Удача Рэйлстоунов

Д.Б.Я.

В знак благодарности

за многие мили моих рукописей,

терпеливо прочитанных до конца.

Глава 1

Семья Рэйлстоунов

возвращается домой

— Жили–были два храбрых принца и прекрасная принцесса. Как–то раз пустились они на поиски удачи… — начал было речь темноволосый и темноглазый юноша, стоявший возле автомобиля с откидным верхом.

Рики Рэйлстоун — а именно так звали девушку — безразлично фыркнула:

— Сказки о королевских отпрысках давно не в моде. Придумай что–нибудь поновее, — с этими словами она поправила белую шляпку, которая, как думалось девушке, придавала лицу шикарное выражение. Теперь задиристо сдвинутая шляпка закрывала пол–лица. — Ну сколько ещё Руперт будет выяснять ответ на один–единственный простой вопрос.

Вэл, брат Рики, задумчиво смотрел на стрелку указателя топлива. Служитель автозаправки вынул штуцер из бака, стряхнув в горловину последние капли бензина. Счётчик показывал пять галлонов. Хватит ли у них денег, чтобы расплатиться? Юноша стал шарить по карманам, выгребая кучки мелочи.

— Интересно, куда мы приедем, что–нибудь наподобие этого? — Рики неопределённо махнула рукой в сторону ветхой закусочной и участка дороги, пыльной и выбеленной солнцем.

— Полагаю, дом несколько отличается от того, к чему мы привыкли в городской жизни, — наставническим тоном ответил Вэл. — Не зря его назвали Пиратским Логовом. Где, сударыня, ваша собственная гордость? Не каждый удостаивается чести посетить логово Новоиспечённых Бедняков.

Рики живо вздохнула, изображая почтенную вдову–аристократку:

— Ага, дворянство в очереди за бесплатным питанием…

— При чём здесь дворянство?

— При том, что мы никогда не отказывались от титулов, которые достались нам от предков. Ведь Руперт по сей день Маркиз Лорн.

— Боюсь, после двух сотен лет в Америке мы почувствуем себя в Англии настоящими чужаками. Да и родовое поместье, прекрасный Лорн, давно уже рассыпалось в прах.

— И всё–таки Руперт — Маркиз Лорн.

— Ну хорошо, хорошо. А кто тогда ты?

— Конечно же, леди Риканда, глупец. Разве ты не помнишь, что сказано в той старой грамоте? Ты и сам, между прочим, Виконт.

— Ну уж, нет! — запростестовал Вэл. — Я простой лорд, без всяких прав, если мы только в одну прекрасную тёмную ночь не стукнем Руперта по башке и не сбросим его в ров с водой, чтобы захватить титул.

— Лорд Вэлериус, — Рики словно попробовала слова на вкус. — Маркиз, Леди и Лорд Вэл отправились на поиски удачи. Жаль только, что мы не можем искать её так, как принято в нашем роду.

— О чём тут жалеть? — смеясь, запротестовал Вэл. — По–моему, пиратство давно рассматривается как предосудительное занятие, неподобающее приличному члену приличного общества. Хотя мысль о прогулке с завязанными глазами по доске, которая свешивается с борта судна прямо в море, вполне оправдана при визите инспектора с кучей неоплаченных счетов.

— Ага, наконец–то Руперт возвращается, — Рики повысила голос, пока их старший брат открывал дверь у водительского кресла. — Давай скорее, Руперт! Мы надумали стать пиратами. Вэл уже намечает, кому пустить кровь.

— Во всяком случае, не сейчас, — ответил он, усаживаясь за руль. — Сначала найдём крышу над головой. Нам надо будет свернуть направо через милю от автозаправки.

Рики открыла пудреницу и, глядя в зеркальце размером с почтовую марку, сообщила своему отражению:

— Тоска! По–моему, штат Луизиана вряд ли мне понравится.

— А кто сказал, что ты понравишься штату Луизиана? — хмыкнул Вэл. — В конце концов, мы всего–навсего твердолобые янки, которым взбрело в голову поселиться на крайнем юге.

— Прошу говорить только за себя, Вэл Рэйлстоун! — Рики пудрила кончик своего вздёрнутого носа. — Пока мы владеем этим сараем, мы вольны в нём жить. Жалко только, что ты, Руперт, не смог уговорить художника, который снимал наш дом, пожить в нём ещё сезон.

— Он захотел провести год в Италии, — отозвался Руперт. — Но дом оставлен в отличном состоянии. ЛеФлер сообщил, что если не трогать левое крыло здания и закрыть гостевые спальни, то с оставшимися помещениями мы вполне справимся.

— Гостевые спальни… — Вэл глубоко вздохнул, изображая благоговение, но колёса автомобиля поднимали столько пыли, что вместо выдоха юноша расчихался. — Каково, интересно, чувствовать себя хозяином такого богатства? А, Руперт?

— Не слишком радостное чувство, — ответил тот. — Большой дом, наподобие Пиратского Логова — непосильная ноша, когда нет денег на содержание поместья в полном порядке. Правда, тот художник навёл там кое–какой порядок, но всё–таки!

— Ах, как только подумаю, что скоро смогу пройтись по Длинному Залу! — Рики мечтательно закатила глаза.

— А разве тебе что–нибудь известно о Длинном Зале? — удивился Руперт.

— Конечно! Ведь именно там появляется призрак прапрадедушки Рика, разве нет? — невинно спросила она. — Если, конечно, живший в Логове художник окончательно не распугал призраков. Лично я чувствую себя настоящей аристократкой, когда думаю: вот, рядом со мной ходит настоящий призрак, и он принадлежит к фамильным реликвиям моего рода. Он вообще член семьи!

— Вот–вот! — развеселился Вэл. — Давай обучим его показывать карточные фокусы и будем демонстрировать гостям каждый день с трёх до четырёх. Мы, может, даже установим плату за вход и переломим семейную судьбу.

— Ничего для тебя не существует святого! — покачала головой Рики. — А потом, призраки выходят исключительно по ночам.

— Это мы установим на месте, — прервал её брат. — Значительно хуже, если у привидений имеются профсоюзы. Тогда через несколько дней непосильной работы прапрадедушка Рик выйдет из–за портьеры с призрачным плакатом: «Рэйлстоуны плохо обращаются с призраками!»

Руперт, не обращая внимания на болтовню, сказал:

— Длинный Зал мы можем занять. И летнюю студию тоже. Гостиную и бальный зал придётся оставить запертыми. Есть будем на кухне, так что те комнаты и по спальне на каждого…

— Полагаю, ванные там есть? — поинтересовался Вэл.

— Хотя бы одна? Как–то не хочется бегать купаться на реку всякий раз, как испачкаешься.

— Художник, Харрисон, за свои деньги оборудовал ванную комнату прошлой осенью.

— Благослови Господи, имя Харрисона! Если бы он не уехал в Италию, я подбил бы его заняться оборудованием чего–нибудь ещё по дому. Но приедем ли мы когда–нибудь? Кажется, наша поездка превосходит все мои ожидания.

Недавно появившаяся морщинка между глазами Руперта углубилась. Он глянул на стройную фигурку, сидевшую рядом:

— Устал, Вэл?

— Нет. На этот раз мне действительно интересно, старик, это не каприз. Если мы заберёмся слишком далеко от шоссе…

— Отнюдь. Поместье расположено совсем рядом с дорогой в город. Мы с минуты на минуту увидим ворота.

— О, ясновидящий нашего пути! — воскликнула Рики, наклоняясь к сидящим впереди братьям. — Посмотрите–ка туда!

Яркий полуденный свет чётко обрисовал два серых каменных столба, так же отмеченных печатью времени, как и аллея вековых дубов за ними. С одного из столбов подмигивал и довольно улыбался высеченный в камне череп с острыми клыками–зубами. На макушке черепа красовалась корона, а понизу вился затейливой вязью древний девиз старого и беспутного клана Рэйлстоунов: «Всё, что хочу — беру».

Вэл указал на череп:

— Это же Джо, я узнал его! Старый, добрый, всегда улыбающийся Джо!

— А по–моему, он ужасен, — скорчила гримасу Рики. — Не понимаю, почему наши предки не выбрали в качестве эмблемы что–нибудь приятное. Лебедя, например.

— Потому что сами Рэйлстоуны были не слишком–то приятными людьми, — отозвался Вэл. — Ладно, Руперт, поехали дальше.

Машина промчалась по гравиевой дорожке между высокими кустами, которые давно уже стоило подстричь. Внезапно дорога сделала поворот и они выехали на лужайку в форме полумесяца, ограниченную каменной террасой с тремя ступеньками. А на террасе стоял дом, куда последние пятьдесят лет не ступала нога Рэйлстоунов — Пиратское Логово.

— Боже, — удивилась Рики, — дом точь–в–точь, как на картине у мистера Харрисона.

— Которая объясняет, почему он теперь в Италии, — ответил Вэл. — Но дом он прихватил с собой на холсте.

Рики продолжала восторгаться.

— Серый камень, окна ромбами, приземистая башенка. Он не похож на обычные дома южан. Скорее напоминает старые английские постройки.

— Дом и был построен англичанином, — мягко сказал Руперт. — Ссыльный, который жил в таком же доме в Англии, попав сюда, в Америку, пять лет расчищал участок, чтобы выстроить своё жилище точно таким же, в каком когда–то жил. Эти маленькие ромбовидные окна он укрывал ставнями в дюйм толщиной. Во времена, когда индейцы ещё совершали свои набеги, такой дом был неприступен. И конечно, таких домов не было у южан–американцев. Недаром вся усадьба до сих пор слывёт местной достопримечательностью. ЛеФлер спрашивал, согласимся ли мы раз в месяц пускать экскурсии для осмотра усадьбы и дома.

— И что, мы согласимся? — спросила Рики.

— Посмотрим. Но сначала давайте сами посмотрим, каков дом изнутри.

— Правильно. Эй, Вэл! Ты, лентяй, думаешь выходить из машины?

— Разумеется, миледи, — Вэл распахнул дверцу и, прихрамывая, выбрался из автомобиля. У него немного затекли ноги.

Рики осторожно шагнула на ступенчатый подъём к дому, отодвинув ногой плеть виноградной лозы, забиравшейся на террасу.

— А знаете, что я вспомнила?

— Что? — Руперт возился в багажнике, доставая вещи.

— Мы — первые представители семейства Рэйлстоунов, которые приехали в усадьбу с тех пор, как в 1867 году прадедушка Майлз покинул Пиратское Логово.

Вэл, всё ещё прихрамывая, помогал Руперту разбираться с багажом.

— А к чему вдруг такой глубокий экскурс в историю? — спросил он.

— Сама не пойму, — Рики оглядела массивную дверь, вырубленную из цельной дубовой доски. — Просто я чувствую, что мы наконец прибыли домой. Интересно, догадывались ли те, кто жил здесь когда–то, что сюда однажды вернутся наследники первого Майлза, Рика, первого Руперта и первого Ричарда…

Руперт усмехнулся:

— О да, и леди Риканда. Они, конечно, догадывались. Но давайте пройдём в дом. Да оставь ты багаж, Вэл.

Трое Рэйлстоунов направились через лужайку к двери. На ней всё ещё были различимы царапины от индейских стрел. Впрочем, замок в двери оказался обыкновенным современным замком и вынутый из кармана Руперта ключ к нему был тоже самым обычным. Замок щёлкнул и дверь легко распахнулась передними.

— Это же Длинный Зал!

Они вошли в большое помещение с каменным полом. В центре Зала на второй этаж поднималась деревянная лестница. У противоположной входу стены зиял чёрной пастью громадный камин. Перед ним расположились обширный кожаный диван и два больших кожаных кресла. Остальной интерьер составляли две шкуры, брошенные на пол.

Рики робко подошла к камину. За ней последовали братья.

— Вот здесь! — она указала на пустое углубление в каменной кладке камина, где вился старинный орнамент. Оно пустовало, к их сожалению, уже более сотни лет. — Вот здесь висел Меч Удачи!

Руперт, сам не сознавая, что ему пришло на ум, проговорил первую строчку древнего фамильного предания:

— Кто охраняет, Лорн, извечный твой покой?

Вэл ответил, продолжая балладу:

— Дубов столетних лист да ветерок морской.

Ещё могучий меч под твёрдою рукой —

Вот что хранит, Милорд, извечный мой покой.

Теперь настала очередь Рики. Девушка промурлыкала:

— Дубовый лист истлел, стих ветерок морской,

В прах разлетелся меч под мёртвою рукой.

Кто ж охраняет, Лорн, невечный твой покой?

И все трое закончили:

— Одна Удача, Лорн, твой сохранит покой!

— Да, — сказала Рики. — Мы должны вернуть нашу Удачу. Наш Меч Удачи. Он должен снова висеть на своём законном месте над камином.

— И больше нам в жизни не о чём будет беспокоиться, — закончил Вэл. — Серьёзная цель, миледи. Однако, представить себе не могу, где же мы собираемся искать наш Меч Удачи. Разве что призрак прадедушки Рика выйдет как–нибудь ночью и расскажет нам, куда он запрятал Меч.

— И всё–таки мы должны найти Меч! — настаивала Рики.

Руперт вернул спорящих к действительности:

— Меч поищем потом. А сейчас лучше подумать, как мы разместимся в этой громадине. Кроме того, мне не нравится, что небо так затянуто тучами. Ночью наверняка разразится буря. Так что лучше принести вещи в дом.

— Машину тоже внесём в дом? — Вэл задал вопрос уже в спину выходившему Руперту.

— Харрисон пользовался вместо гаража старым каретным сараем. Я загоню туда машину. А вы с Рики займитесь обустройством спален и приготовьте ужин, — не останавливаясь, приказал Руперт. — Не знаю как вы, а я после этой поездки так устал, что засну, наверное, на куче камней, не то что на кровати.

— Это потому, что накануне ты переночевал в кемпинге, — сказала Рики. — Я, между прочим, предупреждала тебя…

— Ты предупреждала, что не терпишь мотелей, где стены выкрашены в противный зелёный оттенок, — возразил Вэл. — Так что давай не говорить о ночлеге предыдущей ночью. Лучше подумаем о теперешней. Рэйлстоуны растеряли свои богатства, их наследники ютятся в жалких кемпингах у большой дороги. И в их доме нет ни одной приличной постели.

Он снял плащ и повесил его на крюк возле камина.

— Да, и дом их беден, — согласилась Рики. — Но может быть, наверху отыщутся приличные спальни. Ведь ЛеФлер в письме сообщил, что дом полностью готов к проживанию. Может, ЛеФлер даже набил кухню консервами.

— Божественно, если он набил кухню консервированными бобами. Однако лучше приготовиться не к лучшему, а к худшему, — Вэл двинулся к лестнице наверх. — Допустим, здесь нет электрического освещения.

— Возьми, Вэл, — неожиданно вошедший Руперт протянул брату электрический фонарик. — Найдёшь основной рубильник на стене. А я буду снаружи — справляйтесь одни.

Он вышел, оставив Рики и Вэла в полумраке зала.

— Темновато здесь, — пожаловалась Рики.

— Ничего страшного, — отозвался Вэл. Хотя и ему показалось, будто сгустившийся мрак в углах Зала наполняется длинными движущимися тенями.

— Конечно ничего, — согласилась Рики. — В прошлом году мне было гораздо страшнее. Когда меня заперли в школе, помнишь? Я думала, что умру от страха. А потом пришла домой и услышала как ты…

— Как я совершил свой первый и последний полёт в жизни, в результате чего попал в госпиталь. Но тогда всё могло кончиться гораздо хуже. Разве Рэйлстоунов это выбило из колеи? Никогда. Вспомни, мы уцелели даже после того, как купленные нами акции «Мосайл Ойл» и угольных шахт обесценились. Мы могли бы тогда оклеить ими стены вместо обоев — больше акции ни на что не годились. На отделку клозета наших акций тоже вполне хватило бы. Но ведь мы не пали духом, несмотря на неудачи. И вот наконец мы вернулись в дом, который Руперт умудрился кое–как привести в пригодное для жилья состояние. Да и сам Руперт перестал мыкаться по свету, в надежде прославить себя на поприще журналистики. Ты, Рики, после окончания своей суперинтеллектуальной школы понятия не имеешь, куда податься. А я вернулся в родовое имение прямёхонько с мягкой больничной койки. Я думаю, всё как–нибудь устроится. А мы тем временем…

— Что?

— А мы тем временем, — он на миг остановился у перил лестницы, — можем заняться поисками Удачи. Руперт прав: Удача нам сейчас необходима больше всего. Ну, вот мы и наверху. Куда теперь?

— Налево. А те, что перед нами, Руперт называл гостевыми спальнями.

— Да? — Вэл распахнул первую дверь, осмотрел внутреннее убранство комнаты и присвистнул. — Неплохо! В этой спальне просторно, как на вокзале, и уютно, как в склепе. Мне не хочется спать здесь.

— Подожди–ка, — остановила его Рики. — Там какая–то надпись на стене.

Бережно закрытая стеклом, на стене висела тёмная доска–табличка.

— Это, наверное, правила проживания в спальне. Или план–карта дома: «Как добраться до столовой кратчайшим путём».

— Нет, Вэл.

Рики подошла поближе и прочла:

«В этой комнате останавливался генерал

ЭНДРЮ ДЖЕКСОН

на десятый день после победы

в битве под Нью–Орлеаном».

— Вот это да! — восхитился Вэл. — Здесь побывал сам старина Хикори!. А я почему–то думал, что во времена битвы под Нью–Орлеаном Рэйлстоунов ещё не было в Америке.

— История…

— В действии. Согласен. А теперь пойдём лучше поищем какие–нибудь комнатки посовременней. А то Руперт будет ворчать, что мы неспособны ни на что, кроме исторических экскурсов.

Они пересекли площадку второго этажа и свернули в короткий коридор, в его дальнем конце сквозь круглое окно еле пробивались тусклые лучи солнца. Буря, которую предсказал Руперт, надвигалась.

— Мы идём правильно, — заметила Рики. — Мистер Харрисон развесил номерки на дверях для удобства своих гостей. Я возьму себе третий номер. На плане мистера Харрисона эта комната отмечена как дамская. Ты, Вэл, можешь занять комнату напротив, а Руперт разместится рядом с тобой.

Они осмотрели комнаты. Они, конечно, были не столь импозантны, как опочивальня Эндрю Джексона. Мебель, обитая плотным ситцем, обширные кровати из красного дерева и комоды на высоких ножках произвели на брата и сестру благоприятное впечатление, хотя и не заставили бы оценщика–антиквара ахать и охать от восторга. Вэл с удовольствием отметил на стенах своей комнаты следы крюков для оружия. А в комнате Рики нашлось настоящее сокровище — изящный резной столик.

Как выяснилось, за дверью в конце коридора скрывался стенной шкаф. Поэтому Рики приказала Вэлу спуститься вниз и разобрать вещи. Сама же девушка сбросила коротенький белый жакет и шляпу на кресло и принялась стелить постель.

Вэл не спешил. Уже почти год, как он никуда не торопился по причине хромоты. В один ужасный зимний день, год назад, самолёт, в котором летел Вэл, перестал слушаться пилота и упал на скалу в горах. После тогдашней аварии сломанная нога Вэла служила безошибочным барометром. Вот и сейчас нога ныла, предвещая близкую бурю. Боль в ноге пульсировала короткими толчками от лодыжки до колена. Очередной спазм заставил Вэла пошатнуться.

Чтобы сохранить равновесие, он ухватился за портьеру, почти надвое разделявшую площадку второго этажа, — ткань была пыльной и побитой молью — и едва не упал, ввалившись в полукруглую нишу с высоким окном, скрытую занавесом. За окном раскинулся сад, одичавший и полный разросшихся кустов и колючек. Где–то за садом протекала речка Мерсье, впадающая в озеро Борнье. Озеро в свою очередь соединялось вытекающей рекой с далёким морем. Два века назад предки Вэла добирались до родового имения прямо с моря, следуя вверх по реке через озеро.

В желтоватых отблесках уходящего солнца зелень сада казалась подсвеченной. Замшелая дорожка убегала прямо в сплошную стену зарослей, где смешались оливы, бананы и пальмы. Может быть, подумал Вэл, Харрисон и преуспел в переустройстве дома, но до сада руки у него явно не дошли.

— Вэ–э–эл!

— Иду! — откликнулся он, задёргивая штору. Внизу деловито расхаживал Руперт.

— Вовремя я загнал машину под навес, — заговорил Руперт, увидев ковыляющего по лестнице Вэла. — Послушай, что творится снаружи.

С улицы доносилось гулкое громыхание частого и сильного дождя. Тучи совсем закрыли солнце, и Руперт превратился в тёмную фигуру, снующую по залу.

— У тебя фонарик с собой? Надо спуститься в подвальное помещение, где расположен общий рубильник, чтобы включить электричество.

Они миновали Длинный Зал, прошли ещё одну большую комнату, где вся мебель была спрятана под матерчатыми чехлами, дальше шёл узенький коридор. Здесь стоял абсолютный мрак, и Вэл обнаружил на своём пути стол только в тот момент, когда основательно ударился об угол. Наконец Руперт нащупал дверь в подвал. Им пришлось спускаться вниз по каменной лестнице. Они шли, освещая ступеньки скудным лучиком фонарика. Пахло сыростью и пылью, стены были сырыми на ощупь.

— Фу! — Вэл запротестовал, увидев, как Руперт направил луч фонарика на осклизлую стену. — Здесь не слишком–то комфортабельно.

Руперт молча шагнул вперёд, открыл дверцы распределительного шкафа и повернул рубильник.

— Вот так–то! А теперь наверх и ужинать, — скомандовал он.

В несколько шагов взлетев на кухню, первым делом они нашли выключатель на стене. При свете кухня оказалась помещением, не уступающим Длинному Залу по масштабам. У одной стены располагался громадный камин, оборудованный треногими подставками под котлы (и самими котлами), шампурами и вертелами для жарки мяса. Кирпичи дымохода были изрядно закопчёнными. У противоположной стены стояли вполне современные плита и мойка. В центре комнаты громоздился обширный стол, у дальней стены приютилась вереница шкафов и буфетов. Если бы не размеры и камин, помещение сошло бы за обычную кухню с красными тяжёлыми шторами на окнах. Вэл мечтательно осматривал неожиданно уютную комнату, когда ему послышался лёгкий шорох из Длинного Зала. Но ведь там только что никого не было. Или это Рики выходила в сад, а теперь возвращается?

— Вэл, Руперт! — вопль Рики эхом отозвался в пустых помещениях дома. — Где вы?

— Здесь, в кухне, — крикнул в ответ Вэл. Вбежавшая в кухню Рики раскраснелась, обычно аккуратная причёска её пришла в беспорядок.

— Мерзкие, грязные, эгоисты и свиньи! — заявила она. — Оставили меня одну в темноте! Да ещё какой!

Вэл начал было оправдываться:

— Но мы всего только спустились в подвал и включили общий рубильник.

Но Рики оборвала его:

— Да уж! Один из вас ни за что не справился бы, обязательно надо было отправиться вдвоём. А между тем я приготовила постели, и сделала это в одиночку. Ну, ничего, в следующий раз я вам припомню… — она не досказала, что именно припомнит. — Ужинать, надеюсь, мы сегодня будем?

— Именно для этого мы и собрались, — Руперт уже открывал буфет.

— Что будут джентльмены, бобы или… — Рики умолкла и схватила Вэла за руку, прислушиваясь к какому–то постороннему звуку. — Что это? Слышите?

Сквозь равномерный стук дождя снаружи донеслось то ли царапанье, то ли настойчивые удары в дверь, перекрывая звяканье ножей и вилок в руках Руперта.

— Это у чёрного входа, — коротко сказал он.

— А он закрыт? — Рики ещё сильнее вцепилась в руку Вэла.

Руперт подошёл к двери чёрного хода и стал отодвигать тяжёлый засов.

— Наверное, это ветка дерева от ветра стучит по двери, — сказал Вэл, пытаясь оторвать от руки вцепившуюся Рики.

Дверь распахнулась, впуская в кухню дождь, ветер и тёмную тень, молнией метнувшуюся внутрь.

— Ах! — воскликнула Рики.

Посреди комнаты отряхивал воду со взъерошенной шерсти громадный чёрный кот.

Глава 2

Удача лордов Лорна

— Спасибо, что заглянул на огонёк, старина, — Руперт поспешно захлопнул дверь за котом. — Кстати, ты слышал когда–нибудь, что джентльмены обычно вытирают ноги при входе? Особенно в чужой дом, — и он неодобрительно проследил взглядом цепочку мокрых следов на полу.

— Он весь вымок, бедненький! — Рики опустилась перед котом и вытянула руку, попытавшись погладить его по голове. Кот перестал вылизывать лапу и пристально поглядел прямо в глаза Рики своими спокойными круглыми жёлтыми глазами. Вэл рассмеялся:

— По–моему, Рики, этот кот привык общаться с сильным полом. Интересно, откуда он взялся?

— Откуда бы ни взялся, теперь он наш, — Рики вновь попыталась погладить кошачью голову.

Кот навострил уши и недвусмысленно оскалился.

— Оставь его, — сказал Руперт. — Кот явно не приучен к нежностям.

— Я уже поняла это, — Рики обиженно встала с колен. — Посмотрев, как этот кот ведёт себя, можно решить, будто я — самая отталкивающая на вид особь из всего рода человеческого.

— Может быть, мы всё–таки поедим? — Руперт всё ещё изучал содержимое буфета.

Но уже через полчаса, закончив ужин (даже Сатана — так окрестили кота — великодушно соизволил съесть несколько ломтиков ветчины), все трое Рэйлстоунов расслабленно сидели, уставившись в пустые тарелки. Жаль, что посуда не умеет летать, лениво подумал Вэл. Жаль. Было бы замечательно, если бы вдруг блюда и тарелки взлетели со стола, приземлились в мыльном растворе, сами прополоскались бы там и выскочили наружу, чтобы слегка обтереться о полотенце.

Наверное, Рики мечтала о том же, потому что она промолвила куда–то в потолок:

— Посуда…

— Надо собрать её, — ответил Вэл. — Хотя, конечно, ветчина оставляет после себя совершенно противные пятна.

Руперт усмехнулся:

— В этом доме, очевидно, главным будет вопрос, кому достанется мыть посуду. Предлагаю сейчас же приступить к составлению графика работ по дому. Каждый будет делать по хозяйству то, что ему под силу. Но свои комнаты каждый будет убирать сам.

— И ещё каждый будет сам за собой мыть посуду, стирать и гладить бельё, — дополнила Рики.

— Мы имеем пятьдесят долларов наличного дохода в месяц. К тому же, арендатор фермы с противоположного берега речки будет поставлять нам свежие фрукты и овощи. А из одежды нам пока ничего нового не требуется, у каждого вполне приличный гардероб. Так что мы, пожалуй, сможем кого–то нанять, чтобы нам мыли посуду и стирали. Но уж готовить пищу будем по очереди.

— И кто первым пойдёт в отравители последних Рэйл–стоунов? — поинтересовался Вэл. — У нас хоть есть приличная поваренная книга?

— Хорошо, завтрак утром приготовлю сама. Поджарить хлебцы и сварить кофе несложно. Что касается посуды, давайте мыть её сообща. Прямо сейчас и начнём.

Когда посуда была помыта и возвращена на полку буфета, Рики ненадолго поднялась в свою комнату и вернулась переодетая в длинное домашнее платье, волочившееся по лестнице изящным шлейфом. По мнению Рики этот наряд придавал ей окончательное сходство с одной весьма заносчивой киноактрисой. Всё семейство собралось у камина в Длинном Зале, хотя огонь не горел, и сидеть около него вроде бы не имело смысла. Но они всё равно расселись вокруг. Руперт набил табаком тёмную трубку и стал раскуривать её. Теперь он чем–то походит на владельца табачной плантации с картинки, рекламирующей сигареты, подумал Вэл. Сам Вэл растянулся на диване, придавленный кошачьим весом, — Сатана растянулся на животе Вэла и не желал слезать, несмотря на слабые протесты последнего.

— Бр–р–р! — передёрнула плечами Рики. — Здесь холодно.

— Совсем не холодно, Рики. Наверное, ты замёрзла от того, что прадедушка Рик прошёл мимо тебя и повеяло холодом. Нет, котик, не стоит усаживаться ко мне на живот. Прошу тебя, не делай этого. В моём животе столько же ветчины, что и в твоём, дай ей улечься как следует.

Вэл сбросил Сатану на пол, и кот немедленно принялся тереться об его ногу. На призывное кис–кисанье со стороны Рики Сатана не обращал ни малейшего внимания.

Руперт зажёг спичку о подошву своего башмака:

— В каменных домах всегда прохладно. Надо сделать новый настил поверх каменного пола, тогда станет теплее. Когда я загонял машину внутрь гаража, я видел сложенные доски и дрова. Завтра утром посмотрим поближе, что там есть и можно ли этим топливом развести огонь в камине.

Рики оглядела покрытые мурашками руки:

— А я — то думала, что на Юге всегда жара. Кстати, того, кто утащил мой лосьон для рук, предупреждаю, чтобы отдал. Не то хуже будет.

— А ты его точно положила в сумку? — уточнил Вэл.

— Ещё бы! — Рики осеклась и прикрыла рот рукой. — Впрочем, не знаю. Тогда придётся поехать и купить новый. Съездим на машине в город, я куплю себе лосьон.

— Тридцать миль туда и тридцать миль обратно ради какой–то бутылочки с зельем? — ехидно спросил Вэл.

Но Руперт, развернувшись спиной к камину, словно там горел жаркий огонь, вдруг согласился:

— А это хорошая мысль — съездить завтра в город. Я должен передать ЛеФлеру некоторые документы. К тому же надо зайти на почту, забрать корреспонденцию из нашего абонентного ящика.

— Составь список того, что нам нужно в городе, — посоветовал Вэл.

Руперт присел на широкий подлокотник кресла, занятого Рики. Та живо взялась дополнять список разными важными деталями. Вэл смотрел на них чуть отстранённо, хотя и внимательно. И Руперт и Рики — или, называя её полным именем, Риканда Анна — принадлежали к ветви «рыжих» Рэйлстоунов. Лица с острыми подбородками, волосы цвета тёмной меди. Судя по дошедшим описаниям в семейных хрониках, представители ветви «рыжих» Рэйлстоунов выглядели именно так. «Рыжие» Рэйлстоуны были низкорослыми, сильными и подвижными. Мужчины замечательно сражались на мечах, а дамы слыли несказанными красавицами. Но все они, припомнил Вэл, славились так же весьма дурным и вспыльчивым нравом.

Правда, Руперт–то уже давно приучил себя управлять эмоциями. Зато Рики, отметил Вэл, совершенно откровенна в чувствах и ничего не умеет скрыть, ни сейчас, во время разговора с Рупертом, ни в одном из недавних инцидентов, который всё ещё стоял у Вэл а перед глазами. Как все «рыжие» Рэйлстоуны Рики вела себя слишком прямолинейно, слишком добродушно и открыто. Все «рыжие» Рэйлстоуны были неисправимыми романтиками и легковерными добряками.

«Тёмные» Рэйлстоуны — ветвь, к которой принадлежал Вэл, имели совершенно иной характер. «Тёмные» Рэйлстоуны были побегом на фамильном древе, который появился уже после переселения Рэйлстоунов–англичан в Америку, после того, как англичане–Рэйлстоуны проявили свой темперамент в колониях. Вэл, как типично «тёмный» Рэйлстоун, был темноволос, и его короткие прямые брови на узком смуглом лице вечно хмурились по тому или иному поводу. Подобно «рыжим», «тёмные» Рэйлстоуны обладали огромной волей. Но свой гнев они умели оформлять не в виде драки, сводя эмоции к холодной ярости, не выходящей из–под контроля.

Руперт уже исписал столбиками цифр целый лист блокнота, поэтому Вэл предположил:

— Вы что, уже придумали, как потратить все деньги, которые мы получим в течение месяца? Давайте теперь перейдём от центов и долларов к чему–нибудь поприятнее. Обстановка не слишком располагает к занятиям экономикой. Разве пираты когда–либо переживали из–за сбережений на чёрный день? Трудно себе представить старину Родерика, волнующегося по таким пустякам.

— Ты имеешь в виду того самого первого пирата–Родерика, который добыл для Рэйлстоунов Меч Удачи? — улыбнулась Рики. — Но ведь кроме Меча, Родерик первый добыл Рэйлстоунам целое состояние золотом. Правда, Руперт?

Руперт снова закурил трубку:

— Многие лорды возвращались из набегов богачами. Сэр Родерик де ла Стоун считал Меч Удачи самым дорогим, что у него есть. Он готов был отдать за Меч всё своё имущество, даже когда Родерика провозгласили Бароном Рэйлстоуном.

— По–моему, наши предки не больно–то симпатичны, — передёрнула плечами Рики.

— Это точно, — поддакнул Вэл. — Если говорить точно, в этом зале должен бродить не один–одинёшенький призрак. Дом, вообще–то, должен прямо–таки кишеть неупокоенными Рэйлстоунами. Скольких наших предков лишили жизни насильственно? Человек семь или восемь.

— Ты ещё скажи, что призраки Рэйлстоунов, умерших в Англии тоже любят посещать американский филиал, — полушутя отмахнулась Рики.

— Ничего удивительного, — не сдавался Вэл. — Вспомни, ведь команды, в которые входили и Рэйлстоуны, добирались до Америки на кораблях, снаряжённых в путь нашим пра–пра–пра–прадедом.

Но Рики уже повернулась к Руперту:

— А ты тоже веришь в Меч Удачи?

Руперт молча смотрел в окно. Затем он ответил:

— Не знаю. Нет, не верю! Я не Родерик–Первый или Ричард. Но вещь, у которой позади семьсот лет преклонения — не может не иметь значения.

«И обнажил он свой меч, сделанный дьявольским искусством Востока. И обнажил он меч, состоящий из двух прекрасных лезвий», — Вэл процитировал фрагмент из хроник Брата Ансельма, монаха, сопровождавшего сэра Родерика в пиратских набегах. — «И обнажил он меч, найденный в старом склепе». Так ты думаешь, Руперт, что здесь Брат Ансельм говорит про Меч Удачи? По–твоему, Меч Удачи состоит из двух лезвий и был когда–то найден Родериком в старом склепе?

— Я не стал бы утверждать, что такое невозможно. Ведь сарацины слыли искусными мастерами–оружейниками. Они делали клинки из дамасской стали.

— И всё равно это очень похоже на арабскую сказку, — вмешалась Рики. — Меч, обладающий волшебной силой, был выкован из двух мечей, найденных в старом склепе. Всей работой руководил арабский мудрец–астролог…

— Но с другой стороны, мы знаем, что сэр Родерик стал необычайно удачливым именно после того, как обрёл Меч Удачи, — возразил Вэл. — Пират Родерик, найдя Меч, вернулся домой богатым. А умер он уже Бароном Рэйлстоуном. Родственники сэра Родерика благополучно пережили войну Алой и Белой Розы — а ведь четыре пятых всех аристократических семей Англии были уничтожены в той войне.

Молчавший Руперт подхватил слова Вэла:

— А счастье всё продолжало улыбаться Рэйлстоунам, их дом процветал до той самой минуты, пока распутник Майлз Рэйлстоун не поставил Меч Удачи в заклад во время партии в картишки. И проиграл!

Рики завозилась в кресле:

— Вот это да! Теперь давайте поговорим о пиратах. Расскажи, Руперт?

— Но ты же знаешь всю эту историю наизусть, — возразил он.

— Ну и что? Здесь, в этом доме, ты ещё не рассказывал. Говори, Руперт, пожалуйста. Ведь всё это здесь и происходило!

— По–моему, ты впадаешь в детство.

— Я из него и не выходила. Ну пожалуйста, Руперт.

Руперт сдался.

— Маркиз Лорн, Майлз Рэйлстоун, скакал вместе с Принцем Рупертом из Райна. Он был отъявленный гуляка, задира и циник. Заядлый картёжник, он не побоялся поставить в заклад фамильную драгоценность во время игры.

— «Меч Удачи покинет того, кто обесчестит славное оружие!» — медленно проговорил Вэл. — Я читал это в одной из твоих бумаг, Руперт.

— Да. Меч Удачи ушёл от Майлза Рэйлстоуна. Майлз пережил Марстона Мура, видел смерть короля Карла Первого, был свидетелем возвращения Стюартов в Англию. Но везение, сопутствующее Рэйлстоунам, ушло вместе с Мечом Удачи. Усадьба Лорнов выгорела дотла. И уже Руперт, сын Майлза, жалким безденежным прихлебателем околачивался при королевском дворе.

А потом Руперт бежал из Англии вместе Джеймсом Стюартом, скрываясь от преследований. И Маркиз Лорн коротал свои дни мойщиком котлов где–то на задворках Парижа.

— А потом?

— А потом произошло чудо. Руперта направили в Лондон с секретной миссией, и ему в руки снова попал Меч Удачи. Но кажется, Руперту меч достался в результате убийства, поэтому не принёс ему счастья. Чтобы не попасться солдатам Вильгельма Оранского, Руперт вынужден был спрятаться в канаве с ледяной водой, простудился и умер в лихорадке.

— Теперь и я процитирую, — перебила Рики. — Записи Ричарда, сына Руперта, первого пирата. «Итак, Меч сомнительной Удачи снова попал в наши руки. Теперь уже я сам упорно трудился, чтобы фортуна вернулась в наш дом».

— Ричард хорошо поработал в этом направлении, — дополнил Вэл. — За какие–нибудь две недели он успел жениться на дочери одного богатого придворного Короля Франции, одновременно получив назначение отплыть на острова Французской Вест–Индии. Едва отплыв из Франции, он занялся пиратством лично и охотно хранил на корабле не только своё награбленное, но и добычу других пиратов.

— Бьюсь об заклад, что его удача была разделена женой, леди Рикандой, — заявила Рики. — Леди Риканда плавала на одном корабле с мужем, переодевшись в мужское платье. Помните, мы видели её портрет на миниатюре в музее Нью–Йорка? Кстати, все «тёмные» Рэйлстоуны похожи на неё. Ты понял, Вэл?

Руперт продолжил:

— Как бы то ни было, именно леди Риканда уговорила мужа оставить морские скитания и поселиться на берегу. В то время два наместника Франции, Бьенвилъ и Ибервиль, собирались строить город в устье Миссисипи, чтобы управлять долиной реки. С каждым из них леди Риканда была лично знакома. Эти правители пожаловали пирату по прозвищу «Чёрный Дик» (это и был Ричард) изрядный надел земли за озером Борнье, на берегу речки. Город в устье Миссисипи начал строиться только в 1724 году. А этот дом — значительно раньше, в 1710 году, рабочими, специально вывезенными из Англии.

Дом изгнанника, — медленно выговорил Руперт. — Ведь Ричард Рэйлстоун покинул Англию, когда ему было девять лет, и позже, в годы пиратства, за его поимку была объявлена награда. Тем не менее Ричард инкогнито добрался до Девона в 1709 году — чтобы в последний раз пройтись по ступеням замка, где он когда–то рос. Лорн уже был разрушен. Частично по памяти, частично по строению развалин, Ричард набросал грубые чертежи. Позднее по ним было выстроено Пиратское Логово.

— Мы видели чертежи в музее, помнишь, Вэл! — встряла Рики.

Вэл кивнул:

— Наверное, постройка дома стоила сумасшедших денег. Правда, у Ричарда были свои собственные сбережения, немалый капитал, составленный за годы пиратства. Так что строительство дома не разорило Ричарда окончательно. Хотя большая часть камня была привезена из Европы, чтобы сложить каменный дом на европейский манер. Позднее власти Нью–Орлеана стали по примеру «Чёрного Дика» привозить из Европы булыжник, чтобы мостить нью–орлеанские улицы. Между тем дом «Чёрного Дика» строился целых пять лет — мешали стычки с индейцами. Когда же дом был выстроен, Ричард зажил оседлой жизнью как заправский феодал. Некоторые его соратники по пиратскому делу устроились к Ричарду охранниками. К тому же он ввозил чёрных рабов для работы на своих плантациях индиго. Усадьба Рэйлстоунов процветала, несмотря на смену правителей. Французский доминион сменил испанский, затем эта земля стала частью Америки. Это лишь укрепило Рэйлстоунов.

— Теперь про дедушку Рика, — попросила Рики. — Он был не менее выдающейся личностью, чем даже сам «Чёрный Дик».

— Хорошо. Так вот, в 1788 году, когда половина Нью–Орлеана была уничтожена чудовищным пожаром, в Пиратском Логове родились два мальчика–близнеца. Они слишком рано стали полноправными хозяевами Пиратского Логова, так как родители малышей вскоре умерли от жёлтой лихорадки. А те времена были неспокойными. В Новом Орлеане собирались беглые со всего мира. Свирепствовали чёрные бунтовщики, бежавшие с Гаити, устраивали дуэли европейские дворяне, приговорённые на родине к виселицам. Неугодные члены королевских семей также находили здесь пристанище. Так в 1798 году в Нью–Орлеан прибыл сам герцог Орлеанский с братом, герцогом де Монпансье. Так что город был весьма далёк от соблюдения законов. Как, впрочем, почти все поселения Новой Англии в 18–м веке. Уважаемые торговцы часто действовали заодно с контрабандистами.

— И пиратами по совместительству, — подсказывал Вэл.

— Да. Королём же контрабандистов был некий Жан Лафит. Он держал кузницу, где рабы ковали чудесные стальные ограды и ворота. Скоро кузница стала местом, где собирались молодые люди, жаждавшие приключений. Их привлекала дерзость Лафита: он открыто расклеивал на городских стенах прейскуранты с ценами на товары, ввезённые контрабандой, а значит, стоившие дешевле.

Младший из близнецов–Рэйлстоунов, Родерик, стал вхож в шайку Лафита. Старший брат, Ричард, предостерегал Родерика. Но тот, не слушая, отплыл в Баратарию вместе Домиником Ю и прочими отпетыми пиратами, приговорёнными к виселице в Европе.

В 1814 году старший брат Ричард решил жениться на дочери одного из приятелей губернатора Клэйборна. Однако отец девушки совершенно открыто заявил, что Рэйлстоуны замечены в неладах с законом, что Пиратское Логово имеет дурную репутацию, и что об этом браке не может быть и речи. Обиженный Ричард проверил несколько тайников, выкопанных ещё его дедом, и убедился, что тайники неплохо сохранились и вполне пригодны для хранения награбленного добра. И самое ужасное, что часть тайников была заполнена новыми поступлениями — младший брат, Родерик, использовал дело рук своего деда по прямому назначению.

Ричард дождался возвращения Родерика из очередного похода, и между братьями произошло крупное объяснение. Оба они были молоды, оба были вспыльчивы. И каждый считал себя правым.

— В общем, типичные Рэйлстоуны, — прокомментировал Вэл.

— Несомненно, — согласился Руперт. — С той разницей, что один жил оседло, а другой плавал. Здесь, в Длинном Зале, они подрались. От угроз и брани перешли к рапирам — их Ричард привёз из Франции. Рабыня по имени Фалесс, которая присматривала за близнецами в детстве, оказалась единственной свидетельницей дуэли. Она рассказала позже, что застала драку, когда сэр Ричард уже лежал распластанным посреди Зала, лицом вниз. Рики взглянула на предполагаемое место убийства.

— По идее, там должно было остаться кровавое пятно, — заметил Вэл, проследив взгляд Рики. — Но никаких следов нет.

— Так вот, — продолжил Руперт, — Фалесс была наверху, она выбежала на лестницу и, увидев лежащего Ричарда, закричала. В это время Родерик уже стоял в дверях. Он приподнял меч, как бы отдавая последний салют убитому. И исчез. А на полу возле Ричарда остались две рапиры. Ниша же, где висел Меч Удачи, опустела.

Вот так Рик Рэйлстоун исчез в ночи, забрав из дома Меч Удачи и обагрив руки кровью собственного брата. Но Ричард не был убит.

Почти год он оправлялся от раны и в конце концов встал на ноги. Та гордая красавица так и не стала его женой. Но в 1819 году он женился на молодой креолке, овдовевшей после битвы при Нью–Орлеане. От Рика не приходило никаких вестей, хотя Ричард усердно наводил справки о брате в течение тридцати лет.

— Но если Ричард выжил, — усмехнулся Вэл, — откуда взялся призрак, появляющийся в Длинном Зале? Кто здесь ходит по ночам?

— Не знаю. Когда началась Гражданская война, хозяином Пиратского Логова стал Майлз, сын Ричарда. Фамильных ценностей к тому времени осталось уже не так много, так как семейный кошелёк был истощён бесчисленными неудачами в торговле, потерями при перевозках грузов морем, неурожаями и тому подобными бедствиями.

— Меч Сомнительной Удачи делал своё дело даже на расстоянии? — предположил Вэл.

— Наверное. Майлз женился, когда ему не исполнилось и двадцати лет. У него вскоре тоже родились двое сыновей–близнецов, которых назвали Майлзом и Ричардом. Во время Гражданской Войны Майлз–отец погиб в Первом сражении при Булл Ран. Его сыновья также вступили в войска Конфедерации. Майлз был лейтенантом в кавалерийском отряде и вернулся с войны живым и невредимым.

Ричарду повезло меньше. Он был ранен и вернулся на побывку домой, когда войска северян вступили в Нью–Орлеан. Один из рабов, мулат, давно имевший зуб на семью Рэйлстоунов, выдал Ричарда северянам. И юноша был убит бандой мародёров–головорезов, сопровождавших армию северян как стая стервятников. Они нагрянули в Пиратское Логово, чтобы учинить расправу прямо здесь. Но Ричард был предупреждён о налёте и успел спрятать фамильные драгоценности. Он спрятал их, как и положено по традиции, где–то здесь, в этом самом Зале.

Вэл и Рики слушали с безмолвным интересом, но Руперт уже подошёл к концу рассказа:

— Ричарда хладнокровно застрелили после того, как он отказался назвать место, где спрятаны драгоценности. Как раз в это время в Пиратское Логово вернулся Майлз, который с отрядом разведчиков был на передовой на юге. Майлз застал последние минуты расправы. Разумеется, все бандиты были расстреляны на месте. Но найти спрятанные драгоценности не удалось тогда и не удалось никому до сих пор.

Та война повергла Рэйлстоунов в нищету. Майлз в поисках выгодной работы уехал на север. Адом пустовал до 1879 года, когда в нём поселился арендатор — сахарный барон. В 1895 году в доме жили дальние родственники нашей семьи. Они прожили несколько лет, а потом до сегодняшнего дня дом сдавали внаём. Мы первые законные жильцы в этом веке.

— Но пользы от нас мало, — сказала Рики. — Меч Удачи где–то гуляет, а без него Рэйлстоуны не процветают. И вряд ли мы найдём его.

Руперт выбил трубку о решётку камина.

— Всё рассказанное — лишь семейное предание.

Рики внезапно возмутилась:

— А вот и нет! Мы вернулись в родной дом! Уже этим мы начали дело удачно. И дальше нам должно повезти.

— Как же мы вернём наш Меч Удачи? — осторожно вмешался Вэл. — Ведь Рик забрал меч и исчез вместе с ним.

— Меч Удачи появлялся в Пиратском Логове после того, как им завладел Рик, — упорствовала Рики. — И ещё не раз появится. По крайней мере, я на это надеюсь.

— Суеверья, конечно, чепуха. Но всё–таки было бы здорово, вернись к нам этот Меч, — помечтал Руперт. — На клинке выгравированы имена всех его владельцев. От сэр Родерика первого и дальше, в глубь веков. Семь столетий, запёчатлённых на стальном клинке.

Он поднёс к глазам часы и воскликнул:

— Однако уже десять минут девятого! Пора спать, у нас сегодня был трудный день.

— Пора! — Вэл вскочил с дивана, потревожив Сатану. Тот лениво приоткрыл жёлтый глаз.

Рики задумчиво водила пальчиком по резным гирляндам цветов в узоре каминной доски. Вэл подошёл к сестре и взял её руку.

— Рики, вряд ли ты нащупаешь тот цветок, нажав на который, откроешь тайник с сокровищами.

— Как ты догадался, что я делаю? — зарделась она.

— Миледи, ваши мысли, словно райских птичек стая…

— Прекрати, Вэл! Твои стихи просто невыносимы. Иди лучше спать!

Дав отповедь Вэлу, Рики первой направились к лестнице наверх, на первой ступеньке она оглянулась на каминную доску и задумчиво пробормотала:

— И всё–таки! Какой из этих резных цветков?..

Глава 3

Рэйлстоунов посещает

странный гость

Вэл лежал связанным в подземной пещере. Кроме пут, он был прикован к скале. По его распростёртому телу ползло какое–то чудовище, неразличимое во. тьме. Зловонное дыхание зверя почти касалось щёк Вэла. Мощным рывком Вэл разорвал путы и, высвободив руки, схватил мучителя за глотку.

По его подушке скользил тёплый солнечный луч, заставляя прикрывать глаза. Сидевший на его груди Сатана лапами стаскивал с Вэла простыню. При этом кот нежно мурлыкал. Долетающий из окна ветерок был влажен и свеж после ночного дождя.

Сделав своё чёрное дело и разбудив человека, Сатана покинул пост на груди Вэла и направился к окну с явным намерением раздать хозяйские указания паре–тройке птиц, свивших гнездо неподалёку. Вэл, опёршись на локоть, выглянул в окно.

Стояло чудесное утро. С реки по саду растекался туман, однако солнце уже высушило каменные дорожки. Возле носа Вэла закружилась пчела и он подумал, что следует повесить противомоскитную сетку на окна.

От речки, невидимой за садом, донеслось гудение лодочного мотора. Однако в доме всё было тихо, так что вряд ли это кто–нибудь из Рэйлстоунов спозаранку вышел покататься по реке. Вэл скинул пижаму, швырнув её возле кровати, и поспешно оделся. Ему этот новый мир нравился. Очень много дней он не чувствовал себя так хорошо. В это утро забытое чувство вернулось. Вэл тихонечко сошёл по лестнице в Длинный Зал. Он хотел осмотреть Пиратское Логово в одиночку.

В Длинном Зале было холодно и сумрачно, несмотря на лучи света, рассекающие полумрак. Среди зала белел кусочек ткани. Наверняка Рики обронила носовой платок. Вэл распахнул входную дверь и вышел на террасу. Всей грудью вдохнул он воздух этого утра. По краю террасы вилась дикая роза, в ветвях дальних деревьев пели птицы. Меж зарослей мелькнул Сатана и скрылся снова. Неожиданно Вэл понял, что жить на свете очень приятно. Он потянулся и зашагал по ведущей в глубь сада тропинке, выбрав направление наугад. От круга, образованного возле дома подъезжавшими когда–то экипажами.

В саду всё говорило о том, что ночью свирепствовала буря. Там и тут валялись куски мха, сорванные ветром со старых дубов. На лужайках трава была примята ветром и только–только начинала раправляться.

На дорожку выскочил кролик и затрусил к расщелине в каменной горке неподалёку. Кто–то из прежних владельцев плантации выложил небольшой каменный прудик, куда стекал ручей, давая вполне пригодную для питья воду. На каменных бережках распластались лягушата размером с почтовую марку. Едва тень человека упала на них, лягушата врассыпную кинулись в воду. С пьедестала над бассейнчиком за ними наблюдала статуя мальчика–Пана. Греческий божок танцевал свой каменный танец. Вэл решил, что Рики придёт в восторг от этого уголка, и запустил руку в бассейнчик, срывая тугой стебель цветка кувшинки.

Откуда–то выползла черепаха и тоже плюхнулась в бассейн. Солнце уже вовсю припекало и в душе Вэла была одна только радость. Даже то, при каких обстоятельствах они, Рэйлстоуны попали в родовое имение, сейчас радовало Вэла. Он лениво встал и обернулся.

В нескольких шагах от него на тропинке стояло непонятное существо в линялой фланелевой рубахе и вымазанных грязью штанах.

Тёмные пальцы ног были длинны и цеплялись за камни дорожки так крепко, словно старались удержать хозяина от нечаянного взлёта.

— Привет, — вопросительно сказал Вэл.

Незнакомец молчал, поглядывая на кусты вокруг.

— Я — Вэл Рэйлстоун, — Вэл протянул руку. К его удивлению незнакомец оскалил зубы в угрожающей гримасе и попятился к кустам.

— А ты кто? — требовательно спросил Вэл.

— Тот, у кого столько же прав жить здесь, сколько и у тебя, — сердито прошипел мальчик. С этим он повернулся и побежал прочь по дорожке, ведущей от бассейнчика.

Вэл последовал за ним, но отстал. И когда Вэл выскочил на берег речки, мальчик уже был на её середине. Он плыл в каноэ, ловко орудуя веслом. Вэл окликнул его, но визитёр даже не оглянулся. На его коленях покоилось ружьё, а по дну каноэ разложены ржавые капканы. Пиратское Логово, вспомнил Вэл, расположено возле речки, вытекающей из большого болота, где водятся ондатры. А местные поселенцы, как и здешние индейцы племени Кайен охотно промышляют добычей ондатровых шкур.

Пока Вэл провожал взглядом непрошенного посетителя, с противоположного берега реки подплыло другое каноэ. Сидевший в нём мужчина причалил к маленькой деревянной пристани и повернул к Вэлу широкое коричневое лицо:

— Вы поселились в том большом доме на холме, не так ли? — он был очень приветлив.

— Если вы имеете в виду Рэйлстоунов, то да. Мы живём в том доме со вчерашнего вечера.

— Так вы — миста Рэйлстоун, сэр? — мужчина стянул с головы соломенную широкополую шляпу и теперь мял её в широких руках.

— Я — Вэлериус Рэйлстоун. А владелец поместья — мой брат Руперт.

— Понятно, миста Рэйлстоун. А я — фермер; живу на том берегу. Миста ЛеФлер говорил, что вы снова приедете сюда жить. Так моя жена и говорит: «Ступай, посмотри, не надо ли чего приехавшим». Люси, моя жена, тоже местная. У неё здесь живут мать с отцом, родители её родителей, и родители их родителей жили здесь ещё в пору, когда исчез старый миста Рэйлстоун. Так что Люси беспокоится, покажется ли господам здесь достаточно удобным жить в таком доме.

— Очень любезно с её стороны, — ответил Вэл. — Кажется, мой брат говорил вчера, что должен встретиться с вами. Не желаете ли пройти в дом?

— Пойдёмте, миста Рэйлстоун, сэр. Меня звать Сэмом.

Они зашагали вверх по тропинке и Вэл счёл уместным полюбопытствовать:

— Между прочим, вы заметили мальчика? Он плыл на каноэ вниз по течению. Я встретил его здесь, в саду, и на мой. вопрос, кто он, этот мальчик только и сказал, что у него столько же прав быть здесь, сколько и у меня. Вы не знаете, кто он?

Добродушная улыбка слетела с лица Сэма.

— Миста Рэйлстоун, сэр, я советую вам вызывать полицию всякий раз, когда в ваши владения сунется кто–нибудь из подозрительных. Округ кишмя кишит бедняками и бродягами. Некоторые бедняки живут на болотах и совершают набеги, воруя всё, что попадётся на глаза. Скажите, сэр, этот мальчик такой же смуглый, как вы, и у него такие же тёмные волосы и узкое лицо, да?

— Да.

— Тогда это Джимс. Он сирота, у него нет никого. Живёт как дикарь, охотится и ворует напропалую. К тому же он большой враль. Обожает заливать, что принадлежит к старинному роду, что его место не на болотах. На него можно не обращать внимания.

В утреннем воздухе зазвенел голос Рики:

— Вэл! Вэл Рэйлстоун! Где ты?

— Иду! — откликнулся Вэл.

— Поторапливайся! — продолжала кричать Рики. — Тосты уже два раза пригорели…

Она не договорила. Очевидно на кухне случилась ещё какая–то катастрофа.

— Через чёрный ход гораздо быстрее, миста Рэйлстоун, — предложил Сэм.

Они вошли в кухню в тот момент, когда Рики снимала с плиты кофейник.

— Я уже весь голос сорвала! — напустилась она на Вэла. — А Руперт предложил прочесать дно речки баграми. Где ты ходишь, между прочим?

— Знакомился с нашим соседом. Познакомься и ты, Рики, — Вэл указал на широко улыбающегося гостя. — Это Сэм. Он — фермер в нашем имении. А его жена — потомок всех домочадцев Рэйлстоунов.

— Это так, сэр. Мы всегда работали у Рэйлстоунов, мисс Риканда. Поэтому Люси сказала, сходи посмотреть, всё ли у вас в полном порядке, как только вы приехали, — Сэм улыбнулся ещё лучезарней. — Сама Люси придёт, только подымет ребятишек. Я–то зашёл, чтобы спросить, что сэр Рэйлстоун прикажет высаживать на поле у речки?

— Ты не знаешь, где Руперт, — спросил растерявшийся Вэл.

— Пошёл взглянуть, что с машиной. Вчерашняя ночная буря сорвала дверь каретного сарая.

— Неужто? — Сэм округлил и без того круглые глаза. — Так я лучше пойду тоже гляну, что там делается. Извините, мисс и миста.

Он удалился, кланяясь. Вэл обернулся к Рики.

— Кажется, мы попали в хорошие руки.

— Как странно звучит — домочадцы Рэйлстоунов, — Рики выключила газ.

— Кажется, о них говорил нам ЛеФлер. Но тогда я всё равно не представлял, что такое бывает где–нибудь кроме книг.

— Я ощущаю себя владелицей феодального поместья. Как будто живёшь не в двадцатом веке, а лет сто назад. Может быть, я и вправду опоздала родиться. В прошлом веке я разъезжала бы по плантациям в коляске, запряжённой двумя рысаками, у меня был бы кучер, лакей, служанка, сидящая где–нибудь на запятках.

— А следом бежали бы два далматинских дога, и первый юноша в округе сопровождал бы процессию, скача на коне поодаль. Увы те времена прошли, так что давай обсудим что–нибудь более актуальное. Чем мы займёмся сегодня?

— Во–первых, надо вымыть посуду. Во–вторых, заправить постели. После обеда Руперт собирался отвести нас в город за покупками.

— Согласно списку, который вы вчера составили? Итак, всё намечено, осталось начать работу. Может, пора позавтракать? Руперт, кажется, уже позавтракал. Или он сел на диету?

— Он сейчас придёт.

— Сказала она с уверенностью. Жаль, что эта уверенность не унимает спазмов у меня в желудке.

— А где, интересно, наш кисуленька?

— И этим гнусным прозвищем ты заклеймила Сатану? Он, вероятно, пошёл на охоту. В последний раз я видел его выслеживающим какую–то птичку возле крыльца. А–а, вот и Руперт! Может, мы наконец–то сядем за стол?

— Я хочу тебе кое–что сказать, — начала было Рики, но умолкла, завидев входящего Руперта. Она принялась разливать кофе по чашкам.

Озадаченный Вэл спросил брата:

— Как там каретный сарай?

— Сэм сказал, что сумеет приладить дверь на место. Её вырвало вместе с петлёй, он найдёт другую петлю. Там сложено много всякого хлама, — Руперт потянулся за тостом. — Как вам понравился наш работник?

— Симпатичный человек.

— ЛеФлер говорил, что он лучший работник. Он гордится тем, как ведёт хозяйство, как следит за плантацией. И у него чудесная жена. Она была кухаркой, когда семья Рафаэлей снимала дом. Так тот съедал по два обеда, так было вкусно. Сэм сказал, что она хочет делать домашнюю работу за нас.

— Но нам нечем платить! — вспыхнула Рики.

— Сэм не вёл разговор о деньгах. Он сказал, что его жена сама хочет помогать нам. Так что, Рики, — он улыбнулся, — мы оставим это на ваше усмотрение. И Люси может помочь найти прачку для стирки белья.

— Кстати о стирке! — Рики достала из кармана белый кусочек ткани. — Вот твой платок, Руперт. Его просто необходимо выстирать. Не знаю, в чём ты его выпачкал. Похоже на машинное масло.

Руперт взял платок и расправил его.

— Это не мой. Может быть, мой младший брат признает свою собственность?

Руперт подвинул к Вэлу шёлковый испачканный прямоугольник. На белой ткани расплылись три масляных пятна. В уголке была вышита маленькая монограмма.

— Я думал, это платок Рики, — запротестовал Вэл. — У меня на платках вышиты мои инициалы. К тому же дюжина шёлковых платков, подаренных тобой к рождеству, ещё не распакована. Это не мой платок.

Рики забрала находку.

— Странно. У меня таких платков тоже не было. Может быть, вы что–то забыли, и это всё–таки ваш платок?

— А в чём дело?

— Я нашла его в Длинном Зале сегодня утром. Но вчера вечером платка не было. Иначе кто–нибудь из нас увидел бы его и поднял. Так это точно не твой платок, Вэл?

Вэл отрицательно покачал головой.

— Точно.

Руперт снова взял платок в руки:

— Интересно. Ткань высокого качества, платок почти новый, — Руперт понюхал платок. — Это машинное масло. Но как же платок…

— Может быть, этот платок принадлежит тому мальчишке? — начал Вэл.

— Кому–кому?

— Нет, вряд ли мальчишка носит при себе такие платки, а тем более вряд ли он пользуется ими.

— О ком ты говоришь?

Вэл рассказал об утренней встрече в саду с мальчиком, которого Сэм назвал Джимсом.

— Не нравится мне это, — проговорил Руперт. — Значит, ты утверждаешь, Вэл, что мальчик Джимс не может пользоваться платками такого качества. Однако ты встретил этого мальчика в нашем саду, а мы…

— Этот платок принадлежит тому, кто побывал в нашем доме прошедшей ночью! — воскликнула Рики. — Вот что мне не нравится.

— Но дверь была заперта, я это видел утром, — заметил Вэл.

Руперт кивнул:

— Да, я точно помню, что запирал дверь вчера, перед тем как идти спать. Но сегодня утром я увидел, что большое окно, выходящее на террасу из бальной комнаты, никто не запирал.

— Но кому нужно приходить сюда? Кроме мебели в доме нет ничего ценного. А чтобы вынести мебель, нужно поработать втроём или вчетвером, при этом мебель без грузовика не вывезешь. Совершенно непонятно, что здесь мог искать ночной вор, — Рики фыркнула.

— Опять загадка, — заключил Руперт, поднимаясь из–за стола. — И, дети мои, вам придётся поискать ключ к ней. Если, конечно, вы хотите забавлять своё воображение и дальше. А я должен вернуться в каретный сарай и заняться работой.

Он бросил на стол загадочный платок и вышел.

— Он такой насмешник, — сказала Рики вслед Руперту. — А я всё равно верю, что платок поможет нам разгадать, в чём дело. И вообще, я уже догадалась, что искал в доме ночной гость.

— Что же?

— Сокровище, спрятанное Ричардом, когда был налёт.

— Ну, если наш незнакомец располагает столькими же приметами, как и мы, он весьма долго проищет своё сокровище.

— Надо остановить самозванца. Ведь где–то в Длинном Зале спрятаны наши драгоценности, а мы не можем узнать, где этот тайник…

— Послушай, — перебил её Вэл, — а что ты хотела мне сказать, когда вошёл Руперт?

— Руперт что–то скрывает от нас.

— Почему ты так думаешь?

— У него два чемодана — «дипломата», которые он не открывает при нас. Помнишь, пока мы ехали сюда, он всё время следил, чтобы с ними ничего не случилось.

Вэл кивнул. Действительно, Руперт приглядывал за чемоданами — «дипломатами» так, будто в них было сосредоточено самое дорогое в его жизни. Он начинал беспокоиться, если хотя бы секунду «дипломаты» исчезали из его поля зрения.

— А когда я сегодня спустилась в Длинный Зал, он как раз уносил свои «дипломаты» в комнатку рядом со столовой. Там когда–то была контора управляющего плантациями. Он вышел из этой комнатки, увидел меня и запер дверь на ключ.

— Вот это да!

— Я тоже удивилась и спросила, что это он делает. Он сказал какую–то глупость, наподобие того, что здесь будет комната Синей Бороды, и каждая любопытная девушка, которая туда войдёт, будет наказана. А ключ от двери он повесил на свой брелок, потому что не знал, что я наблюдаю за ним.

— Да, весёленькое местечко — наш домик, — заметил Вэл, царапая вилкой узор на дне тарелки. — Сперва кто–то оставляет нам вместо визитной карточки носовой платок. Потом Руперт ведёт себя как разведчик в штабе врага. Какой–то злющий мальчишка прыгает по саду, хотя ему там явно нечего делать.

Рики сложила посуду в мойку и теперь разбрызгивала вокруг хлопья мыльной пены.

— Интересно, как этот мальчик выглядит?

— Худенький, очень загорелый. Если бы он не скалил зубы в такой злой усмешке, я назвал бы его симпатичным. И он почему–то настроен к нам враждебно. Это несомненно. Он примерно такого же роста, что и я, но очень ловкий и подвижный. Крепко сложен. Я не стал его останавливать, дав уйти, куда хочет.

— Так ты описываешь мне юного Кларка Гейбла или бродягу, которого встретил утром в саду?

Вэл на секунду оторвался от протирания дна обширной сковороды:

— В следующий раз ты сама поймаешь его и хорошенько рассмотришь.

— Обязательно, — Рики решительно сняла фартук.

Они разошлись по своим комнатам. Вэл принялся застилать постель. Рики пришла ему на помощь, впрочем, больше критикуя, нежели инструктируя. Сделать застеленные углы постели ровными никак не удавалось, покрывало морщилось и не хотело ложиться ровно. Через несколько минут напряжённых упражнений Вэл понял их бессмысленность и перешёл к распаковыванию привезённых вещей и раскладыванию их вокруг. К одиннадцати часам дня Вэл сошёл в Длинный Зал, чтобы разыскать тряпку и вытереть поднятую в комнате пыль. Он и сам пропылился настолько, что приходилось на ходу вытирать за собой следы собственных ног.

Отодвинув тяжёлую занавеску, он открыл окно. С улицы ворвался свежий воздух, более тёплый, чем атмосфера холодильника, царившая в Длинном Зале. Ещё за окном показался Руперт, идущий по дорожке к дому. Пиджака на Руперте не было, рукава рубашки он закатал почти до плеч. Он выглядел усталым и страдающим от жары, напоминая не столько хозяина обширных плантаций, сколько подневольного работника тех же плантаций. И всё же в его походке появилась гордая уверенность, которой ещё вчера не было.

Вэл решил ускользнуть от неотвязного внимания Рики, чтобы поговорить с Рупертом наедине. Он поспешил вниз, на кухню. Но Рики уже хлопотала там. Она задумчиво изучала набор кухонных ножей разной длинны.

— Готовишься убить одного–двух врагов? — спросил Вэл, входя.

Рики вздрогнула и выронила нож.

— Вэл, что ты говоришь! И вообще, когда входишь на цыпочках, предупреждай. Свистни или звякни чем–нибудь, чтобы люди слышали, как ты подкрался. Я хочу срезать немного цветов в саду, вот и выбираю нож. Потому что никаких ножниц не смогла найти, а свои не хочу портить.

— Возьмите вот этот нож, мисс Канда, — полная тёмная рука протянула Рики садовый нож.

На пороге кухни стояла темнокожая женщина, очень полная, в облегающем платье, аккуратном, но вытертом на животе от постоянного соприкосновения с раковиной при мытье посуды. В ушах пришедшей горделиво болтались огромные золотые серьги–кольца. Чёрные курчавые волосы обрамляли широкое добродушно–доверчивое лицо.

— Меня зовут Люси, — представилась она. Затем вытащила из–за спины руку, которой, как выяснилось, держала девочку раз в тридцать тоньше и гораздо более светлокожую.

— А это единственная дочь моей сестры, Летти–Лу. Ну, Летти–Лу, будь воспитанной, поздоровайся. Или ты хочешь показать мисс Риканде, что ты живёшь на болоте и ничего не умеешь?

Летти–Лу по–утиному наклонила голову и что–то беззвучно прошептала.

Женщина перевела:

— Летти–Лу будет делать для вас всё, мисс Риканда. Я научила её, как нужно прислуживать настоящим леди. Она умеет мыть посуду и полы и всё другое. Я сама всему её научила.

Летти–Лу, опустив голову, переминалась с ноги на ногу. Рики запротестовала:

— Но мы не собирались нанимать кого–либо в услужение.

— Знаю, мисс Канда. Но Летти–Лу всё умеет. Она очень хорошо готовит. Вы же не возьмёте в дом какую–нибудь неумеху.

— Мы не возьмём и Летти–Лу, — поддержал сестру Вэл. — Видите ли, Люси, у нас нет денег, чтобы нанимать прислугу.

Люси возмущённо выдохнула воздух из мощных лёгких:

— Да вы что, миста Рэйлстоун! Никто и не заикается о деньгах. Летти–Лу не возьмёт никаких денег. Она только подкормится на вашей кухне. Ну, и разве что иной раз мисс Канда подарит ей какую–нибудь одежду, тогда Летти–Лу порадуется. А так у Летти–Лу папа зарабатывает прилично, девочке деньги ни к чему. К тому же вряд ли мисс Канда сама сможет убирать такой большой дом. Мы — домочадцы Рэйлстоунов. Так что нечего стоять, Летти–Лу. Надевай–ка фартук и за работу.

— Мы не сможем оставить её, — Рики безнадёжно пыталась объяснить ситуацию.

— Мисс Канда, мы всегда работали на Рэйлстоунов. Мой дедушка принадлежал масса Майлзу Рэйлстоуну. Он даже на войну с масса Майлзом ходил. И вдвоём они вернулись домой, когда война кончилась. А потом масса Майлз позвал моего деда и говорит: «Боб, я разорён, ты свободен. Ты и вся твоя семья. Вот тебе пять долларов золотом, это всё, что у меня осталось. Ищи себе нового хозяина», А Боб отвечает: «Капитан Майлз, вы как белый человек можете говорить, что я свободен. Но никто не может сказать, что я не принадлежу Рэйлстоунам. Так что я свободно остаюсь с вами. Что вам подать к завтраку?» А потом, когда масса Майлз решил податься на север поискать счастья, он снова позвал дедушку Боба и говорит: «Всё, Боб, я уезжаю из этого мёртвого дома. Ты остаёшься присматривать». И знаете, мисс Канда, мы так и ухаживаем за домом. Все поколения. Сначала дедушка Боб, потом мой папуля, потом я с Сэмом.

Рики протянула руку и пожала мягкую ладонь Люси:

— Прошу, Люси, простите нас. Мы ещё не во всём разобрались, потому что слишком долго не жили здесь.

Глава 4

Пистолеты для двоих,

кофе для одного

Вэл откинулся на сиденье автомобиля и изо всех сил старался удержать машину на шоссе. Дорога по своему состоянию мало чем отличалась от гоночного трека для картинга. С момента выезда из Пиратского Логова машина дважды чудом не утонула в плотной грязи, пробившейся сквозь тоненький слой дорожного гравия.

Дальше, к югу, лежали болота, поросшие кипарисами и диким виноградом, где в тёмных промоинах плавали гниющие стволы. Заросли подходили к самой дороге, неся с собой атмосферу враждебного мира, где по легендам первых поселенцев–французов обитали громадные жуткие чудовища. Они охотились за людьми по всем болотам до самого устья Миссисипи. Глядя на лес вокруг дороги, Вэл подумал, что нетрудно поверить в старые истории. Он ничуть не удивился бы, высунься из–за поворота шестиметровый бронтозавр. В столь мрачном месте любой уважающий себя бронтозавр счёл бы за честь высунуться из–за поворота.

Но вот джунгли вдоль дороги поредели, странные запахи улетучились. Машина миновала посёлок Чалметт и выехала на основную магистраль. Отсюда добраться до города было просто. По скоростной дороге, называющейся шоссе Сан–Бернар, они мигом домчались до авеню Сан–Клод, которая плавно перетекала в улицу Норт Рампарт, ведущую к французской части города.

— Мы можем ехать медленнее? — заворчала Рики. — Или я должна выворачивать шею в попытке разглядеть что–нибудь на улице? Ведь мы проезжаем улицу Сан–Анна. А вот угол Бьюрегар Сквер, старинная улица Конго Сквер.

— Здесь до войны устраивали воскресные танцы рабов. Как видишь, я прочёл столько же путеводителей по Нью–Орлеану, сколько и ты. Однако это улица со встречным движением. А нам ещё нужно успеть сделать за день миллион дел, так что улицы осмотрим потом. Кстати, обрати внимание: улица Бьенвиля. Нет, Рики, не проси, я не остановлю здесь машину только для того, чтобы ты заглянула в ту антикварную лавочку. Нам ещё ехать шесть кварталов.

Вэл одновременно вёл полемику и машину.

— Вэл, но мы только что проехали мимо Беглого дома!

— Да? Если бы кое–кто из наших дальних родственничков так же объезжал этот дом стороной, было бы лучше. Беглый дом когда–то служил штаб–квартирой Лафиту. Ну вот, Иксчейндж–стрит, следующая улица — наша.

Свернув на Шартрез–стрит, они проехали ещё квартал до угла с улицей Ибервиля. Вэл остановил машину возле четырёхэтажного серого здания, украшенного льдинками окон за зелёными жалюзями. На первом этаже располагалась маленькая лавочка, куда и направились Вэл и Рики.

Поблекшая табличка на двери сообщала, что внутри занимаются бизнесом некий Бонфиль и компания. Род занятий Бонфиля с компанией был скрыт от взгляда любопытствующего прохожего тёмно–синими плотными стёклами. Вэл запер машину и взял у Рики большой, официального вида конверт, который Руперт наказал отвезти ЛеФлеру.

Рики озадаченно разглядывала вход.

— Вэл, ты правильно нашёл адрес? Это та самая контора? Что–то не похоже, что именно здесь обитает ЛеФлер.

Вэл взял её под руку:

— Мы должны обогнуть этот дом и выйти на площадь суда. У него там офис на втором этаже.

Небольшая деревянная дверь, укреплённая узорчатой металлической оковкой, захлопнулась за братом и сестрой, отрезав их от площади, где располагался вход в городской суд и где на каждом шагу торчали пустые флагштоки. Одинокое дерево посреди клумбы бросало густую тень на ступени входа. Вэл и Рики находились в здании, принадлежащем к архитектуре настоящего креольско–французского типа. Пристанище ЛеФлера имело типичный для этой части старого города вид. На первом этаже располагались магазинчики, окнами на улицу. Хозяева этих лавок обычно жили в верхних этажах, сдавая третий и четвёртый этажи плантаторам–аристократам на время зимнего сезона, когда знать считала модным съезжаться в город.

Сбоку к дому примыкал вытянутый флигель, на первом этаже которого когда–то располагалась кухня и помещения для рабов. На втором этаже были спальни для младших членов семьи — чтобы юные отпрыски аристократов не беспокоили всё семейство, входя и выходя по своим делам. Теперь маленькие комнатки второго этажа занимала контора ЛеФлера. Вдоль всего флигеля тянулся балкон. Вэл и Рики сообщили о своём приходе темнолицему клерку, и ЛеФлер, вышедший на балкон, помахал рукой, приглашая их войти.

— Как замечательно, что вы приехали! — Рене ЛеФлер лучезарно улыбался. Он оказался маленьким пухленьким человечком лет под сорок, с круглым личиком и мягким акцентом. Бровки дугой придавали его лицу удивлённое выражение, словно он постоянно пребывал в изумлении от этого мира. Улыбка у него была доброй. Вэл, непривычный к бурным эмоциям юга, почувствовал симпатию к этому человеку ещё до того, как ЛеФлер пожал ему руку.

— Мисс Рэйлстоун, для меня великое, величайшее наслаждение видеть вас! И вас, мистер Вэлериус! Мы так много говорили о вас с вашим братом Рупертом, встречаясь в Нью–Йорке! Надеюсь, после той злосчастной аварии, мистер Вэлериус, вы уже полностью оправились, не так ли? Впрочем, само ваше присутствие здесь уже есть ответ на мой вопрос. Как вам понравилась Луизиана, мисс Рэйлстоун? — глаза ЛеФлера сверкнули из–под очков в золотой оправе и он склонил голову к Рики, словно желая получше расслышать ответ.

— Вполне в моём вкусе, — ответила Рики. — Правда, мы ещё мало видели.

— Увидевший Пиратское Логово успел увидеть лучшую часть Луизианы.

— Кажется, мы забываем, зачем приехали сюда, — прервала поток комплиментов Рики. — А ведь мы прежде всего хотим поблагодарить вас за всю вашу работу, мистер ЛеФлер. Вы так много делаете для нас. Руперт утверждает, что привык сидеть на бобах. Так вот, мистер ЛеФлер, бобы, которые вы доставили нам в числе прочей пищи — мы обнаружили их целый шкаф — замечательны. Мы готовы сидеть на них сколько угодно.

Мистер ЛеФлер засмеялся по–мальчишески задорно:

— Ваш брат большой шутник. А Сэма вы уже видели?

Рики ответила с восторгом в голосе:

— Да, мы видели и Сэма и Люси. Теперь Люси хочет взять нас под свою опеку. Она даже привела нам в услужение девочку Летти–Лу, хотя мы отказывались от её услуг.

— Да, с Люси вы не пропадёте, — кивнул ЛеФлер. — Она такая домовитая хозяйка. А как она готовит, Боже! — и он закатил глаза. — Но где же ваш брат Руперт?

— С ним всё в порядке. Он остался на ферме с Сэмом. А мы приехали, чтобы передать вам документы, которые Руперт обещал представить.

Вэл протянул маленькому человечку конверт. К их удивлению, ЛеФлер тут же вскочил и, подбежав к окну, раскрыл конверт, пробегая глазами листки бумаги. Просмотрев четыре жёлтых от времени листка, он обернулся и вздохнул.

Рики в это время шепнула Вэлу:

— Кажется, это часть того секрета, который Руперт скрывал от нас в своих чемоданах.

— Вряд ли, — так же шёпотом ответил Вэл. — Это план форта в Патагонии, выкраденный на прошлой неделе из русского посольства красавицей шпионкой, которую никто из охраны не узнал, потому что она для маскировки приклеила зелёную бороду. Именно так было в том детективе, помнишь? А ты — немая репортёрша, бесстрашная и прекрасная. А я…

— Глухонемой офицер, которого по пятам преследует злая шайка колдунов под предводительством Фу Чу–Чау. Во второй главе романа…

Новый взгляд ЛеФлера прервал поток их фантазии. Маленький человечек куда–то спрятал свой восторг от жизни. Его улыбка исчезла. Он был расстроен и подавлен. Возвращая бумаги в конверт, он сказал:

— Там ничего нет.

Он грустно взглянул в сторону Вэла и заговорил убитым тоном:

— Мистер Вэлериус! ЛеФлеры служили Рэйлстоунам сто лет. Мы в большом долгу перед вашей семьёй. Когда юный Деннис ЛеФлер был вынужден скрыться в Нью–Орлеане, как несправедливо обвинённый в преступлении, сэр Ричард Рэйлстоун первый взял его под свою защиту. Он помог юноше вернуть часть состояния, оставленного ЛеФлерами во Франции, так что Деннис получил приличную профессию и стал вхож в уважаемые круги общества. Его сверстники влачили жалкое существование, становясь бездомными бродягами. За это время всего дважды мы, поколение наследных юристов, приносили Рэйлстоунам дурные известия. Увы, сегодня я должен в третий раз сообщить вам плохую новость.

— Какую?

ЛеФлер пригладил темя, собираясь с мыслями:

— Для юриста такой казус — поле деятельности. Но я не рад тому, что нашёл себе работу в дополнение к имеющейся. Я далеко не в восторге от того, чем мне придётся заняться. Уверяю вас, мисс Рэйлстоун, я не в восторге. Хотя любой юрист радовался бы прибыли от работы. Вы, конечно, знаете о том, что один из ваших родственников, Родерик, когда–то пропал без вести?

Рики и Вэл кивнули. Всплеснув руками, словно отгоняя от себя неприятности, ЛеФлер сообщил:

— Вся беда в нём. Насколько нам сегодня известно, владельцами Пиратского Логова были два брата. Исчезнув, младший брат, Родерик, тем не менее остался совладельцем имения. Считалось, что он погиб, однако этому нет никаких достоверных свидетельств и документов. Пиратское Логово просто перешло во владение оставшемуся брату как единственному главе семьи. С вашей стороны.

— С нашей стороны? — удивился Вэл. — Вы хотите сказать, что со стороны Родерика объявились наследники?

— В этом–то всё и дело. Три дня назад ко мне явился посетитель. Он сообщил, что является прямым наследником Родерика Рэйлстоуна и готов предоставить доказательства этого факта.

— И он хочет получить свою долю наследства? — спросил Рики.

— Да.

— Тогда ему долго придётся ждать, — отрезал Вэл. — У нас нечего взять.

— У вас есть Пиратское Логово.

— Но как он может! — возмутилась Рики. Вэл остановил её.

— Мы не отдадим Пиратское Логово. Оно — наше. И вообще, по–моему, это шантаж. Этот тип будет надоедать нам и действовать на нервы пока не получит откупного.

— Возможно, его поведение преследует именно эту цель, — согласился ЛеФлер.

— Тогда, — засмеялся Вэл, — пусть преследует. У нас нет денег для выкупа.

— И денег для того, чтобы выиграть судебный процесс, у вас, к сожалению, тоже нет, мистер Вэлериус, — грустно заметил ЛеФлер.

— Но какой–то выход из ситуации должен найтись, — сказала Рики.

— Вчера я изложил суть дела мистеру Джону Стэнтону — это наш городской специалист по тяжбам такого рода. Он сообщил мне, что есть только один шанс, один крохотный лучик надежды. Видите ли, претендент на ваше поместье показался мне странным типом, но совершенно ясно, что его требования искренни и обоснованны. Он знает, что обладает перед вами преимуществом в наличии доказательств. Но у нас есть одна возможность одержать верх над претендентом, надо только попытаться эту возможность реализовать. Тогда мы избавимся от соперника. В прошлом эта земля была вначале французской, а затем испанской колонией. То есть, земли здесь переходили во владение к старшему сыну семьи. Ваше поместье было как разэтаким: в нём наследование происходило по европейским законам. У меня есть документы, подтверждающие это. И значит, любой суд немедленно провозгласит, что действительным владельцем Пиратского Логова является старший из двух родившихся когда–то братьев–близнецов. А сейчас законными наследниками являются его потомки. Разумеется, тогда следует задать вопрос, кто же из братьев–близнецов старший? Вы, конечно, скажете: Ричард! Но ведь ваш соперник с такой же уверенностью говорит: Родерик! И нет никаких доказательств ни вашей, ни его правоты. Потому что через два месяца после рождения малышей все бумаги Рэйлстоунов были уничтожены пожаром, который случился в их городском доме. И нигде не сохранилось записи о рождении братьев. Я связался с вашим братом, попросив доставить мне документы, которые Майлз Рэйлстоун возил с собой во время войны Севера с Югом. Сегодня вы доставили мне эти документы, но там нет ни слова о том, кто из братьев старший. Разумеется, если бы вы предоставили доказательства того, что старший брат — Ричард, то это означало бы, что вы — законные наследники. Опираясь на солидное доказательство, мы начали бы тяжбу, ничего не боясь.

— Доказательство существует, — загадочно проговорила Рики.

— Да что вы? Где же оно? — всполошился ЛеФлер.

Рики повернулась к Вэлу:

— Помнишь, Руперт рассказывал вчера про Меч Удачи? На его клинке выгравированы имена всех владельцев. Мы должны найти Меч Удачи.

— Но, — возразил Вэл, — Меч Удачи исчез вместе с Родериком. Так что, если Меч Удачи существует по сей день, он находится в руках у нашего противника.

— А–а. Да. Я как–то совсем забыла, — Рики замолчала так внезапно, что Вэл испуганно глянул — не случилось ли с нею что–нибудь из ряда вон выходящее. А Рики в это время продолжала уже другим тоном, отчётливо и очень громко:

— Да. Совершенно ясно, что мы это дело проиграли.

— Да что ты… — заговорил Вэл и увидел, что Рики, прикрыв сумкой руку, показывает ему кулак. На всякий случай Вэл решил подыграть. — Вообще–то, мне тоже кажется, что мы в ауте. Мистер ЛеФлер, очевидно, Руперт свяжется с вами завтра.

Последние слова Вэл сказал уже вполне нормальным тоном. ЛеФлер ответил с горечью в голосе:

— Для него лучше будет ознакомиться с этим делом как можно скорее. И обязательно передайте мистеру Рэйлстоуну, что я всесторонне проверяю этого вашего соперника. Нам всем следует некоторое время выждать и посмотреть, что будет дальше.

И добавил, почти про себя:

— Время — весомый фактор.

Рики улыбалась, но было видно, что ей не терпится уйти.

— Тогда мы прощаемся с вами, мистер ЛеФлер. С вашего позволения, ещё раз благодарим вас за вашу преданность нашей семье.

Рене ЛеФлер зарделся:

— О, для меня это только счастье, мисс Рэйлстоун, только счастье служить вам. Вы сейчас едете домой, в Пиратское Логово?

— Ну, мы, — неопределённо промямлила Рики, — даже не знаем. Вообще–то, мы собирались кое–куда заглянуть, но эта ужасная весть…

— Уверяю вас, всё закончится благополучно, — замахал руками ЛеФлер. — Ведь где–то наверняка остались документы.

Повторяя вежливые любезности, Рики с Вэлом поспешили прочь. Гостеприимный хозяин довёл их до выхода на улицу.

Оказавшись наедине с Рики, Вэл наконец дал волю любопытству.

— Что с тобой случилось?

— Нас подслушивали.

Вэл чуть не споткнулся:

— Да ты что?

— Я сидела лицом к двери и видела балкон напротив. Там появилась тень, силуэт человека. А когда я стала говорить про Меч Удачи, силуэт исчез, словно кто–то куда–то поторопился убежать. А это значит, что некто знает наш секрет и знает, какое значение для нас имеет Меч Удачи.

— Хорошенькое дельце! — Вэл от расстройства пнул автомобильную покрышку и с удивлением разглядывал, как из–под ноги осыпается присохшая грязь в «елочку».

— И ни одной ниточки, за которую можно было бы потянуть. Словно тебе на руки надели большой моток пряжи, которую надо смотать в клубок до наступления темноты, а тебе не за что дотянуть и руки заняты, то есть, нечем тянуть. Так начиналась какая–то старая сказка. В саду разгуливает мальчик, заявляющий, что у него все права на Пиратское Логово, в Длинном Зале появляется чужой носовой платок, и вдобавок некий наследник утверждает, что истинный владелец поместья — он, а не мы.

— А напоследок на сцену выходит загадочный шпион и всё путает, — подхватил Вэл. — Так мы едем домой? Или куда–нибудь ещё?

— Нет, — Рики забралась в машину, — едем за покупками. Знаешь что, Вэл?

— Что?

— Мы не отступим, — Рики наклонилась ближе к брату и зашептала, сияя зелёными от задора глазами. — Ведь мы — Рэйлстоуны, из Пиратского Логова. И останемся Рэйлстоунами. И мы обязательно сумеем освободить руки от этого большого мотка пряжи. Мы решим загадку первыми.

Вэл нажал на стартер:

— Назло врагу, на радость нам. Знаешь, лет сто назад нашлось бы замечательное средство разрешить этот конфликт, эту тяжбу с неизвестным наследником.

— Какое средство?

— «Пистолеты для двоих, кофе для одного». Я или Руперт затеяли бы с негодяем дуэль под нашими знаменитыми дубами. И тогда несчастному пришёл бы конец.

— А может, конец пришёл бы тебе. И вообще, дуэли в наших священных местах!

— …были весьма распространены. Лучшие мастера–фехтовальщики всей Северной Америки занимались дуэльным бизнесом именно здесь. В своё время в Нью–Орлеане жил один из лучших дуэлянтов, Пепе Ллула. Он был очень известен, а закончил свои дни, как ни странно, сторожем на кладбище. Ходили слухи, будто Пепе оставался большим дуэлянтом–забиякой всегда, просто работа кладбищенским сторожем позволяла ему закапывать жертвы сразу, не заботясь, где бы подыскать местечко потише.

С другой стороны, дуэль немножко опасна. Так что мы могли бы напустить на него не Руперта со шпагой, а порчу. Будь это всё в старину, мы разыскали бы чёрную царицу магии. Как там было её имя? Мария, кажется? Нет, не помню. И колдунья легко убрала бы противника с нашего пути.

— Ага, на него наложили бы заклятие, и он превратился бы в нашего раба, — Рики смотрела прямо перед собой. — Не знаю, как ты, а я не собираюсь отдавать Пиратское Логово без боя. Ведь это наш настоящий дом. У нас его никогда не было. Руперт — старший, он исколесил полмира и для него какой–то один дом не столь уж важен — мало ли домов на свете! Но мы–то с тобой, Вэл, знаем, что такое собственный дом. Вспомни эти бесконечные школьные пансионаты, вечные каникулы у очередной тётки или в скаутском лагере. Вечно негде собраться, чтобы вместе скоротать вечерок. Нельзя нам отдавать этот дом, нельзя потерять его! — её голос дрогнул.

Вэл поспешил уверить сестру:

— Мы не потеряем наш дом.

— Ты говоришь так твёрдо, что я почти верю. Но если мы всё–таки проиграем дело, давай жить поблизости друг от друга, а не порознь. Хорошо?

— Хорошо, это я тебе обещаю. В конце концов, брат и сестра вполне могут жить вместе. Знаешь, раньше у меня не было ни малейшего представления, что моя сестра так красива.

Рики засмеялась.

— Нелегко сделать книксен в машине. Однако благодарю за участливые слова, благородный незнакомец. Поезжай до вокзала, там нужно свернуть к особняку Юго–восточного агентства новостей. Руперт просил передать туда статьи.

День быстро склонялся к вечеру. На вокзале брат с сестрой поручили доставить оставшиеся от приезда вещи в Пиратское Логово, прошлись по мелким магазинчикам сувениров, получили в Агентстве Новостей увесистый ящик для Руперта и к пяти часам добрались до самой главной достопримечательности Нью–Орлеана — Дома Кофе. Рики что–то деловито искала, перерывая все свои восемь или десять маленьких сумочек.

Они оставили машину у тротуара. Вэл заметил, что становится человеческим прообразом выносливой и терпеливой вьючной лошадки.

— Конечно, тебе тяжело, — ответила Рики, открывая очередную сумочку. — Но я тоже утомлена. Здешние тротуары словно раскалённые утюги. После сегодняшней прогулки, я, пожалуй, смогу прогуливаться по горящим углям точно так, как это делают индийские факиры.

— У меня так болят ноги и спина! Поэтому теперь мы едем домой, независимо от того, сколько и чего не успели купить сегодня согласно твоему списку. Послушай, Рики, ну что ты ищешь? Ты открыла каждую сумку не меньше двух раз и уронила две или три из них под ноги.

— Куда–то подевались конфеты пралине. Может, они в тех свёртках, которые нёс ты? Мне говорили, что в Нью–Орлеане лучшие в мире пралине. Я их купила попробовать.

— Так вот почему эти пакеты были словно свинцом налитые! Не ищи понапрасну, тот зверски тяжёлый свёрток остался в машине. Хочешь ещё кофе?

— Нет, — Рики повертела в руке пустую чашку. — Я так устала, что не знаю, дойду ли до машины. И я не помню, где мы её бросили.

— В трёх кварталах отсюда на солнечной стороне улицы, — отозвался Вэл, радуясь тому, что в следующий раз его не пригласят за покупками как персону нон грата. — И вообще, Рики, если ты всегда так ходишь по магазинам, то лучше в следующий раз пусть тебя повезёт в город Руперт. Ты полчаса выбирала стаканчик для полоскания рта в какой–то дешёвой лавчонке!

Рики фыркнула, вставая из–за стола:

— Положим, ты слишком торопишься критиковать других. А сам не смог подобрать галстук к носовому платку за целых пятнадцать минут.

Вэл подхватил свёртки и скомандовал:

— Пошли!

Они наконец–то добрались до машины. Рики, усаживаясь, бросила шляпку на сиденье:

— Чудовищно жарко. Но дома будет прохладнее. К тому же мы сегодня не будем ужинать, а значит, не надо мыть посуду. Как ты думаешь, можно будет искупаться в речке?

— А почему бы и нет? — Вэл разворачивал машину. — Карта города у тебя, Рики? Надо посмотреть, как выехать на Норт Рампарт.

— Сейчас посмотрю, — Рики склонилась над картой и потому не заметила шедшую по противоположной стороне улицы пару. А те двое были так увлечены разговорами, что один из идущих едва не наткнулся на фонарный столб.

Интересно, отметил Вэл, что же такое захватывающее рассказывает юный помощник ЛеФлера краснолицему человеку в плотно застёгнутом костюме? К сожалению, невозможно было расслышать ни слова. Но Вэл имел право на подозрения, даже если последние были преувеличены.

— Надо ехать до первого поворота налево, — сообщила Рики.

Вэл завёл машину и тронулся с места.

Глава 5

Рэйлстоуны находят жильца

Стоя на крохотном расписном мостике, Вэл бросал в ручеёк под ногами сухие ветки, и от чрезмерных раздумий хмурился. У его ног лежали два острых ножа, позаимствованные у Сэма с целью сотворить что–либо с джунглями, подступавшими к Пиратскому Логову с трёх сторон. Определённо, следовало немедленно приступить к вырубке. Но вот настроение…

— Хотела бы я знать, о чём вы так глубоко задумались?

Вэл, не оборачиваясь, ответил:

— Миледи, мысли мои мимолётны и никчёмны. Наберите себе хоть пуд моих мыслей, они не представляют ценности.

— В этот момент ты очень похож на только что разбуженного кота, — Рики подошла и встала рядом.

— А, всё равно! — Вэл поднял прутик потолще и бросил его в ручей.

Налетевший горячий ветер принёс ароматы цветов и листвы. Рубашка на Вэле липла к разогретому телу. Было жарко даже в тени деревьев.

Руперт уехал в город, чтобы услышать от ЛеФлера худшее. Так что в Пиратском Логове не было никого, если не считать Рики, Вэла и Летти–Лу.

Рики тронула Вэла за рукав:

— Давай отправимся на разведку. Ведь мы живём здесь целых два дня, а до сих пор не имеем представления, что творится на нашем заднем дворе. Так что, пошли. Руперт говорит, что наши владения уходят прямо в болото.

— Но я собирался обрезать… — Вэл попытался взять ножи.

— Вэл Рэйлстоун, в такую жару никто не работает, и тебе это известно. Поэтому бери свои ножики, оставишь их в каретном сарае, когда будешь идти мимо.

Брат и сестра зашагали по дорожке в глубь сада.

— Знаешь, — заговорила Рики, — нам здесь абсолютно нечем заняться, вот в чём беда. Нужна старая добрая работа, причём в достаточном количестве.

— Но ведь мы собирались стать охотниками за сокровищами, — засмеялся Вэл.

— Это лишь побочный вид деятельности. А я говорю о настоящей работе, за которую нам платили бы. Скажем, каждую субботу у нас получка. Или в другой день.

— Вообще–то, мы с тобой прилично печатаем на машинке и можем подрабатывать как секретари–стенографисты. Впрочем, нас обоих быстро уволят, потому что ты совсем не знаешь грамматики, а я не ставлю знаков препинания. И поскольку нам обоим дали весьма дорогостоящее образование, мы оба ничего не умеем делать на практике. Так как же нам быть?

— Надо сесть и подумать, что же мы по–настоящему умеем делать. И потом, надо же когда–то начать этим заниматься, — тут Рики увидела неподалёку сложенную из кирпича хижину и вскрикнула: — Вэл, смотри! Что это?

Хижину почти сплошь скрывали лозы плюща и винограда. За первой хижиной тянулся целый ряд таких же построек. Все они были полуразрушены, без крыш и с болтавшимися на одной–двух петлях дверями.

— Я думаю, здесь было старое поселение рабов. Тех, кто работал на плантациях. Впрочем, возможно, это цех по выпечке булочек во время полевых работ. Но лучше бы здесь нашёлся каретный сарай.

— Сарай в другом крыле, по ту сторону дома. Пошли дальше. Только иди впереди и прорубай дорогу. Я не хочу испачкать платье. Возможно, оно дёшево, но мне нравится, а самое главное, оно мне иногда идёт. Поскольку мы не умеем ползать по–змеиному, дорогу придётся прорубить.

Вэл предпринял бесстрашную атаку на заросли. Настроение у него было неважным. Рики ничего не стоит говорить о работе. Но от разговоров не прибавляется хлеба с маслом. Впрочем, про масло лучше не думать, на него нет денег.

— А ты отлично справляешься с кустами. Просто уничтожаешь их на корню, — вдруг раздалось где–то рядом.

Рики даже подпрыгнула от неожиданности. Если бы она этого не сделала, от удивления подпрыгнул бы Вэл. Возле старого очага одной из хижин стояла женщина. Её волосы прикрывала соломенная шляпка, потёртая в целом и с оборванными полями в частности. Закатанные рукава рубашки открывали загорелые руки. Женщина продолжила речь:

— Сразу видно, что вы не садоводы. Поэтому позвольте узнать, кто вы и что здесь делаете? Ко всему прочему, знаете ли вы, что здесь нет прохода?

— Мы пошли разведать местность, — осторожно ответила Рики. — Видите ли, всё это поместье принадлежит мне и моему брату.

— А кто он?

— Руперт Рэйлстоун из Пиратского Логова.

— О Боже! — воскликнула женщина и прикрыла рот рукой.

Рики довольно рассмеялась. Женщина засмеялась тоже.

— А я — то выступаю за отсутствующего хозяина! Так это ваш брат, с вами, да? Он же брат хозяина, Руперта?

— Хозяина? Разве Руперт — ваш хозяин?

— Я снимаю у вас небольшой домик на возвышенности. Там я оборудовала мастерскую–студию. Между прочим, пора представиться. Меня зовут Чарити Биглоу и, как вы, может быть, догадываетесь, родом я из Бостона.

Нет ничего в Бостоне более бостонского, чем фамилия Биглоу. Разве что консервированные бобы да монумент Банкер Хилл.

— А я — Риканда Рэйлстоун, это мой брат Вэлериус.

Мисс Биглоу приветливо улыбнулась Вэлу:

— Слишком романтичное имя, оно не принесёт вам пользы в наши дни. Я встречала имя Вэлериус только в каком–то прочитанном средневековом романе о рыцарях и прекрасных дамах. Сплошные благородные турниры на мечах, плащи с геральдикой и тому подобное.

— У меня нет ни меча, ни плаща. Друзья зовут меня просто Вэл. Так что, думаю, для наших дней моё имя вполне подходит, — он улыбнулся в ответ.

— И всё–таки! Что вы оба делаете здесь?

— Мы ищем здание, известное как каретный сарай, — ответил Вэл. — И я начинаю подозревать, что такого здания нет, есть один призрак.

— Каретный сарай вон там, в нескольких ярдах от того места, куда вы направлялись. Но, может быть, вместо каретного сарая вы зайдёте ко мне? Должны же вы как арендаторы проверять, в порядке ли сданные в проживание площади!

Она провела Рэйлстоунов по дорожке, выложенной кирпичом, вдоль разваливающихся хижин до небольшой поляны. Там стоял домик, типичная плантаторская постройка. Нижний этаж был каменный и заканчивался балконом вдоль дома, а также лестницей на второй этаж.

Войдя, Чарити сняла шляпу и бросила её на канапе. Старая линялая солома перестала скрывать свободно рассыпавшиеся по плечам кудри. Мисс Биглоу разом помолодела на целый десяток лет.

— Прошу располагаться как дома. Собственно, это — часть вашего дома.

— Но мистер ЛеФлер ничего не сообщил нам про вас, — наконец заговорила Рики.

— Возможно, он ничего не знает. Мне сдал помещение не он, а Харрисон, — Чарити Биглоу занялась закалыванием волос в один тугой пучок.

— Такой же приятный сюрприз, как ванная комната, — сказав это, Вэл понял, что ляпнул нечто не слишком тактичное. Но было поздно: и Рики и Чарити уже смотрели на него изумлёнными глазами.

Вэл поспешил объясниться:

— Я хотел сказать, что Харрисон украсил наш дом не только новой ванной, но и вашим присутствием.

Мисс Биглоу кивнула:

— Да, это речь настоящего джентльмена–южанина. Хотя я не помню, чтобы когда–нибудь сравнение с ванной расценивалось для дамы как комплимент, — и она вышла.

— Мне нравится эта женщина, — улыбнулась Рики.

— Думаешь, я стану тебе возражать?

Вэл не успел ничего больше добавить, потому что Чарити вкатила большой поднос на колесиках, уставленный стаканами, прохладно позвякивающими о ведёрко со льдом. За Чарити, гордо задрав хвост, вышагивал чёрный кот.

— Это же наш котик! — воскликнула Рики.

Вэл щёлкнул пальцами:

— Сатана, ко мне!

Высокомерно оглядев присутствующих круглыми глазами, кот вспрыгнул на канапе и запустил когти в обивку.

— Как вам это нравится! — возмутился Вэл. — И с этим зверем я делил свою постель, причём он проник ко мне тайно и я не знал о нём до самого утра.

Мисс Биглоу подкатила поднос поближе:

— Так вы уже повстречались с Угольком?

— Он пришёл в дом в первый вечер нашего приезда, — пояснила Рики.

— Так вот где он пропадал в ту ночь. Обычно он ходил к Харрисону и не возвращался, пока не съедал все его запасы. Дело в том, что когда я поглощена работой, то совершенно забываю про кота. Ну, иди сюда, Уголёк, будь паинькой.

В ответ на приглашение Уголёк — которого Вэл настойчиво продолжал величать Сатаной — махнул хвостом и скрылся на балконе.

Чарити посмотрела ему вслед:

— Как дитя.

— Так вы — художница, — спросила Рики, беря стакан с лимонадом.

Мисс Биглоу скорбно поджала губы:

— Мои критики говорят, что я не художница. Я зарабатываю на хлеб, а порой и на кусок торта, созданием иллюстраций. К приключенческим рассказам. От случая к случаю я занимаюсь работой для души и создаю что–нибудь такое, что мои друзья советуют немедленно послать на выставку.

— Можно будет посмотреть ваши работы? — попросила Рики. — Я имею в виду рисунки.

— Если вы сможете заставить себя смотреть на них. На балконе у меня филиал мастерской, там я работаю в такую жару как сегодня. Сейчас я пишу картину, очень амбициозную. Очевидно, из–за жары. Только мой натурщик сегодня почему–то не показывается, и работа идёт медленно.

Она провела их за угол террасы, туда, куда убежал Сатана. Там были развешаны несколько холстов, стоял этюдник и рабочий стол. Один из холстов прятало белое полотно.

— Вот моя мастерская, — объявила Чарити. — Здесь несколько неубрано, впрочем, я и сама человек неупорядоченный. Я люблю потянуть время, поджидая, пока оформится идея, которая пока не пришла.

Рики коснулась занавеса на холсте и спросила:

— Можно взглянуть?

— Да, мне будет приятно, если кто–то ещё оценит мою работу. Когда я начинала её, я точно знала, чего хочу. А теперь всё перепуталось и мне не помешает мнение постороннего, чтобы разобраться.

Рики сняла покрывало и Вэл воскликнул:

— Да это же он!

— Кто — он? — повернулась к юноше Чарити.

— Рики, это мальчик, которого я видел в нашем саду!

— Вот как! — Рики принялась вглядываться в нарисованное тёмное лицо, в растрёпанные волосы, в горькую складочку у рта. Рисунок был выполнен мастерски.

— Так вы встречались с Джимсом, Вэл? — задумчиво проговорила мисс Биглоу. — И что вы о нём думаете?

— Было бы интересно узнать, что он думает обо мне, и почему он думает именно это. Кажется, он сразу возненавидел меня, хотя всё, что я сказал ему — это «Привет!»

— Джимс — сложный человек.

— Сэм говорит, что этот мальчик нечист на руку, — добавила Рики, всё ещё разглядывая рисунок.

Мисс Биглоу покачала головой:

— Жители болот и фермеры враждуют. Они говорят друг о друге нехорошо, но каждый не соответствует сказанному о нём. Ни Джимс, ни другие охотники за ондатрами не относятся к числу негодяев. Когда–то на болотах действительно скрывались беглые каторжники, осуждённые, бежавшие от закона. Они жили рядом с охотниками. Вот почему обо всех жителях болот идёт дурная слава — к ним прилепилась репутация нескольких сорвиголов, когда–то обитавших там. Жители болот непростой народ.

Креолы, осевшие в глуши после Гражданской войны, индейцы племени кайен, потомки ссыльных из евангелистов. На болотах нередко можно встретить оборванных детей, которые носят имена лордов Испании или Франции. Ещё там живут потомки старых американских фронтирьеров, дошедших до Миссисипи с генералом Эндрю Джексоном от самого штата Теннесси, от индейских поселений. В этом странном смешении людей неудивительно встретить такого мальчика как Джимс. Он прекрасно пишет и читает по–французски и по–английски, но также говорит на непередаваемом жаргоне болотных жителей. Он обучился грамоте у Пьера Армана, здешнего священника. Джимс получил образование не хуже, чем креольские дети из зажиточных фамилий получали пятьдесят лет назад, учась у того же Армана. Это теперь Арман постарел, а когда–то считалось, что он отличный учитель.

А Джимс мечтает стать знаменитым. Он убедительно рассуждает о том, что болота имеют некоторые ресурсы, не позволяющие обитателям обнищать окончательно. Джимс надеется открыть какую–нибудь тайну болота, чтобы не дать болотному народу погибнуть в нищете. Для этого Джимс и учится.

— Так кто же он? — спросил Вэл. — Джимс — это его имя? Или фамилия?

— Фамилия. Имени Джимса я никогда не слышала. Он очень не любит говорить о своём прошлом. Я только знаю, что он сирота. Но среди креолов он считается принадлежащим к высшим кругам, и в нём чувствуется благородное происхождение. К несчастью, он был втравлен в эту историю с мальчиком, жившим в прошлом году у Харрисона. Мальчик заявил, что Джимс взял его ружьё — очень дорогое и точное — без спроса. Но потом обнаружилось, что ружьё просто осталось в каноэ того мальчика, а Джимс ничего не брал. Тем не менее против Джимса успели настроить всех плантаторов. А Джимс достаточно горд, чтобы не оправдываться. Жаль, что ему так не везёт с друзьями. Он заслуживает лучшего обращения, но здесь ему негде найти подходящий круг общения. Поэтому он дружит только с молодёжью из числа живущих на болоте. Мне кажется, Джимс потихонечку начинает доверять мне. Он приходит по утрам и позирует для картины. И знаете, — мисс Биглоу запнулась, — я думаю, он стал бы вам верным другом, найди вы с ним общий язык, доказав, что вас не надо так же ненавидеть, как остальных плантаторов. От такой дружбы все только выиграли бы. А какие истории Джимс умеет рассказывать! Про жизнь на болоте, про старые деньки, когда здесь ещё водились пираты.

Рики вновь посмотрела на рисунок:

— Да, наверное, с ним будет неплохо познакомиться. Но почему он такой худой? Словно умирает от голода.

— Наверное, потому что на болотах содержимое потребительской корзины весьма незначительно, — усмехнулась Чарити Биглоу. — Разумеется, ему нельзя в лоб предложить пополнить эту самую корзину: он обидится. Кстати, я даже не знаю, где он живёт. Но давайте вернёмся от него к вам. Расскажите, что вы собираетесь делать? Жить здесь?

Это был самый обыкновенный дружелюбный интерес. Невозможно было не ответить искренне.

— Видите ли, — грустно поведала Рики, — мы нигде больше не можем жить, кроме как здесь. По–моему, у Руперта осталась ещё десятка–другая долларов…

— Думаю, после утренней поездки, у него и того нет, — вмешался Вэл. — Так что мы на мели, мисс Биглоу, и вынуждены жить здесь, где не нужно платить арендную плату.

— Зовите меня просто Чарити. Значит, вы бедны, — задумалась молодая женщина.

— Не окончательно, — уверила Рики. — Но можем разориться дочиста.

И Рики рассказала о новом претенденте на Пиратское Логово, наследнике со стороны брата–пирата. Чарити слушала, задумчиво покусывая деревянную кисточку для красок.

— В хорошенькое дельце вы попали, — заключила она, когда Рики закончила свой рассказ. — Но думаю, что ваш юрист рассуждает правильно. Нападки на вас и вправду больше всего похожи на шантаж, и как только в ваших руках окажутся фактические доказательства, претендент на Пиратское Логово немедленно исчезнет. Может быть, вы ещё не изучили все семейные документы? Нет ли в доме каких–нибудь тайников?

— Один тайник есть. Но мы не знаем, где он, — вздохнула Рики. — Во время Гражданской войны, когда войска генерала Батлера взяли Нью–Орлеан, семейные ценности были спрятаны где–то в Длинном Зале. Но где именно, мы не знаем. Ричард Рэйлстоун был убит нагрянувшим отрядом янки, а место, где всё спрятано, знал только он.

— А правда, что его призрак ходит в доме по ночам?

— Нет, не правда, — ответил Вэл. — Но вы, кажется, кое–что слышали о нашей семье.

— Только некоторые слухи. Кто–то видел ночью огоньки белого цвета. К тому же не так давно моя служанка Роза рассказывала, как увидела в саду что–то странное.

— Может быть, в саду был Джимс? Он любит гулять по саду? — возразил Вэл.

— А вот и не Джимс. Он сидел как раз вот здесь, на перилах, когда Роза вдруг закричала. Мы с ним вместе слышали её крик.

— Носовой платок! — Рики стала искать в кармане. — Кто–то побывал сегодня ночью в нашем доме и оставил платок! Я всё поняла: кто–то ищет наше сокровище!

Вэл слез со стола:

— Если так, то лучшее, что мы можем предпринять, это пойти и найти сокровище, пока никто нас не опередил. Всё равно до обеда ещё целых два часа и делать абсолютно нечего. А вы, мисс Биглоу, составите нам компанию за обедом?

Чарити указала на рисунок:

— Приятное предложение, но мне нужно закончить работу как можно скорее. К тому же Джимс может показаться в любую минуту, несмотря на поздний час. Так что совесть велит мне отказаться от вашего любезного приглашения. А я, к несчастью, обладаю прямо–таки твердокаменной совестью.

Рики предложила:

— Так как Руперт вернётся к четырём часам, то, может быть, ваша совесть позволит вам хотя бы выпить с нами чашечку кофе? Мы, как видите, уже приноравливаемся к здешним порядкам и пьём кофе в четыре часа.

— Рики мечтает стать настоящей южанкой, этакой романтичной красавицей, — пояснил Вэл.

— Что ж, тогда изо всех сил надо постараться создать вокруг неё соответствующую атмосферу, — заметила Чарити.

— Так мы договоримся до необходимости носить викторианское платье–амазонку для верховой езды и следом за лошадью пускать борзых собак, — поддразнил Вэл.

Чарити рассмеялась:

— Пожалуй, так далеко заходить не стоит. Но тем не менее я с удовольствием принимаю ваше предложение. И обязательно буду у вас к четырём, но, разумеется, если отыщу в гардеробе приличествующее случаю платье. А теперь я прошу вас удалиться, и так как до ланча вам вряд ли есть чем заняться, поищите–ка фамильные сокровища или другие тайны веков.

Брат и сестра вняли совету. Но никаких тайников не обнаружили, а только пришли в негодование. Вэл взялся было выстукивать плиты пола в Длинном Зале, надеясь обнаружить пустоту. Но так как он понятия не имел, чем звук стука по полой плите должен отличаться от звука при стучании по сплошному камню, то скоро бросил это неблагодарное занятие.

Рики в это время сломала два ногтя, нажимая на различные фрагменты резьбы над камином. Наконец она уселась на диван и в изнеможении не могла даже придумать подходящих слов для характеристики собственного предка, позволившего так безалаберно лишить себя жизни и забывшего при этом указать местонахождение спрятанных ценностей. Зато для рухнувшего рядом Вэла в её лексиконе отыскались несколько нелестных эпитетов, доставшихся ему совершенно поделом, он весьма неосмотрительно предложил Рики никогда больше не отращивать такие ногтищи, тогда нечего будет обламывать о камин.

Пока Рики читала нотации, Вэл перебрался на лестничную ступеньку и, вытирая руки платком, заметил:

— Я почему–то не злюсь, как некоторые. Хотя поползав по всему залу на четвереньках и проверив каждую щель, имею полное право нервничать. Если бы пришлось разнести этот дом в щепки для того, чтобы отыскать сокровища, я, пожалуй, не пожалел бы. Но пока представить себе не могу, как же мы отыщем этот тайник без подсказки. А после предпринятых поисков у меня нет особого желания возобновлять их.

Рики в отчаянии ударила кулачком по облицовке камина:

— А ведь сокровища где–то здесь, совсем рядом!

— О, это уже почти верное направление поиска! Я вдоволь поползал и попрыгал, обследуя каждую щель. А ты всего лишь уточняешь: это рядом. Нет уж, я больше в поисках не участвую. Можешь обломать последние ногти в одиночку, я тебе в этом деле не помощник.

Рики молчала. Вэл поднялся, намереваясь уйти к себе. Ему было жарко и стыдно. Он устал, он не уставал так со времени лечения в госпитале после авиакатастрофы. Он был противен самому себе, потому что упрекнул Рики зря. Сокровища и ключ к их местонахождению, конечно же, были где–то рядом, перед глазами.

Рики издала какой–то незнакомый звук. Вэл оглянулся. Слёзы не шли ей. В книгах нежные южанки плачут, роняя жемчужные капельки с бледных щёк. А Рики, плача, немедленно краснела и начинала шмыгать носом. Поэтому Рики плакала весьма редко и только в случае настоящих неприятностей или сильной обиды.

— Ну что ты, Рики, — начал было Вэл.

Она икнула:

— Уйди прочь! Ты просто бесчувственный! Мы же можем всё потерять, если не найдём клад.

Вэл поспешил уверить:

— Мы обязательно всё тут обыщем! Ну прошу, не сердись на меня. Я устал, сегодня так жарко. Ты тоже устала, тебе тоже жарко. Ступай–ка наверх и приведи себя в порядок. Скоро будет готов ланч.

Рыданье перешло в тихое поскуливание:

— Зна–а–а–аю. Но ведь Руперт снова будете смеяться над нами…

— Рики, умоляю, возьми себя в руки!

Рики, не ожидавшая резкого тона, подняла глаза и внезапно рассмеялась. Редкие всхлипы всё ещё пробивались, но в целом это уже был смех:

— Ой, Вэл, ты сейчас похож на сердитого отца семейства. Так забавно! Послушай, а почему ты никогда раньше не ставил меня на место, когда я капризничаю?

— Теперь обязательно буду, — пообещал Вэл, улыбаясь.

Рики деловито утёрла слёзы и, пряча платок, заявила:

— Я не дам тебе повода. В крайнем случае можешь…

— Что я могу сделать в крайнем случае?

— Можешь отшлёпать меня. Однако следует пойти и привести себя в порядок. Знаешь, Вэл, ты тоже не выглядишь красавцем с этими грязными пятнами на щеках. И брюки у тебя серые от пыли. Надо переодеться, иначе Летти–Лу решит, что мы грязнули.

И она повернулась, чтобы уйти. Абсолютно владеющая собой романтичная южанка. Если, конечно, не считать подозрительно влажных ресниц и красного носа.

Глава 6

Сатана выходит на охоту и

находит занятие для бездельников

Рики хмуро остановилась у лестницы и скомандовала:

— Вэл, немедленно пойди и поймай кота! Он забрался в мою комнату. Если его не выгнать, он истопчет всю мою постель своими грязными лапами. А нам хватает работы в доме и без него. Кстати, Руперт всё ещё не приехал!?

Вэл неспешно отложил блокнот и потянулся. Вставать с дивана не хотелось. Прошлую ночь он спал плохо, поэтому неуёмная энергия Рики несколько раздражала. Она–то спала крепко. Ей не приходилось, лёжа с открытыми глазами, вслушиваться в каждый скрип и шорох этого дома.

— Руперт в комнате Синей Бороды. Он заперся там и не показывается.

— После вчерашних событий он, наверное, придумывает, что бы такое предпринять, — предположила Рики.

— Что он может предпринять? И что вообще он там всё время делает тайком от нас? Попробуй, постучись к нему. Правда, он вряд ли выйдет и сердечно поблагодарит за беспокойство.

Рики присела на ступеньку, откидывая со лба непослушные локоны. Она вдруг почувствовала себя маленькой и беззащитной в этом большом старом доме.

— Я не понимаю ни тебя, ни его. Кажется, вы даже радуетесь тому обстоятельству, что какой–то наследник расхаживает поблизости и готовится прибрать к рукам наше жильё. Надо ведь что–то делать, а вы оба и не думаете бороться.

— Послушай, Рики, мы даже не знаем, против чего бороться. ЛеФлер делает всё в наших интересах, мы со своей стороны тоже делаем всё возможное.

— Вэл, ты хочешь остаться здесь или нет?

Вэл оглядел Зал. Хочет он здесь остаться или нет? Он представил себе нового владельца и внезапно понял, что рассердился на нахала. Да, он хочет остаться здесь. Потому что этот дом — часть семьи Рэйлстоунов, ведь руками их предков заложены камни дома. В этих стенах родились родовые легенды, грустные, весёлые, кровавые. И если теперь дом перейдёт в руки какому–то новому владельцу, Вэлу и Рики останется только всю жизнь жалеть об утраченном родовом гнезде. Впрочем, желание бороться за дом выказывала только Рики. Руперту, кажется, было вообще наплевать на притязания загадочного наследника.

— Пойдём ловить кота, — приказала Рики, вставая со ступеньки.

Сатана сидел возле лестницы и, кажется, не замечал подкрадывавшегося к нему Вэла.

Но когда юноша протянул к коту руки, то схватил пустоту. Сатана увернулся и исчез. Только кусочек чёрного хвоста мелькнул из–за двери в комнату Харрисона. Рики кинулась вслед, открывая дверь пошире:

— Боже мой, только бы кот не начал бегать по кроватям! Ах, он залез не на кровать, а под кровать! Где он, Вэл, ты видишь его?

Вэл встал на четвереньки, стараясь заглянуть под кровать. К его изумлению возле изголовья кровати между ней и стеной откуда–то пробивалась полоска света.

— Рики, взгляни, что там в изголовье кровати светится? Прямо возле подушек, у стены!

Рики взобралась на кровать и отодвинула подушки от изголовья.

— Вэл, здесь в стене углубление! Оно было закрыто матрацем. Сатана пробует влезть туда. А до дальней стены тайника не меньше двух футов.

— Надо взять фонарик.

— У Руперта в комнате есть фонарик, я принесу. Только, Вэл, обещай, что не полезешь туда без меня!

— Обещаю, но лучше поторопись.

Луч фонарика высветил деревянную панель, отошедшую от стены, так что над полом образовалась небольшая щель. Старое дерево так искрошилось от времени и покоробилась, что ни за что не желало плотно подходить к полу, как это было когда–то в дни юности здания. Пыхтя и надсаживаясь, Вэл и Рики в конце концов ухитрились приподнять панель над полом примерно на полметра. В образовавшийся ход немедленно скользнул Сатана. Вэл и Рики на четвереньках вползли за ним.

Они оказались в небольшой комнатке, освещенной двумя круглыми окошечками в стене. Словно два глаза снаружи. Почти всю комнату занимали нагромождённые друг на друга ящики и мебель, обёрнутая пыльной мешковиной. В комнате было так пыльно, что Вэл поспешил открыть окошко, впустив утренний ветерок, чтобы проветрить веками не продувавшееся помещение.

Рики уже стягивала с пирамиды какой–то ящик за перевязанную вокруг него бечёвку. Вэл огляделся вокруг:

— Где–то неподалёку должна быть ещё одна дверь наружу. Все эти вещи невозможно было втащить внутрь через такую маленькую щель, через какую мы проникли внутрь.

— А вот и она, эта дверь, — Рики указала на продолговатое углубление в стене. Там действительно была металлическая дверь с засовами, запертыми изнутри. То есть, со стороны Вэла и Рики.

Вэл попробовал было сдвинуть проржавевший засов, но тот не поддался. Пришлось взять в руки старую кочергу, стоявшую в углу возле давно потухшей жаровни. Засов благополучно отодвинулся под действием простейшего рычага. Зато теперь не поддалась дверь. Вэл нажал всем своим весом и та распахнулась, так что юноша вывалился в небольшой коридорчик, выходящий в нежилое крыло дома, простиравшееся прямо в сад. Эта часть здания была разрушена во время налёта англичан в 1815 году. Единственная целиком деревянная чаеть дома была сожжена и никогда больше не восстанавливалась.

— Пойдём посмотрим, где мы, — Рики потянула Вэла за рукав.

Он оглядел пыльные ладони:

— Надо принести ведро с водой, тряпку и швабру и одеться похуже. Лучше осматривать найденное, совмещая приятное с мытьём полов.

Но едва они вышли из кухни, держа в руках необходимое для мытья полов снаряжение, как услышали изумлённый возглас Чарити Биглоу, показавшейся в дверях Большого Зала:

— Боже мой, куда это я попала?

Больше всего Чарити поразил вид одежды брата и сестры Рэйлстоунов, поскольку их костюмы явно не предназначались для ланча с гостями. Рики надела старые брюки Вэла и поношенную рубашку Руперта. Вэл также надел старенькую, но по его мнению достаточно респектабельную одежду. В руках у них торчали несколько швабр, щётки калибром поменьше и целое полотнище материи, предназначенной для разрывания на тряпки.

— Мы нашли потайную комнату, — весело сообщила Рики.

— Нет, секретной эту комнату назвать нельзя, потому что дверь из неё ведёт прямо в коридор, — возразил Вэл.

— Но мы не знали об этой комнате ничего, пока Сатана не указал нам ход. Мы собираемся немного почистить там. На мебели и ящиках осело очень много пыли.

— Ну уж нет! — возмутилась Чарити. — Если вы этим займётесь, я вынуждена буду взяться помогать. И вся перепачкаюсь. Впрочем, всё равно! Ведь другого помощника у вас нет. И это мой кот указал вам путь. Так что, если у вас найдётся комплект старой одежды и для меня, я с удовольствием присоединю свою швабру к вашим.

— Втроём гораздо веселее, — засмеялась Рики. — По–моему, у Вэла где–то завалялись ещё одни старые брюки.

— Мой гардероб к вашим услугам, — поддакнул Вэл, балансируя поклажей, которую он втаскивал по лестнице наверх. — Об одном прошу: не троньте белые шерстяные брюки. Я их берегу на случай, когда нужно будет изображать отдыхающего джентльмена, одетого по последней деревенской моде.

Он открыл дверь потайной кладовой настежь. Распахнутые окошки впускали достаточно воздуха, чтобы внутри проветривалось. Однако света явно не хватало. Сообща было решено перетащить все ящики вниз в Длинный Зал и там хорошенько рассмотреть содержимое. С горячностью охотников за сокровищами компания принялась за работу.

Вэл уже вытаскивал в зал второй ящик, когда суматоха на время приостановилась из–за появления Руперта.

— Что это вы тут делаете?

— Ах! — язвительно улыбнулась Рики. — Мы, кажется, потревожили тебя, Руперт?

— Я просто решил, что наверху прогуливается стадо слонов, решившее устроить танцы. Но что я решил, не имеет значения. А вот что всё–таки вы делаете?

Рики взмахнула в сторону Руперта пыльной тряпкой:

— Решили немного убраться.

От тряпки поднялось большое серое облако.

Руперт чихнул:

— Похвально. Но почему?.. Мисс Биглоу!

Невероятно чумазая Чарити появилась в дверях кладовой. Она, видимо, несколько раз вытирала ладонями щёки, и теперь всё её лицо было серым от пыльных полос. Завидя Руперта, она покраснела и попыталась теми же грязными руками поправить причёску.

— Я, я… — начала она, но Рики прервала её:

— В отличие от тебя, Руперт, Чарити помогает нам. Так что можешь вернуться в свою берлогу и продолжить спячку. Но уж тогда не суй свой любопытный нос в те документы, которые мы найдём, и которые помогут нам в старости избежать дома для престарелых.

— Достойная речь, — Вэл обмахивал себя пыльной тряпкой наподобие веера. — Но лучше всё–таки объяснить ему, в чём дело. Видишь ли, Руперт, кот Сатана отправился на охоту и нашёл занятие для бездельников.

И Вэл рассказал, как они обнаружили сдвижную панель. Выслушав, Руперт рассмеялся:

— Так вы по–прежнему охотитесь за сокровищами? Ну, если вас это хоть немного развлекает, продолжайте.

— Не будь таким несносным, Руперт! — возмутилась Рики. — Если в тебе течёт хоть капля нашей горячей крови, ты должен быть так же заинтересован, как и мы все. Нечего относиться к нам как к забавляющимся детям только потому, что ты два–три раза объехал весь земной шар. Неужели тебя совсем не волнует, потеряем мы Пиратское Логово или не потеряем?

Руперт выпрямился, на его щеках заиграл румянец возмущения. Он хотел было что–то возразить, но лишь сильнее сжал губы. А Рики между тем продолжала:

— И нечего так смотреть на меня! Хватит с нас такого отношения! Скажи, наконец, что ты сам намерен делать?

— Рики! — Вэл прикрыл своей загорелой ладонью рот Рики и повернулся к Чарити. — Прошу извинить нас за столь бурное выражение чувств. Это весьма необычно, уверяю вас.

— Пусти меня! — Рики вывернулась из его объятий. — Я не переживаю, что Чарити услышала. Она должна узнать, что мы из себя по–настоящему представляем.

Краска ушла с лица Руперта. И голос его был почти спокоен:

— Прошу тебя, отвечай только за свой характер, моя девочка. Ты ведь привыкла говорить то, что думаешь, не правда ли? Впрочем, в данном случае ты почти во всём права. Я действительно уделяю мало внимания нашим общим домашним проблемам. Пожалуй, больше я их игнорировать не буду. Так что разреши и мне взглянуть на содержимое этого тайника, Вэл. К тому же, друзья мои, раз уж вы взялись выносить найденное в тайнике, так давайте рассматривать добычу внизу, в Зале. Там можно всё аккуратно разложить.

Рики и Чарити как по команде исчезли в кладовой. А Вэл только обрадовался внезапному интересу Руперта. Они принялись носить ящики вдвоём.

В Зале уже стояли, дожидаясь вскрытия, три ящика.

— Давайте расстелим вон то покрывало, — предложил Руперт, — и разложим на нём содержимое ящиков. Покрывало нам всё равно не нужно.

— Да это же гобелен работы Сеньорэ! — изумилась Чарити.

— А кто такой этот Сеньорэ?

— Франсуа Сеньорэ был лучшим декоратором во всём Нью–Орлеане. Он отделывал жилища аристократов. Теперь каждое его произведение считается коллекционным. Вот, видите инициалы «С» в углу покрывала?

— Оно наверняка стоит больших денег. Может, мы пытаемся вытереть пыль сокровищем? — спросила Рики.

— Мы не можем его продать, — ответил Руперт. — Мы вообще ничего не можем продать из дома до тех пор, пока не будет решён вопрос, кто же законный владелец поместья.

Вэл обошёл ящики, чтобы поближе рассмотреть угол расстеленного на полу покрывала. На ходу он споткнулся о принесённую девушками тёмную коробку, нагнулся и поднял её. По виду это была большая шкатулка, отполированная бесчисленными касаниями рук.

— Интересно, что это? — он подошёл к двери, где было больше света.

— Осторожней, Вэл! — крикнул Руперт. — Там может быть ловушка! Чарити, не дотрагивайтесь, прошу вас!

Руперт впервые заговорил как обычный человек. Его чопорность — а в присутствии Чарити он явно вёл себя как холодный корректный джентльмен — куда–то улетучилась.

Но Чарити уже вытаскивала из шкатулки старинную книгу.

— Это же библия. Очень старая.

— А почему в шкатулке? — непонимающе спросил Вэл.

— В них когда–то хранили семейные библии. К тому же большая крышка шкатулки служила подставкой для письма. Такая небольшая парта, умещающаяся на коленях. Я впервые вижу такую не в музее, а в жилом доме. Давайте посмотрим, что ещё там, на обратной стороне крышки.

Вэл откинул верхнюю крышку шкатулки до конца, взглянул и обомлел:

— Это же Джо! Тот же улыбающийся череп, что и на гербе Рэйлстоунов! Значит, это наша библя, наша письменная шкатулка.

Рики округлила глаза:

— Тогда, может быть, это библия самого пирата Дика!

— Вполне возможно, — согласился Вэл.

— А внутри больше ничего нет? — нетерпеливо поинтересовалась Рики.

— Увы. Ни золота, ни бриллиантов. По–моему, их отсутствие делает находку менее ценной, тебе не кажется?

— Дайте–ка мне вашу шкатулку, — попросил Руперт.

Он положил тёмный ящичек на пол и вставил в щель между двумя склеенными пластинами крышки лезвие перочинного ножичка.

— Я справлюсь с работой гораздо быстрее, если вы все перестанете дышать мне в затылок, — пробормотал он, полуобернувшись. Компания позади него чуть–чуть отодвинулась. А две дощечки крышки раздвинулись, открывая пустую полость.

— Ничего нет! — разочарованно простонала Рики.

Вэл тоже рассердился:

— Да, только старая разорванная шёлковая обивка.

— Думаю, надо почистить эту вещь и заменить обивку внутри. Как тайник эта замечательная доска может ещё нам пригодиться, — Руперт отложил находку в сторону.

Дальнейшее рассмотрение содержимого ящиков дало в основном неутешительные результаты: залежи пыли, высохшая крыса, от которой с отвращением отвернулся даже Сатана, большая коллекция образцов паутины по углам ящиков. Каждый ящик приходилось открывать, обтерев пол вокруг и вымыв руки. Почти все ящики, укутанные мешковиной, оказались изящными сундуками, окованными железом.

— Это сундук невесты, — определяла находки Чарити. — Вон тот — мужской, а тот — принадлежал моряку. Я бы сказала, что все они относятся к семнадцатому веку.

— Тысяча шестьсот девяносто третий год, — прочитал Руперт. — Здесь на металлическом узоре в виде листа дуба выгравирована надпись, очевидно, дата изготовления. Наверное, этот сундук невесты принадлежал француженке–аристократке, которая вышла замуж за нашего предка–пирата.

— Той самой леди Риканде? — Рики бережно погладила крышку сундука. — Тогда он — мой! Ты не против, Руперт?

— Пожалуйста. Но сундук заперт, а ключей у нас нет. Поэтому тебе придётся подождать, пока мы не найдём приличного специалиста по замкам.

— Меня это не волнует, главное, что сундук мой. То есть, меня, конечно, волнует, когда его откроют. Но я потерплю, — Рики снова погладила резной узор.

— А что здесь? — Вэл перешёл к другому сундуку. Этот был не столь изящно украшен резьбой и железные оковы на нём заметно изъела ржавчина.

— Это морской сундук, — Руперт осторожно коснулся крышки. — Он гоже заперт и лучше не пытаться сокрушить замок без ключа. Те, кто делал эти замки, предусмотрели множество хитростей для незванных гостей. Не зная секрета замка, можно получить удар лезвием, на которое нанесён яд, или попасть рукой в капкан. Без специалиста этот сундук лучше не открывать.

— Тогда давайте посмотрим, что в третьем.

— Боюсь, что в нём нет ничего достойного, — усмехнулась Чарити. — Ключ от сундука привязан к ручке сбоку. Поэтому внутри, по–моему, нет ничего ценного. Иначе ключ спрятали бы.

Третий сундук был обит чьей–то шкурой, вытертой от времени.

— И всё–таки его следует открыть, хотя бы из чистого любопытства, — приказала Рики. — Руперт, Вэл, беритесь за работу.

Они открыли сундук. В нём не оказалось ничего, кроме книг.

Рики снова разочарованно вздохнула и Вэл укоризненно спросил:

— А что ты ожидала? Увидеть скелет? Мне кажется, дух дедушки Рика, или кто там бродит по дому ночами, был большим шутником. Он, может быть, сейчас глядит на нас из угла и посмеивается. Ещё бы! Мы нашли тайник, полный вещей, и думали, будто предел наших мечтаний уже близок. А выясняется, что наша находка — пустой обман, все надежды развеялись в дым. Судя по всему, в доске для письма было указано местонахождение клада. Вот только, знать бы, есть ли в указанном месте что–нибудь ценное. А то опять найдём какую–нибудь рваную подкладку. И ещё хорошо, что мы не можем открыть остальные сундуки. Там наверняка с внутренней стороны крышек стоит: «С первым апреля, дорогие родственнички!» Пожалуй, на такие фантастические штучки наш дядюшка Дик был вполне способен.

Чарити открыла какую–то папку, вытащенную из сундука и ахнула:

— Боже мой!

— Только не говорите, будто нашли то, что мы ищем, — не унимался Вэл. Но Чарити, не слушая его, глядела как зачарованная на вытащенный из папки рисунок:

— Это же Одюбон, подлинник.

— А по–моему, всего лишь рисунок птички, — пожала плечами Рики.

Но Руперт уже взял рисунок и папку в свои руки:

— Не может быть! Вы уверены?

— Разумеется. Хотя, конечно, лучше взять этот рисунок в музей для квалифицированной экспертизы. По–моему, он прекрасен!

Руперт уже пересчитывал листки в папке:

— Один, два, три… их здесь всего шесть.

— Но как мог Одюбон попасть в Пиратское Логово? — раздумывала Чарити.

— Довольно просто, — ответил Руперт. — Ведь он жил в Нью–Орлеане. Хотя у нас нет документов, свидетельствующих о том, что он гостил в Пиратском Логове, такое вполне могло произойти. К тому же присутствие в доме рисунков подтверждает, что художник побывал здесь. Завтра я покажу их ЛеФлеру. Не следует оставлять ценности лежать без пользы.

Чарити грустно проводила взглядом папку с рисунками, которую Руперт уже спешил убрать:

— Да, полагаю, не надо им лежать без пользы. Только подумать, что кто–то владеет такими вещами…

— За них не получишь достаточно денег, — заметила практичная Рики. — Даже свои счета не сможешь оплатить.

Рики не могла допустить, что сокровищем может быть назван листочек бумаги с карандашным наброском. Для Рики сокровище всегда должно было выглядеть однозначно: как принадлежащие лично ей большие бриллианты. Вот почему содержимое папки её нисколько не взволновало. И Вэл вдруг понял, что его находка ценных рисунков тоже разочаровала. В конце концов сокровище должно быть сокровищем.

Но Руперт уже отнёс папку к себе в спальню, где она была заперта в один из загадочных чемоданов–дипломатов.

Нераскрытые сундуки отнесли подальше к стене и оставили до прибытия специалиста. В это время на пороге Зала появилась Летти–Лу и объявила, адресуясь к Руперту:

— Миста Рэйлстоун, ланч на столе, вас дожидается. Если вы не пойдёте есть, всё простынет.

— Сейчас идём, — откликнулся Руперт.

— Поставь ещё один прибор, Летти–Лу, — скомандовала Рики. — Для мисс Биглоу.

— Уже поставила, мисс Канда. Так вы идёте?

— Видите, как нами командуют? — пожаловалась девушка Чарити. — Поэтому оставайтесь на ланч, прошу вас.

Чарити попыталась возразить, но Рики остановила её:

— Кого же угощать, как не друзей? Оставайтесь, выпьем кофе. А ты, Вэл, ступай мыть руки. Что значит, уже мыл? Пойди вымой ещё раз, они у тебя как у землекопа!

— Рики любит строить из себя строгую мамочку, — пояснил Вэл удивлённой Чарити. — Как только перестаёшь замечать её наставнический тон, он проходит. Но в том, что руки следует ещё раз помыть, Рики, увы, права.

И он отправился в ванную, сопровождаемый ворчанием Рики:

— Не вздумай вытираться гостевым полотенцем. Ты знаешь: они висят только для того, чтобы все видели, что они есть.

Когда Вэл вышел из ванной, в Длинном Зале никого не оставалось. Семья, не дождавшись его, уселась за ланч. У лестницы лежала небрежно отброшенная шкатулка с крышкой для письма. Вэл подобрал её, полагая, что имеет полное право взять себе эту старинную вещицу.

Глава 7

За удачу!

Однако, подумав, что шкатулка никуда не денется за время ланча, Вэл пристроил её на кресло и направился в столовую. Люси настаивала на необходимости принимать пищу в этом тёмном и мрачном помещении, хотя все Рэйлстоуны испытывали настоящее отвращение к нему. Столовая казалась наиболее неуютной комнатой из всех в доме. Деревянные панели стен, мозаичный пол, хрустальные канделябры и мраморный камин придавали ей зловещий вид. К тому же стены были украшены отвратительными натюрмортами с изображениями убитой дичи, потакавшими дикому вкусу средневековых обитателей и не вызывавшими у современных людей никаких положительных гастрономических эмоций. Только Рики нечестиво веселилась, поглядывая на них.

Впрочем, длинный массивный стол и кресла с высокими спинками в комплекте с большими буфетами и посудой китайского фарфора были вполне симпатичны, если конечно, не принимать во внимание их громоздкий вид. Стол был застелен полотняной фиолетовой скатертью из личных запасов Рики. Расцветка скатерти не гармонировала с посудой, выставленной Летти–Лу. Когда Вэл вошёл, Чарити как раз рассуждала на тему соответствия салфеток, китайского фарфора и стаканов.

— По–моему, эти красно–зелёные блюда выглядят несколько светлее, чем необходимо, — уголки рта Чарити сложились в предательскую улыбку.

— А по–моему, нисколько, — отозвалась Рики. — Скатерть по тону вполне подходит к расцветке убитых уток на картинах.

— Уток? — Чарити подняла взгляд на картины. — Да, пожалуй. Но тогда получается, что утки — это деталь, которую специально подчеркнули цветом скатерти.

Рики пристально разглядывала картину на стене:

— Конечно. Полагаю, картины в нашей столовой уникальны. В наши дни больше никто не позволяет себе украшать столовые портретами мёртвых уток.

— Думаю, те, кто не украсил столовые подобным образом, должны только поблагодарить Бога, — заметил Руперт. — Утки довольно гадкие.

Рики стояла на своём:

— Нет уж, уточки премилые. Например, выражение остекленелых глаз — вот на этой картине. Так и просится надпись: «Убитая, но не забытая».

— Передайте, пожалуйста, хлеб, — вмешался Вэл, пытаясь прервать обсуждение художественных достоинств картин

Рики невозмутимо подвинула к нему блюдо с золотистыми ломтиками кукурузного хлеба и продолжила:

— Полагаю, утки выполнены в несколько сюрреалистической манере. Они отдалённо напоминают общепринятые ночные кошмары.

Стараясь не смотреть на уток, Чарити спросила:

— Но, может быть, в доме есть и действительно хорошие картины?

— Три действительно хорошие картины из нашего дома отданы в музей, — пояснил Руперт. — Это полотна не слишком известных мастеров. Но картины интересны с исторической точки зрения. Одна из них — портрет леди Риканды, ещё на одной изображён Рик, тот самый пират, который потом пропал без вести. ЛеФлер говорит, что эти картины — самое ценное, что у нас есть. Кстати, я видел репродукции этих картин. Так вот, Вэл очень похож на Рика. Если бы не разница во времени, можно было бы сказать, что Вэл позировал художнику, писавшему этот портрет.

Все обернулись к Вэлу. Весьма польщённый, он привстал и поклонился:

— Я всегда смущаюсь, слыша комплименты в свой адрес.

— Почему ты решил, что это комплимент? — усмехнулся Руперт.

— А что же ещё? — скромно потупился Вэл. Усаживаясь, он случайно задел кусочек хлеба, который только что намазал маслом, и уронил ломтик на скатерть. Маслом вниз. Рики натянуто улыбнулась, раздумывая, как загладить неловкость ситуации, но Вэл и сам нашёл, что сказать в оправдание:

— Если бы ты, Рики, была хорошей хозяйкой, то в знак солидарности уже бросила бы на скатерть свой бутерброд рядом с моим. Тогда все решили бы, что у нас такая застольная традиция, а вовсе не дурные манеры.

Рики поспешила сменить тему, предложив Чарити отведать бобов.

Чарити так же попыталась направить разговор в другое русло:

— Значит, Вэл похож на того, чьё привидение бродит в доме по ночам, — задумчиво начала она. — Как–нибудь я обязательно съезжу в город, зайду в музей и взгляну на этот портрет. Надо только рассказать мне, где именно его искать.

— Я не знаю, — покачал головой Руперт. — Всё, что мне известно, это тот факт, что портрет числится в каталоге под пунктом «Портрет Родерика Рэйлстоуна в возрасте восемнадцати лет».

— Сейчас Вэлу тоже восемнадцать, — Рики гоняла ложкой по тарелке кусочки дыни. — Но дядюшка Рик пропал без вести уже в более зрелом возрасте.

— Давайте посчитаем. Родерику, родившемуся в 1788 году в феврале, было четырнадцать лет, когда умерли его родители. Он исчез в 1814 году. Значит, в момент исчезновения ему было двадцать шесть лет.

— На год меньше, чем тебе сейчас, — сказала Рики.

— Или ты на девять лет старше, чем он в момент написания портрета, — добавил Вэл. — Но к чему эти упражнения в математике?

— Не знаю, — ответила Рики. — Просто мне казалось, что Рик был моложе, когда ушёл из дома. Я всегда жалею его. Что с ним потом случилось, ума не приложу.

Руперт успел выхватить недопитую чашку кофе прямо из–под рук проворной Летти–Лу, собирающей посуду со стола:

— Исходя из того, что у нас объявился соперник–наследник, дедушка Рик благополучно женился, честно жил и произвёл сына, который в свою очередь произвел на свет отпрысков, доживших до сегодняшнего дня. Вполне мирная история, позволяющая нашему сопернику–наследнику заявлять о своих правах.

— Держу пари, что это неверная трактовка образа жизни дедушки Рика, — запротестовала Рики. — Он просто не мог прожить жизнь так тихо и мирно, как ты описываешь. Такой человек не стал бы ждать пока смерть найдет его в собственной постели. Я могу представить его, берущим на абордаж корабль, но представить Рика обыкновенным скучным бизнесменом невозможно.

— Он состоял в шайке Лафита, не так ли? — спросила Чарити и, увидев ответные кивки, продолжила. — А Лафит был бизнесменом. Я не имею в виду заведения, которыми Лафит владел в Нью–Орлеане. Кроме них он владел большим поместьем на материке. По сравнению с пиратами, которыми он руководил, Лафит был намного хитрее. Поэтому он прожил столь долгую жизнь и с ним общались даже уважаемые торговцы. Через них Лафит присылал своим городским помощникам целые караваны вещей и рабов, которых он просил выставить на его личный аукцион в Баратарии. Он продавал с аукциона тайно вывезенных из Африки чернокожих рабов и точно так же тайно вывезенные из Европы драгоценности. Лафит не был пиратом или грабителем, он просто наживался, пользуясь сложностями военного времени.

— Мы тоже не гордимся пиратским прошлым, — засмеялась Рики. — Хотя дом выстроен на деньги, добытые пиратством. Жаль, что мы теперь…

Из Длинного Зала донёсся звук чего–то падающего. Рики выронила салфетку — та упала прямо в чашку с кофе. Руперт замер, вслушиваясь, отложив в сторону ложку. Вэл почувствовал внезапную дрожь. Летти–Лу находилась в кухне и в Длинном Зале некому было шуметь.

Оба брата, поднявшись, направились к двери. За ними на цыпочках последовала Рики.

Послышался новый звук, словно кто–то раздирал материю. Они осторожно заглянули в Зал и увидели на расстеленной возле дивана шкуре брошенную шкатулку для письма. Крышка была раскрыта и сидевший на ней Сатана деловито выдирал когтями остатки внутренней обивки. Завидев процессию, кот прекратил своё занятие и враждебно зашипел.

— Уголёк! Что ты себе позволяешь! — воскликнула последовавшая за Рэйлстоунами Чарити. Она склонилась, чтобы поймать кота, но тот улизнул под диван.

— Ничего страшного он себе не позволил, — Руперт поднял доску, отряхивая клочки разлохмаченной обивки. — Я и сам хотел сменить эту старую ткань, только кот порвал её раньше, чем я успел добраться.

— А что это такое? — Рики вытащила из лохмотьев подкладки небольшой кусочек бумаги. — Смотрите–ка! Это, наверное, записка! Сатана разорвал обивку, за которой была спрятана эта бумага!

— Позвольте, я взгляну, — Руперт взял у Рики тоненький листок и, развернув его, быстро пробежал глазами содержимое.

— Вы только послушайте! — воскликнул Руперт и прочёл вслух:

«С Гатти из города прислали плохие вести. Сюда скачут налётчики, именующие себя «Дружками». Гатти утверждает, что их навёл на нас Александр, сбежавший неделю назад с плантации. Он давно ненавидит нас и теперь, очевидно, решил претворить свою ненависть в действие. Поэтому я готовлюсь к самому худшему. Драгоценности спрятаны в доме, там же, где и в прошлый раз. «Красная птица» спрятана мною в тайник, который я обнаружил ещё в детстве. Я говорил о нём. Вспомни пароль, который мы как–то обсуждали: «За удачу!» Я пишу эти строки в спешке и вручаю письмо Гатти, чтобы…»

— Больше ничего в письме нет, — сказал Руперт, вертя листок в руках. Там и впрямь больше ничего не было.

— Это писал Ричард, — заключила Рики. — Но почему после того как письмо было отдано Гатти, оно не попало к Майлзу, когда тот подоспел на выручку?

— По–видимому, Гатти — это имя раба, опередившего налётчиков и успевшего предупредить хозяина. Впрочем, возможно, это был и не раб, а рабыня. Теперь мы не сможем узнать, что же там произошло.

— Зато у нас есть ключ! — обрадованно воскликнула Рики. — В записке сказано, что тайник находится в Зале и он спрятан «За удачу».

— Вряд ли нам чем–то поможет подсказка «За удачу!» — покачал головой Руперт.

— Да как же, Руперт! Ведь в Длинном Зале есть единственное во всём доме место, где висел Меч Удачи! Ниша, где был меч! — Рики указала на углубление над камином.

Руперт сорвался с места:

— Я принесу лестницу из кухни!

Вэл, Чарити и Рики словно зачарованные смотрели на нишу над камином.

— Только бы подсказка сработала! — проговорила Рики. — Тогда — мы богаты, тогда…

— Не говори «гоп», — оборвал её Вэл, но Рики не слушала его…

Руперт внёс лестницу и под дружные подсказки остальных поднялся к нише.

— Здесь ничего нет, — заявил он, адресуясь к аудитории внизу. — Только два камня в стене, между которыми вешался Меч Удачи.

— Попробуйте нажать на них, — посоветовала Чарити.

— Нажал, ничего не случилось, — доложил Руперт. — Но теперь, раз уж я здесь, понажимаю, пожалуй, на всё, что попадётся под руку.

— Ничего не случилось, — разочарованно подытожила Рики. А Вэл повернулся к камину и застыл в изумлении. С боков камин был отделан дубовыми панелями, по пять с каждой стороны. Средняя панель слева отодвинулась, обнажив тёмное углубление.

— Сработало! — и Рики кинулась к тайнику.

За панелью был спрятан объёмистый шкаф. Некоторые его полки прямо–таки ломились от свёртков, кошельков, сундучков и шкатулок. Впрочем, большая часть полок оставалась пустой. Заниматься тщательным осмотром не было времени, поэтому Рэйлстоуны извлекли самые примечательные на их взгляд вещи: две маленькие деревянные шкатулки, одну резную, явно для драгоценностей, другую попроще с виду, но запертую, потом два плотно набитых мешка, один из них парусиновый, и некий свёрток, упакованный в скатерть. Видимо, последний укладывали в страшной спешке. Руперт разложил добычу на полу и спросил:

— С чего начнём?

— Я предлагаю выслушать, что скажет Чарити, — предложил Вэл. — Ведь это она подсказала тебе, Руперт, куда нажимать. И её кот нашёл для нас записку.

— Отлично. Так с чего начнём, миледи?

Чарити указала на резную шкатулку:

— Ах, какая женщина устоит против бриллиантов!

— Прошу вас, — Руперт открыл шкатулку. Все три её отделения были пусты.

— Всё продано до нас, — грустно констатировал Вэл.

Но тут Руперт потянул за колечко сбоку и в шкатулке открылась дверца. Внутри полости оказались три небольших кожаных мешочка. Из одного выпали потускневшие, но явно золотые серьги, украшенные тёмно–красными камнями. Рики немедленно закричала, что серёжки удивительно гармонируют с её глазами. Чарити компетентно назвала серьги подвесками, но тоже одобрительно вздохнула, глядя на них.

В следующем мешочке обнаружилась большая печать на длинной позолоченной цепочке. На цепочке был выгравирован орнамент в стиле эпохи Регентства. Какой–нибудь денди двести лет назад не постеснялся бы достать такую цепочку из жилетного кармана. В третьем мешке хранился потемневший от времени серебряный крест, украшенный аметистами. Крест висел на цепочке из такого же сплава, что и цепочка для печати.

Тем временем Руперт сумел найти в шкатулке ещё одно потайное отделение. В нём также было несколько кожаных мешочков. В них оказались ещё один крест, из чёрного янтаря, с позолотой, подвешенный к ожерелью из такого же чёрного янтаря. Затем на свет появился широкий браслет из кораллов и яхонтов — изготовленный, впрочем, довольно грубо. Вполне возможно, это была работа каких–нибудь местных умельцев–индейцев. Потом достали флакончик, оплетённый металлической сетью и украшенный камнями. Рики понюхала — флакон всё ещё хранил аоомат старинных духов. Что до Чарити, то её больше всего изумил веер, вырезанный из слоновой кости. Нежный узор был так тонок, что казалось, это не кость, а кружева. На слоях шёлка между перегородками веера были изображены сцены сельской жизни у реки: столетние дубы, лодки с лодочниками, болота и дичь. Только очень искусный и терпеливый художник мог выполнить столь сложную работу на безделушке, заявила Чарити. Она бережно сложила веер и убрала его в футляр. В это время Руперт осматривал другие мешочки. Они были пусты, лишь из одного выкатилось кольцо — незатейливое, всего лишь широкая полоса золота редкого красного оттенка.

— Вам известно, что это за кольцо? — Руперт показал его девушкам.

— Нет, — Рики всё прикидывала, идут ли серьги к её глазам.

— Это свадебное кольцо, которое должна была носить Невеста Удачи.

— Что–что? — наклонился к кольцу Вэл.

Рики тоже оторвалась от серёжек. Но Руперт почему–то обратился к Чарити, а не к ним:

— Вам известна история Рэйлстоунов?

Чарити кивнула.

— Когда из Палестины в дом Рэйлстоунов попал Меч Удачи, — продекламировал Руперт, — было решено, что хранить Меч должен член семьи, который обязывался на всю жизнь заботиться о Мече. Так как мужчины в доме вечно отсутствовали — то на войне, то на тропе разбоя, — забота о Мече перекладывалась на плечи старшей дочери при условии, что она невинна. Она удостаивалась величественного обряда посвящения в Невесты Удачи. Девушка и Меч венчались в часовне Лорна. Она оставалась Невестой Удачи до самой смерти. Или совет семьи мог по каким–либо причинам освободить девушку от этой почётной обязанности. Но пока девушка носила это кольцо — кольцо Невесты Удачи — она не имела права прикасаться ни к одному из смертных мужчин.

Руперт погладил красноватый металл и добавил:

— Видно, что кольцо очень старое. Это красное золото, которое добывалось в Ирландии и Англии ещё до нашествия римлян. Возможно, его нашли в одном из древних могильников неподалёку от Лорна. Впрочем, без Меча Удачи кольцо ничего не значит.

Протянув кольцо Рики, Руперт объявил:

— По праву старшей девушки в семье кольцо — твоё.

Рики лишь покачала головой в ответ:

— Нет, я не могу взять его. Оно такое старое. И такое страшное. Понимаешь, Руперт, серьги — совсем другое дело. Их носят девушки, такие же как я, современные. Потому что серьги украшают. А кольцо — это серьёзный поступок. Это обязывает. Помнишь, ты мне сам рассказывал про Леди Изельту. Когда родичи отказали ей в просьбе освободить её от ношения кольца Невесты, она покончила с собой! Так вот, я не хочу носить это кольцо. По крайней мере, сейчас.

Руперт спрятал кольцо в мешочек:

— Хорошо. Я отдам его на хранение ЛеФлеру. Может быть, из найденных вещей стоит передать ЛеФлеру что–нибудь ещё, столь же неудобное, как кольцо?

— Нет, — ответила за всех Рики. — Здесь больше нет ничего столь ценного.

Сообща они перешли к новой шкатулке. Когда её открыли, даже хладнокровный Руперт остолбенел, а Чарити громко воскликнула:

— Деньги!

Шкатулка была доверху набита толстыми пачками банкнот, аккуратно перевязанных верёвочками. Никто из присутствующих не видел такого количества денег вне банка. Руперт внимательно вгляделся в верхнюю пачку и горько усмехнулся:

— Если нам повезёт, в базарный день за эту гору можно выручить центов десять. И то, если попадётся чудак–коллекционер.

— Руперт, но ведь это настоящие деньги? — голос Рики дрожал от страшного подозрения.

— Да, — Вэл уже поднёс купюру к глазам. — Но это деньги, выпущенные во время правления Конфедерации. Они так же бесценны, как наши нефтяные акции. А наши акции, если помнишь, не стоят ни гроша. Вот! Я же говорил вам, что в этом доме удача сомнительна! Мы постоянно находим сокровища, от которых пользы никакой. И сколько же будет продолжаться такое безобразие!

Руперт прочитал вслух надпись на обёртке–бандерольке верхней пачки денег: «Получено и опечатано в уплату за прорыв блокады северян — тридцать пять тысяч».

— Тридцать пять тысяч! — грустно повторила Рики. — Так много! Ну почему наши предки не могли взять эту сумму настоящими деньгами?

— Ваши предки сражались на стороне южан, — объяснила Чарити. — И для них настоящими деньгами были эти деньги, а не деньги северян. Кто же знал, что победят деньги северян?

— Всё равно приятно знать, что когда–то Рэйлстоуны были богаты, — отозвался Вэл. — Что будем делать с этими старинными обоями, а, Руперт?

— Пока что я сложу их у себя в столе. Может быть, найдём коллекционера, который заинтересуется старинными банкнотами. А сейчас давайте взглянем, какой сюрприз спрятан в этом узле.

После длительного разворачивания и распаковывания на свет были извлечены серебряный поднос, а также серебряный кофейник, молочник, сахарница и кувшинчик для шоколада. Всё это добро, тускло поблескивающее орнаментом, было сложено горкой на полу.

Рики потёрла пальцем шоколадный кувшинчик:

— Интересно, можно ли будет всю эту посуду отчистить до блеска?

— Нужно будет слишком долго тереть и приложить невероятные усилия воли, — ответил Вэл.

— Тогда приведём её в порядок вместе, — предложила Рики. — Я буду прикладывать усилия воли, а ты — тереть.

В остальных свёртках хранились предметы столь же неопределённой ценности. Двенадцать серебристых бокалов — один с отбитым краешком. Широкий ковш–блюдо в виде корабля необычной формы, не похожего на привычные тяжёлые весельные лодки. Чарити, рассматривая блюдо, заметила:

— По–моему, это пиратская добыча, такие сосуды встречаются в церквях, — она щёлкнула ногтем по дну блюда и металл отозвался мелодичным звоном. — Да, я права, это церковная утварь. Вот, видите среди листьев узора на дне — крест?

Рики довольно согласилась:

— Да, это добыча Чёрного Дика. Но не будем же мы возвращать это блюдо хозяину теперь, через триста лет! К тому же мы не знаем, из какой церкви оно взято.

— Ни в музей, ни к ЛеФлеру всего этого не увезти, — вмешался Вэл. — Нужен грузовик, чтобы всё это вывезти отсюда. По–моему, весь этот дом полон полезных ископаемых. Надо только знать, где копнуть.

— Ничего не полон, — возразила Рики. — Меч Удачи мы до сих пор не нашли.

Вэл привстал с корточек и подал руку Чарити, которая также сидела на полу возле разложенных находок, как и все Рэйлстоуны. Руперт нахмурился, увидев, что его помощь поднимавшейся даме уже не понадобится.

— Стоит ли искать вещь, в существовании которой мы не уверены? — спросил Вэл.

Рики тоже поднялась с пола и, одёргивая юбку, усмехнулась той усмешкой, какая всегда появлялась на её лице в моменты несогласия с собеседником при невозможности высказать это несогласие.

— Когда–нибудь я тебе припомню эти слова, — пообещала она.

Руперт, указывая на находки, предложил:

— Думаю, всё это лучше отвезти в город. И сделать это необходимо как можно скорее. Дом слишком мал, чтобы вмещать и это серебро и нас. Не правда ли?

Он опять задал этот вопрос почему–то не Рики и не Вэлу.

— Да, правда, — ответила она. — Хотя немного жаль отдавать в спешке вещи, которые мы могли бы отмыть, чтобы увидеть, как они когда–то выглядели.

— Нет уж, — вмешался Вэл. — Пусть свозит всю посуду в город. А потом, когда она там надоест, мы её вернём и вымоем.

— Не бойся, Вэл, без работы не останешься, — пообещал Руперт. — Рики не зря хочет приобщить тебя к процессу отмывания серебра. Я отвезу посуду в город завтра после обеда. Вы успеете помыть её всю.

Рики радостно засмеялась и Вэл подозрительно взглянул на неё:

— Что ещё за повод веселиться?

— Я представляю, как расстроится наш ночной визитёр. Ну, тот, кто забыл носовой платок ночью в Длинном Зале. Придёт он на следующую ночь, доберётся до тайника, а там уже пусто.

— Да? Я как–то забыл об этом, — Руперт задумчиво потёр подбородок. — Ночному гостю можно будет посочувствовать.

— Если только он ищет в нашем доме то, что мы сумели отыскать, — ни с того ни с сего выпалил Вэл, помогая Руперту сложить находки покучнее и связать скатерть в узел.

Глава 8

Прадедушка Рик разгуливает

по залу

Сэм оседлал лошадь. Когда–то на ярмарке эта лошадка взяла какой–то маленький приз, поэтому Сэм в глубине души гордился тем, что владеет столь ценным животным. Лошадь отныне использовалась только для хождения под седлом, да и то нечасто. Сэм осмотрел изящные стремена и остался доволен. Сам он не ездил на этой лошади, он вообще не ездил на лошадях, предпочитая как средство передвижения старого доброго мула по кличке «Сахарок». Лошадь под седлом предназначалась для тех, кого Сэм любил и уважал.

Поэтому вскоре после того как Рэйлстоуны обосновались в Пиратском Логове, Сэм предоставил в их распоряжение свою гордость — лошадь под седлом. Никаких денег за эксплуатацию животного он брать не стал, уверяя, что со своих плату не взимает. И вообще, заявил Сэм, если Рэйлстоуны хоть один день не прокатятся на этой замечательной лошади, он, Сэм, обидится. Поскольку Рики целыми днями возилась в саду под присмотром старшего сына Сэма (тоже названного Сэмом и окрещённого Рэйлстоунами как Сэм–два), и поскольку Руперт большую часть времени проводил в таинственной «комнате Синей Бороды», то не дать Сэму повод для обиды мог только Вэл. Вот ему и приходилось ежедневно совершать конные прогулки.

Признаться, Вэл уже порядком соскучился в Луизиане. По крайней мере, в той Луизиане, которая окружала Рэйлстоунов ежедневно. Пойти было некуда, поговорить не с кем. Мисс Чарити почти всё время проводила в работе над картинами, к чему её обязывали нерегулярные и непредсказуемые появления в поле зрения Джимса, который уходил так же внезапно, как и появлялся.

ЛеФлер слал из города уверения, что напал на след родословной соперника–наследника, и что результаты обнадёживают: скоро досадная помеха будет убрана с пути Рэйлстоунов. Никаких тайников в доме больше не находилось, никакие носовые платки не оказывались забытыми в Длинном Зале по утрам. Жизнь текла весьма однообразно.

В то утро Вэл как раз подумал, что как правило затишье бывает перед бурей, так что не стоит обольщаться относительно скучности жизни.

Он как всегда катался верхом на «гордости Сэма». Лошадка трусила по краю болота. Вэл давно хотел узнать, что же скрывается там, в тёмных зарослях. Когда–нибудь, решил он, я всё–таки попаду туда и всё разведаю.

Над рекой взлетела цапля, уносясь в небо белой полоской. Другая цапля переступала голенастыми ногами по жиже у берега, охотясь на лягушек. За всадником и лошадью бежала рыжая собака, так же принадлежащая Сэму. Собачий лай спугнул вторую цаплю. Птица поднялась в воздух и перелетела подальше.

Вэл снял липкую от пота рубаху. Неужели ему когда–то бывало холодно? Сейчас в это невозможно было поверить. Жара испаряла из души все на свете амбиции. Даже Рики, вспомнил Вэл, гордая Рики, не могла думать ни о чём, кроме распускающихся роз и о необходимости подстричь розовые кусты.

Рыжая собака снова залаяла, на этот раз враждебно. Вэл огляделся, но никаких цапель поблизости не виднелось. Зато по реке двигалось нечто чудовищно неуклюжее. Издали тёмная махина напоминала плавучую цистерну, шлёпающую по реке.

Лошадь под Вэлом захрапела и встала на дыбы. Вэл попытался осадить её. От плавучей цистерны по реке разбегались высокие волны, но посудина шла довольно быстро.

— Эй, ковбой, придержи коня, — услышал Вэл. Кричали с реки, с самой «цистерны». Лошадь вся тряслась и прядала ушами, но всё–таки Вэл совладал с нею.

— Как называется ваша лодка? — крикнул он.

— Перспективное средство передвижения по болотам, — ответил водитель. — Но до вас, болотные неучи, любые новости доходят как до жирафов.

Плавучая «цистерна» лихо развернулась вниз по течению и вскоре исчезла из вида.

Вэл выехал на шоссе, раздумывая, действительно ли сюда, на болото, новости доходят столь медленно. Собака бежала следом, отмахиваясь от назойливых мух. Утро по–прежнему проходило вполне безмятежно.

Но недолго. Из–за поворота появилась облепленная грязью машина. Она ехала очень быстро, поднимая волны воды и грязи из луж. Поравнявшись с Вэлом, скакавшим по самой середине шоссе, машина притормозила. Водитель высунулся в окно и закричал:

— Эй ты, пошёл вон с дороги! Или хочешь, чтобы тебе переломали кости?

Вэл оглянулся. Кричавший был примерно одного возраста с Рупертом. Худой черноволосый парень с извилистым, застарелого вида шрамом над левой бровью.

— Но вы едете по частной дороге, — ответил Вэл.

— Да ну! — осклабился водитель. — Я и есть владелец этой дороги, ясно? Так что давай проваливай с пути!

Вэл от неожиданности чуть не свалился с седла, что не помешало ему посмотреть на нахала сверху вниз.

— В таком случае, как ваше имя? — поинтересовался он. Водитель захохотал:

— А как по–твоему? Адольф Гитлер, что ли? Нет, сопляк, меня зовут Рэйлстоун, и я владею этой землёй. Ладно, парень, вали прочь с дороги!

— В таком случае, доброе утро, кузен, — язвительно пропел Вэл.

— Что значит — кузен? — удивился сидевший за рулём.

— Я — тоже Рэйлстоун.

— Вот как? Так ты считаешь себя владельцем этих земель?

— В настоящее время эти земли принадлежат моему брату Руперту. Он владеет Пиратским Логовом.

— Он только думает, что всё это принадлежит ему, — зло ответил приезжий. — Но это не так. Пусть сначала отдаст мне причитающуюся долю наследства. А если будет упрямиться, я возьму сам, и возьму всё.

Он спрятался в машину, словно ящерица в щель меж камней. Машина умчалась в направлении усадьбы, оставив Вэла на обочине. Однако он успел разглядеть пассажира на заднем сиденье. Это был тот самый краснолицый тип, с которым говорил клерк ЛеФлера. Вэл решительно поскакал к дому. Следовало предупредить своих о появлении наследника–соперника.

Он проехал короткой дорогой, свернув с шоссе прямо в чащу. Рики возилась с вьющимися розами, растущими возле крыльца. Рядом с нею Сэм–два придирчиво протирал кухонным наждаком проржавевшую вилку.

Заслышав урчание подъехавшей машины, Рики выпрямилась и стряхнула с передника налипшие комья земли, одновременно улыбаясь приехавшему. Тот, выходя из машины, осклабился в ответ:

— Привет, сестрёнка.

Рики перестала улыбаться и озабоченно спросила:

— Вам угодно видеть мистера Рэйлстоуна?

— Точно, сестрёнка. Но можно и попозже. А тебе советую быть поласковее. В конце концов, здесь я хозяин.

Вэл как раз выехал на дорожку к дому и соскочил с лошади, направляясь к непрошенному гостю. Тот был ниже Вэла на добрых два дюйма. И это при том, что Вэл происходил из ветви «невысоких», «тёмных» Рэйлстоунов. Своё превосходство в росте Вэл отметил с явным удовольствием. Он приказал Рики:

— Пошли Сэма за Рупертом. И уйди в дом.

Рики исчезла, а приехавший обернулся к Вэлу:

— Опять ты?

— Опять я. И попрошу вас держать себя в рамках приличия. Рэйлстоун вы или не Рэйлстоун, но я заставлю вас…

— Подожди горячиться, Вэл, — раздался за его спиной голос Руперта. — Что здесь происходит?

Приехавший не замедлил с ответом:

— А, это и есть тот парень, который игнорирует мои права на наследство?

Руперт подошёл ближе и вежливо спросил:

— Так вы, я полагаю, мистер Рэйлстоун?

— Ещё бы я не Рэйлстоун! — вспылил приехавший. — И я имею право на владение частью поместья.

— Это пока не доказано. Но может быть вы объясните, с какой целью вы оказали мне честь и навестили мой дом?

Из машины выбрался пассажир. Вытирая намокшей панамой потную лысину, он заговорил:

— Полегче, полегче, мистер Рэйлстоун. Зачем втягивать друг друга в неприятности? Мы, сэр, прибыли сюда, чтобы выяснить, нельзя ли решить наш спор полюбовно, не прибегая к услугам суда. Ваш дорогой ЛеФлер не сказал нам по этому поводу ничего вразумительного. А я, сэр, человек простой и хотел бы уладить дело между вами. Тем более, что мой клиент, мистер Рэйлстоун, вполне достойный и разумный гражданин. Он весьма скромен в своих притязаниях. Так что не лучше ли вам выслушать их? В конце концов, отрицать его права вы тоже не можете.

— Именно этим я и намерен заняться, — усмехнулся Руперт, если только криво сложенные губы можно назвать усмешкой. — Вы же наверняка знакомы с законом о праве владения. До тех пор, пока я, Рэйлстоун, живу в своём доме, и до тех пор, пока ваш клиент не доказал, что он так же имеет право жить здесь, я его права отрицаю. А сейчас, джентльмены, я вынужден попрощаться с вами, у меня слишком много дел по дому в столь славное утро.

Претендент на владение Пиратским Логовом напрягся и прошипел:

— Ах, вот ты как! Хорошо. Делай как знаешь. Но через месяц ты вылетишь отсюда. И твой любезный братец тоже. Хозяином этой земли ты не будешь. Зато я…

Он почему–то не стал заканчивать тираду. Вместо продолжения разговора самозванный Рэйлстоун уселся в машину, за ним последовал краснолицый. Развернувшись и въехав в куст роз у дорожки, гости укатили, скрипя шинами по гравию и оставляя на лужайке глубокие следы от колёс.

— Скатертью дорога! — прокричал им вслед Вэл. — Смею заметить, отпрыски пирата Рика довольно противны на вид.

Появившаяся из–за двери Рики возразила:

— Вэл, жизнь южанина сделала тебя снобом.

— Я — сноб? Но ведь ты сама говорила, что я — идеальный джентльмен. Прямо–таки драгоценность без оправы.

Рики засмеялась:

— Ты слишком легко поддаёшься на провокации, Вэл. Конечно, этот соперник корчит из себя большую шишку. Но Руперт быстро научит его хорошим манерам. Правда, Руперт.

Тот с насмешливым поклоном ответил:

— Если уж вы, сударыня, оказываете мне столь высокое доверие, придётся оправдывать его. Не спорю, наш кузен отнюдь не похож на тех, кого стоит записать в лучшие друзья. Но его появление доказывает, что наши дела идут.

— Куда?

— Его появление указывает на следующее обстоятельство. ЛеФлер очевидно достал нечто такое, что заставило нашего кузена действовать немедленно. Полагаю, в скором будущем нас потревожат ещё не раз. Поэтому, Рики, я хочу отправить тебя в город. Миссис ЛеФлер любезно предложила тебе пожить у неё, она просто мечтает показать тебе город.

Рики вспыхнула:

— Руперт Рэйлстоун! Я запрещаю обращаться со мной подобным образом. Я ни за что не уеду, пока здесь творятся такие дела. В конце концов наш противный кузен вряд ли решит выкурить нас из Пиратского Логова с автоматами. Впрочем, даже если начнётся стрельба, это всего лишь повод посмотреть, годится ли наш дом на роль крепости. Я не сделаю ни шагу из нашего дома. Надеюсь, вы, мои братья, останетесь со мной?

Руперт пожал плечами:

— Останемся. Тем более, что тебя придётся оставить с нами. Не могу же я отправить сестру в город связанную. Но я сделаю другое: я пришлю в дом Люси.

Произнеся эту страшную угрозу, Руперт удалился.

Люси появилась в доме после полудня. С ней пришли трое ребятишек. Четвёртый, Сэм–два, безо всякого указания со стороны Руперта постоянно сопровождал Рики.

Люси торжественно прошествовала на кухню, на ходу делясь впечатлениями с Рики:

— Ну и нахал этот тип, который приезжал. Ещё смеет говорить, мол, он Рэйлстоун. Надо было отправить его в участок. Если ещё к вам явится, скажите мне, уж я ему рёбра посчитаю.

Отодвинув Летти–Лу, вертевшую на противне печенье с патокой, Люси проворчала:

— Это печенье для детей. А чем мы собираемся кормить мужчин? Посмотри, какой мистер Вэл тощий! Ему нужна хорошая жирная пища, а не детские штучки. А вы, дети, — она обернулась к своим малышам, — выметайтесь отсюда и не нервируйте меня.

— Я могу взять их с собой в сад, — предложила Рики. — Я как раз хотела поискать в саду старую беседку, которая отмечена на старинном плане усадьбы.

— Вы, мисс Канда, лучше не отлучайтесь из дому в одиночку. Миста Руперт мне приказал не спускать с вас глаз. Сходите–ка лучше к мисс Чарити.

Рики взглянула на часы.

— Хорошо, так я и сделаю. Мисс Чарити, должно быть, уже закончила свою работу на сегодня. Дети пойдут со мной, ладно, Люси?

Вэл удивился внезапной покорности Рики. Один из малышей не пошёл следом за ней к домику Чарити, а предложил Вэлу:

— Если хотите, миста Вэл, я отведу лошадь на конюшню к отцу.

Вэл подсадил мальчика в седло. Малыш сидел с истинно жокейской выправкой. Люси тоже не возражала против того, чтобы мальчик прокатился до конюшни. Но когда Вэл двинулся следом за маленьким всадником, его догнал бдительный оклик Люси:

— А вы–то куда направились, миста Вэл?

При этом Люси не переставала нарезать кружочки теста, раскатанного по кухонное столу.

— Я прогуляюсь по берегу. Вернусь к ланчу.

И Вэл поспешил скрыться, пока Люси не отдала нового распоряжения, которому пришлось бы подчиниться.

Он шёл без дороги, прямо через кусты, пока не выбрался на тропинку, бежавшую к берегу. По пути он миновал бассейнчик со статуей. Здесь когда–то он впервые встретил Джимса. Погружённый в воспоминания о той волнующей встрече, Вэл не удивился, завидев Джимса, сидевшего на берегу.

— Привет! — мальчик смотрел искоса, но уходить, кажется, не собирался.

— Привет, — ответил Вэл.

Он стоял, не зная, что сказать. Джимс внимательно разглядывал его. Видимо, почувствовав смущение Вэла, Джимс поддразнивающе усмехнулся:

— Ты что, ездишь на лошади в этих дурацких штанах? — Джимс указал на бриджи, которые Вэл не успел переодеть.

— Эти брюки специально предназначены для верховой езды.

— А лошадь куда ты дел?

— Её увели на конюшню к Сэму.

Вэл вдруг почувствовал новый прилив симпатии к Джимсу. Кажется, мальчик не такой уж грубиян, как о нём говорят.

— Уж этот мне Сэм! — Джимс плюнул в воду. — Воображает!

Вэл так и не узнал, что же воображает Сэм, потому что в этот момент сквозь кусты продралась запыхавшаяся Рики. Она с трудом выдохнула:

— Наконец–то мне удалось сбежать от моих маленьких надсмотрщиков. Как ты думаешь, Вэл, сколько Люси будет командовать нами?

Джимс вскочил и уставился на Рики:

— Кто она?

— Рики, — поспешил внести ясность Вэл, — это мистер Джимс. Мистер Джимс, это моя сестра Риканда.

— Ты тоже живёшь в том большом доме? — Джимс указал в направлении Пиратского Логова.

— Да, а что?

— Вы, приезжие, зря задираете нос, — ответил Джимс. — Нечего смотреть на нас свысока.

— Но мы и не задираем нос, — протестующе возразила Рики. — Ведь вы, мистер Джимс, гораздо больше любого из нас знаете здесь всё. И про наш дом тоже.

— С чего вы взяли, что я знаю про ваш дом?

— Ну… — замялась Рики, — нам говорила об этом Чарити, что вы живёте здесь, и всё знаете.

— Так вы знакомы с мисс Чарити? — Джимс явно подобрел при упоминании имени мисс Биглоу.

— Да. Она показывала нам картину, для которой вы позировали.

— Мисс Чарити — достойная леди, — убеждённо заключил Джимс. Почесав голой подошвой о землю, он добавил:

— Мне пора.

Не добавив ни одного слова на прощанье, он скользнул в каноэ и уплыл, ни разу не оглянувшись.

На вечер Люси ушла домой. Ей нужно было уложить детей спать. К сожалению, она собиралась вернуться на следующий день и разместиться поосновательнее в нежилом крыле дома. Руперт отбыл вместе с Люси, потому что намеревался поговорить с Сэмом о видах на урожай индиго. Он мечтал возродить плантации индиго, поскольку это растение перестали выращивать с самого начала девятнадцатого века, когда по всей Луизиане урожай сгубила саранча. С тех пор вместо индиго здесь разводили сахарный тростник.

— Пойдём погуляем по саду? — предложила Рики.

— И доставим комарам бесплатный ужин? — отмахнулся Вэл. — Нет уж. Я лучше останусь дома.

— Как ты ленив!

— Можешь называть это ленью. Но я — то знаю, что это — гордость.

— А я всё–таки пойду прогуляюсь, — решительно заявила Рики, заставляя Вэла тоже подняться. Он не мог отпустить Рики одну.

Они обогнули дом и подошли к чёрному ходу в кухню. Рики остановилась возле двери и приказала:

— Послушай!

Из кухни доносилось надсадное мяуканье.

— Там Сатана! Его надо выпустить!

— Подожди меня здесь, — приказал сестре Вэл, а сам отправился на кухню.

— Я не понимаю, почему вы так боитесь за меня, — бросила Рики вслед уходящему Вэлу. — Словно меня выслеживает шайка восточных головорезов, засевших под каждым кустом в саду. Поторопись, пока он не изодрал обивку мебели. Я имею в виду Сатану, а не какого–нибудь китайца.

Однако возле кухонной двери Сатаны не оказалось. Наверное, не дождавшись ответа на мяуканье, кот удалился в глубь дома в поисках запасного выхода. Бормоча про себя ругательства, Вэл пробирался по тёмной кухне и вдруг остановился, налетев на край мраморного стола. Но остановился он не потому, что ушибся. Рука его нащупала впереди привычное тепло плиты. Он был на кухне один.

Но в доме кроме него находился кто–то ещё! Вэл вслушался в доносившиеся издали звуки. Может быть, это бродит Сатана? Нет, Вэл знал, что шаги, которые он услышал, не кошачьи.

Кто–то расхаживал по Длинному Залу! Или — что–то.

Он обогнул стол, стараясь не наткнуться на что–нибудь ещё. Нащупав кнопку автоматического открывания двери в Зал, Вэл нажал её. Летти–Лу, вынося подносы с едой, часто не могла сама открыть дверь кухни, поэтому в доме была оборудована такая нехитрая механика. Дверь кухни послушно распахнулась. Если Вэл сумеет бесшумно добраться до лестницы, можно будет спрятаться под ней и выследить пришельца.

Он крался, наверное, полчаса. По крайней мере, так ему показалось. Хотя на самом деле путь под лестницу не занял у него и двух минут. И вновь до него донеслось лёгкое шарканье. Как будто кто–то шлёпал босыми ногами по полу. Вэл затаил дыхание в своём укрытия.

Из–за лестничных перил видно было не слишком хорошо, но главное Вэл вполне сумел разглядеть. Возле камина возвышался голубовато–белый силуэт. Вот он переместился в глубь Зала. Движения силуэта напоминали что–то призрачное. Внезапно силуэт приобрёл совершенно чёткие очертания. Это был человек, одетый в старые светлые брюки и поношенную рубашку. Казалось, ног ниже колен у него не было, так как нижняя часть туловища пришельца таяла в темноте Зала. В контуре головы незнакомца тоже чувствовалось что–то странное.

Пришелец снова зашлёпал по полу, уверенно направляясь куда–то. И Вэл понял следующее: во–первых, это живое существо. Во–вторых, оно ходит здесь со вполне определённой целью.

Вэл высунулся из укрытия и спросил:

— Что это вы тут делаете?

Но последнее слово застряло у Вэла в горле. Фигура обернулась и Вэл увидел…

У пришельца не было лица!

Вэл взвизгнул и ринулся вперёд, пытаясь на скорости схватить незнакомца или хотя бы напугать его внезапностью действия. Но тот уже растаял во тьме Зала. Последний отблеск неясной фигуры мелькнул на лестнице, когда Вэл только подбегал к ней. И всё исчезло.

Когда через несколько минут в Большой Зал вбежали Руперт и Рики, включив свет, они увидели брата, бессмысленно глядящего в пустую стену. У его ног тёрся и мурлыкал Сатана.

Глава 9

Портрет леди и джентльмена

Руперт воспринял рассказ Вэла весьма недоверчиво. Он выслушал уверения, будто в Зале кто–то был, и посоветовал Вэлу больше не перегреваться на солнце. К тому же на полу не осталось никаких чужых следов.

Рики охотно приняла участие в расследовании и проявила больше доверия. Но она тоже пришла к выводу, что при воображении, которое у Вэла слишком развито, может оказаться, что Вэлу и впрямь почудилось.

Раздражённый семейным скепсисом, Вэл отправился спать. На следующее утро он всё ещё дулся. Впрочем, разглядывая себя в зеркало, он отметил, что, может быть, его грызёт не старая обида, а появилась новая забота. Вэл был абсолютно уверен в том, что видел в Длинном Зале нечто ужасное, не имеющее право разгуливать по долгу.

Вэл припомнил слова, сказанные кузеном–соперником на прощанье. «Делай как знаешь. Но через месяц ты вылетишь отсюда. И твой любезный братец тоже». Вэл одевался и рассуждал, что могут значить эти угрозы. Возможно, видение в Зале каким–то образом было связано с тем, что в течение месяца Рэйлстоуны должны, по выражению кузена–соперника, вылететь из Пиратского Логова. Если привидение погуляет здесь ещё ночку–другую, это подорвёт самые крепкие нервы и самое стойкое здоровье. Тогда уж точно Рэйлстоуны вылетят из Пиратского Логова.

Во вчерашних событиях был ещё один эпизод, н& дававший Вэлу покоя. Мысленно он вернулся во вчерашний день. Вот он провожает взглядом плавучую «цистерну». Вот появился кузен–соперник. Вот пришла Люси. Вот Рики отправилась к Чарити, а он, Вэл, пошёл к реке и встретил Джимса.

Да, всё дело было в том, что вчера говорил Джимс!

Когда Рики сказала, что Джимс больше Рэйлстоунов знает об их доме и о жизни в этих местах, тот уклонился от темы и свернул к обсуждению знакомства с мисс Чарити. Кажется, он действительно знает о Пиратском Логове больше, чем сами Рэйлстоуны.

А существо, которое Вэл видел вечером в Длинном Зале, наверняка знало какой–то потайной вход в дом. Оно исчезло где–то возле лестницы, значит, там вполне может быть какой–нибудь лаз наружу. Правда, не так давно Вэл самолично выстучал все плиты в полу. Но тогдашнее выстукивание не привело ни к чему, кроме ссадин на пальцах.

Он застегнул ремень на брюках и выглянул в окно. Сэм–младший начищал ботинки в соответствии с приказом Люси. Ботинки блестели как зеркальные. Только на одном возле каблука была грязь.

Донёсся новый крик Люси:

— Миста Вэл, вы идёте завтракать или нет?

Вэл почувствовал себя виновным в невыполнении команды и кротко ответил:

— Иду.

Люси стояла в дверях столовой, уперев кулаки в пышные бока, и критически оглядывала детей и взрослых на предмет непорядка. У неё был такой же придирчивый взгляд, как у шотландской няньки, мучившей Рики, когда та была маленькой, подумал Вэл. Никто из Рэйлстоунов не осмеливался перечить няне–Анне, под её взглядом и Руперт и Вэл и Рики становились маленькими и покорными. У Люси взгляд имел такую же силу, решил Вэл, и безропотно проследовал в столовую, словно ему было не девятнадцать лет, а всего шесть.

Руперт и Рики уже сидели за столом и молча ели. Точнее, Рики ела, а Руперт просматривал утреннюю почту. Обращаясь персонально к Вэлу, Люси указала:

— Садись. И чтобы съел всё до дна. Тощий, как цыплёнок.

С этими словами Люси ушла на кухню и Вэл смог заговорить:

— Не понимаю, почему она всё время сравнивает меня то с цыплёнком, то со скелетом.

— Ну нет, — пробурчала Рики с набитым ртом. — Вчера она говорила Летти–Лу, что ты тощий как жердь.

— Почему бы не покритиковать Руперта? Ему тоже не помешают лишние десять фунтов жира. Да и бледноват он для сельского джентльмена, — Вэл оглядел Руперта как профессионал–доктор и заключил: — Маловато бываете на воздухе, любезный.

Рики грустно поддакнула:

— Ещё бы! У него столько секретов, он так занят ими!

Руперт, поглощённый очередным письмом, только хмыкнул в ответ.

— Вот если бы мы были бандой китайцев или пиратами–малайцами, или контрабандистами–арабами, он бы обратил на нас своё драгоценное внимание, — Вэл пристально глядел на Руперта. Но тот, не поднимая взгляда от бумаг, проговорил:

— Передайте, пожалуйста, сахар.

Рики приняла от Руперта чашку с кофе и хихикнула:

— Точно! Мы для него никто. Сколько вам сахара положить, мистер Руперт? Мистер Руперт из Пиратского Логова! — Рики почти закричала. — Вы слышите меня?

Руперт отложил письмо и удивлённо огляделся:

— Что вам нужно от меня?

— Чуточку внимания, сэр, — ответила Рики. — Мы нормальные члены вашей семьи, а не какие–то чужие малайцы, арабы или китайцы. С нами вполне можно водиться, правда же, Вэл? И если бы вы, сэр, как–нибудь вынырнули из глубин своего внутреннего мира, то легко убедились бы в этом. Без напоминаний с моей стороны.

Руперт засмеялся и отложил письма:

— Простите. У меня глупая привычка читать во время еды. Я подхватил её в годы, когда ваше присутствие не скрашивало моего застольного одиночества своим светом, — он перестал улыбаться и добавил серьёзным тоном. — Я знаю, что вы — моя семья. Но есть причины, по которым…

— Ты ведёшь себя так, как ведёшь, и не можешь объяснить нам, почему ты так поступаешь, — подсказала Рики.

Руперт смущённо потеребил сначала узел галстука, затем салфетку:

— Пока я ничего не могу сказать вам. Сначала я должен сам узнать, что из этого получится.

Рики, широко раскрыв глаза, наклонилась к Руперту через весь стол и мечтательно произнесла:

— Руперт, ради Бога, признайся! Ты изобретаешь что–то невиданное?

— Тогда мы точно кончим наши дни в доме для бродяг, — сообщил Вэл.

Руперт туманно пояснил:

— Я — это я, какой есть.

— Ну и оставайся какой есть, — отмахнулась Рики. — В конце концов мы заведём собственные секреты.

— Не сомневаюсь, — Руперт взглянул на Вэла и добавил.

— Ваша беда в том, что вы каждый раз выдаёте свои секреты. Больше ничего подозрительного из жизни привидений тебе пока не удалось узнать, Вэл? Никакое чёрное чудовище не хватало тебя лапами во сне?

Вэл не позволил себе разозлиться:

— Нет, пока ничего такого не было. Но если я увижу привидение, обязательно натравлю его на тебя. По–моему, тебе пора побывать в лапах у какого–нибудь чёрного ужасного чудовища.

— Я не помешала? — на пороге столовой стояла Чарити. Руперт вскочил и отодвинул кресло рядом с собой:

— О, мадам, составьте нам компанию, позавтракайте с нами!

— Вы ещё не завтракали? — удивилась Чарити.

— А я — то думала, что вас сегодня не отыскать, потому что вы работаете, — заметила Рики, звоня Летти–Лу, чтобы та подала новый прибор для кофе.

— Я собиралась работать, — ответила Чарити. — Но сегодня никто не позирует мне. А герои должны умереть, согласно сюжету. Я полагала, что придёт Джимс, но он не подходит к типажу главного героя.

Руперт наконец–то оживился, впервые за всё утро:

— Так вы делаете иллюстрации к романам?

— Да. Сейчас я рисую иллюстрации к исторической повести, которая будет опубликована в толстом журнале. Большая, на целый лист картина к первой главе и несколько мелких рисунков к дальнейшим главам. Меня беспокоят два больших рисунка, к которым я не могу найти натурщиков. Мелочь я сделаю потом, сейчас главное — закончить большую работу.

— А о чём этот роман? — спросила Рики.

— Действие происходит на Таити времён французской экспансии. Тогда на остров приплыл сводный брат Наполеона, позднее женившийся на прекрасной Полине. Главный герой, молодой образованный аристократ, любит героиню, прекрасную девушку из знатной семьи. Но её преследует офицер армии негров–бунтовщиков, — Чарити умолкла и почти со слезами продолжила. — У меня подобраны костюмы той эпохи, все атрибуты. Я позвонила утром в регистрационное бюро моделей Джонсона, но там ничего не обещали.

Чарити безучастно надкусила булочку и горестно отпила кофе.

— Подождите–ка, — воспрянула она. — Вэл мне подошёл бы.

Вэл почтительно привстал и поклонился.

Чарити, наблюдая за его движением, уже давала указания:

— Поверни, пожалуйста, голову направо. Замечательно! А теперь гляди прямо перед собой, так, будто из угла на тебя хочет прыгнуть нечто кошмарное.

Вэл подумал было, что Чарити известно, как он сражался с привидениями накануне, и что она тоже поддразнивает его. Но Чарити была серьёзна и Вэл изобразил требуемое выражение лица, что вызвало немедленный смех Рики:

— Да не смотри ты так, будто объелся кислых яблок. Сделай такое лицо, какое у тебя бывает, когда я при тебе надеваю новую шляпку. Нет, это слишком брезгливо. Чуточку доброжелательней, и не морща, не морща носа.

Руперт от души засмеялся:

— Оставь его в покое, Рики. В конце концов, он сам хозяин своему лицу.

— Спасибо, что хоть напомнили, кому я принадлежу, — обрадовался Вэл.

— Тише, тише, — вмешалась Чарити. Наклоняясь поближе, чтобы вглядеться в лицо Вэла, она кивнула:

— Да, он подходит.

Вэл заподозрил худшее:

— А для чего я подхожу?

— Для позирования в качестве героя моего романа. Правда, волосы коротковаты и для героя ты немного молод, но эти мелочи легко замаскировать, — Чарити оценивающе посмотрела на Рики. — А Рики будет изображать миледи в крайней печали. Тогда я придумала вот что. Нельзя ли нам поработать у вас на террасе? И ещё нам понадобятся большое кресло и одно с высокой спинкой.

Руперт радостно поклонился:

— В этом доме, миледи, вы можете брать всё, что вам нравится, и распоряжаться по своему усмотрению.

— А что мне делать? — спросил Вэл, вставая из–за стола.

— Сначала я рисую сцену из первой главы, — объявила мисс Чарити. — Это самое трудное место. Рики, нельзя ли послать детей Люси, чтобы они принесли костюмы?

— Лучше, если мы с Вэлом сами сходим за ними. Заодно примерим.

Двадцатью минутами позже Вэл поднялся к себе в комнату, чтобы согласно инструкции Чарити облачиться в костюм, какой носили сто лет назад аристократы–джентльмены. Вэл сомневался, что костюм подойдёт, ещё больше Вэл сомневался, что костюм украсит его. Однако результат оказался не столь ужасен. Зауженный в талии сюртук с накладными плечами сидел в натяг. Зато ботинки, блестящие, как речь адвоката, были по крайней мере на размер больше. Пришлёпывая пустыми мысками, Вэл спустился вниз и попался на глаза Рики.

— Вэл, да ты словно сошёл со страниц романа об эпохе Регентства. Ты только посмотри на Вэла, Руперт! Он очарователен.

Окончательно смутив брата, Рики повернулась к зеркалу, чтобы внести последние штрихи в собственный костюм. Платье в стиле ампир, с высокой талией и зелёным шлейфом, делало Рики зрительно выше. При ходьбе Рики тоже шмыгала по полу обувью, что давало повод полагать, что выданные туфельки и ей не впору. Чарити завила волосы Рики в локоны, собрала их в затейливый узор на макушке и перевязала зелёной лентой. Закончив причёску, она обернулась к Вэлу. По–видимому, осмотр Вэла как модели для рисунка дал положительный результат.

— Я так и думала, — подвела итог Чарити. — Ты то, что мне нужно. Вот только ты слишком благополучен. А по сюжету ты только что отбился от нападения знахаря из взбунтовавшегося племени, ранен в стычке, и к тому же семь часов продирался сквозь джунгли только для того, чтобы увидеться с возлюбленной. А теперь ты смотришь в глаза смерти, готовясь умереть под пытками, но ничего не сказать. А наяву ты выглядишь так, будто только что вышел от модного портного.

— Как же я вообще выжил после всего этого? — задумался Вэл, вживаясь в образ.

— Раз автор говорит, что остался жив, — ответила Чарити, — значит, остался жив. Давай–ка мы взъерошим твою причёску. И расстегни, пожалуйста, сюртук. Или совсем сними его.

Вэл снял сюртук и остался в мятой и криво застёгнутой старинной сорочке.

Чарити, весьма довольная осмотром, разорвала правый рукав сорочки на Вэле.

— А левый рукав закатай до локтя, — распорядилась она. — Теперь ты, Рики, взбей волосы вверх и оставь одну прядь на лбу. Так, так! А теперь — последний штрих.

Она поднесла к лицу Вэла кисточку с краской.

— Карминовый цвет, царапины. Не бойся, Вэл, это акварель, она мгновенно смоется.

Через минуту щеку Вэла украсил зловещий кровавый шрам.

— Ну как? — Чарити обернулась, ища поддержки у Руперта.

— Словно он только что явился с войны, — заверил тот.

— Но не зря Ли вы испортили костюм?

— О, — это пустяки! Каждый костюм мне прислали в двух экземплярах, зная, что в процессе работы я могу их испортить. Так, Рики, теперь давай займёмся твоим платьем. Опусти, пожалуйста, рукав так, чтобы обнажилось плечо. А юбку сбоку надо разорвать до самого колена. Вот так, отлично. Теперь и ты готова.

Все вышли на террасу. Руперт услужливо нёс шпагу и дуэльный пистолет с длинным стволом. Чарити приказала установить большое кресло прямо на солнцепёке.

— Вам, пожалуй, будет нелегко позировать, — сказала она Рики и Вэлу, — поэтому я буду объявлять перерыв через каждые десять минут. Если устанете, немедленно скажете мне. Вэл, сядь в кресло и обопрись на ручку так, будто вот–вот потеряешь равновесие или совсем умрёшь. Нет, ещё сильнее наклонись. И смотри прямо перед собой. Ты находишься на террасе дома в Бювалле. Рядом с тобой девушка, которую ты любишь. Кроме тебя некому защитить её от чернокожих бунтовщиков. Так что возьми в правую руку шпагу, а в левую пистолет. Наклонись немного. Вот так, теперь замри. А ты, Рики, обойди кресло и склонись над Вэлом сбоку так, будто ловишь его бессильную руку. Ты в ужасе, ты видишь страшную смерть любимого юноши.

Вэл чувствовал, как рука Рики дрожит от напряжения. Чарити убедила их настолько, что брат и сестра живо представили себя не на террасе Пиратского Логова под ласковым утренним солцем, а на сумрачном острове Гаити сто лет назад. Они словно перенеслись в тропические джунгли, где на каждом шагу подстерегала смерть. Вэл судорожно сжимал эфес шпаги, в другой руке ощущая холодную тяжесть пистолета.

Руперт установил мольберт и разложил краски. Чарити углём накладывала на холст быстрые штрихи.

Вэл v Рики не привыкли позировать и неподвижность давалась. «ни с трудом. Каждый раз, когда Чарити объявляла перерыв, брат и сестра со стоном разминали затёкшие мышцы. Рики шёпотом пожаловалась, что долго не выдержит. Руперт ушёл, но Чарити даже не заметила его отсутствия. Солнце припекало открытую шею Вэла, по спине у него катился пот. Но Чарити видела лишь то, что выходило из–под её кисти.

К полудню подоспело нежданное спасение.

— Здравствуйте, мисс Биглоу! — произнёс кто–то совсем рядом.

На садовой дорожке стояли двое. Один из незнакомцев помахал шляпой в знак приветствия. Чуть поодаль за ними появился Джимс.

Чарити в ответ только отмахнулась:

— Подите прочь, мистер Джадсон Холмс! У меня нет ни минуты для вас. Я занята работой.

— Но помилуйте, Чарити! — возразил тот с упреком. — Я прибыл из самого Нью–Йорка, чтобы только повидать вас.

Таких рыжих волос, как у этого человека, Вэл в жизни не видел. На добродушном лице сияла приветливая улыбка.

— Убирайтесь!

— Нетушки! — возразил посетитель, решительно замотав головой. — Я буду стоять здесь до тех пор, пока вы не уделите мне хотя бы минуту внимания, бросив это ваше занятие.

Чарити со вздохом отложила кисть:

— Видимо, придётся смириться с вашим присутствием.

Джимс, до этого момента молча глядевший на работу Чарити, спросил:

— Мисс Чарити, а почему эти двое так долго не шевелятся? Ни мисс Риканда, ни мистер Вэл.

— Они разыгрывают иллюстрацию к роману, — ответила Чарити. — Действие происходит сто лет назад на Гаити.

— А, ясно, — Джимс кивнул и внезапно улыбнулся. — Это когда чёрные воевали с французами. Я читал книжку про те события. Она написана от руки, не буквами. Пьер Арман научил меня читать по ней.

Теперь заговорил дотоле молчавший спутник Джадсона Холмса:

— Мыслимо ли это? Книга, написанная от руки! Может быть, вы, молодой человек, читали чей–то дневник?

Вытирая руки холщовой салфеткой, Чарити ответила:

— Вполне возможно. Нью–Орлеан служил пристанищем очень многих беглых преступников, каторжников, пиратов, бунтовщиков. Здесь жили и французы, уехавшие с Гаити во время восстания чернокожих рабов. Так что всё возможно.

— Я должен взглянуть на эту книгу, — ещё более оживился спутник Холмса. — Вы, молодой человек, не сможете сегодня доставить её мне? Кстати, как вас зовут?

— Книги вам не видать, — насупился Джимс. — Она моя и нечего вам пялить глаза на чужие вещи. Я не принесу мою книгу.

С этим заявлением он повернулся и исчез в зарослях.

— Но подождите же, — попытался крикнуть ему вдогонку спутник Холмса. — Куда же вы! Ведь этот документ не имеет цены!

Джадсон Холмс рассмеялся:

— Крейтон, поберегите свои охотничьи повадки до другого раза. При работе с жителями болот разговоры о ценности литературного документа бесполезны. Лучше давайте посмотрим, что за картину творит Чарити.

— Я не просила вас о такой чести, — рассердилась Чарити.

— Да, но ведь это я заказал вам работу! — возразил Холмс. — А Крейтон не просто человек приятной наружности. Он, если хотите знать, представляет редкий вид. Он — издательский агент. А издатели, если помните, порой нуждаются в хороших художниках–иллюстраторах. Так что постарайтесь произвести на Крейтона неизгладимое впечатление. И чем скорее, тем лучше.

Заглянув через плечо Чарити, Холмс воскликнул:

— Да, эта сцена вам удалась.

Крейтон, всё ещё горестно смотревший вслед исчезнувшему Джимсу, тоже обратил взгляд на незаконченное произведение и внезапно деловито и осведомлённо выпалил:

— Это сцена из романа «Барабаны судьбы», не так ли?

— Да, так.

— Рисунок вполне годится для того, чтоб поместить его на обложку. Надо будет сказать об этом мистеру Ричардсу,

— Крейтон помотал головой в сторону Рики и Вэла. — А где вы взяли таких замечательных натурщиков? Прекрасные типажи!

— О, простите! Я забыла познакомить вас. Мисс Рэйлстоун, позвольте представить вам мистера Крейтона и мистера Холмса. Они оба из Нью–Йорка. А это, — Чарити улыбнулась Вэлу, — мистер Вэлериус Рэйлстоун, брат владельца плантации. Насколько я помню, семья Рэйлсто–унов живёт в этом доме двести пятьдесят лет.

Манеры Крейтона лишь немного приобрели почтительную окраску, когда он пожал руку, поданную Рики.

— Я знал, что у профессионалов–натурщиков не бывает такого взгляда, — зачем–то сообщил он.

Холмс раскланялся и разочарованно спросил у Чарити:

— Так это не ваш дом?

— Помилуйте! — засмеялась она. — Я только снимаю здесь помещение для работы. Пиратское Логово является собственностью Рэйлстоунов.

— Пиратское Логово? Какое выразительное название! — не менее выразительно улыбнулся Холмс.

— Самый первый хозяин поместья собирался назвать усадьбу «Королевским наделом», — пояснил Вэл. — Потому что эта земля была пожалована ему королём в награду за услуги. Но выстроив дом, наш предок стал пиратом и злые языки окрестили усадьбу Пиратским Логовом. А хозяин усадьбы не возражал. И наверное, правильно делал, потому что многие его потомки тоже были пиратами.

Рики внесла свою лепту в изложение семейной хроники:

— У нас даже есть привидение предка–пирата.

Холмс принялся обмахивать лицо шляпой:

— Так–так. Я вижу, романтика неистребима. Да, Чарити, мы остаёмся. Я имею в виду, мы остаёмся в городе.

Чарити недовольно округлила глаза, словно пребывание двух литературных специалистов в Нью–Орлеане как–то нарушало её планы:

— Зачем вам это?

— Дело в том, что Крейтон разыскивает автора одной уникальной повести. Он надеется найти писателя, который создаст новых «Унесённых ветром», а то и что–нибудь получше. Ну а я… Я просто отдохну в благоприятном для моего здоровья климате.

— Посмотрим, — сказала Чарити невпопад.

Глава 10

В болото!

Несмотря на горячее желание Чарити удалить Холмса и Крейтона с глаз долой, они оба остались в Нью–Орлеане и вновь объявились в Пиратском Логове уже на следующий день. Мистер Крейтон мотивировал своё появление необходимостью связаться с Джимсом, чтобы убедить последнего не прятать литературные сокровища. К тому же одно утро Крейтон провёл у Рэйлстоунов, разбирая многочисленные бумаги, которые Вэл и Рики нашли вместе с вещами в потайной кладовой. У Рики сложилось мнение, что профессия литературного агента весьма похожа на профессию скупщика–антиквара.

Холмс, по крайней мере с виду, занимался тем, что мешал коллеге работать. Он то слонялся по галерее, устроенной Чарити на балконе, то сидел на берегу речки, бросая камешки в воду. На недоуменные взгляды он прямо говорил, что сейчас у него каникулы и он проводит их наилучшим образом за последние пять лет. Именно поэтому, говорил Холмс, он и старается выжать из этих дней максимум удовольствия.

Он и Крейтон украшали семейные посиделки Рэйлстоунов у камина по вечерам. Крейтон умел рассказывать истории про самые потаённые уголки земли с таким же мастерством, как и Руперт. Через несколько дней слушатели крейтоновских романтических баллад уверились, что даже горный Тибет — вполне благоустроенное и уютное местечко.

Чарити закончила одну иллюстрацию и принялась за новую. На этот раз Рики и Вэл изображали главных героев, только что выбежавших из бального зала в доме губернатора. Сцена происходила в благополучное для персонажей время, поэтому Рики с Вэлом были умыты, причёсаны, подкрашены и в целых костюмах.

Однако на второй день работы над бальной иллюстрацией Чарити раздражённо отшвырнула кисть.

— Не могу! — устало выдохнула она. — Всё, что я вижу из этой главы, так это эпизод, когда сводный брат, мулат, подсматривает за героем, пока тот танцует на балу. Придётся мне сначала закончить тот эпизод, который я вижу.

— Так и займитесь им, — Рики расправила затёкшие мышцы.

— Но Джимс не появляется, а позировать в качестве брата–мулата должен он. Его загар как раз такой, чтобы передать смуглость кожи мулата. И он похож на Вэла. Вот только Джимс не покажется здесь, пока не уедет мистер Крейтон. Свернуть, что ли, шею этому литературному зануде?

— Но ведь Крейтона сегодня нет, — удивился Вэл. — Руперт сказал ему, что в Миленбурге живёт собиратель колдовских заклятий, и Крейтон рано утром умчался туда. Руперт пообещал, что в Миленбурге 24–го июня будут праздновать Иванов день. Такого Крейтон не может пропустить.

Чарити вздохнула:

— Но Джимсу–то неизвестно, что Крейтон уехал. Если бы я могла передать ему весточку, тогда другое дело.

— Мисс Канда! — раздалось где–то рядом. Это был Сэм–два, сынишка Сэма–старшего. Стоя у входа на террасу, он протягивал Рики небольшую корзиночку с крышкой.

— Что, Сэм?

— Летти–Лу сказала передать вам это, мисс Канда.

— Мне? — удивилась Рики. — Неси это сюда, Сэм. Что бы там могло быть?

— Вот, мэм, — Сэм подал корзиночку Рики.

Внутри на грубой ткани лежали две вещи. Браслет из тёмного отполированного дерева, покрытый тонкой резьбой, живо напомнивший Вэлу заросли папоротника. И небольшой кошелёк из чешуйчатой кожи.

— Браслет из болотного дуба, кошелёк из шкуры детёныша крокодила, — оценила Чарити. — По–моему, и то и другое — прелесть.

«Для мисс Риканды Рэйлстоун», — Вэл извлёк из корзинки листочек бумаги, на котором тоненько была выведена эта надпись. Он отдал записку Рики:

— Это твои вещи, всё в порядке.

— Ах, да! — Рики взяла записку, вместе с вещами. — Это Джимс, я вспомнила.

— Джимс? — изумился Вэл. — Когда это ты виделась с ним?

— Вчера. Я гуляла по берегу, а он направлялся к Чарити. Я сказала ему, что Крейтон ещё не уехал. Тогда Джимс прокатил меня на лодке по реке. И я наконец–то нарвала себе кувшинок. Мы довольно долго разговаривали. Вэл, представляешь, Джимсу известно столько интересного о жизни на болотах, — Рики зарделась. — Порой на болотах как в старину проводят колдовские шабаши — вон в той стороне, к югу отсюда. А трапперы и охотники живут в плавучих хижинах, покупая охотничьи лицензии на сезон–другой. Но у Джимса есть там свой клочок земли. Кое–кто из северян говорит, что под болотом расположены нефтяные пласты. Ещё у жителей болота есть приспособление, позволяющее передвигаться и по болоту и по суше. А у Пьера Армана сохранились документы середины восемнадцатого века. И ещё…

— Так вот где ты вчера пропадала с четырёх до шести! Не знаю, понравятся ли мне такие идиллические вылазки, но, может быть, в следующий раз Джимс пригласит за лилиями меня? — засмеялся Вэл.

— Вполне возможно, — не смутилась Рики. — Он всё время спрашивает, почему ты так осторожно двигаешься. Я ему рассказала, как ты попал в авиакатастрофу. А он на это сказал очень странные слова. Он сказал, что авиация для того и придумана, чтобы случались катастрофы, что он тебе завидует.

— Ну и глупец! — рассердился Вэл. И умолк. Пять месяцев назад он дал самому себе слово не завидовать никому и никого не осуждать.

А Рики безмятежно продолжала:

— Но знаешь, Чарити, если в Джимсе есть настоящая необходимость, то ведь его можно позвать сюда. Я могу съездить за ним на лодке. Вчера Джимс рассказал мне, как найти его жилище.

— Но почему он сказал именно тебе? — удивилась Чарити.

Ведь Джимс так тщательно скрывал местонахождение своего жилища от Чарити, так резко обрывал разговор с посторонним, когда речь заходила о нём самом. И вдруг он рассказал о себе девушке, с которой едва был знаком.

— Не знаю, — просто ответила Рики. — Он не объяснил, почему разоткровенничался. Только сказал, что мне может понадобиться помощь.

— Должен сказать тебе, Чарити, — добавил Вэл, — что от Рики невозможно что–либо утаить. Каждый, кто знаком с Рики, рано или поздно выбалтывает ей все свои тайны.

— Кроме Руперта, — грустно добавила Рики.

— Да, пожалуй, к чарам Рики устойчив только Руперт.

— Как бы то ни было, — подытожила Рики, — я знаю, где живёт Джимс, и если нужно, могу к нему съездить.

— Ни в коем случае, моя милая Рики! Неужели ты думаешь, что твой брат отпустит тебя одну в болото? — возмутилась Чарити. — Даже мужчины дважды подумают, прежде чем пускаться в путь в одиночку. А ведь они умеют обращаться с лодками. Но даже они считают рискованным появляться на болотах без проводников. Впрочем, у меня что–то разболелась голова, так что я, пожалуй, пойду к себе и прилягу. Но ты, Рики, тем более не должна отправляться на болото: мой рабочий день на сегодня закончен.

Чарити для убедительности поднесла ко лбу перепачканную краской ладонь и вздохнула.

— Могу я чем–нибудь помочь? — участливо спросила Рики.

Чарити печально покачала головой:

— Лучший лекарь — это время. Для меня в том числе. Увидимся позже.

Глядя ей вслед, Рики сказала:

— Всё равно! Я не прочь прямо сейчас взглянуть, что там делается, на болотах.

— Зачем это тебе?

— Затем… — Рики задумалась. — Да просто хочется! Вчера Джимс вёл себя так странно. Он говорил, будто нам и ему грозит некая опасность. Я так и не узнала, что он имел в виду.

— Да ничего страшного нам не грозит! — отмахнулся Вэл. — Просто Джимс напускает таинственности на свой болотный образ жизни.

— А вдруг что–то и в самом деле случится? Мы должны всё предусмотреть.

— Глупости! Для этого тебе совершенно незачем отправляться в болото. И нечего беспокоиться понапрасну. Лучше давай займёмся чем–нибудь полезным. Я хочу тебе кое–что показать.

— Что именно?

— Потом увидишь.

Кажется, увещевания Вэла возымели должный эффект: Рики перестала смотреть в сторону болот с прежним вожделением.

— Что ж, пойдём, займёмся чем–нибудь полезным, — согласилась Рики. — Надо только переодеться.

Вэл вздохнул. Если бы он интересовался садоводством так же, как Рики, проблема занятости не удручала бы его столь сильно. Рики обожала возиться в саду. А Вэл с ужасом видел перед собой лишь череду однообразных дней. Катание на лошади, чтение — но без усердия. Что ещё? Южная жизнь с её монотонностью начала доставать его, северянина. Тропики действовали ему на нервы.

Если бы не авиакатастрофа, он был бы здоров и с ним были бы его грандиозные жизненные планы. Увы, калеки не нужны нигде. Рисовать, как Чарити, Вэл не умел. Писать статьи, как Руперт, — тоже. Таланта к наукам у него не было, и усидчивостью он не отличался. Что до занятий бизнесом, то квалификации Вэла хватило бы разве что для заполнения вакансии подметальщика улицы перед офисом.

Что же ещё оставалось? Развлекать Рики обещанным сюрпризом. Вэл уже открыл свой блокнот, когда в дверь его комнаты постучали.

— Миста Вэл! Мисс Канда не у вас? Она мне нужна.

Это была Люси. Цветастое платье, выгоревший зелёный передник, на ногах вместо привычных шлёпанцев бесформенные башмаки для выхода на улицу. Люси выглядела утомлённой: ведение двух домашних хозяйств вместо одного сказывалось даже на ней.

— Рики, наверное, у себя в комнате. Мы вместе шли переодеваться после позирования. У мисс Чарити разболелась голова, так что мы закончили работу пораньше. А что вам нужно от Рики?

Люси блеснула белыми зубами:

— Миста Вэл! Я должна повесить занавески в её комнате. Но я не знаю, хочет ли мисс Канда именно эти занавески.

— Лучше отложить их, пока Рики не даст согласия. Попробую уговорить её.

Вэл открыл дверь в комнату Рики. Там не было никого, лишь гулял сквозняк. Костюм для позирования был брошен на кровать неаккуратной стопкой, туфли валялись рядом на полу.

Войдя, Люси положила стопку занавесей на кресло:

— Непостижимо, как это дитя ухитряется устроить вокруг себя сущий бардак. Вот вы, миста Вэл, к примеру, всё складываете по порядку. А Рики бросает как попало.

Люси открыла шкаф и оттуда посыпалась одежда, просто заброшенная внутрь, без развешивания на плечики. Видно, Рики торопилась, потому что такая степень беспорядка была чрезвычайной даже для этой взбалмошной девицы.

Охваченный внезапным подозрением, Вэл кинулся осматривать одежду в шкафу. Гардероб Рики был не настолько обширен, чтобы её брат не сумел установить, что в нём отсутствует, будучи надетым на хозяйку.

— Здесь нет её костюма для верховой езды, — сообщил он Люси. — Рики не собиралась покататься на лошади?

— Нет, она не просила Сэма перевезти сё через речку на конюшню. Сэм сказал бы мне, если бы отлучился.

Вэл слишком хорошо знал Рики. Она никогда не отступала от выполнения задуманного. Её знаменитое упрямство толкало поступать наперекор запретам. А Вэл и Чарити только что запретили ей отправляться на болото в одиночку. Он вспомнил множество примеров прошлых лет, подтверждавших, что Рики вполне способна на это. Но в чём же она решила отправиться на болото? Разве что в лодке Сэма…

Не тратя времени на объяснения, Вэл выбежал из дома. Прихрамывая, он помчался к реке. Может быть, ему удастся догнать Рики, пока она ещё не отплыла от берега.

Но у реки никого не было. Лодка Сэма также отсутствовала. Правда, Сэм и сам мог уплыть в ней на тот берег. Увы, не мог, потому что Сэм–два вышел из–за кустов через минуту после того как Вэл прибежал на берег. Вэл прямо–таки впился в Сэма:

— Ты видел мисс Риканду, Сэм?

— Да, сэр.

— Когда?

— Недавно, сэр.

— Куда она направлялась?

Мальчик указал на реку.

— В лодке?

— Да, сэр. Она проплыла в сторону болот.

Впервые за всё время, что Вэл знал мальчика, Сэм–два выдал на–гора какую–то информацию. Говорить с Сэмом всегда было ничуть не проще, чем долбить киркой алмазную копь. Сэм–два имел отвращение к беседам.

Вэл опёрся на ствол ивы у воды и задумался. Если бы он знал, куда плыть, можно было бы взять и последовать за Рики, пока она ещё недалеко. А Сэм–два за это время сбегал бы за Рупертом на подмогу.

— Если бы я знал, куда она поплыла!

— К тому болотному парню, к Джимсу, — Сэм–два хихикнул. — Он думает, что умней его никого нет на всём болоте. Спрятался в своей хижине, как будто его там никто не найдёт.

— Сэм! — взвился Вэл. — Ты знаешь, где живёт Джимс?

— Да, сэр, — Сэм подтянул штаны и потупился, будто проговорился о чём–то постыдном.

— Отвези меня туда!

Сэм покачал головой:

— Не, я не поеду.

— Но как же, Сэм! Ведь там мисс Риканда! Она может потеряться среди болот. Мы должны её выручить!

Сэм отступил на шаг подальше, словно Вэл мог поймать его и заставить плыть на болото.

— Не поеду и точка. Если вам так нужно, миста Вэл, я скажу дорогу. Но сам не поеду. Берите папину лодку, вон она привязана и держите по реке за те деревья. За ними будет проток, маленькая речка, грязная такая, бурая. Надо плыть по ней до ондатровых угодий, там капканы видны. Оттуда Джимс сделал зарубки на деревьях до своего жилища.

С этими словами Сэм–два пустился наутёк, словно за ним гнались все болотные кошмары. Вэл приступил к поискам в указанном направлении. Медлить было нельзя, ведь Рики в одиночку уплывала всё дальше, пока он, Вэл, сидел на берегу.

Он отвязал каноэ Сэма и столкнул его на воду. Хорошо бы Сэм как можно скорее рассказал Люси в чём дело. Тогда Люси немедленно пошлёт следом Руперта и Сэма–старшего.

За вторым поворотом, поросшим плакучими ивами, действительно открылся приток. Небольшая речушка с тенистыми берегами, заваленными кучами веток, водорослей и коряг. Вэл повернул каноэ и поплыл вверх по речке. Рядом с носом лодки, высоко подняв голову над водой, скользнула змея. Он плыл по узкому протоку, почти задевая головой низко нависавшие лианы. Густую растительность над протокой следовало бы прорубить, подумал Вэл. Слишком хлещет по лицу. Воздух кишмя кишел мошками и комарами, что не добавляло комфорта путешествию. Скоро Вэл был искусан с головы до ног. А лодка двигалась мучительно медленно. Вэл вспотел и устал.

При звуках приближающейся лодки с берега в воду срывались крупные лягушки. На отмелях у берега мелькали спины рыб, потревоженных появлением чужака. Дважды речка расширялась, образуя небольшие озерца. На этих пятачках воды росло неимоверное множество лилий и прочих водяных культур.

Вот сбоку в кустах мелькнула ондатра. Вот на берегу появилась пришедшая на водопой лесная кошка. Услышав всплеск вёсел, кошка исчезла в зарослях.

В тростниках гнездились птицы, они то и дело взлетали и опускались, наполняя воздух криками и свистом. Возле ондатровой норы виднелся капкан. Ещё одна змея, пригревшись на коряге, пошевелила раздвоенным язычком в сторону пловца.

Пахло гнилью и водорослями. Было жутко, и Вэлу на каждом шагу чудились подкарауливавшие его ужасы. Юноша стёр струившийся со лба пот и стряхнул с руки кусачего рыжего муравья.

Теперь с течением не надо было бороться, лодку саму влекло дальше, в гниющую кашу растений, называемую речкой. Течение вынесло каноэ в новый разлив воды, протянувшийся примерно на полкилометра. Из топи тут и там торчали обломанные стволы гибнущих дубов. Дополняя отвратительную панораму, на обломках деревьев сидели стервятники, они, потряхивая красноватыми голыми шеями, поддразнивающе клекотали.

Но вот разлив остался позади, Вэл снова плыл меж узких берегов. Он достиг ондатровой тропы. Вскоре, чуть поодаль, у берега, Вэл заметил лодку, оставленную, видимо, недавно. Вэл причалил рядом с нею и, привязав каноэ, выбрался на берег. Торф пружинил под ногами, но не проваливался. Впереди на тропинке виднелись чьи–то следы. Очевидно, здесь недавно прошла — а перед тем проплыла на лодке — Рики.

С отчаянием прихлопнув впившегося в шею комара, Вэл двинулся по тропинке, стараясь ступать след в след с прошедшим до него. Да, здесь явно прошла Рики: на пересекающей тропинку ветке висели несколько золотистых волосков. Это девушка продиралась сквозь заросли в своей обычной спешке.

Идти стало гораздо легче. Почва под ногами постепенно твердела. Вэл вышел на небольшую просеку, где на крохотном пятнышке возделанной почвы произрастали три хлопковых куста и дынное дерево, усыпанное цветами и плодами. За дынным деревом укрывалась хижина Джимса. На грубом сколоченном из брёвен помосте стоял бревенчатый домик. Столбы, державшие помост, были вкопаны в почву, сооружение возвышалось над землёй фута на три. Брёвна, из которых была сложена хижина, потемнели от времени и сырости. И всё–таки жилище Джимса, не претендуя на дворцовую роскошь, выглядело достаточно опрятным. За помостом с хижиной виднелся загончик для птиц. Там копошились несколько кур и петух с выщипанным хвостом.

Дверь хижины была заперта на замок и никого живого поблизости не было. Если, конечно, не считать кур в загончике и Рики, которая выглядывала из–за хижины и, увидев Вэла, изумлённо открыла рот.

— Привет, — наконец смогла выговорить она.

— Привет, — Вэл присел на краешек помоста, морщась от боли в сломанной ноге. — Хорошая погодка, не правда ли?

Глава 11

Рэйлстоуны приходят на помощь

Рики уже пришла в себя и к ней вернулся требовательный тон.

— Что ты здесь делаешь, Вэл? — осведомилась она.

— Преследую тебя, моя милая. Рики, неужели ты настолько отчаянна, что пускаешься на поиски приключений, не предупредив никого?

Рики вызывающе сощурилась. Ей дали повод проявить упрямство:

— Здесь абсолютно безопасно. И вообще, я знаю, что делаю.

— Вот как? Замечательно. Посмотрим, что по этому поводу предпримет Руперт. Он скоро появится здесь.

При всей своей кажущейся независимости, Рики побаивалась старшего брата. И сейчас упоминание о нём привело девушку в бешенство:

— Как ты смеешь, Вэл! Ты хочешь сказать, что он тоже знает, куда надо плыть, чтобы попасть сюда?

— Да, он извещён об этом, — Вэл осторожно разогнул ноющую ногу. Мышцы были сведены судорогой, которая потихоньку уходила. — Сэм–два видел, как ты уплыла. Я шёл следом и послал его предупредить Руперта. И я был прав, Рики. Ты слишком неразумно пустилась в путь. Ведь Чарити не зря сказала, что даже мужчины не рискуют отправляться на болота. И я, проплыв за тобой, понял, что она права.

— Ничего такого здесь нет, — упрямо повторила Рики.

— Джимс рассказал мне, как безопасно проплыть. И я всё сделала, как он сказал.

Вэл был настолько утомлён, что не мог больше спорить с Рики, что–либо доказывая ей. Он только оглянулся вокруг, будто ожидая, что хозяин дома вот–вот материализуется из ничего:

— А где Джимс?

Рики присела на краешек помоста и беспечно болтала ногами:

— Не знаю. Но когда–нибудь наверняка придёт. Я пока не хочу возвращаться, нужно подождать. Эти болотные мухи просто звери. А ты заметил стервятников на погибших деревьях, Вэл? Жуткое место! Зато на болоте прекрасные цветы. И ещё я видела живого аллигатора. Только очень маленького, — она вытерла вспотевший лоб шарфиком. — Уф, как жарко! Дома гораздо прохладней.

— Но ведь это была твоя идея — выйти прогуляться. Знаешь, я бы лучше отправился домой, пока Руперт не вызвал для прочёсывания болот морскую пехоту или федеральные войска.

Рики возразила:

— Я ещё не настолько отдохнула, чтобы двигаться в путь. Ты же не собираешься тащить меня отсюда за ноги?

— В столь нечестный вид борьбы вы меня не вовлечёте, — весело заявил Вэл. — Но и нет моей вины в том, что вы заставляете меня проводить свои дни в этой глуши. К тому же я проголодался. Как ты думаешь, Рики, в этой хижине существует кладовка для продуктов?

— Наверное. Если есть, мы, по–моему, имеем право заглянуть в неё, — быстро ответила Рики. — Только дверь в хижину заперта, а замок не поддаётся. Я уже пробовала открыть его шпилькой.

Некоторое время они молчали. Только ветерок шелестел над прогалиной, гоняя ароматы цветов. Куриная семья искала червяков с непостижимым для такой жары рвением. На венчик подсолнуха села пчела, тяжело гружёная медом, и принялась потирать лапки. Вэл прикрыл глаза и поймал себя на видении подвешенного к деревьям гамака с подушкой. Вот где замечательно было бы провести хотя бы полдня. В то же время частью сознания Вэл помнил, что им следует поскорее подняться и добраться до настоящего человеческого мира. И доставить туда Рики. Однако сил двигаться не было.

Он оглядел прогалину с гораздо большей симпатией, нежели десять минут назад и пробормотал:

— Райский уголок.

— Вот именно! — подхватила Рики. — По–моему, здесь так чудесно жить.

Вэл уже собрался констатировать отсутствие в райском уголке ванной, как вдруг до них донёсся посторонний звук. По тропинке к хижине кто–то шёл. Рики схватила Вэла за руку:

— Спрячемся за хижиной! Живее!

Вэл, сам не зная почему, повиновался. Он взобрался на помост и вместе с Рики забежал за угол хижины, Зачем нужно прятаться от Джимса, который лично рассказал Рики, где живёт, и пригласил в гости, Вэл не понимал. Но сознавал, что прячется правильно, потому что не мог отделаться от чувства, будто идущий к дому застанет их за чем–то незаконным.

Среди жужжания и прочих болотных звуков отчётливо раздались слова:

— Так это его дом, а, Рэд?

— Ну да. Жильё как у бродяги, правда? Но местные жители все безмозглые. Они обожают жить как скоты.

Ответивший говорил хрипло и визгливо.

— А что мальчишка? — вновь спросил первый голос.

— Сопляк пока ещё не знает, кто ему друг, кто враг, — с сопением и скрипом говоривший опустился на край помоста, где ещё недавно сидела Рики.

— Так что, его сейчас нет здесь? — снова заговорил первый.

— Дверь заперта. Хотя цента за два я этот замочек вскрыл бы в мгновение ока. Впрочем, вряд ли мальчишка запирает внутри сокровища королевской короны. Чего я не могу понять, так это как чертёнку посчастливилось выскользнуть прямо из–под носа у Питтса нынче утром.

До Вэла и Рика донёсся запах сигаретного дымка.

— Замок можно и не ломать, — лениво ответил первый. — Лишние неприятности нам ни к чему. У здешних пушных охотников денег водится в обрез до конца сезона. Они вечно одалживают их в продуктовых лавках.

— Тогда зачем мы пришли сюда?

— Я иногда думаю, Рэд, почему ты до сих пор не уволен. Зачем я тебя держу, такого идиота? Разве ты не понимаешь, что добычи в этой хижине быть не может? Мне не нужны вещи Джимса, мне нужно то, что он знает.

Второй собеседник молчал и первый задумчиво продолжил:

— Если Симпсон проведёт все дела в городе как надо, мы быстро обтяпаем это дельце. Лишь бы только мальчишка всё рассказал нам.

Стало тихо, только брёвна помоста поскрипывали под сидящими непрошенными гостями, выдавая их нетерпеливое ворчанье.

Видимо, кто–то из гостей был слишком горяч: послышались шаги по помосту и бряканье цепочки на двери, которую пытались сдвинуть с места. Вэл вжался в стену. Что, если пришельцы вздумают обойти хижину кругом?

— Мы что, весь день тут будем париться? — сердито проворчал Рэд.

— Если нужно, я прожду весь день. Лишь бы он всё рассказал, — ответил его собеседник. — Впрочем, если бы Питтс не оказался таким тупым, нам не пришлось бы столько времени тратить впустую. И сейчас не следует принуждать мальчишку расколоться как можно скорее. Силой мы ничего не добьёмся. Наоборот, если наши действия вызовут подозрения нашего болотного друга, мы пропали.

— Нет уж! Справимся, не пропадём! А с чего ты взял, будто парень знает?

— С того, что верю увиденному собственными глазами. В ночь, когда была буря, я видел его на берегу и он наверняка выбрался из дома. Больше неоткуда. Причём он выходил не через двери, а каким–то другим путём. И я хочу знать, каким.

— Хорошо, босс. Но зачем нам лезть в этот дом? Что мы там будем искать?

— То, что раскопали эти удальцы, живущие в доме. Вчера клерк донёс, что в доме нашли какую–то вещь, может, именно ту, о которой тогда болтала девчонка. Нам надо заполучить найденное, прежде чем Симпсон дойдёт до суда со своим обвинением. Я не собираюсь терять лакомый кусочек в пятьдесят тысяч, — говоривший внезапно замолчал, словно спохватившись, что выболтал лишнего.

— Интересно, зачем Джимс лазил в дом? — спросил Рэд.

— Кто его знает. Может, тоже ищет что–то. Не наше дело, что. Если понадобится, мы и сами можем прикинуться привидениями. С привидения никакого спроса, никто не арестует его за вторжение в чужую частную собственность. Так что мы, пожалуй, используем опыт Джимса. Пусть только укажет нам потайной ход в дом.

Вэл встрепенулся. Не надо быть детективом, чтобы понять, о каком доме шла речь. «Ночь бури», «привидение», всё указывало на интерес к Пиратскому Логову. Значит, это Джимс изображал привидение! И ему известен потайной ход в дом!

Вэл зашевелился, и Рики шепнула ему на ухо:

— Тише! Кто–то ещё идёт сюда!

Рэд в это время говорил:

— Не очень–то мне нравятся наши дела в городе. Креол задаёт Симпсону слишком много вопросов и лезет в прошлое. Если Симпсон не выучит наизусть эту чёртову семейную хронику, он того и гляди окажется за решёткой.

— Да уж, — сухо отозвался первый. — Если дело дойдёт до суда, Симпсону вообще надо знать историю семьи назубок. В нашем деле не должно быть огрехов.

— И мне не слишком нравится тот парень, Уэйверли. Паскудная у него физиономия.

— Да? Так прикажи ему сделать пластическую операцию! Ты бы лучше не совался в дела, которые планируют люди поумнее тебя. Ты порой слишком любопытен, Рэд.

Ответа не последовало. Зато теперь и Вэл расслышал звуки, которые Рики различила минутой раньше. Кто–то шлёпал по воде веслом. Рики беззвучно шевельнула губами. Но Вэл понял:

— За хижиной речушка поворачивает, делая крюк. Оттуда кто–то плывёт.

— Джимс?

— Наверное.

— Надо предупредить… — рванулся Вэл. Но Рики остановила его:

— Пусть он встретится с гостями без нашего вмешательства. Не надо обнаруживать себя раньше времени.

Вновь заговорил Рэд:

— Этот болотный парень может заупрямиться.

— И не такие орешки щёлкали, — отозвался собеседник. Слышно было как Рэд пошевелился, потягиваясь.

— Не стоит играть бицепсами, — заметил босс. — К нам идёт голодный щуплый мальчишка, ты его побьёшь и без разминки.

Лучше бы Рики оказалась подальше отсюда, подумал Вэл. Упрямство упрямством, но если здесь начнётся драка, Рики надо прогнать прочь. Мысль о том, что и самому неплохо бы убраться от заварухи подальше, Вэлу в голову как–то не пришла. Наверное, потому, что все Рэйлстоуны обожали опасность и никогда от неё не бегали. Кем бы ни был Джимс, и что бы он ни затевал в отношении Рэйлстоунов, сейчас ему явно грозила опасность. И Вэл чувствовал себя обязанным встать на его сторону, на его защиту. Ведь Джимс один. Тем не менее Рики следовало отсюда увести.

Вэл сердитым шёпотом попытался изложить Рики свои соображения. Она лишь усмехнулась и жестами показала, что никуда не уйдёт. Вэл понял, что уговаривать и грозить бесполезно. Рики Рэйлстоун от опасности по своей воле не уйдёт, решил Вэл. Разве что придётся сбросить её с помоста, тогда она вынуждена будет спрятаться где–нибудь ещё.

— Джимс в беде, — шепнула Рики. — И моя помощь может понадобиться.

— Но хотя бы обещай не встревать, если дело зайдёт слишком далеко, ладно? Лучше беги к реке и готовь лодку. Вот что может пригодиться.

Она кивнула:

— Обещаю. Но если наша помощь будет нужна Джимсу, я останусь.

— Если понадобится, тогда оставайся. Но он вполне может обойтись без нас. Вдруг он согласится на предложение этих двоих?

Рики покачала головой:

— Джимс не такой.

Теперь шаги послышались уже совсем рядом, на тропинке, поросшей кустарником. Судя по шелесту листьев, тот приблизился к самой хижине.

Вэл лёг на платформу ничком и достал увесистую палку, валявшуюся под помостом. Ему не хотелось выходить на люди с пустыми руками.

— Привет! — это заговорил Рэд. Само радушие. Брат и сестра представили его деланную улыбку.

Джимс ответил раздражённо, как и положено хозяину при виде незваных гостей:

— Что вам здесь нужно?

— Ну–ну, малыш, зачем так сердиться! — Рэд всё ещё сохранял приветливый тон. — Сегодня утром наш дружок несколько погорячился с тобой. Но ты же понимаешь, что мы шутили. Вот мы и решили зайти потолковать. А ты на нас кричишь, не разобравшись. Вот и босс не поленился приехать. Так что давай поговорим по–дружески, у нас к тебе дело.

— Заткнись, Рэд, — прорычал босс. И обратился к Джимсу почти нежно:

— Да, малыш, мои парни допустили ошибку и будут наказаны за грубость. Забудем о них. Давай займёмся нашим делом. Что ты знаешь о большой плантации вверх по реке, которая называется Пиратским Логовом?

— Ничего, — враждебность улетучилась. Теперь Джимс говорил монотонно и безучастно.

— Неужели ты думаешь, что мы так и поверим. Как–то ночью я следил за тобой. Конечно, ты можешь отрицать. Но я кое–что увидел и хочу сделать тебе предложение, стоящее больших денег.

— И что ты видел? — Джимс опять разозлился.

— Ага! Теперь ты понял, что я что–то знаю о тебе. Да–да! Знаю то, чего пока не знает даже владелец дома. Например, он не знает, откуда в Зале появилось привидение.

Было слышно, как Джимс вздохнул.

— Что вы от меня хотите?

В голосе Джимса прозвучало отчаяние. Зато босс говорил почти ласково:

— Ну вот, ты наконец понял, что лучше послушаться. Мы хотим узнать, как ты проникаешь в дом. Только и всего.

— Я никогда не скажу вам этого!

— Нет? Я на твоём месте дважды подумал бы, прежде чем отпираться. Одно наше словечко Рэйлстоунам и…

— Вы всё равно ничего не добьётесь.

— Давай подойдём к делу с другой стороны, — предложил босс. — Ты ведь вынужден зарабатывать на жизнь и наверняка знаешь цену деньгам. Скажи, сколько тебе нужно за эту информацию.

— Нисколько!

— Ты не хочешь денег?

— Я ничего не хочу от вас. И ничего не скажу. Лучше убирайтесь вон отсюда! Иначе я вам покажу!

— Вот как, болотная крыса? — вмешался Рэд.

— Не надо пугать меня пистолетом, — отрезал Джимс. — Вы всё равно не отважитесь выстрелить.

— Это почему же! Свидетелей среди болот нет. И закон здесь на стороне сильного. Так что лучше быстренько выкладывай боссу всё, что знаешь. А то ведь я очень люблю заставлять детишек визжать под ремнём.

Вэл сжал в руках палку и на цыпочках подобрался к углу хижины. Рики сдавленно всхлипнула. Мелодрама явно приобретала трагедийный уклон.

— А ну, давай, говори, — грозил Рэд.

Ответа не последовало. Рики, тронув Вэла за руку, кивнула в направлении тропинки к реке. Она решила, что настало время скрыться. Вэл удовлетворённо кивнул в ответ. Рики спрыгнула с помоста и, никем незамеченная, прокралась к тропинке:

— Мы ждём ровно три минуты, слышишь, болотная крыса?

Рики исчезла в зарослях. Слава Богу, подумал Вэл. Что бы ни произошло, пусть она будет подальше отсюда. Он высунулся из–за угла хижины. Двоих пришедших он со своей точки видеть не мог, зато ему был виден Джимс. У того всё лицо покрывали царапины и кровоподтёки, словно он уже успел подраться. Казалось, его занимали только те двое, кто сейчас ему угрожал. На первый взгляд Джимс не собирался принимать бой — он стоял, бессильно уронив руки. Но вот он заметил движение в кустах и в его глазах мелькнула надежда. Наверное, он расслышал, как уходит Рики. Вэл прокрался ещё на несколько шагов, чтобы увидеть, что же затевают босс и Рэд. Он крепче сжал палку.

Джимс заметил Вэла, потому что стоял лицом к нему. Но ни единым движением не показал своей радости. Вэла это удивило: на месте Джимса он непременно выдал бы себя возгласом удивления.

Наконец–то и Вэлу стали видны те двое. Они стояли спиной к Джимсу и не могли увидеть младшего Рэйлстоуна. Босс был высок и тощ, но в его движениях сквозила уверенная сила. Рэд, рыжий и приземистый, поражал шириной плеч, сладить с таким нелегко даже здоровяку–мужчине. Впрочем, из этих двоих в схватке опаснее всё–таки босс, потому что он разумнее. Рэд наверняка горячится и потому может проиграть. Поэтому Вэл решил заняться боссом. Он поднялся с колен. Джимс по–прежнему ничем не выдавал себя, словно не замечая Вэла, но было ясно, что он тоже готов к атаке.

— Так что, болотная крыса? Скажешь ты нам что–нибудь или нет?

Три минуты истекли.

— А что вы хотите знать, — Джимс явно тянул время.

— Тебе уже сказано, — босс начал нервничать. — Как попасть в тот дом?

Джимс почесал за ухом и медленно произнёс:

— Ну–у… Надо взять влево…

Вэл понял. Джимс хочет, чтобы он напал на босса, стоявшего слева от парня. И приготовился к броску, который, как он надеялся, собьёт босса с ног.

— Ну, дальше!

Вэл прыгнул.

Но нога подвернулась и вместо того, чтобы с силой свалиться прямо на врага, он всего лишь повис у него на плечах, словно низкорослый бульдог на медведе. Неожиданно прогремел выстрел. Босс развернулся и ударил Вэла локтем в лицо.

Следующие три минуты Вэлу некогда было размышлять о прекрасном. Его противник оказался необычайно силён и увёртлив. Вэл просто не в силах был совладать с ним. Увесистая палка только хрустнула в руках врага. Всё, что удалось Вэлу, — это несколько минут удерживать пальцы босса подальше от собственных глаз. Они катались по земле, и Вэл не мог даже стряхнуть с себя противника, не то что нанести удар.

Вэл ощутил во рту вкус собственной крови — это босс нанёс ему несколько сильных ударов по голове. Он пробовал уворачиваться и, пожалуй, был ещё жив лишь потому, чго удары противника не достигали цели. Но вот наконец босс уселся на Вэла верхом, схватив юношу мёртвой хваткой. Вэл понял, что теперь ему не на что надеяться: босс прикончит его в одну минуту.

— Руперт, Сэм! Сюда, вот дорога!

Даже Вэл, оглохший от побоев, расслышал этот звонкий зов. Босс замер. Вэл увидел лицо противника, залитое кровью, и понял, что тоже потрудился не зря. Вскочив, босс напоследок пнул ногой под рёбра обессиленно лежавшего Вэла и бросился прочь по прогалине. Рэд уже сделал то же самое на несколько секунд раньше, так что боссу предстояло догнать напарника. Они побежали к реке, только в другую сторону, туда, откуда пришёл Джимс.

Вэл привстал и осмотрел поле боя. Среди истоптанного торфа валялись сломанная палка и брошенный пистолет. Поодаль силился подняться истерзанный Джимс.

Глава 12

Рэйлстоуны приводят домой

застенчивого гостя

Он приподнял голову и снова уронил её, не открывая глаз. Со лба Джимса стекала струйка крови. От прикосновения Вэла юноша тихо застонал.

— Вэл! Ты ранен? — это Рики выбежала на тропинку.

— Я–то в порядке, а вот Джимсу досталось.

— Что с ним? — Рики наклонилась к лежавшему на земле юноше.

— Полагаю, несколько дней он проваляется с сильной головной болью. Но вряд ли у него что–нибудь более серьёзное.

Рики достала крохотный платочек и материнским жестом стала утирать кровь со лба Джимса. Тот со стоном отвернул голову прочь от так вовремя подоспевшей заботы.

Вэл огляделся вокруг и подозрительно спросил Рики:

— Где же Руперт и Сэм? Они ведь шли за тобой следом!

— Нет, — покачала головой Рики. — Я только сказала, что они идут следом. Это была попытка диверсии. На самом деле Сэм и Руперт, наверное, ещё заняты на плантации.

Вэл оживился:

— Тогда нам стоит убраться отсюда как можно скорее. Те два бандита могут вернуться, едва поймут, что за ними никто не гонится и нас здесь по–прежнему мало, чтобы дать им бой.

— Но как быть с Джимсом?

— Возьмём его с собой, конечно же. На каноэ мы втроём не сможем доплыть, но ты приплыла на большой лодке, в ней мы и отправимся домой. А каноэ привяжем к лодке. Только надо перевязать рану Джимсу.

Рики пошарила по карманам парня и нашла ключ. Вэл взял его и попробовал открыть дверь хижины. Ключ подошёл. Замок щёлкнул и Вэл вошёл внутрь.

Внутри было чисто, каждая вещь занимала своё место. Под окном у стены стоял небольшой сундук из тёмного полированного дерева, довольно похожий на сундуки, найденные Рэйлстоунами в кладовке, разве что чуть меньше по размеру. Напротив окна располагалась аккуратно застеленная кровать. Остальная меблировка состояла из стула, закопчёной плиты, керосиновой лампы и грубо сколоченного стола. По стенам были развешены силки и капканы вперемежку с деревянными распялками для шкур. Возле сундука валялась недоплетённая корзинка из жёсткой травы.

Вэл заглянул в кувшин в поисках воды. Поход за водой отнял бы много времени, а медлить было нельзя. Немного воды нашлось, и Вэл, разворошив постель, достал простынь из голубой ткани. К счастью, простыня оказалась чистой.

Разорвав её, Рики промыла рану на голове Джимса и перевязала её. Остатки воды Джимс жадно допил, однако выглядел он так, словно делал это, не узнавая никого вокруг. На вопрос Рики, как он себя чувствует, юноша пробормотал что–то на смеси французского языка и кайенского наречия. А когда Вэл вложил ему в ладонь ключ от запертой хижины, Джимс потерял сознание.

— Как же мы доведём его до лодки? — задумчиво спросила Рики.

— Придётся нести.

— Но, Вэл! Ты тоже ранен! — Рики смотрела на Вэла так, словно впервые видела.

— Мои раны совершенно пустяковые. Та парочка плохо старалась. А понесём мы его вдвоём. Я возьму за плечи, а ты за — ноги.

Они, пошатываясь, шли по тропинке. Два раза Вэл оступался и почти терял равновесие. Рики несла свою часть Джимса несколько увереннее. Она даже положила Джимсу на ноги захваченную в хижине подушку. Девушка заявила, что подушка в лодке будет необходима. Вэл вдруг почувствовал, что боль и слабость куда–то отступили и идёт он довольно резво. Наверное, открылось второе дыхание, решил он. Правда, и со вторым дыханием всё равно приходилось уговаривать себя пройти ещё десять шагов, дотянуть до того дерева, дошагать до следующей кочки. Но продвигаться всё–таки было легче.

Наконец они выбрались на берег и погрузили Джимса в лодку. Конечно, любой охотник сделал бы то же самое в десять раз быстрее. Но Вэл в тот момент удивлялся даже тому, что он и Рики сумели дотащить Джимса и погрузиться в лодку. Напряжение отпустило их, только когда Рики разместила Джимса на дне лодки с максимальным по её разумению комфортом. Что заключалось в необходимости держать голову Джимса у себя на коленях.

— Заводи мотор, Вэл, — скомандовала она.

Он добрался до мотора, включил зажигание и вспомнил, что оставил каноэ на берегу, не привязав его к моторке. Но было уже поздно, мотор зафыркал и лодка отчалила от берега.

— Как ты думаешь, Вэл, насколько серьёзные раны получил Джимс?

Вэл старался не отвлекаться от ведения лодки. На это и без того уходили все силы.

— Не знаю. Позовём доктора. Тогда он не заставит ждать… я имею в виду, Джимс не заставит себя ждать с выздоровлением.

Однако про себя Вэл подумал, что всё может обернуться гораздо серьёзнее. Травмы головы порой бывают незначительными только с виду.

Только когда они выплыли из притока в большую реку, Джимс пришёл в себя. Он оглядел Вэла и Рики:

— Что мы…

Вэл рискнул улыбнуться разбитыми губами. Было больно:

— Мы выиграли войну благодаря храбрости Рики. Теперь мы возвращаемся домой.

Джимс рванулся, пытаясь сесть и выкрикнул:

— Нет!

— Да! — мягко ответил Вэл, в то время как Рики уложила Джимса обратно. — Ты едешь с нами, потому что тебе нужна помощь.

— Я не поеду в больницу! — его глаза впились в глаза Вэла.

— Конечно, не поедешь, — заверила его Рики. — Ты побудешь у нас, мы отведём тебе комнату для гостей. И прошу тебя, не волнуйся. Мы скоро доберёмся домой.

— Я не поеду!

— Но ты уже едешь, — увещевала его Рики. — Или Вэл должен бросить управление и держать тебя, чтобы ты не сопротивлялся?

Глаза Джимса перебегали с Вэла на Рики и обратно. Он снова выдохнул:

— Нет, не хочу к вам в дом!

— Да почему же?

— Это неприлично.

— Глупости! — засмеялась Рики. Но Вэл уже понял причину упрямства Джимса.

— Это из–за того, что ты воспользовался потайным ходом к нам в дом?

Джимс побледнел и еле слышно прошептал, закрыв глаза:

— Да.

— Потом объяснишь, — поспешил успокоить его Вэл.

— Я искал одну вещь…

— Значит, я тебя принял за привидение без лица?

Пытаясь кивнуть, Джимс сморщился от боли.

— А зачем тебе понадобилось пугать Вэла? — спросила Рики. — Или ты почему–то не хочешь, чтобы мы жили в этом доме?

— Нет, я искал…

— Что именно?

— Не знаю, — прошептал Джимс, не открывая глаз. Вэл сделал Рики знак, чтобы та замолчала.

— Эге–гей! — на берегу показались Руперт и Сэм. Вэл уже выруливал к пристани возле усадьбы.

Руперт раздражённо напустился на прибывших:

— Что случилось, Вэл? Вы что, попали в очередную катастрофу?

— Нет, на нас напали, — ответил Вэл. — Есть пострадавший. Вот он, в лодке.

Сэм подбежал к пришвартованной лодке и помог вынести на берег Джимса. Тот снова потерял сознание.

— Надо пригласить доктора, — сказал Вэл, — У него может быть сотрясение мозга от удара в голову.

Но Руперт не побежал за врачом, а принялся вместе с Сэмом переносить Джимса по берегу повыше. Вэл был благодарен брату за участие, потому что самого Вэла тоже уже можно было класть на носилки и нести, так он устал. Он опустился на сиденье в лодке и безучастно смотрел, как другие суетятся. Джимса уже вынесли на берег и Сэм, взяв юношу на руки, понёс его к дому, словно у него на руках был маленький ребёнок. Рики торопливо убежала вперёд, чтобы предупредить Люси. Руперт в это время давал Сэму–два чёткие инструкции как добраться до доктора ЛеФрода. Сэм–два рвался поскорее выполнять указания и Руперту приходилось держать его за ворот рубахи, чтобы заставить выслушать до конца. Скорее всего у доктора ЛеФрода дневной обход и найти его можно на сахарной мельнице, где один из рабочих повредил руку. Сестричка Сэма–два, отвечал тот, видела доктора на пути к мельнице минут десять, а то и полчаса назад.

Вэл наблюдал происходящее как сквозь сон. Впрочем, беспокоиться было не о чём: Руперт взял бразды правления в свои надёжные руки. Значит, можно и расслабиться.

Руперт повернулся к брату:

— Что ты застрял там, Вэл? Тебе плохо?

— Нет, просто устал.

Руперт спрыгнул в лодку и помог ему встать. Вэла шатало.

— Сможешь дойти до дому? — участливо спросил Руперт.

— Смогу. Только подай мне руку, чтобы я выбрался из лодки.

Садовая дорожка показалась Вэлу длиной в несколько миль. Если бы не поддерживающие руки брата, Вэл улёгся бы прямо на берегу и ни за что не стал бы ковылять до дома.

Но он всё–таки добрался до дивана в Длинном Зале и повалился на мягкие подушки. А немного спустя Вэл уже пришёл в себя настолько, что смог рассказать Руперту о случившемся. Но в эту минуту прибыл доктор ЛеФрод, влетевший в дом с твёрдой уверенностью — это Сэм–два так напугал доктора своим рассказом — что половина семьи убита неизвестно кем. Толстый коротышка ЛеФрод первым делом бросился к Вэлу и успокоился только тогда, когда юноша сел на диван и даже встал перед доктором. Решив, что Вэл будет жить, ЛеФрод поспешил наверх по лестнице, где его поджидала Рики, готовая провести доктора до комнаты пациента.

Вэла оставили в прописанном доктором покое. Даже Сэм–два удалился наверх, чтобы послушать, что с Джим–сом. Откинувшись на подушки, Вэл раздумывал, где сейчас давешние враги и что ещё они могут замыслить. А главное, зачем им понадобилось узнавать у Джимса ход в дом. Рики не так давно верно сказала, что Рэйлстоуны — загадка для многих, и что усадьба — это клубок тайн без единой ниточки. И распутать этот клубок пытаются всякие проходимцы.

По каменным плитам Зала застучали чьи–то подошвы. Вэл повернулся. Руперт нёс к нему тазик с тёплой водой и полотенце. В другой руке он умудрился прихватить аптечку первой помощи.

— Не мешает заняться твоим внешним видом, — предложил он. — Давай–ка для начала умоемся. Так куда это вас с Джимсом занесло? Под газонокосилку?

Он легонько отёр царапины и ушибы на голове Вэла.

— В один прекрасный момент я и сам подумал, что попал под газонокосилку, — отозвался Вэл. — На самом деле мы всего только поболтали с двумя джентльменами, которые проявляют нездоровый интерес к нашему дому.

Вэл зашипел от боли, когда Руперт провёл по ссадинам тампоном с йодом.

— Эти молодчики разузнали, что Джимсу известно нечто о нашем доме, и они пытались заставить его выдать этот секрет. Но ничего не добились.

— Благодаря тебе, разумеется? — Руперт оглядел лицо брата и покачал головой. Вэлу было трудно говорить, каждое движение причиняло боль.

— Отчасти благодаря мне, но в основном помогла Рики. Она… Она устроила небольшую диверсию, и мы с Джимсом оказались вне интересов тех двух молодчиков. А я, увы, плохо разбираюсь в хуках, клинчах и ударах ниже пояса.

— Так вам пришлось драться?

— Ну, не слишком долго. Больше валялись в грязи. Но если я не сломал боссу руку, то я уж не знаю, кто в этом виноват. Что успел Джимс сотворить с Рэдом, тоже судить не берусь. Но тот убегал явно не в лучшей форме. Послушай, Руперт, тебе очень надо меня щупать? — возмутился Вэл, когда Руперт пробежался.чуткими пальцами по бокам и груди брата на предмет сломанных рёбер и костей.

— Я только смотрю, нет ли переломов.

— Ты не увидишь больше того, что я сам чувствую! — Вэл оттолкнул его руку.

Руперт поднялся.

— Пойдём.

— Куда ещё?

— В ванную, а затем в постель. До завтра ты никуда не должен вставать. И я попросил ЛеФрода осмотреть тебя повнимательнее.

Вэл запротестовал:

— Ни за что! Я не ребёнок!

— Я и не собирался нести тебя на руках, — усмехнулся Руперт.

Вэл медленно поднялся. Спорить с Рупертом всё равно бесполезно. Можно только выполнять намеченную старшим братом программу. И уже через полчаса Вэл, завёрнутый в белоснежные простыни постели, разглядывал потолок. Вот две большие трещины слились в одну и стали неразличимы. Вэл уснул.

— Он всё ещё спит, — донеслось откуда–то сбоку.

— Это лучшее, что ему может понадобиться.

— У него нет серьёзных повреждений?

— Нет, слишком много ушибов, но это скоро пройдёт.

Вэл открыл глаза. Смеркалось. Последние лучи солнца ложились на кровать красными полосами. Возле окна стоял Руперт. А Рики несла к постели поднос с блюдами. От расставленных на подносе тарелок замечательно пахло.

— Всем привет! — Вэл попытался сесть и сморщился от боли. — А какой сегодня день?

— Пока что по–прежнему вторник.

— Какой долгий день. А как себя чувствует Джимс?

— Он ведёт себя хорошо. Руперт напугал его тем, что надо лежать, и Джимс теперь останется в постели на несколько дней. Доктор говорит, что по крайней мере пару дней парню надо побыть в покое. Но Джимс всё время рвётся на болото. Туда же рвётся Руперт. И я целый день провела, разрываясь между этими двумя: одного надо удержать в постели, а другого от похода на болото.

Руперт присел на краешек кровати.

— Вэл, ты сможешь узнать Рэда и босса, если снова встретишь их?

— Конечно.

— Тогда, возможно, ты сможешь узнать их по фотографиям. Рики пересказала мне всё, что вы услышали возле хижины Джимса. Я не знаю, зачем этим жуликам нужен тайный ход в дом, но этого вполне достаточно, чтобы связаться с ЛеФлером. Завтра он прибудет сюда. Нам предстоит небольшая работа.

— Да? Мне становится жаль этих жуликов, — ответил Вэл. — Теперь–то уж им точно не поздоровится.

— Им не поздоровится, — согласился Руперт. — Ну, а ты как, достаточно выздоровел, чтобы поужинать?

— Едва ты мне напомнил об ужине, и я понял, что голоден как волк. Так где ужин?

— Уже полчаса как поджидает тебя. Вот, на подносе, — ответила Рики.

Вэл вылез из постели со словами:

— Нет, Рики, не тащи поднос в постель. Я ещё не до такой степени инвалид.

Вопросительно взглянув на Руперта, Рики покинула комнату, захватив с собой поднос. Трясущимися руками Вэл взялся за рубашку и принялся натягивать её. Руперт молчал. Вэл обнаружил, что общая боль прошла и теперь он может двигаться без ощущения, будто каждый мускул завязан узлом.

— Позволено ли мне навестить Джимса? — спросил Вэл, когда братья шли по коридору. Руперт кивнул и указал подбородком на дверь в другом конце прохода.

— Он там. Но упрямый парень, честное слово. Порой напоминает поведением тебя, Вэл. Если его почистить от синяков и царапин, вы станете похожи и внешне. К Рики он вполне благожелателен, зато когда появляюсь я, он ведёт себя так, будто к нему явился китайский палач и сейчас его начнут резать на куски, — Руперта это сравнение явно раздражало.

— Может быть, он просто боится тебя?

— За что? — изумился старший Рэйлстоун.

— Ну, ты иногда любишь покомандовать, — предположил Вэл. Если Рики ничего не рассказала Руперту о том, что знает Джимс, и о том, что он бывал в Пиратском Логове, то ему, Вэлу, следует и подавно молчать.

Руперт между тем возмутился:

— За кого вы меня держите, в конце концов! Я люблю покомандовать! Попробуй сам договориться с этой дикой болотной кошкой! Впрочем, я начинаю думать, что вы — два сапога — пара, — он резко повернулся и вышел в Длинный Зал.

Вэл открыл дверь спальни. Солнце уже почти ушло и по углам комнаты поднималась темнота. Но кровать ещё была освещена льющимся из окон сумеречным светом. Вэл доковылял до кровати.

— Привет!

Смуглое лицо, утопленное в подушки, не изменило своего дремотного выражения. Вэл продолжил:

— Как ты себя чувствуешь?

— Получше. В общем, я в порядке, но они не хотят отпускать меня отсюда.

— Я слышал, что доктор рекомендовал постельный режим ещё дня на два.

Наверное, потому, что кровать была просто громадной, Джимс казался маленьким и измождённым. А может быть, он выглядел таким потому, что его вечная заносчивость куда–то исчезла, отчего он стал менее независимым. Как будто Джимса несколько сократили в объёме и амбициях.

— Что он об этом думает? — прозвучало в тишине.

— Кто?

— Твой брат.

— Руперт? Он только рад тому, что ты у нас погостишь.

— Разве ему не сказали про меня?

— Нет.

— Скажи! — приказал Джимс. — Иначе я не должен оставаться здесь. Это неприлично.

Вэлу ничего не оставалось как согласиться с такой формулировкой правил приличия и гостеприимства.

— Хорошо, я скажу ему. Но скажи прежде мне, что ты искал здесь, Джимс? Сокровища времён Гражданской войны? Скажи, мне всё равно придётся пересказывать это Руперту.

— Нет, — покачал головой Джимс. Он вновь нахмурился. — Нет, зачем мне сокровище! Я не знаю, что искал здесь. Но мой дедушка говорил…

— Вэл, ужин разогрет! — это Руперт кричал из Большого Зала. Вэл повернулся, чтобы уйти.

— Я скоро вернусь.

Джимс указал в сторону двери:

— Ты скажешь ему?

— Скажу после ужина, обещаю.

Джимс расслабленно вздохнул и зарылся поглубже в подушки:

— Я буду ждать.

Глава 13

В такую ночь как эта…

День выдался серым и промозглым. С неба сыпалась мелкая влажная пыль дождя и в Длинном Зале казалось, будто сами стены излучают холод. Руперт разжёг камин, однако никто из членов семьи не стал бы утверждать, что потеплело. Огонь в камине завораживающе плясал и отбрасывал причудливые тени вокруг. Но тепла не давал.

— Вэл?

Он поспешно спрятал под подушку свой блокнот. Почему–то в этот миг Вэл почувствовал себя уличённым в недозволенном. Вошедшая Чарити была мокра как мышь. Из–под промокшего капюшона выбивались золотые колечки волос, по которым, как по весенним сосулькам, стекали вниз крупные капли.

— Да, Чарити! Не думайте, что сможете согреться у этого огня. Мы все очень хотим, чтобы он грел, но он всего лишь замечательно выглядит, — Вэл пнул ногой решётку камина. — Кажется, единственная польза от него — возможность любоваться.

Чарити сняла капюшон.

— Что это за история, в которую впутались вы с Джим–сом?

— А! Обычная история. К Джимсу зашли гости, которые забыли правила приличия. Тогда неожиданно вмешались я и Рики, в результате вся вечеринка закончилась не так, как предполагалось.

— Ты имеешь в виду синяк под глазом? Он для тебя — неожиданность? Ну хорошо, а за что Джимс заработал свой синяк?

Вэл тщательно занялся стряхиванием капель с принятого у Чарити плаща.

— Не лучше ли спросить у самого Джимса?

— Но я уже спрашиваю тебя. Вчера вечером ко мне заходил Руперт и весьма туманно интересовался, что за человек Джимс. А когда я поинтересовалась насчёт вашего совместного сражения на болотах, Руперт отделался ничего не значащими фразами.

— Руперт бывает ужасающе некоммуникабельным, — поспешил успокоить гостью Вэл. — А история действительно проста. Джимсу известен потайной ход в наш дом. Вдобавок дедушка Джимса как–то завещал ему, давным–давно, найти счастье, которое, по мнению дедушки, спрятано где–то в нашем доме. Что это за счастье и как оно выглядит, дедушка, к сожалению, не удосужился растолковать. Но зато внучек ночами прилежно бродил по нашим коридорам, ища то, сам не знает, что.

По–моему, в том, что говорит Джимс, концы с концами не сходятся, но почему–то я верю ему. Джимс знает только тайный вход, через который можно проникнуть в дом. А потайных ходов внутри дома он не знает. Он сейчас лежит. Рики с Люси чётко выполняют инструкции доктора по удержанию Джимса в постели. Они носятся с ним так, будто охраняют сокровища короны.

Чарити присела на диван.

— Понятно. А между прочим, известно ли тебе, что с таким лицом ты не сможешь мне больше позировать?

Вэл коснулся царапин на щеках:

— Но ведь они — лишь на время.

— Надеюсь. Однако, судя по виду, вы устроили хорошенькую катавасию.

— Да, это были показательные выступления, — Вэл насмешливо хмыкнул. — Но мы наверняка пропали бы, если бы не ложная тревога, поднятая Рики. Руперт рассказывал об этом?

— В те редкие секунды, когда удаётся заставить его заговорить. Он всегда такой молчаливый?

— Только в последнее время. А раньше, — Вэл посерьёзнел, — мы все были другими. Знаешь, Чарити, величайшая несправедливость — заставлять членов семьи жить врозь. Один там, другая — здесь, третий — вообще неизвестно где. Когда умер наш отец, мне было одиннадцать лет, Рики — девять. Её отослали к тётушке Роджерс, потому что взявший меня на воспитание дядюшка Флеминг не любил девочек.

— А Руперт?

— Он уже считался взрослым. Решено было, что он сам сумеет устроить собственную жизнь. Мы изредка получали от него то письмо, то открытку. Наших денег хватало для того, чтобы мы учились в престижных школах и прилично одевались. После раздела мы с Рики воссоединились только спустя два года. Нельзя же считать семейными сборами короткие встречи по выходным дням.

Это произошло, когда умер дядюшка Флеминг и я тоже отправился к тётушке Роджерс. Она, в свою очередь, не любила мальчиков, — горькая складочка пролегла возле рта Вэла, но он продолжил. — Тогда, в сентябре того же года я поступил в военную академию. Почему–то тётушка считала, что дисциплина выбьет из меня дурь. А Рики отдали учиться в школу некоей Мисс–из–Гудзона. В то время Руперт был в Китае, я получил от него открытку. Он писал, что собирается пройти с какой–то экспедицией по Гоби.

На рождественские каникулы Рики заезжала ко мне в Академию. Потом тётка взяла её в Европу, и Рики год проучилась в Швейцарии. На летние каникулы меня посылали на сборы в военный лагерь, затем я возвращался в Академию. К очередному Рождеству Рики прислала мне в подарок несколько резных безделушек. Их доставили несколькими днями позже Рождества. Порой дети чувствуют и понимают гораздо больше, чем кажется. Когда тётушка Роджерс решила оставить Рики в Швейцарии ещё на год, чтобы та проучилась подольше, я получил письмо со следами слёз. В том году ко мне в академии приклеили ярлык «трудного парня».

Вэл невидящим взглядом уставился в камин. Помолчав, он снова заговорил:

— Потом Рики прислала телеграмму, где говорила, что возвращается домой. В то утро я сбежал из Академии. Никого не предупреждая, куда направляюсь, я решил вылететь к ней. Денег у меня было достаточно, я отправился в аэропорт и взял билет на самолёт. И на этом, дорогая леди Чарити, моя история заканчивается.

— В этом полёте самолёт…

— Потерпел аварию, да. К этим печальным событиям и Руперт приурочил своё возвращение домой. Я был в больнице и нуждался, как говорила тогда тётушка Роджерс, в исправительном заведении. К Рики тётушка тоже охладела, потому что девочка обожает к месту и не к месту высказывать собственные суждения. Ты, наверное, уже отметила эту её черту характера, не правда ли, Чарити? В дополнение ко всему наш опекун решил приобрести акции нефтяной компании на все наши деньги. К сожалению, в тех скважинах, которые достались нам, нефти не оказалось. Разумеется, Руперт не мог обрадоваться тому, как шли дела семейства Рэйлстоунов. Он забрал нас сюда, и теперь мы находимся под его опекой и наблюдением.

— Вам здесь не по душе?

— Не по душе? Это слишком невыразительно слово, миледи. Как бы ты почувствовала себя, если бы вдруг получила то, о чём мечтала всю жизнь, завёрнутое в розовые кружева и доставленное прямо под дверь?

Чарити задумчиво смотрела в огонь:

— Значит, вот как всё обстоит.

— Да. Здесь было бы совсем прекрасно, если бы… — Вэл подбросил полено в камин. Огонь вот–вот грозил угаснуть.

— Если бы — что? — участливо спросила Чарити.

— Руперт. Он изменился. Раньше он был такой же, как и мы. А теперь — чужой. Он воспринимает нас как забавных постояльцев, но большую часть времени мы для него просто не существуем, — в голосе Вэла зазвенела обида, которую в последнее время вызывало присутствие старшего брата, — или, например, его занятия в комнате Синей бороды. Он скрывает от нас, чем там занимается. Раньше он не поступил бы с нами так.

— А может, он просто стесняется? — предположила Чарити. — Он оставил когда–то детей, а теперь вы стали взрослыми, которые живут в его доме и которые требуют доверия. Вдруг он поступает так от робости?

— Чарити! — раздался возглас с лестницы. Это вышла в Зал Рики. — Вэл не сказал мне, что ты здесь!

— Вообще–то я забежала, чтобы навестить вашего гостя.

— У него значительно более спокойный характер, чем у Вэла, — заявила Рики, полагая себя компетентной в этом вопросе. — Но, Чарити, может быть, ты останешься пообедать с нами? Люси готовит какое–то блюдо с крабами и утверждает, что это её лучшее кулинарное творение. К тому же скоро вернётся Руперт, он куда–то вышел с Сэмом. По–моему, кто–то заблудился на болоте и они пытаются помочь. Боже мой, хоть бы этот дождь когда–нибудь кончился!

Словно в ответ на слова Рики в наружную дверь что–то бухнуло так, что крепкие дубовые доски задрожали. Затем кто–то постучал дверным молотком, до блеска начищенным старательной Летти–Лу.

Вэл открыл и на пороге появились мистер Крейтон и мистер Холмс. Немного поспешнее, чем двое джентльменов, в Зал влетел мокрый Сатана. Он яростно заурчал при виде хозяйки, но прошёл мимо неё прямо к пламени, лишь дёрнул в сторону Чарити хвостом. Следом за пришедшими возник Сэм–два, взявшийся заботливо снимать с неожиданных гостей шляпы и плащи. На них Чарити и обратила своё негодование:

— Опять? Здесь? Вы?

В ответ мистер Крейтон обратился к Сатане, полагая, что лишь кот может рассудить справедливо:

— Подумать только, как долго в этой стране может идти дождь! Речка вышла из берегов и теперь вода стоит почти у самой дороги.

— Это не речка, а река, — ядовито поправила Чарити. В последнее время она явно отдавала предпочтение отсутствию Холмса, нежели его компании.

— Беру свои слова назад, — ответил он. — Речка, впадающая в вашу реку.

Чарити покраснела и уже начала фразу, готовую стать достойной отповедью, но осеклась, понимая, что говорит слишком грубо:

— Если вам так здесь не нравится, то зачем вы…

— Зачем мы явились, не так ли? — поддразнивающе подхватил Холмс. — Ах, моя милая Чарити, что за нелюбезный приём!

Холмс укоризненно покачал головой, и Чарити помимо своей воли рассмеялась. И поспешила исправить бестактность:

— Простите мою грубость. Этот дождь навевает ужасную депрессию. И кроме того, вам же известно, как я зверею во время работы.

— Вы правы, мисс Биглоу, — заговорил Крейтон. Улыбаясь, что с ним бывало нечасто, он сейчас выглядел неловким. Чего никогда не случалось, едва он начинал говорить на профессиональные темы. Вэл часто, глядя на него, удивлялся, насколько человек живёт, дышит и думает только о книгах. Лишённый книг, Крейтон вёл себя как рудокоп, оказавшийся среди богемы. Литературный агент постучал пальцами по краям папки, которую судорожно сжимал:

— Мы постараемся объяснить причину своего визита.

— Вот именно, перейдём к делу, — Холмс уселся в кресло поближе к огню. — Начнём, пожалуй.

Крейтон снова улыбнулся и, разложив папку на коленях, взглянул на Рики. Он обращался к ней, как будто все остальные члены семьи не так сильно нуждались в его доводах и беспрекословно верили в важность его миссии.

— Очень странная история, мисс Рэйлстоун, очень странная.

— Как говорил моряк на свадьбе, — пробормотал про себя Холмс. Он поманил Сатану, однако кот проигнорировал приглашение.

Крейтон бросил хмурый взгляд в сторону Холмса:

— Но лучше начать сначала.

— Не стоит драматизировать, старина, — отозвался тот. — Всё очень просто. Крейтон потерял автора некоего произведения. И он, мисс Рики, надеется, что вы поможете ему отыскать этого писателя.

Рики настолько ошарашенно молчала, что Вэл не мог удержаться от смеха.

— Боюсь, что вряд ли помогу в ваших поисках, — робко промолвила девушка.

Крейтон поспешил успокоить её:

— Холмс говорит правду. Я действительно не могу найти автора, но надеюсь, что вы поможете разыскать этого джентльмена. Или — леди. Видите ли, два месяца назад я получил рукопись, её доставили в нашу контору. Произведение не было закончено, однако я счёл его достойным особого внимания.

Рукопись содержала пять проработанных глав, остальное действие было лишь кратко изложено с несколькими подробными эпизодами. Но и этого нам хватило, чтобы понять, что нам в руки попало грандиозное произведение. Наш старший компаньон, мистер Брюстер, не так давно вернулся из Европы. Мы не принимали решений по этой рукописи до тех пор, пока он не высказал своего мнения. Окончательное решение принял мистер Брюстер. Ему, как и нам, рукопись очень понравилась. Откровенно говоря, мы планируем по выходу этого произведения такой же успех, какой выпадал на долю немногих исторических романов, появившихся в последние годы.

Но так как рукопись была доставлена посыльным, и так как в ней нет имени автора, мы не можем с ним связаться. Агенту, доставившему рукопись, было поставлено на вид, что работа с анонимами не может считаться серьёзной в издательстве нашего уровня. Мистер Левер, наш агент, уверял, что документ с координатами и именем автора находился среди прочих бумаг в пакете с рукописью. Однако мы не нашли никаких следов этого имени и адреса в пакете. Всё исчезло совершенно непонятным образом. Вполне возможно, это произошло в результате обычной халатности работников.

— Значит, у вас на руках интересная книга неизвестного автора?

— И я скромности этого автора не понимаю, — добавил Холмс. — На его месте каждый уже написал бы Леверу.

— И это самая грустная часть истории, — покачал головой Крейтон. — В письме к Леверу автор сообщил, что если тому покажется, будто рукопись не имеет ценности, её можно смело уничтожить. Ещё там было сказано, что постоянного адреса у автора нет, он проводит жизнь в разъездах. Автор также сообщил, что если к определённому сроку не получит сообщение от Левера, то для него это будет знаком, что рукопись непригодна к печати. Левер отправил по указанному для уведомления адресу письмо с просьбой прислать остальную часть рукописи, но ответа не поступило.

— Мистика какая–то, — Вэл вдруг заинтересовался, сам не зная почему.

— Вот именно. Судя по тону письма, Левер заключил, что автор весьма не уверен в своих литературных способностях. Поэтому он и постеснялся подписать рукопись своим именем. Тем не менее рукопись являет замечательный образец мастерства и сомнительно, чтобы её создал НОВ1ГЧОК и дилетант. Очевидно, автор занимался писательским делом до создания этого произведения.

А речь в книге идёт о следующих событиях. Действие происходит около ста лет назад в окрестностях Нью–Орлеана. Здешний быт и нравы выписаны столь детально, что сделать это мог только местный житель. Или человек, часто бывавший в этих местах. Мистер Брюстер, узнав, что я собираюсь приехать сюда, попросил поискать нашего незадачливого гения по приметам, которые можно извлечь из книги. Увы, в городе никто не знаком с таким человеком. В здешнем писательском клубе он не состоит, а о сюжете такого романа никто из опрошенных мною писателей не слыхал.

В книге изложена история Нью–Орлеана до наших дней сквозь призму событий, происходящих в живущей неподалёку от города семье. Доктор Хенли Ричардсон из Туланского Университета заверил меня, что сюжет вполне мог быть выстроен на основе фактического материала, настолько исторически точна каждая деталь романа. Именно доктор Ричардсон сообщил, что несколько эпизодов романа могли иметь место в действительности, а поступки некоторых героев с течением времени дали начало семейным аристократическим традициям.

Действие романа начинается в то время, когда штат Луизиана переходит от одной формы правления к другой. Сначала здесь правят испанцы, затем их прогоняют французы и наконец Луизиана переходит к Соединённым Штатам. То есть в романе охвачена череда лет, предшествовавших битве под Нью–Орлеаном. То были годы смуты и беспорядка. И события, изложенные в романе, относились к одной семье, а значит, в городских сплетнях и новостях эта семейная хроника терялась рядом с сообщениями о правительственных событиях. Но точное изложение событий наверняка осталось в хрониках той семьи. Если бы я отыскал эту семью, то получил бы ключ к разгадке авторства.

Глаза Рики сияли в свете камина:

— Так доктор Ричардсон считает, что в книге описаны события, происходившие в действительности?

— Да. Например, относительно дуэли, случившейся между братьями–близнецами, героями романа, доктор Ричардсон говорит, что это было подлинное событие, — Крейтон умолк, потому что полено, которое Вэл собирался подложить в камин, выпало из рук юноши и со стуком покатилось по полу. — Да что с вами, мистер Рэйлстоун?

Рики, которую Крейтон не мог видеть в этот момент, сделала в сторону Вэла выразительный жест. Вэл поднял глаза и прямодушно извинился:

— О, всё в порядке. Простите мою неуклюжесть.

Теребя верхнюю пуговицу на блузке, Рики вступила в беседу:

— Надо же! Дуэль между братьями–близнецами! Как увлекательно!

— Они дрались в полночь, и в результате дуэли один из братьев был ранен и остался умирать. Вся эта сцена в романе выписана так, словно автор сам был её свидетелем. Хотя, разумеется, если бы такое событие имело место в действительности, о нём неизбежно поползли бы слухи.

— Новость подхватили бы рабы, — поддакнула Чарити. — И человек, пришедший на помощь раненому близнецу.

Вэл не сводил взгляда с пятна перед камином. На серых, отполированных временем камнях было совершенно нетрудно представить следы крови. Так же как и холодную ночь, рабыню, обнаружившую раненого хозяина и меч, которым его проткнули. Кто–то взял историю Рэйлстоунов и написал по ней книгу. Но кто, кроме Рэйлстоунов мог знать эту историю? Чарити, ЛеФлер и кое–кто из чернокожих жителей усадьбы.

— И вы полагаете, что упоминание об этих событиях наверняка содержится в семейных хрониках? — спросила Рики, почти вываливаясь из кресла от любопытства.

— Да. В хрониках той самой семьи, либо в хрониках какой–нибудь соседней, — ответил Крейтон. — И прошу простить меня за нескромность, но я должен задать вам этот вопрос. В вашей семье, в её хрониках, нет упоминания о таких событиях? Ведь насколько мне известно, ваша семья была весьма прославленная, и в городе её широко знали.

Рики, вставая, заявила:

— Не надо извинений, мистер Крейтон. Мы с удовольствием поможем вам. Правда, Руперт сейчас занят по хозяйству, но я и Вэл просмотрим имеющиеся у нас документы.

Вэл хотел было возразить, но слова застряли у него в горле. По тем или иным причинам Рики старалась не разгласить семейную тайну. Надо подыграть ей, решил Вэл. По крайней мере до той поры, пока не выяснится, почему она скрытничает.

— Очень любезно с вашей стороны, — Крейтон расплылся в улыбке. — Я весьма благодарен вам за такое сотрудничество.

— Не за что, — Рики говорила эти слова тем безразличным тоном, за которым обычно скрывала растущее раздражение. — Это мы должны быть вам признательны за то, что вы посвятили нас в такую тайну.

И опять Вэл подумал, что Рики говорит не то, что думает, благодаря Крейтона не за упоминание их семейной тайны, а за какую–то другую тайну, которую Крейтон раскрыл, сам не зная того.

Рики поднялась и позвонила Летти–Лу, чтобы та подала кофе. Что–то в её походке насторожило Вэла. Она шла как англичанин–завоеватель из поэмы Киплинга. Рики бывала особенно опасна именно в моменты, когда становилась вежливой. Вэл проследил, как она заговорщицки подмигивает Чарити.

В это время вошёл Руперт, промокший и озабоченный тем, что на границах владений Рэйлстоунов остановились привалом какие–то незнакомые туристы. Он уговорил Крейтона и Холмса остаться к ужину, и те радостно согласились, предвкушая, как расспросят самого хозяина дома о деле, столь их интересующем. У Вэла не было возможности остаться наедине с Рики и спросить, что она затевает. Кажется, она избегала его общества намеренно. Наконец Вэл почти загнал Рики в дальний угол коридора, чтобы заставить объясниться. Но тут откуда–то возникла Летти–Лу и потянула его за рукав:

— Миста Вэл! Вас всех зовёт Джимс.

— Только братца Джимса мне сейчас не хватало! — раздосадованно буркнул Вэл, глядя на удаляющуюся Рики. Затем послушно пошёл к Джимсу, который всё ещё находился под надзором Люси, то есть, почти прикованный к постели.

Джимс, полулёжа на подушках, тоскливо смотрел в окно. Заслышав шаги Вэла, он обернулся:

— Ты можешь выпустить меня отсюда?

— Зачем?

— Вода прибывает, вот зачем! — глаза у Джимса выражали тревогу.

— Но ничего же страшного пока не случилось, — уверил его Вэл. — Сэм говорит, что река не сильно выйдет из берегов. Разве что затопит часть сада.

Джимс глянул на него исподлобья и молча попытался встать. Но не смог и снова упал в подушки, весь бледный и в испарине.

— Полегче, полегче, — Вэл поспешил уложить его поудобнее.

Джимс покачал головой.

— На болоте всё будет затоплено.

Теперь Вэл понял, почему Джимс так беспокоится. Обитатели болот живут в хижинах, установленных прямо на лодки или плоты. Такому жилью не страшен никакой потоп. Но хижина Джимса стоит на твёрдой земле и не плавает, как другие. То есть, подвергается опасности затопления даже не в самую дождливую погоду.

— В моём жилье сейчас небезопасно, — проговорил Джимс. — Две опоры уже сгнили.

— Это столбы, на которых держится помост?

— Да.

Вэл снова почувствовал ужасное одиночество этого мальчика, столь тщательно скрываемое под маской независимости.

— Но как можно спасти твою хижину?

— Её не надо спасать. Нужно забрать оттуда сундук.

— Тот, что у тебя в хижине?

Джимс неподвижным взглядом сверлил стену перед собой.

— Надо забрать сундук, — повторил он.

Вэл понял, что Джимс, в каком бы состоянии он ни находился, сделает задуманное. Он встанет с постели и попытается добраться до хижины, чтобы спасти своё сокровище. Вэлу оставалось лишь одно.

— Я поеду и привезу сундук, Джимс, — пообещал он. — Дай мне ключ от хижины. Я возьму моторку и вернусь, прежде чем меня хватятся домашние.

— Ты плохо знаешь болото.

— Ничего, справлюсь. Где ключ? До хижины я точно доберусь.

— Вот он.

Вэл коснулся тёплого металла.

— Миста, — прошептал Джимс, — я не забуду вашей доброты.

— Я тоже не забуду твоей, — ответил Вэл как можно спокойнее.

Внутри он почти расплакался.

В такую ночь как эта, любой порядочный Рэйлстоун считает своим долгом покинуть дом и уйти в никуда. Правда, напомнил себе Вэл, надо будет ещё и вернуться. Он с отвращением натянул плащ и вышел во тьму, не замеченный никем.

Глава 14

Пиратские тропы — тайные тропы

Моросил мелкий и колючий дождь. Повсюду в саду стояли огромные лужи, а в одном месте даже возник новый ручеёк. Старый ручей вздулся и бурлил пенистой грязью.

У реки было ещё оживлённей. Вода неслась в море в диким рёвом. Мимо Вэла проплыл снесённый курятник, зацепился за корягу и вместе с нею стал погружаться в воду. Вэл отвязал лодку и завёл мотор. Приключение становилось гораздо более серьёзным, чем он предполагал. Будет непросто доплыть до хижины, однако ещё труднее будет совладать с постоянно прибывающим потоком на обратном пути, когда придётся плыть не вниз по течению, а вверх.

Но Вэл не повернул назад, не вернулся в дом. Потом он часто спрашивал себя, что случилось бы, вернись он тогда домой? Что было бы, не выйди Рики в сад искать его? Неизвестно.

Плавание вниз по течению прошло спокойно. Зато войдя в приток, Вэл сразу почувствовал сопротивление несущегося навстречу потока. Лодку едва не сносило. Один раз лодка налетела на ствол дерева, вырванного с корнем. Вэл попытался оттолкнуть ствол от лодки и ему чуть не размозжило пальцы руки.

Всё–таки он добрался до болотного разлива и направился дальше, к хижине Джимса, включив прожектор на носу лодки. На гниющих дубах не сидело ни одного стервятника — наверное, улетели в поисках лёгкой добычи. Мутная вода под килем вскипала грязевыми пузырями. Тропу к хижине удалось разглядеть лишь случайно: всё кругом заливала вода. Вэл привязал лодку к иве и спрыгнул на берег, ставший топким и грязным. В луче фонарика мелькнула змея.

На прогалине никого не было. Дверь курятика была распахнута, куры куда–то подевались. Под помостом блестела вода. Наводнение пока не залило хижину, но это могло случиться очень скоро.

Вэл взобрался на помост и понял, что кто–то недавно пытался сломать его. Дверь тоже была располосована в нескольких местах, петли почти выдернуты из гнёзд. Однако ключ всё–таки провернулся в замке и Вэл вошёл в хижину. Медлить было незачем: он схватил сундук, запер дверь и поспешил назад к лодке.

За недолгое время его отсутствия вода прибыла ещё на несколько дюймов и теперь возле лодки курчавились водяные бурунчики.

Погрузить сундук в лодку удалось, лишь до колена вымочив брюки. Мимо Вэла проплыло нечто в броне с жёлтыми глазами, безумными и бесстрашными. Молодой крокодил спешил по своим делам в залив.

Обратный путь по притоку не принёс неприятностей, потому что лодку снова подхватило течение. Но когда Вэла вынесло в русло основной реки, там вода словно сбесилась. От угрожающего рёва стыла кровь в жилах. Мимо проплыла крыша снесённого строения. Затем встретилось бревно с хорьком, жалким и скулящим. Бревно проплыло совсем рядом с бортом лодки. К изумлению Вэла, хорёк перепрыгнул в лодку, мгновенно поняв, где ему будет безопаснее, и спрятался на носу, следя безумными от страха глазами за каждым движением юноши.

Затем что–то объёмистое и тяжёлое ударило снизу в днище лодки как раз в том месте, где стоял сундук. Вэл приготовился заделывать пробоину, однако всё дело ограничилось стуком. Затем встретилась коряга, на которой спасалась от воды дикая кошка — к сожалению, Вэл не смог подплыть, чтобы спасти её. Дальше он проскочил островок, где трясся и безнадёжно скулил мокрый шакал. И всё время лупил тот же частый дождь, усиливая разлив реки.

Вэл до боли в пальцах сжимал рулевое колесо. Он пытался преодолеть поток, пересекая реку по диагонали — чуть–чуть вверх и одновременно поперёк. Только так можно было справиться с потоком, да и то ненадолго.

Переплыть взбесившуюся реку оказалось ничуть не проще, чем победить какого–нибудь монстра из фильмов ужасов. Как ни старался Вэл удержать направление, течение неумолимо сносило лодку вниз, грозя утащить лодку в залив и дальше, в открытое море. Там в такой шторм ничего не стоило погибнуть или по крайней мере затеряться без ориентира. Лодку захлёстывало мутной водой, на дне уже образовалась приличная лужа. Два или три раза Вэла почти закрутило в водоворот.

Чтобы скоротать время борьбы, Вэл стал представлять себя не водителем моторной лодки, а пловцом, которому нужно преодолеть ещё более бурный поток вплавь. Интересно, сколько бы он продержался в этих волнах? Он уже миновал середину реки и теперь начал осторожно поворачивать лодку, чтобы подняться вверх по реке, держась вдоль берега, где течение чуть–чуть снизило напор. Впрочем, плыть всё равно было невероятно тяжело, и весь предыдущий отрезок путешествия теперь выглядел как лёгкая разминка перед настоящим боем.

Дважды мотор начинал подозрительно чихать, и Вэл подумывал, не пристать ли к берегу прямо здесь. Но пока хватало сил, он упрямо двигался вперёд. Постепенно у Вэла сложилось мнение, что если какой–нибудь корабль претендует на почётное звание флагмана любого флота, начиная с галеонов Колумба, то он может считаться достойным кандидатом только после того, как устоит перед бешеным напором вышедшей из берегов луизианской реки. Не раньше.

И всё же моторка дюйм за дюймом продвигалась вверх по реке. Наверное, счастливая звезда встала в тот день над Вэлом. Кому суждено быть повешенным, тот не утонет, решил он.

Между лодкой и полоской берега мелькнул какой–то огонёк. Узкое вытянутое судно не принадлежало к числу тех, какие водились в Пиратском Логове. Кому ещё понадобилось в такую ночь, в такую погоду отправляться на реку, Вэл не мог и представить. Однако незнакомая лодка была привязана канатом к колышкам пристани возле усадьбы. Вэл, несказанно удивлённый, причалил.

Из темноты на берегу вынырнуло бледное испуганное лицо. Вэл узнал Рики, промокшую и продрогшую несмотря на капюшон дождевика. Она с тревогой высматривала в речной тьме его, Вэла. Девушка молча, словно пантера перед броском, ждала, пока Вэл втащит лодку поглубже на песок, пока он привяжет её и поднимется на откос. Вэл подхватил сундук и стал взбираться к сестре. Хорёк, почуяв сушу, сбежал.

— Что ты здесь делаешь? — крикнул он.

Она только прижала палец к его губам и потащила прочь от пристани. Так они добрались до садовой беседки. Вэл поставил сундук в угол потемнее. Рики сняла капюшон. Теперь они могли говорить, хотя для того, чтобы расслышать друг друга за шумом дождя, приходилось кричать.

— Джимс мне всё рассказал! Вэл, как ты мог пуститься в такую авантюру? Ты что, с ума сошёл?

— Возможно. Однако я выполнил то, что обещал Джимсу, — Вэл пнул сундук мыском башмака. — Что ещё я мог сделать, после того как мы почти похитили Джимса из его жилища? Оставить его пожитки спокойненько уплывать в море? Но почему ты, Рики, ждала меня на берегу? И кому принадлежит та лодку?

Рики зябко повела плечами:

— После того как Джимс рассказал, куда ты отправился, я пришла сюда. Специально надела самый старый дождевик, — Рики указала на свой потрёпанный плащ. — А Руперта я не позвала, потому что он обязательно стал бы задавать свои нудные вопросы. Вот я и сказала, что у меня болит голова и мне следует пораньше улечься в постель. А когда я подошла к пристани, туда как раз причаливала та лодка. В ней сидели четверо мужчин, они вышли и направились туда, — Рики указала на заросли кустарника. — В доме сейчас только Чарити, Люси с Летти–Лу и Джимс. Руперт ушёл посмотреть как обстоят дела в другой конец сада, там особенно высоко поднялась вода. Крейтон и Холмс вызвались помочь Руперту. И что нам делать, Вэл, я не представляю.

— Прежде всего я погляжу на этих непрошенных гостей, — бодрым голосом сказал Вэл, хотя на душе никакой лёгкости не ощущал.

— Я с тобой, — быстро добавила Рики. Вэл не стал возражать.

Они двинулись по тропинке, где недавно прошли незнакомцы.

— Вэл, смотри! — Рики схватила брата за руку. И вовремя, так как перед ними открылся провал широкой ямы, уходящей в глубь земли. Днём этот лаз скрывал покров лиан и ветвей. Теперь маскировку убрали. Очевидно, прибывшие в лодке незнакомцы отправились по подземному ходу, значит, босс и его команда всё–таки нашли тайный ход, местоположение которого пытались узнать у Джимса.

Разумней всего было бы вернуться в дом и послать Сэма–два позвонить в полицию. Однако разум всегда был последним советчиком в делах Рэйлстоунов. Обычно они предпочитали принимать бой, а уж потом руководствоваться доводами разума. Вэл включил карманный фонарик и спустился в лаз. Рики скользнула следом.

Они оказались в нешироком проходе с деревянными стенами и потолком. Пахло гнилью, но по сравнению с чуланом в доме, воздух здесь был довольно свеж. Вэл прикрыл фонарик ладонью, освещая пространство впереди лишь на несколько шагов. Короткий проход закончился довольно обширной комнатой с кирпичными стенами. Там было пусто, если не считать полусгнившего каната в углу да пары больших жуков.

— Знаешь, где мы, Вэл? — прошептала Рики. — Это кладовая пиратов!

При всей изящности предположения, помещение вряд ли подходило для хранения чего–либо в течение длительного срока: слишком тут было сыро. По стенам стекали вниз капли влаги, серебристо отсвечивающие в луче фонарика. Выходивший из комнаты коридор вёл дальше. Брат с сестрой только заглянули в тёмный провал и обратились к дубовой двери в другой стене комнаты. Если за ней тоже окажется коридор, определил Вэл, то именно этот ход ведёт в сторону дома и только туда могли направиться незнакомцы. По очередному коридору, открывшемуся за дверью, они дошли до новой комнаты–кладовой. Это комната была поменьше предыдущей. У одной из стен стояли три бочонка, изъеденные гнилью и покрытые наростами грибов. Наверное, в них когда–то хранилось вино, впрочем, длительная выдержка в сочетании с сыростью вряд ли сделало содержимое бочонков пригодным к питью. По следующему коридору брат с сестрой добрались до третьей кладовой, напомнившей о бурном прошлом Рэйлстоунов старинными атрибутами. Что–то звякнуло под ногой Рики. Девушка нагнулась, и в луче фонарика стала видна тяжёлая цепь с кольцом на конце. Другой конец цепи был замурован в стену.

— Неужели здесь держали людей, Вэл?

— Наверное. Рабов.

Всего в комнате оказалось три таких вмурованных в стену куска цепи. Вэл попытался представить себе ужасы, которые поджидали тех, кого оставляли здесь прикованными, и решил, что лучше не думать о прошлом. Рэйлстоуны тех лет, при всей своей отваге, благородстве и гордости, были всего–навсего пиратами. Они не церемонились с врагами и побеждёнными.

Справа открылся сводчатый ход, заканчивающийся истёртыми каменными ступенями. Рики коснулась стены и с отвращением отдёрнула ладонь. Стена была осклизлой от плесени. Рики вытерла руку о плащ.

Здесь даже воздух зловещий, подумал Вэл. В нём такой аромат тлена и разложения, что современный человек должен был бы запечатать этот подвал навеки, оставив его ночным обитателям. Преодолев ряд ступенек, на этот раз с деревянными выкрошившимися перилами вдоль стены, брат с сестрой вовремя заметили, как впереди блеснул свет и послышались голоса. Вэл остановился. Он вдруг понял, как глупо было пускаться в погоню столь малыми силами.

Четвёрка мужчин впереди готовилась войти в дом. А Вэл вдруг задумался, что же делать с Рики. Оставить её здесь, а самому последовать за врагом? Глупо. Пока он раздумывал, те, наверху, приняли решение. Свет впереди неожиданно начал спускаться. Вэл схватил Рики за руку и потащил в темноту сводчатого хода.

Свет приближался. Кто–то из незваных гостей возвращался. Рики шумно дышала в плечо Вэла, плащ на ней шуршал, как стадо крыс. По крайней мере так показалось Вэлу.

От лестницы донёсся раздражённый возглас:

— И что теперь, долбить стену, что ли? Нет ни ручки двери, ни замка, чтобы попасть внутрь. Парни прежних дней держали в этом подвале тех, кому не полагалось ходить в дом.

— Но мальчишка попадал в дом этой дорогой! — возразил голос, в котором Вэл признал босса. — И если он смог найти способ, то и мы должны суметь.

— Но мы–то не знаем, как это сделать, босс. А раз мы не знаем, как попасть внутрь, надо сначала узнать, а потом лезть на рожон. А вы, болотные крысы, не путайтесь у меня под ногами. Я не посмотрю, что вы состоите на службе у Фланнагана. Меня вообще не волнует, откуда вы взялись.

Это обращение, очевидно, адресовалось к тем, кто остался на лестнице перед дверью в дом. Послышался звук шлепков. То ли разогнанные помощники столкнулись друг с другом в спешке, то ли их выпроваживали ударами. Тот же требовательный голос с лестницы произнёс на диалекте, состоящем из болотного слэнга и французских словечек:

— Так что делать будем, босс?

Обладатель источника света отозвался:

— Туда есть ход? Значит, стена должна где–то открываться.

— А мы должны найти, где именно. Замечательно, босс. Но может быть, ты заодно скажешь, как долго нам придётся искать эту дверь.

— Не знаю, нужно ли её вообще открывать с этой стороны.

— Что ты имеешь в виду, босс? — это точно был Рэд.

— Пошевели извилинами, Рэд. В дверь можно войти, а можно и выйти.

— Точно! — хриплый бас Рэда приобрёл повизгивающие нотки, очевидно, от восторга. — Мы выйдем этим путём. А войти должны другой дорогой, так, босс?

— Наконец–то ты додумался, Рэд. Неужели сам дошёл? Да, мы пойдём другим путём, — босс начал решительно отдавать приказы. — Мы уже почти дошли. Пошли одного из этих болотных идиотов к реке. Пусть посмотрят, где мужчины из усадьбы. Если вода до сих пор прибывает, значит, мужчины заняты и нам можно войти в дом без опаски. В дом пойдём втроём. Нас, возможно, обнаружат, но мы сюда пришли не в прятки играть. Возьмём, что ищем, и даже если нас обнаружат, уйдём этим лазом к реке. А там сядем в лодку и поминай как звали.

— Отлично придумано, босс, — льстиво начат Рэд. Остальные молча задвигались назад. Это заставило Вэла и Рики перебежать в комнату с вмурованными цепями. И тут Рики отказала её удача. Девушка споткнулась о цепь на полу и растянулась, оцарапав колени и ладони. А цепь предательски громыхнула, так, что эхо разнеслось по всему подземелью.

Сзади к ним метнулся луч света и раздался окрик:

— А ну, стойте!

Вэл хотел только одного — убрать этот луч. Он развернулся и с силой швырнул свой фонарик прямо в яркое пятно. Кто–то за пятном вскрикнул и свет погас, сопровождаемый звоном разбитого стекла.

Дикая паника охватила Вэла. Крепко схватив Рики за руку, он потащил её к выходу, подальше от зловещей темноты, наполненной злыми людьми. Царапая пальцы о камни стен, они на ощупь отыскали противоположный коридор. Не отцепляясь от руки Вэла, Рики прошептала:

— У меня с собой карандаш–фонарик. Тот самый, с которым я читала под одеялом, когда надо было прятаться от нянек. Сейчас я достану его. Без света мы отсюда не выберемся.

Позади раздавались беспорядочные шаги, враги тоже пытались выбраться наружу в темноте.

Со временем, ощупав стены, пришельцы наверняка отыщут выход, подумал Вэл. Он подтолкнул Рики дальше. И взяв направление от бочонка, о который споткнулся, повёл её в тёмный коридор. Рики никак не могла найти в кармане фонарик, поэтому в очередную комнату они добрались по–прежнему в темноте.

Наконец фонарик был найден. Пятно света от него было крошечным. Однако даже в этом бледном и неверном отблеске можно было разглядеть тёмный провал выхода. Брат и сестра кинулись в очередной коридор как раз в тот момент, когда первый из преследователей ввалился в помещение, где они только что были. Раздались ругательства и топот. Вэл приказал Рики выключить свет и они двинулись вдоль стены на ощупь. Обратный путь показался им гораздо длиннее, чем тот, по которому они пришли сюда. Уже давно пора было бы выбраться в сад, но под ногами всё так же похрустывали твёрдые камни, да и пол был ровным, а не поднимался вверх, указывая на близость лаза. Рики первая поняла, в чём дело, и сдавленно всхлипнула:

— Мы не туда повернули! Это тупик!

Увы, она оказалась права. Свет на миг включённого фонарика скользнул по сплошной стене, перегораживающей коридор. Вэл вздохнул. Теперь и он вспомнил, что в той кладовке с бочонками было два выхода. Он и Рики выбрали тупиковый. Значит, рассудил юноша, теперь им придётся вернуться назад и попробовать пробраться к выходу, не натолкнувшись в темноте на ту подземную команду головорезов.

— Может, они подумали, что мы бежим впереди, и уже выбрались наружу? — подумал он вслух.

— Как бы то ни было, нам всё равно надо идти назад, — сказала Рики.

Они пустились в обратный путь, до той первой кладовки, откуда начинался проход наружу. Зачем первым хозяевам Пиратского Логова понадобилось возводить в дополнение к основному ходу в этот мощный тупик, ни Вэл ни Рики понять не могли. Наконец фонарик высветил выход в кладовую. Вэл остановил Рики, приказав снова выключить фонарик.

— Подожди. Прежде чем высунемся туда, стоит осмотреться, нет ли чего подозрительного.

Они замерли, вслушиваясь. Не было слышно никаких шорохов, только где–то поблизости капала вода, стуча о камень.

— Кажется, никого нет, — прошептал Вэл.

— Интересно, откуда течёт вода? — невпопад спросила Рики.

— Сверху. В саду наводнение. Ну, пошли дальше. Рики включила фонарик и его свет упал на балку,

поддерживающую свод у выхода из коридора в каморку. Собственно, балок было две — толстые гнилые брёвна, скрещенные наверху для большей прочности.

— Как тут сыро, — начала Рики, но не договорила. Вэл расслышал шорох и рывком отбросил девушку назад, заслоняя её собой.

Это не был шорох двигающегося человеческого тела. Вокруг них шуршала, осыпаясь, земля. От толчка Вэла Рики отлетела в темноту коридора. А Вэл вдруг почувствовал, что на него наваливается невероятная тяжесть, давя на ноги, сминая плечи. Где–то вскрикнула Рики. А может быть, не вскрикнула, а только прошептала что–то. В последний миг Вэл понял, что его засыпало.

Глава 15

Если уж Рэйлстоунам повезёт,

то за десятерых

В ушах стоял отдалённый гул. Вэл прислушался и сквозь пелену этого монотонного ватного гула донеслось:

— Вэл! Где ты, Вэл!

Он молча уставился во тьму.

— Вэ–эл!

— Я здесь, Рики.

Вместо голоса вырвался сдавленный шёпот. Он снова попытался позвать Рики, но выдавил из горла только хрип. Над ним что–то шевельнулось, как бы в ответ на его зов.

— Вэл, я боюсь пошевелиться! — раздался голос Рики. — Вокруг всё осыпается. Где ты?

Вэл попытался пошевелиться. Он чувствовал себя так, будто его крепко накрепко привязали к земле. Боль в спине говорила о том, что придавлен он основательно. Впрочем, к боли Вэл привык со времени авиакатастрофы. Он был засыпан обвалившейся землёй почти до половины грудной клетки.

Наконец он смог заговорить:

— Ты жива, Рики? — говорить было трудно. Каждый вдох отзывался резью в груди. Наверное, сломаны рёбра, решил Вэл.

— Я в порядке, Вэл. Но где ты? Иди сюда!

— Не могу, Рики. Меня засыпало. И пожалуйста, не пытайся подойти ближе, потолгу что свод может осыпаться ещё раз.

— Вэл, но ты жив? — казалось, по ответу брата Рики не могла этого узнать наверняка.

— Меня чуть–чуть побило камнями, — он расслышал движение в темноте и тихо запротестовал. — Нет, Рики, не смей сюда подходить. Прошу, Рики, оставайся там.

— Вэл! — теперь в её голосе сквозил ужас. Рики наконец–то поняла, что же произошло.

— Рики, не кричи. Всё в порядке, просто я не могу выбраться из–под насыпи. Пока я не пробую вылезти наружу, со мной ничего худшего уже не произойдёт.

— Не лги, Вэл, ты наверняка что–нибудь сломал себе.

— Рики, успокойся, всё нормально.

Где–то совсем рядом с Вэлом раздался тихий всхлип и шорох. На голову Вэлу легла рука.

— Я здесь, — прошептала Рики. — Давай я подложу тебе под голову куртку. Тебе станет легче.

— Не станет, даже не пытайся. Любое движение может вызвать новый обвал. Лучше не тормоши меня, дай перевести дыхание, — каждый вдох отзывался в груди, словно в лёгкие воткнули нож.

— Я попробую откопать тебя, — сказала Рики.

— Нет! Слишком опасно.

— Что же, оставаться здесь? — Рики умолкла, представив, что будет, если они останутся.

— Боюсь, что нам придётся остаться здесь, — тихо ответил Вэл.

— Значит, нас… нас могут не найти?!

— Могут не найти. Однако будем надеяться, что найдут. Руперт наверняка заметит обвал и предпримет раскопки.

— Руперту неизвестно, куда мы делись, — Рики пришла в отчаянье. — Нас могут никогда не найти!

— Да, я свалял дурака, — резюмировал Вэл.

— Так нельзя говорить, — отозвалась Рики. — Если бы ты не пошёл за этими негодяями, я отправилась бы одна.

Это было самое благородное из всех высказываний Рики. Вокруг стояла полная тишина, только рядом, как и прежде, капала вода. Вэл вдруг понял, что хочет пить. Он отдал бы полжизни за стакан холодной воды.

— Если бы фонарик уцелел, — тоскливо произнесла Рики.

— Наверное, он тоже засыпан.

На Рики вдруг накатило нервное веселье. Она заговорила со смехом:

— Знаешь, Вэл, а ведь это забавно — стать привидением! Представляешь, мы умрём, придём в Большой Зал и будем разгуливать вместе с дедушкой Риком!

— Замолчи, Рики.

Она истерично хихикнула:

— Сейчас ты заявишь, что моё чувство юмора прорезалось в неподходящий момент…

— Да, миледи, — натянуто ответил Вэл, — сейчас не лучшее время для шуток.

Она коснулась его лба, откидывая назад пропитанную потом прядь волос. Нет, Рики не назовёшь золотом, подумал Вэл. Золото вообще грязная штука. А его сестра сделана из стали лучшей марки. Словно чистое лезвие благородного меча, только что выкованное мастером–кузнецом.

Вэл осторожно попробовал пошевелиться и обнаружил, что может подвинуть правую руку на дюйм–другой. Он пошевелил ею, поднатужился и вытащил руку из под завала. Но левое плечо оставалось под насыпью, и внутри грудной клетки слева запульсировала боль.

— Вытащил руку! — провозгласил Вэл довольным тоном. И пошарил вокруг, пытаясь найти Рики. Вместо неё он нащупал какую–то ткань, потянул на себя и понял, что рядом с ним лежит незнакомый свёрток.

— Что это такое?

Рики пошарила руками, тоже нашла загадочный свёрток и подтянула его поближе.

— Здесь что–то завёрнутое в тряпку, не могу понять, откуда взялась эта штука.

— Наверное, осталась от пиратских деньков.

— Здесь ещё какой–то предмет. Кажется, большая сумка. Фу! Пахнет отвратительно. В ней дырка, я нашла её на ощупь. О, по–моему, я вытащила оттуда монету. Во всяком случае это похоже на монету. А в сумке таких ещё целая куча, — Рики прижала к ладони Вэла круглый диск размером с полдоллара.

— Пиратская добыча, — пробормотал он. Следовало говорить как можно больше и о чём угодно. Лишь бы не думать, куда они попали и сколько шансов выбраться отсюда.

Рики зашевелилась:

— Вэл, помнишь старую поговорку? Если Рэйлстоунам повезёт, то за десятерых.

— Каждую порядочную семью найдётся за что поддразнить, — ответил он.

— И в каждой порядочной семье происходят несчастья.

Вэл промолчал, потому что ответить было нечего. Кроме того, у него теперь заболела нога. Она уже давно онемела под слоем почвы, но теперь он ощутил в ней ноющее покалывание. Вэла била дрожь, но не от холода, а от ужаса перед мыслью, насколько серьёзны могут быть его повреждения. А вдруг…

Вода всё ещё капала где–то рядом, но теперь частота капель, ударяющих о камень, изменилась. Рики звякала монетами в сумке, пытаясь сосчитать их. Когда она на мгновение прервала своё занятие, Вэлу послышалось, будто металл звякнул о камень.

— Не теряй свое счастье, — сказал он.

— Я ничего не теряю, — удивилась Рики.

— Как же? Тебе повезло за десятерых, ты нашла сумку с деньгами, а теперь соришь, роняя их на пол.

— Но я не уронила ни одной монетки. Вэл, тебе что, становится хуже, да?

Но он уже не слушал тревожных вопросов Рики. Если не она уронила монетку, тогда что же звякнуло? Вэл приложил ухо к осыпавшейся почве.

— Тук–тук–звяк–тук–тук!

Это не было звуком капающей воды. И монеты больше не падали. Это звенела лопата, натыкаясь на каменистую почву.

— Рики! Нас откапывают! Я слышу их!

— Где? — она впилась ногтями в незасыпанную ладонь брата.

— Не знаю точно. Прислушайся!

Звук приближался. Он исходил не от той части прохода, которая обрушилась, а от противоположной, уцелевшей стены.

— Копают за стеной, — сообщила Рики. — Но зачем им понадобилось копать с той стороны?

— Какая разница, зачем!

— Вэл, как ты думаешь, они расслышат, если я крикну? Или лучше постучать по стене?

— Здесь нет ничего тяжёлого, чтобы постучать.

— Тот свёрток, что ты нашёл, довольно увесистый. Сейчас я подниму его и как следует врежу по стене. Тогда они догадаются, что мы здесь.

Рики отползла куда–то в сторону, затем Вэл почувствовал, как она ещё раз проползла мимо него, обратно. Стук по ту сторону стены продолжался. И вот наконец раздался ответный удар в стену. Это Рики дотащила до стены свёрток и, размахнувшись, стукнула. После третьего удара ритм копавших с той стороны изменился. После долгой паузы раздались три частых удара в стену снаружи. Пленников услышали!

Рики устроила целый барабанный концерт по стене. Снаружи ей ответила серия почти таких же ударов. Теперь звуки копающей лопаты участились.

— Нас нашли! — вскричала Рики. — Вэл, нас откопают! Потолок так непрочен, думал Вэл. Каждое лишнее движение может вызвать новый обвал.

— Тише, Рики, — попросил он. — Земля всё ещё осыпается.

А из–за стены уже доносилось царапанье лопаты по каменной кладке.

— Они прокопали до самой стены, Вэл! — не унималась Рики. Хотя Вэл и сам уже всё понял.

— Отойди подальше от стены, Рики. Ты ведь не хочешь, чтобы тебя тоже засыпало?

Рики отодвинулась от стены и нащупала руку Вэла.

Теперь с каждым приближающимся ударом лопаты по каменной стене из потолка над нами сыпались струйки почвы. Невозможно было предугадать, что произойдёт раньше — спасение погребённых заживо или второй обвал.

Прогрохотали отвалившиеся камни и через дыру в стене к пленникам проник свет.

— Рики! Вэл!

Вэл только беспомощно помаргивал. Рики нашла силы ответить:

— Мы здесь!

— Будьте осторожнее! — крикнул Вэл. — Потолок может снова обвалиться.

— Мы идём! — донеслось из–за стены. — Сейчас расширим ход и доберёмся до вас.

Внутри стало светло настолько, что Вэл смог оценить всю опасность положения. Прямо над пленниками нависала балка, столь же изъеденная, что и та, которая обломилась. На эту необвалившуюся балку насыпалось порядочно земли от оползня. В любой момент она могла не выдержать и разломиться.

Рики тоже посмотрела наверх и побледнела.

— Вэл, — шепнула она тоненьким голоском, — эта балка тоже может…

— Нет, она, конечно, крепче той, — заверил Вэл. — Обычно под землёй делают такие прочные крепления, как… Я даже не знаю, как что.

— Вэл! — повторила девушка и принялась раскапывать землю, чтобы освободить брата. Рики помогала себе в раскопках, орудуя увесистым свёртком, который забыла выпустить из рук. Песок и глина так и улетали от её мощных гребков.

— Рики! Вэл! — вместе с лучом фонаря в разлом проник человек.

— Осторожнее, — взмолился Вэл. — Сейчас опять обвалится!

Но сильная рука уже схватила Рики и повлекла её к отверстию в стене, словно Рики была лёгкой игрушкой.

— Сэм, уведи мисс Риканду наверх, — приказал кто–то.

Луч фонаря плясал на злополучной балке над Вэлом. С неё сыпались струйки песка вперемежку со струйками зеленоватой воды. На каменной стене перед Вэлом вились какие–то синие и зелёные изгибы, чем–то похожие на круги боли, вспыхивающие под его черепом. Синий полукруг перешёл в оранжевый, а тот стал пурпурным…

— Осторожно, Холмс! Он здесь!

Вместо мокрой земли над ним белел обычный потолок с холодной лампой. Было тепло и сухо.

— Рики! — позвал он.

— Я здесь, — лицо сестры склонилось над ним.

— С тобой всё в порядке?

— Да, Вэл, — она заплакала. — Только ты не разговаривай, не надо. Тебе прописан полный покой.

Кто–то подошёл к постели, но Вэл не мог повернуть голову, чтобы рассмотреть подошедшего.

— Значит, нас откопали.

— Да, Вэл. Откопали.

— Не надо говорить, Вэл, — рядом с лицом Вэла возникло лицо Руперта. Горькая складочка протянулась возле его рта, щёки были вымазаны глиной. Однако тон голоса старшего брата был столь бесстрастным, что Вэл поневоле умолк. Только попытался объяснить:

— Это я виноват.

— Никто не виноват, — отрезал Руперт. — И пожалуйста, Вэл, помолчи до прихода доктора и лежи тихо.

Вэл с трудом огляделся.

Рядом с камином мирно беседовали мистер Холмс и Чарити. Возле самого пламени лежал свёрток, найденный Рики в подземелье и вытащенный на свет вместе с ней. Отблески пламени плясали на старой ткани. Если в свёртке окажется какая–нибудь полезная старинная вещь, то в глазах Руперта такая находка послужит оправданием их самонадеянной вылазки.

Вэл заставил себя громко прошептать:

— Рики! Рики! Разверни это!

— Зачем? — удивилась она. Однако послушно взялась за свёрток, прикидывая, как бы справиться с верёвкой, которой была перевязана ткань. На верёвке тут и там красовались тугие морские узлы. Очевидно, для надёжности. Мистер Холмс любезно предложил Рики складной нож, которым и была разрезана верёвка. Вместе с Холмсом Рики развернула старую маслянистую шкуру и вытащила предмет, засиявший в свете багровых отблесков камина и золотых лучей ламп.

Вэл облегчённо вздохнул: теперь у него и Рики есть что предъявить Руперту в знак доказательства небесполезности их самонадеянной вылазки.

Рики держала в руках большой боевой меч. Удача Рэйлстоунов вернулась в дом! Наконец Рики нашла в себе силы выдохнуть:

— Мы нашли Меч Удачи!

— Его нужно вернуть на законное место, — приказал Вэл.

Руперт безмолвно подставил кресло к нише над камином, влез на него и водрузил меч туда, откуда когда–то сорвал его предок–пират.

Годы заточения в подземелье никак не отразились на мече. Клинок сиял чистотой и ничуть не затупился за восемь веков истории. Меч Удачи не состарился.

Вэл закрыл глаза и с облегчением провалился в темноту, где не было ничего, кроме тёплой ладони сестры на его руке.

Глава 16

Рэйлстоуны крепят ряды

Сидевший возле окна Холмс лениво заметил:

— А мне по душе Луизиана. Здесь происходят невероятные вещи. Находят подземелья, старинные мечи, ведущие род от средневековых турниров. Призраки ходят по ночам. Здесь стоит пожить подольше.

— Вам — не стоит, — отрезала Чарити. — Вы, мой друг, слишком любите огни большого города.

— Именно поэтому я не собираюсь возвращать ещё одну фамильную драгоценность туда, откуда недавно взял её, — Холмс показал Чарити блокнот в тёмном переплёте. — Я достал этот блокнот из–под подушки дивана в Длинном Зале. И не верну обратно, чтобы вы знали.

Вэл узнал блокнот и шмыгнул носом. Руперт немедленно обратил свой взор на брата:

— Ты не утомился, Вэл?

Вэл покачал головой в знак отрицания, и Руперт удовольствовался в проявлении братской заботы лишь тем, что поправил подушку. Гипс раздражал Вэла, он сравнивал сам себя с перебинтованной мумией. Но в конце концов сломанные ключица и два ребра — не столь уж много.

— Иногда, мистер Джадсон Холмс, вы мне кажетесь чересчур умным, — говорила Чарити. — С моей собственностью вы не посмеете поступить вот так же!

— Нет, не посмею, — Холмс раскрыл блокнот и показал Чарити одну из страничек. — Надеюсь, здесь нет ничего вашего?

Чарити удивлённо разглядывала в блокноте карандашные наброски.

— Нет, это не моя работа! Но кто же рисовал это?

Рики соскочила с дивана и подошла взглянуть на предмет дискуссии. Разглядев рисунки, она обернулась:

— Вэл, ты опять начал рисовать! А говорил, что больше никогда не возьмёшься за карандаш.

— Отдайте мой блокнот, — мрачно отозвался Вэл.

Но Руперт уже завладел блокнотом и жадно листал страницу за страницей. Вэл сделал страшное лицо, обернувшись к Рики. Следовало ждать нового удара.

— И давно ты занимаешься рисованием? — спросил Руперт, закрывая блокнот.

— Со школы, — безмятежно ответила Рики. — Он сочинял мне целые письма в картинках. У него были одни картинки для удачных дней и совсем другие для неудачных.

— А теперь, пожалуйста, верните блокнот и оставьте меня в покое, — попросил Вэл.

— Не позволяй ему изображать тайную страсть, Руперт, — продолжала Рики, хладнокровная и насмешливая как демон. — Хватит с нас одной тайной страсти на всю семью.

— Чью страсть вы имеете в виду, мисс Рики? — спросил Холмс. — Вашу?

Рики улыбнулась как солдат–победитель:

— Нет. Не мою. Как ты думаешь, Руперт, не заинтересует ли мистера Крейтона, чем ты занимаешься, проводя долгие часы в «комнате Синей Бороды»?

Вэл вдруг понял, куда клонит Рики. Он вспомнил разговор, который происходил на этом самом месте в ночь, когда разыгралась буря.

— Таинственный автор, которого ищет мистер Крей–тон, здесь. Это Руперт! — довольно сообщил он. — Вот так–то!

Чарити внезапно побледнела, а Холмс вскочил. Руперт одарил Вэла задумчивым взглядом. Лицо старшего брата ничего не выражало, но Вэл знал, что Руперт раздумывает, играть ли дальше роль ничего не понимающего хозяина, которому надоели выходки младших, или признать себя замешанным в таинственном времяпровождении за неизвестным занятием в запертом кабинете.

— Ты, полагаю, вообразил себя Чарли Ханом, который поймал шпиона? — сказал Руперт Вэлу.

Тот лишь вздохнул, а Рики проговорила:

— Спасибо за комплимент.

Ибо Руперт назвал Вэла именем его любимого героя романов, гениального сыщика–детектива.

Но сама Рики не отпускала жертву:

— Так мы правильно догадались? — спросила она.

Теперь вздохнул Руперт:

— Судя по твоему тону, сомнений в правоте у вас нет.

— Вообще–то я не всё время была уверена на сто процентов, — кротко согласилась Рики. — С тобой ведь никогда ничего не знаешь наверняка.

— Но почему?.. — растерянно начала Чарити.

— Почему я не сознавался, что написал величайший роман? — спросил Руперт. — Не знаю. Наверное, я действительно лелеял тайную страсть. Может быть, я также не люблю говорить о том, чего не знаю наверняка. Подождав отзыва от Левера и не получив его, я решил, что оправдываются мои худшие опасения и роман не годится к печати. Впрочем, доложу вам, процесс писания сродни приёму наркотиков. Я всю жизнь писал статьи. Поэтому я буквально прикован к пишущей машинке, хотя в свободное время проклинаю это занятие. И всё равно пишу, несмотря на отсутствие одобрения со стороны других. Зачем же я стал бы рассказывать об этой тайной страсти? Не стал же Вэл афишировать свои занятия.

Руперт потряс в воздухе отобранным у Вэла блокнотом.

— Не стал, и впредь не собираюсь! — огрызнулся Вэл. — Ты вообще не узнал бы о блокноте, убери я его вовремя с глаз долой. Рисование — это моё личное дело.

— Два гения в одной семье! — поддразнивающе воскликнула Рики. — Это, пожалуй, слишком!

— Джимс, — взмолился Вэл, — ты ближе всех к этим извергам. Сделай что–нибудь, чтобы они заткнулись хоть на минуту.

— Пусть только попробует! — мило улыбнулась Рики. Сидевший у огня Джимс натянуто улыбнулся в ответ, явно не желая предпринимать ничего угрожающего.

Обитатель болот за эти дни стал полноправным членом семьи Рэйлстоунов. Почти как Меч Удачи, сияющий в нише над камином. За дни болезни Джимса загар сошёл. К тому же юноша выглядел не таким грустным и скованным. От Джимса ушло скорбное выражение состарившегося ребёнка. Сейчас он был одет в брюки и рубашку из гардероба Вэла. И казался такой же естественной частью дома как Руперт или даже мистер Холмс.

Именно Джимс в ту страшную ночь спас Рики и Вэла из подземелья. Сэм–два проследил за Рики, когда та выбежала в сад в поисках Вэла. Он видел как Вэл вернулся с реки, как он и Рики полезли в тайный ход. Сам он побоялся последовать за ними, потому что терпеть не мог темноту и неизвестность. Но прождав достаточно долго и не увидев выходящих из подземелья Рики и Вэла, Сэм–два забеспокоился. Вместо обитателей Пиратского Логова из–под земли показались четверо незнакомцев, направившихся к реке. Подслушав их разговоры о перипетиях подземных поисков, Сэм–два помчался к Руперту и рассказал ему обо всём. О подземном ходе Руперт не знал, хотя он исследовал сад более тщательно, чем остальные домочадцы.

Руперт позвал Сэма–два и они отправились в сад на поиски. Однако, спустившись в подземный ход, мужчины с ужасом обнаружили, что тот наполовину засыпан. Руперт и Сэм принялись за раскопки, когда подоспел Джимс. Ему всё рассказала Летти–Лу. Джимс вырвался из постели и побежал к Руперту. Он знал подземный ход, кто же ещё мог помочь в этой беде? Джимс посоветовал Руперту не отрывать весь длинный обвалившийся коридор, а попробовать достичь подземелья, докопавшись до тупиковой кладовой.

Джимс указал место в саду, где до неё быстрее можно докопаться. Как выяснилось позднее, он дал совершенно правильный совет.

С тех пор прошло несколько недель. Джимса все полюбили и он стал полноправным членом семьи. А Вэл всё ещё был прикован к постели. К его переломам добавилась жестокая лихорадка и домашние молились, чтобы он выжил. А Джимс оставался стойким и мужественным помощником, на которого можно было положиться в любую минуту. Даже неумолимая Люси однажды спросила у него разрешения разжечь огонь в камине. То есть авторитет Джимса стал непререкаем.

Дважды в Пиратское Логово заглядывала полиция. Опросив свидетелей на предмет проникновения в дом злоумышленников, полицейские составили протоколы и уехали. Как–то они рискнули поплавать по болоту в поисках следов, но ничего не нашли. Что до самих злоумышленников, то больше о них ничего не было слышно, тем более, что свидетельствовать против них было некому: Вэл и Рики, будучи в подземелье, слышали только голоса, да видели луч от фонарика. В суде такие показания свидетельством не являются. Так что единственным светлым итогом той ночи был Меч Удачи, горделиво водружённый на законное место в Длинном Зале.

Голос Холмса вернул Вэла от воспоминаний к действительности.

— Между прочим, Вэл, эти рисунки могут кое–чего стоить. Если не возражаешь, я покажу их моему приятелю, которого подобные вещи могут заинтересовать.

Руперт, не заботясь о мнении Вэла, кивнул в знак согласия, и Чарити торжественно вручила блокнот Холмсу. Вэл слишком устал, чтобы возражать.

— Ну, а ты Руперт? — спросила Чарити. — Ты поговоришь с мистером Крейтоном о своей книге?

— Поскольку вы меня разоблачили, — пожал плечами Руперт, — ничего другого не остаётся, как пойти сдаваться издателям.

— Тогда лучше всего съездить к нему прямо сейчас, — предложила Чарити. — Потому что вечером он уезжает в Нью–Йорк.

Руперт оживился. Его разоблачение, пожалуй, сослужило хорошую службу, открыв того Руперта, которого Вэл когда–то знал. Долгими днями болезни Вэл наблюдал за Рупертом и видел, как тот оттаивает. Теперь Руперт окончательно стал добрым и внимательным братом, у которого не было тайн от младших.

— Но мы же сейчас без автомобиля. Я попросил Сэма съездить на нём в город, чтобы провести техническое обслуживание. Там барахлит зажигание. Когда Сэм вернётся из города, неизвестно.

— Послушайте, Руперт, — заговорил Холмс. — У меня есть машина. Я взял в прокате автомобиль и на нем разъезжаю по вашим прекрасным долинам. Позвольте я доставлю вас в город. С нами может поехать и Чарити. Ей наверняка будет полезно показать наброски иллюстраций в издательстве.

— Тогда я тоже поеду! — объявила Рики. — Мне нужно кое–что купить в городе.

— Так–так! — обрадовался Вэл. — Уезжайте–ка все отсюда.

— Нельзя, — отказал Руперт, — оставлять тебя одного.

— Здесь останется Джимс, — успокоил брата Вэл.

— И всё–таки, не знаю, стоит ли нам всем уезжать, — колебался Руперт.

— Катитесь, катитесь, — отмахнулся Вэл. — Чтобы присмотреть за мной вполне хватит кого–нибудь одного. Но помните, что я жду вас назад, потому что не подарил вам свой блокнот, а только дал прокатиться с ним до города.

— Хорошо, дружище, — поклонился Холмс. — А теперь, леди и джентльмены, карета подана.

Вэл довольно смотрел как вся семья уезжает. Он спровадил их умышленно. У него были свои планы на вечер.

Ему всегда казалось, что парочка сломанных рёбер и сраставшаяся ключица — отнюдь не повод лежать в постели. Сразу после того, как перестала ныть ушибленная во время обвала спина, Вэл начал пробовать вставать. Разумеется, когда оставался один. Под неусыпным присмотром Сэма–два он даже ходил по комнате, держась за стены. Теперь он собирался предпринять целое путешествие на террасу, чтобы посидеть там в одиночестве.

Нежданно–негаданно осуществлению его планов поспособствовала Люси. Едва затихло урчание мотора автомобиля, увозившего весёлую компанию в город, как дородная негритянка появилась в дверях.

— Миста Вэл! Опять пробки перегорели. Весь дом без света остался.

— Да? Вот безобразие! Второй раз за неделю! Но ты не расстраивайся, Люси. Лучше расскажи, как дети ведут себя.

Люси извлекла из складок обширной юбки своего второго сына. Его назвали скромным именем Густавус Адольфус, но за молодостью лет и для краткости, ребёнка звали просто Дольф. Малыш захныкал и уставился на Вэла так, словно его доставили для наказания к главному палачу подземного царства. Люси шлёпнула сына и приказала:

— Ну! Расскажи–ка миста Вэлу, что ты натворил!

— Ничего я не творил, — хныкал Дольф. — Это Сэм! Сэм дал мне никель, маленький такой. «На, играй», говорит. Я спрятал никель в щель, а мама заругалась.

— Кажется, Дольф не виноват, — рассудил Вэл. — Отпусти его, Люси. А где же Сэм?

— Не знаю. И видит Бог, этому мальчишке не поздоровится, когда я узнаю, где он. Как, я вас спрашиваю, мне погладить бельё, если некуда включить утюг?

— Кажется, в кухне где–то были запасные пробки. Джимс может их поставить.

Люси фыркнула и удалилась в кухню, таща непослушного сына за шиворот. Таким образом Джимсу пришлось тоже пойти в кухню. Проходя мимо лежавшего Вэла, он взглянул на него заинтересованным взглядом. Вэла не волновало, догадался Джимс об его планах или нет. Пока всё шло так, как он задумал.

Путешествие на террасу Вэл разбил на несколько кратких переходов от одного места отдыха до другого. Кресло, облюбованное Рупертом, — кушеточка возле окна — лавка со стороны террасы возле двери — и вот наконец он добрался до расставленных на террасе кресел. Когда Джимс вышел из кухни, ему ничего не оставалось, как осознать тот факт, что Вэл улетучился с постели.

Джимс вышел вслед за Вэлом и хмуро пробурчал:

— Мисс Рики будет ругаться. И мистер Руперт тоже. Будь они здесь, тебе не разрешили бы встать.

— Не волнуйся. Если бы ты пролежал столько, сколько я, то рвался бы встать ещё Сильнее.

Было тепло. Вэл, избегая солнца, уселся на кресло, находившееся в тени, отбрасываемой раскидистым дубом. Неподалёку в пятне солнечного света растянулся Сатана. Кот лежал столь безжизненно, словно все десять кошачьих жизней уже покинули его. Ну в крайнем случае, восемь с половиной.

Сад ещё никогда не был столь зелен, отметил Вэл. Рики возделала вокруг дома ровные клумбы, выложила дорожки, посадила множество цветов. В знак благодарности они теперь пышно цвели повсюду. Лёгкий ветерок пробегал по зарослям мха и играл в ветвях деревьев. По террасе запрыгал кузнечик, почти влетел в ухо Сатане, но не был убит, потому что кот ленился пошевелиться.

Вэл вздохнул и устроился в кресле поудобнее. Жизнь была прекрасна.

— Хорошо здесь! — повторил мысли Вэла Джимс. Он уселся, скрестив ноги, прямо перед креслом, где расположился Вэл.

Не открывая глаз, Сатана потянулся и зевнул, обнажив острые и влажные клыки, не хуже чем у змеи. Перекатившись на другой бок, кот положил передние лапы под голову и снова замер. Над ухом Вэла прожужжала пчела, держа путь на розовый куст. Юноша вдруг понял, что глазам невероятно тяжело оставаться открытыми: веки слипались сами собой.

— Кто–то едет сюда, — сказал Джимс. — Я слышу шум машины.

— Наши только что уехали, они не могут обернуться так быстро.

Это была чужая машина. Серый автомобильчик со столь эбтекаемыми формами, что издали был похож на бочку, почти бесшумно подкатил к дому. Он остановился возле лупенек крыльца и наружу вышли четверо.

Джимс вскочил, а Вэлу оставалось только наблюдать.

По ступенькам в дом поднимались те, кого и Джимс и Вэл встречали раньше, и кого запомнили на всю оставшуюся жизнь.

Впереди шёл претендент на владение. Он улыбался, отчего его лицо становилось ещё менее привлекательным. За ним шествовал краснолицый адвокат, который сопровождал наследника в его первый визит. Чуть позади шагали босс и Рэд.

— Чудесный денёк, — заговорил наследник. — Будьте как дома, ребята. Здесь всё наше.

Вэл вцепился в ручку кресла. Ни Сэма, ни Руперта, ни Холмса не было дома. На помощь никто не придёт. Но Джимс оставался рядом.

Рэд затушил сигарету о перила и спросил: — Что прикажешь сделать с тем, что мы найдём в доме, Брик?

— Не знаю, — наследник уже открывал входную дверь.

— Когда узнаешь, скажи нам, — приветливо начал Вэл.

Наследник оглянулся и заметил юношей на террасе.

— А, так это снова ты, малыш!

— Да, я, — спокойно ответил Вэл. — И, может быть, ты наконец познакомишь меня со своими друзьями. Должен же я знать, кого приводят к нам в дом.

Рэд с боссом переглянулись, не пряча ухмылок. Краснолицый юрист потоптался на месте, умоляюще поглядывая то на одного телохранителя, то на другого. Наследник снова усмехнулся в тонкие усы.

— Где же твой взрослый сильный брат, малыш?

— Мистер Рэйлстоун, несомненно, будет рад вашему визиту, — Вэл не хотел говорить, сколь слаба на этот раз их защита. — Джимс, пойди, пожалуйста, сообщи, что у нас гости. Ступай через Длинный Зал, так ближе.

В ожидании ответа Вэл впился пальцами в подлокотники кресла. Поймет ли Джимс, что он имеет в виду? Надо спрятать Меч, пока непрошенные гости не увидели его.

— Уже иду, — Джимс повернулся, чтобы ускользнуть в дверь веранды.

— Нет, стой! — прорычал наследник, загораживая дверь. — Когда мы захотим поговорить с твоим братом, мы сами разыщем его. Но не раньше того момента, когда будем готовы к этому разговору.

— Но если вам не хочется поговорить с моим братом, зачем вы приехали? — Вэл понимал, что чем дольше он протянет время, тем больше у него будет времени придумать какой–нибудь ответный ход.

— Мы идем в дом, — сообщил всей компании Рэд.

— Как здорово! Полагаю, полиция с интересом выслушает это сообщение.

— Все законно, — проблеял краснолицый юрист. Он достал из верхнего кармана листок бумаги и помахал им в сторону Вэла. — Вот предписание суда, где говорится о нашем праве осмотреть усадьбу с целью определения ее продажной стоимости.

— Чепуха! Я не слишком хорошо разбираюсь в юриспруденции, но точно знаю: никакого законного предписания у вас не может быть до тех пор, пока об этом не уведомлены мы. Так кто из вас собрался производить незаконную оценку для продажи?

— Он! — Рэд указал пальцем в сторону босса.

— Вот как! — возмутился Джимс. — Не можете украсть ночью, так пришли взять днем!

— И я никак не пойму, что вы так усердно ищете в этом доме? — продолжал Вэл. — Что вам нужно? Плантация сахарного тростника, убыточная с самой Гражданской войны? Нет, вы не такие глупцы, чтобы стать плантаторами. Рассчитывать на выкуп с нашей стороны вы не можете, потому что знаете, как мы бедны. Может быть, дом стоит на скважине с нефтью? Тогда укажите, где бурить, потом поделим доходы.

— Заткнись по–хорошему, — заворчал Рэд.

— На вашем месте я уже сел бы в машину и убрался прочь поскорее. Вы ничего не добьетесь, — лицо Вэла онемело в напряжённой улыбке.

— Мы никуда не собираемся уезжать, малыш. Ты, кажется, так и не понял, в чем дело. Я обладаю полным правом на владение, подтвержденным законом. Я здесь хозяин, — почти ласково объяснял наследник.

— Вот именно, — подхватил Рэд. — Так что ты не умничай. Мы никуда не уедем.

Вэл замер. Рядом с ним Джимс тоже вытянулся как струна. Однако их привели в состояние ожидания схватки не слова Рэда. По дорожке к дому приближался ещё один автомобиль. Наследник и компания не видели вновь прибывших, потому что стояли спиной к аллее. Враги уже здесь, решил Вэл, значит, приехать могут только друзья или, по крайней мере, нейтралы.

Автомобиль остановился и оттуда вышли два пассажира. Мистер ЛеФлер и мистер Крейтон удивлённо остановились, увидев толпу, прикатившую в первом автомобиле, и решительно двинулись к ним.

Вэл приветливо помахал рукой:

— Спасибо за компанию! Как это вы ухитрились приехать столь вовремя?

— Мы обнаружили очень важную вещь, — ответил ЛеФлер, поднимаясь по ступенькам. — Но что здесь делают эти люди?

— У нас разрешение суда на осмотр дома с целью установления цены для продажи, — ответил наследник. — Всё абсолютно законно, со мной адвокат.

Наследник указал на краснолицего юриста.

— Может быть, вам лучше сначала представиться, — холодно заговорил Крейтон. Его тон разительно изменился. Куда–то делось нервное бормотание, исчезла робость обращения. С наследником говорил деловитый корректный бизнесмен, умеющий постоять за себя.

Вэл усмехнулся:

— Перед вами, мистер Крейтон, живое ископаемое, которое думает, что имеет отношение к нашей семье. Позвольте я представлю вам мистера Рэйлстоуна. Вернее, он считает себя мистером Рэйлстоуном из Пиратского Логова. А три других… позволю себе выразиться, джентльмена, знакомы со мной без официального представления, не так ли. Это ведь вам, мистер босс, я как–то подвесил хорошенький синячок?

— Значит, вы утверждаете, что являетесь наследником Родерика Рэйлстоуна? — обратился к наследнику ЛеФлер.

— Я и есть наследник. И у меня все права. И у меня есть доказательства.

— Этот человек лжёт, — спокойно заявил Крейтон.

Команда наследника немо уставилась на него, а ЛеФлер кивнул в знак согласия. Губы Рэда презрительно скривились.

— Да? Откуда ты это взял, умник? — проворчал он.

— Потому что существует только один настоящий наследник Родерика Рэйлстоуна. И этот человек находится здесь. Разрешите, господа, представить вам Родерика Сент–Жан Рэйлстоуна.

И Крейтон указал на Джимса!

Глава 17

Возвращение Родерика Рэйлстоуна

Вэл первый нарушил всеобщее ошеломлённое молчание.

— Но… каким образом?!

— Вот именно, каким образом ты узнал это, умник? — наследник быстро собрался с мыслями и принялся допрашивать ЛеФлера.

Тот, однако, отвечал уверенно и весомо:

— Вот каким образом. Сегодня утром я получил из судебной экспертизы анализ подлинности документов, удостоверяющих личность этого молодого человека. И теперь, без тени сомнения, у нас есть подтверждение тому, что Джимс является единственным наследником сэра Родерика Рэйлстоуна и его жены, Валерии Сент–Жан де Роше. Следовательно, ваши претензии на наследство являются незаконными.

Босс, протягивая руку к Джимсу, хохотнул:

— Так это наш младшенький!

— В ближайшее время при моём участии мистер Руперт Рэйлстоун, как старший из родственников Родерика, оформит опекунство. С этим не будет затруднений.

Наследник бросил перчатки на пол террасы и напустился на босса:

— Ну, что, олух? Мы ничего не добились, хоть ты и обещал, что всё пройдёт как по маслу! Ну, скажи, попробуй теперь, что мы должны забрать из дому всё ценное и смыться! Кто говорил, что нам не о чём беспокоиться? Что дело в шляпе? Что всё законно и чисто? Да ты выставил нас бандой грабителей, только и всего! Что же ты молчишь? Или ты уже не мозговой центр? Давай же, придумывай, как теперь выкрутиться! Забрать с собой землю, как ценную вещь? Или стеречь её, став лагерем? Советуй, советуй, ты же мастер давать советы!

— Заткнись, Симпсон! — взвизгнул босс. И более спокойным тоном обратился к ЛеФлеру и Крейтону. — Видите ли, джентльмены, ещё никому не удавалось победить, если удача поворачивалась против него. Сейчас удача улыбнулась вам. Жаль, что моя симпатичная задумка не сработала. Вместо меня судьба сдала все тузы юному Джимсу. Ничего не поделаешь. Когда король в отъезде, за короля денщик. Так и получилось.

— И всё–таки, — не оставлял своего любопытства Вэл, — что вы здесь искали?

Босс криво усмехнулся:

— Это, мой раненый король, я оставлю при себе, чтобы тебе не скучно было жить. Надо же тебе чем–то занимать свой ум. Впрочем, вряд ли моя тайна будет выяснена кем–нибудь из вас в ближайшее время.

Босс помолчал и обернулся к ЛеФлеру:

— Нет смысла развлекать вас, давая повод вызвать полицию. Хотя у нас и есть ордер на осмотр, он, к сожалению, бесполезен. Мы вернёмся, когда удача начнёт улыбаться нам. И когда у нас будет больше доказательств свой правоты. Ничего противозаконного мы не совершили, не правда ли? Есть, конечно, показания этих двух мальчишек. Но хороший адвокат разнесёт эти показания в пух и прах. Можно, конечно, наказать Симпсона за лжесвидетельство. Но вряд ли вы сыщете его в ближайшее время в этом Штате.

Босс тоскливо оглядел сад и вздохнул:

— Да, хорошая была идея. Жаль, что не удалось. Впрочем, надо убираться, пока я не начал корить собственную удачу за невнимательность ко мне. Когда ругаешь удачу, она начинает изменять. Но ваша, кажется, верна вам.

— Верна, верна, — ответил Вэл.

Но босс уже не слушал. Он повернулся и тяжело зашагал вниз по ступенькам террасы. Следом нерешительно двинулись его спутники. Они уселись в автомобиль и укатили, оставив Рэйлстоунов победителями на поле боя.

— А теперь, — устало попросил Вэл, — расскажите мне, пожалуйста, кто–нибудь, что всё это значит. И кто такой на самом деле Джимс.

— Тот, кем я его назвал, — ответил Крейтон. — Единственный наследник вашего предка–пирата. Родерик Сент–Жан Рэйлстоун.

— А вы не шутите, миста Крейтон? — сказал Джимс. — Может, расскажете всё как есть, а?

Крейтон покачал головой:

— Не шучу. И в подтверждение моей серьёзности мы прихватили заключение судьи Генри Лэйна, который сегодня утром заверил меня в подлинности найденного мною документа. В документе содержатся сведения, являющиеся доказательством происхождения Джимса.

— Что вы считаете доказательствами? — спросил Вэл.

Крейтон подсел поближе:

— Доказательства были в сундуке, который ты, Вэл, привёз из хижины Джимса, — он укоризненно посмотрел на Джимса и добавил. — Если бы вы, молодой человек, показали мне эту рукописную книгу месяц назад, а не на прошлой неделе, всё решилось бы гораздо быстрее.

— Тогда мы не нашли бы Меч Удачи, — возразил Вэл.

— Кусок железа, даже представляющий историческую ценность, не имеет ценности в сравнении с вашими жизнями, — строго выговорил ему Крейтон.

— Вот как? Не согласен. Этот человек, босс, и то понял, что мы нашли удачу и она верна нам. Кстати, с тех пор как мы нашли меч, нашу семью действительно охраняет удача. Нам везёт. Впрочем, извините меня, я заговорился. Продолжайте, пожалуйста. Что же было в том сундуке?

Джимс удивлённо ответил:

— Ничего там не было такого. Несколько книг, только они были написаны, а не напечатаны. И какие–то заграничные вещи. Французская библия, кажется. Я показал всё это мистеру Крейтону в тот понедельник.

— Там нашлось достаточно доказательств тому факту, что вы, молодой человек, обладаете титулом и правами на одну четвёртую часть наследства, — вмешался ЛеФлер.

Вэл отметил, что ЛеФлер обошёл молчанием факт, что не он, ЛеФлер, обнаружил доказательства, а литературный агент Крейтон.

А Крейтон говорил:

— Две из найденных рукописных тетрадей оказались судовыми дневниками. Они были частично заполнены на латинском языке. Судно, капитан которого вёл эти дневники в 1814 и в 1815 году, называлось «Аннет–Мари». Им владел капитан Родерик Рэйлстоун. Правда, он скрывал своё подлинное имя за анаграммами. После ссоры с братом Родерик, вероятно, присоединился к шайке Лафита, а затем купил корабль. На нём он и плавал, доставляя контрабандные товары. Потом Родерик оставил Лафита и отбыл в Джорджтаун, чтобы стать вольным торговцем, перевозя грузы из Залива. Потом из Джорджтауна, являвшегося тогда территорией Британской Гвианы, Родерик перебрался в голландский Кюрасао. А оттуда — на Гаити, в Порт–о–Пренс. Там он познакомился с единственной дочерью графа де Роше мисс Валерией Сент–Жан де Роше. Отец девушки во времена Французской Революции бежал на Гаити. Однако, спасшись от французского бунта, он стал жертвой восстания чёрных рабов на Гаити.

В результате восстания рабов граф де Роше сильно пострадал. От смерти его спасло лишь мужество собственной дочери, которой помогала нянька, креолка, отпущенная из рабства на свободу. Эти две женщины не только спасли жизнь графу. Они и сами выжили в тяжёлые годы гаитянской смуты, и помогли выжить графу. Они всячески поддерживали в нём надежду на лучшее. Мужество этой девушки–француженки — достойно восхищения. Но к моменту появления Родерика Рэйлстоуна мисс де Роше почти выбилась из сил и потеряла всякую надежду на будущее.

В то время на Гаити воцарился французский диктат, и Родерику Рэйлстоуну пришлось увезти мисс де Роше и её отца против воли губернатора острова. Но нянька–креолка решила остаться на Гаити, со своим народом. В дневниках Рэйлстоуна есть упоминания, будто нянька умела колдовать, и тех, кого она любила, хранили от бед вызванные колдовством тёмные силы.

Рэйлстоун доставил беженцев на Кюрасао. Но граф де Роше не протянул долго, хотя и дождался свадьбы дочери со спасителем–пиратом. И убедил Родерика взять имя Сент–Жан де Роше, чтобы древний род не был забыт. Граф передал имя семьи зятю потому, что его собственный сын был убит.

Родерик для краткости оставил себе лишь часть имени — Сент–Жан. Под этим именем он и вернулся в эти края в 1830 году. К тому времени его жена тоже умерла. Ей нелегко пришлось в жизни, особенно в юности. Но с Родериком остался мальчик десяти лет, его сын. Наследник графа де Роше и пирата Рэйлстоуна имел право на оба эти имени.

К зрелости сэр Родерик очень изменился. Годы свободной торговли в Заливе и в Южных морях сделали его больше моряком, нежели пиратом. Лицо его было обезображено страшным шрамом, тянувшимся от самого рта через всю щёку. Так что знавшие Родерика Рэйлстоуна не обратили внимания на какого–то искателя приключений, торговца и моряка–бродягу, капитана Сент–Жана. В дневнике Родерик подробно описывает, как специально старался скрывать своё настоящее имя.

Год или два он жил инкогнито. Открыл небольшую лавочку, в которой торговал привезёнными с юга безделушками. Затем тяга к приключениям снова повлекла Родерика из дому. Он оставил сына на попечение священника одного из приходов, уважаемого человека. А сам отправился на юг и там примкнул в отряду революционеров–повстанцев где–то в Центральной, а может быть, и в Южной Америке. Там он был убит в кровавой схватке, о чём есть запись его сына, продолжавшего за отца вести дневник. Только теперь дневник из вахтенного журнала стал семейной хроникой.

— Как–то Рики сказала, что Родерик Рэйлстоун был не из тех, кто умирает в своей постели, — заметил Вэл. — А что стало с его сыном?

— Отец Юстиниан желал, чтобы мальчик стал монахом. Но несмотря на усиленное духовное обучение, юный Рэйлстоун так и не принял духовного сана. У священника было немного денег, оставленных сыну покойным пиратом. Их оказалось достаточно, чтобы открыть торговое предприятие на побережье. Позднее Сент–Жан организовал регулярные рейсы до Нэшвилла на парусном речном судне.

— И он никогда не пытался возобновить родственные связи с Рэйлстоунами?

— Никогда. Покидая Нью–Орлеан, Родерик Рэйлстоун поклялся, что навсегда уходит их семьи. Он даже в судовых дневниках скрывал фамилию Рэйлстоун под анаграммой, чтобы никто из случайных читателей не узнал об его принадлежности к этой семье. Сын Родерика, Лоран Сент–Жан, к Гражданской Войне входил в десятку самых богатых людей города.

Но война уничтожила сбережения Лорана, потому что исчезла возможность курсирования судов из порта. Кстати, я наткнулся на любопытную деталь, перечитывая дневники Лорана. В 1861 году он построил специальный бронированный корабль для осуществления на нём постоянных прорывов через кольцо блокады на воде. Корабль назвали «Красная птица». При строительстве корабля партнёром Лорана был мистер Рэйлстоун из Пиратского Логова. Так однажды Рэйлстоун встретил Рэйлстоуна, даже не подозревая об этом.

Когда Нью–Орлеан пал перед североамериканскими войсками, генерал Батлер по прозвищу «Зверь» посадил в тюрьму многих видных горожан. Заключение подорвало здоровье Лорана и в 1867 году он умер. Его сын, Рене Сент–Жан, вернулся с войны и нашёл свой дом разрушенным. Отец занимался кораблестроением, но после войны у предприятия не было денег, то есть оно существовало только на бумаге. Но и Рене обладал дедовскими хваткой и упрямством, поэтому он десять лет боролся за то, чтобы подняться из руин. Жаль, что десять лет его борьбы совпали с десятью годами разрухи для страны. Поднять семейный бизнес Рене Сент–Жану не удалось.

И в 1876 году он бросает попытки разбогатеть в городе. Вместе с креолкой–женой и двумя детьми он переехал жить в болота Луизианы. Он работал то лесником, то охотником на птиц, то траппером. Умудрялся зарабатывать на жизнь для семьи. Старший сын Рене тоже стал охотником. В 1890 году Родерик Сент–Жан умирает от жёлтой лихорадки. А младший сын Рене Сент–Жана стал моряком. Он усыновил мальчика, оставшегося после смерти брата, Родерика. Мальчик привязался к моряку, опекавшему его во время кратких возвращений с моря. Настоящая степень родства между дядей и племянником постепенно забылась.

Рене Сент–Жан младший был любознателен. Он повидал мир и любил узнавать его тайны. Он много читал, особенно исторические книги, описывающие историю Нью–Орлеана и Луизианы. И вот однажды ему в руки попал семейный сундук, передаваемый от отцов к сыновьям долгие годы. Видимо, Рене–младший установил, что является родственником Рэйлстоунов. Возможно, он правильно прочитал зашифрованную фамилию автора дневника.

Он не искал титулов. Но ему хотелось, чтобы его приёмный сын был лучше устроен в жизни. Он предъявил права на часть наследства. К сожалению, Сент–Жану попался пройдоха–адвокат, который даже не довёл дело до разбирательства в суде. Этот мошенник вытягивал из Рене выплату за выплатой, но так ничего и не сделал в интересах клиента.

— Дедушка рассказывал, что боролся за свои права, — вставил Джимс. — Но он никогда не говорил, что это за права. И про то, что мы родственники с Рэйлстоунами, дед молчал. Он никому не давал смотреть в свой потайной сундук. А потом папа умер от лихорадки, за ним умерла мама. Дедушка тоже подхватил лихорадку. Доктор сказал, что у дедушки на почве лихорадки стало плохо с памятью. Он забывал многие вещи. Он говорил, что боролся за права, но не говорил, за какие. В город он больше не ездил. А мне он говорил, что наше счастье здесь. Поэтому вы не должны осуждать меня, когда я ходил искать это счастье в Пиратском Логове. Понимаете, если дедушка говорит, значит, надо слушаться. Поэтому после его смерти я стал ходить в Пиратское Логово. А потом я открыл сундук и нашёл это.

Джимс вытащил из нагрудного кармана небольшой кожаный кошелёк и протянул Вэлу золотую цепочку с печаткой.

— Это печать Рэйлстоунов. Я показывал её в музее в городе. Видишь, Вэл, вот здесь герб Рэйлстоунов. И вот эта вещь тоже принадлежит семье Рэйлстоунов, — Джимс поднёс к глазам Вэла медальон–портрет, вделанный в облатку из пожелтевшей слоновой кости. На Вэла смотрело лицо бунтаря–Рэйлстоуна, почти такое же, какое изобразила на своём акварельном наброске Чарити, когда Вэл позировал ей.

Крейтон взял медальон из рук Джимса, покрутил его и промычал:

— Гм! Вот и последнее доказательство. Каждый из вас мог послужить моделью для художника, создавшего этот портрет. Тот же цвет волос, те же черты лица. Если бы не разные выражения лиц, вы, двое, могли бы считаться братьями–близнецами. В любом случае невозможно не признать тот факт, что вы оба — Рэйлстоуны.

Вэл засмеялся:

— Вряд ли мы будем отрицать. Но знаешь, Джимс, то есть, знаешь, Родерик, ты был прав тогда. Помнишь, в нашу первую встречу ты сказал, что имеешь столько же прав находиться здесь, сколько все мы?

Джимс покраснел:

— Прости меня за те слова. Я всегда думал, что вы слишком большие аристократы и зазнайки, чтобы я посмел набиваться к вам в родственники. И я до сих пор жалею, что ходил через потайной ход. Но я не знал, что ты меня заметишь. Меня видели только чёрные слуги, но кого волнует, что они подумают! К тому же я всегда приходил, когда никого из вас не было, или когда вы все спали.

— Твой интерес к дому понятен, — сказал Вэл. — Но что здесь было нужно лже–наследнику? Зачем ему понадобилось Пиратское Логово?

ЛеФлер поспешил объяснить:

— Начинал он с обыкновенного шантажа. Когда–то ваша семья была богата, вы знаете. Но когда болотами заинтересовались разработчики нефтяных скважин, интерес к здешним плантациям резко возрос. На сегодняшний день семь собственников поместий, подобных вашим, расположенных близ болот, предложили свои земли в аренду Американской Нефтяной Компании. Я не удивлюсь, если завтра к вам придут покупатели, которые предложат за ваш кусок болота кругленькую сумму. Слухи о нефтяных пластах, вот что привлекло к вам этого шантажиста. Поэтому он так активизировался в последнее время: чтобы самому продать усадьбу нефтяной компании. В противном случае ваше дело тянулось бы долго, лже–наследник лениво угрожал бы вам издали, не предпринимая резких действий.

— Вот что получается, когда Меч Удачи делает своё дело! — развеселился Вэл. — Недостающий наследник отыскался, нефтяной фонтан чуть ли не у порога булькает…

ЛеФлер насупился:

— Так нельзя говорить, мистер Вэлериус.

— Нельзя? — на Вэла нашёл сарказм. — Хорошо, потом скажу, когда забулькает. Дамасская сталь меча при помешивании в жидкости образует множество булькающих пузырьков. А тут ещё Руперт оказался пропавшим писателем–гением.

— Что–что? — вскинулся Крейтон.

— Руперт и есть тот автор, которого вы ищете. Мы его разоблачили. Но, мистер Крейтон, когда вы узнали о пропавшем Рэйлстоуне, неужели вы не заметили совпадения с действием романа? Кстати, все наши уехали в город, чтобы там поведать вам эту трогательную историю. Вот почему мы с Джимсом остались одни, когда приехали те негодяи.

— Значит, мистер Рэйлстоун и есть автор, которого я искал! А ведь я должен был догадаться! Но я слишком увлёкся романом и не обращал внимания на окружающих. Какой же я глупец! — Крейтон, всё ещё державший старинный дневник, отдал его Джимсу. — Здесь под обложкой хранилось свидетельство о рождении Лорана Сент–Жана, где указано его полное имя. Храните этот документ, молодой человек, он очень важен.

Крейтон отёр пот со лба и снова вздохнул:

— Надо же! Мистер Рэйлстоун — мой автор! Как я не догадался!

— Он думал, что его рукопись никуда не годится, — сообщил Вэл, чтобы сгладить горе Крейтона. — Когда он не дождался ответа от вашего литературного агентства, то решил забыть всё это как несущественный пустяк.

— Мне необходимо немедленно повидаться с мистером Рэйлстоуном! — пробормотал Крейтон так убеждённо, будто от его заклинания Руперт мог тут же материализоваться прямо на террасе.

— Оставайтесь до ужина, — предложил Вэл. — Руперт вот–вот вернётся из города. Между прочим, именно я и Рики помогли вам разыскать этого автора. Как вы и просили, говоря, что рассчитываете на нашу помощь. А взамен вы вернули нам Рода.

Вэл обернулся к Джимсу и пояснил:

— Несмотря на семейную традицию, не проси меня звать тебя Риком. Семейная хроника и без того переполнена Риками. Я буду называть тебя Родом.

— Как угодно, — улыбнулся Джимс–Род.

В третий раз за день до слуха Вэла донёсся шум подъезжающей к дому машины. Он объявил:

— Если сейчас к нам явится Великий Хан татар или Перуанский Лама, я ничуть не удивлюсь. После всего, увиденного сегодня, я уже ничему не удивлюсь. А, это всего лишь вернулась домой семья, какое разочарование!

С хладнокровием террориста, считающего секунды перед взрывом подложенной бомбы, Вэл наблюдал, как приехавшие выгружаются из автомобиля. Холмс и Чарити тоже были в числе приехавших, но над всей группой витала атмосфера разочарованности поездкой. Только Рики, увидев сидящих на террасе, радостно взвизгнула и взлетела вверх по ступенькам.

— Ах, мистер Крейтон! — начала она.

Вэл поднял руку, останавливая её порыв.

— Подожди, дай мне сказать.

Рики умолкла, полагая, что Вэл лично хочет объявить имя таинственного автора. Только Джимс и ЛеФлер поняли, что именно хочет сообщить Вэл.

Руперт хмуро спросил:

— Вэл, почему ты не в постели?

— Караулю дом, пока ты совершаешь увеселительные прогулки. У нас было множество визитёров, пока ты отсутствовал.

— Что за визитёры? — ещё сильнее нахмурился Руперт.

— Да ну их, потом расскажу, — отмахнулся Вэл. — Произошло кое–что поважнее. Пока вы разъезжали, у нас случилось прибавление в семействе.

— Прибавление в семействе? — повторила Рики. — Что ты имеешь в виду, Вэл?

— Рик Рэйлстоун вернулся, — торжественно объявил Вэл.

— Вэл, наверное, тебе и впрямь лучше пойти в постель, — заметила Рики.

Он только хмыкнул:

— Не сейчас. Я ещё не потерял сознания и не начал бредить.

Потом откашлялся и, подражая значительному тону Крейтона, объявил:

— Леди и джентльмены! Позвольте представить вам нашего пропавшего наследника, Родерика Сент–Жан де Роше Рэйлстоуна!

Такой счастливой улыбки Вэл никогда и ни у кого не видел. Джимс лихо щёлкнул каблуками и поклонился почтенной публике.

Глава 18

Руперт приводит в дом маркизу

— Что за премилая домашняя сцена, — заметил Вэл.

Рики оторвалась от вылущивания гороха из стручков в кувшин и, обернувшись, подозрительно взглянула на Вэла:

— О чём это ты?

— Ни о чём, ни о чём. Кажется, я скоро не смогу сказать ни слова с тем, чтобы ты не заподозрила меня в намёке или издевке.

Вэл отодвинул подальше доску для рисования, которую установил у его кресла Род. Рука Вэла уже хорошо двигалась, но рисовать было ещё трудновато.

— С того дня, как ты предъявил нам недостающего родственника, словно фокусник достал кролика из цилиндра, от тебя можно ожидать чего угодно.

— Ты слышишь, Род! — позвал Вэл. — Она тебя называет кроликом!

Род возился, натягивая сетку для бадминтона.

— Угу, — сосредоточенно отозвался он. — Этот котяра, которого пригрела мисс Чарити, только что утащил куда–то волан для бадминтона.

— Не волнуйся, он когда–нибудь вернётся, — заверил Вэл. — Во всяком случае не советую бегать за котом и отнимать волан. Ты весь день пролазаешь по деревьям и проползаешь под кроватями, пытаясь поймать Сатану. Кроме того, Рики не остановится перед таким пустяком. Если она прикажет играть в бадминтон, мы сыграем и без волана.

— Мог бы и сам отыскать Сатану, — укорила брата Рики. Она собирала раскиданные вокруг стручки. Подошедший Род наклонился, чтобы поднять те, что высыпались на пол.

— Не мог бы! — возразил Вэл. — Ты же знаешь, Рики, как Люси следит за нашими отлучками из дома. К тому же Род подготовил площадку для бадминтона, чем же ещё заниматься, как не играть? Кстати, Сэм не починил мой крокетный молоток? Тот, у которого сломалось основание?

— Которым ты ударил по камню вместо мяча? — поинтересовалась Рики. — Да, я видела твой молоток починенным сегодня утром.

— Значит, больше не о чем беспокоиться. Начнём же наш вечер, — Вэл достал коробку с карандашами.

В этот день в пятнадцать тридцать Рэйлстоуны впервые за всё время проживания в Пиратском Логове решили устроить званый обед. Все последние недели семья жила подготовкой к этому событию. Но сегодня Руперт не выдержал военного положения и сбежал, прихватив с собой Чарити. Он сказал, что не может больше находиться в доме, где живут одни маньяки (и маньячки), помешанные на устройстве званых обедов. Вэл втайне был солидарен с этим заявлением. Но прежде чем Руперт успел тайно погрузиться в готовый к отъезду автомобиль, Рики выследила его и вернула бы домой, не пообещай старший Рэйлстоун привезти из города солёных орешков и мороженого, которого, сколько ни захвати, всё равно оказывается мало.

— Я думаю надеть костюм шафранового цвета, — сообщил Вэл. — Меня сегодня что–то тянет на шафран. А ты в чём будешь, Род?

Стройный загорелый юноша, или, если называть его полным именем, Родерик Сент–Жан де Роше Рэйлстоун, лениво потянулся и бросил в улыбчивый рот горсть вылущенных горошин.

— Я надену что–нибудь жёлтое. А на уши повешу белые лилии. Чем ещё я могу привлечь к себе внимание важных персон?

— Отлично, граф, — одобрил кузена Вэл. — Вообще–то ты, как и я, обыкновенный лорд, но мне приятно звать тебя графом. Тебе сегодня предстоит оттенять Руперта и Меч Удачи. Поэтому надень лучше мои фланелевые брюки, правда, они ещё не пожелтели, но может быть, потерпишь?

Род покачал головой:

— У меня свои штаны есть. Вчера купил, когда ездил в город. Так что теперь моя очередь делиться одеждой. Люси сказала, что у тебя износились рубашки. Я купил несколько штук. Она сложила их в верхний ящик шкафа у тебя в комнате.

Вэла эта новость удивила:

— Ты что же, хочешь сказать, будто мы можем позволить себе тратиться на новую одежду?

Род кивнул. Рики подняла голову от стручков и сказала:

— Не прикидывайся глупеньким, Вэл. Ты же знаешь, что наши дела пошли неплохо. А когда Руперт напишет новую книгу и мы продадим нефтяной кусок болота, нам вообще не о чем станет беспокоиться. Осенью Род пойдет в колледж, а я поступлю на курсы моделирования, так что…

Она не договорила, потому что на террасу зашёл Холмс.

— Рад видеть вас, — поприветствовал его Вэл, — но вы приехали на четыре часа раньше назначенного срока. Мы ещё не успели переодеться в вечерние костюмы.

— Я вижу. Но я не в гости, а по делу. Между прочим, не знаете, где сегодня Чарити?

— Она исчезла вместе с Рупертом ещё утром, — ответила Рики. — С их стороны просто свинство исчезать в такое время. Столько нужно сделать для обеда, а они сбежали.

Вэлу почудилось раздражение, промелькнувшее сквозь добродушную улыбку Холмса:

— Дамочки в наши дни становятся такими экстравагантными, — почему–то сказал он, усаживаясь рядом с Вэлом. — Однако, перейдём к делу.

— Какому делу? Опять нефтяные скважины? — Рики изобразила всплеск руками.

— Нет, на этот раз никаких нефтяных скважин. Я по поводу этого, — Холмс достал из кармана блокнот с рисунками Вэла. — Я показал эти работы своему знакомому издателю. Он хочет заказать десять тысяч таких рисунков. Платить он будет по пять долларов за каждый, то есть ваш гонорар составит пятьдесят тысяч долларов. Кроме того я показал блокнот режиссёру, это тот друг, о котором я говорил вам. Он пока не слишком известен, но со временем наверняка прославится. Его зовут Фенли Мосс, он делает мультфильмы. Увидев рисунки, он загорелся несколькими идеями, которые для меня слишком грандиозны.

Фен хочет знать, пробовали ли вы рисовать что–нибудь специально, ориентируясь на персонажей мультипликации.

— Нет, никогда, — Вэл отрицательно покачал головой.

— Так вот, Фен сейчас в городе. Завтра он заедет в Пиратское Логово. И я советую, Рэйлстоун, если он предложит заняться серией рисунков для его мультфильмов, немедленно принять предложение. Вам придётся взяться за каторжную работу, которой никогда не будет мало. Но — это хорошее будущее.

— Не знаю даже, как отблагодарить вас.

Но Холмс нахмурился и перебил:

— Пока не за что. И потом, это я сделал Фену одолжение, рассказав о перспективном художнике. Только не надо этого говорить ему. Вы не знаете, сколько ещё будут отсутствовать ваш брат и Чарити?

— Не знаем. Они обещали вернуться к обеду, — ответила Рики. — Если, конечно, они вспомнят про обед. На прошлой неделе Вэл вышел позвать их к ужину, так они шли в столовую из сада целых пять минут.

— Не пять! — поправил Вэл. — А все десять.

Холмс поднялся:

— Тогда позвольте откланяться. Когда у вас начинается приём гостей?

— В три тридцать. На самом деле это означает четыре часа.

— К сожалению, в это время я буду занят в другом месте, — покачал головой Холмс. — Но всё равно спасибо за приглашение. И желаю приятно провести время.

Он сел в машину и уехал. Вэл помахал вслед Холмсу блокнотом.

— Интересно, почему он вдруг сорвался и укатил? — размышлял Вэл. — Словно его кто–то прогнал отсюда.

— Он разозлился, потому что мисс Чарити уехала с Рупертом, — ответил Род. — Но ты уже давно рисуешь, Вэл. Пора передохнуть. Дай–ка мне свою рисовальную доску.

— Так точно, дедушка! — поддразнила Вэла сестра.

Рики прихлопнула севшую на плечо муху.

— Всё жарче и жарче, — пожаловалась девушка. Она достала платочек и отёрла лицо. И вдруг изумлённо уставилась на платочек, словно увидела его впервые или вытерла не пот, а нефть.

— Что с тобой? На платке отпечатки не твоего лица? — поинтересовался Вэл.

— Нет, но я вспомнила, что в этом платке — начало наших загадок.

— Да ну? Так что это за платок?

— Тот самый, что мы нашли тогда в Длинном Зале. Знаешь, кому он принадлежит, Вэл?

Род засопел и протянул руку за платком:

— Это мой платок. Чарити подарила мне дюжину платков с монограммами на прошлое Рождество.

— А ты обронил платок в Длинном Зале, — засмеялась Рики. — Вот с этого и начались загадки.

Вэл завидел подъезжающий автомобиль и провозгласил:

— Ну вот, все в сборе.

Рики немедленно напустилась на прибывших:

— Вернулись? Наконец–то! Руперт, Чарити, неужели вам так нужно было пропадать весь день? Хотела бы я знать, чем это вы там занимались вдвоём?

— Тебе и вправду хочется это узнать? — спросил Руперт.

Рики уставилась на него, затем перевела непонимающий взгляд на Чарити. Какие у неё пунцовые щеки, подумала Рики, наверное, от жары. Чарити Биглоу из Бостона была красна как маков цвет. И вдруг Рики всё поняла.

— Род, Вэл! — вскричала она. — Где ваши правила хорошего тона? Разве вы не видите, что Руперт привёл в дом свою маркизу?

И Рики изобразила изящный книксен в сторону Чарити, которая покраснела ещё сильнее.

Вэл склонился к руке Чарити и, поглядев в глаза новой хозяйке Пиратского Логова, объявил:

— Это и есть самая большая Удача Рэйлстоунов.

Загрузка...