Герой из героев. Попытка не пытка

Глава 3

К вечеру девочка проснулась, и даже выпила несколько глотков тёплого бульона. Однако бодрствовала она не более часа. Снова сжалась клубочком и засопела, пока её не скрутил приступ кашля. Так что ночь прошла в постоянных побудках, подаче тёплого молока и ужасного дискомфорта. И всё же на утро Элдри стало определённо лучше. Кашель стих, а сама она, прежде чем заснуть, почти доела миску жидкой каши. Поэтому я вздохнул свободнее и, вновь попросив мадам Матильду присмотреть за девочкой, отправился бродить по деревне.

Для начала я купил одежду. И несмотря на возмущение женщин, с которыми торговался, запасся нарядом на мальчика. Как-то у меня было больше веры в то, что штаны лучше сохраняют тепло нежели юбки. А со дня на день стало бы резко холодать. До конца жнивня осталось всего восемь дней. С утра уже задул опомнившийся холодный ветер, и о прежней нестерпимой жаре пришлось забыть. Я бы и себе приобрёл какую‑либо жилетку или куртку, но посчитал, что такую покупку будет лучше совершить в Варжени. Не хотелось ходить в деревенском тулупе.

А потом уже настал черёд подумать о Ванессе. И, как назло, у местных кумушек настоек на смородине, вишне, рябине и сливе было хоть отбавляй, а земляничной всё не находилось, покуда не довелось встретить вчерашнего рыбака. Он выслушал мою беду, проникся и даже выручил. Мы отправились к его дому, и там он достал из своего погребка настойку эдак трёхлетней давности. Как было сказано «берёг себе на поминки, но хорошему человеку». Хорошему человеку запасливость рыбака обошлась раза в два дороже, чем думалось изначально. Но я не стал скупиться. А там, по возвращении в трактир, узнал, что Элдри всё ещё спит, и потому отправился к Ванессе.

Верхом до дуба надо было ехать около получаса, если не особо спешить. Так что мне предстояло прибыть значительно раньше, чем магичка просила, но в планах было только оставить подарок возле каменного алтаря и уехать обратно. Мне не нужна была встреча с этой женщиной, а потому я не стал соблюдать сроки. Однако, к удивлению, мы встретились на полдороги. Я просто‑напросто нагнал Ванессу.

– День добрый.

– Да уж, – буркнула она в ответ с высоты своей кобылки, и даже злорадно приподняла уголки губ, увидев, что на солнце как раз набежала солидная по размерам тучка. – Добрый-предобрый такой… Слышал уже весть?

– Какую?

– Ах, да. Ты же не из местных. Тебе всё равно.

– Что всё равно?

– У нас тут школа Чёрных магов под боком была. Чёрною Обителью называлась. Так вот, её восстановить хотят. Мне Захран сказал, что из Варжени мастеровых туда погнали. А, раз он куда позже них город покинул, то значит, они уже начали работы.

– И что? Чем это так плохо?

– Я и так рисковала, живя столь близко к Варжени. Теперь-то уж точно съезжать придётся.

Она столь грустно вздохнула, что я безо всяких подсказок понял – эта женщина переезды не любит.

«Успокоить её, что ли?» – даже снизошла на меня блажь. И я, прокрутив в голове сказанное, поинтересовался.

– Ванесса, а ты уверена, что мастеровых именно туда направили? Не мог Захран ошибиться?

– Мог, – ответила женщина по размышлении. – Захран не купец, а простой крестьянин, что всего-то свою капусту повыгоднее продать решил. Откуда ему всё наверняка знать?

– Может, тогда доедем и глянем?

У меня всё просто чесалось от желания посмотреть на свой бывший дом. Однако логика и маршрут оставляли Чёрную Обитель в стороне. А тут всё как-то складывалось…

– Можно в принципе. Но придётся во весь опор гнать, чтобы ты к вечеру в Черницы вернулся. За дочкой присмотрит кто? Как она?

– Значительно лучше. И я с мадам Матильдой договорился, так что давай!

Ванесса не заставила себя ждать. Она подстегнула кобылку, и мы понеслись. Ветер аж завывал в ушах. Всё же, как быстро бы ни перемещала человека техника, ничто не могло сравниться с ощущениями от скачки на живом коне. Да и скорость была идеальной, чтобы не задыхаться или же надевать маску. Я искренне насладился поездкой и конечным видом цели.

Вот она – Чёрная Обитель. Когда-то здесь прошло моё детство. Некогда я встретил здесь Эветту. О, сколько памятных лет провёл я в этих стенах! Это был мой дом. Дом, который я некогда оставил из‑за того, что одна девушка не пойми с чего отвергла меня. Ведь не ушёл бы я на дороги междумирья, если бы она была рядом. Не смог бы, захотел бы остаться. Это она дала мне стимул начать учиться. Она дала мне покинуть этот мир и последовать моему истинному призванию. Здесь, в Чёрной Обители, я открыл свои первые врата туда, где нет места обычным людям и даже многим из магов. Их открытие основательно накренило восточную часть здания, и разрушило остальные. Но кольца стен и прочие постройки внешнего двора выглядели почти так же, как прежде. Если не обращать внимание на людей, ставящих леса. Отсюда они казались муравьишками, но Ванесса глядела на них и хмурилась. Она задумалась о чём-то своём и в какой-то момент произнесла.

– Здесь много детей погибло.

Я тоже думал о своём. А потому ответил:

– Что поделать? Обучение завершают отнюдь не все. Стать Чёрным магом сложное испытание.

– О чём ты? – удивилась женщина.

Как же сложно делать вид, что тебе ничего не ведомо, когда на самом деле знаешь намного больше, чем положено.

– Чёрных магов значительно меньше нежели детей, что они забирают в школы.

– Никогда не думала об этом, – обеспокоенно сказала она и замолчала. Однако вскоре продолжила. – Видишь, как всё разрушено?

– Да.

– Толком неизвестно, что здесь произошло. Нечто мощное спровоцировало выброс… создало землетрясение, если проще говорить. Из Черниц, как из ближайшего селения, согнали всех мужчин разбирать завалы. Отчего-то в Чёрных магах, как стало ясно позднее, исчезла способность к волшбе на время, вот они и прибегли к мужицкой силе. Отец подслушал разговор об этом, когда вытаскивал из-под камней трупы. Их складывали в ряды. Семьдесят три человека. Каких-то раздавило. Кому-то не хватило воздуха продержаться до спасения. Всего восемнадцать остались в живых.

– Помимо тех, кто оказался на внешнем дворе?

– Снаружи? Не знаю. Отец не говорил больше ни о ком и ни о чём. Щадил меня.

– Жаль. Хотелось бы знать больше.

– Больше? – с возмущением посмотрела она на меня. – Я знаю, что маги провели какой-то опасный эксперимент и из-за их мерзкого любопытства погибло семьдесят три человека! Причём большинство из них – почти дети. Мне этого достаточно!

Глаза магички сверкали неподдельной злостью, но я её эмоции нисколько не разделял.

– Ванесса, я понимаю, отчего прочие не любят Чёрных магов. Сложно приобрести симпатию к кому-то столь отличному, к кому-то куда как более совершенному… Но ты же не какая‑то дремучая крестьянка, ты маг. Так как ты не видишь, что Орден активно занимается исследованием мира? Чёрные маги ставят перед собой цель развивать магическую науку, а это сопряжено с жертвами.

– Чушь собачья, – скривилась она и пояснила. – Исследованиями и разработками занимаются все маги, не только Чёрные. Но только Чёрные создают нежить, только они не дают её уничтожать, крадут из семей будущих учеников, устраивают травлю на прочих магов и даже распространяют мор, неизлечимый обычной медициной! Они несут в себе зло. И именно это зло заставляет любого разумного человека ненавидеть их и мечтать, что однажды они сгинут, как какая-то зараза!

– Ну-ну, – скептически покачал головой я. – Разве тогда удивительно, что они придерживаются собственной доктрины – вести войну против всех?

– Ты говоришь как Чёрный маг. Работаешь на них? – пристально поглядела она на меня и даже применила заклинание, помогающее отличить правду от лжи.

– Нет, Ванесса. Я на них не работаю.

Да-да, бери выше, милочка! Я служу Тьме напрямую. Мне не нужны столь жалкие посредники.

– Всё равно ты странный. Очень странный.

– Потому и Морьяр.

– Так это что-то означает?

– Да. С райданрунского языка моё имя переводится как странник, – я усмехнулся её неведению, а затем потерял интерес к ведущимся строительным работам и, вытащив из котомки глиняный кувшин, протянул его женщине. – Всё по твоему заказу. Настойка. Земляничная.

– Ого, серьёзно? Достал-таки? Откуда?

– Повезло.

– Действительно повезло! У нас уже шестой год земляничного куста с целыми ягодами не встретишь. Мхоборы1 подчистую объедают.

– Значит, вдвойне повезло.

– Втройне. Я такой редкостью обязана поделиться.

– Зачем? – не понял я. – Ты же не так давно была недовольна объёмом Брианны.

– Видишь ли, хранить теперь смысла мало. Всё равно настала пора вещи паковать и уходить отсюда. А пить в одиночестве? Скучно.

Резон в её словах имелся. Меня тоже часто тянуло поговорить с кем-либо после распития алкоголя. Правда, моему обществу мало кто был рад, но раз уж это меня просили составить компанию.

– Не хочу злоупотреблять добротой мадам Матильды, поэтому как насчёт встречи завтра? День должен быть ясным. Можно будет посидеть у реки сразу за деревней, мне там понравилось.

– Завтра будет даже лучше. Только давай с северной стороны и чуть подальше? У старой ивы.

– Я туда ещё не ходил.

– За пасекой будет тропка к реке. По ней иди, а как кончится, то налево вдоль берега. Первая ива, она же единственная на всю округу, будет нужной. Я приду за пару часов до полудня.

– Самое солнце.

– А я люблю жару, – улыбнулась она и как-то зловеще прошептала. – В холодной сырой могиле успею належаться.

***

Мадам Матильда посмотрела на меня с укором, но когда я завязал разговор о том, чтобы материально поблагодарить её за услуги, то от вознаграждения напрочь отказалась и сказала, что помогает отнюдь не из-за денег. Возможно, мне стоило вместо монет предложить ей помощь по хозяйству, но я знал, что ничего такого не умею. А потому, стиснув тайком полешко из поленницы, вернулся в комнату и приступил к своему излюбленному занятию – вырезанию поделки. На этот раз мне захотелось запечатлеть в дереве лицо заботливой женщины.

Элдри проснулась, едва я приступил к работе. Она была очень слаба, но её аппетит говорил, что это ненадолго.

– Завтра переоденешься, – я похлопал рукой по свёртку с одеждой.

– Угу.

Ответ меня устроил, но вместо того, чтобы заняться делом, я принялся довольно созерцать, как она жадно глотает мятую отварную картошку. Мысли при этом вылились в такое вот поучение:

– Впредь не стоит вновь так сильно простужаться.

– А если я заболею, – Элдри жалобно посмотрела на меня, – ты снова приведёшь маму?

– Маму? – сперва удивился я, а затем понял. – Нет, ты спутала. Тебя лечила Ванесса, она совсем другая женщина.

Ложка упала в миску, и миска скатилась у девочки с коленей. Куски картошки покатились по полу.

– Я хочу маму! – захныкала Элдри. – Маму! Маму!

Не знаю, что на меня нашло. Может, мне вспомнилось, как некогда я сам горько рыдал, а мастер Гастон был рядом? Сложно ответить, но я сел подле девочки и неуклюже прижал её к себе.

– Не всё бывает так, как хочется. И кое-что уже нельзя исправить. Никогда. Как бы ни хотелось иначе.

– Но если ты знал, что ничего нельзя исправить, то зачем ты убил их?

Светлые глазёнки уставились на меня, как будто бы в ожидаемых от меня словах должна была содержаться истина, раскрывающая как минимум никому неизвестную тайну создания мироздания.

– Потому что иногда выбор ведёт нас к тропам судьбы, ступая на которые выбора больше не остаётся. Я ведь на самом деле никогда не желал твоей матери и сестре зла.

– Ты убил их.

– И буду помнить об этом до конца своих дней.

– Я тоже этого не забуду.

Несмотря на произнесённую угрозу, Элдри прижалась ко мне. Я машинально погладил её по спутанным грязным волосам, словно собачонку, но тут же поморщился и отстранился.

– Фу! От тебя совсем несносно пахнет! Пойду договорюсь с кем‑нибудь, отведу тебя в баню. И пока не вымоешься, не переодевайся! А то всё стирать придётся.

***

Утром я решил, что хватит Элдри валяться в постели, а потому вознамерился взять её с собой к реке. Мадам Матильда заметила, что мы собираемся уходить, и высказала свой упрёк. Но я преподнёс ей подарок, и все аргументы кончились. Деревянный миниатюрный бюст самой себя привёл женщину в неописуемый восторг, и на этой воодушевлённой ноте испарились все её претензии. Она под не особо довольный взгляд мужа с энтузиазмом сунула мне четыре только что испечённых пирожка с морковкой и улыбнулась на прощание.

Коня я оставил в стойле. Девчонке следовало самой двигаться, а до места встречи с Ванессой было не так далеко. Правда, поначалу Элдри немного пошатывало. Её походка была неуверенной, но вскоре детский интерес и задор исправили это. Она то подражала птичке, махая крыльями, то начинала жужжать, изображая пчелу. Я не делал никаких замечаний, хотя местные на неё косились неодобрительно. Если честно, мне было безразлично как поведение девочки, так и отношение к нему селян. Она мне не мешала. Они тоже.

Ванесса уже поджидала меня, хотя приподняла брови, заметив Элдри. В руках женщина держала объёмную корзинку, прикрытую толстым покрывалом.

– Хочешь пирожок? – предложил я ей, чтобы избавиться от ноши.

Узнав, что внутри варёная морковь, Элдри напрочь отказалась от выпечки. Я же и так плотно позавтракал. Съеденные два угощения явно были лишними, а оставшиеся мешали свободе рук.

– А с чем он?

– С морковкой.

– Ненавижу морковь. Но давай расстелем покрывало и положим к моей снеди? Может, твоя девочка съест?

Да. Видимо, морковью здесь питался я один.

– Я не зайчик морковку есть! Я белочка! Я люблю орешки!

Мы устроились в тени дерева. Приятная прохлада и запах воды действовали расслабляюще. Элдри, правда, порывалась искупаться в реке, но я твёрдо стоял на своём, а потому бдительно следил за соблюдением указа не трогать воду. Вроде бы дитя меня слушалось и только игралось с песком. Ванесса открыла корзинку, в которой принесла с собой немного лесных ягод, хлеба, сыра и фундука. Они скрасили распитие крепкой, но чрезмерно приторной настойки.

– Я всё вспоминаю, как ты себя вёл в трактире. Со стороны выглядело так, будто тебе прекрасно известно, чем я занимаюсь. У тебя был знакомый маг-лекарь?

– Да.

– Хороший?

– Полагаю. Я именно как лекаря знал её очень недолго.

– Ясно. Сам-то не пробовал так лечить?

– Нет, исцеление не по моей части.

– У-у-у, – протянула магичка с неприкрытым скептицизмом. – Не по твоей части, говоришь? Ха, в тебе же вообще силы нет!

Она рассмеялась, желая этим смехом досадить и сделать мне больно. Но у неё не вышло.

Кто-то однажды сказал, что я не умею признавать свои ошибки, и в какой-то момент мне довелось что-то в этом замечании понять. Но озарение давно прошло. Как можно признавать какие-то ошибки, если ты их не совершаешь?

Я всё сделал правильно. Выполнил задание, не нарушая условий. Выполняю обещание, данное Эветте, не нарушая условий. А остальное – исправимые погрешности.

Подумав так, я даже удивился. В какой момент я пришёл к выводу, что не заслуживаю от Тьмы вообще никаких претензий?

Хотя… разве я не прав в своих суждениях? Я убил Эветту, как оно требовалось. На момент её смерти никого в доме не было. Всё честно. Я имел полное право оставить Элдри в живых. А то, что я не даю сигнал, так почему я должен сразу по выполнении задания связываться с Хозяевами? Никакой договор с таким условием я не подписывал. Нюанса такого мне никто никогда не озвучивал. Это только моё дело, когда отправить сообщение. И пока Хозяева не дали мне какое‑либо новое задание, то почему бы не прогуляться по родному миру?

Серьёзно. Не подкопаешься ведь.

– Так что не суди о магии. Какой из тебя целитель, коли силы не имеешь? – ехидно добавила Ванесса, когда поняла, что я намерен молчать.

– Дело не только в силе, – всё же ответил я и, откидываясь назад, постарался объяснить свою точку зрения. – Исцеление, конечно, во многом направлено на уничтожение. Чтобы справиться с болезнью, нужно разрушить её источник. Однако это только первый шаг. Второй заключается в творении. Соединить кости, срастить мышцы, обеспечить проходимость каналов. Вот она причина – я отнюдь не творец.

– Ох, и странный же ты.

– На то и Странник!

– Куда отсюда-то направляешься?

– На север. В герцогство Юрвенлэнд.

– Мне тоже стоит отправиться в путь. Но только не в Юрвенлэнд, Его высочество ненавидит не одних Чёрных магов, ему бы извести всех магов вообще. А вот в соседней с ним Старкании должно быть спокойно… Только как же мне будет не хватать всего этого! – потягиваясь и приспуская плечики платья, призналась Ванесса.

– Есть много интересного в чужих городах, странах…

– Есть! – перебивая, подтвердила она. – Но Черницы мой дом. Здесь я чувствую себя на своём месте. Здесь у меня жили прадеды, деды, мои родители. Я должна лежать в земле рядом с ними, когда умру. Здесь, а не где-то там.

– Ты слишком много думаешь о собственной смерти для той, кто нацелен жить.

– Наверное. Мне просто это крайне важно. Наверное потому, что пришлось похоронить многих, и сложно вернуться в беззаботное детство, что у Элдри. Посмотри, как ей весело.

– Она умеет радоваться. Чувствует всё очень ярко.

– Эй! – не став ничего отвечать мне, крикнула Ванесса девочке. – Иди сюда! Отдохни и хоть поешь чего!

– Иду!

Элдри уже раскраснелась от солнца и суетливых занятий. Она выпила залпом воду, жадно вгрызлась в кусок сыра, посыпав на него мелкие сладкие ягоды.

– А морковь, значит, не вкусная? – скептически поинтересовался я, созерцая сей дивный бутерброд.

– Не вкусная.

– Точно не вкусная! – согласилась с ней Ванесса и задорно рассмеялась.

Затем каким-то чудом Элдри уснула. Просто доела сыр и прилегла, а через пять минут уже крепко спала. Ванесса предложила не мешать ребёнку и, вновь наполнив мою кружку настойкой, позвала пройтись вдоль берега. Мне было весело от того, что ноги немного пошатываются, а сапоги утопают в песке. Даже не помню, что послужило причиной для того, чтобы их снять. И как я остался без рубашки тоже не вспомнил. Словно бы кто-то вырезал несколько минут памяти! Вроде бы я просто гулял вдоль реки и вот уже прижимаю к дереву Ванессу, с которой платье сползло так, что обнажилась грудь. Она была у неё очень соблазнительной – приятно округлая, с нежной кожей и небольшими твёрдыми сосочками. Страстные поцелуи и зов желания. Звонкий смех у уха, превратившийся в стон наслаждения. Внезапно ощущение мягкой травы под спиной, и вид ритмично двигающейся обнажённой женщины на фоне голубого неба.

Хорошая вещь настойка Брианны… даже когда её остаётся всего ничего.