Железный тигр

Глава 1

Они выпустили Марлоу из тюрьмы Уондсуорт промозглым сентябрьским утром, вскоре после восьми утра. Когда перед ним открылись ворота, он слегка задержался, прежде чем шагнуть на свободу, и дежурный охранник подтолкнул его в спину.

— До скорого! — цинично бросил он.

— В аду увидимся, — огрызнулся через плечо Марлоу.

И пошел вниз по главной улице, угрожающе большой, с плечами, выпирающими из-под тесного дешевого плаща, который ему выдали в заключении. Он немного задержался на углу, рассматривая утреннюю улицу, порывы ветра бросали ему в лицо холодные брызги дождя. На противоположной стороне он увидел бар-закусочную. Марлоу немного помедлил, нащупывая в кармане мелочь, но потом все-таки решился и пересек улицу, по которой двигались редкие автомобили.

Когда Марлоу открыл дверь бара, в тишине звякнул колокольчик. Внутри никого не было. Он сел у стойки на один из высоких стульев и стал ждать. Немного времени спустя из задней двери показался седой мужчина. Он посмотрел на Марлоу поверх старомодных очков в стальной оправе, и его лицо расплылось в медленной улыбке.

— Что ты хотел, сынок? — осведомился старик.

Пальцы Марлоу судорожно сжали монеты, и он словно онемел, а потом, обретя дар речи, попросил:

— Дайте мне пачку сигарет.

Старик уже потянулся за ними. Марлоу уставился на пачку, потом быстро открыл ее и вытащил сигарету. В руках старика вспыхнула спичка, Марлоу наклонился вперед, чтобы прикурить. Сильно затянувшись, он с глубоким вздохом выпустил струю дыма.

Хозяин понимающе крякнул и налил из помятого металлического чайника кружку крепкого кофе. Потом плеснул туда молока и подвинул кружку через прилавок. Марлоу начал было шарить в кармане, но старик улыбнулся и протестующе поднял руку:

— Это тебе в честь выхода оттуда.

Они внимательно посмотрели друг на друга, потом Марлоу рассмеялся:

— Как вы догадались?

Старик оперся на стойку и пожал плечами:

— Я держу это заведение вот уже двадцать лет. И почти каждый день кто-то идет по той вон стороне, затем останавливается на углу. А потом они замечают мой бар и бросаются прямо сюда за пачкой сигарет.

— Но вы не осуждаете их за это, верно? — улыбнулся Марлоу. Он отпил кофе и с наслаждением вздохнул. — До чего же вкусно! После того как целых пять лет я пил ихние помои, успел забыть, что такое настоящий кофе.

Старик кивнул и тихо сказал:

— Это большой срок. Все может сильно измениться за пять лет.

Марлоу посмотрел в окно.

— Вы чертовски правы. Вот я смотрел на автомобили. Они выглядят как-то по-иному, чем прежде, даже одежда у людей стала другой.

— Да, все изменилось, — подтвердил старик. — И сами люди теперь тоже иные.

Марлоу горько рассмеялся и допил кофе.

— А мы сами разве нет? — сказал он. — Все меняется. Все.

— Еще кофе? — мягко спросил старик.

Марлоу отрицательно покачал головой и встал.

— Нет, мне пора идти.

Старик достал тряпку и тщательно вытер стойку.

— А куда ты пойдешь, сынок? В общество помощи заключенным?

Марлоу коротко рассмеялся, и в его холодных серых глазах блеснула веселая искорка.

— А вот теперь я задам вопрос вам. Разве я похож на такого идиота, который обратится за помощью к тем людям?

Старик вздохнул и отрицательно покачал головой.

— Нет, — печально сказал он. — Ты выглядишь как человек, который никогда никого ни о чем не попросит.

Марлоу довольно улыбнулся и закурил другую сигарету.

— Вот это верно, отец. Тогда никому и ничего не будешь должен. Еще увидимся! Пока!

— Надеюсь, что нет.

Марлоу снова улыбнулся.

— О'кей, отец! Отплачу тебе добром за добро.

Он закрыл за собой дверь и пошел по тротуару прочь от бара.

Дождь еще больше усилился и сек по асфальту длинными струями. Дешевый плащ Марлоу промок за несколько секунд, он выругался и поспешил под навес автобусной остановки. Движение было редким, если не считать немногих машин и грузовиков, и улица казалась пустынной. Но как только Марлоу подошел к навесу, прямо перед ним остановился, подъехав к обочине тротуара, большой черный лимузин.

— Хэлло, Хью! — послышался из машины голос. — А мы тебя давненько поджидаем.

Марлоу тут же остановился. Кожа натянулась на его выступающих скулах, но внешне он ничем не выдал своих чувств. Он приблизился к автомобилю и заглянул внутрь.

— Хэлло, ты, ублюдок! — крикнул он мужчине, сидевшему за рулем.

— Осторожней, Марлоу, — послышался грубый голос с заднего сиденья. — Ты не должен так говорить с мистером Фолкнером.

Тот, кто произнес эти слова, был громадным детиной с грубыми чертами лица призового борца. Рядом с ним расположился жилистый человек, видимо, небольшого роста, с маленькими глазками, казавшимися на его бледном лице просверленными дырками.

Марлоу окинул их всех презрительным взглядом:

— Все та же старая компания. Ну и завоняет же в машине, когда вы снова закроете окно.

Огромный мужчина сделал было порывистое движение, но Фолкнер предостерегающе одернул его:

— Батчер!

Тот мгновенно утих, а Фолкнер продолжал:

— Да, прежняя старая компания, Хью, и не забывай, что ты все еще наш партнер.

Марлоу отрицательно покачал головой:

— Вы сами уже давно разрушили наше партнерство.

Фолкнер нахмурился:

— А я думаю, что нет, мой друг. У нас есть еще одно незаконченное дельце, которое надо уладить.

Марлоу холодно усмехнулся:

— Пять лет там, взаперти, сделали меня жадным, Фолкнер. Я еще не давал декларацию о своих доходах в этом году. — Он грубо рассмеялся. — И за какого идиота вы меня держите? Езжайте себе, не лезьте в мои дела. И вообще постарайтесь держаться подальше от меня!

Он выпрямился, но в этот момент задняя дверца машины приоткрылась, и оттуда к нему протянулась волосатая лапа. Он изо всех сил захлопнул дверцу, зажав эту руку так, что у открывавшего из-под ногтей выступила кровь. Батчер издал ужасный вопль, а Марлоу наклонился к окошку машины.

— Это вам за то, что бросили меня в беде в ту ночь, когда мы проворачивали бирмингемское дельце, — сказал он.

Он плюнул Батчеру прямо в лицо, повернулся и пошел прочь.

Потом быстро свернул в узкий переулок с неровным тротуаром. Позади него раздались хлопки закрываемых дверей машины и тяжелый топот ног. Марлоу, бросив торопливый взгляд через плечо, увидел, как невысокий мужчина вынырнул из-за угла, в его руке блеснула сталь. За ним неуклюже двигался Батчер, изрыгая проклятия и обертывая носовой платок вокруг кисти правой руки.

В любое другое время Марлоу повернул бы назад и встретился с ними лицом к лицу, но только не сейчас. Его занимало совсем другое дело. Он бросился бежать по переулку, разбрызгивая воду в лужах и опасно оскальзываясь на покрытом мокрой грязью булыжнике.

Маленький мужчина издал победный крик, и Марлоу со злостью сжал зубы. Неужели они думают, что заставили его убегать от них? Думают, что годы, проведенные за той высокой стеной, лишили его сил? Он подавил желание остановиться и помчался еще быстрее.

Марлоу завернул за угол в конце переулка и попал на тихую улочку, где располагались дома с террасами. На какой-то момент он заколебался, потом снова рванулся вперед, поскользнулся и грохнулся на мостовую. Пока он поднимался на ноги, дверь ближайшего домика открылась, и оттуда вышла женщина, держа в руке корзину для покупок. Марлоу бросился к ней, она с воплем отпрянула назад и захлопнула дверь прямо перед его носом. Сзади опять послышался крик, и когда он снова пустился бежать вдоль тротуара, прямо на него выехала и повернула ему навстречу большая черная машина.

Марлоу внезапно охватил приступ бешенства, и он крепко сжал кулаки, когда машина подъехала и остановилась у тротуара в нескольких футах от него. Задняя дверца распахнулась, из нее выбрался высокий крепкий мужчина в коричневом пальто и мягкой фетровой шляпе. Он стоял неподвижно, засунув руки в карманы.

Марлоу внезапно остановился. Он услышал, как шаги его преследователей затихли вдали. Высокий мужчина, скрывая улыбку под подстриженными усами, покачивал головой:

— А вы не теряете даром времени, Марлоу!

Марлоу усмехнулся и подошел к нему.

— Я и не думал, что настанет день, когда снова встречу вас, Мастерс.

— Сегодня на самом деле день сюрпризов, — ответил в том же тоне Мастерс. — Вот уж не думал, что доживу до того дня, когда увижу вас удирающим от таких двух крыс, как Батчер и Харрис.

Марлоу бросил на Мастерса сердитый взгляд:

— У меня есть дела поважнее. С этими двоими я могу разобраться в любое время.

— В этом я не сомневаюсь, но за ними всегда стоит Фолкнер, — кивнул Мастерс.

Он вытащил короткую трубку и начал набивать ее табаком из кожаного кисета.

— Кстати, Фолкнер видел, как подъезжаем мы, и тут же отбыл. Наверняка Батчер и Харрис просто доставляли ему свежую информацию. — Он нахмурился, будто эта идея только что пришла ему в голову. — Впрочем, вы всегда предпочитаете решать все сами.

— Да что вы, — улыбнулся Марлоу. — Это была просто маленькая разминка.

Стихший на время дождь как-то сразу усилился. Мастерс, открыв заднюю дверцу машины, предложил:

— Давайте закончим наш разговор по крайней мере в комфортных условиях.

Марлоу немного поколебался, затем, пожав плечами, забрался в машину. За рулем сидел высокий молодой человек в желтовато-коричневом пальто.

— Куда ехать, старший инспектор? — спросил он, повернув голову к Мастерсу.

Марлоу присвистнул.

— Вот как, вы уже старший? Им, наверное, теперь приходится туго.

Мастерс пропустил мимо ушей это ироническое замечание.

— А куда конкретно вы направляетесь?

Марлоу приподнял одну бровь и вытащил сигареты. Мастерс понимающе улыбнулся.

— Поедемте к городу, Камерон, — сказал он водителю. — Нам с моим другом есть о чем поболтать.

Марлоу выпустил дым и откинулся на спинку сиденья.

— А мне как раз нечего сказать вам. Мастерс.

Мастерс поднес спичку к трубке. Потом тоже со вздохом откинулся назад.

— Я так не думаю. Есть одно маленькое дельце, касающееся двадцати тысяч фунтов стерлингов, о котором мне хотелось бы кое-что разузнать.

Марлоу, закинув голову, рассмеялся:

— И вы еще надеетесь! — Он посмотрел инспектору прямо в глаза. — Послушайте, Мастерс. Мне дали семь лет. Я отбыл пять, вел себя как маленький послушный мальчик, и вот я на свободе. Никто не имеет права даже прикоснуться ко мне. Как говорится, я совершенно чист перед законом.

Мастерс покачал головой.

— Даже сейчас в отношении вас, Марлоу, далеко не все так уж чисто.

Марлоу повернулся к нему со сжатыми кулаками, и водитель затормозил так резко, что машина немного прошла юзом.

— Поезжай, Камерон. Мой друг не собирается причинять нам неприятностей.

Марлоу выругался и взялся за ручку двери.

— О'кей. Мастерс! С меня хватит. Остановите машину и дайте мне выйти.

Мастерс вновь покачал головой.

— О нет, я еще не кончил беседовать с вами. — Он выпустил очередной клуб дыма. — Я никогда не мог понять вас, Марлоу. Ни во время вашего судебного процесса, ни сейчас. У вас достаточно хорошее происхождение и образование. Вы были даже награждены в Корее, а потом, вернувшись, стали болтаться вокруг этих вонючих жуликов, превратились в эдакого громилу, который прислуживает большим боссам в надежде, что и ему без особого труда что-нибудь перепадет.

Марлоу несколько успокоился.

— Вы же прекрасно знаете, что я никогда не крутился вокруг них в поисках легкой добычи.

— Но ведь вы работали водителем у Фолкнера и всей этой компании, разве не так?

Марлоу пожал плечами.

— Зачем вы тогда меня спрашиваете? Кажется, вы сами знаете ответы на все вопросы.

— Не на все, но собираюсь узнать обо всем. — Мастерс снова начал разжигать потухшую трубку и продолжал: — Вот уже больше пяти лет прошло с того времени, когда в Бирмингеме было провернуто это дельце с компанией «Айрон Амальгамейтед». Тот, кто его провернул, увел более двадцати тысяч фунтов, всю заработную плату, которую должны были выдавать на следующий день. Но бандиты оглушили дубинкой ночного дежурного недостаточно сильно. Он сумел поднять тревогу, автомобиль грабителей преследовали по всему городу. Он разбился на боковой улице, и когда подскочил патрульный автомобиль, то вас обнаружили за рулем в полубессознательном состоянии. Полицейские с трудом вытащили вас из исковерканной машины, а вы все не выпускали из рук черный чемоданчик. Один из констеблей пошел в конец улицы, чтобы указать путь другим нашим машинам, а когда он вернулся, вас уже не было, вместе с черным чемоданчиком, разумеется.

Марлоу поднял брови и притворно вздохнул:

— Мне это начало надоедать. Все равно как смотреть фильм второй раз без перерыва.

Мастерс слегка улыбнулся:

— Подождите минутку. Это становится еще более интересным. Вас взяли на Педдингтон-Стейшн на следующий день. Каким образом вам удалось уйти чистым из Бирмингема, мне до сих пор непонятно, но вот что существенно — деньги исчезли. — Мастерс передвинул трубку в уголок рта и добавил: — Теперь я все время об этом думаю. Куда они делись?

Марлоу пожал плечами.

— Все, что я мог сказать, я сказал на суде. Они доказали, что я вел машину. Мне дали семь лет, скостили пару из них, и теперь я свободен. Что же еще?

— Все тот же вопрос относительно денег. Вы так и не сказали нам, что вы с ними сделали.

— Пожалуй, вам я скажу. — Марлоу понизил голос. — Обещайте только, что это не пойдет никуда дальше. Так вот, я отдал все деньги на благотворительные нужды, которые ближе всего моему доброму сердцу. Я пожертвовал их обществу, которое заботится о неимущих полисменах.

— Весьма забавно, — заметил Мастерс. — Но что бы вы ни говорили, я предпочитаю свою версию. Это бирмингемское дельце Фолкнер провернул, хотя мы так и не смогли ничего доказать, поскольку вы держали рот плотно закрытым.

Марлоу пожал плечами:

— И откуда вы все это взяли?

— Оттуда, — раздраженно ответил Мастерс. — Фолкнер провернул это дело, но никогда не прикасался к деньгам. — Марлоу попытался что-то возразить, но инспектор не дал ему раскрыть рта и продолжал: — Бессмысленно это отрицать. У меня свои надежные источники, и я знаю, что Фолкнер неотрывно следил за вами, пока вы были там, внутри помещения. Как я себе представляю, случилось вот что. Когда той ночью ваш автомобиль разбился, Фолкнер, Батчер и Харрис были вместе с вами. Вы были оглушены. Вся троица бежала в дикой панике, бросив вас. Может, они в горячке забыли о деньгах, а может, оставили их намеренно, надеясь, что полиция подумает, будто это дело провернул один человек. Каким-то чудом вы скрылись, и я самолично взял вас на следующий день на Педдингтон-Стейшн.

Марлоу, нахмурившись, безучастно смотрел в окно.

— А что, если все это правда? Что, если все случилось в точности так, как вы сказали? Но какая вам от этого польза? — Он презрительно засмеялся. — Даже если бы вы поймали меня сейчас с набитыми деньгами карманами, вы не посмели бы и пальцем меня тронуть. Я свое отсидел.

Мастерс глубоко вздохнул.

— А знаете, вы крепкий орешек, Марлоу. Это и помогло вам выстоять в кучке негодяев, которые крутились в те дни вокруг клуба Фолкнера. Но неужели вы думаете, что вам удастся когда-нибудь потратить эти деньги? Черта с два. Я постараюсь воспрепятствовать этому, поскольку для меня вопрос о деньгах — часть незавершенного дела. В нем замешаны и Фолкнер, и Батчер, и Харрис, и вся дешевая шушера, сшивавшаяся вокруг. И вы тоже запутались в нем до конца.

Марлоу резко повернулся и схватил Мастерса за правую руку. Его лицо точно окаменело, выражение глаз стало жутким.

— Слушайте меня, Мастерс, — произнес он. — И слушайте внимательно. Если кто-нибудь попробует перейти мне дорогу, я вобью его в землю. И к вам это тоже относится.

Сильные пальцы впились в руку инспектора, причиняя ему неимоверную боль, и голос Марлоу слегка задрожал.

— Я три года провел в китайском лагере для военнопленных, Мастерс. Вы знали об этом? Я работал в угольной шахте в Маньчжурии по двенадцать часов в день, стоя по колено в воде. Большинство моих товарищей умерло, а вот я вернулся домой. И что же? Здесь, похоже, никто и не знал, что шла война.

— Вы считаете, что это послужит вам оправданием?

Марлоу будто и не слышал его.

— Я нанялся работать водителем к Фолкнеру. Хорошие деньги и никаких тебе вопросов. Он хотел одурачить меня, но в конце концов все вышло наоборот. — Он отпустил руку инспектора. — Я восемь лет провел в неволе, Мастерс, а ведь мне всего тридцать.

Он вдруг устало откинулся на спинку сиденья.

— Ну ладно, считайте, деньги у меня. Я их заработал, и они мои.

Мастерс медленно покачал головой, а когда заговорил, в его голосе звучали нотки жалости.

— Вам никогда и никуда не уйти с ними. Если вас не прихлопнет Фолкнер, это сделаю я.

Марлоу пожал плечами:

— Я не рассчитывал бы на это, будь я на вашем месте.

Они достигли перекрестка, и автомобиль снизил скорость, а когда сигналы светофора сменились, снова стал набирать ход. Неожиданным движением Марлоу распахнул боковую дверцу, выскочил наружу и захлопнул ее за собой. Он быстро проскочил сквозь поток машин и скрылся в боковой улице.

Очутившись вдали от людей, он бросился бежать, понимая, что в его распоряжении всего несколько минут. Достигнув конца переулка, он перешел на шаг и свернул на другую главную улицу. Прямо перед ним от остановки отходил автобус. Марлоу бросился за ним и успел вскочить на подножку, когда он только набирал скорость.

Автобус влился в поток машин, и Марлоу плюхнулся на сиденье в углу. Его грудь тяжело вздымалась, капельки пота покрыли лицо. Он вытер его тыльной стороной руки и криво ухмыльнулся. События разворачивались быстро, гораздо быстрее, чем он предполагал, но все же пока он сам вел игру, и это было главное.

Марлоу вышел из автобуса на следующей же остановке, зашел в хозяйственный магазин и купил дешевую отвертку. Потом, перейдя улицу, очутился в густой сети переулков. Он шел быстро, стараясь укрыть голову от дождя, и вскоре очутился на широкой улице, где сел в автобус, направлявшийся в Сити.

Через час с небольшим после того, как ускользнул от Мастерса, Марлоу оказался вблизи Педдингтон-Стейшн. Дождь припустил еще сильнее, и улицы были почти пустынны. Он выбрал направление к станции и свернул в переулок, по обеим сторонам которого стояли старые высокие и уже поблекшие здания в викторианском стиле.

Пройдя примерно полпути, он остановился и внимательно посмотрел на один из таких домов. Над дверью висела старая стеклянная вывеска с полинялой надписью «Империал-отель». Это был типичный для такого рода мест отель. Здесь обычно брали комнату всего на час или два, но никогда не дольше, чем на ночь.

Он медленно поднялся по ступеням, оказавшись в узком коридоре, куда выходило несколько дверей. Прямо перед ним находилась покрытая вытертым ковром лестница, ведущая вверх, на темную площадку. Слева же от него за конторкой сидела и читала газету пожилая женщина. Она подняла воспаленные моргающие глаза и, аккуратно сложив газету, произнесла тихим, бесцветным голосом:

— Да, сэр. Чем могу быть вам полезна?

Марлоу быстро пробежал взглядом по ряду ключей, висевших на доске позади нее.

— Мне нужна комната, — сказал он. — Часа на три или четыре.

Слезящиеся глаза женщины быстро окинули его взглядом. Она вынула потрепанную регистрационную книгу и ручку и предложила:

— Распишитесь вот здесь, пожалуйста.

Марлоу торопливо нацарапал: «П. Симоне, Бристоль».

— Ваш багаж, сэр? — вежливо спросила женщина.

Он покачал головой.

— Я оставил его на станции. Я собираюсь отправиться дневным поездом в Шотландию. Хотелось бы поспать немного, пока есть время.

Она кивнула:

— Понимаю вас, сэр. Это будет стоить пятнадцать шиллингов.

Марлоу дал ей фунтовую банкноту и, когда она повернулась к доске с ключами, сказал с коротким смешком:

— Я хотел бы получить номер семь, если он свободен. Семерка мое любимое число.

Женщина подала ему ключ.

— Как только подниметесь, сразу же наткнетесь на него, — объяснила она. — Мне разбудить вас?

— Нет, благодарю. Я в порядке.

Марлоу быстро поднялся по лестнице и остановился на площадке, прислушиваясь. Отель был объят тишиной. Немного погодя он открыл дверь седьмого номера и вошел.

Свет пробивался сквозь грязное окно и придавал какой-то тусклый цвет и без того полинявшему покрывалу двуспальной кровати. Кроме нее, мебелью здесь служили старый платяной шкаф красного дерева и простой стул, стоявший в ногах кровати. В углу находилась дверь с табличкой, где значилось: «Туалет».

Марлоу с отвращением сморщил нос. В комнате пахло плесенью и сыростью. Но еще сильнее был запах гниения. Он подошел к окну и вступил в поединок со шпингалетом. Наконец тот поддался; подняв раму насколько это было возможно, он выглянул наружу в дождь.

Отель выходил задней стеной на путаницу железнодорожных путей; слева же Марлоу увидел Педдингтон-Стейшн. Прямо под окном была навалена куча угля, а неподалеку стоял выпускавший пар паровоз. Марлоу закурил и высунулся в окно. В воздухе висела туманная дымка, предметы уже начали терять свои очертания. Он невольно вздрогнул, когда порыв ветра бросил ему в лицо пригоршню дождевых капель, но вздрогнул не от холода. Он просто испугался. На какой-то короткий миг отвага покинула Марлоу, и он позволил заползти в свой мозг подлой мысли, что все те долгие годы за решеткой были потеряны напрасно. Того, за чем он пришел сюда, уже нет здесь.

Он внезапно резким движением отбросил сигарету подальше, в дождь, и прошел к двери, ведущей в туалет. Маленькая овальная табличка на ней была привинчена двумя винтами. Марлоу вытащил отвертку и начал отвинчивать один из них слегка дрожащими руками.

Когда винт упал, табличка повернулась, и вещица, спрятанная за ней, тоже упала на пол. Марлоу опустился на одно колено и поднял ее. Это был маленький металлический ключ. Он положил ключ на ладонь, долго смотрел, и торжествующее чувство волной захлестнуло его. Ключ был на месте! После всех этих лет он был на месте!

Марлоу ничего не слышал, но какой-то инстинкт подсказал ему, что он сейчас не один. Он ощутил щекой легкое дуновение воздуха и понял, что дверь открыта. Он медленно обернулся. В дверях стоял Фолкнер. У него в руках был дубликат ключа от комнаты Марлоу, и он весело крутил его вокруг пальца.

— У меня тоже есть ключ, старина, хотя далеко не такой ценный, как твой. А что им надо открывать, ячейку депозитного сейфа, так? Ты очень умно поступил.

Он вошел в комнату, за ним следовали Батчер и Харрис; последний закрыл дверь и прислонился к ней спиной.

— Какого дьявола вы следите за мной? — спросил Марлоу, опуская ключ в карман.

Фолкнер уселся на кровать и начал вставлять сигарету в свой элегантный мундштук.

— Нам и не надо следить, старина. Просто я знаю то, что неизвестно полиции. В тот день, когда тебя взяли, мне немного повезло. Один приятель Батчера случайно видел, как ты выходил отсюда. Я снял этот номер на пару дней, и мы как следует прочесали его частым гребнем. Ничего не нашли, но какое-то подозрение насчет всего этого у меня осталось. Должна же была существовать какая-то связь.

Марлоу достал сигарету и не спеша закурил.

— Вы меня удивляете, Фолкнер, — спокойно сказал он. — Здесь какая-то ошибка.

Он быстро взглянул на тех двоих у дверей. Батчер следил за каждым его движением, и ненависть горела в его взгляде. А Харрис достал выкидной нож и демонстративно чистил им ногти.

— А ведь на самом деле чертовски хитро придумано, где выбрать тайник, Хью, — сказал Фолкнер. — Ты, как всегда, превзошел всех.

Он улыбнулся и наклонился вперед:

— А теперь будь хорошим мальчиком и скажи, где мне найти тот замок, к которому подходит этот ключ.

Его улыбка стала еще более чарующей.

— На твоем месте я бы не упрямился. Батчер и Харрис только того и ждут, чтобы разорвать тебя на куски.

Марлоу внезапно охватил дикий приступ гнева, он схватил Фолкнера за галстук, сдернул с кровати и поднял на ноги.

— Ты, грязный подонок, — холодно сказал он. — Уж не думаешь ли ты, что я испугался тебя и твоих двух паршивых бандитов?

Глаза Фолкнера вылезли из орбит, он начал задыхаться, и тут же Марлоу почувствовал слева от себя какое-то движение. Он отпустил Фолкнера и быстро повернулся к Харрису, как раз в тот момент, когда тот пытался ударить его ножом в лицо. Он отбил удар правой рукой и сразу, почувствовав боль в левой руке, увидел, что нож распорол ему рукав. Он перехватил низенького человека левой рукой, резко дернул на себя и впечатал его в стену.

Оглянувшись, Марлоу увидел, что теперь на него шел Батчер с тяжелой резиновой дубинкой; он не успел увернуться, удар пришелся ему в левое плечо и почти парализовал руку.

Он резко ударил Батчера по предплечью ребром ладони, и этот огромный мужчина, взревев от боли, выронил дубинку. Марлоу бросился к двери, но Фолкнер подставил ему ногу, и он тяжело грохнулся на пол. Тут быстро подскочил Батчер и начал бить Марлоу ногами по ребрам и по лицу. Марлоу катался по полу, ему удалось избежать большинства ударов и в конце концов вскочить на ноги. Харрис все же сумел подняться, он стоял, мотая головой, чтобы прийти в себя. Спотыкаясь, пересек комнату и стал рядом с Батчером. Возникла короткая пауза, и четверо мужчин молча смотрели друг на друга. И тут Фолкнер выхватил из внутреннего кармана автоматический пистолет.

Марлоу отступил назад так, чтобы между ним и нападающими оказалась кровать, а открытое окно — как раз за его спиной. У Фолкнера, казалось, что-то случилось с голосом. Ему пришлось несколько раз откашляться, прежде чем он смог говорить.

— Я забираю этот ключ, Хью, а ты говоришь мне, где деньги. Я не хочу стрелять, но придется, если ты меня вынудишь.

— Сперва я увижу тебя в аду, — ответил Марлоу.

Фолкнер пожал плечами и навел на него пистолет.

— Подойди к нему и отбери ключ, — приказал он Батчеру.

Верзила двинулся вперед. Марлоу выждал, пока тот подойдет к нему поближе, а потом схватил деревянный стул и бросил его в Фолкнера. В тот же момент он повернулся и бросился в открытое окно.

Он приземлился, увязнув по колено в куче угля, и покатился вниз по ее склону. Потом вскочил на ноги и поглядел вверх. Батчер и Фолкнер стояли у окна, а затем на подоконник вскочил Харрис. Когда он прыгнул вниз, Марлоу повернулся и побежал через пути к пассажирским вагонам, стоявшим неподалеку на запасном пути.

Туман все сгущался, и видимость становилась совсем плохой. Марлоу, спотыкаясь, бежал через пути под прикрытие вагонов и остановился только один раз, чтобы оглянуться назад. Харрис быстро приближался к нему, и лезвие его ножа тускло блестело из-за завесы дождя. Марлоу снова побежал. В боку, куда его сильно пнул Батчер, была адская боль, из левой руки все текла кровь.

Когда он укрылся за вагонами, то увидел, что на соседнем пути трогается с места и медленно набирает скорость грузовой поезд. Он бросился к нему и побежал рядом, цепляясь за одну из раздвижных дверей, пока та не приоткрылась. Он схватился за железный поручень и вскочил в вагон.

Выглянув из двери, Марлоу увидел бегущего что было сил Харриса, его лицо побледнело от напряжения. Когда тот схватился за поручень, Марлоу собрал остаток сил и ударил его ногой в грудь. Маленький человек исчез из виду. Поезд, набирая скорость и погромыхивая на стрелках, направился из Лондона на север.

Марлоу простоял еще какое-то мгновенье у приоткрытой двери, потом задвинул ее и медленно опустился на покрытый соломой пол вагона.

Глава 2

Он долго лежал ничком на сене, тяжело дыша, будто его поврежденные легкие старались набрать побольше воздуха. Потом с усилием сел, опершись спиной на упаковочный ящик.

Вагон был старый и изношенный, и сквозь многочисленные щели в стенках внутрь пробивался тусклый свет. Постепенно дыхание Марлоу стало ровнее, он поднялся и снял плащ и пиджак. Рана на руке оказалась менее серьезной, чем ему представлялось. Это был поверхностный разрез в три или четыре дюйма длиной, там, где острие ножа проникло сквозь рукав. Он достал носовой платок и перевязал рану, затянув узел зубами.

Марлоу продрог и поплотнее натянул пиджак, чтобы защититься от ветра с холодным дождем, проникавшим в щели. Уже застегивая плащ, он случайно обнаружил, что упаковочные ящики были адресованы какой-то бирмингемской фирме. Выходит, колесо сделало полный оборот? Он удрал из Бирмингема пять лет назад тоже в грузовом поезде. А теперь он на пути туда же. Мастерс удивился бы, знай он это.

Марлоу снова сел, опершись спиной на ящики, и попытался сообразить, что теперь предпримет Мастерс. Может быть, устроит так, чтобы каждый полицейский в Лондоне получил его, Марлоу, описание? Фолкнер, несомненно, сделает что-то в этом же духе, но на свой лад. Марлоу нахмурился и нашарил сигареты. Значит, Лондон теперь для него исключался полностью. Если каждый проходимец в городе будет выслеживать его, то он не продержится там и получаса.

Он поглубже засунул руки в карманы и постарался трезво оценить свое положение. Может быть, еще удастся найти нужное решение. Провести неделю-другую в Мидленде или где-то на севере, пусть все уляжется. А потом он сможет спокойно вернуться и забрать то, что положил в депозитный сейф в одной фирме рядом с Бонд-стрит.

Его пальцы сжали ключ в кармане пиджака, он вынул его и осмотрел. Двадцать тысяч фунтов стерлингов. Он вдруг улыбнулся. Он ждал целых пять лет и вполне может позволить себе подождать еще неделю или две. Он снова положил ключ в карман, надвинул на глаза кепи и заснул.

Марлоу медленно просыпался, лежа на соломе и стараясь сообразить, где он находится. Немного спустя он все вспомнил и поднялся на ноги. Он промерз, а в боку, куда его ударил ногой Батчер, по-прежнему чувствовалась тупая ноющая боль. Поезд шел быстро, немного наклоняясь на поворотах, и когда Марлоу приоткрыл дверь, ветер с силой бросился ему в лицо.

Завеса тумана скрывала поля, сокращая видимость до тридцати или сорока футов. От холодного воздуха ему стало немного лучше, и он снова сел, оставив дверь открытой, и начал обдумывать свой следующий ход.

Бирмингем отпадал. Фолкнер запросто сможет узнать, куда направлялся этот поезд. Дружки вполне могли организовать комитет по приему Марлоу, и он, возможно, его уже поджидает. У Фолкнера повсюду свои люди. Лучше было бы сойти с поезда в каком-нибудь небольшом городке по этой линии. В таком городке, названия которого никто никогда даже и не слышал.

Он опорожнил карманы, чтобы проверить свое имущество. Там оказались: страховая карточка, права на вождение автомобиля, которые он продлевал в тюрьме каждый год, и пятнадцать шиллингов серебром. Оставалось еще десять сигарет из той пачки, что он купил в баре-закусочной. Он печально усмехнулся, подумав, что ему еще повезло с водительскими правами. Если пофартит, он может найти работу шофера. Или еще какую-нибудь, что позволит ему перебиться, пока он снова сможет вернуться в Лондон.

Поезд начал замедлять ход, и Марлоу быстро вскочил, прикрыл дверь, оставив только небольшую щелку, сквозь которую он мог бы смотреть наружу, в туман. Промелькнул светофор, и тут же поезд проскочил мимо платформы небольшой станции. Марлоу успел разобрать только ее название — Литтон, — как она уже исчезла из виду.

Он пожал плечами, на лице появилась тень улыбки. Это место ничуть не хуже любого другого. Он открыл дверь пошире, и когда поезд еще сбавил скорость, спрыгнул прямо в кювет возле путей. Рядом с ним оказалась колючая живая изгородь. Он прошел вдоль нее несколько ярдов, отыскав проем, через который вышел на дорогу. Дождь продолжал немилосердно хлестать, Марлоу поднял воротник плаща и быстро зашагал по дороге.

Добравшись до станции, он изучил карту железных дорог, висевшую под стеклом в зале, и без труда отыскал Литтон. Тот располагался на главной линии, примерно в восьмидесяти милях от Бирмингема. Ближайший городок под названием Бар-форд находился в двенадцати милях отсюда.

Стрелки на станционных часах показывали три, Марлоу направился вниз, к деревне, едва видневшейся в тумане. Оказывается, он проспал в поезде дольше, чем думал.

Главная улица была пустынна, и туман казался еще более густым, чем вверху. Он так никого и не встретил, пока шел по мокрому тротуару. Задержавшись у витрины мануфактурного магазина, он посмотрел на себя в зеркало, висевшее в глубине помещения. С надвинутым на уши кепи и выпирающими из-под плаща могучими плечами он имел вид грозный и устрашающий.

Марлоу поднял левую руку, чтобы вытереть с лица воду, и тихонько выругался. Кровь текла по руке, пропитывая рукав плаща. Он сунул ее поглубже в карман плаща и поспешил дальше. Надо было найти тихое местечко, чтобы отдохнуть и перевести дух.

Улица казалась бесконечной. Он плелся добрых десять минут, пока не добрался до невысокой каменной стены, увенчанной остроконечной металлической оградой. Чуть дальше виднелись открытые чугунные ворота, из надписи на них явствовало, что перед ним церковь Безупречного Сердца; другая надпись, исполненная поблекшими золотыми буквами, содержала расписание служб.

Марлоу прошел по дорожке из широких каменных плит и поднялся на четыре или пять ступеней крыльца. Немного помедлив, он открыл дверь и вошел.

Внутри было тепло и тихо. Он постоял, прислушиваясь, а потом сел на скамью в задних рядах. Он смотрел на мигающие свечи и алтарь; и вдруг ему показалось, что в церкви становится все темнее и темнее, он наклонился, прислонившись головой к каменной колонне. Он устал так, как не уставал уже очень давно.

Немного отдохнув, Марлоу почувствовал себя лучше и поднялся, чтобы снять плащ и пиджак. Обвязывавший руку носовой платок сполз вниз и обнажил рану; кровь начала сочиться через распоротый рукав на рубашку. Стараясь распутать узлы на носовом платке, он почувствовал какое-то движение сбоку от себя.

— Вы не совсем в порядке? Не могу ли я вам чем-нибудь помочь? — произнес чей-то приятный голос.

Марлоу обернулся с приглушенным восклицанием. Рядом с ним стояла молодая женщина, одетая в мужской плащ, слишком просторный для нее; голова была повязана шарфом.

— Как, черт побери, вы здесь оказались? — резко спросил Марлоу.

Женщина слегка улыбнулась и устроилась рядом с ним.

— Я сидела там, в углу. Вы не заметили меня.

— Мне и в голову не пришло, что кто-то может быть здесь во второй половине дня, — объяснил Марлоу. — Я зашел сюда из-за дождя и чтобы поправить повязку на руке.

Женщина посмотрела на его руку.

— Это выглядит довольно скверно, — сказала она. — Вам нужен врач.

Марлоу нетерпеливо выдернул руку.

— Это всего-навсего порез, — сказал он. — Даже не придется зашивать.

Женщина осторожно развязала узел на платке Марлоу. Потом аккуратно сложила его вдвое, сделав из него подобие бинта, и туго перевязала рану.

— Это не продержится долго, — заметила она, закончив операцию. — Тут нужна настоящая повязка.

— Все будет в порядке, — возразил Марлоу.

Он поднялся и надел плащ, собираясь побыстрее уйти от назойливых вопросов.

— А как вы получили эту рану? — спросила женщина, когда Марлоу уже застегивал пояс плаща.

Он пожал плечами.

— Я еду на попутных из Лондона. Хочу попасть в Бирмингем поискать там работу. Когда слезал с грузовика, напоролся на торчащий стальной остряк.

Он пошел прочь, но женщина следовала за ним по пятам. В дверях она преклонила колени и перекрестилась, потом вышла вместе с ним на крыльцо.

— Ну, я пошел, — сказал Марлоу.

Незнакомка посмотрела на все идущий дождь, на густой туман вокруг и чуть улыбнулась.

— Ну, сейчас у вас совсем немного шансов, что вас подвезут.

Марлоу покорно кивнул.

— Ну, если не найду попутку, сяду в автобус до Барфорда. Все образуется.

— Но автобуса не будет до пяти, — возразила женщина. — По этому маршруту они ходят редко.

Казалось, она пребывала в нерешительности, но потом все-таки предложила:

— Вы можете зайти ко мне домой, если не возражаете. Я перевяжу вам рану как следует. До автобуса у вас еще масса времени.

Марлоу покачал головой и сделал шаг к верхней ступеньке.

— Я и не думал ни о чем таком.

Ее губы задрожали от сдерживаемого смеха:

— Не беспокойтесь. Мой отец сейчас должен быть дома. И вообще все будет вполне прилично.

Марлоу невольно улыбнулся и повернулся к женщине. Он только сейчас уловил ее легкий акцент и странную и старомодную манеру речи. Внезапно почувствовал симпатию и доверие к ней. Он снова улыбнулся, доставая из кармана пачку сигарет и протягивая ей.

— Вы ведь не англичанка, верно?

Та ответила тоже улыбкой, одновременно легким жестом отказываясь от сигареты.

— Да, я из Португалии. А как вы догадались? Я так горжусь своим английским произношением.

Марлоу поспешил успокоить ее.

— Дело вовсе не в вашем акценте. Но есть причина, почему вы все же не выглядите англичанкой.

Ее улыбка стала еще шире.

— Не знаю, что вы имеете в виду, но я воспринимаю ваши слова как комплимент. Меня зовут Мария Магеллан.

Она протянула ему руку. Марлоу, чуть поколебавшись, пожал ее.

— Хью Марлоу.

— Ну вот, теперь мы знакомы, и все получилось вполне респектабельно. Так идемте?

Он задержался всего на какой-то момент и последовал за нею вниз по ступеням. Когда женщина проходила через ворота впереди Марлоу, он заметил, что она была невысокая и полненькая, что типично для южных женщин, и что по английским стандартам бедра у нее были великоваты.

Они шли по тротуару бок о бок, и Марлоу исподтишка разглядывал ее. У женщины было нежно очерченное лицо с безупречной кожей. Брови и выбившиеся из-под накинутого шарфа волосы были угольно-черными. Ярко-красные губы несколько полноваты, что говорило о ее чувственности.

Она вдруг неожиданно повернула голову в его сторону, увидела, что он пристально смотрит на нее, и вновь улыбнулась.

— А вы очень крупный мужчина, мистер Марлоу. Какой у вас рост?

Марлоу пожал плечами:

— Не знаю точно. Наверное, футов шесть и еще дюйма три, я думаю.

Она кивнула, и ее глаза пробежались по его внушительной фигуре.

— А какую работу вы ищете?

Марлоу снова пожал плечами.

— Да любую, которую смогу найти, но лучше всего я умею шоферить.

В ее глазах сверкнули искорки интереса.

— А какие машины вы умеете водить?

— Разные, — ответил он. — Справлюсь со всем, что на колесах. Я водил разные машины, начиная от легких фургончиков до транспортеров, на которых перевозят танки.

— Да? Так, значит, вы служили в армии? — спросила она со все возрастающим интересом.

Марлоу выплюнул сигарету в переполненную дождевой водой сточную канаву.

— Да, можно сказать, что я был в армии, — признался он довольно безразлично.

Казалось, спутница почувствовала перемену в его настроении и замолкла. Марлоу теперь молча шел рядом, думая, не находя предмета для дальнейшего разговора. Они свернули в узкий переулок и подошли к открытым настежь решетчатым воротам.

— Ну, вот мы и пришли, — сказала Мария, останавливаясь.

Покрытая гравием подъездная дорожка тонула в тумане, и Марлоу рассмотрел в глубине смутные очертания дома.

— Какой большой дом, — заметил Марлоу.

Мария кивнула.

— Раньше это была фермерская усадьба. Теперь при ней всего несколько акров земли. Мы держим здесь огород и сад.

— Такая погода не слишком хороша для них.

— Мы уже сняли яблоки на прошлой неделе, а все остальное у нас в теплицах, — объяснила Мария.

Порыв ветра немного разогнал туман, и дом стал виден отчетливее. Это было старое, серого цвета каменное строение, крепко вросшее в землю и сильно пострадавшее от времени. На одной стороне двора расположились хозяйственные постройки, на другой — амбар под красной крышей.

Перед входной дверью находилось застекленное крыльцо. У входа стоял небольшой желтый автофургон, на борту которого черными аккуратными буквами была выведена надпись: «ОБЪЕДИНЕННАЯ ТОРГОВАЯ КОРПОРАЦИЯ „БЕДФОРД“. Мария Магеллан не торопилась входить, на лице у нее появилось выражение, напоминавшее страх. Потом она рывком бросилась вперед и скрылась в доме.

Марлоу медленно последовал за ней. Слегка пригнувшись под низкой притолокой двери, он оказался в широкой, выложенной камнем прихожей. Женщина стояла у одной из дверей, откуда слышались чьи-то рассерженные голоса. Она распахнула дверь и вошла в комнату; Марлоу остался ждать в прихожей, засунув руки в карманы и наблюдая за происходящим.

В комнате по обе стороны стола стояли друг против друга двое мужчин. Один из них был уже пожилым человеком с седеющими волосами и белыми усами, отчетливо выделявшимися на его смуглом лице цвета старой кожи.

Другой был гораздо моложе, крепко сбитым и широкоплечим. С угрожающим выражением на искаженном гневом лице он сказал:

— Слушай, ты, старый дурак! Или ты работаешь с нами, или мы вообще лишим тебя твоего бизнеса. Это последнее слово мистера О'Коннора.

Глаза старика вспыхнули гневом, и он тяжело стукнул рукой по столу. Его английский язык был хорош, но с заметным, как и у Марии, акцентом, а голос дрожал от волнения.

— Теперь слушай ты, Кеннеди. Передай от меня О'Коннору, что прежде, чем он вытеснит меня из бизнеса, я всажу ему под лопатку нож. Обещаю это, клянусь жизнью.

Кеннеди презрительно рассмеялся.

— Ты, старый идиот! Мистер О'Коннор может смешать тебя с грязью в любой момент, когда захочет. Ты же просто дерьмо перед ним, Магеллан.

Старик зарычал от злости и начал бегать вокруг стола. Он изо всех сил пытался ударить молодого парня, но годы брали свое. Кеннеди с легкостью парировал удары. Наконец он притянул к себе старика за рубашку и стал бить его ладонью по лицу. Девушка закричала, бросилась вперед и вцепилась в Кеннеди. Он оттолкнул ее с такой силой, что она попятилась, спотыкаясь, и потеряла равновесие.

Холодная ярость охватила Марлоу, и он двинулся вперед, в комнату. Кеннеди поднял руку, чтобы еще раз ударить старика, и тут Марлоу схватил его за плечо и повернул к себе так, что они очутились лицом к лицу.

— А что, если попробовать на мне? — спросил он насмешливо. — Я немного больше подхожу тебе по габаритам.

Кеннеди попытался что-то сказать, но Марлоу нанес ему удар в лицо. Удар такой страшной силы, что Кеннеди перелетел через стол. Он издал ужасный вопль, но тут же поднялся на ноги. Марлоу быстро обогнул стол и схватил его за отвороты пиджака.

— Ты, ублюдок! Грязный, вонючий ублюдок!

Словно завеса появилась у него перед глазами, и вроде бы он видел уже лицо не Кеннеди, а чье-то другое. То, которое ненавидел всю свою жизнь. И он принялся избивать Кеннеди, методично нанося удары здоровой правой рукой справа и слева по лицу.

Девушка снова пронзительно закричала:

— Нет, Марлоу! Хватит, вы же убьете его!

Она повисла у него на руке, продолжая умолять, и Марлоу остановился. Какое-то время он невидящим взором смотрел на Кеннеди, потом оттолкнул его к столу.

Он слегка дрожал, и перед его глазами все еще стояла дымка, будто туман проник в комнату. Сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он заметил, что кровь снова начала сочиться по его левому рукаву.

Девушка отпустила Марлоу.

— Извините меня, — сказала она. — Я должна была вмешаться. Вы же могли убить его.

Марлоу медленно кивнул и провел рукой по лицу.

— Вы правы. Я часто не умею вовремя остановиться, а этой крысе нечего здесь околачиваться.

Он резко двинулся вперед, схватил Кеннеди за ворот и грубо выставил из комнаты в прихожую. Потом вытолкал с крыльца и впечатал в стенку автофургона.

— Если у тебя есть еще хоть капля соображения, ты уберешься отсюда, пока твоя шкура цела! Даю тебе пять минут на сборы.

Кеннеди уже нащупывал ручку дверцы автофургона, а Марлоу повернулся и вошел в дом.

Глава 3

Когда он появился в комнате, Марии там не было, а ее отец возился у серванта с бутылкой и парой бокалов. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он быстро подошел к Марлоу и подал ему бокал.

— Это бренди, лучшее, что есть в доме. Я снова чувствую себя молодым.

Марлоу выпил бренди, поблагодарил и кивнул в сторону окна, где в этот момент заработал мотор фургона.

— Это последнее, что вы слышите от Кеннеди.

Старик пожал плечами, и его глаза погрустнели.

— Кто знает? В следующий раз я подготовлюсь получше. Просто воткну нож ему в брюхо, а уж потом буду вести разговоры.

Мария вошла в комнату, держа миску с горячей водой в одной руке, полотенце и бинты — в другой. Она все еще была бледна и выглядела потрясенной, но все же попыталась улыбнуться, когда ставила принесенное ею на стол.

— Теперь я хочу взглянуть на вашу руку.

Марлоу снял плащ и пиджак, она аккуратно удалила запекшуюся кровь и надула губы.

— Не слишком хорошо все это выглядит. — Она покачала головой и повернулась к отцу: — Как ты думаешь, папа?

Магеллан внимательно осмотрел рану, явно ему не понравившуюся.

— Довольно паршиво. А как, вы говорите, получили ее, дружище?

Марлоу пожал плечами:

— Ободрал об острую штуковину, слезая с грузовика. Я еду на попутных из Лондона.

Старик кивнул.

— Острая штуковина, э? — Он ухмыльнулся. — Не думаю, что нам надо беспокоить доктора, Мария. Почисти рану и хорошенько перевяжи. За неделю все пройдет.

Похоже, Мария все еще сомневалась, и Марлоу сказал:

— Ваш отец прав. Вы, женщины, всегда поднимаете шум вокруг каждой царапины.

Он засмеялся и начал выуживать сигареты правой рукой.

— В Корее я прошагал полтораста миль с пулей в бедре. Так пришлось. Там не нашлось никого, кто мог бы ее извлечь.

Мария бросила на обоих мужчин сердитый взгляд:

— Очень хорошо. Делайте как хотите. Мы не станем приглашать врача. Боюсь, ваша рука воспалится, а потом вы ее потеряете.

Марлоу хмыкнул, а девушка, наклонив голову, приступила к работе. Папа Магеллан с любопытством спросил:

— Вы были в Корее?

Марлоу кивнул, а старик отошел к серванту и вернулся с фотографией в рамке.

— Мой сын, Педро.

С фотографии улыбался парень, гордый и довольный своей новенькой униформой. Такую фотографию молодые солдаты обязательно делают в первые же недели своей службы в армии.

— Он выглядит хорошим солдатом, — заметил Марлоу бесстрастным тоном.

Папа Магеллан энергично закивал.

— Он был отличным мальчиком. Собирался поступать в сельскохозяйственный колледж. Всегда мечтал быть фермером. — Старик тяжело вздохнул. — Его убили в 1953 году, когда он находился в составе патруля возле реки Имжин.

Марлоу снова посмотрел на фотографию и подумал, так же ли улыбался Педро Магеллан, когда в него впивались пули. Но какой смысл думать об этом, когда люди на войне погибают в самых разных обстоятельствах. Иногда мгновенно, иногда в мучениях, но всегда ужас запечатлевается на их лицах.

Он вздохнул и вернул фотографию.

— Это уже чуть позже того, как я там был. Меня взяли в плен тут же, когда вмешались китайцы.

Мария быстро вскинула голову:

— А сколько вы пробыли в плену?

— Почти три года, — ответил Марлоу.

Старик присвистнул.

— Матерь Пресвятая, это очень долго. Ты много выстрадал. Я слышал, что в этих китайских лагерях было очень трудно.

Марлоу пожал плечами.

— Не знаю. Я не был в лагере. Они послали меня работать на угольной шахте в Маньчжурии.

Глаза Магеллана сузились, и с лица исчезли последние остатки доброго настроения.

— Я немного слышал и об этих местах тоже.

Последовало непродолжительное молчание, потом старик взял себя в руки и похлопал Марлоу по плечу.

— Ну, все это в прошлом. Может быть, для мужчины это и хорошо — пройти через огонь. Что-то вроде очищения.

Марлоу горько рассмеялся:

— Без такого очищения лучше бы обойтись.

Мария, заканчивая накладывать повязку, спокойно сказала:

— Папа в свое время тоже попробовал огня. Он воевал в интернациональной бригаде в Испании. Фашисты держали его в плену два года.

Старик энергично пожал плечами и в знак протеста поднял руку.

— К чему вспоминать о таких вещах? Это все прошло. Старая история. А мы живем в настоящем. Жизнь часто неприятна, но всегда справедлива. Умный человек накапливает опыт и старается поступать соответственно.

Он стоял, засунув руки в карманы, и улыбался молодым.

— Ну вот. Все закончено, — объявила Мария.

Марлоу поднялся и принялся опускать изорванный в клочья рукав рубашки.

— Спасибо. Я, пожалуй, пойду, — сказал он. — Когда, вы говорите, отправляется автобус?

Улыбка на лице Магеллана сменилась хмурым выражением.

— Вы пойдете? А куда вы пойдете?

— В Бирмингем, — ответил Марлоу. — Я надеюсь найти там работу.

— Так вы поедете в Бирмингем завтра, — отрезал старик. — А сегодня переночуете здесь. В такую погоду отказать в крыше даже собаке было бы преступлением. За кого вы меня принимаете? Вы появились из тумана, спасли меня от побоев и думаете, что я позволю вам вот так же и исчезнуть? — Он фыркнул. — Мария, приготовь горячую ванну, а я попробую отыскать чистую рубашку.

Марлоу заколебался. Инстинкт подсказывал ему, что надо уходить. Уходить немедленно, пока он не втянулся в дела этой семьи, но тут он посмотрел на Марию. Она улыбнулась и покачала головой:

— Нет смысла возражать, мистер Марлоу. Когда папа что-то решает, то единственный правильный выход — это согласиться. В конце концов это просто сэкономит вам время.

Марлоу посмотрел на сумрак за окном, вспомнил об обещанной ванне и еде и окончательно решился.

— Сдаюсь без всяких условий.

Мария улыбнулась и вышла из комнаты. Старик достал трубку из корня вереска и начал набивать ее табаком из потертого кожаного кисета.

— Мария успела сказать мне кое-что о вас, когда вы с Кеннеди были на дворе. Она говорит, что вы водитель грузовика. Марлоу пожал плечами.

— Приходилось быть.

Магеллан попыхивал трубкой, пока она наконец не раскурилась.

— Этот порез у вас на руке, — снова спросил он. — Как вы его заработали?

— Я же сказал, от сломанного острого крюка на борту грузовика, — повторил Марлоу. — Почему это вас так интересует?

Старик тоже пожал плечами.

— Обычное любопытство, — осторожно заметил он. — Просто у меня была очень активная юность, и я сразу узнаю след от удара ножом, стоит мне только взглянуть.

Марлоу словно оцепенел, и в нем поднялась злоба. Он сжал руку в кулак и сделал шаг вперед, но старик вынул потертый серебряный портсигар, открыл его и протянул гостю.

— Возьми сигарету, сынок, — примиряюще сказал он. — Они успокаивают нервы.

Марлоу глубоко вздохнул и разжал кулак.

— У вас слишком хорошее зрение, папа. Когда-нибудь оно вас подведет.

— Я побывал во многих переделках, — пожал плечами старик и протянул Марлоу спичку в сложенных горстью ладонях. — А ты, сынок?

Марлоу взглянул в это мудрое, выражающее иронию лицо, и ему понравилось то, что он увидел.

— Со мною не случалось ничего такого, с чем бы я не мог справиться, папа.

Глаза старика быстро обежали его мощную фигуру.

— Могу себе представить. Нужен очень сильный человек, чтобы сразить тебя, но есть и другие проблемы, с которыми не так легко справиться.

Марлоу поднял брови:

— Вы имеете в виду закон? — Он улыбнулся и покачал головой. — Не беспокойтесь, папа. Полицейские не придут и не постучат в вашу дверь ночью.

Он указал на свою руку.

— Я могу подробнее объяснить, что произошло. Я заснул в кузове грузовика. Проснулся оттого, что какой-то бродяга обшаривает мои карманы. Я схватил его за руку. Он вытащил нож и располосовал мне рукав. Я сломал ему челюсть и выкинул из грузовика. Вот так я и оказался здесь.

Магеллан откинул голову назад и рассмеялся:

— Ну да, бьюсь об заклад, что этот парень не придет в себя, пока грузовик не доедет до Ньюкастла.

Марлоу сел на стул и засмеялся вместе с ним. Теперь он чувствовал себя более непринужденно и в безопасности.

— Хорошенькое дельце мы только что провернули, — сказал он. — А я и не подозревал, что на карте есть такой городок — Литтон.

Магеллан кивнул:

— Это спокойный, маленький городок. Всего семь или восемь тысяч жителей.

Марлоу иронически усмехнулся:

— Мне кажется, что здесь несколько оживленная обстановка, чтобы называть его тихим, маленьким городком. А как насчет того типа, которого я только что взашей вытолкал отсюда?

Старик нахмурился.

— Вы имеете в виду Кеннеди? Он работал у меня до недавнего времени водителем. А теперь устроился в Объединенную торговую компанию.

Марлоу кивнул.

— Я заметил тот забавный желтый фургончик, когда пришел сюда. А что это за личность, О'Коннор? Большой босс?

Старик зло фыркнул, и в его глазах появился недобрый блеск.

— Это ему нравится так думать, а я-то знаю его еще с тех пор, когда он вообще был никем. Совсем никем. Имел старый грузовик и занимался перевозкой случайных грузов. Его сделала война. Он был не очень-то разборчив насчет того, что перевозил, и ему удавалось доставать бензин, когда другим это было очень трудно сделать. Сейчас у него двадцать или тридцать грузовиков.

— И он не любит конкуренции, — добавил Марлоу. — А что он имеет против вас? Хочет вытеснить из бизнеса?

— Он пытался купить мое дело, но я сказал ему, что это не пойдет. Мелким землевладельцам сейчас довольно трудно сводить концы с концами. У меня три бедфордовских грузовика. Раз в месяц мы доставляем уголь в окружающие деревни и на фермы. В остальное время занимаемся перевозкой грузов. Я организовал небольшой кооператив, куда вошли семь или восемь здешних владельцев садов. Каждому из них приходится нелегко. А вместе, благодаря моим грузовикам, мы можем оплачивать стоимость перевозок продукции оптовым торговцам.

Марлоу заинтересовался.

— Ну даже если это так, то здесь вам все равно не повезет, папа. А чего добивается этот О'Коннор?

Старик начал растолковывать ему суть дела:

— О'Коннора в первую очередь интересуют совсем не перевозки. А сама продукция. Понимаешь, года полтора назад он захватил почти всю торговлю овощами и фруктами на рынке в Барфорде. С тех пор он сумел прихватить еще два и теперь полностью овладел положением. Он контролирует все цены. Если кто-то захочет продать товар, то приходится действовать только через него.

Марлоу тихонько присвистнул.

— Очень ловко и вполне законно. А что он имеет лично против вас?

Старик пожал плечами.

— Ему не нравится мой маленький кооператив. Он предпочитает сам работать с мелкими владельцами. Хочет получать товар по самым низким ценам и перепродавать его в Бирмингеме и других больших городах с солидной прибылью.

— А кто-нибудь пытался укротить его? — спросил Марлоу.

Магеллан кивнул.

— Конечно, но О'Коннор могущественный человек, а Барфорд очень маленький город. У О'Коннора много способов оказывать давление на людей. Наряду с более тонкими методами есть и другие. К примеру, банды молодых хулиганов громят прилавки на переполненных продуктами рынках. О'Коннор вроде бы ни при чем, но все торговцы на рынке уже боятся.

— Ну, а при чем здесь этот Кеннеди? Он-то что делает?

Лицо старика помрачнело.

— Кеннеди работал у меня примерно полгода. Мне он никогда не нравился, но хорошие водители в таком местечке, как это, всегда большая редкость. На прошлой неделе он заявил мне, что уходит. Я предложил ему немного увеличить жалованье, чтобы он остался, но он рассмеялся мне прямо в лицо. Сказал, что у О'Коннора получит вдвое больше. — Старик глубоко вздохнул. — По-моему, О'Коннор начинает считать себя в этих местах Господом Богом. Не знаю, что и делать.

— Я полагаю, что пока просто не нашлось человека, который смог бы поставить его на место.

Папа Магеллан грустно улыбнулся:

— О да, друг мой. Я тоже так думал, но у О'Коннора уже большой разветвленный бизнес. Он привез сюда многих крутых людей, работающих на него. Местных совсем не берет.

— Интересно, — заметил Марлоу. — Но и с этим можно справиться.

Он поднялся, потянулся и сделал несколько шагов по комнате.

— Ну и как все же вы собираетесь воевать с ним?

Магеллан улыбнулся.

— А я уже начал. У меня есть второй водитель, по имени Билл Джонсон, он живет в деревне. О'Коннор предложил ему хорошую работу и большие деньги. Билл послал его к чертям. Я отправил его сегодня в Барфорд с грузом фруктов и овощей. Он должен сделать круг по всем магазинам, предлагая купить товар напрямую.

— И вы думаете, это получится?

Магеллан пожал плечами:

— Не вижу, почему бы и нет. Даже О'Коннор не в состоянии контролировать всех покупателей. Не может же он запугать каждого владельца магазина в самом Барфорде и во всей округе.

Марлоу медленно покачал головой.

— Не знаю, папа. Что-то это слишком уж просто.

Старик даже подскочил в волнении:

— Уверен, это должно сработать. Ведь О'Коннор не Бог. Он не может уследить за каждым.

— Но он будет пытаться этого добиться, — возразил Марлоу.

Марлоу вдруг показалось, что Магеллан готов взорваться от ярости. Глаза его пылали, он круто повернулся и отошел к камину. Стоял там и смотрел в огонь, опустив плечи. Марлоу сам налил себе еще бренди.

Немного времени спустя старик, не оборачиваясь, снова заговорил:

— Что за странный мир! Когда после испанской войны я вернулся домой в Португалию, то был удивлен поведением нашего правительства. Франко мог достать меня даже там. Так мне пришлось уехать в Англию. А теперь, когда прошло столько лет, я снова думаю, что враг все еще может достать меня. Франко — О'Коннор. Никакой разницы. То же самое.

— Но вы же понимаете, папа, — спокойно сказал Марлоу, — если проблемы одинаковые, то и способы их решения всегда одни и те же. Вы должны бороться. Если О'Коннор применяет силу, применяйте силу вдвойне. Если он начинает применять грязные приемы, поступайте еще более низко.

— Но это ужасно. Мы ведь живем не в джунглях, среди зверей, — проговорила Мария, которая вернулась и стояла в дверях.

Глядя на нее, Марлоу приподнял свой стакан, насмешливо улыбнулся.

— Но такова жизнь. Или вы выживаете, или идете ко дну.

Папа Магеллан снова повернулся лицом к нему. Некоторое время он изучающе смотрел на Марлоу, потом сказал:

— Так вот насчет работы, которую ты ищешь. Зачем ехать в Бирмингем? Ты можешь получить ее здесь, заняв место Кеннеди.

Марлоу проглотил остатки бренди, обдумывая предложение. Это как раз то, что ему было нужно. Работа в маленьком городишке, где его никто не знает. Он может залечь в этой норе на несколько недель, а потом вернуться в Лондон за деньгами, когда там о нем забудут. Затем Ирландия. Все можно устроить как надо, если найти нужных людей и правильные ходы.

Сама по себе идея Магеллана казалась ему очень привлекательной, но как быть с этим О'Коннором? Если дело примет крутой оборот, может вмешаться полиция. А любое столкновение с полицией меньше всего улыбалось ему. Марлоу осторожно поставил стакан.

— Не знаю, папа. Мне надо обдумать ваше предложение.

— А в чем дело? Вы что, испугались? — язвительно спросила Мария.

Отец нетерпеливо замахал на нее рукой.

— Оставайся здесь, сынок. Займешь бывшую комнату Педро.

Пока отец и дочь ждали ответа Марлоу, в комнате воцарилось молчание. Старика прямо-таки трясло от нетерпения, девушка, напротив, казалась спокойной и бесстрастной. Марлоу посмотрел на нее в упор, но она не подала и виду, какое решение ей по душе, хотя немного покраснела и нахмурилась.

С полуулыбкой Марлоу снова обернулся к старику.

— Мне очень жаль, папа. Но мне хочется тихой жизни, а тут, думаю, в самом ближайшем будущем будет совсем другое.

Лицо Магеллана как-то разом осунулось от разочарования, и он снова стал старым человеком. Очень старым человеком.

— Конечно, я понимаю, сынок, — сказал он. — Нельзя требовать от постороннего так много.

Мария быстро подошла к отцу, обняв его за плечи.

— Не беспокойся, папа. Мы выстоим. — Она гордо улыбнулась Марлоу. — Мой отец не имеет права просить вас об одолжении, мистер Марлоу. Это наша забота. И мы должны справиться с ней сами.

Марлоу с трудом выдавил улыбку, чтобы скрыть ярость, вскипевшую в нем. Его переполнял гнев, но, главным образом, против самого себя. Впервые за много лет он ощутил стыд. "Мы сможем постоять за себя" — таков был смысл слов Марии. Старый человек и молодая девушка. Он подумал, как долго они продержатся, когда банда О'Коннора возьмется за них как следует.

Марлоу потянулся за плащом, стараясь, чтобы его лицо оставалось бесстрастным. Что бы ни случилось, он не станет вмешиваться. Все, чего он хочет, так это ни во что не совать свой нос и залечь на дно на пару недель, а потом судьба сама повернется к нему лицом. Нужно быть полным идиотом, собираясь рисковать всем после пяти лет беспрерывных пота и крови. И чего ради? Ради старика и девушки, с которой он знаком всего-то один лишь час.

— Может быть, мне лучше уйти сразу? — сказал Марлоу, натягивая плащ.

Прежде чем Магеллан успел ответить, послышался звук подъехавшего грузовика. Он остановился у дверей, и мотор выключили.

— Это, наверное, Билл, — возбужденно произнесла Мария. — Надеюсь, ему повезло.

Грохнула наружная дверь, и в прихожей послышались шаги. В дверях, слегка покачиваясь, стоял молодой человек среднего роста в кожаной куртке и вельветовой кепке. Его полное добродушное лицо было бледно и искажено от боли. Один глаз совсем заплыл. Рот разбит, и кровь размазана по щеке.

— Билл! — вскрикнула Мария испуганно. — Что такое? Что они с вами сделали?

Джонсон неуверенной поступью прошел вперед и упал на стул. Магеллан поспешно налил и подал ему стакан бренди.

Марлоу стоял поодаль и молча наблюдал за происходящим.

— Кто тебя так избил, парень? — требовательно спросил Магеллан. — Это люди О'Коннора?

Джонсон проглотил бренди и поперхнулся. Казалось, ему было трудно говорить. Наконец он произнес:

— Да, это был тот здоровый парень, Влеки Моноган. Я объезжал магазины, как вы мне велели, и все шло хорошо. Продал весь товар за наличные.

Он достал из кармана куртки пачку банкнот и бросил ее на стол.

— Только один или два хозяина отказали мне. Я думаю, кто-то из них и сообщил О'Коннору.

Билл замолчал, закрыл глаза, будто засыпая. Марлоу внимательно наблюдал за ним. Циничная ухмылка коснулась уголков его губ. Подумаешь, Джонсона немного потрепали, но не так уж сильно, как он старался показать. Он чересчур драматизирует случившееся, и, наверное, тому есть причина.

— Продолжай, сынок, — сочувственно сказал Магеллан. — Расскажи нам, что случилось потом.

— Я пил чай в придорожном кафе около Барфорда на бирмингемской трассе. Моноган зашел туда с парой молодчиков, которые постоянно крутятся вокруг него. Они всегда болтаются на Плазе по субботам, когда закрываются пивные, и от них всегда одни только неприятности. Моноган вызвал меня наружу и затеял драку. Сказал, что я будто бы приставал к его девчонке на танцах в прошлую субботу.

— А это правда? — спросил Марлоу.

Джонсон отрицательно покачал головой.

— Я даже понятия не имею, кого он имел в виду. Я пытался по-хорошему поговорить с ним, но он сбил меня с ног. Один из его парней ударил меня ногой в лицо, но Моноган остановил его и сказал, что на сегодня с меня хватит. Он добавил, чтобы я держался подальше от Барфорда, если не хочу неприятностей.

Магеллан в замешательстве покачал головой:

— Зачем это все? Я чего-то не понимаю?

Марлоу коротко рассмеялся.

— Это же старая тактика, папа. Вроде бы никакой вражды между О'Коннором и вами нет. Будто это просто совпадение, что Джонсон работает у вас.

Лицо Марии побелело от гнева.

— Нужно обратиться в полицию. Нельзя мириться с этим.

Марлоу пожал плечами.

— Стоит ли? Если Джонсон отправится в полицию, что в этом хорошего? Стычка никак не касается О'Коннора. А Моногана оштрафуют на пару фунтов — и все.

— Я не хочу идти в полицию, — перебил Марлоу Джонсон, и в его голосе послышалась тревога.

Папа Магеллан нахмурился.

— А почему бы и нет, сынок? По крайней мере ты получишь удовольствие, когда увидишь Моногана в суде.

Джонсон поднялся, теперь уже твердо стоя на ногах, и сказал каким-то надтреснутым голосом:

— Я не хочу больше неприятностей, не хочу быть замешанным в какие-то темные дела. Я не ожидал такого оборота дела.

Его лицо покрылось красными пятнами, голос дрогнул.

— Мне очень жаль, мистер Магеллан, — продолжал он. — Вы были очень добры ко мне, но я поищу себе другую работу. — Он продолжал стоять, теребя в руках кепку. — Я не приду завтра.

Последовала тяжелая тишина, и Мария отвернулась, сдерживая рыдание. Магеллан, не глядя, пытался нащупать для себя опору, его тело словно осело, казалось, сейчас его хватит удар.

Марлоу тут же бросился к старику, поддерживая его сильными руками и бережно опуская на стул.

— Не волнуйтесь так, папа, — сказал он. — Все будет хорошо. Все в конце концов наладится.

Он выпрямился и посмотрел на Джонсона. На его лице, вытесняя страх, начал появляться стыд. И вдруг где-то глубоко внутри у Марлоу поднялась волна страшного неконтролируемого гнева, с которым он не мог справиться. Он бросился вперед, схватил Джонсона за горло и сильно встряхнул его, словно пойманную крысу.

— Ты, грязная маленькая свинья! — завопил он. — Сейчас я задам тебе такую трепку, что ты надолго запомнишь.

Он изо всех сил толкнул Джонсона в прихожую. Тот потерял равновесие и грохнулся на пол. Когда Марлоу бросился к нему, тот уже поднялся на ноги, дрожа от страха, а Мария схватила Марлоу за волосы, повернув назад его голову. Она ударила его по лицу, крикнув:

— Хватит! Не слишком ли много для одного дня?

Когда Марлоу собрался отбросить ее, папа Магеллан, внезапно обретя откуда-то взявшуюся энергию, юркнул в дверь, схватил Джонсона за плечо и вытолкал его наружу.

— Давай, уходи отсюда, ради Бога! Скорей!

Джонсон бросил через плечо испуганный взгляд, проскочил в дверь и исчез в тумане.

Наступила тишина, нарушаемая только тяжелым дыханием Марлоу. Мария уже не плакала. Она раскраснелась, и глаза ее горели.

— Что это с вами такое? — громко спросила она. — Это ваша обычная реакция на насилие? Не можете владеть собой? Хотите, чтобы в один прекрасный день вас повесили?

Марлоу смешался и смотрел на нее сверху вниз. Он проглотил стоявший в горле ком и сказал:

— Когда я был мальчиком, мой отец хотел, чтобы я стал врачом. Он был клерком на небольшом жалованье, и поэтому я, по его убеждению, должен был стать врачом. Я не хотел этого, но мое нежелание не имело значения. Отец бил меня все время, когда я учился в школе, пока в один прекрасный день — мне тогда было семнадцать лет — я не обнаружил, что сильнее его. Я врезал ему в челюсть и ушел из дома.

Дрожащей рукой он пошарил сигареты и продолжал:

— Там, в Маньчжурии, на шахте, куда меня отправили, был один дежурный китайский офицер. Его звали Ли. Маленькое имя для маленького человечка. У него был комплекс по поводу его роста, поэтому он, естественно, возненавидел меня. Он посылал меня работать на самый низкий горизонт, где я стоял по колено в ледяной воде по двенадцать часов в день. Иногда Ли казалось, что я работаю недостаточно прилежно, и он оставлял меня на ночь, когда других поднимали наверх. Мне до сих пор снится все это. Он появлялся среди ночи и кричал на меня, а его голос эхом отдавался в проходах шахты. Иногда он подвешивал меня за руки и тяжело избивал.

Мария тихо плакала, покачивая головой из стороны в сторону.

— Хватит. Пожалуйста, хватит.

Марлоу, не слушая ее, продолжал:

— Так чему же я научился благодаря всему этому? Я объясню вам. Это очень просто. — Он поднял сжатый кулак. — Вот! Вот что уважают! Сапог и кулак. Меня всю жизнь били. Мой отец, капитан Ли, О'Коннор, Моноган — все они одинаковы по своей природе, и со всеми можно сладить только одним способом.

Мария отвернулась, а Магеллан подошел и положил Марлоу руку на плечо. На его лице были написаны горечь и сожаление.

— Я-то знаю, что такое иметь дьявола у себя за плечами, но это единственный враг, с кем ты должен бороться. Больше ни с кем во всем мире.

Марлоу слабо кивнул.

— По-моему, мне как раз теперь нужна ванна, папа. В самый раз.

Он было пошел, но остановился, уже опустив одну ногу на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей наверх.

— И еще одно, папа. Та работа, о которой вы говорили. Если она еще нужна вам, я займусь ей. О'Коннор начинает раздражать меня. Он напоминает одного знакомого мне типа.

Старик заулыбался, его лицо снова ожило.

— Вот и прекрасно, сынок, — сказал он. — Иди и прими ванну, а потом мы с тобой потолкуем.

Марлоу повернулся и начал подниматься по лестнице. Все его тело было налито свинцовой тяжестью. Он было уже начал сожалеть о принятом решении, но дело сделано. И что бы теперь ни случилось, он ни за что на свете не повернет обратно. Будто какая-то неведомая сила схватила его в свои объятия и быстро несла в неизвестном направлении.

Он пожал плечами, на губах появилась легкая улыбка. Он не боялся ни О'Коннора, ни Моногана, ни кого-либо из этой компании. Его улыбка стала еще шире, когда он вошел в ванную комнату. Ему стало почти жаль О'Коннора. Ему предстоят крупные неприятности.

Глава 4

Утро было холодное, но без дождя. Остатки тумана висели над полями позади дома, когда Марлоу переходил через двор к амбару. Он услышал голоса там, внутри, и задержался на пороге, закурив сигарету, прежде чем войти.

Холодный, влажный воздух облепил его, как мокрое покрывало, и он невольно вздрогнул. Помещение было ярко освещено несколькими мощными электрическими дампами, висевшими на проводах. Мария Магеллан и пожилой мужчина были поглощены работой — они грузили ящики и мешки на трехтонный грузовик "Бедфорд", стоявший посередине амбара. Два других грузовика находились в тени поодаль.

— Доброе утро! — быстро обернувшись, поздоровалась Мария, когда Марлоу прошел вперед и попал, в круг света.

— Здесь прямо как в леднике, — ответил он.

Девушка пожала плечами:

— Стены толщиной в три фута. Нам надо как-то хранить фрукты.

Она подошла к стоявшему у стены столу и приподняла с электрической плитки небольшой кофейник.

— Кофе?

Он коротко кивнул и спросил:

— А где ваш отец этим утром?

— В кровати, — состроила гримаску Мария. — Ревматизм, и это ему очень не нравится. У него всегда начинается приступ, когда становится сыро. Хоть запирай его в комнате, чтобы удержать в постели.

Марлоу отпил обжигающе горячего черного кофе и удовлетворенно крякнул, когда тепло разошлось по всему телу. Он кивком указал на грузовик и пожилого мужчину, все еще укладывающего ящики.

— А вы рано начинаете.

— Приходится, если хочешь участвовать в этой игре.

— Вы должны были бы разбудить меня и позвать на помощь.

— О, не беспокойтесь, — ответила она. — Я обязательно сделаю это в следующее утро. Нежно, но настойчиво.

К ним подошел пожилой человек, только что грузивший товар. В узловатых пальцах он держал трубку и кисет с табаком. На нем была грязная вельветовая кепка и старый залатанный пиджак.

— Все, мисс Мария, — сказал он надтреснутым голосом. — Я пошел в оранжерею.

Мария тепло улыбнулась:

— Хорошо, Доби. Завтрак в девять.

Человек уже собрался уйти, но она удержала его:

— О, Доби, познакомьтесь, это Хью Марлоу. Он будет у нас водителем.

Старик посмотрел на Марлоу тусклыми, слезящимися глазами и слегка кивнул. Потом повернулся, зажег трубку и исчез в сером утреннем свете.

— И много от него пользы? — спросил Марлоу. — Он выглядит слишком старым, чтобы выполнять тяжелую работу.

Мария налила себе кружку кофе и пожала плечами:

— Если он перестанет работать, то отправится на тот свет. Такой уж он человек. Кстати, он знает о коммерческом садовом деле больше, чем любой другой, кого я встречала. Без него нам пришлось бы плохо.

Марлоу налил себе еще кофе.

— И все-таки он слишком стар, чтобы таскать на горбу в грузовик мешки картофеля. В следующее утро непременно разбудите меня.

Ее глаза сердито блеснули.

— Не беспокойтесь, мистер Марлоу. Я еще погляжу, как вы отрабатываете свои деньги.

Он осклабился и закурил другую сигарету.

— Отработаю как полагается.

Марлоу подошел к грузовику и поднял борт кузова.

— Что я должен сделать с этой партией товара? — спросил он.

— Одно из двух, — ответила она. — Продать товар на рынке или объехать магазины, как сделал вчера Джонсон.

— А есть ли хоть какой-нибудь смысл ехать на рынок? О'Коннор, конечно, всех там уже подготовил.

Мария кивнула.

— Пожалуй что так, но все же остался один независимый оптовый торговец. Это старый Сэм Гренби. Сам он долго болел, и за него работал племянник, Том. Том уже спутался с О'Коннором, а старик — нет. Вчера прослышали, что сегодня он может появиться. Почему не попытаться?

Марлоу кивнул:

— Попробую, но боюсь, что зря.

Мария нахмурилась и вынула из кармана листок бумаги.

— Чуть не забыла про это, — сказала она, передавая Марлоу бумагу. Это был перечень всех видов овощей и фруктов с указанием цен на них.

— Вы не должны продавать ниже этой цены. Иначе мы не получим никакой выгоды.

— Что будет совсем плохо, — ухмыльнулся Марлоу. — Не беспокойтесь, я буду держать поставленную вами цену.

Мария бросила Марлоу старую, подбитую мехом водительскую куртку.

— Вот лучше наденьте это, — сказала она. — В кабине грузовика может быть холодно.

Он натянул куртку и сел за руль. Когда он закрывал дверцу, Мария подошла чуть поближе и проговорила:

— Не забудьте, Марлоу. Держитесь подальше от неприятностей.

— Не беспокойся обо мне, мой ангел, — насмешливо улыбнулся Марлоу, нажимая на стартер. — Я тоже не люблю неприятностей.

Видимо, она хотела добавить что-то еще, но он отпустил ручной тормоз и отъехал прежде, чем она успела это сделать. Путь в Барфорд занимал менее получаса. Почти все время Марлоу держал боковое стекло опущенным, прохладный утренний ветерок приятно холодил его щеку. Он не особенно беспокоился о том, что может произойти, когда он появится на рынке, даже если Кеннеди успел доложить О'Коннору о том, что случилось вчера.

Улочки Барфорда были пустынны и тихи, но когда он свернул на мощеную центральную площадь, то увидел, что там припаркованы тридцать или сорок грузовиков и фургонов. Здесь царило оживление, и множество людей сновало между автомобилями, толкая перед собой тяжелые ручные тележки, нагруженные продуктами.

На полпути к южной стороне площади на углу небольшой улицы возвышался солидный склад. Над фронтоном висел громадный желтый щит с надписью "Объединенная торговая корпорация". А немного дальше по этой же стороне площади находился скромный старенький склад, принадлежавший Сэму Гренби.

Марлоу оставил машину неподалеку от склада О'Коннора и начал протискиваться сквозь плотную толпу носильщиков и покупателей. У склада Сэма Гренби располагалась невысокая погрузочная платформа. Подходя к зданию склада, он увидел Кеннеди, стоявшего с сигаретой во рту, привалившись к косяку двойной двери, ведущей в помещение.

Лицо Кеннеди носило следы вчерашней схватки, губы были разбиты и сильно распухли. Когда Марлоу поднимался по ступеням, ведущим в склад, Кеннеди узнал его. Какое-то мгновение он смотрел на Марлоу с удивлением, а потом в его глазах появился страх. Он повернулся и бросился внутрь здания. Марлоу выждал ровно столько, сколько требовалось, чтобы закурить сигарету, и пошел за ним следом.

Внутри склада несколько мужчин были заняты укладкой яблок в ящики. В углу виднелась старомодная чугунная лестница, которая вела наверх, в застекленную конторку. Там находился Кеннеди, разговаривавший с кем-то, кто сидел за столом.

Марлоу поднялся по лестнице и открыл дверь конторки. Здесь, кроме Кеннеди, было еще двое. Сидевший за столом был молод и темноволос, с быстрым, цепким взглядом. Второй развалился в старом кресле, откуда угрожающе выпирали пружины. Это был самый тучный человек из всех, когда-либо встречавшихся Марлоу. У него было огромное мясистое и очень веселое лицо. Голубые глаза тоже светились весельем.

Кеннеди быстро и с тревогой обернулся к Марлоу. Тот презрительно улыбнулся:

— Ради Христа, Кеннеди, постарайся держать себя так, чтобы мне не казалось, будто при виде меня ты вот-вот обмочишься.

Испуг на лице Кеннеди сменился яростью, он промчался мимо Марлоу, оставив дверь открытой, и его шаги стихли на лестнице. Тучный мужчина фыркнул, и все его громадное тело затряслось от смеха.

— Бедный Кеннеди, — сказал он неожиданно высоким для его комплекции голосом. — Он не понимает шуток. И никогда не понимал.

Марлоу не обратил на его слова никакого внимания и заговорил с мужчиной, сидевшим за столом:

— Где я могу найти Сэма Гренби?

Молодой человек откинулся назад и настороженно посмотрел на него.

— Через площадь, там похоронное бюро. Он умер вчера ночью. Я его племянник и наследник. Том Гренби. Теперь я владелец всего имущества.

Марлоу медленно кивнул, подумав о крушении надежд Марии Магеллан.

— У меня там на улице партия товара. Не интересуетесь?

Том взял карандаш и принялся внимательно его изучать.

— Это кое от чего зависит. А вы от кого?

Марлоу старался обуздать все нарастающую злость.

— Ты же прекрасно знаешь, от кого я, парень. Хватит валять дурака.

Жирный снова взорвался смехом.

— Вот это здорово, — просвистел он. — Это действительно смешно.

Марлоу холодно глянул на него через плечо:

— Кто вас просит совать нос в чужие дела?

На лице толстяка еще сохранялась улыбка, но глаза уже больше не смеялись. И совсем другой звук потряс громадное тело.

— А вот это уже забавно. Представь-ка ему меня, Том.

Гренби прокашлялся и сказал с явным удовольствием:

— Это мой новый партнер, мистер О'Коннор.

Марлоу повернулся к толстяку и презрительно осмотрел его с головы до ног.

— Так это вы и есть тот самый знаменитый О'Коннор? — сказал он наконец.

О'Коннор вытер глаза большим белым платком.

— А вы тот самый негодяй, который вчера задал трепку Кеннеди? — Его глаза пробежали по массивной фигуре Марлоу, и он удовлетворенно кивнул. — Мне хотелось бы взглянуть на это. А вы крупный мужчина. Очень крупный.

— Но не настолько, чтобы мы не могли обкорнать его до нужного размера, — ядовито сказал Гренби.

Марлоу быстро повернулся и выбросил вперед левую руку. Он схватил Тома за ворот рубашки и наполовину вытащил его из-за стола. Мгновение он холодно смотрел ему прямо в испуганные глаза.

— Повтори-ка еще раз, и я вобью тебя в землю, ты, червяк!

Он отпустил рубашку, и Гренби снова плюхнулся на свой стул.

О'Коннор покачал головой и прищелкнул языком.

— Очень глупо, Том. Ты сам напросился на это. — Он снова перевел взгляд на Марлоу. — Старик Магеллан вылетает в трубу. Через неделю он не сможет платить вам за работу.

Марлоу даже не подумал отвечать ему. Он повернулся и направился к двери. О'Коннор вскочил с места с неожиданной для него быстротой.

— Будем говорить разумно, парень, — сказал он, схватив Марлоу за руку. — У меня всегда найдется работа для хорошего человека.

Марлоу посмотрел на жирную руку, вцепившуюся в его рукав, и холодно ответил:

— Убери свою лапу!

О'Коннор отдернул руку, словно ужаленный. Марлоу посмотрел ему прямо в лицо:

— Ты, жирная свинья, это я обкорнаю тебя до нужного размера, если ты посмеешь угрожать нам.

Маленькие голубые глазки вспыхнули злобой. Какое-то мгновение оба смотрели друг на друга в упор, потом О'Коннор улыбнулся.

— Отлично, парень, — сказал он. — Делай как знаешь.

Открыв дверь, Марлоу полуобернулся:

— Еще одно, О'Коннор. Если попытаешься давить на меня, то проклянешь тот день, когда родился. Это я тебе обещаю.

Он тихо прикрыл дверь и спустился по лестнице.

Выйдя наружу, Марлоу на некоторое время задержался на платформе, закурил сигарету и начал обдумывать создавшуюся обстановку. Ясно, что ему придется объезжать все розничные магазины, как это сделал вчера Билл Джонсон. Он полагал, что О'Коннор не оставит эту лазейку надолго, если уже не прикрыл ее.

Он медленно направился обратно к грузовику. Проходя мимо погрузочной площадки склада О'Коннора, он заметил Кеннеди, который стоял в дверях и разговаривал с молодой девушкой. У нее было круглое и по-детски нежное лицо, обрамленное белыми как лен волосами, блестевшими под утренним солнцем. Одета она была в хлопчатобумажные джинсы в обтяжку и в короткую водительскую кожаную куртку.

Кеннеди что-то сказал ей, она быстро обернулась и посмотрела на Марлоу. Тот пристально глядел на нее в течение нескольких секунд, потом снова двинулся вдоль склада к своей машине. Он оглянулся еще раз и увидел, что девушка по-прежнему смотрит на него.

Недалеко, на узкой улице, которая шла прямо от склада О'Коннора, Марлоу заметил вывеску кафе, явно пользовавшегося популярностью у людей с рынка. Он внезапно почувствовал, что голоден, и направился к кафе.

По дороге позади склада О'Коннора он увидел на углу толпу и услышал рассерженные голоса. Он быстро пересек улицу и плечом проложил себе путь в толпе.

У задней части склада находилась еще одна погрузочная платформа, и на ее краю стояли четверо мужчин, злобно ругавшихся между собой. Один из них был негр. У его ног стоял старый, потрепанный фибровый чемодан, перевязанный веревкой. Мужчина, шумевший больше всех, был более шести футов роста, с широченной грудью и копной черных вьющихся волос. Он грязно ругался, выговаривая слова с тяжелым ирландским акцентом, и угрожающе поднимал руку со сжатым кулаком.

— Нам здесь не нужны черномазые! — кричал он. — От них одна только вонь. Проваливай на свою чертову Ямайку, откуда приехал!

Он занес ногу и сильно ударил ею по чемодану, который отлетел далеко и плюхнулся о противоположную стену.

Бывший житель Ямайки сделал шаг вперед и сжал кулаки. На какой-то миг Марлоу понадеялся, что негр ударит ирландца, но негр обмяк и опустил голову. Он повернулся, чтобы по ступенькам спуститься с платформы, но тут кто-то из мужчин подставил ему ногу, и негр тяжело рухнул на землю.

Великан-ирландец подскочил к нему, улыбаясь во все лицо.

— Вот это и есть твое место, нигер. В дерьме.

Тут негр вскочил на ноги словно кошка. Он сделал красивое гибкое движение вперед и ударил ирландца кулаком в челюсть. Тот упал как подкошенный.

Потом он с диким ревом вскочил на ноги, и в этот же момент двое его друзей, спрыгнув с платформы, схватили негра сзади за руки.

— Давай, Блеки! — закричал один из них. — Выбей из него мозги!

Ирландец недолго, постоял, вытирая кровь со рта, а потом двинулся вперед со злорадной улыбкой на лице. Марлоу обернулся и презрительно бросил остальным, окружающим их:

— И вы еще называетесь людьми?! Неужели не найдется никого, чтобы помочь этому малому?

К нему обернулся старик в потертой вельветовой кепке и засаленном плаще.

— Вы, наверное, новичок здесь. Кто же будет связываться с Блеки Моноганом?

Неподалеку стояла тележка уборщика улицы, из которой торчали метла и лопата. Марлоу схватил лопату и двинулся к тем четырем.

Когда он приблизился, Моноган обернулся к нему, и его лицо выразило удивление.

— Какого дьявола тебе надо? — свирепо заорал он. Марлоу не обратил на его окрик никакого внимания. Он держал лопату в правой руке, как бы взвешивая ее, и заговорил с теми двумя, которые держали за руки выходца с Ямайки. Они неотрывно и недоверчиво смотрели на лопату. Марлоу спокойно сказал:

— Если вы оба не уберетесь отсюда ко всем чертям, я переломаю вам руки.

И он взмахнул лопатой в воздухе. Двое негодяев отпустили негра и со страхом отпрянули назад. Потом снова быстро вскарабкались на платформу.

Негр благодарно улыбнулся, обнажив белые зубы.

— Большое спасибо, друг, — сказал он глубоким голосом, свойственным его расе. — Я запомню это.

Моноган стоял, опираясь спиной о стену и непристойно бранясь.

— Я прихвачу тебя без этой лопаты, пижон, как-нибудь темной ночью, — прорычал он. — Тогда настанет мой черед.

Марлоу пропустил угрозу мимо ушей. Он все еще стоял спиной к погрузочной платформе, сжимая лопату, и улыбался негру.

— Ну, а теперь твоя очередь, парень.

Радостная улыбка расцвела на лице негра, и он двинулся к Моногану. Ирландец сплюнул и сжал кулаки; в это время раздался спокойный голос:

— Что это вы делаете? Хотите превратить Барфорд во фронтовой город?

Марлоу быстро повернул голову. Толпа стала потихоньку таять, и позади него появился мужчина средних лет. В коричневом габардиновом плаще и потертой синей фетровой шляпе. На его спокойном, чуть печальном лице выделялись насквозь прокуренные усы.

Негр быстро вынырнул из-за плеча Марлоу.

— Осторожно, друг. Это полисмен.

Марлоу незаметно завел правую руку за спину и прислонил лопату к стене. Но он не был достаточно проворен. Усы дрогнули, и в глазах полисмена затеплилась усмешка.

— А что ты собираешься делать с этой штукой, сынок? — спросил он. — Сажать розы у себя в саду?

Марлоу дружелюбно улыбнулся.

— Как вы только догадались?

Усы снова задвигались, полисмен обернулся к Моногану и спокойно сказал:

— Убирайся отсюда, пока я тебя сам не убрал.

Блеки бросил вокруг свирепый взгляд, открыл было рот, будто собираясь что-то сказать, но потом безмолвно повернулся, забрался на погрузочную площадку и скрылся в здании.

Полисмен повернулся к негру:

— Ну что, Мак, с чего все это началось?

Тот пожал плечами.

— О, обычная вещь, мистер Алпин. Я так думаю, они не хотят, чтобы я вообще был с ними рядом.

Алпин кивнул и обратил внимательный взгляд на Марлоу.

— А как зовут тебя, сынок? Как ты ввязался в это дело?

Марлоу передернул плечами.

— Их было трое, и они хотели обработать негра. Я просто проходил мимо и подошел посмотреть на это представление. Я работаю водителем у мистера Магеллана в Литтоне. Мое имя — Марлоу.

Алпин кивком указал на лопату.

— Вы сторонник решительных действий, верно? Так можно нажить серьезные неприятности до конца своих дней.

Негр подхватил свой чемодан, и они втроем пошли по переулку. Алпин спросил:

— Что же вы собираетесь теперь делать, Мак?

Тот с сомнением покачал головой.

— Не знаю, мистер Алпин. Может быть, снова попытаюсь найти что-нибудь в Лондоне. В сельскохозяйственном районе даже для белого человека нелегко получить работу.

Алпин кивнул.

— Ну ладно, надеюсь, у вас все будет хорошо.

Он вытащил патентованный ингалятор, вставил его в одну ноздрю и сделал глубокий вдох.

— Ну вот, теперь легче, — заметил он и громко высморкался в носовой платок цвета хаки. — Снова эта проклятая сенная лихорадка. Ладно, мне пора идти, — сказал он, — если я что-нибудь смогу для вас сделать, Мак, не смущайтесь, отыщите меня. Передавайте мой привет папе Магеллану и скажите, что я спрашивал о нем, — кивнул он Марлоу.

Алпин пошел прочь, но потом остановился и добавил:

— Лучше держитесь подальше от Моногана, особенно темной ночью, и не очень-то водитесь с неграми.

Он повернулся, не ожидая ответа, и двинулся по направлению к площади; ветерок развевал его плащ, хлопая полами по ногам.

— Он хороший человек, — тихо сказал негр. — Жаль, что похожих на него почти нет.

Мак глубоко вздохнул, потом, повернувшись к Марлоу, с улыбкой протянул ему руку:

— Я еще не поблагодарил тебя, друг. Мое имя — Макензи. Генри Макензи. Большинство людей называют меня просто Мак.

Марлоу пожал протянутую руку.

— Хью Марлоу, — отрекомендовался он и кивнул в сторону кафе. — Я шел выпить кофе. Не присоединишься ко мне?

Мак кивнул и взял свой чемодан; перейдя через дорогу, они зашли в кафе. Оно было переполнено, но им все-таки удалось отыскать свободный маленький столик у окна; Марлоу принес две чашки кофе и предложил Маку сигарету.

— Ну и чертовски же здорово ты врезал по челюсти этому Моногану. Ты выглядел как человек, который знает свое дело.

Мак усмехнулся.

— А я такой и есть. Я приехал сюда как профессиональный боксер.

— Ну и что тебе удалось? — спросил Марлоу.

— Год или два у меня был успех, пока как-то в схватке с одним парнем я не вошел в клинч, проскочил между канатами и упал с ринга. Сломал ногу. — Мак вздохнул. — Врачам удалось залечить ее, но когда я начал тренироваться снова, то обнаружил, что могу провести только один быстрый раунд, а потом снова начинались боли.

— Не повезло тебе, — сочувственно сказал Марлоу.

Мак усмехнулся и откинулся на спинку стула.

— Не думай только, что я плачусь тебе в жилетку, друг. Жизнь — это колесо, которое непрерывно крутится. Сейчас я внизу, а потом — поднимусь. — Он развел руками. — Таков закон природы.

Марлоу усмехнулся и кивнул.

— Может, ты чего-нибудь и добьешься. А что ты делал у О'Коннора?

— Да всякую подсобную работу: укладывал фрукты, паковал ящики. Он брал-то меня как водителя грузовика.

— А что ты о нем думаешь?

Улыбка исчезла с лица Мака.

— Он мне не нравится. У него натерпелся много плохого. Если бы не мисс Дженни, я давно бы ушел. Она единственная, кто ко мне прилично относился.

— А кто она такая, мисс Дженни?

— Племянница О'Коннора. Она словно цветок в этой куче дерьма. — Мак коротко рассмеялся и добавил: — Одно только хорошо — во всей этой ораве никто не осмеливается хоть пальцем дотронуться до нее. О'Коннор тут же сдерет с обидчика скальп.

Мак посмотрел на настенные часы и приподнялся с места.

— Думаю, что мне пора. Через двадцать минут поезд на Лондон.

Марлоу протянул через стол руку и заставил негра снова сесть.

— А зачем ехать в Лондон? — сказал он. — Я могу достать тебе работу и здесь.

Мак нахмурился.

— Что ты имеешь в виду, друг? Какую работу?

Марлоу пододвинул ему пачку сигарет.

— Водителем грузовика, только я сразу должен предупредить тебя, что это может быть немного опасным. Я работаю в Литтоне у человека по имени Магеллан. О'Коннор пытается вытеснить его из бизнеса.

— О'Коннор уже сделал это с несколькими другими людьми. Как ты собираешься помешать ему сделать то же с вами?

Марлоу поднял руки со сжатыми кулаками.

— Вот что помешает, — сказал он. — Вот лучшее средство.

Медленная улыбка расплылась по лицу Мака. Он протянул Марлоу руку.

— Мистер Марлоу, работать с вами будет для меня одно удовольствие.

— Хорошо, — ответил Марлоу с удовлетворением. — Пошли отсюда.

Они покинули кафе и спустились вниз по улице назад к площади. Люди вокруг все еще работали, и когда они подошли к грузовику, Марлоу сказал:

— Залезай. Садись за руль. Поедем обратно в Литтон, и я представлю тебя папе Магеллану.

Вдруг он почувствовал, что на его плечо легла чья-то рука. Он обернулся и увидел устремленный на него взгляд голубых глаз девушки с льняными волосами. Они какое-то мгновение молча смотрели друг на друга, и Марлоу почувствовал, как у него сразу пересохло в горле и засосало под ложечкой.

— Мистер Марлоу? — спросила девушка.

Он утвердительно кивнул и откашлялся, чтобы прочистить горло.

— Да, это я. Чем могу быть вам полезен?

— Я Дженни О'Коннор, — ответила она. — Племянница мистера О'Коннора.

Мак высунул голову из кабины и поздоровался:

— Хэлло, мисс Дженни!

Она взглянула наверх, и на ее лице отразилась боль.

— Я слышала 6 том, что произошло. Я на самом деле очень сожалею. Мак. Что ты собираешься делать?

Он улыбнулся:

— Я уезжаю, мисс Дженни. Собираюсь работать у мистера Магеллана в Литтоне.

Ее взгляд затуманился, она повернулась к Марлоу, и в ее голосе послышалась тревога.

— Но это будет еще хуже. Пожалуйста, мистер Марлоу, вы должны уехать из наших мест. Поверьте мне, я знаю своего дядюшку. Он не выносит соперничества. Он ни перед чем не остановится, чтобы лишить мистера Магеллана его бизнеса. Каждый посторонний, который будет вовлечен в это дело, только пострадает.

Марлоу покачал головой.

— Ни одному человеку не позволено разыгрывать из себя Бога и думать, что это сойдет ему с рук, мисс О'Коннор.

— Но он сломает вас, — безнадежно сказала она. — Я видела, как он делает это с другими людьми.

— Меня не так-то легко сломать, — ответил ей Марлоу.

Ему показалось, что она хочет что-то сказать еще, но потом ее плечи поникли, и она повернулась, чтобы уйти.

— Спасибо хотя бы за предупреждение, — сказал Марлоу.

Он стоял неподвижно и смотрел, как Дженни шла к складу и скрылась внутри. Потом поднялся в кабину, сел рядом с Маком и сказал:

— Хорошо, теперь мы знаем, как обстоят наши дела. Поехали, парень.

Когда они отъезжали, Марлоу повернул голову в сторону склада как раз вовремя, чтобы увидеть, как Кеннеди, Моноган и О'Коннор вышли из помещения и встали на погрузочной платформе, глядя им вслед. Он мог видеть их совсем недолго, а потом Мак свернул на главную дорогу, и они выехали из города, направляясь в Литтон.

Глава 5

Марлоу сидел в ногах кровати папы Магеллана. Было начало десятого утра, и старик только что закончил с плотным завтраком, принесенным ему Марией. В окно слегка бил дождь.

— Больше дождя, больше ревматизма, — сказал Магеллан и выругался. — Это какой-то заколдованный круг, а тут еще проклятая зима надвигается.

Марлоу сочувственно улыбнулся:

— Не обращайте внимания, папа, пару дней в постели — и снова все будет в порядке.

Магеллан хмыкнул.

— Больше мне делать нечего, как лежать. Это Мария держит меня в постели, а работы невпроворот, и только один я могу ее делать. Сегодня после обеда мне надо объехать владельцев садов, забрать продукцию и посмотреть, как все складывается. Кто знает, что выкинет О'Коннор, пока я лежу здесь и бездельничаю.

Открылась дверь, и вошла Мария с подносом, на котором стояли кофейник и чашки. Она наполнила две из них, одну передала отцу, другую — Марлоу.

— Как там Мак справляется? — осведомился Марлоу.

— О, отлично, — ответила она. — Он помог мне перенести свою кровать в вашу комнату и теперь устраивается.

— А что вы вообще думаете о нем? — спросил Марлоу.

— Он хороший парень, — вмешался папа Магеллан. — Я всегда могу это определить. У него доброе сердце.

Мария кивнула:

— Я согласна с папой. Он хороший человек. Я испытываю доверие, когда гляжу на него. Он не из тех, кто может предать нас.

На какое-то мгновение у Марлоу шевельнулось чувство, похожее на ревность. Он криво усмехнулся девушке и сказал:

— Совсем не такой, как я.

На ее лице появилось выражение обиды.

— Ради Бога, я не хотела, чтобы вы поняли мои слова таким образом.

Он поднял руку:

— Это не имеет значения. Совсем никакого значения.

Когда он снова обернулся к папе Магеллану, то, к своему удивлению, увидел на его лице хитрую улыбку.

— Я развезу эту партию груза по магазинам, папа, — сказал ему Марлоу. — А Мак будет развозить уголь. Когда я вернусь, я помогу ему.

— Может быть, я встану и проеду с парнем, — сказал папа Магеллан. — На первый раз ему не все будет понятно.

— Ничего подобного, — твердо заявила Мария. — Ты останешься в постели и будешь делать то, что тебе говорят, чтобы поправиться.

— Но, Мария, ведь столько работы… — запротестовал было старик.

Марлоу покачал головой и усмехнулся.

— Я оставляю вас вдвоем обсудить это. Придется подчиниться, папа. Мария может быть непреклонной, когда захочет.

Он быстро прикрыл за собой дверь; спор за ней разгорелся снова, он же прошел к себе в спальню.

Там Мак распаковывал свой чемодан, а когда вошел Марлоу, он поднял голову и улыбнулся.

— Ну, друг, сегодня у меня счастливый день.

Марлоу усмехнулся.

— Мне кажется, ты к этому дому очень хорошо подходишь. — Он закурил сигарету и продолжал: — Я снова уезжаю с партией товара. Я попробую продать что-то в розничные магазины, ноне очень-то надеюсь на это. О'Коннор уже обо всем, должно быть, знает.

Мак нахмурился и покачал головой.

— Он никогда не доверял мне никаких своих секретов. Я даже ничего не слышал о мистере Магеллане, пока этим утром не встретился с тобой.

Марлоу задумчиво кивнул.

— Ты поедешь до конца дня развозить уголь. Это не очень трудно. Я вернусь к ленчу, и ты сможешь информировать меня, как идут твои дела.

— О'кей, босс! — отсалютовал Мак.

Марлоу усмехнулся и оставил его одного.

Пока он снова ехал в Барфорд, его начала беспокоить мысль, что он неумолимо втягивается в дела Магеллана, чего вовсе не собирался делать. Он постарался выкинуть эту мысль из головы и сосредоточиться на предстоящей работе.

Мария дала ему список магазинов, которые вчера объехал Билл Джонсон. Первый находился в районе новой застройки на окраине Барфорда, и Марлоу направился прямо туда.

Это была зеленная лавка, в добротном здании из красного кирпича, с красивым фасадом, стоявшая в конце широкого проезда. Когда он вошел в магазин, там никого не было. Марлоу стоял у прилавка и ждал, звонок дверного колокольчика уже затих. Немного спустя из задней двери показался мужчина, вытиравший салфеткой рот. Он приветливо улыбнулся:

— Извините, что заставил вас ждать. Понимаете, у нас всегда поздний завтрак. Мы только что закончили.

— Все в порядке, — кивнул Марлоу. — Я от Магеллана из Литтона. Другой человек был здесь вчера. Я подумал, может быть, вы сегодня заинтересованы еще в одной партии товара.

Зеленщик казался озадаченным.

— Я не совсем понимаю, — сказал он. — Ваш человек уже был здесь этим утром.

— Я, наверное, перепутал список, — почти автоматически ответил Марлоу. — Тот человек работает в одной части города, а я в другой. Мы, очевидно, записали ваш магазин дважды.

Хозяин магазина дружелюбно улыбнулся:

— Ничего страшного, молодой человек. С теми ценами, которые вы предложили мне сегодня утром, у вас не будет никаких трудностей.

Марлоу постарался улыбнуться.

— Надеюсь на это. Нам нужно много продавать, чтобы иметь выгоду. — Он двинулся к дверям. — И все-таки спасибо вам. Я разберусь в этой ошибке со своим другом, когда мы с ним увидимся.

Он вернулся в машину и сидел в кабине, бессильно уронив руки на рулевое колесо и глядя в ветровое стекло. Гнев просто кипел в нем. Он заметил, что руки у него трясутся, и крепко выругался. На него нахлынула темная волна смертельной злобы, и он, припав, к рулю, закрыл глаза.

Спустя несколько минут он почувствовал себя немного лучше. Закурил сигарету и, откинувшись на спинку сиденья, начал обдумывать сложившуюся обстановку. Так, значит, Билл Джонсон сыграл роль Иуды? О'Коннор должен был понять, что произошло вчера. Вот теперь стало понятно, почему Блеки Моноган и его шпана задержали Джонсона в том придорожном кафе. Они немного обработали его, и он согласился играть на их стороне.

Марлоу наклонился вперед и нажал на стартер. Мотор заработал, и он подумал, что вряд ли понадобилось много усилий, чтобы заставить такую трусливую крысу, как Джонсон, согласиться делать то, что ему приказывают. Каждый из людей имеет свою дену. Это был первый серьезный урок, и теперь становилось ясно, что именно делает таких типов, как О'Коннор, столь преуспевающими. Но главное — это факт, что все было спланировано заранее. О'Коннор, наверное, тихо посмеивался в рукав во время их встречи в офисе Тома Гренби.

После нескольких напрасных попыток Марлоу повернул грузовик обратно в Литтон. Где бы он ни появлялся, всюду повторялась та же история. Джонсон уже побывал здесь, и его цены были значительно снижены. Сегодня О'Коннор оказался в выигрыше.

Когда Марлоу проезжал мимо придорожного кафе в окрестностях Барфорда, он невзначай взглянул на стоянку машин и заметил там Билла Джонсона, который направлялся к грузовику, окрашенному в знакомый желтый цвет. Марлоу быстро съехал к обочине, остановился и выпрыгнул на землю.

Джонсон как раз собирался открыть дверцу своей машины, когда Марлоу схватил его за плечо и развернул к себе. У того на лице появился животный страх, и он было открыл рот, чтобы закричать. Марлоу нанес ему сильный удар в живот.

— Ты крыса, — жестко сказал он. — Грязная маленькая крыса.

Джонсон согнулся пополам и осел на землю. Марлоу занес ногу назад, чтобы нанести еще один удар, но услышал крик сзади. Он повернулся и увидел выходящих из кафе Моногана и двух его приспешников.

В первый момент он хотел остаться, но чувство осторожности заставило его повернуться и быстро перебежать через дорогу к машине. Когда рев мотора заглушил раздававшиеся сзади крики ярости, он угрюмо подумал, что настанут и другие времена. Когда он переключился на самую высокую скорость, у него появилась удовлетворенная усмешка. Одно было определенно: Билл Джонсон навсегда запомнит его.

Уже на подъезде к фермерскому дому дверь распахнулась, и показался папа Магеллан, он стоял наверху лестницы, ожидая его. Марлоу спрыгнул из кабины на землю и еще издали покачал головой.

— Ничего хорошего, папа. О'Коннор не терял времени даром.

Старик кивнул и грустно сказал:

— Лучше заходи в дом и расскажи мне все подробно.

Когда они вошли в гостиную, из кухни, вытирая руки о фартук, появилась Мария. Ее лицо выражало надежду, но она сразу исчезла, как только Мария взглянула на отца.

— Что такое, папа, что случилось?

Старик жестом велел ей помолчать.

Марлоу рассказал им обоим все, что произошло. Когда он закончил, Мария воскликнула в ярости:

— Ну подождите, я еще повидаюсь с Биллом Джонсоном! — кричала она; — Я сделаю кое-что такое, что он надолго меня запомнит!

Папа Магеллан выглядел озадаченным, его лицо выражало страдание.

— Билл Джонсон хороший парень, — сказал он. — Я просто не понимаю, что это с ним случилось?

Марлоу нетерпеливо покачал головой. Он поднял руку и потер указательным пальцем о большой.

— Деньги, папа. Единственная на свете вещь, которая чего-то стоит. С ними ты что-то из себя представляешь. А без них ты ничто.

— Нет! — вскричала Мария. — Я не могу поверить в это. Это неправда!

— Ради Бога, не разыгрывай из себя девочку, — сказал ей Марлоу. — Деньги означают силу. Деньги и страх — вот главное. Вот что больше всего почитают люди. Билл Джонсон слабак, он испугался. Они напугали его и предложили денег. Конечно, он согласился.

Старик глубоко и безнадежно вздохнул.

— Что же нам теперь делать? — спросил он. — Если мы не найдем рынка сбыта, нам конец.

— Вы не найдете рынка здесь поблизости, — убежденно произнес Марлоу. — О'Коннор будет сбивать ваши цены до тех пор, пока не сломает вас.

— И этого не долго ждать, мой мальчик, — печально улыбнулся старик.

Общее молчание нарушила Мария, она произнесла задумчиво:

— А что насчет Бирмингема? Почему мы не можем доставлять товар туда?

Марлоу отрицательно покачал головой.

— У О'Коннора множество связей. Он может выследить каждое наше движение и подсечь нас в любом месте.

Старик согласно кивнул:

— Хью прав, Мария. Бирмингем нам тоже не подойдет.

Марлоу задумчиво сдвинул брови; будто его внезапно осенила какая-то идея.

— А что, если Лондон? — предложил он. — Ковент-Гарден? О'Коннор типичный провинциал. В Лондоне он не имеет никакого веса.

— Это очень далеко, — возразил Магеллан.

Марлоу начал было протестовать, но старик предостерегающе поднял руку.

— Нет, послушай меня, сынок. Большая часть нашей продукции — это скоропортящийся товар. Мы должны продавать свежие фрукты и делать это быстро. Их надо доставлять рано утром, чтобы они попадали в магазины свежими и в хорошем состоянии.

— Ну и что за проблема? — продолжал настаивать Марлоу. — Мы будем отправляться в Лондон ночью. Все складывается как нельзя лучше. О'Коннор даже не будет знать, что мы делаем.

Мария смотрела с сомнением.

— Не знаю, Хью, это долгая поездка. Около двухсот миль. Займет много времени.

Марлоу пожал плечами.

— Что такое двести миль? Дороги в это время пусты. Это же совсем легко, все равно что спрыгнуть с бревна.

Он перевел взгляд с Марии на ее отца. Старик тоже выглядел неуверенно, и Марлоу сказал с нетерпением:

— Боже мой, папа, поймите, это же ваш единственный шанс. По крайней мере, надо сделать попытку.

Старик хлопнул ладонью по колену и поднялся.

— Видит Бог, ты прав! — вдруг крикнул он, и глаза его засверкали. — По крайней мере, мы начнем борьбу.

Он надел висевший за дверью пиджак, поднял руку, и голос его окреп.

— Мы еще заставим эту свинью погоняться за своими деньгами. Не пытайся перебивать меня, Мария. Я поеду на другом грузовике. Я сейчас же объеду всех владельцев садов и предупрежу их, что мы владеем положением. И вот что еще — нам нужно побольше товара. Если Хью поедет в Лондон, мы должны как следует обеспечить его поездку.

— Но твоя еда почти готова, папа, — сказала Мария. — Ты не можешь ехать тотчас же.

— Поем, когда вернусь, — ответил он. — Разве это так уж важно, когда само наше существование поставлено на карту?

Магеллан вышел из комнаты, и они услышали, как хлопнула входная дверь.

— А у старика остался еще задор, — рассмеялся Марлоу.

— Папа очень деятелен, когда примет решение, — кивнула Мария. — Он гораздо больше мужчина, чем О'Коннор, если тот когда-нибудь им был.

Последовало неловкое молчание, Мария нервно теребила фартук. Дождь снова застучал в окна, словно кто-то невидимый пытался обратить на себя внимание. Девушка смущенно рассмеялась:

— Это какой-то грустный звук, верно?

Марлоу вспомнил, как, лежа на койке в камере, он часто слушал тот же самый грустный звук, томясь по свободе.

— Да, это, наверное, самый грустный звук в мире, — с чувством сказал он.

На какой-то короткий миг они ощутили себя очень близкими, будто каждый из них обнаружил в другом черты, не замеченные раньше. На лице Марии расцвела теплая улыбка, и она предложила:

— Пойдемте на кухню, я приготовлю вам стакан чаю, у вас было тяжелое утро.

Марлоу прошел за ней по коридору в большую старомодную кухню, теплую от запахов приготовляемой пищи. Он сел у края стола и курил, покачивая ногой и чувствуя, что такого ощущения мира и покоя давно уже не испытывал.

Он наблюдал, как Мария двигалась по комнате, приготовляя чай. Очертания ее тела были мягки и округлы, и когда она наклонялась, чтобы постелить скатерть, платье натягивалось, четко обрисовывая выпуклость ее крутых бедер. Настоящие бедра матери, сказал он себе.

Его мысли невольно обратились к Дженни О'Коннор с ее мальчишеской стройностью, и он попытался сравнить этих двух женщин, придя к выводу, что это невозможно. Дженни обладала потрясающей внешней привлекательностью, чем-то таким, что могло полностью овладеть человеком, как лихорадка, разжечь такой огонь, который можно погасить только полным и окончательным обладанием.

Мария же, он знал, была совсем другой. Ее чувственность была глубоко запрятана внутрь и готова прорваться таким пламенем, которое никогда уже не погасишь. Такие женщины много требуют, но возвращают полученное сторицей.

Мария повернулась от плиты и подала ему чай. Все ее лицо словно изнутри освещалось улыбкой.

— Мне кажется, я должна попросить у вас извинения, Хью.

Уже второй раз в течение получаса она называла его по имени. Он слегка нахмурился:

— О чем это вы говорите?

Она покраснела и нервно потерла руки.

— Я была немного невежлива. Вы понимаете, мне казалось, что вы на самом деле не очень-то интересуетесь нашими проблемами, используете нас только для того, чтобы получить какую-то работу.

— А почему вы думаете, что это не так? — резко спросил Марлоу.

Мария снова глубоко вздохнула.

— Теперь я уверена, что вы делаете для папы все, что можете. Вы доказали это.

Марлоу отпил глоток чаю, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица. С какой это стати она дает собственную оценку его поступкам? Разве она не понимает, что старается он только для того, чтобы подольше задержаться здесь? Рассерженный, Марлоу встал из-за стола и отошел к окну. Ему пришлось крепко сжать кулаки, чтобы удержаться от грубого ответа, но в глубине души он сознавал, что вовсе не Мария обидела его. Причина в нем самом. Ему было даже жаль, что он совсем не тот человек, каким ей хотелось бы его видеть.

Она подошла и положила ему на плечо руку.

— Что такое, Хью? — спросила она. — В чем дело?

Он ощутил ее едва уловимый дурманящий женский запах, и его физически потянуло к ней. Марлоу вдруг схватил Марию за руки и увидел в ее глазах ответный блеск. Как раз в этот момент дверь отворилась, и Мак прокричал:

— Хью, парень, ты здесь? У нас неприятности.

Марлоу отпустил руки Марии и повернулся к двери, как раз в тот момент, когда негр входил в комнату. У него было возбужденное лицо, он сдвинул кепи на затылок и вытер со лба пот.

— Друг, как здорово, что ты здесь.

— Что еще там случилось? — резко бросил Марлоу. — Уж не хочешь ли ты сказать, что О'Коннор вмешался и в развозку угля?

Мак кивнул:

— Так оно и есть, друг. Этот парень, Кеннеди, занимается углем. Развозит его по деревням. Я заезжал на многие фермы, и всюду мне говорили одно и то же. Кеннеди уже приезжал сегодня и сказал всем, что папа Магеллан отказывается от этого дела, и они согласились на услуги Кеннеди.

— Как он мог так поступить? — закричала Мария.

Ее глаза наполнились слезами, и она бессильно опустилась на стул.

— Но это нечестно, Хью! Это нечестно! Это совсем сразит папу.

Марлоу осторожно коснулся ее плеча.

— Не беспокойся, мой ангел, — спокойно сказал он. — Я прижму эту крысу Кеннеди раз и навсегда. Когда я поработаю с ним, он больше не станет нам поперек пути.

Мария рывком подняла голову, на ее лице был написан страх.

— Нет, Хью, пожалуйста, не надо неприятностей. Я просто боюсь того, что может произойти.

Он успокаивающе улыбнулся и поспешил выйти. Мак шел за ним по пятам:

Когда они попали в деревню, шел сильный дождь. Они объехали несколько улиц, но нигде, им не удалось увидеть фургон Кеннеди. Так прошло минут десять, и Марлоу крепко выругался.

— Где же он, дьявол его побери?

Мак пожал плечами.

— Откуда нам знать, Хью? Возможно, он сейчас в каких-нибудь отдаленных деревнях.

И тут внезапно желтый грузовик вывернулся из боковой улицы и промчался мимо них в противоположном направлении. Марлоу быстро нырнул в переулок и развернулся. Когда они снова оказались на главной улице, он спросил Мака:

— Он нас узнал?

Мак отрицательно покачал головой.

— Даже не заметил. Все смотрел вперед, куда ехать.

Желтый грузовик сбавил скорость и повернул в переулок; Марлоу последовал за ним. В нескольких ярдах позади пивной раскинулся участок незастроенной земли; Кеннеди заехал туда и припарковал там грузовик. В тот момент, когда подъезжали Марлоу и Мак, он как раз вылез из машины и направился в пивную.

— Пошел выпить свою пинту пива за ленчем, — бросил Марлоу.

Мак кивнул.

— А что будем делать мы? — с хитрой усмешкой спросил Марлоу, рассматривая желтый грузовик. Потом улыбнулся и расхохотался. — У меня мелькнула гениальная идея, Мак. Сиди здесь и жди меня.

Он выпрыгнул из кабины и подошел к желтому грузовику. Подождал немного, осматриваясь кругом, чтобы убедиться, что за ним никто не наблюдает. Потом рывком приоткрыл дверцу кабины, заглянул внутрь, потянул за какой-то рычаг и тут же снова закрыл дверцу. Потом повернулся и поспешил обратно к Маку.

Когда он приблизился к их машине, Мак выглядывал наружу с восхищенным выражением.

— Ну, парень, это ты здорово придумал!

Марлоу повернулся и посмотрел назад. Наверное, первый рейс, по развозке угля О'Коннор хорошо продумал, потому что грузовик Кеннеди был оснащен гидравлическим опрокидывателем кузова. Марлоу увидел, как кузов начал медленно приподниматься и мешки с углем, стали падать на землю. А кузов неустанно поднимался, пока последний мешок с углем не плюхнулся на землю. Именно в этот момент раздался тревожный крик со стороны пивной, и в дверях появился Кеннеди.

Марлоу сел за руль своей машины и запустил мотор. Он подал ее задом к месту происшествия. А когда подъехал вплотную, сбавил ход и выглянул в окно.

— У тебя неприятности, Кеннеди? — поинтересовался он.

Кеннеди повернулся-, его лицо было тревожно-злобным.

— Ты, подонок! — заорал он. — О'Коннор разделается с тобой за эту проделку!

— Так передай ему привет от меня, — игнорировал угрозу Марлоу. — Пусть бросит эти штучки. В следующий раз я не буду шутить.

Он включил скорость и отъехал, прежде чем Кеннеди смог что-либо ответить.

Когда они с Маком вернулись и Марлоу завел грузовик в амбар, к ним кинулась донельзя встревоженная Мария.

— Что случилось? — с волнением спросила она. — Надеюсь, вы не ввязались в новую неприятность, Хью? Пожалуйста, скажите, что нет.

Марлоу усмехнулся.

— Все прошло чудесно, — ответил он. — Я даже пальцем не тронул Кеннеди. С ним произошел несчастный случай. Весь уголь, который он вез, просыпался на дорогу. Он был в большом смятении, когда мы уезжали.

Мария облегченно вздохнула, хотя в ее глазах еще оставалось подозрение:

— А вы не думаете, что Кеннеди снова поедет туда?

Марлоу серьезно покачал головой.

— Нет, думаю, что не поедет.

Она кивнула.

— Слава Богу. Папа вернулся. Я еще с ним не говорила. Не хочу беспокоить его. — Она широко улыбнулась. — А еда уже готова. Поскорее умывайтесь, пока она не перестоялась.

Во время обеда Марлоу рассказал папе Магеллану и Марии о том, что проделал с Кеннеди. Он оказался умелым рассказчиком и не раз заставлял их хохотать. А потом, за кофе, они обсуждали будущий лондонский рейс. Мак полностью поддержал эту идею.

— Мне кажется, это единственный способ обыграть О'Коннора, — сказал он.

— Я рад, что ты согласен, — ответил Марлоу. — Потому что только ты можешь сделать этот рейс.

Сначала Мак был озадачен таким поворотом дела, потом, казалось, он что-то понял.

— А почему бы вам тоже не поехать, Хью? — в замешательстве спросила Мария. — Разве не легче будет с двумя водителями?

— У Хью могут быть свои причины, Мария, — поспешил прервать ее папа Магеллан. — Если он не хочет ехать в Лондон, то это касается только его. Оставим решать ему.

Мария, недовольно нахмурясь, снова опустилась на свой стул, а Марлоу спросил:

— А что там насчет владельцев садов, папа? Что они говорят?

Старик, помрачнев, пожал плечами.

— Я был прав насчет О'Коннора. Он успел переговорить со многими людьми, которых я видел, и предложил им прямую покупку и по гораздо более подходящим для них ценам.

— И многие приняли его условия? — спросил Марлоу.

Магеллан лишь развел руками.

— Покупателей не так много, как ты думаешь. Эти люди очень расчетливы. Многие из них достаточно умны, чтобы понимать, что О'Коннор перестанет давать им такие хорошие цены, как только вытеснит меня из бизнеса. Большинство готовы иметь дело со мной, но я должен гарантировать им цену.

— Это означает, что ты должен платить им их цену, что бы ни произошло? — спросила Мария.

Старик кивнул, и Марлоу нахмурился.

— Другими словами, единственное лицо, которое рискует в этой операции, это вы.

Папа Магеллан улыбнулся.

— У меня хватит наличных, чтобы обеспечить первые два рейса. Но если что-нибудь пойдет не так… — Он пожал плечами, и фраза осталась незаконченной.

— Я думаю, что мы не можем позволить себе ни одной ошибки, — сказал Мак, вздохнув, и поднялся.

В этот момент раздался шум подъехавшего автомобиля. Когда звук его мотора затих, Марлоу подошел к окну и выглянул наружу. Дверь машины открылась, и стройная мальчишеская фигурка грациозно соскользнула с обитого кожей сиденья.

— Хотела бы я знать, что ейздесь надо, — тихо произнесла Мария за плечом у Марлоу.

Это была Дженни О'Коннор.

Глава 6

Когда у входной двери зазвенел звонок, они переглянулись. Немного спустя Марлоу сказал:

— Было бы неплохо, если бы кто-нибудь впустил девушку в дом.

— Мария, — сказал папа Магеллан тоном, не допускающим возражений. — Открой дверь.

Мария покорно вышла. Они услышали звуки голосов в прихожей, потом показалась Дженни О'Коннор, остановившаяся нерешительно в дверях. Мария стояла за ее спиной с враждебным выражением лица.

— Мисс Дженни хочет поговорить с Хью, — произнесла она.

Дженни О'Коннор улыбнулась и торопливо покачала головой:

— Нет, пожалуйста, пусть никто не уходит. То, что я скажу, касается всех вас.

На ней была отлично сшитая юбка, коричневый замшевый жакет, тончайшие нейлоновые чулки плотно облегали стройные ножки. У Марлоу, как и при первой встрече, сразу же пересохло в горле и засосало под ложечкой. С трудом проглотив комок в горле, он спросил:

— Для чего вы хотели видеть меня, мисс О'Коннор?

Та покраснела и в замешательстве потупила глаза. На мгновение показалось, что она потеряла дар речи, и папа Магеллан со старомодной церемонностью взял ее за руку и проводил к стулу.

— Присядьте, моя дорогая, — предложил он. — У вас здесь нет врагов.

Мария злобно фыркнула и сложила руки на груди. Она крепко сжала губы, словно для того, чтобы не дать вырваться наружу своему гневу. Дженни О'Коннор улыбнулась ей:

— Пожалуйста, мисс Магеллан, не осуждайте меня прежде, чем не услышите, что я вам скажу.

Снова наступило молчание, и все ожидали, когда Дженни соберется с силами. Казалось, она испытывает еще большие затруднения, но совершенно неожиданно слова потоком полились из ее уст.

— Мой дядя, мистер О'Коннор, и я понимаем, что мой поступок покажется вам очень странным, но я не могу спокойно наблюдать за всей этой вереницей неприятностей и насилия, которые непрерывно следуют друг за другом.

Мария шумно и нетерпеливо вздохнула, а Марлоу осторожно спросил:

— И как же вы предлагаете покончить со всем этим, мисс О'Коннор?

Девушка медленно подняла взгляд, в ее ясных голубых глазах читалась тревога.

— Мистер Магеллан должен продать свое дело, — совсем просто сказала она.

Последовал короткий момент удивленного молчания, затем Мария, откинув назад голову, громко рассмеялась.

— Так вот зачем вы приехали к нам, — сказала она. — Вы принимаете нас за идиотов?

Папа Магеллан сердито обернулся к ней:

— Мария, если ты не можешь владеть собой, уйдешь из комнаты.

Секунду та с вызовом смотрела на отца, потом повернулась и выскочила в коридор, сильно хлопнув дверью. Магеллан, наклонив голову, обратился к Дженни:

— Я сожалею, мисс О'Коннор. Вы должны извинить мою дочь. Она очень переживает по поводу всего происходящего.

— Не скажете ли, почему мистер Магеллан должен именно теперь продать свое дело? — обратился Марлоу к Дженни, глядя на нее в упор.

— Потому что, если он этого не сделает, мой дядя сломает его, — ответила девушка. — Кеннеди вернулся час назад. Когда дядя услышал о том, что вы сделали, он был ужасен. Просто сошел с ума от злости. Я никогда не видела его таким сердитым.

— Это он послал вас сюда? — спросил Марлоу.

Она печально улыбнулась и отрицательно покачала головой.

— Мистер Марлоу, у моего дяди очень твердые убеждения относительно места женщины в деловых вопросах. Он никогда не позволял мне вмешиваться в его дела. Я люблю водить машины, и он, балуя меня, иногда разрешает мне немного поуправлять грузовиком, и только…

Папа Магеллан слегка нахмурился:

— Тогда могу я все-таки поинтересоваться, что привело вас сюда сейчас?

Она поднялась, подошла к окну и посмотрела на улицу, где шел дождь.

— Я ненавижу бессмысленное насилие, — спокойно сказала она. — Его и так слишком уж много. А при теперешнем положении вещей будет еще больше.

Дженни быстро отошла от окна и продолжала:

— Я понимаю, что в данном случае мой дядя не прав, но у него деньги, могущество и хорошо сбитая организация. Он может вытеснить вас из бизнеса, используя совершенно легальные методы.

Марлоу мягко улыбнулся.

— А что, если мы не хотим быть вытесненными из дела?

— Но что еще вам остается делать? — Лицо Дженни выражало подлинное участие. — Он остановил вашу деятельность на рынке. Этим утром он блокировал розничные магазины, с которыми вы были связаны, предложив им более низкие цены. И все на совершенно законном основании.

Похоже, Дженни несколько поколебалась, но потом все-таки продолжила:

— Я выгляжу настоящей предательницей, говоря вам это, но я знаю, что дядя собирается выйти на владельцев садов, с которыми вы ведете дела, мистер Магеллан. Он может предложить им лучшие цены, чем вы. Как вы сможете выдержать такой натиск?

Мак нахмурился и взволнованно сказал:

— Есть много способов убить кошку, кроме как утопить ее, мисс Дженни. Возможно, у нас в запасе есть пара штучек, которые могут удивить вашего дядюшку.

Марлоу сильно толкнул его в коленку, а на лице Дженни О'Коннор отразилось смущение.

— Очень хорошо с вашей стороны, что вы приехали к нам, — сказал Марлоу, — но боюсь, что вашему дяде не удастся разорить нас. Но он уже начал это дело. И конечно, будет продолжать его до конца.

Дженни точно поникла, как и тогда, когда они виделись в последний раз. Она выглядела совершенно подавленной.

— Кажется, я понапрасну теряю время. — Дженни с трудом улыбнулась. — Но я была рада встретиться с вами, мистер Магеллан. Поверьте, если я имела бы хоть какое-то влияние на дядю, я постаралась бы использовать его, чтобы закончить это неприятное дело по справедливости.

Она кивнула Маку и двинулась к двери, ведущей в прихожую. Марлоу вышел с ней. Когда он открыл для нее дверцу ее "ягуара" и помог ей сесть, она сказала:

— Пожалуй, я выставила себя дурочкой.

Он покачал головой и вежливо ответил:

— Вам это никогда не будет угрожать.

Дженни казалась удивленной и задержалась на мгновение, положив руки на рулевое Колесо.

— Кажется, вы довольно много знаете обо мне?

Марлоу утвердительно кивнул:

— Я буду знать гораздо больше, если вы позволите мне увидеть вас сегодня вечером. Не согласитесь ли вы где-нибудь посидеть со мной, немного выпить и что-нибудь съесть?

Дженни посмотрела на него в упор, и медленная, печальная улыбка появилась на ее лице.

— А вы странный человек, — сказала она.

Марлоу усмехнулся:

— Чем дольше вы будете меня узнавать, тем более странным я буду вам казаться. Так как же, смогу ли я увидеть вас сегодня вечером?

Дженни торопливо набросала что-то в небольшой кожаной записной книжке и вырвала листок.

— Вот мой адрес, — сказала она, передавая листок Марлоу. — Заезжайте за мной примерно в семь тридцать.

Она нажала на стартер, и мощная машина завелась.

— Вы лучше быстрее идите в дом, иначе промокнете, — посоветовала Дженни, но он стоял с бумажкой в руке, пока машина не исчезла вдалеке, потом повернулся и пошел к дому.

— Что же там происходило во дворе? — спросила Мария с горящим взором, когда Марлоу вернулся в гостиную.

Он усмехнулся и показал листок бумаги.

— Адрес этой беби, — сказал он. — Сегодня вечером я ее увижу.

Всего лишь на один момент на ее лице отразилось смятение, тут же сменившееся гневом.

— Что это за странные игры, в конце концов?

Марлоу не обратил никакого внимания на ее слова, подошел к серванту и налил себе бренди. Он обернулся, поднял бокал, как бы приветствуя всех, и опорожнил его одним глотком. Когда тепло разлилось по всему телу, он удовлетворенно ухмыльнулся.

— Да, я собираюсь сегодня вечером заехать за этой леди, — сказал он. — Мы проведем вечер в Барфорде, где я постараюсь показать себя с возможно лучшей стороны.

Папа Магеллан и Мак, казалось, сразу поняли все.

— Ты хочешь сыграть роль приманки, — сказал Мак.

Когда Марлоу согласно кивнул, старик энергично покачал головой:

— Это безумие. Барфорд в ночное время нехорошее место. Моноган и его бандиты могут выследить тебя в темном переулке. Марлоу усмехнулся.

— А вот это идея! Вся эта шайка сосредоточит внимание на мне, ломая голову прежде всего над тем, какого черта я делаю в Барфорде. Они потратят на размышления так много времени, что на остальное у них его просто не останется.

— И это — единственная причина, почему вы туда поедете? — спросила Мария, не отрывая от Марлоу взгляда.

— О какой другой причине может еще идти речь?

На мгновение их взгляды встретились, потом Марлоу отвернулся и сказал:

— Пошли, Мак. Надо проверить твой грузовик и как следует нагрузить его перед этим длинным рейсом.

Они вместе покинули комнату; уходя, Марлоу чувствовал на себе неотрывный взгляд девушки.

Мария, конечно, угадала правду. У него была совсем другая причина увидеть Дженни О'Коннор, и Мария своей женской интуицией почувствовала это.

Когда Марлоу вышел из автобуса на главной площади Барфорда, то, увидев свое отражение в зеркале, помотал головой и решил, что никогда не сможет понять женщин.

Мария тщательно почистила и погладила его твидовый костюм, который ему выдали при освобождении из тюрьмы Уондсуорт. Рубашка была ослепительно белой и свежевыглаженной. Так что его костюм выглядел вполне прилично. Во всяком случае, он хорошо на нем сидел.

Проходя по тротуару, Марлоу услышал удар колокола церковных часов и проверил свои часы. Было семь, а Мак должен был отправиться в Лондон в восемь. Будет уже довольно темно, решил Марлоу, глядя на небо.

Он без труда нашел дом Дженни. Она занимала квартиру в небольшом доме неподалеку от площади. Оконные рамы были покрашены в ярко-красный цвет, на подоконниках стояло несколько комнатных растений. Марлоу нажал на кнопку звонка и, ожидая, осмотрелся вокруг. Нигде не было видно ее "ягуара", и он, не слыша в доме никаких звуков, уже забеспокоился, не ошибся ли он адресом.

Марлоу полез в карман, чтобы достать листок, но тут же услышал шаги, и дверь отворилась. Дженни стояла в дверях, улыбаясь ему. На ней был красный домашний халат из тяжелого шелка, а вьющиеся волосы сияли, словно золото. Она отошла в сторону, пропуская его в квартиру.

— Входите, мистер Марлоу. Вы появились немного раньше условленного.

Она прошла через отделанную дубом прихожую в нарядную комнату. Пол был целиком покрыт розовым ковром, тщательно замаскированные светильники окрашивали стены комнаты в тот же цвет. В камине ярко пылал огонь, а тяжелые бархатные занавеси на окнах, казалось, полностью отгораживали эту комнату от окружающего мира. Дженни пригласила Марлоу сесть в большое кресло с выгнутой спинкой, отошла к стойке для коктейлей и наполнила из шейкера два бокала.

— Я заранее все смешала, — сказала она, подавая ему один из бокалов. — Это "Мартини". Надеюсь, он вам понравится.

— Это мой любимый коктейль, — кивнул Марлоу.

Он отпил глоток, откинулся на спинку кресла и незаметно начал наблюдать за девушкой.

Она уютно устроилась на широкой софе с высокой спинкой, стоявшей рядом с его креслом, и улыбнулась:

— Я заказала обед в одном месте, которое хорошо знаю, в нескольких милях от Барфорда. Но, к сожалению, что-то случилось с моей машиной. Ее взяли в гараж. Оказалось, что ничего серьезного. Обещали привести ее в порядок через час.

Марлоу кивнул и предложил ей сигарету.

— Жаль, — посетовал он, — но и у вас здесь очень хорошо. Такая красивая комната.

Дженни кивнула и встала, чтобы долить его бокал.

— Я люблю красивые вещи, — сказала она. — Они создают настроение. А жизнь так однообразна, и в ней столько неприятностей.

— И плохо то, что даже за неприятности порой приходится платить, не говоря уж об удовольствиях.

— Не знаю, — задумчиво протянула она, — кое-что пока еще стоит недорого.

Дженни щелкнула выключателем у камина, и комната погрузилась в полумрак.

— Например, свет от камина, — продолжила она и снова села на софу. — Вот одна из вещей, которая не изменилась.

Марлоу был озадачен.

— Не изменилась с прежних дней.

Она положила головку на руку, как маленькая девочка, и повернулась к огню; в ее глазах отразились золотые и янтарные искорки.

— Когда я была маленькой девочкой, мы с отцом как-то пили чай в его кабинете часа в четыре дня, осенью. Это было особое наслаждение, что-то такое, что запоминается навсегда. Это была чудная комната, вся уставленная книжными шкафами, и в камине всегда горел огонь. Горничная приносила нам на подносе чай и горячие булочки, и отец предоставлял мне роль хозяйки. Мне нравилось заниматься серебряным чайником и красивыми китайскими чашечками. Возникала особенная интимная обстановка, а снаружи, вдоль высокого окна, падали желтые листья, и тени от них двигались по стенам комнаты.

В голосе Дженни слышалась глубокая грусть. Марлоу промолчал, не зная, что говорить; на некоторое время в комнате повисла тишина, потом Дженни быстро проговорила:

— Но все это было так давно. Еще до всемирного потопа.

Марлоу нахмурился. Чего-то в словах Дженни он не понимал.

— Потом что-нибудь случилось? — спросил он.

Она пожала плечами.

— Отец разорился. Оказался втянутым в какое-то финансовое мошенничество. — И коротко добавила: — Он застрелился.

— Сочувствую вам, — отозвался Марлоу. — Страшный конец.

Она с грустью пожала плечами.

— Колоссальная неприятность для человека, который родился богатым, — это то, что он уже не представляет себе жизни без больших денег. А это означает, что для такого человека решение некоторых проблем часто оборачивается неприятностями.

Картина постепенно прояснялась.

— И вы уже нашли свое решение?

— Такое решение, как правило, найти бывает трудно. Как вы думаете, мистер Марлоу, сколько мне лет?

Он пожал плечами:

— Трудно сказать. Восемнадцать — девятнадцать.

Она рассмеялась.

— В следующем месяце мне исполнится двадцать восемь. В семнадцать лет я вышла замуж за богатого человека, потому что мне хотелось уверенности и безопасности. Он устроил мне десять лет адской жизни. Он был неверным мужем, пьяницей и под настроение не отказывал себе и в том, чтобы бить меня. Я терпела, потому что у меня не хватало смелости уйти и встретиться лицом к лицу с жизнью. Когда муж погиб в автомобильной катастрофе в прошлом году, я подумала, что теперь-то я свободна. Но, к несчастью, он не оставил мне ничего, кроме долгов.

— И здесь вмешался О'Коннор? — предположил Марлоу.

Она кивнула:

— Верно. Он единокровный брат моего отца. Я о нем очень мало знала. Знала, что у него в молодости был крупный скандал и он должен был покинуть дом. Он нашел меня полгода тому назад и предложил взять меня к себе.

— И вы согласились?

Дженни пожала плечами.

— А почему бы и нет? Я слабая женщина. Он добр ко мне. — Она обвела рукой комнату. — Каким-то странным образом он даже гордится мною. Ему нравится, что люди знают, что я его племянница. Я полагаю, он ищет видимости респектабельности именно теперь, когда стал богатым.

— И вы счастливы? — спросил ее Марлоу.

Она печально улыбнулась.

— Разве в Библии не сказано, что мы должны расплачиваться за свои слабости, мистер Марлоу?

Она как-то странно засмеялась и потянулась за сигаретой к серебряному ящичку, который стоял возле нее на маленьком столике.

— У меня есть все, чего я хочу. Все. Но временами я так одинока. Чертовски одинока.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга, и у Марлоу снова пересохло в горле. Свет от камина играл бликами на лице Дженни, и он увидел слезы в ее глазах. Потом она уронила сигарету, и ее лицо скривилось, как у обиженного ребенка.

— Так одинока, — повторила она. — Так чертовски одинока.

Марлоу поднялся на ноги, в нем все кипело, в ушах стоял шум, и он двинулся вперед, а она протянула руки и привлекла его к себе. Ее губы жадно приникли к его губам, и она простонала его имя. Когда он обхватил ее, она закричала в экстазе и, словно тигрица, вцепилась в него; вздымающаяся волна страсти подхватила их.

Комната была погружена в полутьму, и только последние тлеющие огоньки в камине освещали ее. Дженни потянулась и потерлась головой об его плечо.

— Нам надо идти, — сказал он ей. — Уже девятый час. Обед, который ты заказала, перестоялся.

Она нежно прильнула к нему и обняла за шею.

— Не стоит торопиться, — ответила она. — Из гаража еще не звонили насчет автомобиля.

Марлоу потянулся за сигаретой и прикурил от серебряной настольной зажигалки, стоящей рядом с ящичком для сигарет. Он выпустил длинную струю дыма в темный потолок, а она, теребя на груди его рубашку, спросила:

— Скажи, ты и в самом деле хочешь вступить в схватку с моим дядюшкой?

— Не вижу причин, почему бы и нет.

— Но у тебя нет никаких шансов, — сказала она, снова обнимая и целуя его. — Я не хочу, чтобы ты пострадал.

Он улыбнулся, и его зубы блеснули в полумраке. Дженни отодвинулась от него.

— А что здесь смешного? — спросила она.

— Считай, что это твое последнее замечание, — ответил Марлоу. — Видишь ли, я-то думаю, что как раз твой дядюшка может кончить свою карьеру очень печально.

Марлоу взглянул на светящийся циферблат своих часов и заметил:

— Вот теперь Мак как раз отправляется в Лондон.

Дженни включила настольную лампу, и он увидел на ее лице удивление.

— Но зачем ему ехать в Лондон?

Марлоу пожал плечами.

— Чтобы продать партию товара на самом большом рынке в мире, в Ковент-Гардене. Даже твой дядюшка не в состоянии срезать там цены.

— О, мне кажется, это блестящая идея. Надеюсь, она сработает для вас, — улыбнулась Дженни и крепко обняла Марлоу.

Она поднялась, потянулась и, глянув на себя в зеркало, вскрикнула:

— Боже, ну и вид у меня! Я должна переодеться, а ты поправь свой галстук, как примерный мальчик, и выпей еще, пока я не приведу себя в порядок. Но прежде я должна позвонить в гараж и выяснить, в чем задержка.

Марлоу наливал себе "Мартини", слушая из прихожей ее приглушенный голос, — она говорила по телефону. Тут же Дженни, приоткрыв дверь, объявила:

— Они доставят машину совсем скоро, минут через пятнадцать.

Дженни снова скрылась за дверью, а Марлоу стал лениво просматривать какой-то журнал, но скоро отбросил его в сторону и начал обдумывать события сегодняшнего вечера. Он даже не пытался притворяться перед самим собой, будто влюблен в Дженни О'Коннор, зная, что это особый вид отношений между мужчиной и женщиной, который испытал до этого всего один раз в жизни: приходят в действие, какие-то железы внутренней секреции, вызывающие страстное желание немедленно получить сексуальное удовлетворение.

Марлоу снова посмотрел на часы. Было почти девять. Сейчас Мак уже наверняка отправился. Он попытался в уме подсчитать время, когда Мак доберется до Лондона. Примерно в три утра, и потом вполне может вернуться к ленчу. Если только намеченному ими плану ничто не помешает. Если план почему-либо сорвется, Магеллан, несомненно, навсегда лишится своего дела.

Щелкнул замок двери, и Дженни вошла в комнату. На ней было черное трикотажное платье без рукавов, прекрасно обрисовывающее ее стройную фигуру. Глянув на себя в зеркало, она довольно улыбнулась, достала меховое манто и накинула его на плечи.

— Я начинаю сомневаться, могу ли я показаться с тобой, такой шикарной, — сказал Марлоу. — Да и денег у меня маловато.

— Об этом не беспокойся. У меня хватит на двоих.

На какой-то момент в нем взыграла мужская гордость, потом он усмехнулся. А почему бы и нет, в конце концов? Ведь это деньги О'Коннора. Снаружи просигналила машина, и когда Дженни открыла дверь, они увидели механика в белом комбинезоне, стоящего возле "ягуара".

— Теперь у вас не будет с ним забот, мисс О'Коннор! — приветливо сказал он.

— Спасибо, Джерри, — поблагодарила она; повернувшись к Марлоу, сказала: — Вы можете повести машину, если хотите.

Он помог Дженни сесть в машину, а сам обошел ее спереди и сел за руль.

Управлять такой машиной было просто мечтой; когда они выехали на главную дорогу, ведущую от Барфорда, Марлоу ускорил движение, пока стрелка спидометра не остановилась на восьмидесяти милях в час.

— Какая прекрасная машина, — похвалил он.

— Лучшая из всех, — подтвердила она. — Тебе хотелось бы иметь такую же?

Он немного поколебался, подумав, не рассказать ли ей о своем прошлом. О тех днях, когда он постоянно водил автомобили, подобные этому. Когда у него было все: деньги, костюмы, женщины. Промолчал потому, что внезапно понял, что подобные вещи потеряли для него ценность. Машина и есть машина, у нее мотор и четыре колеса, и она доставляет тебя из одного места в другое. Так ли уж важно иметь именно такую, которая стоит две тысячи фунтов?

Он выругался про себя, решив, что если начнет думать о таких вещах, то наверняка испортит вечер. Он загнал эти мысли в самый дальний, самый темный уголок своего сознания и свернул на стоянку возле того ресторана, куда они направлялись. Приближаясь ко входу, Марлоу заставлял себя думать о том, каким приятным будет продолжение сегодняшнего вечера.

Было уже одиннадцать часов, когда они возвращались к дому Дженни. Марлоу развернулся, и остановил машину. Некоторое время они сидели молча, потом Дженни сказала:

— Я получила истинное удовольствие. Для такого крупного, как ты, мужчины ты прекрасно танцуешь.

Он пожал плечами:

— Это благодаря твоему "Мартини". Я просто почти все время был только наедине с самим собой.

Она неопределенно хмыкнула.

— Хочешь выпить еще стаканчик на ночь?

Она положила свою руку на его, и что-то шевельнулось в нем. В конце концов, почему бы и нет? Он приоткрыл дверцу, собираясь выйти из машины.

И тут же получил удар кулаком по лицу. Но в момент удара он инстинктивно нагнулся, и поэтому удар только скользнул по щеке. Марлоу тут же рывком отворил дверцу и оттолкнул ею чье-то массивное тело, а сам бросился вперед. Его охватила леденящая ярость.

Чей-то удар ногой свалил его на мостовую, он инстинктивно закрыл лицо руками и покатился по земле, чтобы избежать других подобных ударов. И все-таки его настиг удар ногой в бок, другой пришелся по лицу. Он тут же изловчился и вскочил на ноги. Дженни О'Коннор как не бывало. На мгновение у него возникло страшное подозрение, что именно она сыграла с ним эту злую шутку, но тут же открылась входная дверь ее дома. Оттуда во двор потоком хлынули лучи света.

— В дом, Хью! Быстрее в дом! — услышал он голос Дженни.

В этом потоке света стали отчетливо видны фигуры Блеки Моногана и его двух дружков. Один из них обеими руками держал кусок железного прута. Он кинулся вперед, целясь Марлоу в голову. Марлоу быстро пригнулся, и удар пришелся по каменной стене. Он вытянул ногу и ударил нападающего в пах. Железный прут с грохотом упал на булыжник, а бандит со страшным ревом осел на землю.

Моноган немного отступил и вытер рукой лицо. Судя по всему, он был пьян.

— Ну ты, выродок, сейчас ты получишь свое, — прорычал он. Он обратился к своему подручному, не отрывая взгляда от Марлоу: — А ну-ка, Педди, пощекочи его хорошенько.

Педди вытащил руку из правого кармана и, медленно раскрыв старомодную бритву с костяной ручкой, с вытянутой рукой направился к Марлоу. Тот подождал, пока Педди не приблизится к нему на три-четыре фута, а потом, неожиданно опустившись на колено, схватил железный прут, который выронил другой бандит, и ударил им Педди по правой руке. Кость хрустнула, словно сломанная сухая ветка. Педди, потеряв сознание, с искаженным лицом повалился на мостовую.

Когда Марлоу начал подниматься с колена, Моноган подскочил к нему и врезал ногой в бок, опрокинув его навзничь и ударив о стену. Ирландец быстро кинулся к нему и занес ногу, чтобы попасть в незащищенное лицо. Марлоу схватил ногу, вывернув ее, и Моноган тяжело рухнул поперек противника. Некоторое время они перекатывались по мостовой, вцепившись друг в друга, и когда уперлись в стенку, Марлоу оказался наверху. Он дважды сильно ударил Моногана кулаком в челюсть, голова того дернулась в сторону, и он затих.

Марлоу поднялся на ноги, прислонился к стене и некоторое время стоял неподвижно. Потом повернулся и двинулся по направлению к дому. Дженни стояла в дверях, глядя на него с удивлением, и страхом.

— О Боже, может ли кто-нибудь справиться с тобой? — воскликнула она.

Марлоу пропустил мимо ушей это замечание и толкнул Дженни внутрь дома.

— Надеюсь, ты не позвонила в полицию? — спросил он.

Она отрицательно покачала головой, и он кивком одобрил это.

— Отлично! Сделай двойной бренди. А когда я уеду, позвони своему дядюшке и расскажи ему, что случилось. Пусть приедет и лично заберет своих бандитов.

Дженни быстро подала ему бокал.

— А как они, в порядке? — неуверенно спросила она.

Марлоу пожал плечами.

— Думаю, что в относительном. Если ты спрашиваешь, не убил ли я кого-нибудь из них, то я отвечу, что нет. Хотя твоему дяде непременно придется обращаться к врачам, а специалисты по таким делам очень недешевы.

— Блеки Моноган в следующий раз убьет тебя, — уверенно сказала Дженни.

Марлоу пожал плечами и поправил галстук.

— Много людей пытались убить меня, — возразил он. — А пока я все еще жив.

— Твое лицо просто ужасно, — сказала она. — Пойди в ванную и приведи его в порядок.

Марлоу попытался улыбнуться.

— Нет, спасибо. Я потороплюсь. О'Коннор может подослать еще кого-нибудь. — Он наклонился к Дженни и погладил ее по щеке. — Все было прекрасно, мой ангел, но наш чудесный вечер закончен. Мне надо убираться отсюда. Дай мне пять минут, а потом звони ему.

Когда Марлоу проходил через двор, Педди начал стонать, а третий бандит непрерывно всхлипывал, словно ребенок. Марлоу быстро шагал по темной улице. Ему повезло. Когда он вышел на площадь, подъехало такси, и он поднятой рукой остановил его.

Марлоу откинулся на сиденье и закрыл глаза. Он чувствовал себя усталым, очень усталым, все тело болело от ушибов. Каждый раз, когда он делал вдох, в груди, в том месте, куда его ударил Моноган, вспыхивала боль, и он боялся, нет ли там перелома. Когда он обдумал все случившееся, то понял, что в глубине души ожидал этого весь вечер. Так или иначе, Моноган дал ему хорошее предупреждение. Он и его дружки спланировали все очень тщательно.

Марлоу вымученно улыбнулся. По крайней мере, он отвлек их на то время, пока Мак повез товар на юг. Его план сработал превосходно, и он очень хорошо узнал, что представляет собой Дженни О'Коннор. Если собрать все воедино, то вечер прошел с пользой, несмотря на полученные побои и синяки.

Он вышел из такси у ворот дома Магеллана и расплатился с шофером. Некоторое время стоял в темноте, слушая удаляющийся шум машины, а потом направился через двор ко входу в дом.

Полоска света пробивалась из-под двери кухни, Марлоу ощупью прошел вперед и повернул ручку двери. У огня на старом стуле сидела Мария и тихо плакала. Она подняла залитое слезами лицо и воскликнула с ужасом:

— О, Хью, что они с тобой сделали?

Она быстро перебежала комнату и кинулась к нему в объятия. Он крепко держал ее и нежно гладил волосы, а рыдания все сотрясали ее маленькое тело.

— Ну что ты, мой ангел? Не о чем так беспокоиться. Они только немножко пощипали меня.

Мария подняла к нему опухшее от слез лицо и сказала, стараясь совладать с рыданиями:

— Из маленького городка возле Питерборо звонил Мак. Он зашел в придорожное кафе выпить чаю, а когда вышел, то увидел, что наш грузовик угнали. — Она беспомощно покачала головой. — Ты разве не понимаешь, что это значит, Хью? Нам конец. Больше мы уже ничего не сможем сделать.

Ее тело забилось в рыданиях, а Марлоу, обнимая ее, с отчаянием смотрел в пространство. Он думал, что, окажись сейчас О'Коннор в этой комнате, он убил бы его собственными руками.

Глава 7

Мак вернулся на следующий день к вечеру. Марлоу работал с одним из грузовиков, когда услышал звук мотора. Он выпрямился и начал вытирать руки ветошью, когда Мак въехал прямо в амбар и остановился. Он выключил мотор и спрыгнул на землю.

— Так ты сумел вернуть грузовик? — удивленно спросил его Марлоу.

Мак кивнул:

— Да, но когда полиция нашла его, груза уже не было. Друг, мне так плохо из-за всего этого.

Марлоу протянул ему сигарету.

— Не упрекай себя понапрасну. Такая вещь могла случиться и со мной.

— А как там старик?

Марлоу чиркнул спичкой по стенке и протянул ему.

— Не очень хорошо. Он все так тяжело переживает, а тут еще обострение ревматизма. Он в кровати.

— А этот случай еще надломит его, — с горечью промолвил Мак. — Вот грязные выродки!

— Ладно, оставь их пока, — сказал Марлоу. — Расскажи мне, как все это случилось.

Мак в смущении развел руками:

— Просто черт знает что. Сначала все было нормально. Я ехал часа три, а потом решил зайти в это придорожное кафе около Питерборо. Припарковался к стоящим грузовикам, их там было штук пятнадцать, вышел и взял себе чашку чаю и сандвич. А когда вернулся через пятнадцать минут, моего грузовика не было.

— И что ты тогда сделал?

— Прямиком пошел в местную полицию. Сержант, который взял мое дело, оказался хорошим парнем. — Мак коротко рассмеялся. — Он сказал мне, что такие вещи случаются на дороге каждую ночь.

Марлоу кивнул.

— Он прав, так и есть. Вот где О'Коннор оказался настоящим хитрецом. Ни грабежа, ни ударов тяжелой дубинкой, ничего драматического. Для полиции это обычная работа, и он прекрасно знает, что мы ничего другого сказать ей не сможем.

Мак согласно кивнул и вздохнул.

— Они обнаружили грузовик сегодня в десять утра. Он стоял на обочине дороги в десяти милях от этого кафе.

Марлоу стоял, опершись о стену, и думал, нахмурив брови. Немного спустя он спросил:

— Скажи-ка мне, Мак, какие еще есть интересы у О'Коннора кроме этой фруктово-овощной игры?

Мак пожал плечами.

— Он владеет песчаным карьером, который приносит хороший доход, работает с угольными компаниями. И вообще, я бы сказал, он выполняет крупные перевозки.

Марлоу нетерпеливо замотал головой:

— Я не имею в виду легальные занятия. А вот чем он занимается под покровом темноты? Папа Магеллан говорил мне, что у него была паршивая репутация во время войны.

Мак покачал головой:

— Про это я ничего не знаю. Я работал у него только пять или шесть недель. — Негр задумался, и глаза его прищурились. — Я уверен, что они занимаются грязными делами, но никто никогда не посвящал меня в их тайны.

Марлоу был явно разочарован.

— Жаль, — сказал он. — А я-то надеялся, что ты хоть что-нибудь знаешь.

Лицо Мака внезапно просветлело.

— Эй, погоди-ка! У него есть гараж на бирмингемской дороге.

— На бирмингемской дороге? — с любопытством переспросил Марлоу. — Это с другой стороны Барфорда. А что он там делает?

— Вот здесь-то и закавычка, — ответил Мак. — Я не в курсе. Но что-то очень странное. Туда допускают только Моногана и его крутых парней. О'Коннор пару раз посылал меня туда, но ребята не пускали меня дальше дверей.

— Значит, они не впускали тебя внутрь, э? — задумчиво произнес Марлоу. Потом улыбнулся и хлопнул Мака по спине. — Думаю, мы нанесем им маленький визит сегодня вечером, Мак. Что ты на это скажешь?

Мак усмехнулся.

— Для меня подходит все, что причинит вред этим ублюдкам.

— Вот и отлично. А пока тебе надо бы зайти в дом и перекусить.

Когда они направлялись к дому, Марлоу добавил:

— Только ни слова старику и Марии, куда мы собираемся вечером. Особенно Марии. Оставь все объяснения мне.

— О'кей, парень, делай все сам как знаешь, — согласно кивнул Мак.

Они нашли Марию на кухне. Она выглядела усталой и бледной и улыбнулась Маку вымученной улыбкой.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — виновато сказал он ей.

Мария снова попыталась улыбнуться.

— Не вини себя. Мы знаем, что ты тут ни при чем.

— А можно мне повидать вашего отца?

Та вздохнула.

— Сейчас он очень плохо себя чувствует. Его осмотрел доктор. Думает, что папа подхватил грипп. Во всяком случае, температура у него скачет.

Она прошла наверх и осторожно приоткрыла дверь в комнату старика. У него ввалились щеки, и он выглядел лет на десять старше обычного. По-видимому, он спал, дыхание его было тяжелым.

— Все сразу на него навалилось, — сказала Мария. — И он тут же сдал. Еще удивительно, что не умер. — Она всхлипнула и оперлась рукой о стол, опустив голову.

Марлоу стало отчаянно жаль девушку. Он слегка обнял ее за талию.

— Успокойся, мой ангел. Ты сильная. Держись. Мы с Маком этим вечером поедем забирать продукцию у владельцев садов. Соберем новую партию товара, а может быть, даже две. И отправимся в Лондон вдвоем завтра вечером.

Мария улыбнулась и вытерла со щек слезы тыльной стороной руки.

— Да, вы правы, Хью. Я себя веду глупо. Слезами делу не поможешь. — Она сжала его руку. — Вы так добры ко мне, вы оба. — Она снова улыбнулась. — Сейчас я дам вам поесть.

Они отправились в Барфорд на одном из грузовиков сразу же после семи, когда небо уже начало темнеть. Когда они проезжали через город, Марлоу намеренно объехал стороной главную площадь. Внезапно Мак похлопал его по плечу, Марлоу круто свернул на пустырь, остановил грузовик и выключил мотор.

Теперь уже совсем стемнело, и уличные фонари желтыми бусинками тянулись вдоль дороги назад, к Барфорду. Гараж находился в трех или четырех сотнях ярдов от них, если идти по дороге, и когда они направились к нему, снова пошел дождь.

Ярдах в пятидесяти от гаража Марлоу остановился.

— Нам нельзя подходить ближе, — сказал он, — за нами могут наблюдать. Надо обойти с задней стороны.

Они попытались пройти разбитым тротуаром по узкому переулку, освещенному единственным старинным газовым фонарем. Ярдов через тридцать — сорок переулок резко повернул направо и дальше проходил позади гаража. Гараж окружала старая, местами осыпавшаяся кирпичная стена высотой около девяти футов. Мак подставил сложенные руки, Марлоу, опираясь на них, поднялся на стену. Затем опустил руку и втянул наверх Мака. Они немного посидели, чтобы осмотреться, а потом спрыгнули во двор.

На третий этаж здания вела старая железная запасная пожарная лестница, и Марлоу начал осторожно подниматься по ней. На площадке он задержался и попытался повернуть дверную ручку. Но напрасно. Дверь оказалась запертой. На мгновение он замешкался, но Мак потянулся к соседнему окну, и тут же раздался его негромкий удовлетворенный возглас:

— Оно открыто!

Потом послышался звук поднимаемой рамы, Мак перелез через перила запасной пожарной лестницы и скрылся в окне. Марлоу последовал за ним.

Они стояли в темноте, вслушиваясь. Марлоу вдруг ощутил какой-то странный запах. Он принюхался и притянул к себе Мака.

— Послушай, это же виски, — проговорил он. — Настоящее. Ты чувствуешь?

Мак кивнул и осторожно двинулся по коридору. В конце его находилась дверь со сломанной панелью, сквозь которую пробивался свет. Он осторожно приоткрыл ее, и они ощутили крепкий аромат виски.

Комната была загромождена ящиками с бутылками, а в дальнем ее конце стояли большие бочки. Марлоу постучал по одной из них.

— Полная, — заключил он.

Потом подошел к столу и сгреб пригоршню наклеек.

— Посмотри-ка на это, — сказал он. — Самые известные фирмы, выпускающие виски.

— Но что это значит? — озадаченно спросил Мак.

— Это рэкет, старый как мир, — ответил Марлоу. — Они покупают виски оптом, оно может быть вполне качественным, и потом разбавляют его водой. Затем разливают по бутылкам, наклеивают ярлык известной фирмы и получают по меньшей мере двести процентов прибыли с каждой бутылки.

Мак недоверчиво усмехнулся:

— Но каждый пьющий человек может легко отличить такое виски от настоящего.

Марлоу кивнул.

— Правильно, но этот товар идет в ночные клубы, и, насколько я понимаю, далеко не в перворазрядные. В такие места в Сохо, куда проститутки затаскивают простофиль и получают за это процент с прибыли.

Мак смотрел на Марлоу с благоговейным трепетом.

— Слушай, если мы наведем на этот склад копов, наш друг О'Коннор будет иметь серьезные неприятности.

Марлоу угрюмо кивнул:

— Наверное, лет пять.

Он подошел к двери в углу комнаты, тихонько приоткрыл ее и тут же кивком подозвал Мака, сделав ему знак молчать.

Они увидели главное помещение гаража. Там не было ничего, кроме одного-единственного трехтонного грузовика "Бедфорд". Он выглядел как воспоминание о войне и все еще сохранял тусклый цвет хаки. Людского присутствия тут не ощущалось. Марлоу подошел к грузовику и заглянул внутрь. Он был плотно уставлен ящиками. Марлоу забрался внутрь, Мак последовал за ним. Марлоу вытащил карманный нож и вскрыл угол одного из ящиков. Там стояли плотными рядами бутылки виски.

— Это — груз, ожидающий отправки, — улыбаясь, сказал Марлоу Маку.

Прежде чем тот смог ответить, послышался звук открываемой двери, потом — приближающиеся шаги. Марлоу жестом указал Маку на пол кузова, где они, скорчившись, улеглись. Сквозь брезентовый верх отчетливо слышался разговор снаружи.

Это были знакомые голоса О'Коннора и Кеннеди.

— Вот адрес, — произнес О'Коннор. — Это недалеко от Лайм-стрит, по направлению к докам. Если ты сумеешь сдвинуть эту развалину, то будешь на месте сразу же после полуночи.

— Но, мистер О'Коннор, мне тогда нужны еще и крылья, — запротестовал Кеннеди. — До Ливерпуля чертовски далеко.

Голос О'Коннора был холоден, как ледяная вода.

— Слушай, Кеннеди. Я плачу тебе хорошие деньги. А взамен хочу видеть такие же результаты. Ты в последнее время что-то стал менять свои привычки. — Его тон стал угрожающим. — Если тебе не нравится работать на меня, я могу всегда найти тебе замену.

— О нет, я не имел в виду ничего такого, мистер О'Коннор, — поспешил заверить Кеннеди, в его голосе явно слышался страх.

О'Коннор презрительно хмыкнул.

— Смотри, чтобы на этот раз все было в порядке, — сказал он. — Сид Браун даст тебе в обмен на эту партию товара пакет, где будет две тысячи фунтов стерлингов. Это хорошая сумма. Я хочу видеть тебя и эти деньги, все до последнего пенни, утром, к завтраку, и не приму никаких отговорок.

Стукнула дверца, и, когда завели мотор, грузовик мелко задрожал. Потом Марлоу услышал, как откатывают дверь гаража, и грузовик выехал в темноту; набирая скорость, он двинулся по главной дороге.

Марлоу устроился поудобнее, опершись спиной на деревянные ящики, и спросил Мака:

— Куда, он сказал, мы едем? Куда-то неподалеку от Лайм-стрит, к докам?

Зубы Тома блеснули в темноте.

— Да, кажется, я никогда не был в Ливерпуле, — ответил он. — Интересно будет посмотреть.

Марлоу ухмыльнулся, поднял воротник пальто и надвинул кепи на глаза.

— Лучше устраивайся поудобнее, насколько можешь. Нам придется ехать долго.

Несколько раз Марлоу задремывал, но каждый раз просыпался, когда грузовик подбрасывало на каком-нибудь уж очень разбитом участке дороги. Кеннеди вел машину быстро и там, где было небольшое движение, разгонял свой "Бедфорд" миль до шестидесяти в час.

Проснувшись в очередной раз, Марлоу понял, что они находятся уже в пригороде Ливерпуля, и, посмотрев на часы, увидел, что как раз наступала полночь. Он тихонько толкнул Мака, и тот сразу проснулся.

— Мы подъезжаем, — сказал Марлоу. — Наш друг Кеннеди всё-таки довел до места эту старую развалину.

— А какой будет наш следующий ход? — спросил Мак.

Марлоу пожал плечами.

— А я и сам не знаю. Решим, когда окажемся на месте.

Минут через пятнадцать машина свернула в тихую темную улицу и остановилась.

Здесь царила полная тишина, лишь откуда-то издали доносились жутковатые грустные сирены кораблей на реке Мереёй.

Пока не ощущалось никаких признаков чрезмерной торопливости. Дверь кабины открылась, и Кеннеди выпрыгнул наружу. Мак и Марлоу слышали, как он прошел вдоль грузовика, а потом поднялся на его борт и зажег ручной фонарик. Марлоу выхватил фонарик и направил луч прямо в лицо Кеннеди.

— Хэлло, друг, — сказал он. — Приятно видеть тебя здесь.

На лице Кеннеди появилось выражение животного страха, и он открыл рот, чтобы закричать. Мак дал ему красивый короткий джеб в живот, и Кеннеди рухнул, хватая ртом воздух. Марлоу засунул ему в рот носовой платок и связал руки своим поясом. Потом они поставили несколько ящиков один на другой и на освободившееся место положили Кеннеди.

Едва они успели выбраться из грузовика, как из темноты появились два автофургона и остановились в нескольких футах от них. Оттуда вышли четверо мужчин, и Марлоу, прислонясь к заднему борту грузовика, на всякий случай сжал кулаки.

Маленький, чем-то напоминавший птицу мужчина улыбнулся и закурил сигарету.

— Я Сид Браун, — отрекомендовался он. — А вы ребята О'Коннора?

— Точно, — ответил Марлоу. — Мы привезли товар, не разбив ни одной бутылки.

Сид Браун удовлетворенно кивнул.

— Вы новенькие, что ли? Никогда не видел вас раньше.

Марлоу утвердительно кивнул.

— Мы только что начали работать у О'Коннора.

Сид лукаво посмотрел на него, почесывая нос.

— А ведь хороший парень О'Коннор, не так ли? И вы, я вижу, стараетесь для него.

Его трое помощников с фантастической скоростью перегружали ящики в фургоны.

— Опасно торчать здесь долго, — пояснил Сид. — Копы просто мечтают меня подловить.

— А как насчет наличных? — спросил Марлоу. — Если нам придется быстро смываться, я предпочел бы иметь их при себе.

— Ах я старый разиня! Чуть не забыл.

Он достал из кармана плаща бумажный пакет и передал Марлоу.

— Все пятерками. И деньги чистые.

Марлоу надорвал пакет и проверил его содержимое под лучом фонарика Кеннеди. Все было в порядке.

— А ты, должен сказать, осторожный парень, — заметил Сид Браун обиженным голосом. — Зря подозреваешь меня в таких штучках. За хороший товар я плачу хорошими деньгами. Всегда держу свое слово. Только так можно сохранить свою репутацию.

Когда его люди стали вытаскивать последние ящики, один из них закричал:

— Чёрт возьми, что это здесь такое?

Сид быстро подошел к заднему борту и посветил вовнутрь мощным фонарем на неподвижное тело Кеннеди.

— Эй, — закричал он. — Это еще что за тип?

Марлоу усмехнулся и похлопал Сида по спине.

— Не беспокойся о нем. Это мой двоюродный брат, Чарли. Он обожает путешествовать таким образом.

При первых же признаках обострения обстановки Мак юркнул в кабину и завел мотор грузовика. Марлоу быстро повернулся и тоже вскочил в кабину. Захлопнув за собой дверцу, он высунулся в окно и крикнул:

— С тобой приятно иметь дело, Сид. Еще увидимся как-нибудь.

Грузовик взял с места, оставив во тьме несколько удивленного Сида с его фургонами.

Мак так хохотал, что с трудом удерживал в руках баранку руля.

— Ну, друг, О'Коннор теперь совсем заболеет.

— Две тысячи фунтов. Все твои переживания позади. А О'Коннор не сунется в полицию, иначе засветит весь свой рэкет, — сказал Марлоу, откинулся назад и закурил. — Да, я бы сказал, что мы неплохо поработали сегодня.

Он взглянул на часы. Было почти час ночи.

— Будем вести машину по очереди, — предложил он. — Тогда к шести утра, если ничего не помешает, мы вернемся.

В течение нескольких последующих часов опять шел дождь, и они подъехали к гаражу только к семи утра и остановились возле него на пустыре.

Когда Марлоу залез в кузов "Бедфорда", он увидел, что Кеннеди старается освободиться от пояса, которым был связан. Когда он наклонился, чтобы, развязать его, Кеннеди сказал:

— Это тебе даром не пройдет!

Марлоу рывком поставил его на ноги и почти выкинул через задний борт.

— А что ты собираешься предпринять? — с ехидцей спросил он. — Побежишь в полицию и скажешь, что у тебя похитили груз фальшивого виски? Могу представить, как это их заинтересует.

Кеннеди сказал, чуть не плача:

— Но Бога ради, Марлоу, что мне теперь делать? О'Коннор убьет меня, если я вот так, с пустыми руками, заявлюсь к нему.

Казалось, он дошел до предела отчаяния. Где-то внутри у Марлоу шевельнулось чувство, похожее на жалость.

— Если у тебя нет ни капли здравого смысла, так иди к своему боссу. Но лучше всего катись отсюда к чертям так быстро, как только можешь.

Он достал пакет с пятифунтовыми банкнотами и отсчитал десять штук.

— Здесь пятьдесят фунтов, — сказал он, передавая деньги Кеннеди. — До лондонского экспресса остался один час.

Он не обратил внимания на бессвязные слова благодарности и снова уселся в кабину рядом с Маком, который находился за рулем. Машина работала на холостом ходу.

— А ты очень благородно поступил, друг, — сказал Мак, когда они тронулись с места.

— Все равно таким негодяям, как Кеннеди, ни в чем нельзя доверять, — ответил, пожимая плечами, Марлоу.

Он удобно устроился в углу кабины и закрыл глаза, решительно пресекая этим всякую попытку продолжить разговор.

Когда через полчаса они въехали во двор своей фермы, Мария как раз шла по направлению к амбару. Увидев, что Марлоу спрыгнул из кабины на землю, она бросилась к нему.

— Где вы были? — воскликнула она. — Я ни жива ни мертва от беспокойства.

Марлоу пропустил этот вопрос мимо ушей.

— А как твой отец? — спросил он.

— Этим утром гораздо лучше. Он сидит в постели и спрашивает о вас. А я не знаю, что ему ответить.

Мария направилась в дом, они оба последовали за ней в комнату старика. Папа Магеллан сидел в кровати с обмотанным вокруг шеи шерстяным шарфом. Перед ним на подносе стоял наполовину съеденный завтрак. Как только Марлоу появился в дверях, его лицо заметно просветлело.

— Хью, где ты был, мой мальчик? Что ты делал?

— Я уже спрашивала, они мне ничего не ответили, — пожаловалась Мария.

Мак оперся на дверь, а Марлоу расстегнул плащ и достал пакет с пачкой пятифунтовых банкнот.

— Ваши заботы позади, папа, — сказал он, бросая пакет на кровать. — Здесь почти две тысячи фунтов.

Мария чуть не задохнулась и положила руку себе на горло, побледнев как снег.

— Хью, что ты сделал? — со страхом спросила она.

Старый человек тоже был озадачен.

— Откуда эти деньги?

Марлоу равнодушно пожал плечами:

— От О'Коннора. Мы обнаружили, что он занимается махинациями с разбавленными спиртными напитками. Этой ночью мы отвезли для него одну такую партию товара в Ливерпуль. Получатель был заинтересован принять этот груз виски. Он без всяких разговоров заплатил нам. — Он ухмыльнулся. — Так получайте, папа. И прочь заботы.

Лицо старика посуровело. Он попросил дочь:

— Мария, подай-ка мне один конверт из манильской бумаги вон из того ящика.

Мария молча подала ему конверт.

— А теперь дай ручку и марки, — продолжил он.

Марлоу наблюдал, как старик отсчитал двадцать четыре банкноты и отложил их в сторону.

— Я взял сто двадцать фунтов. Так я оцениваю стоимость груза, который мы хотели отвезти в Лондон.

Марлоу был поражен.

— Вы хотите сказать, что собираетесь отослать остаток обратно О'Коннору? — вскричал он. — Да это просто сумасшествие!

Папа Магеллан покачал головой:

— Нет, это просто порядочность. Это грязные деньги, и достались они неправедным путем. Я забираю то, что, по моим расчетам, О'Коннор мне должен. Ни больше ни меньше.

Он закончил надписывать адрес и тщательно заклеил конверт. Наклеив марки, он передал конверт Марлоу и сказал:

— Я хочу, чтобы вы сами отправили его по почте.

Видя, что Марлоу колеблется, он добавил:

— И немедленно.

Марлоу вздохнул и взял конверт.

— Прекрасно, папа. Поступайте как знаете.

Не сказав больше ни слова, он вышел из комнаты и спустился по лестнице. Почтовый ящик был недалеко от дома. Это был старомодный прямоугольный ящик на грубой каменной стене. На его металлической поверхности еще сохранились инициалы королевы Виктории.

Марлоу нерешительно постоял перед ящиком, потом решительно засунул конверт во внутренний карман своей куртки и пошел обратно к дому.

Когда он достиг ворот, то увидел Мака, стоящего у стены с мрачным выражением лица.

— Ты ведь не отправил конверт, да?

Марлоу отрицательно покачал головой.

— Нет, это было бы просто глупостью.

Мак вздохнул.

— Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, друг, — сказал он направился вслед за Марлоу.

Мария на кухне готовила завтрак. Когда Марлоу вошел, она повернулась к нему и нетерпеливо спросила:

— Ты отправил его?

Марлоу заставил себя улыбнуться.

— Да, вопреки своему желанию.

Ее лицо заискрилось улыбкой.

— О, я так рада, Хью! Вы же знаете, папа прав.

Она снова отвернулась к плите, а Марлоу, сдерживая ярость, сел за стол. Он знал, что поступает правильно. Он не станет выбрасывать на ветер такие деньги из-за причуд старика. Он знал, что делает, и все же в бессильной злобе так крепко сжал кулаки, что ногти до боли впились в ладони. Потому что Мария поверила его лжи.

Глава 8

После обеда Марлоу объехал владельцев садов и сполна расплатился с ними. Когда он заводил машину в амбар, Мария сидела на столе, болтая ногами, и разговаривала с Маком, который чинил двигатель одного из грузовиков. Увидев Марлоу выходящим из машины, Мария налила ему чашку кофе, сказав:

— Вы как раз вовремя.

Он с удовольствием отпил глоток.

— Прекрасно. Что-то холодновато становится.

— Ну, как там дела с садоводами? — спросила Мария.

Он пожал плечами:

— Никаких проблем на этот момент. Все они получили свои деньги и вполне удовлетворены. — Он кивнул на грузовик. — Я получил на этот раз много товара. Яблоки и груши, немного помидоров и слив.

Он передал ей список, и она удовлетворенно кивнула головой.

— Это очень хорошо. На все это на главных рынках Лондона устойчивый спрос. Я проверила по утренним газетам.

Марлоу с улыбкой повернулся к Маку:

— Тебе будет нетрудно продать эту партию груза, когда ты приедешь в Лондон.

Прежде чем негр успел ответить, быстро вмешалась Мария:

— Но вы наверняка поедете с ним, Хью? Будет гораздо безопаснее, если вы отправитесь вдвоем.

Марлоу покачал головой и потрепал Мака по плечу.

— Он не нуждается во мне.

— Но это нехорошо, — взорвалась Мария. На ее лице появилось сердитое выражение. — Почему Мак должен делать все это один? Я думаю, что вы должны поехать с ним.

Марлоу проглотил сорвавшийся было с губ сердитый ответ и постарался сказать твердо:

— Послушай, мой ангел, мне все равно, что ты там думаешь. Я не поеду в Лондон. У меня на это свои причины, и не вмешивайся в чужие дела.

Его лицо побледнело, а на щеках проступили красные пятна. Мария едва успела раскрыть рот, чтобы ответить ему, но он резко встал, повернулся и пошел через двор к дому.

Когда Марлоу вошел в комнату папы Магеллана, тот читал газету.

— А ты неважно выглядишь, сынок! В чем дело? — спросил он, глянув поверх очков.

— Это все ваша дочь! Она просто кипит от ярости, возражая против того, что я опять посылаю Мака в Лондон одного.

Старик понимающе кивнул:

— Она чисто, по-женски любопытствует, почему ты не можешь ехать.

Марлоу вздохнул и уселся на стул.

— Почему она не хочет понять мои намеки, как это делаете вы с Маком, и заниматься только своими делами?

— Открой-ка вон тот шкаф, сынок, — улыбнулся Магеллан. — Там наверху альбом.

Марлоу передал ему старинный альбом для фотографий г красном сафьяновом переплете.

— Посмотри-ка сюда, — сказал Магеллан, открывая альбом на какой-то определенной странице.

Марлоу поначалу показалось, что он видит изображение Марии.

— Это ее мать? — спросил он.

Папа Магеллан утвердительно кивнул.

— Да, это моя Мария. Как видишь, они похожи, точно горошины в стручке.

Он мягко улыбнулся, закрывая альбом, и добавил:

— И не только по внешнему виду. Боюсь, что моя жена была излишне любопытна, и Мария — тоже. К сожалению, этот недостаток свойственен большинству женщин, — пожал он плечами, возвращая альбом Марлоу.

Тот поднялся и положил альбом на место. Проходя мимо двери, он увидел в углу прислоненное к стене охотничье ружье, наполовину скрытое висящей одеждой. Он взял его в руки и внимательно осмотрел. Это была двустволка двенадцатого калибра, отлично отполированная и украшенная гравировкой. Он слегка присвистнул.

— Это обошлось вам в фунт или два.

— Да, — довольно ответил папа Магеллан. — Мне нравится ощущать в руках хорошее оружие. Было время, когда я любил по утрам бродить по полям и приносить на завтрак голубя или двух, но теперь все это в прошлом.

Магеллан наклонился, пытаясь заглянуть в шкаф.

— Там где-то должна быть коробка с патронами.

Марлоу без труда нашел ее.

— Да, вот она.

— Хорошо, — сказал папа Магеллан. — Теперь возьми ружье и патроны. Вы с Маком должны хоть немного расслабиться и побродить по полям, там, позади дома.

Марлоу усмехнулся:

— Мы всегда сможем притвориться, что пытаемся скрыться от О'Коннора.

Он продолжал рассматривать ружье с видимым удовольствием; на какое-то время в комнате воцарилось молчание, прерванное стариком:

— Мария влюблена в тебя, верно?

Марлоу медленно поднял голову и, пожав плечами, ответил:

— Думаю, что да.

Старик кивнул.

— Для меня это было очевидно с самого начала. А ты любишь ее?

Марлоу резко засмеялся.

— Папа, я не влюблен ни в какую из женщин. У меня есть другие заботы, о которых приходится беспокоиться. Я не хочу быть связанным. Не могу позволить себе этого.

Старик понимающе кивнул, и его глаза погрустнели.

— Тогда будет лучше, если ты поскорее уйдешь отсюда. Марии не придется так страдать.

Марлоу вздохнул и кивнул в знак согласия.

— Вам не следует волноваться, папа. Я скоро уйду. Может быть, на следующей неделе. Если все сработает как надо, то с О'Коннором будет покончено, и я уйду, но с вами останется Мак. Он хороший парень.

Магеллан приветливо улыбнулся.

— Ну что ты, сынок. Не стоит ценить себя так низко. — Он закашлялся и откинулся на подушку. — У тебя неприятности, которые не позволяют тебе отправиться в Лондон. Серьезные неприятности?

Марлоу остановился в дверях, держа ружье в руке, и объяснил:

— В Лондоне у меня есть несколько старых друзей, которые хотят видеть меня, а я, наоборот, не хочу этого. Ничего такого, с чем я не смог бы справиться.

— Тогда хорошо, — сказал старик, полуприкрыв глаза. — Я доволен. А теперь иди, я хотел бы поспать.

Марлоу тихонько прикрыл за собой дверь и спустился по лестнице.

В течение всего остатка дня Мария старалась избегать Марлоу. Даже когда они с Маком ужинали, она обращалась только к Маку и полностью игнорировала Марлоу. Сначала он был несколько удивлен таким отношением к себе, но немного спустя почувствовал даже легкое чувство обиды, усилившееся к концу вечера.

Они с Маком провели несколько часов, проверяя двигатель грузовика, который должен будет отправиться в Лондон, и тщательно укладывая ящики с фруктами и овощами. Когда работа была почти закончена, Марлоу оставил Мака и в темноте направился к дому.

Мария сидела у кухонного огня и читала журнал.

— Мак почти готов к отправлению, — сказал ей Марлоу. — Я хочу взять для него термос и сандвичи, если ты позволишь.

— Я справлюсь сама, благодарю вас, — холодно ответила девушка, поднимаясь со стула.

Марлоу недоумевающе промолчал и пошел обратно по коридору к входной двери. Он немного постоял на крыльце, вдыхая холодный ночной воздух, как вдруг послышался громкий звук разбиваемого стекла, будто что-то вылетело наружу из окна амбара.

Он бросился туда и услышал сзади себя испуганный крик Марии. Когда он добежал до сарая, то увидел, как три фигуры выскочили из освещенных ворот амбара и, растворились в темноте. Он задержался всего на мгновение, а потом торопливо заглянул внутрь. Мак в неуклюжей позе лежал на полу около грузовика. Пока Марлоу колебался, не зная, что предпринять, тишину разорвал звук запускаемого мотора, и вскоре его шум затих в отдалении.

Марлоу бросился в амбар и опустился на колени возле Мака. С виска негра стекала струйка крови, и когда Марлоу стал ощупывать его голову, он почувствовал шишку от удара, которая под пальцами становилась все больше.

Мария упала возле Мака на колени.

— Он в порядке? — испуганно вскричала она.

Марлоу кивнул.

— В общем, да. Вот только скверный удар по голове.

Он поднял Мака на руки и понес его из амбара к дому. Ударом ноги открыл дверь их комнаты и уложил свой груз на старинную кушетку.

Мария опустилась на колени возле Мака и начала влажным полотенцем смывать кровь. Спустя некоторое время Мак застонал и открыл глаза.

— Привет, Друг, — сказал он Марлоу. — Кто-то здорово саданул меня по черепу.

— Что там произошло? — спросил Марлоу.

Мак хотел было сесть, но Мария не дала ему подняться.

— Я затягивал гайку на блоке мотора, когда услышал позади звук шагов. Я обернулся, и кто-то бросился ко мне. Я подумал, что они хотят что-то сделать с грузовиками, и тогда бросил в окно гаечный ключ, который держал в руках.

— Это была блестящая идея, — сказал ему Марлоу. — Это напугало их прежде, чем они смогли нанести машинам какие-нибудь повреждения.

Мак снова попытался подняться.

— Мне надо вставать, — сказал он.

Марлоу опять уложил его.

— И не пытайся. Ты даже пяти миль не проедешь в таком состоянии.

Он двинулся к двери, а Мак спросил:

— Что же нам теперь делать?

Марлоу нахмурился.

— Мне придется ехать вместо тебя.

Когда Мак попробовал было запротестовать, он добавил:

— Это единственно возможное решение. Не беспокойся. Никто не сможет помешать мне попасть туда.

Он пересек двор и зашел в амбар. Открыл один из ящиков для инструментов и достал оттуда ружье. Переломил его, проверил стволы. Они оказались в отличном состоянии. Потом надорвал коробку с патронами, зарядил ружье, рассовал горсть патронов по карманам и снова спрятал коробку в ящик.

Когда он направлялся к грузовику, подошла Мария с термосом и пакетом сандвичей. Она побледнела при виде ружья.

— А что вы собираетесь делать с этим? — пытливо спросила она.

Марлоу открыл дверь кабины и спрятал ружье за спинку сиденья.

— Это мой козырной туз, — ответил он. — Если они попытаются и в эту поездку выкинуть какую-нибудь штучку, то поймут, что сделали грубую ошибку.

Мария покачала головой.

— Оружие — это всегда плохо. Когда начинаются такие вещи, никто знает, как и чем это все кончится.

Марлоу взял у нее термос и сандвичи и положил под сиденье.

— Не беспокойся, — мягко сказал он. — Я не собираюсь никого убивать. Мне самому это вовсе ни к чему. Но бывает просто удивительно видеть, как быстро из среднего калибра бандита выходит воздух, когда он смотрит в дуло ружья.

Марлоу успокаивающе улыбнулся, потрепал девушку по щеке, сел за руль и завел мотор. Как только он отпустил ручной тормоз, она подбежала к нему и с отчаянием сказала:

— Я так сожалею, Хью. Мне стыдно, что я шпыняла тебя весь сегодняшний день.

— Ничего, мой ангел, — отозвался он и нажал ногой на акселератор.

Рев мотора заполнил весь амбар, и он не мог расслышать ее дальнейших слов. Он только улыбался и кивал головой, направляя грузовик в ночную тьму.

Спускаясь с холма в Литтон, он размышлял, что же она хотела сказать ему, потом вспомнил разговор с папой Магелланом и вздохнул. Может, все в конце концов оборачивается к лучшему. Может, и хорошо, что он вынужден был поехать в Лондон, получив возможность обтяпать и свое дело. А потом он оставит позади и семью Магелланов, и все их заботы. Он и так достаточно для них сделал.

Марлоу засунул руку под рубашку и нащупал у себя на шее тесемку. На конце ее висел ключ от депозитного сейфа. Он опустил ключ обратно, и его охватило чувство ликования. Да, все пока идет как нельзя лучше, несмотря ни на что. Фирма, где находится его депозитный сейф, открывается в девять или в девять тридцать. Он может выехать обратно из Лондона в десять. Он закурил и устроился на сиденье поудобнее.

Марлоу ехал уже около часа, как снова пошел дождь. Он потихоньку выругался и включил дворники на ветровом стекле. Потом включил все передние фары и поплотнее уселся за рулем. В этот момент он переваливал через небольшое возвышение, и мощные лучи света от его фар вырвали из темноты стоящий на обочине в тридцати или сорока ярдах от него зеленый "ягуар". Возле автомобиля виднелась фигура, машущая ему рукой.

Марлоу усмехнулся и нажал было на акселератор, но потом изменил решение и резко бросил ногу на педаль гидравлического тормоза. Грузовик пошел юзом и остановился. Он выключил мотор и посмотрел вниз на бледное, мокрое от дождя лицо Дженни О'Коннор.

— Что ты здесь делаешь, ради всего святого?

Она не произнесла ни слова, и в ее глазах читалось отчаяние. Стояла полная тишина, если не считать звука дождя, барабанящего по парусиновому верху грузовика. Марлоу усмехнулся и потянулся за ружьем, когда увидел, что позади "ягуара" появились и двинулись к нему темные тени.

Моноган отодвинул девушку в сторону и схватился за ручку дверцы.

— Ну ты, ублюдок, — сказал он. — Вот сейчас ты свое и получишь.

Марлоу выставил в окно ствол ружья. Выражение ужаса появилось на лице Моногана.

— Ты не посмеешь стрелять!

— Это я-то не посмею? — спросил Марлоу и взвел курки.

Трое других были ему неизвестны, но явно смахивали на наемных убийц. Один из них, обернувшись к Моногану, заорал:

— Эй ты, ты не говорил нам, что дело может повернуться вот так.

Марлоу поднял ружье и тщательно навел его на бандитов.

— Может, вы вообще ничего не знаете насчет ружья и для чего оно предназначено? Так я вам расскажу. Оно вас разнесет на клочки. Если я сейчас выстрелю, кто-то из вас получит заряд в морду. И поимейте в виду, если потом кто-то дернется, у меня есть еще один ствол.

Трое быстро исчезли, а Дженни, уцепившись за край окошка, с отчаянием произнесла:

— Они силой заставили меня выйти сюда. Они знали, что ради меня ты остановишься. Это мой дядя заставил меня пойти.

Дженни горько заплакала, и слезы стекали по ее лицу, смешиваясь с дождем.

— Обойди машину и садись в кабину с той стороны, — сказал Марлоу. — Ты говорила мне, что умеешь водить грузовик. Вот теперь и покажи мне, как хорошо ты это делаешь.

Когда Моноган открыл было рот, Дженни бросилась к противоположной стороне кабины, открыла дверь и уселась за руль. Тут же взревел мотор, и она включила скорость так умело, как самый опытный водитель.

Моноган издал звук ярости и схватился за ручку двери. Марлоу тут же уткнул ствол в живот ирландца. Когда грузовик рванулся вперед, он оглянулся назад и увидел, как Моноган распластался на дороге, а трое громил топтались около него.

Снова убирая ружье за сиденье, Марлоу спросил:

— Откуда они узнали, что я этой ночью поеду в Лондон?

Дженни ответила, не поворачивая головы и сосредоточив все внимание на дороге:

— Дядя послал кого-то объехать владельцев садов, с которыми вел дела мистер Магеллан. Он понял, что ты уже был у них сегодня и что готовится еще один рейс в Лондон.

Марлоу выругался и закурил сигарету.

— Кто-то уже заявился сегодня к нам и уложил Мака чуть ли не замертво. Кто это был? Моноган и его подонки?

Она утвердительно кивнула и коротко взглянула на него.

— Я была снаружи на дороге в автомобиле с дядей. Моноган с дружками хотели вывести из строя ваши грузовики, но ты появился слишком быстро.

— Кажется, они активно используют тебя в нужные для них моменты, — сказал он.

Дженни провела тяжелый грузовик по трудному повороту с умением Опытного гонщика.

— Мой дядя не доверяет мне больше. Он был просто ужасен, когда узнал, что случилось прошлой ночью. Те два дружка Моногана все еще в постели. У одного из них сломана рука.

— А что за типы были с ним сейчас? — спросил Марлоу.

— Они приехали из Бирмингема сегодня после обеда. — Ее передернуло. — Отвратительные люди. Дядя заставил меня поехать с ними. Они рассчитывали, что ты остановишься, увидев меня и мою машину.

Он достал термос и налил себе кружку кофе.

— Ну ладно, их маленькая хитрость не сработала. Благодаря моему козырному тузу. — Он убрал термос на место и добавил: — Ты теперь можешь отдохнуть, а я поведу машину.

Когда они остановились, Дженни некоторое время молча сидела за рулем. Немного спустя она повернулась к нему и сказала дрожащим голосом:

— Ты бы не выстрелил, ведь правда?

Марлоу этот вопрос показался нелепым.

— А на кой черт я тогда брал ружье с собой, как ты думаешь? — Он недобро рассмеялся. — Только не пытайся внушить мне, что я непорядочно себя веду. Может, тебе приятнее было бы видеть, как Моноган и его приятели используют меня вместо футбольного мяча?

Дженни вздохнула:

— Нет, я полагаю, в данном случае ты прав.

Она оставила руль. Марлоу сел на ее место.

— Я полностью уверен, что прав, — сказал он. — Чтобы сражаться с людьми определенного сорта, все средства хороши, а Моноган как раз из таких людей.

Он положил руки на руль.

— Ну так, следующая моя остановка — Лондон. Можешь ехать со мной, или я высажу тебя в первом же крупном городе, где ты скажешь.

— Я поеду с тобой до конца, если ты не возражаешь.

Она устроилась в темном углу кабины и, когда он уже хотел нажать на стартер, спросила:

— Хью, ты ведь не любишь меня, да?

Он повернулся и посмотрел на нее в упор.

— Не расстраивайся. Я не люблю никого.

— Да, я так и думала, — кивнула она.

— Ты все еще хочешь ехать со мной до конца? — вызывающе спросил Марлоу.

Он не видел в темноте выражения ее лица, но она ответила твердым голосом:

— Да, я все еще хочу проехать с тобой весь путь.

Он нажал на стартер, и через мгновение они снова двинулись в путь.

Было почти семь тридцать, когда они приехали в Ковент-Гарден. Задержка вышла из-за неисправности карбюратора. Потребовался почти час, чтобы отыскать неисправность и устранить ее. Главные сделки дня на этом огромном рынке к тому времени уже закончились, но Марлоу, к своему удивлению, не встретил трудностей в размещении всей партии товара. Первый же оптовик, к которому он обратился, сразу проверил его товар и на месте выдал ему чек на сто шестьдесят фунтов. Но что было особенно приятно, он попросил доставить еще одну партию фруктов и овощей такого же качества на следующий день.

Дженни О'Коннор выглядела на удивление хорошо, учитывая то, как она провела предыдущую ночь. Ее юбка была сшита из такого хорошего материала, что почти не помялась. Достав из кармана замшевого пиджака ленту и перетянув ею волосы, она сделала себе прическу "конский хвост".

— Даже по лондонским стандартам ты смотришься совсем неплохо, — уверил ее Марлоу, когда остановил грузовик на Шафтсборо-авеню, недалеко от Пикадилли.

Она улыбнулась:

— Я не думала об этом, но твой комплимент, во всяком случае, заставляет меня чувствовать себя лучше.

Марлоу предложил ей сигарету.

— А что ты теперь собираешься делать? Возвращаться к себе со мной?

Дженни покачала головой и медленно проговорила:

— Нет, не думаю. Я вернусь на поезде. Мне нужно время, чтобы многое обдумать, учитывая все, что произошло.

— У тебя есть деньги?

— Да, — улыбнулась она. — Возможно, я даже останусь здесь на пару дней.

В этот момент Марлоу случайно взглянул вперед и через ветровое стекло увидел черный лимузин, подъехавший к тротуару и остановившийся в нескольких ярдах впереди их грузовика. Он показался ему каким-то странно знакомым. Дверца открылась, и Фолкнер, корректный, одетый с иголочки в элегантный фланелевыйсерый костюм и мягкую фетровую шляпу, вышел из машины. Выйдя, он задержался, чтобы поговорить с кем-то, оставшимся в машине.

Марлоу быстро пригнулся, закрыв лицо рукой. Дженни удивленно спросила:

— Что такое, Хью? В чем дело?

— Да вот тот человек, который стоит около лимузина, мой старый знакомый, которого я предпочел бы не встречать.

Фолкнер выпрямился, и лимузин отъехал от тротуара. Марлоу показалось, что Фолкнер пристально посмотрел на его грузовик, потом он пересек тротуар и вошел в ресторан.

Дженни сжала руку Марлоу.

— Теперь ты можешь выпрямиться. Он зашел в ресторан.

Она открыла дверь, выпрыгнула из кабины и твердо сказала:

— Поезжай быстрее, Хью. Трогайся.

Дженни растворилась в толпе людей, а он влился в струю уличного движения. И только раз, оглянувшись, мельком увидел отблеск ее льняных волос, и она исчезла.

Вся операция с депозитным сейфом заняла десять минут. Работа начиналась в девять тридцать, и ему пришлось с ключом в руке подождать у подъезда. Клерк открыл ему сейф и любезно сказал:

— Вы уже давно не заходили к нам, сэр!

— Да, я был за границей, — улыбнулся в ответ Марлоу.

От волнения в животе у него стало как-то пусто, слова продолжавшего что-то говорить клерка звучали для Марлоу ничего не значащим бормотанием. Дверь сейфа открылась, и Марлоу забрал оттуда потертую старомодную гладстоновскую сумку. Клерк все еще говорил, пока они поднимались наверх, но Марлоу по-прежнему не понимал ни слова.

Когда он вышел на улицу, ему показалось, что тротуар под ним задвигался, а яркое утреннее солнце просто ослепило его. Грузовик был припаркован на боковой улице, и Марлоу почти бегом направился к нему. Он вскочил в кабину, захлопнул дверцу, поставил гладстоновскую сумку на сиденье рядом с собой и дрожащими руками закурил сигарету.

Он долгим взглядом смотрел на сумку, чувствуя, как у него под мышками струится пот и пересыхает в горле. Выругавшись сквозь зубы, Марлоу потянулся к сумке и открыл ее.

Деньги были на месте, все в аккуратных небольших пачках, в основном хрустящие чистенькие купюры, будто только что из банка. Некоторое время он пристально смотрел на них. "Двадцать тысяч фунтов стерлингов, — думал он, — и все это мое. Сколько я потел за них, и я заработал их. Каждый пенни из этой суммы".

Он закрыл сумку и положил ее под сиденье. Уже через мгновение грузовик влился в общий поток машин, движущийся к северу, а Марлоу сидел за рулем, улыбаясь счастливо, как ребенок.

Глава 9

Грузовик проехал по булыжникам двора и остановился в амбаре. Марлоу выключил мотор и засек время. Было почти два часа дня. Он вытащил из-под сиденья гладстоновскую сумку и спрыгнул на землю. Некоторое время он стоял неподвижно, держа сумку в руках, и осматривал амбар в поисках подходящего места, чтобы спрятать ее. В дальнем конце амбара виднелась ветхая лестница, ведущая на чердак, и он направился туда, внимательно её разглядывая.

Лестница скрипела и качалась, когда Марлоу начал подниматься по ней. Он задержался наверху и осмотрел чердак. Помещение было загромождено всяким барахлом, копившимся здесь годами. Легкая улыбка появилась у него на губах, он поставил гладстоновскую сумку рядом с несколькими старыми чемоданами и полуприкрыл ее краем старой рваной крикетной сетки. Гладстоновская сумка выглядела так, будто стояла тут с незапамятных времен, и Марлоу, удовлетворенный, спустился вниз.

Он задержался у выхода из амбара, чтобы закурить сигарету. Ферма тихо отдыхала в послеполуденном влажном тепле, и пока он приближался к дому, никого не было видно.

В кухне горел огонь и стол был накрыт на одного человека. На тарелке он нашел наспех нацарапанную записку от Марии, где говорилось, что обед для него на плите и что они с Маком поехали собирать следующую партию товара.

Марлоу усмехнулся, скатал записочку в шарик и бросил ее в огонь. Он вышел из кухни и по задней лестнице поднялся наверх. Он приоткрыл дверь комнаты папы Магеллана и осторожно заглянул внутрь. Старик читал книгу, опершись спиной на подушки. Он быстро обернулся к Марлоу с приветливой улыбкой:

— Заходи, сынок. Заходи и расскажи мне, как дела.

Тот прикрыл дверь и сел в ногах кровати. Он вытащил чек, полученный от оптового торговца в Ковент-Гардене, и перекинул его старику.

— Вот такие дела, — сказал он.

Старик недоверчиво рассматривал чек, а потом вытянул губы и тихонько присвистнул:

— Сто шестьдесят фунтов. Это же прекрасно.

— Но это еще не все. Они хотят получить другую партию товара уже завтра утром.

Магеллан рассмеялся, но тут же его прихватил приступ кашля. Наконец справившись с ним, он вытер с глаз слезы и тихо сказал:

— Я чувствую себя уже на сто процентов лучше. Я бы хотел, чтобы сейчас передо мной оказался О'Коннор, и я помахал бы этим чеком перед его жирной рожей.

Послышался звук въехавшей на двор машины. Марлоу подошел к окну и увидел большой черный автомобиль. Через секунду-другую дверца открылась, из машины выбрался О'Коннор.

— Кто это там? — спросил папа Магеллан.

Марлоу нахмурил брови.

— Похоже, ваше желание исполняется.

Старик, казалось, пришел в замешательство:

— О'Коннор? Но какого черта ему здесь надо?

Марлоу недоуменно пожал плечами.

— А может, он хочет достичь с вами соглашения? Лучше я выйду и посмотрю.

Когда он открыл дверь на крыльцо, О'Коннор стоял спиной к нему и смотрел через двор на теплицы и поля за ними. Он медленно повернулся и вынул сигару изо рта.

— Лакомый кусочек, — сказал он. — Очень хороший, в самом деле.

— Мы тоже так думаем, — ответил ему Марлоу.

Некоторое время они с вызовом смотрели друг на друга, а потом лицо толстяка расцвело улыбкой, и он спросил:

— А вы не собираетесь пригласить меня войти?

Марлоу, пожав плечами, посторонился:

— Почему бы и нет? Мы всегда сможем потом провести дезинфекцию.

Улыбка О'Коннора полиняла, но усилием воли он вернул ее на свою физиономию.

— А где сам старик? Он единственный, кого я хотел бы видеть. Его, а не каких-то наемных помощников.

Марлоу сделал всего один широкий шаг вперед, и толстяк поспешно попятился.

— Я не хочу никаких неприятностей, — испуганно протараторил он. — Я только собираюсь высказать старику одно деловое предложение.

Марлоу холодно посмотрел на него.

— Вы мне не нравитесь, О'Коннор, — сказал он. — Мне будет совсем нетрудно сломать вашу жирную шею. Запомните это.

Он резко повернулся и пошел наверх. Открыв дверь в комнату Магеллана, Марлоу увидел, что тот подоткнул себе под спину еще одну подушку и сидит в постели совершенно прямо, словно железный прут.

О'Коннор вошел в комнату тяжело дыша и плюхнулся на стул у окна. Тот жалобно заскрипел, а О'Коннор вытащил носовой платок и вытер им лицо. Казалось, ему трудно восстановить дыхание, и он обмахивался шляпой.

— Сердце у меня уже не то, что было, — сказал он через некоторое время, сглотнул слюну и снова вытер платком лицо. — Лестницы в вашем доме чертовски круты.

— Вы не встретите у меня сочувствия, — сказал железным голосом папа Магеллан. — Выкладывайте, что хотели, и убирайтесь.

Улыбка сползла с лица О'Коннора.

— Ну, хорошо, — ответил он. — Перейду прямо к делу. Вы стоите на моем пути, Магеллан. Я хочу убрать вас с дороги. Даю вам три тысячи фунтов за все, включая грузовики, и улаживаю дела с вашими закладными. Вы не получите и половины этой цены на открытом рынке, и сами прекрасно это знаете.

Папа Магеллан поправил очки и взял в руки газету.

— Ваше предложение меня не интересует, — заявил он.

Последовал еще один момент тишины, потом О'Коннор взорвался:

— Ты, проклятый старый дурак, соглашайся. Иначе тебе конец, я тебя разорю.

Старик посмотрел на Марлоу, на его лице читалось отвращение.

— Выкинь его отсюда, Хью, — попросил он. — Здесь что-то стало дурно пахнуть.

О'Коннор вскочил на ноги и двинулся вперед.

— Я предупреждаю вас, — сказал он угрожающе. — Это ваш последний шанс. После этого я смету вас со всех дорог и не стану особенно разбираться в том, как я это сделаю.

Марлоу крепко схватил его за руку и поволок к двери. Папа Магеллан снял очки и отложил газету.

— Одну минутку, сынок.

Марлоу остановился в дверях, все еще держа О'Коннора за руку.

— Я давно знаю вас, О'Коннор, — сказал старик, — мы выставили друг другу больше выпивки, чем я могу припомнить. Я никогда не одобрял некоторых ваших способов добывания денег, но это вовсе не означает, что я в ту пору испытывал к вам неприязнь.

О'Коннор попробовал было вырваться из комнаты, но Марлоу крепко, до боли сжал его руку.

— Спокойно! — угрожающе сказал он.

— Я не знаю, что такое с вами случилось потом, — продолжал папа Магеллан. — Так или иначе, за последний год вы превратились в настоящего зверя. Вы уничтожаете каждого, кто встает на вашем пути. — Он закончил весьма внушительно: — Ну ладно, я говорил с вами по-честному. Теперь хватит. Если вы попробуете нанести вред кому-нибудь или чему-нибудь мне принадлежащему, я вас разыщу и убью. Как бешеную собаку, какой вы и являетесь.

Он снова обратился к своей газете, руки его немного дрожали. А Марлоу вытолкал посетителя за дверь и повел по коридору.

О'Коннору, наверно, и в самом деле было нелегко справиться с лестницей, и когда они спустились вниз, он внезапно схватился за стену, хватая ртом воздух и стараясь другой рукой расстегнуть воротник.

Приступ был, бесспорно, настоящим. Марлоу усадил гостя на стул, ослабил его галстук и воротник. Лицо О'Коннора стало пунцовым, а губы приобрели характерный для сердечника синеватый оттенок. Марлоу быстро прошел в гостиную и вернулся с бокалом бренди.

О'Коннор сделал жадный глоток, бренди пролилось ему на подбородок и на рубашку. Некоторое время спустя его дыхание стало более ровным. Он слабо улыбнулся Марлоу:

— В эти дни со мной случается что-то слишком много таких приступов.

— Тебе приходится таскать столько лишнего веса, — сдержанно ответил Марлоу. — Прямо удивительно, как твое сердце так долго выносит это.

О'Коннор поднялся на ноги.

— В молодости я был похож на тебя, парень. Большой и сильный, как дуб. А потом случилось что-то нехорошее с моими гландами. — Он нахмурился и несколько раз кашлянул в носовой платок. Когда он поднял голову, в его глазах стояли слезы. — Что поделаешь, старость, — прохрипел он. — Никогда не знаешь, что с тобой завтра случится.

— Мое сердце прямо обливается кровью из-за вас, — холодно рассмеялся Марлоу.

Он взял О'Коннора за руку, помогая ему пройти к машине, тот тяжело наваливался на провожатого, и было видно, что каждый шаг дается ему с трудом.

Когда он наконец уселся за руль, Марлоу, захлопывая дверцу, сказал:

— Я больше не хочу видеть вас здесь или где-нибудь поблизости.

О'Коннор нажал на стартер и высунулся в окно:

— Вы все-таки подскажите старику, чтобы он обдумал мое предложение, — посоветовал он. — Даю ему время до вечера. Я буду у себя на складе до девяти. Он может позвонить мне туда.

Прежде чем Марлоу успел ответить, автомобиль рванулся через двор фермы, сделав опасный поворот при выезде из ворот и только чудом избежав столкновения с грузовиком "Бедфорд", который собирался въезжать на ферму.

Мак остановил грузовик рядом с Марлоу и высунулся из окна:

— Эй, друг, рад тебя видеть! Как дела?

Марлоу поднял большой палец.

— Отлично! Я без всякого труда разместил партию товара. И больше того, получил на завтра заказ на еще одну такую же.

Мария вышла из грузовика с другой стороны и обошла его кругом с приветливой улыбкой на лице.

— На самом деле такой успех, Хью? — возбужденно спросила она.

Марлоу кивнул.

— Получил сто шестьдесят фунтов, — похвастался он. — Пока мы сможем отправлять каждый раз такую же полную партию, мы будем получать такие деньги.

— А кто тот сумасшедший, который вылетел отсюда на машине? — спросил Мак.

— Мистер О'Коннор, собственной персоной, — усмехнулся Марлоу.

На лице Марии появилась тревога.

— А что ему было надо, Хью? Снова для нас какие-нибудь неприятности?

— Ничего такого, о чем стоило бы волноваться, — успокоил ее Марлоу. — Деловой визит. Он предложил твоему отцу купить ваше владение, но старик отнесся к этому без интереса.

Мария выглядела озадаченной.

— Но что же заставило его снова пытаться сделать это? Папа уже в прошлый раз сказал ему совершенно определенно, что ничто не заставит его продать нашу ферму.

— Да, но времена меняются, — вступил в разговор Мак. — Мы прихватили его на одном грязном деле. И ему это известно.

Мария повернулась к Марлоу.

— А вы тоже так думаете? — спросила она.

— Тебе не о чем тревожиться, мой ангел, — успокаивающе сказал Марлоу. — Поднимайся к отцу, а мы с Маком посмотрим на эту партию товара.

Она с облегчением улыбнулась и пошла в дом. Марлоу обошел грузовик, сел рядом с Маком, и они въехали в амбар.

— У тебя были какие-нибудь трудности в поездке? — поинтересовался Мак, выключая мотор.

Марлоу закурил сигарету и кивнул:

— Очень много. — И он коротко рассказал Маку о событиях прошлой ночи.

Когда он закончил рассказ, Мак тихо присвистнул:

— Друг, как хорошо, что ты взял с собой ружье.

— Еще бы! — согласился Марлоу.

— А как ты думаешь, этой ночью они снова попытаются что-нибудь предпринять? — спросил Мак.

— Не знаю, — нахмурился Марлоу. — Я все еще толком не пойму, зачем О'Коннор являлся сюда. Что-то здесь не так. Он усмехнулся и потрепал Мака по плечу. — Но как бы то ни было, не беспокойся. И если хочешь, возьми с собой это ружье. Хотя, надеюсь, оно тебе не понадобится, — добавил он.

— Надеюсь, что нет, — кивнул Мак.

Когда они подошли к заднему борту машины, Мак продолжил:

— Хотелось бы мне знать, как там поживает мисс Дженни. Я и думать не хочу, что она связана с этой шайкой.

— Для меня это тоже загадка. Ведь О'Коннор должен был постараться узнать, что с ней произошло, а он об этом даже словом не обмолвился.

— А может, она утром позвонила ему из Лондона и сказала, что не вернется, — предположил Мак. — Неужели она поступит иначе после того, как с ней так обошлись?

— Хотел бы и я верить в это, — заметил Марлоу, опуская задний борт грузовика.

Он зевнул и почувствовал себя ужасно уставшим. Мак мягко положил руку ему на плечо и сказал:

— А почему бы тебе не поспать немного. Это тебе просто необходимо.

Марлоу начал было протестовать, но Мак подтолкнул его к двери:

— Давай, парень, я сам справлюсь с этой партией товара.

Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы подняться по лестнице. Проходя по коридору, он услышал за закрытой дверью комнаты папы Магеллана приглушенные голоса. Мария говорила с отцом. На момент он задержался в нерешительности, думая, войти ему или нет, но потом все-таки прошел мимо в конец коридора и открыл дверь своей комнаты.

Он снял куртку, присел на край кровати и разулся. Начал было расстегивать пуговицы на рубашке, но это усилие показалось ему чрезмерным, и он свалился навзничь. Лишь его голова коснулась подушки, он погрузился в омут сна.

Марлоу проснулся, почувствовав на своем плече чью-то руку. Над ним склонился Мак, тепло одетый, в водительской куртке, с теплым шарфом вокруг шеи и в перчатках. Марлоу быстро сел на кровати и глянул на часы. Было почти половина восьмого, и небо уже начало темнеть.

— Какого черта ты не разбудил меня раньше? — спросил он, опуская ноги на пол.

— В том не было нужды, друг, — усмехнулся Мак. — Я сам справился с погрузкой, а потом, под конец, мне немного помог этот старик Доби, что работает в теплице. — Он постучал руками в перчатках одна о другую. — Ну, я поехал. Если хоть кто-нибудь попадется мне на пути этой ночью, всех раскидаю.

Марлоу натянул ботинки и встал.

— Надеюсь, — сказал он. — Ты взял в кабину ружье?

Мак кивнул, и Марлоу посоветовал:

— Отлично, это придаст тебе уверенность, но только не останавливайся в дороге ни по какой причине.

Мак усмехнулся и похлопал Марлоу по плечу:

— Не беспокойся обо мне, друг. На этот раз меня уж ничего не остановит.

Они спустились по лестнице и вышли во двор, где уже был готов грузовик. Сырой прохладный ветерок опять предвещал дождь, и Мак поежился.

— Похоже, ночь будет темной, — сказал он.

Позади них появилась Мария, все так же с термосом и пакетом сандвичей.

— Будь осторожен, — сказала она, передавая съестное Маку.

Он улыбнулся ей и Марлоу и запустил мотор.

— Не беспокойтесь обо мне, мисс Мария. Я чувствую, что этой ночью мне повезет. Такое же ощущение у меня часто бывало перед серьезным боксерским боем.

Он помахал рукой, грузовик проехал через двор, немного замедлил ход у ворот, а потом исчез во тьме.

Мария вздохнула, повернувшись, чтобы идти к дому.

— Не беспокойся, мой ангел, — сказал ей Марлоу. — На этот раз с ним все будет в полном порядке.

— Я надеюсь.

Тут же в гостиной зазвонил телефон, она направилась туда и сейчас же вернулась с недовольным выражением.

— Это вас.

Марлоу был удивлен.

— А кто такой?

— Сами узнаете. — Мария кивнула в сторону гостиной и исчезла в кухне, громко хлопнув дверью.

Еще только подходя к телефону, Марлоу услышал встревоженный голос. Он взял трубку.

— Это Хью Марлоу. Кто говорит?

— Хью, это ты? Слава Богу, что ты еще здесь.

Голос принадлежал Дженни О'Коннор. Она казалась испуганной.

— Так ты все-таки решила вернуться? — удивился Марлоу. — Я думал, у тебя больше здравого смысла.

— Теперь мне все равно. — Дженни почти рыдала. — Я должна видеть тебя. Можешь приехать ко мне?

— Я сейчас занят.

— Пожалуйста. Хью! У меня жуткие неприятности. Ты должен мне помочь.

В ее голосе звучало отчаяние. Поколебавшись, он вздохнул и ответил:

— Ну хорошо. Где ты?

— В своей квартире. Как скоро я могу ожидать тебя?

Он посмотрел на часы.

— Примерно в восемь тридцать.

Дженни начала было говорить о чем-то еще, но Марлоу оборвал ее:

— Расскажешь, когда приеду.

Он поднялся в спальню за курткой и шарфом. А когда спустился вниз, увидел Марию. Она стояла в прихожей и вытирала руки о фартук.

— Ну, и что же она от тебя хочет? — вызывающе спросила девушка.

Сначала он хотел обо всем рассказать ей, но потом чувство осторожности взяло верх.

— А какое тебе, собственно, до этого дело? Если хочешь знать, Дженни просит меня приехать повидаться с ней.

— И вы тут же побежали, — ревниво взорвалась Мария. — Вы для нее как марионетка на веревочках.

Марлоу повернулся и ушел в ночь прежде, чем Мария успела еще что-нибудь добавить. Он взял один из двух оставшихся грузовиков и поехал в Барфорд, весь кипя от злости. Какое право имеет Мария диктовать ему, что он должен и чего не должен делать? Он выругался и резко вывернул руль, когда машину занесло на опасном повороте. Почему это она лезет в его дела, словно она его совесть, оценивает его действия и всегда считает его виноватым? Он закурил и понемногу стал остывать. Прошло некоторое время, и он даже улыбнулся про себя. Теперь, когда у него есть деньги, он не станет больше возиться с ней. Может, еще только несколько дней.

Грузовик снова занесло на скользких булыжниках главной площади, когда он резко свернул в боковую улицу, где находилась квартира Дженни О'Коннор. Он подъехал к тротуару, выключил мотор и остальной путь прошел пешком.

Он осторожно подошел к ее дому и стоял у входа во двор, всматриваясь в темноту. Некоторое время спустя он, удовлетворенный осмотром, пересек двор и позвонил.

После короткого молчания он услышал шаги и голос Дженни:

— Кто там?

— Это Марлоу, — ответил он.

Послышался звук отодвигаемого засова, потом повернулся ключ в замке, и наконец через приоткрывшуюся дверь он увидел бледное, испуганное лицо Дженни.

— Что за страсти? — недовольно спросил он.

Дженни втащила его внутрь, закрыла дверь на засов, потом заперла на ключ и только после этого повернулась к нему.

— О, Хью, дорогой! Ты даже не представляешь, как я рада тебя видеть! — воскликнула она, обнимая его за шею.

Марлоу холодно принял объятие, а потом слегка отодвинул Дженни в сторону и повторил:

— Так что здесь происходит?

Она провела его в гостиную и усадила на кушетку рядом с собой.

— Я вернулась в тот же день поздно вечером, — начала она. — И почти тут же заявился мой дядюшка.

Она вздрогнула при одном воспоминании об этом.

— Дядя просто обезумел от злобы. Обвинял меня в предательстве и в том, что я помогаю тебе. А я сказала, что уйду от него.

— И как он к этому отнесся?

На ее лице появилась гримаса отвращения.

— Он дважды ударил меня и сбил с ног. — Она оттянула воротник платья, обнажив свежий синяк на правом плече. — Вот видишь? Он заявил, что у меня не хватит духа уйти от него. Забрал все деньги и драгоценности. Даже меховое манто. И добавил, что я скоро опомнюсь.

Марлоу откинулся назад, и его глаза сузились.

— Все это, откровенно говоря, не свидетельствует о его хорошем отношении ко мне. А он никогда не пытался к тебе приставать?

Она отрицательно покачала головой.

— Нет, никогда. Сказать по правде, я поначалу тоже опасалась, что, щедро помогая мне, он думает именно об этом. Но до сегодняшнего дня он вел себя превосходно.

— А почему ты крепко запираешь дверь? — спросил Марлоу.

— Дядя послал Моногана забрать мой "ягуар". А тот попытался проникнуть ко мне в дом, и я захлопнула дверь прямо перед его носом, а потом забаррикадировалась. Он еще долго кричал сквозь щель почтового ящика, — с отвращением сказала Дженни, и ее снова передернуло. — Он говорил просто ужасные вещи.

Марлоу сердито посмотрел на нее и сжал кулаки.

— Больше не думай об этом, мой ангел. Если он попадется мне, я ему за все отплачу.

Она отошла к столику, налила виски с содовой и, слегка улыбнувшись, подала ему.

— Но что же мне теперь делать, Хью? После случившегося у меня в голове все перемешалось.

Марлоу осторожно отставил бокал.

— А почему ты вернулась?

— Потому что я слабая, — честно призналась она. — Потому что когда этим утром я оказалась одна в Лондоне, то все мои благие намерения испарились и я просто испугалась. Испугалась остаться одна лицом к лицу со всем миром. Испугалась остаться без денег.

— И еще испугалась, что придется трудиться, как все, чтобы заработать на жизнь? — вкрадчиво спросил Марлоу.

— Не будь таким жестоким, Хью, — сделала гримаску Дженни. — Я и так знаю, что никуда не гожусь. По крайней мере, я хоть не скрываю этого. Я вернулась, потому что думала, что сумею как-то вывернуться, но вместо этого мне предстоит сделать выбор.

— На чью же сторону ты станешь?

В ее глазах, появилась неподдельная боль.

— И я еще должна тебе это сказать? На самом деле должна сказать?

Марлоу смотрел на ее прелестное лицо, так похожее на лицо девочки, и у него невольно шевельнулось в душе теплое чувство. Он потянулся к Дженни, а она обвила руками его шею и легла навзничь на подушки, увлекая его за собой. Он ощутил мягкость и податливость ее тела, и губы обоих слились в жарком поцелуе.

— Я так рада, что увидела тебя прежде, чем ты поедешь в Лондон, — сказала она чуть погодя, немного отстранившись. Марлоу поцеловал впадинку у ее ключицы.

— А я и не собираюсь ехать в Лондон.

— Почему же? — удивилась она. — Мне казалось, что второй рейс имеет для вас большое значение.

— Так оно и есть. Но на этот раз поехал Мак.

— О, понимаю.

Последовало молчание, и снова вопрос:

— Хью, что же нам теперь делать?

Он хмыкнул и поцеловал ее в плечо.

— А я и сам не знаю. Думаю, что скоро совсем уеду отсюда.

Дженни словно в оцепенении сухо произнесла:

— Ясно.

Потом после непродолжительного молчания спросила:

— Насколько мне известно, мой дядя во второй половине дня приезжал сегодня к вам?

Марлоу приподнялся и потянулся за сигаретами.

— Верно. У него еще начался сердечный приступ, самый настоящий. Я сперва даже подумал, что он тут же и помрет.

Дженни нервно теребила край платья.

— Да, у него уже было несколько таких приступов. — С глубоким вздохом она продолжала: — Я совершенно случайно узнала, что жить на свете ему осталось не больше полугода.

Марлоу замер, так и не донеся бокал с виски до рта.

— Любопытно. По крайней мере, это дает Магеллану некоторый шанс.

Дженни даже подпрыгнула от злости:

— О, к черту этих Магелланов! Ты что, совсем уже не можешь думать о ком-нибудь другом?

Она нервно прошлась по комнате, потом резко повернулась к Марлоу:

— Я сейчас тебе все объясню. Мой дядя умирает. Может, умрет сегодня ночью, может, завтра, но определенно в течение ближайших месяцев, и я его единственная наследница.

Марлоу отхлебнул виски.

— Ну и что из того?

— Делаешь вид, что не понимаешь? Ведь только ты можешь убедить Магелланов продать нам их собственность, тогда мы все получим обратно в целости и сохранности, надо только подождать.

— Подождать чего? — спросил Марлоу.

Она нетерпеливо вздохнула:

— Когда умрет мой дядя. Тогда я стану владеть всем его бизнесом, а ты сможешь вести этот бизнес. Ты разве не понимаешь, дорогой? Мы будем обеспечены на всю жизнь.

Марлоу аккуратно потушил сигарету в пепельнице и встал.

— Ты имеешь в виду, что именно ты будешь обеспечена на всю жизнь?

Пройдя мимо Дженни, он вышел в прихожую. Та выскочила за ним и схватила за плечи как раз в тот момент, когда он начал отпирать входную дверь.

— Что случилось?! — воскликнула она. — Что ты делаешь?

Он снял ее руки и открыл дверь.

— Я пошел. А почему бы и нет? У тебя ведь нет никаких претензий ко мне?

Она в отчаянии затрясла головой:

— Ничего не понимаю!

— Сказал бы я тебе словечко, но даже я соблюдаю некоторые правила приличия.

Дженни все еще выглядела озадаченной, и он, вздохнув, продолжил:

— С тобой все ясно, мой ангел. Я встречал всяких людей, но ты наверняка получишь первый приз. Неужели ты даже не понимаешь, о чем я говорю.? Впрочем, такие, как ты, не в состоянии понять.

Еще некоторое время она смотрела на него с удивлением, потом вдруг злоба блеснула в ее глазах и она наотмашь ударила Марлоу по лицу.

— Проваливай, — закричала она. — Ну, давай, катись отсюда!

Он крепко схватил ее за запястья, закипая гневом. Дженни какое-то мгновение молча смотрела на него и вдруг плюнула ему в лицо, грязно выругавшись.

Марлоу непонимающе посмотрел на нее, а потом отпустил руки и расхохотался. И все еще продолжал смеяться, пересекая двор и выходя на темную улицу.

Он ехал обратно в Литтон с опущенным боковым стеклом, и холодный ветер несколько успокоил его. Он думал о Дженни О'Коннор, и ему стало жаль ее. Ей так и придется жить одной, а это, наверное, суровое наказание. Он умышленно гнал от себя мысли о ней и постарался сосредоточиться на своем будущем.

Его первоначальная идея уехать в Ирландию по-прежнему казалась ему привлекательной. Добравшись до фермы, он решил действовать незамедлительно.

Он остановил грузовик у входной двери и вошел в дом. Проходя мимо гостиной, он услышал доносившиеся оттуда звуки рыданий. Заглянув в гостиную, он увидел свернувшуюся калачиком в кресле и плачущую навзрыд Марию. Ее рыдания не могли не тронуть даже самое жесткое сердце.

— Что случилось, мой ангел? — спросил Марлоу, опускаясь перед ней на колени.

Мария подняла залитое слезами лицо.

— Пойдите прочь от меня. От вас еще и сейчас пахнет ее духами, — с горечью сказала она.

Марлоу со злостью вскочил с колен.

— Бога ради, скажи же, что здесь произошло?

— Это папа. Он уехал на другом грузовике.

Марлоу нахмурился.

— Он что, с ума сошел? Он же болен.

— Конечно. Но Мак звонил с час назад. У него авария, и он спрашивал, не можете ли вы подъехать к нему на другой машине.

Марлоу разразился проклятиями:

— И что, старик решил, что ехать надо ему?

Мария кивнула:

— Да, пока вы там развлекались с Дженни О'Коннор, он с трудом поднялся с постели и уехал, да еще в такую ночь, как сегодня.

Прежде чем Марлоу смог ответить, зазвонил телефон. Она быстро поднялась и взяла трубку.

— Да, кто это? — Послушав некоторое время, она вдруг покачнулась и ухватилась за край стола. — Как вы сказали? — Она стала водить головой из стороны в сторону, а потом выпустила из рук трубку и повернула к Марлоу искаженное мукой лицо. — Хью! — пробормотала она. — Хью! — И свалилась на пол в глубоком обмороке.

Марлоу схватил повисшую трубку.

— Хэлло? Это Марлоу. Кто говорит?

— Хью, это ты? — раздался сквозь треск и шум голос Мака. — Я в городке Бэрдон-Бэнк, примерно в сорока милях отсюда. Приезжай как можно скорее. Старик умер.

Глава 10

Марлоу приехал в Бэрдон-Бэнк только на следующее утро в начале восьмого. Найти место аварии оказалось совсем не трудно. На середине спуска с холма у обочины стояли два пострадавших автомобиля и полицейская машина. Марлоу остановился за ними и выключил мотор.

Когда он вылезал из кабины, появился молодой полицейский констебль и, нахмурившись, сказал:

— Только не здесь, приятель. Зеваки нам здесь ни к чему.

— Человек, который разбился, мой хозяин, — ответил Марлоу. — Мне звонили ночью и просили приехать как можно скорее.

Лицо полисмена сразу приняло более дружелюбное выражение.

— Да, ваш второй водитель был здесь. Он с Ямайки, по фамилии Макензи. Вы найдете его в придорожном кафе у подножия холма.

Марлоу кивнул.

— Благодарю вас. Но я прежде хотел бы взглянуть на грузовик, если вы не возражаете.

Полисмен пожал плечами.

— Пожалуйста, но предупреждаю вас, зрелище не из приятных.

Они немного спустились вниз по дороге и подошли к пролому в стене, ограждавшей плантацию елок. Отсюда начинался крутой склон к реке.

Путь грузовика легко было проследить, и в конце этого пути, в гуще елок, виднелось то, что раньше было грузовиком.

Марлоу прокашлялся.

— Это выглядит ужасно.

Полисмен кивнул.

— Я был там, внизу, и поверьте мне, что это и на самом деле плохо. Грузовик сразу же вспыхнул, ударившись о дерево.

— А что старик? — спросил Марлоу.

Полисмен печально покачал головой.

— Он все еще там, внутри, вернее, то, что от него осталось. Придется разрезать металл, чтобы вынуть труп.

Еще некоторое время Марлоу смотрел на обломки, потом отвернулся.

— Благодарю вас, — сказал он. — Возможно, мы увидимся попозже. — Он залез в грузовик и спустился к придорожному кафе.

Мак сидел в углу, развалившись на стуле, и спал. Когда Марлоу тронул его за плечо, тот мгновенно проснулся.

— Хью! Я почти уж не надеялся, что ты приедешь.

Марлоу объяснил причину задержки:

— Мария потеряла сознание при мне, когда услышала известие о несчастье. Мне пришлось привезти доктора. Он дал ей успокоительное и уложил в кровать. Она была в таком состоянии, что я не мог оставить ее.

— А как она теперь? — спросил Мак.

Марлоу покачал головой.

— У нее внутри все как бы заледенело, бедное дитя. Она восприняла гибель отца очень тяжело. Не могла уснуть, пока я не приготовил для нее чашку чаю, куда незаметно сунул пару таблеток снотворного. Тогда она задремала.

Мак направился к стойке и принес две чашки кофе.

— Друг, дела плохи, — сказал он. — Мистер Магеллан не должен был выезжать из дома в такую ночь, как прошедшая.

— Мария тоже так думает. Она во всем обвиняет меня. А мне неожиданно позвонила Дженни О'Коннор и сказала, что ей нужно срочно меня видеть. Когда я отправился к ней, Мария была не слишком обрадована. Она считает, что мне нужно было оставаться на ферме и, когда ты позвонил, я сам должен был поехать на помощь к тебе на запасном грузовике.

— Но зачем так, Хью? Откуда тебе было знать, что у меня случится поломка?

— Не стоит успокаивать меня. Мак. В сложившихся обстоятельствах я и впрямь обязан был находиться на ферме или где-то поблизости, на случай, если что-нибудь случится. А меня не было, и вот теперь старик мертв. Как тут ни крути, — но я, понятно, чувствую себя отчасти виноватым.

Он сунул в рот сигарету.

— Я все думаю, в чем причина аварии?

Мак задумчиво размазывал пальцем по столу лужицу пролитого чая.

— Я тоже хотел бы это знать, — нерешительно начал он. — А ты не думаешь, что с грузовиком было что-то не в порядке?

Марлоу вопросительно посмотрел на него.

— О'Коннор? Не думаю. Когда мы в последний раз проверяли грузовик?

— Вчера утром, — сказал Мак. — Я сам это делал. Он был в исправности.

— Но это было утром, — сказал Марлоу. — Правда, в гараже все время находился кто-то из наших. Не понимаю, как кто-нибудь чужой смог бы сунуться туда.

— Так что же, по-твоему, случилось? — спросил Мак. — Как ты думаешь?

Марлоу посмотрел куда-то вдаль и глубоко вздохнул.

— Я думаю, что папа Магеллан был больной, старый и уставший от жизни человек, которому следовало оставаться в постели. Может быть, он потерял за рулем сознание, а может и заснул. Что бы ни случилось, все происшедшее заняло не более минуты. — Марлоу встал. — Да, Магеллан был просто старый человек, который во многом зависел от меня, а когда я ему потребовался, я отсутствовал.

Он повернулся и быстро вышел из кафе, потому что бессильная злоба чуть не заставила его разрыдаться.

Был почти полдень, когда удалось извлечь из грузовика то, что осталось от старика. Полицейские внесли его на холм, завернутого в одеяло. Марлоу и Мак молча смотрели, как останки Магеллана погружали в машину "Скорой помощи". Когда человек из аварийной бригады тоже поднялся наверх, Марлоу спросил у него:

— А вы обнаружили что-нибудь, что указывало бы на причину аварии?

Тот отрицательно покачал головой:

— Что можно обнаружить в этой куче обломков?

Марлоу повернул обратно. У него защемило сердце, и он подошел к Маку.

— Поедем отсюда. Здесь пахнет, как в покойницкой.

Но в течение всего обратного пути до Литтона он не мог отделаться от этого запаха горелого мяса. Он держался так стойко, что не помогало даже открытое окно, куда дул сильный ветер. Марлоу старался убедить себя, что это только его воображение, и, как мог быстро, гнал машину, с риском проходя крутые повороты и сжимая руль так, что у него побелели костяшки пальцев.

Мак тихо и молча сидел рядом. А когда они наконец свернули во двор фермы, он сказал Марлоу:

— Что тебе сейчас нужно, друг, так это хорошая выпивка. Пошли в дом, и я налью тебе.

Марлоу покачал головой:

— Нет, мне не надо.

— А как с Марией? Ты ей очень нужен в такой момент, как сейчас.

— Нужен? — переспросил Марлоу. — Зачем я ей нужен?

Мак покачал головой.

— Друг, ты, наверное, слепой. Девушка любит тебя.

Марлоу громко рассмеялся:

— Ты хочешь сказать, любила меня. Но я человек, на котором лежит ответственность за смерть ее отца, помни это.

Он резко повернулся и пошел через двор к амбару. У входа он задержался, чтобы закурить сигарету. На вкус она была как солома, и он с проклятием отбросил ее в сторону. Он вошел в амбар, засунув руки в карманы и потупив голову. И вдруг весь напрягся, заметив на полу какую-то лужицу.

Марлоу опустился на одно колено и сунул в эту лужицу палец. Поднес палец к носу и глубоко вдохнул, а потом осторожно прикоснулся пальцем к губам. Это была жидкость из гидравлической тормозной системы грузовика.

На какой-то момент он так и замер, словно парализованный, еще не осознавая значение этого открытия, потом вскочил на ноги, выбежал из амбара и направился к грузовику.

Теперь все стало ясно. Очень ясно. Магеллану не стало плохо за рулем. Он врезался в стену, потому что грузовик потерял управление на крутом спуске. Причина этого — кто-то вывел из строя тормоза машины. Все проще простого.

Марлоу залез в кабину и нажал на стартер. Мотор взревел, заглушая крик Мака где-то позади, и Марлоу погнал грузовик вперед с такой скоростью, что машину занесло при выезде из ворот на главную дорогу.

Когда он мчался в Барфорд, у него была только одна мысль. Он убьет О'Коннора. Он схватит его за жирную глотку и лишит жизни это нелепое тело. Всякого, кто попытается помешать ему, он вобьет в землю.

Пошел дождь, и в небе сверкнула молния. Как только Марлоу свернул на главную площадь, прогремел раскат грома, и дождь хлынул с новой силой.

Марлоу затормозил возле склада О'Коннора и вышел из кабины прямо на погрузочную платформу. Он весь промок, пока дошел до раздвижных дверей. Он налег на них изо всех сил, но они отказывались подчиниться. Рядом были еще маленькие ворота, закрытые на автоматический американский замок. Он несколько раз подергал за ручку, но тоже безуспешно. Он немного постоял, потом сделал три быстрых шага вперед и сильно ударил правой ногой в маленькую дверь. Замок вылетел, дверь распахнулась, и он вошел.

Внутри стояла мрачная тишина, нарушаемая только шумом дождя, бьющего в окна. В полутьме он почти ощупью двинулся вперед, все чувства его были обострены. Он вслушивался в каждый звук. Вдруг щелкнул выключатель, и дальняя комната ярко осветилась.

— Кто там? — прозвучал чей-то голос.

Марлоу поднял глаза. Наверху, на площадке длинной деревянной лестницы, стоял Блеки Моноган. Он, наверное, дремал, потому что несколько раз протер глаза и заморгал. Немного спустя он разглядел Марлоу.

— Какого черта тебе здесь надо? — завопил он.

Марлоу подошел к подножию лестницы.

— Мне нужен О'Коннор, — сказал он. — Мне нужен О'Коннор, и если ты попробуешь помешать мне найти его, я тебя убью.

В глазах ирландца промелькнуло что-то похожее на страх.

— Ты только зря теряешь время. Его здесь нет.

Марлоу начал подниматься по лестнице, не отрывая немигающего взгляда от Моногана. Ирландец облизал губы и немного отступил назад.

— Я не хочу иметь никаких неприятностей с тобой, Марлоу. Я не желаю с тобой ссориться.

Марлоу угрожающе улыбнулся.

— Зато у меня есть причина для ссоры с тобой, ты, подонок!

В глазах Моногана появился уже не страх, а ужас, и он сказал надтреснутым, будто старческим голосом:

— Я же говорю тебе, что его здесь нет. Он на квартире у девушки. Это правда, говорю тебе.

Когда Марлоу поднялся на последнюю ступень, Моноган допятился уже до конца площадки.

— Ну чего тебе? Оставь меня в покое. Я же сказал то, что ты хотел знать.

Марлоу только рассмеялся и покачал головой:

— Нет, с тобой я еще не закончил. Ты ведь столько натворил.

На пропитом лице Моногана появилось выражение отчаяния. Он в панике огляделся вокруг. Рядом на стене висели огнетушитель, лопата и топор, все окрашенное в красный цвет. Он выхватил из держателя пожарный топор. Потом повернулся к Марлоу, дрожа от страха и выставив топор вперед.

— Не подходи ко мне, — закричал он. — Я не убивал старика. На этот раз это сделал босс. Мы думали, что ты сам поедешь на том грузовике.

Марлоу стоял словно вкопанный и смотрел на ирландца, потом его захлестнула волна гнева, и он прыгнул вперед.

Моноган отчаянно взмахнул топором. Если бы он правильно рассчитал момент удара и расстояние, то этот удар снес бы Марлоу голову, но охватившая ирландца паника помешала ему. Марлоу пригнулся, топор просвистел у него над головой и стукнулся о стену. Тогда одной могучей рукой он схватил Моногана за горло, а другой выхватил у него топор.

Лицо Моногана стало пунцовым. Со всей силой, рожденной охватившим его страхом, он выбросил вперед ногу. Удар пришелся Марлоу по правой голени. Марлоу заревел от боли, и его хватка ослабла. Ирландец попятился назад к деревянным перилам. Когда Марлоу приблизился, он начал отчаянно отбиваться кулаками. Но Марлоу нанес ему правой рукой удар в плечо, а левой в живот, когда же ирландец согнулся пополам, поднятым коленом ударил его в лицо.

Этот страшный удар опрокинул Моногана навзничь, он отлетел к перилам. Раздался треск ломающегося дерева, ирландец с криком полетел вниз.

Марлоу подошел к краю лестничной площадки и посмотрел туда. У него невольно вырвался крик злости. Моноган упал с высоты всего десяти или двенадцати футов на кучу мешков для картошки. Пока Марлоу смотрел на него, Моноган скатился на пол, поднялся на ноги и поспешил к той самой разбитой двери, через которую Марлоу вошел в помещение. Он задержался у двери, со страхом оглянулся назад и исчез.

Марлоу спрыгнул на эту же кучу мешков, потерял равновесие и скатился на пол. Затем вскочил и побежал к двери. Когда он выбежал наружу, то услышал, как заработал мотор машины, и увидел, что небольшой желтый автофургон проехал через площадь и скрылся в боковой улице.

Он быстро поднялся в кабину своего грузовика, сел за руль и свернул в ту улицу, которая вела к квартире Дженни О'Коннор. Он молился, чтобы Моноган не соврал ему и он нашел бы там О'Коннора. Его охватил такой гнев, что он не мог думать ни о чем, кроме одной, сжигающей его мысли. Он убьет этого проклятого О'Коннора.

Теперь у него было последнее и неопровержимое доказательство, которое сорвалось с губ Моногана. О'Коннор планировал убить Марлоу, но план сорвался, и вместо него погиб папа Магеллан. Теперь О'Коннор должен заплатить за все.

Марлоу припарковал грузовик и под дождем пробежал через небольшой двор. Потом изо всех сил нажал кнопку звонка и не отпускал ее. Казалось, дребезг звонка заполнил весь дом.

Дверь открылась, и перед ним предстала Дженни. Он оттолкнул ее в сторону и бросился в гостиную. Когда он ворвался в комнату, О'Коннор с тревожным выражением лица вскочил с кресла, стоявшего у камина.

Дженни поспешила за ним в комнату.

— Бога ради, Хью, что такое? — вскричала она. — Что случилось?

Марлоу не отрывал взгляда от О'Коннора.

— Папа Магеллан мертв, — сказал он.

На лице О'Коннора появилось выражение любопытства. Он вытащил носовой платок и приложил его к губам. Дженни, задыхаясь от потрясения, воскликнула:

— О нет, Хью! Только не этот несчастный старик! Как это случилось?

Марлоу кивнул в сторону О'Коннора.

— Спроси своего дядю, — сказал он. — Он расскажет тебе. Он все досконально знает об этом.

— Не знаю, что вы имеете в виду, — спокойно ответил О'Коннор.

— Ты, мерзкая свинья, — с расстановкой сказал Марлоу. — Я только что беседовал с Моноганом, и он все мне выложил. Ты заставил его испортить тормоза одного из наших грузовиков. Ожидал, что в нем поеду я, но, к несчастью, вместо меня туда сел старик. — Он зло рассмеялся. — Может, тебе интересно узнать, как он умер? Так я расскажу. Грузовик проломил стену и свалился вниз под откос в глубину на шестьдесят футов. Ты когда-нибудь ощущал запах горящего человеческого мяса, О'Коннор? А мне вот пришлось. Этого никогда не забудешь.

О'Коннор закашлялся, прижимая к губам платок. Потом, отняв его ото рта, произнес:

— Я не имею к этому никакого отношения.

Марлоу начал придвигаться к нему ближе.

— Я убью тебя, О'Коннор, — сказал он. — Задушу голыми руками.

Толстяк сунул левую руку в карман и вытащил оттуда автоматический пистолет.

— Отойди от меня, — приказал он.

Казалось, он задыхается, его лицо начало багроветь.

— Слушай меня, ты, проклятый дурак, — начал было Марлоу, но замолчал, потому что в горле у О'Коннора ужасно забулькало, он откинулся на спинку кресла, и пистолет выдал из бессильно повисшей руки. Марлоу бросился вперед и схватил его за рубашку. — Ты, ублюдок, не думай, что проведешь меня такими штучками.

Губы О'Коннора посинели, на них появилась полоска пены. Глаза вылезли, из орбит, и он с трудом пытался остановить взгляд на Марлоу. Слабая улыбка появилась на его лице, и он еле слышно проговорил:

— Ты, проклятый дурак! Тебе надо…

Он не кончил фразы. Его глаза закатились, голова бессильно упала набок.

Как только Марлоу выпрямился, Дженни бросилась к дяде и опустилась возле него на колени. Она приложила ухо к его груди и слушала несколько секунд. Когда она снова поднялась на ноги, ее лицо выражало почти триумф.

— Он мертв, — объявила она. — Я же знала, что его сердце долго не выдержит.

Марлоу почувствовал себя совершенно опустошенным. Он прошел к стойке бара, налил себе изрядную порцию бренди, проглотил его одним глотком, закашлявшись, когда жидкость обожгла его внутри.

Он взглянул в зеркало, висевшее тут же на стене, и, увидев свое отражение, не узнал себя. Мгновенно рука Дженни обвилась вокруг его шеи, и ее теплое тело прижалось к нему.

— Так вот оно и случилось, дорогой, — проворковала она. — То, о чем я тебе говорила. Мы теперь вместе с тобой. И у нас будет все, чего мы только пожелаем.

Марлоу рывком отбросил ее от себя и посмотрел на О'Коннора, валявшегося в кресле.

— О Боже мой, ты, кажется, даже не собираешься убрать тело, да?

Она холодно смотрела на Марлоу, и он бросился к двери, оставляя ее наедине с мертвецом в этой уютной, обставленной красивыми вещами комнате.

Обратный путь в Литтон был просто ужасен. Дождь лил так сильно, что видимость снизилась до десяти — пятнадцати ярдов, и стеклоочистители почти не помогали.

Двор фермы был тоже залит водой, так что когда Марлоу выпрыгнул из кабины, то сразу промочил ноги, и холод пробрал его до костей. Он стоял в прихожей, стаскивая насквозь промокшую куртку, стоял тихо, чуть приподняв лицо, и его ноздри едва двигались, как у зверя, чующего опасность. Его поразила необычная тишина.

— Мак! — позвал он. — Где ты там?

Его голос отозвался эхом в царящем вокруг жутком молчании.

Марлоу побежал по лестнице, перескакивая сразу через две ступени, и обернулся на лестничной площадке.

— Мак! — снова закричал он, открывая дверь в их комнату.

Он задержался в дверях. Куртка сползла с его плеч, он стоял в замешательстве.

Комната находилась в состоянии полного разгрома. Постель разбросана, матрац вспорот, из него выпирали лохмотья конского волоса. Все полки шкафа были выдвинуты, его личные вещи валялись на полу.

Марлоу быстро повернулся и сбежал по лестнице вниз. Кухня выглядела как обычно, если не считать того, что огонь в старомодной плите не горел. Он стоял в дверях и медленно оглядывал все это.

Его пробрала дрожь, он прошел вперед и увидел на полу возле стола лужицу крови.

В этот момент резко зазвонил телефон, его звук разорвал мертвую тишину. Марлоу, охваченный непонятным страхом, побежал по коридору, зашел в гостиную и схватил трубку.

— Хэлло, это Марлоу. Кто это?

На линии раздался треск, а затем странно знакомый голос произнес:

— Хэлло, Хью, старина! Как хорошо, что ты вернулся. А я тебе звоню уже пятый раз в течение этого часа.

Марлоу сглотнул слюну и постарался придать голосу твердость.

— Кто говорит? — повторил он.

В ответ раздался веселый смех:

— Неужели ты не узнаешь меня, старик? Ну как же так? Это Фолкнер.

Марлоу на мгновение закрыл глаза, и его рука конвульсивно сжала телефонную трубку.

— Как, черт побери, вы отыскали меня?

— Это не имеет значения, старик. Важно, что мы уже нанесли тебе визит и все обыскали. Мы обнаружили в доме юную леди и цветного джентльмена и думаем, что они с удовольствием разделят наше общество на часок-другой.

Марлоу облизал губы.

— Переходите к делу, Фолкнер. Что вам нужно?

— О, старик, приезжай сейчас же. Не прикидывайся.

— Я обнаружил кровь на полу в кухне. Кто из них ранен? Надеюсь, не девушка?

Фолкнер сказал обиженно:

— Да нет, это твой парень с Ямайки. Боюсь, что ему было неприятно видеть нас. Но Батчер немного утихомирил его. Не беспокойся, он в порядке.

— А девушка? — повторил вопрос Марлоу.

— О, она в полном порядке, — успокоил его Фолкнер. — По крайней мере, в данный момент. Мне дали понять, что ты питаешь к ней особый интерес, старик.

— Кто это вам такое сказал? — вспылил Марлоу.

— Сейчас не имеет значения, — ответил Фолкнер. — В интересах безопасности этой юной леди надеюсь, что оно так и есть. Ты найдешь нас на мельнице в местечке под названием Гарвалд-Милл, что-то милях в четырех от Литтона. По дороге на Бирмингем. Если ты не появишься у нас в течение часа с двадцатью тысячами фунтов, я отдам девушку Харрису. Ты же знаешь, чем он любит заниматься с молодыми женщинами.

— Фолкнер, подождите минуту. Послушайте! — закричал Марлоу.

Но он напрасно терял время. Раздался слабый щелчок, и телефон замолк.

Глава 11

Несколько мгновений Марлоу стоял неподвижно, все еще прижимая к уху трубку, но потом медленно положил ее на место. Он вышел во двор и побрел к гаражу под сильным дождем, не заботясь о том, что промокнет.

Лестница, ведущая на чердак, была нетронута. Марлоу посмотрел наверх, а потом начал взбираться. Гладстоновская сумка находилась там, где он ее оставил. Он вытянул ее из-под старой крикетной сетки и быстро спустился вниз.

Все так же под проливным дождем он прошел через двор, раскачивая сумку в правой руке и обдумывая свой следующий ход. Придя в гостиную, он вывалил содержимое сумки на стол, сел и закурил сигарету.

Пачки банкнот покрыли почти весь стол, а одна или две свалились на пол. Он смотрел на них с бьющимся сердцем, а потом ироническая улыбка тронула его губы. А ведь и на самом деле получается очень забавно, если разобраться. Долгие годы, длинные, тяжелые годы за высокими стенами. Когда серый утренний свет еле пробивается сквозь маленькое окошко, освещая безнадежные лица людей, грязь, мерзость запустения. Дурная пища, дурные нравы, — словом, жизнь как в тисках. Все это он вынес благодаря тому, что его всегда поддерживала единственная мысль. Сознание того, что однажды он окажется на свободе и у него будет достаточно денег, чтобы по-человечески прожить остаток своей жизни.

В такой стране, как Ирландия, человек, у которого есть капитал в двадцать тысяч фунтов, может прожить прекрасно. Марлоу вздохнул и снова невесело рассмеялся. Да, это просто ирония судьбы, когда в самом конце своих мытарств он должен пожертвовать всем ради молодой девушки, которую он и знал-то всего несколько дней.

Он поднялся и принялся запихивать деньги обратно в сумку. Он попытался было убедить себя в том, что у него есть выбор, но в глубине души понимал, что для него существует только один выход. Та внешняя оболочка твердости и жестокости, которая защищала его все эти годы, как высокая ограда, теперь уже не могла помочь ему. Он столкнулся с очень простой человеческой проблемой. И она может быть решена только одним путем. Он должен принести жертву.

Он застегнул сумку и сдвинул ее в сторону. Он вспомнил, что тут, в комнате, была где-то карта окрестностей, нашел ее и развернул на столе. Когда он как следует изучил её, то неожиданно для себя почувствовал облегчение. Он нашел такой выход, о котором даже не смел помыслить.

Гарвалд-Милл находился на боковой дороге, примерно в четверти мили от главной бирмингемской трассы, прямо за Литтоном. Марлоу отыскал в ящике стола огрызок синего карандаша, обвел это место кружком и начал продумывать обстановку.

Мельница, о которой говорил Фолкнер, стояла на берегу реки, в лесистой местности. Если бы надо было просто отвезти деньги и отдать их, то все обстояло бы очень хорошо, но ведь там находились еще Батчер и Харрис, Фолкнер был хорош для изощренных дел. Но все-таки у него были хоть какие-то нравственные правила. А вот Батчер и Харрис — люди совсем другого пошиба. Эти двое были изощренными совсем в ином смысле, и Марлоу прекрасно знал, что они сделают все, чтобы не дать ему уйти так легко, как в прошлый раз. Уж во всяком случае не Харрис. Этот малявка был просто психопат. И если он что-нибудь заберет в голову, никто не знает, чем это кончится.

Марлоу вспомнил угрозу Фолкнера отдать девушку именно Харрису, при этой мысли его пробрала дрожь, и он снова обратился к карте. Та мельница стояла у самой опушки леса, подъездная дорога сворачивала очень круто, поэтому можно подъехать совсем близко и не быть замеченным.

Марлоу вышел из комнаты и направился на кухню. Он открывал ящики один за другим, пока не нашел тот, где Мария хранила свои кухонные ножи. У нее был хороший набор их. Он выбрал большой нож для резки мяса с лезвием длиной в девять дюймов. В другом ящике он отыскал катушку изоляционной ленты и отрезал от нее несколько кусков. Потом задрал брючину на левой ноге и прикрепил нож с помощью этой липкой ленты к внутренней стороне голени.

Когда он уже собирался покинуть кухню, то услышал низкое громыхание отдаленного грома, дождь припустил еще сильнее, он бил в окна со все возраставшей силой. И в этот момент резко зазвонил звонок у входной двери.

Марлоу замер, вслушиваясь. Потом услышал голоса и сквозь узорное стекло панели сбоку двери различил смутные фигуры людей. Звонок зазвонил снова, он медленно подошел к двери, открыл ее и увидел перед собой добродушное лицо Алпина, полицейского из Барфорда, чем-то похожее на морду спаниеля. Улыбнувшись, Алпин сказал:

— Ну, сынок, я привез твоего старого друга. Он очень хочет повидать тебя и перекинуться с тобой парой слов.

Он отошел в сторону, и вперед выдвинулся старший инспектор Мастерс.

— Хэлло, Марлоу, — сказал он. — Странно видеть тебя здесь.

Марлоу уставился на него, ничего не понимая, и Алпин усмехнулся.

— Вы не возражаете, если мы войдем, а? Здесь довольно сыро.

Инспектор и полицейский вслед за Марлоу протиснулись в прихожую. Когда Марлоу запер дверь, Алпин предложил:

— Теперь зайдем в комнату, если у тебя все в порядке. Думается, нам надо переговорить.

Он прошел в гостиную, Мастерс последовал за ним.

Марлоу стоял в дверях и внимательно наблюдал за гостями. Мастерс начал раскуривать трубку, а когда справился с этим, наклонился над столом и принялся изучать карту.

— Эй, Марлоу, к чему бы это? Собираетесь в путешествие? — спросил он. — Укладываете вещи и все такое?

Он потянулся к гладстоновской сумке и открыл ее. Наступила тишина. Алпин подошел и посмотрел в сумку, а Мастерс присвистнул.

— Неплохо выглядят эти деньжата, не так ли? — Он застегнул сумку и покачал головой. — И подумать только, что готовы сделать ради этого некоторые люди!

— Ну, о вкусах не спорят, — заметил Алпин, достал свою лечебную трубочку и сделал глубокий вдох.

Марлоу нетерпеливо перебил их:

— Давайте оставим умные разговоры и перейдем к существу дела. Как вы меня нашли?

Ему ответил Алпин:

— Боже мой, чем, по-вашему, мы заняты в полиции? Просиживаем целый день задницы в канцелярии? Утром вы схватились с Моноганом и его двумя парнями позади склада О'Коннора, а в обед полное описание вашей личности уже пошло по проводам.

Мастерс улыбнулся и выпустил клуб дыма:

— Как видите, Марлоу, даже сельские полисмены не так глупы, как представляют себе ваши крутые парни. Вы и на самом деле думаете, что полисмен не обратит никакого внимания на то, что такой человек, как вы, появляется в этом маленьком городишке и одной рукой раскидывает трех самых отпетых местных бандитов? — Он улыбнулся. — У нас в Скотланд-Ярде есть папки с делами. И там числится не так уж много довольно интеллигентных молодых людей ростом шесть футов и четыре дюйма, которые предпочитают лопату другому оружию. Все случившееся заняло день или два, но в конце концов известие об этом попало на стол ко мне.

Внезапно Марлоу охватила злость. Теперь он все понял.

— Вы, вонючие свиньи! — прорычал он. — Вы разнюхали, где я нахожусь, и натравили на меня Фолкнера с его сворой.

Мастерс выглядел по-настоящему удивленным.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — ответил он.

Марлоу почти сходил с ума от злости. Он сделал быстрый шаг вперед и нанес сильный удар в челюсть инспектора. Но, находясь в возбуждении, немного не рассчитал направления, и удар пришелся мимо лица Мастерса. Тот схватил Марлоу за руку и вывернул ее, быстро подскочивший Алпин схватил Марлоу за другое запястье.

— А теперь попробуйте заставить свою идиотскую башку немного подумать, — жестко сказал Мастерс. — Вы же знаете меня много лет, Марлоу. Разве я когда-нибудь и с кем-нибудь вытворял штучки, о которой вы говорите?

Марлоу тут же остыл. Это было верно. Мастерс был не способен на такого рода трюки. Даже в криминальных кругах у него была репутация человека порядочного и честного в методах своей работы.

— Прошу извинить меня, — сказал Марлоу, когда они отпустили его. — Я не совсем правильно понял, что происходит.

— Вы еще далеко не все правильно понимаете и сейчас, — сказал Мастерс, похлопывая рукой по сумке. — Все ваши трюки ни к чему, Марлоу. Если бы у вас хватило здравого смысла сказать на суде, где спрятаны эти деньги, вы получили бы от силы пять лет. А вместо этого вы заупрямились, и судье это не понравилось. Вот вы и провели в тюрьме два года лишних, и все попусту.

Марлоу сделал нетерпеливое движение.

— Отлично, пусть я дерьмо, но в данный момент для обсуждения есть кое-что гораздо более важное. Вы не можете забрать сейчас у меня эти деньги. Потому что они мне нужны.

Полицейские уставились на него в крайнем недоумении.

— Фолкнер здесь, — продолжал Марлоу. — Вот почему я схожу с ума. Я подумал, что это вы сообщили ему, где я нахожусь. Он забрал с собой дочь погибшего хозяина, Марию Магеллан. Только что мне звонили по телефону. Фолкнер дал мне час, чтобы отдать ему деньги, иначе…

Он посмотрел на часы и добавил:

— У меня осталось всего тридцать минут.

Мастерс холодно рассмеялся.

— И вы на самом деле думаете, Марлоу, что мы поверим в такую историю? Посмотрим в лицо фактам. Ведь вы уже были готовы удрать отсюда.

Марлоу охватило незнакомое ему чувство, похожее на панику.

— Вы должны мне поверить. Можете обыскать дом. Вы не найдете здесь этой девушки.

Мастерс повернулся к Алпину и поднял брови.

— А что вы об этом думаете? — спросил он.

Алпин нахмурился и подошел к окну.

— Я хорошо знаю Марию Магеллан и, как правило, в такое время она обычно бывает дома. — Он вздохнул. — К несчастью, ее отец накануне погиб в автомобильной катастрофе. Ей не очень удобно было оставаться здесь одной с Марлоу и Макензи.

Мастерс кивнул.

— Это звучит убедительно. — Он повернулся к Марлоу и покачал головой. — Сожалею, приятель, но нас так просто не купить.

Однако теперь Марлоу был уже холоден и уверен в себе. Он опять шагнул вперед и на этот раз не просчитался. Его левый кулак врезался в живот Мастерса, и тот сложился пополам, со свистом выпуская воздух.

Марлоу выбежал из комнаты и закрыл за собой дверь, Алпин же не успел даже шелохнуться. Выскочив на двор, он сел за руль грузовика и включил мотор. Он был уже на середине двора и ехал на второй скорости, когда входная дверь открылась и на крыльце появился Алпин.

Дождь хлестал по земле, и в отдалении слышались угрожающие раскаты грома. Марлоу вытер воду с лица и сконцентрировал все внимание на дороге. Сквозь ветровое стекло не было видно почти ничего, а ему сейчас нельзя было допустить возможности хоть какой-либо аварии.

Марлоу мельком взглянул на часы. Ему оставалось всего двадцать минут, чтобы добраться до мельницы, хотя он совершенно не представлял, что он будет делать, когда попадет туда. Грузовик с ревом поднимался на холм за станцией железной дороги, и ироническая улыбка тронула губы Марлоу, когда он проезжал мимо того прогала в изгороди, сквозь который он пролезал в тот роковой день, когда решил остаться в Литтоне. Он хорошо помнил, как все это случилось. Может, ему тогда не стоило сходить здесь с поезда? Но на этот вопрос не было ответа. Жизнь — это игра, и ты никогда не знаешь, какие карты выпадут тебе сейчас, а какие — потом.

Он сильно нажал на педаль тормоза и свернул на боковую дорогу, которая вела к Гарвалд-Милл. Он наморщил лоб и попытался припомнить карту местности во всех деталях. Мельница, по его расчетам, располагалась в четверти мили от главной дороги, и она могла появиться совсем неожиданно, сразу же после крутого поворота. Он сбавил скорость, подвел грузовик к обочине дороги и остановился.

Здесь спрыгнул на землю и пошел дальше пешком. Примерно через пятьдесят ярдов дорога делала поворот, и когда он добрался до него, то быстро спрятался среди деревьев и продвигался дальше вдоль молодых елочек к мельнице, которая смутно виднелась сквозь ветви деревьев.

Пригнувшись в кустах, он тщательно изучал это место. Главное строение представляло собой трехэтажную каменную башню с зияющей разрушенной крышей. К ней примыкало деревянное помещение, напоминавшее конюшню или склад. На вид оно было в несколько лучшем состоянии, чем остальные постройки. На той стороне под напором воды из запруды вращалось с адским скрипом и грохотом огромное водяное колесо.

Марлоу нахмурился, обдумывая дальнейшие действия, потом, вздохнув, выпрямился. Он мог рассчитывать разве только на счастливый случай. И, выйдя на открытое пространство, он направился к мельнице.

Когда ему осталось пройти всего несколько ярдов, дверь деревянной пристройки отворилась и в ней показался Фолкнер.

— Прекрасно, Хью! Я знал, что могу рассчитывать на вас. Я всегда говорил, что у вас гораздо более тонкие инстинкты, чем у каждого из нас.

Он немного посторонился, и Марлоу вошел в помещение. Здесь пахло лежалым сеном и мышами. В одном углу приткнулась ветхая телега, а с трех сторон помещение окружал чердак с круглыми окнами без стекол, куда проникал свет.

Посреди помещения стояла старая пятигаллонная банка из-под машинного масла, в которой плавал горящий фитиль. Пока Марлоу входил, его взгляд быстро обежал все вокруг. Он слышал сильный плеск от водяного колеса. У каменной стенки самой мельницы находился огороженный низкой, старой, тоже каменной стенкой бассейн, вода в нем была покрыта зеленоватой пеной.

Батчер и Харрис сидели у огня на деревянных ящиках и неотрывно смотрели на него глазами, горящими от ненависти.

— Хэлло, Марлоу? — воскликнул Батчер. — Не думал, что ты придешь. Выходит, я ошибся.

— А ты, свинья, хоть раз в жизни был прав? — сказал Марлоу.

Он отвернулся от Батчера, который уже было приподнялся с угрожающим видом.

— А ну-ка, без штучек, мальчики, — быстро бросил Фолкнер.

Марлоу грубо рассмеялся:

— Меня их штучки не беспокоят и ни капли не интересуют. Я хочу видеть девушку и парня с Ямайки. Где они?

Фолкнер улыбнулся и прошел в тот угол, что располагался ближе к бассейну. Там лежал ворох гнилого сена. Фолкнер отбросил сено в сторону, и тогда стали видны очертания тел лежащих Марии и Мака. Оба были связаны, во рту у них торчали кляпы.

— Выньте кляпы, — распорядился Марлоу.

Фолкнер чуть поколебался, потом пожал плечами. Когда он вытащил кляп изо рта Мака, тот заулыбался и воскликнул:

— Хэлло, парень. Я знал, что ты нас не бросишь.

— А все в порядке? — спросил Марлоу.

Мак состроил гримасу:

— Вот та здоровая скотина чуть-чуть стукнула меня по башке, но я выдержал.

Когда освободили от кляпа рот Марии, она издала короткий всхлип:

— О, Хью, слава Богу, ты пришел. Что все это значит? Что этим людям от нас нужно?

Марлоу успокаивающе улыбнулся.

— Не волнуйся, мой ангел. Я вытащу вас отсюда через несколько минут.

Он повернулся и прошел обратно к огню, Фолкнер следовал за ним.

— Ну, вы удовлетворены? — спросил он.

Марлоу кивнул:

— Вот теперь я доставлю вам деньги.

Те двое у огня вскочили на ноги, а Фолкнер недовольно нахмурился:

— Вы хотите сказать, что они у вас не при себе?

— Не волнуйтесь, — поднял руку Марлоу. — Вы что, думаете, я такой дурак, чтобы нести их сюда, не зная, какова тут обстановка? — Он пожал плечами. — Я спрятал сумку с деньгами здесь в лесу неподалеку, под кустом. Сейчас пойду и принесу.

— Я должен был догадаться, — усмехнулся Фолкнер. — Вы всегда чуть умнее остальных.

Он сделал знак Батчеру:

— Иди с ним и держи его покрепче.

Потом опустил руку в карман и вытащил автоматический пистолет "люгер".

— Без шуточек, Марлоу! Помни, что девушка и твой приятель здесь, с Харрисом и со мною.

Марлоу молча открыл дверь и вышел в лес. Он даже не оглянулся назад на Батчера, который двинулся за ним. Через короткое время Батчер громко выругался:

— Ну и выбрал ты местечко, Марлоу, я уже весь промок.

Марлоу отвел в сторону большую ветку.

— Меня это не очень интересует, — сказал он.

Потом отпустил ветку, ударившую Батчера прямо по лицу.

Марлоу моментально повернулся, и когда Батчер с проклятиями попятился, бросился на него и резко стукнул его ребром ладони по горлу. Тот издал слабый стон и, задыхаясь, рухнул на землю. Марлоу отвел назад ногу и ударил Батчера в висок, а потом сразу же бросился назад к мельнице, забирая немного влево.

Он забежал вверх по реке на тридцать или сорок ярдов выше мельницы. Вздувшийся от дождя, бурный, весь в пене поток с ревом стремился вниз. На короткий миг Марлоу задержался, оценивая обстановку, потом вытащил нож, который заранее укрепил на ноге. Он крепко сжал его в правой руке, схватился за ветви небольшого куста, нависавшие над водой, и соскользнул с берега прямо в воду.

Он недолго оставался в этом положении, потом отпустил ветви, и поток тут же понес его. В этом месте речка была не глубже трех или четырех футов, и когда Марлоу несло к мельнице, его ноги касались дна и он, хотя и с трудом, удерживал равновесие.

Но вдруг Марлоу совершенно неожиданно для себя оказался в бетонном желобе глубиной в четыре или пять футов. А когда выбрался на поверхность, как раз над его головой оказалось громадное мельничное колесо, взбивающее воду в белую пену.

Течение неумолимо несло его прямо на колесо, и его охватил панический ужас. Он отчаянно работал ногами и все же сумел попасть в струю воды, которая пронесла его мимо колеса к покрытому мхом фундаменту мельницы.

Некоторое время он оставался там, схватившись левой рукой за камни и захлебываясь бурой речной водой. К своему удивлению, он понял, что все еще держит в правой руке нож, и перехватил его онемевшими пальцами. Вода была ледяной, и теперь, когда Марлоу был неподвижен, он чувствовал, как холод сковывает его, проникая до самых костей.

Он осторожно взял нож в зубы, сделал глубокий вдох и нырнул, перебирая руками по грубым камням фундамента и стараясь уйти в глубину. Громадное колесо все еще вращалось в опасной близости от его тела и неожиданно даже коснулось его ноги.

Марлоу лишь один раз вынырнул на поверхность, чтобы вдохнуть воздух, потом нырнул снова. Где-то здесь должен был находиться вход в тот самый бассейн внутри мельницы, и он продвигался вдоль каменной стены, напряженно вглядываясь вперед сквозь бурую, мутную воду. Наконец он нашел то, что искал. Это был арочный тоннель около трех футов высоты, расположенный примерно в середине стены.

Он решил рискнуть и пройти тоннель, совсем не выныривая на поверхность. К удивлению Марлоу, только толщина мельничной стены отделяла его от того, внутреннего бассейна. Он рванулся вперед и осторожно поднял голову над уже знакомой ему зеленой пеной.

Он прижался к боковой стенке и высунул над поверхностью воды только глаза и нос. Харрис и Фолкнер стояли у полуоткрытой двери, вглядываясь в темноту.

— Что-то мне тут не нравится, — сказал Харрис. — Я никогда не доверял Марлоу. Этот подонок вечно выкидывает всякие штучки.

— Заткнись, ради Бога, — оборвал его Фолкнер нетерпеливо — прошло еще совсем немного времени.

Марлоу очень осторожно выбрался из бассейна и пополз к тому углу, где лежали Мария и Мак. Когда он приблизился к ним, Мак повернул голову и его лицо осветилось улыбкой. В тот же самый момент его заметила и Мария и с облегчением вздохнула.

Марлоу зарылся в сено и на несколько мгновений замер, но те двое у дверей не заметили его, и немного спустя он подполз к Маку, быстро перерезав веревки, которыми тот был связан.

— Что бы ни случилось, не произноси ни звука, — прошептал он.

Когда он подполз к Марии и стал развязывать ее, Мак сказал еле слышно:

— А что нам делать теперь?

Марлоу не имел возможности ответить ему. Именно в этот момент Харрис повернулся и случайно посмотрел в их угол. Его губы дрогнули, и на мгновение он лишился дара речи. Наконец он опомнился и схватил Фолкнера за руку.

— Вот он! Этот подонок обманул нас!

Фолкнер быстро обернулся, держа "люгер" в правой руке. Марлоу пригнулся и бросился обратно к бассейну. И лишь только прогремел первый выстрел, он вниз головой нырнул в бассейн и начал пробиваться к выходу из него. Он судорожно хватался за каменные стены и наконец проскочил тоннель и выбрался на поверхность с той стороны стены.

Нельзя было терять ни секунды. Марлоу перестал хвататься за стену и позволил течению пронести его под колесом. Его благополучно вынесло наружу, и он, схватившись за нависающую ветку дерева, выбрался из воды.

Рядом с ним была каменная пристройка, прилепившаяся к мельнице, в нескольких футах над ее крышей, словно незрячие глаза, виднелись окна. Он подпрыгнул, схватился за край плоской крыши, подтянулся и забрался на нее.

Подоконник первого окна был на высоте всего трех футов от крыши пристройки, стекла же были, очевидно, давно выбиты. В один момент он оказался внутри пустой, запущенной комнаты. Быстро открыв дверь, он увидел узкий коридор и в конце его другую дверь, еле державшуюся на одной петле. Отсюда он совершенно явственно слышал голоса. Прокравшись на цыпочках к круглому окну, он обнаружил, что смотрит вниз на чердак того самого помещения, которое только что покинул столь поспешно.

Фолкнер стоял у банки с огнем с "люгером" в руке, наведенным на Марию и Мака. Харрис во весь голос выкрикивал проклятия:

— Марлоу обманул нас, он и не собирался приносить деньги!

— Заткни свою пасть, — отрезал Фолкнер, — и дай мне все как следует обдумать.

Харрис обернулся и устремил взор на Марию. Он вытащил из кармана выкидной нож и направился к ней.

— Я заставлю этого ублюдка пожалеть об обмане, — ядовито сказал он. — Парень не узнает свою подружку, когда я закончу с ней.

Мак вскочил и загородил собой Марию.

— Попробуй тронь ее хоть пальцем, и я разобью твою рожу, даже если это будет последнее, что я сделаю на этом свете.

Фолкнер угрожающе навел пистолет на Харриса и сказал:

— Не глупи, ты, идиот. Это нам ничего не даст.

Марлоу пролез через круглое окно и неслышно опустился на чердак. Доски перекрытия скрипели, он пригнулся и вынужден был проделать весь путь на четвереньках.

Харрис и Фолкнер исступленно спорили, и пока Марлоу отчаянно искал вокруг себя что-нибудь могущее послужить ему оружием, снаружи послышался шум подъезжающего автомобиля.

Фолкнер быстро подбежал к двери, выглянул наружу и тут же обернулся к Харрису с побледневшим лицом.

— Это полиция. Старший инспектор Мастерс и его люди.

Снаружи послышался голос инспектора:

— Марлоу, вы здесь?

Мак закричал во всю силу своего голоса:

— Будьте осторожны! Здесь парень с пистолетом.

Последовало короткое молчание, потом послышался голос Алпина:

— Если у вас есть хоть капля здравого смысла, то бросайте оружие и выходите.

Фолкнер рассмеялся. Он достал элегантный портсигар и взял оттуда сигарету, потом прикурил от золотой зажигалки.

— Это и впрямь забавно, — сказал он.

Харрис разразился бранью.

— Да у тебя винтиков в голове не хватает. Надо выходить.

Фолкнер спокойно ответил:

— Это с твоей головой что-то случилось, Харрис. Ты никогда не знал, когда и как надо сдаваться. А вот я знаю.

Харрис удивленно посмотрел на него и яростно заорал:

— Что ты имеешь в виду под словом "сдаваться"? Какая в этом нужда? У нас оружие и девчонка в заложницах. Мы можем выйти отсюда без всяких забот.

Фолкнер снова с жалостью покачал головой.

— Это не годится даже для гангстерских фильмов, — не согласился он.

Он повернулся и направился к двери. Харрис сделал огромный шаг вперед, лезвие ножа со щелчком выбросилось наружу, и он всадил его в спину Фолкнера.

Когда тот рухнул на пол, события стали развиваться с молниеносной быстротой. Мария громко закричала, а полиция начала ломиться в дверь.

Харрис подобрал "люгер", упавший из рук Фолкнера, и выстрелил в дверь. На его губах появилась полоска пены; страшно захихикав, он выстрелил в дверь еще дважды. Удары в дверь тут же прекратились. Харрис обернулся, приложив руку к глазам. Его взгляд, остановившийся на Марии и Маке, был страшен. Он начал поднимать пистолет, но тут же раздался крик Марлоу:

— Я здесь, Харрис!

Удар от прыжка на пол был силен; Марлоу пришлось согнуть ноги в коленях, и он покатился по полу. Харрис повернулся к нему и открыл беспорядочную стрельбу.

— Я достал тебя, ублюдок! Я достал тебя!

Когда он выстрелил в очередной раз, Марлоу ползком добрался до того места, где стояла банка с горящим огнем. Следующая пуля задела его плечо. Он схватил банку, поднял ее и бросил прямо в лицо Харрису.

Харрис страшно завопил и попятился назад, выронив пистолет. Потом вскочил на ноги и кинулся к двери, пытаясь руками сбить пламя с горящей одежды. Он открыл засов, распахнул Дверь и с диким криком скрылся под дождем.

Мария бросилась в объятия Марлоу.

— О, слава Богу, Хью! Слава Богу! — закричала она, разразившись рыданиями.

Марлоу нежно прикоснулся к ней и тут же поморщился от боли. На его ладонях появились большие волдыри от ожога, кожа рук почернела и растрескалась. Он передал плачущую девушку Маку, а сам повернулся к лежавшему на полу Фолкнеру.

Тот тяжело дышал, и когда Марлоу опустился возле него на колени, то увидел текущую у него из уголка рта струйку крови. Фолкнер слабо улыбнулся и прошептал:

— А ты умный подонок, Марлоу. Я всегда говорил, что ты чуточку умнее каждого из нас.

Фолкнер закрыл глаза, его тело корчилось от боли; Марлоу тихонько потряс его за плечо и спросил:

— Фолкнер, кто сказал вам, что я скрываюсь в Литтоне? Мастерс?

Фолкнер приоткрыл глаза, и на его губах показалось подобие улыбки.

— Совсем нет, — прошептал он. — Это была твоя знакомая. Блондинка по имени О'Коннор. Я завтракал в ресторане на Шафтсборо-авеню прошлым утром, она нагло подошла ко мне и спросила, знаю ли я тебя.

Марлоу почувствовал какое-то движение возле себя, поднял голову и посмотрел прямо в лицо Мастерсу. Тот подтвердил.

— Так оно и было.

Когда Марлоу снова повернулся к Фолкнеру, тот несколько раз качнул головой и слабо улыбнулся:

— Бедный Хью! Я же учил тебя не доверять женщинам, но под жесткой внешней оболочкой ты всегда был мягкосердечным. С твоей девицей на самом деле получилось очень забавно.

Фолкнер вдруг поперхнулся, кровь сильной струёй хлынула у него изо рта, и голова свесилась на одну сторону.

Марлоу медленно поднялся на ноги, обуреваемый противоречивыми чувствами. Он ощутил чью-то руку на своем плече, обернулся и встретился с встревоженным взглядом Мака.

— Он врет, Хью, — сказал Мак. — Мисс Дженни никогда бы не сделала такую подлость.

Марлоу покачал головой:

— Нет, Мак, он не врет. Человек не может лгать, когда умирает. Никто не знает, куда он попадет после смерти.

Марлоу обнял Марию за плечи и повел ее к дверям; Мастерс шел рядом.

— Мне жаль, что так вышло, Марлоу, — сказал он. — Мы ошиблись. Мы и впрямь не верили вам, пока вы не уехали, оставив деньги. Тогда Алпин посмотрел на карту и нашел тот самый кружок, которым вы обвели Гарвалд-Милл. Он вызвал подкрепление, и мы решили подъехать сюда.

— А что с Харрисом? — спросил Марлоу.

Мастерс пожал плечами.

— Он в плохом состоянии. Его уже увезли. Ожоги очень тяжелые.

— Вот кого мне совсем не жаль, — сказал Марлоу. — Он ударил Фолкнера ножом в спину и хотел прикончить Мака и девушку. Я вынужден был сделать решительный шаг.

Мастерс вздохнул:

— Да, я думаю, что вы были вынуждены, и потом, вы всегда применяете к людям решительные меры, разве не так?

Они подошли к двум полицейским машинам, стоявшим у края лужайки, и тут появился Алпин со скорбным выражением лица.

— Ну, задали вы нам работу. — Его глаза остановились на раненом плече Марлоу, и он прищелкнул языком. — Нам надо что-то делать с этим. Я хочу, чтобы вы выжили до тех пор, пока не ответите на мои вопросы.

Мария и Мак сели на заднее сиденье одной из машин, а Марлоу стоял у двери под дождем, пока молодой констебль не наложил ватный тампон на его рану и не перевязал ее бинтом из аптечки первой помощи. Когда он мазал рану йодом, боль обожгла Марлоу, но он едва ли ощутил ее. Его мысли неотрывно концентрировались только на одном. Значит, это Дженни О'Коннор так играла с ним, обманывая его все это время. Это она виновна в смерти папы Магеллана. И он знал, он был уверен, что убьет ее.

Глава 12

Марлоу стоял на крыльце и смотрел, как последний полицейский автомобиль выезжает через ворота со двора и сворачивает на главную дорогу. Он вслушивался в удаляющийся шум моторов, потом из-за туго забинтованной руки неловко закурил и вышел наружу под дождь.

Когда он шел к амбару, то услышал свое имя и, обернувшись, увидел, что, шлепая по лужам, к нему бежит Мак. Марлоу не остановился, Мак догнал его только у самого амбара и схватил за руку:

— Эй, парень, куда это ты направляешься?

Марлоу вырвал у него руку и подошел к верстаку. Он поочередно открывал все ящики, что-то разыскивая. Вскоре он удовлетворенно хмыкнул, вытаскивая пару плотных кожаных водительских перчаток.

Мак нахмурился:

— Что такое, Хью? Что-то ты странно себя ведешь с тех пор, как мы вернулись.

Марлоу нетерпеливо пожал плечами.

— Я в полном порядке. Не беспокойся обо мне. А как там Мария?

Мак улыбнулся.

— Она на кухне, готовит еду. Послушай, она здорово прошла через такое жуткое дело. Многие девушки валялись бы в лежку, испытай они подобное. В Марии много хорошего.

Марлоу слушал краем уха, надевая перчатки на забинтованные руки.

— Да, она славная девочка, — согласился он. — Будет хорошей женой какому-нибудь лоботрясу.

Он встряхнул головой, уставился в пространство и спросил:

— Слушай, Мак, ты не знаешь, где можно повидать Моногана?

— Конечно знаю, — кивнул Мак, — он всегда болтается в пивной "Серый гусь". Это на Довер-стрит, недалеко от главной площади. А зачем это тебе нужно знать?

Марлоу широко улыбнулся, обнажив зубы, и похлопал Мака по плечу:

— Да так, ничего особенного. Хочу перекинуться с ним словечком.

Он повернулся к грузовику, но Мак схватил его за руку.

— Ты только с ним хочешь перекинуться словечком? Ты уверен, что не хочешь поговорить с Дженни О'Коннор?

Марлоу нетерпеливо отмахнулся от него:

— Слушай меня, Мак! И слушай внимательно. Папа Магеллан не заснул за рулем, как мы думали. У него кто-то нарочно испортил тормоза. А как я понимаю, это значит, что его убили. Может быть, всем заправлял О'Коннор, но Дженни работала с ним на пару, а меня просто обвела вокруг пальца. Она не могла не знать, что задумал ее дядя. И поэтому она тоже виновата.

Марлоу сел за руль и захлопнул дверцу. Когда он запустил мотор, Мак вскочил на подножку и возбужденно сказал:

— Если это так, то это дело полиции. Ты должен сказать это копам. Почему ты сам должен мстить, парень? Смотри, попадешься, плохо будет.

Марлоу отодвинул Мака в сторону, заставив его попятиться к стене.

— Извини, друг, — сказал он. — Это касается меня, и я поступлю по-своему. Присмотри за Марией. — Он дал газ и выехал из амбара прежде, чем Мак смог что-либо возразить.

Когда Марлоу подъехал к окрестностям Барфорда, уже темнело, а сильный дождь еще больше сокращал видимость. Но он без труда отыскал Довер-стрит и освещенную, качающуюся над тротуаром вывеску с названием пивной: "Серый гусь".

Подъезжая, он увидел у пивной хорошо знакомый ему желтый автофургон и Моногана, который как раз влезал туда. Фургон тут же отъехал от края тротуара, а Марлоу прибавил скорость и последовал за ним.

Он пытался понять, куда направляется Моноган. Может быть, навстречу Дженни О'Коннор, хотя что-то подсказывало ему, что это не так. Скорее всего, он, как крыса, бежал с тонущего корабля, пока не поздно.

Фургон повернул на другую площадь и остановился перед железнодорожной станцией. Как только Моноган вышел из фургона, Марлоу тут же остановил свой грузовик и выскочил из кабины.

— Куда это ты собрался, Моноган? — спросил Марлоу.

В этот момент ирландец как раз вытаскивал из фургона чемодан. Обернувшись на голос, он увидел Марлоу, и у него сразу отвисла челюсть.

— Что вам от меня надо? — вскричал он.

— Да вот хочу узнать у тебя кое-что, Моноган, — спокойно ответил Марлоу. — Главным образом насчет Дженни О'Коннор.

Ирландец бросил чемодан в голову Марлоу, повернулся и кинулся бежать к ступеням вокзала.

Марлоу пригнулся, чтобы избежать удара, и помчался за ним. Моноган исчез в помещении вокзала, и когда Марлоу вбежал следом за ним, то увидел, что зал ожидания был переполнен людьми. Он торопливо огляделся вокруг. Нигде не было и намека на присутствие ирландца.

Марлоу подошел к барьеру, за которым располагалась касса, и увидел сделанную мелом надпись, извещавшую, что следующий поезд — это лондонский экспресс, отходящий через пять минут. Он быстро купил перронный билет и прошел через барьер.

Поезд стоял на дальней платформе, и, проходя по пешеходному мостику, Марлоу увидел, что Моноган садится в вагон в середине поезда. Он быстро сбежал вниз по лестнице, ведущей на платформу, и пошел вдоль поезда, заглядывая в окна вагонов. Наконец он увидел Моногана, который усаживался в углу одного из купе.

Их глаза встретились. На лице ирландца появились страх и злоба. Он быстро вскочил и исчез в коридоре. Марлоу бросил:

— Что такое, Хью? Что-то ты странно себя ведешь с тех пор, как мы вернулись.

Марлоу нетерпеливо пожал плечами.

— Я в полном порядке. Не беспокойся обо мне. А как там Мария?

Мак улыбнулся.

— Она на кухне, готовит еду. Послушай, она здорово прошла через такое жуткое дело. Многие девушки валялись бы в лежку, испытай они подобное. В Марии много хорошего.

Марлоу слушал краем уха, надевая перчатки на забинтованные руки.

— Да, она славная девочка, — согласился он. — Будет хорошей женой какому-нибудь лоботрясу.

Он встряхнул головой, уставился в пространство и спросил:

— Слушай, Мак, ты не знаешь, где можно повидать Моногана?

— Конечно знаю, — кивнул Мак, — он всегда болтается в пивной "Серый гусь". Это на Довер-стрит, недалеко от главной площади. А зачем это тебе нужно знать?

Марлоу широко улыбнулся, обнажив зубы, и похлопал Мака по плечу:

— Да так, ничего особенного. Хочу перекинуться с ним словечком.

Он повернулся к грузовику, но Мак схватил его за руку.

— Ты только с ним хочешь перекинуться словечком? Ты уверен, что не хочешь поговорить с Дженни О'Коннор?

Марлоу нетерпеливо отмахнулся от него:

— Слушай меня, Мак! И слушай внимательно. Папа Магеллан не заснул за рулем, как мы думали. У него кто-то нарочно испортил тормоза. А как я понимаю, это значит, что его убили. Может быть, всем заправлял О'Коннор, но Дженни работала с ним на пару, а меня просто обвела вокруг пальца. Она не могла не знать, что задумал ее дядя. И поэтому она тоже виновата.

Марлоу сел за руль и захлопнул дверцу. Когда он запустил мотор. Мак вскочил на подножку и возбужденно сказал:

— Если это так, то это дело полиции. Ты должен сказать это копам. Почему ты сам должен мстить, парень? Смотри, попадешься, плохо будет.

Марлоу отодвинул Мака в сторону, заставив его попятиться к стене.

— Извини, друг, — сказал он. — Это касается меня, и я поступлю по-своему. Присмотри за Марией. — Он дал газ и выехал из амбара прежде, чем Мак смог что-либо возразить.

Когда Марлоу подъехал к окрестностям Барфорда, уже темнело, а сильный дождь еще больше сокращал видимость. Но он без труда отыскал Довер-стрит и освещенную, качающуюся над тротуаром вывеску с названием пивной: "Серый гусь".

Подъезжая, он увидел у пивной хорошо знакомый ему желтый автофургон и Моногана, который как раз влезал туда. Фургон тут же отъехал от края тротуара, а Марлоу прибавил скорость и последовал за ним.

Он пытался понять, куда направляется Моноган. Может быть, навстречу Дженни О'Коннор, хотя что-то подсказывало ему, что это не так. Скорее всего, он, как крыса, бежал с тонущего корабля, пока не поздно.

Фургон повернул на другую площадь и остановился перед железнодорожной станцией. Как только Моноган вышел из фургона, Марлоу тут же остановил свой грузовик и выскочил из кабины.

— Куда это ты собрался, Моноган? — спросил Марлоу.

В этот момент ирландец как раз вытаскивал из фургона чемодан. Обернувшись на голос, он увидел Марлоу, и у него сразу отвисла челюсть.

— Что вам от меня надо? — вскричал он.

— Да вот хочу узнать у тебя кое-что, Моноган, — спокойно ответил Марлоу. — Главным образом насчет Дженни О'Коннор.

Ирландец бросил чемодан в голову Марлоу, повернулся и кинулся бежать к ступеням вокзала.

Марлоу пригнулся, чтобы избежать удара, и помчался за ним. Моноган исчез в помещении вокзала, и когда Марлоу вбежал следом за ним, то увидел, что зал ожидания был переполнен людьми. Он торопливо огляделся вокруг. Нигде не было и намека на присутствие ирландца.

Марлоу подошел к барьеру, за которым располагалась касса, и увидел сделанную мелом надпись, извещавшую, что следующий поезд — это лондонский экспресс, отходящий через пять минут. Он быстро купил перронный билет и прошел через барьер.

Поезд стоял на дальней платформе, и, проходя по пешеходному мостику, Марлоу увидел, что Моноган садится в вагон в середине поезда. Он быстро сбежал вниз по лестнице, ведущей на платформу, и пошел вдоль поезда, заглядывая в окна вагонов. Наконец он увидел Моногана, который усаживался в углу одного из купе.

Их глаза встретились. На лице ирландца появились страх и злоба. Он быстро вскочил и исчез в коридоре. Марлоу бросился к ближайшей двери, оттолкнул в сторону возмущенного пассажира и вбежал в вагон.

В коридоре он увидел Моногана, скрывавшегося за поворотом в противоположном конце. Марлоу бросился за ним, расталкивая людей своим массивным телом, чтобы пробить себе путь. Люди сердито огрызались, где-то позади него громко вскрикнула женщина, и все-таки он пробился через пассажирские вагоны поезда и оказался в багажном вагоне.

Когда он вбежал туда, Моноган уже выскакивал через погрузочную дверь на платформу, продираясь сквозь группу рабочих, занятых багажом. Марлоу споткнулся о чемодан и упал ничком, вытянув руки вперед, чтобы смягчить удар. Он чуть не закричал от боли в обожженных руках, но тут же вскочил на ноги и бросился вдогонку за Моноганом, который как заяц бежал в дальний конец платформы.

Понемногу Марлоу догонял его. Ирландец задержался в конце платформы, обернулся, а потом спрыгнул на пути. В нескольких сотнях ярдов стояли товарные поезда, и Марлоу бросился к ним через путаницу путей.

Внезапно он услышал звук приближающегося поезда и, обернувшись, увидел, что скорый пассажирский поезд прибывает на станцию с другой стороны. Моноган тоже увидел его и удвоил усилия, чтобы быстрее пересечь путь, явно рассчитывая, что поезд отрежет его от преследователя. Марлоу стиснул зубы и тоже увеличил скорость.

У него сильно заболело в боку, и перед глазами стояла красная завеса. Звук приближающегося поезда был уже совсем рядом. Он сделал длинный прыжок и упал головой на рельсы. Шум был просто оглушителен, и когда Марлоу поднялся на ноги, то увидел, что поезд, не задевая его, проносится позади.

Моноган успел скрыться за вагонами стоявшего неподалеку товарняка. Когда Марлоу подбежал туда, то увидел, что с другой его стороны расположена насыпь с крутым откосом, с пятифутовым проволочным забором наверху, а за ним — дорога. Моноган добрался уже до половины откоса.

В тот момент, когда Марлоу рванулся вперед, Моноган отчаянно завопил — он поскользнулся, покачнулся назад и покатился вниз, к паутине путей.

Марлоу поднял его своими громадными в этих шоферских перчатках руками, и Моноган в страхе залепетал:

— Бога ради, Марлоу, отпустите меня. Я скажу все, что вам нужно, только отпустите меня.

Марлоу стукнул его несколько раз тыльной стороной руки, и голова Моногана замоталась из стороны в сторону.

— Скажи мне все о Дженни О'Коннор, и скажи быстро. Она знала о том, что ты должен был испортить тормоза моего грузовика?

Он схватил ирландца за горло и затряс, как пойманную крысу.

— Говори! Мне нужно это знать! — дико закричал он.

Моноган закашлялся, пытаясь освободить севшее от страха горло.

— Конечно, она знала, а вы просто дурак, — просипел он. — Ведь она-то и есть главный босс. Сама всем командует.

На мгновение Марлоу ослабил свою хватку, стараясь вникнуть в смысл услышанного, и Моноган упал навзничь на откос насыпи.

— Она же все время выведывала у вас информацию, — продолжал Моноган. — Поэтому-то мы и знали в тот раз, что вы сами собираетесь везти товар в Лондон.

Марлоу все еще не мог поверить в это.

— Но почему она? А что же О'Коннор?

Моноган пожал плечами и осторожно потрогал горло.

— Так они же были муж и жена. Она пела в хоре дешевого стриптизного шоу. Когда она появилась в Бирмингеме, О'Коннор увидел ее там. И они через неделю поженились. Она потребовала от него держать это в секрете. Он по ней с ума сходит. Готов проползти на пузе отсюда до самого Лондона, если она захочет. Раньше он перебивался по мелочам. Потом она стала подавать ему идеи. Это она заставила его начать дело с разбавленным виски и еще много других дел.

Марлоу пребывал в крайнем изумлении, но, как ни странно, разум его был холоден как лед.

— Что произошло тем вечером, когда ты вывел из строя тормоза на моем грузовике?

Моноган пожал плечами.

— Она рассчитывала, что вы сами поедете в Лондон той ночью. И хотела убрать вас на какое-то время, чтобы дать мне шанс поработать с грузовиком.

Марлоу потянулся вперед и схватил ирландца левой рукой.

— Это все, что я хотел узнать от тебя, ты, грязная свинья! — сказал он, нанося правой рукой удары по лицу Моногана.

Откуда-то сквозь завесу дождя донесся свисток полисмена, высокий и пронзительный. Марлоу отпустил бесчувственное тело ирландца и полез вверх по откосу, к забору. Когда он перелезал через него, то, оглянувшись, увидел трех полисменов, которые бежали через пути к грузовому поезду.

Было уже почти совсем темно. Он пробежал по дороге и свернул в первую попавшуюся боковую улицу. Пусть полиция схватит его потом, если он им нужен, но только не сейчас. У него есть еще одно дельце. Ему надо разобраться с Дженни О'Коннор.

Марлоу все бежал под желтыми лампами уличного освещения по пустынным из-за дождя улицам, пока не попал на главную площадь. На минуту он задумался, потом, окончательно приняв решение, свернул на ту улицу, где находилась квартира Дженни.

Маленький двор был тих и пустынен, и в окнах дома не виднелось света. Марлоу прислонился к дверям и нажал кнопку, но никто не откликнулся на его настойчивые звонки. Он с проклятиями повернулся и побежал обратно тем же путем, через залитую дождем площадь, к складу. Его охватил панический страх оттого, что она могла уже убежать. Что он, может быть, уже опоздал.

Фасад склада был темен, а когда он поднялся на погрузочную платформу, то увидел, что маленькая запасная дверь по-прежнему сломана, как он оставил ее в тот раз, и висит на одной петле.

Он вошел и остановился в беззвучной темноте. Но из-под двери в дальнем углу склада пробивался свет, и Марлоу тихонько направился туда. На какой-то момент он остановился, прислушиваясь. Кругом царила тишина. Он открыл дверь и оказался в гараже с задней стороны здания. Перед ним находились громадные двойные ворота, открытые в ночь, а от них шел крутой наклонный спуск к погрузочной платформе у основания здания. Пока он стоял, рассматривая все это, раздалось гудение мотора, через ворота въехал грузовик и остановился возле него. Дженни О'Коннор секунду или две с удивлением смотрела на Марлоу, потом выключила мотор, поставила машину на ручной тормоз и выпрыгнула из кабины.

Она была в черной кожаной водительской куртке и в джинсах в обтяжку. Ее волосы блестели под ярким светом ламп. Она выглядела, как всегда, привлекательной и соблазнительной. На ее лице появилась странная улыбка:

— Ну, Хью, что же на этот раз?

— Ты мерзкая вонючая сучка, — сказал Марлоу ровным, спокойным голосом.

Что-то вроде насмешки блеснуло в ее глазах.

— Так ты теперь все знаешь?

Она рассмеялась:

— Бедный Хью, ты был так уверен в себе. Так уверен в своих силах везде и всюду. Но я одурачила тебя, разве не так?

Марлоу медленно покачал головой:

— Все эти россказни насчет твоего отца, насчет мужа. Все ложь. И сказки, которые ты мне рассказывала про О'Коннора. — Он сделал жест, выражающий отвращение. — И представить только, как можно спать с этим жирным слизняком? — Он снова покачал головой: — И что только ты за женщина?

Глаза Дженни загорелись злобой.

— Я родилась в населенном бедняками доме в Попларе. Может быть, тебе это ничего не говорит, но мне — многое. Пятеро в одной кровати, мерзость, запустение и нищета. Я сызмала боролась, чтобы выбраться оттуда, и когда встретила О'Коннора, то ухватилась за этот свой шанс обеими руками. Замужество с ним означало для меня все. Комфорт, шик и безопасность.

— И никакая цена не была для тебя слишком велика, чтобы оплатить все это, — заметил Марлоу. — Даже убийство несчастного старика, который не причинил тебе ни малейшего вреда.

Дженни пожала плечами.

— Старый дурак путался под ногами, и, кроме того, я предполагала, в том грузовике поедешь ты.

Она невесело рассмеялась.

— Ты же сам знаешь, что нравился мне, Хью Марлоу. В самом деле, больше, чем любой другой мужчина, которого я когда-либо знала. Я дала тебе шанс, но ты сам не захотел им воспользоваться. — Ее голос снова стал жестким, и она с презрением обронила: — Все дело в том, что ты мягок по натуре. Непозволительно мягок для мужчины и никогда ничего не добьешься.

Марлоу не мог даже сжать в кулак свои обожженные пальцы. Как же он станет убивать ее?

— Твой ловкий план натравить на меня моих лондонских друзей провалился, — сказал он. — Фолкнер убит, а двое других в руках полиции.

— Им здорово не повезло, — отозвалась она без тени сожаления.

Марлоу ощутил некоторую слабость. Он провел рукой по лицу и сказал:

— Смерть папы Магеллана — это убийство. Тебя и это не волнует?

Сначала Дженни искренне удивилась, потом лицо ее даже приняло довольное выражение:

— Не смеши меня, Хью. Если копы смогут что-нибудь доказать, то все равно меня никто не посмеет и пальцем тронуть. Мой покойный муж был здесь большим боссом, и это всем хорошо известно. Он нес ответственность за то, что здесь происходило, а теперь он мертв.

Дженни бросила взгляд на большое здание и грузовики, припаркованные к нему со всех сторон, и удовлетворенно заявила:

— Да, он мертв, и все это теперь мое. И ты мог бы иметь здесь свою долю. — Она с жалостью посмотрела на Марлоу, потом глубоко вздохнула и резко сказала: — А теперь проваливай отсюда, ты, идиот! Это мои владения.

Дженни повернулась и пошла вниз по наклонному спуску к погрузочной платформе; она взяла в руки график работы грузовиков и начала его изучать, стоя спиной к Марлоу.

Тот посмотрел в кабину грузовика через открытую дверцу. В спешке Дженни оставила грузовик на крутом уклоне только на одном ручном тормозе.

Марлоу взглянул на тяжелый грузовик, на крутой уклон, на Дженни О'Коннор, стоявшую внизу на платформе, и понял, что знает, что должен сделать.

Он двинулся вперед и протянул руку к ручному тормозу. Тут же сзади него раздалось вежливое покашливание, и чей-то голос сказал:

— А вот это было бы очень глупо, сынок!

Это полисмен Алпин выдвинулся из темноты, стряхивая капли дождя со шляпы, а за его спиной стояли сержант и констебль в униформе.

— А, это вы, — удивился Марлоу.

Алпин положил свою руку на его и мягко сказал:

— Полиция может решать такие вопросы гораздо лучше, ты же сам знаешь. Тебе пора бы это понять, верно?

Марлоу покачал головой:

— Но у вас нет доказательств.

Алпин усмехнулся и снова вернул шляпу на ее обычное место.

— Моноган уже в полицейском участке. Когда его брали, он был в бессознательном состоянии, но потом пришел в себя в той мере, чтобы сообщить мне некоторые любопытные факты.

Он легонько подтолкнул Марлоу.

— Давай, иди отсюда, твой приятель уже ожидает тебя на улице.

Алпин вместе с другими полицейскими начал спускаться вниз, и Марлоу увидел, как он остановился рядом с Дженни и заговорил с ней. Поначалу она держалась бодро, но потом ее плечи вдруг опустились, и она как-то сразу стала выглядеть постаревшей.

Когда Марлоу повернулся и пошел прочь, он снова вспомнил те долгие годы, унылые годы в тесной камере со скупыми лучами солнца, иногда пробивающимися сквозь маленькое окно, и представил себе, как будет выглядеть Дженни после десяти лет заключения. Сохранит ли она свою привлекательность или ее лицо покроется морщинами, как лежалое яблоко?

У тротуара стоял грузовик, его двигатель работал на холостых оборотах, и Мак приветливо сказал:

— Давай сюда, Хью!

Марлоу сел рядом с Маком, и тот тронул машину с места. Потом он сказал:

— Я должен был сообщить в полицию, Хью. Я не мог спокойно смотреть, как ты губишь себя. Она просто не стоит этого.

— Все правильно, Мак, — кивнул Марлоу. И добавил, вспомнив: — А другой грузовик все еще стоит у вокзала.

Мак пожал плечами:

— Заберем его завтра.

Завтра, подумал Марлоу. Значит, будет и завтра? Он внезапно почувствовал, что насквозь промок, и в нем поднялась волна смертельной усталости.

— А как Мария?

Мак улыбнулся.

— Очень беспокоится о тебе, друг. А так все хорошо.

Дождь прекратился, Марлоу опустил стекло бокового окна и глубоко вдохнул холодный ночной воздух. Неожиданно для себя он начал ощущать, кроме горечи, какой-то иной вкус жизни.

— А что ты теперь собираешься делать? — спросил он, поворачиваясь к Маку.

Тот неопределенно пожал плечами:

— Это зависит…

— Зависит от чего? — настаивал Марлоу.

— От того, насколько хорошее предложение мне будет сделано, — заявил Мак.

Марлоу улыбнулся и покачал головой:

— Не залетай слишком высоко с подобными мыслями. Теперь этот бизнес принадлежит Марии. У нее могут быть отличные от твоих намерения.

Мак покачал головой и уверенно сказал:

— У этой девушки есть только одно главное, намерение, и ты имеешь к нему самое прямое отношение.

Марлоу сунул руку во внутренний карман куртки и вытащил почти насквозь промокший конверт.

— Здесь почти две тысячи фунтов, Мак. Насколько я понимаю, Мария заслуживает некоторой награды. Умный человек сможет с успехом повести дело на ферме, а ей даже не обязательно знать об этих деньгах.

Мак ухмыльнулся:

— Особенно если этот человек имеет к ней прямое отношение.

Марлоу хлопнул его по плечу. Грузовик свернул во двор, и тут же входная дверь дома распахнулась, свет оттуда упал на крыльцо.

Мария стояла, молча глядя на вернувшихся мужчин, ее лица не было видно. Марлоу тяжело спустился из кабины и повернулся к ней, сделав неуверенный шаг вперед; девушка громко выкрикнула его имя и бросилась к нему.

Когда Марлоу заключил ее в свои объятия, то ощутил неведомую ему прежде умиротворенность. Пожалуй, впервые в жизни он почувствовал уверенность в себе и в своем будущем. Теперь он знал, куда пойдет.

Мария обернулась и мягко потянула его за собой из темноты ночи в теплый свет дома.