Глава 4

— Что ты здесь делаешь?

Дэрмот закрыл дверь спальни и, прислонившись к ней спиной, скрестил руки на груди. Женщина, которая называла себя его женой, стояла сейчас у камина. Из одежды на ней была только тонкая ночная рубашка, ее яркие волосы длинными прядями свисали ниже бедер. Несмотря на хмурый вид, Илза сейчас была само воплощение чувственности.

Она совсем не была похожа ни на его бывшую жену, ни на одну из знакомых ему женщин, которых он желал. Она была очень стройной, изгибы ее тела были едва различимы под тканью рубашки. Ее груди были полными и круглыми, но Дэрмот знал, что, когда она перестанет кормить близнецов, они заметно уменьшатся. Контур ее тела смутно виднелся сквозь тонкую ткань, и Дэрмот отметил, что у Илзы тонкая талия, стройные бедра и длинные ноги. По ее телу никак нельзя было сказать, что эта девушка всего несколько месяцев назад родила двоих сыновей, но он даже при всей его циничности не мог усомниться в том, что Илза — их родная мать.

Глубокий и насыщенный цвет ее прекрасных зеленых глаз был виден даже при слабом свете свечей и догорающих в камине дров. Ее коричневые брови имели небольшой, но очень элегантный изгиб, а длинные и густые ресницы подчеркивали выразительность больших глаз. Ее нос был маленьким и прямым, а губы четко очерченными и соблазнительно пухлыми. Подбородок был таким же волевым, как и у ее братьев, и он чрезвычайно шел к округлой форме ее лица. Для рыжей у нее было довольно мало веснушек, тут и там выделяющихся на фоне мягкой светлой кожи. Ее длинная тонкая шея была совершенной.

И даже несмотря на то, что она очень сильно отличалась от всех остальных женщин, к которым Дэрмота когда-либо влекло, сейчас он понял, почему тогда, год назад, ему так захотелось обладать этой девушкой. Если, конечно, вся эта история с их женитьбой — правда. Как-нибудь он получше рассмотрит ее детишек и тогда окончательно решит, могли они с Илзой быть когда-то близки или нет. Признать ее своей женой — это очень серьезный шаг. Дэрмот, однако, решил, что даже если она всего лишь играет с ним, он постарается извлечь из сложившейся ситуации как можно больше пользы.

— Я пришел, чтобы разделить со своей супругой брачное ложе, — ответил он.

Илзе хватило одного взгляда, чтобы понять, что на Дэрмота так и не снизошло озарение, однако сейчас он почти уже верил ей.

— Но ты ведь не уверен, что я и правда твоя жена?

— Нет! Я не поверил вашим россказням о том, что случилось между нами год назад, дело в том, что теперь ты моя жена, я не сомневаюсь. — Он не спеша приближался к ней, — Не далее как несколько часов назад мы преклонили перед святым отцом колени И» произнесли свои клятвы.

— И ты полагаешь, что я буду играть роль преданной жены перед человеком, считающим меня лгуньей?

— С каких это пор то, что мужчина думает о своей жене или испытывает к ней, дает ей право избегать своих супружеских обязанностей? — Дэрмот не устоял перед искушением погладить шелковистую прядь ее дивных волос и отметил про себя, что они очень мягкие и гладкие.

С этой печальной истиной Илза спорить не могла. Другой печальной истиной было то, что одна только его близость, одно прикосновение его пальцев заставили ее сердце биться так, словно оно вот-вот выскочит из груди. И хотя она могла скрывать от Дэрмота большую часть того, что испытывала, ее страстное желание оказаться в его объятиях скрыть было трудно. Он стоял так близко, что Илза чувствовала тепло его тела, вдыхала терпкий мужской аромат его кожи. Она подозревала, что под толстым халатом на Дэрмоте нет одежды, и ее желание стало таким нестерпимым, что Илза с трудом контролировала себя.

— Ты не веришь, что я была твоей женой еще до того, как отец Гауди нас обвенчал, — произнесла она дрожащим голосом. — Ты думаешь, что я хочу зачем-то одурачить тебя, хотя я не вижу причин, которые давали бы тебе право меня подозревать.

— Нет? Предположим, что мы были любовниками год назад, а потом обручились. Год назад я подписал свое имя на бумагах, которые дают тебе и твоим детям право владеть всем, что принадлежит мне. И год назад кто-то пытался меня убить. Это странное совпадение заставило бы задуматься даже самого последнего тупицу.

— Понятно. Значит, ты не просто считаешь, что я лгу. Ты думаешь, что я представляю угрозу для твоей жизни. Удивительно только, что ты решился остаться со мной наедине. Мало ли что… — язвительно проговорила Илза, отступая назад и глядя прямо в глаза Дэрмоту. — Не боишься лежать в постели с такой опасной девицей?

— Не такой уж и опасной, если у тебя нет оружия и одежды.

— Безоружна, обнажена… да к тому же не та, с кем ты хотел провести эту ночь. Дэрмот пожал плечами и снова сделал шаг к ней. Но Илза быстро отступила назад, чем сильно его обескуражила, потому что пятилась она как раз в сторону кровати.

— Я собирался заполучить женщину в свою постель и мать для своих детей. Да, а еще я надеялся, что моя жена будет со мной мила и покорна.

— Ну конечно. А вместо этого ты получил женщину, которой не доверил бы даже вынести свой ночной горшок.

— Ну, здесь ты сильно преувеличиваешь. Однако пока правда не выяснится, ты будешь притворяться той, о которой я мечтал.

— Ты умеешь соблазнять женщин, нечего сказать, — хмыкнула Илза.

— Мне нет необходимости тебя соблазнять. Ты поклялась быть мне хорошей женой. А это значит, что отныне, когда я захочу, ты будешь делить со мной постель. Должен же наш брак состояться не только на бумаге?

— Он состоялся еще год назад, — нахмурилась Илза.

— Но не в глазах церкви.

Илза почувствовала, что ее ноги уперлись в кровать, и напряглась. Она надеялась, что у нее будет время обдумать, как ей стоит вести себя с Дэрмотом, как восстановить брак, который он так яростно отвергает. Во время ужина, когда они сидели в огромном зале, Дэрмот ни разу даже не взглянул на нее, что уж говорить про супружеское ложе… А теперь он требует, чтобы она выполняла свой супружеский долг! Может, он и не стал думать иначе, но мысли его изменили свой ход, это очевидно.

Если он и в самом деле потерял память, у него есть неоспоримое право быть подозрительным и вести себя так, будто он — пострадавшая сторона. Однако это не оправдывало его раздражительности. И боли, которую испытывала Илза, тоже. С тех пор как она узнала, что он ей не верит, в душе ее воцарилась суматоха, она испытывала и злость, и обиду одновременно. Он бросил ее год назад, и ей пришлось разыскивать его, выслеживать — и что она находит? Он стоит у алтаря с другой женщиной и клянется ей в вечной любви! К сожалению, поскольку у него нет ни малейшего желания даже предположить, что она говорит правду, он не может понять, какую боль и страдания причиняет ей сейчас. Дэрмот заявил, что не помнит ни их свадьбу, ни то время, что они провели вместе. А значит, теперь она ему — чужой человек! Инстинкт подсказывал ей, что Дэрмот сделает все возможное, чтобы соблюдать между ними безопасную дистанцию. И если она будет делать то же самое, их брак быстро развалится. Здесь, на брачном ложе, у нее есть шанс достучаться до него, развеять его подозрительность. И все же ложиться в постель с мужчиной, который считает женщину лживой и опасной, мало кому доставит удовольствие. Это принесет ей новую боль, опозорит и оскорбит ее чувства, и только.

Внезапно она поняла, что главная причина се сомнений — страх. А что, если его страсть к ней умерла вместе с воспоминаниями? Что, если он искренне любит ту женщину, на которой собирался жениться? Илза не заметила, чтобы Дэрмота с Маргарет связывали какие-то глубокие чувства, но подумала, что ее мог ослепить гнев, который она в тот момент испытывала. Но очень трудно было признаться в том, что теперь ему нет до нее никакого дела. И не имело никакого значения, почему так произошло.

Что же делать? Дэрмот снова принялся играть с ее волосами, и Илза изо всех сил старалась сохранять трезвость мыслей. Его пальцы заскользили по се шее, плечам, лицу Несмотря на боль, которую он ей причинил, Илза все еще любила этого человека. Он отверг ее, но от этого страсть ее не стала меньше. Ее желания заставляли забыть о его недоверии, подозрениях и о том, что Дэрмот хочет использовать ее, чтобы удовлетворить свои мужские потребности, но без любви и даже без малейшей симпатии. Он не говорил ей сладких речей, чтобы заманить в свою постель. Он просто заявил, что это ее супружеский долг, выполнения которого требует церковь.

— То есть ты хочешь пользоваться мной, как обычной шлюхой? — протестующе проговорила она, положив ему руки на грудь и стараясь хоть немного оттолкнуть от себя.

— Нет, как своей законной женой. А это большая разница.

— Но не для тебя.

Илза вдруг осознала, что он развязывает ленты на ее рубашке. Придерживая ее одной рукой, она уставилась на Дэрмота. Настало время решить — да или нет. Лечь с ним в постель или поискать для сна какое-нибудь другое место.

Нет сомнения, что те клятвы, которыми они обменялись в церкви, дают ему неоспоримое право делать с ней все, что он захочет. Она желала его и видела, что и он желает ее. Его глаза смотрели на нее сейчас так же, как и год назад, когда он ухаживал за ней. Когда он любил ее. Так почему бы не пойти на поводу у своего тела? Почему не удовлетворить свой чувственный голод, который пожирал ее слишком долго?

Илза начала быстро перебирать в уме все «за» и «против». Если они переспят, это укрепит их брак в глазах церкви. Здесь, в стенах спальни, есть шанс, что они помирятся и она сумеет доказать ему свою правоту и развеять его подозрения. Если между ними все еще существует та страсть, которая родилась год назад, это поможет ей снова найти путь к его сердцу и разуму. Этот брак очень важен для будущего ее сыновей, да и для остальных шестерых ребятишек, мирно посапывающих сейчас в детской. Она приехала сюда и потребовала, чтобы Дэрмот женился на ней, как и обещал. И он сделал это. Теперь ей придется смириться со своим положением жены. Правда, она надеялась, что он не станет использовать ее желание и готовность принять его против ее воли.

— Ну хорошо, сэр Дэрмот, — проговорила она, забираясь в постель и ложась на спину. — Я исполню свой долг. Можете приступать.

Ему пришлось сдержать улыбку, и Дэрмота это удивило и раздосадовало. Он не хотел, чтобы она сбила его с толку. Близость этой девушки делала его добрым и мягким, а эти качества она вполне может использовать против него самого. Он поселил ее в своей спальне только для того, чтобы посмотреть, как далеко она зайдет в своей игре. Она открыто предлагает ему себя, и теперь он не может идти на попятную, как бы ему этого ни хотелось. Он и так слишком долго подавлял свои мужские потребности, но больше этого не будет. Дэрмот быстро сбросил халат и лег рядом с женой.

Когда он стянул с себя халат, Илза чуть не застонала. Оказалось, что под ним у него абсолютно ничего нет. Если он и дальше будет выставлять себя напоказ, ей будет чрезвычайно сложно вести себя так, будто она просто исполняет свой долг. Стараясь напустить на себя невозмутимый вид, Илза позволила себе оглядеть Дэрмота с ног до головы. Широкие плечи, узкие бедра, красивые длинные ноги. Его широкая грудь была покрыта порослью золотистых волос. Мягкие завитки спускались ниже, сразу под пупком складываясь в узкую дорожку, постепенно расширяющуюся к паху, и плавно переходили к ногам. Ступни были длинными и узкими. На его красивом теле появилось много новых шрамов, и это свидетельствовало о том, что его рассказ о жестоком избиении — чистая правда. Его мужское естество восстало из своего мягкого гнездышка и теперь возвышалось во всей своей красе, еще более огромное, чем Илза его помнила, и доказывало, что Дэрмот ее хочет.

Оторвав взгляд от его жезла, Илза мысленно отругала себя за внезапно охватившее ее смущение. Она ведь не девственница, чтобы так реагировать на мужчину. Когда они занимались любовью, не считая первого раза, она не чувствовала боли, а испытывала наслаждение.

Когда Дэрмот нагнулся над ней и принялся снимать с нее рубашку, Илза напряглась. Слова протеста готовы были сорваться с ее языка, но она сдержала их. Это было его правом.

Если Дэрмот не собирается обойтись простым совокуплением, а собирается сделать что-то еще, Илза не сможет делать вид, что спит с ним только из чувства долга.

Дэрмот развязал ее рубашку и отбросил в сторону, и Илза залилась краской смущения, когда он принялся внимательно разглядывать ее тело. Он смотрел так, словно никогда прежде ее не видел. Очевидно, ее вид не воскресил его память, но, если она правильно расценила его выражение, он воскресил его страсть. И пока этого вполне достаточно.

Дэрмот приказал себе не тратить время попусту и скорее приступать к делу — удовлетворить свою похоть. А потом пришел к выводу, что вид этой прекрасной женщины возбудил в нем естественный для каждого здорового мужчины интерес к существу противоположного пола. Груди Илзы были круглыми и полными, соски — темно-розовыми. Ее талия была тонкой, а на плоском животе осталось несколько красных линий — свидетельство того, что она носила близнецов. Ноги ее были длинными и сильными. Кожа была нежной, мягкой и безупречно гладкой. Между стройными бедрами уютным гнездышком расположился крошечный треугольник рыжих волос, вид которых заставил Дэрмота почти физически ощутить нетерпение страсти, а в голове его возникла тысяча мыслей о том, как он сможет насладиться этим сокровищем.

«А почему бы не доставить себе удовольствие?» — подумал Дэрмот. Всем известно, что страсть — ничто по сравнению с другими, более глубокими чувствами, которые мужчина может испытывать к своей жене. Эта красавица — его, по закону. По закону страны и церкви, так почему бы не насладиться ее прелестями? А если, удовлетворяя свое желание, он разожжет страсть в Илзе, так это и к лучшему. Она должна хоть как-то ответить за то, что так нагло ворвалась в его жизнь и разрушила все его планы.

Дэрмот склонился над женой, чтобы поцеловать ее, и она удивленно взглянула на него. Пухлая мягкость ее губ манила его к себе так яростно, что он просто не мог противостоять этому искушению. Сначала она держалась напряженно, молча отвергая его поцелуй, но длилось это недолго. Мгновение — и Илза обвила руками его шею и, отвечая на страстный призыв его языка, разомкнула губы. Тело ее сотрясла мелкая дрожь — так яростно ласкал ее рот язык Дэрмота. А скоро он и сам задрожал, заражаясь ее страстью. Вкус ее губ был головокружительно сладким, а тело — мягким и податливым.

Дэрмот накрыл ее тело своим, содрогаясь от долго сдерживаемой страсти. Он уже давно не переживал ничего подобного, и сейчас молодой муж от души наслаждался теми чувствами, которые испытывал в объятиях этой пламенной женщины.

Илза поняла, что проиграла сражение, едва успев его начать. Ее тело охватила сладкая истома, не позволившая думать ни о чем другом, кроме ласк Дэрмота. Она обнаружила — сыграть роль ледышки, терпеливо выполняющей свой супружеский долг, ей не удастся. Может, это и к лучшему? Если страсть — это все, что он может ей предложить, она с радостью примет этот дар. Во время занятий любовью она сможет выразить свою любовь к нему, которую в остальное время вынуждена скрывать. А раз мужчины считают, что страсть редко идет от сердца, он и не догадается, какой уязвимой она могла бы стать.

Дэрмот начал осыпать поцелуями ее шею, и Илза откинула голову назад. Одна его рука принялась не спеша подниматься по шелковой коже живота и обхватила ее грудь, отчего из горла Илзы вырвался стон удовольствия. К тому времени, когда Дэрмот наконец опустил руку и проник между ее бедер, Илза желала его так отчаянно, что голова у нее кружилась и перед глазами все плыло. Его длинные пальцы нежно погладили ее жаждущую плоть, что еще больше усилило ее желание.

— Ты уже влажная и готова принять меня, — прошептал он, раздвигая ее ноги.

Когда его горячее естество заполнило собой ноющую пустоту внутри ее, Илза закричала, и Дэрмот резко остановился, испугавшись, что, возможно, действовал слишком грубо. Но в ту же секунду Илза обвила его бедра ногами и подалась навстречу, и он проник в нее еще глубже. Когда он начал двигаться, ее жаркое тело плотно обхватило его естество, и Дэрмот потерял голову. Она двигалась в такт с ним, и тела их слились воедино.

Наконец волна блаженства накрыла ее, и Илза выкрикнула его имя, уносясь в сказочные дали чувственного удовольствия. Дэрмот обхватил руками ее стройные бедра и, погрузившись в нее до самого конца, улетел вслед за ней.

Собравшись с силами, Дэрмот оторвался от мягкой и теплой Илзы и лег рядом с ней на бок. Он чувствовал себя расслабленным, опустошенным. Лежащая на спине Илза, похоже, испытывала то же самое. И это обстоятельство почему-то очень порадовало Дэрмота.

«Мы лежим рядом, как близкие люди», — подумал вдруг Дэрмот. Он не только не был удивлен этим недолгим страстным забвением, он ждал его с того момента, как поцеловал Илзу. Чувствовать ее, пробовать на вкус — это казалось ему правильным и даже естественным. Он вдруг подумал, что ее страстный отклик на его ласки нисколько его не удивил. Он как будто заранее знал, что так и будет.

Значит, он уже знал эту женщину, но воспоминания о ней улетучились из его памяти. Этим объясняется то, как быстро он возжелал ее. А ведь она намного стройнее тех женщин, которые ему нравились раньше. Она зажгла в нем огонь страсти, которая его пьянила и возбуждала. И была очень опасной. Однако Дэрмот твердо знал — отказаться от того блаженства, которое он мог получить в ее объятиях, он теперь не сможет. Он просто должен сделать так, чтобы страсть не ослепила его и он сумел вовремя заметить угрозу и раскусить игру Илзы, если выяснится, что она все же дурачит его. После горьких уроков, которые преподала ему Анабель, Дэрмот был уверен, что никогда больше такого не допустит.

— Теперь я верю, что когда-то мы были любовниками, — прошептал он, внимательно глядя на Илзу.

— О, как это великодушно с твоей стороны, — протянула Илза, поворачиваясь и глядя ему в глаза. — Теперь ты думаешь обо мне не только как о лгунье и, возможно, убийце, но и как о шлюхе, так?

— Если ты раздвигаешь ноги для своего мужа, это не значит…

Илза подняла руку и со всего размаха ударила Дэрмота по щеке. Он изумленно уставился на нее, а потом сердито нахмурил брови.

Илза убрала ладонь от его лица.

— Твоя мужская потребность полностью удовлетворена?

«Полностью удовлетворена». Это было весьма скудным описанием того, что Дэрмот сейчас испытывал, но спорить ему не хотелось.

—Да.

— Значит, время от времени ты будешь требовать от меня исполнения супружеских обязанностей?

«По нескольку раз за ночь, и, может быть, даже утром», — подумал Дэрмот, но вслух произнес;

— Да, буду.

— Тогда не мог бы ты следить за своими словами, когда находишься рядом со мной? Я еще недавно злилась на тебя, но…

— Когда швырнула в меня кувшином?

Не обратив внимания на его слова, Илза продолжала:

— Большую часть времени я все же могу сдерживать себя. Я знаю, о чем ты думаешь, и ты знаешь, о чем думаю я. И мне кажется, что в ближайшем будущем нам снова захочется поругаться. Но здесь для этого неподходящее место. Мой гнев разгорится, но тело мое при этом охладеет к тебе.

Это было очень похоже на угрозу, но слова Илзы не были лишены смысла. В лучшем случае своими нападками он обидит ее и заставит «защищаться, а это, несомненно, убьет ее страсть. Если он согласится на перемирие, то не сможет использовать ее желание против нее самой. Он не сможет обманом вытянуть из нее правду, когда она будет пылать от страсти. Это, конечно, плохо, но это можно пережить. Подумав о том, что только что произошло между ними, Дэрмот понял, что ему будет весьма трудно хитрить и дурачить ее.

— Ты хочешь, чтобы все разногласия мы оставляли за дверями спальни, да? — спросил он.

— Да, — ответила она, укрываясь простыней. Накинув ее и на Дэрмота, Илза сделала вид, что не заметила его кривой ухмылки. — Я хочу перемирия. Споры останутся за дверью. Я сомневаюсь, что мы сможем постоянно следовать этому правилу, но по крайней мере давай постараемся.

— Значит, мир?

Дэрмот слегка удивился, когда Илза протянула ему руку, но все же пожал ее.

— Значит ли это, что здесь ты не будешь меня обманывать? И я могу не опасаться тебя?

Илза закатила глаза. Перегнувшись через край кровати, она протянула руку и нашарила на полу свою рубашку.

— Перемирие длилось недолго… Нет, я не буду тебя обманывать, не буду пытаться причинить вред твоему крошечному уязвимому тельцу, пользуясь своим отличным умением управляться с оружием.

«У нее редкостный талант говорить колкости», — подумал Дэрмот. И что самое прискорбное, ее слова были чистой правдой. Дэрмот с нескрываемым удивлением и все возрастающим изумлением смотрел, как Илза исчезла под простыней. Простыня начала бугриться, и Дэрмот внезапно понял, что она хочет надеть на себя рубашку. Наконец Илза снова появилась на поверхности, раскрасневшаяся и взъерошенная.

— Откуда эта неожиданная скромность? — спросил Дэрмот. — Ведь еще минуту назад…

— Сейчас я не чувствую того, что чувствовала минуту назад! — быстро отрезала Илза. — Ты можешь не опасаться меня. Я никогда не хотела тебе зла и не пыталась причинить вред. Но раз ты не доверил бы мне даже вынести свой ночной горшок, не понимаю, почему ты вообще меня об этом спрашиваешь? Все равно ведь не веришь моим словам.

— Обещай, что не будешь обманывать меня, и наше перемирие вступит в силу.

— А ты можешь дать мне слово, что не попытаешься меня обмануть или причинить мне вред?

— Конечно.

— Значит, и я обещаю.

Она снова пожала ему руку, а затем вылезла из кровати.

— Ты куда?

— За ту ширму в углу. По ней я должна была бы догадаться, что ты поселил меня в своей спальне. Ведь если бы эта комната предназначалась только для тебя или только для меня, ширма была бы не нужна.

Она скользнула за ширму, чтобы умыться.

— Я особенно не осматривалась, поэтому так и не поняла, что это твоя спальня. — Она выглянула из-за ширмы и сердито взглянула на Дэрмота. — Эта комната — самая обычная, ничем не выдающаяся. Не похожа она на покои хозяина замка. Правда, я видела другие комнаты, для гостей… — Она снова принялась плескаться, скрытая от его глаз. — В своей комнате ты не оставил ни единой вещи, которая говорила бы, что она твоя.

Дэрмот осмотрел помещение и решил, что она права. В комнате не было ничего, что указывало бы, что она принадлежит ему. Лишь открытый сундук с мужской одеждой в углу. Дэрмот не знал, как это можно изменить, но ему показалось странным, что он до сих пор не только не сделал ничего, но даже не подумал об этом. Он много месяцев провел здесь, поправляясь после нападения, и наверняка в комнате должен был остаться хоть какой-то след его присутствия. Но его не было. И Дэрмоту совсем не хотелось думать о том, почему это так.

Когда Илза снова посмотрела на кровать, Дэрмот уже встал и быстро прошествовал мимо нее за ширму. При виде его обнаженного тела у Илзы перехватило дыхание, и она даже закашлялась. Ругая себя за столь очевидную слабость перед этим мужчиной, Илза снова забралась в постель. Если даже его вид так на нее действует, она не сможет отказать ему ни в чем, не говоря уж о самой малости.

Повернувшись на бок и поуютнее зарывшись в мягкое пуховое одеяло, Илза решила больше не думать об этом. Она подозревала, что такая тактика только еще больше усилит подозрительность Дэрмота, если она, конечно, все-таки захочет оказать ему сопротивление. Она не сможет защитить себя от всех оскорблений и обид, которыми он, несомненно, будет забрасывать ее в последующие дни, так что сражение между ними, можно сказать, еще даже не началось.

Всегда вести себя с ним мило и покорно — тоже не выход. Он не поверит ей и станет еще более подозрительным и скрытным. Поэтому она просто будет вести себя естественно. Честность в словах и поступках — вот главное ее оружие. Конечно, она не будет говорить ему о своей любви, она будет ее дарить. Она уже отдала ему свою страсть и будет делать это и впредь. Все ее инстинкты говорили о том, что это — наилучшая тактика. После стольких колебаний, когда она меняла план за планом, это решение было наиболее приемлемым, и Илза решила на нем остановиться. Она только надеялась, что сможет придерживаться задуманного, пока Дэрмот не избавится от своей злобы, недоверия и снедающей его горечи. А еще она молилась о том, чтобы, когда это произойдет и он вспомнит о том, что произошло между ними год назад, это не оказалось банальной ложью.

Когда Дэрмот забрался к ней в кровать, Илза снова напряглась. Он прижался животом к ее спине и, прежде чем она успела его остановить, сорвал с нее рубашку и снова бросил на пол. Когда он опять прижался к ней, Илза почувствовала его отвердевшую от желания плоть и задрожала, потому что ее собственная страсть разгорелась с новой силой.

— Я вообще-то собиралась спать, — промурлыкала она срывающимся голосом. Дэрмот ласкал ее груди и легонько покусывал мочку уха, отчего волны чувственного жара прокатывались по ее телу.

— Ну что ж, давай спи, — пробормотал он и провел языком по нежному изгибу ее ушной раковины. — А я просто займусь своим делом.

Илза рассмеялась:

— Ты не сможешь это делать, если я буду спать. Ладонь Дэрмота скользнула между ее ног, и тело ее тут же ответило на его ласку.

— Думаю, что смогу еще немножко потерпеть и не засну. Дэрмот тихонько засмеялся, и надежда затеплилась в ее сердце.

Илза не была дурой и не считала, что их мирное сосуществование продлится вечно. Но с чего-то же надо было начать! В разделявшей их стене образовалась малюсенькая трещинка, а значит, со временем ей удастся и вовсе разрушить кладку и вернуть прежние отношения. Нужно хорошенько подумать над тем, как это сделать. Ведь она не будет ломать всю стену — достаточно проделать в ней щель, в которую она сможет проскользнуть.

Когда Дэрмот закинул ее ногу на свою и проник в ее горячее лоно, Илза решила, что обдумает свой блестящий план как-нибудь потом.

Загрузка...