Гермиона сильно изменилась...

Гермиона с тоской смотрела, как Рон, никого не стесняясь, вовсю тискает на соседнем диванчике Лаванду. Их поцелуи становились все горячее и горячее, казалось, они вообще ничего вокруг не замечают, настолько увлекшись, словно готовы проглотить друг друга.

Гермиона недовольно скривилась и вновь попыталась сосредоточиться на домашнем задании по трансфигурации, но ее настрой нарушил задорный смех Парвати. Та сидела в кресле, вокруг которого собралось несколько парней с шестого и седьмого курса, и они, словно павлины, выделывались друг перед другом, явно пытаясь перетянуть внимание на себя. Гермиона возвела глаза к потолку и, тяжело вздохнув, быстро обежала взглядом гостиную. Многие ученики, начиная с пятого курса, разбились на парочки и мило ворковали по углам. В условном одиночестве оставалась только малышня или же те студенты, которые встречались с кем-то с других факультетов.

Дверь гостиной открылась, и в проем впорхнула Джинни, за которой, словно приклеенный, следовал Гарри с шальной улыбкой на губах. Подойдя к диванчику, на котором сидела Гермиона, они бесцеремонно плюхнулись по обеим сторонам от нее.

— Что делаешь? — оживленно спросила Джинни. Глаза ее сияли, щеки разрумянились и, казалось, она просто искрит от какого-то нездорового возбуждения.

Гермиона аккуратно отодвинула от подруги свою домашнюю работу, с недовольством покосившись на Гарри. Но тот даже не заметил ее взгляда. Он, не отрываясь, наблюдал за Джинни, время от времени облизывая странно припухшие губы и беспокойно ерзая.

— В отличие от вас, я делаю домашнее задание, которое, несмотря на приближение праздников, никто не отменял. И тебе, Гарри, списать я не дам! — с этими словами Гермиона сердито подхватила свои учебники и, запихав все принадлежности в сумку, направилась в спальню.

— Какая муха ее укусила? — услышала она удивленный возглас Гарри.

— Ей одиноко… — начала отвечать Джинни, но Гермиона, не желая слушать, быстро поднялась наверх.

В спальне для девушек шестого курса никого не было.

— И неудивительно! — зло фыркнула она, бросив сумку под кровать. — Все же на свиданиях, а кто — нет, тот просто флиртует! Хоть бы об учебе подумали!

Пнув несколько раз ни в чем не повинную мебель, Гермиона уселась, в задумчивости уставившись перед собой. Постепенно злость стала сменяться чувством отчаяния и обреченности. Она очень остро ощутила свое одиночество, не понимая, почему все девчонки пользуются вниманием парней, и лишь на нее никогда никто и не глянет. С ней не заигрывали, над ней не подшучивали, ей не предлагали встречаться. Даже ее друзья уже завели себе пару. И ладно бы Рон, он всегда был охоч до женского пола, но даже Гарри! Гарри, который боялся Джинни слово сказать, а первый поцелуй с Чжоу описал как неприятно-мокрый. Уж сегодня-то его губы опухли явно не от того, что он увлеченно грыз перо.

Гермиона в сердцах стукнула рукой подушку и, подскочив с кровати, кинулась в душевую, застыв там перед зеркалом. Из отражения на нее смотрела обычная, ничем не примечательная девушка. Всклокоченные непослушные волосы буйной гривой рассыпались по плечам, несколько оставшихся с лета веснушек были почти незаметны, карие глаза, чуть прищурившись, пристально рассматривали отражение, выискивая слишком уж заметные изъяны, которых не было, впрочем, как и достаточно привлекательных черт. Пригладив руками шевелюру, Гермиона в злости топнула ногой и, выскочив в комнату, бросилась на свою кровать. Слезы душили, ей не хотелось быть белой вороной и оставаться одной, в то время, когда даже мальчишки, с которыми она дружит, начали встречаться с девушками. Но кто взглянет на нее такую? Кому она нужна, со своими знаниями? Да у нее даже зеркальца не было, не говоря уже о косметике или каких-то аксессуарах.

Пока она предавалась горьким мыслям, в коридоре послышались шаги и раздался голос Парвати:

— Ну а он что?

— А он попытался меня прижать к себе и получил каблуком по голени! — Гермиона узнала голос Падмы, которая частенько заходила к сестре.

Притворившись, что спит, она стала внимательно прислушиваться к разговору вошедших в спальню сестер Патил. Падма рассказывала о своем не слишком удачном свидании с назойливым ухажером. Парвати охала и ахала, и затем они обе с какой-то странной, непонятной издевкой стали разбирать кандидатуры парней, которые предлагали им встречаться.

Гермиона вспомнила внимание, которым всегда пользовались среди мальчиков сестры, а так же то, что именно Парвати помогала ей приводить себя в порядок к Святочному Балу на четвертом курсе. Решение созрело мгновенно: надо попросить сестер научить ее нравиться мальчикам! Осененная этой идеей, она резко подскочила на кровати.

— Тьфу, прародитель Наг, ну и напугала! — возмутилась Падма, в то время как Парвати лишь громко взвизгнула от страха.

— Извините, — Гермиона смутилась. — Я просто… — она не знала, как объяснить свою проблему.

— Подслушивала? — кивнула Парвати.

— Я нет… да, случайно, — замялась Гермиона.

Падма на это только пожала плечами и вновь повернулась к сестре, видимо, собираясь продолжить рассказ.

— Я попросить хотела… — с необычайной для себя робостью промямлила Гермиона. Сестры с удивлением обернулись к ней. А она, решительно тряхнув своей непослушной шевелюрой, выпалила: — Помогите мне! Научите, что нужно делать, чтобы нравиться мальчикам.

Близняшки застыли, с удивлением разглядывая Гермиону, как будто она была восьмым чудом света.

Первой отмерла Парвати.

— То есть как это?

— Ну… — Гермиона неопределенно махнула рукой, — что вы делаете, чтобы привлечь мужское внимание? Я понимаю, что далеко не красавица, как вы, но… — она опять замялась, не зная, что сказать, чтобы не выставить себя еще большей дурой, чем уже показала.

— Ну ты даешь! — Парвати покачала головой.

— Тише! — мягко успокоила ее сестра, придержав за ладонь. — Это может быть интересным опытом. А ну-ка встань, — попросила она Гермиону.

Но стоило той подняться с кровати, как в коридоре послышались голоса девушек, возвращающихся в спальни.

— Да, сейчас не время, — Падма задумчиво посмотрела на дверь. — Давай встретимся здесь же завтра после занятий.

— А если… другие девочки, — Гермиона нерешительно замялась.

— Ну да, другие нам тут не нужны.

— Давайте в Выручай-комнате, — предложила Парвати.

— Замечательная идея! Там и все необходимое найдется. — С этими словами, легко чмокнув Парвати в щеку, Падма выскочила за дверь.

Из коридора начали заходить соседки по спальне. Гермиона выжидающе смотрела на вход, но Лаванда так и не появилась. Дверь скрипнула лишь глубокой ночью. Тяжело вздохнув, Гермиона, повернулась на бок, дав себе слово, что будет внимательно прислушиваться к советам сестер и сделает все возможное, чтобы привлечь внимание мальчиков.

— Нет, так не пойдет! — категорически возразила Падма, внимательно рассматривая вышагивающую Гермиону. — Ну кто так ходит? Ты посмотри, как ты двигаешься? Даже без сумки кажется, что у тебя за спиной целый сундук с книгами. А ну-ка быстро — расправила плечи, подняла голову, нос выше!

Держать спину прямо при поднятой голове было тяжело. А Падма еще и заставляла ходить плавно, не подскакивая на каждом шаге. Через пятнадцать минут этих мучений у Гермионы уже ныла спина, свело шею и подкашивались ноги.

— Да что же это такое! — не выдержала Парвати, все это время что-то расставлявшая на трюмо около одного из зеркал, которые для них по всем стенам создала Выручай-комната. Встав с пуфика, она подошла к Гермионе и, приобняв ее за бедра, попыталась направить движения. — Во-о-от так, только более плавно, не так резко, ты же не хочешь выглядеть как шлюха, вертя задом. И еще разок. И еще. Ладно, хватит на сегодня. Идем марафет наводить.

Парвати подвела Гермиону к пуфику перед трюмо, на котором стояло множество каких-то баночек, тюбиков, флакончиков, о содержимом которых можно было только догадываться.

— Так, сперва лицо, — скомандовала Падма.

Если Гермиона думала, что главные мучения позади, то она глубоко ошибалась. Ей слегка подправили форму бровей, выщипав лишние волосинки, обмазали какими-то кремами, мазями, скрабами. И все это сопровождалось комментариями, что, за чем и в какой последовательности нужно применять. Оставалось только тяжело вздыхать и пытаться запомнить замысловатые названия. Сестры не стали особо пользоваться декоративной косметикой, лишь мазнув черной тушью по ресницам и еле заметно припудрив щеки.

Спустя, наверное, минут сорок, а может, и час, когда Гермиона готова была взмолиться о пощаде, они наконец-то закончили с лицом и принялись за волосы.

Результат стоил длительных мучений. Она с удивлением рассматривала себя в зеркале: явных изменений вроде бы не было, но выглядеть она стала как-то ярче, привлекательнее. Сестры усмирили ее волосы, обработав их каким-то средством, от чего они перестали казаться спутанными и взъерошенными, и теперь красивыми, мягкими волнами спускались на плечи и спину, придерживаемые тонким коричневым ободком с глянцевым отливом. Глаза казались более глубокими, выразительными. От замеченных вчера веснушек не осталась и следа, а кожа стала как будто бархатистой. Гермиона подняла руку и хотела коснуться пальцем щеки, но Парвати перехватила ее ладонь.

— Отучайся от привычки трогать лицо! — строго произнесла она. — Это вызывает ненужное раздражение и появление прыщей. Перед сном просто протрешь кожу специальным лосьоном. — На стол опустился пузатый флакончик.

С другой стороны Падма внимательно рассматривала свое “творение” в зеркале.

— Красивая мордашка, — задумчиво проговорила она, заставив щеки Гермионы покрыться румянцем. — Только уверенности бы побольше. Почему ты все время ходишь так, будто стремишься вжать голову в плечи? Поверь, стремясь стать незаметной, внимание парней не привлечешь!

— Но я…

— Ладно, на сегодня хватит, — не дала договорить Парвати. — Пошли в гостиную, заодно проверим, как ты усвоила уроки ходьбы.

Всю дорогу по пустым коридорам Гермиона старалась идти плавно и держать осанку, но, время от времени она сама чувствовала, что плечи опускаются, а шея втягивается. Быстро прошмыгнув в спальню, она выслушала гневную отповедь Парвати и, неловко извинившись, загородилась учебниками, чтобы избежать дальнейших разговоров.

На следующее утро Гермиона попробовала подкраситься так, как учили ее сестры, но ничего не вышло. Ресницы слипались, а пудра выделялась яркими неравномерными пятнами. Плюнув на это бесполезное занятие, она смыла всю косметику и побежала на завтрак.

После уроков они вновь встретились в Выручай-комнате. Понаблюдав за бесплодными попытками правильной ходьбы, когда Гермиона, забывшись, так и норовила втянуть голову в плечи или ссутулиться, Падма не выдержала.

— Все, хватит! Как ты можешь научиться нормально ходить, если стесняешься себя! Давай, раздевайся!

— Ч… что?

— Падма дело говорит, — кивнула Парвати. — Ты должна перестать стесняться собственного тела! Поэтому раздевайся до нижнего белья, будем обретать уверенность.

Гермиона хотела отказаться и уйти, но это автоматически положило бы конец занятиям, а потому, тяжело вздохнув, она подчинилась.

— Прародитель Наг, ты как будто перед парнями! — возмутилась Парвати. — Мы с тобой уже шесть лет в одной спальне ночуем. А Падма вообще словно мое отражение.

— Мне просто неловко… — Гермиона дрожащими пальцами расстегивала пуговицы блузки. — Одно дело утром или вечером, когда все суетятся и спешат на уроки, и другое — днем. Да и вы смотрите на меня, а сами-то одеты.

— Логично, — хмыкнула Падма и, скинув мантию, взялась снимать блузку. — Тебе будет легче, если мы все будем в одинаковых условиях?

Гермиона почему-то испытала облегчение от ее поддержки и благодарно кивнула. Ее смущали не столько взгляды сестер, сколько обилие зеркал вокруг. Парвати лишь пожала плечами и, ободряюще улыбнувшись, тоже принялась раздеваться.

Спустя несколько минут они все стояли перед зеркалом в нижнем белье. Элегантные кружевные комплекты, одетые на сестер, выгодно отличались от простого практичного белья Гермионы. Но сестры не дали ей долго рефлексировать по этому поводу. Падма, легко касаясь руками тела Гермионы, описывала, какая она красивая. Первое прикосновение заставило ту слегка отшатнуться и непроизвольно вжаться в стоявшую с другой стороны Парвати.

— Ну чего ты шугаешься? — закатила глаза та. — Мы такие же девчонки, как ты. Это же не парень тебя без спроса лапает.

Гермиона, с трудом пересилив себя, стала вслушиваться в слова Падмы. К ее монологу постепенно присоединилась и сестра.

— Посмотри, какая у тебя красивая шея, — легкое поглаживание тыльной стороной ладони, — а ты все время стараешься спрятать ее. Ты только обрати внимание, какой очаровательный изгиб! А эта нежная белая кожа, под которой неистово бьется жилка пульса, показывая твое волнение и смущение. — Падма аккуратно приласкала неистово колотящуюся венку, невольно заставив Гермиону вздрогнуть.

— И плечи ровные, словно точеные, — осторожно провела по плечам Парвати.

— И руки нежные, с гладкой кожей, которые, безусловно, могут двигаться плавно, как лебединые крылья, — Падма, проследив путь пальцев сестры, слегка приподняла руки Гермионы.

— И ровная, красивая спина, как у королевы. — Порхающие горячие ладони вызывали странную волну дрожи.

— А талия с плавным переходом в бедра просто притягивает взгляд и вызывает желание касаться, — вторая сестра, отпустив руки, легонько провела по ребрам, заставив Гермиону слегка поежиться от щекотки, и огладила талию, слегка сжав напоследок.

— Стройные ноги, от которых не отвести глаз, — каким-то вибрирующим голосом произнесла Парвати, чуть присев на колени и приласкала внешнюю сторону бедер, и слегка пощекотала нежную кожу под коленкой.

Гермиона хихикнула. Сначала ей было неловко и стыдно, но постепенно она и сама убеждалась в правдивости слов сестер. Их прикосновения вызывали странную дрожь, заставляя щеки гореть ярким румянцем смущения, но прекращать лекцию она не хотела. Было приятно. Очень-очень приятно от нежных касаний, от восторга, с каким сестры описывали ее внешность, от тембров их голосов, глубоких, мягких, словно гипнотизирующих. Улыбка сама возникла на губах. Гермиона смотрела на себя в зеркало и видела именно то, что пытались доказать ей сестры Патил, убеждая своими словами и нежными, подбадривающими касаниями.

— Когда ты сутулишься, ты не только портишь такую потрясающую спину и прекрасную линию шеи, но еще и прячешь от взоров окружающих свою замечательную грудь, — тихий шепот Падмы возле уха заставил шею покрыться мурашками. Ладони одной из сестер плавно прошлись по спине, огладили плечи и спустились чуть ниже по тонкой ткани белья. Гермиона уже не различала, кто из них касается ее, кто говорит. Кажется, это была Падма. Она случайно задела соски сквозь ткань, отчего те мгновенно затвердели. Гермиона ощутила легкое непривычное возбуждение.

Она пребывала в каком-то странном состоянии. Словно в полусне, со стороны наблюдая за собой в зеркало и замечая, как чужие руки касаются ее, даря мимолетные ласки. Даже не сразу пришло осознание, что сестры Патил уже стоят в стороне и не трогают ее.

— Гермиона, — вывел ее из состояния созерцания голос Парвати. — Давай займемся макияжем. Я видела, как ты мучилась сегодня утром.

Она задумчиво кивнула и потянулась к своей одежде, но Падма развернула ее к трюмо.

— Потом оденешься, так меньше вероятность запачкаться.

Пока сестры вновь объясняли ей особенности нанесения теней и пудры, а также других косметических средств, Гермиона время от времени ощущала их легкие, ненавязчивые касания. Она понимала, что все это случайности, но точно так же, как там, возле зеркала, ощущала пробегающую по телу легкую дрожь от невинных контактов с руками сестер. Она даже не заметила, как подошло время отправляться в гостиную.

Сегодня Гермиона уже вышагивала по коридорам более уверенно и не так напрягалась, чтобы выдерживать правильную осанку. Стоило ей, забывшись, ссутулиться, как за спиной раздавалось легкое покашливание, и она вновь выпрямляла спину.

В пятницу она уже без возражений разделась до нижнего белья по просьбе Падмы и вновь выслушала лекцию о красоте собственного тела и женского тела вообще. Падма пригласила ее вместе ощутить какая у женщин шелковистая кожа, какие мягкие приятные на ощупь линии и изгибы. Экспонатом на сей раз послужила Парвати, которая без возражений подставляла свое тело под слегка дрожащие, ласкающие руки Гермионы, направляемые уверенной Падмой.

Потом опять был сеанс обучения макияжу, и после они до позднего вечера валялись на предоставленном им комнатой диванчике, весело хохоча над историями сестер о своих похождениях, вернее, о попытках встречаться с мальчиками.

Теперь уже Гермиона не стеснялась, находясь рядом с сестрами в нижнем белье. Легкие прикосновения, задумчивые поглаживания принимала без нервной дрожи, зато с каким-то странным внутренним волнением.

В субботу она проснулась позже обычного, но с радостной улыбкой на губах. Парвати с вечера предложила научить ее целоваться, чтобы не ударить в грязь лицом перед мальчиком, с которым она начнет встречаться. Гермиона до сих пор помнила, как задорно хохотали сестры, когда она рассказала о своей боязни поцелуев, возникшей после того, как Рон всасывал чуть ли не пол-лица Лаванды. Отсмеявшись, Падма объяснила, что не все мальчишки умеют целоваться, поэтому гораздо лучше, если в первый раз Гермиона будет иметь представление о том, как это делается.

С радостным предвкушением она отправилась на завтрак, застав за столом сонного Рона, которому Лаванда с настойчивостью, свойственной миссис Уизли, пыталась скормить как можно больше пирожков. Гарри с Джинни, сидящие с другой стороны, весело переглядывались, наблюдая за этим действом. Гермиона села с ними.

Когда большая часть завтрака была позади, Джинни с удивлением отметила:

— Гермиона, ты как-то изменилась.

Гарри тут же обернулся.

— И правда, — произнес он, вгоняя подругу в краску своим пристальным вниманием. — Не могу только понять в чем дело.

Гермиона лишь хихикнула, заметив, как Парвати, сидящая неподалеку, задорно подмигнула ей.

— Чем планируете заняться? — спросила она друзей, стремясь сменить тему.

Оказалось, что Джинни и Гарри собирались в Хогсмит и, тут же переглянувшись, позвали ее с собой. Гермиона отчетливо поняла, что будет лишней и тут услышала голос Парвати:

— Мы с сестрой собирались в Хогсмит сегодня, может, сходишь с нами? А то Падме нужна книга по косметическим зельям, а лучше тебя никто не знает запутанные лабиринты книжной лавки.

Гермиона не смогла сдержать улыбку и согласно кивнула.

После завтрака они на самом деле сходили в Хогсмит, по дороге весело дурачась и болтая. Впервые Гермиона находилась в чисто женской компании, и ей было приятно ощущать себя равной, а не каким-то заученным синим чулком, на который прочие представительницы ее же пола смотрели свысока.

После Хогсмита, пообедав, они вместе с сестрами Патил вновь отправились в Выручай-комнату. Гермиона немного нервничала от предвкушения и страха, что окажется ни к чему не способной.

Но Падма, как всегда, начала с сеанса осознания себя красавицей и лекции с примерами о том, как может быть привлекательно женское тело, если уметь его правильно подать. Гермиона, уже не смущаясь, хихикнула и уточнила, откуда у Падмы такие обширные знания, на что та, игриво щелкнув по носу, отшутилась, что в ней это заложено природой.

После уроков макияжа они с девочками вновь оказались на диване. Гермиона сидела посередине, а Падма и Парвати, забравшись с ногами, облепили ее по бокам.

— Думаю, мы не будем тебе рассказывать технику поцелуя, — серьезно начала Падма. — Этот процесс лучше изучать на практике. Сначала мы с Парвати покажем тебе, как это делается, а потом потренируешься сама.

Гермиона нервно сглотнула и кивнула, заворожено наблюдая, как прямо перед ней, буквально в нескольких дюймах от ее лица Падма и Парвати медленно приблизились друг к другу и их губы слились в нежном поцелуе. Не ожидая такого, она резко отпрянула, но деваться ей было некуда. Расширившимися от шока глазами Гермоина наблюдала, как нежно и в то же время страстно сестры целуются. Как посасывают губы друг друга, шаловливо играют языками. С трудом сглотнув, она вдруг с удивлением поняла, что ей нравится увиденное. Падма обхватила сестру за шею, видимо, чтобы легче держать равновесие, сидя полубоком. Гермиона отчетливо услышала, как у кого-то из сестер вырвался приглушенный стон. Закусив губу, она лихорадочно переводила взгляд с Падмы на Парвати, подмечая, что для сестер это уже, кажется, перестало быть игрой и они вошли во вкус, совершенно забыв о ней. Но неожиданно они словно по команде обернулись, разрывая поцелуй и устремив слегка затуманенные взгляды на Гермиону.

Почему-то сейчас она отчетливо почувствовала, что стала свидетельницей чего-то личного, того, у чего посторонних зрителей быть не должно. От этих мыслей бросило в жар.

— Поцелуй должен приносить удовольствие. — Падма дышала слегка учащенно. — Причем, обоим партнерам.

— Надеюсь, наблюдение за нами не вызвало у тебя такого отвращения, как пожирательский поцелуй Рона? — с легкой улыбкой и напряжением во взгляде поинтересовалась Парвати.

Гермионы хватило на то, чтобы отрицательно покачать головой. В горле пересохло, и она не могла выдавить ни слова.

— Кажется, мы тебя немного шокировали, — Падма слегка приобняла ее за плечи. — Но нужно же нам было с Парвати как-то научиться целоваться, вот мы и учились друг на друге. Считаешь, зря?

— Нет, — Гермиона опять отрицательно мотнула головой, — что вы! Это было очень красиво. Я просто… просто никогда не видела, чтобы вот так… рядом…

Она все не могла подобрать слов, чтобы описать свои ощущения, попросту стесняясь сказать, что в один прекрасный момент нестерпимо захотела оказаться на месте одной из сестер.

— Вот и хорошо! — довольно улыбнулась Падма. — Ну что же, твоя очередь. С кем бы ты хотела потренироваться?

Гермиона растерянно переводила взгляд с одной на другую и никак не могла выбрать.

— А мне кажется, — успокаивающе улыбнулась Парвати, — что ей нужно попробовать с обеими, чтобы понять, что все целуются по-разному.

Падма выразила свое согласие кивком головы и придвинулась ближе, хотя казалось, ближе было уже некуда. Гермиона отчетливо ощутила прикосновение ее теплой кожи, грудь упруго прижалась к ее груди, и Падма села вплотную, прошептав на выдохе прямо в губы:

— Только не зажимайся, расслабься. Я все буду делать сама, а там уж ты поймешь, что к чему и присоединишься.

С этими словами она аккуратно, почти невесомо коснулась губ Гермионы. Легкое прикосновение к нижней, затем к верхней, аккуратная ласка… Постепенно напор усиливался, и Гермиона сама не заметила, как стала робко отвечать. Стоило ей расслабиться, как Падма чуть увеличила напор, аккуратно проникая в рот языком, лаская губы и десны. Гермиона, втягиваясь все сильнее, уже не стесняясь, поглаживала ее язык и смело отвечала, упиваясь смесью нежности и страсти, которые ей дарил поцелуй Падмы. Увлекшись, она не сразу осознала, что Парвати тоже не сидит без дела, легко оглаживая ее плечи, руки, бока, бедра. Слегка опомнившись, Гермиона хотела отодвинуться, но Падма не позволила, уверенно и страстно ведя в поцелуе, открывая все новые и новые стороны чувственного удовольствия. От избытка ощущений, Гермиона, казалось, потерялась в пространстве, и только уверенные губы и руки Падмы не давали ей забыться. Вдруг Гермиона услышала чей-то протяжный стон и лишь спустя мгновение осознала, что стонала сама. Сделав попытку отстраниться, она сразу же почувствовала, что свободна.

Пытаясь отдышаться и немного прийти в себя, она расфокусированным взглядом нашла Падму. Та смотрела в ответ почерневшими от возбуждения глазами и часто дышала. Видимо, поцелуй не оставил равнодушной и ее. Сделав глубокий вдох, Падма хрипло произнесла:

— А ты и вправду отличная ученица!

Гермиона почувствовала, что вновь заливается румянцем, и не нашлась что ответить.

— Нет, ну так не честно! — немного капризно произнесла Парвати с другой стороны. — Вы тут учитесь, значит, а я должна со стороны наблюдать? Я считаю, что Гермионе стоит и со мной попробовать, может, я совсем по-другому целуюсь. К тому же, я еще ни разу не целовалась с другой девочкой, интересно, чем это отличается от поцелуев с мальчиками?

— Но… — Гермиона широко раскрыла глаза от этого заявления. — А как же Падма?

— Падма не считается, она моя сестра, — фыркнула Парвати. — К тому же она целуется почти так же как мальчишки. А мне интересно, есть ли разница.

С этими словами она придвинулась к Гермионе. Та, пораженная таким напором, не смогла даже возразить. Парвати прижалась к ней так же, как до этого Падма.

Этот поцелуй отличался от предыдущего. Если Падма — это страсть и огонь, напор и твердость, то Парвати — нежность и мягкость, шаловливость и уступчивость. Но, несмотря на явные различия, поцелуй впечатлял, заставляя мягко качаться на волнах удовольствия и возбуждения.

Гермиона резко отстранилась, переводя дыхание. Сестры тоже слегка отодвинулись. Парвати выглядела немного обиженной.

— Тебе не понравилось, да? Падма явно лучше целуется.

— Что ты, — попыталась успокоить ее Гермиона, немного поерзав. Тело, будто в ожидании продолжения, не желало успокаиваться. — Просто… просто… — в который раз, находясь вместе с сестрами Гермиона не могла подобрать слов, чтобы описать свои эмоции. Падма и Парвати выбивали ее из колеи своим непривычным, провоцирующим и немного покровительственным поведением. — Ох, нам, наверное, пора в гостиную. Уже поздно.

Сестры не стали ее задерживать, что очень обрадовало Гермиону. А ей хотелось проанализировать свои ощущения, понять чувства и немного разобраться, чем же так отличались поцелуи близняшек. Быстро одевшись, она выскочила из Выручай-комнаты.

Больше им до каникул встретиться не удалось. Гермиона неосознанно старалась избегать сестер, погрузившись с головой в предпраздничные хлопоты и подготовку к отъезду. Во вторник вместе с Гарри, Роном и Джинни она сидела в купе Хогвартс-экспресса, обсуждая планы на рождественские каникулы, но нет-нет, да и дотрагивалась тайком до щеки, куда Парвати, выходя из спальни, чмокнула ее, пожелав приятного отдыха.

В первый день после рождественских каникул, когда все студенты возвращались в школу, в гостиных, да и во всем замке, царили шум и суета. Все радовались встречам с друзьями, обсуждали прошедшие праздники, стремились пересказать сплетни и новости.

Гермиона с довольной улыбкой, высоко подняв голову, шла по коридорам замка, легким наклоном головы здороваясь со знакомыми. Ей нравились удивленные, иногда шокированные, иногда восхищенные взгляды встреченных старшекурсников. Чувствовать на себе внимание мальчиков было невероятно приятно. Зайдя в гостиную, она прямиком направилась к диванчику, где собрались ее друзья.

Увидев выражение лица Рона, Гермиона еле смогла сдержать насмешливую улыбку.

— Гер… миона? — выдохнул он с длинной паузой.

— Привет, Рон, Гарри, Джинни.

Друзья тоже с восхищением и удивлением рассматривали ее.

— Что ты с собой сделала? — первым отошел от шока Гарри.

— Я? Ничего? — пожала она плечами, садясь, и поймала настороженный и недовольный взгляд Лаванды. — Может, просто научилась ухаживать за собой?

— Но ты… — Рон открывал рот, как рыба, выброшенная на берег, — ты выглядишь совсем по-другому.

— Да? — удивленно глянула на него Гермиона. — Не знаю. Сегодня с утра смотрелась в зеркало и никаких изменений не заметила.

— Смотрелась в зеркало? — усмехнулась Джинни, задорно подмигнув ей. — Так вот в чем дело…

— Не понял… — Рон все с тем же глупым видом переводил взгляд с сестры на подругу.

— Ну, знаешь, есть такой предмет — зеркало, — серьезно начала объяснять Гермиона, с трудом сдерживая улыбку. — Обычно в него смотрятся для того, чтобы проверить все ли нормально с твоей внешностью. У тебя, кстати, грязь вот тут, — ткнула она пальчикам Рону в подбородок.

Джинни, не сдержавшись, все-таки прыснула со смеху. Рон сконфуженно потер подбородок и вновь уставился на Гермиону. Это пристальное внимание стало ей уже порядком надоедать. К тому же она просто кожей чувствовала злобный взгляд Лаванды, сверлящий ей затылок.

— Ну ладно, пойду в спальню, нужно еще вещи разложить. — Она поднялась и поспешила к себе, заметив, как туда же только что пошла Парвати.

Друзья не успели даже ничего возразить, а Гермиона уже чуть ли не бегом поднималась по лестнице.

В спальне она лицом к лицу столкнулась с Парвати, которая, кажется, собиралась в душ.

— Привет, — немного робко поздоровалась Гермиона.

— Привет! — радостно улыбнулась Парвати. — Отлично выглядишь! Приятно, что наши с Падмой уроки не прошли даром.

— Спасибо! Я стараюсь.

— Ну и как каникулы провела? — присев на кровать, спросила Парвати.

— Отлично, — хмыкнула Гермиона, — лучше не придумаешь. А как Падма?

Парвати усмехнулась и стала взахлеб рассказывать об их с Падмой похождениях на каникулах. Гермиона, покатываясь со смеху, присела к ней, потому что ноги ее уже не держали. Где-то на середине рассказа в спальню зашла Падма.

— Нет, ну это надо! Я там полчаса топчусь у входа в вашу гостиную, а вы тут от смеха умираете. Чего смешного, расскажете и мне? — недовольный вид Падмы быстро сменился любопытствующим, и она, усевшись с другой стороны от Гермионы, положила голову ей на плечо.

— Я вспоминала случаи, как мы дурили мальчишек, постоянно меняясь, — хихикнула Парвати.

— Ну да, — хмыкнула Падма, — весело было. А ты, Гермиона, как?

— Ну… Познакомилась с парнем на рождество… Сын друзей моих родителей… Ой! Ну вы поняли, да?

— И-и-и? — восторженно протянула Парвати.

— Что «и»? — хмыкнула Гермиона. — Несколько раз встретились, сходили в кафе, погуляли по зимнему парку, сходили на ярмарку…

— Ты что-то не договариваешь! — страшным голосом проговорила Падма, пощекотав Гермиону.

Та взвизгнула, принялась отбиваться, но когда к их баталии присоединилась и Парвати, Гермионе осталось только сдаться на милость победительниц, распластавшись под ними на кровати. Падма положила ей на плечо голову с одной стороны, Парвати с другой.

— Рассказывай!

— Ну-у-у… — смущенно начала Гермиона, смотря в потолок. — Мы с ним пару раз поцеловались… — и, не успела Парвати произнести очередное свое «И-и-и», быстрой скороговоркой продолжила: — Это было ужасно, мне казалось, что он хочет проглотить меня. Фу! Ни в какое сравнение с вашими поцелуями…

— О! — довольно произнесла Падма. — Значит, мы не такие уж плохие учителя? Тогда предлагаю продолжить обучение! — Не дождавшись возражений от смущенной Гермионы, она чуть подтянулась и завладела ее губами.

Гермиона удовлетворенно вздохнула, тут же расслабившись и прикрыв глаза. Все-таки поцелуи сестричек не шли ни в какое сравнение со слюнявым, наглым поцелуем ее бывшего уже парня. Да и ласковые прикосновения нежных рук невозможно было сравнить с его грубостью и агрессивностью…