Газета Завтра 926 (33 2011)

Сергей Метик -- Свобода, равенство и братство

На знаменах многих революций почетное первое место занимает слово "свобода". Лозунг Великой французской революции "Свобода, равенство, братство" даже вошёл в Декларацию прав человека ООН 1948 года, пункт первый которой гласит: "Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства". Идея свободы поднимала людей на борьбу, влекла на баррикады, порождала презрение к личным лишениям и даже смерти во имя освобождения народов от произвола аристократии, от гнёта помещиков и капиталистов. Свобода воспевалась бардами и эстрадными звёздами, романтизировалась поэтами, осмысливалась философами, с чувством и надрывом декларировалась политиками, скандировалась экзальтированными толпами "свободолюбцев", возносивших на царствие ошалевших от нежданного везения вчерашних партийных секретарей. "Пусть свобода воссияет!" — в верноподданническом раже заходился на эстраде придворный попрыгунчик, получивший наконец-то вожделенную свободу воспевать свободу.

В тени ярко раскрашенного павлина свободы равенство выглядело и выглядит серым воробушком, лишь по чьему-то недосмотру, досадному недоразумению, включенному в хартии и конституции. Хотя, конечно, меры принимались. Одним движением руки равенство превратилось… в "равноправие". И никаких "технических неувязок".

Что касается братства, то с ним даже церемониться, как с равенством, не стали. Дескать, братство — это чистой воды утопия, не соответствующая индивидуалистической "природе человека". Поиронизировать, снисходительно улыбнуться наивности, поёрничать со вкусом. Наплевать и забыть...

Так что же такое есть свобода, действительно ли достойна она первого места в ряду высших ценностей человечества? Чем обусловлена и ограничена свобода как ценностная, аксиологическая категория? Каковы формы существования свободы в обществе? Ведь есть свобода творца созидать, есть свобода людей любить друг друга, есть свобода мыслить, но есть и "свобода" убивать, "свобода" порабощать, "свобода" лгать, "свобода" насиловать, "свобода" прелюбодействовать и так далее — могут ли все эти "свободы" быть поставлены в один ряд?

Любой либерал поторопится уйти от прямого ответа на этот вопрос, сразу переводя разговор от ценностной сути к правовой регламентации: мол, можно всё, что не запрещено законом. Далее следует ожидать от него рассуждений о демократии, о правах человека, о выборе, о свободе слова и прочих, заезженных до патефонной хрипоты банальностей, ни на йоту не приближающих нас к решению проблемы.

Давайте зададим себе простейшие вопросы, а свободен ли человек вообще рождаться, свободен ли он жить и умирать? Не будем спорить с тем, что "все люди рождаются свободными", но свободны ли они рождаться? Нет. Свободны ли они после рождения от забот о себе со стороны других людей? Тоже нет, поскольку такая "свобода" будет означать для них, младенцев-несмышленышей, смерть. Можно привести еще массу примеров, доказывающих, что свобода является ценностью, производной от ценности человеческого бытия. То есть человек, прежде чем реализовать или не реализовать свои свободы, должен существовать, жить.

Но характеристики и качество этой жизни задаются ему извне, и чем сильнее они отличаются между собой у разных людей в рамках одного общества или разных обществ, тем менее свободными оказываются эти люди и эти общества. Все революции и все войны порождались и порождаются прежде всего различными видами неравенства, а не отсутствием "свободы" вообще или каких-то отдельных "свобод" как таковых.

А все революции и войны неспроста именуются "братоубийственными", и первым убийством почти во всех священных текстах называется почему-то не убийство отца или матери, сына или дочери, а именно убийство брата. То есть, в отсутствие равенства и свободы людям не до братства... Убийство — это у-бытие, это факт отрицания человеческого бытия, а следовательно, и человеческого равенства: вместе со всеми свободами и правами. Не только чужого человеческого бытия, но и — тем самым — своего собственного ("и всякий, кто встретится со мной, убьёт меня"). Любое неравенство между людьми, особенно неравенство социальное, которое не устраняется формальным "равноправием", суть убийство одних другими, только растянутое во времени и пространстве. Что очень наглядно видно на примере вымирания современной России.

Поэтому необходимо прежде всего заботиться о человеческом равенстве и о социальной справедливости, а не о человеческой свободе как таковой, — если будет равенство, свобода от нас не уйдёт.

г.Оренбург