Газета Завтра 772 (36 2008)

Борис Миронов НЕВИНОВНЫ!

26 августа Верховный суд РФ, удовлетворив кассационные жалобы Генпрокуратуры и потерпевших, по сути, по надуманной, искусственной причине отменил оправдательный приговор бывшему полковнику ГРУ Владимиру Квачкову и десантникам Александру Найденову и Роберту Яшину, обвинявшимся в покушении на бывшего главу РАО "ЕЭС России" Анатолия Чубайса.

«Дело направлено на новое рассмотрение в тот же суд со стадии судебного разбирательства", — огласил решение один из судей кассационной коллегии.

А на следующий день Военная коллегия Верховного суда оставила суровый приговор по дважды оправданным офицерам судом присяжных Сергею Аракчееву и Евгению Худякову без изменения. Их адвокаты намерены обратиться с надзорной жалобой в Президиум Верховного суда РФ, а если понадобится, они намерены обратиться с жалобой и в Европейский суд, поскольку обстоятельства, при которых добились обвинительного приговора над Аракчеевым и Худяковым, вопиющи. Вина их не может считаться доказанной.

После 8 августа Россия живёт в новой грозной реальности — нравится это кому-то или нет. На пороге «холодная война». Нации нужны консолидация и мобилизация всех ресурсов. На этом фоне серию подобных судебных и внесудебных решений нельзя воспринимать иначе, как очередной плевок не только в общество, но и в Российскую армию, на плечи которой ложится самая тяжелая и опасная работа, необходимая в новых условиях.

Если же судьи и прокуроры хотят любой ценой продавить свои обвинительные заключения — то спрашивается, во имя чего?

Если речь идет о справедливости как таковой, то мы видим в обоих случаях, как суд присяжных сказал свое веское слово. Но это слово оказалось несущественным для людей, принимающих решения.

Если же в деле замешана большая политика, то спрашивается, каким боком осуждения дважды оправданных может в нынешних условиях помочь России справиться с брошенными ей вызовами? И если спустя какое-то время выявится заказной характер преследований русских военных, то как долго ангажированные судьи и прокуроры будут занимать свои должности и наслаждаться свободой?

Все эти вопросы являются, по сути, риторическими.

Но, возможно, само время подскажет на них ответ.

17 марта 2005 года, когда по всем информационным каналам "молнией" сверкнуло сенсационное сообщение о покушении на главу РАО "ЕЭС России", на телеэкране возник и с того момента с экрана, с газетных, журнальных полос не сходил израненный бронированный автомобиль Чубайса, став "визитной карточкой" покушения. Со шрамами — простроченными стёжками осколков на капоте — BMW предстал главным свидетелем происшествия на Митькинском шоссе, свидетелем, правдиво, без утайки и лукавства рассказывающим, что за фугас взорвали на его пути, каков был заряд по составу и мощи, как далеко заряд залегал от машины, и сколько потом было стрелявших по нему, из чего и чем стреляли, насколько мастерски стреляли, одно дело веером разбрызганные пули, другое дело положенные рядышком плечом к плечу, скупо отсечённые из магазина опытной рукой… Словом, честнее и полнее, чем BMW, никто не расскажет, что в действительности случилось в то утро на 650 метре Митькинского шоссе…

Три года два месяца девятнадцать дней тянулись следствие и суд, больше сотни экспертиз, свидетелей, арестов, обысков, допросов. Как в гигантскую воронку в дело втягивались новые сотрудники. Уголовное дело кишит запросами Генеральной прокуратуры то к МВД, то к ФСБ дать им в помощь ещё и ещё людей, хотя уже в первые дни число их перевалило за сто. Похвальна была бы дотошность Генеральной прокуратуры в стремлении познать истину, дойти до сути, если б не было всё это имитацией бурной розыскной деятельности. Так думать есть веские основания. Скажем, ищут, объявляют в розыск, устраивают засады, штурмом берут квартиры людей, не имеющих к делу даже самого отдаленного отношения, так десяток омоновцев в бронежилетах, до пят увешанных оружием, атаковал квартиру аспирантки-историка Екатерины Пажетных, виноватой лишь тем, что продала по доверенности машину Ивану Миронову.., и в то же время, внимание! Генеральная прокуратура убирает из дела главного, самого авторитетного свидетеля — BMW Чубайса — не включив машину в вещественные доказательства, позволив Чубайсу её спешно отремонтировать и продать. А вот SAAB полковника Квачкова, за решёткой радиатора которого (!) сыщики унюхали присутствие гексогена в минус 10 — минус 11 степени, что соответствует норме погрешности экспертизы, тут же признали вещдоком. Не важно для Генеральной прокуратуры, что гексоген, согласно заключению экспертов, в состав взрывчатого вещества на Митькинском шоссе не входил, не важно утверждение многочисленных свидетелей, что Квачков в силу своих служебных обязанностей постоянно бывал на военных полигонах, а все машины, находящиеся там, пропитываются запахом взрывчатых веществ, — машина Квачкова всё равно вещдок, а вот машина Чубайса, находившаяся в эпицентре события, ставшая по утверждению следователей, объектом нападения, — отремонтирована и … продана! Ищи её теперь, сверяй, замеряй, перепроверяй, — исчез свидетель, действительно много знающий, даже слишком, больше, чем хотела бы прокуратура, словом, этот чёртов BMW путал следствию все карты, его и убрали, заткнули свидетелю рот.

Чем же BMW не угодил следствию? Что BMW знал такого, за что его поторопились убрать? Самое главное: BMW — носитель достоверной, неопровержимой информации о мощи взрыва. Следствие продолжает утверждать, что мощность заряда на Митькинском шоссе в тротиловом эквиваленте от 3,4 до 11,5 килограмма. Не меньше! Почему такой разброс в целых восемь килограммов? Потому что расстояние от эпицентра взрыва до машины на шоссе следователи задают в диапазоне от 10 до 15 метров. Исходя из этого эксперты рассчитали: если в 10 метров удаленность — 3,4 килограмма мощность заряда, на пять метров дальше — все 11 с половиной. Момент истины — в BMW. Чётко и зримо прочерченные на капоте BMW четыре параллельных цепочки следов от осколков фугаса давали возможность не гадать, на каком расстоянии от машины грохнул фугас, а с точностью до сантиметров определить, где взрыв застал машину, и высчитать с помощью справочника Бейкера, которым пользуются эксперты, что пределы взрывного устройства, использованного 17 марта 2005 года на Митькинском шоссе, в тротиловом эквиваленте не превышают 266-410 граммов. Не больше! 410 граммов — максимум! Именно такую мощность взрыва, около 500 граммов тротила, указывали взрывотехники ФСБ, МВД, первыми прибывшие на место происшествия 17 марта. Их громадный опыт, накопленный в "горячих точках", давал им такую уверенность, что они не скрывали мощность взрыва от прессы, о чём бесстрастно свидетельствуют сообщения информагенств. В 10 часов 45 минут РИА "Новости" цитирует экспертов ФСБ: "500 граммов тротила", через три часа, в 14 часов 49 минут, картина не меняется: "500 граммов тротила"… Затем следуют выступления руководителей Генеральной прокуратуры о серьёзности произошедшего на Митькинском шоссе и мощность взрыва по мановению руководящей палочки принялась набухать с 500 граммов аж до 11,5 килограмма. И не важно, что при такой мощи взрыва, ни один подрывник находившийся там, где его место определило следствие, целым бы точно не ушёл, скрючился бы на месте, приварив руки к кровоточащим ушам….

Почему так важно следствию нарастить объём фугаса? BMW-765 Чубайса с государственным номером А 566 АВ — бронированная машина. Спутать её с обычной невозможно — колёса выдают. Фирма-изготовитель гарантирует целость бронированной капсулы и находящихся в ней пассажиров, даже если рядом с машиной рванёт 15 килограммов тротила. Полкилограмма тротила для бронированного BMW даже на комариный писк не тянет. А коли так, и на Митькинском шоссе бабахнуло не больше, то и не было никакого покушения на Чубайса — в чистом виде имитация покушения.

Полковник Квачков — признанный авторитет в диверсионном деле, и боевые его ордена именно за профессионализм. Не мог находящийся в твердой памяти и здравом рассудке профессиональный полковник-диверсант, проведший ряд блестящих спецопераций за рубежом, кидаться с полукилограммовым фугасом на бронированный автомобиль, которому и 15-килограммовый удар нипочём. А коли так, не покушение то было — имитация. Тогда и всё остальное, до сего момента столь нелогичное в деле, становится логичным и понятным. Понятным становится, почему из десятков пуль, выпущенных по машинам Чубайса с "детского" расстояния в 25 — 30 метров, ни одна не достигла цели, не зацепив, не царапнув ни одного охранника, бестолково и беспомощно какое-то время (вполне достаточное для прицельной стрельбы), толкавшихся у машины. Понятным становится, почему охранники, а это не бомжи, набранные с площади трёх вокзалов столицы, все они, без исключения, офицеры ФСО — Федеральной службы охраны, вместо того, чтобы тут же открыть ответный огонь, звонят(!) начальству, генеральному директору ЧОП "Вымпел ТН" Швецу, и спрашивают его, под пулями интересуются: "Что нам делать?"!, а в ответ, тоже понятное только теперь, категоричное "Не стрелять!". Понятным становится, почему все поражения пришлись лишь на правую переднюю полусферу BMW, и ни одной царапины там, где предположительно сидел Чубайс. Предположительно… В том, что Чубайс во время взрыва действительно находился в машине на Митькинском шоссе, до сих пор уверенности нет ни у кого. Никто, за исключением охранников, запутавшихся на суде в собственных показаниях, не видел Чубайса в пораненном BMW. То, что Чубайс в этот день на работу приехал в другой машине, он скрывал аж до третьего суда, заставляя врать присяжным и своих водителей, и своих сторожей.

Первым сомнение в том, а был ли вообще Чубайс в машине во время взрыва, высказал и. о. прокурора Московской области старший советник юстиции С. П. Миронов, вынесший постановление о возбуждении уголовного дела, в котором говорится, цитирую: "17 марта 2005 года, примерно в 9 часов 20 минут, на 650 метре Митькинского шоссе Одинцовского района Московской области, на левой обочине дороги неизвестными лицами произведён взрыв неустановленного взрывного устройства, начиненного болтами и фрагментами металла, в результате чего получили механические повреждения следовавшие по шоссе в этот момент автомобиль марки БМВ-765 госномер А 566 АВ, в которой предположительно находился Глава РАО "ЕЭС России" Чубайс А. Б., а также автомашина "Мицубиси-Ланцер" госномер М 679 РК 97 рус под управлением Хлебникова Д. В., в которой помимо водителя находились сотрудники ЧОП "Вымпел ТН" Клочков Ю. А. и Моргунов С. Н.".

Никто на месте происшествия Чубайса не видел, и позже в автомобиле "марки БМВ-765 госномер А 566 АВ" Чубайса тоже никто не видел. Двум судам, двум коллегиям присяжных Чубайс объяснял, что после покушения приехал в РАО на поврежденной фугасом машине, и только припёртый к стене вопросами В. В. Квачкова и его адвокатов, опиравшихся на показания водителя разгонной машины РАО "ЕЭС", вынужден был признать, что на работу, где его, наконец, увидели и другие, кроме охранников, лица, он приехал не на поврежденном BMW, а на совершено другой машине — "Тойота Лэнд Крузер", управлял которой Ф. Тупицын (Протокол судебных заседаний, стр. 755).

Интересные показания давал в суде и начальник штаба 10 батальона 1-го спецполка УВД Московской области майор, ставший скоро подполковником, а теперь уже и полковник С. Л. Иванов, очевидно стараясь изо всех сил скрыть важные обстоятельства, обнажавшие фальсификацию доказательств сотрудниками прокуратуры и МВД. Цитирую протокол судебных заседаний (стр. 308-310):

"- Кто Вам дал команду выдвигаться на место происшествия?

— Я сам принимаю решение. Мне сообщил дежурный, а откуда он получил информацию, я не знаю.

— Вы сказали, что не знаете, от кого дежурный (по батальону) получил информацию?

— Не знаю.

— Как начальник штаба, скажите, от кого такая информация могла поступить?

— Я не знаю. Я привык выполнять свои обязанности чётко, быстро и не разбираясь.

— Как и в каком документе зафиксировано сообщение дежурного (о нападении на кортеж Чубайса)?

— Не знаю. Не могу сказать.

— Какой документ ведётся дежурным?

— Книга учёта сообщений и преступлений, её ввели недавно (показания даются 13 ноября 2006 года). В то время у дежурного была просто рабочая тетрадь, в которую он записывал все сообщения.

— То сообщение, которое записано 17 марта 2005 года, было зафиксировано дежурным?

— Не знаю, может быть, записал, а может быть и нет.

— В какое время получил информацию дежурный?

— Не знаю".

Иванову было что скрывать. На суде выявился факт "неправомерного доступа неустановленными лицами к компьютерной информации системы "Поток", записанной 17 марта 2005 года на компакт-диски с целью их блокирования и умышленного искажения путём ретуширования госномера автомобиля СААБ" (Протокол судебного заседания, стр. 1195). Проще говоря, "картинки" с видеосистемы "Поток", якобы зафиксировавшей передвижение машины Квачкова в нужное следствию время и в нужном следствию месте, оказались втиснутыми туда при помощи электронных "клея" и "ножниц".

Всё было пущено в ход, лишь бы имитацию покушения выдать за покушение.

Вот как следователь Ущаповский находит в гараже на даче В. В. Квачкова нужные вещественные доказательства. Протокол за 18 марта, на следующий день после "покушения" и ареста хозяина: "В гараже предметов и документов, имеющих значение для дела не обнаружено" (т. 4, л.д. 27). В протоколе следующего дня прописано более детально: "В гараже находятся стройматериалы, пустые (!) деревянные ящики, бензиновый электроагрегат, шланг, кирпичи, доски, канистры и хозяйственный мусор" (т. 4, л.д. 106). Зато через неделю в том же самом гараже вдруг обнаруживают зелёный деревянный ящик военного образца, в котором находится подрывная машинка КПМ-1а, малый омметр, и 3 специальных инструкции по их применению (т. 10, л.д. 72). Вы можете себе представить, чтобы во время двух обысков по делу о террористическом акте с подрывом взрывного устройства, следователь не заметил ящика военного образца с вложенной в него подрывной машинкой и другим специальным оборудованием?

Та же история с дачей. Целая бригада по очереди, иначе там не повернуться, — всё помещение четыре на четыре метра, — вылазила, буквально пальцами прощупала каждый сантиметр — ничего! Ключи забрали, через день вернулись и как же у них попёрло! Два запала, электродетонатор, граната ( как говорится в акте, "предположительно РГД-5, с чекой и взрывателем"), и ещё два запала УДЗ к гранатам, и ещё одна граната… Неясно только, куда потом весь арсенал улетучился, на чью новую дачу перекочевал, в вещественных доказательствах он не появился, ни в каких документах больше не значится. Переборщили и сами поняли, что принесли на дачу лишку.

А вот как следствие подгоняло свидетельские показания.

Из выступления на суде главного научного сотрудника Центра военно-стратегических исследований Генерального штаба (ЦВСИ ГШ) генерал-майора Н. И. Куценко: "Я пришёл без очков, когда оказался первый раз на допросе. Когда меня допросили и прочитали, я не согласился, они переписали. Переписывали четыре раза. Потом я подписал. Суть протокола отложилась у меня, но таких слов я от Квачкова не слышал и такого на допросе не произносил" (Протокол судебных заседаний, стр. 276-277). Четыре раза (!) генерал заставляет следователя-фальсификатора точнее записывать свои показания на допросе, очищая их от следовательских измышлений. Но если так бесцеремонно следователи пытаются манипулировать показаниям уважаемого и авторитетного человека, можно только представить, что они творят с показаниями простых граждан…

Действия следствия как прикрывал Московский областной суд, даже официальную аудиозапись процесса отказался вести, чтобы легче было манипулировать протоколом судебного заседания. А защитникам подсудимых, несмотря на гигантский объём уголовного дела, запретил пользоваться персональными компьютерами — ноутбуками, запрет суд вынес после того, как защитники стали за руку ловить судью и представителей Чубайса на умышленном искажении материалов дела…

Подобных примеров вопиющего нарушения правовых норм со стороны суда и прокуратуры можно привести множество. Но остается открытым вопрос: кому и зачем был нужен это циничный спектакль?

Полковник Главного разведывательного управления Генерального штаба Владимир Васильевича Квачков, давно попал в поле зрения чубайсовских друзей, возможно ещё с югославских событий, когда он разработал и представил президенту Милошевичу ряд высокоэффективных антинатовских спецопераций, и уж точно с 1998 года, когда вместе с начальником разведки ВДВ полковником П. Я. Поповских он организовал рубежную для страны и Вооруженных Сил России военно-научную конференцию, где впервые прозвучала концепция создания в России Сил специальных операций или Сил специального назначения, — глубоко продуманный реальный вариант реформы российских Вооруженных Сил, действительно отвечающий вызовам нового века, способный без глобальных материальных затрат резко повысить боеспособность армии, укрепить защищенность страны. Немедленно последовавшее после конференции увольнение Квачкова из армии по выслуге лет, хотя накануне Министр обороны подписал приказ о продлении службы, арест и четыре с половиной года тюрьмы полковнику Поповских по явно надуманной причастности к гибели Дмитрия Холодова, не остановили Квачкова, он продолжал трудиться над столь опасной для врагов России концепцией создания нового вида войск, и мало того, что завершил научное изыскание на эту тему — подготовил докторскую диссертацию, но и сумел вложить результаты своей научной работы в военную доктрину, подписанную в январе 2005 года начальником Генерального штаба генералом армии Балуевским, ныне так же убранным из армии.

"Дело Квачкова" — эффективная комбинация, разом решающая несколько задач, важных для противников России. 17 марта 2005-го года вместо критики "расчленёнки" РАО ЕЭС пресса враз переключилась на сочувствие и соболезнование Чубайсу. Все принципиальные противники Чубайса заткнулись, страшась быть зачисленными в заказчики "покушения".

Восемь присяжных заседателей в Московском областном суде, признав сам факт покушения, полностью отринули причастность к нему Квачкова, Яшина, Найдёнова. Но четверо присяжных из двенадцати, лишенные судьёй Н. И. Валиковой возможности досконально представить, увидеть всю картину происшедшего 17 марта 2005 года, всё же сумели понять и затвердить в вердикте своими голосами, что покушения на Чубайса не было. Была мастерски поставленная имитация покушения на Чубайса. И если четверо, треть! присяжных заседателей в тех условиях жесточайшего давления на них судьи и прокурора, полнейшей блокады на любую дополнительную информацию, смогли разглядеть, уловить и понять суть разыгранного сначала на Митькинском шоссе, потом в Генеральной прокуратуре, а потом и в суде грандиозного по замыслу, времени и количеству участников спектакля, то теперь-то, когда все материалы доступны каждому и в Интернете выложены фотокопии всего дела и Владимира Квачкова, Роберта Яшина, Александра Найдёнова и дела Ивана Миронова, отпадают всякие сомнения в организации этого очень дорогостоящего и очень драматичного представления.

Жажда Чубайса добиться нового суда над Квачковым, Яшиным, Найдёновым может выйти ему боком. Если в закрытом процессе, жёстко ограниченные в информации, четверо из двенадцати присяжных сумели разобраться, что так называемое покушение — это спектакль, то теперь-то, имея всю информацию о фальсификации дела, новые присяжные наверняка и окончательно признают покушение на Чубайса инсценировкой. Тогда Следственный комитет при Генеральной прокуратуре обязан будет заняться расследованием: кому и зачем это было нужно. Вот тогда, маловероятно, конечно, но появится шанс торжества справедливости: шконку, освободившуюся после Квачкова займёт, наконец, Чубайс.