ГЕОРГИЕВСКИЙ КАВАЛЕР или ИЗ СТАРОЙ ШКАТУЛКИ. Воспоминания о герое 1-ой мировой войны – генерале Антонии Веселовском

Генерал-лейтенант Веселовский выступает перед войсками в дни «Июньского кризиса Временного правительства» (18.06.1917 г.)

Генерал-лейтенант Веселовский не принял всего этого и заявил в печати, что считает недопустимым со своей стороны воевать против своего народа. Писал, что у него — «переворот не вызвал первоначально радости, а скорее беспокойство; но не потому что он сочувствовал старому режиму, а потому, что его останавливала мысль, насколько благополучно и как скоро придет период переустройства в России». Я не связан ни с какими партийно-политическими организациями; а потому надеюсь, что имя мое будет оставлено в покое по написании этого опровержения в редактируемой Вами газете». Подпись генерал-лейтенант Веселовский. Газета «Вечернее время» № 97, г. Новочеркасск, 6 октября 1918 г.

«В ножны вложила меч Россия

Свой меч, иззубренный в бою».

И вместе с ней вложил его и генерал-лейтенант Веселовский.

Эта заметка спасла дедушку от репрессий, которой подвергались многие офицеры и генералы бывшей царской армии, которая всё-таки принесла России победу.

«Сухощавый, среднего роста, с холеной черной бородой, с умным, пытливым взглядом черных, смотрящих в упор глаз, характерным поворотом корпуса — „всегда лицом к опасности“. Прекрасно говорил по-французски. Вот внешний облик прославленного генерала. А внутренний мир — превосходное общее и специальное образование, острый ум, умение сразу же оценить положение и сразу же приступить к действию. При наступлении — в авангарде, случись отступать — в арьергарде, сдерживая натиск врага. „Чтобы победить, воин жизнь отдает за эту победу. На войне умирать не командир приказывает, а само Отечество“ (слова А.А.).»

«Биржевые ведомости» вечерний выпуск № 15728, понедельник, 8(21) августа 1916 г.

Штаб Верховного Главнокомандующего не раз отмечал выдающиеся подвиги генерала А.А. Веселовского. Подвиги, запечатленные соответствующими боевыми наградами.

Ген-лейт. Веселовский имеет два Георгиевских креста, 4-й и 3-й степени и Золотое оружие.

За выдающийся исключительный подвиг свой А.А. Веселовский в один и тот же день был произведен в генерал-лейтенанты и получил орден св. Георгия 3-й степени.

Около года назад А.А. Веселовский с одной бригадою пехоты путем целого ряда сложных, искусных маневров в течение трех дней задерживал навалившихся на него полтора корпуса австро-венгерцев. В это время главные силы наши с артиллерией и обозами успели отойти к заранее намеченным позициям.

Ген. Веселовский, не ограничиваясь обороною, сам всецело подчинил себе австрийский «маневр», и когда это подчинение выразилось в утрате врагом всякой самостоятельности в передвижении и в утрате связи с нами, тогда Веселовский перешел в наступление с горсточкою своих молодцов. Молниеносным, чисто «наполеоновским» ударом он бил по частям растянувшуюся «кишку» австрийцев.

Беспримерный бой восьми тысяч штыков против шестидесяти тысяч, бой упорный, трехдневный, закончился полным поражением австрийцев. Много легло их на месте, многие бежали в паническом страхе, кидая винтовки и снаряжение, а 26.000 нижних чинов с несколькими сотнями офицеров были взяты в плен бригадою Веселовского.

В последнем номере «Огонька» помещён портрет А.А. Веселовского. Этот сухощавый, стройный генерал среднего роста, с умным, пытливым взглядом темных, молодых глаз.

Одна из отличительнейших черт Веселовского — спокойствие уверенного в себе, в своих силах человека, а главное в том, что между ним и всем его корпусом, начиная с начальников дивизий, командиров полков и кончая последним рядовым существует крепкая, нерушимая связь.

По образованию своему Веселовский — военный инженер. Службу свою начал в саперах. Но потом увлекся педагогической деятельностью. Был воспитателем в кадетских корпусах, преподавал математику:

— Я вполне сознательно, идейно, занялся воспитанием военного юношества, — говорил Веселовский. Тщательно воспитанный офицер, воспитанный в духе здорового патриотизма, в служении родине и глубокого развитом чувстве долга, — это залог непобедимости армии. Конечно, техника — техникой, но дух, святое, суровое сознание своего долга, это — великое дело! С особенным удовольствием приходилось мне отмечать, какими блестящими офицерами на войне оказались многие из моих бывших воспитанников… В течение десятка лет я создавал из этих юных восприимчивых душ именно тот материал, который нужен бойцу и который дал такие наглядные положительные результаты… Я всегда старался воскресить рыцарские традиции в лучшем, благороднейшем смысле слова.

И теперь ген. Веселовский остался верен своим педагогическим и воспитательным взглядам. В дни относительного затишья он собирает у себя в штабе всех командиров отдельных частей и устраивает собеседования и на обще-военные темы, по поводу текущих операций, вообще, и по поводу операций на фронте корпуса в частности. Каждый высказывает свой взгляд, который с вниманием выслушивается, вызывая те или другие прения.

А.А. Веселовский часто ездит на позиции. Солдатам передовых окопов хорошо знакома энергичная подвижная фигура командира в сапогах с красными отворотами.

Эти красные отвороты имеют свою любопытную историю.

Служа на Кавказе, генерал А.А. Веселовский, тогда полковник, командовал знаменитым Апшеронским полком. Этот полк он и повёл на войну в самом начале боевых действий.

При императрице Елизавете апшеронцы покрыли себя неувядаемой славой в боях с войсками Фридриха Великого, которых они жестоко и неоднократно бивали. Одно из сражений с пруссаками отличалось такой кровопролитностью, что апшеронцы вернулись из боя в буквальном смысле слова по колено в крови. Их чулки, — форма тогдашнего времени, — из белых стали пурпурными.

Императрица в виде высшей награды пожаловала апшеронцам в отличие от всей армии красные чулки. Так ходили они при Екатерине, ходили при Павле. Но когда при Александре Благословенном армия получила вместо чулок и туфель сапоги — красный цвет исчез.

Влюбленный в свой полк и в его боевую славу, Веселовский исходатайствовал апшеронцам красные отвороты.

— На первый взгляд, — поясняет он, — это может показаться не существенным, пожалуй мелочью, а между тем воспитательное значение такого воскрешённого Государем императором отличия неоспорима. Оно пробуждает в солдате, — да и не только в солдате, — чувство гордости, заставляет особенно пристально смотреть на исполнение своего долга. «Мы — апшеронцы… Наши били Фридриховских пруссаков, и мы будем бить их теперь, где только можно»…

Вот что приходилось слышать от молодцов, таких счастливых Высочайшим пожалованием красной полоски на сапоги. И действительно, Апшеронцы отличились не раз в этой войне, и я безмерно счастлив был командовать ими, входившими в ту самую бригаду, с которой мы разбили полтора корпуса, взяв сравнительно громадное количество пленных…

Дежурный едва успел вскрикнуть: «Встать! Смирно!» как к класной доске, раскланявшись на ходу, быстро подошёл молодой инженерный офицер и высоким чуть крикливым голосом начал: «Геометрия вводит нас в изучение…»

Мы — а «мы» это кадеты 4-го класса тифлисского кадетского корпуса — не слишком внимали тем истинам, которые должны были открыться нашему уму предметом геометрии. В несравненно большей степени нас интересовали вопросы: кто этот чернобородуй и стремительный поручик? ждать-ли от него «колов» или «божеских балов»? разовьётся ли в нём пренеприятная привычка заносить в классный журнал свои «впечатления» или он примет систему полюбовного, «внутреннего» улаживания всяческих событий на уроках не столько из категории «учения», сколько из области «поведения»…

Этот поручик не то понтонного батальона, не то саперного, а может и железнодорожного — сейчас не помню, в сущность которго мы так пыталист приникнуть на том уроке геометрии, был никто иной, как герой нынешней войны, кавалер двух Георгиев — Антоний Андреевич Веселовский.

Между поручиком Веселовским, внедрявшим в нас математические знания, и генералом Веселовским, с его истинно-математическим умом, способным к тончайшему анализу и быстрому синтезу на поле битвы — дистанция в 19 с небольшим лет. Протяженность во времени порядочная, если не противопоставить ей головокружительную быстроту карьеры этого офицера. Однако, взглянув мельком на последнюю фотографию генерала, каждый знавший его ранее, непременно воскликнул бы: «поручик Веселовский» — до того этот человек не постарел, не изменился.

Тот же быстрый, «пронзительный» взгляд черных, в упор смотрящих глаз. Тот же характерный поворот корпуса — всегда «лицом к опасности». Та же холеная борода и ряд других характерных особенностей лица.

Пишущий эти строки уже готов услышать не совсем приятную формулу военного приказа: «Держановский отправьтесь под арест!» Но… как это далеко теперь, и как сейчас далек от подобного рода приказаний генерал-лейтенант Веселовский.

Любимым воспитателем Веселовский у нас не был, хотя тот класс, который он вёл от начала и вплоть до военного училища, его очень ценил. Для амплуа «любимого» у него не было основного качества — желания идти на уступки. Как очень ценная натура, притом человек вспыльчивый и в такие минуты подверженный «волевым импульсам», он не склонен был идти на поблажки. А мы прежде всего ценили поблажки и совсем не хотели мириться с «дисциплиной», ибо наш корпус, целиком почти комплектовавшийся из туземцев или русских уроженцев Кавказа, отличался наклонностями свободолюбия, и мы не уставали в стремлениях к расширению не писанной, но освященной традициями «хартии вольностей» для нашего домашнего обихода. Но, будучи поклонником «порядка», Веселовский вовсе не был формалистом, и столковаться с ним было не трудно, особливо когда проходил момент аффекта. Впрочем, всё это неважно. Мне хотелось только подчеркнуть, что и тогда нынешний полководец отличался теми качествами ума и характера, которые в обстоятельствах военного времени обнаружились с таким блеском и рельефом. Если в самостоятельности, твердости в проведении раз намеченного решения, умению сразу оценить положение и сейчас же приступить к действию, если к этому на чашу достоинства бросить ещё острый ум и превосходное общее и специальное образование — перед нами встаёт образ одного из наиболее смелых и удачливых генералов этой войны.

Оставив тифлисский корпус в чине полковника, кажется в 1906 году, Веселовский вернулся к строевой службе, но уже в кавказских войсках, ибо с Кавказом он успел сродниться пока он был в корпусе, где воспитывались дети боевых офицеров, и где в числе воспитателей было немало боевых кавказцев. Дух и традиции среды успели сроднить его с армейской горстью, заброшенной в кавказские горы, и Веселовский уже не захотел возвращаться «в Россию», откуда он прибыл молодым поручиком. Прокомандовав сначала резервным батальоном, полковник Веселовский отправился на войну во главе одного из славнейших кавказских полков — 81-го Апшеронского. Что он был популярным, любимым офицерским составом и солдатами командиром, видно из того, что в полку о нём за эту войну уже сложились песни. Когда раздался призыв: «Кавказцы, идите вперёд! Вы груди своей не жалейте — спасайте пленённый народ», то по слову боевой песни:

…Апшеронцы лихие,

Как коршуны ринулись с гор.

Это было в сентябре. Они шли к Иван-городу выручать товарищей и пели:

Припомнивши бой кунерсдорфский,

Идёмте в опасный поход,

У нас командир Веселовский

С неизменным приказом «Вперёд!»

Прошло немного более полугода и Веселовский уже во главе дивизии под Люблином. В тяжелые дни 22-23 июня, математически точно рассчитав положение, он привлек на себя «не менее 12 полков противника», подкреплённого ещё 11-ю батальонами, а затем искусным ходом смешал его ряды и стремительной атакой опрокинул неприятельские дивизии, захватив 10.000 пленных и большое количество трофеев. После этого дела Веселовский уже — генерал-лейтенант и кавалер второго Георгия (3-й степени). Я не знаю, сочинили ли солдаты какую-нибудь новую песню, посвящённую либимому начальнику, ибо самое дело под Люблином было всего месяц назад, и до нас ещё многое не дошло из быта той дивизии, для которой Веселовский покинул своих Апшеронцев. Но, снова вызвав в своей памяти образ чернобородого поручика, а ныне боевого генерала, я думаю, что он ещё заставит о себе говорить, а солдатам придётся сделать ещё не один вклад в сборники боевых песен русской армии.

Супруга дедушки Александра Алексеевна, урожденная Корвин-Кучинская (отец был поляк, мать русская), дочь Надежда, окончила институт благородных девиц в Санкт-Петербурге.

Жена и дочь всю войну сопровождали генерала Веселовского в качестве сестёр милосердия. Тогда было принято, что жена и дочери офицеров и генералов шли работать в военные госпитали — «не щадя живота своего». Без всякой оплаты, на одном энтузиазме и любви к ближнему. Дочь Надежда нашла своё счастье там же на фронте, выйдя замуж за поручика 19-го саперного батальона Николая Алексеева.

Свадьба Надежды Антониевны и Николая Сергеевича Алексеева (1917 год)

Сын Мстислав окончил Псковский кадетский корпус и Кавалерийское училище. Поручик лейб-гвардии Кирасирского Её Величества полка. После революции вступил в Добровольческую армию; командовал эскадроном в Сводном полку гвардейской кирасирской дивизии. Убит в июне 1919 года у с. Андреевка в Крыму. Останки его дедушка перевез во Владикавказ, где они и были захоронены на городском кладбище. Над трупом погибшего солдата принято молчать — таково требование воинской этики. И дедушка очень мало и неохотно говорил о нем.

Мстислав Антониевич

Вот так бывает: семья, как и многие другие семьи, разделилась. Брат генерал-майор Андрей Андреевич Веселовский и сын Мстислав служили в Белой армии, зять Николай — в Красной.

Антоний Андреевич с зятем (1924 год)

Антоний Андреевич, несмотря на опасность, сохранил все свои боевые награды, документы, фотографии. Но с наградами потом всё-таки пришлось расстаться, все они были сданы в Торгсин (кроме Георгиевского оружия). Существовала в 30–40 г. такая организация, которая в обмен на золото и драгоценные камни снабжала продуктами, которых так не хватало в те годы в России. Мой папа к тому времени умер, и дедушка должен был кормить семью из 6 человек. Георгиевская, с отделкой золотом сабля, была украдена из Владикавказского музея, когда у дедушки попросили её как временный экспонат на какую-то выставку.

Мне даже страшно подумать, что пережил боевой генерал, отдавая свои награды в чужие руки. Но кроме орденов никакого богатства у него не было. Вернувшись во Владикавказ в конце 1917 года с женой и дочерью, они нашли свой богатый, ухоженный дом пустым. В одну из ночей, ингуши верхом на конях окружили и обстреляли весь квартал, где находился дом (в котором жил только один сторож), погрузили все вещи на повозки и… ускакали. Но и после этого удара судьбы дедушка устоял. Только Бог знает, что творилось в душе этого человека — бывшего генерала, бывшего героя, ставшего нищим и морально и материально. Жалованье, которое скопилось за годы войны, стало единственным источником существования.

Однажды, дедушка показал мне опись украденного имущества, которую они с бабушкой составили. Если бы оно осталось цело, то наверно вы, мои внуки, и правнуки, ходили бы по коврам ручной персидской работы, ели бы за столами, покрытыми скатертями из голландского полотна, сервированного столовым серебром и северским фарфором. В конце жизни дедушке хотели назначить пенсию, но он отказался, так как считал, что никаких заслуг перед советской властью он не имеет, а за прошлое они платить не обязаны.

Квартира во Владикавказе, Антоний Андреевич с женой (1910 год)

Всю любовь, всю нежность своей неординарной натуры после гибели сына он перенёс на нас — своих внучек — Милицу, Марину и Злату.

Вообще в доме нашего детства пахло уютом, любовью и теплом. И дедушка был душою всего этого. Он читал нам Ветхий и Новый завет (в детском переложении), учил молиться, учил читать. Я в школу пошла в 3-й класс, умея прекрасно читать, считать и, самое главное, мыслить. Не было вечера, чтобы дедушка не пришел к нам в детскую пожелать доброй ночи. Всем хорошим во мне я обязана дедушке, своими принципами, взглядом на жизнь, отношению к людям. Конечно, сейчас от моих принципов остался один «пшик». Живу не так как хотелось и как должна бы жить. Гордость моя совсем сломалась, но не об этом речь. Я ведь пишу о дедушке. Только сейчас, когда пишу эти строки, начинаю понимать, что творилось в душе этого гордого, умного, волевого человека, перенесенного волей судьбы из жизни полной дел — в тишайшую семейную обитель. Но пыл прежней жизни не угас в этом суровом с виду старце.

Дедушка был очень религиозен. Я помню, что когда он молился, в эту комнату никто не имел права входить. Помимо иконы Святого Георгия Победоносца, которая висела над его письменным столом, не взятом при ограблении видимо из-за своей массивности, в верхнем ящике которого в черных кожаных папках лежало несколько икон (одна из них висит у моей дочери Лизы). В нашей семье также хранится икона Георгия Победоносца, подаренная генералу Веселовскому с надписью «От огорченных разлукой чинов 81 пехотной дивизии. 1915 год.»

Мне в детстве казалось, что дедушка разговаривает с ними. Однажды, тогда мне было лет 7–8, я спряталась в его кабинете и наблюдала его молитву. Дедушка достал иконы, разложил их на столе, руки у него были сложены вместе, но на колени он не становился, не крестился, а стоял во весь рост и без слов разговаривал с ними. Прошло без малого 70 лет, а эта картина не стерлась из моей памяти — весь его облик, с седой окладистой бородой и взгляд, как мне тогда казалось — видевший что-то, чего никогда не увижу я.

В церковь дедушка ходил только по воскресеньям и по большим праздникам и очень часто брал с собой меня, В церкви у него было свое особое место, на клиросе, с левой стороны. Там стоял огромный шкаф, в котором хранились одеяния священнослужителей, и дедушку не было видно другим молящимся. Во время всей службы дедушка стоял не шевелясь, взгляд его был устремлён вверх. И я, тогда маленькая девочка, спокойно выстаивала всю службу. А потом мы не спеша возвращались домой, воскресный завтрак обязательно всей семьей за столом, покрытым белоснежной крахмальной скатертью.

Марина Калмыкова

В одном из своих сонетов Шекспир спрашивает: «Кто без ошибок может жизнь прожить?» И я беру на себя смелость ответить — ваш прадед — герой Первой мировой войны генерал-лейтенант Веселовский, дважды Георгиевский кавалер, кавалер ордена «Белого орла с мечами» и т. д. и т. д.

Когда началась финская война, дедушка написал письмо в Ставку Верховного командования и предложил свои услуги как бывший выдающийся стратег. Ответ пришел на удивление быстро. На бланке с впечатляющим заголовком было написано, что советы прославленного генерала будут восприняты доброжелательно. Но увы, это письмо не застало дедушку в живых. Он был убежденный вегетарианец, я не помню, чтобы он чем-нибудь болел, читал он без очков, даже зубы были в идеальном порядке. Умер он от обыкновенной простуды, которая осложнилась воспалением легких. Похороны прошли очень скромно, во Владикавказе. И духовой оркестр проводил его в последний путь. Теперь на месте старого кладбища городской парк, но, несмотря на все старания коммунистов стереть Великую историю России с лица земли, во Владикавказе помнят об Апшеронском полке и его командире, особенно сейчас, в год 100-летия начала Первой мировой войны.