Герои и трофеи Великой народной войны. Выпуск 2-й

Из воспоминаний генарал-майора Отдельного корпуса жандармов Александра Ивановича Спиридовича, начальника охраны царской семьи в 1906–1916 гг

Утром 5 декабря 1914 г. Государь прибыл в Новочеркасск, столицу Войска Донского. До завтрака Государь посетил два госпиталя.

В дворянском госпитале Государь подошел к раненому уряднику 52 Донского полка, Никите Устинову и спросил, где и как он ранен. Тот доложил: «В Карпатских горах. Уже мы в долину Венгрии спускались. Наша полусотня, с есаулом Иловайским, в атаку ходила на две роты. Нас было 43 человека. Мы их почесть всех перерубили. Тут под командиром лошадь убили, и я принял командование и пошел дальше. Только мы на окопы нарвались; под пулемет попали. Нас всех почесть перебили. Остались живыми четверо, да есаул Иловайский. Я, раненый, в план попался. Немцы меня кололи штыками, да офицер удержал своих, спас меня. Меня перевязали и отправили в госпиталь. А через пять дней наши пришли. Прогнали немцев, а меня сюда препроводили».

Государь поблагодарил казака, повесил ему Георгиевский крест и пожелал скорее поправиться.

25 января 1915 г., в воскресенье, Государь был у обедни, после чего обходил свой Казачий полк. Расспрашивал о подвигах, жаловал награды. Подойдя к красавцу уряднику 5-ой сотни Семену Маслову, Государь спросил, за что он получил первый Георгиевский крест.

— За атаку на эскадрон 13-го Уланского Прусского полка, Ваше Императорское Величество. — Как это было? — спросил Государь. — Это было, Ваше Императорское Величество, 29 октября 1914 года. Рано утром, мы, 11 человек вызвались охотниками произвести разведку. Был густой туман. Шли осторожно и наткнулись на немецкий разъезд. Но все-таки мы сомневались: они, или наши?

До них шагов двести, стоят кучей, а туман большой. Я послал казака узнать. Тот вернулся и говорит: «не сумлевайся, Семен, это немцы». Только мы это разговариваем, а туман-то открылся. Мы — в сторону, и по лощине, за пригорком, стали обходить немцев.

Навстречу попался жид. Мы его обыскали. Видим у него немецкая пропускная марка. «Ты ведь наш житель, так почему же тебя немцы так обожают, что даже марку дают пропускную?» Жид смутился. Дальше — больше. Упал на колени, говорит: «они меня послали узнать, сколько здесь войска стоит». Ну, мы тут, значит, его и зарубили.

Затем встречаем польского пана. Он сам бежит к нам. «Здесь, говорит, за леском, коней сто немецких стоит, а около них спешенные уланы». Видим, что дело начинается серьезное. Стали отходить, а за нами — немецкий эскадрон. Так дошли до деревни. Тут мы спешились, передали коней крестьянам-полякам. Те ничего, не бегут, держат лошадей. В деревне мы нашли наших пехотных солдат. Составилось нас 17 человек. Устроили засаду, залегли вдоль забора по халупам. Смотрим: немцы выслали разъезд из трех человек, а за ним по шоссе весь эскадрон идет.

Мы их подпустили, да подряд семь залпов по ним и дали. Тут они здорово оробели, сразу остановились. Лошади их взвились на дыбы и попадали. Тут у них, сразу, на месте, шесть лошадей остались, девять улан да один офицер. Мы — на коней, да карьером за ними. Догнали. Многих перекололи, срубили, двух в плен взяли. Мы бы, Ваше Императорское Величество, с ними со всеми справились, да по нас соседние германские пехотные части жестокий огонь открыли. Те уланы, что мы в плен взяли, сказывали, что они привезены сюда из-под Франции. Что вот там у них в полку за все время только шесть человек убито, а тут вот, у нас, за полтора дня полка не стало. За это дело я и урядник Болотов и получили Георгия 4-ой степени, Ваше Императорское Величество.

Рассказ произвел большое впечатление своей простотой. Много и других интересных эпизодов рассказали тогда казаки Государю. Его Величество был очень доволен.

11 октября 1915 г., в полдень, Государь с Наследником и свитой выехал из Могилева для осмотра некоторых войск Юго-Западного фронта генерал-адъютанта Иванова. В 9 часов 13 октября были уже в Галиции, на станции Богдановка.

…Ознакомившись по плану с ближайшим расположением наших войск и противника, Государь пожелал осмотреть Печерский пехотный полк. Это было в сторону противника. Генерал Пеанов осторожно старался отговорить Государя от этой поездки, но тщетно. Царский автомобиль тронулся, а за ним потянулась вереница военных автомобилей. На одном разветвлении дорог царский автомобиль остановился… дабы не привлекать внимания неприятеля, аэропланы которого то и дело появлялись над окрестностями. Место у леса, где расположился Печерский полк, на днях было обстреляно артиллерией противника.

До боевой линии было 5 верст. Оставив автомобиль в лесу, Государь с Наследником и небольшим числом сопровождавших его лиц, пошел к полку. Полк спешно выстраивался. Обойдя ряды, поговорив с солдатами и офицерами, Государь обратился к полку: «Я счастлив, что мог, вместе с Наследником, повидать вас недалеко от ваших боевых позиций и мог лично и горячо от всего сердца поблагодарить за геройскую вашу службу Родине и мне. Дай вам Бог дальнейших успехов и победы над дерзким и упорным врагом. Всем вам за боевую службу сердечное спасибо». Ура, не менее сердечное, чем слова Государя, было ему ответом. Вскоре затем автомобили неслись уже к войскам генерала Лечицкого.

Ехали около 50 верст. Уже наступал чудный осенний вечер, когда подъехали к построенным войскам. Неслись звуки национального гимна. А высоко над полем реял сторожевой аэроплан. Издали доносилась артиллерийская канонада. Государь обошел фронт, сопровождаемый лишь Лечицким, генерал-квартирмейстером Головиным и дежурством. Наследник остался у автомобилей. Государь обходил медленно, всматривался в лица офицеров и солдат, иногда останавливался и спрашивал про полк, про «дело». Он поражал знанием полков, частей, операций, «дел».

Государь вернулся к начальствующим лицам. Ему представили представленных к наградам. Каждому Государь сказал ласковое, бодрящее слово. По просьбе командира II корпуса Сахарова, Лечицкий стал просить Государя о помиловании, находящегося на параде рядового Исакова, который еще не так давно был полковником и начальником инженеров 11-го корпуса. Исаков совершил антидисциплинарный поступок, был приговорен военно-полевым судом к расстрелу, но расстрел был заменен разжалованием в рядовые. Теперь, в последнем бою, Исаков совершил необычайный подвиг, как инженер содействовал взятию укрепленного пункта и ближайшее начальство представило его к солдатскому кресту Святого Георгия. Командир же корпуса, Сахаров, ходатайствует о помиловании его с производством в первый офицерский чин, что поддерживает и сам Лечицкий.

Государь приказал вызвать Исакова. По полю понеслось: «Рядового 23-го Саперного батальона Исакова к Его Императорскому Величеству-уу!» и передавалось криком от части к части. Далеко из рядов построения выделилась фигура и понеслась по направлению к Государю. То был Исаков. В трех шагах он замер перед Государем и взял «на караул».

«К ноге!» Скомандовал Государь. Тот исполнил.

«Твои командующий армией и командир корпуса доложили мне о проявленной тобою доблести при взятии опорного пункта на высоте X. Награждаю тебя Георгиевским крестом 4-ой степени».

«Рад стараться, Ваше Императорское Величество», ответил Исаков. Государь стал прикалывать ему белый крестик и продолжал: «Мне было также доложено, что при взятии этого опорного пункта тобою была проявлена не только замечательная доблесть, но и большое знание военно-инженерного дела… Рядовой Исаков, я возвращаю тебе все твои чины и ордена…» Затем Государь особенно задушевно, ласково добавил: «Полковник Исаков, носите крест, который я вам сейчас накалываю столь же доблестно, как вы его заслужили…».

Слезы хлынули у Исакова, он прильнул к руке Государя, целовал ее. Текли слезы у Лечицкого, Сахарова, у всех генералов, у свиты; плакал старый Иванов. Наследник смотрел на Исакова широко раскрытыми глазами. Он даже взял Государя за рукав.

Уже очень темнело, когда стали усаживаться в автомобили.

Из воспоминнаний полковника Д.И. Ходнева, служившего в годы войны в лейб-гвардии Финляндском полку

Лето 1915 года было особенно тяжело полку, как, впрочем, и всей Русской армии. Огромный недостаток снарядов и патронов, а также, вообще, отсутствие вооружения и снаряжения, большая убыль офицеров и солдат, плохо обученное пополнение — все это ставило Русскую армию в безвыходное положение и очень сказывалось на боевой деятельности частей.

Медленно, шаг за шагом отходили армии почти на всех фронтах, истекая кровью и чуть не голыми руками отбиваясь от наседавшего врага.

Бывали дни, когда на участке полка, батареи могли выпускать лишь по десяти — пятнадцати снарядов на пушку! И это в то время, когда германцы и австрийцы развивали ураганный огонь.

Сколько мужества и доблести проявили в это лето офицеры и солдаты, сколько геройских подвигов было совершено ими за это время и какие потоки крови пролились при защите каждого клочка Русской земли!

…Полк вел упорные бои на юго-западном фронте с германскими частями генерала-фельдмаршала Макензена, в частности с 8-м Гвардейским Прусским пехотным полком. Насколько жестоки и кровопролитны были бои и как храбро сражались финляндцы, показывает хотя бы смерть прапорщика Яновича, поднятого прусскими гвардейцами на штыки и буквально растерзанного во время рукопашной схватки.

Здесь оказали геройские подвиги командовавшие при особо тяжелых условиях сводными батальонами штабс-капитаны Моллер и Слащев. Они оба были награждены орденами Святого Георгия и Георгиевским оружием. Также заслужил орден Святого Георгия и тяжелораненый поручик Экк.

Много доблести и мужества оказали в этих боях солдаты. Вот один из подвигов, весьма характерный по проявлению и храбрости, и долга, и христианского смирения. В тяжелый момент боя под Куликом 20 июля, когда 4-й батальон выбивался из сил под натиском обошедшего его сильнейшего врага, когда все вокруг кипело от лопавшихся в воздухе шрапнелей и разрывов тяжелых гранат, когда непрерывно свистели пули и пулеметы скашивали во фланг целые цепи, когда казалось, что все пропало, штабс-капитан Моллер приказал вытащить из окопа единственный еще работавший пулемет и, поставив его вдоль окопа, открыть огонь по обходящим фланг германцам. Один из солдат связи бросился передать это приказание, но тотчас же был убит, следующий за ним — ранен. Тогда бросился 13-ой роты старший унтер-офицер Солдатов (крестьянин Самарской губернии), сам вытащил пулемет и открыл губительный огонь по приближавшимся уже германцам. Они не выдержали и залегли. Увы, недолго стрелял герой Солдатов: уже через две-три минуты стакан шрапнели, попавший ему в живот, прекратил его меткую стрельбу. Но и лежа ничком на земле, с вывалившимися внутренностями, весь залитый кровью, не думая о себе, он все еще пытался стрелять и кричал соседям: «Стреляй, стреляй скорее!..» Когда к нему подошел штабс-капитан Моллер, унтер-офицер Солдатов имел еще силы снять со своей груди Георгиевские кресты и медали и, отдавая их своему батальонному командиру, произнес прерывающимся голосом: «Ваше Благородие! Отошлите кресты на деревню и отпишите родителям, что я честно помер в бою.» Штабс-капитан Моллер поцеловал его в лоб и перекрестил. Солдат улыбнулся ему, затих и умер.

Из воспоминаний полковника С.Л. Сафонова, служившего в годы войны в лейб-гвардии Его Величества Кирасирском полку

15 июля 1915 г. с утра люди полоскались в ясных водах озера Рубики, мыли лошадей, мыли свое белье. Вечером этого дня русская 5-я армия получила приказ перейти в наступление, дабы связать стоявшие перед ней неприятельские войска, не давая возможности перекинуть их против левого фланга Северо-Западного фронта, где наши войска находились в тяжелых боях.

…Впереди высились широко разбросавшиеся на западном берегу реки Свенты строения польского местечка Коварска. Разведка выяснила, что линия неприятельских окопов расположена перед южной окраиной местечка, а затем тянется в северо-западном направлении вдоль берега ручья Пеня.

30 июля, слева от нас, из-за произошедшего, по-видимому, недоразумения, кубанские казаки в конном строю пошли в атаку, но принуждены были отойти, понеся значительные потери.

На рассвете 31 июля 1915 г. нам была дана задача: овладеть местечком Коварск. Начало наступления в тот момент, что цепи действующих по соседству слева Александрийских гусар подравняются с расположением кирасир.

Вперед была выслана разведка: от эскадрона Его Величества пошла партия под командой вольноопределяющегося, унтер-офицера Ольхина, в составе унтер-офицера Хвостова, кирасира Никанорова и еще одного, имя которого, к сожалению, установить не удалось. Партия сплошь ползком подошла к самому проволочному заграждению. Затем, частью его перерезав, проползла и далее. Вернувшись, разведчики принесли ценные данные о расположении противника, что весьма способствовало достигнутому в дальнейшем успеху. Вольноопределяющийся Ольхин и его разведчики заслуженно были награждены очередными Георгиевскими крестами.

От 4-го эскадрона в разведку пошел корнет Оношкович-Яцына. Ему удалось дойти до холма, что севернее деревни Пумпуце и оттуда подробно набросать кроки неприятельского расположения: по холмам южнее Коварска тянулась линия окопов, занятая пехотой; ограждена она была проволокой, но на спуске к реке замечены были лишь колья, еще не оплетенные. Перед окраиной местечка немцы работали над стройкой второй линии окопов.

Пришло новое приказание: перейти в наступление ровно в 10 ч. Слева уже накапливались цепи александрийцев. День наступил облачный, серый. Над речной долиной еще не рассеялся утренний туман. В эскадронах по два взвода были назначены в передовую часть и по два — в поддержку. Пользуясь тем, что внимание немцев было привлечено перебежками Александрийских гусар, корнет Оношкович-Яцына повел беглым шагом цепь своего полуэскадрона вдоль по лощине. Немцы все еще не замечали продвижения кирасир и не стреляли.

Взводы бросились молча бежать к неприятельским окопам. Навстречу разом поднялась частая беспорядочная стрельба. Пулеметная батарея Ломакина в ответ открыла сосредоточенный огонь по гребню окопа, заставив противника почти прекратить пальбу. Корнет Оношкович-Яцына поднял залегший было полуэскадрон и повел его в атаку на проволоку. Грянуло громкое общее «ура»! Кирасиры, хотя не имели ножниц, кинулись к окопам, преодолевая проволочную сеть и оставляя на ней клочья своей одежды.

…В след за тем, что двинулись в атаку кирасиры 4-го эскадрона, беглым шагом, прикрываясь прибрежным кустарником, пошли вперед под командой поручика Ломакина и цепи эскадрона Его Величества. Ударом в штыки немецкие пехотные заставы были опрокинуты; кирасиры ворвались со стороны моста в местечко. По приказанию наблюдавшего в бинокль за боем с левого берега генерала князя Эристова, полуэскадрон конногвардейцев под командой корнета Дубенского перешел реку и поддержал наступление кирасир.

Корнет Оношкович-Яцына вскочил на бруствер неприятельского окопа впереди своего полуэскадрона. Его сопровождал взводный унтер-офицер Капелька. Спрыгнув в окоп и крича «Хэнде хох!», они захватили группу в несколько пленных. Но в других частях окопа завязался рукопашный бой. Корнет был схвачен за ногу обезумевшим от боевого угара немецким солдатом и лишь прострелив ему голову, смог вырваться из его железной хватки. Но в это время Оношкович-Яцына был тяжело ранен револьверной пулей командира 2-й роты германского 265-го резервного пехотного полка. Унтер-офицер Капелька, приложившись на ходу, ранил немецкого офицера и не дал ему возможности продолжать стрелять.

Задержанные было переходом через проволоку, наконец, все кирасиры теперь уже работали в окопах штыками, совершенно перемешавшись с немцами. В это время в местечко уже ворвался эскадрон Его Величества, а слева подошла цепь Александрийских гусар. Остатки неприятельской роты, в числе 34 человек, были захвачены кирасирами в плен.

Эскадрон Его Величества, усиленный двумя взводами конногвардейцев, развернулся весь по окраине местечка Коварск, 4-й эскадрон — влево, заняв гряду холмов.

Кирасиры Его Величества самоотверженно выполнили в день 31 июля свой воинский долг, оказав действенную боевую поддержку наступлению пехоты XXXIV армейского корпуса. Произошел редкий случай в анналах военной истории: незначительная часть спешенной конницы взяла лобовой атакой неприятельские окопы, занятые пехотой, причем захватила в плен то же число людей, что находилось в ее рядах.

Корнет Оношкович-Яцына за лихое дело под Коварском получил орден Святого Георгия IV степени…