Жених благородных кровей

6

Джеффри приехал домой, словно пьяный. Всю дорогу в голове вертелись вопросы. Что Роберта делает в Лондоне? Почему так странно себя вела? Где этот ее Уилли?

Она определенно его узнала. Джеффри понял это в первую же секунду. Роберта Лоуренс, хоть и несколько изменилась внешне – отчего колдовской притягательности в ней, пожалуй, лишь прибавилось, – за время, что они не виделись, так и не научилась лгать. Во всяком случае, себе.

Войдя в кабинет, Джеффри машинально включил компьютер, опустился на стул и несколько минут смотрел в экран невидящим взглядом. Потом вдруг, даже не притронувшись к работе, вышел в Интернет, разыскал сайт гостиницы, из которой только что приехал, и, без труда найдя номер ответственной за связи с общественностью Роберты Лоуренс, взял с телефонного аппарата трубку.

Сердце горячо забилось. В висках застучала кровь. Возникло чувство, что нескольких лет без Роберты вовсе не было. Был лишь сон, что оставил тяжелый осадок, да короткая разлука не по их с Робертой вине. Стоит только поговорить – и живи себе, как тогда, упивайся сказкой.

В душе вдруг шевельнулась загнанная вглубь обида. И проснулась ирландская гордость. Рука с равнодушно гудящей телефонной трубкой застыла в воздухе.

Нет, так не пойдет. Роберта отшвырнула меня, как использованный одноразовый стаканчик. Не удосужилась даже оставить записку, хотя бы в пару строк. Да какая там записка! Не постыдилась залезть в мой сотовый и удалить номер... Нет уж, я не святой – подставлять вторую щеку не стану! Чтоб не презирать потом самого себя.

Он решительно положил трубку и с силой сжал кулак – сердце застонало, будто почуяв близкую гибель.

– Не смогу я без нее... – прохрипел Джеффри, не узнавая собственный голос. Теперь, когда снова увидел, не смогу...

Досада и страх упустить столь милостиво подаренную судьбой возможность спорили в душе минуту-другую, но Джеффри показалось, что он маялся в раздумьях битый час. Потом туман в голове рассеялся и пришла спасительная мысль. Не желая терять даром и доли секунды, он тотчас опять схватил трубку. Пальцы набрали заветный номер, что засел в памяти, как только Джеффри на него взглянул. Ответили лишь после пятого гудка.

– Лоуренс.

Вновь услышав до дрожи родной голос, что волновал, как волшебная музыка, Джеффри на миг закрыл глаза. Но тут же открыл их и, стараясь говорить спокойно, чтобы Роберта не догадалась, как растравила новая встреча его душу, произнес:

– Роберта, это я, Джеффри. Джеффри О’Брайен.

Из трубки послышалось убийственное молчание. В голове Джеффри закружился ураган пугающих мыслей. Она не желает меня знать... Ведь ясно дала понять: нам не о чем разговаривать. Либо правда не узнала и не возьмет в толк, с какой стати я ей звоню... Нет, не может быть... Я видел, почувствовал! Или ни черта не понимаю в людях...

– Роберта?

– Да, – ответила она не то растерянно, не то испуганно.

– Послушай, я прекрасно понимаю: ты на работе. Но звоню тоже по делу, – произнес Джеффри тоном человека, в чьей жизни нет ни любовных встрясок, ни душевного смятения.

– Хочешь, чтобы я побеседовала с Максуэллом Брэнагом и он предоставил вам скидку? – спросила Роберта почти столь же бесстрастно. – Попытаться, конечно, можно, но...

– Какую еще скидку?! – воскликнул Джеффри, совсем забыв о том, что он женится.

– На аренду зала, естественно.

– А-а! Зал... – Проклятье! Джеффри имел полное право повстречать другую девушку и предложить ей руку и сердце, только в его случае все складывалось не так, как выглядело со стороны, и оттого что именно Роберта смотрела на них с Франсиной, будто на парочку влюбленных, было особенно тошно. – Послушай, на залы, арендную плату и скидки я плевать хотел! – проговорил он. – А звоню совсем по другому вопросу.

– По какому? – помолчав, спросила Роберта.

– Видишь ли, одна из героинь романа, над которым я теперь работаю, из Нью-Йорка. Чтобы правдивее описать отдельные особенности ее характера, надо бы побеседовать с настоящей американкой. Если бы ты нашла время и согласилась встретиться за чашкой чая... был бы тебе очень признателен.

Из трубки послышался приглушенный стук. Очевидно, Роберта забарабанила пальцами по столу или деревянному подлокотнику кресла. Джеффри в ожидании ответа затаил дыхание. Волнуется? – мелькнуло в мыслях. Или осознала все-таки свою вину и хоть немного раскаивается?

– Я наполовину итальянка, – сказала наконец Роберта.

– Но ведь родилась и выросла в Нью-Йорке. Этого вполне достаточно.

– У меня дела, – неуверенно пробормотала Роберта.

– Завтра суббота, – поспешил напомнить ей Джеффри, почувствовав вдруг, что увидеть Роберту еще раз – цель всей его жизни. – По выходным ведь ты не работаешь?

– В основном нет. Хотя всякое случается.

Она говорила весьма странно. Будто напряженно о чем-то раздумывая или решая в уме головоломную задачу.

– Я не отниму у тебя много времени, – не отставал он.

– А почему ты решил побеседовать именно со мной? – спросила Роберта, и Джеффри услышал в ее словах отголосок не то обиды, не то раздражения. – Не поверю, что у тебя нет других приятелей-ньюйоркцев.

– Во-первых, героиня эта не главная, и специально ехать в Нью-Йорк или вызывать кого-то оттуда нет смысла. – Джеффри изворачивался на ходу. – Во-вторых, она... в некотором смысле похожа на тебя... Так же любит быструю езду и океанский берег... В общем, другой ньюйоркец тут вряд ли помог бы... – Последние слова он произнес как мог небрежно. Хорошо, что героиня, похожая на Роберту, в романе правда была, не то пришлось бы врать, чего Джеффри не терпел. Солжешь единожды, считал он, будешь вынужден хитрить второй раз и третий, а в четвертый как пить дать забудешь, что выдумал в самый первый раз, и невольно выболтаешь правду. Так и прослывешь вруном.

– Насколько я поняла, ты не ожидал увидеть меня в отеле, – медленно произнесла Роберта. – Как же собирался описывать свою героиню до сегодняшнего дня?

– Как всегда, – с грустинкой, устав прикидываться невозмутимым, ответил Джеффри. – Напрягал бы память.

Он пожалел, что дал волю чувствам, – Роберта опять надолго замолчала, и от тишины, что била из трубки в ухо, застучало в виске. А ведь она ни минуты не прикидывалась, будто не узнала меня сегодня, отметил вдруг Джеффри. Не удивилась, не стала задавать лишних вопросов. Почему же там, в отеле, почти не останавливала на мне взгляд?

– Меня устроит любое время, Роберта, – опять сдержанно, будто ничто, кроме работы, его ни капли не волнует, произнес он. И прибавил более настойчиво: – Скажи, где тебе будет удобно, я приеду хоть куда.

Из трубки послышался глубокий вздох. В голове Джеффри снова пронеслась мысль, что ей в тягость этот разговор, но сердце упрямо твердило: иди до победного.

– Хорошо, – сдалась Роберта, еще раз вздохнув. – Завтра одна моя сотрудница устраивает вечеринку – она работает в отеле ровно десять лет, к тому же на прошлой неделе отметила тридцатипятилетие, – решила отпраздновать с сотрудниками. В баре «Нова», это на Кингз-роуд. Если хочешь, приезжай туда. Часам к десяти.

– Непременно приеду.

Входя в квартиру, Роберта не чувствовала под собой ног – настолько утомила ее круговерть впечатлений, воспоминаний, чувств и мыслей. Хотелось одного – упасть ничком на кровать и поскорее сбежать от реальности в фантастические глубины сна.

Однако картина, что представилась взгляду, тотчас отвлекла ее от неотвязных раздумий. Роберта остановилась на пороге и в умилении улыбнулась. Клетка с Шустриком высилась, как утром, у стены на стойке. Сам крысенок стоял на задних лапках у прутьев и что-то осторожно пытался взять зубами из руки наклонившейся к нему Вивьен. Лицо ее было сосредоточенное, настороженное и удивленное.

– Глазам не верю – вы подружились! – негромко, чтобы не испугать подругу, произнесла Роберта.

Вивьен отдернула руку от клетки, мигом распрямила спину и с растерянной улыбкой взглянула на зажатый между большим и указательным пальцами кусок булки.

– Привет! Не слышала, как ты вошла. Ирвин звонил. Спросил, как мы тут. И сказал, что Шустрик ест все подряд, вот я и решила проверить...

Роберта пересекла комнату и потрепала подругу по плечу.

– Умница. Еще говоришь, что недостаточно смелая.

– Конечно, недостаточно. Подхожу к клетке, а у самой поджилки трясутся.

– Так и должно быть. Главное, пересилить себя, доказать, что ты можешь, тогда в следующий раз страха уже не будет. Ну же, отдай ему булку, а то он подумает, что ты над ним просто издеваешься. Или нет, постой. – Роберта открыла дверцу, и Шустрик проворно вышмыгнул из клетки. – Лучше так.

Вивьен взвизгнула и отпрянула в сторону, едва не сбив ногой напольную вазу.

– Ну нет, так я не смогу. – Она судорожно закрутила головой, и пепельно-ржаные пряди затрепетали словно живые.

– Сможешь. – Роберта подставила крысенку руку, тот немедленно на нее забрался. – Он любит людей и не кусачий – это же сразу видно. Ну-ну, хватит трястись, иди к нам и давай свое угощение.

Шустрик повел носом, будто требуя лакомства. Вивьен, пугливо всматриваясь в него, сделала несмелый шаг вперед и протянула руку с кусочком булки. Роберта заметила, что пальцы подруги дрожат, и с радостью прекратила бы пытку, но почувствовала, что для Вивьен крайне важно, преодолеет она свой страх или струсит, и решила помочь.

– Ну вот, видишь, как дружески он на тебя смотрит. У него и в мыслях нет нас обижать...

Кусок был довольно большой, и крысенок в любом случае не задел бы руки. С другой же стороны, случиться могло всякое, и Роберта тоже побаивалась, но старалась не напрягаться, чтобы страх не передался Шустрику, и выглядеть беспечной, дабы ее тревоги не увидела Вивьен. Наконец рука Вивьен приблизилась настолько, что крысенок, приподнявшись на задних лапках, смог взять булку передними.

Вивьен от радости подпрыгнула, ее лицо расплылось в торжествующей улыбке, веснушки будто заплясали.

– Молодец! – воскликнула Роберта. – Теперь вы совсем друзья! Подержи-ка его. – Она нарочно прибегла к этому трюку, подумав, что окрыленная одной победой Вивьен постыдится тотчас выставить себя трусихой и переборет в себе очередную порцию страха. – А я сварю кофе. Завтрак готовила ты, теперь моя очередь.

Не глядя на побледневшее лицо подруги, она без лишней суеты протянула ей Шустрика. Вивьен точно заколдованная снова подняла слегка дрожавшую руку. Крысенок, сообразив что к чему, опасливо шагнул вперед, приостановился, шевельнул усами и, видно, поняв, что бояться нечего, перешел к Вивьен.

Роберта почувствовала, как та напружинилась, но с невозмутимым видом направилась к кофеварке и занялась приготовлением кофе. С минуту Вивьен не подавала признаков жизни. Потом вдруг громко прошептала:

– Ты смотри, не кусается! Какие милые теплые лапки!..

Роберта повернула голову, увидела восторг и изумление в глазах подруги и заулыбалась.

– Я же говорю: он добряк.

Четверть часа спустя Шустрик снова сидел в клетке, а Роберта и Вивьен устроились за стойкой с чашками горячего кофе.

– Вообще-то я мечтала без всякого кофе сразу нырнуть с головой под одеяло, – пробормотала Роберта, на которую незримой горой снова навалилась страшная усталость.

Вивьен, которая, все еще гордясь собой, сияла, точно новенькая монетка, подняла глаза. Улыбка сбежала с ее губ, брови сдвинулись.

– У тебя неприятности?

Роберта предпочитала не обременять близких личными бедами. Показывала, что страдает, лишь в редких случаях. Сейчас же, может почувствовав, что случай как раз из редких, утомленно провела рукой по лицу и ответила:

– Да, неприятности, и нешуточные. Не случайно мы вспомнили сегодня про Джеффри О’Брайена...

– Как она выглядит? Симпатичная? – Вивьен, забыв о своем героизме, сидела, облокотившись на стойку, и не сводила с Роберты глаз.

Та, в подробностях рассказав о невероятных событиях сегодняшнего дня, почувствовала желанное облегчение и уже не думала о спасительной туманности сна.

– Как Франсина выглядит? Можно сказать, красивая... – произнесла она, на миг задумавшись.

Вивьен слегка прищурилась.

– Как-то странно ты об этом говоришь.

– Вовсе не странно. – Роберта качнула головой.

– Нет-нет, я чувствую. И дело тут не в зависти.

– При чем тут зависть? – Роберта недоуменно округлила глаза.

– Как – при чем? Многие женщины, наверное даже не намеренно, а подсознательно, завидуют другим, видят в каждой соперницу. Тайком друг дружку рассматривают и отмечают: у той глаза ну прямо васильковые, у этой модная стрижка. Почему у них есть, а у меня нет? И со злости готовы облить любую девицу грязью. – Вивьен помолчала, многозначительно глядя на Роберту, и продолжила: – Ты же, я давно заметила, не из таких. Если посчитаешь, что женщина хороша собой, так прямо и скажешь, не станешь искать в ней мелкие изъяны. В общем, если о красоте Франсины ты говоришь неуверенно, значит, что-то в ней не так, я права?

Роберта едва заметно улыбнулась, умиляясь горячности, с какой Вивьен толкнула речь. И опять ясно представила себе Франсину Хетэуэй. Сердце зажгла едкая тоска.

– Как тебе сказать... В ней все вроде бы так – истинная английская леди, идеальная пара для единственного наследника О’Брайенов. Только вот не представляю, как Джеффри ее терпит. Он совсем другой, понимаешь? Потому-то и злились его родители. У Джеффри есть сердце – чуткое, большое, горячее. Не замороженное проклятой аристократичностью. – Разволновавшись, она встала с кресла и принялась ходить взад-вперед вдоль стойки. – А Франсина, такое ощущение, вообще без души. Красивая дорогая кукла. Наверняка все ее знают в высшем обществе, а папочка приготовил огромное приданое. Жениться на такой – для любого огромное счастье. Для любого, только не для Джеффри! – Она приостановилась, скрестила руки на груди, вся съежилась, помрачнела и продолжила мерить комнату шагами. – Впрочем, не мне судить. От меня он отказался...

– Вовсе не отказался... – попыталась было утешить ее Вивьен.

– Не спорь. – Роберта покачала головой. – Что ему понадобилось от меня теперь? Ума не приложу. Ах да... Эта его героиня...

– По-моему, героиня всего лишь предлог, – осторожно предположила Вивьен.

– Не знаю. Точнее... ни черта не понимаю... Если он решил, что может снова поразвлечься со мной прямо перед свадьбой, пусть не надеется! – Глаза Роберты вспыхнули, плечи расправились. – Буду разговаривать с ним, как его Снежная королева. А если он предложит «продлить чудный вечер», рассмеюсь ему прямо в лицо. Пусть знает, как играть чужими чувствами!

Вивьен одобрительно закивала.

– Да, правильно. Может, вообще не стоило звать его в «Нову»?

Роберта резко остановилась, схватилась за шею, будто ей вдруг стало трудно дышать, и жалобно произнесла:

– Если бы мне хватило сил... Ты и представить себе не можешь...

Вивьен спрыгнула с табурета, подскочила к подруге и обняла ее за плечи.

– Бедная ты, бедная! Так намучилась – и вот опять! А давай я с тобой пойду? Целый вечер буду испепелять его взглядом, и если под конец он так ничего и не поймет, значит, дурак, хоть и написал столько книжек...

– Спасибо, Вив, но я уж как-нибудь сама, – пробормотала Роберта.

Вивьен продолжительно и странно на нее посмотрела – так, будто затеяла что-то сказать, да не решается.

– В чем дело? – спросила Роберта.

– Кстати, про его книжки... – осторожно начала Вивьен. – Знаешь, может, он и правда... Дело в том, что мне все время кажется... – Она снова замолчала и пристальнее всмотрелась в лицо Роберты, словно пытаясь определить по его выражению, как та отреагирует на ее признание.

– Что тебе кажется? – Роберта отошла на шаг и легонько дернула Вивьен за рукав.

– Когда я читаю его книги…...

– Ты читаешь его книги?!

– Да, втайне от тебя. – Вивьен вытянула вперед руки. – Так и знала, что ты рассердишься. То есть что тебе будет неприятно...

Роберта, понапрасну стараясь выглядеть равнодушной, порывисто подняла и опустила плечи.

– Какое мне дело, что ты читаешь?

– Но ты ведь все эти годы почти не говорила про О’Брайена, делала вид, что забыла его, – напомнила Вивьен. – Вот и я о нем не упоминала – щадила твои чувства.

– Да, не говорила! – выпалила Роберта. – И старалась как можно реже о нем задумываться, специально не читала его книг, интервью – чтобы не теребить раны в сердце, понимаешь?

Вивьен ласково провела пальцами по ее руке.

– Сними жакет, неудобно же. А я пока сварю еще кофе.

– Да, ты права. – Роберта послушно кивнула. – Я целый день мечтала стянуть с себя эти неудобные тряпки, но под вечер так измучилась, что забыла обо всем на свете.

Она ушла в спальню, а когда, ополоснувшись в душе и переодевшись в домашние трикотажные брюки и топ, вернулась, Вивьен уже снова наполняла чашки душистым кофе.

– Вот бы работа была такая, что ходить на нее можно было бы в чем захочешь, – мечтательно протянула Роберта, вновь усаживаясь в любимое кресло. – Знаешь, после сегодняшнего дня мое занятие мне кажется особенно мерзким. Сплошное вранье и притворство! «Как мы рады вас лицезреть, до чего будем счастливы, если вы вновь у нас появитесь!» А в уме одно: выберите нас и отель заработает лишние денежки!

Вивьен поставила на стойку чашки, забралась на табурет и пожала плечами.

– Таков уж наш мир. Хочешь зарабатывать деньги, не загибаться с голоду – будь добр, ломай комедию!

Роберта безотрадно вздохнула и сделала глоток кофе.

– Мы не договорили, – напомнила Вивьен, и Роберта устремила на нее тревожный взгляд. – Да-да, я хочу продолжить начатую тему. Про О’Брайена, – поспешно пояснила Вивьен. – Знаю, что ты не любишь о нем вспоминать, и все прекрасно понимаю, но ведь сегодня он снова появился в твоей жизни...

– Как гром среди ясного неба. – Роберта вздохнула. – Что ж, валяй.

– Знаешь, когда я читаю его книги, у меня все время возникает чувство, что все его женщины чем-то похожи на тебя – женщины, в которых влюблены главные герои, – взволнованно протараторила Вивьен. – Нет, все они, конечно, разные и описаны по-разному, но в каждой непременно есть что-то твое – нечто такое, что в тебе особенно ярко выражено. Так вот я подумала: может, он в самом деле хочет задать тебе какие-то вопросы, чтобы описать нынешнюю героиню более красочно?

Роберта изумленно на нее взглянула, потупилась и медленно покачала головой.

– Не выдумывай глупостей.

– Но ведь ты сама говоришь, что не читаешь его книги. Откуда тебе знать?

– У него давным-давно другая девушка. Теперь они женятся. Странно только, что не сделали этого раньше.

– Да тут много странностей. – Вивьен уставилась на подругу с видом детектива, что силится разгадать величайшую в своей жизни тайну. – Мне безумно интересно, может ли столь известный писатель быть в жизни совершенным придурком?

– О чем ты? – Роберта поморщила лоб.

– О’Брайен обошелся с тобой и обходится теперь, как последний гад! – горячо воскликнула Вивьен. – Вскружил тебе голову, умолчав, что у него уже есть невеста, потом привез тебя в родительский дом и оставил на растерзание тетки, которая, судя по всему, зациклена на дурацких семейных традициях. Неужто, уезжая, он не догадался, что она примется тебя обрабатывать?

– Не знаю... – Роберта поджала губы. Слова Вивьен вонзались в сердце острыми иглами.

– Потом не позвонил, благополучно обхаживал Франсину и вот женится на ней и ее богатствах, но при этом воспылал желанием домучить тебя, – продолжала Вивьен. – Это он-то, кто заявляет: великий смысл в поиске истины, в честном труде, в любви и терпении. Что все это значит? Что наш поборник добродетелей попросту смекнул, какими призывами и измышлениями можно собирать с нас, наивных дурачков, деньги, а сам давно не верит ни в какие добродетели? И цинично пользуется всеми земными благами, не задумываясь о том, что при этом топчет самое святое, то, что бесстыдно превозносит в книжках – человеческую привязанность, любовь? Так выходит?

Роберта крепко прижала к лицу ладони. В висках запульсировала тупая боль, на плечи тяжким бременем снова навалилась усталость.

– До чего же хочется вдруг узнать, что все не так, – исполненным мольбы голосом протянула Вивьен.

Роберта медленно опустила руки.

– Мне тоже. Поверить не могу, что Диккенс, например, был не таким, как, скажем, его Пип, а Фитцджеральд – как Каррауэй, рассказчик из «Великого Гэтсби». Во всяком случае, что они ценили в жизни вовсе не то, что их герои.

Вивьен наморщила нос.

– Диккенса мы читали в школе. «Оливера Твиста». Потом смотрели фильм. – Ее передернуло. – Вспоминается что-то безысходное и мрачное.

– Ах да, я совсем забыла! – Роберта печально улыбнулась. – Ты признаешь только авторов-современников. Которые, кстати, тоже пишут о безысходности...

Вивьен кивнула.

– Нынешние беды лично меня волнуют гораздо больше, чем прежние. В душе все вскипает, начинаешь ломать голову: а верным ли путем иду я? Достаточно ли требовательна к себе? Не по пустякам ли порой ворчу и ною?

– Но ведь – и это самое удивительное – люди во все времена страдают, ошибаются и любят почти одинаково! – воскликнула Роберта. – Сама убедишься, только попробуй прочесть Моэма, Уайльда или, допустим, Шоу.

Вивьен забавнее обычного сложила губы – настоящим миниатюрным бантиком.

– Моэма мы тоже читали в школе. Какие-то рассказы. – Она задумалась. – Впрочем, сейчас восприятие будет наверняка совсем другое. Надо правда попробовать. Только вот...

– ...Знать бы, что написанное выстрадано, – договорила за нее Роберта. – Что все эти мудрые не меркнущие истории не надувательство. – Она решительно покачала головой. – Нет, нет! Не может быть, чтобы Шоу и Хемингуэй лгали! Исключено! – Ее лицо погрустнело, меж черных бровей залегла неровная складка. – Что же касается О’Брайена... – К щекам прилила кровь, глаза вдруг защипало – захотелось плакать, но Роберта совладала с собой. – Знаешь, когда мы общались с ним в Дублине и я читала его книги, то слышала из уст героев его голос, угадывала его в каждом их поступке, в каждой фразе... А потом совсем запуталась, вот как ты, и решила больше вовсе ничего о нем не знать, даже те, первые книжки отправила домой с Мартином – чтобы не было соблазна заглядывать в них, теряться в нескончаемых догадках, рвать себе душу.

Вивьен медленно покачала головой.

– Такое чувство, что тут что-то не так... – Она вдруг подобралась на табурете. – Но будь осторожна! Даже если О’Брайен не желает тебе зла, даже если вы оба только игрушки в руках его чертового семейства, ты не должна больше страдать!

Роберта кивнула.

– Я и так вдоволь наплакалась, куда же больше? – Ее глаза подернула влага, но она, дабы не показывать своей слабости подруге, быстро опустила ресницы и отвернулась.

– Теперь положение опаснее: он женится! – напомнила Вивьен. – Смотри, не влюбись в него снова!

– Я и не переставала его любить... – По щеке Роберты покатилась-таки хрустальная слезинка.

– Берта! – Вивьен наклонилась над стойкой и схватила подругу за руку. – Несчастный ты человек... А я думала... – Она тяжко вздохнула и вдруг требовательно прибавила: – Не езди завтра в «Нову»! Оставь его с носом! Нечего вам больше видеться! Отель они, раз ты так скверно рекламировала залы, дай бог, выберут другой!

Роберта смахнула слезу и упрямо покачала головой.

– Нет, я поеду. Должна поздравить Стефани. И потом не привыкла издеваться над людьми. – Она заставила себя унять тоску и улыбнуться. – Утром схожу в спортзал, устрою себе тренировочку часа на полтора, потом – в бассейн.

Вивьен скривила рот.

– Это еще зачем? Чтобы под вечер чувствовать себя так, будто тебя битый час лупили? Все мышцы будут болеть!

Роберта засмеялась.

– Эх вы, британцы! Ничего-то вы не понимаете в здоровом образе жизни! Не волнуйся, я, совсем наоборот, буду чувствовать себя бодрой, полной сил, уверенности. Я ведь регулярно тренируюсь и плаваю – ничего у меня не заболит. – Она встала с кресла и потянулась. – А раз приду в «Нову» уверенной и бодрой, сумею держаться как надо. Спокойно, неприступно, так, будто ничего между нами и не было.

– Но ведь... – попыталась было возразить Вивьен.

Роберта перебила ее, ясно давая понять, что решение приняла окончательное:

– Шустрика я возьму к себе. Пока не усну, дам ему еще немного побегать на воле. – Она взяла клетку и, бросив через плечо «спокойной ночи», пошла в спальню.

Вивьен проводила ее сочувственным взглядом и мысленно пожелала удачи.