Газета Завтра 511 (36 2003)

ПРОЗРЕНИЕ ВО ТЬМЕ

Юрий Кузнецов

9 сентября 2003 0

37(512)

Date: 10-09-2003

Author: Юрий КУЗНЕЦОВ

ПРОЗРЕНИЕ ВО ТЬМЕ

ТАМБОВСКИЙ ВОЛК

России нет. Тот спился, тот убит,

Тот молится и дьяволу, и Богу.

Юродивый на паперти вопит:

— Тамбовский волк выходит на дорогу!

Нет! Я не спился, дух мой не убит,

И молится он истинному Богу.

А между тем свеча в руке вопит:

— Тамбовский волк выходит на дорогу!

Молитесь все, особенно враги,

Молитесь все, но истинному Богу!

Померкло солнце, не видать ни зги...

Тамбовский волк выходит на дорогу.

СОВЕСТЬ

Душа на свободу рванулась,

И ветры такие пошли,

Что риза небес завернулась,

Едва отойдя от земли.

— О, ветры! — я молвил в тревоге.

Одерните ризу стыда.

Я вижу кровавые ноги

Того, кто распят навсегда.

***

Царевна спящая проснулась

От поцелуя дурака.

И мира страшного коснулась

Ее невинная рука.

Душа для подвига созрела,

И жизнь опять в своем уме.

Ага, слепая! Ты прозрела,

Но ты прозрела, как во тьме.

А в этой тьме и солнце низко,

И до небес рукой подать,

И не дурак — Антихрист близко,

Хотя его и не видать.

ГОЛУБАЯ ПАДЬ

Мать честная! Наша хата с краю,

Дальше пропасть — голубая падь.

Наша правда — ничего не знаю!

Выйдешь — а народа не видать.

Люди есть, но только эти люди

Потеряли Божий страх и стыд.

Где народ?.. Мать бьет в пустые груди:

— Я не знаю!.. — Правду говорит.

— А народ рожала я на диво,

А родной, не знамши ничего,

Встал на диво да махнул с обрыва —

Только я и видела его...

ШАЛЬНАЯ ПУЛЯ

У меня веселая натура,

У меня счастливая рука.

В чистом поле свищет пуля-дура.

Не меня ли ищет, дурака?

Вот она! Горячая и злая.

На лету поймал ее в кулак.

Здравствуй, дура! Радость-то какая!

И в ответ я слышу: — Сам дурак!

Я причину зла не понимаю —

Брошу пулю в пенистый бокал,

Выпью за того, кого не знаю,

За того, кто пулю мне послал.

ВСТРЕЧА

Поезд мчался на бешеной скорости,

А навстречу шел поезд другой

На такой же, неистовой скорости,

И сидел в нем не я, а другой.

Затряслась, пыльной бурей окутана,

И моя, и его череда.

— Ты откудова? — Из ниоткудова!

— А куда? — Неизвестно куда!

Разорвать бы рубаху до пояса,

Закричать бы ему: — Человек!

Дай мне руку из встречного поезда,

Чтобы нам не расстаться навек!

Просвистела прерывисто-длинная

Меж земных и небесных крутизн

И моя непутевая линия,

И его неизвестная жизнь.

Может быть, пред очами Всевышнего

Наша встреча еще впереди.

А в убогой ладони у нищего

Не расходятся наши пути.

ПЫЛЬ НА ДОРОГЕ

Расскажу вам попутную сказку,

Хоть не знаю, куда вы идете,

Истоптав до колен свои ноги

И взметая клубящийся страх...

Человек — это прах и попытка,

Человек — это облако пыли,

Знак, причудливо поднятый ветром,

Как наскальный рисунок в горах.

Иногда облака принимают

Очертания зверя иль птицы.

Прах земной принял вид человека.

Черт чихнул — и развеялся прах,

Но не весь. Кое-что задержалось —

Рваный оттиск воздушной фигуры.

Может быть, это ангел-хранитель,

Что вам снится в туманных чертах.

СЛЕПЫЕ МУДРЕЦЫ

В одной пустыне повстречались двое,

И каждый думал: этот мир — пустое!

Один затряс ногой и возопил:

— Как тесен мир! Мне отдавило ногу.

— А в мире что-то есть! — проговорил

В раздумье тот, кто ногу отдавил.

Да, в мире что-то есть, и слава Богу...

А жизнь идет, не глядя на дорогу.

КАЧАЮЩИЙСЯ КАМЕНЬ

Какая буря воет и свистит,

Взметая дыбом замысел поэта!..

А на крыльце хмельной мужик стоит,

Качается, как преставленье света.

Качается, никак не упадет,

Не скатится с крыльца, не разобьется.

Его ни жуть, ни буря не берет.

Вот статика!.. то плачет, то смеется.

Мужик стоял враскачку на крыльце,

Одетый в ночь и беглое сверканье.

И думал о колумбовом яйце,

Но больше о качающемся камне.

— Мой камешек, предание гласит,

В Ирландии и в Индии, и где-то

В тропической Америке стоит,

Качается, как преставленье света.

А тянет он на тысячи пудов.

Зачем, кому поставлен — неизвестно.

Поди, сошло с народа семь потов,

Пока поставил камень он на место.

Его ни буря не берет, ни жуть.

Качается помалу... Но поглянь-ка!

А ежели сильней его качнуть,

Он устоит, как русский Ванька-встанька?

Я сном и духом в небесах витал,

Как на ветру оторванная ставня.

В Ирландию, и в Индию летал,

И в Южную Америку... Нет камня!

В Ирландии унылый шиш свистит,

А в Индии вповал лежат народы.

Там только йог на голове стоит

И смотрит, как змея из-под колоды.

Про камни Анд мне нечего сказать.

Там оползни, а камнепады смерти

Так начинают по тебе скакать —

Не разобрать, где камни, а где черти.

С чего же я напился?.. А с того,

Что с этим камнем вышла непотачка.

Я каюсь: раскачать хотел его,

Поскольку у меня сильней раскачка.

Он устоял... Колумбово яйцо

Когда-то так, наверно, устояло...

Поскрипывает старое крыльцо,

И треплется словесное ботало.

Ночная буря воет и свистит...

Ни кельта, ни арийца, ни индейца.

Но где-то камень все-таки стоит,

Качается его священнодейство.

Я мужику не заглянул в лицо,

Не соглядатай я и не насмешник.

Пускай стоит колумбово яйцо

И кается качающийся грешник...

Поэт свой образ, как яйцо, творит,

Поправить можно —

только будет хуже.

Он разобьется... А пока стоит

И не мешает никому снаружи.

ДЕРЕВЯННЫЕ БОГИ

Идут деревянные боги,

Скрипя, как великий покой.

За ними бредет по дороге

Солдат с деревянной ногой.

Не видит ни их, ни России

Солдат об одном сапоге.

И слушает скрипы глухие

В своей деревянной ноге.

Солдат потерял свою ногу

В бою среди белого дня.

И вырубил новую ногу

Из старого темного пня.

Он слушает скрипы пространства,

Он слушает скрипы веков.

Голодный огонь христианства

Пожрал деревянных богов.

Мы раньше молились не Богу,

А пню среди темного дня.

Он вырубил новую ногу

Из этого старого пня.

Бредет и скрипит по дороге

Солдат об одном сапоге.

Скрипят деревянные боги

В его деревянной ноге.

Скрипят деревянные вздохи,

Труху по дороге метут.

Народ разбегается в страхе.

А боги идут и идут.

По старой разбитой дороге

В неведомый темный конец

Идут деревянные боги.

Когда же пройдут наконец?..

Прошли деревянные боги,

Прошли на великий покой.

Остался один на дороге

Солдат с деревянной ногой.

РОДНОЙ РАЗГОВОР

— Эй, родной! Поднимайся орати!

И родной отвечает: — Сейчас!

И ни с места... Иль ждет благодати,

На восточный туман помолясь?

Звезды падают... Это некстати.

Это бьются небесные рати,

Только сыплются искры из глаз

В нашу сторону... Эй, на полати!

День грядущий грядет мимо нас!..

Слышу голос родной старины:

— Я забитый гвоздок. Не внимаю

Ни жене, ни собачьему лаю,

Ни стене и, с другой стороны,

Никаких новостей не желаю,

Даже слуха с небесной войны...

Наша хата ветрами напхата,

Наша байка чертями начхата,

Наша вера-молитва пархата,

Наша правда, как шиш, волохата,

Наша стежка-дорожка сохата.

В Судный день за себя страшновато

Перед Богом ответ предержать.

Мать-земля мертвецами брюхата,

Выйдет срок, она будет рожать,

Как рожала вовек, и когда-то —

Перед Богом нельзя оплошать...—

Так родной и сказал. Исполать!