Жаркий август

4

С романтической прогулки по берегу моря при луне Лаура с Гвидо вернулись ближе к полуночи.

– Это было потрясающе! – воскликнула Лаура с жаром. – Именно то, что нужно после подобного дня!

Гвидо ее пыл разделял лишь отчасти, поскольку Бруно на полдороге сморил сон и ему пришлось нести сына на руках.

Вернувшись с Ливией из квартиры-призрака и усевшись обратно в шезлонг, Монтальбано терзался сомнениями почище Гамлета: сказать или не сказать?

Если он скажет про труп на нижнем этаже, как пить дать поднимется неописуемый тарарам и ночь будет испорчена. Он ничуть не сомневался, что Лаура ни на минуту не останется под одной крышей с незнакомым трупом и потребует ехать ночевать куда-нибудь еще.

А куда? В Маринелле комнаты для гостей нет. Придется потесниться. Каким же образом? Он представил себе, как Лаура, Ливия и Бруно устроятся на его двуспальной кровати, Гвидо – на диване, а сам он – в кресле, и содрогнулся.

Нет, так не пойдет, лучше в гостиницу. Но где они найдут в Вигате среди ночи открытую гостиницу? Скорей уж надо искать в Монтелузе. Что означает бесконечные созвоны, поездку в Монтелузу и назад в качестве дружеской поддержки и, наконец, последней каплей – неизбежные препирательства с Ливией до утра.

– Что, другого дома не было?

– Ливия, солнышко, откуда ж я знал, что там мертвец?

– Так ты не знал? Хорош полицейский, ничего не скажешь!

Нет, решил он, лучше пока никому ничего не говорить.

В конце концов, мертвец лежит там уже бог знает сколько времени, днем больше или днем меньше – для него особой разницы нет. И для следствия тоже.

Распрощавшись с друзьями, комиссар и Ливия отправились в Маринеллу.

Едва Ливия удалилась в душ, Монтальбано вышел на веранду и набрал с мобильного номер Фацио.

– Фацио? – сказал он вполголоса. – Это Монтальбано.

– Что случилось, комиссар?

– Некогда объяснять. Через десять минут позвони мне в Маринеллу и скажи, что меня срочно вызывают в отделение.

– Зачем? Что-то случилось?

– Не спрашивай, просто сделай, как я говорю.

– И что потом?

– Положишь трубку и будешь спать дальше.

Минут через пять Ливия освободила ванную, и туда пошел Монтальбано. Когда он чистил зубы, раздался телефонный звонок. Трубку сняла Ливия, как он и ожидал. Это должно придать его любительской постановке убедительности.

– Сальво, тебе Фацио звонит!

Он вышел в столовую прямо со щеткой, рот в зубной пасте, бормоча под нос специально для Ливии:

– Да что ж такое, даже среди ночи покоя нет.

Схватил трубку:

– В чем дело?

– Вы срочно нужны в отделении.

– А сами что, не справитесь? Нет? Ну ладно, я сейчас.

С грохотом бросил трубку, будто со злости:

– Они хоть когда-нибудь повзрослеют? Или без папочки как без рук? Извини, Ливия, придется…

– Я поняла, – процедила Ливия голосом, в котором хрустели полярные льдинки. – Пойду лягу.

– Дождешься меня?

– Нет.

Монтальбано оделся, вышел, сел в машину и отправился в Марина-ди-Монтереале.

Ехал он ни шатко ни валко, лишь бы протянуть время, чтобы Лаура с Гвидо наверняка легли спать.

В Пиццо, поравнявшись со средним из трех домов (нежилым, но приличным), комиссар остановился и вышел из машины, держа в руке фонарик. Остаток пути он проделал пешком из опасения, что шум мотора в ночной тишине разбудит друзей.

Света в окнах не было – знак того, что Лаура и Гвидо уже отлетели в страну Морфея.

Монтальбано тихонько прокрался все к тому же окну, служившему дверью, влез в него и, оказавшись внутри, включил фонарик и направился в гостиную.

Снова открыл сундук. Труп еле просматривался – его в несколько слоев завернули в один из тех больших листов полиэтилена, что были использованы для консервации нелегального жилища, а поверх многократно обмотали коричневым упаковочным скотчем. Получилось что-то среднее между мумией и готовой к отправке бандеролью.

Поднеся фонарик ближе, Монтальбано убедился, что тело – по крайней мере, насколько удавалось рассмотреть – неплохо сохранилось: очевидно, пленка дала эффект вакуумной упаковки. Отвратительное зловоние смерти снаружи совершенно не ощущалось.

Присмотревшись получше, комиссар разглядел на макушке и по бокам головы длинные светлые волосы, лица же видно не было – прямо по нему проходила пара оборотов скотча.

Но это однозначно была женщина.

Он сделал и увидел все, что смог. Закрыл сундук, выбрался из дома, сел в машину и вернулся в Маринеллу.

Ливия лежала в постели, но еще не спала. Читала.

– Милая, я освободился так быстро, как только смог. Пойду приму душ, а то я тогда не успел…

– Давай же скорее. Не разводи канитель.

Когда на следующее утро в девять Ливия вышла из ванной, то обнаружила Монтальбано сидящим на веранде.

– Ты что, еще не ушел? Ты же сказал, что пойдешь в отделение по тому вчерашнему делу!

– Я передумал. Возьму на полдня выходной, съезжу с тобой в Пиццо и проведу с вами утро.

– Ой, вот здорово!

Лаура, Гвидо и Бруно были уже готовы спускаться на пляж. Лаура собрала корзинки для пикника – решено было провести на свежем воздухе весь день.

«Когда и как порадовать их новостью?» – терзался раздумьями Монтальбано.

Помог ему, как ни странно, сам Гвидо.

– Ты позвонил в агентство, рассказал про самовольную постройку? – спросил он комиссара.

– Нет еще.

– Почему?

– А вдруг вам поднимут арендную плату, раз у вас там теперь дополнительная квартира? – попытался отшутиться комиссар, но тут встряла Ливия.

– Давай, чего ты ждешь? Посмотрела б я на лицо того, кто сдал тебе дом.

«Посмотрел бы я на твое через пару минут!» – подумал Монтальбано. И вместо этого сказал:

– Есть, правда, одна сложность.

– Какая?

– Можешь отослать куда-нибудь Бруно? – тихо спросил Монтальбано у Лауры.

Та посмотрела на него с удивлением, но послушалась.

– Бруно, помоги мамочке. Сходи на кухню и принеси из холодильника еще бутылку воды.

Просьба Монтальбано возбудила во всех любопытство.

– Ну что? – спросил Гвидо.

– Дело в том, что я обнаружил там труп. Женский.

– Где? – поинтересовался Гвидо.

– На нижнем этаже. В гостиной. В сундуке.

– Ты шутишь? – спросила Лаура.

– Нет, не шутит, – возразила Ливия. – Я его хорошо знаю. Ты обнаружил его вчера вечером, когда мы туда спустились?

Вернулся Бруно с бутылкой в руках.

– Ну-ка, принеси еще! – рявкнули все хором.

Бруно поставил бутылку на пол и ушел.

– И ты, – до Ливии начала доходить суть дела, – оставил моих друзей спать в одном доме с трупом?

– Да ладно тебе, Ливия, он же внизу! Он не заразный!

Лаура снова взвыла сиреной – этот звук ей удавался в совершенстве.

Руджеро, который мирно грелся на солнышке, растянувшись на каменной ограде, так и прыснул со всех ног. Бруно вернулся, поставил бутылку на пол и, не дожидаясь приказа, побежал за следующей.

– Подлец! – вскипел Гвидо. И пошел за женой, которая, рыдая, убежала в спальню.

– Я просто не хотел их тревожить! – воззвал Монтальбано к Ливии, пытаясь оправдаться.

Та смерила его презрительным взглядом.

– Вчера вечером, когда тебе позвонил Фацио, это вы с ним заранее договорились, чтобы у тебя был повод уйти, так?

– Да.

– И ты вернулся сюда, чтобы рассмотреть труп получше?

– Да.

– А потом занимался со мной любовью! Ах ты, скотина, бездушная тварь!

– Но я же принял душ, чтобы…

– Ты омерзителен!

Она решительно встала и ушла к друзьям, бросив его одного. Вернулась минут через пять – холодна как лед.

– Они собирают чемоданы.

– Уже уезжают? А как же билеты?

– Гвидо решил, что с него хватит. Поедут на машине. Отвези меня в Маринеллу. Я соберусь и тоже уеду. Поеду с ними.

– Ливия, рассуди здраво…

– Хватит, нам больше не о чем говорить!

Делать было нечего. За всю дорогу до Маринеллы Ливия не проронила ни слова, и Монтальбано не осмелился нарушить ее молчание. Приехав, Ливия наспех покидала вещи в чемодан и с мрачным видом уселась на веранде.

– Приготовить тебе чего-нибудь поесть?

– Ты только о двух вещах и думаешь.

О каких именно, она не сказала, но Монтальбано все равно понял.

Ближе к часу Гвидо с семейством заехал в Маринеллу за Ливией. Руджеро, с которым Бруно не пожелал расставаться, тоже сидел в машине. Гвидо вручил Монтальбано ключи от домика, но руки ему не подал. Лаура демонстративно отвернулась, Бруно издал неприличный звук, а Ливия не удостоила его даже взглядом.

Отверженный и всеми покинутый, Монтальбано безутешно смотрел им вслед. Но где-то в глубине его души таилась толика облегчения.

Первым делом он позвонил Аделине.

– Адели, Ливии пришлось вернуться в Геную. Можешь прийти завтра утром?

– А то как же. Да хоть через пару часиков могу подойти.

– Не нужно.

– Нет уж, я все равно приду. Представляю, какую там синьорина грязюку развела!

На кухне нашлось немножко черствого хлеба. Он съел его с ломтиком сыра тумаццу, завалявшимся в холодильнике. Потом улегся на кровать и задремал.

Когда он проснулся, было часа четыре. По доносившемуся из кухни звяканью посуды было ясно, что Аделина уже пришла.

– Адели, не сваришь мне кофе?

– Сию минуту, синьор комиссар.

Она принесла кофе, кипя от возмущения:

– Мать честная! Тарелки-то немытые, а в ванной я нашла грязные трусы!

Если и существует женщина, повернутая на чистоте, так это Ливия. Но Аделина упорно видела в ней неряху, чей предел мечтаний – свинарник.

– Я же тебе сказал – ей пришлось срочно уехать.

– Вы поцапались? Разругались?

– Нет, мы не расстались.

Аделина с разочарованным видом удалилась на кухню.

Монтальбано встал и пошел к телефону.

– Агентство «Аврора»? Это комиссар Монтальбано. Я хотел бы поговорить с синьором Калларой.

– Я вас немедленно соединю, – отозвался женский голос.

– Комиссар? Добрый день, слушаю вас.

– Вы сегодня вечером в конторе?

– Да, до самого закрытия. А что?

– Тогда я заеду через полчасика и завезу вам ключи от дома.

– Как так? Разве они не собирались остаться до…

– Моим друзьям нынче утром пришлось уехать раньше срока: скончался родственник.

– Послушайте, комиссар… Не знаю, читали ли вы контракт…

– Просмотрел. А что?

– Там четко написано, что в случае преждевременного отъезда средства клиенту не возвращаются.

– А кто у вас что-то просит, синьор Каллара?

– А, вот как. Ну тогда не беспокойтесь, я пришлю кого-нибудь в отделение за ключом, чтобы вам лишний раз не ездить.

– Мне надо с вами поговорить и кое-что вам показать.

– Заезжайте когда хотите.

– Катарелла? Это Монтальбано.

– Я вас узнал из-за голоса, который как есть ваш голос, синьор комиссар.

– Новости есть?

– Никак нет, синьор комиссар, ни единой. Окромя того, что Филиппо Рагузано, вам известный, который тот самый каковой, у какого обувной магазин возле церкви, стрелял в свояка своего собственного, Манцеллу Гаспарино.

– Убил?

– Никак нет, синьор комиссар, задел чуток.

– А зачем стрелял?

– Затем, что Манцелла Гаспарино ему, говорит, остопаскудел, и он оттого, что очень уж довольно жарко было и муха ему по физиономии все ползала и до крайности раздражала, в него пальнул.

– Фацио на месте?

– Никак нет, синьор комиссар. Он пошел в ту окрестность, где железный мост, а то там один тип дал жене по голове.

– Ну ладно. Я к тому, что…

– Случилася, правда, одна вещь.

– Вот как? А мне вроде показалось, что ничего не происходит. Так что стряслось?

– Стряслося то, что младший инспектор Вирдуццо Альберто, оказавшись в загрязненной грязью местности, на ней поскользнулся обеими своими двумя ногами, из которых одну сломал. А Галло с ним вместе повез его в больницу.

– Послушай, я просто хотел сказать, что приеду поздно.

– Дело ваше.

Синьор Каллара был занят с клиентом. Монтальбано вышел на улицу покурить. Жарило так, что асфальт того и гляди расплавится – по крайней мере, ботинки к нему слегка липли.

Едва Монтальбано докурил, как за ним вышел синьор Каллара собственной персоной.

– Пройдемте в мой кабинет, комиссар. У меня там кондиционер.

Вот уж чего Монтальбано терпеть не мог. Но ничего не попишешь.

– Прежде чем я отвезу вас взглянуть на одну вещь…

– А куда это вы хотите меня отвезти?

– В тот домик, что вы сдали моим друзьям.

– А что такое? Там что-то не так, что-то сломалось?

– Нет-нет, все в порядке. Но лучше вам съездить.

– Как скажете.

– Когда меня возили смотреть дом, вы рассказывали, если мне не изменяет память, что построил его некий Анджело Спечале, который эмигрировал в Германию и женился там на вдове-немке, чей сын Ральф, если правильно помню, приезжал сюда с отчимом, но загадочным образом исчез по пути обратно. Верно?

Каллара посмотрел на него с восхищением.

– Ну и память у вас! Все верно.

– У вас наверняка должны быть записаны полное имя, адрес и телефон синьоры Спечале.

– Разумеется. Подождите минутку, сейчас я найду контакты синьоры Гудрун.

Монтальбано записал их на бумажке, и Каллара не удержался от вопроса:

– А в связи с чем?..

– Скоро поймете. Насколько я помню, вы называли еще имя подрядчика, который спроектировал дом и занимался строительством.

– Да. Инженер Микеле Спиталери. Дать вам телефон?

– Давайте.

Его он тоже записал.

– Послушайте, комиссар, может, скажете все-таки…

– Расскажу по дороге. Вот ключ, возьмите с собой.

– Это надолго?

– Как получится.

Каллара взглянул на него вопросительно. Монтальбано сделал непроницаемое лицо.

– Тогда надо, наверное, предупредить секретаршу, – вздохнул синьор Каллара.

Поехали они на машине Монтальбано, который за время пути успел подробнейшим образом поведать синьору Калларе, как исчез сорванец Бруно, как его обыскались и как в итоге вытащили при помощи пожарных.

Во всей этой истории синьора Каллару озаботило лишь одно.

– Они что-нибудь повредили?

– Кто?

– Пожарные. Повредили что-нибудь в доме?

– Нет. Внутри – ничего.

– Слава богу. А то однажды в доме, который я сдавал, загорелась кухня, так от пожарных вышло убытков больше, чем от огня.

О самовольном строительстве ни слова.

– Вы намерены сообщить синьоре Гудрун?

– Да-да, конечно. Она-то наверняка ничего не знает – это, небось, Анджело Спечале задумал. Впрочем, я этим займусь.

– Обратитесь за разрешением?

– Ну даже не знаю…

– Смотрите, синьор Каллара, я, как должностное лицо, не могу просто закрыть на это глаза.

– А если я, просто к примеру, сообщу синьору Спиталери, и он вернет все как было?..

– Тогда я обвиню в незаконном строительстве вас, синьору Гудрун и подрядчика.

– Ну раз вы так ставите вопрос…

– Ну ты смотри! – вырвалось у синьора Каллары, когда он влез в окошко санузла и обнаружил его готовым к использованию.

Монтальбано включил фонарик и повел его дальше.

– Ну ты смотри!

Дошли до гостиной.

– Ну ты смотри!

– Взгляните, даже рамы уже лежат. Распаковать, и все.

– Ну ты смотри!

Как бы случайно комиссар скользнул лучом фонарика по сундуку.

– А там что? – заинтересовался синьор Каллара.

– Сундук, по-моему.

– А что внутри? Смотрели?

– Я? Нет. С какой стати?

– Можно мне фонарик?

– Пожалуйста.

Все шло как по накатанному.

Синьор Каллара приоткрыл крышку, посветил в сундук фонариком, но не сказал «Ну ты смотри!», а отскочил далеко назад.

– Ох, боже мой! Ох ты ж, господи!

Луч фонарика плясал в его руке.

– Что там?

– Там… там… там внутри… мертвец!

– Да что вы говорите!