Мирослава
– Сделай лицо попроще, – не сдержалась я, когда Яков, сняв с вилки кусок говядины, принялся жевать.
Холодильник у него был немногим меньше, чем магазинчик во дворе дома, где прошли моё детство и юность. Про квартиру и говорить не стоило – сколько в ней было комнат, я не имела понятия. От открывающегося из окна гостиной вида захватывало дыхание. На такой высоте я не бывала ни разу. Разве что во время полёта на самолёте, но это другое.
Ничего мне не сказав, Серебряков швырнул вилку на стол. Вытащил застрявший между зубов кусочек и, встав из-за стола, вывалил остатки почти нетронутого ужина в мусорное ведро.
– Я потратила на это почти два часа, – гневно выпалила я.
Он опять промолчал. Смерил взглядом и, подойдя, буквально выдернул из-за стола.
– Ты в своём уме? – зашипела, вырывая руку.
– Сейчас мы пойдём ужинать туда, где способны приготовить из мраморной говядины стейк, а не ту дрянь, на которую ты сподобилась.
– Не нравится, найми себе повара, – всё-таки высвободила руку. – Я, знаешь ли, не привыкла к изыскам.
Весь этот, как и предыдущий день до самого вечера я ходила по огромной квартире, не зная, что мне делать. Поначалу никакой ужин готовить не собиралась принципиально. Самой мне есть не хотелось совсем. Так всегда бывало, когда я нервничала, а сейчас я нервничала, наверное, сильнее, чем когда-либо в жизни. Нужна Серебрякову повариха – пусть обратится туда, где их предоставляют, нужна девочка на ночь – любая элитная шлюха, уверена, с радостью обслужит его от и до. Что же касается жены… Выйдя в коридор, я взяла футляр с кольцом, зачем-то открыла и достала. Немного помешкав, надела на палец и только несколько секунд спустя поняла, что стою прямиком под смотрящей на меня стеклянным глазом камерой видеонаблюдения.
– Ни-ког-да, – смотря прямо в неё выговорила одними губами.
Благо, что современные технологии пока не научились передавать чувства. Иначе Яков непременно заметил бы моё смятение. Потому что меньше всего на свете мне хотелось, чтобы он застал меня в момент, когда я рассматриваю выбранное им обручальное кольцо. Хуже было бы только, если бы он влез в мою голову и понял, что против воли я сравниваю его с тем, что когда-то надел мне на палец бывший муж. Увы, но сравнение было далеко не в пользу последнего…
И всё-таки в начале шестого я достала из холодильника мясо. Только вот… Кухня Якова напоминала космический корабль. Нашпигованная современной техникой, она ничем не походила на кухню в моей съемной квартирке. Не говоря уже о кухне в квартире мужа. Хотелось бросить всё это. И я бы бросила, если бы не инстинкт самосохранения, подсказывающий, что злить Серебрякова не стоит.
– Дело не в изысках, Мирослава, – он смерил меня взглядом. – Ты не умеешь готовить хорошее мясо. Ты в курсе, что такое стейк?
– Не делай из меня идиотку, – огрызнулась, так же смотря на него. Именно идиоткой я себя и чувствовала. Потому что всё, что я знала о стейках из мраморной говядины – само слово стейк.
Взяв из раскрытого шкафа пальто, Яков накинул его на плечи. Я так и стояла, наблюдая за ним. По сдержанно-суровому выражению его лица сказать, о чём он думает, было невозможно. В последнее время он казался мне ещё более жёстким, чем обычно, хотя раньше такое и представить было трудно.
– Ты так и собираешься стоять? – одевшись, он бросил на меня раздражённый взгляд.
– А что я должна делать?
Подойдя, Яков дёрнул вниз молнию моей кофты. Под ней у меня была майка с маленьким, выложенным стразами рисунком. Новая, но точно не подходящая для похода в ресторан. Губы его едва заметно искривились в момент, когда он положил ладонь мне на бедро. Я отшатнулась и тут же врезалась в стену. Один шаг, и Яков прижал меня вплотную. Не отводя взгляда от лица, провёл ниже – по бедру. Потом снова вверх, коснулся под одеждой. Погладил по животу, обрисовывая пупок.
Не выдержав, я вцепилась в его руку, хотела оттолкнуть, но не успела.
– Что? – он припечатал мою кисть к стене. – Тебе что-то не нравится?
– Разве должно нравиться? – голос прозвучал сдавленно.
Яков прижался ко мне бёдрами. Склонился и втянул носом воздух у моего виска. Щетина его прошлась по коже, и руки мои покрылись мурашками. Я попыталась вывернуться, но добилась обратного. Серебряков прижал мою вторую кисть. Чувствовала его сквозь одежду, взгляд его проникал вглубь меня.
– У тебя нет выбора, Мирослава, – просипел он. Крепко сжал мои запястья и разом выпустил.
Я перевела дыхание. Коленки подрагивали, сердце стучало у горла. Он поправил пальто. Отворил дверь и обернулся ко мне.
– Выходи, – приказал сухо.
– Я не поеду так в ресторан, – воспротивилась, с трудом собрав мысли.
– Выходи, – с угрозой, ещё твёрже.
Между нами повисло напряжённое молчание. Я смотрела на него, с трудом сдерживая желание послать его куда подальше. Кожа горела от его прикосновений, в душе клокотал гнев. Губы мои дрогнули, но слов так и не прозвучало. Всё моё существо протестовало против подчинения ему. Но то, что я видела в его глазах… Уже больше, чем предупреждение.
Сорвавшись с места, вылетела в коридор и остановилась возле двери. Перевела дыхание. Услышала его шаги за спиной и тут же почувствовала опустившуюся мне на талию ладонь.
– Никогда не заставляй меня ждать, Мирослава, – вкрадчиво выговорил он. Дыхание его коснулась затылка, и тело опять покрылось мурашками. – Я этого не люблю.
– Не боишься, что я сбегу? – когда мы вышли на парковку, осведомилась я.
Оцепенение уже отпустило, прохладный воздух помог успокоиться. Яков достал брелок, и внедорожник моргнул фарами.
– Нет, – открывая дверь со своей стороны.
Я открыла свою. Правила хорошего тона в программу сегодняшнего вечера включены не были, это я уже поняла.
– Слишком самоуверенно даже для тебя, – усаживаясь в салон.
– Попробуешь – окажешься там, где была вчера, – захлопнув дверцу, завёл автомобиль. – Ты здесь только потому, что я так хочу. Попробуешь что-нибудь выкинуть, и я позабочусь о том, чтобы ты поняла – клетка, в которой ты сидела, далеко не худшее место.
Я рвано засмеялась. Ирония заключалась в том, что всё это вообще происходило потому, что он так хотел, и нам обоим об этом было известно. Замолчала так же резко.
– Перестань мне угрожать, Серебряков, – полоснула его взглядом. – Найди для своих игр другую куклу.
– Зачем, – не трогая внедорожник с места, Яков с прищуром посмотрел на меня. – У меня есть ты. А угрожать я тебе ещё даже не начинал, Мирослава. И, поверь, для тебя же будет лучше, если до этого у нас не дойдёт.
Он не касался меня. Не дотрагивался – просто смотрел. И от этого прямого жёсткого взгляда меня сковало. Снова. Потому что он не преувеличивал. Он просто констатировал, и мне это было известно, как было известно и то, что для этого человека нет никаких границ.