Герцог-грешник

Глава 22

Поскольку Вивьен не подавала признаков жизни, Уилл с ужасом подумал, что она сейчас умрет. Она лежала у него на коленях всю дорогу, пока он и его спутники скакали к Пензансу под ледяным ливнем. Все трое хранили молчание, лишь изредка перебрасываясь короткими репликами, и Уиллу казалось, что он преодолевает самый долгий путь в своей жизни.

Когда Стивен рухнул на пол, Уилл тут же оказался рядом с Вивьен и сразу заметил, что рана на ее голове сильно кровоточит: она ударилась лбом об острый выступ каменной стены. Он быстро оторвал кусок ткани от рубашки Стивена и перевязал рану, после чего они пустились в обратный путь. Едва они отъехали, Вивьен застонала, а затем вновь погрузилась в забытье.

Всадники помчались во весь опор, и Уилл мог думать лишь о том, как им поскорее добраться до дома и оказать помощь отважной женщине, которая ничем не заслужила такой печальной участи.

Когда, наконец, они остановились у входа в дом Уилла, Сэм и Колин, быстро спешившись, помогли Уиллу перенести Вивьен внутрь, после чего он снова взял ее на руки и понес наверх.

– Немедленно пошлите за моим хирургом; скажите, что это дело жизни и смерти, – приказал он Уилсону, поднимаясь по ступеням. – И приготовьте ванну в моей спальне.

– Сию минуту, ваша светлость. – Уилсон со всех ног бросился выполнять поручение.

Добравшись до верхней площадки, Уилл внес Вивьен в спальню и нежно положил на бархатное покрывало, бережно устроив ее голову на своей подушке.

При этом он пытался думать лишь о самом неотложном и первостепенном на данный момент: как вымыть ее, что скажет при осмотре доктор и что еще предпринять, чтобы ей стало полегче?

Пока же Вивьен выглядела как упавший с небес ангел; слабая и грязная, она лежала неподвижно, тихо и глубоко дыша – ее грудь медленно поднималась и опускалась, показывая, что она все еще жива.

Хотя Уиллу казалось, что он стоял так вечность, прошло лишь несколько секунд, прежде чем раздался стук в дверь и вошли четыре служанки – две несли медную ванну, третья – два ведра воды, от которой шел пар, а самая молоденькая – полотенца и мыло.

С легким реверансом девушка сказала:

– Сейчас принесут воды, ваша светлость. Что-нибудь еще?

– Нет. Я пошлю за вами, когда понадобитесь. – Герцог снова повернулся к Вивьен.

Несколько секунд спустя принесли воду, и ванна наполнилась почти на три четверти.

– Оставьте нас, – приказал Уилл. – И не беспокойте до прихода доктора.

– Хорошо, ваша светлость.

Когда комната опустела, Уилл снял испачканную рубашку, а затем начал раздевать Вивьен. Он снял с нее туфли, повернул на бок и расстегнул платье от ворота до талии. Осторожно сняв и его, и нижние юбки, он бросил их на пол рядом с кроватью, скатал чулки и снял их, после чего снова повернул Вивьен на бок и стал расстегивать корсет. С крайней осторожностью он расшнуровал его и наконец снял и отбросил в сторону.

Уилл смотрел на нее, обнаженную, зная, что это прекрасное зрелище навсегда останется в его памяти. Но он также не мог не замечать окровавленную повязку на ее голове и омрачавшую впечатление от этого прекрасного видения.

Ком подступил к горлу, и внезапно он почувствовал почти физическую усталость. Если бы герцог мог, он охотно свалился бы прямо здесь, рядом, чтобы прижаться к ее прекрасному телу и спать, спать – дни и ночи подряд, только от нее черпая тепло и силы. Но ему нужно было смотреть вперед и прежде всего помочь ей.

Через несколько секунд Уилл взял себя в руки и, подняв Вивьен, понес к ванне, а затем опустил в воду. Взяв губку, он обтер ей лицо и смыл кровь с бледной холодной кожи ниже подбородка. К счастью, рана на шее Вивьен оказалась всего лишь легкой царапиной. Убедившись в этом, Уилл намылил губку и начал мыть ее тело, грудь, ноги, слегка касаясь нежной кожи между бедер. Наконец, он осторожно размотал кусок материи, которым была обвязана ее голова, и, увидев, что рана перестала кровоточить, снял повязку.

Рана действительно уже не казалась такой устрашающей, но теперь появилась огромная шишка. Вивьен все еще не издала ни звука и ни разу не пошевелилась с тех пор, как герцог привез ее в свой дом, но большего он все равно сейчас не мог для нее сделать. Теперь им только оставалось ждать доктора.

Уилл перенес Вивьен на кровать и принялся осторожно вытирать. Закончив, он вытащил из-под нее покрывало и закрыл ее до шеи, откинув ладонью волосы со лба, затем присел на край кровати с полотенцем, перекинутым через руку, и стал смотреть, как она лежит, спокойная и почти безжизненная.

– Извини, – выдохнул он еле слышно. – Я так виноват перед тобой...

Он сидел рядом с ней довольно долго, не двигаясь, посреди царившей в спальне мертвой тишины, не замечая стука дождя за окном, пока наконец усталость не одолела его. Уилл встал, подошел к гардеробу, где нашел чистую рубашку и сухие брюки. Переодевшись, он придвинул к кровати свое любимое кресло-качалку с подушками и, опустившись в него, склонил усталую голову на скрещенные руки.

Ровное дыхание Вивьен успокоило его, заставило расслабиться, и вскоре он уснул.

Его разбудил громкий стук в дверь. Уилл торопливо выпрямился, какое-то мгновение не понимая, где он и который сейчас час. Когда стук повторился, он взглянул на мирно спящую Вивьен, и на него разом нахлынули воспоминания обо всех необычных событиях последних дней. В дверь снова постучали.

Поднявшись с кресла-качалки, он негромко, чтобы не разбудить спящую, произнес:

– Войдите.

В комнату вошел Уилсон. Мельком взглянув на лежащую на кровати Вивьен, он деликатно отвел взгляд. Как ни странно, в этот момент герцогу пришло в голову, что Уилсон – прекрасный слуга, верный и надежный.

– Прибыл доктор Брейтуэйт, ваша светлость, – сообщил Уилсон, выпрямившись и держа руки за спиной.

Уилл провел ладонью по лицу.

– Хорошо, пришли его сюда.

– Да, сэр.

– И еще разожги камин и прикажи убрать ванну. – Только теперь герцог почувствовал холодную промозглость комнаты и обратил внимание на непрекращающийся дождь за окном.

– Что-нибудь еще, сэр?

Неожиданно Уилл вспомнил, что явился домой не один.

– Где Колин и Сэм?

– Его светлость герцог Ньюарк удалился в голубую комнату, а его светлость герцог Дарем устроился в зеленом салоне. Оба хорошо поели и теперь, по-видимому, отдыхают.

Уилл кивнул:

– Понятно. Который сейчас час?

– Почти половина двенадцатого, ваша светлость. Господи, сколько же он спал?

– Спасибо, Уилсон. Пока это все.

Слуга поклонился и покинул комнату, а Уилл снова взглянул на Вивьен: она по-прежнему дышала глубоко и ровно, но ему показалось, что цвет ее лица немного изменился к лучшему.

Снова раздался стук в дверь, и Уилсон, войдя, объявил о приходе доктора, а затем подошел к камину, чтобы развести огонь.

Доктор Гилмор Брейтуэйт, с трудом протискиваясь в дверь, вошел следом. Хотя на его лице постоянно играла улыбка, взгляды окружающих в первую очередь притягивали завитые нафабренные усы.

При этом доктор не был фатом и большую часть времени проводил в Пензансе с женой и детьми. Он практиковал весьма скромно и вел спокойную домашнюю жизнь, но тем не менее его считали лучшим хирургом в Корнуолле.

– Добрый день, ваша светлость, – весело поздоровался Брейтуэйт, как только Уилсон удалился, закрыв за собой дверь. – Мне сказали, вам требуется моя помощь.

– Да, доктор, и пациент перед вами – это миссис Раэль-Ламонт. Она... – Он запнулся. – С ней произошел несчастный случай...

– И как долго она без сознания? – Взгляд доктора сразу стал серьезным. Он быстро направился к постели, сжимая в руках саквояж.

– Около восемнадцати часов.

Доктор поставил чемоданчик на покрывало.

– Ее рвало? – спросил он, касаясь лица Вивьен тыльной стороной ладони.

– Да, один раз.

Доктор кивнул.

– Сколько ей лет?

– Полагаю, тридцать пять.

– М-да.

Пока доктор осматривал Вивьен, в комнате царила тишина. Уилл был так взволнован, что не мог спокойно наблюдать за происходящим; подойдя к камину, он бездумно смотрел на красно-голубые угли, пытаясь успокоиться.

Только когда доктор с легким щелчком закрыл саквояж, Уилл обернулся и, сжав руки за спиной, пристально посмотрел на него.

– Она не должна умереть! – Его голос прозвучал непривычно громко в тишине комнаты.

Доктор, вздохнув, опустил закатанные рукава льняной рубашки и кашлянул.

– Сэр, рана ужасная, и я не поручусь за исход лечения. Последствия таких травм, – он покачал головой, – к сожалению, непредсказуемы.

На щеках Уилла заиграли желваки.

– То есть вы ничем не можете помочь ей?

– Я говорю только, – Брейтуэйт снова вздохнул и потрогал свои усы, – что каждое исцеление зависит от пациента. Физически пациентка сильная и здоровая, и я бы предположил следующее: скорее всего она через некоторое время придет в себя. Если же нет, здесь ни вы, ни я ничего не сможем сделать. Пробуждение, вероятно, произойдет через несколько часов, а пока вы должны позаботиться, чтобы ей было удобно и тепло.

Уилл судорожно сглотнул.

– Я все сделаю.

Брейтуэйт склонил голову набок.

– Извините, ваша светлость, но я не могу сделать большего; излечение мозга – тонкое и далеко не изученное дело. Обнадеживает лишь то, что у нее огромная шишка на голове. Это означает, что опухоль снаружи и на мозг оказывается меньшее давление. Когда она очнется, первые два дня я давал бы ей только бульон, чай и тосты. Больная может не хотеть есть, но ей необходимо поддерживать силы. Несколько дней у нее будут сильные головные боли, и я предложил бы настойку опиума, чтобы облегчить боль, но не давайте его слишком много, так как она опять может впасть в кому. Чтобы поправиться, ей нужно больше спать, но не столь глубоким сном, чтобы ее нельзя было разбудить.

– Это такой сон, как сейчас? – уточнил герцог.

– Да.

После продолжительного молчания Уилл резко выпрямился и кивнул гостю:

– Благодарю вас за откровенность, доктор.

Брейтуэйт ободряюще улыбнулся и подкрутил кончик уса.

– Если я вам понадоблюсь, сэр, пришлите за мной.

– Благодарю.

Доктор, щелкнув каблуками, подхватил свой чемоданчик и направился к двери. Открыв ее, он оглянулся.

– Желаю вам всего доброго, вам и вашей пациентке, ваша светлость. – С этими словами доктор вышел и тихо закрыл за собой дверь.

Сидя перед камином, Уилл неподвижно смотрел на персидский ковер под ногами. Он совершенно ничего не чувствовал – ни надежды, ни отчаяния, возможно, потому, что слишком много пережил за столь короткое время.

Наконец, его взгляд обратился к Вивьен, беспомощно лежащей на его кровати. Он знал, что помочь ей не в его власти. Теперь она находилась во власти Божьей.

Сердце Уилла сжалось.

Прерывисто вздохнув, он поднялся и неловко сел в кресло-качалку возле кровати, прислушиваясь к медленному, ритмичному дыханию Вивьен, сопровождаемому шумом дождя за окном и ровным потрескиванием дров в камине. Ему вдруг показалось, что на земле, кроме них, больше никого нет.

Высвободив руку Вивьен из-под покрывала, Уилл нежно погладил ее, потом уткнулся лицом в подушку и закрыл глаза.

– Не умирай, Вивьен, пожалуйста, не умирай. Ты нужна мне. Очень нужна...

Не выпуская ее руки, он снова погрузился в сон, а когда спустя несколько часов вдруг проснулся, наступила глубокая ночь и дождь прекратился. Уилл торопливо выпрямился в кресле-качалке, и его охватило предчувствие, которого он никогда раньше не испытывал. Он посмотрел в сторону камина, в котором по-прежнему ровно горел огонь, а затем взглянул на Вивьен и замер.

На какую-то секунду ему показалось, что она умерла, но вдруг Вивьен моргнула, и его охватила безудержная радость.

Уилл осторожно сжал ее руку.

– Прости, что сомневался в тебе, дорогая, – прошептал он, – пожалуйста, прости...

В ответ он услышал слова, произнесенные едва слышным голосом:

– Я люблю тебя, Уилл...

Ему хотелось смеяться и кричать, но все же он сумел сдержаться; а когда она снова закрыла глаза, он увидел, как отблеск огня отразился в единственной слезе, скатившейся по ее щеке.

Наклонившись, Уилл поцеловал ее ресницы и ощутил на губах солоноватую влагу.

– Я тоже люблю тебя... – горячо прошептал он.