Железная лея. Дорога в Кирт

Глава 1. Настоящее. Поступление

Жизнь прекрасна, и никто не может с этим поспорить, а тот, кто утверждает обратное, не сможет привести достаточно убедительные доводы, чтобы доказать свою правоту. Нет, конечно, иногда жизнь кажется ужасной и отвратительной, но само её наличие делает её самым прекрасным чудом. Именно такие мысли занимали юную Ивону, которая шла босиком по обочине дороги, что вела к маленькому городку.

Дорога эта шла в академию Артии, самое лучшее учебное заведение во всей стране. Обучали там различным предметам: кулинарии, рукоделию, манерам, выездке лошадей, фехтованию, борьбе, математике, врачеванию, а также ещё многому другому. В академии или Школе, как её ещё называли, мечтали оказаться многие юные леди и юноши. Но попасть туда мог отнюдь не каждый. Здесь не играли роли ни деньги, ни положение в обществе — важен был лишь талант; какой и к чему знали только учителя. Многие из них путешествовали по разным странам в поисках учениц и учеников. Преподаватели, стараясь быть незаметными проводили известные только им испытания, а затем появлялись на пороге дома, в котором жил будущий ученик, чтобы поговорить с родителями и ребёнком. Учитель давал две недели на размышления. Большинство соглашались сразу же, не дожидаясь истечения срока.

Именно в это загадочное место и направлялась Ивона, девочка которая была ничуть не менее интересной, чем сама академия. Других учеников туда и не приглашали.

Это вычурное имя — Ивона, как ей говорили в деревне, было придумано родителями девочки в надежде, что когда-нибудь они смогут выдать её за богатого купца, но, к сожалению, их планам вряд ли суждено было сбыться — ученицы Академии редко выходили замуж даже по любви.

На вид это была тринадцатилетняя девочка с довольно неказистой фигурой и детским личиком, которое, впрочем, не было лишено очарования. У неё были длинные золотые волосы и огромные зелёные глаза, кожа её была молочно-белой, что делало её схожей с принцессой Нандиру, как представляли ту простые жители (о чём ей неустанно твердили соседи), только она была младше и явно не отличалась благородным воспитанием.

Совсем скоро её путешествие должно было закончиться — до школы оставалось лишь несколько часов пути, и этот факт поднимал настроение ещё больше.

Внезапно перед девушкой возникли странного вида мальчишки. Один из них, по-видимому, главарь их шайки, противным голосом сказал:

— А ну-ка, парни, посмотрите кто у нас здесь — маленькая девочка! Интересно, и куда же идёт по нашему городу эта маленькая чистенькая зазнайка?! — повысил он голос, призывая своих друзей подыграть ему.

Ребята глупо заугукали, дразня девочку.

Будущая ученица Школы осмотрела себя в недоумении — какой-какой, да только чистой она после многих дней пути точно не была.

— Я не думаю, что обязана сообщать вам это, — мило улыбнувшись, ответила Ивона.

— Вы слышали, что она говорит? А мы думаем, что лучше бы тебе сказать нам это. Да, парни?

В ответ послышались одобрительные выкрики.

— Видимо, у нас разные точки зрения на этот вопрос, — снова улыбнулась девушка.

— Неужели эта девочка не скажет нам даже своего имени, а?

— Да, не скажет. У меня совсем нет желания продолжать наше знакомство.

— Ишь ты, вы только посмотрите на эту «богатенькую»! Сама своими лохмотьями людей пугает, — продолжал работать на публику главарь, — а какие словечки-то использует! Может нам её проучить, а?!

— Да! Да! — послышалось со всех сторон и к девушке потянулось несколько мальчишеских рук.

— А может быть, не стоит? — раздался тихий голос.

— Что?! — с вызовом вскрикнул вожак и посмотрел в ту сторону, откуда доносился голос. Справа от дороги, в тени ближайшего дома стоял мужчина: с виду в нём не было решительно ничего примечательного, кроме повязки на правой руке.

— Может быть, вам стоит пойти по домам? Думаю, помочь родителям — это как раз то чего вы хотите сейчас больше всего на свете, не правда ли? — после этих слов в глазах мальчиков появился страх.

— Да, конечно. Вы абсолютно правы, анар. Наши родители уже заждались, — сказал главарь, и через несколько секунд все мальчишки разбежались кто куда.

Когда местные задиры разбежались, Ивона поздоровалась с мужчиной:

— Приветствую вас, дядюшка Рабден. Я не ожидала, что вы прибудете ко времени поступления.

— Я не мог пропустить твой приход, Ивона, и моё любопытство в кои-то веки сослужило добрую службу. Но, если говорить честно, твоё поведение меня крайне огорчило. Ты провоцировала их вместо того, чтобы успокоить. Это поведение, недостойное будущей ученицы Академии. Впредь не допускай подобного.

— Простите. Этого больше не повторится, — сказала девочка, изображая, что чувствует себя виноватой.

Ей было проще признать свою вину, чем выслушать лекцию о том, как она должна себя вести. Она была обычной деревенской девочкой и не понимала, почему дядюшка считал, что она должна быть юной леди. Рабден даже привозил ей книги об этикете, когда она была маленькой и помогал её родителям находить хороших учителей для неё. В деревне поговаривали, что он её настоящий отец, но Ивона откуда-то знала, что это не так.

— Рад это слышать, — сказал мужчина, проигнорировав её притворство. — У меня есть просьба к тебе.

— Да, дядюшка?

— Я возвращаюсь в Академию.

Услышав новость, девочка подняла голову и светло улыбнулась своему собеседнику.

— Рад, что поднял тебе настроение, Ивона. Когда ты поступишь, тебе придётся называть меня учитель.

— Хорошо, дядюшка Рабден. Вы сейчас направляетесь в Академию?

— Нет, я прибуду туда после испытания.

— Ясно. Мне передать что-нибудь учителям?

— Скажи, что я вернусь и привезу с собой хорошие новости.

— Хорошо, так им и передам. Пусть Свет Диру освещает Ваш путь.

— Достаточно было пожелать мне счастливого пути, — усмехнулся Рабден и, улыбнувшись на прощание, скрылся за поворотом.

Несколько мгновений девочка грустно смотрела вслед своему учителю, а затем продолжила свой путь.

Ей оставалось пройти совсем немного — всего несколько часов пути, но после встречи со сворой местных забияк оставшаяся дорога уже не казалась такой радостной, как раньше.

Наконец, перед девушкой возник громадный комплекс зданий Академии. Когда она подошла поближе к нему, то увидела, что у самых ворот Школы стоят несколько девушек, которые так же, как и Ивона, пришли учиться, и обладали знаками, нанесёнными Потоком, но были и те, что не были отобраны и лишь мечтали о том, чтобы попасть внутрь.

Как только она приблизилась к стене, ворота открылись, чтобы впустить новоявленных учениц. Несколько зевак тоже попытались пройти, но что-то не пускало их внутрь. Ивона приблизилась к воротам, уверенная что её-то они пропустят, но что-то пошло не так: сила, охраняющие ворота, не хотела пускать её, и девушке казалось, что она идёт будто через толщу воды. Со стороны это выглядело так, словно девушка внезапно замерла на полушаге. Никто из тех, кто прошёл до этого и наблюдал за остальными учениками, не мог понять, что же такое случилось, ведь на Ивоне был знак, и настолько чёткий, что его было видно даже новоприбывшим. Девочки, стоявшие в длинном проходе, начали перешёптываться. Но вдруг сзади к Ивоне подошёл молодой человек, положил руку ей на плечо и спокойно сказал: «Значит, это Вы». Услышав эти странные слова, она обернулась и удивлённо посмотрела на говорящего. В тот же момент ощущение давления прошло и сила, не пускавшая её до этого, просто рассеялась. Первое испытание закончилось. В этом году, как, впрочем, и во всех предыдущих, его сдали все, кого отобрали учителя Академии.

Ворота закрылись, и все ученики отправились вглубь школы. Они вышли из прохода и оказались в небольшом ухоженном парке, где замерли в нерешительности. Никто из них не знал, что следует делать дальше, а потому, обведя двор взглядом и не обнаружив никого из учителей, быстро разбились на группки. Только юноша стоял отдельно ото всех. Вскоре к Ивоне подошла смешливая миниатюрная девчушка, которая уже успела обежать всех остальных учеников.

— Привет! Меня зовут Элеанора, я из Анжении, а ты? — не заботясь об этикете, спросила с небольшим акцентом девушка.

— А меня зовут Ивона. Я из Артии.

— Правда?! Как хорошо! Будет легче узнать обычаи вашей страны! Знаешь, что удивительно? Ты единственная ученица в наборе из Артии! Ведь правда это удивительно? Большая часть девочек из Анжении, как и я! — продолжала восторженно щебетать Элеанора.

— Правда? А откуда он? — указала она на юношу, который стоял в тени большого дерева.

— Он? — с горящими глазами переспросила болтушка. — О, это и есть самое удивительное! Он из Нандиру!

— Что? Но это же невозможно! Всем известно о законе, изданном после смерти принцессы Нандиру в прошлом году! Никто не может покинуть страну дольше чем на год! Я даже слышала, что тех, кто не успеет к сроку, могут лишить всяческих званий и земель! Тем более что в Нандиру всегда был Альхейр! Конечно, в университет Нан’Оро легче поступить, закончив школу, но есть люди проходившие вступительные испытания, не имея ни малейшего представления о науке или Потоке. В Нандиру ведь есть свои школы…

— Вот именно! Я подумала абсолютно о том же, — перебила её новая знакомая, — когда он сказал мне, где родился! А когда я спросила его об этом, то он не захотел мне отвечать! А ещё он старше нас! Я думаю, что ему пятнадцать. А может быть, и все шестнадцать! Хотя я сомневаюсь в этом. Но правда ведь это интересно? — шёпотом вещала Элеанора.

— А ты, как я понимаю, любишь всё «интересное»? — засмеялась Ивона. В ответ на её слова девушка покраснела до кончиков ушей и тоже засмеялась.

— Ещё как! Ну что будем любить «интересное» вместе?

— А почему бы и нет? — подмигнула ей золотоволосая.

Раньше Ивона ни за что бы не стала даже разговаривать со столь болтливой особой, как Элеанора, но в этой щебечущей девочке было что-то такое необычное, что она не смогла оттолкнуть её от себя. Несмотря на свою чрезмерную разговорчивость она ощущалась надёжной, поэтому Ивона с удовольствием поддалась веселью.

Пока девочки стояли в сторонке и смеялись, к новоприбывшим подошёл невысокий, чуть полноватый учитель.

— Здравствуйте, наши дорогие ученики!

— Приветствуем вас, учитель! — послышался дружный хор голосов в ответ.

— Я рад видеть вас в стенах нашей Академии. Мне хотелось бы попросить прощения, что никто не встретил вас у ворот, но, думаю, вы все поняли, почему мы не могли прийти вам на помощь в вашем испытании. Вы должны были одни войти в Проход Духов. А теперь, прошу за мной — я проведу вас в Башню знаний.

Как только он закончил свою речь и направился по узенькой дорожке, выложенной мозаикой, в сторону высокой башни из белого камня, ученики отправились за ним. Издалека башня казалась невзрачной, может, даже отталкивающей, но вблизи она выглядела просто прекрасной. Настолько прекрасной, что даже начинала пугать. Засмотревшись, Ивона поскользнулась и начала падать, но юноша, который, оказывается, всё это время шёл позади, подхватил её и тихо произнёс: «Вам следует быть осторожной, принцесса». После чего прошёл дальше. Его слова настолько поразили девушку, что она застыла на месте, не понимая, что этот странный мальчик хотел сказать ей. То ли он смеялся над ней, то ли его слова были искренни. Так она и простояла в оцепенении всё время, пока не увидела, что остальные ученики ушли далеко вперёд. Когда Ивона пробежала мимо молодого человека, догоняя Элеанору, он пристально посмотрел на неё, но тут же отвёл взгляд. Девочка почувствовала, что кто-то на неё смотрит, но, когда обернулась, юноши сзади не оказалось.

В Башне знаний их встретил ректор Академии. Это был высокий мужчина лет пятидесяти, одетый в добротный артийский костюм, а мантия, соответствующая его положению, была лишь наброшена на плечи так, будто он не считал нужным носить её, что, как узнали ученики потом, являлось чистой правдой — он надевал её только тогда, когда это было необходимо. Его приветственная речь была чрезвычайно малоинформативной: объяснить правила академии было обязанностью учителей, а от него требовалось лишь сказать новым ученикам, что им здесь рады.

Когда короткое вступление было закончено, то к ученикам подошёл ещё один учитель и увёл их, для того чтобы показать комнаты. Спальный корпус располагался в другой части замка, ближе к восточной башне.

Сначала Ивону с Элеанорой хотели поселить в разные комнаты, но после долгих уговоров последней их всё-таки поселили вместе, но с одним условием: они должны будут жить с Рэном, которому изначально эта комната и предназначалась. Спальня была старой ею давно не пользовались, и собирались ремонтировать в следующем году, но из-за того, что в этом году поступило больше учеников, чем обычно, а отдельная комната, в которую его должны были потом переселить, была ещё не готова, несколько месяцев юноше нужно было прожить в старой комнате. Новоиспечённые подруги испытывали по этому поводу диаметрально противоположные чувства: Нора радовалась возможности узнать больше о таинственном юноше, а Ивона явно опасалась подобного соседства.

Вещей у учеников было немного, только Ильза из Анжении умудрилась привезти огромный тюк одежды. Большинство девушек этого набора были из бедных семей, и потому никого не смущало, что по правилам Академии им придётся расстаться с большей частью привезённого ими. Тем более, что на запрещённые вещи денег у них не было, и ученицы чувствовали себя вполне комфортно. Но было в их потоке несколько учеников из богатых семей, которые сразу же объединились и начали делить всех на «достойных их общества» и «недостойных», из-за чего тут же были распределены по разным комнатам, хоть ранее и были заселены вместе. Были и те, что чувствовали себя на новом месте неуютно и сильно скучали по дому, среди них была и Элеанора, что выяснилось, как только троица соседей осталась наедине.

Во время долгого путешествия до Академии девочка уже успела соскучиться по тому, что её окружало дома. Семья, животные, которых она искренне любила. И пусть всё интересное заставляло её прыгать от радости и говорить так быстро, как только возможно, в душе она ещё не свыклась с мыслью о том, что ей придётся жить вдалеке от родины. Ивона, с другой стороны, всегда знала, что она поедет учиться в Академию, поэтому чувствовала себя достаточно комфортно, лишь изредка ощущая смутное беспокойство из-за Рэна, который должен был с ними жить. Каждый раз, когда он смотрел на неё, ей казалось, что он чего-то от неё ждёт, но хочет, чтобы она догадалась сама, и потому молчит.

В коридоре раздались тяжёлые шаги. Затем грохот. Девочки вздрогнули, а Рэн только спокойно вышел в коридор, будто ничего не случилось, и вернулся с частями кабинки для переодевания, которую принесли специально для смешанной комнаты.

Комната, в которой им предстояло жить, была достаточно просторна для трёх человек и состояла как бы из двух частей: гостиной с круглым столом и шестью стульями, и спальни, которая была заставлена кроватями, тумбочками и маленькими столиками для занятий. Все эти предметы мебели были поставлены так, что у каждого из учеников был свой маленький уголок.

Комната располагалась в углу общежития и потому была самой тихой в корпусе и, если открыть ставни, самой светлой.

Раздумья Ивоны о том, какой же просторной была эта спальня по сравнению с той, в которой она жила, прервал шум, раздавшийся из угла комнаты, в котором Рэн собирал кабинку. Петли оказались несмазанными, и скрип был просто невыносим. Поняв, что так он ни за что не сможет соединить все части воедино, не переполошив всех своих соучениц, он осторожно положил детали на пол и отправился за другими петлями или маслом.

Ивона обратила внимание на внешность юноши только когда он подошёл к ним, чтобы сообщить что скоро вернётся: высокий, худой, гибкий, но достаточно сильный, чтобы удержать одной рукой все пять железных секций кабинки. У него были длинные тёмные волосы, заплетённые в косу, правильные черты лица — в общем всё, чтобы быть главным сердцеедом в Школе. Впечатление портило лишь поведение молодого человека и его нелюдимость, которые заставляли девушку чувствовать себя не в своей тарелке. Ещё больше усугубляло картину то, что он был старше всех, кто был зачислен в Академию в этом году. Обычно в школу принимали около тринадцати лет, а ему было не меньше пятнадцати. Лицо у него было юношеское, а движения слишком уверенные, без подростковой неловкости. Он был… Другим.

Понимая, что судить о человеке по первому дню знакомства опрометчиво, Ивона насильно успокоила свою интуицию и стала дальше устраиваться на новом месте.

Прошло ещё пять минут. Девочки уже разобрали свои вещи и решили познакомиться поближе:

— Правда здесь замечательно? Прекрасное место! И с комнатой нам повезло! — начала Элеанора.

— Ты права. Она такая просторная… — мечтательным взглядом обвела своё будущее жилище Ивона.

— Что? О, это не главное в комнате, уверяю тебя! Я жила в комнатах и намного больше этой, — напряжённо ответила ей зачинательница разговора, теряя свой задор.

Ивона удивлённо посмотрела на неё, но та уже снова улыбалась.

— Как думаешь, кто такой этот Рэн? Что он вообще здесь делает? Никогда не думала, что буду в Академии жить в одной комнате с мальчиком, — произнесла она и заливисто рассмеялась.

— Не знаю, но мне как-то неспокойно рядом с ним… Он какой-то странный…

— Ну… Есть, конечно, в нём что-то… Не такое. Но мне он нравится — люблю тех, кого нужно разгадывать.

— Я уже это поняла, — улыбнулась Ивона. — К сожалению, я не очень люблю «разгадывать» людей, тем более людей, которые будут жить рядом со мной в течение долгого времени, так что с этим я тебе помочь не смогу.

— И хорошо! Юношей я люблю разгадывать в одиночестве. Хотя, с твоей помощью я бы справилась намного быстрее, — Элеанора просительно посмотрела на новую подругу.

Ивона рассмеялась и сказала:

— Ладно, уговорила, но потом не говори, что я тебя не предупреждала, что не хочу этого делать. Но почему тебе он так интересен? Да, он молчалив, но если быть честными, девочки здесь тоже не очень разговорчивы. Это из-за того, что он единственный юноша? Да ещё и симпатичный?

— Красивый? — озадаченно спросила собеседница. — Мне он не кажется красивым — слишком мрачный для этого. Но ты права, отчасти, поэтому, но ещё и из-за того, что мне кажется, что я его где-то встречала, но не могу понять где. Может быть просто где-нибудь на рынке видела, кто знает?..

В этот момент в комнату вошёл Рэн, неся в руках маслёнку. В комнате снова воцарилось молчание — девушки ещё не настолько привыкли к своему соседу, чтобы болтать при нём.

Честно говоря, Ивону не очень смущало присутствие в одной комнате с ней юноши — она жила в одной комнате с мальчиками и раньше, когда ездила к родственникам в соседние деревни, но её смущало странное поведение Рэна. Почему он назвал её «принцессой»? Он сказал это, в надежде обидеть её? Или же сделать комплимент? Может быть, он всех девушек так зовёт? Если бы он называл её «принцессой» во всеуслышание, то всё было бы понятно, но Рэн говорил это шёпотом, и потому девочка не могла понять, как себя с ним вести.

Как только Рэн закончил работу, то сразу же, не заходя в кабинку, снял верхнюю одежду и, оставшись в нижних штанах и рубахе, лёг в постель, пожелав то ли самому себе, то ли девочкам, чтобы их сон осветила Илиона-Хранительница. Немного пошептавшись, Ивона с Элеанорой последовали его примеру, исключив, правда, момент переодевания на людях. Когда к ним в комнату зашла заведующая общежитием, все трое мирно спали, забыв погасить свет. Заведующая тихонько затушила лампы и пошла дальше обходить комнаты.

Глава 2. Настоящее. Первый день

Разбудили их рано. Точнее рано, для большинства девочек, но не для Ивоны. Обычно она вставала в 4 утра, поэтому пробуждение в шесть часов было необыкновенно поздним и приятным первым опытом. Наверное, впервые за много лет она могла сказать, что выспалась.

По своей натуре Ивона была соней, но встать в деревне позже было нельзя, поэтому она лишь могла мечтать о позднем пробуждении.

На самом деле проснулась она не в шесть вместе со всеми, а где-то в пять — слишком привыкла к жёсткому распорядку, но после этого, увидев, что никто ещё не встал, она пролежала в кровати до зова, который раздался столь неожиданно и был настолько мощным, что многие ученики повыскакивали в коридор.

Будили учеников не с помощью колокола, а с помощью специального слова Потока, которое пробуждало жажду действия в человеке.

Старшие ученики, которые знали, как будят в первый день учёбы, специально вставали заранее и тайком пробрались в корпус первого курса. Поэтому, когда девочки выскочили в коридор все всклокоченные, в одних рубашках, то увидели от души смеющихся старших. Многие девушки убежали в смущении обратно, стыдливо опуская глаза долу, но Элеанора, обладая живым и бойким характером, сняла тапок и запустила им в стоявшего в первом ряду молодого человека, что вызвало новый приступ смеха — в этот раз с обеих сторон.

В какой-то мере эта шалость помогла младшим ученикам отнестись к начинающейся учёбе с большим оптимизмом и отбросить большинство страхов, которые неизбежно преследуют новичков. А выходка Элеаноры установила пусть и слабенький, но многообещающий контакт со старшими.

Одеваться студентам пришлось быстро, пусть внутренний зов в первый день учёбы и звучал раньше, чем обычно, но и занятия начинались, отнюдь не в восемь тридцать, как в остальные дни. Они начинались в семь часов, так что если ученики хотели успеть позавтракать, то должны были одеться за пять минут и бежать в столовую, дорогу в которую показал им тот самый ученик, в кого так прекрасно попала тапком Элеанора. Последняя сперва пряталась за Ивону и опускала глаза, стыдясь своего поступка, пусть и не жалея о нём. Но молодой человек не держал обиды на столь задорную девочку, скорее наоборот — эта невольная выходка понравилась ему и рассмешила, поэтому, как только ученики сели за столы, то он сразу же подсел к девочкам.

— Привет, как вас зовут?

— Меня Ивона, а её, — она указала на свою подругу, — зовут Элеанора.

— А меня Арин. Я староста четвёртого года, так что если у вас возникнут вопросы, обращайтесь. Я живу в третьем корпусе справа от вашего.

— Так вы… С четвёртого года?

— Да, но это не должно вас пугать. Тем более выходка твоей подруги покорила меня, поэтому ей не стоит смущаться из-за того, что она сделала.

— Вы, действительно, не в обиде на меня? — тихо спросила Элеанора.

— Что ты! Как можно обижаться на первогодок?! Тем более в первый день учёбы. Над ними можно только подшучивать! К тому же бросок был уникально точен! Где же ты практиковалась в кидании тапок? Неужели старшие братья надоедали?

— Нет… Я — единственный ребёнок, — сказала она с небольшой заминкой.

— Правда? А я вырос в большой семье.

— И почему же вы не научились уворачиваться от тапок, летящих в вас? — ввернула Ивона.

— Даже не знаю, что сказать, — якобы задумавшись, ответил Арин, — наверное, потому что именно я был тем, кто кидался всем попадающимся под руку?

— Староста, ты там где? — раздался из-за соседнего стола голос. Молодой человек обернулся.

— Здесь я! — прокричал он и, повернувшись к девочкам, сказал: — Приятно было познакомиться. Если будут вопросы, обращайтесь.

Завтрак девочки заменили разговорами, поэтому первое утро в Школе им пришлось провести голодными, чему позже они даже обрадовались.

Как и все обычные ученики, девочки пришли в аудитории, которые были указаны на бумажках, прикреплённых к внутренней стороне двери их комнаты, но в классе их никто не ждал. «Видимо, сейчас придут остальные», — сказали они друг другу и успокоились. На некоторое время. Когда прошло более двадцати минут они заволновались, а когда уже сорок минут, их охватил ужас. Ивона даже сбегала в корпус и перепроверила номер аудитории — он оказался правильным. Через час недоумение достигло предела, а потерянные в эти моменты нервы восстановить стало невозможно.

Наконец, в комнату вошли два человека, одним из них оказался Рэн. В тот момент, когда девочки увидели его, с неизменно спокойным лицом шествующего к центру комнаты, они почувствовали, что главным желанием этого дня для них будет подсыпать гвоздей в кровать этой бесчувственной дубине.

Следом за ним зашёл маленький, с прелестной лысинкой на макушке человечек. Самой яркой чертой его внешности были, безусловно, руки. Большие и мозолистые ладони он прятал глубоко в рукава одежды, больше всего похожей на монашеское одеяние. Это удивило Ивону, но особого значения этому факту она не придала, Элеанора же так активно сверлила взглядом Рэна, что даже не заметила этого.

— Да пребудет с вами Свет Диру, юнны, — торжественно начал свою речь учитель. — Я приветствую вас в Академии Артии и желаю вам прекрасных лет учёбы в стенах её.

— Да осветит Она Ваш путь, учитель, — дружно сказали девушки и совершили положенный поклон.

— Я рад, что вы дождались моего прихода, юнны, позвольте представиться: Валентин Мироулк, ваш испытатель.

— Испытатель, учитель? — не удержалась от вопроса Ивона.

— О, что такое «испытатель» вы поймёте чуть позднее, — хитро прищурившись, сказал преподаватель.

— Простите мою нетерпеливость, учитель Мироулк, — поклонилась ему Ивона.

— О, прошу вас, не переживайте из-за этого — учителям всегда приятно, когда им попадаются любознательные ученики. Главное, чтобы не любопытные, — усмехнулся он, — а теперь мы начнём наше занятие. Прошу вас, юнна, — он указал на Элеанору, — пройти со мной, а вы, можете остаться здесь, — кивнул Валентин другой девушке.

Ивона, уже было вскочившая, чтобы побежать за преподавателем, села обратно за парту. Рэн же, видя недоумение девушки, сел рядом с ней, думая, что это успокоит её. Но это произвело обратный эффект. В тот самый момент, когда дверь за учителем и её подругой закрылась, окно, бывшее до этого момента лишь чуть приоткрытым, распахнулось и ударилось о стену, отчего она резко обернулась в сторону окна. Вторым порывом ветра, ворвавшегося в аудиторию, выбило стекло из рамы, и осколки полетели в лицо девушки. Рэн, заметив, что окно разбилось, выбросил руку вперёд и, закрыв лицо Ивоны, рванул её другой рукой вниз.

— Вы в порядке, принцесса? — спросил он обеспокоенно.

— Почему вы называете меня «принцессой»?! Что вам от меня надо?! — вырвалось у неё от шока и бессильной злости. И только через некоторое время она заметила, что на руке у Рэна появились небольшие царапинки. Совсем маленькие, но всё же ранки. И вид выступившей крови стал тем, что вмиг охладило девочку, и, потупив взгляд, она тихо произнесла: «Простите меня». На что юноша лишь улыбнулся и вышел ненадолго из комнаты.

Минуты ожидания длились невероятно долго. Ивона не привыкла сидеть на месте и скучать — ей нужно было двигаться, нужно было чем-то заниматься. Она всегда была непоседой, чем приводила в ужас всех соседских женщин. После каждой её выходки они говорили, что даже нечистая сила с ней поспорить в проказливости не смогла бы. Хотя, конечно, они сильно преувеличивали, на то они и соседки, но, несмотря на показное негодование, они очень любили этого чертёнка. Она напоминала им о прошлом. О том, какими они были когда-то.

Но если в деревне бойкость характера была лишь подспорьем в работе, то в Академии это было скорее проклятием, так как подолгу заниматься сидячей работой ей раньше не приходилось, а думать она предпочитала в движении. Умела она практически всё: доить коров, ткать, косить, колоть дрова, взбивать масло, готовить, мыть полы так, что залюбоваться можно было. Она даже работать по дереву и плести из лозы могла. Правда, не очень умело, так как занималась она этим совсем недолго. С непривычки, первый день в Школе показался ей просто адом.

Элеанора бледная, как мел, вошла в аудиторию. Нетвёрдой походкой она достигла парты Ивоны, села рядом с ней и хрипловатым голосом сказала: «Можешь идти».

Куда идти, Ивона, естественно, не поняла, но, повинуясь порыву, вскочила и выбежала из комнаты. За дверью она резко остановилась и обернулась: Элеанора даже не взглянула в её сторону.

Страх нарастал. Куда ей идти? Девочка несколько раз осмотрела все близлежащие аудитории, но ни в одной из них не обнаружила даже намёка на присутствие учителя Мироулка или же Рэна, который, по всей видимости, уже прошёл «испытание». «Ведь должно быть испытание, раз есть испытатель», — так рассуждала Ивона. И поэтому этот несносный молодой человек должен знать, где проходит это «испытание». Элеанору, пребывавшую в состоянии, близком к бессознательному, она спрашивать о чём-либо боялась и из-за этого бегала по всему флигелю в поисках своего преподавателя или соученика. Неужели она так и не сможет найти их? И проблемы, которые преследуют её с самого начала путешествия, не оставят её и во время учёбы?

Внезапно, пусть это и было не в её характере, она закричала на весь коридор: «Учитель Мироулк!» Когда эхо, наконец, стихло, в конце коридора, будто из ниоткуда, возник преподаватель. Ивона сконфуженно поклонилась и спряталась за маской абсолютной серьёзности.

— Пройдёмте, — сказал он и указал на узкий проход рядом с аудиторией, в которой сидела Элеанора. Раньше девочка не замечала этого коридора.

Что и неудивительно. Коридор раньше был скрыт за гобеленом, который Ивона не догадалась осмотреть. Он был очень узким и неуютным, и напоминал тот, что она как-то видела в заброшенном поместье — там он вёл в маленькую тюрьму. От этого воспоминания Ивоне стало не по себе. Её не оставляло ощущение, что её сейчас действительно приведут в тюрьму и бросят там на годы, слушать звуки пиршеств и вдыхать ароматы вкусной еды.

Ожидание более двух часов, ужасное состояние Элеаноры, разбитое окно, внезапное появление учителя и такое же неожиданное возникновение буквально из ниоткуда некоего коридора — всё это могло испугать кого угодно, даже такую бойкую девочку, как Ивона. Так что неудивительно, что ей на ум пришли ассоциации с темницей.

Шли они недолго, не дольше пяти минут, но и эти мгновения показались девочке вечностью. Что ей придётся делать? Что это за испытание, если её подруга вернулась столь измотанной?

Мысли девочки были прерваны громким стуком. Она не заметила, как они подошли к большой деревянной двери, из-за которой раздавались голоса яростно спорящих людей. Когда Мироулк постучал по ней, в комнате вдруг стало тихо.

Они зашли. Учитель своей привычной походкой, Ивона сгорбившись и пряча глаза, будто боясь увидеть, кто сидит в комнате. В глубине души она надеялась, что там будет Рабден, но разум говорил ей, что этого быть не может, ведь он передал с ней послание. Точно! Послание! Как она могла забыть о нём? С посветлевшим лицом она подняла взгляд и посмотрела на людей, окружавших её: у неё появилась причина не бояться их и этого «испытания». И она заговорила:

— Да, пребудет с вами Свет Диру, учителя, — склонилась она в приветствии.

— Пребудет и с тобой Свет, ученица, — нестройным хором ответили ей.

— Я принесла с собой послание от учителя Рабдена, — тихое перешёптывание придало Ивоне сил, значит, она сделала всё правильно.

— Мы слушаем тебя, продолжай, — перешёл к покровительственному тону Мироулк.

— Учитель просил передать вам, что он скоро вернётся. И принесёт с собой радостные вести.

Вокруг снова воцарилась тишина. Понимание отразилось лишь на нескольких лицах — остальные учителя пребывали в недоумении. Но те, кто понял, выглядели чрезвычайно довольными и уже с интересом взглянули на девочку.

— Ученица Ивона, пройдите в центр круга, — прервал размышления преподавателей голос Мироулка.

— В центр круга? — тихо спросила испытуемая.

— В центр круга.

— Но я не вижу круга… — учителя рассмеялись.

— Просто встаньте перед нами, ученица, — улыбнулся ей учитель Мироулк.

Ивона, мучительно краснея, встала перед учителями и уставилась в пол. Так стыдно ей никогда в жизни не было.

— Итак, как видно из отчёта нашего высокоуважаемого коллеги, вы родились в маленькой деревушке, где помогали своему отцу в работе на полях, всё правильно?

— Да…

— Скажите мне, ваши родители сразу же согласились отпустить вас сюда?

— Да.

— Они не пытались препятствовать вам в этом?

— Нет.

— Почему же?

— Выдался неурожайный год, дела стали совсем плохи, и предложение отправить меня в школу, за которую не нужно платить, пришлось как нельзя кстати.

— О, значит, ваши родители не питают к вам нежных чувств?

— Простите, что?

— Вы говорите, что они были рады предложению учителя Рабдена, значит ли это, что ваши родители не любят вас? — тон, которым был задан вопрос, возмутил Ивону до глубины души. Для неё было тягчайшим оскорблением обвинить её родителей в том, что они не любят её. Возмущение придало ей смелости, и она, наконец, смогла подавить смущение, которое овладело ею.

— Мои родители — благороднейшие люди, пусть и не имеют дворянского титула, потому прошу вас, учителя, больше не оскорблять их в моём присутствии. Как вы могли понять из своего отчёта, я была удочерена после того, как погибли мои настоящие родители. И вряд ли людей, которые приняли меня на воспитание, несмотря на то, что я не родная им, можно обвинить в отсутствии любви. Они вполне могли отправить меня в сиротский дом, — когда Ивона закончила свою маленькую речь и, наконец, отважилась поднять глаза, то увидела, что все учителя улыбаются, глядя на неё. От этого ей снова стало неуютно, и она вновь опустила глаза, вся сжавшись.

— О, не переживайте, юная леди, — со странной интонацией произнёс её испытатель, — мы не собираемся ругать вас за эту тираду. Успокойтесь, пока это ещё не испытание. Но оно начнётся совсем скоро, — повернувшись к нише, что была за ним, учитель Мироулк взял маленькую коробочку оттуда. — Подойдите сюда, ученица. — Ивона молча подошла к нему. — Возьмите кольцо из коробки.

— Хорошо, — с этими словами она прикоснулась к кольцу.

Как только она это сделала, то почувствовала, что вокруг неё стали мерцать какие-то маленькие странные пятнышки. Но, подумав, что это ей только кажется, она отмахнулась от этого своего ощущения и надела кольцо на палец. Это оказалась тонкая полоска серебра с маленькими голубыми топазами, которые были выложены в виде небольшого изображения то ли стрекозы, то ли бабочки и листочков из тёмного чистого изумруда, которые обвивали всё кольцо. Ивона даже загляделась на него, столь красивым, несмотря на видимую простоту, оно ей показалось. И, действительно, с первого взгляда можно было сказать, что сделано оно было мастером высочайшего класса, а камни, использованные в украшении, добыты в лучших месторождениях мира.

— Юнна! Юнна! — кричал учитель Мироулк, но девушка не замечала ничего вокруг — она не хотела отвлекаться от тех ощущений, что испытывала. И лишь когда учитель воззвал к ней в третий раз, она, будто впервые услышав, что к ней обращаются, удивлённо подняла взгляд на учителя. Ещё несколько секунд она чувствовала себя в другом пространстве, но Мироулк подошёл, снял с её пальца кольцо, и спрятал его обратно в бархатную коробочку, и она, перестав витать в облаках, не понимая в чём дело, подняла взгляд на учителя. — Что же, вы прошли испытание, ученица Ивона, можете возвращаться, Пётр вас проводит.

Из угла комнаты вышел молодой человек лет двадцати трёх, поклонился девочке, открыл перед ней дверь, пропустил её вперёд, а затем повёл обратно по коридору.

Всю недолгую дорогу до кабинета, в котором до сих пор сидела Элеанора, Ивона провела практически в прострации — она никак не могла избавиться от тех ощущений, что испытала, когда надела кольцо, один раз она даже чуть было не врезалась в одну из небольших пилястр.

Вскоре показалась дверь класса. Оттуда доносились взволнованные голоса. Когда Ивона вошла в него, то увидела, что комната полна учениц из общежития, а осколков разбившегося стекла нет. Заметив это, она посмотрела на раму, которая разбилась — стекло было на месте. «Как быстро…» — она обвела взглядом комнату, никто даже не заметил, что она вошла.

Сначала девочке показалось, что Элеаноры в классе нет, но через несколько секунд с задней парты раздался звонкий смех. А затем появилась и сама ученица — она что-то поднимала с пола:

— Ивона, иди сюда! — махнула она рукой.

— Хорошо, — откликнулась собеседница, и подошла к последнему столу. Место рядом с Элеанорой, как и следовало предполагать, не пустовало. Вокруг стола девочки собралось по крайней мере пять человек, а те, кто не подошёл, внимательно прислушивались к разговору, который она вела до этого.

— А как твоё испытание? Мне было так страшно! Я даже говорить не могла от страха! Но мне сказали, что это нормально. Да и все остальные испугались не меньше меня! У меня из кольца появилась змея! А у тебя?

— У меня? Ну… — замялась девочка в нерешительности, а затем, немного подумав, выпалила: — Не скажу!

— Правда? — расстроившись, сказала Элеанора, но, решив, что это от стеснения, добавила: — У каждого могут быть свои секреты, так что ладно уж, — якобы смирилась болтушка, про себя зная, что у неё будет время поговорить с Ивоной наедине. И, вообще — они же подруги!

На этом короткий допрос закончился: в класс вошёл учитель Мироулк, который на ещё один год сбросил с себя обязанность быть испытателем новоприбывших учениц.

— Итак, здравствуйте, юнны! — торжественно начал свою лекцию учитель. — Вы с честью прошли своё испытание, и теперь вы готовы к учёбе. Через несколько минут в класс внесут расписание, которое будет составлено для каждой из вас отдельно. Вполне возможно, что вы будете ходить на разные занятия, так как некоторые предрасположены, например, к языкам, а некоторые к точным наукам, но это не означает, что вы должны будете пренебрегать общими лекциями. Общие лекции важны ничуть не меньше, чем занятия, которые назначили лично вам, тем более что, скорее всего, вы будете посещать все занятия, но в разное время и в разном количестве, поэтому будьте готовы к тому, что учиться вам придётся очень много и очень усердно. Конечно, не было ещё случая в истории академии, чтобы кого-то выгнали за неуспеваемость или неподобающее поведение, — при этих словах юнны вздохнули с явным облегчением, — но это не означает, что у нас не существует соответствующих наказаний, — девочки вновь затаили дыхание, — поэтому помните, что устав написан не просто так, и послушайте добрый совет — выучите его наизусть. Это поможет вам не попасть в неприятное или бедственное положение…

Пока Мироулк говорил, растягивая слова, в класс постучались. «О! А вот и ваше расписание, юнны!» — воскликнул он, не закончив свою речь, явно радуясь, что избавился ещё от одной скучной обязанности — читать вступительное слово.

В класс вошёл молодой преподаватель с кипой бумажек, встал у преподавательского стола, положил их на него и начал называть имена учеников. Ивона, задумавшись, чуть не пропустила свою очередь.

Наконец, все получили своё расписание и на минуту в аудитории воцарилась тишина, а затем девочки снова начали громко переговариваться, порой пытаясь перекричать одна другую. Элеанора успевала общаться со всеми одновременно, и лишь Ивона и Рэн молча разглядывали бумажки, которые им выдал молодой человек.

Переждав около пяти первых минут всеобщего возбуждения и переговоров, Мироулк чуть повысил голос и постарался призвать всех к порядку, но, как это случалось у него каждое начало года, гомон лишь усилился. И только когда прошла первая половина занятия, девочки смолкли, поняв по тихому и властному тону, что лучше замолчать сейчас, нежели отмалчиваться потом всё время учёбы.

Остаток вводной лекции был посвящён оглашению основных, обязательных для посещения лекций, а также некоторых факультативных занятий.

Оказалось, что в Академии несметное количество предметов, о которых ни одна девочка за пределами Школы просто и не слышала. Несколько учениц слушали этот список, затаив дыхание, несколько явно скучая, остальные же предпочитали проявлять к учёбе умеренный интерес — ведь всё же это первый день в учебном заведении, о котором они так долго мечтали! Что может быть прекрасней этого дня? Это был последний день искренней, ничем не замутнённой радости, когда ты забываешь о том, что ты пришёл учиться, и даже объём будущей работы и каторжного труда тебя не может испугать. Как можно портить такой день? Так считали все, кто впервые вступал в стены академии, потому что не было среди тех, кому давалось право здесь учиться, кого-либо, кто не хотел бы быть частью Артийской академии.

В приподнятом настроении юнны пребывали не так долго, как на это рассчитывали. Точнее, они чувствовали себя на седьмом небе от счастья лишь до окончания ужина, когда возбуждение от первых лекций прошло, а усталость стала чувствоваться настолько сильно, что большинство юнн свалилось на кровати, даже не расплетя косы, что для дворянок (коими были некоторые из них) было просто вопиющим нарушением этикета. Кто из этих мирно спящих девочек мог подумать, что такое с ними случится?

Не спал только Рэн. Он не привык ложиться так рано, и физической нагрузки сегодняшнего дня ему было мало, чтобы спокойно заснуть. Поэтому, проверив спят ли его соседки по комнате, он вышел из корпуса и отправился на маленькую полянку, которую облюбовал для занятий ещё в прошлый свой приезд.

На самом деле для его занятий много места было не нужно. Все упражнения можно было выполнять, имея в распоряжении всего четыре квадратных метра. Это были упражнения, которые знает практически каждый: отжимания, подтягивание и другие основные упражнения.

Но все они были изменены так, чтобы соответствовать его потребностям: отжимания выполнялись только на руках и в других усложнённых формах, приседал он, стоя на одной ноге, в то время как на другой держал камень, стараясь сделать так, чтобы груз не упал на землю. И, надо сказать, за последние восемь лет камень так ни разу и не упал. Этот молодой человек всегда стремился к идеалу.

Придя на полянку, Рэн увидел, что там его уже поджидает Мироулк.

— Да осветит твой путь Диру, Рэн, — поклонился учитель.

— Пусть Она охранит Вас, учитель, — ответил ему юноша.

— Как же мне приятно видеть тебя, мой мальчик, всё таким же бодрым. Мне даже кажется, что, получив работу, ты стал более разговорчив и активен, нежели раньше.

— Если Вы так считаете, анар, то, значит, это так и есть, — молодой человек выжидающе посмотрел на собеседника. — Вы хотели о чём-то поговорить со мной?

— Ах да! Естественно нужно переходить поближе к делу, тебе же надо поддерживать форму. Итак, о чём же я хотел с тобой поговорить?.. Память стала совсем плоха, ты уж извини, — Рэн сделал вид, что поверил. — Да, точно! Вспомнил. И как я мог забыть. С сегодняшнего дня тебе даётся другое задание. Ты должен будешь охранять её.

— Позвольте уточнить — вы официально даёте мне это задание?

— Да. В данном случае, мне кажется, Рабден одобрил бы смену приоритетов.

— Тогда, прошу вас, провести смену официально. Я не имею права менять задание без его разрешения.

— Что ж, я почему-то так и думал, но может, тогда ты согласен выполнить мою просьбу?

— Если она не будет мешать мне, выполнять основное задание.

— Тогда я прошу тебя — присмотри за второй девочкой. Она чрезвычайно интересна. Я не представляю, где Рабден нашёл её, но она достаточно необычна, чтобы ей требовалась защита.

— Я принимаю Ваше задание, — поклонился Рэн, — Вы разрешаете мне продолжать? — Мироулк кивнул и сел на скамеечку, которая стояла рядом с ближайшим кустом. Рэн, так, будто никто на него не смотрит, начал свой комплекс упражнений.

Учитель восхищённо смотрел на него, потому как сам, будучи округлой формы, с какой стороны ни посмотри, так никогда не мог. Правда, он и не стремился быть атлетом, его тело его вполне устраивало, но он всегда восхищался теми, кто мог достичь физического совершенства. А в том, что Рэн обладал совершенной физической формой, Мироулк никогда не сомневался, и лишь каждый раз всё больше и больше убеждался в этом.

Прошло полчаса. На небе показалась луна. Свет падал на колени учителя, постепенно перемещаясь в сторону полянки, на которой занимался юноша.

Вот луна осветила маленький пятачок, который требовался Рэну для занятий.

Ему осталось выполнить совсем немного — только отработать взмахи воображаемым мечом, представляя его реальный вес и размер. Настоящего меча у него в Школе быть не могло, но это не означало, что он должен был постепенно забывать, как управляться с оружием.

Поприветствовав воображаемого наставника, он встал в стойку и быстро сделал выпад, будто пытаясь пронзить противника насквозь, при этом он держал левую руку за спиной, не давая ей участвовать в практике.

Рэн то кружился, то падал вниз, то резко взмывал вверх. Его движения лились друг за другом, не прекращаясь ни на секунду. Но вот он допустил ошибку. Совершенство прервалось.

Осознав, что он испытывает волнение, которого не должно было бы быть, Рэн сел на землю и начал медитировать, пытаясь изгнать его из своего разума. Выяснение причины он решил оставить на потом и пока не тратить оставшиеся часы сна на копание в своём внутреннем мире. А, может быть, он просто не хотел разъяснять себе, почему его сознание уже много лет не могло успокоиться. Почему он все эти годы не может исполнить Реку не прерываясь.

Успокоив разум, молодой человек встал и заново начал выполнять комплекс. В этот раз он исполнял его гораздо медленнее и спокойнее. Его фигура, под одеждой выглядевшая худой и угловатой, начинала будто бы наливаться силой, ткань рубахи и штанов начала натягиваться, на лбу появилась испарина.

Подошёл миг перехода к перекатам, и он чуть было снова не сбился, когда чрезмерно напряг мышцы ног, но в этот раз он смог заставить воду течь дальше.

Перекат. Подъём. Снова перекат. Всё слилось в единый поток. Река попала в океан. Последний укол и возможность отдышаться. Молодой человек выпрямился, сложил руки в приветствии, поклонился и снова выпрямился.

Его разум успокоился. Рэн впервые смог выполнить этот комплекс до конца, не прибегая к многочасовой медитации.

Вдруг со скамейки, нарушив спокойствие, встал учитель Мироулк, поклонившись в знак уважения к его мастерству. И тихо ушёл, оставив молодого человека в одиночестве.

Снова успокоив разум и упорядочив эмоции, он отряхнулся, подтянул пояс и пошёл в сторону своего корпуса.

Когда Рэн уже подходил к зданию, которое на ближайшие несколько дней должно было стать его жилищем, он вздрогнул: на пороге в ночной рубашке, с развевающимися на ветру волосами стояла Ивона. Она смотрела тоскливым взглядом в небо, словно ища кого-то там и не находя. Её руки нервно вцепились в каменную кладку здания, будто пытаясь отломить кусок стены.

Юноша, подумав, что будет лучше спрятаться и понаблюдать за ней, зашёл за кусты, которые росли рядом со входом, не пошевелив ни единого листика, но это не помогло. Девушка вдруг резко перевела взгляд с неба прямо на Рэна. Её глаза были абсолютно пустыми, пугающими. Казалось, что она прожигает его душу этими глазами. Но наваждение скоро прошло. Через несколько секунд юноша понял, что Ивона спит. Она страдала сомнамбулизмом. Всё оказалось очень просто. Пугаться нечего.

Успокоившись, Рэн подошёл к девочке, взял её за руку и повёл в их общую комнату, решив, что, начиная с сегодняшнего дня, он будет каждый день запирать перед сном комнату на ключ, иначе неизвестно куда ещё забредёт эта девчонка. К счастью, в коридоре никого не было — все слишком устали за сегодняшний день. Невозможно даже представить, какие глупые слухи бы пошли про девочку и него, если бы кто-то увидел их вдвоём — он весь вспотевший, и она в ночной рубашке.

Молодой человек уже уложил девочку в кровать, как вдруг раздался громкий всхлип с соседней кровати. Этот звук пробудил Ивону, которую Рэн успел довести до кровати. До полного пробуждения девочки он успел отскочить подальше и изобразить, что он возвращается из коридора. Девушка, наконец, проснувшись, увидела, как её сосед направляется к своей кровати. Его рубашка была абсолютно мокрая от пота.