Глава 18

Проснувшись на следующее утро, Ханна подумала, какой чудесный ей снился сон: Маркус сказал, что не собирается ее отпускать, потом обнял, и они предавались страстным любовным утехам на туалетном столике. При одном воспоминании об этом по ее телу забегали мурашки. Ей казалось, она все еще чувствует на себе его руки…

Тут Маркус перевернул ее на спину, и она затрепетала. Это был не сон, а мечта, воплотившаяся в реальность. Он нежно приник к ее губам.

– Доброе утро…

Маркус улыбнулся.

– Оно и вправду доброе.

Ханна обвила его руками за шею и притянула к себе, потом его руки скользнули по ее рукам, и их пальцы переплелись. Поцелуи становились все жарче, все страстнее. Наконец он накрыл ее всем телом, завел ее руки за голову, так, что Ханна вытянулась под ним.

– Вот так.

Ханна с трудом его расслышала: уж очень сильно у нее стучало в висках, и вдруг она почувствовала, как он загнул ее пальцы за резное изголовье кровати.

– Не отпускай!

Ханна кивнула, и Маркус начал поглаживать ее руки, нащупывая самые чувствительные точки, потом положил ладони на упругую грудь.

Ханна почувствовала неземное блаженство. Это было скорее поклонение божеству, нежели любовные ласки. Маркус стоял на коленях между ее ногами, и, нагнувшись, ласкал ее шею чудесными, коварными губами. Постепенно его губы спустились на плечо, затем на грудь. Он не просто целовал, он словно бы затягивал свою сладкую жертву в водоворот страсти и наслаждения, в котором так легко было утонуть…

Хоть Ханна отдалась ему добровольно, она все же немного беспокоилась. Они зашли дальше, чем она когда-либо себе позволяла. Ее первый брак не подготовил ее к тому телесному отклику, который будил в ней Маркус. Ее тело отзывалось на каждый его поцелуй, на каждый взгляд. Она была возбуждена, что он мог бы заняться с ней любовью прямо сейчас, хотя, и не прикасался еще к ее интимным местам. То, что происходило, казалось ей чем-то большим, нежели взаимоотношения мужчины и женщины, даже большим, чем духовные узы, связывавшие ее со Стивеном. Это был… экстаз.

Его зубы сомкнулись на соске, и все ее жилки затрепетали от неожиданности. Ханна невольно ослабила хватку на изголовье, а когда он принялся сосать ее грудь, она чуть не задохнулась от возбуждения.

Маркус раздвинул ее колени, поднял их выше, и Ханна задрожала, поняв, что она открыта перед ним, ждет его, готова к тому, чтобы он в нее вошел.

Должно быть, она пролепетала его имя, потому что он замер и внимательно посмотрел на нее. Его темные волосы спутались, лицо было напряжено. Он выглядел опасным и беспечным, совсем не похожим на себя прежнего.

– Ты и представить себе не можешь, как я тебя хочу! – словно издалека донесся до нее его голос.

– По-моему… по-моему, очень даже могу, – произнесла она на последнем дыхании.

Его рука опустилась и проникла ей между бедер. Она чувствовала прикосновение его теплого тела, но этого было мало. Ее бедра непроизвольно начали покачиваться.

Не отводя от Ханны взгляда, Маркус прикоснулся к ней. Она прикрыла глаза, изогнула шею и стала изгибаться волнами, призывая его ввести пальцы еще глубже. Он долго ласкал ее, но внутри у нее и так уже давно все было влажно и скользко. Его возбуждало то, что она желает его столь же сильно, как и он ее.

Наконец Маркус оперся на локти и вошел в Ханну. Он намеревался быть нежным, терпеливым и добрым – одним словом, джентльменом, похожим на того мужчину, кого она любила раньше. Вчера он был отчаянно-страстным, потому что… так уж сложилось. Вчера он страшился лишиться ее навеки, поэтому потерял рассудок и предался любви с грубой звериной страстью, потрясшей его самого. Джентльмены так себя не ведут. Прежде он всегда сохранял самообладание, лежа рядом с женщиной, но страстный отклик Ханны потряс его своей неожиданностью и возбудил сверх всякой меры. Именно тогда он понял, что влюбился, совершенно неожиданно, необъяснимо и, как ему казалось, навеки.

Проснувшись посреди ночи, Маркус сжал Ханну в объятиях и долго лежал, пытаясь осмыслить произошедшее. Теперь он не мог без нее жить, и ему было плевать, какие пересуды пойдут в обществе. Для него Ханна была само совершенство, и он сделает все мыслимое и немыслимое, чтобы удержать ее рядом.

Когда Маркус начал медленно и осторожно двигаться внутри ее, Ханне это не понравилось. Она не желала, чтобы он вел себя сдержанно и прилично, и мечтала об оголодавшем, страстном любовнике, каким он был вчера. Такая любовь понравилась ей не меньше, чем шампанское, и она хотела продолжить.

Она легонько провела ногтями по его спине, схватила Маркуса за бока, и он на мгновение замер. Тогда Ханна изогнула спину и притянула его поближе к себе.

– Хочу, как вчера, – прошептала она.

Маркус протянул руку и принялся поглаживать большим пальцем ее губы, пока она его не укусила. Тогда он повернул ее голову набок, открыв ее шею, и приник к той самой точке за ухом, одновременно входя в нее.

– Так лучше? – прошептал Маркус ей на ухо, и Ханна утвердительно кивнула. Он застонал, и Ханна про себя стала подбадривать его: ну еще чуть-чуть, еще немного…

И тут выдержка Маркуса дала трещину – движения его стали быстрее, резче, грубее… Наслаждение становилось все сильнее, и под конец Ханне уже казалось, что она его не вынесет. Она даже дышать не могла – перед ее ошеломленным взором засверкали звезды…

Когда страсть достигла апогея, Маркус задрожал и замер в экстазе. Потом он прижался к ней лбом, и его прерывистое дыхание защекотало ее губы.

– Ты словно сделана из огня, – выдохнул он.

Последние волны страсти прокатились по телу Ханны и затихли. Теперь она не могла бы пошевелиться, даже если бы захотела – полнейшее удовлетворение начисто лишило ее сил.

Маркус осторожно опустился на нее сверху – он тоже не мог, а может, не хотел двигаться.

Сердце Ханны понемногу вошло в обычный ритм. Маркус неподвижно вытянулся сверху, обвив ее руками и уткнувшись головой в ее плечо. О таком чуде нельзя было и мечтать. Наедине с Маркусом Ханна позабыла о том, что ей предстоит объяснение и нелегкий выбор. Когда он сжимал ее в объятиях, важно было только одно: она его любит.

Ханна не слышала, как приоткрылась дверь в комнату. Не слышала, что сказала Лили, если та вообще что-нибудь произнесла. Она услышала лишь, как упал поднос с завтраком, а чашки и блюдца в виде осколков разлетелись по полу.

Ханна охнула. Маркус приподнял голову.

– Вон, – прорычал он.

Лили побледнела, ее глаза широко раскрылись. И тут Ханна залилась краской: ни у кого не могло возникнуть сомнений относительно того, чем они только что занимались.

Лили поспешно опустилась на колени собирать осколки на поднос. Пожалуй, она смутилась даже больше Ханны, опасаясь, что теперь ее рассчитают. Несмотря на весь ужас своего положения, Ханне вдруг стало смешно, и она умоляюще стиснула плечо Маркуса.

Маркус прищурился.

– Оставьте, – лениво приказал он.

Звон фарфоровых осколков тут же утих, а через мгновение тихонько приоткрылась и затворилась дверь.

– Какой ужас! – прошептала Ханна.

Насмешливо изогнув брови, Маркус обнял Ханну, и по ее телу пробежал трепет, причиной которого являлась вовсе не Лили.

– Почему?

– Лили должна была стучаться!

Маркус пожал плечами.

– Отныне она так и будет поступать, не сомневайтесь.

Не в силах более сдерживаться, Ханна засмеялась, пока у нее не закололо в боку. Маркус смотрел на нее с улыбкой. Когда она немного успокоилась, он нагнулся и, поглаживая ее бедра, пробормотал:

– В другой раз воспользуемся моей постелью: там нас точно никто не потревожит. А пока, думаю, нам придется спуститься к завтраку. Наверняка всех горничных уже предупредили, чтобы они держались подальше от этой комнаты.

Ханна потерлась щекой о его грудь.

– Пожалуй. Хотя так не хочется вставать и одеваться.

– Гм-м… Ты когда-то обмолвилась, что могла бы носить только жемчуг. – Маркус погладил ее по спине. – Сейчас я не прочь на это посмотреть, но увы, сегодня утром мне предстоит обсудить кое с кем животрепещущие вопросы.

Конечно же, Дэвид! Маркус не назвал его имени, но Ханна сразу поняла, о ком речь, и осторожно прикоснулась к его руке.

– Как ты поступишь? – негромко спросила она.

Маркус вздохнул.

– Не знаю. После того, что натворил Дэвид, я поклялся, что отныне предоставлю его самому себе. Пусть поступает по-своему, ввязывается в какие угодно авантюры и сам за это расплачивается. Боюсь, ему не пошло на пользу то, что я столько раз выручал его из беды.

– Кажется, он сильно пострадал в драке…

Ханна всецело была за то, чтобы Дэвид сам отвечал за свои поступки, но она вовсе не желала его смерти! Маркус должен по крайней мере выяснить, в чем замешан его брат и верны ли подозрения относительно него.

– Я вынесу приговор лишь тогда, когда Дэвид подробно расскажет мне о своих злоключениях. Поверь, мне бы очень хотелось остаться тут с тобой на весь день, но… Кстати, Дэвид сильно виноват перед тобой. Ты ничего не хочешь ему сказать?

Ханна улыбнулась.

– А, по-моему, все сложилось как нельзя лучше, тебе не кажется? Я бы даже смягчила Дэвиду приговор.

Маркус, прищурившись, посмотрел на нее:

– Хорошо сказано. Надеюсь, и другие его проделки не слишком ужасны.

Поднимаясь в комнату Дэвида, Маркус все же приготовился к худшему. Как знать, пожелает ли Дэвид открыть ему душу?

Он постучал в дверь и, услышав приглушенное «Войдите!», открыл ее.

Дэвид полулежал, опершись на груду подушек; в одной руке он держал выпуск «Таймс», в другой – чашку кофе. Рядом стоял поднос с пустыми блюдцами. При виде Маркуса Дэвид отложил газету.

– Доброе утро, брат.

Дэвид отхлебнул кофе.

– Доброе? Что-то не верится. Ты, наверное, всю ночь сочинял проповедь. Давай начинай отчитывать меня. – Он откинулся на подушки и с угрюмым видом мученика скрестил на груди руки.

Маркус с трудом сдержал улыбку.

– По правде сказать, – сухо ответил он, – со вчерашнего вечера я о тебе и не вспоминал, и пришел удостовериться, все ли с тобой в порядке. Если тебе есть что мне сказать, я внимательно выслушаю.

Удивление на лице Дэвида сменило подозрение, затем в нем проснулся интерес, и он настороженно прищурился.

– Понимаю. Ханна, – буркнул он наконец. – Эти слова вполне в ее духе.

Маркус молчал, надеясь, что выражение лица не выдаст его.

– Только не говори, что ты втюрился в нее.

Маркус подавил вздох.

– Она искренне желает тебе выздоровления.

– Пусть побережет свои пожелания на будущее. Лучше скажи, ты уже придумал, как меня покарать?

– Я не собираюсь тебя наказывать, поверь, и даже не буду тебя отчитывать. Кроме того, кто-то уже и так всыпал тебе по первое число. Оставайся в моем доме, пока не поправишься, но потом чтобы духу твоего здесь не было. То, как ты обошелся с Розалиндой и Селией, уж не говоря о Ханне, я простить не в силах. С меня хватит, и я намерен положить этому конец. Если ты когда-нибудь образумишься, я буду рад возобновить наши отношения, но пока… – Герцог передернул плечами. – Ты абсолютно свободен, Дэвид.

Он насмешливо поклонился и повернулся к двери; на сердце у него было удивительно легко. Прошли те времена, когда он бранил Дэвида, а в глубине души страшился того, что брат мог выкинуть в следующий раз. Теперь Маркуса ничто не тревожило. Ханна права: Дэвида от самого себя не спасешь.

– Погоди!

Маркус замер в дверях.

– Неужели ты даже ругать меня не будешь?

– А какой в этом прок? По-моему, это всегда было бессмысленно.

– Значит, ты вообще никак меня не накажешь?

– Нет.

Дэвид неожиданно смутился.

– Гм… тут такое дело… – Он немного помолчал. – Короче, я попал в передрягу. В общем, я выполню все, что ты прикажешь, потому что мне не помешает твой совет.

Поскольку Маркус молчал, Дэвид смущенно заерзал на кровати.

– Да, так вот, я связался с плохими парнями. Здесь замешаны деньги.

Маркус не спеша вернулся в комнату и присел.

– И что же дальше?

Дэвид почесал переносицу.

– Думаю, лучше начать с самого начала, – произнес он наконец охрипшим голосом.

– Беда в том, что тут замешаны не обычные деньги в том смысле, как мы это понимаем. Похоже, я связался с… – Дэвид вздохнул. – С бандой фальшивомонетчиков.

– Гм, интересно…

Дэвид бросил на брата удивленный взгляд.

– Ты, похоже, совсем не удивлен! Получается, ты все знал и молчал?

– Не знал, а догадывался, – поправил его Маркус. – Я пытался сам докопаться до истины, пока неожиданно не обнаружил, что у меня появилась жена. С этого момента мое расследование зашло в тупик.

С минуту Дэвид мрачно разглядывал свои руки, затем продолжил:

– Все началось с подмастерья портного: Вестон отказался меня обслуживать и закатил скандал из-за каких-то якобы неоплаченных счетов. Тогда я обратился к Хорроксу. Как-то раз Слокум, его подмастерье, примеряя на меня новый пиджак, разболтался о кулачных боях, о которых ему рассказывал какой-то господин. Я заинтересовался: в ту пору сезон еще не начался, и жизнь была чертовски скучна. Слокум обещал разузнать побольше.

– Значит, подмастерье портного? – хмыкнул Маркус, но Дэвид лишь раздраженно махнул рукой.

– Знаю, черт побери, знаю! Надо было взвесить все толком, но я давно уже не видел хороших боев, и… – Он вздохнул.

– Короче, Слокум свел меня с парнем по имени Рурк, и мы вдвоем отправились по указанному адресу. Бой был что надо: два парня здорово колошматили друг друга. Разумеется, все делали ставки, и мы с Рурком тоже. Он все шутил и подначивал повышать ставки, особенно когда его парень начинал одолевать соперника. Мне тоже было весело, я смеялся. Поединок становился все более захватывающим, но тут тот парень, на которого он делал ставки, свалился на землю, истекая кровью. Рурк сразу заявил, что он пас, но я удержал его. – Дэвид пожал плечами. – Я предложил удвоить ставки. Как только он согласился, окровавленный парень поднялся на ноги и уложил моего бойца. Не прошло и десяти минут, как этого парня объявили победителем. Когда я хотел рассчитаться с Рурком, то в ужасе обнаружил, что вся его болтовня о повышении ставок вовсе не шуточки, как мне казалось, и что я должен ему…

Дэвид запнулся и отвел глаза.

– Сколько?

Дэвид провел рукой по лицу.

– Двадцать тысяч фунтов. По крайней мере, так он решил.

Маркус изумленно глянул на брата.

– Почему же ты не сказал ему, что силу имеет лишь первоначальная ставка?

Дэвид нахмурился.

– Не мог я такое сказать, понимаешь? А как же честь джентльмена?

Маркус плотно стиснул зубы. Нашел время вспоминать о чести!

– А когда ты связался с фальшивомонетчиками?

В глазах Дэвида промелькнула тень раскаяния.

– Вскоре после этого. Пока я раздумывал, где бы раздобыть нужную сумму, явился Рурк и сказал, что готов помочь мне в моем затруднительном положении. Его знакомые ищут человека, способного оказать им маленькую услугу. Он заверил, что это лишь сущая безделица, ничуть не обременительная и не опасная для репутации. Я должен был сразу догадаться, но увы! – Дэвид тяжело вздохнул. – Они попросили меня об очень простой услуге: поиграть в карты на деньги и помочь вычислить шулера, который обманом выиграл у них очень ценную вещь. Они объясняли все очень сбивчиво, но я понял, что этот шулер – важная шишка, и из страха мести они не осмеливаются назвать его имя. В обмен на эту услугу они пообещали щедро обеспечивать меня деньгами. При этом им было даже не важно, выиграю я или проигрываю. А поскольку Рурк поручился за этих парней и пообещал списать мой долг, я согласился.

Маркус слушал рассказ брата, воздерживаясь от комментариев.

– Стало быть, все, что от тебя требовалось, это играть в карты? – осторожно спросил он. – А они должны были обеспечивать тебя деньгами, и даже если бы ты проиграл все, они бы не огорчились? Разве это не странно? С какой же стати ты им поверил?

Дэвид выругался.

– Сейчас доберусь и до этого. – Он подсунул себе под спину еще одну подушку.

– Слокум был поставщиком – он вкладывал пачки банкнот в одежду, которую я у него заказывал. Огромные такие пачки. – Он поморщился. – Знаю, они облапошили меня, как ребенка, когда сказали, что будут тайком наблюдать за игроками и собирать улики, дабы доказать вину этого таинственного шулера. Я так и не понял, как они надеялись его разоблачить, и встал перед выбором: либо принять условия, либо попросту выплатить Рурку двадцать тысяч.

Маркус устало потер лоб.

– Они нарочно это подстроили. Рурк был с ними заодно.

– Разумеется. Но я это понял значительно позже, а сначала это представлялось мне очень легким выходом из затруднительного положения.

Маркус печально покачал головой. Похоже, это его вина. Когда Дэвид обращался к нему за помощью, он выручал его, но всегда читал длинные нотации. Неудивительно, что брат решил ввязаться в мерзкую интригу, лишь бы не слушать бесконечные проповеди.

– Недели две все шло как по маслу, – продолжал Дэвид. – Сколько бы я ни проигрывал, в кармане моего нового пиджака или жилета неизменно появлялась новая пачка банкнот. Они никогда не спрашивали у меня отчета, а мне как нарочно не везло: я не мог выиграть ни шиллинга. И тут… – Дэвид замялся. – Короче, я должен был оплачивать счета как раз в тот день, когда мне доставили новенькие пачки наличных. Я расплатился этими деньгами, а парням сказал, что их проиграл. Потом мне подфартило, я отыгрался и решил, что хватит искушать судьбу – теперь-то они наверняка собрали улики, и я могу выйти из игры. Однако, мои «благодетели» отказались отпустить меня и намекнули, что я занимался не вполне законными махинациями. Может, я и дурак, но тут даже мне стало ясно, что это за денежки. Я оказался в тупике и не знал, как быть дальше. Разумеется, я поступил глупо, связавшись с Джослин, – удрученно продолжил Дэвид, – но положение мое было отчаянным. Пристрели меня старик Барлоу на дуэли, я бы не сильно расстроился. Когда ты предложил мне уехать из Лондона, я на самом деле обрадовался и подумал: услышал-таки Бог мои молитвы. Я давно уже мечтал пропасть без вести, а если меня найдут, свалить вину на тебя.

– Очень удобно, – процедил Маркус.

– Именно. – Дэвид уронил голову на грудь. Впервые с начала разговора ему стало совестно. – Ну а что касается прочего, то ты бы меня понял, если бы знал, какая участь ожидала Ханну. Она была так добра ко мне, вошла в мое положение, сострадала, но излишне не баловала. Моя карета перевернулась, я сломал ногу, вывихнул плечо, и Ханна за мной ухаживала. Я хотел помочь ей, честное слово, и в момент, когда делал ей предложение, действительно хотел исправиться, стать примерным семьянином.

Маркусу откровенно не понравилось это заявление, хотя теперь ему стало ясно, что Дэвидом двигали более благородные мотивы, чем он ожидал.

– Ну а дальше… Ты же меня знаешь. Муж и отец сразу, не слишком ли? В мою душу закрались сомнения, и я испугался. А потом Перси принес твое письмо, и я понял, что мне придется порвать со всеми старыми приятелями, чтобы стать мужем, достойным Ханны. Но она, конечно же, заслуживала лучшего: кого-нибудь наподобие тебя в мужья. Вот только я не знал, как отвертеться от этого брака, не унизив Ханну прилюдно. Свадьба была назначена на следующий день, и что мне оставалось делать? – Дэвид нервно взъерошил волосы. – Я еще раз прошу прощения, но ничего иного мне в голову не пришло.

– А ты знаешь, как она узнала о твоей проделке? – спросил Маркус.

Дэвид покачал головой.

– Я ей предъявил регистрационную книгу из миддлборской церквушки. Никогда не видел, чтобы всего лишь от одного вида книги человек пришел в такой ужас!

Дэвид задергался под одеялом.

– Ты мог бы изменить запись!

– А объявление в «Таймс»? А письмо Розалинде?

Тут Дэвид залился пунцовым румянцем.

– Я просто хотел увериться, что ты обеспечишь Ханну до конца ее дней. Я и помыслить не мог, что ты… – Он запнулся.

– Верно, я и хотел ее отослать. Но, как ты догадываешься, в Лондон приехала Розалинда, посмотреть на мою жену, и, невзирая на протесты Ханны, решила, что брак взаправду имел место. И что, скажи на милость, мне оставалось делать?

Дэвид опустил взгляд.

– Спасибо тебе, – с трудом произнес он. – Ты честно вышел из этой ситуации, но все же это был очень жестокий розыгрыш.

Маркус поднял брови.

– Для кого именно? Для Ханны, для Розалинды или для Селии?

– Для всех.

– В таком случае я не единственный, кому ты должен принести извинения.

Дэвид кивнул.

– Я поговорю с ними, клянусь. – Румянец схлынул с его лица, и сразу стало видно, как он устал. Маркусу доводилось видеть брата при многих обстоятельствах, но никогда еще он не видел Дэвида настолько измученным.

– Как ты себя чувствуешь? – Теперь голос Маркуса звучал уже не так сурово.

Дэвид дернул плечом и поморщился.

– Так, как я того заслуживаю. Рурк и его шайка выследили меня, как только я появился в Лондоне. Сейчас я приехал в этот дом только потому, что сюда они не осмелятся сунуться.

Маркус поднялся и похлопал брата по плечу.

– Ладно, отдыхай. Думаю, дамы скоро зайдут тебя проведать. А с Рурком и его шайкой мы разберемся позже. – Когда Дэвид поднял на герцога удивленный взгляд, Маркус усмехнулся. – Боюсь, теперь это стало семейным делом.

Загрузка...