Геном хищника. Книга седьмая

Глава 5

— Ну, надеюсь, оно того стоит, — буркнул Купер, когда я нырнул в нору.

Под руками, даже сквозь броню «Древних», хрустели ещё тёплые острохвосты. Приходилось идти медленно, с одной стороны, чтобы банально заноз не нахватать, а с другой, чтобы ни на кого не нарваться. И с третьей стороны — двигаться пока ещё было не комфортно. Броня, как растянулась, чтобы принять в себя колючки, так и сжалась обратно, когда я их вынул. Но синяки, которые даже при ускоренной регенерации не могли исчезнуть бесследно и разом, дико чесались.

Я прополз на корточках почти четыре метра, прокопанных «рабочим» острохвостов, как в луч фонаря попало что-то странное. Густое, мутное и как будто бы занимающее всё дальнейшее пространство. Очень эта штука была похожа на слюну «строителя», которой он залепил нам выход. Проходимый, пока Купер бинтовался, а я вынимал колючки, Оса проверила: рвётся и режется, хоть и слипается обратно, напоминает смесь липкой паутины и густой смолы. Не особо приятная штука, она сильно замедляла движение, но непреодолимой не была. Мелкие острохвосты, должно быть, её вообще не замечали.

Ещё пара метров и я выбрался из норы, смог встать, лишь слегка втянув голову в плечи, и осмотрелся. Куда я попал, какая здесь площадь и что это вообще за нора такая было невозможно. Всё было затянуто клейкой мутной массой. Это был не единый объём, будто здесь всё — от пола до потолка залили клейкой смолой. Здесь были стены, были углы и впереди даже был намёк на перекрёсток, просто все эти стены были построены из слюны острохвостов.

И так построены, будто здесь полноценный лабиринт. Я вспомнил записи учёных, про то, что там описывались соты, и подумал, что это вполне может быть правдой. Пусть не прям соты, но некие ячейки, почти прозрачные в центре стенок и тёмные на углах, где, видимо, строители делали усиления.

Я просветил ближайшую «стену». Увидел очень кривое и размытое собственное отражение, какие-то тёмные силуэты ближе к земле и, по сути, больше ничего. Двойную такую стенку-плёнку, какой бы полупрозрачной они ни были, луч фонаря пробить не мог. Его будто специально поглощали и лишали силы. Я дотронулся до «плёнки», мягко продавив её вперёд. Словно пузырь надуваю. Плёнка растянулась, став чуть прозрачней, но рваться не спешила. Я повёл руку обратно и не смог выпутаться. Поверхность прилипла и потянулась за пальцами.

Сжав кулак, активировал «Крепкую кость» и резко дёрнул в сторону. Вырвал кусок размером с тарелку и, прежде чем дыра затянулась, успел разглядеть внутренности «ячейки». Прямо кабинка какая-то метра полтора на два. Все стены одинаковые («плёночные»), а на полу лежал старый скелет какого-то рогатого животного. Что-то травоядное, типа оленя. Остатки плёнки на руке засохли, сковав движения, будто я в суперклее перепачкался. И пока я их отдирал, отверстие предо мной уже затянулось.

— Не зависай, — сказала Оса, подталкивая меня вперёд. — Движение — жизнь, сам же знаешь.

Не став дожидаться меня, Анна проскользнула мимо в сторону свободного прохода. Один из тех горизонтальных участков, что подсвечивал сканер. У острохвостов получилось что-то типа коридора, который через десять метров упирался в очередную плёнку, а по обе стороны просвечивались отдельные ячейки. Оказавшись у следующей, где что-то темнело на просвет, Оса резко и размашисто несколько раз рубанула своим веером.

— Тоже мне Зорро местно разлива, — усмехнулся Купер, у меня над ухом.

Разрез действительно напоминал букву Z, но недолго. Оса ещё дважды ударила по обеим краям, срезая лишние куски, и перед нами образовалось большое квадратное окно. Внутри аж тремя горками валялась яичная скорлупа, среди которой можно было разглядеть и целые яйца. По форме и размеру они были где-то между перепелиными и куриными, а по цвету серые со стальным отливом. Но это только внешне, стоило Осе переступить порог плёнки, как захрустели они очень громко.

Анна немного потопталась по скорлупе, выискивая целое яйцо. Взяла одно, погладила и прислушалась, а потом положила на место. Взяла следующее, а потом перебрала ещё несколько, прежде чем удовлетворённо хмыкнула. Добыча исчезла у неё в одном из подсумков, и она вернулась к нам. Отверстие при этом уже сократилось раза в полтора. Я бы уже зацепил, но с гибкостью у Осы было на порядок лучше, чем у меня.

— Я мясо на рынке так придирчиво не выбираю, — нахмурился Купер. — А я знаю толк в мясе. Мало взяла, даже на омлет не хватит.

— Я его есть не собираюсь, — отмахнулась Оса и уже кромсала следующую ячейку.

Там и в следующих четырёх было пусто, потом опять скелеты. Я уже подумал, что человеческие, но заметил хвост, а потом и в «лицо» всмотрелся, узнав кого-то из родственников древолазов. Там же нашлась ещё одна скорлупа, только размером с дыню, которая «Торпеда».

— Вот это был бы королевский омлет, — хмыкнул Купер, потом сразу добавил. — Если что, я шучу. Ни есть такое, ни встречаться с тем, кто его сюда скинул, я бы не стал.

— Тихо, — шикнула Оса, — пришли уже.

Мы дошли уже практически до перекрёстка. Появились боковые проходы, расстояние между ячейками сузилось, но бочком ещё пройти было можно. Мы застыли возле угловой ячейки. Купер вскинул дробовик, я «чезет», а Оса в этот раз ударила острым веером наискосок. Один взмах и она уже оказалась за нашими спинами. Ничего на нас не бросилось, и теперь я уже, орудуя кукри, расширил проём практически от стойки до стойки. Работать лезвием было намного легче, чем руками. Плёнка сопротивлялась, пытались липнуть и оставлять следы на лезвии, будто скотч на коробке срезал, но разрыв рос. Я уже увидел лежащего на земле человека, но всё равно продолжил ковырять. Чтобы и затягивалось дольше, и вынести его можно было без проблем.

Внутри в позе зародыша, лежал мужчина в чёрном комбинезоне. Он не двигался, только ресницы дрожали. Больше половины тела были покрыты слюной острохвоста. Ноги и руки в полную склейку, лицо частично — каким-то чудом на свободе осталась одна ноздря. В некогда тёмных волосах, возможно, что совсем недавно, появилась широкая седая прядь, что делало его похожим на барсука. Под глазом темнела маленькая татуировка. Я сначала подумал, что крестик, но потом разглядел, что это гаечный ключ на том месте, где обычно себе слезинки набивают. Но это на Земле, а у местных я таких художеств не встречал. Кроме «Искателей», конечно, но там и уровень мастеров другой, и мотивы совсем иные. Больше ничего примечательного в мужчине не было. На вид в районе тридцати мутаций не видно, что за геном внутри с ходу не определить.

Анна тут же бросилась внутрь, перевернула мужчину, бегло осмотрев на момент повреждений. На плече нашлось рассечение, ещё несколько глубоких на ноге, за которую его тащили. Возможно, там и с костью проблемы. Она белела под слоем застывшей слюны, которая в какой-то степени спасла мужчине жизнь, остановив кровопотерю. Следов крови на земле видно не было, всё, что мог, он откапал где-то в первом помещении. Оса принялась очищать «клей» с лица бедолаги, и совсем скоро мы услышали глубокий вдох, оборвавшийся кашлем.

— Это наши? — спросил я у Купера. — В смысле учёный?

— Думаю, что да. Это техник из какой-то частной конторы. Вон, нашивка на груди, но я не могу разглядеть. UNPA часто подрядчиков привлекает, когда своими силами все вопросы не могут закрыть.

Хм, техник, значит. Ну или механик. Нам бы в команде такой пригодился. Ульрик — это хорошо, а во многих вопросах так просто замечательно, но он с нами на нефтеперерабатывающий завод не едет…

Поняв, что отвлекаюсь, помог Осе вынести парня из ячейки. Он пришёл в сознание, но всё ещё кашлял и испуганно вертел глазами, похоже, пока не понимая, кто мы и что происходит.

— Эй, парень, — я повернул его голову на себя. — Всё в порядке. Мы поможем. Ты можешь сказать, сколько здесь ещё людей?

— М… Хр… Т… — прохрипел он не особо информативные отдельные буквы, держась за горло.

Чёрт! Может, ему там гортань повредило или склеилось что-то? Парень ещё немного похрипел, в глазах один испуг сменился на новый, видимо, он о том же подумал, о чём и я. Но главное, что начал думать, а значит, включился. Ещё раз захрипел, скривился и, махнув рукой, выставил передо мной три пальца.

— Трое?

Парень закивал.

— Это вместе с толстяком? — тут же влез Купер, на что парень помотал головой.

— Купер, выноси его. И слепки эти пока не сдирайте, — сказал я и кивнул Осе. — А мы дальше.

— Не влипните там, — ответил напарник и закинул на плечо раненого.

Я прислушался к чуйке, раскидывая свой сканер на максимум его возможностей, и увидел едва заметный огонёк, до которого было метров тридцать прямой наводкой. Ага, наводка была, а прохода туда не было. Пришлось снять рюкзак, а потом и разгрузку, чтобы протиснуться в боковой проход и попасть на новый перекрёсток, только ещё более узкий. Земля на полу и потолке просматривалась там метра на два, а дальше стенки ячеек смыкались, превращаясь в единое целое.

— Умный в гору не пойдёт, это не про нас, — сказал я Осе, вернувшись на перекрёсток.

Вернул разгрузку с рюкзаком и достал верный кукри. По прямой, значит, по прямой! Размахнулся и рубанул толстую плёнку наискосок. И сразу же шарахнулся от хлынувшего на нас потока мелких ящерок. Совсем крошечных, почти прозрачных и мягких. У них не было ни лезвий, даже костяных булавочек ещё не созрело.

Шакрасик яростно и очень смело зашипел у меня над ухом, а Оса попросила никого не давить. Было сложно. Перепуганные мальки тыкались во все стороны, не могли пробить соседние плёнки, но и не прилипали. Я ещё раз ударил, расширяя проход, и начал хрустеть скорлупой, запрыгнув внутрь. Пробился дальше и, зажав нос, переступил в соседнюю ячейку. Снова трупы, снова древолазы, но ещё догнивающие. Даже вздох не сделал, а уже прорубился в следующую ячейку. Становилось жарко, работать ножом приходилось быстро и много, а чем больше на лезвии налипало остатков, тем хуже он резал. Следующую преграду я уже не всю срезал, а частично порвал, заминая края. Словно тупым ножом по бумаге.

Оса не отставала, по ходу пытаясь расширять проходы. Но всё равно самый первый уже затянулся. Совсем тоненько, но наглухо.

Обнаружился первый учёный. Тощий, сухой дедушка, склеенный на манер предыдущего техника. Только этому не повезло. Либо насморк и не хватило дыхалки, либо приступ с остановкой сердца. Он был ещё тёплым, хотя это не показатель, здесь всё было тёплым, сама слюна по ощущениям была под тридцать градусов. Как я не старался её цеплять, но плечи и локти замазались тонким слоем. Он сковывал движения и давил, но при этом как-то и убаюкивал, что ли. Словно меня захватывает в тёплые объятья, и что хуже — меня начало клонить в сон. Я зевнул и тут же получил ощутимый толчок от Осы.

— Не залипай, — прошипела Анна. — Здесь какая-то аура включилась или мы приближаемся к источнику.

— Есть не залипать, — кивнул я и сделал глоток «Зёленки», чтобы взбодриться.

Мы переступили через профессора. Не знаю, почему я решил, что он именно профессор. Наверное, слишком важное и недовольное выражение лица застыло у него в потёках клейкой массы. Ни намёка на страх, только пафосное возмущение.

Окончательно сбросить неожиданно навалившуюся дрёму мне помогли мои шакрасы. Сначала биомонитор уколол, а потом и мелкий аккуратно, даже, наверное, точечно прикусил меня за мочку уху, обдав его горячим дыханием.

Нормально, чем не вариант взбодриться. Я с удвоенной силой начал прорубать нам путь, следуя подсказкам чуйки. Правда, уже не был уверен, что мы всё ещё идём по прямой. Приходилось обходить стыки между сотами, и маршрут немного вилял. Но сканер работал — несколько раз мигнул, когда появились первые намёки на сонливость.

Ещё две стенки и третью я вскрывал уже аккуратно. Вбил клинок в верхнюю часть и, как консервным ножом, короткими рывками потянул его вниз. Уже видел сквозь мутную плёнку силуэты сразу двух людей, сгорбившихся на полу. Подключилась Оса, делая горизонтальный надрез и убедившись, что мы никого не зацепим, дёрнула его вниз. На землю между нами выпал широкий дверной «язык», и, аккуратно переступив через него, мы вошли внутрь.

Две девушки в комбинезонах учёных, но спасать нужно было только одну. У второй, даже через слой клейкой массы было видно несколько ран, несовместимых с жизнью. Даже клей не справился, рецепт производства которого я уже где-то на задворках сознания собирался патентовать для аптечек. Но, скорее всего, «строитель», притащивший её сюда опоздал.

А вот вторая ещё была жива. Хотя выглядела плохо, сильно хуже, чем про неё думал сканер. По всему телу куча мелких царапин в прорехах на комбинезоне и какое-то совсем безумное «гнездо» на голове. Длинные светлые волосы явно нацепляли клея по дороге и превратились в поломанный кустарник, который несколько раз трактором переехало. В общем, я не мастер комплиментов, но…

Но главное, что она была жива. Правда, в таком состоянии, что на причёску наплевать. Либо в отключке от шока, либо под действием ауры, которую я начал ощущать с новой силой. И не только я, уже и геном на неё среагировал, подсветив на сканере. Источник двигался в нашу сторону, приближаясь с большой скоростью. Что бы там ни было, но залипнуть в ячейках ему совсем не грозило.

— Быстрее, — сквозь зубы промычала Оса. — Мы слишком медленные на его территории.

— Зато мы почти как мушкетёры… — пробурчал я, отрывая девушку, приклеившуюся ко второй учёной и вручая её Осе.

— Какие в жопу мушкетёры?

— Те самые, которые: уходи, я их задержу, — ответил я и добавил шакрасика, сорвав его со спины. — И мелкого забери, а то сама видишь, что здесь с длинноволосыми делается.

Оса кивнула, Пепел фыркнул, но оба послушались. А я достал «чезет» и обернулся в сторону надвигающейся опасности. На сканере — огонь, в зоне видимости пока ничего. Только намёк на пока ещё маленькое тёмное пятно за тройной перегородкой. Мигнуло и исчезло, тут же появившись правее и ближе. Я крутанулся, чтобы убедиться, что Оса справляется и успела уйти как можно дальше, пока пробоины не затянулись.

Активировал «Перо» в режиме полноценного ножа и вспорол соседнюю ячейку. Проскользнул внутрь и чуть не вляпался в крупное яйцо. Опять то ли дыня, то ли мяч для американского футбола. Отследил перемещение вражеской ауры, планируя всё время быть между ней и Осой. Не получилось — тёмное пятно ушло ещё правее, видимо, решив оставить меня на второе. Ну или третье, не считая шакрасика.

Не хотел так делать и уже потом в мемуарах не напишешь, что ни одно яйцо не пострадало. Но сделал, выпустил три пули, расколов скорлупу. И чуть не упал, словив на уровне чуйки яростный вопль, от которого не только извилины в мозгу тряхнуло, но и перегородки между ячейками задрожали. Тёмное пятно сменило направление, ломанувшись на меня. А вот маркер шакрасика замедлился и совсем остановился, видимо, в ожидании, когда Оса обновит проход.

Ладно, отвлекаем дальше. Я набросился на левую перегородку, уже с трудом раскромсав её костяным ножом. На него налипло намного больше, чем на кукри, и он вмиг стал тупым. Без жалости выкинул его и дорвал проход рукой. И снова оказался в яйцекладочной. Но уже с «грядкой» среднего размера. Очередной какой-то вид, но плюс-минус логика расположений ячеек начала вырисовываться. В один — еда, в других — едоки.

Ага, осталось только понять, что мне это даёт. Потому что без маркеров наших, я уже, скорее всего, не смогу найти направление на выход. А меня ещё и монстр крутить начал. За пару ячеек остановился и стал обходить, словно решил поиграть.

На третьем круге я совсем потерялся. Даже плёнка, через которую я сюда пробрался, затянулась. Какое-то, блин, королевство кривых зеркал — вокруг пять совершенно одинаковых перегородок с моим мутным и искривлённым отражением. И где там уже фиг поймёшь, может, и за спиной маячит тёмная аура.

— Я надеюсь, что ты хотя бы альфа… — прошептал я, вскидывая пистолет на увеличивающуюся тень за перегородкой.