ХВОЙНЫЙ ЛЕС, УМЕЮЩИЙ И В СУРОВУЮ ЗИМУ СОХРАНЯТЬ ЗЕЛЕНЫЙ НАРЯД

Что растет на елке? Шишки да иголки. И на сосне, и на пихте, на лиственнице, кедре — тоже шишки да иголки. Вот и называют все эти деревья игольчато-хвойными, в отличие от других хвойных — кипариса, можжевельника, тиса. У тех тоже листья-хвоинки, но не игольчатые, а плоские.

Тесной толпой собрались игольчато-хвойные в нашем северном полушарии, собрались в обширные, без конца и без края, таежные леса. Это — самые северные, самые суровые и, может быть, самые прекрасные леса на Земле. Словно витязи в зеленых шлемах, встали ели, лиственницы и сосны вокруг Великой Опушки мира — тундры. Не дрогнув, встречают они здесь студеные ветры, летящие из ледяных чертогов Снежной королевы. Да что там — стойкие хвойные леса заселили и такие места, где морозы куда сильнее, чем в безлесных арктических просторах: меж гор Восточной Сибири в долине таежной реки Индигирки в феврале температура падает до 60, а то и 70 градусов ниже нуля! Холоднее бывает только в Антарктике.

Нет, лютость северных зим не страшна таежным деревьям. Но и они не могут жить без летнего тепла. А еще им нужно вдосталь влаги. И то и другое есть в зоне хвойных лесов. Лето здесь лишь немного прохладнее, чем в нашей средней полосе, да и дождями не беднее. Только оно почти вдвое короче. Вот и торопится каждая хвоинка-игла надышаться в недолгую теплую пору углекислотой. А потом каждая зеленая иголка, как и обычный лист, перерабатывает с помощью солнечного света углекислоту и воду в сахар. Потоки древесного сока разносят его по всему стволу, в каждую ветку. И растет, крепнет дерево, выгоняет новые побеги, обзаводится новыми шишками. А в шишках — маленькие семена. Из любого, попади оно в землю, может вырасти большое дерево — витязь в зеленом шлеме.

...Ох, коротким-коротко таежное лето: лишь в июне кончились весенние заморозки — в середине августа начались осенние, в сентябре закружились первые снежинки, а там через неделю-другую зима, словно собольими мехами, совсем укрыла тайгу снегом.

На шесть-семь, а то и девять месяцев заснули деревья. Заснули, но не скинули зеленого убора, потому что не изгрызть морозу хвоинку-иглу, ледяному ветру-свистуну не высосать из нее влаги. Плотная глянцевитая кожица надежно защищает каждый игольчатый лист. Тяжелые снеговые подушки не обломают, не оборвут узкую упругую хвою, как сделали бы это с широким листом.

Затаилась, замерла жизнь в деревьях. Недвижен сок в их теле-стволе, не растут ветви, не зреют почки. Ни малой капли питательных запасов, накопленных быстротечным летом, не израсходует в стужу дерево. Потому-то и не причинит ему вреда длинная-длинная, как таежная тропа, полярная ночь.

Тишина... Спит барсук в глубокой норе... У сонной медведицы сосут молоко сонные медвежата. Родились они неделю назад здесь же, в берлоге под высоким сугробом... Даже неугомонные белки в злую морозную пору не оставляют своего гнезда.

Тишина... Лишь скрипнет мерзлый сук или глухо треснет лед на таежном озерце... Лишь неспешно пройдет лось, вспарывая тонкими ногами сухой снег. И мелкие блестки звезд, как изморозь, на черном небе тайги.

В морозах, в метелях плывет время... И вот уже робкая таежная весна медленно выводит солнце над горизонтом. Нехотя холод оставляет тайгу, и березки да осины едва успевают к маю-июню раскрыть, расправить листья. А хвойным не надо тратить на это дорогие дни — всегда зеленые иглы принимаются кормить свое дерево тотчас, как отступят морозы. Да к тому же хвоинок так много и они так удобно разместились на ветвях, а ветви — на стволе! Косматые зеленые кроны у елей и пихт опускаются до самой земли и всем остроконечным конусом своего зеленого шлема ловят лучи даже низкого северного солнца.

Нет, невозможно лиственным лесам тягаться с хвойными в этих суровых полуночных широтах. Для тайги же они стали домом. Вечнозеленым поясом шириной в три тысячи километров обвила она земной шар на последнем лесном рубеже.

Загрузка...