Глава 4 Малый регентский совет

Ив Ярость Богов

Рабочий кабинет встретил неподвижным сумраком, запахом пыли и сладковатым, едва ощутимым привкусом тлена. В мое отсутствие никто не рисковал заглядывать сюда, чтобы убраться: выполняли приказ. Но часто, особенно ночами, мне казалось, что никто не осмелился бы добровольно сунуться сюда в одиночестве, даже не будь этого распоряжения. Потому что темноту рассеивали солнечные лучи или огоньки светильников, пыль отступала под напором влажной тряпки, а вот запах тлена не пропадал никогда.

Еле заметный или, вернее, заметный только мне, он пришел сюда вместе с болезнью Алия Сохранившего Жизнь, двадцать третьего кесаря Вираты. Зараза получила свою жертву и убралась восвояси, а запах остался. Больше всего мне хотелось дотла сжечь все, что находилось между этих четырех стен, до последнего клочка бумаги, чтобы вытравить мертвенную сладость пепельной горечью, но приходилось терпеть.

Да что там, я даже не смел перебраться в другое помещение. Не боялся, просто чувствовал, что это не поможет: запах двинется следом и будет ползти по пятам, пока не окутает весь дворец. Нет уж, пусть лучше живет здесь.

Именно из-за него я любил поездки по стране и радовался, что мои обязанности требуют регулярно покидать это место. И каждый раз мелочно злорадствовал, потому что я мог уйти из дворца и умчаться на другой конец Вираты, а он – нет.

– Ну что, теперь-то мне позволено узнать, куда мы вообще ездили и кого привезли? – полюбопытствовал Райд, с брезгливым видом кончиками пальцев собирая покрывало, защищавшее от пыли одно из кресел.

– Вы знакомы, – спокойно ответил я, кивнув третьему присутствующему, и тоже стащил покрывало с кресла.

– Как мне оржавела уже эта маскировка! – ругнулся человек в плаще, откидывая капюшон.

– Траз? – вытаращился на бывшего соученика мой помощник.

– Да сейчас, ага, два раза, – огрызнулся тот и, растопырив полы плаща, присел в поклоне, пародируя альмирских барышень. – Отшельница, самая преданная жрица Идущей-с-Облаками, – представился он тонким кривляющимся голоском. – Ив, ну какого ржавого гвоздя это должен делать именно я?

– Потому что это приказ, – ответил я коротко и резко, не желая тратить время на его дурачество. – Впрочем, если желаешь подробностей… Ты единственный из всех достойных доверия людей с подходящим складом ума и характера, который предпочел столице глухой угол. Ты единственный, чье отсутствие не вызовет подозрений у заинтересованных лиц, потому что они понятия не имеют, где ты должен сейчас находиться. Кроме того, ты можешь долгое время молчать, в отличие от, например, этого трепла, – я кивнул на Райда, тот состроил обиженную гримасу, но спорить не стал. – А теперь верни все как было, пока сюда не заявились какие-нибудь посетители.

– Ладно, а второй вопрос? Что все это значит?

– Идущая-с-Облаками должна снять чары, которыми укрыты сейчас дети кесаря, – монотонно начал я. – По ряду причин проводником ее воли может служить только жрица, которая прошла определенный ритуал в определенных местах силы. Я не вдавался в подробности, но, насколько помню, боги не имеют права надолго являться на земле и представать перед людьми в исконном облике.

– Ну да, считается, что люди от этого сходят с ума, – перебил Райд. – Это все я знаю, при чем тут Траз?

– Почему-то обыватели уверены, что столичное жречество, особенно из главных храмов, сплошь и рядом шарлатаны; другое дело – всяческие отрешенные особы из удаленных от цивилизации святилищ. Вот они-то, по мнению большинства, гораздо ближе к богам.

– Но это, судя по скепсису в твоем голосе, не так? – спросил он.

– Полная чушь, – поморщился я. – Богам неинтересны полуразрушенные хибары в лесу. Пища богов – вера людей, чем больше людей – тем больше пищи. И ни один безумный фанатик не верит так, как верит, скажем, мать, пришедшая просить здоровья для своего ребенка.

– Интересно, никогда не задумывался об этом, – протянул Райд с таким видом, как будто он всю жизнь провел в теологических измышлениях и только этот вопрос по неведомой причине упустил. – И что?

– И все. Траз изобразит такую жрицу и будет отбиваться от желающих устранить ее, пока настоящая спокойно сделает свое дело.

– И ты думаешь, что на это все купятся?

– Не все, а те, кто должен. Не зря же я лично сопровождал эту жрицу, охраняя и оберегая, ухлопав на подобную ерунду больше луны.

– Тогда почему мы столь внезапно свернули нашу поездку?

– Пару дней назад жрица добралась до последней точки своего паломничества и сейчас как раз должна вступить в силу, так что до момента представления наследника она защищена божественной волей и в безопасности еще большей, чем дети кесаря.

– Тогда зачем мне продолжать этот маскарад? – проворчала фальшивая жрица.

– Чтобы идиоты, которые этого не понимают, не лезли к ней и не прогневили ненароком Идущую-с-Облаками. Главные враги Вираты и рода Детей Неба не дураки, они прекрасно понимают, что сейчас куда проще дождаться представления наследника народу и либо разобраться с ним, уже лишившимся основной части защиты, либо просто завладеть умом неискушенного дитя и в свое удовольствие править страной. Предварительно, правда, разорвав глотки остальным желающим. Но есть еще богатые и деятельные полудурки, которые зачастую куда опаснее всех остальных возможных вредителей. А еще есть те, кто просто попытается расшатать ситуацию, любым способом, и этот – один из возможных.

– Все равно мне это кажется глупостью, – буркнул Райд.

В этот момент, избавляя меня от необходимости продолжать бесполезный разговор, в дверь постучали. Дождавшись разрешения, внутрь просочился смотритель, ответственный за эту часть дворца, поклонился:

– Господин регент, когда мне распорядиться относительно уборки в вашем кабинете?

– Давай прямо сейчас, Рут, – с готовностью кивнул я.

Этот пожилой мужчина занимает свою должность дольше, чем я живу на свете, еще с тех пор, когда оба дворца являлись вотчиной одного старшего смотрителя. Опыта ему не занимать, а своей расторопностью и умением правильно выбрать момент он просто восхищает. Райду не мешало бы у него поучиться: еще пара вопросов, и мое терпение лопнуло бы.

С другой стороны, для своего возраста он и так более чем сообразителен.

– Райд, проводи светлую госпожу в покои, их должны были уже приготовить, после распорядись о малом регентском совете в час пополудни, принеси мне накопившиеся за это время бумаги и до совета можешь отдыхать.

– Слушаюсь.

Ворчать и паясничать при посторонних мальчишка, он, разумеется, не стал, лишь вежливо склонил голову и, поднявшись, предложил «светлой госпоже» локоть. Капюшон качнулся – готов спорить, что Траз состроил под ним недовольную гримасу, – но фигура в плаще поднялась и, опираясь на руку добровольного помощника, покинула кабинет, и я временно выкинул обоих из головы. Райд сделает все как надо, да и на Траза можно положиться, а кто куда кому наступит за время пути, что прошипит украдкой и какую мелкую гадость сделает, меня уже не интересовало. Эти двое появились в Верхнем дворце почти одновременно, всегда соперничали, но – редкий случай – не враждовали и уважали друг друга. Кажется, этот вечный спор развлекал обоих.

Когда мальчишки ушли, в кабинет неслышно, как туман, проскользнули несколько слуг. Чтобы не нервировать и без того встревоженных моим обществом людей излишним вниманием, я прикрыл глаза и сосредоточился.

Детей кесаря защищала не только сила богини и люди, не способные предать и готовые пожертвовать всем за жизнь наследника, но и чары фиров, впитавшиеся в дворцовые камни. Чары, которые из поколения в поколение укрепляли и поддерживали одаренные из кесарева рода и изредка – посторонние вроде меня.

Сила фиров, в отличие от силы данов, способна существовать вне хозяина. Не так долго, как хотелось бы, но это все равно давало мне некоторую свободу передвижения. На луну или две, даже на три я мог покинуть дворцовый комплекс, не опасаясь, что плотная сеть защиты, которая плелась поколениями, рассыплется. Но все равно старался не уезжать надолго – по ряду причин, и это была одна из них. Возвращаясь же, в первую очередь проверял, спокойно ли все и нет ли разрывов.

Дворец меня не принимал. Терпел, уважая волю последнего хозяина, но не принимал. Позволяя собой командовать в довольно ограниченных пределах, чтобы я мог поддерживать защиту, он каждый раз давал понять, что делает мне одолжение. Брюзгливая древняя груда камней.

Впрочем, чувство это было совершенно взаимным: я ненавидел эту каменную громадину.

А еще мне постоянно казалось, что защита рухнет. Стоит ступить за пределы дворцового парка, и внутри все сжимается от страха и дурного предчувствия, от болезненной жажды, чтобы это уже наконец случилось. Недобрый пристальный взгляд дворца и запах тлена настойчиво гнали прочь, как можно дальше, а страх и долг требовали вернуться. Последние неизменно побеждали и будут побеждать, пока я жив, но… удовольствия это противоборство не доставляло.

Но этот страх – ничто по сравнению с еще одним, неотвязно преследовавшим меня везде: страхом будущего. Ему было плевать на расстояния и время суток, от него не получалось убежать или спрятаться. Как защитить того, кого я поклялся оберегать, после представления народу, когда божественная защита исчезнет?

Наследника вместе с остальными детьми кесаря учили очень хорошо, не только обязательным наукам, но и тому, без чего не выжить: прививали навык разбираться в людях, подозрительность и осторожность, умение держать лицо. Только никакое обучение не застрахует от ошибок, а каждая из них может стать последней, несмотря на все усилия – мои и остальных безоговорочно преданных покойному кесарю людей.

Чем меньше времени оставалось до представления наследника, тем крепче этот страх вцеплялся в мое горло.

Тогда, семнадцать лет назад, идея казалась гениальной. Спрятать родного ребенка кесаря среди множества других детей, в числе которых будут наследники известных семей, защитить их силой Идущей-с-Облаками. Наверное, тогда это действительно было необходимо. В конце концов, много ли надо, чтобы убить младенца? А защищать одного только наследника богиня отказалась – слишком явным было бы вмешательство. Почему с полусотней детей проще? Я не задавал подобных вопросов, да она бы и не ответила.

Нет, тогда мы поступили верно. А вот что делать теперь?

– Ну, и что все это значит? – вывел меня из порочного круга опостылевших мыслей хорошо знакомый голос.

Я не заметил, когда ушли слуги, оставившие в память о визите чистоту и ненавязчивый запах душистых трав, разложенных по углам. А Рив всегда являлся бесшумно…

– О чем ты? – спросил я нехотя. Разговаривать с ним не было никакого желания, особенно перед советом.

– Про эту девицу. Зачем ты ее притащил? – Собеседник сидел в том кресле, которое парой часов ранее занимал Райд, и сверлил меня тяжелым пристальным взглядом.

Ненавижу, когда он так делает.

– Она талантливый бард, в Верхнем дворце она будет на своем месте, – я пожал плечами, делая вид, что не понял, о чем он.

– Ивар, не держи меня за идиота, ладно? Я еще мог бы понять, если бы тебе просто захотелось молодого тела, девчонка хороша, а главное, чиста, тебе всегда нравились такие бедные овечки. Но твое поведение не поддается никакой логике! И давай мы сейчас пропустим ту часть, где ты заверяешь меня, будто относишься к ней так же, как к тому же Райду и остальным сирым и убогим, которых собираешь по всей Вирате!

Ненавижу, когда он так выражается.

– Или ты начнешь следить за своим языком, или я его тебе вырву, – процедил я, отвечая не менее злым взглядом.

Настаивать собеседник не стал, скандалить – тоже; голос его приобрел увещевательные интонации.

– Да ржа тебя побери! Нужно быть слепым, чтобы не заметить твоего особого к ней отношения. Это пока еще видели несколько слуг да мальчишка, но если ты продолжишь в том же духе, ничем хорошим подобное не кончится. Ты подвергаешь опасности себя, а значит, и наследника!

– Я прекрасно отдаю себе отчет в том, что делаю, – я поморщился в ответ. – Никакой опасности нет. Во всяком случае, не больше, чем обычно.

– Ладно, допустим. Вряд ли кто-нибудь предпримет какие-то решительные шаги до представления наследника – не идиоты же они, понимают, что потом будет проще. Если ты пообещаешь, что твое помутнение закончится через десяток дней, я извинюсь и перестану трепать тебе нервы. Но я слишком хорошо тебя знаю, и что-то мне подсказывает, оно не кончится, так ведь? Ладно, оставим пока наследника, долг и прочее. Но девчонка, о ней ты подумал? Ты вообще представляешь, на что обрекаешь ее своим особым отношением? Ей здесь житья не будет!

– В Верхнем дворце она в полной безопасности, – упрямо возразил я. Правоту Рива понимал, и все же…

– И ты ее там запрешь, да? – язвительно протянул он. – Серьезно? Это что-то новенькое. Но мы вновь возвращаемся к вопросу: зачем она тебе? Влюбился? Проснулись отцовские чувства? То есть остального курятника тебе мало, недостаточно для реализации инстинктов?

– Потухни! – зашипел я, вскочил…

Очнулся, стоя над искореженным креслом. По пальцам разливалось онемение, как обычно бывает после применения силы. Темный пол устилали палые листья – разлетевшиеся со стола бумаги. Что случилось со столом, я не помнил, а обернуться и посмотреть не решался: чувствовал, ничего хорошего.

– Прекрасно, – прозвучал за спиной все тот же постылый голос. – Один раз устрой такое при ней – проблема отпадет сама собой. Ив, ну какого ржавого гвоздя? Зачем она тебе?

– Она… нужна мне, – пробормотал я себе под нос.

Онемение в пальцах сменилось болезненным покалыванием, и я сосредоточился на этом ощущении: оно сейчас было единственным. Как всегда после помрачения, накатило чувство опустошенности, апатии и оторванности от мира. Не было запахов, звуки слышались приглушенными, как сквозь толстую подушку, да и картинка перед глазами расплывалась. Я чувствовал себя неуютно, как будто тело являлось одеждой с чужого плеча, не подходящей по размеру, а все, что окружало меня, казалось неверным, расплывчатым, будто его и не существовало вовсе.

Рив не понукал, молча ждал, пока я соберусь с мыслями и продолжу. Он никогда этого не скажет, но я знал: чувствует себя виноватым. Он совсем не умеет следить за языком, никогда не умел. Мелет что ни попадя, а когда сердится и раздражен, получаются все больше помои.

– Она нужна мне, – повторил я тверже. – Я чувствую. Мне кажется, она – мой Голос

– Это чушь, – спокойно припечатал собеседник. – Ты знаешь об этом не хуже меня. Голоса, лиры, вдохновение, души прекрасные порывы – заморочки данов, у нас все гораздо проще. Железо или есть, или его нет, оно не капризничает. Мне кажется, ты просто переобщался с этими… бардами. Единственное, что тебя с ними роднит, – такие вот непроизвольные эмоциональные вспышки. Если, конечно, допустить, будто каждый из них болен, – и он насмешливо хмыкнул, довольный своей шуткой.

– Наверное, ты прав, – спорить мне не хотелось. – Но рядом с ней мне спокойно, как не было уже давно. Можешь считать это моей блажью. Безумец имеет право на странности, как считаешь?

– Я считаю, что мне все это не нравится, но дело твое, – сдался он и тяжело вздохнул. – Поговори с данами, вдруг дело не в тебе, а в этой девочке. Может, не ты стремишься к ней, а именно она тебя притягивает. Ты многое о них знаешь, но ведь не все, а они обожают всякие мутные условия и конструкции из случайных совпадений.

– То, что мы живем, это уже результат случайности. Вся наша жизнь – череда совпадений.

– Об этом я и говорю, – поддакнул Рив. – Какая-нибудь закавыка вроде этой.

– Слушай, сделай одолжение… Потухни совсем, а? И катись отсюда, пока я не разнес еще что-нибудь.

– Какие все нежные, подумать только! – проворчал он, но все же оставил меня в одиночестве.

Поскольку отговорок больше не нашлось, я огляделся, чтобы оценить ущерб.

Стол… Стола больше не было. Кажется, я отбросил его в сторону и прихлопнул: древесная труха оказалась ровным слоем размазана по стене. По счастью, кроме стола, кресла и старой фрески на стене, ничего не пострадало: два шкафа с документами и картами стояли при входе, а сундуки оказались достаточно низкими, один из них лишь слегка припорошило сверху. Другой мебели в просторном кабинете просто не было, да и кресла для посетителей появились здесь по моему приказу: это перед кесарем простым смертным сидеть негоже, а я не стремился уподобиться ему.

Бросив тоскливый взгляд на удобное сиденье, так и манившее отдохнуть, я, превозмогая слабость, принялся собирать бумаги: это не то дело, которое можно поручить дворцовым слугам.

Только закончив с ним, я второй раз за день позвал прислугу, а сам уселся на один из сундуков, чтобы все-таки посмотреть документы. И заодно – чтобы не встречаться взглядом с искоса испуганно посматривающими на меня людьми. Интересно, как слухи объяснят этот погром?

Рут Западное Крыло единственный оставался невозмутимым. Он распорядился принести новую мебель, сообщил, что пришлет художника привести в порядок стену тогда, когда мне будет удобно, и откланялся.

В малый регентский совет, фактически управлявший страной, входило, помимо меня, четыре человека. Алий, конечно, доверял мне безоговорочно и точно знал, что я вылезу из шкуры, но волю его выполню. Однако покойный кесарь был не дурак и прекрасно понимал, что один я не справлюсь при всем желании. Мне не хватало для этого образования, веса в обществе, выдержки, здоровья… В общем, единственное, чем я мог помочь кесарю – это моя сила для поддержания дворцовой защиты и готовность взять на себя ответственность за «детей кесаря».

Кроме того, в мои обязанности входило решение споров и общение с разнообразными просителями. И нельзя отказать Алию в остроумии: если человек сумеет переступить через страх передо мной, значит, дело действительно серьезное и другими путями разобраться в нем не получилось.

Собственно, главная моя роль, на взгляд стороннего человека, не знакомого с тонкостями защиты дворца, – это роль страшилки решительно для всех, начиная с его обитателей и заканчивая соседними странами. Зато официальные делегации на приемах безукоризненно вежливы и покладисты.

А экономикой, политикой и армией ведали другие люди, составлявшие малый регентский совет, на который я отправился к назначенному сроку, не найдя среди документов ни одного вопроса, требующего срочного решения.

Унат Голос Золота, старейший из членов совета, занимавшийся денежными делами, еще в самом начале настоял, чтобы встречи наши проходили не в кабинете кесаря, а в помещении более удобном. Зимой это была одна из гостиных, летом – изящная беседка почти посреди внутреннего сада Нижнего дворца. Там не росло высоких деревьев, место прекрасно просматривалось, что полностью исключало возможность подслушивания, так что этот выбор одобрили все.

Что не нравилось лично мне, так это манера решать важные вопросы мало того, что полулежа на стоящих полукругом диванчиках, так еще и за едой. Но Голос Золота был ярым приверженцем старых традиций, торопливость и неусидчивость «бешеного нового времени» откровенно презирал, а желающих поспорить с ним в этом вопросе не нашлось. Право слово, куда проще согласиться, чем переболтать старого хитреца!

Почему-то такая манера вести беседу приводила в восторг и чрезвычайно веселила Райда. Как секретарю, ему, конечно, полагалось стоять, но на этой мелочи никто не настаивал. А доверие… мальчишка уже отлично зарекомендовал себя, и я надеялся, что, немного подучившись, он сумеет занять мое место стража дворца. Потом, когда-нибудь, когда власть нового кесаря окрепнет и я смогу позволить себе убраться куда-нибудь подальше от столицы. Если доживу, конечно, до этого момента…

– Как прогулка? – после непродолжительной приветственной беседы ни о чем первым поднял серьезную тему Даор Алый Хлыст, отвечавший за всю внутреннюю безопасность страны.

Из всего совета этот ироничный спокойный человек вызывал у меня наибольшее уважение – как умом, так и характером. Честно говоря, я завидовал его умению держать лицо и контролировать эмоции: я и в лучшие годы не мог к нему приблизиться. Впрочем, кесарю – кесарево, и зависть эта была мимолетной, несерьезной. У Даора своих проблем хватает.

– Это я у тебя хотел спросить, – ответил я. – Есть какие-то результаты? Отследили, кто отдавал приказы, по какому пути пошла информация о том, что мы спешно отбыли в столицу? Сколько было людей, как их нанимали?

– Погоди, друг мой, не так много вопросов, – с мягкой улыбкой попросил он, меланхолично ощипывая кисть винограда. – И не так быстро. Сам понимаешь, такие дела не терпят спешки. Кое-что мы выяснили, ты не зря тратил время. Впрочем, даже не найди мы никаких следов, польза все равно есть: во-первых, ты прогулялся, развеялся и размялся, во-вторых, несколько проредил поголовье совсем уж беспринципных и наглых наемников, а в-третьих, мне доложили, отыскал еще один алмаз неграненый.

– Какой еще алмаз? – полюбопытствовал Унат, успевший задуматься или задремать.

– Это не по твоей части, драгоценный наш, – рассмеялся Даор. – Юная нежная дана. Ладно, друзья, к делу, поговорить о прекрасном можно будет после.

Дела, которые обсуждались таким составом, в последнее время особенным разнообразием не отличались, и предметом разговора был мой главный страх. Я в беседе почти не участвовал, хотя и старался внимательно слушать, чтобы быть в курсе происходящего, но получалось плохо. Дорога по облакам, неожиданный срыв – все это утомило, а разбор прошений и докладов окончательно доконал. Я вообще не понимал, зачем собрал сейчас эту компанию, если новостей у меня толком не было. Наверное, привычка после поездок отчитываться перед старшими товарищами. А что эта поездка получилась бестолковой и, в общем, говорить сейчас было не о чем, как-то не подумал.

Честно говоря, куда больше меня занимал… алмаз неграненый, как выразился Даор. Причем занимал совсем не так, как должен бы занимать с точки зрения государственной необходимости и будущего. Мне не хотелось думать о том, почему эта девочка так на меня действует, не хотелось «обсуждать этот вопрос» попозже с Алым Хлыстом и выслушивать его логичные, разумные и справедливые возражения. Мне хотелось закрыть глаза и слушать голос – бархатистый, густой, тягучий, неожиданно низкий для молодой девушки, ласкающий душу. Пусть она сидит рядом, поет, гладит струны лиры, и побери ржа все остальное.

Откуда Даор узнал о девушке, я даже интересоваться не стал. Вся эта история с маскировкой, подменой, отвлекающими маневрами и прочим была целиком и полностью его идеей, кандидатуру мы подбирали вместе, и я не сомневался, что Траз докладывает Алому Хлысту обо всем происходящем. Это Райд – мой личный помощник, на молчание которого можно рассчитывать, а все остальные – под колпаком у безопасника.

Впрочем, не удивлюсь, если и Райд при случае делится с ним информацией, и уж точно не расстроюсь этому обстоятельству. Если бы Даор Алый Хлыст задумывал переворот и был на стороне любого из противников кесаря, возможностей избавиться от всех нас у него имелась масса. Я даже не пытался с ним тягаться: слишком умное, хитрое и предусмотрительное существо. Единственное, что я мог с ним сделать, это без особых затей прикончить, но для подобного нужны серьезные аргументы.

Загрузка...