Генерал Дима. Карьера. Тюрьма. Любовь

Клубок змей

В это время у первого вице-премьера Шумейко сложилась конфликтная ситуация с секретарем Совета безопасности Скоковым. А Скоков, в свою очередь, почуял некую опасность Якубовского. Вместе с Коржаковым, руководителем Службы безопасности президента, они принялись раскапывать причины назначения Якубовского полномочным представителем. У генерала Коржакова были и личные мотивы. Люди из его охраны переходили на службу к Якубовскому. У Димы было лучше. И, выбрав момент, когда Шумейко улетел в Америку, Скоков с Коржаковым побежали к Ельцину жаловаться.

Впрочем, об этом достаточно подробно пишет сам Ельцин в своей книге «Записки президента»: «Я первый раз услышал фамилию Якубовского при следующих интригующих обстоятельствах.

Это было осенью 1992 года. Ко мне в кабинет вошел возбужденный Юрий Скоков вместе с Александром Коржаковым. С Юрием Владимировичем такое редко случается, он человек сдержанный, и я понял, что произошло что-то серьезное. Скоков принес мне проект документа, на котором стояли визы многих высших руководителей страны — Шумейко, Баранникова, Ерина, Кокошина — первого замминистра обороны, Примакова, Степанкова, от руки было написано «Согласовано с Гайдаром», документ практически был на выходе. Суть распоряжения заключалась в следующем. В состав правительства вводится новая должность — координатор правительства в силовых структурах, полномочия которого отличались чрезвычайной широтой. Этот координатор ставился над силовыми министерствами, контролировал их и был подотчетен только премьер-министру. В документах, которые принес Скоков, значилось, что на эту феерическую генеральскую должность назначается двадцатидевятилетний молодой человек, который ещё полгода назад был капитаном. Звали его Дмитрий Якубовский.

Естественно, я позвонил Гайдару, жестко и не слишком любезно поговорил с ним. Выяснилось, что и он оказался введен в заблуждение. Когда его знакомили с этим документом, сказали, что с президентом вопрос согласован, что Ельцин полностью в курсе и концепции этой должности, и самой кандидатуры. Тогда я понял, что мы столкнулись с крупной аферой, и попросил Гайдара немедленно отозвать все документы, связаться с Шумейко, силовыми министрами, разобраться в этой истории, а потом доложить.

Через три дня мне сообщили, что все исполнено, а испуганный Якубовский покинул пределы России, улетел то ли в Канаду, то ли в Швейцарию».

Обо всем, что происходило на самом верху, Дима, конечно, не знал. Шестое чувство подсказывало ему: что-то затевается. Он велел своим людям разобраться. А через три дня события приняли новый оборот.

Дима был на даче в Жуковке. Говорят, что раньше эта дача принадлежала председателю КГБ Крючкову. У Якубовского всегда было многолюдно, особенно по вечерам. Бывало, что за столом собирались люди, которые порой не знали друг друга. Всех объединял Дима.

Как-то раз в гости приехал Толя Круглов, которому Дима помог получить должность председателя Таможенного комитета. На эту должность было два претендента, но рекомендация Якубовского сыграла решающую роль. Естественно, Круглов был очень благодарен Диме и относился к нему даже с некоей долей подобострастия.

Повара Димы тоже звали Толей. И произошла смешная ситуация. Все сидели за столом, когда приехала новая партия гостей. Пока Дима обнимался с приятелями, кто-то крикнул повару: «Толя, твою мать, дай стулья!» А Круглов подумал, что обращаются к нему. Он мигом вскочил, чтобы отдать свой стул. Дима еле его остановил.

В тот день, когда разворачивалась сложная операция, задуманная Коржаковым, Дима лежал, ничего не подозревающий, в постели со своей женой Мариной. Вдруг, совершенно не вовремя, раздается телефонный звонок. «Дмитрий Олегович, — в трубке взволнованный голос личного шофера, — меня задержали». Что за черт? Новость была, конечно, неприятная, но не настолько, чтобы прервать половой акт с Мариной.

Минут через пятнадцать-двадцать Дима все-таки решил позвонить, чтобы разобраться. Но тут его ждал очередной сюрприз. Связь была отключена. Как выяснилось, по указанию Коржакова. Позже к Диме приехал Тимохин, бывший начальник ГАИ Московской области. Он сказал, что Димин водитель превысил скорость, его остановили и выяснили, что автомобиль «мерседес» якобы нерастаможен, какой-то квитанции не хватает.

Дима сел в хозяйственную «Волгу» и поехал на Старую площадь. Там у него отбирают пропуск. Дима звонит Баранникову и слышит: «Старик, тебе нужно срочно вылететь в Нью-Йорк, денька на три, там сейчас Шумейко, найдешь его и все объяснишь».

Якубовский понял, что его решили срочно отправить. В Нью-Йорк, в Пекин, в Гималаи — все равно. А пока он содержательно беседовал с Баранниковым, на даче в Жуковке разворачивалась целая операция.

Егоров, начальник Управления по борьбе с организованной преступностью, подтянул туда свой спецназ, чтобы штурмовать дачу. Внутри дача, естественно, охранялась. По периметру ходил не сторож с берданкой, а тоже люди из спецназа, который, правда, относился не к ведомству Егорова.

Был сентябрь, разгар бабьего лета, жаркая погода. Охрана несла службу, как положено, с автоматами, но Дима никогда не требовал, чтобы в теплый день ребята парились в камуфляже. Поэтому они ходили полуголые. Спецназовцам Егорова сказали, что Якубовского охраняют вооруженные бандиты. Приказ есть приказ, и они пошли на штурм.

Но случилось непредвиденное. Спецназовцы все друг друга знают. Вместе служили, вместе тренировались, вместе пили. Ребята узнали друг друга. Опустили автоматы. Операция была сорвана.

Правда, Егоров представил все в ином свете: операция сорвалась по вине Дунаева, первого заместителя министра внутренних дел, который поддерживал Якубовского.

Дунаев действительно вывозил Диму в аэропорт, так как имелась информация, что Егоров хочет там устроить провокацию. Дунаев лично вел Якубовского до «рукава» вместе с начальником транспортной милиции. Он вызвал конвой, самолет оцепили, Егоров ничего предпринять не мог.

Потом на этой истории Егоров сделал свой козырной ход. Его управление подчинялось Дунаеву, а команду на штурм давал Ерин, министр внутренних дел. Управление по организованной преступности вывели из-под подчинения Дунаева и сделали самостоятельным. Егоров стал первым заместителем министра внутренних дел с подачи Скокова.

А Дима прилетел в Нью-Йорк и стал звонить Виктору Павловичу Баранникову.

— Вы просили позвонить через день?

— Позвоните завтра.

В течение девяти месяцев он постоянно звонил Баранникову, Степанкову. Они прилетали. Общались. А возвращению Димы всегда что-то «мешало»: то съезд народных депутатов, то импичмент, то референдум.

Что бы ни было, он жалеет о том, что судьба позже развела его с Дунаевым и со Степанковым. С Валентином Степанковым у них были очень хорошие отношения. Потом «Московский комсомолец» публиковал распечатку их разговоров. Но Степанков сам спровоцировал это, когда заявил, что «Якубовский его агент».

Фактически выдворенный из страны из-за внутренней борьбы политических группировок в окружении Б. Н. Ельцина, Дима не сидел в Канаде сложа руки. Память об этом времени — серебряная медаль Национального бюро Интерпола в России, кортик, врученный командующим Северным флотом за «личный вклад в обеспечение визита российских кораблей в Канаду», и другие награды.

Анатолию Лукьянову принадлежит образное выражение, что Якубовский «попал на периферию большой политической игры». Еще тогда он, опытный политик, советовал Диме быть осторожным, «не попадаться под топор или кувалду».

В интервью журналистам Наталье Косинец и Якову Посельскому на вопрос о связи имени Якубовского с рядом правительственных скандалов Лукьянов, уже прибавивший к своему политическому опыту тюремный, отвечал: «Это Господь Бог послал Якубовского этому правительству. Господь Бог. Скандал вокруг мальчика, для меня он мальчик, он мог бы быть моим младшим сыном, был раздут. И в тени скрылись и господин Бурбулис с его „красной ртутью“, и господин Чубайс с его распродажей народного достояния, и господин Полторанин с его деятельностью по Берлинскому дому науки и культуры, и господин Шумейко, который открестился от Якубовского, испугался. И вот только фигура Димы — молодого человека, молодого юриста осталась. И весь этот черный туман закрылся силуэтом Якубовского. Таким образом, он им Богом был дан, этот феномен, чтобы прикрыть громадное коррумпированное гнездо, которое свилось вокруг Президента…»

Более того, по мнению Лукьянова, Диме надо было выдать орден «за невольные заслуги по невольному прикрытию их безобразий».