Красный ковёр на стене
Навевает тоску,
И луна от меня убегает,
Эверест покорён,
А я одна среди равнины голой,
И вовсе не жалею ни о чём,
За душой у меня осталось ничего,
Восемь копеек и три рубля,
Столько стоит моя голова.
Всё забрали с собой журавли,
А я лежу среди равнины голой,
И журавли не летят надо мной,
Их ветер унёс далеко.
В сердце публичный дом.
Моё сердце публичный дом,
Который, обгорая, изрыгает с себя
Дюжины голых шлюх.
Скажите пожарным не надо
ехать сюда,
Мы съедим на ужин жареных шлюх,
Мы выкинем их сердца,
Ведь они любили всех,
Кроме меня.
Скажи маме:
Не доедай ужин,
Пускай собаки порадуются отраве.
А я пойду в Лувр,
И украду тебя,
Я не скажу,
Чем я обедала на ужин.
Я по диву сь твоей неразгаданной улыбкой,
Мне сегодня он сказал,
Что mein Mind ist weg gegangen,
А я ведь знаю всё.
А он мне,
Нате,
Пиздуйте
домой.
А я говорю: верни моих блох,
А он мне сказал,
что я не достойна – быть даже собакой.
И тогда он поджёг,
Поджёг мой публичный дом.
Вы представляете?
Взорвётся радиостанция,
Сломается космическая антенна,
А я буду любить по-прежнему
С твоими случайными помехами,
С твоими простыми бедами.
Ты только не строй из моего сердца межгалактическую станцию.
Ведь случится коллапс,
Меня поглотит ужасающая череда печальной рутины.