Жаркий поцелуй

— Я не мурлычу. — Она выглядела испуганной от подобной мысли.

— О да, мурлычешь. — Он старался подавить улыбку, вызванную ее протестами. — Твое тихое, нежное мурлыканье, когда я к тебе прикасаюсь, Шерра. Я его помню. Низкий, мягкий звук, резонирующий от удовольствия в твоей груди.

Его член напрягся в штанах. Кейн был уверен, раньше с ним такого не происходило. Наверняка это потому что он ощутил запах ее возбуждения, отразившегося в ее зеленых глазах.

— Ты чокнулся, — фыркнула она, поворачиваясь спиной, вынимая дрожащими руками винтовку из устланного соломой ящика, и кладя ее на прилавок рядом.

— Я? — Он обошел Шерру, чтобы видеть ее лицо, и ощутил жар ее кожи, когда она попыталась отстраниться.

— Если ты не отстанешь, я пну твою задницу, — выдавила она, задыхаясь.

Кейн видел капельки пота, выступившие на ее брови и стекающие по лицу, голод, бушующий в ее напряженном взгляде.

— Прямо сейчас, у тебя не получится, — парировал он. — Шерра, посмотри на себя. Ты ослаблена, истощена борьбой с горячкой, почти трясешься от лихорадки. Сколько еще ты сможешь бороться с этим в одиночку?

— Я боролась с этим и прежде. — Она напряглась, когда он прижал ее к низкой, металлической полке у нее за спиной, прижимая всем своим телом, испытывая тревогу от возрастающего в нем самом чувственного голода.

— Но теперь ты не одна, — проворчал он, обхватывая ладонями ее бедра, и Шерра уперлась руками в его грудь. Она вцепилась ногтями в его хлопковую рубашку, с разрушительным наслаждением лаская его грудь. — Ты думаешь, что одинока, Шерра? Допускаешь на одну чертову минуту, что ты страдаешь без меня?

Он резко распахнул свою рубашку, и она отдернула ладони.

— Смотри, черт тебя подери. — Он запутался пальцами в ее волосах, вынуждая смотреть на его шрамы. — Смотри, что ты оставила на мне. Смотри, Шерра, как хорошо ты меня отметила. Ты хоть на минуту допускаешь, что чертов гормон может сделать что-то похуже?

Его голос был груб, полон гнева. Он не знал, сколько сможет продержаться и не трахнуть ее.

Из ее горла вырвался жалобный звук, когда она в ужасе смотрела на его шрамы. Она побледнела и потянулась к нему рукой, чтобы коснуться красных отметин.

От разрушительного удовольствия ощущать ее руки на своей коже лицо Кейна исказилось, а член напрягся сильнее. Он раздулся и пульсировал, и Кейн почувствовал, как предсемя просочилось наружу, увлажняя выпуклую головку члена.

Делая тяжелый вдох, он прижал ее пальчики к своей груди.

— Я так сожалею, — прошептала она, разбивая ему сердце своим тоном.

— Сожалеешь? — мягко спросил он. — О нет, малышка. Мне не нужны сожаления. Я хочу услышать твое мурлыканье, пока я глубоко трахаю языком твою сжимающуюся, тесную киску, и ты кричишь от наслаждения. А после того, как я наемся твоих сливок, я мечтаю ощутить твои маленькие коготки, впивающиеся мне в спину, пока я буду наполнять тебя каждым твердым дюймом моего члена. Вот, что я хочу услышать, Шерра.

Ее глаза расширились от шока, когда она вскинула голову и облизнула губы.

— М-м-м. — Он покачал головой, теснее прижимая ее к своей груди. — Не облизывай их, малышка. Лучше оближи метку, которую оставила на мне. Попробуй меня, Шерра, попробуй прежде, чем я сделаю то, о чем мы оба будем сожалеть.

Его контроль слабел. Тело бунтовало. Член болел, как открытая рана, а метка на груди горела огнем.

— Кейн, — прошептала она, прижимаясь лбом к его груди в чувственном порыве.

Шерра обхватила руками его талию, борясь за дыхание. Маленькое женское тело дрожало, пока она боролась с ними обоими, и голодом, бушующим между ними.

Кейн сжал пальцы в ее шелковистых волосах и ближе притянул к себе ее голову.

— Сейчас, — простонал он. — Ты ведь знаешь, в чем я чертовски нуждаюсь, Шерра. Дай мне это прежде, чем я сорвусь и возьму что-то, что ты не готова мне дать.

С ее губ сорвался еще один отчаянный стон. Это не был звук протеста или страха, но голода.

Секунду спустя из ее груди вырвался тонкий мучительный стон. Ее язык лизнул, сильно ударяя по метке, медленно потирая шершавой поверхностью, принося ему наслаждение. Кейн откинул голову, лицо его исказилось от ощущений.

Она как маленький котенок, проверяла его плоть на вкус, срывая его самоконтроль. Шерра облизывала горячую метку с чувственностью, которая разрушила его, она нежно лизнула его кожу, еще сильнее распаляя их горячку.

Его джинсы были пыткой, которую он больше не мог терпеть. Скользя одной рукой в ее волосах, другую он опустил между их телами, отчаянно сражаясь с поясом, жаждая выпустить свою плоть на свободу.

— О, Боже! Кейн, пожалуйста… — Ее руки сжались на его талии, она протестующее захныкала, продолжая с голодом облизывать его кожу.

— Шерра, малышка. — Он выдернул рубашку из штанов прежде, чем возвратиться к борьбе с поясом. — Боже детка, прикоснись ко мне. Я сгорая заживо.

Наконец, пояс поддался, и Кейн распахнул брюки, спеша выпустить член наружу. Ее губы накрыли метку, которую она на нем поставила много лет назад, нерешительно поглаживая ее языком, дразня себя и его, почти мяукая от желания.

Секунду спустя он был свободен. Собственный грубый крик ошеломил самого Кейна, когда Шерра попыталась обхватить его толстую плоть пальцами. О ранах на его плече забыли. Действительность больше не существовала. Кейн мог чувствовать, как кровь гремела в его жилах, удовольствие стало огненной бурей, иссушая каждую клетку на своем пути.

Ее рука сильнее сжала его, лаская, доводя до безумия, с которым он еще пытался бороться. Он не мог швырнуть ее на прилавок, и трахнуть ее как животное, которое пробудилось в нем. Но он хотел. Боже, помоги, он хотел попробовать сладкий нектар, который наверняка вытекал из ее киски, и затем он хотел ее трахнуть. Настолько глубоко, так чертовски сильно, что она никогда не сможет отказывать ему снова.

— Д-а-а-а, — прорычал он, чувствуя, как она двинулась ниже, ее дыхание, влажное и горячее, когда она искала чувствительные местечки на его теле. По груди, вниз по животу. Его член нетерпеливо пульсировал. Ниже… если она сейчас не возьмет раздутую головку его члена в рот, то он сойдет с ума. Но если он там окажется, то действительно, слетит с катушек.

Он застонал, когда она прикоснулась к нему там. Он мог чувствовать кипение жара внутри.

— Черт бы тебя подрал, — задохнулся он, потерянный в тумане жажды, наполняющей его до краев. Рукой Кейн захватил основание члена, другая сжалась в ее волосах. — Пососи его, Шеррa. Сомкни свои губки вокруг моего члена прежде, чем я сойду с ума.

Но это произойдет, так или иначе. Он услышал легкий приглушенный стон, когда твердо и тяжело толкнулся в ее губы. Его глаза открылись, Кейн отчаянно таращился на стойки оружия на стене перед ним. Он не будет смотреть вниз. Он не лишится самоконтроля…

Она обхватила его обеими руками и сжала покрасневшими губками раздутую головку. Ее язычок заскользил по его твердой плоти, и Шерра застонала, снова и снова, когда в ее рот начало сочиться его предсемя. Он был близок, слишком близок, и она подталкивала его к краю. Он дрожал в шторме, сотрясающем его тело, трясся жажды, эмоций, потребности и боли, копившихся многие годы. И он знал, что независимо от потребностей его тела, ему всегда будет мало. Он мог вечно кончать в ее ротик, но все еще будет тверд, неистово желая оказаться в жидком жаре ее тесного лона.

Захват его рук был сильным, возможно, даже чересчур крепким, но он боялся, что если отступит, то потянет ее за собой. Поэтому, он посадил ее на подходящую по высоте полку, выравнивая свою очень твердую плоть напротив ее сладкого входа, и желая погрузиться в нее.

— Кейн, нет… — шептала она, слабо сопротивляясь и запрокидывая в изнеможении голову, что позволило его губам добраться де ее шеи. — Не делай этого. Пожалуйста.

— Нахер все это, — прорычал он, обхватывая ладонями ее лицо и сосредотачивая взгляд на ее губах. — Поцелуй меня, Шерра. Дай мне это, малышка. Сейчас.

Ее ладошки накрыли его руки, губы дрожали.

— Я не могу, — слабо вскрикнула она. — Ты же знаешь, что я не могу.

Ее глаза были почти черными от желания, от терзающего ее голода, разрушающего его самоконтроль.

— Отрицание погубит нас обоих, Шерра, — зло возразил он, жажда и возмущение бушевали в нем, пока он колебался, трахнуть ее или сначала отшлепать. — Ты отрицаешь мое право целовать тебя, отрицаешь что я, черт тебя дери — твоя гребаная пара.

Она открыла рот, чтобы то ли возразить, то ли согласиться, этого он уже никогда не узнает. Все, что Кейн знал — голод, гнев, и они полыхали в его шарах и в его страдающей плоти.

Его губы накрыли ее, вторгаясь языком в ее рот. Его женщина. Господи, его пара.

Глава 6

Поцелуй разрушил ее. Тихие испуганные стоны, стоны протеста бились в ее мозгу, но ее тело, ее плоть игнорировали попытки остановиться. Язык Кейна нырнул в ее рот, принося кратковременное облегчение пламенной боли, искушая, успокаивая, заставляя Шерру потеряться в своих ощущениях.

Удовольствие взорвалось в ее теле, пока она упрямо боролась за контроль. Шерра отдалась эротическому поединку губ, зубов и языков, вдыхая аромат Кейна, принимая его поцелуй, чувствуя, как его руки прижимают ее к твердому телу, вынуждая признать то, с чем она продолжала бороться. Ее лихорадку. Ее голод. Ощущение вскипело и помчалось по ее телу, врезаясь в ее ум и оставляя ее слабой и дрожащей в его объятиях.

Такого она прежде не знала. Даже первый сокрушительный поцелуй, который они разделили так давно, был только слабым подобием этого поцелуя. Желание ослабило ее, взорвало чувства, вопившие в горячке спаривания, пронзавшие снова и снова ее тело, вспыхивая в матке с непередаваемой мощью.

Пламя внутри нее взлетело до небес, пока губы и язык атаковали ее с безумной силой, с голодной жаждой, врезавшейся в ее тело. Она не могла бороться с этим, как не могла бороться и с самим Кейном. Не тогда, когда его губы накрывали ее. Его язык соблазнял, поглаживая, сводя ее с ума. Шерра хотела почувствовать как его губы накрывают ее рот, выманивая ее язык и освобождая ее от гормона, пульсирующего в раздутых железах под ним.

Годы животной потребности, неизбывной нужды, вызванные самой ее кошачьей природой, вытолкнули гормон на поверхность. И началось сражение за превосходство. Язык Кейна сцепился с ее, но это не было тем, чего хотела Шерра. Он гладил ее рот, и этим чуть охлаждал ее горящую плоть, но вынуждал жаждать еще большего. Шерра пыталась обрести контроль, пыталась победить в этой схватке губ. Кейн снова атаковал ее рот, облегчая напряжение в мучительно раздутых железах, которые распирало от накопившегося гормона.

Руки крепко обхватили ее голову и зарылись в волосы, удерживая, хотя в этом не было никакой необходимости. Шерра обняла Кейна за шею, прижимаясь еще ближе, сильнее впиваясь ногтями в его кожу, когда здравомыслие начало стремительно ее покидать.

Ее тяга к нему все возрастала. Его вкус, его прикосновение. Это стало неистовой бурей, отмело все страхи, возражения — и горячка спаривания взорвалась сверхновой в ее теле.

С победным криком она толкнулась языком в его губы и позволила себе забыть обо всем. И Кейн тут же ответил. Его губы заманили ее язык в ловушку, соблазняя своим ртом. Гормон, запертый в ее воспаленных железах, вырвался на свободу. Бедра Кейна задергались, возбужденный член настойчиво толкался в развилку ее бедер, прикрытых лишь тонким материалом брюк и повлажневшим от ее соков бельем, а выпуклая головка разделяла истекающие влагой нижние губки, насколько позволяла одежда.

Но теперь Шерра засопротивлялась. Восторженное наслаждение стало слишком сильным, когда Кейн стал посасывать ее язык, разгоняя по телу почти непереносимое в своей мощи наслаждение.

Киска ее сочилась влагой от ощущения упирающегося в нее через слои одежды, распаленного жаждой члена. Шерра вцепилась в волосы Кейна, пытаясь отстраниться, но он напротив, боролся, чтобы получить от нее каждую каплю возбуждающего вкуса.

Краем сознания она понимала, что потом ее ждут ужасные последствия. Но сейчас — сейчас есть лишь его поцелуи, его низкие, возбужденные стоны, его член, прижимающийся к ее распаленной плоти, его руки, стягивающие с нее топ, уходящая из раздутого языка боль, перекочевавшая теперь в ее матку.

Когда Кейн отстранился, Шерра изо всех сил попыталась открыть глаза. С ее губ сорвалось испуганное хныканье, когда горячка с новой силой вспыхнула между ними. Лицо Кейна покраснело от усилившейся жажды, глаза от гормонального всплеска почти почернели.

— Кейн, — отчаянно прошептала Шерра его имя, когда он отвел от себя ее руки и дернул наверх ее майку. Трикотажная одежда с трудом перемещалась по ее напряженной, раздутой груди.

— Ни слова, — он сжал в ладонях напряженные холмики. — Каждый раз, когда ты говоришь, ты думаешь. Не думай Шерра, чувствуй.

— Кейн, что ты делаешь? — Она задрожала, когда он с силой ударил языком по набухшему, неимоверно чувствительному соску.

— То, что должен был сделать еще шесть месяцев назад, — проворчал он, удивляя ее гневом, звучавшим в голосе, уже искаженном страстью. — Будь ты проклята, Шерра! Как ты смогла пережить это в одиночку, малышка? Моя сладкая девочка… Если я тебя потеряю еще раз, то точно умру.

Она вскрикнула, когда лихорадка ударила ее с новой силой. Кейн обхватил губами сосок, всасывая, пока руки пытались разорвать пояс штанов Шерры. Его член набух, головка болезненно пульсировала, пока он продолжал толкаться меж ее бедер, угрожая разорвать тонкую материю и прорваться внутрь ее распаленной плоти.

Гормон. Шерра захныкала, когда удовольствие забилось в ее теле с новой силой. Рот Кейна втянул другой сосок, мягко покусывая, облизывая, и зверская судорога сжала ее матку.

Как это действует? И как отразится на ней? Горячка в ее теле свирепствовала намного сильнее, чем в случае с Меринас. Эта мучительная боль скоро разорвет ее матку. Но ведь она не может забеременеть. В ее теле была бесполезная пустота, и независимо от того, насколько готовой к зачатию сделает ее этот гормон, она никогда не сможет создать новую жизнь.

Но прикосновения Кейна даже эту угнетающую мысль о собственном бесплодии заставили раствориться в наслаждении. Он словно сошел с ума. Они словно сошли с ума. Кейн боролся с ее штанами, стаскивая их напряженными руками с ее бедер, почти рыча от необходимости поскорее добраться до нее, не разорвав при этом ткань.

Кейн обхватил ее руками, мужской рот, зубы и язык терзали ее сосок. Напряженная вершинка была настолько чувствительной, что удовольствие граничило с болью, грозящей сокрушить ее волю.

Она почувствовала, как колотится ее сердце, а кровь бурлит в жилах, когда его зубы прикусили чувствительный сосок, одновременно лаская его языком.

Шерра выгнулась в его руках. Ей нужно быть ближе. Она могла чувствовать циркулирующую в ней волну потребности, ударившей в ее матку, пульсирующую с требованием, которого она больше не могла отрицать. И никогда больше не сможет.

Рукава ее топа мешали движениям, но Шерра смогла ухватиться за мускулистые предплечья Кейна, пока он лакомился ее грудью. Мужчина втянул сосок глубже в рот, посасывая сильными губами, будто желая слизать с него всю кожу. Шерра чувствовала каждый быстрый щелчок его языка, толкающего ее все ближе к забвению. И была не в силах бороться с ним. Была беспомощна.

— Пожалуйста…, — захныкала она, сама не зная, о чем просит: прекратить или всосать его глубже.

Ее голова откинулась назад. Шерра задыхалась, дрожа, пока его зубы покусывали нежный наконечник, посылая раскаленное добела пламя огня от ее груди до матки, и она забилась в конвульсиях в горячем, отчаянном экстазе. Ее крики отразились эхом в помещении вокруг них, когда она напряглась, дрожа, резко впившись ногтями в твердые мужские руки, которые она ласкала, и вой сирены зазвучал вокруг нее.

Сирены?

Кейн выпустил ее сосок изо рта, и вскинув голову прислушался, а потом зарычал, и Шерра вдруг поняла, что звук сирены доносится снаружи. Сигнализация орала на все помещение, но к звуку сирены начали добавляться голоса снаружи здания, которые проникли, наконец, в затуманенный жаждой разум.

Шерра пристально взглянула на Кейна, пытаясь вернуть здравомыслие и осознать тот факт, что их сейчас окружает опасность. Опасность, угрожающая жителям дома, Кэсси, Меринас, Рони, и их еще не рожденным малышам. Ее разум боролся с чувственной дымкой, пытаясь переключиться в режим готовности защищать, а не трахаться, бороться, вместо прикасаться.

Последняя мысль нанесла ее душе боль. Кейн поправлял одежду на ее плечах и разбухшей груди. Сам он тоже боролся за самоконтроль. Она видела злость в его расширенных глазах, в напряженной гримасе его вспыхнувшего лица, когда на него накатила ярость.

— Я убью этих гребаных ублюдков! — яростно выпалил он, пытаясь запихнуть возбужденную плоть обратно в штаны. Он поспешно их застегнул, закрепил ремень и снял со стены одну из винтовок, прихватив запасные обоймы.

Зарядив и проверив оружие, он быстро развернулся к выходу.

— Кейн, — застегивая штаны и спрыгнув на пол, Шерра тоже вооружилась, намереваясь за ним.

— Не высовывайся, — сверкнул он на нее глазами. — После того, как я убью тех, кто вызвал этот переполох, я тебя трахну, Шерра. Прими это как неизбежность, и будь готова. Я больше не намерен ждать.

Шерра в шоке замерла, наблюдая, как он выскочил за дверь. Тикали драгоценные секунды, пока она пыталась осознать причину внезапной ярости Кейна. Гормон.

Из ее горла вырвался крик, и она рванула за ним следом, на ходу выхватывая из кобуры револьвер, а добравшись до выхода, заметила джип, выехавший с небольшой стоянки перед сараем. Сдернув с пояса средство связи, она рванула к другому джипу, прилаживая наушник.

— Докладывайте! — гаркнула она в микрофон, фиксируя комлинк на голове.

— У нас тут злоумышленники, — ответила дежурившая на связи Тембер. — Парадные ворота были протаранены. Повторяю, у нас здесь прорыв. Всем доступным единицам собраться в командном центре. Нас атаковали.

К сигналу тревоги добавлялись сирены все прибывающих джипов с Породами, спешившими на машинах и пешком к главным воротам, через которые только что прорвался черный, тонированный лимузин.

— Перехватите Кейна! — прокричала Шерра. — Кэллан, черт тебя дери, где ты?

Она почти рыдала, затормозив едва ли в сотне футов от окруженного лимузина.

— Кэллан, мать твою. Перехвати Кейна! Сейчас же. Он сейчас не в себе. Кэллан, ты где?

Шерра рванула туда, где слышались приближающиеся голоса Пород, занимающих позиции для окружения несанкционированного транспорта.

— Шерра, вернись! — внезапно донесся по связи рычащий приказ Кэллана. — Возвращайся. Кейн в порядке. Вернись в дом к Кэсси. Тут нам нужен Мерк.

От предупреждения в его тоне она споткнулась на ходу. Грудь сдавило от страха. Meрк был самым сильным из Пород. Шесть с половиной футов, все тело перевито мускулами. А еще он был самым лучшим стрелком в их команде. Его тренировали, как убийцу, и до сих пор никто не мог победить его в схватке. Что, черт возьми, шло не так, если они так в нем нуждаются?

Она развернулась к дому, столкнувшись с Мерком, сжимавшим в руке винтовку.

— Мерк, — она замерла, испуганно глядя на мужчину. — Кейн…

— Зайди внутрь, Шерра, там Кэсси. Кейн сам о себе позаботится.

Он промчался мимо нее, направляясь к вышке в центре двора.

Гнездо снайпера. Шерра яростно стиснула зубы, и вбежала в дом, где ее встретил безутешный плач Кэсси, вырывающейся из рук Меринас и зовущей маму.

Несколько младших из Пород столпились в переполненном зале и растерянно посмотрели на Шерру, ожидая от нее подсказки.

Шерра быстро переключилась на частную линию Тембер. Соединение было шифрованным и максимально безопасным.

— Tембер, что, черт возьми, там происходит? — Центр связи, в котором сейчас дежурила Тембер, был оборудован системой визуального наблюдения, что позволяло видеть все происходящее на их территории.

— Наши окружили остановившийся лимузин, — сообщила та.

Шерра шагнула к окну у двери, тщательно оценивая обстановку во дворе. Расстояние до главных ворот было приличным, чтобы рассмотреть все в подробностях, но там сейчас находились более ста Пород, окруживших лимузин, и это обнадеживало. Кейн был просто в бешенстве.

— Соедини меня с Кэлланом по главной линии, — приказала она. — Это — приоритет номер один, Tембер. Я должна немедленно с ним поговорить!

Сейчас ни о каком самоконтроле у Кейна не могло быть и речи. Он был в бешенстве, когда выскочил из оружейной; гормон наносил ущерб его логике. Когда он уходил, контролем там и не пахло.

— Главная линия… работает… — доложила Teмбер, по связи донесся гул и щелчки.

— Кэллан, дьявол тебя подери, ты там? — Она не могла скрыть страх в голосе.

— Шерра, только быстро, — кратко ответил он, давая понять о напряженной ситуации, требующей его внимания.

Она вышла из комнаты, судорожно дыша от гнева и жажды крови, бушевавших в ней.

— Кэллан, он меня поцеловал, — быстро сказала она. — Он был не в себе, когда покинул сарай, возможно, он и сейчас в таком состоянии. Ты должен забрать его оттуда.

Она ждала ответа, но на линии было тихо, лишь механический гул прибора связи.

— Сукин сын, нашел время! — ругнулся он.

Шерра не могла не согласиться. Кейн никогда и не соответствовал общим нормам. Он всегда выбирал собственный путь. Так же, как сделал и на сей раз.

— Согласна, — ответила она. — Поэтому, забери его оттуда.

Шерра напряглась, ее глаза расширились, когда спустя секунду послышались выстрелы, и весь ад вырвался на свободу.

— Кэсси, нет! — испуганно закричала Меринас, пытаясь схватить маленькую, юркую девочку, когда та бросилась к двери.

Яростное завывание юного волчонка разнеслось по дому. Кэсси уклонилась от захвата Шерры и рванула к открытой двери, в залитый солнечным светом кошмар.

— Кэсси снаружи! Кэсси снаружи!!! — кричала в гарнитуру Шерра, пока мчалась на улицу, уже зная, что не успеет остановить ребенка и поймать девочку прежде, чем шальная пуля настигнет ее.

Снаружи царил хаос. Породы меняли свои позиции, некоторые рванули за кричащей маленькой девочкой с развевающимися темными волосами, которая ловко огибала препятствия, когда одна из задних дверей черного лимузина начала открываться.

Душа Шерры ушла в пятки, когда девочка рванула к машине, обойдя бросившихся на выручку взрослых, которые пытались перехватить ее прежде, чем она зальет все своей кровью.

Но никакой крови не было. Тело Кэсси не отбросило назад воздействием смертельных пуль. Когда дверь лимузина начала распахиваться, маленькая девочка бросилась головой вперед в темный зев автомобиля.

Дверь быстро и зловеще закрылась за ней.

* * * * *

Даже несколько часов спустя Кейн продолжал испытывать ужас, который охватил его, когда он услышал крики, предупреждающие, что Кэсси покинула дом. Один из юных Пород, вызванных для помощи в защите территории от вторжения, запаниковал, и, когда дверь лимузина начала открываться, открыл огонь. Всего лишь одна маленькая девочка. Более сотни натренированных воинов не смогли ее поймать, не смогли задержать ребенка, который прыгнул мимо них в салон машины.

Теперь Кейн сидел здесь, заново переживая страшные моменты и думая о последствиях ее действий. Она могла умереть. Перед его внутренним взором тут же предстала картина смерти этой драгоценной, энергичной егозы.

Он вскочил на ноги, борясь с жаждой насилия, и запихнув сжатые кулаки в карманы джинсов, постарался игнорировать вспышку боли в зажатом брюками члене.

Если уж на то пошло, то он оказался неспособен защитить даже собственного, не рожденного еще ребенка, а теперь, он почти прокололся с Кэсси. И не имело значения, что все быстро решилось, а злоумышленниками оказались единокровный брат Рони, Сет Лоуренс, и ее давно потерянный отец.

Конечно, Породы могли спокойно выставить злоумышленников со своей территории, и никто бы не возразил, назначь Сет встречу с сестрой вне поместья. Но не теперь. Кэсси постаралась.

— Кэсси все еще плачет, — мягко сказала Меринас, выходя на крыльцо. Кейн стоял к ней спиной и не оборачивался.

Вина ела его поедом, и он стоял ссутулив плечи.

— По крайней мере, она жива, чтобы плакать, — наконец отрезал он, злясь на себя, Шерру и несмышленого ребенка.

В его мозгу отпечатались мгновения, когда она бежала с искаженным от страха лицом, плача и рыча на людей, которые пытались ее остановить, а затем впрыгнула в автомобиль, прямо в руки возможного врага.

— Она доводит себя до истерики, Кейн, и может заболеть, — намекнула Меринас, подходя ближе, и устало прислонившись к боку брата. — Она всего лишь ребенок, который достаточно верит в себя, и делает то, что считает верным. Она знала, что ей не грозит опасность…

— Черта-с-два! — грубо возразил он. — Меринас, она и понятия не имела о чем-либо подобном. Она могла умереть… — Он запнулся, и покачав головой, отступил в сторону. — Дьявол и преисподняя! Я умер тысячу раз, когда Шерра сообщила о ее побеге. Пули летели во всех направлениях, а она бросилась в неизвестный автомобиль. Меня, блин, чуть не стошнило!

Он ушел от Кэсси. Но сначала нашлепал. Он покачал головой. Схватив малышку, Кейн отнес прямо в ее комнату, поставил на пол и шлепнул по попе пару раз, приказав затем ложиться спать. Потом он наорал на Шерру. Хлесткие, горькие упреки рвались из его груди, а затем он увидел в ее глазах шок.

Ты, как предполагалось, должна была держать ее в гребаной безопасности! Вас, черт возьми, было четверо для наблюдения за ней. Неужели ни одна не смогла удержать ее в течение десяти гребаных минут? Он неистово осыпал ее упреками.

— Боже, какой же я ублюдок, — пробормотал он. — Меринас, я не просто осел. Я худший ублюдок из всех ходивших по земле. Кому-то нужно было меня пристрелить.

Она тяжело вздохнула у него за спиной.

— Ты всего лишь человек, — сказала она мягко. — Я знаю о вашем поцелуе. И могу представить, Кейн, что ты сейчас испытываешь в придачу к тому бремени, что взвалил на себя, чтобы нас защитить. Но ты не сможешь это делать в одиночку. Дерьмо случается. Ты часто напоминал мне об этом. Ты лишь можешь быть максимально готовым к любым событиям, а когда что-либо случается, пытаться справиться наилучшим образом.

Он что-то буркнул в ответ. Он действительно, самый высокомерный осел из всех живущих. Кейн окинул взглядом темный двор, высокий забор, обегающий деревья, и дозорных, патрулирующих территорию. Теперь поместье напоминало вооруженный лагерь. Не намного лучше, чем было в лабораториях Совета.

Огни гостевого домика в дальнем конце двора обозначали расположение их незваных гостей. Сет Лоуренс, его отец и их шофер сейчас находились под надзором, а Табер и Дон пытались объяснить им, почему они не расскажут Рони, кто те такие и что здесь делают.

Сет отказывался объяснить, почему он так долго ждал, чтобы познакомиться с сестрой. От подобных мыслей волосы у Кейна на загривке вставали дыбом. Он разделял страхи Табера и соглашался с запретом на знакомство. Рони была нездорова, когда только приехала в поместье. Длительный период неугасающей горячки спаривания, а затем чрезмерная сексуальная активность и последовавшая за этим беременность истощили ее.

Но это не было единственным, что беспокоило Кейна. Выбор времени для визита тоже был подозрительным. Две спарившиеся беременные женщины, плюс единственный известный живой ребенок Породы Волка…

— Дерьмо. Я видел, как Кэсси бежала к тому автомобилю, и знаешь, о чем подумал, Мерри? — со страданием в голосе спросил он.

Меринас тяжело вздохнула.

— О том, что ты не справился, — поразила она его своим ответом. — Ты не смог защитить собственного ребенка, а теперь, не смог защитить Кэсси.

Он медленно развернулся к ней лицом.

— Да, — сдавленно ответил он. — Но откуда ты знаешь?

— Именно это сказала мне Шерра, прежде чем запереться в своей комнате, — мягко ответила она, ступая ближе к брату так, что он был вынужден ее обнять.

Меринас теперь жена другого мужчины. Она беременна, станет матерью и столкнется с таким количеством опасностей, что и представить страшно. Но для него она все еще маленькая девочка, которую он подкупал шоколадом. Молодая женщина, которую он держал в своих объятиях, когда она оплакивала потерю матери. Она, которая обзывала его задницей большую часть своей жизни. Он осторожно обнял ее в ответ, боясь раздавить.

Кейн и сейчас ощущал аромат детской присыпки и шоколада. Ароматы, которые были присущи Меринас, когда она была ребенком. Быстро развивающийся сгусток энергии, который умудрялся влезать в куда большее количество неприятностей, чем ее семеро братьев вместе взятые.

Он мягко поцеловал ее лоб и подтолкнул в дом.

— Топай. Иди отдыхай, или продолжай доводить Кэллана. Незачем забивать голову еще и моими проблемами.

Она не смеялась, как он того ожидал и не вошла в дом.

— Кейн, я боюсь, — тихо призналась она, бережно обхватив выпуклый животик, и встревожено глядя на него. — Боюсь за тебя. Ты не можешь продолжать в том же духе, как не может и Шерра. Я хочу, чтобы наши дети были в безопасности, хочу мира в наших жизнях, хочу, чтобы нам не угрожала опасность. Но это невозможно, пока вы двое воюете между собой.

— Всему свое время, Меринас, — мягко сказал он. — Иди внутрь. У меня есть еще парочка дел, а потом я тоже пойду. Я выжат.

Но сон был для него сейчас недоступен.

— Спокойной ночи, Кейн, — сказала тихо Меринас. — Если будет возможность, загляни к Кэсси. Она расстроилась, что ты на нее рассердился. Она убеждена, что спасла жизни. Она всего лишь маленькая девочка.

Она, возможно, спасла сегодня несколько жизней. Его и Лоуренса. Если бы не тревога, которую вызвала Кэсси своим появлением, Кейн оказался бы на линии огня. Только страх за нее и его попытка перехватить маленькую девочку спасли его собственную жизнь.

— Я скоро к ней загляну, — пообещал он, готовясь увидеть слезы в глазах девчушки и услышать просьбы о возвращении к маме.

— Утром Мерк и Таннер выезжают к Элизабет и Дэшу. Если все будет нормально, я поселю Кэсси у Дон. Я думаю, они справятся, — добавила она.

Отъезд Мерка и Таннера ослабит их оборону. Кейн мог лишь надеяться, что ситуация в Калифорнии скоро прояснится.

— Дон — хороший выбор, — согласился он. — Мы надеемся, что у нас не будет больше гостей, появление которых подтолкнет Кэсси к еще одной выходке. Все еще не могу взять в толк, почему она решилась на этот глупый трюк.

— Ей подсказала фея, — встревожено ответила Меринас. — И меня это пугает, Кейн. Она слишком глубоко погрузилась в себя и в эту волшебную идею. Мы должны поговорить об этом с ее матерью, когда они заберут ее. Или это может причинить ей вред.

Или он сам свихнется. Шерра способна довести до белого каления. Но выходки Кэсси способны толкнуть его за грань.

— Это я тоже планирую обсудить с Дэшем, — пообещал Кейн. — Иди, а я схожу к Кэсси.

Он наблюдал, как сестра вошла в дом, неся под сердцем ребенка, новую жизнь. Он вошел следом и отправился к задней лестнице, ведущей к комнате Кэсси. Откладывание встречи не облегчит ему задачу.

Он открыл дверь в ее спальню, и при виде Кэсси, свернувшейся в клубочек на большой кровати, его сердце сжалось в груди. Голубые глаза девочки наблюдали за ним, на щеках блестели дорожки от слез.

— Эй, щенок, — мягко поприветствовал ее он, садясь на краешек кровати и глядя на нее сверху вниз. — Если хочешь, я уйду?

Она затрясла головой.

— Кейн, я сожалею, — ее голосок прерывался от слез. — Я должна была тебя спасти. Можешь снова меня отшлепать, но я бы снова так поступила.

Черт подери, она станет головной болью, когда вырастет, и дьявольски упрямой в придачу.

— Я сожалею, что отшлепал тебя. — Он смотрел на нее с высоты своего роста, в груди сдавило. — Ты меня напугала, Кэсси. Не знаю, как я смог бы жить, случись с тобой что-либо.

Она медленно кивнула.

— Я знаю, Кейн. Но я поступила правильно. Если бы тебе причинили боль, я бы плакала. И Шерра тоже. Она слишком много плачет. Почти столько же, сколько и я по ночам.

Он удивленно посмотрел на девочку.

— Откуда ты знаешь?

— Потому что слышу, когда дом становится тихим, и она выходит на балкон, — прошептала она. — Кейн, иногда мне кажется, что она сильно страдает. Мне кажется, что ее сердце разбивается как мое, когда я думала, что мамочка не может спасти меня от того плохого человека. — К чести Совета, комнаты в доме были со звукоизоляцией. Но Кэсси нравилось находить лазейки и открывать дверь на балкон. Если Шерра выходила на балкон, то Кэсси могла ее услышать.

— Я думаю, что ты должен ей сказать, что больше не сердишься на нее, Кейн, — торжественно заявила маленькая девочка. — Ты очень сильно ранишь ее самолюбие.

Он повредил больше, чем ее чувства, и он знал это.

— Иди сюда и обними меня. Я удостоверюсь, что Дон даст тебе завтра печенье. Но только печенье, и только одно. Ты нарушила правила.

Девочка прыгнула в его объятия, крепко обняла и громко чмокнула в щеку.

— Мама скоро приедет, — шепнула она ему на ухо. — И папа Дэш сразу же захочет меня крепко обнять, и мама будет счастлива. Ты должен поладить с Шеррой, Кейн. Я не хочу, чтобы ты остался совсем один, когда я уйду. Моя фея волнуется о тебе.

Он напряженно смотрел, как ребенок устраивается под одеялом. Взгляд Кэсси был слишком взрослым для такого юного создания, слишком знающим.

— Кэсси, насчет этой феи, — начал он нерешительно.

— У тебя она тоже есть, — заявила она детским голоском, так противоречащим мудрости в глазах. — Иногда я ее вижу. У нее красивые темные волосы, похожие на облако вокруг ее лица. Они похожи на волосы Меринас. У нее голубые глаза, и она пахнет живыми розами. Не духами. Настоящими розами.

Кейн замер. Несмотря на лихорадку, вынуждающую его преследовать Шерру, несмотря на надвигающуюся опасность и его собственные заботы о Кэсси, он не смог справиться с шоком. Мама пахла розами. Живыми розами. Теми самыми, которые она так любила, которые все еще росли на заднем дворе позади дома его отца.

— Розы, да? — мягко спросил он.

— Она заговорит с тобой, если ты ей позволишь, — невнятно пробормотала Кэсси, засыпая. — Потому что она тебя любит. Точно так же, как моя фея любит меня…

Кейн встал, растерянно качая головой. Черт подери, если захочет, эта девочка сможет побеждать армии. Он глубоко вздохнул и, подоткнув одеяло вокруг сонного ребенка, направился к выходу из ее спальни.

Ему еще предстояла встреча со своей парой.

Глава 7

Шерра смогла перетерпеть боль до конца ночи. Она знала, что станет хуже. У нее было достаточно опыта с горячкой спаривания, чтобы знать, что произойдет дальше.

После взрыва чувств на оружейном складе ей пришлось целый день посвятить текущим делам, заботам, касающимся выживания, и ей даже удалось отбросить лихорадку прочь и делать свою работу, несмотря на растущее возбуждение. Но, с наступлением ночи она расслабилась, и оно врезалось в ее уставшее, измотанное тело с сокрушительной силой.

Ее матка мучительно сократилась. Жизнь. Ее тело кричало, требуя живительной влаги семени Кейна, требуя в себя его пульсирующий член, раздувающийся в ее лоне, кончающий в ней. Она не хотела его пальцы, ей нужен было его толстый член. Она жаждала ощутить его внутри, почувствовать, как он проталкивается внутрь, двигается с яростным эротизмом.

Мечась по своей спальне, Шерра хныкала от боли, охватившей ее ставшую чрезвычайно чувствительной от похоти плоть. Она успела переодеться и принять душ, и уже облачилась в длинное легкое платье из хлопка, которое предпочитала всему остальному. Одежда в виде туники укрывала ее до пола, оставляя по бокам разрезы до колен, дающие свободу передвижения.

Лиф платья на тонких бретельках мягко облегал грудь, лаская возбужденные соски. Ее нежная женская плоть увлажнилась, делая ношение трусиков почти бесполезным. Шерра знала, что ее скользкая от влаги плоть без труда бы приняла член Кейна сразу же и на всю глубину.

Она свернулась на кушетке, положив голову на широкий подлокотник и крепко сжав бедра. Груди болели, соски из-за горячки пылали, почти протыкая темный материал платья.

Язык во рту распух и пульсировал вкусом ненавистного гормона. Она знала, что сплевывание не поможет — уже пробовала. Она не могла с этим ничего поделать, только терпеть и держаться от Кейна так далеко, как это возможно, когда горячка еще больше усилится.

Ей пришлось избегать его в прошлую ночь, пришлось держаться подальше в течение дня.

Она подавила голодный стон от одного лишь воспоминания о его твердом, горячем члене, пульсировавшем у нее во рту. Если бы он не ослаб из-за ранения, она довела бы его своим ртом до кульминации. Она стала настолько одержима вкусом его семени, проникающим в ее рот, что лишилась здравомыслия. Шерра почти потеряла контроль. Днем на складе она почти лишилась его.

Она ненавидела это. Шерра обняла себя руками, и свернулась в позе эмбриона, борясь с потребностью идти и отыскать Кейна. Он — ее пара, но разум отрицал это. Иди к нему.

Она покачала головой. Она не пойдет. Не может. Ее горячка всегда длилась месяц, но Шерра понятия не имела, что будет с Кейном, если она к нему прикоснется. Однажды он уже почти умер из-за нее. Сейчас ради ее семьи он ежедневно рискует своей жизнью. Она не могла допустить мысли, что ему причинят боль, не могла этого позволить.

Она прерывисто вздохнула и села, запустив руки во влажные волосы и пытаясь отогнать мысли о загорелом, мускулистом теле Кейна, его крупном члене, его губах, шепчущих ей о своей страсти, пока он протискивался в ее жаждущую плоть. Его руках, удерживающих ее, пока он сильно и глубоко толкался в нее.

— Проклятье… — она проклинала свой голод, когда послышался резкий удар в дверь ее спальни.

Она вскинула голову, и увидела, как Кейн входит в открывшуюся дверь. Шерра тревожно уставилась на его травмированную грудь, опустила взгляд ниже, к слегка колеблющимся мускулам его живота и внушительной эрекции, натянувшей перед его штанов. Кейн запер дверь на замок.

— Господи, не делай этого со мной. — Шерра отчаянно затрясла головой, когда Кейн освободил возбужденную плоть из плена, и спустил штаны вниз по мускулистым ногам.

— И вместо этого наблюдать, как ты мучаешься? — спокойно спросил он. — Истязаешь себя? Черта с два, я позволю тебе это, Шерра.

— Кейн, прошу… — захныкала она.

— Снимай платье, — он двинулся к ней.

Она не могла дышать от возбуждения. Кейн выглядел диким и неудержимым. В глазах плескалась жажда, плескалось чувство. Это была любовь, Шерра знала, что это была любовь, и ненавидела себя и свою природу, ведь именно она стала всему причиной.

Но она не могла сейчас остановиться. Если она это сделает, то расколется на части. Если она сдастся, то боль, сдерживаемая внутри, вырвется наружу и уничтожит их обоих.

— Я не могу. — Шерра задрожала, когда он ступил ближе к ней, головка его члена мерцала выступившим предсеменем.

Шерра жадно облизнула губы.

— Что ослабит боль, Шерра? — спросил он. — Что ее облегчит?

Она покачала головой. Ничто не сможет, но она не могла отвести глаз от капельки предсемени, сверкающей на грибовидной головке его члена.

— Сперма твоей пары сможет, — мягко подсказал он. — Сексуальная разрядка и выброс семени внутри тебя. Я могу дать тебе это, Шерра.

Он ступил еще ближе, и она неосознанно раскрыла губы.

— Я не могу тебя принудить, — добавил он мягко. — Не буду заставлять, но Богом клянусь, Шерра, я заставлю тебя так возбудиться, что ты и ходить не сможешь. Тебе придется прийти ко мне. Я больше не позволю тебе сбежать. Снимай платье, Шерра. Позволь мне отдать тебе каждую каплю того, в чем ты нуждаешься.

То, в чем она нуждалась, было его членом, вонзающимся глубоко в нее, доводящим ее до безумного оргазма; ей было необходимо его семя, щедро заполняющее ее иссушенную, жаждущую киску мощным выбросом тепла.

— Кейн… — отчаянно захныкала она, облизав губы прежде, чем кончик его члена потерся о них.

С мучительным стоном она наклонилась вперед и обхватила головку ртом, всасывая ее, пробуя языком соленую сладость его предсемени, смешанной с мощным вкусом гормона во рту.

Ах, Господи. Шерра жадно обрабатывала языком твердокаменную плоть, наслаждаясь прерывистыми стонами, вбирая член глубже. Она хотела ощутить его во рту. Целиком, полностью. Она обхватила руками бедра Кейна, с силой посасывая заполняющую ее рот плоть, но все еще не принимая ее всю.

— Шерра, малышка. — Кейн схватил ее за волосы. — О, да, котенок, возьми мой член. Возьми его весь, детка.

Откровенные просьбы обожгли ее сознание. Прежде в лаборатории, Кейн сдерживался. Она тогда ощутила его потребность в словах. Но сейчас — он не сдерживался. Он обладал ею, показывая, каким мужчиной он был в действительности.

Шерра глубже взяла широкую головку, лаская ее снизу языком и пытаясь расслабить горло. Кейн толкался в ее рот длинными ударами, контролируя свою силу и задыхаясь от напряжения, слыша влажные, голодные причмокивания Шерры.

— Ах, да-а-а. Глотай его, детка. — С каждым толчком его член все сильнее пульсировал у задней стенки ее горла. — Соси мой член своим сладким ротиком. Давай, малышка, сделай это. Возьми его полностью, любимая.

Шерра начала сосать активнее, с жадностью облизывая его плоть, и Кейн мощнее задвигался у нее во рту, пока она не ощутила, как первый горячий выброс сливочной жидкости прорвался в ее горло.

Он запутался руками в ее волосах, держа ее и глубже скользя в ее горло — насколько это было возможно, пока выстрел за выстрелом извергался в него горячей, шелковистой жидкостью.

Шерра отчаянно глотала его семя, смакуя вкус на языке и во рту, пока Кейн стонал у нее над головой.

Затем он вышел из ее жадного рта и, наклонившись к ней, взялся за верх ее платья и разорвал лиф, срывая с ее тела.

— Кейн… — испуганно запротестовала Шерра, когда он опустился на колени, захватывая руками ее бедра и толкая к кушетке.

Потемневшими от нескрываемого желания глазами он уставился на ее голую промежность, приоткрыв покрасневшие от страсти губы.

— Хочу тебя попробовать, — прошептал он. — Как в тот раз, когда мой рот лакомился твоей киской, а язык доводил тебя до оргазма.

Он бы попробовал ее. В Шерре вспыхнула паника. От потребности в нем она сочилась влагой. И эта жидкость содержала тот самый гормон, хоть и в меньшем количестве.

— Не надо. — Она попыталась сопротивляться.

В его глазах появилось грозное выражение, и Шерра заметила, что Кейн рассердился. Он толкнул ее на спину, делая ее открытой для себя, и придвинулся ближе, выравнивая свое положение у ее сжимающейся в жажде киски.

— Только в этот раз. — Его голос был наполнен жаждой. — И я не только беру, — грубо выдохнул он. — Я даю. Смотри, котенок, смотри, как я даю тебе.

Она опустила взгляд на свои раскрытые бедра, ее глаза расширились, когда головка члена раскрыла гладкие губки ее киски.

— Кейн… — она приподняла бедра выше, упираясь ногами в край кушетки, еще сильнее раскрываясь для него. Теперь Шерра могла видеть, как он начал погружаться в горячие глубины ее влагалища.

— Смотри, как красиво, — прошептал Кейн, раскрывая большими пальцами ее розовые створки, пока она не ощутила, как широкая головка растягивает узкий вход во влагалище и начинает проталкиваться глубже. — Самая тесная, самая горячая маленькая киска, внутри которой мне посчастливилось оказаться, Шерра. Прими меня, любимая. Так же, как своим сладеньким ротиком. Всоси меня так глубоко, насколько я могу войти.

Шерра отчаянно вцепилась в собственные лодыжки. Она не могла прикоснуться к Кейну, не могла позволить себе эту слабость. Когда он задвигался в ней, ее голова откинулась на кушетку, а бедра изогнулись.

— Еще. — Она задыхалась, пока он медленно протискивался внутрь, чувствуя каждую клеточку, каждый дюйм своей плоти, растягивающейся вокруг широкой головки.

Шерра чувствовала, как неподготовленные внутренние мускулы сопротивляются его вторжению, медленно уступая твердой как сталь плоти. Капли его предсемени облегчили проникновение, и атласная головка члена скользнула глубже в узком канале.

— Нет, — грубо выдохнул Кейн, входя в нее так медленно, что это заставило Шерру задрожать. Она отпустила свои лодыжки, но он перехватил ее руки. — Раз уж ты не будешь меня целовать и не позволяешь испробовать твою маленькую, мягкую киску, я компенсирую это именно так.

В его грубом голосе звучал темный голод, ласкающий ее чувства, будто любящие, сильные руки Кейна.

Он ее убивал. Растягивая медленными толчками, заставляя стенки ее влагалища сокращаться и сжиматься от восторга и похоти, пока он медленно углублялся в нее.

— Проклятье, киса, ты так красива. — Его глаза блестели на потном лице, влажные ресницы склеились от пота, когда он наблюдал за ней. — Не ничего притягательней, чем наблюдать, как твоя сладкая киска принимает меня. Ты это помнишь, Шерра? Помнишь, насколько сексуальным это было в первый раз? А сейчас все еще горячее. Я могу поклясться, что сейчас ты еще более тесная, чем когда-либо.

По его лицу и раненой груди струился пот, и вот он внезапно скользнул в нее на всю свою длину. Шерра взбрыкнула под ним, задохнувшись, пока ее плоть сопротивлялась, пытаясь приспособиться к его толщине.

Ее взгляд порхнул к его лицу, и она захныкала, нуждаясь в его яростном обладании; желая, чтобы он двигался в ней настолько сильно, насколько это возможно.

— Пожалуйста, — она почти плакала от страсти.

Он скупо улыбнулся.

— Я знаю, как тебе это нужно, Шерра. Знаю, в чем ты так нуждаешься. Признай меня своей парой, и я дам тебе то, в чем ты так нуждаешься. Признай меня, и получишь все это. А будешь продолжать сопротивляться, и тебе придется ждать. Тебе придется ждать, пока я сам не сдамся и не решу дать тебе желаемое.

Ее глаза расширились.

— Что? — вскрикнула она, дернув бедрами, пытаясь получить столь необходимое сейчас трение внутри, а он вращал бедрами, потирая раздутой головкой о шейку матки.

— Всего лишь поцелуй, — мягко уговаривал он, пока ее матку скручивало узлом от желания. — Дай мне поцелуй, Шерра, и я буду тебя трахать, пока ты не закричишь, не помня себя от наслаждения или боли.

Ее поцелуй. Ее разрушение.

— Кейн, не поступай так со мной. — Она почувствовала, как в глазах скопились слезы, а тело выходило из-под контроля, ее внутренняя плоть туго сжимала его медленно двигающийся ствол, который входил в нее снова и снова. — Пожалуйста. Это больно. Это так больно.

Она заплакала, не способная сопротивляться агонии. Конвульсии в матке убивали ее. И чем сильнее он дразнил ее, тем хуже это становилось.

Кейн уставился на ее живот, наблюдая за спазмами мускулов при каждом его ударе о шейку матки.

— Я сожалею, — плакала она, испытывая накатывающий страх. — Я сожалею, Кейн. Я не могу. Я не могу дать тебе то, что ты хочешь. Я не могу…

Он чертыхнулся. Издав низкий, гневный звук холодного принятия, он вышел из ее тела. И прежде, чем она могла протестующе закричать, он притянул ее к себе, а затем перевернул на живот и, склонившись над ней, рванулся в нее.

Она выгнулась и закричала. Его твердокаменный член вонзился в нее. Сильные руки обхватили ее бедра, почти оставляя синяки, пока он трахал ее с такой силой, что вот-вот мог разорвать изнутри. Но она все еще жаждала большего. Она вскрикивала от каждого толчка, встречая его на полпути и разжигая еще сильнее его страсть, чувствуя, как все сильнее в преддверии оргазма сжимается ее матка.

— Будь ты проклята. — Кейн склонился ниже, накрывая ладонью ее лобок.

Добравшись до клитора, он грубо потер его, в одном ритме со своими ударами, а потом взорвался внутри ее нежной плоти.

Она умирала. Шерра чувствовала, что ее тело напряглось, чувствовала огонь, прорывающийся в ее влагалище и матку, а затем взорвалась в таком сильном оргазме, что смогла лишь тонко пискнуть, утопая в настигшем ее цунами.

— Да. Чееерт, да. Шерра. Кончи для меня, малышка. Да. О, детка…

Он наполнял ее. Изливался в нее струей, пока продолжал вести ее через оргазм, каждым толчком проникая в самые глубины ее киски, чтобы кончить мощным потоком горячего семени прямо в ее матку, прежде чем отступить и снова взорваться внутри нее.

Ее тело впитывало его семя. Ее оргазм пылал в ней, отдаваясь дрожью в костях и оставляя ее слабой, опустошенной, бессильно лежащей на подушках кушетки. Мускулы ее сжатой киски доили его плоть, пока он не погрузился в нее по самое основание и не взорвался в заключительном всплеске.

Кейн обессилено упал сверху.

— Это ненадолго, — предупредил он, лаская горячим дыханием ее ухо. — Ты ведь знаешь, Шерра. Тебе нужно больше, чем член и горячая сперма. Ты не можешь вечно это отрицать.

Она покачала головой, дрожа от правды в его словах. Она хотела, чтобы этого было достаточно. Если бы только.

Он медленно вышел из нее, его смягченная плоть выскользнула из ее тугого лона, когда он с трудом перевел дух.

— Теперь ты в порядке? — Кейн мягко погладил ее бедра.

Шерра резко кивнула. Ей нужно уйти от него подальше. Ей необходима хотя бы минута, чтобы выяснить что произошло, и куда делся присущий ей здравый смысл.

— Тебе нужно еще?

Она слышала голод в интонациях его голоса. Ее киска кричала «Да!». Разум твердил «Нет». Шерра качнула головой, впившись пальцами в подушки кушетки.

— Прекрасно. — Его голос звучал холодно и отчужденно. — С утра навести кабинет Дока. Я встречу тебя там. Ты можешь скрывать от меня все, что пожелаешь, но будь я проклят, если пострадает твое здоровье.

Он оделся. Шерра слышала за спиной шорох одежды. Она опустилась на пол и положила голову на сиденье кушетки, отвернувшись от Кейна. Шерра не могла посмотреть ему в глаза, не могла сейчас же столкнуться с тем, чему позволила произойти.

— Будь ты проклята, со своим чертовым упрямством, — бросил он коротко. — Если я тебе понадоблюсь, Шерра, ты знаешь, где меня найти.

Сарказм и ярость в его голосе заставили ее задрожать от страха.

На протяжении пяти месяцев она специально старалась не провоцировать Кейна. Она позволяла ему отпускать ехидные комментарии, позволила мучить ее своим присутствием и плохим настроением. Но сопротивлялась желанию ответить ему в том же духе. Она не делала этого, поскольку знала, что этим спровоцирует жажду господства над ней, которую Кейн до сего момента держал на коротком поводке и контролировал. Но она спровоцировала его, отказавшись позволить ему разделить с ней горячку спаривания. Отказываясь признавать потребности, порабощающие ее тело.

Дверь спальни за ним закрылась, и Шерра осталась сидеть в одиночестве на полу, голышом, если не считать свисающего с одного плеча платья.

Семя Кейна еще вытекало из ее воспаленной киски. Но боль прекратилась. По крайней мере, пока.

Глава 8

Поздним утром, после тщательного осмотра и ритуального кровопролития в лаборатории Дока Мартина, Шерра раздраженно топала из подвала, где и располагалась лаборатория. Этот человек наверняка вампир, раз ему нужно столько крови, решила она.

Пройдя мимо лифта, она быстро проскочила короткий лестничный пролет и выбралась на широкую площадку, соседствующую со входом на кухню.

— Ты обещал, — услышала Шерра тихий, несчастный голосок Кэсси.

— Знаю, что обещал, щенок, — мягко ответил Кейн, его голос донесся через прихожую до Шерры. — Но Дэш и твоя мама снова были вынуждены переехать. Они позвонят, как только обоснуются на новом месте. Я тебе обещаю, все будет хорошо, но нам надо все равно сначала убедиться, что они в безопасности.

— Но мне нужна моя мама, — ответила Кэсси с неопровержимой логикой. — Фея по ней скучает.

Шерра тихо вздохнула. Кэсси возлагала ответственность за все происходящее на фею, даже ее легкомысленный порыв подвергнуть себя опасности накануне.

— И у феи есть серьезное основание скучать по ней, — ответил Кейн мягко, его обычно грубый голос был сейчас мягок, как бархат. — Так или иначе, они отправятся домой уже завтра или послезавтра. Я послал Meрка и Taннера, чтобы помочь Дэшу присматривать за твоей мамой. Я велел им следующее: «Оставайтесь рядом с мамой Кэсси, что бы ни случилось», и они сказали, что так и сделают. Ты думаешь, они позволят чему-либо с ней случиться?

Шеррa наклонила голову, прикрыв глаза, его голос успокаивал даже ее истрепанные нервы.

— Нет, — нерешительно ответила девочка. — Мерк, Таннер и Дэш будут ее охранять. Но, Кейн, я ведь ее маленькая девочка. Она ведь должна укладывать меня спать и разрешать мне есть шоколад, чтобы у меня не болел животик… — глаза Шерры распахнулись, а от слез в голосе ребенка сжалось сердце.

— Извини. — Кейн придал голосу оттенок беспокойства. — У тебя опять болит животик?

Шеррa покачала головой. Они держали шоколад строго вне досягаемости ребенка.

— Ну, вообще-то…

— Разве тебе дают мало шоколада? — спросил он ее, и глаза Шерры подозрительно сузились.

— Эти «Ореос» — вкуснятина, Кейн. Двойной шоколад, — радостный вздох девочки заставил Шерру заглянуть в дверной проем.

Ну, конечно, Кейн не стал бы подсовывать Кэсси лишний шоколад. Он бы этого не сделал.

— Хорошая девочка. В таком случае, какова наша отрава на сегодня? Молоко?

— Да, пожалуйста. И четыре печенья, — ответила малышка.

— Четыре? — в его голосе послышалось веселье. — Двойной шоколад? Я так не думаю, моя девочка. Два двойных, или четыре обычных. На твой выбор. И не напоминай мне об этом, ведь тебе, как предполагается, не положено больше одного за раз. Кажется, мне пора учиться говорить «нет» коварным маленьким девочкам.

— Я могла бы заплакать. — Малышкина угроза встретила тишину.

— Ты заплачешь еще сильнее, если вообще не получишь никакого печенья, — проворчал он. — Ты, мелкая пройдоха, пытаешься меня шантажировать. — Кэсси захихикала от его тона. — Я помогал воспитывать Меринас. И ты не сможешь придумать ничего нового — она все это в свое время уже перепробовала. Эта женщина была ходячим ужасом. Тебе остается только надеяться когда-нибудь достичь ее мастерства.

— Я могла бы добиться большего успеха, но ты мне очень нравишься. Даже притом, что ты шлепал меня. Папы так не делают, Кейн, — засмеялась малышка. — Хорошо, я хочу четыре обычных печенья. И два двойных попозже.

— Кто сказал что-нибудь о «позже»? Шесть — дневной предел, щенок. Два ты уже съела. И если снова попытаешься улизнуть от Дон, когда она придет, чтобы присмотреть за тобой, то я отменю всякие сладости. Может, шлепать — это и не по-родительски, но не забываем о дисциплине, блоха.

— Ох, теперь ты строг, как моя мамочка. Кейн, ты уверен, что уже не папа?

Голос девочки ударил Шерру прямо в сердце.

— Нет, малышка, я не папа. — Его мягкий, опечаленный тон разорвал Шерре душу. — Лопай печенье, пока не явилась Мерри. Если мы не будем осторожны, она устроит нам головомойку.

— Я люблю тебя, Кейн, — вздохнула девочка. — Но если я вскоре не увижу маму, то никакого шоколада не хватит, чтобы меня подкупить. Маленьким девочкам нужны их мамы.

— Да, малышка, так и есть, — согласился он мягко. — Больше чем кто бы то ни было, маленьким девочкам нужны их мамы.

Шерра зажала ладонью рот и, наклонив голову, поспешила в дальний конец дома, чтобы прийти в себя. Слезы душили, забивали горло. Мучительная боль вонзилась в ее душу острым лезвием, а матка тоскливо запульсировала.

Если ты не можешь защитить чужого ребенка, то как собираешься защищать собственного? Его слова после едва не ставшего смертельным побега Кэсси из дома все еще кромсали ее душу. Он был прав. Она должна была быть готова к любой выходке Кэсси. Они ведь знали об очень остром слухе девочки. Шерра должна была предвидеть, должна была поймать малышку, прежде чем та выскочит за дверь.

Кейн был в равной мере разъярен и напуган побегом Кэсси из дома. Шерра знала, что он совсем не это имел в виду, не хотел, чтобы слова прозвучали так горько, но воспоминания сыграли с ней злую шутку, выпуская на волю холод и тьму.

Их ребенок. Она остановилась в тени одного из старых дубов, прижимая ладони к плоскому животу, ощущая, как матка сжимается в мучительных спазмах. Горячка опять усиливалась. Она не могла забеременеть, и никогда не забеременеет из-за собственной глупости. Неужели таково ее наказание за то, что Шерра не защитила ребенка, которого тогда зачала? Она верила в судьбу и расплату за содеянное для любого, кто совершает преступления против природы. И весь их мир теперь платил природе, которая оставила в живых создания науки, а судьба потребовала свою собственную плату от Шерры за то, что она не защитила жизнь, которую зачала?

— Шерра, ты в порядке? — послышался в наушнике голос Кэллана.

Она сделала глубокий вдох. Если он в центре связи, то может видеть на мониторе ее местоположение. Наверняка он уже начал волноваться, ведь она стояла на месте вместо того, чтобы двигаться к месту назначенной встречи.

— Все хорошо. — Она боролась с собой, контролируя дыхание, чтобы голос звучал нормально. — Я в пути.

— Мы тебя подождем, — ответил он ровно, хотя она знала, что он не купился на ее спокойный тон.

Проклятье, наверняка Док сказал ему о результатах анализов, и это сделает ситуацию еще хуже. Довольно скоро она уже не будет в состоянии бороться с горячкой и станет на коленях умолять Кейна взять ее снова.

И хоть уровень гормонов у Кейна тоже повысился, казалось, на его организме это так сильно не отразилось. Шерру же все больше беспокоила странная чувствительность вокруг матки и припухлость в области фаллопиевых труб.

Характер горячки тоже изменился. Потребность в сексе стала настолько жестокой, каковой никогда не бывала на этой фазе раньше. У нее должно было бы оставаться около двух недель в запасе, прежде чем лихорадка войдет в полную силу, и даже в таком случае потребность в спаривании не должна была быть столь острой. Это было сильнее боли. Сильнее, чем голод. Это был пожар, который притушить было под силу лишь Кейну, и то на время.

Шерра заставила себя сделать глубокий вдох и направилась в коммуникационный центр, на встречу с Кэлланом. Ракетная атака, совпавшая по времени с приездом Сета Лоуренса, волновала его в той же мере, что и Кейна. Информация, полученная от стрелка, была совсем неутешительна. Они узнали, что какой-то неизвестный человек или группа людей наняли убийц, чтобы попасть в поместье и убить Meринас, Рони и девочку, и это стало откровенно ужасающей новостью. Это повысило ставки в и так уже опасной игре.

* * * * *

Кейн приглушил освещение, наблюдая за выражениями лиц четырех человек, собравшихся в их импровизированном штабе после обсуждения действий несостоявшегося убийцы, который ударил по поместью незадолго до приезда Аарона и Сета Лоуренсов.

Убийца был настоящим придурком, раз решился пробраться по сети пещер горы и выйти прямо к территории Пород. Об этом нужно позаботиться. Но еще большей проблемой стали Аарон и Сет Лоуренсы. Сыну Кейн был склонен доверять. Отец оказался тем еще фруктом. Его общественная позиция в отношении Пород была известна, он был уверен, что все они должны быть заперты под охраной, о чем публично заявлял несколько раз.

— Удвойте охрану в лесах, — прорычал Кэллан. — Обыщите каждую пядь территории поместья и систему пещер, разыщите другие входы, о которых мы не знаем. Кто бы ни напал на нас, они должны будут преодолеть защищенный периметр, если захотят снова ударить по дому. Давайте удостоверимся, что это не повторится. Усильте охрану и в самом доме. Удостоверьтесь, что оба Лоуренса остаются под надзором.

— Сет не причинил бы вред своей сестре, — заявила Дон, удивив их всех.

В ее голосе звучала стальная уверенность, которая медленно наполняла ее после смерти Дайэна. Она окинула присутствовавших янтарным взглядом, в котором все еще притаились тени пришлого, но уже не отводя глаза.

— Что тебя заставило так сказать? — спросил ее Кейн. И хоть в его голосе звучало сомнение, он не отвергал напрямую ее слова.

Она отвела с лица светло-каштановые волосы, упавшие на лоб.

— Я не могу это объяснить, — покачала головой Дон. — Ты можешь чувствовать запах правды так же легко, как и лжи, — тихо ответила она ему. — Он не лжет, Кейн.

— Он здесь не один, — напомнил ей Кейн. — Что относительно других?

Дон казалась удивленной тем, что он спросил ее мнение.

— Я не знаю о других, — нервно сказала она наконец. — Некоторых людей легче прочитать.

Он быстро кивнул.

— Хорошо, тогда ты станешь тенью сына, а к отцу и шоферу я приставлю кого-нибудь. Сообщай мне то, что ты ощущаешь, Дон. Мы все в этом увязли. И должны комбинировать наши достоинства и недостатки. Именно так мы сможем выжить.

Он заметил, как уверенность засветилась в ее пристальном взгляде. Но взгляд Шерры жег его огнем. Она была сбита с толку тем, как он обращался с Дон, как не соглашался с другими в их намерении оградить девушку от любых жизненных затруднений. Ее слишком сильно и слишком часто пинали в прошлом. И он был уверен, что чрезмерная забота теперь только навредит Дон, которая медленно выбирается из своей раковины.

— Именно так. Все свободны, — решительно сказал Кейн, когда все встали. Его пристальный взгляд нашел Шерру. — За исключением тебя. — Он подарил ей насмешливый взгляд, и сардоническая улыбка искривила его губы, несмотря на растущее в теле возбуждение. — Я все еще должен с тобой поговорить.

Шерра подняла бровь. Кейн не говорил с ней после той ночи, но во время встречи наверняка заметил ее нервозность и раздражительность. Шерра была так чертовски горяча, что почти сыпала искрами.

И теперь Кейн наблюдал за ней пристальным взглядом, замечая и ее раздутую грудь, и возбужденные соски, почти протыкающие темную ткань простой майки, и ее пристальный, полный желания взгляд. Она горела, как и он, Кейн был в этом уверен. Он желал ее вкуса. Его собственная жажда лишь возросла с той ночи, как он взял ее. Он так нуждался в уникальном, темном вкусе ее поцелуя, что сводил его с ума.

— Кейн, только не выясняйте отношения, — предупредил Кэллан, направляясь с остальными к выходу. — У нее сейчас трудный период.

Шеррa сжала зубы, глядя на лидера своего Прайда.

— Неправда, — возразила она.

— Скажи это тому, — фыркнул Кэллан, — у кого нет шрамов после спарринга с тобой, моя маленькая сестренка, возможно, они и поверят.

Тихое предупреждающее рычание было ее единственным ответом, и Кэллан, хмыкнув, покинул помещение, оставляя ее наедине с Кейном. Тот наблюдал за выражениями лиц брата и сестры, отмечая привязанность, семейную связь между ними. То же самое, что он чувствовал к Меринас.

— Что тебе нужно? — Шерра выглядела чертовски раздражительной, как и предупредил его Кэллан. Он также знал, что раздражительность была одним из признаков, сопровождающих возрастающую горячку.

— У меня возник насущный вопрос, — медленно улыбнулся Кейн, рассматривая ее. — Хочешь письменное уведомление, или у тебя найдется время для устного? Я бы мог быть очень красноречивым.

Шерра покраснела. Щеки залило густым, нежным румянцем, когда она скрестила руки на очевидно чувствительной груди, настороженно глядя на Кейна. Она была в равной степени невинна и соблазнительна. Его сводила с ума жидкая чувственность, скользящая в каждом ее движении, и одновременная невинная сексуальность.

В прошлую ночь он трахал ее, пока она не кончила, крича от экстаза в подушки кушетки. Ее тесная киска сжимала его неистово двигающийся член. Он ее не поцеловал. Не испробовал жидкую лаву, стекающую по ее бедрам, и теперь жаждал вкусить ее. Он не будет больше ждать.

— Не нужно описывать все подробно, да? — расстроено спросил Кейн. Шерра следила за ним полыхающими от гнева глазами. — Прекрасно. Моя главная претензия — твой ночной образ жизни, хоть до сих пор это и не было проблемой. Мне необходимо, чтобы по ночам ты держалась поближе к дому вместо того, чтобы рисковать, болтаясь на горе.

— Почему? — дернула она головой.

Кейн видел борьбу в ее зеленых глазах, желание сбежать от него читалось в каждой линии ее тела.

Он не мог этого допустить. У него чуть не случился сердечный приступ, когда она столкнулась с тем ублюдком с базукой. Помня о состоянии Меринас во время горячки, Кэллан более чем волновался по поводу сестры. Лихорадка так сильно влияет на Шерру, что уменьшает ее осторожность, наблюдательность и способность эффективно противостоять в драке.

— Это очевидно, — проворчал Кейн, придвигаясь поближе к ней. — Если возникнут проблемы, я нуждаюсь в тебе здесь, чтобы эвакуировать Меринас, Рони и Кэсси. Помимо этого, мы должны удостовериться, что основная часть Прайда держится наготове, независимо от обстоятельств. Включая тебя, горошинка.

Шеррa вздрогнула от этого прозвища.

— Ерунда, Кейн, — отрезала она, и он с удивлением воззрился на нее. — Ты просто хочешь держать меня здесь, под рукой, для собственного удобства, ничего больше. Ты продолжаешь надеяться, что я достаточно скоро сорвусь и не смогу тебе больше отказывать, а ты сможешь трахать меня круглые сутки.

Он молился об этом. И задавался вопросом, должен ли ей сейчас объяснить различие между надеждой и молитвой. Но затем решил, что возможно будет лучше, если просто будет медленно подливать масла в огонь ее гнева.

Кейн наклонил голову, с интересом наблюдая за Шеррой.

— Ну, у меня была такая мысль, пара, — протянул он.

Она впилась в него взглядом, ее глаза сверкали едва сдерживаемым гневом и возрастающим желанием.

— Боже, когда же ты от меня отстанешь, — пробормотала она, удивляясь смене его тактики. — Ты так себя ведешь, будто за все эти годы у тебя не было другой женщины, и я должна просто принять все как должное.

Кейн начал злиться. Он видел, что Шерра разрывалась между правдой, и тем, что она бы хотела считать таковой. Его Шерра хотела ненавидеть за причиненную боль, но Боже, она не единственная, кто страдал все эти годы.

— Были другие, — признался он, ненавидя это, ненавидя боль, которая вспыхнула в ее глазах. — Это никогда не было легко или удобно, но это было.

Он покачал головой, вспоминая тех немногих женщин, к которым прикасался, которых трахал, мечтая о Шерре и вынуждая себя игнорировать отвращение к себе за кратковременно испытанное облегчение.

— У меня никого не было, — прошептала она, разбивая его сердце своим хриплым шепотом.

— И тут ты неправа, Шерра! — отрезал он, отказываясь позволить ей возложить на него еще больше вины. — Я думал, что ты мертва. Ушла, Шерра. Навсегда. Ты знала, что я был жив, знала, где меня найти — и не сделала этого. Не стану скрывать — были ночи, которые я проводил не один. У меня были воспоминания, которые разъедали мою душу как болезнь. Я не буду чувствовать себя виновным из-за веры в то, во что ты позволила мне верить, и будь я проклят, если я позволю тебе скрываться от этого. Ты была моей гребаной женщиной, моей парой. Именно ты скрылась. Не я.

Она тяжело сглотнула, глаза потемнели, и он видел борьбу в ее душе.

— Это был один гребаный поцелуй. Не было никаких раздутых гланд, ничего, что…

Кейн скупо улыбнулся.

— Того, что у нас было, оказалось достаточно. Не отрицай, сейчас ты распалилась сильнее, чем когда-либо. Держу пари, что твоя киска такая чертовски влажная, что я мог бы в ней утонуть, едва коснувшись ее ртом. Так же, как это было тогда. Вкус специи и весеннего дождя. Твой вкус преследовал меня, Шерра. Все эти годы бесконечными ночами тяга к тебе почти сводила меня с ума.

Ее лицо пылало, в глазах вспыхивали искры пламени, бушующего внутри.

— Прекрати. — Шерра попыталась сделать глубокий вдох, отступила от него на шаг.

— Прекрати убегать от меня, Шерра, — мягко прошептал Кейн, обхватывая рукой ее талию и притягивая к себе. — Больше я тебе этого не позволю. Бегство не имеет смысла.

— Послушай, — она прижала ладошки к его груди, будто собираясь оттолкнуть. — Я сказала тебе вчера вечером, что не могу так рисковать. Ни один из нас не может. Мы не знаем, каковы будут последствия, Кейн.

— Плевать я хотел на последствия, Шерра, — и он говорил правду. — Разве ты не устала терпеть боль? Страдать? Мы все еще в горячке, малышка.

Кейн наклонился к ее уху, шепча, и она задрожала в ответ. Она прижала ладони к его груди и вцепилась ногтями в его рубашку, бессознательно по-кошачьи меся ногтями тонкий материал.

— Потом мы можем начать сожалеть об этом. — Ее тихий голос звенел желанием. — Я просто не могу завязнуть в этом, Кейн.

— Милая, вчера я высосал из твоего языка каждую сладкую каплю того наркотика, и потом трахал тебя, пока ты не взорвалась вокруг меня, — резко ответил он ей, пробежавшись руками по ее спине, спускаясь к выпуклости ягодиц, позволив себе сжать в руках упругую попку. — Если все это не заставило нас завязнуть во всем этом, то я уж не знаю, что сможет. Поцелуй меня, Шеррa. Не надо наказывать нас обоих, уже хватит.

Оба они тяжело дышали, когда Кейн немного отклонился, чтобы видеть ее лицо. Шерра выглядела ошеломленной, глаза были полуприкрыты, а мягкие розовые губы манили. Он облизнул собственные губы, умирая от жажды вкусить ее, испытать на вкус, и сделать настолько дикой, что это сожгло бы их живьем.

Ее пристальный взгляд сосредоточился на его губах, ее лицо стало сонным, черты смягчились от страсти, когда она уставилась на его рот.

— Я мог бы съесть тебя целиком, — мягко признался Кейн. — От твоего рта до киски, высасывая каждую сладкую каплю влаги, распаляя тебя снова и снова прежде, чем глубоко войду в тебя, и ты никогда больше не подумаешь снова мне отказать.

Одна лишь мысль, одно лишь желание — и его тело вспыхнуло, не говоря уже о том, что творилось с его членом, мучительно пульсирующим в штанах. И она думала об этом. Он смотрел ей в глаза и видел, как жажда затопляет ее, смягчая ее тело, и из ее горла вырвалось жалобное хныканье.

Шерра смотрела в горячие глубины глаз Кейна, видя намерение, жажду, бушующие в его теле. Черты его лица заострились, кожа на скулах натянулась, глаза сузились, а чувственные губы покраснели от возбуждения. Он был тверд и чрезвычайно возбужден, и у Шерры было такое чувство, что он готовился решительно изменить правила игры, в которую они играли.

— Здесь неподходящее место. — Она сжала его плечи.

Если бы Шерра только могла сохранить между ними некоторое расстояние, тогда возможно, она смогла бы устоять — хотя бы еще день. Один день, возможно, мог бы превратиться в два, два — в еще несколько. Гормональный всплеск, бушующий в ее теле, никогда, не длился больше месяца, а минуло уже две недели. Если бы только она смогла продержаться чуть дольше…

— Это прекрасное место для того, чем мы займемся.

Он отпустил ее, но прежде, чем она смогла сбежать, Кейн уже надежно запер стальную входную дверь и, развернувшись к ней лицом, начал расстегивать кнопки на своей рубашке.

— Черт возьми, Кейн! — взвилась она. — Кушетки не подходят. Подожди, пока мы не доберемся до кровати.

— Когда я буду рядом с кроватью, тогда придешь, и заберешься в нее со мной, — заявил он нетерпеливым тоном. — А сейчас сними одежду, Шерра, или тебе придется носить мою рубашку, когда мы отсюда выберемся, потому что я разорву твои вещички прямо на тебе.

Испепеляющее понимание взорвалось в ней, и даже пальчики на ногах закололо от его требовательного тона.

— Возьми себя в руки, — прошипела она. — Я не позволю тебе трахать меня здесь. Все узнают об этом, как только мы отсюда выберемся.

— Тогда ты можешь трахнуть меня, — проворчал он, продвигаясь ближе к ней. — Но ты не уйдешь отсюда, пока я не выстрелю из моего измученного члена в твою сладкую киску каждую чертову каплю своего семени. Так что раздевайся, малышка, потому что прямо сейчас мой контроль подходит к концу.

От его слов жажда с новой силой скрутила матку. К такой реакции должна была бы приводить горячка, а не его слова. И если он сейчас ляпнет какую-то глупость, то она его треснет. Прямо после того, как выцарапает ему глаза. Но сейчас ее колени подгибались, а дыхание прерывалось, пока она пыталась справиться с сексуальной потребностью, пятясь от него и стараясь сохранить между ними разумное расстояние.

— Ты сошел с ума. — Шерра пыталась взять себя в руки и сказать это твердым голосом, но звуки, которые она издавала, больше походили на писк придушенного мышонка.

Если бы только она могла добраться до двери.

Кейн сорвал рубашку с широких плеч. Сильных, широких плеч. Плеч, которые демонстрировали мощь и хорошее здоровье своего обладателя. Он был возбужден до предела, до состояния первобытного мужчины, нацеленного на спаривание со своей женщиной. Ее киска потекла. Она очень сильно нуждалась в нем, сжимаясь все болезненней и предупреждая Шерру, что та больше не сможет продолжать бороться с самой собой в этой нужде.

— Ну все, мое терпение лопнуло, — выдохнул он, оттеснив ее к кушетке, туда, где хотел ее сейчас видеть, и глядя на Шерру потемневшими глазами. — Я собираюсь заполучить тебя голую, Шерра, и мы оба знаем, что как только я к тебе прикоснусь, то не отпущу. После того, как я сорву штаны с твоих длинных, красивых ножек, я собираюсь забраться языком в твое влажное влагалище, и поверь мне, я не пропущу ни дюйма твоей плоти.

Шерра дрожала. Дрожала? Черт, да от силы одних только его слов она находилась на грани оргазма.

— Кейн. — Она попыталась ускользнуть от него прежде, чем он смог ее остановить. Но, похоже, что он давно это предвидел. — Это безумие. Мы никогда не избавимся от горячки, если будем продолжать в том же духе.

— А кто сказал, что я хочу от этого избавиться? — спросил он ее дьявольским тоном. — Нет, малышка. К черту контроль. К черту размышления. Никаких чертовых оправданий. Здесь только мы с тобой, и мы распалены и сожжем дотла мир вокруг нас. Итак, ты собираешься раздеться, или мне это сделать за тебя?

Он постучал носком кожаного кроссовка о пол. И она осознала, что он все запланировал заранее. Кейн никогда, НИКОГДА не носил кроссовки, находясь при исполнении. Здесь, в поместье он всегда носил тяжелую кожаную обувь, которая защищала его ноги и голени во время работы.

Она чуть не выпалила это ему в лицо, но тут Кейн схватился за пояс своих штанов и начал их расстегивать.

— Мой член уже в огне, черт тебя дери. — Он почти рычал, расстегивая металлические пуговицы на джинсах. — И одежда все еще на тебе, Шерра. Не заставляй меня сорвать ее с тебя.

Она тяжело сглотнула, когда он спустил штаны и белье вниз по ногам. Его напряженный член выскочил наружу, демонстрируя побагровевшую, раздутую головку с выступившим на вершине предсеменем, и это вывело ее из равновесия.

— Кейн, — прошептала Шерра, едва сдерживаясь, чтобы не захныкать от потребности. — Это плохая идея.

— Лучшая идея, которая у меня была за последние одиннадцать лет, — возразил он резким голосом, приближаясь к ней, не давая времени уклониться.

Прежде чем она успела сбежать, прежде чем даже могла начать борьбу, он уже опрокинул ее спиной на широкую кушетку и задрал наверх ее трикотажную майку, обнажая груди.

— Черт, да, — пробормотал он, накрывая ладонями холмики, и потянулся губами к ее рту.

Она может сопротивляться, убеждала себя Шерра. Может его оттолкнуть, вырваться, рвануть к двери и спастись. Бальзам лжи для ее гордости? И имеет ли это значение, задавалась она вопросом? Поскольку секунду спустя его губы накрыли ее рот, и спасение стало последней вещью, о которой она подумала.

Он не дал ей шанса побороться с ним, и Шерра осознала, что не ожидала ничего другого. Его губы накрыли ее губы, его язык погрузился в ее рот, и она задохнулась, выгибаясь ему навстречу.

Его язык чуть охладил жажду во рту, мягко поглаживая раздутые железы под языком, освобождая запертый внутри гормон. Шерра надеялась, что этого будет достаточно, чтобы немного ослабить ее напряжение, и даст возможность обрести контроль. Но случилось наоборот. Все в ней сжалось, вспыхнуло от жажды. Она нуждалась в большем. Она нуждалась в нем, высасывающем и поглощавшем ее гормон. Естественная потребность оказалась сильнее, и Шерра была бессильна ей противостоять.

Ее руки обхватили его плечи, зарылись в его темные волосы, пока она сражалась за господство хотя бы в этом. Ее язык боролся с его, она непроизвольно издавала мяукающие стоны, пока Кейн не впустил ее язык в свой горячий рот.

Первое же его посасывание заставило ее сжаться от возрастающего напряжения. Ураган ощущений ударил по ней, вызывая невероятное удовольствие, столь подавляющее, что скрутило все ее внутренности. Грудь стала такой чувствительной, что каждое поглаживание сосков срывало беспомощные крики с ее губ, она отчаянно желала ощутить неистовые удары его горячей плоти внутри киски, которой она к нему прижималась, одновременно пытаясь выбраться из штанов.

Их языки сцепились у него во рту, его губы высасывали пряную жидкость, сочащуюся из желез у нее под языком. Это смягчало сверхчувствительность, приглушало горячку, которая, казалось, перекочевала из ее языка, распространяясь по всему ее телу.

Шерра стала безумной. Ничто не имело значения кроме жесткого первого толчка его плоти, которого она нетерпеливо ожидала.

— Еще нет. — Слова, вырвавшиеся из его горла, звучали грубо и гортанно. — Сначала то… о чем я так долго мечтал, Шеррa.

Он за секунду разорвал ее майку, а затем взялся за ее штаны. Сдернув их к ее лодыжкам, Кейн сообразил, что сначала нужно было расшнуровать ее обувь.

— Твою мать, — зарычал он.

Он развел руками ее колени, и, поднырнув под ее спутанные лодыжки, накрыл ртом ее раздутую, влажную, воспаленную от жажды плоть. Он обласкал ее клитор, будто очерчивая вокруг него огненное кольцо, и застонал от ее вкуса.

— Ты такая чертовски влажная, что я могу утонуть в тебе, — проворчал он между облизываниями.

Его разрушительные ласки вынуждали Шерру корчиться под ним, пока он продолжал ее распалять.

— Кейн, я больше не выдержу, — задохнулась она, вцепившись руками в подушки кушетки, пока боролась за здравомыслие. — Пожалуйста, не мучай меня.

Грубый смех завибрировал у ее влажной плоти.

— Мучить тебя? — гортанно спросил он. — Шеррa, детка, пойми, что если я не испробую твой вкус, то свихнусь. Все, о чем я могу думать, это вкус твоего поцелуя, твоей горячей, маленькой киски. Как ты кричала, когда кончила в мой рот. Давай, малышка, кончи для меня, утоли мой голод, и затем я утолю твой.

Она закричала его имя, когда его язык сильно хлестнул голый разрез ее влагалища, медленно, благодарно облизывая, пока Кейн рычал от удовольствия.

— Охренеть. Такой невероятный, — застонал он. — Я никогда не забывал, Шеррa, какая ты сладкая на вкус во время горячки. Я готов умереть от желания…

Шерра уронила голову на край кушетки, вскрикивая от возрастающего жара. Она напряглась и выгнулась дугой, каждая клетка ее тела горела от удовольствия.

Она извивалась под ним, пытаясь сильнее прижаться к его рту. Невероятно сильная жажда разрядки сжимала ее тело в зверских судорогах, стискивая спазмами матку, убивая ее. Клитор распух от острой нужды, влагалище превратилось в котел жажды, который вот-вот рванет, как вулкан.

— Боже, Кейн… Я больше не могу… — Ее ноги были пойманы в ловушку собственной одежды, а широко раздвинутые колени Кейн удерживал руками, пока поглощал ее густой сироп, всасывая его в рот, облизывая и издавая стоны, ныряя языком в горячие глубины ее киски в поисках большего.

— Кейн, пожалуйста. — Шерра почти прокричала его имя. Она больше не могла выносить безжалостные конвульсии в матке. Ее тело изнывало, и лишь одна вещь сможет это остановить. — Пожалуйста. Пожалуйста, Кейн. Трахни меня. Я прошу тебя…

Он беспомощно застонал, глубоко погружая язык в ее влагалище, трахая ее им с безумным, бешеным ритмом. Она никогда не испытывала такого жара, такого глубокого голода.

Язык все сильнее распалял ее плоть, поглощая ее жар, пока безжалостные спазмы не встряхнули ее тело.

— Я не могу тобой насытиться, — простонал Кейн, поднимая голову от ее пульсирующего влагалища. — Я оголодал по тебе, Шеррa.

Он выпрямился, стоя на коленях, потянулся к ней, притягивая ее ближе, и она задохнулась от неожиданности. Он потянул шнурки на ее ботинке, снял с нее, и стащил брючину с ноги, располагаясь между ее бедрами.

Больше никакой прелюдии. Потребность была слишком сильной, она и так слишком долго вынудила его ждать, и Кейн сгорал от нетерпения. Он погрузился в нее, раздвигая сомкнутые стенки ее влагалища, протискиваясь в ее невероятно тесную плоть, растягивая ее зверскими ударами и выгибая спину, неистово двигая бедрами и борясь с подступающей кульминацией.

Шеррa не смогла сдержать крики удовольствия, извиваясь под Кейном. Она стискивала его толстую плоть внутренними мышцами, пока он двигался как поршень — внутрь и наружу. Ее ноги сжали его бедра, спина выгнулась, и через минуту она взорвалась. Сильно, мучительно, задрожав от оргазма, сжимающего ее тело на грани удовольствия и забвения. Но не только удовольствия… экстаза, восторга, ослепляющей сверхчувствительности, о которой она не могла даже помыслить, а тем более испытать. Это было бесконечно — сокращение за сокращением, напряжение ее мускулов вокруг его двигающегося члена, пока он не погрузился на самое ее дно, извергая в нее каждую каплю густого сливочного семени, запертого в его яйцах.

Кейн с силой сжал ее бедра, рыча от собственного оргазма и дрожа всем телом. Наконец, блаженно сильные спазмы восторженного удовольствия ослабли, и он утомленно склонился над ней, прижимаясь ртом к ее шее, пока боролся за дыхание. Он все еще оставался твердым.

Шерра утомленно смаргивала слезы осознания. Мужчины Пород были исключительно выносливы, они были созданы такими, что позволяло им долгое время оставаться на пике возбуждения во время горячки спаривания. Как смог Кейн это выдержать?

— Я собираюсь тебя трахать, пока мы не потеряем способность двигаться, — прошептал он ей в шею, когда вновь начал толкаться внутри нее. — До тех пор, пока не останется ничего, кроме нас, Шеррa. Только мы. Только знание, что ты больше никогда не сможешь… — сильный толчок выдавил из нее слабый вскрик растущего голода, — когда-либо… — глубже, тяжелее, — снова отказать мне…

Глава 9

Несколько часов спустя Кейн помог Шерре одеться и отнес ее в свою комнату. Она была истощена и обмякла в его руках, а он оставался твердым, испытывая бушующую потребность снова оказаться в ней. Раздев ее и уложив в постель, Кейн разделся сам и тяжело опустился в кресло возле кровати, наблюдая за Шеррой.

Она провалилась в сон, глубокий сон, и сейчас вряд ли что-то было способно ее разбудить. Под глазами залегли тени из-за пережитых за эти недели бессонных ночей. Ночей, потраченных на бесплодное метание по спальне или на внеплановое патрулирование горы. Так же, как каждую ночь делал он сам.

Кейн устало откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Его возбужденный член пульсировал, как чертов больной зуб. Он не мог насытиться Шеррой. Он уже кончал в нее, но неважно как часто это будет происходить — это не погасит его желание повторять все снова и снова.

Он медленно улыбнулся. В конечном счете, это его убьет, но будь он проклят, если Шерра того не стоила. Она была горячей и тесной, и прекрасно ему соответствовала, обхватывая его член как шелковистая перчатка и заставляя его прикладывать усилия, чтобы полностью погрузиться в нее. Не то чтобы он был чрезмерно крупным, но с Шеррой он чувствовал себя именно так.

С замиранием сердца Кейн тихо наблюдал за ней, разрываясь между сексуальной нуждой и переполнявшими его эмоциями.

Одному только Господу известно, как сильно он ее любит. И любил раньше, пока его сердце едва не разорвалось от новости о том, что она мертва. Тогда он не хотел жить, не хотел больше существовать, настолько плохо ему было без нее. Каждая клетка его тела оплакивала ее в течение одиннадцати долгих, пустых лет.

И лишь в ту ночь, когда она выступила из тени в Сэнди-Хук, он вновь смог свободно дышать, впервые с момента ее потери. Его сердце начало биться снова, кровь с силой заструилась по телу, напоминая, что он действительно ожил после такого длительного эмоционального ступора, в который впал на долгие годы. Внезапно все остальное перестало иметь значение, кроме прикосновения к Шерре, кроме потребности сжать ее в своих объятьях. Быть частью ее. Но она ненавидела его. Он видел это в ее глазах — рвущую душу боль, ярость, которые он никогда не смог бы погасить в одиночку.

Кейн скривился от дискомфорта растущей горячки. Встав с кресла, он натянул на себя спортивные штаны, вздрагивая от дискомфорта из-за соприкосновения распаленного члена с тканью, которая натянулась в паху.

Выйдя на балкон, он молча уставился в темноту.

Из-за тех ублюдочных ученых Шерра потеряла их малыша. Они изнасиловали ее после введения ей наркотика, и это ее почти убило. Но даже после спасения из лаборатории ее мучения не закончились. Она вынесла годы возрастающей горячки, интенсивность которой причиняла ей разрушительную боль. Шерра страдала так, как он и не мог себе вообразить, и иногда Кейн задавался вопросом, закончится ли это когда-нибудь.

Тяжело вздохнув, он сложил руки на груди. Он знал, что вынудил ее, заставил разделить с ним горячку. Принял ее поцелуй, зная, что после попадания гормона в его тело у нее не будет никакого выбора. Он был ненамного лучше тех охранников, которые изнасиловали ее в той лаборатории.

— Кейн. — Он быстро повернулся на ее голос.

Шерра наблюдала за ним, лежа в постели, ее зеленые глаза потемнели, когда она окинула взглядом его возбужденное тело.

— Ты страдаешь, — мягко заметила она, натягивая одеяло повыше в попытке прикрыть наготу.

— Нет. — Он двинулся к ней прежде, чем она смогла шевельнуться. — Малышка, тебе необходимо поспать. Ты истощена.

Она недоуменно нахмурилась.

— Ты возбужден.

— Я был таким в течение последних одиннадцати лет, — вяло усмехнулся он. — Еще несколько часов не причинят мне большего ущерба.

В ее пристальном взгляде вспыхнули эмоции, но она скрыла их, прикрыв глаза густыми золотистыми ресницами, которые он так обожал.

— Что, если твоя горячка не пройдет? — спросила она его. — Кейн, как ты это перенесешь?

Качнув головой, он ступил ближе и, опершись плечом о спинку кровати, притянул ее в свои объятия. Шерра сопротивлялась в течение секунды, прежде чем позволить ему это. Она ощущалась в его руках бескостной и мягкой, как ленивая маленькая кошечка, — а она такая и есть, подумал Кейн с усмешкой. Он готов был обнимать ее двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю.

— Шерра, я был таким с нашего первого поцелуя. И с тех пор прошла уйма времени, которую я собираюсь наверстать. Пройдет много времени, прежде чем моя горячка пройдет, — добавил Кейн с нотками веселья. — Не стоит обо мне волноваться. Лучше переживай о себе. Я больше не хочу, чтобы ты так страдала. Я не смогу просто наблюдать, как ты мучаешься от желания.

Он чмокнул ее в макушку, испытывая чисто мужское удовлетворение от беспорядка ее прически. Его пальцы ее испортили, растрепав аккуратную косу, какую она обычно носила. Ее тело было сексуально мягким, теплым и атласным. Его шары напряглись от потребности снова услышать, как Шерра выкрикивает в экстазе его имя.

Она была тиха и задумчива в течение долгих мгновений. И его это встревожило. Если Шерра думает, то способна довести его до безумия. Ум этой женщины походил на стальной капкан, острый и чертовски цепкий. Но она женщина, а он и в лучшие времена не понимал женскую логику. Возможно, ее просто нужно хорошенько трахнуть. По крайней мере, тогда она прекращала думать.

— Я думала, ты меня бросил, — наконец выдавила Шерра севшим от эмоций голосом. — Я долго так думала. Сначала это причиняло боль, но у меня остался ребенок…

Ее голос сломался, и он обнял ее.

Все в Кейне снова рушилось от боли в ее голосе. Он зарылся лицом в ее волосы и боролся со страданием, разрывающим душу.

— Я смогла бы выжить ради нашего ребенка, Кейн, — прошептала она. — Я мечтала о маленьком мальчике, который был бы похож на тебя, который бы смеялся как ты. — Он слышал сожаление, глубокую душевную боль, тоску по мечте, которые она до сих пор хранила внутри. — Я умерла в той лаборатории, Кейн. Ты не можешь возродить то, у чего больше нет жизни.

Кейн покачал головой, слабо улыбаясь. Да, женская логика это какая-то чертовщина, подумал он не впервые. И эта женщина определенно, сведет его с ума.

— Шерра, детка, я понимаю, что ты веришь в это, — наконец, мягко сказал он. — Но это — самая большая чушь, которую я когда-либо слышал в своей жизни.

Она напряглась и сползла бы с него, не держи Кейн так крепко.

— Лежи, где лежишь, иначе я пихну свой член тебе в рот, чтобы мне не пришлось выслушивать глупости, — предупредил он. — Умерла, черта с два! Если бы ты была мертва, то не мучилась бы так. Не страдала. Тебе было бы абсолютно параллельно, насколько разгоряченный и возбужденный я из-за тебя, как сильно этот чертов гормон, который ты производишь, на меня повлияет, и нанесет ли вред. Тогда, ты бы просто наплевала на меня и мое состояние.

Он чувствовал, как она закипает от гнева. Но лучше пусть будет гнев, чем ее проклятая уверенность, что она больше его не любит. Он не согласен. И не позволит ей самой согласиться с этой мыслью.

— Кейн, ты — такая задница. — Шерра дернулась из его рук, сверкая яростью в глазах. — Ты должен думать, что ты всегда прав? Ты не видел мои страдания, тебя там не было все эти годы…

— Я бы мог быть с тобой, — прорычал он в ответ, чувствуя, как стремительно в нем разгорается пламя горячки. — Меня с тобой не было, потому что так решила ТЫ. Именно ты решила не сообщать мне. Ты решила позволить мне думать, что ты мертва. Это решила ты, детка, так что даже не пытайся свалить вину на меня за то, что я не был рядом.

— О да, я должна была только набрать твой номер. «О, привет, малыш Кейн, я выжила в этом аду, вот только потеряла нашего ребенка. Пожалуйста, приезжай, трахни меня снова, хоть я и думаю, что ты врал мне с самого начала»? — Ее голос был полон сарказма. — Едва ли, жеребчик.

Жеребчик. Его член дернулся. Он бы показал ей «жеребчика».

— Это бы сработало, — раздраженно ответил он, внимательно за ней наблюдая.

Она покраснела, а глаза опасно засверкали. Но Кейн видел, что горячка вновь вернулась к ней, на лбу выступила испарина, а розовые соски наверняка встали торчком. Его рот наполнился слюной, он хотел всосать эти вершинки, и услышать, как она требует его член в себя.

— Держу пари, что так и есть. — Шерра хлопнулась на спину, когда он толкнул ее вниз, прижимая ее руки к матрацу, пока устраивался сверху. — Слезь с меня, идиот. Meринас права, ты — упрямый осел. С тобой невозможно договориться.

— Вот и не говори, — неистово отрезал он. — Потому что, будь я проклят, если ты будешь сейчас способна болтать. Лучше бы ты заняла свой ротик чем-нибудь более полезным. Поцелуй уже меня.

Глава 10

Она так и сделала. Разъяренный, голодный, дарующий и порабощающий, отчаянный поцелуй в котором сцепились их рты и языки, пока Шерра не почувствовала, что вот-вот взорвется от испытанного удовольствия. Кейн приводил ее в бешенство. Он делал ее безумной. Но под всем этим была потребность. Этот ужасный физический и эмоциональный голод, который она никак не могла утолить.

Шерра была достаточно умна чтобы понимать, что поцелуй был результатом не только горячки. Это было чувство, которое жило в ее душе. Она жалобно всхлипнула под давлением шквала эмоций и жгучей тоски и изогнулась в его объятиях, вцепившись ногтями в широкие плечи Кейна и неистово вторгнувшись языком в его рот.

Его губы обхватили захватчика, втягивая в рот раздутую плоть, когда он развел рукой ее бедра, одновременно стягивая с себя мешающую одежду. Кейн посасывал и поглаживал ее язычок, поглощая ее жажду, чем еще больше распалял их обоих, и прижимался разбухшей эрекцией к ее пухлым губкам, грубо рыча от страсти.

Шерра чувствовала, как толстая головка его члена раздвигает ее сочащиеся влагой складочки, готовя ее к вторжению, которое — она знала — сотрет все ее прошлые предвзятые понятия об удовольствии. Ничто так не затрагивало ее сердце, как прикосновения Кейна. Как ощущение защищенности и любви, которое он ей дарил.

— Ты вся пылаешь, — зашептал он, оторвавшись от ее губ. — Такая горячая и сладкая малышка, это похоже на то, чтобы быть окруженным самым сладким огнем всего земного наслаждения. Сожги меня снова, Шерра.

Его губы спустились к ее горлу, когда он начал проталкиваться в нее. Короткие, жестокие толчки, раскрывающие и растягивающие ее, вырвали из нее крик усиливающейся эротической боли, растущей во влагалище.

— Вот так, котенок. Такая сладкая и горячая. Мы прекрасно подходим друг другу, — грубо застонал Кейн, входя в нее до упора, посылая импульсы невероятного удовольствия, рикошетом ударяющего о каждую клеточку ее тела. Шерра могла его чувствовать — такой толстый и твердый, втиснутый в нее, растягивающий ее до предела, размывающего границы между удовольствием и болью.

— Смотри на меня, Шеррa, — задыхаясь, прошептал он, подняв голову, и перенес свой вес на локти, пристально глядя на нее сверху вниз. — Смотри на меня, малышка. Смотри, каким диким ты меня делаешь. Посмотри на меня, Шерра. Только в этот раз.

Ее дыхание сорвалось от этой мольбы. Его глаза гипнотизировали ее. Такие глубокие, темные и заполненные одновременно болью и удовольствием, пока он медленно двигался внутри ее конвульсивно сжатой киски. Ее матка содрогнулась, пока он смотрел на нее, зрелище его вспыхнувшего лица, сексуального, голодного блеска его глаз ударило ее с силой разряда молнии. Шерра дернула бедрами, впуская его глубже, и выгнула шею, когда его руки запутались в ее волосах, мягко поглаживая пряди.

— Скажи мне, Шеррa, тебе ведь хорошо. — Медленная, сексуальная улыбка изогнула его распухшие губы, а скулы покрыл глубокий, красно-коричневый румянец. — Говори со мной, милая. Позволь мне слышать твой голос, сладкий и низкий и грубый от желания.

— Ты сумасшедший, — Шерра задохнулась, когда он крутанул бедрами, втискиваясь в нее глубже — а она не знала, что можно глубже. — Ты хочешь, чтобы я говорила?

— M-м-м, — пробормотал Кейн, опуская голову и целуя уголок ее губ, прежде чем снова приподняться, внимательно наблюдая за нею. — Расскажи мне, как хорошо чувствовать мой член внутри, Шерра. Тебе ведь нравится?

Шерра выгнулась ему навстречу, низкое, жестокое рычание вырвалось из ее горла, когда он двинулся на пару дюймов назад, а затем глубоко вонзился в нее снова. Нервные окончания загорелись, ее матка билась в конвульсиях, пока все ее тело дрожало из-за приближающейся кульминации. Шерра чувствовала, что еще не готова кончить, несмотря на то, что Кейн делал намного больше, чем просто трахал ее чувствительную киску, его член пульсировал в ней, как второе сердце.

— Да. Да! Мне это нравится. — Она корчилась под ним, стремясь достигнуть удовольствия, которое должно было вот-вот обрушиться на нее, как огненная буря. — Сильнее.

— Сильнее? — Кейн потянул ее за волосы, снова вращая бедрами, поглаживая головкой члена ее чувствительную плоть и посылая вал ощущений через все ее тело.

Что он с ней делал? Почему откладывал кульминацию, в которой, она знала, он также нуждался? Шеррa чувствовала, как чувство удовольствия достигает невероятной высоты. Каждый толчок посылал ее выше, ближе, но их было недостаточно, чтобы бросить ее за грань.

— Больше, — она задыхалась, вцепившись в его плечи. — Чего ты ждешь, Кейн? Хочешь, чтобы я умоляла?

Он сводил ее с ума. Шерра изогнулась, чтобы жестко насадить себя на кол его члена, но мужчина использовал свой вес, чтобы удержать ее на кровати, управляя движением ее бедер, когда она обхватила ногами его поясницу.

— Я хочу того, что ты дала мне в наш первый раз, Шерра, — ответил Кейн. — Я знаю, что ты не забыла. Ты не могла забыть. — На мгновение, в его голосе прорвалась давняя мука, на вспотевшем лице промелькнула боль.

Да. Она помнила. Каждый момент той ночи, каждое прикосновение, каждое…

Шерру протестующе вздохнула, уставившись на его жестоко исполосованную грудь и метку, которую так давно оставила на нем.

Она шептала ему тогда, прежде чем поставить эту метку. Слова отозвались эхом в ее голове, наполнили ее жаждой и заставили ее задохнуться от тоски, которая отражалась и в его глазах.

— Кейн. — Она сопротивлялась воспоминаниям, боясь позволить себе снова предаваться мечтам.

— Я никогда не оставлю тебя снова, Шерра. — Он замер в ней, когда она в шоке уставилась на него.

Ее душа вопила от боли, из-за его слов.

— Остановись. — Отчаянно затрясла она головой. — Не теперь. Еще нет.

Она не могла сейчас справиться еще и с грузом эмоций, только не тогда, когда его член растягивал ее изнутри, не тогда, когда она сходила с ума от желания кончить.

— Сейчас. — Он отказал ей в возможности опять сбежать. А то, что она делала, и было попыткой побега. — Здесь и сейчас, Шерра.

Его бедра напряглись, когда он медленно, так чертовски медленно, начал раскачиваться в ней, достаточно сильно, чтобы препятствовать боли снова вцепиться в ее матку, но недостаточно для оргазма.

— Тебе это нравится, малышка? Нравится чувствовать, как мой член трахает твою тесную киску, сводя нас обоих с ума? — спросил он мягко, вызывая эхо прошлого. — Скажи мне, в чем ты нуждаешься, Шеррa. Я дам тебе все, о чем попросишь.

— Нет. — Шерра откинула голову на матрац, борясь с мощным, непреодолимым криком собственной души и потребностями, бившимися в мозгу. — Прекрати это, Кейн. Пожалуйста. Просто позволь мне кончить.

— Нет, — проворчал он, обнажая зубы, пока его собственное тело дрожало от желания. — Еще нет. Почувствуй это, малышка. Почувствуй, насколько это хорошо.

Он жестче в нее толкнулся, сделал паузу, его член, сильно пульсировал в чувствительном зажиме ее киски.

— Кейн… — прорыдала Шерра его имя.

— Сейчас. — Он снова рванулся в нее. Сделал паузу. Его глаза наблюдали за нею с диким блеском, голодом и напряжением. — Сейчас.

— О, Боже. — Ее бедра дернулись от следующего грубого толчка, Шерра повернула голову, и, уткнувшись в грудь Кейна, яростно лизнула свою метку на его коже, и он резко замер. — Возьми меня, Кейн. Трахни так сильно и горячо, пока ничто не будет иметь значения, кроме нас. Только мы…

Ее рот накрыл метку, покусывая и лаская языком за секунду до того, как вцепиться зубами в его кожу.

Мужской рык удовлетворения заполнил комнату, когда Кейн начал двигаться. Одна рука скользнула к ее бедру, в то время как его собственные бедра раскачивались, толкая, сильно и глубоко загоняя в нее член, пока она его кусала. Шерра ласкала образовавшуюся ранку, зализывая ее распухшим языком — гормон просачивался наружу и заполнял образовавшуюся рану, проникая в кровоток. Она ласкала кожу, вкус которой на языке стал последней каплей, заставившей ее забыть о том, почему она не должна была этого делать. Оргазм взорвался в ее киске, стискивая его двигающийся член, и Шерра оторвалась от его груди, крича о своем освобождении.

— Охренеть, да! Кончай для меня, малышка. — Он уткнулся головой в ее шею, яростно потерся о ее кожу, ведя ее оргазм выше, продлевая наслаждение, пока действительность, прошлое и настоящее не исчезли. Были только она и Кейн. Вдвоем, сплавленные воедино, соединенные оргазмом, их общим наслаждением, которое испытали впервые за долгие годы — два бьющихся сердца, соединенных, и умиротворенных.

Здесь и сейчас настал мир.

* * * * *

Сет Лоуренс повидал многое в своей жизни. В свои тридцать пять он предполагал, что испытал в своей жизни все, каждое чертово приключение, на которое способен мужчина его характера. Он побывал на самой темной стороне жизни, но ничто не подготовило его к Дон Дэниэлс. Он прочел ее файл. Возраст двадцать семь, Порода Пумы, ужасы, зафиксированные в файлах Лаборатории, были немыслимы. Дон перенесла ад, никакой ребенок не смог бы выжить после такого.

В золотисто-карих бассейнах ее глаз таилось загнанное выражение. Там жило прошлое, приучившее ее взирать на окружающих с мрачным подозрением и затаенным голодом. Не сексуальным голодом, но глубокой душевной тоской, сжигающей ум жаждой жить. Сет мог биться об заклад, что Дон никогда не знала прикосновений возлюбленного или нежного объятия друга, с ней всегда были страх и кошмары ее прошлого.

Теперь, она стояла в пансионе Святилища, наблюдая за ним теми таинственными бассейнами глаз, приняв напряженную, защитную позу, пока отвечала на его требование. Сет подавил улыбку, потер пальцем губы, и, опершись локтем на обитый подлокотник кресла, скрестил ноги и водрузил на тиковый журнальный столик перед собой.

— Вы не в том положении, чтобы требовать что-либо, господин Лоуренс, — напомнила она ему. Французская коса, в которую она заплела волосы, открывала высокие скулы и нежные черты лица. Мягкие, золотисто-коричневые пряди, едва светлее ее глаз, оттенка богатой, светлой карамели. — Святилище — не один из ваших офисов, — продолжила она. — Мои мужчины не находятся у вас в подчинении.

Ее мужчины? Сет нахмурился. Ему не понравилось, как она это произнесла. Ее охранники, возможно?

Да, такая формулировка ему больше нравилась.

— Кроме того, я также напоминаю вам, что вы здесь под наблюдением. Если бы не Кэсси, то выздоравливать вам в больнице вместо того, чтобы рассиживаться на этом проклятом кресле, уставившись на меня, будто я жук под микроскопом.

Он вздернул бровь. Фактически, он смотрел на нее как кот на сметану. Вид ее маленького, компактного тела сводил его с ума. Соблазнительная грудь, обтянутая невзрачной хлопковой зеленой футболкой, и оружие, прикрепленное к ее бедрам, не должны были быть сексуальными. Он оказался большим извращенцем, чем думал, потому что его чертов член становился колом, когда Дон так вызывающе вела себя с ним.

— Я полагаю что фраза «следить, как за лакомым кусочком нежного мяса» была бы более подходящей. — Он сдержал улыбку, пытаясь скрыть из глаз заинтересованность.

Дон тревожно вздрогнула, сжала челюсти, ее слегка загорелое лицо побледнело, а в пристальный взгляд вернулись тени. Затем она зарычала.

Когда она оскалила свои жемчужные зубки, член Сета дернулся, резко напоминая хозяину о возбужденном состоянии.

— Не делайте ошибку, предполагая, что можете со мной играть, Лоуренс, — прорычала она, но он заметил, как укрепились ее соски, и уловил судорожный вздох. — Я разорву вас раньше, чем вы осознаете, что случилось.

Тогда он улыбнулся. Медленная, уверенная улыбка искривила губы, а его пристальный взгляд пробежался по ней еще раз.

— Играть с вами? — мягко пробормотал он. — Фактически я был довольно серьезен, милая, ни минуты в этом не сомневайтесь.

Хотел ли он когда-либо женщину так стремительно, так горячо, как сейчас? Такого с ним еще не было. Он помнил бы этот голод, эту сжигающую похоть. В то время как он продолжал наблюдать за нею, ее лицо покраснело, побледнело, затем вспыхнуло снова. Ее дыхание стало тяжелее и быстрее. Рука сползла к оружию, лаская пальцами рукоятку, будто предупреждая.

— Не делайте эту ошибку, Лоуренс. — Ее голос звучал холодно, но он уловил в нем затаенную боль, гнев. — Мужчины получше вас пробовали. И потерпели неудачу.

— Они не были мужчинами. — Сет не двигался, несмотря на потребность вскочить в ярости на ноги, шагнуть к ней, притянуть ее к себе и заполнить его рот ее вкусом. — Бешеные животные, Дон, не больше.

Ее рука сжалась на оружии, и сожаление заполнило ее глаза.

— Не дурачьте себя, мечтая, что я упаду к вашим ногам, как те женщины, которые толпой бегут следом за вами, — отрезала Дон распрямив плечи, что лишь сильнее обрисовало ее грудь в облегающей футболке, подчеркнувшей напряженные соски.

Тугие, твердые горошинки — он отдал бы свое левое яичко, лишь бы испробовать их вкус. Ну, возможно, не яичко, но чертовски что-то столь же ценное.

— Я был бы разочарован, если бы вы так сделали, моя милая.

Сет положил руку на колено, изо всех сил стараясь выглядеть расслабленно и спокойно. Не время ее пугать. Он хотел вывести Дон из равновесия, но не хотел, чтобы она сбежала от него.

— Я лишь сообщаю очевидное. Вы сказали, что я наблюдал за вами, как за жуком под микроскопом. Но фактически, передо мной очень красивая женщина, которой вы являетесь, ничего иного.

— Я — животное. Одно уже это должно заставить вас меня опасаться, — прорычала Дон, снова сверкая острыми клыками.

Сукин сын, его чертов член мучительно напрягся, не взирая на угрозу.

Сет снова окинул ее взором.

— У вас, ребята, пунктик на том, что вы животные? — спросил он. — За прошедшую неделю, я слышал это несколько раз. Если это — то, чему вы действительно верите, то какого черта пытаетесь смешаться с остальной частью человечества? Где самая близкая клетка, Дон, я помогу тебе себя запереть.

Он понимал, что доводит ее, но был бессилен остановиться. Его приводило в бешенство слышать, как она описывает себя таким способом, видеть в ее глазах веру в собственные слова. Это приводило его в ярость, ведь он помнил, каким путем эту веру в нее вбили. Как будучи ребенком, всего лишь ребенком, она была изнасилована солдатами Совета, осмеяна ими, вынужденная быть животным, которым они ее называли.

— Я могу убить вас, и выйти сухой из воды. — Теперь ее голос звучал хрипло. — И я не стану сожалеть об этом. Я буду спокойно спать, точно так же, как и сейчас …

— Ты не спишь, к слову, — парировал он, наконец, демонстрируя свой гнев, когда она столкнулась с ним лицом к лицу.

В ее чертах сквозила усталость из-за кошмаров, загнанное выражение снова вернулось в глаза. И он, черт его дери, не мог даже объяснить, почему ему есть до этого дело.

— Даже ребенок может видеть, как мало ты спишь. Натравите на меня самого худшего задиру из всех ваших Пород, но это не сработает. Ты можешь убить меня в мгновение ока, но никогда этого не забудешь. — Сет наклонился к ней, наблюдая за ней, зная, что она сбежит и понимая, что никогда не позволит ей уйти. — Ты никогда не сможешь забыть, Дон, как убила единственного мужчину, который мог бы держать тебя в своих объятиях во время кошмаров, принять тебя такой, кто ты есть, и все, к чему это приведет.

— Так вы полагаете, что сможете вылечить мои кошмары? — фыркнула она. — Разреши я вам тронуть меня, и это сразу же сотрет все их из моей памяти, так, Сет?

— Нет, — прошептал он, видя, как она вновь побледнела, и на этот раз краска не спешила возвращаться к ее щекам. — Ничто не сможет стереть это из памяти, Дон. Ничто не сможет изменить прошлое или кошмары. Но я был бы там, когда ты проснулась. Ты бы больше не была одинока, и со временем, возможно, хорошие сны смогли бы заменить сны плохие.

Она отстранилась, отступая, уголок ее губ нервно дернулся, и звериное рычание вырвалось из ее горла.

— Троньте меня, и вы умрете.

Она вцепилась в свое оружие с отчаянием, которое он почувствовал внутри себя.

— Даже если ты сама меня попросишь? — спросил Сет, стараясь, чтобы его голос звучал нежно, спокойно, хотя боль в ее глазах заставляла его мучиться.

— Я никогда не буду просить, Сет, — с горечью отрезала она, глядя на него глазами, которые преследовали его в самых темных мечтах. — Я никогда не буду просить, независимо от того, хочу ли я или нет. Никогда. Вы меня понимаете? Я никогда не буду лежать под вами, вы лишь дурачите себя…

— Ну так ложись сверху, на меня.

Дон вздрогнула от его предложения, ее глаза расширились, когда она тяжело сглотнула.

— Кто-то из наших придет к вам позже, чтобы поговорить о встрече с вашей сестрой. А у меня есть чем заняться.

— Дон.

Сет встал на ноги, и она отшатнулась, напряженно изучая каменное выражение его лица. Выхватив из кобуры оружие, Дон схватила его обеими руками и нацелилась в центр груди Сета, опустив палец на спусковой крючок.

Сет задержал взгляд на оружии и, подняв на нее глаза, увидел в ее слезы и муку.

— Разве ты не устала от одиночества? Я — да. — Он не сделал ни единого движения, лишь смотрел на нее, его грудь сдавило от эмоций, которые она наверняка не сможет понять, и от желания, которое она никогда не сможет принять.

— Держитесь от меня подальше, — велела она тоном, не терпящим никакого отказа. — Не приближайтесь, Сет, или мы оба об этом пожалеем.

Дон зачехлила оружие, развернулась, и почти выбежала из дома. Сет услышал, как хлопнула парадная дверь, и ощутил, что без Дон ему чего-то не хватает. Его переполняло сожаление.

— Не лучший вариант — рассказывать ей про свои хотелки. — В гостиную из кухни ступил Табер, подкравшись беззвучно, как животное, носителем ДНК которого он был.

— Я просил твоего совета? — Гнев ел Сета поедом. Его самообладание дало трещину, и держать себя в руках сейчас Сету было очень трудно.

— А ты и не должен был спрашивать, — проворчал в ответ другой мужчина. — Не то чтобы я ожидаю, что ты меня послушаешь. Кейн же не послушал. Но если ты действительно серьезно к ней относишься, не позволяй ей об этом узнать. Не позволяй ей это видеть. Не позволяй ей даже подозревать об этом. Она загонит себя в могилу, сражаясь с чувствами, если ты продолжишь в том же духе.

— И я буду рядом, чтобы вытащить ее оттуда. — Сет повернулся к Таберу, не зная, как справиться с бушующими в нем эмоциями. То, что Дон заставила его почувствовать, его пугало.

— Если еще останется, что вытаскивать, — сказал Табер мягким, печальным голосом. — Это — твое самое большое сражение, приятель. Удостоверься, что исходом его будет любовь, а не смерть.

Глава 11

Мир для Кейна долго не продлился. Наутро, когда Шерра выскользнула из его кровати, и тихо, как вор, прокралась из спальни, он притворился спящим. Когда дверь закрылась, он открыл глаза и, устало вздохнув, уставился в потолок. Попытки пробиться через сдержанность этой женщины доведут его до смерти.

Подняв руку, он рассеянно поскреб грудь рядом с оставленной Шеррой меткой. Напоминание о том, что они связаны. Не то чтобы быть связанным с ней ему не нравилось, ведь он любил ее больше собственной жизни. В его жизни было немного вещей, которые значили бы для него больше, чем эта маленькая светловолосая ведьма. Черт, он вообще не представлял, что может оказаться важнее Шерры. Но попытки заставить ее признать свои собственные чувства к нему загонят его в могилу. Если, конечно, его гребаный стояк не поможет вбить в нее это знание.