Где-то рядом. Часть 1

Синий дым

Я свернул с шоссе, как вдруг на дорогу выбежал заяц. Серый шустрый он пронёсся прямо перед моими колёсами. Я резко затормозил. Клубы пыли взметнулись вверх, а заяц исчез. Он скрылся в высокой траве.

Я вышел из машины. Воздух был чист и свеж, пахло надвигающимся дождём. Просёлочная дорога уходила в поле и вела к деревне. Туда я и направлялся, коря себя за то, что так долго заставил ждать своего визита мать. Ещё в конце весны просила она приехать поправить в доме крышу. Я же собрался только сегодня. Стоял уже август, последние дни лета, за которыми последует сырой сентябрь.

Пшеницу уже скосили. Повсюду на полях ещё лежали тюки с соломой.

«Мог бы выбраться и раньше», – упрекал я себя.

Мать о помощи просила нечасто и сейчас, приближаясь к деревне, я все больше стыдился того, что не сорвался сюда раньше, по первому маминому зову. Дела, дела… Они поглотили всё моё время, спокойствие и сон съела сиюминутная суета.

Возле знака с надписью: «Михеевка» я притормозил. Начиналась деревня. Здесь прошло моё детство. Речка, лес… Окончив школу, я уехал отсюда в город, да так в нём и закрепился. В Михеевке осталась мать. Отец умер лет десять назад, сестры повыскакивали замуж и здесь уже не жили. Осталось ещё полдеревни всяких родственников, но вот крышу матери перекрыть было некому. Да я и сам понимал, что для матери я единственная опора.

Проехав в конец улицы, я остановился у нашего дома. Мать в огороде, услышала меня, заскрипела калитка.

– Приехал, Ванечка, сынок, – раздался родной голос.

Мать суетилась.

– Оставляй, оставляй тут машину, никто её не тронет. Проходи, сынок, иди в дом.

– Мам, может, давай хоть крышу сначала гляну. Смотри, дождь, кажется, собирается…

– Да что ж это, прямо с дороги и сразу на крышу… Столько проехал, и сразу работать. Может, пронесёт её, эту тучу. Да и Сенька там уже на крыше что-то латал…

– Мам… Ты иди в дом, а мне скажи, где лестница.

– Так там она, в сарае.

Где находится утварь и инструменты, я хорошо знал. С отцом, считай своими руками, весь дом в своё время перестроили.

Залез на крышу. Красивый вид открывался отсюда. Простор!

Деревня стояла на пригорке. Внизу зеркальной лентой, в которой отражались облака, блестела река. Луг возле реки выглядел пронзительно зелёным, в пойме паслись коровы. Дальше, до самого горизонта тянулись лишь изредка пересекаемые полосами деревьев поля. Небо хмурилось.

Я осмотрел крышу. Насчитал три новые латки. Сделаны они были небрежно. «Конечно, работал-то Семён не для себя», – подумалось мне. – «А матери, наверняка, пришлось ещё и бутылку ему поставить…» Стало неловко за то, что маме пришлось обращаться к чужому человеку.

Когда я слез с крыши и вошёл в дом, мать вовсю хлопотала, собирая на стол. Плита пыхтела, кипели кастрюли.

– Иди сынок, садись, покушай… Подождёт эта крыша. Постоит пока.

– Мам, следующим летом перекрою её всю заново, обещаю, – потягивая носом запах настоящего наваристого борща, ответил я. – Раз уж стала течь, лучше не будет. Куплю материалов, возьму с собой людей, всё сделаем.

– Да ты не переживай, сынок, поешь…

Мать придвинула ко мне тарелку с пирогами, поставила на стол крынку со сметаной. Мамина еда самая вкусная. Я как будто вернулся в детство. Вспомнилась беззаботная жизнь, сёстры, отец…

– Столько проехал, совсем, наверно, голодный… – продолжала причитать мать.

– Мам, ну тут всего-то до города сто двадцать километров, – сказал я, а самому стало совестно. Ехать-то всего чуть больше часа, а я два месяца собирался. Вон мама как рада.

– Как там Танюша? – расспрашивала мать. – Я носочки ей связала, ты не забудь забрать.

– Не забуду, – пообещал я. – Хорошо всё у нас, сейчас Катерина с Танюшкой на море.

– А тебя что же не взяли? – всплеснула руками мать.

– Мам, ну у меня дела, я работаю… Надо бы мне крышу тебе получше заделать, а то осенью ещё, чего доброго, потечёт. Пару листов шифера надо раздобыть. Пойду, наверно, к Мишке-председателю попрошу. Найдётся уж, наверняка, где-нибудь в вашем хозяйстве.

Когда-то с Мишкой мы сидели за одной партой. Он так и остался в деревне, был теперь главой хозяйства, своих одноклассников никогда не забывал. Помогал всем.

– Ой, не сказала я тебе, – всплеснула руками мама. – Ведь нет Мишки, помер…

– Мам, да что ты такое говоришь… – вскочил я. – Как помер? Отчего? Мы ж с ним одного года…

– Да вот помер, недели две назад. Всем селом похоронили…

– Да как же так?

Я был растерян. Мишке, как и мне, было тридцать два года. На здоровье он никогда не жаловался.

– Мам, а что ж произошло? Отчего умер? Не болел же вроде…

– Ой, там такая история… – махнула рукой мама и, смахнув слезу, села рядом на стул.

Известие о смерти Мишки-председателя заставило меня отложить ложку, я приготовился слушать.

– Нашли его, значит, в погребе, – начала мать. – Причём даже не в погребе, а рядом с ним. Лежал он так, будто убегал от кого-то, – провела мама в воздухе руками. – Вот как будто вылезти из погреба пытался, да так и застыл. Говорят, жуткое зрелище. Сам ногами на лестнице, руки вверх тянет, глаза выпучены… Ой, бррр… Говорю это, а у самой мурашки по коже.

Мама поёжилась.

– Да ладно тебе, придумывают, наверно, люди. Кто его нашёл?

– Нашла его, значит, Зинка. Председатель-то от очередной жены, воде как, ушёл. А Зинка, это соседка его, приходит помогать ему по хозяйству.

– Ну, ясно, наверно понаврала она всё, – махнул рукой я.

– Да все его видели таким, на её крики вся деревня сбежалась…

– И ты пошла?

– Не, врать не буду, я побоялась. Мёртвым председателя не видела…

– А врачи-то что говорят?

– Так и врачи то тоже ничего не поняли. Даже в город его возили. Сказали, ничего не нашли, полностью здоровенький…

– Здоровенький не умрёт.

Я призадумался, Мишку было жалко.

– А ещё все говорят, что не сам Мишка умер, что-то недоброе поселилось у него в доме. Не зря он из погреба бежал. Вроде как приведение…

– Вот сказки-то! Вы тут совсем уже… Придумываете небылицы и сами в них верите.

– Не, ты послушай сынок. Говорят, когда забирали председателя, видели что-то такое… Вот как будто туман какой в погребе. Только синий… Цвета такого яркого…

– Мам, ну какой может быть в погребе туман! Бабы твои по чём зря языками молотят. Понапридумывали всё, а ты и веришь… Наверняка сердце у Мишки прихватило, вот и умер. Сейчас часто так, инфаркт. И всё.

Мать надулась.

Я доел борщ.

– Мам, пойду я пройдусь, зайду к ребятам. Может, шифер у кого найду, да про Мишку ещё чего узнаю. А то ты так и будешь думать, что его призрак убил. Всё это ерунда!

Мать сложила мне пирогов, да дала, на всякий случай, бутылку.

Те, кого я знал, жили неподалёку. Идти пришлось недолго. Подойдя к дому Федьки Крюкова, я услышал, как на него ругается жена. Увидев меня, Федька тут же собрался и пулей вылетел из дома.

– Достала, – сквозь зубы, прохрипел он. – Хорошо, что ты зашёл. Сейчас у Вовки посидим, только за Колькой и Санькой зайдём. Давно приехал?

– Не, к обеду…

Уже через полчаса мы сидели все впятером за столом у Вовки. Мать его сразу ушла к соседке, тёте Любе. На столе, как положено, стояла выпивка и закуска. Вовка уже принёс из сарая и поставил на стол самогон

– Ну, за встречу!..

Зазвенели стаканы. Ещё через полчаса мы уже вели разговоры о жизни, мужики наперебой галдели. Прошло время, я решил заговорить о том, зачем пришёл.

– Сань, слышь, мне бы шиферу листов пять матери на крышу раздобыть, – начал я.

– Да, дружище, не вопрос, найдём…

– Только мне бы к завтрашнему дню надо…

– Ну, так завтра и найдём. Вон Матвей недавно крышу крыл, наверняка, что-то осталось. Ты наливай, дружище, наливай…

Я налил. Снова выпили.

– Оно бы, конечно, лучше к Мишке-председателю. У того всё можно было достать, – продолжал Санька, закусывая картошкой. – Но ты ж не знаешь, дружище, нет его… Царство ему небесное.

– Знаю. Мать сказала… – ответил я, чувствуя, что всё хуже ворочаю языком.

– Да, странноватенькая история-то, – включился в разговор Федька. – Ты бы видел-то, каким его нашли…

– А ты сам видел?

– Так я ж там был, когда его из дома-то выносили. Вот как тебя сейчас видел… Ужас, как вспомню, так вздрогну.

– Да чего ж там страшного?

– А я-то тебе сейчас всё расскажу…

Федька залпом допил содержимое своего стакана и начал:

– Ну это было недельки две, нет три назад… Пятого-то числа. У меня в тот самый день как раз был выходной…

– Да ладно тебе, выходной, болели мы тогда все утром после проводов у Митяя… В армию сына Митяя Лыкова провожали, – пояснил для меня Вовка.

– Вот не надо, – всполошился Федька. – Я был тогда-то в трезвом уме и твёрдой памяти и уже проснулся, когда сосед мой Петруха сказал мне, что председателя убили. Я сразу туда. А там, у дома Мишки-председателя, уже народищу полным-полно. Полиция понаехала, аж три машины. В дом никого не пускают. Но я-то подобрался прямо к крыльцу. Стою, жду, слушаю, что народец-то говорит. Председателя нашла, значит, Зинка… Говорят, еле откачали её-то, такую страсть увидела. Из погребка не смог он вылезти.

– Да как же это так? – удивился я.

– А вот то-то и оно. Мишку-то помнишь? Он был мужик шустрый, но по всем статьям здоровый. Почти не выпивал… А тут, говорят, в погребка застрял… Вот сам скажи, как такое может быть?

Я только пожал плечами.

– Ну а потом полицейские-то тело его понесли. Они-то его прикрыли сверху, но на крылечке, в аккурат, эта их простынка с покойника-то и сползла. Я как увидел Председателя-то, так ахнул.

Федька, не дожидаясь нас, налил себе ещё один стакан.

– Лицо у покойничка всё-то перекошено, глазищи выпучены, а ручки так и остались скрюченными. Видать, как он ими за лесенку погребка-то цеплялся, так вот прямо в миг и окоченел… Фу, не видел кошмарнее физиономии, как будто сам сатана за ним гнался…

Федька перекрестился.

– Ну скажешь тоже… Сатана. Ты меня слушай. Слушай, что сейчас скажу, – включился в разговор Колька. – Точно все говорят, что это синий дым его убил.

– Какой ещё синий дым? – переспросил я.

Теперь Колька, прежде чем начать свой рассказ, залпом осушил свой стакан.

– Вань, ты меня слушай, это же смерть у нас уж не первая.

Колька подпёр рукой голову.

– Помнишь дядьку Лешего… Ну который жил ещё от Мишки-председателя через три дома.

– Помню, – кивнул я.

– Ну, так вот слушай, месяца два назад он ведь тоже на тот свет отправился.

– Как так-то? – удивился я.

– А вот так. Бабка Пелагея его нашла. Зашла к Лешему, а он валяется возле двери…

– А вокруг него что-то вроде синего дыма… Так Пелагея всем потом рассказывала, – это вступил в разговор Санька.

– Ага, только бабка Пелагея почти слепая, почитай вообще ничего не видит, – деловито заметил молчавший до этого Вовка, дожёвывая последнюю картошку.

– Есть такое, дружище, – согласился Санька. – Пелагея-то сама жалилась, что плохо разглядела тогда Лешего, но что-то вокруг него синенькое, говорит, летало… Только когда полиция приехала, ничего уже там не было.

– А при чём же тут смерть председателя? – не мог понять я.

– Так ведь как же… Всё ж похоже, один в один. Во-первых, – Санька загнул палец, – дядька Леший тоже перед смертью от кого-то убегал. Нашли его аккурат возле двери его дома, он как бежал, так прямо на бочок и завалился. Одна нога впереди, другая позади…

– Ага, и жуткая гримаса на лице…

– А во-вторых…, – Санька хотел уже загнуть второй палец.

– Ага, Леший на складе у председателя работал, – перебил его Вовка, – кто его знает, чего они там притащили.

– Слушайте меня, точно вам говорю, бабка Пелагея не брешет, это всё синий дым…

– Ага, брат мой двоюродный, помнишь Серёжку? – продолжал Вовка. – Он в райцентре в полиции служит. Рассказал мне всё. Ничего они тогда не нашли. Улик ноль. Посторонних дома ни у Лешего, ни у председателя не было. Ага, на вскрытие обоих возили, и Лешего, и председателя.

– И что? – оживился я.

– А ничего. Экспертиза показала, что никаких повреждений… Сначала думали, что отравление, так и в крови, и в желудке всё чисто. Вот и думай…

– Да точно вам говорю, Леший с председателем что-то со склада себе притащили. Может газ какой, вот и траванулись…

– Так полиция ж всё у них в домах перерыла…

– Ага, значит, искали плохо, – деловито хрустнув солёным огурцом, сказал Вовка. – Самим надо идти искать. Синий дым просто так ни откуда не возьмётся. Значит, что-то позапрятал председатель в погребе…

– Точно, надо в дом председателя идти! Полиции-то что, они своё дело сделали, а то что тут вся деревня этим дымом будет травиться, им дела нет… а нам тут жить. Вдруг этот синий дым пойдёт-то по деревне, – подхватил Федька.

– Надо идти, надо идти… – загалдели Колька и Санька.

– Ага, сейчас выпьем, и пойдём, – сказал Вовка. – Бабка Пелагея хоть и слепая, а синий дым-то разглядела… Значит, и мы найдём, откуда этот дым идёт.

Через час мы стояли у дома председателя. Была глубокая ночь. Все деревенские в округе спали. Да, хорош, был местный самогон. К этому моменту я уже ничего не соображал. В кромешной тьме я, боясь потеряться в бурьянах, топал вслед за Санькой, и всё равно по дороге наступил случайно на какие-то доски, опрокинул ведро.

Щёлкнув зажигалкой, Вовка уверенно сковырнул пальцем полицейскую пломбу с двери и надел взятый с собою из дома противогаз. Колька и Санька натянули на себя старые, найденные нами в Вовкином сарае респираторы. Мне же досталось мокрое полотенце, которое я кое-как повязал на лицо.

Вошли в дом. Здесь было до жути тихо. Свет решили не включать. Мои глаза никак не могли привыкнуть к темноте.

Вовка и Федька пошли вперёд. Ругаясь и матерясь, шаря руками во мраке, пытались они найти ручку крышки погреба. В моей же голове вертелась только мысль о том, что хорошо бы при случае пробраться в сарай председателя и посмотреть там шифер…

Санька, неожиданно для всех запаниковал. Он принялся отговаривать всех он нашей затеи. Он твердил всё что-то про смерть, про синий дым, и тут дверь погреба скрипнула. Я услышал только пару резких вскриков и всё, наступила тишина.

Нащупав, в темноте стену, держась за неё я стал продвигаться вперёд. Мокрая тряпка на лице мешала дышать. Я прошёл комнату и очутился перед распахнутой крышкой погреба. Чуть было не споткнувшись о неё в темноте, я посмотрел вниз. Там, в погребе было нечто. Это был тот самый синий дым. Переливаясь всеми оттенками от бирюзового до тёмно-синего он клубился, заполняя собою весь погреб.

Дым был будто живой. То поднимаясь, то опускаясь, словно дыша, он принимал причудливые формы. То мне казалось, я вижу в нём какие-то лица, то вдруг он становился совершенно плотным и однородным, то притворялся грозовой тучей с искорками молний, то непроглядным утренним туманом. Я потёр глаза, мне хотелось получше разглядеть его.

Я протянул руку, пытаясь погрузить её в дым, тот встрепенулся и недовольно отпрянул, опустился вниз и затаился.

– Санька, Вовка… – позвал я.

Мне никто не отвечал. Не зная, что делать дальше, я накрыл крышкой погреб и сел рядом, чтобы не дать синему дыму испариться. Я был уверен, что друзья мои уже побежали за подмогой.

Я очнулся от того, что меня кто-то тряс. Солнечный луч скользил по стене. Я лежал на полу незнакомого мне дома. Вокруг полно было полицейских.

– Живой! – кинулась ко мне мать.

– Конечно, живой… Что со мной случится, – еле двигая языком, сказал я.

В голове гудело, у меня было жуткое похмелье. Наконец, вспомнилось всё вчерашнее. Я недоуменно оглядывался по сторонам.

– Где я? – спросил я у помогающего мне встать полицейского.

– Вань, это ж дом председателя… – ответила за него мать. – Нашли вас тут…

– А где Вовка, Санька, Федька?..

– Ваши друзья мертвы, – холодно произнёс кто-то из полиции.

Я посмотрел на пол и обомлел. Санька, Колька, Вовка и Федька лежали на полу со мной рядом. Гримасы их лиц были ужасны, а позы тел таковы, будто все они пытались убежать от кого-то. В центре комнаты покоилась крышка, закрывающая погреб.

– Там синий дым… – попытался объяснить я кому-то из полицейских. – Он там, в погребе.

– Разберёмся, – деловито ответил мне человек в форме. – Пока же вы задержаны, как обвиняемый в проникновении в чужой дом и в убийстве четырёх человек.

Мать всплеснула руками. Её вывели из дома, меня же, повезли в участок.

Уже через час я давал показания в районном отделении полиции.

– Итак, вы говорите, что это Владимир Шилов предложил всем вам отправиться в дом председателя. В котором часу это было?

Я рассказывал следователю обо всём, что мог вспомнить. Голова моя гудела. Мне принесли аспирин. Из разговора полицейских я понял, что как единственный оставшийся из нашей компании в живых, теперь я обвиняюсь в убийстве своих товарищей. Эх, Вовка, Федька, Колька, Санька… Зачем же мы с вами пошли в этот злосчастный дом?

– Послушайте, – пытаясь прийти в себя, вспомнил я, – это же всё синий дым. Я видел его там в погребе…

– Мы обыскали погреб, ничего там нет, – сухо ответил полицейский, записывая что-то за мной. – По дороге в дом председателя вы не заметили ничего странного?

Я покачал головой. Теперь вся наша вчерашняя выходка представлялась мне сплошным пьяным безумием.

– О чём вы говорили по дороге в дом председателя?

– Так о синем дыме и говорили… – вспомнил я. – Санька, Александр Лапин, рассказывал о том, как и в других деревнях, народ погибал от синего дыма…

– И вас это не остановило? – внимательно посмотрел на меня полицейский.

– Послушайте, – устало ответил я, – я был пьян. Отвык я от местного самогона. Я шёл за всеми, не отдавая себе отчёта. Но синий дым в погребе я видел… Он там был.

– А что было, когда вы вошли в дом?

– Ребята пошли вперёд, я не успел за ними, потом они закричали и всё…

Меня отвели в камеру. Через три дня, за неимением улик, меня отпустили.

– Мы провели вскрытие, на телах ваших друзей не обнаружено никаких повреждений, внутренние органы целы, в крови не содержится никаких отравляющих веществ, – сказал мне следователь.

– Я же говорю вам, это синий дым!

Я был уверен, что причиной столь стремительной смерти моих одноклассников был тот самый злосчастный синий дым, который я увидел в погребе.

– Почему же он не подействовал на вас? – задал мне вопрос следователь.

Я только пожал плечами. Действительно, я видел синий дым, но остался цел.

Меня отвезли обратно в деревню. Был вечер. Воздух был свеж и чист. Мать всплеснула руками, увидев меня на пороге дома, а потом ещё долго всхлипывала, пытаясь тайком от меня стереть с лица слезы радости.

Только теперь я начал осознавать, что только чудом остался жив.

– Мам, а синий дым не выдумки, – решил поделиться я с матерью уже вечером.

– Мам, я его видел…

– Кого?

– Синий дым. Он был там, в погребе председателя.

Мать заохала, забранилась на меня.

– Ну, зачем, зачем вы туда пошли?.. – причитала она. – Вся деревня давно уже твердит об этой синей смерти, а вы…

– Мам, выпили мы, не соображали ничего. Мне раньше в синий дым не верилось, а теперь я точно знаю, что он существует. Только не понимаю пока, почему он не подействовал на меня…

– Ну, и Слава Богу, что не подействовал, – замахала руками мать. – Не хватало, чтобы ты тоже отправился за Санькой, Вовкой… Как же это так…

Вспомнив о ребятах, мать стала вытирать слезы с глаз.

– Разобраться бы в этом… – пробормотал я.

Утром следующего дня я отправился домой в город. Надо было возвращаться к работе, к своим делам. События, случившиеся в деревне, всю дорогу тревожили меня. Не верилось, что ребят, моих приятелей уже нет. Кто бы мог подумать, что наш поход окончится столь печально… Почему в живых остался именно я?

Оказавшись дома, я тут же был затянут в привычный круговорот забот. Думать о синем дыме было уже некогда. События, произошедшие со мной в деревне, поблекли и затерялись где-то в памяти.

Скоро вернулись с моря жена и дочь. Дел было невпроворот.

Время шло, пробежало почти половина осени. Опавшие листья покрыли землю и уныло шелестели под ногами. Шли дожди. И тут, позвонила мать. Хлюпая в трубку, она перечисляла тех, кто умер в деревне за последние два месяца. Я не верил своим ушам. По словам матери, вот уже больше трети деревни погибла от синего дыма. В деревне теперь постоянно дежурили полицейские, врачи. Однако, никто до сих пор не знал, чем именно опасен синий дым и отчего при встрече с ним погибают люди. Синий дым лишь изредка щадил детей, больных и стариков. Остальные же гибли, не успевая даже вскрикнуть. Мать рассказывала, что синий дым вышел из погребов. Его клубы видели теперь по всей деревне, на дороге, в огородах. Паника росла. Синий дым обычно разгуливал в темноте, но в последнее время и днём стал встречаться частенько.

На следующий же день, отложив все дела, невзирая на возражения жены, я отправился в деревню. Нужно было уговорить мать уехать оттуда хотя бы на время.

Стояло серое октябрьское утро. Уже на подъезде к деревне чувствовалось, что изменился привычный уклад. Несколько полицейских машин стояло прямо у первых домов, чужие люди суетились рядом. Меня не хотели пропускать, но узнав причину моего приезда, расступились. От полицейских я узнал, что вот уже десятки деревень нашего района находятся во власти синего дыма. Непонятный газ распространяется по неведомым законам и убивает практически всех, кто попадается ему на пути. Никаких признаков отравления, никаких повреждений на телах жертв. Синий дым убивал мгновенно. Как же удивились мои собеседники, когда узнали, что я пережил встречу с синим дымом и остался жив.

Приближался к дому матери я уже в полной уверенности в том, что обладаю неким необъяснимым пока иммунитетом, благодаря которому выжил в тот злосчастный вечер, когда моих деревенских приятелей уничтожил синее зло.

Деревня заметно опустела. Похоже, даже те, кто остался жив, либо уехали, либо боялись показать нос из дома. Где-то, запертые в сараях, протяжно мычали коровы.

Мать я нашёл в доме.

– Вань, да зачем же ты приехал, тут такое… Не дай бог с тобой что случится, сынок, – запричитала она.

– Мам, я за тобой, собирайся.

Мать притихла и опустилась на стул. И тут две детские мордашки осторожно выглянули из проёма двери.

– Это Федькины, – сказала мать, указывая на детей и поднесла к тут же покрасневшим от нахлынувших слез глазам платок. – Натальи его тоже нет, а дети уцелели… Вот живут пока у меня, дожидаются, когда их заберут в детдом.

– Да что же это такое… – пробормотал я.

Детей было жалко. Испуганные, молчаливые, настороженно смотрели они на меня.

– Наталья два дня назад прямо на глазах у них погибла, – сказала мать, уже не в силах сдерживать слез.

Я обнял маму за плечи.

– Мам, поехали со мной. Детей Федькиных у полицейских сейчас пристроим, все равно их у тебя скоро заберут… А ты поживёшь пока с нами.

– Никуда я не поеду, сынок… На кого я хозяйство оставлю, скотину? В соседних дворах людей совсем не осталось. Вон Бурёнка Ильиничны, Рыжая Воронцовых теперь на мне…

– Ну какое хозяйство, мама! Мне тебя спасать надо!

– Да что ты, сынок, Бог с тобой. Ничего со мной не случится. Перед иконками постою и обойдётся всё. А уж если что Бог и попустит, так значит пришло моё время, отправлюсь к отцу твоему, Царство ему небесное…

Мать перекрестилась.

– Мама, ну что ты такое говоришь! – возмутился я.

– Сынок, я уже ведь пожила достаточно. Не мне смерти бояться…

Я махнул рукой.

– Никуда не поеду я, Ванюш, – снова повторила мама. – Вас стеснять, да хозяйство своё бросать – это не дело. И детей в чужие руки сразу отдавать не хорошо… У меня пусть поживут. Ничего с нами не станется. Видела я этот синий дым. Не знаю, чего его все пужаются. Вроде как обычный, только синий…

– Где ты видела его, мам? Когда?

– Да вот там видела, возле забора. Покрутится он, покрутится возле калитки, а дальше не заходит. Идут его клубы дальше по улице…

– Значит, не трогает он нашу семью… – пробормотал я.

– В дом не заходит, значит, ничего со мною не станется. Отсидимся… – продолжала убеждать меня мать. – Поезжай, сынок, домой, в город. Не боюсь я синего дыма, не боюсь…

Я отправился домой. Солнце клонилось к горизонту, холодало. «Как же так?» – включив обогрев салона, думал я. – «Столько людей погибло от загадочного синего дыма, а я жив, и мама жива. И дети Федькины уцелели… Жалко было их».

Через неделю меня вызвали в полицию. Расспрашивали о синем дыме.

Я, как один из немногих уцелевших при встрече с ним, ещё раз дал показания. Синий дым расползался по району. Чтобы избежать паники, об этом пока не говорили в новостях. Вымирали целые деревни, это было сродни эпидемии. Медики терялись в догадках. Синий дым распространялся быстро, убивал мгновенно. Я рассказал всё, что знал, сдал на анализ кровь и отправился домой.

Время шло. Дожди закончились, начались заморозки. Лужи утром теперь покрывались льдом.

Я звонил маме по несколько раз в день. Деревня совсем опустела. Погибли многие. Мама же и слышать ничего не хотела о том, чтобы оставить хозяйство и дом. Теперь под её крышей собирались те, кто хотел выжить. Мама принимала всех. Наш дом дым не трогал. Мать рассказывала, что много раз появляясь у забора, он отступал. Это был не просто дым, он был живым. Будто нерадивое животное хворостиной мама отгоняла его от калитки.

Тревожные новости стали пробиваться в прессу. Синий дым бесчинствовал уже по всей области, его видели не только в отдалённых деревнях. Районные центры были сплошь охвачены им. Дым пытались остановить, но прогнозы оставались неутешительными. Ожидалось, что скоро он появиться и в нашем городе. Узнав об этом, поразмыслив, я собрал дочь и жену и отвёз их к родным подальше отсюда, а сам принялся ждать. Теперь мне не давала покоя загадка синего дыма. То и дело в памяти моей всплывали встревоженные лица Федькиных детей.

Я тешил себя надеждами понять, как обезвредить синий дым. Что помогло мне остаться в живых?

То и дело я прокручивал в уме свою с ним встречу, но так и не смог пока сообразить, что же меня спасло.

Через несколько дней объявили предупреждение. Синий дым приближался к нашему городу. Женщин и детей эвакуировали в соседние области, я же остался в городе. Мне хотелось разгадать загадку синего дыма, понять его природу и побороть эту напасть. Я остался. Я был уверен, что с синим дымом можно совладать, верилось, что со своим «иммунитетом», я могу не опасаться его.

Следующим утром я, по обыкновению, отправился на работу. Мелкий, едва приметный первый снег выпал ночью. Всё вокруг стало бесцветным и серым. Белая пелена, устлавшая асфальт так и лежала нетронутой. Улицы города были непривычно пусты. Казалось, город покинули все. Мой автомобиль был единственным на дороге. Через двадцать минут я оказался у здания, в котором работал. Охранник удивлённо осмотрел меня.

– С сегодняшнего дня не работаем… Вас не предупредили? – произнёс он, обратившись ко мне.

– Почему не работаем? – удивился, в свою очередь, я.

– Так это… Предупреждение было. Синий дым сегодня ждут в городе, он надвигается, – ответил мне охранник. – Возвращайтесь домой.

– А что же вы? Почему не уезжаете? – спросил я.

– Ну как я уеду, я когда-то служил…

– Так синий дым… Вы же можете погибнуть.

– Ох, я ещё не то повидал. Я ж в горячей точке был, потом в полиции много лет… Если уж и встречу смерть, так на посту.

Он говорил прямо как моя мать.

Я вышел из здания. На улице было тихо. Только ветер завывал, проносясь между домами. Его порыв пронёс мимо меня какой-то пустой пакет.

Я сел в свой автомобиль и направился в полицейский участок, в тот самый, куда меня вызывали по поводу синего дыма. Мне хотелось узнать, как далеко продвинулись полицейские в своём расследовании.

Только раз попался мне на пути одинокий прохожий. Город как будто вымер. Зато возле здания полиции было оживлённо, подъезжали военные. Полицейские машины стояли наготове. Я припарковал свой автомобиль подальше и вышел. И тут… Я поднял глаза. Плотной стеной от земли и до самого неба на улицы надвигалось синее облако. Оно окутывало здания, строения, дома.

Это был синий дым. Но не тот слабый, бледный, что видел я в погребе, а яркий, уверенно переливающийся всеми оттенками от ультрамаринового до бирюзового, он заполнял улицы. Я с удивлением смотрел на синий дым и пытался понять, что помогло ему с момента нашей встречи в доме Мишки-председателя разрастись до таких размеров. Откуда он брал силы? Где его источник?

Наконец, синий дым дошёл до меня. Оказавшись в его клубах, я мог теперь рассмотреть то, что в первую нашу встречу мой замутнённый алкоголем взгляд видел смутно. Дым был плотен, ярок, я снова попытался дотронуться до него рукой. Но тут, как и в прежний раз, он отпрянул и расступился. Я пытался приблизится к нему, чтобы почувствовать его запах, лучше разглядеть цвет, но он отдалялся. Скоро я заметил, что преследую его, а он убегает.

Так, в расступающихся передо мной клубах дыма я дошёл до двери в участок. Дым пропустил меня, я открыл дверь. В участке было шумно, полицейские с удивлением смотрели на меня, как на чудо. Помедлив лишь несколько секунд, полицейские отправились на улицу. Сев в машины, они стали разгонять синий дым. Тот, боязливо прижимаясь к земле, отступал назад.

Отыскался следователь, который вызывал меня раньше. Звали его Александр. Меня он вспомнил.

– Здравствуйте, я смотрю, вы нашли способ разгонять синий дым, – начал я.

– Да какой там, – раздосадовано ответил Александр, – иногда получается разгонять, используем для этого машины, иногда нет… Он уничтожает людей сотнями, а мы по-прежнему не знаем ни то, как он возникает, ни причины…

– Вы не продвинулись в следствии?

– Ни на шаг.

Я стоял рядом со следователем. Тот озадаченно смотрел в окно.

– К нам уже прибыли силы МЧС. Все деревни, все районные центры нашей области находятся под властью синего дыма. Как бороться с ним не понятно. Нам ещё повезло, что по какой-то причине синий дым хоть кого-то щадит. Вы, кстати, в группе особого риска. Люди активного возраста гибнут в одно мгновение, стоит им встретиться с синим дымом.

– Вы знали, что синий дым надвигается на город, почему вы не ушли? – спросил я.

– У нас приказ, нам нельзя оставлять город…

– Приказ наверняка был отдан лишь оперативникам. А почему остались лично вы?

– Лично я? – переспросил следователь, внимательно разглядывая дым в окно. – Я не могу уйти. Мне нужно понять, как действует синий дым. Как я смогу это узнать, если не встречусь с дымом лицом к лицу. Мне нужно на улицу.

– Я пойду с вами, – произнёс я.

Следователь посмотрел на меня.

– А вам зачем это нужно? Вы два раза остались живы при встрече с синим дымом, тогда и сейчас… Но это не значит, что он пощадит вас в третий.

– Я тоже хочу разобраться. Мне кажется, я смогу его понять…

Вместе с Александром мы вышли на улицу. Полицейские машины уже включили свои серены. Они гоняли синий дым по дороге назад и вперёд.

Александр уверенно двинулся по улице. Его решимость поразила даже меня. Его походка была стремительной, но, сколько бы он ни пытался войти в клубы дыма, тот перед ним расступался. Я последовал за ним. Так мы, одержимые идей понять природу синего зла, пытались поймать его, а он, убивающий всякого, кто попадался ему на пути, от нас пытался убежать.

Тут двое подростков появились в конце улицы.

– Мы же предупредили всех, чтобы оставались дома, заделали все щели. В зданиях безопаснее… – пробормотал Александр.

Подъезды домов были плотно закрыты.

– Сюда, сюда! – закричал, показывая на дверь полицейского участка, Александр.

Подростки услышали его и побежали к нам. Мы поспешили им навстречу, и тут синий дым, бывший до этого аморфным, бесформенным активизировался. Он собрался, превратился в единый поток и направился в сторону подростков. Нам с Александром оставалось до них не больше двадцати шагов, когда синий дым буквально прошёл сквозь подростков. Первый раз я увидел смерть. Мгновение, и дети упали. Когда мы подбежали к ним, тела их были уже бездыханны.

– Не успели… – сказал Александр.

Как же быстро лишал синий дым жизни. Возникло невыносимое чувство вины. Дети погибли на наших глазах, а мы ничего не могли сделать. В чем причина? Почему остались жить не они, а мы? Мы столкнулись с чем-то непознанным, неведомым.

– Каждый раз так… – пояснил Александр. – Дым проходит сквозь тело и всё, человека нет. И ничего не можем сделать. Никаких повреждений на теле, никаких следов отравления, ничего… Повышенное содержание адреналина в крови и всё…

– Так может в этом причина? – оживился я.

Александр отрицательно покачал головой.

– Сердца у всех в порядке, внутренние органы нетронуты… Все морги телами забиты, хоронить не успеваем.

– Да как же так… – бормотал я.

Синий дым, избегающий нас, у других отнимал жизнь за секунду.

Мы вернулись в участок. Александр сел за монитор компьютера.

– Вот, рассматриваю записи… Прислали с камер из магазинов, торговых центров, где побывал синий дым. Жуткое зрелище…

– А можно мне глянуть? – попросился я.

Вместе мы принялись просматривать съёмку того, как синий дым, проходя по многолюдным залам, оставлял после себя море трупов. Как и сегодня, он просто проходил сквозь людей, и те падали замертво.

Я устал.

– Можно я возьму копии записей с собой? Посмотрю их дома, – попросил я Александра.

Тот не протестовал.

Забрав копии записей, я отправился домой. Улицы по-прежнему были окутаны синим дымом, но я спокойно продвигался вперёд, синие клубы пропускали меня.

Придя домой, я сел за компьютер. Раз за разом, я просматривал записи, полученные в участке. Странно, одних дым убивал, других же не трогал. Синий дым всё больше представлялся мне чем-то живым. Он избирательно относился к людям. Он жил своей жизнью и, казалось, обладал разумом. Что же было общего у всех нас, у тех, кто остался после встречи с ним в живых?

Измучившись в своих попытках понять поведение синего дыма, я отправился на кухню и заварил себе крепкий чай. Вернувшись, я снова сел за просмотр записей.

Был вечер. Тот самый, который в прежнее время, приносил в дом покой. Небо, потемневшее после заката, чёрным полотном висело над городом. В нём возвышался, переливаясь всеми оттенками синего, дым. В этот момент он забирал чьи-то жизни, а я торопился понять, что же может остановить его.

Вглядываясь покрасневшими глазами в монитор, я просматривал одну запись за другой. Сейчас передо мной, крутились кадры с камер развлекательного центра. Огромный фуд-корт, большинство столиков заполнено людьми. Все радостны, беззаботны. На следующих кадрах огромное синее облако подкатывает к окнам, проникает прямо через стёкла окон внутрь, и вот уже всё пространство фуд-корта во власти синего дыма. Клубами окутывает он людей. Ужас и страх на лицах. Мгновение, и несколько человек падают замертво, за ними прочие… Жуткое зрелище. И тут… Одна девочка привлекла моё внимание. На вид ей лет пять-шесть. Она сидит, беспечно выстраивая пирамидку из мороженого в своём стаканчике. Дым доходит до неё и останавливается. Он медлит. Я увеличил изображение. Ребёнок поднимает взгляд и доверчиво смотрит на подступившие синее облако. Девочка улыбается. Похоже, она не понимает, что происходит и синий дым для неё, всего лишь очередная забава. Она смеётся, радостно хлопает в ладоши и, встав со стула пытается с разбегу зайти в этот цветной синий туман. А синий дым… Он отпрянул, засуетился, задымился, начал отступать.

Играющий с дымом ребёнок не замечал смерти вокруг, девочка резвилась в облаках неведомого ей синего чуда. Странная догадка посетила меня. Ну, конечно! Этот ребёнок не боялся…

Я всё понял! У всех нас, избежавших смерти при встрече с синим злом, было нечто общее – мы его не боялись! Моё предположение было невероятным. Для того, чтобы принять его, надо было отбросить все наши представления об этом мире и признать, что есть нечто, выходящее за рамки материальных законов. Орудием, которым действовал синий дым, был наш собственный страх. Те чувства боязни, тревоги, ужаса, паники, что испытывал человек при видя синего дыма, давали синему злу силы и возможность забрать у испуганного человека жизнь. Дым был живым. Он питался человеческим страхом и, благодаря этому, рос… Тех же, кто не боялся его, он не только не трогал, но и пугался сам. В это сложно было поверить, но смертоносное вещество тоже способно было испытывать страх. Маленькая девочка на экране, резвящаяся в клубах синей смерти, не осознавая опасности, игралась.

Я вспомнил свою первую встречу с синим дымом. Мой разум в тот момент был настолько затуманен алкоголем, что я утратил способность реагировать на происходящее. Это спасло меня, я не испугался. Я не боялся тогда синего дыма лишь, потому что не осознал всей той угрозы, какую представляет он. Сегодня дым не тронул меня, потому что я, памятуя о нашей первой с ним встрече, верил в то, что синий дым лично для меня безопасен. Скорее всего, это было не так. Стоило мне усомниться в собственном «иммунитете», допустить в сознание мысль о том, что синий дым опасен для меня, также, как и для прочих, я бы погиб в один миг.

Страх объяснял всё. Вот почему до сих пор жива и здорова была моя мать, она не боялась смерти. Вот почему дым расступался от гула полицейских сирен. Он боялся не машин, а людей, сидевших в них, бесстрашно выполняющих свой долг, игнорируя угрозу. Старики не боялись смерти в силу возраста, дети не осознавали опасности. Бабка Пелагея, первой увидевшая в нашей деревни синее зло, была подслеповата и просто ничего толком не разглядела. Прочие же люди сами нагнетали в себе страх.

Что видел каждый в момент смерти в синем дыме? Мне этого уже не узнать. Рассказы о синем дыме росли в умах и множились… Это было невероятно, но, скорее всего, я был прав. Я не мог ничем иным объяснить отсутствие на телах погибших повреждений, а высокая концентрация адреналина в их крови доказывала то, что в момент смерти они испытывали сильнейший испуг.

Учёные и врачи искали не там. Они пытались исследовать нематериальное физическими методами.

Людей губил их же собственный страх.

Осенённый свой догадкой, я бросился обратно в полицейский участок. Двигаться по улицам города, захваченным синим дымом, мне было теперь намного сложней. Я ведь уже знал, что синий дым опасен и для меня.

Мой мнимый иммунитет, который спасал раньше, был всего лишь моей выдумкой. В один миг из уверенного в своей неприкосновенности человека, я превратился в того, кто должен был как-то сдерживать в себе ужас перед переливающейся вокруг меня всеми цветами синего неведомой силой. Кем же был синий дым? Тревога за собственную жизнь всё больше овладевала мной, а синий дым, будто чувствуя это, подбирался ко мне всё ближе и ближе. Своими плотными клубами он застирал лобовое стекло. Я почувствовал, что поддаюсь всеобщей панике. Мой встревоженный ум всё чаще возвращался к увиденным при просмотре записей ужасным кадрам. Лишь мысль о жене и дочери позволила взять себя в руки. Ради них, я должен был остаться в живых. Размышления о близких тут же отрезвили разум. Снова синий дым я стал воспринимать лишь как необычное природное явление. Я не боялся его раньше и не собирался делать этого впредь. Дым стал отступать от моего автомобиля. Всё лучше виделась мне теперь дорога.

Остановившись возле полицейского участка, я выбежал из машины. Была ночь, а людей возле здания полиции только прибавилось. Полицейские спасали от синего дыма тех, кто пришёл сюда в поисках убежища. Синий дым, то нападал, то отступал. Бесстрашие тех, кто выполнял сейчас свой долг, противостояло страхам тех, кто пришёл сюда за помощью. Дым это чувствовал, это был зыбкий и очень опасный баланс.

– Не бойтесь, только не бойтесь его, – кинулся я к какой-то женщине. Её глаза… Они наполнялись страхом. – Дым не опасен. Есть противоядие, вот…

Сунув руку в карман, я нашёл в нём две таблетки аспирина.

– Скорее пейте, вот… – я протянул женщине распечатанные таблетки. – Смотрите, я принял их и вот…

Я вошёл в клубы синего дыма, те отпрянули, я вернулся на место.

– Вы это видели? – спросил я.

Женщина обрадовано закачала головой. Ко мне потянулись чужие руки. Все остальные тоже хотели таблеток.

– Что вы делаете? – спросил Александр, когда я, вбежал в участок в поисках аптечки.

– Послушайте, – стал объяснять я. – Я не знаю, почему и как это происходит, но дым реагирует на наш страх. Я понял, он убивает тех, кто его боится.

– Этого не может быть… Это абсурд…

– Я понимаю, это звучит нелепо, но он живой… Живой в полном смысле этого слова. И он взаимодействует с нами, реагируя на наш страх. Убивая, он не повреждает тело, а как бы это точнее сказать… забирает из него душу и присоединяет к себе. Он питается ими. Нам нужно дать что-то людям, что подавляло бы в них страх.

Я схватил таблетки из аптечки. Нашёл наиболее безвредные и по половинке стал выдавать тем, кто продолжал бояться, при этом то и дело, демонстрируя на себе безопасность синего дыма. Скоро синий дым стал отступать. Люди верили мне… Когда он отошёл на другой край улицы, я, уставший, но довольный вошёл в участок.

До самой ночи просидел я там. Я пытался убедить Александра, что люди гибнут от собственного страха.

– Послушай, – твердил я. – Там, тогда, в доме у председателя мы шли одной компанией. Санька постоянно бубнил истории о синем дыме. Понимаешь, была ночь, они все стали бояться.

– А как же ты?

– Да что я? Я был пьян настолько, что не способен был соображать. А мои друзья… Они давно уже не пьянеют так сильно от собственного самогона. Они боялись…

– Допустим…

– А потом моя мать. Знаешь, что она сказала мне, когда я приехал за ней? Она ответила, что не боится смерти. Она ведь у меня верующая, верит в бессмертие души. Таким ничего не страшно. Вот и результат – мать осталась и продолжала спокойно заниматься хозяйством. В деревне погибали те, кто верил слухам, а она победила искренней верой в Бога. Вы бы видели, как гоняла она дым от забора хворостиной…

Я улыбнулся.

– Этого не может быть… – задумчиво твердил Александр.

– Может, но для этого надо признать, что существует нечто, что не имеет материальной природы и, несмотря на это, тесно взаимодействует с нами.

– Это только вселит ещё большую панику…

– А вы не говорите людям об этом открыто, – предложил я. – Раздавайте им таблетки, делайте уколы витаминов, это будет плацебо. Скажите им, что найдена вакцина, антидот. Они просто должны поверить, что спасены, а их психика сделает своё дело… Они должны перестать бояться синего дыма, должны вернуться к своим повседневным делам и дым уйдёт сам…

– Возможно, вы правы…

***

Прошло полгода. За окном звенела капель. Весна наступила в этом году рано. Солнце с каждым днём всё больше припекало. Я набрал номер маминого телефона:

– Мам, приеду сегодня к тебе, привезу мастеров, будем обмерять крышу. Как снег сойдёт, будем перекрывать.

– Приезжай, приезжай, сынок. Одевайтесь только потеплее. Детей с собой не возьмёшь?

– Мам, не могу, Катерина ведёт их сегодня в храм, устанут.

Федькины Маринка и Колька жили теперь у нас. Жена моя, Катя, растила их вместе с нашей Танюшкой.

– Приезжай, приезжай, сынок, – повторяла мать. – Я пирожков наготовлю.

– Мама, да не надо, не суетись…

О синем дыме больше уже никто не вспоминал. Как только все вокруг перестали его бояться, он ушёл. Просто исчез, сгинул… К нам вернулась обычная, привычная жизнь. Только теперь я, каждое утро заходя на работу, пожимал руку охраннику. Он, как и я, пережив время нашествия на город синего дыма, остался жив. Да ещё в углу моей квартиры на стене висела благодарность, выданная мне за помощь полиции. Жена повесила.

Нам многих удалось спасти, но я-то знал, что синий дым не исчез. Синее зло не исчезло, оно просто притаилось. Пройдёт время, и кто-нибудь опять своим невежеством, страхом перед смертью выпустит его из какого-нибудь погреба. Мы помогли людям побороть страх, но сделали это искусственно. Теперь я не протестовал против того, что мама так долго стояла перед иконами и так искренне верила в Бога. Я понял, что был не прав. Существует нечто, необъяснимое современной наукой. Таким был синий дым.

Страх перед неизведанным, страх ужасающий, парализующий, сковывающий разум был причиной всему. Его нельзя было допускать. С ним надо было бороться.

Пока же была весна. За окном звенела капель.

2015