Генерал суворовской школы

ГЛАВА 1 ЭПИЛОГ ВМЕСТО ПРОЛОГА. БЕЛОЭМИГРАНТ

Внешняя разведка Главного политического управления, еще недавно именовавшегося ВЧК (Всероссийской Чрезвычайной Комиссией), зорко следила за белой эмиграцией во всех уголках земного шара. Особенно бдительно велось наблюдение за ее военной частью, способной и самостоятельно начать открытые военные действия против Советского Союза, стать частью вооруженных сих какой-нибудь враждебно настроенной к СССР империалистической державы, пополнить ряды террористов и диверсантов. Особый интерес у руководства ГПУ вызывали военные вожди Белого движения в эмиграции. В их списке одно из заглавных мест занимал генерал от инфантерии Н.Н. Юденич.

Имя бывшего главы белогвардейских сил на Северо-Западе России всегда было «на слуху» у советской разведки. Такая ситуация сохранялась вплоть до самой его смерти. Как считали в Москве, авторитетный Юденич мог реально стать вождем радикально настроенной военной части эмиграции. И тогда оставалось только гадать, на какие действия он мог бы пойти во имя борьбы с большевизмом, с «красной Россией».

Казалось бы, на Лубянке в кабинетах управленцев внешней разведкой могли быть спокойны: чекисты, находившиеся в «загранкомандировках», прежде всего во Франции, неизменно доносили в Москву по делам военной белой эмиграции:

«Бывший белый генерал Юденич от политической деятельности отошел. Никакого участия в работе Русского Общевоинского Союза (РОВСа) не принимает»

Однако такие шифрованные донесения советскую внешнюю разведку на благодушный лад не настраивали. Порой имя генерала от инфантерии Н.Н. Юденич вызывало у чекистов самые серьезные опасения. И, как известно точно, не без веских, доказательных причин на то.

Умело поставленная внешняя разведка ГПУ обладала самой достоверной и разнообразной, а главное — своевременно полученной агентурной информацией о жизни белой эмиграции. В таких донесениях фамилия Юденича в 20-е годы, особенно в их начале, мелькала не раз. В качестве иллюстрации можно привести всего лишь один ныне рассекреченный документ из архива внешней разведки Главного Политического Управления:

«СВОДКА

Иностранного отдела ГПУ о состоявшемся в марте 1922 г. в Белграде совещании командования Русской армии и принятых на нем решениях по поводу планируемой интервенции в Россию»:

«Конец апреля 1922 г.

Совершенно секретно.

Добавление к сводке № 61

(по материалам из Константинополя)

ПОСЛЕДНИЕ ПОДГОТОВИТЕЛЬНЫЕ МЕРЫ ВРАНГЕЛЯ

В марте-месяце с.г. одно вслед за другим состоялись два совещания наиболее видных деятелей организации Врангеля.

Первое совещание в Белграде, длившееся с 5 до 12 марта, носило характер осмотра России.

Вопрос о возобновлении военных действий считался принципиально решенным и не подлежал обсуждению совещания. Последнее должно лишь произвести окончательный учет сил, определить наикратчайший срок выступления, обсудить все подготовленные к операции меры и дать исчерпывающий материал для выступления на совещании в Париже перед представителями союзников, в зависимости от которых находится решительная санкция интервенции, а также военная, материальная и финансовая помощь.

На Белградском совещании присутствовали: председатель — Врангель, бывший посол в Париже В.А. Маклаков, командующий флотом адмирал Кедров, военно-морской начальник Константинополя ген(ерал) Ермаков, представитель Врангеля в Болгарии ген(ерал) Вязьмитинов, представитель Врангеля в Германии ген(ерал) Хольмстен, представитель в Сербии — ген-(ерал) Потоцкий, военный агент в Венгрии фон Лампе, морской агент в Сербии капитан 2-го ранга Апрелов, морской агент в Константинополе кап(итан) 2-го ранга Регекампф, представитель союза морских офицеров кап(итан) 2-го ранга Постри-галов.

Совещанием приняты следующие решения: военные действия должны начаться по почину Красной армии. Последняя принуждена будет выступить против Польши и Румынии в том случае, если Генуэзская конференция не даст никаких результатов или если весною в России разольется широкое повстанческое движение.

ОПЕРАТИВНЫЙ ПЛАН

Намечается вторжение в Россию трех групп: группы Врангеля с юга, группы войск «Спасение Родины» и Западной группы под командованием Краснова. Все три группы будут объединены единым командованием. Нет никаких данных, подтверждающих, что это будет Николай Николаевич.

Наступление предполагается вести в двух главных направлениях — на Петербург и Москву, и на второстепенном — на Киев.

С юга операцию должны обеспечивать десанты. Не исключена возможность содействия французского флота как в Черном море, так и в Балтийском.

Большая надежда возлагается на военное повстанческое движение.

Дабы операция носила национальный характер, предполагается вести наступление исключительно русскими частями в надежде, что при развитии наступления они пополнятся кадрами из местного населения и некоторыми частями Красной армии.

ВЫСШИЙ КОМАНДНЫЙ СОСТАВ

К предстоящим операциям намечен следующий командный состав: Верховный Главнокомандующий и временный верховный правитель — вел(икий) князь Николай Николаевич, его помощник — ген(ерал) Гурко, начальник штаба — ген(ерал) Миллер, Главком — ген(ерал) Юденич, начальник конницы — ген(ерал) Врангель, походный атаман казаков — ген(ерал) Краснов, партизаны — Борис Савинков и Балахович (совместная работа с Петлюрой исключается).

Предполагается всех военных выскочек гражданской войны заменить лицами со служебным и боевым стажем германской войны.

Таковы результаты Белградского совещания. Окончательную санкцию все решения получат в Париже, куда 12 марта выехали ген(ерал) Врангель, адмирал Кедров, Маклаков и Карташов.

На это совещание вызваны все казачьи атаманы, генералы Краснов, Гурко, Юденич, Миллер, а также Б. Савинков и Балахович.

На совещании будут представлены Франция и Америка».

Этот и подобные ему документы, составленные заграничной агентурой ГПУ (его Иностранного отдела), вызывали особое беспокойство на Лубянке и в «вышестоящих» кабинетах в отношении личности Юденича. Информация о белградском совещании руководителей военной части белой эмиграции однозначно свидетельствовала о действительно высоком полководческом авторитете генерала от инфантерии Н.Н. Юденича.

Это было действительно так. В противном случае ему бы не отводилась роль Главкома — то есть главнокомандующего белогвардейскими силами вторжения. Причем это было сделано без его личного присутствия на том совещании и помимо его воли. Великий князь Николай Николаевич в роли Верховного Главнокомандующего скорее всего выполнял бы лишь роль декоративной фигуры.

Из последующих донесений агентуры Иностранного отдела ГПУ не видно, прибыл ли Юденич на парижское совещание. Достоверных сведений тому нет. Скорее всего, Николай Николаевич, отошедший с первых дней от всякой активной жизни белой эмиграции, проигнорировал очередную «военную» акцию наиболее непримиримо настроенных к Советской России руководителей военной части белоэмигрантских кругов, с которыми, собственно говоря, он каких-либо постоянных контактов не поддерживал.

Что же касается вышеприведенного плана вторжения на советскую землю «трех групп» белых с последующим «наступлением на Петербург и Москву», то он остался только на бумаге. Агентурная же копия плана бережно хранилась в секретных архивах Москвы.

Юденич вольно или невольно постоянно напоминал о себе заинтересованным лицам. Его имя мелькало и в других донесениях, которые поступали на Лубянку. Так, в одном из них белого генерала причисляли к сторонникам великого князя Кирилла Владимировича и объявляли стойким монархистом:

«Общество членов министерства внутренних дел:

Гарбель, Палеолог, Скаржинский, Колеповский, Говоров, Юденич, Богородский, Гвоздик».

Достоверность такой информации вызывает большое сомнение. Трудно сказать, какое отношение имел генерал от инфантерии Н.Н. Юденич к этой группе. Во всяком случае, никаких связей с Министерством внутренних дел Российской империи он не имел, по крайней мере, там никогда не служил и участия в подавлении революционных беспорядков лично не принимал. Скорее всего, автор донесения в чем-то ошибался, стараясь «придать вес» отправляемой в Москву шифровке.

Имя Юденича чаще всего мелькало в материалах советской разведки совсем по иному поводу. Многие из его подчиненных по белой Северо-Западной армии еще долго не складывали оружия в борьбе с Советской властью. В их характеристиках, которые собирались в ГПУ, в обязательном порядке указывалось, что они когда-то служили под знаменами генерала Юденича и участвовали в походе на Петроград. Поход же все чаще в закрытых и открытых документах назывался авантюрным.

Секретные материалы Иностранного отдела ГПУ относительно личности Юденича ошибались в сути его белоэмигрантской биографии. Достоверно известно одно — Николай Николаевич жил в вынужденном изгнании на чужбину уединенной, тихой жизнью. Он не участвовал ни в одном сколько-нибудь значительном политическом событии русского зарубежья.

В его биографии неоспорим один немаловажный для 20-х и 30-х годов личностный факт. Против российского Отечества кавказский герой и Георгиевский кавалер больше не поднимал оружия и не призывал к этому других. Это он считал делом своей дворянской, офицерской чести.

Один из самых прославленных полководцев Русской армии в годы Первой мировой войны и в войнах на Кавказе вообще скончался 5 октября 1933 года в расположенном на берегу Средиземного моря французском городе Канны, в возрасте семидесяти одного года. Там он был первоначально и похоронен в крипте церкви Архангела Михаила, рядом с великим князем Николаем Николаевичем-младшим. Отпевание состоялось в том же храме. Так пожелала вдова Александра Николаевна.

Бренные останки боевого генерала были перезахоронены в день празднования ордена Святого Георгия — 9 декабря 1957 года в соседней Ницце на русском кладбище Кокад («Ниццкое православное Николаевское кладбище»). Оно было устроено на французской земле по повелению императора Александра II.

Похороны отличались большой скромностью. Собравшиеся по такому печальному случаю боевые соратники по Белому движению отдали генералу от инфантерии Н.Н. Юденичу воинские почести. Среди них были представители Русского Обще-Воинского Союза (РОВС), чины Кавказской и белой Северо-Западной армии. Память полководца почтили представители префектуры Ниццы и Союза ордена Почетного Легиона. (Николай Николаевич был кавалером орденского Большого Офицерского Креста.)

Помещенные на страницах эмигрантских и местных газет некрологи не отличались пышностью и красноречием. В «Возрождении» некролог написал старый друг и соратник по Белому движению адмирал В. К. Пил кин. Во всех крупных белоэмигрантских газетах в некрологах проходила красной нитью мысль о том, что Юденич всегда имел дело с превосходящим в силах противником, действовал в условиях, всегда для него неблагоприятных, а зачастую катастрофических. Генерал Б.А. Штейфон, который знал Юденича со времени пребывания того на посту начальника штаба Кавказского военного округа, впоследствии писал о нем так:

«Юденич возрождает во всем духовном величии русскую военную доктрину. В безнадежных, казалось, положениях он доказывает, что победу создает дух, а не материя».

На родине память кавказского полководца, разумеется, не почтили. Там Николая Николаевича Юденича за его несомненные «белогвардейские заслуги» постарались забыть быстро и вчистую. Если о нем что-то и писали в истории Гражданской войны, то только как о «бездарном» командовании на Северо-Западе, последующем разгроме и бегстве от красного Питера.

Но это было еще не все «очернение» личности неординарного для отечественной истории человека. Особенно обидным для памяти Юденича было другое. Вплоть до начала 90-х годов XX столетия все описания Первой мировой войны на Кавказском фронте выглядели удручающе безликими. Такими же безликими были и описания крупнейших побед русского оружия на Кавказе в той войне, исследования важнейших наступательных операций в труднодоступных горах Турецкой Армении.

Так, один из видных советских военных историков 30—40 годов прошлого века комбриг Н.Г. Корсун, автор ряда работ по Кавказу в годы Первой мировой войны, словно бы и не знает такого полководца, как Юденич. И не просто генерала, а главнокомандующего Отдельной Кавказской армии и Кавказского фронта, получившего в той войне последним в истории России полководческий орден Святого Георгия 2-й степени за взятие Эрзерумской крепости. Корсун является автором описания ряда наступательных операций русских войск на Кавказе, но при этом даже не упоминает о командующем Юдениче. Словно не было у России в 1914—1917 годах талантливого военного вождя во главе той армии и пятого по счету фронта.

Вспомнили о кавказском полководце Н.Н. Юдениче, волей судьбы оказавшемся в водовороте Гражданской войны, и его добровольцах только в самом начале 90-х годов. Появились публикации на страницах газет и журналов, ряд биографических очерков в книгах по Белому движении. К образу Юденича «в разных красках» обратились такие исследователи и публицисты, как А.В. Ге-руа, Н.Н. Рутыч-Рутченко, В.Г. Черкасов-Георгиевский, С.В. Волков, P.M. Португальский, А.В. Пронин, К.А. Залесский

Время и историческая правда берут свое. Более полными и достоверными становятся статьи об этой привлекательной делами и помыслами личности в отечественных энциклопедических и военно-исторических справочниках. То есть образ

Н.Н. Юденича воссоздается без всяких оглядок на политическую конъюнктуру.

То, что в Отечестве в наши дни Юденича вспоминают по-разному, особого удивления не вызывает. Достаточно привести только два свидетельства. Но даются они не на страницах российских газет, а за границей, или, выражаясь современными терминами, в дальнем зарубежье.

Издающаяся в аргентинской столице —Буэнос-Айресе — белоэмигрантская, монархическая по содержанию газета «Наша страна» в номере от 10 октября 1998 года опубликовала следующую корреспонденцию из жизни Российской Федерации:

«Очередное преступление коммунистов

Вдень 80-й годовщины убийства Царской Семьи неизвестными преступниками был уничтожен крест-памятник Белым Воинам на Пулковской высоте под С.-Петербургом.

История этого памятника не совсем обычна. Он был установлен по инициативе Историко-Патриотического Общества «Русское Знамя» еще во время правления М. Горбачева и, таким образом, является первым и единственным в СССР памятником Белым Воинам. Место установки памятника было выбрано не случайно: Пулковская высота — это рубеж, который в 1919 году был достигнут наступавшими на Петроград частями Северо-Западной армии генерала Н.Н. Юденича. К тому же даже в последние годы правления КПСС поставить памятник Белым Воинам в черте города «Ленинграда» было абсолютно немыслимо, а за городской чертой антикоммунисты могли установить его «явочным порядком».

Памятник оказался, что называется, на своем месте: всякий, кто выезжал из С.-Петербурга по Пулковскому шоссе (основная автомагистраль, ведущая в северную столицу), мог еще издали видеть на вершине холма большой православный крест. Полюбился он и владельцам местных садовых участков, которые стали заботливо присматривать за памятником. Русские патриотические организации периодически устраивали у креста богослужения.

А вот для коммунистов он был бельмом на глазу. За последние семь лет неизвестные подонки ломали крест-памятник четыре раза, но всякий раз русские патриоты памятник восстанавливали. Увы, теперь он уже не восстановим, ибо на этот раз разрушен буквально до основания. Сатанисты не поленились разбить даже каменно-бетонное основание креста — Голгофу.

День 17 июля (а скорее всего — ночь) был выбран красными богоборцами не случайно, о чем говорит и оставленная ими на месте преступления записка — вызов русским белым организациям.

Патриотические организации С.-Петербурга (РОВС, Имперский Союз, Александровское Историческое Общество) уже обсудили вопрос об установке на прежнем месте нового креста-памятника. Но гарантии того, что он не будет разрушен или осквернен, нет и не может быть до тех пор, пока у руководства страной будут стоять наследники Ленина, а деятельность коммунистических организаций не будет официально запрещена»

СПб.

И. Лискин».

Не менее любопытна и другая заграничная публикация, связанная с образом Николая Николаевича Юденича. В номере от 15/28 мая 1999 года газета «Православная Русь», издаваемая Русской Православной Церковью за границей в американском городе Джорданвиле была опубликована следующая корреспонденция из российского Северо-Запада:

«Идет по луговинам лития.

Четырехметровый православный деревянный крест по воле Божией плыл положить конец забвению воинской могилы. Его несли на руках: чины 1-го Отдела Русского Обще-Воинского Союза (РОВС) в России (СПб., Ямбург); ревнители чести и славы русской императорской армии военно-патриотического клуба «9-й Ингерманландский императора Петра Великого пех. полк» (СПю); ревнитель славы и доблести 2-го Ударного Корниловского полка юнкер А.А. Кузнецов (Москва); представители Российского Имперского Союза-Ордена (СПб.); казаки Ямбургс-кого казачества.

Ноябрь 1919 года. Крик и стон. Стар и млад. Груды залитых кровью тел в исподнем белье. Красные ушли, расстреляв всех, не пожалев даже двух десятков мальчишек. Местные крестьяне села Ложгалово, посылая ребятишек за покрывалами, простынями и тканью, покрывая ряд за рядом, скидывали в ров около двухсот пятидесяти белогвардейцев. Офицеров хоронили в гробах

Это офицеры и солдаты Ливенской дивизии Северо-Западной Добровольческой Армии генерала Н.Н. Юденича, которых

без суда и следствия, попавших в окружение и захваченных в плен, 8 ноября 1919 года расстреляли большевики.

Братская могила северо-западников пребывала в полном забвении и поругании памяти от безбожной власти. Ровное место, никогда не подумаешь, что здесь случилось подобное. Лишь слева три овражка от осевшей земли обозначают места захоронения православных воинов.

Иерей Анатолий (Лебедев) служил литию в полной тишине. Даже птицы не проронили ни звука, поддавшись нашему настроению, беспрецедентное™ и уникальности свершающегося: первая обнаруженная и восстановленная братская могила Белых Воинов в России.

Помогай вам Бог — русские люди!

Сергей Зирин, Ямбургское Отделение 1-го Отдела РОВСа в России, Ложгалово-Ямбург».

Истина человеческого общества такова: его история помнит Все. История рано или поздно расскажет, высветит если не современникам, то их дальним потомкам Все. Всю правду, какой неприглядной, горькой, удручающей она бы не была. Потому что это наша с вами историческая правда. Ее можно умышленно забыть, перечеркнуть, очернить или обелить. Но истребить совсем — нельзя никогда.

Прожитая жизнь русского полководца Николая Николаевича Юденича состояла из двух неравных частей: славное воинское служение российскому Отечеству и горькая судьба белоэмигранта. Лишенного родной земли, но не человеческого достоинства и воинской чести.

Вынужденная, насильственная эмиграция всегда горька и унизительна. О пребывании изгнанника Юденича за пределами Отечества, о его последних годах жизни можно со всем на то правом сказать словами талантливого писателя-эмигранта Владимира Набокова, посвященными русскому зарубежью, белой эмиграции:

«В этой особенной России, которая нас невидимо окружает, оживляет и поддерживает, питает наши души, украшает наши сны, нет ни одного закона, кроме закона любви к ней, и нет власти, кроме нашей собственной совести».

Набоков понимал истину судеб русских изгнанников, рассыпанных по всему свету. Законом жизни Николая Николаевича Юденича, ставшего на Первой мировой войне генералом от инфантерии, человека действительно высокой дворянской и офицерской чести, и был закон любви к России. Какой бы она не была для него. Белой или Красной. Императорской или Советской.

Закон любви к российскому Отечеству специально для него не писался. Он познавался с гимназической скамьи, с первого дня, когда плечи юного москвича украсили красные юнкерские погоны. То есть сама судьба, вполне рядовая для человека, выбравшего для себя путь служения России на военном поприще, одарила Юденича пожизненным кодексом чести. А кодекс чести русского офицера строился на основе закона бескорыстной и самоотверженной любви к Отечеству.