Жемчужина фейри. Книга 1

ГЛАВА 19

Происходящее сейчас вокруг меня ни с какой точки зрения нельзя было назвать нормальным, даже с допущением, что мой обычный образ жизни и «работа» не являются нормальными для среднестатистического человека в принципе.

Мой коварно заманенный почти любовник, освободившийся каким-то чудом из добротно выглядящих оков, наличие в клетке серокожего рогатого, но явно не ряженного или загримированного существа, речи похитительницы о пришельцах, иномирцах…Что за чертовы «Секретные материалы»?

Нет-нет, оставаться и действительно выяснять, что на безумие вокруг твориться я не собираюсь. У меня там где-то Кокс раненый и других проблем выше крыши, и вообще основная жизненная установка «в любой непонятной ситуации быстренько смывайся».

Закончив с обыском ненормальной бабы, Алево обжег меня довольным и по-прежнему похотливым взглядом и лукаво подмигнул, разглагольствуя, насколько я понимаю, о том, что собирается пытать маньячку, если понадобиться. На такое представление я точно не подписывалась. Сволочь она, конечно, и все такое, и сама ей с удовольствием врезала бы разок-другой, но наблюдать за издевательствами – ни за что.

Я сделала пару шагов назад, не выпуская из поля зрения Алево, что как раз подтащил свою добычу к тележке, где так и остались лежать не удержавшие его кандалы. От того, чтобы просто броситься отсюда со всех ног меня удерживал вид той самой бессильно лежавшей на полу девушки. Что если я и сама через несколько часов буду вот так валяться, как и грозилась сумасшедшая тетка? Какова вероятность, что доберись я по-быстрому до больницы и мне смогут там помочь, подобрать противоядие или вывести яд без мучений и летального исхода?

Мои знания о ядах весьма малы, помню только откуда-то, что если кусает змея, то её надо поймать и везти вместе с собой в больницу …или это про грибы? В любом случае какой-то идиотизм, как по мне. Ты отравлена, состояние хуже некуда, а еще и за змеями гоняйся и грибы ищи? Боже, ну что за ересь в голову лезет, да еще и в такой момент.

Решив все же погодить с побегом, я подошла к кучке барахла на полу, которая образовалась после обыска злодейки и наклонилась посмотреть, прикидывая в чем бы она могла держать отраву. Не в кулаке же она её все время таскала и не россыпью на дне кармана.

Вдруг щелкнул металл, и чокнутая баба завизжала и заизвивалась с новой силой под упаковывающим теперь её в оковы Алево.

- Больно! Жжется! – заорала она истошно и у меня по спине холодный пот выступил.

- Да неужели, - издевательски спросил Алево, - На себе попробовать совсем не те ощущения, как других так украшать?

Так, все, присутствовать при таком я не могу. Сгребла все, что было у мерзавки с собой, я стараясь ступать как можно тише, устремилась к дверям. Но это оказалось бесполезно, потому что открыть их не вышло.

- Торопишься куда, жемчужинка моя? – раздался вкрадчивый шепот Алево над самым ухом, отчего меня одновременно и к месту приморозило и кровь по венам понеслась с первой космической.

Как он мог оказаться так близко за долю секунды, ведь только что был в десятке метров дальше по проходу! Хотя нет, после его волшебного освобождения и говорящего демона почти скелета глупо задаваться таким вопросом. Надо сделать так, чтобы это все закончилось, а потом я подберу объяснение пологичнее или плюну и забуду.

- Да, знаешь, вспомнила, что дел у меня невпроворот, - ответила предательски дрогнувшим голосом.

- А я думал, что у тебя сегодня только одно дело было, связано оно исключительно со мной и его мы не закончили, - Алево нахально притерся ко мне сзади, давая ощутить степень незаконченности нашего дела, а чтобы сила восприятия была полной, обхватил меня своими здоровенными ручищами, уложив одну мне на живот, толкая к себе навстречу, а другой настойчиво взвесив правую грудь.

Нет, ну тут какая-то сверхъестественная задница твориться, а у него стоит и хоть бы что! Что не так с этим мужиком? Может, он не менее психованный, чем и эта монстро-баба? И что не так со мной, если шок, страх, понимание, что он скорее всего меня ненавидит, никак не мешают мне реально начать возбуждаться от этой его бесстыжей манипуляции. Под звон цепей и вопли! В обстановке, более угнетающей которой и не придумаешь! С пониманием, что, возможно, прямо сейчас неизвестный яд творит не пойми что в моем организме! А может, я на самом деле под таблетками и все это – всего лишь мои видения под кайфом обезболивающих? Вот попустит, и я очнусь и посмеюсь.

- Никто не мешает нам закончить его в другой раз и в более подходящем антураже, - нагло соврала я ему и настойчиво постаралась вывинтиться из захвата. Ага, удачи! Штука из разряда невозможных.

- Фейринский ублюдок! – заорала закованная преступница, - Сними с меня это, мне больно!

- Не верь этому поклепу, красавица моя, мое происхождение в высшей степени законное, я чистейших кровей асраи, - пробормотал он, лизнув мочку моего уха и легко развернул в обратную сторону, начав подталкивать перед собой, - А что касается нашего… э-э-эммм…ну назовем это свиданием жестоко прерванным форс-мажорными внешними факторами, так вот, на его обязательном логическом завершении, а так же неоднократном повторении я настаиваю прямо.

Я поняла, что он собирается тупо сунуть меня в одну из клеток и взбрыкнула, начав вырываться со всей силой. Результат прежний, то есть никакой.

- Отпусти! – взъярившись рыкнула я и попыталась садануть его затылком в лицо.

Не сработало. Он запросто предугадал мой подлый трюк и в мгновение ока, его рука, та что прежде лапала грудь, очутилась на задней части моей головы, останавливая и фиксируя.

- Жемчужинка, ну что за дела-то? Так и норовишь покалечиться! Да тебя и от себя самой защищать нужно, как я погляжу, - промурлыкал он самодовольно, просто начав массировать мне кожу головы, нисколечки при этом не ослабляя захвата на талии, до тех пор, пока не втолкнул меня в крайнюю пустую клетку, - Хорошо, что я такой ответственный и заботливый по жизни и способен предотвратить любой ущерб, правда?

- Не смей! – закричала теперь и я, бросившись на захлопнувшуюся решетку, - Не вздумай меня запирать здесь!

- Сладость моя, прости великодушно, дела, неотложные и государственные, но я буду поблизости и займу на это немного времени, - прижал Алево руку к сердцу можно сказать невинно, если бы только при этом не продолжал бессовестно иметь меня глазами и размахивать этой своей неугомонной дубиной ниже пояса, - После же обещаю, что запираться мы станем какое-то время только вместе и тебя ждет судьба самой счастливой заключенной из возможных в двух мирах, ибо ты моя личная пленница. Начинай постигать всю степень постигшего тебя счастья, учитывая его размеры, вернусь я, наверняка, раньше, чем ты закончишь.

Удалился Алево с таким беспечно-жизнерадостным видом, совершенно не обращая внимания на мои требования освободить, проклятья и оскорбления, брошенные в его широкую спину, что осталось ему только начать насвистывать веселенькую мелодию под аккомпанемент звона кандалов и визги боли, предоставляя мне любоваться видом сокращения при ходьбе его твердых ягодиц с невозможно просто аппетитными ямочками.

- Ну и мудак же! – сказала я сама себе, когда он скрылся из виду, - А я полнейшая идиотка, мозги между ног стекли. Да как так то?!

Никогда я не относилась к числу женщин, позволяющим думать за себя неудовлетворенному зуду в интересных местах. Но или моя болезнь реально прогрессирует и способность к нормальному мышлению сильно пострадала из-за нее и кучи колес, что приходилось глотать или в этом мужике есть нечто, отшибающее адекватность начисто.

Стоило только мысленно упомянуть мою болячку и тут же появилось ощущение гадкого давления в основании переносицы и железный привкус во рту, будто у меня собиралась пойти кровь, причем разом и носом и горлом. Вот же гадство, очень вовремя! Хотя удивительно, что я вообще все еще на ногах и это после стольких то нервных потрясений подряд. Если мой организм и запамятовал ненадолго о наличии в нем смертельной дряни, то теперь, очевидно, собрался компенсировать свою забывчивость, учитывая скорость нарастания симптомов. Я осмотрела место своего заключения со всей возможной тщательностью, пока еще зрение не совсем подводило, превращая окружающее пространство в какой-то загадочный радужный лабиринт. Никакого выхода отсюда при закрытой двери не наблюдалось. Оглянувшись еще раз, уже с тоской, я вдруг услышала вскрик с той стороны, куда удалился Алево со своей пленницей-маньячкой, вот только черта с два он был похож на вопль терпящего пытки человека. Разве что эти самые гребанные пытки имели сугубо сексуальный характер и страданием подобное можно назвать весьма условно. Он что, насилует её там? Новый стон, хнычущий, протяжный, дал понять мне что ни хрена это не насилие. Вот же урод, сволочь, козлище! Запер меня тут, а сам там с этой чокнутой…Тварь похотливая, всеядная!

Даже сама не осознала, как взобралась с ногами на узкий топчан с кучей грязного тряпья – единственную мебель в клетках, не считая, конечно, висящих кандалов и отхожего ведра, и стала вытягивать шею и вставать на цыпочки, силясь разглядеть что же творилось в том дальнем темном углу, куда отволок этот кобелина нашу похитительницу. Но ничего высмотреть не удавалось, меня и их разделяла стена из какого-то непонятного хлама, а вот со следующим нуждающимся женским стоном, сорвавшемся на рыдание до меня дошло что же я творю. Прыгаю тут, не взирая на боль и головокружение уже граничащие с потерей ориентации, и пытаюсь поглазеть на то, как мой, так и не состоявшийся по-настоящему, любовник-жертва развлекается с другой? Нет, ну теперь то уж точно можно ставить диагноз – сексуально-спровоцированное слабоумие восьмидесятого левла или жесткий недотрах, как выразился бы Кокс.

Понимание этого, вместе с констатацией безнадежности положения, которое сниться в самых худших кошмарах, любому занимающимся тем же, чем мы с напарником, добили меня окончательно. Поплыло-скрутило и я рухнула на вонючие лохмотья, на которых только что вытанцовывала, сжимая до скрипа зубы, чтобы не заорать. Зрение, слух, обоняние и ощущения положения в пространстве стремительно стали отступать под силой боли, похожей на неумолимый прилив, тот что невозможно остановить жалкими человеческими силами, ведь он – стихия. Только и остается, что поддаться, дать себя ему таскать и терзать, швыряя и топя как вздумается. Без моих лекарств у меня нет ни единого шанса сократить время или как-то ослабить мощь приступа, так что прощай реальный мир и адекватность на пару-тройку суток, а то и побольше.

В какой момент полубессознательное мучение стало просто каким-то скольжением над гранью сна и бодрствования я, естественно, не могла. Просто боль потихоньку ушла и осталось одно изнеможение истерзанного разума и тела, от чего лишь одно лекарство – долгий сон. Очень-очень смутно я улавливала, что, кажется, не одна, кто-то рядом, горячий, большой, щедрый на тепло и объятья, дарящие еще больше облегчения. Едва ворочая языком я стала благодарить Кокса за то, что он всегда спасает меня, но вполне возможно, выходило только неразборчивое мычание. Однако, проворчавший что-то раздраженное в ответ голос был совсем не похож на голос единственного друга. Но вспоминать чей он и почему тут ресурсов у моего организма уже не было.

В следующий раз я проснулась уже во вполне нормальном состоянии. Даже всегдашней тошноты и дичайшей сухости во рту не было. А вот помещение было незнакомым. С изумлением я щурилась, обозревая огромных размеров роскошную спальню, даже я бы сказала, долбаный будуар во всех «лучших традициях» подобного безвкусного безобразия. Кругом шелка, сияние зеркал и хрусталя, миллион вышитых золотом и серебром подушек и подушечек, сверкающий, украшенный кистями из опять же золотого шнура и стразами полог над кроватью необъятного размера, туалетный столик-аэродром цвета слоновой кости с невообразимым количеством граненых разноцветных баночек...и никакой одежды на мне. А из-за белой двустворчатой двери с резными и, само собой, золочеными узорами раздавались два мужских голоса, один из которых напоминал скорее уж звериное раздраженное рычание.

- Ты ополоумел, если считаешь, что Эдна не откромсает нам что-то жизненно необходимое, если прознает, что ты задумал, - пророкотал невидимый незнакомец, - Все что я могу сделать для тебя, друг мой – это прикинуться, что ни о чем не знаю. Встревать и доказывать ей, что ты в своем праве, присваивая эту преступницу, я не стану. Не сейчас уж, когда моя женщина согласилась-таки пока вернуться в Тахейн Глифф.