Железная маска

Глава VII Заговорщики

Вполне понятно, что для некоторых придворных смерть Анны Австрийской явилась жестоким ударом. Покинув этот мир, королева оставила без защиты тех, кому покровительствовала при жизни, даже не подозревая о том, что они готовят заговор против Людовика XIV.

В том самом роскошном особняке, во флигеле которого укрылись наши беглецы, четыре человека обсуждали в это время упомянутое печальное событие, искренне их опечалившее. Впрочем, их печаль была вызвана, скорее, эгоистическими, нежели сентиментальными чувствами. По зову маркизы де Монтеспан в ее дом явились графиня де Суасон, герцог Лотарингский и граф де Роган. Предвидя скорый конец своей покровительницы, все четверо условились помогать друг другу, дабы не оказаться не у дел после ее ухода. Им требовался некто, а именно девушка, достаточно молодая, красивая и воспитанная, чтобы король, влюбившись в нее, возвел ее на трон, но в то же время достаточно послушная и наивная, чтобы беспрекословно действовать по указке четырех заговорщиков.

Однажды, проезжая через окрестности Дижона, Людовик XIV посетил монастырь урсулинок и, увидев там молодую дочь графа де Бреванна, весьма благосклонно отозвался о ее красоте. Маркиза де Монтеспан этого не забыла и позднее, когда близкая смерть королевы-матери уже не вызывала ни у кого сомнений, разработала план, довела его до сведения остальных, и все четверо осуществили его. Речь шла, конечно же, о похищении мадемуазель де Бреванн и ее временном заточении в доме маркизы, которая должна была представить девушку при дворе короля.

Это и многое другое обсуждали заговорщики, когда в дверь залы осторожно постучалась служанка, а войдя, в испуге заявила:

– Госпожа, здесь его величество король!

Услышав подобную новость, все вскочили со своих мест.

– Король здесь? – воскликнула маркиза де Монтеспан. – Ты в своем ли уме? Объясни, что произошло!

– Я была во флигеле вместе с мадемуазель Сюзанной, – ответила служанка. – На какое-то время я оставила ее одну, она хотела помолиться… Затем я услышала, как отпирают дверь, когда же я вошла проверить, все ли в порядке, то увидела короля, стоящего на коленях перед мадемуазель де Бреванн.

– Хорошо, ступай, – распорядилась маркиза де Монтеспан и, повернувшись к своим гостям, сказала: – Стоит ли ломать голову над разгадкой этой тайны, если в конечном счете это нам на руку…

Подойдя к стене, маркиза отодвинула гобелен, и взорам присутствующих открылся вход в соседнюю комнату.

– Пройдемся сюда, господа, – сказала хозяйка дома, – здесь мы услышим все, о чем они говорят. В случае же опасности мы покинем дом через дверцу, замаскированную в том углу… Она ведет к потайной лестнице, а оттуда – в парк, где нас никто уже не сможет найти.

Оказавшись столь неожиданно перед владычицей своих грез, монсеньор Людовик позабыл обо всем на свете.

– Ах, Сюзанна, Сюзанна! – говорил он, вновь и вновь целуя ей руки. – Ты еще помнишь и любишь меня, как тогда, в детстве, когда наши чувства и мысли сливались в едином порыве?

– Да, – отвечала девушка, – да, Людовик. В ту роковую ночь, увидев тебя спешащим мне на помощь, я выкрикнула твое имя, стремясь закрыться им, словно щитом, от неминуемой, как мне казалось, смерти.

– Благодарю тебя, Сюзанна, за эти слова… Но скажи, зачем тебя привезли сюда?

– He знаю… А ты, Людовик, как ты попал в эту глушь? Ты говорил, что с тобой друзья, и один из них ранен.

Юношу охватил стыд. Как мог он забыть о своих друзьях, которым был обязан жизнью и счастьем! Монсеньор Людовик быстро поднялся и направился к двери. Сюзанна позвонила в колокольчик, и на ее зов тут же явились две служанки.

– В двух шагах отсюда, – сказал им юноша, – вы найдете моих товарищей. Им необходима помощь: среди них женщина, она ранена…

– Женщина! – побледнев, воскликнула Сюзанна.

– Да, – ответил монсеньор Людовик, – почти девочка, которая по доброте душевной рисковала из-за меня жизнью. Это Ивонна, моя молочная сестра, дочь мадам Жанны.

– Боже мой! Ивонна! – сказала девушка и, обращаясь к служанкам, распорядилась: – Уложите ее на мою постель.

Секунду спустя во флигель вошли Мистуфле и Фариболь, держа на руках бесчувственную Ивонну. В сопровождении служанок, которым была поручена забота о них, они проследовали в смежную комнату; Сюзанна и Людовик сели на софу; девушка вкратце рассказала ему о своих приключениях; юноша, в свою очередь, поведал ей о происшедшем во дворце и по дороге в Пиньероль, а также о тайне своего рождения.

Закончив свой рассказ, он увидел, что глаза Сюзанны полны слез.

– Я плачу, Людовик, потому что дочь бедного дворянина не достойна любви короля Франции.

– Ах, Сюзанна! – ответил монсеньор Людовик, сжимая ее руки. – Ты забываешь, что я всего лишь изгнанник, вынужденный хранить инкогнито, беглец, которому судьба уготовила тюрьму, а не трон.

– Кто знает, монсеньор, кто знает! – внезапно раздался позади них чей-то громкий решительный голос.

В испуге молодые люди одновременно обернулись. Четверо заговорщиков, столь нескромно подслушавшие их беседу, теперь стояли перед ними. Оба мужчины склонились в придворном поклоне, коснувшись пола перьями шляп.

– Кто вы такие? Что вам угодно? – вскричал монсеньор Людовик, хватаясь за шпагу.

– Монсеньор, – ответил ему герцог Лотарингский, – наши имена многое значат при дворе, и мы – самые верные подданные своего короля.

– Значит, вы мне враги?

– Монсеньор, – возразил герцог, – я сказал «своего короля», а не узурпатора…

– Как, господа! Вы слышали… Вы полагаете…

– Что перед нами единственный сын Людовика Тринадцатого, законный наследник трона, а посему мы смиренно повергаем к вашим ногам свои шпаги, свои сердца и свою верность, дабы вы могли воспользоваться ими по своему августейшему усмотрению.

– О! – воскликнул юноша. – Не сплю ли я? Правда ли то, что я вижу? Возможно ли, что, когда все складывается против меня, фортуна повернулась ко мне лицом, преподнеся сразу дружбу людей, способных возвести меня на трон, и любовь женщины?

Легкий вздох, скорее, даже сдавленное рыдание, заставило его оглянуться. На пороге комнаты, поддерживаемая Мистуфле и Фариболем, стояла Ивонна. Сильно побледнев, с печалью и смирением во взоре, она молча наблюдала за происходящим.

– Подойдите! – позвал их монсеньор Людовик. – Ты, моя дорогая Ивонна, и вы, мои верные друзья. Вы всегда будете жить в моем сердце! Если я когда-нибудь стану королем, я хочу, чтобы весь мой народ, все люди Франции, знатные и нет, были одной большой семьей, равно защищенные моей властью и любимые мною.

И, взяв их за руки, он повернулся к своим новым знакомым, но графиня с улыбкой сказала:

– Ваше величество позволит дать вам один совет?

– Говорите, сударыня.

– Лучше отложить наше знакомство до лучших времен… Я слышала удары в ворота парка, посмотрите, сколько там факелов. Вас, без сомнения, ищут.

– Верно! – ответил монсеньор Людовик, выглянув в окно. – Обнажим наши шпаги и…

– Сир, в данных обстоятельствах шпаги нам не помогут. Я молю вас укрыться ненадолго там, где до сих пор прятались мы… Помещение, конечно же, недостойно вас, но… отнеситесь к нему как к прихожей Лувра.

Оценив по достоинству мудрость данного совета и понимая, что нельзя терять время, монсеньор Людовик еще раз поцеловал Сюзанне руку и вместе с Фариболем, Ивонной и Мистуфле отправился в потайную комнату.

Вскоре в коридоре раздались шаги, и на пороге появились Сен-Map и Росарж. Увидев перед собой герцога Лотарингского, Сен-Map смутился.

– А, месье де Сен-Map! – воскликнул герцог. – Подойдите-ка сюда!

Сен-Мару было за что бояться могущественного придворного. Он робко подошел, комкая в руках поля шляпы.

– Прошу прощения, монсеньор, – сказал он. – Я разыскиваю одного бежавшего заключенного, охрану которого поручил мне его величество король.

– Да ну! Не сомневаюсь, что он решил вознаградить вас за добрые дела, творимые вами в часы досуга…

– Что вы имеете в виду, монсеньор?

– Как? Вы не узнаете эту девушку? – спросил герцог, указывая на Сюзанну.

– Зато я его узнала! – в испуге воскликнула мадемуазель де Бреванн. – Это тот самый человек, что похитил меня!

– Ого! У этой очаровательной девочки память лучше вашей, мой славный Сен-Мар!

– Но, монсеньор, – в растерянности ответил Сен-Мар, – позвольте напомнить вам, что именно вы…

– Помешал насильно уложить бедную девушку в постель Людовика Четырнадцатого? Проклятье! Моя честь дворянина не могла не восстать против подобного зверства! – бесстыдно заявил герцог, достаточно громко, чтобы его наверняка услышал монсеньор Людовик.

Окончательно растерявшись, не понимая, что происходит, Сен-Мар решил прикинуться дурачком, дабы не перечить дальше столь могущественному и влиятельному человеку.

– А теперь, – продолжал герцог, – я считаю излишним объяснять вам, что вашего пленника нет в этом доме. Уходите и оставьте нас в покое!

Сен-Мар молча поклонился и вышел вместе с Росаржем, не менее удивленным, чем он сам.

Герцог Лотарингский повернулся к Сюзанне и отеческим тоном произнес:

– Дорогая девочка, теперь, я думаю, вы поняли, какой опасности подвергались?

– О сударь! – воскликнула девушка в порыве благодарности. – Я никогда не забуду, чем я обязана вам…

– Я лишь исполнил свой долг, мадемуазель де Бреванн! В остальном же вам будет лучше остаться здесь, под покровительством маркизы де Монтеспан. Это самое безопасное место… А сейчас я попрошу вас уйти.

– Уйти? И вы не позволите мне проститься с монсеньором Людовиком?

– Не будем тревожить его лишний раз… Через три дня он разыщет вас, и вы сможете соединиться навеки, поскольку он уже будет королем Франции.

Со счастливой улыбкой на устах Сюзанна последовала за маркизой в глубь дома, навсегда простившись с флигелем, в котором, подобно монсеньору Людовику, ее мог застать врасплох любой посланный короля.

Когда маркиза вернулась, герцог отозвал ее вместе с графиней де Суасон к окну и шепотом сказал:

– Маркиза, я прошу вас не показывать девушку королю раньше чем через три дня.

– Понимаю. Завтра хоронят королеву-мать и…

– Необходимо дать ему время ее оплакать. Что касается монсеньора Людовика, я спрячу его у себя до подходящего момента.

– А я займусь раненой девушкой, – сказала графиня де Суасон. – Не знаю даже почему, но она мне очень симпатична.

– Я же, – вступил в разговор граф де Роган, – возьму к себе на службу двоих оставшихся. Они могут пригодиться нам впоследствии, так что не стоит терять их из вида.

– Через три дня мы соберемся в доме вдовы Скаррона, где и уточним все детали нашего плана…

Минуту спустя маркиза ушла проверить, как устроилась Сюзанна. Ни она, никто из принимавших участие в разговоре не подозревал о незримом присутствии еще одного человека, уродливого горбатого карлика, прятавшегося все это время под окном и слышавшего всю их беседу, по окончании которой он быстро ретировался, радостно потирая руки.

Как только маркиза покинула комнату, герцог Лотарингский нажал на скрытую пружину, и одна из панелей легко скользнула в сторону, открывая вход в потайное помещение.

Монсеньор Людовик, бледный, с искаженным от боли и гнева лицом, немедленно вышел навстречу герцогу и спросил:

– Господин герцог, вы можете поклясться, что Сен-Map действительно имел гнусные намерения, вызвавшие ваше праведное негодование? Неужели правда, что Людовик Четырнадцатый хотел насильно сделать мадемуазель де Бреванн своей… женой?

– Да, сир.

– Тогда и я поклянусь… Я клянусь, что если это ничтожество, лишившее меня трона, имени и свободы, попробует отнять еще и любимую мною женщину, я убью его!

– Немного терпения, сир! Через три дня на этом самом месте вы снова увидите мадемуазель де Бреванн. Я обещаю.

Эти слова немного успокоили юношу, и вскоре флигель опустел. Монсеньор Людовик расстался со своими преданными друзьями в уверенности, что очень скоро увидит их вновь.