Газета Завтра 815 (27 2009)

Анатолий Туманов АПОСТРОФ

Александр Дугин. "Постфилософия". - М.: Евразийское Движение, 2009.

Книга Жан-Франсуа Лиотара "Состояние постмодерна" в переводе Натальи Шматко была издана в России 11 лет назад. Но признание европейского гуманитария в беспомощности что-либо изменить в неблагостной картине современного ему мира было прочитано здесь как нечто постороннее и незначительное. И понятно, почему: актуальная для своего времени на Западе проблематика воспринималась обыкновенным русскоязычным читателем примерно так же, как руководство по эксплуатации ксерокса промышленником XIX века. Подчеркнём: ничего уничижительного в этом сравнении нет - более того, именно постсовременный человек вызывает сомнения в своей человеческой идентичности у самих же постмодернистов.

Но "состояние постмодерна" нуждается не только в адекватном переводе. Самого перевода мало - наш читатель листает или внимательно прочитывает книгу француза, англичанина или американца, закрывая её со словами: я не понимаю, о чём тут написано! Советскую и русскую культуру возможно описывать в терминологии западных гуманитариев, лингвистов и социологов, в конце концов - в свете западной же философии, но сами эти науки, интерпретируя русское коллективное бессознательное или развитой социализм 70-х годов, буквально или подспудно говорят о себе, а не об объектах своих исследований. Александр Дугин в данной ситуации берёт слово, отобранное у русского народа некими гуманитариями, и возвращает его нам.

Об эгоизме западоидов Дугин сообщает следующее: это результат попыток постмодернистов "отменить" человеческую субъектность. На Западе субъект растворился в культуре, цивилизации и обществе. В рамках завершённого постмодерна, развернувшего модерн не вспять, но против него самого, вывернув наизнанку, - начал работу механизм дивидуации, "расчленения", когда личность распадается на множество равноценно бессмысленных фрагментов: репрезентаций, символов, атрибуций, социальных ролей и статусов. Такой постчеловек не нуждается в какой-либо собранности и цельности, в волевом и рациональном началах. Он живёт "во всём готовом", с непоколебимой бездумной уверенностью, что данная имитация золотого века продлится целую вечность.

Далее нам становится известным, что постмодерн как социокультурный феномен конца XX века появляется, продуцируется исключительно из идеологии либерализма. Из этого следует вывод, что о постмодерне недавние советские граждане узнали своевременно - когда так называемая демократическая модель государства не оставила ни малейшей надежды на возврат к прошлому, и постсоветское общество притерпелось к тому, что обратной дороги нет.

Теперь всем нам предстоит жить и бороться не с враждебным окружением, как это было в советскую эпоху, а с внутренними "тонкими соединениями", о которых мы, помимо того, что мало знаем, - даже не можем с уверенностью сказать: то ли есть они, то ли нет. В государствах и культурах "состоявшегося постмодерна" ситуация аналогичная: виртуальные армия, полиция и спецслужбы, виртуальные мир и война, экономика и политика, и, в конечном итоге, - идеология тотальной виртуальности, которая не слишком вяжется с практикой либерализма. Либерализм не может контролировать и удерживать деструктивные процессы, диссоциацию и энтропию, в себе - поэтому он воспользовался ими, чтобы "подмять под себя" своих исконных противников. Евразию. Третий Мир. Россию - уже не советскую.

Тем не менее, и к счастью для нас, по-прежнему есть люди, которых решительно не устраивает анатомированная и разобранная на запчасти реальность. "Разобранная на запчасти" - означает, что постмодерн беспрестанно пользуется различной удалённости, но одинаково безопасным для него прошлым: мёртвыми культурами, погибшими в незапамятные времена героями, ушедшими богами. Произвольное комбинирование, дезориентирующее искажение и осмеяние, - основополагающие методы постмодерна, и здесь же начинаются главные неприятности для тех, кто допустил и способствовал рождению "гомункула" в кабинетах университетов и министерств Запада.

Итак, кому же будет интересна книга, основанная на лекциях одноименного курса, прочитанных автором в МГУ в 2007 году? Оценивая сопоставимые по масштабу и содержательности труды, всегда есть повод сказать, что это "книга для всех и ни для кого", - подзаголовок основополагающего сочинения Фридриха Ницше за последнее столетие стал применим к любой книге, насыщенность смыслами которой превосходит бульварный детектив.

Но "интерес - пагубная вещь. - пишет Евгений Головин, один из учителей автора. -Если человеку жизнь неинтересна, значит, ему всё будет неинтересно. Он всю жизнь будет искать интересные вещи, и когда кончается героин, будет находить заменитель. Если у человека проблема, интересно или не интересно жить, он уже не состоялся как философ и мыслитель".

То, о чём говорил Александр Дугин в 2007 году в лекциях "Постфилософия", противостоит интересам обыденного порядка. Противостоит избыточно приятной иллюзии, эфемерной значимости преходящего. Это традиция, происходящая из самой действительности, о чём постсовременный человек если вдруг и вспомнит, то предпочтёт поскорее забыть, вновь растворившись в блаженной медитации перед телевизором или монитором.