Железный воин

Глава 2

Все началось с проблеска не-света на окраине системы Триплекс – самой дальней границе Ультрамара, где редко появлялись корабли. Эта система включала в себя лишь три необитаемые планеты и располагалась так далеко от Макрагга, что многие картографы даже не причисляли ее к владениям ордена Ультрадесанта.

Затем эта вспышка тьмы, скрытая точка в пространстве, где исчезал любой свет, начала расти, превращаясь в водоворот красок, которым не было места в материальном мире. Свет струился сквозь разрыв в реальности, словно черный занавес прокололи иглой, а потом ткань пространства разошлась в разрушительном беззвучном взрыве, выбросив в космос чуждую материю.

Прореха изрыгнула три тупоносых корабля – три огромных собора из металла и камня. Каждый из этих кораблей сопровождения был в километр длиной, каждый нес цвета Ультрадесанта – синий и золотой, и за каждым тянулся пенный шлейф из обрывков вещества, составлявшего Имматериум. Столкнувшись с материальной вселенной, остаточное вещество варпа медленно испарялось, искристыми облаками поднимаясь над корпусами кораблей.

В центре эскорта шел изящный, похожий на стрелу корабль, на носовой надстройке которого серебряной и золотой вязью было выведено название – «Омнис видере». Этот гордый корабль отмечали фамильные гербы Кастаны, одного из наиболее уважаемых семейств навигаторов с Терры. Династия Кастаны, как считалось, поступила на службу Ультрамару еще на заре Империума.

За кораблем навигаторов и его эскортом показалась целая флотилия меньших судов, так же окутанных остаточным светом другой реальности. Примитивные по конструкции – на них не было практически ничего, кроме огромных плазменных двигателей и спартанских отсеков для экипажа, – эти шестьсот буксиров тянули за собой огромные железные цепи, звенья которых были каждое пятнадцать метров толщиной.

Края прорехи в реальности еще больше разошлись, пропуская что-то невообразимых размеров – гигантский, колоссальный звездный город, на стенах которого мерцали огни. В центре его возвышались железные шпили, аркбутаны и зубчатые башни готической базилики, от которой к периферии тянулись системы фортификаций. К базилике примыкали четыре огромных пирса, и каждый был целым городом, состоявшим из причальных доков, храмов, оружейных мастерских, неприступных бастионов и огневых позиций.

Темно-синий, золотой и перламутровый цвета на блестящих листах обшивки указывали, что это «Неукротимый» – звездный форт типа «Рамиллис», верно служивший Ультрадесанту еще до того, как начались Войны Отступничества. По легенде Механикус, конструкция форта была разработана магосом-ремесленником Лианом Рамиллисом на основе материалов, захваченных при зачистке Ултанкса. Хотя «Неукротимый» больше не был привязан к оборонному периметру какой-то конкретной планеты, он все еще служил потомкам Жиллимана – в совершенно новом качестве.

Пространство вокруг гигантского форта вздулось волнами: возвращение его в материальную вселенную заставляло реальность содрогаться в мучительных схватках и ломало сами ее физические основы. Наконец «Неукротимый» завершил трудный переход и в сопровождении целой флотилии транспортов снабжения и дополнительного эскорта двинулся к наиболее удаленной планете в системе Триплекс – миру под названием Эскари Экстерио.

Эскари Экстерио был газовым гигантом и состоял в основном из водорода; под бронзового цвета атмосферой, исчерченной полосами облачности, скрывалось нестабильное ядро из железа и льда, окруженное толстым слоем металлического водорода. Планета обладала заметной кольцевой системой: ледяные частицы, пыль, каменные обломки и сотни массивных астероидов, попав в ловушку гравитационного поля, двигались по околопланетной орбите. Эти концентрические образования усиливали и рассеивали выбросы электромагнитной радиации из атмосферы, благодаря чему планета могла с легкостью скрыть присутствие «Неукротимого».

Или же присутствие охотника, поджидающего свою добычу.

Ржавый свет заливал командную часовню, расположенную в Базилике Доминастус – самом грандиозном сооружении в сердце форта, – а усмехающиеся горгульи, сидевшие на карнизах, безучастно наблюдали за суетой людей внизу. Огромный свод потолка покоился на широких каменных арках; серебряные статуи героев Ультрадесанта казались золотыми в ярком свечении, исходившем от планеты и ее колец.

Сканеры начали проверку целостности корпуса, но на пикт-экранах пока была только статика: осмотру мешали остаточные помехи от недавнего перехода. Автоматические сервиторы, лязгая, быстро обменивались пакетами данных в бинарном коде, в то время как смертные члены экипажа сопоставляли предвычисленные координаты созвездий с информацией, которая медленно поступала с бесчисленных датчиков.

В специально расширенной нише, находившейся в задней части часовни, стоял тот, кто наблюдал за всем происходящим: командующий «Неукротимого», брат Алтарион. Технология, позволявшая этому гиганту, тело которого состояло из керамита, армапласта и стали, видеть внешний мир, по сложности не уступала технологиям, используемым в самом звездном форте.

– Переход завершен, – сообщил штурман – худой как скелет мужчина, откомандированный на форт с «Омнис видере». Его звали Патер Монна, и в речи его была некая воздушная живость, как будто путешествовать в варпе для него было не сложнее, чем перейти из одной комнаты в другую.

<Подтвердите наше положение,> приказал брат Алтарион; его слова транслировались сразу по множеству каналов. <Я хочу убедиться, что мы прибыли точно туда, куда хотели.>

– Ну конечно, – отозвался Патер Монна, но его наглый тон не вызвал у Алтариона никакой реакции. Под пальцами штурмана быстро защелкали бронзовые кнопки, и на экране, отбрасывающем на его бледное лицо голубоватый отсвет, появились данные телеметрии.

– Системы позиционирования все еще работают неточно из-за помех, но известные контрольные точки соответствуют текущим координатам, – сказал Монна. – Точность прыжка – девяносто семь целых и девяносто три сотых процента, – добавил он затем с оттенком самодовольства.

– Подтверждаю, – заговорил брат Гестиан, облаченный в отполированный до блеска доспех Пятой роты Ультрадесанта. На одном наплечнике с черным окаймлением была изображена белая омега ордена, на другом, выкрашенном в темно-красный, – черно-стальная шестерня, символ Адептус Механикус.

Стоя рядом с братом Алтарионом, Гестиан, благодаря усиленным математическим способностям, проверил цифры, которые сообщил Монна, почти так же быстро, как и сам слуга навигаторов:

– Мы находимся на краю системы Триплекс и приближаемся к Эскари Экстерио.

<Лукиан, собери данные о местных объектах и убедись, что мы здесь одни,> приказал Алтарион.

– Я Гестиан, – отозвался технодесантник, не отрываясь от работы. – Лукиан служил вам более двух веков назад.

<Конечно, Гестиан,> поправился Алтарион. <Мои извинения.>

Брат-сержант Олантор, находившийся в середине часовни, наблюдал за слаженной работой людей и техники, необходимой для каждого перехода «Неукротимого» и уже хорошо ему знакомой. Как и у Гестиана, на доспехе Олантора были те же цвета Пятой роты, но сержант был Ультрадесантником до мозга костей и никак не был связан со жрецами Марса.

– И часто такое бывает? – прошептала хрупкая женщина, стоявшая рядом с ним. – Кажется, брат Алтарион несколько... забывчив.

– Прожив столь долгую жизнь, он получил право забывать о некоторых мелочах.

– А как же безопасность? – не сдавалась женщина. – Наверняка есть более подходящие кандидаты на такую важную должность.

Брат Алтарион вооружен сейсмическим молотом –

пневматическим оружием ударного действия, снабженным пучками

мышечных волокон и поршневым приводом. Молот может

пробивать броню и наносить чудовищные повреждения. При жизни

Алтариона называли «Громовой кулак»; о его подвигах во время

Первой тиранидской войны можно узнать из описаний Битвы за

Макрагг.

Олантора охватил гнев, и он повернулся к женщине, благодаря массивному доспеху грозно нависая над ней. Что знали такие, как она, о том, сколь многим пришлось пожертвовать Алтариону, что знали они о тяжкой ноше, которую он принял на свои сильные плечи?

– Брат Алтарион – один из Древних моего ордена, госпожа Сибийя, – сказал Олантор и обернулся в сторону бронированной ниши, где располагался громадный корпус Алтариона. – Отшлифованный гранит его саркофага украшен барельефом, камень для которого дали горы Кастра Магна. На его левой руке – великий молот, дар самого Марнея Калгара в знак почтения той жертвенности, которую Алтарион проявил в Битве за Макрагг и из-за которой от его смертной плоти практически ничего не осталось.

Олантор почувствовал прилив гордости от того, что ему довелось служить вместе со столь почтенным героем:

– Поэтому вы должны относиться к нему с неизменным уважением и почтением. В этом звездном форте его слово – закон, и лучше вам об этом не забывать.

– Я не хотела проявить неуважение, – ответила Сибийя Монсерат, дознаватель терциус с Таласы Прайм.

– Тогда постарайтесь, чтобы ваш тон и ваши же намерения не противоречили друг другу.

– Обязательно, – заверила его Сибийя. – Я сделаю все, чтобы вам мои намерения были предельно ясны.

Олантор внимательно посмотрел на нее, ища намек на насмешку, но придраться было не к чему. Это и неудивительно: наставники из инквизиторской крепости на Таласе Прайм хорошо натаскали Сибийю Монсерат во всем, что касалось хитрости и обмана. Олантор заметил про себя: не стоит недооценивать эту женщину лишь потому, что он может свернуть ей шею одним лишь движением руки или потому что она занимает невысокий ранг в Инквизиции.

Сибийя опустила глаза. На «Неукротимом» она появилась недавно, хотя присутствие Инквизиции в форте было уже привычным. После того как звездный форт несколько десятилетий назад был отбит у демонов, Магистр ордена Ультрадесанта счел необходимым, чтобы на борту был постоянный наблюдатель на случай оставшейся скверны. Казалось, что орден может справиться со своими делами и сам, без вмешательства посторонней организации, но в этом вопросе Марней Калгар и Варрон Тигурий были непреклонны.

Олантор отвернулся от Сибийи. Четыре столетия, которые он служил ордену, оставили седину на его волосах и шрамы на лице. Будучи ветераном-сержантом в одном из тактических отделений капитана Галена, Олантор чувствовал себя на своем месте, и у него не было ни амбиций, ни желания стремиться к более высокому рангу.

Пятую роту также называли Хранителями Восточной Окраины, поэтому, естественно, охрана «Неукротимого» была поручена им; они исполняли эту обязанность с присущими Ультрадесанту мужеством и честью, но Олантору все же казалось, что на этом звездном форте, который ничего не защищал, его умения пропадают впустую.

Прошло уже десять лет с тех пор, как он был назначен на «Неукротимый», и с каждым новым днем он все сильнее скучал по боевому братству роты. До конца его смены оставалось меньше года, и каждый день теперь казался длиною в жизнь.

На мостик хлынули потоки информации, как вербальной, так и бинарной и ноосферной. У самого Олантора не было возможности воспринимать ноосферную коммуникацию, но он видел, что Гестиан просеивает невидимые данные, выделяя важные фрагменты умелыми движениями гаптически усиленных латных рукавиц.

– Переход завершен, – доложил Монна все тем же бестелесным, мягким голосом. – Навигационные системы в штатном режиме, локальное пространство свободно.

<Щиты?> спросил Алтарион.

– Для включения щитов интенсивность распада эфирной материи еще слишком высока, – сообщил Гестиан. – По моим оценкам, еще как минимум шесть целых семь десятых минут.

<А системы вооружения, Гестиан? Хоть они-то готовы?> рявкнул Алтарион. <Ты слишком медлителен! Лукиан работал быстрее, так что постарайся, или я найду тебе замену.>

– Вы назначили меня как раз потому, что я всегда был быстрее Лукиана, – как ни в чем не бывало ответил Гестиан.

Олантор улыбнулся. Такие беседы между Алтарионом и Гестианом были обычным делом. Переход из варпа в материальное пространство всегда сопровождался опасностью и беспорядком, и многие астрономические явления влияли на то, как скоро чувствительные системы вернутся в обычный режим. Жестокие условия перехода сильнее всего сказывались, к сожалению, именно на щитах и вооружении. Но брат Гестиан был одним из лучших технодесантников Пятой роты, и никто бы не смог вернуть «Неукротимый» к жизни быстрее, чем он.

– Началась подача энергии к системам вооружения, – сообщил Гестиан, которого слова Алтариона, по-видимому, ничуть не задели. – Северный причальный пирс доложил о готовности. Восточный пирс будет готов через две целых четыре десятых минуты.

<Да будет записано в бортовом журнале,> провозгласил брат Алтарион, <переход один-восемь-пять завершен.>

– Один-девять-три, вообще-то, – поправил Патер Монна.

<Ты уверен?>

– Слуга навигаторов прав, брат, – ответил Гестиан, считывая данные с терминала штурмана по ноосферному каналу. – Это был переход номер один-девять-три.

<Ну конечно, Гестиан,> согласился Алтарион. <Теперь я вспомнил.>

Это была уже вторая ошибка Алтариона. И в одной не было ничего хорошего, но две...

Олантор почувствовал, что дознаватель Сибийя пристально смотрит на него, и попытался скрыть беспокойство.

Но сказать он ничего не успел: резко зазвенел сигнальный колокол, и все сервиторы внешнего наблюдения, находившиеся в часовне, разразились потоком испуганных сообщений в бинарном коде.

– Обнаружены цели! – закричал Патер Монна, и теперь в его тоне не было и следа скуки. – Множественные следы – больше шестидесяти и быстро приближаются. Это торпеды! Их не меньше семидесяти!

<Где?> взревел Алтарион.

– Кольца Эскари Экстерио, – спокойно и ровно ответил Гестиан. – Стая хищников залегла в засаде.

– В засаде? – резко переспросила Сибийя и шагнула к ближайшему локационному приемнику, на котором уже высветился узор сигналов, отражавший текущую тактическую обстановку. Олантор встал рядом с ней и с ужасом увидел, что сигналы надвигающихся целей неотвратимо скользят все ближе к синей иконке, которой был обозначен «Неукротимый».

Ему потребовалось лишь мгновение, чтобы оценить все детали этой торпедной атаки: вражескому командиру или невероятно повезло, или он столь же невероятно хорошо знал свое дело.

– Они нацелились на южный пирс, а там у нас пока не готовы ни щиты, ни вооружение.

– Но как они смогли узнать, где мы завершим переход? – воскликнула Сибийя.

Ей никто не ответил: подготовка к обороне не оставляла времени на пустые вопросы.

Олантор направился к выходу из командной часовни, на ходу отстегивая с пояса шлем. Некоторые из приближавшихся целей двигались слишком медленно для торпед с обычной бронебойной боевой частью.

Транспорты.

Или еще хуже – абордажные торпеды.

Вой сирен слышался во всех коридорах «Неукротимого», заставляя пятьдесят воинов Пятой роты прервать тренировочные ритуалы, а шесть тысяч солдат из оборонной ауксилии Ультрамара – покинуть казармы.

Штурмовой десантный катер «Ворон битвы» прорывался через облака осколков и электромагнитные возмущения. Вокруг вспыхивали опасно нестабильные энергетические импульсы, но Хонсю наблюдал за тем, как «Неукротимый» переходит в состояние боеготовности. По острым выступам пробегали и гасли мерцающие огоньки: несмотря на помехи от неустойчивого поля планеты, вопреки задержке, которая следовала после каждого варп-перехода, форт пытался поднять пустотные щиты.

– Не успеют, – с удовольствием констатировал он.

От аугметики, заменявшей Хонсю левую сторону черепа, к латунной консоли, установленной в корме катера, тянулся золотой провод. По этому проводу передавалась информация от сенсоров адепта Цицерина, магоса Адептус Механикус, которого Железные Воины захватили в плен на Гидре Кордатус и затем заразили техновирусом – порождением варпа.

Информация поступала прямо в мозг Хонсю, и ему пришлось закрыть второй, органический глаз: данные от сразу двух оптических источников вызывали тошноту и головокружение, с которыми не могло справиться даже его генетически усовершенствованное тело.

Он чувствовал, как дрожит корпус катера, мчавшегося к «Неукротимому», чувствовал его движение и слышал монотонный речитатив других воинов; но острее всего воспринималось безмолвие. Через множественные сенсоры Цицерина эта область пространства виделась Хонсю как трехмерная сфера, которую составляли треки данных, информационные сигналы, дуги траекторий и цифровые аналоги визуального изображения. Многое в этом потоке было ему непонятно, но здесь же были и чужие руки, которые манипулировали этими данными с такой же легкостью, с какой он сам мог бы разобрать болтер.

Несколько комплексов цифр – это флот, который ему удалось собрать на Новом Бадабе, уродливое сборище потрепанных боевых и артиллерийских кораблей, захваченных у врага крейсеров, транспортников и станций слежения. Следуя ведьмовским советам Морианы, флотилия встала на якорь под прикрытием излучения Эскари Экстерио, где и провела месяц в ожидании – до того момента, как в своих баках забормотали псайкеры, возвещая прибытие «Неутомимого».

Цицерин сразу же рассчитал последовательность включения систем на звездном форте и выявил наиболее уязвимый его участок, после чего началась атака. Подобно тому, как в древности стая волков нападала на добычу, корабли Хонсю вышли из укрытия и помчались к цели до того, как жертва смогла хотя бы засечь их присутствие.

Резко отсоединив золотой провод, Хонсю встряхнул головой, чтобы избавиться от головокружения, которым сопровождалось возвращение обычного зрения. Предметы вновь обрели жесткие грани, а стены – плотность, и Железные Воины, в два ряда сидевшие внутри катера, были готовы вновь вызвать на бой ненавистный Империум.

Как только торпеды Железных Воинов оказались в пределах досягаемости, автоматические орудийные башни форта открыли огонь, и чернота космоса расцветилась вспышками мощных взрывов. Прицельно попасть во что-то столь маленькое и быстрое, как торпеда, было практически невозможно, но обломки тех устройств, которые все-таки были уничтожены, продолжали двигаться на большой скорости и могли нанести серьезный ущерб остальным.

Эти орудия работали независимо от командной часовни и потому стреляли вслепую, без особых шансов остановить достаточное количество вражеских торпед, а те волна за волной обрушивались на южный пирс. Бронебойные заряды пробили толстые листы обшивки, затем вспомогательные двигатели направили каждую боеголовку вглубь надстройки. Из пробоин вырвались грибообразные облака пыли и обломков; на поверхности форта словно вспыхивали новые солнца, чтобы тут же погаснуть, уничтожив целые секции неприступных бастионов.

Сразу же за торпедной атакой в бой вступили скоростные рейдеры, вооруженные смертоносными лэнс-батареями, и на корпус «Неукротимого», уже искалеченный взрывами, обрушился каскад ослепительно-белых энергетических лучей. С безжалостной точностью они поразили взлетные палубы, и целые эскадрильи были сожжены, даже не успев взлететь.

Еще одна модификация болтгана, характерная для Железных Воинов.

Этот экземпляр принадлежит воину, который любит использовать

оружие дальнего боя в рукопашной: шипы на магазине позволяют

дробить кости врага и разрывать его плоть. Обычно так оружие

применяют только в крайнем случае, но среди Железных Воинов, по-

видимому, такая практика широко распространена. Возможно, им

нравится, когда какой-либо инструмент оказывается

многофункциональным.

А к пирсу уже подходили корабли Железных Воинов: последние укрепления были уничтожены жестоким батарейным огнем. В недрах пирса детонировали боеприпасы, и оборонительные сооружения, построенные в незапамятные времена настоящими мастерами своего дела, наконец обратились в прах. Каждый корабль, нанеся удар, отступал, уходя от выпущенных в спешке торпед и залпов из батарей на центральной базилике, которые, в отличие от пирса, были в полной боевой готовности.

Штурмовой эшелон обстрелял причальный пирс с сокрушительной методичностью. Урон был нанесен колоссальный: несколько квадратных километров укреплений были разрушены до основания, герметичность помещений нарушилась, в результате чего сотни людей выбросило в открытый космос взрывной декомпрессией. Кислород и жидкость из гидросистем струями вырвались в вакуум, где мгновенно замерзли, образовав над руинами сверкающий купол из ледяных кристаллов.

Хотя в атаке на причальный пирс участвовала значительная часть флота Хонсю, немало кораблей пока держались в стороне, поджидая крейсеры и эскорты, которым полагалось защищать звездный форт. Высоко над южным пирсом развернулось сражение, в которое эскорты Ультрадесанта ринулись без промедления. Вновь от противника к противнику понеслись торпеды, под мощнейшими бортовыми залпами не выдерживали щиты, и обшивка корпусов разлеталась в огненном шквале.

Корабли Ультрадесанта уступали врагу в численности и вооружении, но это ничего не меняло: они все равно вступили бы в бой, даже превосходи их противник миллион к одному.

По всему южному причальному пирсу вспыхивали и быстро гасли пожары – вздрагивая от ударов, «Неукротимый» терял жизненную силу, терял кислород, который утекал в открытый космос. Не успели затихнуть пожары, как к его поверхности устремились десантные катера, сотни войсковых транспортов и тяжелых грузовозов, несущих бронетехнику и осадное снаряжение.

Южный пирс теперь был полностью открыт, но остальная часть форта избежала повреждений. Даже раненный, «Неукротимый» еще мог выиграть эту битву, повернув ее в выгодное для себя русло.

Но этого Хонсю допускать не собирался.

Одними космическими сражениями этот форт не завоевать; взять его могли только самые опытные и решительные из воинов, которые силой проложат себе дорогу по палубам форта и пробьются к самому его сердцу.

Такой трофей, как «Неукротимый», мог достаться только воинам Пертурабо и только если они будут сражаться так, как им было предначертано от рождения: возводя одну артиллерийскую батарею за другой, а затем обрушивая на врага многотысячные армии, пока тот не падет под кровавым натиском этого железного шторма.

Пилотируемый сервитором скиф нес Олантора к южному пирсу через гулкие галереи и широкие магистрали Царской дороги. В храмах машин, стоявших длинной чередой, размещались генераторы, питавшие лэнс-батареи пирса, и над силовыми шпилями беззвучно вспыхивали электрические разряды. Скиф промчался мимо перепуганных техножрецов – те при помощи сервиторов пытались справиться с ущербом, нанесенным в ходе обстрела.

Рядом с Олантором сидела дознаватель Сибийя; она просматривала данные на инфопланшете, и быстро бегущие строчки отбрасывали отсветы на ее худое лицо. Время от времени она что-то говорила в вокс-бусину, установленную в воротнике ее черного, отполированного до блеска силового доспеха.

Раньше Олантору никогда не доводилось видеть женщин в боевой броне, но на Сибийе доспех сидел как влитой. Сержант знал, что она привезла на «Неукротимый» отряд Датийских Ящериц, неустрашимый полк которых доблестно сражался вместе с Ультрадесантом в Цейстской кампании. Сибийя также намекала, что в ее распоряжении имеются и другие ресурсы, но о деталях не распространялась.

Звон колоколов, раздававшийся по всему бастионному округу, как будто призывал верующих на молитву. Шары светильников на наклонных стенах мигали в такт сердцебиению Олантора и отражались от армагласового фонаря, закрывавшего кабину скифа.

На визоре сержанта появились данные о боеготовности войск, а также схема оборонительных сооружений, на которую наложились доклады о повреждениях и план южного пирса. Пока Олантор изучал эту информацию, сержант Децим по вокс-связи давал оценку сложившейся тактической ситуации:

– Не знаю, кто они, но удар они нанесли нам серьезный и при этом точно знали, что надо делать. Если мы удержимся на южном рубеже, нам очень повезет, – Децим, как всегда, был пессимистом. – Дальняя оконечность Царской дороги уничтожена, лэнс-батарей больше нет, равно как и многих взлетных палуб.

– Сколько их еще осталось? – спросил Олантор. – Нам нужны действующие истребители.

– Невозможно определить. Некоторые палубы уничтожены, другие просто не отвечают.

– Которые? – Олантор боялся, что и сам уже знает ответ.

– Те, которые расположены в южно-восточном квадранте, – подтвердил его догадку Децим. – Там обстрел был слабее всего.

– И туда же направлялись с полсотни этих чертовых абордажных торпед.

– Именно, – отозвался Децим. – Ангары бомбардировщиков и несколько истребительных авиакрыльев, не менее двухсот самолетов. Магистр Неба сейчас готовит отчет о том, сколько их могло оказаться в руках врага.

– Ладно, Децим, а теперь давай хорошие новости. Не может же все быть так плохо.

– Бастионы Десницы полностью укомплектованы и готовы к бою, – сказал Децим. – Даже если противник нападет прямо сейчас, он получит достойную встречу.

– Наши воины уже на месте, – Олантор не спрашивал, а констатировал факт.

– Естественно. Я распределил боевые отделения Ультрадесанта по отрядам оборонной ауксилии для укрепления духа, и капеллан Сабатина воодушевляет солдат обещаниями славы.

– Очень хорошо, Децим, – одобрил Олантор. – Мы с инквизитором Сибийей уже приближаемся к башням и скоро присоединимся к вам.

– Поспешите, – посоветовал Децим. – В развалинах что-то постоянно шевелится, и это точно не к добру.

Олантор отключил связь с сержантом и повернулся к Сибийе:

– Вы все слышали?

– Да, – ответила инквизитор. – Децим ничего не сказал о том, кто же напал на нас?

– Брат Децим, – поправил ее Олантор. – И вы слышали то же, что и я.

Сибийя кивнула и, потерев щеку, сказала:

– И все же, я не понимаю, откуда они узнали, где мы появимся? Они не могли предсказать, где мы выйдем из варпа. Проклятье, мы даже не знаем, кто они!

– Нет, дознаватель, не знаем, – согласился Олантор. – Но для меня имеет значение лишь одно: это враг, и с ним нужно сразиться. Как только я поднимусь на вершину Бастионов Десницы и увижу их, я узнаю, кто это, и мне станет ясно, как их победить.

– Может быть, это и неважно – для вас, но не для меня, – резко ответила Сибийя, которой ситуация внезапно предстала совсем с другой стороны. – Единственной целью этих случайных прыжков было запутать тех, кто захотел бы найти «Неукротимый». Они могли найти нас только в одном случае: если наши переходы не были случайными.

– К чему вы клоните? – Олантору не нравился намек, который слышался ему в тоне инквизитора.

– К тому, что в нашем последнем прыжке случайности было меньше, чем следовало.

– Координаты выбирает брат Алтарион.

– Вот и я о чем, – подтвердила Сибийя. – Возможно, его провалы в памяти не ограничиваются лишь именем его помощника-технодесантника или порядковым номером перехода.

Олантор хотел бы возразить Сибийе, но не мог найти изъяна в ее рассуждениях. Едва ли враг обнаружил бы форт, если бы почтенный Алтарион сохранял нужную ясность мысли. Неужели его решения действительно стали предсказуемыми?

– Как хорошо на самом деле укреплены эти Бастионы Десницы? – сменила тему Сибийя.

– Я вам покажу, а там уж сами решайте, – предложил Олантор, когда скиф вынырнул из электрического зарева Царской дороги.

Над ними возвышались необъятные основания двух гигантских башен, которые поднимались на невероятную высоту и отбрасывали тень на более низкие строения форта. Алый свет Эскари Экстерио окрашивал взметнувшиеся вверх стены в закатные цвета. Из двух колоссов Башня Коринфа, которую скиф оставил по левую сторону, была более высокой; ее великолепные арки и незыблемая массивность соответствовали характеру людей, стоявших у орудий на ее стенах.

Башня Первых казалась более мрачной: ее возвели в честь героев из Первой роты Ультрадесанта, которые погибли, защищая свой дом от Великого Пожирателя. Но, несмотря на внешнюю угрюмость, и эта башня была столь же незыблема и неприступна, как и ее сестра.

Сибийя ахнула от удивления. Она не провела на «Неукротимом» и месяца, но Олантора все равно раздражало, что инквизитор даже не удосужилась осмотреть внешние оборонительные рубежи форта. Вместо этого она проводила большую часть времени, расположившись в самом сердце Базилики Доминастус. Пройдя между двумя башнями, скиф остановился перед волнующимся морем вооруженных людей. Их обмундирование было небесно-голубым с золотом: оборонная ауксилия Ультрамара.

Защитники «Неукротимого», облаченные в скафандры и закрытые шлемы, были готовы встретить врага. Уже были подняты штандарты, увенчанные изображениями орла; офицеры отдавали приказы по воксу, солдаты поднимались на стрелковые ступени, а на огневых позициях шла подготовка орудий к бою. Хотя в результате атаки причальный пирс и лишился запасов воздуха, генераторы гравитационного поля все еще работали.

– Вы готовы? – спросил Олантор у Сибийи, которая запрокинула голову, чтобы рассмотреть самый верх башен.

Она неохотно отвела взгляд от могучих сооружений и надела шлем, личина которого изображала какого-то имперского святого, Олантору неизвестного. Затем инквизитор кивнула, и он отключил вакуумные затворы на кабине скифа.

Они протолкнулись к краю стены, где Олантор поднялся на стрелковую ступень и, минуя почтительно склонившихся солдат, прошел к парапету. Там уже был Децим, и два воина обменялись сдержанным приветствием.

Оглядев Бастионы Десницы, Олантор почувствовал прилив уверенности. Двойные редуты, каждый в несколько сот футов высотой и утыканный огневыми позициями, защищали внутренние пояса крепостных строений. Стены редутов были построены с точно выверенным наклоном, который позволял очищать усиленный фас одного поддерживающим огнем с другого; артиллерия, установленная в заглубленных орудийных казематах, прикрывала подходы к Вратам Варрона, створки которых, позолоченные и украшенные символом орла, перекрывали путь на Царскую дорогу.

Священные знамена ниспадали с высоких парапетов, по вокс-сети звучал катехизис битвы; Сибийя, окинув взглядом неприступное величие бастиона, наконец признала:

– Впечатляюще.

Столь сдержанная оценка заставила Олантора рассмеяться:

– Эти стены стоят уже целые века. Им хватит крепости выдержать и эту наглую атаку.

– Будем надеяться, что вы правы, – искренне ответила Сибийя.

Олантор кивнул и посмотрел на дальнюю оконечность южного пирса, скрытую облаками замерзшего кислорода и топлива. Точно определить, что происходит в развалинах, не представлялось возможным, но ослепительные вспышки пламени из тормозных корабельных двигателей и признаки какой-то масштабной деятельности не предвещали ничего хорошего.

– Мы дадим им бой, который они не скоро забудут, – пообещал Децим, и Олантор кивнул, предвкушая возможность вновь показать свое мастерство воина.

Затем он услышал жужжание, которые издавали окуляры на шлеме Сибийи.

– Что это такое? – спросила она? – Какое-то знамя?

Олантор прищурился, силясь рассмотреть за облаком ледяных кристаллов предмет, на который указывала дознаватель. На конце причального пирса была возведена огромная каменная берма, и улучшенное зрение сержанта позволило ему разглядеть туманные очертания предмета, воткнутого между камнями.

Темное, цвета черного металла древко, а на нем – знамя, где на фоне восьмиконечной звезды оскалился шлем-череп, символ древнего и страшного врага.

– Железные Воины, – прошипел Олантор.

Внезапно ему вспомнилась поговорка, которую любил повторять его наставник на Макрагге:

Будь осторожнее со своими желаниями.