Жанна Ладыжанская и тайна трёх пицц

Глава 4. Я опрашиваю свидетелей

Не знаю, какими методами Полина-топ собирается искать преступника, но я действую прямо. Меня этому научила собственная кошка, щеночек мой.

Столовка расположена рядом с двумя спортзалами: малым и большим. В большом в день кражи шла интеллектуальная игра. А в малом занималась секция таеквондо. Тренер у них зверюга, так что мотыляться туда-сюда во время занятий не позволит. Но кто-то один мог выходить. И кого-нибудь одного заметить. Таеквондистов из подозреваемых я сразу исключила. Как раз потому, что тренер у них зверюга. Пиццы им никак не утащить – слишком долго. Их же ещё спрятать надо. Или съесть, опять же, все три.

Я дождалась окончания тренировки и применила метод Чумички – наскок без расчёта.

– Алё, парни, – сказала я, вваливаясь в раздевалку, – важное дело.

Парни вытаращились на меня, как балерины на рэпера. Они были несколько обескуражены, а некоторые без штанов. Я вывалилась обратно в коридор, краснея на ходу, и твёрдо решила немедленно убежать. Чумичка всегда так делает, когда попадает в неприглядную ситуацию. В общем, я побежала, но… нет.

Кончилось время бегов, конкуренты и так наступают мне на пятки. Профессионала не должны смущать сложные обстоятельства!

Я достала телефон, загрузила на нём фотку и на вытянутой руке сунула его за дверь.

– Кто… – Я закашлялась, набрала воздуха и прокричала: – Кто-нибудь видел этого человека перед тем, как была совершена кража?

– Лапшина? А чего он?

– Мемасик запилил?

– Пацы, дайте глянуть!

– Тимон, покажи!

Мобильник выдернули из моей руки. Я хотела броситься вслед за ним, но вовремя вспомнила, почему этого не следует делать. Однако ребята видели Лапшина! Что и требовалось доказать.

Пританцовывая под дверью, я едва дождалась, когда мне вынесут телефон. Вышел какой-то крепыш, видимо Тимон, – это его голос прозвучал первым – и с подозрением припечатал:

– Мутная ты какая-то.

Я-а-а?! Я – Жанна Ладыжанская, лучший школьный детектив. Ну ладно, пусть это пока под сомнением. Но я добьюсь признания вопреки отсутствию связей, материальных ресурсов и внешней привлекательности.

– А ты чего тут бродишь, возле раздевалки? – набычился крепыш.

– А что, кто-то ещё бродит? – Я тут же почуяла что-то важное.

– Приходила уже одна такая. – Крепыш закатил глаза и сделал руками возле шеи, изображая каре. – Тоже искала.

– Что искала?! – Теперь я сама вытаращилась на крепыша, как рэпер на балерину.

– Известно что. Толстовку. Которую вчера у Дрончика Степанова спёрли. Он её в раздевалке оставил, а после этого турнира заумного – хлобысь! – и нет одёжи. Эта… – И крепыш опять показал каре, нарочно широко распахивая глаза: – Сказала, чтобы не смели на Дрона думать. А кто бы стал-то? Он же не идиот – сам у себя вещи тырить.

Вот те на! Воровство в нашей школе начинает приобретать глобальные масштабы. И это ломает мою теорию. Толстовку Лапшичкин украсть не мог – её съесть нельзя. Мне срочно нужна новая версия! Может, Толик самую чуточку, но был прав – зря я Лапшину психику покалечила. Но тогда выходит, что Полина-топ была права. А это уже очень обидно.

– А эта… ну… – Я выкатила глаза и тоже как бы поправила каре. – Она ещё что-то говорила?

Крепыш засмеялся:

– А ты тоже на Дрончике двинулась? Плевал он на вас, у него таких фанаток полшколы. И блонда за него вписывается. Говорит, не смейте и думать, что он пиццы украл. Говорит, всё найдёт и докажет его невиновность.

– На-а-айдё-о-т? – Я не могла представить, как Полина-топ собирается предъявлять пиццы. Желудок Лапшина уже давно обнулил эту возможность. – Так она толстовку искала или пиццы?

– Что ты пристала со своими пиццами?! – Крепыш вдруг разозлился, сунул мне телефон и толкнул в плечо: – Топай лесом, пока не наподдали!

Из раздевалки начали выходить мальчишки. Я хотела расспросить кого-нибудь ещё, но крепыш прямо-таки взбеленился. Наигранное дружелюбие окончательно слетело с его лица.

– Хиляй отсюда, – предупредил он, – а то мало не покажется!

Меня напугал этот разительный переход от любопытства к угрозам, так что я безропотно похиляла за питьевой фонтанчик и присела на скамью.

В таких случаях обычно говорят, что сыщику нужно подумать. Но лично мне думать некогда, пора осматривать место преступления.

Итак, что мы имеем? Столовку, два спортзала, раздевалку, запасный выход в конце рекреации. Я толкнула дверь на улицу, в нос ударил запах помойки. Ну… не знаю. Если Полина-топ чего и не стала исследовать, так это мусорку. Она (не мусорка, а Токарева) дико брезгливая. За стол с крошками в жизни не сядет. И в классе сначала парту осмотрит, а потом уже учебники выкладывает. Я не пойму, у таких чистюль на лице, что ли, написано, какие они аккуратистки? Полиной все любуются. И это, грустно признавать, обеспечивает ей высокий кредит доверия. Вот у Полины все книжки глянцевые, корешки хрустят, странички белоснежные…

– А мне никогда… Никогда новых учебников почему-то не выдают! – пропыхтела я, перелезая через ограждение помойки.

Не, ну а как вы хотели? Профессионал не может быть брезгливым! Тем более мне не привыкать: на помойке я добыла самое ценное, что есть в моей жизни, – Чуму. И если учесть, что мусор зимой вывозят раз в три дня… Не спрашивайте, откуда я так прокачана в помоечном вопросе. Короче, если уж проверять, так всё.

Само собой, я не думала, что Лапшин там пиццы ел и оставил следы. Я вообще не понимала, что там искать. Но дело есть дело, и его надо делать ме-то-дич-но. Поэтому я зажала нос и заглянула в мусорный бак.

Котёнка там, слава богу, не было. Вторую Чумичку папа не переживёт – у нас ещё и первая под вопросом. К сожалению, она проваливает тестовые испытания и, как нарочно, дерёт именно папины вещи. Его любимый диван в зале и любимое кресло на кухне. Диван она, к счастью, возле стены разрывает. Я тряпочную обивку уже два раза зашивала, а в некоторых местах спиртовым маркером закрасила. Чумичка ни при каких обстоятельствах не «отправится откуда пришла»! Скорее мне придётся поменять отца или уйти в скитания вместе с кошкой. В общем, нам нужно срочно достать лазанку.

И ещё вот это – зелёное – из помойки.