Герои и (или) коллаборационисты: по ту сторону мифа

Украинский вопрос

«Коллаборационизм» украинцев во Второй мировой войне – особый случай. В сущности, непонятно, кто именно выступал в роли «коллаборантов» – украинцы по ту или эту сторону фронта… Украинцы не имели своего государства – кратковременная история Центральной Рады, Гетманата и Украинской Народной Республики в Киеве (1917-1919) завершилась оккупацией большей части Украины Красной армией и соответственно включением ее в состав большевистской России (с 30 декабря 1922 г. – СССР). Таким образом, фигурально коллаборационизм может быть представлен и в виде украинского коммунизма. Похожей была судьба и Западно-Украинской республики во Львове, всего лишь на один день объявившей о своем воссоединении с Украинской народной республикой в Киеве (1919) – акт Злуки. Но в Галичине и западной Волыни оккупация осуществлялась со стороны Польши.

Сопротивление в подроссийской Украине продолжалось едва ли не до 1924 года. Чтобы сломить дух привязанного к земле (особенно частной собственностью на землю) украинского крестьянства и его религиозные устои, большевики пошли на чудовищные социальные эксперименты. Жертвами колхозного строительства стали миллионы украинских крестьян, умерших голодной смертью в 1921-1922, 1932-1933 и 1946-1947 годах. Точное количество жертв голодоморов невозможно подсчитать до сих пор, так как данные переписи населения 1937 г. были сфальсифицированы, а ответственные за перепись лица расстреляны. Статистическая же разница списана на военные потери. В результате сотрудничество с немецкой оккупационной администрацией в Украине подчас имело характер посильной мести советским оккупантам за двадцатилетие нечеловеческих страданий.

Впрочем, коллаборационизм как в западной, так и восточной Украине времен войны не всегда носил добровольный характер. Молодых «парубков» брали в полицаи и канцелярские служащие вполне обычным мобилизационным способом – отказ рассматривался как нелояльность к германскому правительству и был чреват возможностью оказаться в концлагере всей семьей. Старосты, правда, сами решали, кого мобилизовать в полицию – прежде всего в целях безопасности своих же односельчан. Бежать из полиции было бессмысленно, разве что в сталинский ГУЛАГ.

Еще более непростая ситуация сложилась в польской (до сентября 1939 г.) Украине. После Первой мировой войны восточная граница восстановленной Антантой Речи Посполитой была проведена по украинским землям Галичины и западной Волыни. Власти стремились вытравить из сознания и быта народа все украинское, убедить их в том, что украинское на этих «исконно польских» землях случайно и неисторично. В ответ на протесты со стороны местного населения власти использовали войска и полицию. Такая политика называлась пацификацией (умиротворением) украинцев. Открыто противостоять регулярной армии было невозможно, поэтому радикальные националисты встали на путь индивидуального террора. Первой их мишенью стали польские чиновники – идеологи пацификаций и насильственной полонизации, а также украинцы, сотрудничавшие с властями.

В январе 1929 г. в Вене была создана Организация украинских националистов (ОУН). Её целью было не только противодействие насильственной полонизации в Галичине и на Волыни, но и борьба с любым оккупационным режимом вплоть до полного восстановления независимого украинского государства на всех этнических украинских землях. Руководящий орган ОУН возглавил полковник Евген Коновалец.

В свою очередь Гитлер разыгрывал украинскую карту для того, чтобы развязать себе руки в Польше. Блеф Гитлера имел определенный успех в украинских кругах. Но как только стало ясно, что оккупировавший всю Украину – и польскую и советскую – вермахт не собирается способствовать восстановлению украинской соборности, даже не допускает ОУН к местному самоуправлению, между ОУН и гитлеровцами произошел окончательный разрыв.