Жар под кожей

Глава 2

Первый день в университете заканчивается так же, как и начался: я сажусь в маршрутку, еду до нужной остановки, делаю пересадку и еду домой. Не могу сказать, что довольна тем, как все прошло. Скорее, я удивилась тому, как меня приняли в университете. А еще я совсем не знаю, как рассказать о работе Ване. Что сказать? Что все прошло хорошо? Он станет требовать подробности, а я не хочу врать. Но и говорить правду было бы глупо.

Внутренне надеюсь, что он не спросит, а по пути думаю, что приготовить на ужин, ведь муж вернется всего через несколько часов. Поднявшись по лестнице и достав ключи, отмечаю, что дверь в квартиру открыта. Это значит, что Ваня уже дома. Внутри почему-то все холодеет. То, что муж вернулся раньше завершения рабочего дня, значит только одно: он или выпил на работе, или делает это прямо здесь, с друзьями. И судя по тому, что из гостиной доносится гогот, так и есть.

Я даю себе еще несколько минут, прежде чем с силой хлопнуть дверью. Муж не заставляет себя ждать: выходит и, прислонившись к стене, внимательно осматривает меня захмелевшим взглядом. Я выдавливаю улыбку и с напускным интересом спрашиваю:

– У нас гости?

– Да, Анечка, – приторно произносит он. – Позвал друзей, чтобы отметить твой первый рабочий день. Так, несколько парней с работы.

Я киваю, не спрашивая, почему мой первый рабочий день надо отмечать с коллегами мужа. Это чревато срывом с его стороны. А новых ударов я не вытерплю.

– Там это… Я купил колбаски и сырка с твоей кредитки, о’кей? Закуску надо было приготовить парням. Ну и водки взял тоже.

– Хорошо, Вань.

Перекрывать взятый мужем кредит, конечно же, придется мне с новой зарплаты. Я привыкла. С радостью отложила бы несколько копеек, но с такими тратами не получается. Ваня заранее спросил, какой будет зарплата, и теперь будет тратить эту сумму с кредитки, вынуждая меня класть деньги обратно, чтобы не наткнуться на проблемы с банком.

Я только вздыхаю, понимая, что мне останется рублей семьсот.

Иду в комнату, чтобы переодеться и выйти к столу. Праздновать нечего, да и желания делать это с совершенно незнакомыми людьми тоже нет. Но я выхожу. Здороваюсь, знакомлюсь и сажусь к столу. Через несколько минут муж отзывает меня в сторону и говорит:

– Анют, тебе как, нормально? Не стыдно?

Не понимаю о чем речь и вопросительно смотрю на мужа.

– Стол почти пустой, малыш. Может, приготовишь чего? Оливьешки там или картошечки с мяском.

– Это долго, Вань. Вы быстрее допьете и разойдетесь.

– Я еще за одной сгоняю, а? Ну, малыш, неудобно как-то теперь выпроваживать их, да и ради тебя же старался. Друзей вот позвал, чтобы отметили твой рабочий день. Как там дела, кстати?

Я открываю рот, чтобы рассказать придуманную историю о неплохом рабочем дне, как мужа кто-то зовет.

– Ну ты приготовь, ладно? А я пока в магаз сбегаю.

Он уходит, так и не дав сказать ни слова. Это все ради меня? Я горько улыбаюсь и иду на кухню. Достаю из холодильника купленное вчера мясо, мою его, нарезаю кубиками и бросаю в мультиварку. Туда же отправляется и картофель. Муж заходит в комнату лишь затем, чтобы спросить, не нужно ли чего докупить. Я пишу список и даже не спрашиваю, на какие деньги он все это купит, потому что и так знаю: на кредитные.

Ваня уходит, и я позволяю себе присесть на стул и выдохнуть. Почему-то его отсутствие всегда успокаивает меня. Я знаю, что он не застанет меня задумавшейся, что не увидит, как я улыбаюсь каким-то воспоминаниям или мечтам, потому что обычно это его раздражает. Сейчас я думаю лишь о том, почему все еще живу с ним и не подаю на развод.

Страх.

Я боюсь его злости и того, что он ни за что не даст мне развод. Убьет, но не даст. И помню наш первый разговор о том, что нам нужно время, чтобы жить дальше. Впервые я попросила развод еще до того, как он осмелился поднять на меня руку. Тогда он и сорвался. Заорал, что никогда и ни за что не отпустит меня. Ударил так, что я отлетела на несколько метров. На лице тогда образовалась внушительная гематома. Я долго не выходила из квартиры, чтобы никто не знал. Благо было лето и отпуск. С тех пор боюсь даже просто заикнуться о разводе. Терплю и надеюсь, что однажды наберусь смелости и скроюсь. Возможно, накоплю денег и найму адвоката.

Хлопает входная дверь, и я вскакиваю, создавая видимость работы. Муж ставит пакеты на стол, достает две бутылки водки, несколько палок дорогой колбасы и пару кусков сыра с плесенью. Мы никогда не позволяли себе этих продуктов, и, наверное, это отчетливо читается на моем лице.

– Не хочется ударить в грязь лицом, – комментирует он.

Решаю, что лучше промолчать, и просто беру колбасу и сыр, чтобы нарезать. Аккуратно выкладываю продукты на тарелку, когда слышу злое:

– Тебе плевать, да? На заботу эту и на все остальное? Я же для тебя стараюсь.

Крепко сжимаю зубы, чтобы не ответить то, что хочу. Вместо этого тихо выдаю:

– Я ценю, Вань, просто устала.

– Да ни хера ты не ценишь! – пьяно произносит он. – Я все для тебя, а ты… тьфу! Хочешь, я прямо сейчас прогоню их, а?

Внутри появляется порыв сказать «Хочу». Но потом я думаю о том, что в этом случае мне придется остаться с ним наедине и неизвестно, что он решит предпринять. Вчерашние ссадины ноют до сих пор, и новых «поучений» я не выдержу. Если он выйдет из себя, придется на какое-то время остаться дома и не ходить на работу. А это невозможно. В этот момент я почему-то вспоминаю парнишку, с которым столкнулась в коридоре. Он обещал быть на следующем занятии.

– Все в порядке. – Я поворачиваюсь к мужу и улыбаюсь. – Просто устала. Ваня, иди к друзьям. Я сейчас принесу нарезку и оливье накрошу. Да и картошка уже почти готова.

Он не заставляет себя ждать, лишь несколько минут оценивает меня, будто убеждаясь, что я говорю серьезно, а потом разворачивается и уходит. Я же беру себя в руки и, взяв со стола тарелку с нарезкой, несу ее к мужчинам. В гостиной, где они разместились, уже царит запах выпитого алкоголя. Завидев меня, они похабно и развязно улыбаются, а кто-то даже позволяет себе отвесить пошлую шутку. Я молчу, предоставляя право своей защиты мужу.

– Эй, парни, не забывайте, что это моя жена, – серьезно говорит он, и все замолкают, хотя рассматривать не прекращают.

– Пусть сядет и выпьет с нами, – произносит Леня.

Он несколькими годами младше моего мужа и его слышно в компании больше всех. Он отвешивает шутки и развлекает компанию. Я не хочу садиться с ними. Тем более туда, куда указывает этот самый Леня – на стул рядом с ним.

– У меня много работы, – пытаюсь оправдаться.

– Сядь! – рявкает Ваня так громко и быстро, что я тут же сажусь туда, куда мне указывают, скрещиваю руки на коленях и выпрямляю спину, вытягивая ее по струнке.

Передо мной ставят стакан с водкой, от одного вида которой я морщусь. Все для меня, да? Горькие слова мужа тут же залезают в голову. Почему бы тогда не купить вино? Он же знает, что я не могу пить крепкий алкоголь.

– За мою жену! – Ваня поднимается на ноги и чуть пошатывается. – Стоя!

Становится жутко неудобно оттого, что посторонние мужчины пьют за меня стоя. И вообще ситуация складывается как-то странно.

– Пей, – произносит Ваня, замечая в моей руке стаканчик, который я так и не поднесла ко рту.

– Ты же знаешь, я не…

– Пей!

И я пью, стараясь не кривиться, хотя это очень сложно.

Мужчины удовлетворительно похлопывают меня по спине, и только после этого я могу наконец уйти на кухню.

Хочу, чтобы все закончилось. Пусть Ваня берет своих друзей и уходит вместе с ними, оставив меня одну. Я не желаю слушать их пьяный смех и разговоры, вовсе не предназначенные для моих ушей. А уйти не могу: он не отпустит меня даже к пятидесятипятилетней соседке.

– Ну как ты тут? – Ваня заходит в кухню через полчаса. – Мы уже почти все съели.

– Вот оливье, – киваю на большую миску. – Картошка тоже готова. Я принесу и… Можно, я не буду сидеть с вами? Мне нужно подготовиться к завтрашним занятиям.

– Тебе не нравится то, что я пригласил друзей? – голос Вани звучит искренне, и я даже хочу высказать ему все, что думаю на самом деле. Объяснить, что мне не то чтобы не нравится, просто из присутствующих я знаю только Леню. И не хочу сидеть с ними.

Только что-то удерживает меня от этого. Я лишь мотаю головой и говорю:

– Все в порядке. Просто жутко устала.

– Накрывай и иди к себе.

Я киваю и делаю так, как он просит. При этом меня заставляют выпить еще рюмку водки. От нее мутит, но я упрямо не показываю этого и, улыбнувшись напоследок, скрываюсь в спальне.

Поработать не получается, потому что чем дальше, тем развязнее ведут себя наши «гости». Они кричат и смеются так, что мне кажется, стены шатаются. От выпитого алкоголя во рту неприятно сушит. Выходить, чтобы налить себе воды, не хочу. Мало ли, заставят пить еще.

И только ближе к полуночи все уходят. Я слышу, как Ваня провожает гостей, а потом возвращается в гостиную. Мне даже кажется, что я слышу, как он наливает себе стопку и выпивает ее. У меня паранойя, а еще я боюсь его и старательно притворяюсь спящей, когда он заходит в спальню.

Муж останавливается в паре метров от меня. От него разит дешевым алкоголем и потом. Я выдаю себя тем, что дрожу как осиновый лист. Ваня тянет ко мне руку и, обхватив ладонью плечо, вынуждает встать.

– Сука, – коротко бросает он и добавляет: – опозорила меня перед мужиками.

Муж обхватывает меня за бедро в том месте, где болит одна из вчерашних ссадин. Он больно разрывает на мне ночнушку и кривится:

– Рана еще свежая, а ты все бунтуешь. Думаешь, мне нравится это? Нравится, блять?