Железная жаба

«...Легенда гласит: гражданка СССР Оксана Железняк пребывала в уверенности, что забеременела от подданного США по фамилии Девис. Оформив скоропалительный развод с престарелым Хулио Моисеевичем, беременная женщина незамедлительно вышла замуж за афроамериканца Девиса и отъехала на п.м.ж. в Алабаму, где и разрешилась благополучно от бремени.

Мистер Девис был склонен трактовать рождение белой дочери как генетический казус, но мать его, предположительно ее звали Анжелой, настояла на экспертизе отцовства, которая подтвердила худшие подозрения свекрови О. Железняк. Под давлением своей своенравной матери мистер Девис расторг брак с Оксаной.

Железняк зарегистрировала дочь под своей фамилией, дав ребенку нестандартное имя Жаба, поскольку запоздало догадалась, что отцом девочки на самом деле является Жаббов Х.М.

С нелюбимым грудным ребенком на руках О. Железняк мытарствовала по чуждой ей Америке до тех пор, пока не вышла в третий раз замуж за ярого поборника доктрины апартеида из ЮАР.

В угоду третьему мужу накануне совместной с ним эмиграции в Африку меркантильная Железняк отказалась от родительских прав на малютку Жабу и сдала ребенка в католический приют. В Африке поборник апартеида и его русскоговорящая супруга стали жертвами известного каннибала того времени, диктатора Боты, о чем неоспоримо свидетельствует африканский фольклор конца XX века от Р.Х.

Некоторые теологи утверждают, дескать, из приюта девочку выкрали так называемые «космические ниндзя». Между тем лично мне доводы некоторых кажутся чистой воды абсурдом. По моим данным, территория США в интересующий нас исторический период уже не являлась зоной влияния клана космических ниндзя...»

Из приложения к монографии Анонимного Автора, изданного в 214 г. от Р.Ж.Ж. на средства Патриархата Ц.Ж.Ж.

Глава 1 Ниндзя

Восход девяти Лун нынешней ночью особенно прекрасен. Отрадно, когда в мое дежурство случаются такие, как сегодняшняя, безоблачные ночи и можно вдоволь налюбоваться всеми девятью Лунами. Иногда безоблачной ночью мне становится интересно, как выглядит единственная спутница Планеты Предков, в честь которой Первые назвали девять спутниц над головой, но чаще сердце сжимается, стоит представить, что я могла прожить жизнь под одной-единственной Луной и не увидеть великолепия ожерелья из девяти ее названных сестер.

Погожими ночами я предпочитаю дожидаться очередного героя, сидя в позе змеи на вершине того утеса, что высится левее жерла пещеры. Вот и сейчас я сижу на отроге облюбованного утеса в позе существа с Планеты Предков, наслаждаюсь восхитительным зрелищем спутниц в ночном небе и ловлю себя на мысли, что планета подо мной, планета Девяти Лун, воистину мой родной дом. Пускай я родилась за миллион парсеков отсюда, там, где с ночным мраком борется Луна-одиночка, но выросла я во чреве, обрамленном священным числом ночных светил. И я всей душой благодарна Первым ниндзя космоса за то, что тысячу зим тому назад они изгнали из полого чрева родной для меня планеты мерзких аборигенов.

Мудрость Первых, наложивших запрет на убийство аборигенов, воистину безгранична. В течение тысячи зим, хлябей и лет мы, потомки Первых, охраняем каменный вход в полость планеты еженощно и ежедневно. За тысячелетие бдений мы, ниндзя, отточили до филигранного совершенства уникальную методику воздействия на мыслящий мозг, которую изобрели Первые. Тайное Искусство Ложной Памяти является основой и залогом выживания нашего клана, как под девятью чудесными Лунами, так и во всей Вселенной. И я верю – наступят времена, когда мы, ниндзя, накопим достаточно сил и завоюем мириады планет в биллионах галактик. Я верю – будущее принадлежит нам...

Из медитации на тему будущего, замешанного на воспоминаниях о прошлом, в реальность настоящего меня вернуло зрение. На тропе, что вьется по крутизне склона и ведет к пещере, я заметила силуэт мерзкого аборигена. Очередной герой петлял вместе с тропой, протоптанной легионом его предшественников. Он был, разумеется, один. Хвала Тенгу, согласно канонам аборигенской морали герой всегда должен быть один.

Я встрепенулась, сбросила змеиное оцепенение и спрыгнула с утеса. Я дважды перевернулась в воздухе через голову, обманув тем самым враждебную прыгунам силу притяжения, мои гибкие ступни коснулись склона по обе стороны от тропы героев, мои ноги спружинили в коленных суставах, и я встала в позицию стража.

Абориген услышал, как под моими ступнями зашуршал гравий, одинокий герой увидел, как я встаю в позицию стража, и обнажил меч. С оружием наголо, сгорбившись, иногда оглядываясь по сторонам, но в основном храбро глядя вверх, на меня, он продолжил подъем.

Всякий раз, сталкиваясь с разумными уроженцами Планеты Девяти Лун, не перестаю удивляться их изощренной мерзости. Главным козырем разумного вида в борьбе за существование под сказочно прекрасными Лунами было и остается отвращение, которое мыслящие особи внушают остальной утонченно изящной фауне. Разумные существа эволюционировали из падальщиков, они пахнут и выглядят столь отвратительно, что сие не поддается внятному описанию. Они – совершеннейшая мерзость, доведенная до абсолюта по вздорной прихоти природы. Но самих себя они, разумеется, считают биологическим эталоном, что провоцирует эстетический и нравственный антагонизм разума с остальными формами планетарной жизни. Отсюда и творимые ими мифы про пустоты внутри планеты, где, по утверждению мифотворцев, вдосталь лакомых экскрементов, волшебным образом возникающих из ничего, где текут гнилостные реки с гнойными берегами и звучит вечный скрежет стекла о железо. Разумеется, ничего столь милого биологии и культуре мыслящих падальщиков в оккупированной тысячу зим тому назад нами, ниндзя, пустой полости нету, не было и быть не могло. Десять столетий мы терпеливо искореняем созданный аборигенами миф. При помощи Искусства Ложной Памяти мы истребляем и самую память о пустотелости Планеты Девяти Лун. Владея изнанкой, мы могли бы с легкостью необычайной уничтожить всех до единого мерзких представителей местного разума с внешней стороны планеты, но тогда под девятью Лунами пренепременно появятся другие земляне и велика вероятность, что феномен пустотелости, наше удивительное убежище, обнаружится раньше, чем мы накопим достаточно сил для подчинения клану ниндзя всей обитаемой Вселенной. Пока же от пытливых земляков нас защищает придуманный ими «Закон о невмешательстве в среду обитания экзобиологических разумных тварей, находящихся в начальной стадии социальной самоорганизации».

– Цфщк! – проскрежетал абориген, останавливаясь десятью метрами ниже и поднимая над головой меч грубой ковки. Я поправила горошину универсального переводчика в ухе, и скрежетание героя обрело смысл. – Тварь тошнотворная, ты есть, я зрю тебя! – Абориген указал на меня острием меча, и его стошнило. – Божество Зла, ты еще более омерзительно, чем повествуют мифы!

– Мифы лгут, – произнесла я, увеличивая громкость ретранслятора, закрепленного между грудей, запрещая себе обонять запахи и слегка расфокусировав зрение. – Ты считаешь себя героем, борцом со Злом, ты прав отчасти. Ты поверил мифам, ты совершил героический переход к отрогам Горы Проклятых, но, как и легионы героев до тебя, ты вскоре спустишься обратно в Долину Озер, чтобы рассказать соплеменникам о том, что нету в горах никаких богов Зла, стерегущих вход в мифическое Царство Гнили. Ты расскажешь, что Тропа Героев ведет в никуда, что ты не видел Пещеры.

– Я расскажу правду! Я зрю Пещеру Благодати, вход в Царство Гнили! Я сражу тебя, божество Зла, в честном поединке! А если мне суждено погибнуть, то знай – по моим следам, впитавшим мой пот и гной, благоухающим моими выделениями, орошенным моей слизью, придут другие герои!

– Придут, – согласилась я, нагибаясь. – Тысячу лет они все идут и идут по опасной, провонявшей тропе для того, чтобы в конце концов вернуться обратно и развеять мифы, – я нашла и подобрала приемлемо увесистый камень, выпрямилась. – Уйдешь и ты, переполненный разочарованием, – я размахнулась и прицельно метнула камень, для чего пришлось на мгновение сфокусировать зрение. За мгновение четкого видения цели пришлось расплачиваться рвотными спазмами.

Герой пискнул, обмочился и обгноился, едва не выронил меч и пал с оружием в обнимку на Тропу Героев, временно лишенный сознания при помощи древнейшего и примитивнейшего боеприпаса, а я сложила пальцы в мудру Искусства, опустив веки, вызвала видение янтры Лжи и прошептала мантру Памяти. Посредством триумвирата мантра-янтра-мудра я подселила в подсознание объекта желаемую мыслеформу, которая разархивируется в его сознании, едва он вернется в чувство.

Расплетая пальцы, приподнимая веки и умолкая, я сделала глубокий вдох, выдохнула резко и сложила мудру Паруса, зажмурилась и увидела внутренним взором янтру Пути, мои губы шепнули мантру Ветра, и бесчувственный пока что абориген поднялся, повернулся ко мне спиной, побежал вниз по тропинке. Нокаут вскоре пройдет, и, если аборигену не суждено сгинуть по дороге в Долину Озер, он подробно расскажет соплеменникам о бесполезных поисках Пещеры Благодати со злым божеством на страже. Каждый воротившийся ни с чем герой подтачивает обманчивый миф, рожденный истинной коллективной памятью, а значит, сегодняшняя чудная ночь прожита мною не зря. Мысленно я желала сегодняшнему герою благополучного обратного пути, когда услышала окрик:

– Воспитанница!

Я оглянулась – на пороге пещеры стояла Отравленная Хризантема, моя наставница. Я появилась на Планете Девяти Лун задолго до того, как Отравленная Хризантема возглавила клан ниндзя, мне повезло расти под ее персональной опекой, я чту эту состарившуюся в заботах, сгорбившуюся под бременем ответственности за судьбу клана женщину несоизмеримо глубже, чем предписано нашей традицией, и да простит меня Тенгу за эту вольность. Я редко пересекаюсь с наставницей с тех пор, как Отравленная Хризантема обыграла в шахматы прежнюю владычицу, тем самым завоевав право возглавить клан, и каждый раз при виде сгорбленной старушки мое сердце сжимают бархатные тиски нежности, каждый раз я боюсь потерять лицо и оскорбить духовную мать излишним проявлением эмоций.

– Пойдем, дитя, – наставница поманила меня своею дряхлой рукой. – Я пришла за тобой, воспитанница, чтобы пригласить по важному делу в мои скромные покои.

– Вашим появлением вы оказали мне, недостойной, великую честь, но я на дежурстве. Долг запрещает мне покидать пост.

– За тебя додежурит сестра, – наставница щелкнула пергаментными пальцами, из темноты пещеры вышла сестра-ниндзя по имени Шипастая Роза.

– Беру на себя долг сестры, все присутствующие и демон Тенгу тому свидетели, – произнесла ритуальную фразу Роза, кланяясь поочередно Хризантеме, мне и небу над нами, сияющему священным числом Лун.

– Остаток ночи пройдет спокойно, – я церемонно склонила голову пред сестрой по оружию. – Только что мною отправлен восвояси очередной герой.

– Тебе опять повезло, – проговорила Шипастая Роза бесцветным голосом. – Я рада за сестру – это счастье принести пользу клану, храни его Тенгу.

– Такова ее карма, – улыбнулись мне глаза наставницы. – Тенгу дарит избранным карму быть нужными. Дитя, избалованное кармой, подойди же к своей старой наставнице, помоги старухе добраться до вагонетки.

Протянуть руку помощи Отравленной Хризантеме – честь для любой из сестер-ниндзя, а для меня еще и удовольствие. Сухая куриная лапка наставницы вцепилась в мое тугое предплечье, старушка сгорбилась пуще прежнего, скособочилась, позволяя себя поддерживать, шаркнула обувью, и мы с ней медленно пошли в каменные глубины пещеры, вошли в густую тень, привычно, по памяти, добрались до утонувшего во мраке монорельса, я помогла своему кумиру занять переднее кресло в вагонетке, нащупала задний диванчик, запрыгнула на мягкое и спросила вежливо:

– Удобно ли вам, уважаемая?

– Удобства – семена смерти, – вздохнула старушка. – Последнее время я все чаще ищу удобств, – посетовав на старость, она произнесла шифромантру, многократно мною слышную в период ученичества, озвучила шифр личных покоев, и вагонетка помчалась в заданном направлении...

С тех пор, как я в последний раз удостаивалась чести посещения личного пространства наставницы, в нем мало чего изменилось. Все то же ровное свечение потолка, тот же матовый пол-трансформер, та же узкая гравикровать, те же шкафошкатулки вдоль стен. Разве что на стенах прибавилось аппликаций.

– Скоро совсем не останется голых стенок в пристанище для моей дряхлой плоти, – тихо молвила Отравленная Хризантема, усаживаясь на пол в позу отдыхающей тигрицы, жестом предлагая и мне садиться напротив. – Взгляни, дитя, на вертикали от тебя справа появился герб Санкт-Петербурга. Недавно сей островной град был нашим тайным форпостом на Планете Предков.

– Вижу, наставница, – глядя вправо, я села на почтительном расстоянии от старушки в позу внимательной иволги. – Я вижу герб, состоящий из перекрестья корабельного якоря и увеличенной до его размеров «кошки», которая являлась оружием и орудием ниндзя в древности.

– Горжусь тобой, дитя. Игрою пропорций тебя не обманешь. Взгляни налево, там, к вертикали стены, прилепился логотип фирмы «Сью» из созвездия Плеяд. Недавно половина доходов от сей фирмы перетекла на наши тайные счета.

– Я узнаю в контурах логотипа крылья и клюв демона покровителя ниндзя, ворона-оборотня Тенгу.

– Ты умеешь видеть сакральное, лучшая из моих учениц... С каждым веком, с каждым годом, ежедневно наш клан теряет форпосты. Наши враги ликуют. Они попались на крючок нашей хитрости. В течение тысячелетия, имитируя прогрессирующую слабость, мы терпеливо копим силы для решающего удара.

– Я знаю, наставница.

– Да, ты знаешь. Ты – посвященная, в отличие от дюжин и дюжин твоих сестер, в преданности которых я все еще до конца не уверена. За тобой, дитя, числятся десятки подошв на Пути Хитрости. Волею судеб настал черед совершить твой главный подвиг во имя клана. Готова ли ты, дитя мое?

– Приказывайте, я готова на все!

– А готова ли ты к тому, что я могу усомниться в твоей готовности?

В сердце моем вспыхнул порох обиды, но внешне я осталась невозмутимой, смиренно склонила главу, ответила твердо:

– Готова.

– Дитя, тебе предстоит особенное задание, – в голосе Отравленной Хризантемы появились душевные нотки. – Прости свою старую наставницу, которая решила проверить, в какой ты форме.

– Я готова на все, Тенгу свидетель.

– Тогда окажи честь выжившей из ума старухе, сыграй со мной партию в шахматы.

Естество мое содрогнулось, но я сохранила лицо, чудовищным волевым усилием заставила себя смириться с неотвратимым.

Игра в шашки, игра в бисер, прочие болевые игры – пустяк по сравнению с шахматами. Нет более жестокой болевой игры во Вселенной, чем шахматы, и нет более почетного звания для адепта Боевых Искусств, чем титул Гроссмейстера Боли.

– Заранее прошу меня извинить, уважаемая Гроссмейстер, если игра со мной покажется вам малоинтересной.

Наставница кивком дала понять, что извинения приняты, и хлопнула в ладоши. Скрипнули невидимые механизмы, все детали интерьера исчезли в нишах за яркими стенами. Наставница хлопнула вторично, и пол между нами вздыбился, формируя шахматный столик. Отравленная Хризантема встала прыжком, я последовала ее примеру. Столик о четырех тонких ножках подрос мне до пояса, вылупились кучки фигур, столешница мимикрировала шахматными квадратами.

– Выбирай цвет, дитя.

– Выбираю жребий.

– Пусть так, – наставница взяла пешку из черной и пешку из белой кучки, на секунду спрятала руки за сгорбленной спиной, секунда прошла, и Отравленная Хризантема вытянула перед собой плотно сжатые костлявые кулаки.

Я указала на правый, наставница разжала кулак, на ее морщинистой ладошке лежала белая пешка.

– Мои белые, – торжественно объявила я, взявшись за фигурку. Звукоуловитель шахмат меня услышал, что подтвердила легкая вибрация пешки. Я поставила пешку на поле Е2 и ощутила щекотку в коленном суставе – фигура настраивалась на сустав.

– Мои, стало быть, черные, – сказала наставница и поморщилась, определив место своей пешке на доске.

Мы расставляли фигуры. Наставница морщилась, я терпела щекотку. Пешки подстраивались к коленным и локтевым суставам, к сочленениям в запястьях и голеностопах. Потеря пешки в игре чревата параличом соответствующего ей суставного сочленения. Наставница застонала, взявшись за короля, я сдержалась. Король вошел в резонанс с сердечной мышцей, шах королю равносилен приступу стенокардии, мат – инфаркту. Я установила рядом с королем ферзя, наставница расставила по местам черные ладьи. В непосредственной зависимости от ферзя отныне и до конца игры находится моя печень. Удастся «съесть» черную ладью, и наставница ослепнет на один глаз. Я и Отравленная Хризантема выставили на игровые поля коней. Проигрыш коня отключает одну из долей легкого. Менее опасна потеря слонов, связанных со слуховыми нервами. «Хвала Тенгу, человеку даны пара глаз, две доли легкого и два уха, а игроку пара соответствующих фигур. Жаль, что у нас, людей, всего по одному сердцу и по одной печени», – думала я, выравнивая задний ряд белых фигур. О самом страшном я старалась не думать, но в голову лезли напоминания о том, что будет, если случайно уронить или смахнуть с доски свою или чужую фигуру. Будет плохо – шахматы накажут ошарашивающим инсультом, или убийственным переломом позвоночника, или постыдным недержанием, или чем-то другим, еще более ошарашивающим-убийственным-постыдным, в зависимости от упавшей фигуры, весь комплекс страшных «или» я, хвала Тенгу, не помню.

– Готова ли ты к игре, девочка? – Старушка по другую сторону доски распрямила сгорбленную спину, широко расставила тощие ноги, согнула с хрустом колени, подняла к вялой груди морщинистые кулаки.

– Готова, – я вся собралась, напружинилась.

– Ходи, воспитанница.

– Е2, Е4, – произнесла я и едва успела присесть. Край шахматного столика спас от разящего по сложной траектории старческого кулака, от удара «Горный ручей», который невозможно блокировать, от которого можно только спрятаться.

Моя королевская пешка, повинуясь голосовой команде, сдвинулась на поле Е4, а я спряталась за край столешницы, и тут же во всех сочленениях, во всех органах, зависящих от белых шахматных фигур, затлели угольки боли. Сие означало, что наставница уже объявила ответный ход. Сразу же приказала шепотом какой-то из своих фигур переместиться. Если мое шахматное воинство останется на прежних позициях еще пять стандартсекунд, то жжение в теле перерастет в пожар и по истечении пятой стандартсекунды я проиграю, я умру от огненной, непереносимой боли.

Чтобы узнать ход наставницы, мне необходимо взглянуть на доску. Высунуть голову, заглянуть через край – смерти подобно, кулаки наставницы начеку. Ныряю под шахматный столик, рискую задеть ножки стола, выполняю ногой движение «Хвост дракона». Наставница, спасаясь от подсечки, запрыгивает на плоскость с фигурами, а я кувыркаюсь под столом, выкатываюсь с той стороны, где только что стояла на полу в позиции Всадницы моя титулованная соперница, вскакиваю, бью старушку, балансирующую на пуантах между белыми и черными пешками, бью, забыв о том, что надо рассмотреть позицию на доске, поскольку все равно обзору мешают пуанты, бью ладонями по дряблым ляжкам Отравленной Хризантемы, хочу нарушить ее баланс, хочу, чтобы она оступилась и опрокинула, снесла с доски шахматные фигуры, хочу подарить ей пылающий букет боли, хочу победить, но лишь теряю стандартсекунды.

Старушка-наставница, оставшись стоять на одном носке, пяткой другой ноги легко блокирует обе мои атакующие ладони. Она прекрасна, моя наставница, в позе Журавля, застывшая на носке, с поднятой пяткой и руками-крыльями, поддерживающими ее в равновесии, она восхитительна. Она – чудо, а я, ничтожная неумеха, корчусь в костре болевых ощущений. Теряя зрение, слух, подвижность и остатки самоуважения, я шепчу немеющими губами отчаянное:

– Е4, Е5...

Если бы поле Е5 было занято, будь на нем черная пешка, меня бы по правилам шахмат разбил паралич, и никакие «Айболиты» мне бы уже не смогли помочь. Поле Е5 оказалось свободным, и я как будто сошла с костра в воду, а пламя боли моментально потухло.

Поле Е5 оказалось свободным, но пятка наставницы оказалась быстрее моих реакций. Резкое освобождение от мучительной боли – такой же шок, как и вспышка болевых ощущений. Я успела объявить ход на четвертой секунде отпущенного мне времени, но не успела оправиться от шока, и я пропустила удар милосердия старческой пяткой, хлесткий «Удар стального пера» по кончику подбородка. Я проморгала сказочно точный удар, после которого неизбежны нокаут и продолжительное забытье...

...Я очнулась. Но по привычке глаз не открыла и постаралась дышать в прежнем ритме.

– Ты славно играла, дитя, – услышала я добрый голос наставницы, которую не обмануло мое притворство. – У тебя дар к ББИ, к Болевым Боевым Играм. Ты способна работать и стоя на лезвии бритвы, и когда раскаленная бритва режет тебя на ломти. Единственное, чего я не поняла, – зачем ты рискнула сделать второй ход той же пешкой, что и первый? Ведь ты не слышала и не видела, куда и какую из своих фигур переместила я. Или услышала? А может быть, сумела увидеть?

– Я не услышала Ваш шепот, я не успела увидеть Ваш ход, – призналась я, открывая глаза. Я лежала на кровати наставницы. Отравленная Хризантема, снова сгорбившись, как до игры, сидела у изголовья. По мне ползал аппарат-целитель, на сленге именуемый «Айболитом». Старушка-победительница взирала на меня с любовью и состраданием. – Я рисковала в надежде, что белая пешка заденет Ваш носок и опрокинется. И мне, и Вам повезло, что поле Е5 оказалось свободным.

– Умная девочка, – похвалила наставница.

– Милостиво отправив меня в нокаут, Вы проявили жалость, которой я недостойна. Нижайше прошу Вас о реванше, добрая женщина.

– Храбрая девочка, – улыбнулась Отравленная Хризантема. – Все мои маразматические сомнения относительно твоей готовности развеяны. Я лишний раз убедилась, что в тебе присутствует храбрость, тебе сопутствует удача и ты в отменной физической форме – «Хвост дракона» был выполнен просто блестяще. Теперь я за тебя спокойна, дитя. За тебя и за задание, которое тебе предстоит выполнить. Хвала Тенгу, оно тебе по силам, избранное кармой дитя. Нет ничего горше, чем надорваться, пытаясь поднять груз, возложенный на тебя кармой.

Наставница замолчала. Наступила значительная, насыщенная торжественностью, сочная тишина. Лишь «Айболит» чуть слышно гудел, переползая с моей груди, на живот, еле уловимо булькая дозаторами и пощелкивая инъекторами, которые бесшумно прокалывали мои одежды и кусали кожу, добираясь до кровотоков. Я вновь терпела на сей раз приятную щекотку и терпеливо ждала продолжения речей Отравленной Хризантемы. И дождалась.

Отравленная Хризантема сказала:

– Знай же, дитя: наши заклятые враги масоны владеют Секретом Секретов, им ведома Тайна Тайн. Как выглядит Демиург, Создатель Вселенных – это Секрет Секретов. Где находится Его райское логово – это Тайна Тайн.

Отравленная Хризантема сказала:

– В грязные руки масонов попали манускрипты протолимурийцев, повествующие о нашем современнике – Любимце Демиурга. Подобно тому, как на Планете Предков разыскивают того, кому суждено называться далай-ламой, так и масоны искали по визуально-психо-социальным приметам подозреваемого в богоизбранности. И нашли Его. Верховного ламу проверяют на соответствие, так и вероятному Любимцу бога масоны устроили тестирование, оговоренное в манускрипте. Он прошел тесты. Создатель позволил своему Любимцу приблизиться и унести Артефакт Артефактов, свою божественную частицу. Завладев Артефактом Артефактов, богоизбранный Любимец сумел обмануть саму Безысходность. Он нашел выход из безвыходного положения, посрамив саму Безнадежность.

Отравленная Хризантема сказала:

– О том, что Любимец найден и протестирован, я узнала нынче, на восходе второй из девяти Лун. Год назад мы подкупили масона по кличке Козырной Джокер, сегодня он прислал шифрограмму, отработал аванс.

Отравленная Хризантема сказала:

– Любимец еще не знает, что Он – Любимец. Богоизбранный находится сейчас на «Титанике». Предвижу – вскоре пред Ним падут ниц делегаты масонов. Содрогаюсь от мысли: ВДРУГ масонам вздумается клонировать Демиурга? Или, что не менее страшно, клонировать Его Любимца? Масоны – известные экспериментаторы, с них станется. Мироздание в опасности.

Отравленная Хризантема сказала:

– Если все же здравый смысл возобладает и масоны остерегутся с экспериментами, все равно плохо. Нам плохо. Среди масонов появится богоизбранный, и нам, ниндзя, придется несладко. Нам придется противоборствовать тем, у кого в друзьях Сам Любимец бога. До сих пор масоны нас побаивались, отныне бояться придется нам. Страх разлагает.

Отравленная Хризантема сказала:

– Но демон Тенгу, созданный, как и Все Сущее, беспокойным Сном Демиурга, к нам благосклонен: у нас есть ты!

Отравленная Хризантема сказала:

– В социальной среде ветеранов внеземелья, как и в нашем сообществе, приняты имена-дубли. Любимца бога зовут Железная Жаба, ОН – твой тезка, девочка. И это не простое совпадение дубля ников. ОН – твой родной брат, дитя...

– Откуда... – я потеряла лицо, я перебила наставницу, я хотела спросить, откуда следует, что богоизбранный тезка – мой брат, но еще более красноречивый, чем ее речи, резкий жест наставницы заставил меня замолчать.

Отравленная Хризантема закончила вводную:

– Козырной Джокер предлагает нам микрососкоб живых тканей Любимца бога. Чтобы и мы сумели Его клонировать, если это попробуют сделать масоны. Или хотя бы Любимца сдублировать, если масоны займутся размножением Демиурга. В подтверждение обладания клеточным материалом для клонирования жадный Джокер прислал оперативную расшифровку генокода богоизбранного ветерана. Я без труда хакнула из Потока данные о чемпионе одной из киберигрушек, заявленного под ником Железная Жаба. Сличила идентификационный генокод с присланным Джокером – все совпало. Формула сразу показалась мне знакомой. У вас совпадают не только имена, но и ДНК-коды. Сдается мне, Тенгу против того, чтобы мы платили Джокеру миллион юксов за пару клеток, – и наставница позволила себе улыбнуться. Такой хищной, самодовольной улыбки я еще никогда у нее не видела. – Нам не нужен клон! У нас будет оригинал!

Глава 2 Ниндзя на «Титанике»

Челнок «Транзит Титаник», сокращенно «ТТ», сегодня прибывал на Геону, на транзитку, наиболее близкую к нынешнему местоположению в пространстве тихоходного суперлайнера. Прибывал «ТТ» ровно в 31 час по местному времени, а обратный старт ему назначили на 36 часов 73 минуты и 62 секунды. Я материализовалась на космовокзале за несколько минут до старта, но благодаря длиннотам местного времени успела и в кассы забежать, и на посадочную платформу заскочить. Кресло в коммерческом салоне я заняла за 2 геоносекунды до старта, пристроила сумочку на коленях, прикрыла глаза и расслабилась, влипая в антиперегрузочное сиденье. Предыдущие несколько стандартчасов ажиотажной предподготовки к заданию утомили меня и физиологически, и психологически, и морально. Отравленная Хризантема готовила меня сама, без сестринской помощи, не выпуская из личных покоев. Откуда, из покоев наставницы, я и телепортировалась на Геону. Хакерпортал наставницы заморочил блокрегистры вокзального порталоприемника, на Геоне я возникла в образе добропорядочной бомжихи, или, выражаясь на сленге обитателей Млечного пути, в образе Странницы. Мое ДНК адсорбировано в Потоке, на моем оперативном счете более чем приличная сумма юксов, мое новое имя, на время задания, Молодая Зоря, я, согласно легенде, являюсь преуспевающей книготорговкой.

Телесно я расслабилась полностью, но в голове моей вертелись объемная схема коммуникаций «Титаника» и голографический портрет брата.

Брата я разыщу без всяких проблем, сложнее будет установить с ним доверительные взаимоотношения, и сверхсложно будет с ним ДОГОВОРИТЬСЯ. Наставница позволила себе шутку: «Две Железные Жабы договорятся всенепременно», но мне сейчас не до шуток, мне бы сейчас ее, Отравленной Хризантемы, уверенность в успехе.

Мне предстоит УБЕДИТЬ брата сотрудничать с нами, с ниндзя. Наставница строго-настрого запретила применять Искусство Ложной Памяти по отношению к богоизбранному. Запрет Хризантема мотивировала тем, что нам неведомо, какими способностями наделил его Артефакт Артефактов. «Возможно, твой брат способен распознавать любую Ложь, – с грустью сказала наставница. – Тот, кто носит в себе частицу бога, и сам немножко бог. Или множко...» А я, ничтожная, прихожусь немножко, или множко, богу сестрой по крови. И я никак не могу понять: это родство есть злая насмешка Тенгу, дарителя кармы, или его награда? Но я твердо решила – коль не справлюсь с заданием, то совершу обряд сиппоку, вскрою свой плоский живот ногтями и брошу свое жалкое эго в Жаровню Судеб с молитвой о наказании, с просьбой возродиться в мерзком теле аборигена Планеты Девяти Лун...

– Мисс Очарование, дозвольте полюбопытствовать по-соседски, вы летите на «Титаник» по делам?

Я открыла глаза, повернула голову – в соседнем кресле сидел импозантный мужчина с шикарными усами. Я вспомнила, что видела, как во время посадки за усачом тащили тяжелый клетчатый баул сразу двое роботов-носильщиков.

– Вы угадали, сосед, я – коробейница, – ответила усачу вежливо, смирилась с неизбежным, с тем, что импозантный сосед не даст мне расслабиться, что придется с ним разговаривать.

– Вы торгуете в розницу? – Его усы опустились, а брови подпрыгнули. – Серьезно? Вы меня не обманываете? Я слежу за вами украдкой с момента посадки и ничего не могу с собой поделать – ваше очарование притягивает, как магнит. Я потерял вас из виду, только когда вынужденно сделал крюк к багажному отделению. Я, знаете ли, сам коробейник, но при вас, ясно помню, была только эта вот сумочка, которая имеет счастье лежать сейчас на ваших очаровательных коленях. Чем же таким вы, очаровательная, торгуете, что помещается практически в ридикюль?

– Книгами, – я смущенно поправила сумочку на коленях.

– Микрочипами книг? – Его брови опустились, а усы приподнялись, обнажив улыбающийся рот. – Чаровница, я двадцать лет в мелкооптовом бизнесе, послушайтесь доброго совета – переключайтесь на торговлю «КТМ». Еще лучше идут приставки, типа «Шахерезада» и «Кот Баюн», а престарелые дамы с удовольствием берут «Грезы» в перламутровом оформлении. Переключайтесь на сбыт устройств с обратной связью. Мода на чипокниги, я вас уверяю, возникла случайно и скоро пройдет. Я вам больше скажу: в большинстве галактик чипокниги давно переработаны утилизаторами, и про них думать забыли.

– Я торгую бумажными книгами.

– Вы с ума сошли! Анахронизмы с Планеты Предков, кое-кто, конечно... – Он запнулся, забавно насупил брови, распушил усы, улыбнувшись до ушей. – Вы меня разыгрываете! У вас нет багажа, а вы говорите про кирпичи резаной бумаги.

– Я продаю единичные и единственные экземпляры авторских сочинений.

– Как это? – Усатый приподнял одну бровь, закатил глаз. – Я двадцать лет в мелком бизнесе, а про сбыт авторских сочинений в единственном экземпляре не слыхал.

Мне пришлось открыть сумочку, показать усатому соседу закатанный в целлофан томик и пояснить:

– Автор пишет книгу, распечатывает ее, переплетает, вшивает в корешок переплета мину с функцией аудиоразминирования. Все рукописи и черновики автором изничтожаются, тираж произведения – один экземпляр. Содержание единственного экземпляра оценивается рецензентом по пятибалльной шкале. Оценку можно увидеть на обложке под аннотацией. Готовое изделие обернуто целлофаном, чтобы книжка случайно не раскрылась и мина случайно не сдетонировала после активизации. Автор вместе с рецензентом добровольно подвергаются процедуре удаления памяти о сюжетных коллизиях и задают аудиокод разминирования. Книжка готова к продаже, за дело берусь я. Я выкупаю изделие вместе с кодом разминирования и занимаюсь реализацией. Покупателю доступна смена кода уничтожения изделия, а также изъятие мины из корешка. Покупатель вправе растиражировать издание, но в подавляющем большинстве случаев владельцы единственных экземпляров предпочитают оставаться единственными читателями.

– Как интересно! Можно поинтересоваться, о чем книжка в ваших руках?

– Это историческая драма про того зеленого пограничника, который в начале двадцатого века по земному летоисчислению проспал Тунгусский метеорит. На погранстанции случился досадный сбой всех следящих систем, и миллионы людей на Планете Предков по чистой случайности избежали гибели – метеорит упал в лесу.

– Если я не ошибаюсь, Тунгусский астероид не сам упал в тайгу, а его сбили с первоначальной траектории в последний момент.

– Вы знакомы с историей Земли гораздо лучше, чем я. Не могу вам сказать, есть ли в книжке описание атаки на прорвавшийся к Земле метеорит, или, как вы говорите, астероид. Я лишь пересказала вкратце доступную аннотацию с обложки. Еще могу вас уведомить, что известный и уважаемый рецензент выставил сочиненную оценку пять с минусом. Объем издания – четыреста двадцать шесть страниц. Вычитаем пять, получается четыреста двадцать один, умножаем на пятерку и таким образом имеем итоговую цену единственного экземпляра.

– Больше двух тысяч! – Брови усача побили рекорд по прыжкам в высоту. – Ого! У меня весь товар тянет на две девятьсот девяносто девять! И это без акцизов за багажные перевозки!

– Я слышала, что вскоре отменят лимит доходов коробейников на «Титанике». Скорей бы, а то мне сразу два автора предлагают пятибалльные сочинения.

– А я слышал, что, как только отменят лимит, сразу увеличат акцизы. Вам-то хорошо, а я двадцать лет торгую крюльками с Альдебарана, мне – труба.

– И почем ваши крюльки?

– Круглые по ноль-пять, красные оценили в юкс с осьмушкой.

– Дорого.

– Да вы что? Крюльки-то у меня с запахом! И без заусенцев!

– Тогда дешево.

– Вот и я с оценщиками всю дорогу ругаюсь, а они...

Он поносил оценщиков почем зря долго и самозабвенно, его брови совершали кульбиты, усы то топорщились, то опадали. Я смиренно поддакивала, довольная тем, что усач перестал воспринимать меня как сексуальный объект и из его речей исчез эпитет «очаровательная».

Я кивала, поддакивала и поглядывала в иллюминатор, наблюдала, как маленькая звездочка увеличивается, превращаясь в суперлайнер «Титаник».

Я плохо ориентируюсь в истории Планеты Предков, но даже я слышала про земной корабль с тем же именем собственным, что и это космическое рукотворное чудо. Мы, внеземельцы, связаны с Планетой Предков какой-то неведомой пуповиной. Недаром земные мудрецы учили: «Что вверху, то и внизу». Иногда мне кажется, что мы лишь зыбкое отражение объективной реальности по имени Земля.

Бороздящий Млечный Путь суперлайнер великолепен в своем величии. «Титаник», безусловно, являет собой и произведение инженерного искусства, и символ окончательной победы человечества над безбрежным океаном вселенского вакуума. До слез жалко, что я не могу по-детски предаться любованию россыпями огней на многокилометровых бортах, вдоволь насладиться лучезарным сиянием спутников-катеров, витающих вокруг лайнера, содрогнуться от восторга созерцания безупречных форм яхт-прилипал. Подсознательно я, разумеется, улавливаю окутавший суперлайнер ореол романтизма, но безжалостное сознание сдирает метафизическую кожуру восторгов и рисует четко очерченные бездушные линии коммуникаций внутри ослепительно ошеломляющего чуда.

Устроен «Титаник» элементарно просто. Суперлайнер похож на слоеный пирог, он состоит из рубки управления, пяти пассажирских ярусов, причала, трюма и яруса № 0, так называемого эвакуационного яруса. Лайнер пронизывают множество шахт для компактных служебных лифтов, а пассажиров между пятью жилыми ярусами перемещают лифты повышенной вместимости и комфорта. Я взяла билет на самый дешевый первый ярус, интересует же меня ярус № 5, самый шикарный, категории «Все оплачено». Брат прописан в каюте люкс – 5 звезд № 2130449. Хорошо бы застать брата в каюте...

«ТТ» припарковался у выносного причала спустя 96 стандартминут после старта с транзитной планеты. Вместе с жидкой толпой пассажиров, опекаемая усачом, который снова стал звать меня «очаровательной», я прошла по шлюзовому рукаву в рекреацию прибытия на первом ярусе. Усач выяснил номер моей каюты и побежал получать багаж, а я поймала робота-рикшу и велела мчаться как можно быстрее в центральный холл.

Центральные холлы находятся один над другим на каждом из жилых ярусов. Пассажирские лифты повышенной вместимости располагаются по краям одинаково круглых, как цирковые арены, холлов. Диаметр каждой арены равняется километру, об этом написано в рекламном проспекте «Титаника». Каково общее количество пассажирских лифтов и каков их суммарный объем, я не помню точно, но в любом из них смог бы спокойно уместиться мотомобиль грузоподъемностью в сотню тонн. На «Титанике» много всего большого, вместительного, и мне здесь уютно, я чувствую себя здесь – в больших, замкнутых пространствах – как будто дома, во чреве родной Планеты Девяти Лун.

Зеркальные кабины лифтов резко контрастировали с малопрезентабельной отделкой коммерческого яруса, отчего многие пассажиры инстинктивно стеснялись в них заходить и непроизвольно поеживались, ступая на выложенные ценными породами дерева днища, вставая под горный хрусталь высоких люстр, поглядывая искоса на свои неказистые, размноженные зеркалами, отражения. А войдя и самую чуть освоившись за стандартсекунды подъема, некоторые стеснялись выйти даже на втором ярусе и тем паче тушевались ступать на ворс ковра, который целиком покрывал пол всего центрального холла на ярусе «Все оплачено».

Теоретически верхний жилой ярус – самый перспективный для мелких торговцев с рук. Любая покупка пассажира с медальоном навыпуск в виде бриллиантовой цифры пять автоматически оплачивается за счет владельцев «Титаника». Но обладатели престижных медальонов строго блюдут свой бриллиантовый статус и редко удостаивают вниманием коробейников. Каждому новому счастливчику, впервые надевшему медальон на шею, бывалые старожилы яруса № 5 пренепременно шепнут на ушко: «Западло на халяву лишку хапать, коли ты и так в шоколаде». На пятом ярусе живут по понятиям.

Я и не старалась особенно завладеть нарочито рассеянным вниманием пассажиров с понятиями. Взяв книжку в правую руку, сунув сумочку под мышку левой, я сориентировалась и посеменила, скромно потупив взор, куда указывала сотканная из цветных газов, зависшая в воздухе полупрозрачная стрелка с надписью: «Каюты 5 звезд».

Двигаясь по стрелке, я вошла в коридор с длинной вереницей дверных проемов. Инкрустированные полудрагоценными камнями простенки меж пафосных дверей были украшены картинами в золоченых рамах с подсветкой, как в музее. Желтоватая подсветка изящно гармонировала с оранжевым свечением цифр, обозначающих номера кают, масляная живопись выгодно сочеталась с благородным колером дверных панелей, а золоченые рамы картин композиционно соответствовали причудливым завитушкам медных дверных ручек. Коридор, который в рекламных проспектах «Титаника» именуется романтическим словом «палуба», был широк, как транспортный туннель, но мне все равно приходилось жаться к стенкам-простенкам, чтобы не мешать юрким роботам-рикшам и пешим гордым господам. Я поминутно кланялась престижным пассажирам, молча демонстрируя свой литературный товар, я старалась подражать ненавязчивым роботам-разносчикам и медленно двигалась вдоль извилистой бесконечности палубы-коридора.

Через стандартчас с минутами я прошла мимо каюты 2130449. В воздухе над дверью в каюту брата мигала газовая надпись: «НЕ БЕСПОКОИТЬ!» Хвала Тенгу, брат у себя. Даже если Железная Жаба, мой брат и тезка, сейчас не один – это все равно лучше, чем искать его по всему пятому ярусу.

Невдалеке от каюты брата я очень кстати приметила дверь с двумя нулями, дверь в туалетную комнату специально для гостей пятого яруса. Я прошла мимо двери № 2130449, вошла в комнату № 00 и закрылась в отделении «Для дам». Я положила на край раковины сумочку и книгу, вытащила заколку из прически, закатала рукав на левой руке до локтя, расположила полуобнаженную руку над раковиной и, зажав острую заколку в правом кулаке, раскроила розовую плоть своего левого предплечья. Разумеется, я почувствовала боль, но несоизмеримо менее острую, чем во время игры в шахматы. Негативные ощущения сглаживались за счет побочных эффектов недавней инъекции – Отравленная Хризантема настояла, чтобы я вколола себе тройную дозу регенератора перед отправкой на Геону.

Моя алая кровь с повышенным содержанием гемоглобина закапала кляксами на белоснежный фаянс раковины. Я отложила заколку-скальпель, залезла пальцами в рваную кровоточащую рану, где сразу нащупала коконы. Я вытащила кокон поменьше, положила его возле серебряного крана, стянула края раны на предплечье и стандартминуту наблюдала активный процесс заживления. Как только на месте раны образовался шрам, я открыла кран из серебра высшей пробы и тщательно удалила все следы крови с живого и неживого. Убрав за собой, обмывшись, я раскатала рукав, вернула заколку в волосы, поправила прическу и, довольная отражением в зеркале над раковиной, взялась за влажный от воды кокон. Сначала я резко его встряхнула, чтобы проныра внутри проснулся, затем поднесла кокон к сережке-клипсе на мочке левого уха, чтоб жучок-проныра и микродинамик в клипсе взаимонастроились. В ухе пискнуло – есть контакт. Осталось самое хлопотное – когда ломаешь кокон с пронырой, всегда рискуешь потерять жучка. Верткое насекомое, разумеется, далеко не убежит, но поди найди его, абсолютно прозрачную кроху, после того, как, ведомый инстинктами, он забьется в какую-нибудь щель. Имплантированные в усики жучка микрофоны, хоть и видимые, но только под микроскопом, ничуть не помогут его розыскам.

Сложив левую ладонь с коконом лодочкой, я надломила скорлупу кокона ногтем и, хвала Тенгу, поймала жучка в правый кулак. Я позволила себе вздохнуть с облегчением, выбросила скорлупу в урну-утилизатор, пристроила сумочку под мышкой, взяла книгу в левую руку. Насекомое в неплотно сжатом кулаке шевелилось, норовя протиснуться между пальцами, в ухе шуршало.

Смиренная и понурая вышла я из туалетной комнаты, изобразила задумчивость, сыграла лицом и телом маленькую пантомиму нерешительности розничной торговки, которая не знает, продолжать ли ей путь дальше по коридору или повернуть обратно к Центральному холлу. Взгляни на меня сейчас Отравленная Хризантема, она бы обязательно похвалила: «Верю! Прекрасно лицедействуешь, дитя». Я себе не льщу, наставница всегда заканчивала уроки актерского мастерства именно этой фразой в мой адрес...

Понурая торговка пошла обратно, к Центральному холлу, немного быстрее, чем семенила раньше, и как бы в результате неловкой спешки споткнулась, проходя мимо двери № 2130449, выронила сумочку и, разумеется, нагнулась, чтобы ее подобрать. Нагнувшись, я приблизила кулак с пронырой вплотную к зазору между дверью и полом, разжала пальцы и мысленно поблагодарила дизайнеров яруса за верность стилю «земноретро», предполагающему наличие всяческих щелей да зазоров.

Жучок-проныра исчез под дверью. Несколько десятков стандартсекунд динамик-клипса говорил и одновременно шуршал. Почти в течение стандартминуты шуршание глушило голоса, но вот наконец насекомое забилось куда-то, разумеется, я не знаю, куда, но мне известно, что проныра в первую очередь прячет брюшко, а усы обязательно оставляет снаружи.

Я снова пошла, как и прежде, неторопливо семеня, в обратный путь мимо картин в рамках, мимо дверей, вдоль инкрустированных простенков, кланяясь всем встречным-поперечным и молча выставляя напоказ продаваемую книгу. Я шла, кланялась поминутно, а в моем ухе звучала разноголосица.

– ...вашу мать! – ругался моложавый мужской баритон. – Вы серьезно, в натуре?! Не прикалываетесь? Без балды, а?

– Если вы не поняли, я повторю пророчество еще раз, – мягко настаивал голос женский. – Если вы пожелаете, я еще раз объясню вам, кем в действительности является «котопес». Я догадываюсь, как вам трудно поверить в Демиурга, которому снится наш мир, и я...

– Ха! – оборвал журчание женской речи прежний баритон. – Я однажды поверил накануне Большой Игры, что просто нравлюсь тебе, красивая, и в результате остался практически без штанов. А насчет Демиурга... ха! Подруга, ты что, за лоха дремучего меня держишь? Знаем, читали: снится ли Лао-цзы бабочка, или, наоборот, даосы, и Мир заодно, приснились капустнице, хрен поймешь, и все такое. Я-то тут при чем? То есть почему именно я, ха, типа, бог, если, допустим, мы все и вы тоже приснились «котопсу»?

– Вы прошли испытание, о котором сказано в пророчестве, – терпеливо проворковала женщина. – У вас есть частица...

– Жаба, прости меня, засранца! – перебил женщину мужской басок с хрипотцой. – Едять меня мухи, я-то, засранец, сразу-то, это самое, не поверил в тебя, каюсь! Когда нас это, на «Титаник», сюда, значит, телепортировали, мне наши сказали, кто ты такой, значит, есть, а я, едять мя мухи, все одно, это самое, не до конца, значит, уверовал, а как тебя, Жаба, здесь увидал... Жаба, слышь, я реально вижу над твоей башкой этот... как бишь его... нимб! Ага! Нимб, едять его мухи, видно, коли прищуриться хорошенько, блин буду!

– Злобный, черт, ты же пьяный, да?

– Маленько да, забодай меня комар, принял на грудь для храбрости, допреж к те в каюту стучаться. Мне ж сказали, кто ты, шутка ли – с самим богом, оказывается это, это самое, корешился. Слышь, я раньше-то, прости меня, засранца, не разглядел этот... как его... нимб, во! А ведь и раньше, это, щурился...

– Блин горелый, ребята! Ну, ладно! Ну, допустим! Допустим, я, ха, реально, типа... нет! Нет, не сын, конечно... Друг! Друг Создателя снов о Мире. В смысле – Демиургу приснился друг, этим другом, допустим, являюсь я и... И фиг ли с того? В смысле чего теперь?

– Все, чего пожелаете, – ответил вкрадчивый женский голос. – Вы...

– Стоп! Подруга, кончай выкать. Мы ведь, кажется, ха, были на «ты», да?

– Как пожелаете... простите, прости... Извини меня, Железная Жаба, зная, кто ты, я теряюсь, я...

– Хорош мямлить! Отвечай конкретно на вопросы: фиг ли с того и чего теперь?

– Все, что пожелаешь. Тебе, Жаба, решать, чего и как теперь будет. Мы, рядящиеся под вульгарную мафию масоны, мы уверовали в твою богоизбранность. Мы двое и вся наша организация, мы рабы твои покорные, готовые исполнить любую волю твою, о Жаба!

– Угу, врубился... М-да... ха!.. Значится, товарищи жабомасоны, ежели моя божественная милость прикажет вам обоим, жабомасонским делегатам, сваливать отсюда, из моей каюты, вообще с «Титаника», вы сейчас же, тихо и мирно, в натуре, свалите к чертям собачьим, да?

– Все, что ты скажешь, любые твои приказы бу...

– ТРЕВОГА!!! – это заорал отнюдь не микродинамик, вмонтированный в украшение моего левого уха, это орали макродинамики, спрятанные за холстами картин в золоченых рамах. – ЛАЙНЕР АТАКОВАН! ПРОИЗОШЛО ВТОРЖЕНИЕ! АДМИНИСТРАЦИЕЙ ЗАБЛОКИРОВАНЫ ВСЕ ПОРТАЛЫ И ВСЕ СПАСАТЕЛЬНЫЕ ШЛЮПЫ! ВСЕМ ПАССАЖИРАМ НА ПАЛУБАХ, ВСЕМ ВСПОМОГАТЕЛЬНЫМ ЧЛЕНАМ КОМАНДЫ, ВСЕМ ЯВИТЬСЯ НЕМЕДЛЕННО НА ЯРУСА ПРОПИСКИ, В КАЮТЫ ПРОЖИВАНИЯ! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ В КАЮТАХ! ТРЕВОГА НЕ УЧЕБНАЯ! ПОВТОРЯЮ: НЕ УЧЕБНАЯ! ВСЕМ ОФИЦЕРАМ ДЕЙСТВОВАТЬ СОГЛАСНО ПЛАНУ «ВТОРЖЕНИЕ»! ПОВТОРЯЮ: «ВТОРЖЕНИЕ»!

– Я спасу тебя, Жаба! – а это снова кричит женским голосом моя клипса. – Наши предупреждали, что на «Титаник» могут напасть ниндзя! Им нужен Артефакт Артефактов, чтобы клонировать Демиурга! Друг Создателя – их враг! Ты в опасности! – слушая пасквиль мерзкой масонки, я стиснула зубы, я почувствовала, как в точке дан-тянь разгорается пламя ярости. – Они охотятся за тобой, о Жаба! Они экстремисты, способные на все!

– Блин, бред какой-то...

– Едять тебя мухи! Линяем, кореш!

– Как? Куда?

– Я смогу разблокировать спасательный шлюп! – в женской скороговорке появились истеричные нотки, столь свойственные фанатикам. – Я бывала на «Титанике» и раньше. Однажды, во время учебной тревоги, я спускалась на лифте эвакуатора в нулевой ярус с первого! Я тебя выведу, я смогу!

– Забодай меня комар! Че сидим? Хиляем до холла, сливаемся на первый и оттуда в ноль! Вздрогнули?

– Хм-м... Странно...

– Почему ты медлишь, о Жаба? Мы готовы умереть на пороге твоей каюты, но лучше бы ты согласился бежать! Ты не доверяешь нам, Жаба?

– Едять тя черви! Да мы! Да за тебя! Сдохнем за тебя, кореш, влегкую! Хошь, останемся тута помирать, хошь? Прогонишь, дык за порогом помрем в мочиловке с этими... как их... с ниндзями, чтоб их всех опарыши съели! Без тебя нам жизнь без мазы!

– М-да... трудно быть богом...

– О Жаба! Верь нам, как мы верим в тебя!

– Хм-м... Странно, однако я почему-то и правда верю, что вы, ребята, искренне желаете мне добра. Шестое чувство подсказывает – вы, в натуре, перепутали меня с богом, – по барабанной перепонке в моем левом ухе глухо ударила тяжелая дробь торопливых шагов. – Что ж, давайте сваливать вместе, раз уж... – в левом ухе хрустнуло, и я догадалась, что сей звук означает гибель проныры. Несчастный жучок выбрал не ту щелку в половицах, и его раздавила нога человека, спешащего к выходу из каюты. Прекратилось течение биотоков по усикам, и обесточенные микрофоны сдохли.

А в коридоре творилось нечто хаотическое и шумное, слабо поддающееся внятному описанию.

Прописанные на ярусе «Все оплачено» господа и дамы бежали, толкаясь и громогласно требуя уступить им дорогу к пафосным дверям своих кают. По направлению к Центральному холлу совершали массовый забег пассажиры без бриллиантовых медальонов. Общему хаосу мешали упорядочиться роботы-рикши, которые шарахались из стороны в сторону, свято следуя заложенной в них приоритетпрограмме «Не раздави».

Я была уже далеко от каюты с номером 2130449, когда погиб жук-проныра. Я замедлила шаг, чтобы дать возможность масонам и брату меня нагнать, и вот спустя некоторое время я услышала за спиной:

– Едять тя мухи, че под ноги лезешь, мурло?! В морду дам, дама! Мужик, осади! Ща, как врежу, забодай тебя комар...

Я обернулась и увидела ИХ.

Курносый простофиля пер утюгом, поминая всуе то мух-каннибалов, то комара с рогами. Ему помогала толкаться пикантная девица с золотыми волосами и молодцеватый симпатяга, мой брат.

Я сразу, с первого взгляда, идентифицировала молодцеватого с голографическим портретом, показанным мне Отравленной Хризантемой, и в моем сердце вспыхнула искра должного почтения к богоизбранному индивидууму и еще какое-то новое чувство, доселе мне неведомое.

Увидав воочию Железную Жабу, моего тезку и моего родного брата, запомнив внешность преданных ему масонов, я отвернулась и сменила шаг на бег. Сумочку я выбросила, чтоб не мешала, книжку в целлофане пока оставила. Я мчалась, держась поближе к простенкам, в Центральный холл и думала о подозрительном совпадении – как только брат, шутя, но однозначно, собрался выставить вон делегатов масонской ложи, так сразу и разразилась тревога. И в то же время я совершенно согласна с подсказкой шестого чувства брата – златовласка и простофиля искренне в него влюблены. Я хорошо знакома с методами оценки голосовых интонаций и убеждена – масонские делегаты стали жертвой своих хитрых начальников. Тревогу подстроили масононачальники без ведома разнополой пары переговорщиков, намеренных, спасая моего брата, доставить богоизбранного к коварным начальникам. Должна признать – блестящая задумка!..

На арене Центрального холла человеческий хаос достигал апогея. Лифты с легкостью сглотнули бы всех страждущих за ничтожно малое время, если б не паническая неразбериха. Кто-то бриллиантовый с ревом протискивался из лифта на арену наперекор рвущимся в кабину. Кто-то держал створки дверей лифта и драл горло, звал кого-то. Одна чудачка зачем-то пыталась заехать в лифт на рикше. Громче всех кричал в мегафон какой-то офицер из команды «Титаника». Стоя посреди арены, он старался изо всех сил организовать толпу, и, к несчастью, некоторые к нему прислушивались, в результате офицерский командный голос провоцировал все новые и новые человеческие завихрения.

Но двери отдельных лифтов вопреки всему и вся все-таки периодически закрывались. Особенно настырным и особо везучим пассажирам все ж удавалось покинуть ярус. К счастью, мне нет нужды становиться настырной или уповать на везение. Мне известно, куда звала брата обладательница мягкого сопрано, там я и встречу всю троицу – на нулевом уровне. Хвала Тенгу, я четко помню схему коммуникаций «Титаника», знаю и о сквозных служебных шахтах, и о том, где находится ближайшая. Таким образом, у меня есть фора, значительная фора по времени.

Я подняла глаза, разыскала взглядом газовый указатель высоко в воздухе с надписью «Ресторан», пробилась сквозь толчею, двинулась по воздушной стрелке к соответствующему ответвлению от арены Центрального холла...

Ресторан находился поблизости от гиперхолла, и все посетители давно его покинули. На опустевших столах остывала нетронутая и недоеденная еда, а из бокалов с шампанским успели исчезнуть пузырьки. Посередине площадки для танцев валялась одинокая туфелька и расплющенная, растоптанная гвоздика. На возвышении эстрады застыли самоотключившиеся роботы-музыканты.

Я пересекла танцплац, через мембранную дверь за эстрадой попала на опустевшую кухню. Помещение кухни впечатляло. Раньше таких кухонь мне видеть не доводилось. Помещение превышало суммарную площадь двух предыдущих, вдоль стен высились, подобные колоннам, пузатые криокамеры, между ними размещались аквариумы с водо– и кислотоплавающими деликатесами, вдоль плинтусов тянулись грядки со всевозможной съедобной флорой всех цветов и оттенков. Десятки синтезаторов пищи вросли в самомоющийся пол, с потолка свисали пульты управления синтезом усложненной модели «Гурман». По углам стояли столы для ручного труда, микроволновые, газовые и печи, которые топят дровами, мангалы и жаровни, лежали уголь, настоящие поленья, торф в брикетах.

Среди ошеломляющего многообразия покинутой работниками общепита кухни мой наметанный глаз выделил замечательный креативверстак последнего поколения. Разумеется, без верстака на такой кухне не обойтись – слишком уж расточительно хранить редкую утварь, зря захламляя складские помещения, гораздо рациональнее сохранять в креативпамяти чертежи тех же, например, вибровилковил для разделки крабоежей с Планеты Чва-Чва, которые надобны раз в сезон, во время линьки даров Чва-Чваньских силиконовых морей.

Поглядывая искоса в сторону верстака, я подошла к раздвижной двери лифта. Дверь, отмеченная буквой «С», что значит «Служебная», пряталась за особенно толстой криокамерой, в узком проеме между аквариумом с корюшкой и грядкой с мандрагорой. Над стальными створками лифта перемигивались пронумерованные огоньки – лифт опускался. Выше находится многоэтажная рубка управления, и будет досадно, если придется столкнуться нос к носу с офицером в униформе «Титаника». Хорошо б кабина уехала ниже, освободилась, а потом я бы ее спокойно вызвала. Хорошо бы, но на всякий случай я сорвала целлофан с книжки.

Мина в корешке переплета уничтожает книгу, разумеется, без всяких последствий для здоровья незаконного читателя. Будь в корешке серьезное взрывное устройство, меня б задержали, едва я материализовалась на космовокзале Геоны. Таможенные сканеры обмануть невозможно. Мина в переплете – воспитательного действия, книжка самоуничтожается в ответ на несанкционированное раскрытие с безвредными, но эффектными хлопком и вспышкой. Слегка шокированного воспитательным взрывом гипотетического офицера будет гораздо проще нокаутировать. Я приготовилась.

Оцифрованное перемигивание над створками лифта закончилось. Какая жалость! Кому-то не повезло – кабина остановилась на пятом ярусе, между мной и кем-то, и я приготовилась метнуть книгу так, чтобы она зашелестела страницами, воздействуя на детонатор.

Дверные створки разъехались, за ними стоял монстр. Отдаленно похожий на средневекового земного латника, двухметрового роста, со всеспектральными сканерами вместо глаз, с выносными ЛИТРами на наплечниках, сиречь с Лучеметами Индивидуальными Трофима Ракова (не путать с аналогом оружейницы Тамары Раковой). На лифте приехал гиборг!

Хвала Тенгу, я среагировала быстрее гиборга – метнула книжку ему в рыло, она вспыхнула с хлопком, воздействуя на зрительные сканеры монстра, а также на его слуховые и осязательные рецепторы. Таким образом, я отвоевала смехотворно малое, но преимущество во времени, равное вдоху-выдоху.

На вдохе носки моих ног подбросили вверх мое девичье тело, мои колени согнулись, прижались к моему плоскому животу, и биоэнергия ци хлынула в точку дан-тянь, что находится чуть ниже моего аккуратного пупка.

Я резко выдохнула, и обе мои пятки ударили по бронированной голове-башне гибрида человека с машиной. Я выплеснула ци из точки дан-тянь в ударную зону, и биоэнергия возвела в степень силу мышечного импульса, отчего шейные сочленения гиборга, способные выдержать прямое попадание малой ракетой, хвала Тенгу, надломились. Я снесла монстру башню раньше, чем он опомнился.

Я победила, крутанула заднее сальто, встала на самомоющийся пол и с чувством глубокого удовлетворения наблюдала, как монстр, стукнувшись о задник кабины лифта, сползает, царапает сломанной шеей задник, как скребут о днище его шокеры-шпоры, вылезая наружу, не позволяя створкам сомкнуться автоматически, блокируя лифт.

Я восстанавливала дыхание, впитывала кожей живительную прану, чтобы компенсировать растраченную не напрасно биоэнергию, а массивная туша поверженного монстра искрила синими змейками молний, и запах озона смешивался с запашком паленого мяса.

Разумеется, мозг из головы-башни, в которой оборудован аварийный мини-портал, телепортировался сразу, едва случилось нарушение в контурах шейных сочленений. Портные гиборгтел гарантируют сохранность мозга при любых экстренных случаях. Индивид, чей мозг сейчас находится где-то на другом конце Вселенной, не ощущает вони жареного мяса, но уже знает, что утраченную органику придется выращивать вновь из эталонобразцов. Как минимум стардартмесяц закапсулированный мозг будет мечтать о вкусовых, половых, осязательных и прочих человеческих ощущениях.

Я нагнулась, рассмотрела ЛИТРы поближе. Так я и думала – один лучемет, снаряженный психотропным магазином, предназначен для временной нейтрализации людей, при помощи второго можно крушить всяческие преграды. И на втором есть насадка автоматического гашения лазерного луча в том случае, если на его пути появится живая органика. По крайней мере формально акция вторжения – очередное протестное мероприятие человекомашин. Для своих акций гиборги обычно используют ту же, что и мы, ниндзя, хакертелепортацию. Совершая хулиганские набеги, они выражают тем самым несогласие с действующим законодательством, согласно которому человекомашины, в отличие от генетических модификантов, от людей с киберимплантантами и от чистых натуралов, вынесены за скобки процессуальной системы. Гиборгов не наказывают ношением рога, их карают пересаживанием мозга-оператора под титановый панцирь и одиночной ссылкой в черепаховом виде на планеты, лишенные атмосферы, где легко погибнуть от беспробудной, всепоглощающей скуки.

Масоны вполне могли узнать и сообщить гиборгам ДСП-коды служебных порталов в ходовой рубке и спровоцировать акцию на «Титанике». Вторженцы деморализуют гипнолучами офицеров на капитанском мостике и как тараканы расползутся по кораблю. Уже расползаются...

Все констатации, подозрения, умозаключения касательно вторжения и текущего состояния дел на борту «Титаника» промелькнули у меня в уме за то короткое время, которое понадобилось, чтоб добежать от застопоренного шпорами гиборга лифта, до замеченного ранее креативверстака. Я не могу допустить, чтобы меня деморализовал гипнотический луч, я должна серьезно вооружиться на случай повторной встречи с агрессором.

Я остановилась возле креативверстака, перевела тумблер его питания в положение «ВКЛ», проигнорировала надпись на квадродисплее, сообщившую о том, что я не имею права работать на верстаке, и о том, что во всех помещениях «Титаника» ведется оперативная видеосъемка и мое незаконное деяние фиксируется. «Во всех помещениях, кроме туалетных комнат» – мысленно поправила я, и мои пальцы забарабанили по клавиатуре софтмодулей со скоростью, вполне сравнимой с режимом «турбо» у киберконструкторов. Я уничтожила угрожающие надписи, нарисовала всего за три четверти стандартминуты объемный чертеж будущего изделия вместе со схемой его начинки, составила сопутствующую спецификацию и ввела описание технологических особенностей процесса производства. Это был хороший верстак, в матбазе которого должен наличествовать, причем в достатке, молекулярный ассортимент для создания изделий любой степени сложности. Посему я не стала тратить лишнее время на проверку исходников, а сразу запустила процесс и спустя 16 субъективных секунд созидания из камеры творения на поднос для готовой продукции выскользнул первый постсюрикен.

Мои пальцы снова пустились в пляс по клавишам, задавая параметры и размеры пояса для ношения продвинутых сюрикенов, а на подносе тем временем копились острые звездочки с дырочками для автонастройки на цель, с сенсором для фиксации цели и запуска микродвижков, с великолепными аэродинамическими и безжалостными убойными характеристиками.

Готовый пояс скользнул на поднос змейкой спустя еще 6 созидательных секунд. Я подпоясалась, рассовала постсюрикены по удобным кармашкам и бегом вернулась к лифту.

Некоторое важное для дела количество стандартных секунд я бездарно истратила, пытаясь вытащить волоком безмозглую гиборгоболочку из кабины. Потом сообразила, что гораздо проще запихнуть в лифт его шокер-шпоры и вместе с отыскрившей свое, смердящей жареным мясом нагрузкой опуститься под трюм, на ярус номер ноль.

Смычка дверных половинок заняла в два раза больше времени, чем сам спуск. Половинки начали раздвигаться, и я выпрыгнула в щель. Я прыгнула боком, не дожидаясь полного открытия дверей, перекатилась через плечо, откатилась в тень и замерла в позе тритона, припав на одно колено, прижавшись к колену грудью, одну руку уперев в пол, другую расположив у пояса.

Самый нижний из ярусов «Титаника» напоминал гараж для приземистых грузовых каров. Потолок здесь гораздо более низкий, чем на жилых ярусах, и освещение тусклое – с мраком замкнутого свободного пространства борются скупо разбросанные по потолку белые квадраты архаичных ламп. Хвала Тенгу, владельцы суперлайнера экономят на освещении яруса № 0, и здесь есть моя союзница тень, есть где спрятаться.

Я затаилась в тени у левого борта, вдоль коего расположены многочисленные двери служебных лифтов и лифтов, специально предназначенных для эвакуации пассажиров. На другой стороне, вдоль противоположного борта, вытянулась череда задраенных шлюзов шлюпов-спасателей. Борта разделяет значительная дистанция, но я вижу, как ее преодолевают отдельные недисциплинированные пассажиры. И я слышу, как то и дело открывается то один лифт, то другой, то впереди, ближе к носу лайнера, то позади меня, у кормы. Из лифтов выбегают невротики, взбалмошные пассажиры, которые сумели самостоятельно разыскать ходы со своих ярусов на эвакуационный. Разумеется, если бы в тексте тревожного сообщения отсутствовало упоминание о блокировке шлюпов, то не было бы и желающих к ним прорваться. Я уверена, что и заблокированные порталы штурмуют сейчас те пассажиры, которые считают себя самыми умными и предприимчивыми.

Масоны и Железная Жаба спустятся на нулевой с первого яруса, все двери лифтов пронумерованы, за исключением помеченных буквой «С». Номера на створках лифтов для пассажиров соответствуют номерам ярусов, откуда предполагается эвакуация. Мне следует искать конгломерат дверей, отмеченных единицами. Это где-то ближе к носу.

Из позы тритона, как с низкого старта, удобно срываться, ускоряясь. Единственная моя забота – на бегу придерживаться тени, что просто. Еще проще следить за нумерацией дверей – цифры на створках фосфоресцируют желтым.

На мой взгляд, планировщики эвакуации правильно сделали, что предпочли малому количеству лифтов с большой грузоподъемностью большое количество маленьких лифтовых кабинок, поелику с мелкими, дробными порциями пассажиров легче справляться, их проще организовывать и, разумеется, пассажироручейки проще останавливать, чем обезумевшие пассажиролавины.

Я увидела энное количество желтых единиц в тот момент, когда разъехались в стороны соседствующие им створки с буквой «С» и в сумраке нулевого яруса появился статный офицер, вооруженный БЛАСТЕРом. Конечно же, он явился для того, чтоб приструнить распоясавшихся невротиков из числа пассажиров. И, как будто нарочно, едва сомкнулись створки с буквой «С», сразу же открылся один из череды лифтов с цифрой «1», оттуда вышли растрепанный господин под руку с раскрасневшейся дамой. Они увидели вооруженного члена команды и, расцепив руки, помчались галопом к противоположному борту.

– Стоять! – завизжал офицер фальцетом, а эхо размножило его визг. – Стреляю!

Господа остановились столь резко, что офицер едва не выстрелил от неожиданности. Я же мягко скользнула туда, где тень погуще. Господа неврастеники стояли как статуи, боясь оглянуться, даже вздохнуть. Офицер тихо выругался, опустил дуло БЛАСТЕРа. Я распласталась на полу в позе камбалы, я осталась незамеченной.

– Кругом повер... – начал офицер, но договорить команду ему помешал звук раздвигающихся дверных половинок. Прибыл еще один лифт с пометкой № 1 и выпустил интересующую меня троицу.

Мой родной брат, подвыпивший простофиля и крутобедрая златовласка вышли из лифта. Брат вышел первым, разумеется, на него и перенацелился БЛАСТЕР.

– Задним ходом! В лифт! Обратно! Марш! – завизжал офицер, разворачиваясь корпусом вслед за БЛАСТЕРом к вновь прибывшим. – Все втроем! Обратно! Марш! Слезоточивыми бомбами закидаю! Марш взад!

– Ха!.. – усмехнулся брат, и не думая пятиться. – Спасибо, что сказал, чем БЛАСТЕР заряжен. Сам-то как? Не боишься разрыдаться, а? Мы ж на расстоянии плевка, тебя ж тоже накроет.

– У меня иммунитет, – парировал офицер, поднимая дуло повыше, сменив командный тон на доверительный. – Ситуация под контролем, вторжение купировано на уровне рубки, давайте-ка по-хорошему возвращайтесь на свои ярусы, и, честное офицерское, я вас всех троих отмажу от штрафов за нарушение дисциплины.

Златовласка потеснила брата крутым бедром, выпятила соблазнительные груди и собралась вступить в кокетливый диалог с офицером, но в это время чуткое офицерское ухо среагировало на звуки позади, это заскрипели туфли растрепанного господина и скрипнули туфельки раскрасневшейся дамы. Воспользовавшись случаем, выпавшие из поля офицерского зрения неврастеники на цыпочках продолжили движение к шлюзам.

– Я! Вас! Предупреждал! – взвизгнул офицер трижды, побагровел лицом, отвернулся от сексуальной златовласки, отвернул, разумеется, и дуло БЛАСТЕРа, щелкнул курком, и слезоточивая компактбомба, сверкнув в полумраке, упала под ноги парочке и взорвалась невидимым газовым облаком.

Господин с дамой слаженно, как будто репетировали эти движения ранее, пали на колени, закрыли ладонями лица и дружно закашляли. Они отвлекли на себя внимание взвинченного офицера, и настал черед масонов воспользоваться случаем.

Простофиля сгреб Жабу в охапку, отодвинул его, развернул, прикрыл своей мощной спиной, а златовласка проворно подпрыгнула, преодолела в прыжке дистанцию плевка и продемонстрировала мастерский удар из арсенала мулайтай, попала каблуком-гвоздиком по болевой точке на умеренно волосатом кулаке, сжимавшем рукоять БЛАСТЕРа.

Кулак разжался, бомбомет полетел в сторону по замысловатой траектории. Простофиля выпустил Жабу из крепких объятий. Златовласка угостила обезоруженного офицера ударом локтя под дых. Простофиля неуклюже прыгнул к БЛАСТЕРу, споткнулся, упал, накрыв оружие пузом. Златовласка правильно ударила офицера по заушному бугру. Простофиля, суетясь, встал на четвереньки, сел на корточки. Златовласка отступила на шаг, позволяя оглушенному офицеру упасть ничком. Простофиля подобрал БЛАСТЕР, поднялся на ноги, хрустнув суставами, и хрипло выкрикнул:

– Жаба, едять тя мухи! Че варежку разинул?! Беги с ней к шлюпам, я прикрою!

– Блин, Злобный, от кого ты собрался меня... нас прикрывать?

– От всех! Бегите, осы вам в задницу! Шибко!

– Побежали, – позвала златовласка голосом, полным мольбы.

– О’кей, – вздохнул Жаба, и они побежали к далеким шлюзам.

Они отбежали метров на пять от лифтов, метра на три от простофили, застывшего с выражением героической готовности на курносой физиономии, когда треснул потолок метрах в тридцати пяти позади меня, чуть левее, когда я уже приготовилась выскользнуть из тени и загасить простофилю с трофейным БЛАСТЕРом.

В одно мгновение трещина на потолке очертила неровный ромб внушительной площади, углубилась, ромб просел, под потолком затрещало, заскрежетало, и ромбовидный кусок гулко рухнул, раскололся от удара об пол, а из трюма через образовавшуюся дыру спрыгнул к нам на нулевой ярус гиборг.

Заслышав треск, Жаба повернул голову, услыхав грохот, замедлил бег, сбился на шаг. Златовласка поймала руку отстающего, потащила за собой, произнесла что-то тревожное, понять, что именно, помешал вопль простофили:

– Врешь, не возьмешь!! Едять тя мухи навозные!!!

Выстрелил БЛАСТЕР, метнул в гиборга слезоточивую компактбомбу, совершенно безвредную для монстра, которому не надо дышать.

Ожил ЛИТР на правом плече машиночеловека. Левый ЛИТР, снаряженный лазерным патроном, разрезал огненно-красным лучиком переборку между трюмом и ярусом № 0, а из правого ЛИТРа сейчас вырвался, как я и ожидала, бледно-голубой гипнолуч, достиг простофили, окрасил синим перекошенную от героической злобы физиономию, и БЛАСТЕР выпал из размякших толстых пальцев-сосисок.

Если гиборг сейчас же не усыпит голубым лучом убегающих Жабу и златовласку, то этот факт станет наилучшим подтверждением моей версии о коварном сговоре вторженцев с масононачальниками.

Голубой луч погас – версия подтвердилась! Гиборг просто не мог их не заметить, Жабу и златовласку! Меня же он может засечь в любой момент – союзница-тень не спасает от всеспектрального сканирующего взгляда.

Я перекатилась на спину, сменила позу камбалы на позу бобра. Быстрее, чем боевой робот в режиме «берсерк», я выхватила звездочку-постсюрикен из кармашка на поясе. Поднесла постсюрикен к лицу, к правому глазу, сощурила левый, увидела гиборга через отверстие-целик в центре звездочки, коснулась сенсора возле целика, фиксируя цель, включая микродвижки, и, запустив первый сюрикен в свободный полет, выхватила второй.

Первая звездочка, вращаясь со свистом, подлетела к монстру, чиркнула, как фреза, по голове-башне, высекла целый сноп искр, отскочила, выполнила сложный вираж с разворотом и пошла на новый атакующий заход. Первая еще маневрировала, а вторая и третья звездочки, уже изувечив лазерный лучемет, самостоятельно перенацелились на шейные сочленения. Четвертый постсюрикен расправился со вторым ЛИТРом еще быстрее, чем его предшественники с первым. Остальные звездочки тем временем занимались бронированными суставами конечностей монстра.

Гиборг отмахивался от разящих звездочек, точно от мух, коих частенько поминал масон-простофиля, а они, мухи-звездочки, в точном соответствии с присказкой простофили ели гиборга, грызли, кромсали ломтями. Постсюрикены налетали на цель, высекали снопы искр и отлетали, выполняя фигуры высшего пилотажа, уклоняясь от неловких отмашек поврежденных конечностей, и атаковали вновь, вновь и вновь, нанося все больший и больший урон. Рой хищных звездочек уел гиборга меньше чем за стандартминуту, и я второй раз за сегодня увидела, как безмозглая туша агонизирует.

Второй сегодняшний гиборг лишился мозгов стоя. Постсюрикены продолжали жалить безмозглую куклу и во время, и после ее падения.

И будут продолжать до тех пор, пока не сгорят от натуги микродвижки. Туша гиборга рухнула на обломки потолка, а я вскочила и устремилась в погоню за масонкой и братом, не обращая внимания на свет и на тень, открыто, не таясь, предпочтя скорость мерам предосторожности.

Я нагнала их на полпути к шлюзам. Златовласка почувствовала погоню затылком, обернулась на бегу. Я прибавила скорость, зачастила ногами. Расстояние между нами стремительно сокращалось.

Десяток стандартминут тому назад я наблюдала златовласку в деле, она, безусловно, мастер тайского бокса, и ей, разумеется, присущи все те особые качества, кои отличают специалиста единоборств от простого драчуна. В том числе и обостренное чувство опасности. Я и не пыталась казаться безопасной, обманывать златовласку, изображать невесть откуда взявшуюся истеричную пассажирку вроде той раскрасневшейся дамы. Я была уверена в исходе будущей схватки. Муайтай и все остальные традиционные единоборства Земли – ничто по сравнению с кибердзюцу, полный курс которого я, хвала Тенгу, прошла и успешно сдала экзамены. Златовласку учил драться человек, а меня кибертренер и компьютерная программа. Она подгоняла свою психофизиологию под стандарты и требования тайского бокса, а комп подбирал и подгонял приемы специально для и под меня. Я была главным стандартом для программы обучения «кибердзюцу». Кибертренер развивал те качества, которые мне подарены природой, и развил. Я очень старалась и превзошла в искусстве рукопашной схватки всех сестер-ниндзя моложе пятидесяти. Тенгу – свидетель, я мечтаю дожить до своего пятидесятилетнего юбилея прежде всего потому, что после него разрешен доступ к обучающей боевой программе «кибердо». Я мечтаю дожить и подняться на следующую ступень совершенства в Боевых Искусствах. Но чтобы справиться со златовлаской, вполне хватит и ступеньки кибердзюцу.

– Чего тебе надо?!. – спросила запыхавшаяся златовласка, останавливаясь и поворачиваясь ко мне таким образом, чтобы заслонять Железную Жабу.

Я тоже остановилась. Встала в двух метрах от нее, указала пальцем на брата, который продолжал убегать по инерции, ответила твердо:

– Мне нужен он!

– Я?!. – Брат шаркнул подошвами по полу, затормозил, оглянулся, обернулся, шагнул назад, вздохнул с жадностью и вымолвил на выдохе: – Блин, на меня сегодня повышенный спрос! Ты кто?

– Меня зовут так же, как тебя, – Железная Жаба, я – твоя родная сестра.

– Ни фига себе! – Он утер пот со лба, фыркнул, перевел взгляд с меня на златовласку, заговорил с ней: – Слышь, подруга, а ведь эта брюнеточка говорит правду. Шестое чувство подсказывает – она, в натуре, моя полная тезка и реально считает себя моей сестренкой. Сумасшедший дом, блин!..

– Она врет! – разозлилась златовласка. Борясь с одышкой после долгого бега, она раздула ноздри, всосала в себя воздух, зашипела на выдохе: – Ш-ш-ш-шлюха все врет!..

– Не-а, – брат отрицательно мотнул головой. – Я ж говорю, шестое чувство шепчет – все правда! За последние дни я, ха, привык доверяться чувству номер шесть... Ха! Правда, и сумасшедшие очень убедительно рассказывают про свои глюки. Возможно, брюнетка спятила, только с чего?.. Слышь, родная, откуда ты? Кто тебя прислал? – Он втянул шею, прищурился, заглянул за мое плечо. – Роднуля, это ты уделала гиборга, а? Слушай, ты...

– Мы теряем время! – перебила брата златоволосая девушка. Доселе она была не прочь потянуть время, дожидаясь, пока ее дыхание успокоится. Ее пышные груди перестали вздыматься бурно, она подвела категорическую черту под разговором и напала.

От хлесткого удара ногой по голове я уклонилась, провалившись в глубокий присед. Пропустила бьющую ногу над головой и контратаковала «Хвостом дракона» ногу опорную. Подсечка, разумеется, удалась. Златовласка упала на спину, смягчила падение правильным кувырком через плечи, перекувырнувшись, оттолкнулась от пола, подпрыгнула высоко вверх и, опускаясь, вознамерилась достать меня острым каблучком-шпилькой, секущим ножным ударом по нисходящей траектории. Оставаясь в глубоком приседе, я переместилась по фронту, ушла с директрисы удара, и ее опасный каблук сломался, стукнувшись об пол.

Тихий хруст ломающейся шпильки заглушил отчетливый треск позади нас. Я дернула шеей, повернулась в профиль к сопернице, скосила глаза – сзади, метрах в сорока за нами, трещал потолок. Сейчас трещина нарисует на потолке ромб, он просядет, и вскоре на нижнем ярусе появится свежий гиборг. И я попалась! Монстр достанет меня, только меня одну, бледно-голубым лучом, а они, златовласка и брат, убегут. Они побегут, петляя, пытаясь уклониться от гипнолуча, и сумеют добраться до шлюзов, разблокировать шлюп, улететь в космос. Обманутая масононачальниками златовласка сочтет это чудо божьей волей. Брат, разумеется, заподозрит подвох, но у него не будет иного выхода, кроме как следовать за наивной девицей. Брат, конечно же, знает, что гиборги обычно просто хулиганят, таким образом протестуя против своего особого юридического статуса. Но бывали в истории и вопиющие случаи, когда распоясавшиеся человекомашины брали загипнотизированных людей в заложники. Мерзкая масонка нафантазирует, что гиборги в сговоре с нами, с ниндзя, и будет убеждать в этом брата, искренне веря в свою фантазию. В ее фантазии, разумеется, и для меня найдется извращенная роль. Например, предложенная братом, им самим, роль сумасшедшей...

Поворот в профиль и скошенные глаза едва не стоили мне победы. Златовласка воспользовалась удачным моментом, бросилась на меня, все еще сидящую в низком приседе. Соперница падала на меня сверху, всем телом, всей своей массой, как подрубленное дерево, оттопырив острый локоть. Сучка надумала оглушить меня ударом локтя по заушному бугру, но я опередила ее на миг, всего лишь на миг! Я проворно перекатилась на спину, легла под падающую златовласку, сбила ее локоть ладонью и выставила перед собой согнутое колено.

Мое колено поддело ее диафрагму, лишив соперницу, и надолго, возможности нормально дышать. Моя ладонь, сбив ее локоть, ударила ребром ей по шее, по яремной вене, лишив задохнувшуюся соперницу чувств. Я поймала в кулак ее золотые волосы и швырнула бесчувственную масонку под ноги Любимцу бога, как будто принеся ее в жертву.

– Черт побери! Сеструха, а ты крутая, в натуре! Свежего гиборга тоже сумеешь уделать или нам звездец?

Что он имел в виду, произнеся незнакомое для меня слово «звездец», я не поняла, но звездочки-постсюрикены все истрачены, и уделывать гиборга нечем.

– Чего молчишь-то, родная? А?.. Глянь-ка, ща с потолка рух... Опаньки, рухнуло!.. Слышь, сейчас гиборг пожалует... Блин! Чего ты делаешь?! Ты реально больная, да?!.

Поднимаясь на ноги, я вытащила из прически заколку, распорола ее острием свое левое предплечье вместе с рукавом блузки, отбросила заколку, торопясь, забралась пальцами в рваную рану, нащупала остававшийся там кокон.

– Блин горелый! Чего ты делаешь, мать твою?!!

– У нас с тобой общая мама, брат, – произнесла я, бросилась к нему на грудь, обняла брата крепко-крепко и сильно нажала на зажатый в кулаке кокон.

В этом коконе спала жужелица с Планеты Безымянная из Туманности Андромеды. Я разбудила жужелицу, и она телепортировала нас, меня и брата, на планету наших с ним общих предков, на Землю...

Глава 3 Ниндзя на Планете Предков

– Стоп! Миль пардон, сестрица! Погоди травить за масонов, давай-ка вернемся опять к жужелице, а то у меня догон, непонятки с ней у меня, понимаешь, догнали, покоя не дают.

Я вздохнула. Посмотрела на Луну, неказистую и единственную в грязном небе. Трудно общаться, когда собеседник постоянно обрывает плетение вербальной логической нити и требует вернуться то к одному, то к другому ранее законченному орнаменту информации.

Мы общаемся уже второй стандартчас. То есть просто час, второй час. Приставка «стандарт» здесь, на Планете Предков, неуместна. Здешние единицы времени и являются стандартом. Я устала говорить, перескакивая с темы на тему, как правило, перескакивая назад, к ранее сказанному, но смиренно подчиняюсь смене его интересов. Хвала Тенгу, брат проявляет все больше и больше осмысленного интереса к моим словам и все реже позволяет возобладать эмоциям.

– Эй, сестренка! Я жду, растолкуй снова про жужелицу.

– Сейчас. Но сначала прости за то, что я плохо умею объяснять.

– Не парься. Лучше ты меня извини за то, что торможу, ладно? Слишком до фига, понимаешь, всего разного навалилось, мозги, ха, чисто плавятся от постоянных догонов.

– Это не твоя, а моя вина. Я плохо объясняю, поэтому...

– Блин горелый! Какие мы оба вежливые, с ума сойти!.. Впрочем, я-то вначале орал на тебя, матерился, я-то недавно... ха! Недавно заразился от тебя вежливостью! Смешно, да? Вирус вежливости... Во я сказанул, да?

– Ничего смешного, брат. Некоторые человеческие качества – это побочные проявления заразных заболеваний.

– Ха... Образно говоря, да?

– Нет, говоря буквально. Нам, ниндзя, доподлинно известно, что масоны проводят бесчеловечные эксперименты над людьми в этой области медицинской психиатрии. Они, масоны...

– Стоп! Опять ты про масонов! Погоди про них пургу гнать, про жужелицу мне сначала сызнова растолкуй, прошу ведь.

– Извини...

– Хорош извиняться, дело говори.

– «Жужелицей» насекомое называют условно, по аналогии...

– Да! Ясен перец, по аналогии с земной букашкой. Дальше грузи.

– Жужелица – живородящее существо. Основную массу маленьких жужелиц матка рожает в норке и выползает в поисках пропитания для себя и новорожденных, которые ползут за ней, а она продолжает рожать.

– Ползет с выводком, жрет и по ходу дела продолжает плодиться, да?

– Да. Матка-жужелица слепа, а новорожденные жужелицы зрячие, они...

– Погоди, а почему матка слепая?

– Не знаю, но это не важно. Для нас существенно, что новорожденные, завидев опасность, облепляют матку. Когда масса взобравшихся на жужелицу новорожденных становится ощутимой, когда матка почувствует давление и боль, она телепортирует малышей обратно в безопасную норку. И тех, которые родились в норке, и тех, которые появились по ходу.

– Блин, почему же нас с тобой она телепортировала не в какую-то там норку в Туманности Андромеды, а на Планету Предков? Она ведь перепутала нас со своим потомством, да?

– Да. И по недосмотру природы она способна перебрасывать огромные массы на гигантские расстояния. Для нее важна лишь коллективная память телепортируемых.

– Не понял?

– Я говорила, что большинство маленьких жужелиц рождается в норке, но я не сказала, что, выползая за маткой, они расползаются вокруг нее. Рядом друг с другом основная масса новорожденных находилась только в норке, туда их и перебрасывает матка, заодно спасая и тех жужелиц, которые родились по ходу, вне норы.

– Мудрено, однако я вроде въехал. Если бы мы с тобой по ходу жизни пересеклись, допустим, только на Планете Чва-Чва, то... Тогда жужелица телепортировала бы нас на Чва-Чва, правильно?

– Верно. Но я так понимаю, что ты не бывал на Чва-Чва, а я не бывала на тех планетах, где побывал ты. Наши судьбы пересекались только здесь, на Планете Предков, где...

– Минуточку! У нас общие родители, да? Да! В самом начале, когда я еще матерился как сапожник, ты сказала, мол, меня и папу наша общая мама оставила, будучи на сносях, беременная тобой, правильно?

– Да, верно. Я была тогда эмбрионом, а ты маленьким мальчиком.

– Ага! И мы, ты – эмбрион, я – пацаненок, пересекались... где?

– Здесь, на Планете Предков, на Земле.

– А точнее? Очевидно, что чаще всего я находился рядом с беременной мамашей дома, в нашей квартире, правильно? Тогда почему нас зашвырнуло на берег Москва-реки, как думаешь?

– Я не знаю, – его последний вопрос смутил меня, я задумалась. Действительно, почему мы очутились у воды? Хвала Тенгу, мы очутились тут ночью. Тепло, и нету никого. Хоть город и совсем рядом, обступил нас и реку. Город, в котором я могла родиться, но не родилась. Москва-ква-ква, общий город для двух Железных Жаб.

– М-да... – брат тряхнул головой, шлепнул себя ладошкой по щеке, убил комара. – Загадка, блин... Кстати, для справки: мы с тобой на Ленгорах. Пацаном я сюда купаться ездил. Нам, сеструха, офигительно повезло – трава, вишь, еще сырая, значит, вечером прошел дождь, отогнал от речки ментов и всякую гопоту, любителей ночных гулянок в зеленых городских оазисах... Слышь-ка, а ведь теоретически я, пацаненок, и ты, эмбрион, могли здесь пересекаться, именно здесь! Не помню ни фига, как мама уходила от папы. Что, если она забеременела, когда я был в детском саду и сразу собрала вещички, съехала для начала на съемную квартиру где-то в этом районе, а... Нет, глупость. Не будь ты мне сестрой, могли б здесь, только здесь, пересечься однажды в многомиллионной Москве двое мелких граждан, но... Черт! Комары проснулись, теперь держись! Тебя еще не начали жрать? Блин! Слушай, а почему нас перебросило голышом?

– Иначе, чем типом «нуль-сон», на Землю телепортироваться невозможно – об этом позаботились Старшие, заэкранировали Планету Предков.

– Не знал... Что ж они вообще Землю наглухо не прикрыли? На фига оставили допуск «нуль-сон», а?

– Резоны Старших мне неведомы. Но мне доподлинно известно, что, кроме нас, ниндзя, никто не рискует материализоваться на Планете Предков в обнаженном виде. Трусливые масоны для контрабанды пива и алкоголя используют биороботов на так называемых «летающих тарелках». Масоны продали свои идеалы, деградировав до мафиозного уровня. На самом деле Вавилонская башня рассыпалась из-за того, что рабочие злоупотребляли алкоголем, и самые первые вольные каменщики, формируя первую масонскую ложу, намеревались в первую очередь бороться с пьянством, но...

– Кончай! Кончай антимасонскую пропаганду! Про их ложу и лажу расскажешь как-нибудь потом. Я и без твоей агитации согласен, что масононачальники – сволочи гнусные, однако отсюда вовсе не следует, что твое руководство сплошь мягкое и пушистое. Вообще-то я привык жить сам по себе, и не врубаюсь я, честное слово, на фига мне с вами дружить, с ниндзя?

– Такова твоя карма. Я – ниндзя, я – твоя родная сестра. Не зная обо мне, ты взял такое же имя. И нас свела карма. Нельзя ей противиться.

– То бишь судьба у меня такая, да?.. Ха! А на фиг я вам всем нужен, а? Скажи, на фиг?.. Хотя стоп! Погоди, молчи! По вопросу «на фиг» еще успеем устроить диспут, время терпит... Слушай, родная, я совершенно забыл спросить, а ты забыла сказать о самом насущном: чего мы с тобой дальше-то будем делать, ась? Ночь на исходе, мы сидим голыми задами на травке-муравке, прикрыв лопушками срам, сидим на склоне Ленинских... то есть Воробьевых гор, как два воробушка, чирикаем по делу, но дальше-то, чего? Куда? Как?

– Мы раздобудем одежду и доберемся до явочной квартиры.

– У космических ниндзя есть явки в Москве?

– Явка. У нас в Москве ос... – я чуть не сказала: «осталась одна явка». Не стоит сообщать брату о плачевном положении клана. Всему свое время. – Экх-е, кхе... – я закашлялась, – кхе-е...

– Чего с тобой? Комар в рот залетел?

– Да, комар... У нас в Москве есть явка. Ее адрес я знаю. Явка хоть и одна, но надежная. Раздобудем одежду, доберемся до явки, и нас обеспечат деньгами, документами, всем необходимым.

– А потом?

– Мы поедем в Шамбалу на поезде.

– Куда?

– В пещере, в окрестностях Шамбалы, оборудован секретный портал. Через него мы попадаем на Планету Девяти Лун.

– Ты сказала: «в Шамбалу на поезде» – или мне послышалось?

– Да, на поезде.

– Ха!.. Блин... На каком, интересно, из московских вокзалов продаются билеты, ха, до Шамбалы?

– Ты странно смотришь на меня, брат. Ты мне не веришь?

– В том-то и проблема, что верю. Шестое чувство подсказывает – ты, в натуре, собралась в Шамбалу на поезде...

– Я поняла! Ты считаешь меня сумасшедшей. Разумеется, ты слышал это слово – «Шамбала». Быть может, ты наслышан о всяких небылицах про Шамбалу, и, разумеется, ты, как и большинство людей, как и все, кроме нас, ниндзя, даже и не догадываешься, что словом «Шамбала» зашифровано название реального полустанка, маленького населенного пункта в Забайкалье. Причем истинное название местечка за озером Байкал расшифровывается очень просто. Ложное название «Шамбала» мы, ниндзя, испокон веков используем в обиходном общении. Однажды по нелепой случайности это ложное название стало достоянием гласности, обросло мифами и легендами, сплетнями и слухами. Но никто так и не догадался внимательно вслушаться в звучание слова «Шамбала». Зря ниндзя боялись, что найдется хотя бы один прозорливый человек и тайное станет явным. Шли века, а...

– Блин, не томи!

– На самом деле местечко называется «Тибугайхо».

– Ни фига не понимаю.

– От слова «Шамбала» следует отсечь первую и последнюю буквы, тогда...

– Стой! Я сам... Значится, так: Ш-амбал-а... Посередине получается... Ха! Без двух букв получилось: «амбал».

– Теперь соедини воедино отсеченные буквы.

– Угу, получается: «ш-а»... «ша».. Дошло! До меня дошло: «ша, амбал» – почти то же самое... в смысле практически то же самое, что и «тихо, бугай», да?

– Ты сообразительный.

– Ха! Прикольно... ША-амбал... ШамбалА... шАМБАЛа... ШАМБАЛА... Шамбала... ТИХО-бугай... ТИ-ХО... ТИбугайХО... тиБУГАЙхо... ТИБУГАЙХО... Тибугайхо... – брат как бы пробовал слова на вкус, упражнялся с ударениями внутри слов и улыбался как ребенок. – Клевый прикол! Мифическая Ш-амбал-а, в натуре, оказалась захудалым полустанком Ти-бугай-хо! Я тащусь, какой кайф... О!.. Слышишь, сеструха?.. На-ка, ША! А ну-ка, ТИХО!.. Прислушайся – бугаи идут, амбалы тащатся, слышишь?

Я прислушалась: сквозь шелест листвы, всплески воды и далекие шумы беспокойно спящего города едва пробивался шаркающий разнобой шагов.

– У тебя хороший слух, брат. Но почему ты решил, что по асфальту набережной к нам приближаются бугаи и амбалы?

– Это я так фигурально выразился, соскакивая с одной злободневной темы на другую. Первоочередной, ха, злободневности. Скорее всего, в натуре, сюда подгребают субтильные, датые гопники, целая стая. И это отрадно, что стая, – будет из чего одежки выбирать... Ну, чего, сеструха? Встали и пошли, образно выражаясь, на большую дорогу, гопников грабить? Ага?

– Будет лучше, если я одна их...

– Офигела?! Думаешь, я отпущу родную сестру одну и голышом? Ни фига! Вместе пойдем на дело. Подъем!

Мы встали. Прикрываясь лопухами, стесняясь смотреть в сторону друг друга, начали осторожно спускаться по заросшему зеленью склону к параллельному речке асфальту.

– Брат, ты хорошо разбираешься в современной земной культуре? – спросила я, вынужденно кланяясь согнутой пышной листвой ветке, пробираясь под деревом с незнакомым названием.

– Хм... Сложный вопрос... черт! – Брат, обходя то же дерево с другой стороны, поскользнулся, схватился за белый с черными полосками ствол. – Черт, едва не грохнулся... Культура, говоришь?.. Хм-м... В космосе я частенько маялся ностальгией и, ясен перец, часами шарил в Потоке, выуживал новости отсюда, с Земли-матушки, старался запоминать свежие жаргонные словечки, музыку новую слушал, кино-о-ой!.. Блин! Таки пятку голую порезал!..

– Сильно? – Я оглянулась. Брат стоял на одной ноге, согнувшись, щупая пятку другой, приподнятой ноги.

Лопух, которым брат до того прикрывал гениталии, валялся рядом, во влажной траве.

– Фигня, – брат выпрямился, я поспешно отвернулась. – Сравнительно недавно меня ширяли регенератором, так что до свадьбы, как говорится, заживет пятка с гарантией.

Я тоже выбросила лопухи – и тот, которым прикрывала живот, и тот, которым закрывала грудь, – попросила, не оборачиваясь:

– Брат, ты меня курируй, пожалуйста.

– В каком смысле?

– Планета Предков для меня чужая. Разумеется, я смогу здесь выжить, информационным минимумом я, разумеется, обладаю, но я могу попасть впросак, привлечь к себе лишнее внимание по вине незнания всех тонкостей современной культурной обстановки.

– О’кей, прокурирую.

Мы затаились в кустах у края асфальта. «Гопники», как назвал их брат, приближались без спешки. Спустя минуту после того, как мы затаились, я их, гопников, смогла рассмотреть и сосчитать. Их было восемь. Предрассветный сумрак уравнял индивидуальные особенности их лиц. Всех восьмерых объединяла верность черному цвету в одеждах и одинаково бритые налысо черепа. Да, это была стая.

– Скинхеды, – шепнул брат мне на ухо, нечаянно коснувшись голым торсом моего обнаженного плеча.

– Они хорошие или плохие? – шепотом спросила я, случайно смяв левую грудь об его правый локоть.

– Они любят подраться, – расплывчато ответил брат и деликатно отодвинул локоть подальше.

– Прости мою неосведомленность, но не мог бы ты конкретнее объяснить, кто такие...

Сформировать вопрос до конца я не успела – в кусты, где мы прятались и шептались, полетела пустая бутылка. Нас не было ни видно, ни слышно с асфальта, один из бритоголовых метнул стеклотару в зеленые насаждения просто так, абы куда, но бутылка чуть было не угодила в лицо брату, и, не будь я ниндзя, она бы его оглушила.

Я подалась вперед, оттолкнув брата, вытянула руку, потревожив тонкие веточки кустарника, шлепнула мягкой ладонью по зеленому стеклу и жестко сомкнула пальцы на бутылочном горлышке. Прятаться далее не имело смысла, и я, спружинив коленями, выскочила на асфальт, аккуратно поставила бутылку из-под пива у бордюрного камня, выпрямилась.

– Баба голая!.. – Один из бритоголовых мальчиков указал на меня рукой, остальные повернули головы, разинули рты, останавливаясь.

– И голый мужик! – громогласно заявил о себе брат, ломая хилые ветки и шумно выбираясь из кустов. – Меня зовут Тарзан! Всем стоять, бояться! Я психованный! – Брат выбрался на асфальт, гулко стукнул себя кулаком по грудной клетке. – Я дикий обезьян! Сопротивление бесполезно! – Широко расставляя ноги, расправив плечи, брат пошел по направлению к остолбеневшим скинхедам. – Понаехали тут в Москву всякие с бритыми черепами! Житья от вас нету в городских джунглях честному обезьяну! Ща я вас всех буду опускать, на фиг! Хором! По-нашему! По-обезьяньи! Мазафака!..

Разумеется, долго удерживать скинхедов в состоянии остолбенелого внимания не получилось, но мне хватило и минимальной временной форы для того, чтобы плавно, без резких движений, которыми отвлекал аудиторию брат, переместиться за спины всем восьмерым первым встреченным на Планете Предков. Мой незамысловатый маневр, конечно, не остался совершенно незамеченным. Некоторые из голобритых среагировали на меня, но вяло и без всякой опаски. Они, наверное, подумали, что я собираюсь удирать. Мое нападение стало для скинхедов полнейшей неожиданностью.

Я прыгнула и ударила по ближайшей лысой голове кулаком-молотом. Заушный бугор на бритом черепе прекрасно виден, разумеется, я по нему попала, и молодой человек в черных одеждах лишился сознания.

Я приземлилась – на Земле правомочно говорить: «приземлилась» – и крутанула «Хвост дракона», опрокинув сразу двоих. И снова подпрыгнула, извиваясь, вскидывая руки-плети, попадая по заушным буграм только что опрокинутым, еще только падающим скинхедам.

Я взмахнула ногой – и самый высокий голобритый молодой человек столкнулся подбородком с моей пяткой. Я опустила взлетевшую вверх ногу, пятка, которой нокаутировала высокого, развернулась и «усыпила» еще одного скина, попав ему по затылку.

Моя голая пятка, уложившая одним сложным махом очередную пару голобритых, коснулась асфальта, перекатилась на носок, и другая пятка ударила по голени лысого, что оказался прямо передо мной. Он потерял равновесие, пятка стукнула его в живот, в подбородок и, наконец, по темени. Более никого на расстоянии удара не было. Два последних скинхеда бились поодаль с моим старшим братом.

Брат дрался неплохо, но серьезная подготовка у него отсутствовала, а на кулаке предпоследнего скина хищно скалился стальной шипастый кастет. Последний из лысых помогал предпоследнему, наседая на брата справа, со стороны рабочей братской руки, и предпоследний этим вовсю пользовался – левую руку брата он придерживал и бил, бил кастетом в лицо моему родственнику. И попадал через раз по губам, по зубам, рвал губы, вышибал зубы.

Я набрала побольше воздуха, готовясь к заключительному прыжку текущего побоища, выдохнула резко, перелетела через неподвижные тела на асфальте. Ударом ноги «Хвост скорпиона» отключила предпоследнего с кастетом, ударом кулака «Гималайский баран» нейтрализовала последнего.

– Чефт тефя подефи! – Брат выплюнул остаток зубов, утер кровь с разбитых губ тыльной стороной ладони. – На фиг ты фмефывалась? Я бы и фам иф сделал, в натуфе!..

Он еще говорил чего-то эмоциональное, но я плохо его понимала – разбитые, распухшие губы и потеря значительного количества зубов сделали его речь неразборчивой. Он шепелявил, я же тем временем спешно раздевала скинхедов.

Когда я считала лысых, я сразу наметила кандидатов на раздевание. Футболка, куртка и штаны высокого должны налезть на брата. Мне подойдут одежды предпоследнего с кастетом. С обувью сложнее, но ботинки последнего примерно соответствуют размеру Любимца Бога, а мне сгодится любая обувь, поелику любая будет мне велика.

Хвала Тенгу, брат замолчал, и, пока я раздевала двоих скинхедов, он тоже занялся полезным делом, приступил к осмотру карманов остальных.

– Блин! – Брат повеселел. – Гляди, какие сокфовифя! Я нафол до фига сигафет! Юксов на фто! – Его дикция улучшилась всего за минуту, и припухлость с губ заметно спала. Так и должно быть: регенератор вымывается из организма и перестает активно действовать только спустя декаду после инъекции. Минует еще минута-другая, и у брата вырастут новые зубы.

– Ищи местные деньги, нам они понадобятся, – велела я деловито, снимая уже четвертый ботинок вместе с носком.

– Нафол! Наскреб, ха, по сусекам тфисто двадцать... тфисто с чем-то фублей бумажками, а мелочь монетную – ну ее на фиг... Слуфай, а мне понравилось мофодефствовать. Пфавда!

– Сходи к реке, умойся. Смой кровь с лица.

– О’кей. Деньги и сигареты я пока... Вот сюда положу... Сеструха, они через сколько очухаются, а?

– Еще не скоро, но ты поспеши.

Бритоголовые лежали удачно, кучно, и мне понадобилось отступить лишь на шаг от крайнего, чтобы они все разом оказались в зоне влияния. Я сложила из пальцев мудру Искусства, опустила веки и вызвала видение янтры Лжи, мои губы прошептали мантру Памяти. Я вселила в коллективное подсознательное скинхедов простейшую мыслеформу, я всего-навсего изменила их воспоминания о внешности грабителей. Теперь, когда скинхеды очнутся, они вспомнят, что голый мужчина принадлежал к черной расе, а женщина к желтой. Они будут уверены, что столкнулись с агрессией русскоговорящего негра и китаянки.

– Сеструха! – Брат вымылся быстро, его шепелявость прошла, он, возвращаясь, заметил, как я практикую Искусство Ложной Памяти. – Чегой-то этакое странное ты только что вытворяла, а? Типа, колдовала, пальцы скрючив.

– Заботилась о нашем алиби, – я наклонилась, собрала в охапку снятое с бесчувственных тел.

– А конкретнее? – Брат подошел к своей денежно-вещевой заначке, подобрал ее, еле удержал в ладонях ворох купюр, сигаретные пачки, зажигалку.

– Я изменила память скинхедов. Теперь они нас не узнают, даже если случайно встретимся. Пойдем побыстрее в кусты, пока они в полном дауне.

– Твое колдовство действует как «ампула забвения», да? – Брат раздвинул локтями веточки кустарника, из пригоршни в его ладонях выпала мелкая купюра, брат проводил ее взглядом, но нагибаться за нею не стал. – Как называется твое колдовство?

– Искусство Ложной Памяти, – и я прошла сквозь кусты, прикрывая голову кипой одежды, и пошла дальше, вверх, за братом. – Наше Искусство более совершенно, чем грубое ремесло психофармакологов.

– Черт! Пачку «Явы» выронил... А ну и хрен с ней, и без нее курева до фига... – брат и я за ним поднялись до того дерева, возле которого он поскользнулся при спуске. – Сеструха, будь другом, научи и меня так пальцевать, чтоб мутилась память в чужих мозгах, ладно?

– Прости, брат, но практика Ложной Памяти доступна лишь девственницам, – брат и я за ним остановились там, где была смята трава, где мы сидели, выясняя отношения, первые часы на Планете Предков.

– Ха!.. А девственникам?.. – Брат опустился на корточки, освободил руки, взял у меня одежду и обувь, ему предназначавшиеся. – Впрочем... ха! Даже если и девственникам, то... Увы! Погоди-ка! Поправь меня, если я...

– Говори тише. Нас могут услышать оживающие жертвы грабежа.

– И фиг ли с того? Думаешь, захотят поквитаться? Фиг! Прочесывать зеленку им страшно, оклемаются и почешут отсюда, только пятки засверкают, – брат одевался с откровенной брезгливостью к пропахшим чужим потом вещам. – Поправь меня, если я ошибаюсь – все вы, ниндзя, вы все бабы, что ли?.. В смысле – девицы, да?

– Ты не ошибаешься, – я одевалась с меньшей брезгливостью. Стычки с аборигенами Планеты Девяти Лун притупили во мне это врожденное чувство. – Да, клан космических ниндзя целиком состоит из девственниц разного возраста.

– Упс... Вот это новость так новость... – Брат распихал по карманам награбленное, закурил с удовольствием, выдохнув дым, отогнал наиболее назойливых комаров. – Слышь, сеструха, а есть среди твоих товарок такие же молодые и симпатичные ниндзячки, как ты, а?

– Находишь меня симпатичной?

– Еще бы!.. Айда, Жаба-два, поскакали далее... Адрес явки какой?

– Ракетный бульвар, – о номере дома и квартиры я пока умолчала.

– О’кей... Ежели мне память не изменяет, если, ха, она у меня не ложная, кажется, это, в смысле, этот бульвар ракет, где-то в районе ВДНХ...

Расшифровать аббревиатуру «ВДНХ» он не счел нужным. Прикурил новую сигарету от скуренной в две затяжки и, сетуя на тесную обувь, ругая чужие ботинки, резво зашагал вверх.

Десять минут спустя мы стояли на обочине проезжей дороги. Было уже светло, но звезда Солнце еще не взошла. Автомобили неслись мимо нас редкие и быстрые. Каждый проезжающий автомобиль брат встречал взмахом руки. Когда подъезжающий транспорт превращался в проезжающий, брат махал резче, но автомобили ехали дальше, и брат тихо, себе под нос, витиевато ругался.

Наконец, вняв жестикуляции брата, запищала тормозами необычно нелепой конфигурации автомашина.

– Дивись, сестра, «запоры»-то еще вовсю колесят по дорогам Отчизны, однако!

Автомашина, названная братом «запором», прижалась к обочине возле нас. Брат отворил автомобильную дверцу, заговорил с водителем:

– Командир, за две сотки до Ракетного бульвара, ага?.. О’кей, за двести пятьдесят, договорились?.. Имей совесть, командир!.. Кто цен не знает? Я? Ладно – триста, уговорил... А больше нету, честное слово!.. Спасибо, командир!.. Залазь, сеструха, едем...

Внутри автомашины подозрительно пахло продуктами нефтеперегонки. Я уселась на бугристом диванчике сзади, брат сел в кресло рядом с водителем. Автомашина тронулась, и я рефлекторно напряглась, ощущая телом дребезжание корпуса. Машина сама по себе, безусловно, была не безопасна, и та небрежная лихость, с которой «командир» обращался с круглым штурвалом, внушала мне дополнительные опасения.

В автомашине работало радио. Первые минуты внутри опасного транспортного средства я не вникала в содержание транслируемых радионовостей, а вслушавшись, отвлеклась от мрачных мыслей про возможные техногенные опасности, сопряженные с ездой внутри «запора», усугублявшиеся манерой вождения безликого «командира». Новости меня поразили! Если быть точной – одна новость, сообщенная диктором перед констатацией текущего курса земных валют и прогнозом погоды. Меня ошарашила выложенная скороговоркой новость о благотворительном сеансе одновременной игры гроссмейстера Каспарова с подающими надежды талантливыми шахматистами сразу на двенадцати досках! Разумеется, талантливые новички не чета гроссмейстерам, но я не в силах вообразить, каким образом этот землянин Каспаров сумел сражаться сразу на дюжине досок?! Как он сумел противостоять болевому шоку и оставаться в сознании? Невообразимо! А ведь диктор сказал, что он победил всех талантливых! В голове не укладывается, что же это за боец такой фантастический, гроссмейстер Каспаров?!.

Диктор пообещал жаркий день с грозами под вечер, и в салон полилась чарующей красоты музыка. Невыразимо проникновенный мужской голос чувственно запел про несчастную любовь, и я сразу позабыла думать о суперстойком бойце по фамилии Каспаров.

Музыка заворожила меня с первых нот. Близкие к пределу совершенства стихи, спетые волшебным голосом, с первой же рифмы очаровали душу. Еще бы чуть-чуть, одна секунда, и я бы расплакалась от восторга, но помешал брат.

– Блин, командир! Переключи канал, а? Я этого Филю, честное слово, без рвотных спазмов слушать не могу! Смени музон, а то, в натуре, наблюю, правда.

– Не вопрос, – водитель скривил рот в улыбке и с пониманием посмотрел на соседа, пренебрегая обязанностью следить за дорогой. – Я и сам, того, не очень попсу уважаю, – шофер легкомысленно снял одну руку со штурвала, прикоснулся к вмонтированному в панель управления радиоприбору, и динамики замолчали. – Открой бардачок, выбери кассету, которую поставить. Послушаем.

Брат откинул крышку с края приборной панели, из таящихся под крышкой пустот вытащил стопку пластмассовых прямоугольников, поднес их ближе к глазам и воскликнул чуть удивленно, но однозначно радостно, по-английски:

– Deep Purple! – Брат хохотнул и продолжил на родном языке: – То, что доктор прописал! Ставь!

Рука водителя засунула выбранный братом прямоугольник в прорезь над радио, и динамики взорвались басами.

– Ништяк! Командир, сделай погромче.

– Не вопрос.

Басы охрипли, у меня возникло желание заткнуть уши.

– На фиг! Отставить погромче, командир. Убавь! Убавь звук! Ты чего с такой хреновой музыкой ездишь? Купил бы нормальную магнитолу, а?

– Купил бы... – вздохнул шофер, утихомиривая динамики. – Купил бы, да жаба душит в ушастый фирму вставлять.

Брат широко улыбнулся, повернулся ко мне вполоборота, подмигнул.

В чем смысл жаргонного выражения «жаба душит», я не поняла. Я представила буквально воплощение в жизнь этого сочетания слов с заглавной буквой в первом и отвернулась к окну. Музыка, которая нравилась впередисидящим мужчинам, угнетала меня даже в тихом звучании, и я едва не призналась в этом вслух, еле сдержалась.

Я посмотрела в окно и позабыла о гнетущей музыке, узрев воочию знакомое по голографическим картинкам из учебников, знаковое для каждого русского сооружение. Картинка за окном завораживала не хуже отнятой у меня песни.

Утро красило нежным светом стены древнего Кремля. Земля синхронно с рассветом просыпалась. Могучая Москва закипала утренними заботами, на тротуарах показались первые прохожие, стало больше машин. И мне вдруг сделалось так благостно здесь, в центре города моих предков, так хорошо, до боли в сердце.

– Сестра.

– Что? – Я посмотрела на брата, который все еще сидел вполоборота ко мне, но больше не улыбался.

– Сестренка, что, если мы с тобой пошлем к чертовой матери всех и вся и останемся жить здесь, в Москве?

– Вы приезжие? – влез с вопросом водитель.

– Мы родом отсюда, – ответил брат.

– А сейчас где живете?

– Далеко, командир.

– За границей?

– За самой дальней.

– И как там?

– По-разному.

– А здесь все одно и то же. Счастливые, повезло вам.

Брат хмыкнул, сел в кресле нормально, я отвернулась к окну. Мужчины слушали свою любимую музыку, я смотрела в окно и влюблялась в лучший город Земли с квакающим названием...

Когда водитель объявил, что мы подъезжаем к Ракетному бульвару, мне пришлось назвать номер дома, где проживал наш, ниндзя, человек. Хвала Тенгу, автомашина поехала медленнее, свернув с магистрали и петляя по узким полосам асфальта вблизи бульвара. С водителем мы расстались вблизи дома с необходимым номером. Дом по своей конфигурации напоминал башенку, имел единственный вход и 12 этажей. Чтобы дверь открылась, надо было связаться со знакомым жильцом. Связь осуществлял некий прибор, брат назвал его «домофоном». Странное и непонятное название, услышав его, мне захотелось отойти и обследовать взглядом фон за домом, но делать этого я, разумеется, не стала. Я дважды прикоснулась к сенсору на панели «домофона» с цифрой «6», прозвучал зуммер вызова, и после томительных трех минут ожидания мы услышали заспанный бас жильца шестьдесят шестой квартиры:

– Кто?

– Лук и стрела, – произнесла я пароль.

– Лук и укроп, – произнес спустя пару секунд наш человек уже другим голосом, вибрирующим от волнения тенором. И дверь, щелкнув автоматическим замком, подалась.

– Ха! Прикольный пароль-отзыв, – брат придержал дверь, пропуская меня вперед. – Мы идем в гости к женщине с мужским голосом или все-таки к мужику?

– К мужчине, – я поднялась на лестничную площадку, догадалась, как вызывается примитивный лифт, нажала кнопку, услышала гудение механизмов в шахте.

– Мужика попользуем, и ты ему, типа, замутишь память, да?

Я кивнула утвердительно, гудение закончилось, мы вошли в кабину, и я нажала кнопку с цифрой 9.

Я повидала всяких лифтовых кабин, но в такой поднималась впервые.

– Чего носом ведешь, ниндзя?

– Этого не может быть, брат, но мне кажется, что я обоняю запахи человеческих экскрементов.

– Не может быть?.. Ха! Еще как может! Эт, понимаешь, такой древнерусский обычай – справлять нужду в лифтах.

– Жильцы на нас не обидятся, если мы пренебрежем старинным обычаем?

– Не-а, наоборот – спасибо скажут.

– Поблагодарят за нарушение обычаев?.. Я поняла – ты надо мной подшучиваешь.

– Ха, если бы!.. Выходи, Маугли, приехали.

Мы вышли. Жилец квартиры № 66 встречал нас на лестничной площадке у лифтов. Он кутался в халат, он был немолод, сосредоточен и растрепан со сна. Его одутловатое лицо чем-то отдаленно напоминало физиономию того масона-простофили, коего усыпил гиборг тоже у лифтов на ярусе № 0, под трюмом космолайнера «Титаник».

Человек, напомнивший мне врага-простофилю, поклонился нам коротко и жестом предложил заходить в квартиру. Мы вошли в кукольную прихожую, хозяин торопливо закрыл за нами и за собой дверь. Брат присвистнул и выдохнул, почесывая в затылке:

– Ну, ни фига ж себе... Круто!

Брат, как и я, обозревал единственную комнату в жилище московского фанатика ниндзюцу – две стены завешены плакатами с изображениями древних ниндзя, меж плакатов красуется в изобилии холодное японское оружие. Книжные стеллажи вдоль третьей стены пестрят обложками с иероглифами и англо-русскоязычной литературой про боевые искусства. У четвертой стены с окном и дверью на балкон стоит телевизор, вокруг ящика с экраном валяются пестрые коробочки, я догадалась, что это видеокассеты в картонных обложках. На каждой обложке изображен кто-то дерущийся. Из мебели в комнате только узкая кушетка, старое кресло и самодельный манекен для отработки точечных ударов.

Отравленная Хризантема рассказывала мне про эту, последнюю нашу явочную квартиру в Москве. Ее хозяин «заболел» восточными единоборствами еще в 70-х годах прошлого земного века. Его, как и многих ему подобных, наши завербовали в конце 80-х. Но все ему подобные давно излечились от единоборческой мании, а этот, последний, наоборот, погряз целиком в мире, придуманном киносценаристами и сочинителями авантюрных книжонок про секретные школы единоборств. И он даже не подозревает, что действительность гораздо фантастичнее всего того, что он читает и смотрит.

Наставница советовала сразу же, при первой возможности, устроить показательные выступления для последнего истинного фаната боевых искусств города Москвы, дабы поразить его больное воображение и тем самым подчинить себе полностью нездоровую психику хозяина шестьдесят шестой квартиры. Я воспользовалась советом мудрой наставницы и, обозрев комнату, прыгнула за порог, пробежалась по полу, забежала на стену с оружием и плакатами, нечаянно порвала один плакат каблуком и чуть не сбила со стены ниндзя меч средневековых ниндзя, вернее, подделку под настоящий меч. Со стены я забежала на потолок, оставила на белом потолке грязные отпечаткам подошв, сбежала по книжным полкам, смяв ботинками яркие корешки нескольких книг, остановилась посреди комнаты и вспомнила, как долго у меня, маленькой девочки, не получалось бегать по стенам и потолкам, очень долго, до тех пор, пока Отравленная Хризантема не нашла системную ошибку в программном обеспечении кибертренера, в директории «кибердзютцу.доп.», в файле «прикладные умения».

– Удобная у вас комната, – сказала я, глядя на бледнеющего хозяина. – Есть где потренироваться.

– Ну и как тебе, друг, моя ученица? – подмигнув мне лукаво, обратился к хозяину брат. – Не ахти, да? На троечку, правда?.. Ха! К примеру, «коридор смерти» в монастыре Шаолинь ей не пройти, увы! Медленно бегает, и с координацией у нее не того, не очень. Ну да ей простительно – я ее тренирую всего-то вторую неделю. И не каждый день, от случая к случаю.

– О, Великий Мастер! – Хозяин рухнул на колени перед ухмыляющимся братом, ударился лбом о пыльный половик в прихожей. – Научи и меня своему Искусству!

– Легко! Однако только в том случае, ежели ты сумеешь доказать свою преданность нашему клану.

– Я жду вас больше десяти лет! С тех пор, как мне повелела ждать и готовиться к встрече Отравленная Хризантема! Я отчаялся ждать, но вы пришли, и я счастлив служить вам!

Для меня оказалось новостью, что этого специфического москвича вербовала лично наставница. Она мне подробно характеризовала психотип этого человека, но умолчала об очных встречах с ним. Представляю, какой цирк наставница здесь устроила десять с лишним лет назад. Мои показательные выступления – пустяк в сравнении с тем, что может продемонстрировать Отравленная Хризантема. Отрадно, что мой сообразительный лукавый брат солгал про две недели тренировки, а то пришлось бы, того и гляди, бить хозяина по заушному бугру и внушать ему психоматрицу с видениями, в коих я, левитируя, прожигаю взглядом сталь клинков на стенах и уничтожаю последствия этого небрежным прикосновением пальцев. Пришлось бы терять лишнее время.

– Отравленная Гладиолус... тьфу! То есть Хризантема? – Брат изобразил задумчивость. – Как же! Помню такую. Ее я тренировал аж полгода. Справная была бой-баба. Жаль, выражаясь образно, отцвела уж давно наша Хризантема. Нашла в вашингтонском предместье секретный склад белого порошка, уничтожила отраву и погибла в неравной схватке с ассасинами.

– Так это ассасины рассылали по всей Америке белый порошок в конвертах? – Хозяин квартиры оторвал лоб от половичка, но продолжал касаться его нижней отвисшей челюстью.

– Ну! А ты думал, кто? Беня Ладен? Фиг! Все зло в Мире от них, от ассасинов. Они, сволочи, устроили дефолт в России в девяносто восьмом. Они, гады, стукнули янки, где партизанит Хусейн. И Филю Киркорова, чтоб ты знал, они, проклятые ассасины, спонсируют... Короче, ты понял: ассасины – отстой, а противостоим им только мы – ниндзя. Мы бы и рады обнародовать всю ту гадскую гадость про них, которая нам известна, однако тогда и они рассекретят факт реального существования нашей тайной организации, въезжаешь?.. Короче, мы, я и ученица наконец-то взяли след ихнего ассасинского атамана! Чтоб основательно прищучить гада, нам нужна твоя помощь, товарищ! Ученица, скажи ему, чего нам надо конкретно. А ты, друг-товарищ, вставай с коленок-то. Не до церемоний сегодня... Кстати, у тебя, земляк, холодильник на кухне есть? Ага? Ты не против, ежели я в нем пошурую, пока вы с ученицей делами занимаетесь, а? Проголодался я, понимаешь, пить хочется. У тебя, кстати, пива земного... в смысле, пивка глотнуть не найдется?

– В холодильнике стоят четыре клинского марки «Самурай».

– Ништяк! И пиво, ха, у тебя в тему... Ну-с, ребята, вы давайте без меня проблемы обкашляйте, а я – на кухню.

Если б я знала, кто такие «ассасины», я бы усугубила симпровизированную братом наглую ложь. Но я не знала и кто такой «Беня Ладен», и что такое «дефолт», и про какой белый порошок в конвертах шла речь. А кто такой «Филя Киркоров», я догадалась. Имя Филя брат упоминал в «запоре».

Сетуя на незнание реалий Планеты Предков, воскрешая невольно в памяти отнятый у меня мужчинами мотив дивной песни Фили Киркорова, я потребовала у хозяина явочной квартиры денег, смену одежды и обуви, а также фальшивые документы. Хозяин поклонился и, растормошив книги по боевым искусствам, прежде всего выдал мне паспорта.

Он признался, что паспорта ворованные, что иного способа выполнить задание Отравленной Хризантемы, кроме как кража, он не сумел придумать. Три из пяти выданных мне паспортов хозяин назвал «старыми» и огорчил – эти документы с прошлого года недействительны. Я заглянула в два оставшихся и обомлела. Даритель кармы Тенгу явил чудо – девушка на фотографии в одном паспорте походила на меня, а мужчина на фото в другом внешне напоминал брата. Добрый знак свыше меня окрылил. Я воздавала мысленно хвалу Тенгу-заступнику, в то время как хозяин выносил из шкафа, что уместился с трудом в коридорчике перед кухней, предметы верхней и нижней одежды, раскладывал их на кушетке, нес обувь, ставил ее на пол.

Я быстро и без затруднений выбрала, во что нам с братом переодеться, велела убрать остальное и напомнила про деньги.

Деньги он отдал все, что имел в наличности. Немного, но хозяин заверил, что на две плацкарты в пассажирском поезде их хватит.

Железнодорожный вопрос я подняла, переодеваясь в свежее белье. Обнажив свое тренированное девичье тело, я, как бы между прочим, оговорилась, что четырнадцать дней назад, до тренировок под руководством Великого Мастера, который сейчас булькает пивом на кухне, я весила около ста килограммов. Хозяин явки восхищенно ахнул.

Он, хозяин, пребывал в том состоянии сознания, которое обожали и обожают политики всех времен и народов. Он безоговорочно поверил в выдумку брата про экспресс-курс подготовки супербойцов, потому что сам мечтал стать супером. Плакаты с изображением ниндзя были для него все равно что иконы. Он мечтал стать богом в своем понимании.

Посылать хозяина в одиночку на железнодорожный вокзал за билетом я побоялась из-за его восторженно-ошалелого психологического состояния. Я заглянула на кухню и сообщила брату, жадно поглощавшему эксклюзивные земные продукты, что еду за билетами до Тибугайхо вместе с хозяином. Брат попросил на обратном пути купить еще пива, хозяйское он уже выпил, а я велела брату не выходить на балкон и не отзываться на телефонные, домофонные и звонки в дверь. Вторя мне, хозяин квартиры умолял Великого Мастера чувствовать себя «как дома» и без всякого стеснения пользоваться всем, чем Мастеру угодно...

Выйдя из дому, мы, я и хозяин, пошли к метро. Он заговорил со мной, но я пресекла его попытку установить диалог, сославшись на мнимый завет-запрет Великого Мастера «распускать языки» в общественных местах.

Московское метро мне очень понравилось. В замкнутых пространствах я чувствую себя гораздо комфортнее, чем на открытой местности, тем паче в подземных пространствах, где не хочешь, а вспомнишь о чреве Планеты Девяти Лун. И еще, разумеется, меня поразила красота подземных коммуникаций. Особенно станция под тремя московскими вокзалами. Великолепные мозаики этой станции, по моему разумению, могли бы украсить любой из музеев внеземелья.

Восторженный спутник под моим присмотром приобрел два билета на поезд, который отойдет от перрона сегодня в 23 часа 17 минут. Спутника огорчило слишком краткое пребывание Великого Мастера у него на явке и невозможность купить Великому пива ввиду малого количества оставшихся дензнаков. Но мой провожатый повеселел, когда вспомнил, что сосед по лестничной площадки должен ему «полтишок», и заверил, что «сбегает в ларек по-быстрому» сразу же по возвращении в родной дом и визита к соседу-должнику. Разумеется, он и не подозревал, что его ожидает на обратном пути к Ракетному бульвару.

Дорожка от станции метро «ВДНХ» до бульвара пролегала между гаражами для личного автотранспорта, вела нас мимо культосооружения под названием «церковь». Солнце сияло высоко в серовато-голубом небе, и по дорожке шагали люди. Но я приглядела подходящее для моих планов ответвление от многолюдной пешеходной дорожки в тихий закоулок и увлекла туда своего спутника под тем предлогом, что хочу вдалеке от чужих глаз шепнуть ему пару советов относительно того, как следует вести себя с Мастером, чтоб Великий удостоил его своим вниманием и оставшееся до отъезда время посвятил занятиям боевым искусствам.

В тихом закутке я ударила своего кавалера по заушному бугру. Он лишился чувств, и я внушила ему психоматрицу, в соответствии с которой, очнувшись, он в течение трех земных суток не сможет вспомнить, как его зовут, забудет на три дня все свои биографические данные и, разумеется, место проживания. Через три ночи память о себе вернется к хозяину явочной квартиры, но меня и брата он позабудет отныне и навсегда.

Я обыскала бессознательного фанатика единоборств, забрала его паспорт, присвоила связку ключей и покинула закоулок.

У двери в дом я замешкалась, не в силах сообразить, как и каким ключом открывается эта дверь.

Дверь открылась сама, из тени на солнце вышла дама с собачкой на поводке. Маленькая собачка обнюхала меня с подозрением.

В лифте я размышляла о странных обычаях коренных землян и читала надписи на стенах кабины. Выйдя из лифта и подойдя к двери явочной квартиры, я испытала самый сильный шок из всех выпавших на мою долю за последнее время.

ДВЕРЬ В ЯВОЧНУЮ КВАРТИРУ БЫЛА ПРИОТКРЫТА!

Из квартиры доносилась РАЗНОГОЛОСИЦА мужских голосов!

Я собрала волю в кулак, в крепко сжатый до хруста суставов, сосредоточила ци в точке дантянь и прильнула ухом к щелке между дверной панелью и косяком. И услышала голос брата:

– ... ха-а!.. О’кей, врубился в общем и целом, однако кой-чего не догоняю. Кто такой котопес, а?

Брату ответил незнакомый мужской голос:

– В созвездии Тау Кита, в звездной системе Бета Дельфин, на кислородной Планете Гамма Кашалот обитает существо, которое некоторые экозоологи называют «Соней», от слова «сон», а некоторые зовут «Кукухом», от слова «кукушка». Оба названия правомерны и обоснованны: Соня бодрствует всего один стандартчас в стандартнеделю, и механизм выживания Кукуха сродни приему, используемому при размножении земными кукушками. Соня Кукух является оборотнем-паразитом. Кукухи принимают форму детенышей крупных хищников и попадают под опеку соседей по планете. Крупные хищники на Гамме Кашалот постоянно мутируют, и оттого детеныши подчас мало похожи на родителей. Сони справились с проблемой похожести, научившись в процессе эволюции телепатически проникать в сознание хищников и считывать образы, симпатичные конкретному хищному объекту. Человек тоже хищник. Столкнувшись с пришельцами-людьми, оборотни Кукухи изначально трансформировались в человеческих младенцев, но люди испытывали сильный стресс, находя в зарослях чужеродной флоры сладко спящих грудничков. Сознание людей бунтовало, и паразиты Кукухи научились вычленять другие милые человекам образы, вызывающие у людей ассоциации с опекой, – образы земных домашних животных...

Я отстранилась от щели и приоткрыла дверь еще на миллиметр. Дверные петли скрипнули приемлемо тихо. Я опустилась в низкую стойку улитки и занялась постепенным, помиллиметровым, открыванием двери. Часть монолога незнакомого мужчины я прослушала. Он, монолог, и не был мне интересен, но в его окончание я вслушивалась, концентрируя внимание на интонациях. Пока интонации не меняются, я могу себе позволить медленно расширять щель. Но я готова и к взрывным действиям в любую секунду.

– ...заслуженный экзозоолог, к старости она впала в маразм и воспринимала свою подопытную Соню как настоящего земного кота. Кукух, как вы понимаете, с удовольствием поддерживал себе во благо идеальный для данной маразматички образ для обожания. Выжившая из ума пожилая женщина попала в зону внимания мафии. Масонская мафия сфабриковала справку о дееспособности маразматички и получила от женщины выгодный строительный заказ. Все сбережения пожилой одинокой дамы ушли на создание автономного кошачьего рая. Во время подготовительных работ экскаваторщик-мафиозо и наткнулся на раритетный катер. Позже хакеры-масоны согласовали портал находки с порталоприемником катера на планете Носорогов. Скафандр был запрограммирован на мнимо случайную нуль-сон переброску. Из катера-мышеловки у вас была одна дорога – в подвал к Джокеру. Гамма Кашалота весьма спокойная планета. Образы сороконожек и гигантских птеродактилей скафандр генерировал сам и проецировал на забрало для...

– Ясен перец! Для того чтоб меня развести, как лоха. Мне ж бабла до черта посулили, чтоб я не смог отказаться. Прогуливаясь с комфортом по тихой планетке, я б, сто пудов, задумался об адекватности оплаты рядовой акции браконьерства. Ясен пень, и ураган гнусный скафандр сымитировал, и про яды в атмосфере врал, и про зыбучие пески, ну да и хрен с ним! Проехали! Однако в тему котопеса... в смысле, Сони Кукухихи, я до конца так и не въехал, пардон за тупизну. Каким, извиняюсь, макаром зверюга-проститутка с Кашалота создавала впечатление щенка, оставаясь котом?

Брату ответил другой мужчина, из чего я сделала очевидный вывод, что гостей как минимум двое.

– Оборотень слишком долго сохранял образ кота, отчего у него атрофировался орган, выделяющий необходимые для мгновенной физической метаморфозы ферменты. Оборотень только и сумел, что сменить кошачью ауру на щенячью и телепатически возбудить в вас симпатию...

За моей спиной, за соседней дверью в квартиру № 65, залаяла собака. Я перестала вслушиваться в интонации второго незнакомого голоса и услышала приглушенный дверью под 65-м номером голос собачьей владелицы. Она разговаривала с собакой как с ребенком, сюсюкая, просила «Мусю» принести «поводок». Я вспомнила даму с собакой, с которой столкнулась у внешней двери в дом, и сообразила, что подразумевают земляне, говоря «поводок». Во внеземелье «поводком» называют секретный способ нейролингвистического программирования. Специалисты НЛП «накидывают поводок», плетя кружева из фраз как раз в той интонации, каковая слышится мне в голосе второго незнакомца. Разумеется, я могу ошибаться, оценивая интонацию, но Отравленная Хризантема учила всегда исходить из худшего.

В квартире, соседствующей с явочной, собачница хвалила собаку за самодоставку поводка. Сейчас дверь № 65 откроется. Бесшумно нокаутировать соседку для меня не проблема, но я не имею опыта единоборства с псовыми. Мне проще расширить еще слишком узкую щель и без шума и пыли уложить, как минимум, двух незнакомцев. Поможет Тенгу, и собачница не обратит внимания на звуки в квартире № 66. Она не должна заподозрить неладное еще и потому, что хозяин явки, очевидно, злоупотребляет тренировками на дому. И все же мне стоит постараться работать как можно тише. И как можно быстрее.

Я отмерила себе 06 секунд на всю операцию. Вдохнула и запустила воображаемый обратный отсчет.

06. Скрипнули дверные петли. Я расширила щель до приемлемых размеров, шагом крысы вошла в прихожую, закрыла за собой дверь.

05. Щелкнул замок. Я сменила короткий шаг крысы на семенящий бег суслика и появилась в комнате. Я выдохнула. Хвала Тенгу, в комнате только два незнакомца. Левый все это время не прекращал говорить. Оба стоят спинами ко мне, на одной линии. Расстояние между ними не более двух шагов. Брат сидит на кушетке.

04. Оба незнакомца одинаково запоздало отреагировали на щелчок замка. Левый оборвал свою длинную речь на полуслове. Одинакового роста, одетые в одинаково строгие костюмы радикально черного цвета, они одинаково повернулись ко мне вполоборота. Я вдохнула.

03. Мои руки взлетели вперед, вверх, в стороны, пальцы схватились за одинаковые черные галстуки. Я выдохнула и растянула ноги в шпагат. Мои пятки ударили в одинаковые колени, кулаки сжались, локти согнулись.

02. Оба незнакомца потеряли равновесие. Мои пятки соскользнули с их коленей. Я приняла стойку всадника, качнула ци в мышцы-сгибатели рук. Незнакомцы, падая, стукнулись лбами. Я разжала кулаки, отпустила галстуки, мягко подпрыгнула и нанесла два синхронных удара ладонями по заушным буграм падающих мужчин.

01. За дверью явочной квартиры залаяла собака. Соседское животное облаивало дверь № 66. Я уменьшила шум падающих одинаковых тел, поймав каждого за воротник костюма. И вздохнула, расслабляясь, компенсируя потери ци.

00. Отпущенные мною самой себе 6 секунд благополучно истекли. Строго взглянув на брата, я приложила палец к губам – помолчи минуту! За дверью в квартиру соседка ругала собаку за лай.

Брат кивнул безропотно и улыбнулся беззаботно. Его кивок и его улыбка мне не понравились – я заподозрила, что брат уже немного не в себе по вине еще провисшего, но уже накинутого поводка, который в конечном итоге основательно натянутый превращает свободную личность в послушного идиота. Хвала Тенгу, в среде масонов отсутствуют специалисты по НЛП, по нейролингвистическому программированию. Но и мы, ниндзя, знаем об НЛП лишь понаслышке. Только агенты КБ (Космической Безопасности) владеют всеми тайнами и всеми секретами НЛП-поводков НЛП-арканов, НЛП-силков, НЛП-плетей и НЛП-виселиц...

Радостный собачий лай множит гулкое эхо на лестничной площадке у лифта. Опустив веки, я вызываю видение янтры Памяти, мои пальцы складывают мудру Лжи, я шепчу мантру Искусства. Я уже придумала психоматрицу, согласно которой агенты Косбеза вместо брата застали дома одинокого хозяина явки и были им жестоко избиты, но мне мешают как следует сформировать Ложь вопросы, которые возникли в подкорке моего головного мозга, едва глаза увидели, что дверь квартиры № 66 приоткрыта. Множество вопросительных знаков просачиваются из подкорки в кору, разархивируются в извилинах и мешают сосредоточиться на формировании психоматрицы Лжи в должном формате.

Почему я раньше не задумалась о том, что Любимца бога легко разыскать, настроив обычные сканеры артефактов на поиск частички Демиурга, которую носит в себе брат, на поиск этого сверхмощного Артефакта Артефактов?

Почему на явку явились всего двое косбезовцев? Почему эти двое не заперли за собой зверь? Почему встали одинаковыми затылками к превалирующему вектору опасности в помещении? Почему я их победила БЕЗ МАЛЕЙШИХ проблем?..

Загудел лифт, уехали на совместный выгул собачница и собака. У меня затекли пальцы, сплетенные в мудру Лжи. Помехи в моей голове усиливались, количество вопросов грозило достичь эпидемиологического порога и повредить органику здравомыслия. И я расплела пальцы. Подняла веки, опустила глаза, качнула ци в глазные яблоки и прошептала мантру Ночи. Я внушила контуженым агентам КБ гипноустановку на сон. Преобразовать глубокий нокаут в глубочайший сон – это просто, с этой элементарной задачкой справится любая девочка-ниндзя... Мне необходимо высказаться, коротко переговорить с братом, и, прежде чем мы сбежим с проваленной явки, я снова попробую сосредоточиться и внушить ложную память побежденным. Если у меня опять не получится, я буду вынуждена их убить...

– Что с тобой, подруга? Чегой-то ты раскраснелась вся, пропотела, и плечики у тебя вздрагивают, будто вот-вот, ХА, разрыдаешься?

Его надменный смешок, это его «ХА», укололи меня в самое сердце.

– Брат! Тебе надо срочно избавиться от Артефакта Артефактов! Частичку бога мы спрячем, мы ее...

– Ха! А меня утром скины уже избавили от шерстинки котопе... то есть Сони Кукуха... Вы с хозяином свалили за билетами, я от пуза накушался и, дай, думаю, приму душ. Зашел в ванную, дай, думаю, сначала зубы почищу. Ясен пень, хозяйской зубной щеткой пользоваться я побрезговал, выдавил пасту на палец, оскалился перед зеркалом, любуюсь на свежевыросшие зубы, и до меня доходит – коренной-то зубик с шерстинкой тот скин-то выбил кастетом к чертовой матери, и остался зубик с секретом валяться недалече от вод Москва-реки! Вот такие, блин, дела!.. Эй, ты чего?.. Блин горелый! Только что краснела, теперь бледнеешь... Извини, но, может, у тебя... э-э... критические дни, а?.. Может, какое лекарство подсобит? В кухне, на подоконнике, я аспирин видел, принести?

– Тогда... как?!. – Я схватилась за голову. – Как тогда косбезы нашли тебя без... – голова моя закружилась, голос дрогнул, – без помощи артефактсканеров?..

– Блин, ты себе не представляешь, как прикольно они возникли! Я, значит, наелся-напился, помылся-переоделся и чего, думаю, делать? Послонялся по квартире и дай, думаю, кино посмотрю. Покопался я, значит, в видеокассетах и, представляешь, надыбал в куче фильмов со сплошными драками случайно затесавшуюся кассету с кино «Люди в черном-два». И подумал: ништяк – то, что доктор прописал, ибо, ха, пацанов в черном, в смысле скинхедов, я сегодня уже видел, посмотрю, думаю, на взрослых в черном. Только сунул кассету в видак – и вдруг... Блин, ты себе не представляешь, как я стремаюсь всяческих «вдруг»!.. Короче, сую кассету и слышу: за спиной кто-то деликатно так кашлянул. Оборачиваюсь – стоят в натуре люди в черном! Офигенно, правда?

– Но как тебя нашли эти люди? Как?! – мой голос дрожал, будто сухой лист на ветру.

– Ха!.. При помощи ясновидения, во как!

Я вздохнула, растянув вдох на три секунды, задержала дыхание на пять, выдыхала в течение семи секунд нервозность вместе с отработанным воздухом и зародышем энергии паники. Вздохнув, я твердо произнесла:

– Бежим отсюда немедленно.

– Хм-м... – брат почесал в затылке, закинул ногу на ногу, сел в еще более расхлябанную позу и полез в карман за сигаретами. – Странная ты девушка, честное слово. Нет бы расспросить, чем меня грузили ребята из КБ, какой информацией, а ты вместо этого...

– Брат! – оборвала я жестко его неспешную речь. – Ты мне все расскажешь на улице. Убедительно прошу тебя, брат мой, по...

– Увы! К сожалению... ха! Или, к счастью, я тебе не брат.

Он закурил, смял фильтр молодыми, белыми зубами, сизая струйка дыма пощекотала его смеющиеся глаза, он прищурился.

– Брат, ты не в себе. Ты подвергся грубому псивоздействию, на тебя накинули...

– Стоп! Все наоборот – это тебя кинули, развели, облапошили, это на тебя воздействовали, причем дома, на Планете Девяти Лун. Тебе, детка, внушили ложную память.

– Невозможно, – мои губы сломала снисходительная улыбка. – Кодекс чести космических ниндзя исключает практику Искусства Ложной Памяти в отношении членов клана. Прошу тебя, вставай. Мы понапрасну теряем время на...

– О’кей! Уговорила! Сейчас же встаю, и рвем когти, однако сначала скажи: ты умеешь снимать ложную память и возвращать утраченную?

– Это просто, но...

– Никаких «но»! Ты сумеешь сама себя расколдовать? В смысле...

– Я поняла! Сумела бы, возникни такая фантастическая необходимость, но...

– Повторяю: никаких «но»! Сама же говоришь, мол, время теряем, да? Так и давай! Поторопись! Проведешь в темпе вальса психогигиену собственных воспоминаний, и линяем отсюда в темпе торнадо.

– Хорошо. Раз ты настаиваешь на глупостях, которые...

– И, чур, без халтуры!

– Обещаю, что...

– Поклянись!

– Клянусь Тенгу, я выполню как следует бесполезную процедуру в угоду твоим больным капризам.

Процедура восстановления памяти не требует формирования психоматрицы. С процедурой восстановления памяти способна справиться любая девчонка, даже в состоянии истерии.

Я сложила пальцами обратную мудру Лжи, закрыла глаза и вызвала видение перевернутой янтры Памяти, мои губы прошептали мантру Искусства наоборот, и в голове моей как будто взорвалась бомба!!!

Моя горячо любимая наставница, женщина, которой я доверяла больше, чем себе, которую обожала всем сердцем, Отравленная Хризантема, глава нашего клана и хранительница традиций, оказывается, нокаутировав меня во время игры в шахматы, спроецировала в мой мозг психоматрицу, в соответствии с коей я считала себя Железной Жабой, сестрой Железной Жабы!!!

Оказывается, мой настоящий – а не оперативный! – ник: Молодая Зоря! Оказывается, я родилась в Москве и жила на проспекте Вернадского, пока мои родители не погибли в автокатастрофе. Оказывается, космические ниндзя выкрали меня из подмосковного детдома!!!

Я задохнулась от избытка чувств. Я пошатнулась, споткнулась о тела побежденных косбезов и чуть не упала. Я окончательно и бесповоротно потеряла лицо – я заплакала...

– Эко тебя колбасит, красивая, – человек, которого секунды тому назад я искренне считала своим родным братом, выплюнул сигарету, раздавил ее каблуком, вставая с кушетки, шагнул ко мне, протянул мне руку. – Иди сюда, хорошая, иди ко мне, – он обнял меня за плечи, подвел к кушетке, усадил, присел рядом. – Поплачь, поплачь, полегчает. Понимаю, крушение идеалов, это чертовски больно. Врубаюсь, какова тебе, детка, правда. Предают, увы, друзья, ибо враги предавать не могут, на то они и враги, в натуре. Однако, честное слово, я тебя не предам. И косбезы нам с тобой вовсе не враги, правда... Ребята, подъем, финита ля комедия, абзац.

Люди в черном зашевелились, встали как ни в чем не бывало, одинаково отряхнулись, одернули одинаковые пиджаки, поправили галстуки.

– Слышь, красивая, это я придумал приоткрыть дверцу на лестницу и уговорил ребят подставиться, стерпеть от тебя насилие и прикинуться ветошью. Я пообещал ребятам, что придумаю, как сподвигнуть тебя, ха, к реанимации памяти. Ведь лучше, чтобы ты сама, типа, реанимировалась, правда? Если б они тебя принуждали или убеждали, фиг бы ты им поверила, да?.. Короче, я молодец, согласна?.. Парни, сходите на кухню, кофейку нам соорудите, ага? То, чего вы мне говорили, я ей сам, своими словами перескажу, лады?

Люди в черном переглянулись, одинаково кивнули и молча вышли из комнаты.

– Вот и ладушки. Ты плачь, подруга, ежели хочется. Хлюпай носом, не стесняйся и слушай, чего я тебе буду баять, о’кей?

Железная Жаба сказал:

– В натуре, кибердзюцу и кибердо придумали в КБ хренову тучу стандартлет тому назад. Ниндзя украли и программы обучения киберстилям, и чертежи кибертренеров первого поколения. Твои подружки до сих пор учатся по устаревшим технологиям, в то время как косбезы киберборьбу постоянно совершенствуют. И недавно ответственные за физподготовку агентуры КБ наконец-то выделили грант на исследования по теме «интуиция в бою». Сама знаешь, в рукопашной схватке равных по силе и технике бойцов побеждает тот, у которого боле развита интуиция, то есть способность к пониманию ситуации напрямик и сразу, в обход всяких требующих пусть малого, но времени логических выкладок... Ученые из Косбеза занялись синтезом нюхокристаллов, содержащих аромофайлы, которые, воздействуя через обоняние, перестраивают клеточную структуру мозжечка, в результате чего, по идее, должна происходить возгонка природных способностей к оперативной интуиции. Но ученые малость обмишурились – хотели как лучше, а получилось ваще зашибись! – и вместо, образно говоря, пистолета, изобрели, типа, гаубицу, совершенно бесполезную для ближнего боя, однако для всего остального очень даже... Синтезированное нюхало перестраивает не только мозжечок до полного совершенства, но и создает кой-какие нейронные ансамбли в правом мозговом полушарии. Увы, перестройка в мозжечке и нейроностроительство в полушарии происходят не сразу, а поэтапно, и всякие разные полезные способности у нюхнувшего кристаллоиспарения происходят поэтапно, в течение стандартгода, и у всех в разной последовательности. Я, например, мгновенно научился интуичить по-взрослому, через день превратился в ходячий детектор лжи, но пока совершенно лишен способности к ясновидению... Да! Чуть не забыл – еще мне, как и спецагентам Косбеза, по барабану любые псивоздействия. Людям в черном и мне и вульгарный гипноз, и ваше фирменное Искусство Ложной Памяти, и химия всякая, типа «ампул забвения», – уже как слону дробинка... Нет! Слона-то дробь, наверное, щекочет, а мне псиагрессия вообще до звезды.

Железная Жаба сказал:

– Ясен перец, нечаянно крутое изобретение косбезы строго засекретили, но шило в мешке не... ха, в смысле гаубицу в мешке хрен утаишь. Про наличие секретных аромофайлов догадались масонские аналитики, сопоставив графики эффективности работы КБ, резко пошедшие в гору, с ассигнованиями на научные изыскания. А косбезы, в свою очередь, сели на хвост тому масонскому хакеру, что спер из Потока сводные графики показателей плюс разблюдовку статей расходов на науку, и, ясное дело, в КБ доперли, причем без всякого ясновидения, что тайное стало явным, ну и, само собой, вожделенным... Масононачальники ломали голову, думали про то, как бы раздобыть офигительно ценный нюхокристаллик, а спецагенты КБ, год назад нюхнувшие сакральное, сочиняли офигенно коварный план контрдействий. И, сама понимаешь, сочинили.

Железная Жаба сказал:

– Один из эталонных нюхокристаллов косбезы поместили в хранилище банка на планете Носорогов. Совету директоров банка объяснили, дескать, энное количество эталонов планируется разместить в энном количестве банков в разных концах Вселенной, дабы в случае каких-либо локальных космических катаклизмов хотя бы один стандартный образец сохранился для благодарных потомков. Говоря образно, планируется рассовать все эталонные яйца по разным корзинкам... Совету директоров выдали инструкцию, где было сказано, ежели, дескать, случится невероятное и кто-либо покусится на святая святых, на банковское хранилище, то в этом фантастическом случае следует немедленно эвакуировать эталонное нюхало с планеты посредством беспилотного ракетоносителя. Навигационная карта экстренной эвакуации эталона прилагалась... Помнится, папаша Мюллер предупреждал Штирлица: «Что знают двое, то знает свинья» или трое?.. Не важно! В Совет директоров входило пять членов, причем один был гнилым, подкормленным масономафией, о чем, ясен пень, косбезы знали заранее... Само собой, гнилой член стукнул масонам про коробочку с кристалликом в ячейке номер сто тринадцать. Однако про свойство нюхокристалла на свету испаряться бесследно масонской мафии стало известно лишь после того, как вор, то есть я, обчистил хранилище.

Железная Жаба сказал:

– Никто, кроме ребят из КБ, не знал до поры про свойства нюхокристалла и, ясен пень, не рассчитывал, что я дойду до хранилища и тем более надышусь секретными ароматами. Имея на руках копии навигационных перфокарт с маршрутом следования ракеты для эвакуации заначки КБ, масоны расставляли ловушки в космосе, в то время как я превращался в уникальную особь... Размножить меня – уникума – методом клонирования невозможно. В смысле размножить, ясен перец, можно, однако мои клоны не будут, сама понимаешь, обладать благоприобретенными возможностями. Выделить из моей крови или тканей образчик аромофайла тоже фиг получится. Ибо секретный аромат является, типа, разовым детонатором, который лишь запускает перестроечные процессы. Супостатам пришлось забыть про нюхокристалл и задуматься над тем, как бы рекрутировать в свои ряды эксклюзивного меня. Ведь очень скоро я переплюну всех живых и компьютерных аналитиков по эффективности прогнозирования и угадывания. А на допросах я незаменим уже сегодня!.. Идиоты! Преступные кретины даже и не задумывались о том, что спецагенты КБ давно обладают всем спектром супервозможностей, что они предвидят и ожидают ВСЕ действия противника!.. Кстати, твоя эта... как ее... Гладиолус... нет – Хризантема, она, понимаешь, возглавив ваш клан, активно включилась в игру на бирже и промотала к чертям собачьим все ваши финансы, весь общак. Оттягивая черный день банкротства, Хризантема инкогнито сдавала ваши явки на Планете Предков кому бы ты думала? Охранке за вознаграждения! Фигурально выражаясь, пилила сук, на котором сидит, и продавала опилки, чтоб было чего жрать, на том суку сидя! Для Хризантемы мои экстравозможности – последняя надежда избежать кризиса. С подсказками ясновидца она бы быстро отыгралась... Отослав тебя на «Титаник», она взялась за твоих товарок, внушает всем подряд Ложную Память, типа, мы с тобой родственники, у нас общая карма и мы, ха, богоизбранные. Между прочим, Хризантема грешит плагиатом. Сказку про Демиурга, пророчество и Любимца бога придумали масононачальники, а Хризантема про их сочинения узнала из шифрограммы Козырного Джокера, которого завербовала однажды, внушив идиоту Ложную Память, дескать, он ее сын родной, ее кровиночка.

Железная Жаба сказал:

– Друг мексиканского художника-коммуниста Сикейроса, воинствующий материалист Санчо Полторалес в одна тысяча девятьсот тридцать восьмом году опубликовал в журнале «Камарадос» свою версию происхождения мировых религий. Согласно Полторалесу религиозность есть не что иное, как побочный эффект трудно поддающихся изучению медицинской наукой заразных грибковых заболеваний. В своей скандальной статье Санчо заострял внимание читателей на том неоспоримом факте, что грибковым заболеваниям наиболее подвержены вынужденные прозябать в грязной мерзости нищеты беднейшие классы трудящихся и деклассированные маргиналы. Именно в среде чумазой бедноты и возникали наиболее яркие религиозные настроения, по Полторалесу – как побочный эффект эпидемии грибков. Что же касается атеизма, так он зародился в среде интеллигенции, то есть среди людей, имевших финансовую возможность и, главное, привычку уделять должное пристальное внимание личной гигиене. В качестве подтверждения своей теории Санчо Полторалес предлагал сравнить успехи пропаганды санитарии с успехами атеистической пропаганды в СССР.

Железная Жаба сказал:

– Смешно, однако, факт – масоны еще в тридцать восьмом, сразу после публикации статьи Полторалеса, заинтересовались его бредовой теорией, и ты не поверишь, но буквально пару стандартмесяцев тому назад в тайных масонских лабораториях был культивирован новейший вид грибка, которому дали имя «Примат веры». Масоны сумели воплотить в жизнь бред воинствующего материалиста, у них получилось! Толком исследовать новейшую заразу с офигительными побочными эффектами масоны не успели, однако масононачальники решились-таки задействовать грибок в целях облапошивания эксклюзивного меня. Магистры Верховной масонской ложи повелели использовать в процессе культивирования грибков мой ген и быстренько получили именную заразу, которая, кроме того, что чешется, вызывает глюки в виде моего красивого лица, моих запахов, моей ауры. Мое эго мерещится даже тем подхватившим грибок, которые до того, как зачесалось, даже и не подозревали о существовании Железной Жабы. И я – глюк, ха, вызываю у людей, ха-ха, самые возвышенные, понимаешь, ассоциации. Ну а у тех, которые знавались со мною лично, так вообще крыша едет, и эта категория готова поверить в любые сказки про мою божественную сущность.

Железная Жаба сказал:

– Ха!.. Помнишь, я обозвал себя ходячим детектором лжи? Ну так прикинь, каково мне было, ха, когда ходоки от масонов вломились в мою каюту и, бац, на колени, и, хрясь, лобешниками об пол, и в два голоса запели про Демиурга и пророчество, про мою божественную сущность. А я ж чувствовал, что ребята искренне уверовали в меня, как в бога, я ж про то, что верой можно заразиться, не знал ни фига! Масононачальники, гады, надеялись, что я и сам в себя уверую, подцепив грибок от носителей инфекции. Масонская верхушка рассчитывала рекрутировать Железную Жабу, окружив якобы богоизбранного обожанием, поклонением и хитростью поиметь этакого карманного прорицателя из, типа, карманной секты. Фантастичной преданностью ограниченного числа инфицированных рядовых масонов хотели меня соблазнить магистры-начальники. А вот фиг им, незнайкам! Они ведь не знают, что в КБ синтезировали нюхокристалл с примесью ароматов, обеспечивающих стопроцентный иммунитет от так называемой «звездной болезни»!

Железная Жаба сказал:

– Масонский грибок, между прочим, зараза нового поколения, и обычная профилактика от него не спасает. Плюс к тому он гораздо более заразен, чем заказывали масононачальники, которые, ясен перец, не в курсе того, что в ихние тайные лаборатории КБ внедрила своих шпионов. Ограниченным числом инфицированных дело НЕ ОГРАНИЧИТСЯ! Грибок является носителем информации, и фишка в том, что стараниями ученых шпионов воспринимать эту информацию обо мне, любимом, способны только личности определенного психотипа, а конкретно – законченные эгоисты, отъявленные эгоцентристы и, прости за грубость, прочее говно. Альтруисту или совестливому человеку побочные псиэффекты новейшего грибка не грозят, врубилась?.. Хм-м, я и сам, если честно, кое в чем, конечно, эгоист, однако, знаешь ли, отнюдь не законченный, не безнадежный... Короче, шпионы Косбеза, выражаясь образно, подложили офигительную свинью в масонскую ложу. Эпидемия в среде масонской мафии уже началась! А скоро у половины внеземельцев зачешутся грибки, однако бредить Железной Жабой будет, ясен перец, ограниченный контингент, от которого КБ надежно защитит Планету Предков. Представляешь, что началось бы на Земле-матушке, если б... Блин! Страшно представить!.. Кстати, грибок-то извести в принципе можно – в КБ уже готова специальная мазь, и в нужное время она поступит в продажу. Однако от побочных эффектов, от веры в Жабу наружными средствами хрен спасешься. Чтоб избавиться от этой дури, надо, высокопарно выражаясь, соблюдать гигиену души долго и бескомпромиссно. Люди в черном просят меня записать на голограф, типа, десять заповедей для пораженных «Приматом веры»: не стань носорогом, не шали в Потоке, не бойся пенсии, не понтуйся...

– А что будет с нами? – перебила я его складные речи.

Железная Жаба ответил:

– Клан космических ниндзя, как и мафию масонов, тоже ждет неизбежный конец, но другой. В будущем КБ собирается привлечь твоих товарок к общественно полезному труду на ниве всеобщей безопасности. Ясен пень, после предварительного перевоспитания. Вы, ниндзя, отнюдь не законченные и отъявленные, ибо радеете за свою общую честь, пусть и весьма специфическую. А бабуся Гладио... тьфу! Хризантема вас не только финансово разорила, но и в моральном плане она вас...

– Нет! – снова перебила я. – Я спрашивала о том, что будет с нами – с тобой и со мной?

Он загадочно улыбнулся и ответил с усмешкой:

– А у нас с тобой все будет о’кей.

– Ты уверен?

– Люди в черном так и сказали: у вас, ребята, все будет о’кей. Я, как только врубился, кто они, эти двое одинаковых, откуда взялись, на фига, какого черта и что за дела, так сразу и задал частный вопрос о нас... – И он почему-то смутился.

– Ты им веришь?

– Ха! Они – ясновидцы, а я, в натуре, детектор лжи, забыла?.. Расслабься, я обещаю – все будет здорово!

И я расслабилась. Доверчиво уронила голову ему на плечо, опустила веки и впервые увидела янтру Счастья.

Девочкой я часто пыталась представить, какова она, янтра Счастья, которая видится только влюбленным. И вот я ее увидела. И я хочу вам сказать, что она прекрасна! Восхитительна! Великолепна! Она – самое большое Чудо, больше Вселенной.