Жена напрокат

Осмелилась мышка пощекотать кошку

Только вы!..

– Может, кто ещё?

– Только вы, наш спаситель, можете убить её сатирическим пером!

– Кого?

– Сахарову из Синих Полян. Не то она наш авторитет в той округе пристукнет. Там такая!.. О-о-о…

Стон разбудил во мне рыцаря.

Благородство забулькало во мне как кипяток в тульском самоваре.

Я отточил копьё-карандаш, поправил шлем-берет и ринулся на семи ветрах в Поляны.

Вслед мне делали ручкой счастливчики из райкома.

Передо мной ангел, которого я должен убить.

Она склонила головку к кусту черёмухи, румянится, потупив долу кари очи.

Дрогнуло моё сердце.

Я почувствовал…

Там, в отделе кадров Парнаса, ошибся я. Следовало б мне подаваться в цех лириков, а не сатириков.

В милейшей беседе я уяснил – у ангела есть терпение. Что оно тоже лопается. Когда нельзя не лопнуть.

Весна.

Полночь.

Комсомольское вече.

А за окном пели самые разные птицы, в том числе и товарищи соловьи, пожаловавшие из Курска по вопросу культурного обслуживания влюбленных.

А за окном томился он, несоюзный член.

Галя умоляюще смотрела то на часы, то на окно, то на президиум.

– Господи-и!.. Двенадцать!.. – простонала она.

Прокричал одноногий петух бабки Meланьи.

Дремавший зал ожил, зашевелился, кто-то недовольно проворчал.

Галя робко плеснула масла в затухающий огонь:

– Закруглялись бы, мальчики…

Президиум ахнул.

Восемнадцатилетний председатель, комсорг Антон Вихрев, остолбенел. Но сказал:

– Вы слыхали? Да нет, вы слыхали?! Это ж оскорбление! Какие мы мальчики? Мы – комсомол! Во-вторых, это похоже на срыв собрания. Нет, это и есть срыв!