Герцог Борджиа н-ской губернии

ГЛАВА 2

– Ты же, конечно, в курсе, из-за чего нас всех собрали в таком срочном порядке? – начала Валандра, усевшись за свой стол и прикурив сигарету от своей неизменной зажигалки в виде дракончика с распахнутой пастью.

– Убийство на Пензенской, – полуутвердительно-полувопросительно произнес Алискер, отхлебывая из чашки.

– Сегодня ранним утром, приблизительно в половине шестого утра в квартире, которая нами охраняется, обнаружен труп девушки. Ее личность установлена. Это Светлана Сергеева, медсестра, работающая в частной клинике. Предположительно, смерть наступила в десять-одиннадцать часов прошлого вечера. Скорее всего, девушка была отравлена. На данный момент это пока вся информация. Установлено, что в квартире проживает некий Владимир Зубов, аспирант, выпускник химико-технологического факультета политехнического института. Он и является основным подозреваемым.

– А кто обнаружил тело? – спросил Алискер.

– Мещеряков сказал, что милицию вызвал дед Владимира. Он приехал к внуку, того дома не оказалось, зато в гостиной лежала мертвая девушка. Шеф попросил одного из наших сотрудников привезти сюда деда Зубова, сейчас с него снимает показания следователь. С минуты на минуту он должен быть здесь. А что говорят Ганке с Антоновым?

– В журнале записано, что в 22.03 из квартиры по адресу: Пензенская, 24–35 был сигнал. В 22.04 оттуда отзвонились и назвали пароль, после чего их сняли с охраны.

– Короче, ничего необычного не было?

– Нет, Валентина Андреевна, ничего. Ребята говорят, что сегодняшнее дежурство прошло на редкость спокойно. Середина недели, да и погода не располагает к вылазкам. Ведь часов до трех ночи дождь моросил. А по статистике наибольшее количество преступлений происходит в выходные и праздничные дни, причем, в хорошую погоду. Дождь, ветер и другие капризы природы подавляют психику.

Валандра с интересом наблюдала за своим секретарем.

– Уж не собрался ли ты часом диссертацию писать на тему о том, как погода и дни недели влияют на количество совершаемых преступлений?

– Иронизируете, Валентина Андреевна, – заулыбался Алискер.

– Ну что ты, я на полном серьезе говорю.

Их разговор был прерван телефонным звонком.

– Слушаю, – произнесла Валандра, – хорошо, Михал Анатолич, иду. Зубова привезли, – обратилась она к Алискеру, пойдем к шефу.

– Знакомьтесь, – обратился Мещеряков к вошедшим, – Василий Васильевич Зубов. А это – Валентина Андреевна Вершинина – начальник службы безопасности нашей фирмы и Алискер Мамедов, ее секретарь-референт.

Перед взором Валандры предстал пожилой представительный мужчина лет около шестидесяти, в старомодных роговых очках, костюме с галстуком. Не требовалось особой прозорливости, чтобы понять – Василий Васильевич интеллигент, как говорится, старой закваски. Сразу бросалось в глаза, что Зубову недавно пришлось пережить немало неприятных минут. Он был бледен, его глаза беспокойно перебегали с одного лица на другое, как бывает с человеком, который, находясь в критической ситуации, ищет поддержки у окружающих.

– Может быть, пройдем в мой кабинет, – предложила Вершинина, – вы не возражаете, Михаил Анатольевич?

– Нисколько, я все равно должен ехать в министерство.

Вершинина, Алискер и Зубов спустились на один этаж ниже и вошли в кабинет Валандры.

– Присаживайтесь, пожалуйста, Василий Васильевич, – пригласила Вершинина.

Зубов сел в кресло для посетителей, Валандра заняла свое место за столом, а Алискер устроился в уголке на стуле и, вооружившись ручкой и листком бумаги, приготовился делать записи.

– Давайте начнем с самого начала, – произнесла Вершинина, – как я поняла, эта квартира на улице Пензенской принадлежит вашему внуку Володе?

– Да-да… точнее, не совсем. Эта квартира его родителей, моего сына Геннадия и его жены. Но их уже несколько месяцев нет в городе… то есть их и в стране нет.

Видя, то Василий Васильевич поминутно сбивается, Валандра мягко сказала:

– Вы очень взволнованы, постарайтесь, пожалуйста, успокоиться. Алискер, завари, пожалуйста, Василию Васильевичу нашего лечебного чая.

С некоторых пор у Валандры завелась традиция держать в своем кабинете сбор успокаивающих лекарственных трав – слишком часто ее посетители нуждались в подобном средстве. Алискер встал, налил воды в электрический чайник, насыпал в маленький чайничек ложечку какой-то измельченной травы. Заварив лечебный чай, он налил его в чашку и поставил перед Василием Васильевичем. Тот поблагодарил и взял чашку. Его рука заметно дрожала, отчего позвякивала чайная ложка.

Валандра взяла сигарету.

– Не возражаете? – обратилась она к Василию Васильевичу.

– Ну что вы!

Сделав несколько глотков, он отставил чашку.

– Так вы говорите, что вашего сына и его жены нет в городе. А где же они?

– Они уехали в Финляндию. Геннадий, мой сын, работает там по контракту, он инженер. Его жена Нина поехала вместе с ним.

– Когда они уехали?

– В конце января нынешнего года, – отвечал Василий Васильевич. Его речь была уже гораздо более связной. Лечебный напиток начал оказывать свое благотворное воздействие.

– А ваш внук, Володя, остался, как я понимаю, в Тарасове?

– Да-да. Вова учится в аспирантуре, пишет диссертацию.

– Все это время он жил в квартире один?

– Да, один, – Зубов помолчал, – насколько я знаю, Вова жил один.

– А вы далеко от него живете?

– Довольно далеко. Мы с женой после выхода на пенсию переехали в пригород. Экологически чистый район, знаете ли.

– Понимаю. И где же находится это райское местечко? – поинтересовалась Валандра.

– Поселок Сосенки, в восьми километрах от Тарасова.

– Слышала о таком. Действительно, прекрасное место.

– Только вот от города далеко. Мы так редко видим Вову. Он у нас очень занятой. Мы с женой живем, как два куркуля, никто нас не навещает. Вова у нас один-единственный внук. Он не звонил долго, и еще дольше не приезжал к нам. Вот я и надумал навестить его. Перед этим я приезжал к нему два раза, но не смог застать. Поэтому я и решил на этот раз приехать ранним утром. Вова – любитель поспать, мы с женой подумали, что в это время он обязательно будет дома. Клавдия, моя жена, тоже хотела поехать, но у нее обострился ревматизм от сырой погоды, вот я поехал один. Господи, что было бы, если бы моя жена была со мной. У нее больное сердце…

Василий Васильевич умолк, его губы затряслись. Воспоминания о пережитом вновь нахлынули на него. Он снова взял чашку со спасительным снадобьем и сделал несколько глотков. Валандра молча ждала, когда он начнет говорить.

– Я приехал на самой ранней электричке и был у Вовы где-то в начале шестого. Поднялся к нему на этаж, подошел к двери и начал звонить. Я стоял довольно долго, точно не скажу, сколько. Решил, что Вовы опять нет дома и собрался было уходить, но заметил, что дверь не заперта.

– То есть?

– Мне показалось, что я увидел зазор между дверью и дверной коробкой, которого на моей памяти никогда раньше не было. Я толкнул дверь, и она отворилась. Я вошел в прихожую, окликнул Вову. Мне подумалось, что он, может быть, крепко спит и потому не слышал, как я звонил. Но в квартире стояла тишина. Мне стало как-то не по себе, появилась даже мысль уйти и позвать кого-нибудь. Наверное, интуиция…

Василий Васильевич помолчал немного, глубоко вздохнул и продолжал:

– Так вот. Я пошел по коридору, заглянул сначала в спальню Вовы, но она была пуста. Тогда я решил, что дома никого нет. Мне пришло в голову, что квартиру обворовали. Потом я вспомнил, что она стоит на пульте, это меня почему-то успокоило. Я продолжал идти по коридору и вошел в гостиную.

Василий Васильевич снова умолк и схватился за чашку, словно утопающий за спасательный круг. Валандра решила прийти ему на помощь.

– Вы вошли в гостиную и увидели лежавшую девушку?

– Да. Она лежала на диване. Сначала я подумал, что она спит. Я подошел ближе. Она лежала в какой-то неестественной позе, одна рука свисала до пола, голова как-то неловко запрокинута назад… Я подошел в плотную и тут меня обуял самый настоящий ужас. Я понял… понял, что она… не живая. Глаза ее были широко раскрыты, будто она смотрела в потолок. И знаете, они, эти глаза, были какими-то остекленевшими, будто их покрыли мутной пленкой. Я никогда не видел ничего подобного. Это было ужасно!

Подождав, не добавит ли он чего-нибудь к сказанному, Валандра спросила:

– И то вы сделали после этого?

– Я, видимо, громко вскрикнул, теперь уж не помню. Выскочил из квартиры и побежал к соседям. Рассказал им, что там лежит мертвая девушка, и они посоветовали мне вызвать милицию. Я очень смутно помню, что происходило дальше. Кажется, я так и сидел у соседей до приезда милиции. Потом началось самое абсурдное. Приехали милиционеры и начали допрашивать меня. Представляете, они подозревали, что я имею какое-то отношение к этому. Но потом эксперт определил, что смерть наступила несколько часов назад, меня спросили, где я был накануне, и когда выяснилось, что я был у себя в Сосенках и это могут подтвердить и моя жена, и двое друзей, с которыми мы допоздна играли в нарды, они перестали воспринимать меня в роли преступника. В конечном итоге мне, похоже, удалось убедить следователей, что я не причем. Но даже само это предположение иначе, как абсурдным, назвать нельзя.

А дальше началось и вовсе нечто невообразимое. Представьте себе, домой вернулся Вова, на него сразу накинулись милиционеры, даже не дали нам ни словечком перемолвиться. Вова, разумеется, заявил, что он ничего не знает, и его не было дома всю ночь. Он был шокирован не меньше меня. Я уверен, что для него все это было не меньшей неожиданностью, чем для меня. Но они, будто коршуны, напали на моего мальчика. Его обвинили в причастности. Следователь сказал, что все улики против Вовы. Но это же абсурд! Полнейший абсурд! Я, разумеется, дилетант во всем этом, но даже мне ясно, что, если бы человек хотел совершить такое преступление, он мог бы сделать это по-другому. Это же очевидно. Разве стал бы человек, находящийся в здравом рассудке, убивать девушку в собственной квартире, да еще и оставлять ее незапертой. Вы не согласны со мной?

– Пожалуй, вы правы, Василий Васильевич, – ответила Валандра, закуривая уже третью сигарету. – А ваш внук был знаком с этой девушкой?

– Да, он сказал, что когда-то близко общался с ней, назвал ее имя и фамилию, но он уверял, что не видел ее уже несколько недель.

– Как зовут девушку?

– Светой, фамилия, кажется, Сергеева, но точно я не запомнил. Я был слишком взволнован и, к тому же, я не присутствовал при их разговоре. Слышал только урывками.

– Действительно, все это выглядит очень странным, – негромко заметила Валандра.

Она встала со своего стула и прошлась по кабинету.

– Вы понимаете, я уверен, что все это какое-то абсурдное недоразумение, – снова заговорил Василий Васильевич, следя за Вершининой тревожным взглядом. – Вова никак не мог совершить ничего подобного. Он очень порядочный, честный, рассудительный мальчик. Кроме того, он думает о своей карьере. Зачем бы ему понадобилось совершать такое преступление, да еще в собственной квартире?

– Ваши доводы кажутся мне достаточно убедительными, – произнесла Валандра, сосредоточенно сдвинув брови.

– Посудите сами! Сначала они меня стали подозревать в связи с этой девушкой, меня, старика, у которого ни разу в жизни не было ни единой интрижки!

Данное признание заставило Валандру отвернуться, чтобы скрыть улыбку. Уж очень забавно выглядел Василий Васильевич, когда пытался убедить всех в своей моральной устойчивости и непогрешимости.

– Где сейчас ваш внук? – спросила Вершинина, оборачиваясь к Зубову.

– Его повезли в следственный изолятор. Следователь сказал, что они имеют право задержать Вову, по меньшей мере, на трое суток для установления обстоятельств дела.

– То есть, он сейчас в СИЗО?

– Да, в следственном изоляторе, – сокрушенно подтвердил Василий Васильевич. – Вы знаете, я теряюсь в сомнениях. Нужно ли сообщать Геннадию и его супруге о том, что произошло? Честно говоря, я даже не знаю, как сказать это своей жене. Но без этого не обойтись, ей придется обо всем узнать. Я просто не смогу солгать Клавдии – она сразу заподозрит неладное. Представляю, каким ударом это будет для нее. А Гена? – воскликнул Василий Васильевич. – Ему же придется уволиться, разорвать контракт, он обязательно захочет приехать, как только об этом узнает!

Говоря это, Зубов беспрерывно качал седой головой. Было ясно, что лечебный чай стоит заменить более действенным средством.

– Василий Васильевич, вам нужно как следует отдохнуть. Постарайтесь не изводить себя так. Ведь этим вы не поможете своему внуку, зато навредите самому себе. Сейчас один из наших сотрудников отвезет вас домой.

– Спасибо вам, вы так добры.

После секундного колебания он, заглянув в глаза Валандре, с надеждой в голосе спросил:

– Вы разберетесь во всем этом?

– Мы сделаем все от нас зависящее, – ответила Вершинина так, как отвечала всегда в таких случаях.

Да и как она могла ответить иначе, не зная истинную подоплеку дела?

– Я умоляю вас, пожалуйста, разберитесь. Если вы найдете настоящих виновников, моего внука отпустят, и все это недоразумение будет исчерпано… – Василий Васильевич помялся. – Я… мы… мы заплатим вам столько, сколько вы потребуете. У нас есть кое-какие сбережения, и мы не постоим за ценой, лишь бы Володю поскорее отпустили и сняли с него все эти абсурдные обвинения.

«Пожалуй, не так уж они и абсурдны», – подумалось Вершининой, но вслух говорить этого она не стала, чтобы еще больше не расстраивать старика, который и без того был совершенно убит горем.

– Хорошо, Василий Васильевич, мы займемся вашим делом. По поводу оплаты вам лучше поговорить с нашим начальником, Мещеряковым. Я считаю, что сейчас вам прежде всего необходимо как следует отдохнуть и прийти в себя. Езжайте домой.

– Клавдии я не смогу солгать, и придется рассказать ей обо всем этом. Но… как вы считаете, нужно ли звонить Геннадию или нет? Посоветуйте, пожалуйста, как мне быть, – Зубов тревожно заглянул Вершининой в глаза.

Она помолчала.

– Мне трудно что-либо вам посоветовать, потому что, признаюсь честно, я еще не могу сказать ничего определенного по вашему делу. Если вы считаете, что такое сообщение навредит вашему сыну, то можете пока воздержаться от него. До тех пор, пока обстоятельства не прояснятся.

Василий Васильевич облегченно вздохнул и поднялся с кресла.

– Я и сам так думал, – заговорил он, начиная пятиться к выходу, – спасибо вам, спасибо огромное.

– Пока еще благодарить меня не за что, Василий Васильевич.

– Нет, нет! Я надеюсь, вернее, я твердо уверен, что вы сможете разобраться во всем этом.

Вершининой очень хотелось ответить, что она разделяет его уверенность, но она не могла этого сказать.

– Сейчас вас отвезут домой. Оставьте, пожалуйста, свои координаты, чтобы мы могли связаться с вами, как только возникнет необходимость.

– Хорошо, хорошо! – он продиктовал свой адрес и номер телефона Алискеру.

– Мы свяжемся с вами, – повторила Валандра, провожая старика. – Алискер, будь добр, позаботься о машине для Василия Васильевича.

Алискер немедленно встал со стула и вышел вслед за Зубовым.

Оставшись в кабинете одна, Валандра снова села в свое кресло, закурила и задумалась. Василий Васильевич сразу же выпал из круга подозреваемых. Прежде всего, у него было бесспорное алиби, в противном случае следственные органы не отпустили бы его так легко. К тому же, Вершинина обладала порядочным опытом, она превосходно разбиралась в людях. Василий Зубов совершенно не «тянул» на преступника.

«А вот внучок, – размышляла Валандра, – совсем другое дело, мне он не кажется таким уж непогрешимым, как его любящему деду. Парень молодой, оставшийся без опеки родителей. Мало ли на что его могут подтолкнуть какие-нибудь советчики?»

Ее раздумья прервал телефонный звонок.

– Валентина Андреевна, – раздался в трубке голос Ганке, – у вас есть для нас какие-нибудь поручения?

– А почему ты этим так интересуешься? – спросила Вершинина.

– Да видите ли… – он немного помялся, – мы с Антоновым отдежурили, теперь домой бы…

«Тьфу, черт, – воскликнула про себя Валандра, – со всей этой кутерьмой совсем забыла про ребят!»

– Да, конечно, Валентин, вы можете идти домой.

– Спасибо, Валентина Андреевна.

– Только у меня к вам вот какая просьба будет, Валя. Будьте, пожалуйста, где-нибудь в поле нашей досягаемости. Предстоит расследование – нам могут понадобиться все наши люди.

– Ясно, Валентина Андреевна, хорошо, я передам Антонову. Будем дома.

– Прекрасно, Валя, пока!

– До свидания, Валентина Андреевна, – вежливо попрощался Ганке и повесил трубку.

«Нехорошо, Валя, – укорила себя Вершинина, – должна была сама вспомнить о тех, кто отдежурил. Почему мне Мамедов не напомнил? Надо будет сказать ему об этом».

Валандра ценила своих сотрудников. Наверное, именно поэтому она, в отличие от многих других начальников, всегда могла рассчитывать на преданность своих подчиненных.

Вошел Алискер.

– Почему ты не напомнил мне о Ганке и Антонове? – немедленно напустилась на него Вершинина.

– Я подумал, что они могут вам понадобиться… – оправдывался секретарь.

– Думал, не думал… Мог бы и напомнить мне о них, – проворчала она, но тут же заставила себя умолкнуть.

«Ох уж этот Мещеряков! Испортил с утра настроение, теперь буду на ребятах срываться. А это нехорошо», – укорила себя Валандра.

– Как вы думаете, этот Зубов правду сказал? – отвлек ее Алискер от самоедских мыслей.

– Мне показалось, что да. Во всяком случае, он уверен, что его внук не причастен к происшедшему.

– А вы не уверены?

– Давай не будем гадать, – ответила Вершинина, – нужно побеседовать с Володей, тогда можно будет сказать что-то конкретное. Кстати, Алискер, позвони-ка, пожалуйста, следователю, узнай, когда можно будет увидеть Зубова. Я собираюсь побеседовать с ним.

– Вы сами хотите ехать туда?

– Да, я поеду сама.

– Как скажете, – Мамедов выглядел несколько опечаленным.

Как показалось Вершининой, он думал, что беседа с Владимиром Зубовым будет поручена ему.

– Для тебя будет другое поручение, – сказала она ему, – я хочу, чтобы ты подробно ознакомился с результатами, к которым пришло следствие на данный момент.

– Хорошо, – ответил Мамедов, – выезжать немедленно?

– Да, как только договоришься о свидании с Зубовым.

Вершинина сняла трубку и набрала номер дежурки.

– Маркелов, это ты? Подойдите ко мне вместе с Толкушкиным.

– Что у нас с «Великаном»? – обратилась она к Мамедову, повесив трубку.

– Все нормально, осталось только уладить кое-какие формальности. С начальством я уже обо всем договорился. Вы хотите послать туда Толкушкина с Маркеловым?

– Да. Ты ничего не имеешь против?

– Конечно, нет, – ответил Алискер. – Тем более, что Маркелов ездил туда со мной два раза.

Они говорили о супермаркете «Великан», в котором «Кайзер» должен был установить охранную сигнализацию.

Вошли Толик Толкушкин и Вадик Маркелов.

– Ребята, поезжайте в «Великан», нужно подписать договор с ними. И поторопите их там, скажите, что с начала следующего месяца пятипроцентная скидка на подключение предоставляться не будет. Алискер даст вам все бумаги, а я пока поднимусь к Мещерякову, если он уже вернулся из министерства.

– А он никуда и не уезжал, – ответил Мамедов.

– Понятно, – поджала губы Вершинина, – опять сбыл с рук нежелательного визитера таким способом.

Она встала из-за стола и отправилась к шефу.

– Ну что, разобрались с Зубовым? – спросил Мещеряков, который, как ни в чем не бывало, посиживал в своем необъятном кресле.

– То есть, как это разобрались? Все разбирательства у нас еще впереди. Он-то уверен, что его внук – невинная овечка, жертва, как он выражается, абсурдного недоразумения. Но у меня, как ты сам понимаешь, такой уверенности нет и быть не может.

– Но ты согласилась взяться за это расследование?

– А разве не нужно было? – ответила вопросом на вопрос Вершинина. – По-моему, ты за этим меня и вытащил из дому за полтора часа до начала рабочего дня.

– Ну, хватит тебе ворчать, Валюша. Вспылил я, признаюсь. Но и меня можно понять. Такие происшествия…

– Я все понимаю, не будем больше об этом…

«А то опять поругаемся», – продолжила про себя Вершинина.

– Я сказала ему, что по поводу оплаты он должен обратиться к тебе.

– Ну зачем же так, я вполне тебе доверяю, ты могла бы и сама…

– Нет уж, у меня других забот по горло.

«Должен же и ты хоть чем-нибудь заниматься», – снова произнесла про себя Валандра.

Она пожалела, что пришла к шефу, так как раздражение, зародившееся с самого утра и начавшее было утихать, разгорелось с новой силой.

– Ладно, я пойду, мне еще к следователю нужно съездить.

– Валюш, а что на счет «Великана»? – остановил Мещеряков Вершинину у двери.

– Мамедов практически полностью закончил сделку. Я послала Маркелова и Толкушкина заключить договор.

Шеф удовлетворенно качнул головой.

«Прямо как раджа. Мать его за ногу!» – выругалась про себя Вершинина, борясь с желанием громко хлопнуть дверью.

Положительно, ее настроение в этот день было безнадежно испорчено.

– Маркелов и Толкушкин уехали, – бодро сообщил Мамедов, когда Вершинина вернулась в свой кабинет, – я звонил начальнику следственного изолятора, он сначала наотрез отказался, но как только узнал, что я звоню по вашему поручению, сразу же разрешил свидание. А когда он узнал, что вы собираетесь приехать лично, вообще растаял. Мне кажется, – усмехнулся Алискер, – что он вас будет ждать у входа с цветами и оркестром.

– Когда кажется, креститься надо, – усмехнулась Вершинина в ответ, – так когда мне можно будет подъехать?

– В любое время, начиная с двенадцати часов дня.

– Хорошо, а ты пока поезжай к следователю.

Мамедов подошел к двери, но прежде чем выйти, обернулся и спросил:

– Валентина Андреевна, а в СИЗО вы с кем поедете?

– Ты хочешь, чтобы с тобой?

– Да нет, – смутился Алискер, – я просто так спросил.

– Если освободишься до этого времени, то с тобой.

– Конечно, освобожусь, – оживленно сказал Мамедов и тут же исчез за дверью.