Женщина с книгой

Глава 1. Почему я такая маленькая?

- Ну, хватит вам ссориться! - не выдержал папа, раздраженно опуская газету.

Сестрички Виолет и Глэдис сразу же успокоились. Они не дрались, а просто баловались. Но девочки хорошо знали, что, когда папа читает газету, в комнате должно быть тихо.

- Ты бы лучше села за уроки, тебе же нужно исправить оценки,- сердито сказал он Глэдис.Шутить и баловаться с сестричкой ты умеешь, а хорошо учиться в школе - нет! Учительница сказала, что не представляет, может ли из тебя что-то выйти. Ты только болтаешь и смеешься, но почти ничего не учишь.

Слова отца очень опечалили девочку, и ей стало грустно.

"Неужели я такая глупая? - думала Глэдис.Ведь я изо всех сил стараюсь учиться и добросовестно пытаюсь понять эти трудные задачи. И когда учительница объясняет урок, я всегда внимательно слушаю. Но разве иногда нельзя пошутить?"

Глэдис тихонько вышла из комнаты и поднялась наверх. В спальне она остановилась перед зеркалом и посмотрела на себя.

"Эти жесткие, прямые черные волосы, туго заплетенные в косы,- с огорчением подумала Глэдис.- У других девочек волосы гораздо красивее. К тому же, я совсем не расту. Почему другие девочки выше меня, а я все такая же некрасивая и маленькая? Даже новые платья не делают меня симпатичнее. Когда обновку получает Виолет, все мамины знакомые восхищаются:

"Ах, какая прелестная девочка!" Мне же никогда не говорят, что я хорошенькая. Я глупая и маленькая, и даже папа на меня сердится".

И вдруг маленькая Глэдис разрыдалась от своего большого детского горя. Почему, почему она такая маленькая, да еще с такими прямыми черными волосами?

- Почему ты плачешь? - спросила Виолет, войдя в спальню.

- Ах, почему я такая маленькая и почему у меня такие странные черные волосы? - рыдала Глэдис.- Я хочу быть такой же красивой, как ты!

- Ну, что ты, Глэдис, успокойся,- старалась утешить ее сестричка,- ведь ты самая хорошая девочка в классе, ты со всеми находишь, о чем поговорить. А как ты умеешь рассказывать истории! Идем спросим у мамы, что она об этом думает.

На кухне мама с улыбкой выслушала, как Виолет хвалит свою сестричку, уверяя, что она самая хорошая девочка в школе и лучше других умеет рассказывать всякие истории.

- Нет,- возразила Глэдис,- лучше всех рассказывает мама. Но когда я вырасту, я тоже буду такой, как мама.- Она нежно взяла мамину руку и прижалась к ней щекой.

За столом папа уже успокоился. Он посоветовал Глэдис побольше кушать, чтобы скорее расти.

Быстро летело время. Но как бы часто Глэдис ни смотрелась в зеркало, она не замечала в себе никаких перемен и по-прежнему оставалась самой маленькой в классе. Она почти не росла.

"Почему, ну почему я такая маленькая? - думала она грустно.- И почему у меня такие прямые черные волосы?"

Лишь спустя много лет она поймет это...

Глэдис исполнилось четырнадцать лет. Однажды мама, придя домой, сообщила:

- В магазине "Пенни Базар" требуется ученица продавца. Мне кажется, это неплохая работа для тебя, не так ли?

- В "Пенни Базар"? - взволнованно переспросила Глэдис.- Смогу ли я там работать?

- Да, конечно. Ты сможешь там немного зарабатывать. Ведь для детей твоего возраста вряд ли можно найти что-либо получше.

Глэдис этот магазин всегда казался любопытным и интригующим местом. Любая вещь здесь стоила не больше одного пенни, и, несмотря на это, магазин отличался большим выбором товаров. Тут всегда можно было очень дешево купить разные сувениры.

Глэдис была в таком восторге, что тут же пообещала купить всем членам семьи подарки, хотя это и будет стоить ей целых шесть пенни.

Девочка с радостью начала работать в "Пенни Базар". По вечерам, когда она возвращалась из магазина и делилась своими впечатлениями, весь дом, как улей, жужжал от голосов. Разговорчивая мама с удовольствием поддерживала беседу с дочерью. Зато уставшему после трудового дня папе казалось, что в доме уж слишком шумно, особенно когда Глэдис начинала озорничать и передразнивать голоса, мимику и жесты людей, с которыми она в тот день встречалась.

Иногда в семье Эльверд случались и ссоры.

Поводом для них чаще всего служило мамино намерение купить новую шляпу. Ох уж эти шляпы и украшения мамы!

- Если денег на новую шляпу не хватает, то надо купить хотя бы новые перья для старой шляпы,- заявляла она.

Когда же папа отвечал, что не считает нужным тратить на это деньги, мама возмущенно объясняла ему, что не может показываться в женском клубе в одной и той же шляпе несколько раз. В такие моменты Глэдис со своим живым умом и быстрой реакцией умело отвлекала их, не давая разразиться скандалу. Жестами, голосом, мимикой она смешно подражала кому-нибудь, и в конце концов Виолет начинала хохотать, а мама забывала о новых перьях для старой шляпы.

В такие минуты папа невольно любовался своей дочерью, у которой учителя отмечали хотя и заурядный, но довольно практический склад ума. Она обладала удивительной способностью замечать как свои, так и чужие недостатки и смело принималась их исправлять. И если для достижения своей цели ей не хватало знаний, то она добивалась ее благодаря своей находчивости и практичности. С раннего детства эта девочка умела поднимать всем настроение, снимая тем самым напряженность в доме.

Глэдис считала свою работу в "Пенни Базар" очень интересной, но все же чувство собственной неполноценности не покидало ее. Ей по-прежнему не нравилась ее фигура, маленькая и щуплая, и ее густые черные волосы.

Снова и снова грустные мысли одолевали ее. Папа, спокойный и серьезный человек, знал характер своей дочери и чувствовал все перепады ее настроения.

- Это у нее, наверно, от меня,- нередко твердила мама,- у меня тоже слезы порой сменяются смехом.

В работе Глэдис отличалась аккуратностью, и через несколько месяцев ее приняли продавцом в большой магазин.

Шла первая мировая война. В эти годы молодой девушке ничего не стоило найти работу, так как почти все мужчины были на фронте. И Глэдис часто меняла ее, нигде долго не задерживаясь. Какое-то странное беспокойство гнало девушку с одного места на другое.

- Ты все еще не можешь найти свое место в жизни,- озабоченно качал головой отец.

- Да? Я как раз нашла новую работу и, кажется, на этот раз надолго,- успокаивала она папу.

- Надолго? Любопытно, через какое время ты скажешь нам то же самое о своем новом месте работы? - сомневался он.

Однажды друзья помогли Глэдис найти хорошее место горничной в Лондоне. Мама уложила ее скромные пожитки в маленький чемоданчик и после необходимых наставлений отправила дочь в столицу.

В ту пору Глэдис минуло семнадцать лет. Совсем еще юная девушка хотела наслаждаться всеми прелестями жизни, а Лондон был полон возможностей для этого. Большой дом, в котором работала молодая горничная, находился недалеко от центра с его блестящими рекламами, с заманчивыми звуками меланхолической и волнующей музыки, доносившейся из баров и ресторанов, останавливающей прохожих и неудержимо манящей внутрь. Глэдис помнила, как тетя Бетти иногда говорила о "неудержимо влекущей силе этого мира". Раньше она не понимала ее слов, но теперь испытывала эту притягательную силу на себе. В ресторанах и залах театров она встречала подруг, которые так же, как и она, искали развлечений и веселой жизни. Но жизнь была сурова.

Закончилась война. После первой большой радости возвращения солдат на родину в Англии резко возросла безработица. Рабочие места в конторах, магазинах, на заводах и фабриках заполнялись вернувшимися с фронта мужчинами. Женщинам и девушкам оставалось идти либо в горничные, либо помощницами на кухню. Увеличивался рабочий день, сокращалась заработная плата. Те, кому посчастливилось найти работу, изо всех сил держались за нее. Небрежность или неповиновение работодателю могли привести к немедленному увольнению.

Девушки работали с раннего утра до поздней ночи, а единственный выходной вечер старались провести как можно веселее. После работы, оторвавшись от своих наскучивших обязанностей, они устремлялись в ярко освещенный центр Лондона и, купив за несколько пенни билет, отправлялись в театр, где, уставшие от нескончаемых забот, с удовольствием опускались в удобные мягкие кресла. Там они, вытянув шеи и не отрывая восхищенных глаз от сцены, с интересом наблюдали за актерами, переживая их захватывающие приключения.

Выходной Глэдис обычно проводила со своими подругами. Затаив дыхание, она следила за ходом спектакля. Перед ее взором представала жизнь в богатстве, радости, наслаждении. Хоть и случались у героев пьес неприятности и разочарования, однако все их истории неизменно приходили к счастливому концу. Интерьер театра, сцены роскошной жизни и прекрасные декорации каждый раз производили на девушку неизгладимое впечатление. В такие минуты она теряла чувство реальности: бедная горничная мечтами уносилась к сказочному и недосягаемому для нее богатству. Очарованная игрой актеров, Глэдис сидела неподвижно. Затем опускался занавес, в зале загорался свет, и она была вынуждена расстаться с полным романтики иллюзорным миром, снова осознать действительность и из прекрасного театра возвратиться к серым будням жизни.

Молодая горничная не всегда могла посещать театр - не хватало денег. Тогда она просто бродила по улицам Лондона, любуясь нарядами представительных и богато одетых господ. Особенно красивы были дамы в своих длинных атласных платьях, украшенных ослепительно сверкающими драгоценностями. Под звуки развлекательной музыки эти беззаботные люди входили в рестораны и театры, чтобы там приятно провести вечер.

Но Глэдис приходилось наблюдать и мрачные стороны жизни большого города. Ее часто поражал вид маленьких детей, одетых в лохмотья, бродивших по паркам и набережным в поисках укромного местечка для ночлега. Под порогами контор, под навесами трамвайных остановок спали эти оборвыши, тесно прижавшись друг к другу и укрывшись "одеялом" из развернутых газет. Бедные, скитающиеся, бездомные дети!

Еще одним мрачным пятном в облике Лондона были женщины с ярко накрашенными губами и напудренными щеками. По вечерам, с наступлением сумерек, их можно было видеть стоящими на углах улиц и чего-то ожидающими. Пытаясь обратить на себя внимание проходящих мужчин и заманить их в прибежища греха и разврата, они прибегали к всевозможным уловкам. И каждый вечер их старания не были напрасными.

"Неудержимо влекущая сила греха и мира...

Ты не ходи туда, держись от этого подальше",вспоминала Глэдис наставления тети Бетти и мамы.

Вняла ли она их предупреждениям? Она, казалось, забыла о добрых советах матери, о посещении церкви. Церковь?.. "Нет! - сказала она себе,- туда я никогда уже не пойду!" Ею уже овладело одно страстное желание.

Однажды вечером, выходя с подругами из театра, она с тоской вздохнула и сказала:

- Ох, как бы я хотела сама стать актрисой...

- А почему бы и нет, Глэдис? Тебе бы это удалось. Ведь ты так хорошо подражаешь другим, ты привлекла бы полные залы поклонников, - со смехом поддержали ее подруги.

С этого вечера Глэдис стала еще сильнее мечтать о сцене. Она, Глэдис Эльверд, маленькая, низкорослая девушка, черные прямые волосы которой делали ее простоватой на вид, которую никогда не называли даже симпатичной или привлекательной... Она покорила бы сердца всех зрителей... Люди не спускали бы с нее глаз, ловили бы каждое ее слово...

Глава 2. И он сказал: "Приди!"

Как-то вечером, спустя несколько недель, Глэдис спешила по оживленным улицам Лондона. Она торопилась, боясь опоздать в театр.

Сегодня она опять будет смотреть, слушать и наслаждаться, а потом целую неделю воображать, как она сама, став актрисой, покорит публику и будет упиваться всеобщим вниманием.

На тротуаре, как раз перед церковью, мимо которой проходила девушка, стояла небольшая группа оживленно беседующих молодых людей. Заметив ее, они с задорным смехом взялись за руки, неожиданно образовали вокруг нее кольцо и пригласили посетить церковь. Один из них толчком открыл дверь церкви, и все они оказались внутри. Глэдис, улыбаясь, пыталась возражать, но все же позволила им увлечь себя в здание. Группа с веселым шумом быстро возвратилась опять на улицу, оставив ее внутри.

Глэдис ошеломленно огляделась вокруг. Она находилась в церкви, в том месте, куда решила никогда больше не ходить. Но она не хочет оставаться здесь, нет, вон отсюда...

Приветливые лица и спокойные глаза присутствующих остановили ее. Кто-то благожелательно указал место, где она может сесть. Эти люди, казалось, без слов говорили ей: "Добро пожаловать к нам!"

Хотя Глэдис была взволнована и раздражена оттого, что ее против воли втолкнули сюда, теперь она не отважилась уйти. Ноги будто приросли к земле. Она почти машинально прошла к месту, указанному пожилой леди, и против своей воли опустилась на скамью.

Как глупо все это вышло. Она, Глэдис Эльверд, опять в церкви!

Проповедник начал говорить.

Ну что ж, она попала на это собрание волею судеб, но слушать она не станет. Нет, ни за что!

Однако слова проповедника постепенно проникали в самую глубину ее сердца. Он говорил о живом Боге, Который знает все, что у человека на душе, и читает каждую его мысль. Он видит каждый поступок человека на протяжении всей его жизни - с самого раннего детства и до глубокой старости. Все наши поступки, слова, желания сердца и планы на будущее Ему полностью известны. И наступит час, когда каждый человек должен будет дать отчет за себя Богу.

Правда, все это она уже слышала раньше, в церкви и на конфирмации. Ей с ранних лет рассказывали о всеведущем Боге. Но еще никогда это не вызывало в ней такого потрясающего впечатления, как сейчас, когда проповедник говорил о суде, которому подвергнется каждый человек.

"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое", - убежденно произносил пастор.

"Явиться пред судилище, чтобы быть судимым",- тревожно звучало в ее сознании. Каким будет ее приговор? Какую жизнь ведет она последнее время?

После окончания служения она поспешила к выходу. Только бы подальше отсюда и поскорее забыть обо всем услышанном. На паперти, торопливо проскальзывая между людьми, она вдруг почувствовала, как на ее плечо опустилась чьято рука, и прозвучал чей-то голос:

- Мисс Эльверд, я верю, что Господь хочет видеть вас в Своем доме.

Глэдис испугалась.

- Я и не подумаю прийти! - сказала она резко.- Мне вовсе не до этого!

И она вырвалась из этой сильной руки, державшей ее, но вдогонку ей неслись слова, от которых она не могла скрыться:

- Возможно, вы и не хотите, но Бог хочет спасти вас.

Вернувшись в свою комнату, Глэдис старалась забыть это происшествие, но чувствовала, как беспокойство от того, что она слышала в церкви, нарастает.

Она пыталась прогнать эти тревожные мысли из головы, но ничего не получалось. Старалась забыться, но этот предостерегающий голос снова и снова звучал у нее в ушах: "...чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал... доброе или худое".

А каким будет ее приговор?

В последующие дни беспокойство ее усиливалось. Она задумалась о жизни, которую вела, и поняла, что делала много худого. Мысль о предстоящем суде настолько мучила и угнетала ее, что она совсем пришла в отчаяние.

Наконец она решила пойти со своими мучительными раздумьями к пастору. Доехав до дома и позвонив, она услышала, что пастора нет дома.

Так случилось, что именно в этот вечер он проповедовал на собрании.

- Может быть, ты все же зайдешь и побеседуешь со мной? - предложила жена пастора.

Глэдис вошла вслед за ней в просто обставленную гостиную и, немного робея, начала рассказывать.

Она не привыкла делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми. Но духовная нужда Глэдис была так велика, что она просто не могла не говорить. Тем более, что жена пастора внушала ей полное доверие.

Она рассказала о своей жизни в Лондоне, о проповеди, услышанной так неожиданно и против ее воли, а также о растущем с того дня беспокойстве. И о постоянно преследующем ее страхе перед будущим судом. Так жить дальше она не может, но как ей найти покой?

Жена пастора слушала с глубоким интересом и участием. Исповедь девушки ничуть не удивила ее. Казалось, она понимала, что происходит в сердце Глэдис, лучше, чем та сама.

Главным из того, что рассказала ей эта девушка, был факт, что души ее особенным образом коснулся Сам Бог. Он остановил ее на ложном пути и пробудил духовно. В церкви Господь посредством Своего Слова заговорил с ней. Сейчас ей нужен мир с Богом. И вина ее может быть прощена лишь Господом Иисусом. Только в Том, Который умер за грешников, она сможет найти мир. Только Господь Иисус Христос может возвратить ее к Богу. Он добровольно принял смерть, чтобы грешники, заслужившие осуждение, в Нем смогли получить оправдание.

Всей душой, жаждущей мира, Глэдис слушала ее. Это были слова, знакомые ей с детства.

У них дома часто пели гимны о спасении от греха, это трогало сердце и создавало задушевную атмосферу. Какую усладу доставляли эти мелодии! В продолжение всего пения ощущалась радость и духовный подъем. А когда звуки затихали - все это исчезало.

Но жена пастора не создавала сентиментальной атмосферы. Она будто отодвинула все нежные чувства, как отодвигают с окон занавеску, препятствующую солнцу освещать комнату. То, о чем она говорила сейчас, не имело никакого отношения к эмоциям.

Проповедь в церкви пробудила беспокойство в сердце Глэдис, и это было ее личным переживанием.

Теперь ей нужно было лично познать, что Иисус Христос, живой Спаситель, Который и сегодня готов принимать грешников, желает поселиться и в ее сердце.

Она должна была испытать Его присутствие на практике. А такое познание - дело веры.

Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же.

"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое", - убежденно произносил пастор.

"Явиться пред судилище, чтобы быть судимым",- тревожно звучало в ее сознании. Каким будет ее приговор? Какую жизнь ведет она последнее время?

После окончания служения она поспешила к выходу. Только бы подальше отсюда и поскорее забыть обо всем услышанном. На паперти, торопливо проскальзывая между людьми, она вдруг почувствовала, как на ее плечо опустилась чьято рука, и прозвучал чей-то голос:

- Мисс Эльверд, я верю, что Господь хочет видеть вас в Своем доме.

Глэдис испугалась.

- Я и не подумаю прийти! - сказала она резко.- Мне вовсе не до этого!

И она вырвалась из этой сильной руки, державшей ее, но вдогонку ей неслись слова, от которых она не могла скрыться:

- Возможно, вы и не хотите, но Бог хочет спасти вас.

Вернувшись в свою комнату, Глэдис старалась забыть это происшествие, но чувствовала, как беспокойство от того, что она слышала в церкви, нарастает.

Она пыталась прогнать эти тревожные мысли из головы, но ничего не получалось. Старалась забыться, но этот предостерегающий голос снова и снова звучал у нее в ушах: "...чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал... доброе или худое".

А каким будет ее приговор?

В последующие дни беспокойство ее усиливалось. Она задумалась о жизни, которую вела, и поняла, что делала много худого. Мысль о предстоящем суде настолько мучила и угнетала ее, что она совсем пришла в отчаяние.

Наконец она решила пойти со своими мучительными раздумьями к пастору. Доехав до дома и позвонив, она услышала, что пастора нет дома.

Так случилось, что именно в этот вечер он проповедовал на собрании.

- Может быть, ты все же зайдешь и побеседуешь со мной? - предложила жена пастора.

Глэдис вошла вслед за ней в просто обставленную гостиную и, немного робея, начала рассказывать.

Она не привыкла делиться своими самыми сокровенными мыслями с другими людьми. Но духовная нужда Глэдис была так велика, что она просто не могла не говорить. Тем более, что жена пастора внушала ей полное доверие.

Она рассказала о своей жизни в Лондоне, о проповеди, услышанной так неожиданно и против ее воли, а также о растущем с того дня беспокойстве. И о постоянно преследующем ее страхе перед будущим судом. Так жить дальше она не может, но как ей найти покой?

Жена пастора слушала с глубоким интересом и участием. Исповедь девушки ничуть не удивила ее. Казалось, она понимала, что происходит в сердце Глэдис, лучше, чем та сама.

Главным из того, что рассказала ей эта девушка, был факт, что души ее особенным образом коснулся Сам Бог. Он остановил ее на ложном пути и пробудил духовно. В церкви Господь посредством Своего Слова заговорил с ней. Сейчас ей нужен мир с Богом. И вина ее может быть прощена лишь Господом Иисусом. Только в Том, Который умер за грешников, она сможет найти мир. Только Господь Иисус Христос может возвратить ее к Богу. Он добровольно принял смерть, чтобы грешники, заслужившие осуждение, в Нем смогли получить оправдание.

Всей душой, жаждущей мира, Глэдис слушала ее. Это были слова, знакомые ей с детства.

У них дома часто пели гимны о спасении от греха, это трогало сердце и создавало задушевную атмосферу. Какую усладу доставляли эти мелодии! В продолжение всего пения ощущалась радость и духовный подъем. А когда звуки затихали - все это исчезало.

Но жена пастора не создавала сентиментальной атмосферы. Она будто отодвинула все нежные чувства, как отодвигают с окон занавеску, препятствующую солнцу освещать комнату. То, о чем она говорила сейчас, не имело никакого отношения к эмоциям.

Проповедь в церкви пробудила беспокойство в сердце Глэдис, и это было ее личным переживанием.

Теперь ей нужно было лично познать, что Иисус Христос, живой Спаситель, Который и сегодня готов принимать грешников, желает поселиться и в ее сердце.

Она должна была испытать Его присутствие на практике. А такое познание - дело веры.

Иисус Христос вчера и сегодня и во веки Тот же.

Жена пастора говорила убедительно. Не оставалось сомнений, что Глэдис должна впустить в свое сердце Иисуса и что именно это решит ее дальнейшую судьбу.

Глэдис слушала, затаив дыхание.

Тут не звучала органная музыка, которая могла бы легко растрогать. В комнате не было мягкого света, который создавал бы атмосферу сентиментальности. Были только скудно обставленная комната со сквозняками и жена пастора, которая довольно сдержанно, но с глубоким благоговением рассказывала о том, что говорит Библия.

Жена пастора видела, как голова девушки, сидящей перед ней, постепенно склоняется все ниже и ниже, так что Глэдис стала казаться все меньше, все незначительней.

Она видела на личике Глэдис выражение смятения, слышала ее рыдания, но не выказала никакого сочувствия. Она и не уверяла, что прощение грехов в Иисусе Христе девушка имеет уже сейчас.

Она ждала.

Она сказала то, что должна была сказать, теперь она могла ждать. Жена пастора твердо верила, что теперь будет действовать Бог, и поэтому могла спокойно ждать.

Глэдис чувствовала себя крайне несчастной.

Она чувствовала, что Господь побуждает ее переосмыслить всю свою жизнь. Он искал ее и остановил ее. Но где Он нашел ее? На ложном пути жажды наслаждений в лондонских театрах. Ей нечего было сказать в свое оправдание.

Ей казалось, будто она стоит на дне темной шахты без ступеней, по которым можно было бы подняться. Кто поднимет ее из этой мрачной глубины, из этого одиночества, куда она опустилась по своей воле?

Когда Глэдис пришла в себя и беспомощным, вопрошающим взглядом посмотрела на жену пастора, та предложила:

- Помолимся вместе?

Глэдис молча кивнула.

Она стала на колени рядом с женой пастора. Закрыв глаза, она жаждущей душой попросила Бога о благодати - через жертву Иисуса Христа принять ее, простить ее грехи и всегда держать в Своих руках. Жена пастора благодарила Его, что Он Сам сказал в сердце Глэдис Эльверд: "Приди"

- и она пришла.

После молитвы в комнате стало тихо, как на святом месте. Глэдис молча простилась с женой пастора; говорить она не могла, ей сейчас было не до слов.

Жена пастора заглянула в глаза девушки и увидела чудно умиротворенный взгляд, которого не было прежде. Она не знала точно, что происходит в душе девушки, но могла теперь спокойно предоставить это Божьему водительству.

О своем визите в дом пастора Глэдис в дальнейшем говорила очень редко, так как это было для нее глубоко личным переживанием. Но однажды она сказала подруге:

- Господь был там со мной. И во время молитвы я верила, что Он принял меня и я могу полностью отдать себя Ему.

Во время этой молитвы она осознала, что Божья благодать в Иисусе Христе снизошла на нее и ее душа нашла мир. Она решила доверить свою дальнейшую жизнь Господу.

Из дома пастора она направилась в свою квартиру, расположенную в западной части Лондона.

Улицы города для нее изменились. В блеске и увеселениях она уже не видела ничего привлекательного. Это часть мира, двери в которую отныне для нее были закрыты.

Библия и молитва, вот что стало для нее самым важным.

Проходили дни. Глэдис по-прежнему выполняла свою работу. Жизнь ее внешне ничем не изменилась, но люди заметили произошедшую в ней большую перемену.

Посещениям праздничных залов и театров был положен конец. Теперь Глэдис присутствовала на всех церковных служениях. Каждый свободный вечер она ходила на евангельское собрание.

Она жаждала все больше и больше изучать Слово Божье. В это время ее душа была преисполнена любовью Христовой.

Глэдис уже не хотела гулять вместе со своими городскими подругами. Она рассказала им о большой перемене в своей жизни: о том, что Господь остановил ее, идущую по ложному пути, и о том, что случилось после того, как Господь Иисус принял ее.

Духовная нужда людей, окружающих ее, побуждала Глэдис говорить с ними. Иногда они немного удивленно посмеивались над этой миниатюрной девушкой, так серьезно глядящей на них большими черными глазами и спрашивающей, имеют ли они мир в душе.

Глэдис уже исполнилось восемнадцать лет. Но выглядела она совсем еще девочкой, маленькой школьницей, которая с детской наивностью, но со взрослой озабоченностью предупреждала людей, что греховную жизнь они дальше вести не должны и что им необходимо покаяние.

Глава 3. Окончательное призвание

Все последующие годы Глэдис Эльверд работала горничной, не жалея сил. Хозяева девушки, зная ее порядочность, доверяли ей во всем.

Она стала членом союза, занимающегося распространением Евангелия. Однажды в журнале, который издавался этим союзом, Глэдис прочла о том, как остро необходимы миссионеры для работы в Китае. Их требовалось не менее двухсот, чтобы проповедовать Слово Божье жителям Китая, еще никогда не слышавшим о Спасителе Иисусе Христе.

Миллионы людей в этой огромной и еще столь закрытой стране жили и умирали без всяких познаний о вечном будущем. Они жили без Христа, обретаясь на пути к вечной погибели.

Статья сильно тронула ее чувствительное сердце. Надо что-то сделать для этих людей, это ясно. Но кто же поедет в ту далекую-далекую страну?

Взволнованная, она пыталась говорить об этом с друзьями, но они только пожимали плечами.

- Чего ты вбила себе в голову этот Китай?

- отмахивались они.- В самой Англии не меньше работы!

Но Глэдис не переставала думать и говорить о несчастных.

Нужно больше миссионеров для Китая, чтобы нести туда Библию. Как эти люди в Китае смогут покаяться, если у них не будет Слова Божьего?

- Оставь ты свою болтовню о Китае,- раздраженно сказал ее брат, когда она в очередной раз заговорила об этом дома.

- Но ведь надо же как-то действовать.

Китайцам нужен свет Евангелия. Люди должны узнать, что нуждаются в покаянии и обращении к живому Богу,- убежденно возражала она.

- Опять ты со своим Китаем. Поезжай сама, если думаешь, что это обязательно надо.

Она задумчиво посмотрела на брата и наморщила лоб.

- Поезжай сама...- медленно повторила она его слова.

Спустя некоторое время, просматривая в лондонском автобусе газету, она прочитала известие: "Границы Китая открываются". Это сразу же заинтересовало ее.

Корреспондент писал, что впервые из Шанхая вдоль Хуанхэ, Желтой реки, на север, до города Ланьчжоу, полетел самолет. С началом регулярных воздушных рейсов в Северном Китае откроются двери для принятия европейской помощи в виде строительства больниц, миссионерских пунктов, железных дорог и торговых центров. Там, в Китае, где живут миллионы людей, еще не знакомых с Евангелием.

Вывод газетной статьи был таков: "Дверь открыта. Значит, теперь надо действовать!".

"Да, дверь в Северный Китай открыта, а дверь моего сердца открыта для Китая. Но как мне добраться туда?" - подумала Глэдис. И снова она пыталась поделиться своими мыслями с друзьями.

- Ты не в своем уме,- говорили они с жалостью.

Даже ее кузина Квини, самая верная подруга, не понимала ее устремлений.

"Ну что ж, тогда мне надо съездить домой и рассказать об этом папе и маме",- решила Глэдис.

В один из вечеров, после того как отец Глэдис, прочитав газету, отдыхал в кресле, размышляя, дочь осторожно сказала:

- Я в Лондоне читала известие о том, что границы Китая открываются все шире. Первый самолет уже полетел из Шанхая на север, до города Ланьчжоу.

Отец недоуменно взглянул на Глэдис.

- Так, ну и?..

- Ну и сейчас можно действовать. Я имею в виду, надо что-то делать для людей, живущих там!

Он внимательно посмотрел на свою дочь и повторил:

- Так, ну и?..

- Папа, знаешь, мне хотелось бы самой поехать в Китай.

- Что?.. Как?.. Ты - в Китай?! - в ужасе воскликнул отец.

- Да, папа!

Отец вскочил и пристально поглядел на нее.

- Что ты хочешь там делать, разве ты медсестра?

- Нет,- ответила она, - я не медсестра.

- Значит, ты ни за кем не сможешь ухаживать.

-Нет...

- Преподавать ты тоже не умеешь, ведь ты не учительница, так?

- Нет, этого я тоже не умею.

- Ну, а что же ты хочешь там делать? - раздраженно воскликнул он.

- Я верю, что у меня призвание заниматься там миссионерской деятельностью. Отец страшно рассердился.

- Уходи! Я не хочу тебя видеть! Этой чепухой о Китае я сыт по горло. Единственное, что ты умеешь, это говорить... говорить! Вот и все, на что ты способна,- только говорить!

Глэдис испуганно попятилась, вышла из комнаты, прокралась через кухню на площадку под лестницей и залилась слезами.

Как же ее отец, которого она так уважает, может считать чепухой ее желание поехать в Китай? Неужели он не понимает, что Господь призывает ее отправиться туда?

Глэдис прислонилась к стене. Горько рыдая, она в тихой молитве излила свое горе:

- Господи, папа не понимает, что Ты призвал меня!

И вдруг во время плача в памяти ее зазвучали слова, сказанные отцом. Она поняла, что он укорял ее за присущий ей талант: "Единственное, что ты умеешь, это говорить... говорить".

Ну, а если это ее единственное дарование, то она должна употребить его не так, как тот человек из Библии, который закопал свой талант вместо того, чтобы употребить его на дело Божье.

И тихо шепча, она помолилась:

- Ах, Господи, мой папа сказал: единственное, на что я способна, это говорить. Ну хорошо, тогда я и буду говорить, не перестану говорить... Ах, Господи, не может ли именно это стать моим служением Тебе?

Придя в свою комнатку, она еще раз в тихой молитве обратилась к Богу и попросила, чтобы Он использовал ее способности в Своем деле.

И как чудно! В этот момент в ее сознание пришли утешительные слова из Библии: "Не заботьтесь, что вам говорить,... Я вложу Мои слова в твои уста!" Эти слова дали ей столько силы, что огорчение, вызванное гневом отца, сгладилось и мир вновь наполнил ее душу. Они пробудили в ее сердце упование на то, что Господь все совершит Сам.

Однажды Глэдис попросила освободить ее на день от работы.

У нее было очень важное дело. Для этого ей надо было сорок минут ехать на автобусе мимо вокзала Кингз-Кросс и торговых рядов в самый центр города. Конечная цель поездки - площадь, окруженная аллеями и парками.

Там, скрытое в хорошо ухоженном саду, стояло четырехэтажное здание.

Над входом Глэдис прочитала слова:

"Китайская Внутренняя Миссия" (КВМ) и еще:

"Уповайте на Бога!".

Это было то, что она искала: организация, занимавшаяся засылкой миссионеров в Китай, и упование на Бога, служа Которому она должна ехать.

Наведя подробные справки, она узнала, что это единственная миссия, которая готовит таких, как она, не имеющих специальности медсестры или преподавателя, к отправке в Китай. Она написала туда письмо с просьбой принять ее. В ответ пришли бланки, которые она должна была заполнить. На вопросы, помещенные в анкетах, она ответила очень подробно. И вот теперь ее пригласили на встречу с женщинами совета миссии. Побеседовав с ней, члены совета примут решение, посоветовать ли главному правлению принять ее или дать ей отвод.

В КВМ было правило подвергать своих женских кандидатов в миссию психологическому тесту на женском совещательном совете. При этом тщательно исследовали характер, способности, силу воли, настойчивость и другие важные качества. После беседы с мисс Эльверд совещательный совет письменно сообщил результаты главному правлению.

Итак, 12 декабря 1929 года они занесли в протокол следующее:

Мисс Г. М. Эльверд, 1902 года рождения, родом из Эдмонтона, была опрошена.

Глэдис Эльверд выросла в христианской семье. Она получила духовное рождение в восемнадцатилетнем возрасте, узнав свою духовную нужду после того, как уехала из дому на работу в Лондон.

В своей среде она вела себя соответственно этому изменению. Она свидетельствовала о своем возрождении на евангелизационных собраниях как в церкви, так и под открытым небом.

Ввиду исключительной твердости ее убеждения в том, что она призвана к миссионерскому труду, совещательный совет рекомендует принять этого кандидата для прохождения курса миссионерского образования с испытательным сроком три месяца.

За этот период надо проверить, способна ли она к регулярному обучению.

После тщательного обсуждения этого дела комитет по проверке кандидатов согласился с рекомендацией.

Так в начале 1930 года Глэдис Эльверд вошла в здание Китайской Внутренней Миссии. Начался новый период ее жизни.

В саду, неподалеку от здания управления, находился интернат для женщин - кандидаток на получение миссионерского образования.

Большинство девушек были моложе Глэдис, но, благодаря своему подчас наивному поведению и хрупкому телосложению, она выглядела их сверстницей.

Все девушки проходили там трехмесячный испытательный срок. Кроме уроков, они по очереди выполняли задания по ведению домашнего хозяйства интерната.

В шесть часов утра их будил звонок. Надо было быстро встать.

Следующий звонок был сигналом идти в читальный зал, где каждый новый день начинался чтением Библии и общей молитвой.

Кандидаток разделили на пары. Каждая пара должна была организовать воскресную школу в трущобах района Хакни.

По средам в большом зале с высокими окнами, тяжелой мебелью и квадратной трибуной для ораторов проводилось собрание, которое для Глэдис всегда являлось главным событием недели. На боковой стене зала висела огромная карта Китая, усеянная маленькими красными точками, обозначавшими миссионерские пункты КВМ. Рассказывали о положении миссионеров, об их труде, успехах и разочарованиях. Миссионеры, приехавшие в отпуск, выступая на собраниях, говорили о стремлении народов Северного Китая к духовному развитию и о возможности трудиться там, появившейся в последнее время.

На этих собраниях по средам молились о тружениках для этой неизмеримой нивы Божьей в Китае.

В свои комнатки девушки возвращались с еще более прочным убеждением, что их назначение - миссионерская деятельность в Китае.

Их предупреждали о сложностях, связанных с будущей работой. Прежде всего, это долгий путь к месту назначения - более одного месяца; затем требовалось поработать там семь лет до первого отпуска. Им говорили о том, что часто у миссионеров бывают финансовые трудности; иногда им придется мириться с отсутствием медицинской помощи, с одиночеством, с отсутствием полицейской защиты в случае опасности.

Их предупреждали и о том, что в Китае на двух женщин приходится только один мужчина. Девушки готовились к незамужней жизни. От них требовали, чтобы они мобилизовали все свои силы для исполнения долга служения Богу. Если Богу угодно, чтобы они попали в Китай, они будут труженицами, прядущими нити для большой ткани, которой сами на земле никогда не увидят.

В эти месяцы Глэдис чувствовала себя приподнятой над всеми земными заботами. Она была готова на любую жертву, чтобы достичь своей цели - миссионерского труда в Китае.

Привыкать к домашнему быту в интернате ей было нетрудно. Она легко справлялась со своими обязанностями по хозяйству благодаря рациональному распределению времени.

Нужна была кому-нибудь помощь - Глэдис первая с радостной улыбкой вскакивала, чтобы помочь. Звонок - и она сразу же готова была пойти туда, куда ее позовут.

Когда ей пришло время посетить жуткие, убогие лондонские трущобы, она справилась со своей задачей лучше многих других. Нелегко было навести порядок среди шумных уличных мальчишек из лондонских трущоб в воскресной школе, но группа Глэдис отличалась дисциплинированностью.

На библейских уроках она сидела как завороженная.

Пение псалмов и гимнов утешало ее.

Молитвенные собрания являлись для Глэдис ежедневным праздником. А потом... в ее комнатке продолжались тихие разговоры со своим Господом. Эти молитвы были скрыты от других.

Лишь спустя многие годы она писала о них друзьям. Занятия имели, однако, и свои мрачные стороны для Глэдис. Теоретические предметы приводили ее в отчаяние.

Когда другие кандидатки во время лекций с интересом слушали и усердно конспектировали, Глэдис тоже старалась не отстать от них. Хотя она напрягалась до предела, но мало что успевала записать.

Одна из студенток была машинисткой-стенографисткой. Каждый вечер, приведя в порядок свои записи, она давала их Глэдис, чтобы та переписала конспект в свою тетрадь. Но даже это мало помогало ей на еженедельном экзамене.

Учителя скоро заметили ее ограниченные способности в учебе.

Глэдис назначили дополнительный опрос.

Одна студентка постарше старалась помочь ей, советуя, как надо заниматься, какие книги использовать, как вести записи, но все было напрасно.

- Учеба кажется тебе немножко тяжелой, - ласково сказала она.- Не хочется ли тебе бросить ее?

- Бросить ее? - изумленно сказала Глэдис.- Нет! Я ведь должна поехать в Китай!

- Но твои оценки пока не очень хорошие, осторожно заметила девушка.

- Я так стараюсь, но мне трудно усваивать некоторые предметы,- смущенно оправдывалась Глэдис.

Прошел трехмесячный испытательный срок.

Учительница озабоченно просмотрела экзаменационный лист Глэдис Эльверд, который она должна была показать выборному комитету. Ей очень нравилась эта девушка, ее способность общаться с людьми, особенно с нищими, готовность протянуть руку помощи там, где это было нужно, даже в самых трудных ситуациях.

Но приходилось признать и тот факт, что результаты Глэдис в изучении теоретических предметов все еще неутешительны.

На закрытом собрании миссии обсуждались кандидатуры и решалось, кто из девушек после испытательного срока годен к дальнейшему обучению.

Слово взял председатель комитета:

- Следующий пункт повестки дня касается мисс Глэдис Эльверд. Вы помните ее, господа? Это та горничная, которую мы три месяца тому назад приняли для прохождения курса миссионерского образования с испытательным сроком.

Она хочет поехать в Китай.

Ее учительница сообщила, что она очень слабо успевающая ученица. У нее недостаточная общеобразовательная подготовка, познания в христианском вероучении и опыт также ограничены.

Оказалось, что до четырнадцатилетнего возраста она занималась в воскресной школе в Эдмонтоне, но в последующие годы редко посещала церковь. Работала горничной в Лондоне, а в свободное время вела веселую, легкую жизнь, полную удовольствий. Она рассказала мне, что курила, любила танцы, игры в карты, вечерние театральные спектакли.

После случайного посещения церкви в Кенсингтоне ее жизнь резко переменилась. Возрождение мисс Глэдис несомненно, так как налицо явная перемена в жизни. Она примкнула к евангельскому союзу и регулярно читала его журналы.

Статья о духовной нужде многих миллионов людей в Китае оказала на нее глубокое впечатление.

Требовалось много миссионеров для работы в Китае, и она почувствовала себя обязанной - она так и сказала мне - записаться, чтобы отправиться туда.

Вот почему она и попросила нашу Китайскую Внутреннюю Миссию принять ее на обучение. Мне действительно очень жаль, но я вынужден советовать не оставлять мисс Эльверд для дальнейшего обучения. Она, правда, искренна, отважна и, кажется, чувствует призвание к миссионерскому труду. Но было бы безответственно посылать в Китай столь малообразованную девушку.

Есть ли у вас какие-либо вопросы или замечания?

Члены комитета были согласны с выводом председателя. Вызвали Глэдис Эльверд.

Вошла маленькая, худенькая девушка в простой темной юбке горничной. Ее черные волосы были гладко причесаны и уложены в толстый пучок. Своей жизнерадостной улыбкой и живым взглядом она вызывала к себе симпатию всех присутствующих.

Председатель предложил ей стул. Откашлявшись, он начал говорить:

- Мисс Эльверд, у нас к вам глубокий интерес, мы уверены в том, что в вашей жизни произошла большая перемена. Мы верим, что Бог призвал вас на Свое служение. Но мало вероятно, что это служение осуществится в Китае. Во время вашего трехмесячного обучения здесь мы внимательно наблюдали за вами. Комитет единогласно решил, что, ввиду вашего ограниченного образования, мы не сможем взять на себя ответственность послать вас в Китай. Китайский язык - самый трудный язык в мире. Было бы нечестно умолчать о том, что мы считаем ваше образование и ваши способности к изучению китайского языка явно недостаточными. Вам вряд ли целесообразно продолжать образование в нашей школе. Нам очень жаль!

Слова председателя оглушили ее, как удары кувалдой. Она почти потеряла способность соображать. Все ее планы на будущее вмиг были разбиты. Потрясенная, она молча вышла из зала.

Председатель пошел за ней в вестибюль и увел ее в свой кабинет.

- Что вы теперь намерены делать, мисс Эльверд? - спросил он с участием.

- Не знаю,- грустно ответила она.- Но я знаю, что не смогу оставаться горничной, потому что Господь призвал меня служить Ему.

- Мы как раз ищем помощников для двух наших миссионеров-пенсионеров. Не хотите ли вы заботиться о них, пока у вас нет постоянной работы? - ласково предложил он.

- А где они живут?

- В Бристоле. Вы не поехали бы туда, чтобы помогать им?

- Да, хорошо, но...

Глэдис отвернулась, пытаясь проглотить подступивший к горлу комок, и быстро смахнула рукой набежавшие слезы. Она старалась держаться мужественно, не плакать. Не надо, чтобы председатель увидел это.

- Я хотела бы поблагодарить вас за все, что вы сделали для меня. Все здесь были так ласковы со мной. Мне так тяжело... от того, что я оказалась не в состоянии трудиться в вашей миссии... но Господь знает, что делает. Я этого еще не понимаю. Может, я училась не совсем хорошо, но... - она замолкла и опять всхлипнула.

Ему больно было наблюдать переживания этой девушки. Он ждал, пока она овладеет собой.

- Но здесь я научилась молиться... Я научилась молиться так, как не умела никогда раньше, и буду всегда ценить это.

Он кивнул ей в знак понимания.

Ей пора было уходить.

Он простился с ней, на секунду задержав ее руку, так слабо и безвольно лежавшую в его руке.

С глубоким сочувствием посмотрел он вслед маленькой фигурке, выходящей из здания Китайской Внутренней Миссии. "Она еще как маленький ребенок",- подумал он.

Но это уже был ребенок, который научился молиться.

Глэдис поехала в Бристоль.

Она заботилась о престарелых миссионерах и прошла у них серьезную духовную школу.

Искренно и просто они рассказывали ей о своей жизни в далеких странах. Они на своем опыте убедились в том, что Господь всегда верен в Своих обещаниях! Он всегда отвечал на их молитвы. Правда, часто не так, как они ожидали, но Он всегда отвечал в Свое время и Своим образом.

Глэдис заметила, что эти люди в молитве благоговейно говорят с Господом как с Другом.

Она уже слышала о такой вере, но еще никогда не встречала людей с такой безусловной уверенностью в Божьем водительстве.

Она заметила, что они молятся и о ней.

- Он поведет тебя, Он предусмотрел все для тебя. Уповай только на Него! Он покажет тебе путь, которым ты должна идти,- утешали они ее.

Они подарили ей открытку со стихом из Неемии 4,14: "...Не бойтесь их, помните Господа". Она хранила ее в Библии.

В последующие месяцы Глэдис старалась найти себя, решить, какой работой должна заняться.

Несколько недель она помогала в доме для трудящихся девушек. Потом друзья из Лондона попросили ее приехать и поработать там "соцсестрой" среди сбившихся с пути и потерпевших крушение.

Каждый вечер она ходила в порт для того, чтобы увещевать шатающихся там девушек и женщин. В подозрительной темноте кварталов и в свете желтых газовых фонарей она умоляла их бросить разрушающую душу и тело жизнь.

Она входила в портовые кафе и внимательно всматривалась, нет ли там молодых девушек, которых моряки привели, чтобы напоить. Она старалась увести их оттуда, прилагая все усилия, чтобы они из-за своего легкомыслия не опустились на дно жизни.

Смущенные девушки шли за ней из кафе тихими переулками в Дом миссии, центр евангелизации.

Там она рассказывала им, что однажды они предстанут перед судом Христовым, где должны будут дать отчет за все совершенное ими. Сейчас у них есть еще возможность обратиться к живому Богу.

Глэдис стала в этом пригороде Лондона известным человеком. "Наша маленькая сестра",- называли ее его обитатели.

Хотя эта деятельность дала ей временное удовлетворение, все-таки она чувствовала, что не в этом главное ее предназначение. "Китай, звучало в ее сердце.- Китай... вот куда мне надо!"

- Выброси Китай из головы раз и навсегда,- говорили ей друзья.- Продолжай твое служение в порту. Нет лучшего труда для тебя, да и нет никого более способного к этому, чем ты! Но Глэдис не могла забыть о Китае. Если КВМ не может послать ее туда, то, может быть, есть где-нибудь семья, которая едет в Китай и захотела бы взять ее с собой нянькой? В Лондоне она повсюду расспрашивала о таких семьях, но безрезультатно.

- Вот видишь,- убеждали ее лучшие друзья,- ты должна остаться здесь, в Англии!

Сомнения в своем призвании терзали ее сердце. В унынии она вновь ехала в пригород. В поезде она достала свою карманную Библию, которую всегда носила с собой, и начала читать, в тихой молитве прося об ответе.

Она читала, начиная с первой главы Бытия вплоть до главы двенадцатой:

"И сказал Господь Абраму: пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе. И Я произведу от тебя великий народ, и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение".

Вот человек, который безоговорочно повиновался Божьему повелению! "...Пойди из земли твоей..." - и он пошел. Он ушел из дома отца своего и пошел на место, указанное ему Богом.

И вот сейчас, именно в момент чтения этих слов, она опять почувствовала свое призвание. Повеление, однажды данное Аврааму, она услышала в своем сердце: "Пойди из земли твоей... в землю, которую Я укажу тебе".

Теперь она твердо верила, что Господь поведет ее в Китай... "И благословлю тебя".

Следующее указание она нашла в истории Моисея.

И это был человек, послушный повелению Бога. Он должен был оставить свою спокойную жизнь пастуха и пойти в Египет, чтобы вывести оттуда детей Израиля в Ханаан. Какое мужество, какая сила веры нужны были Моисею, чтобы с толпой упрямых израильтян выйти в пустыню, не думая о будущем, подчиняясь исключительно Божьему призыву!

Теперь Глэдис Эльверд знала, что ей делать. Ее назначение - трудиться в Китае, и ей надо заработать деньги на поездку туда. Иных забот у нее в данный момент не должно быть.

Глэдис шла по оживленным улицам Лондона в большой фешенебельный дом на Белгрейв Сквер, где ее приняли горничной.

На верхнем этаже этого великолепного дома ей предоставили небольшую комнатку. Там она спала. Там же стоял и ее коричневый чемоданчик с немногими вещами.

Войдя в комнату, она захотела побыть минутку наедине с Богом. Она села на край постели, взяла свою Библию и начала читать.

Все еще под впечатлением историй Авраама и Моисея, которые были послушны голосу Божьему, она ежедневно внимательно прочитывала следующие главы Бытия и других книг. Сейчас она дошла до первой главы книги пророка Неемии.

Чувствительная душа Глэдис была тронута молитвой Неемии. Читая ее, она в то же время молилась сама. Она так хорошо понимала его слезы, когда он услышал о большой нужде жителей Иерусалима, но не был в состоянии чтонибудь сделать для них!

Он был придворным слугой и как виночерпий должен был повиноваться своему работодателю, хотя душой стремился в Иерусалим. "И я в таком же положении",- подумала она.

Потом она читала вторую главу Неемии:

"И благоугодно было царю послать меня..."

С удивлением она повторила эти слова, стала на колени перед постелью, на которой лежала открытая Библия, и помолилась:

- О Господи, пошли и меня так же, как Ты послал Неемию. О Господи, используй и меня...

Неожиданно дверь в комнату отворилась.

Вошла пожилая служанка. Она удивленно посмотрела на плачущую на коленях перед постелью девушку, на Книгу и на горсточку денег на постели.

Глэдис ничего не слышала.

Она чувствовала, что Господь через Слово говорит с ней. Охватив руками Книгу и придвинув монеты, она умоляла:

- Господи, вот моя Библия, вот все мои деньги. Если Ты захочешь послать меня... о Господи, возьми меня... Используй меня... для работы в Китае!

- Ты что, с ума сошла, что ли? С кем ты говоришь? - воскликнула женщина.- Что ты там сама с собой тараторишь? Тебе надо быстро вниз. Звонила госпожа.

Глэдис побежала за своей старшей коллегой, приглаживая волосы и на ходу утирая слезы. Не надо, чтобы это видели другие.

А зачем ее зовут вниз? Разве она сделала что-то не так?

Лишь бы только госпожа не уволила ее, ведь тогда она не сможет заработать деньги на дорогу.

Госпожа увидела, как, испуганно потупившись, стоит девушка в дверях. Она почувствовала ее страх. Подойдя к ней, она погладила ее по плечу и приветливо сказала:

- Глэдис, ты очень хорошо работаешь. Я довольна тобой. Я решила возместить тебе дорожные расходы в Лондон и немножко повысить твое жалованье.

Глэдис взяла деньги и хотела поблагодарить, но от волнения почти ничего не смогла выговорить. Со слезами на глазах она шепнула:

- Благодарю вас.

- Надеюсь, что ты долго будешь трудиться у меня, Глэдис,- сказала госпожа.

- Да, да... До того, как скоплю достаточно денег,- снова прошептала девушка.

- Что ты имеешь в виду, милая?

Но Глэдис уже быстро бежала вверх по лестнице в свою комнатку. Там она положила деньги рядом с Библией, снова опустилась на колени и стала горячо благодарить Бога.

В большом богатом лондонском доме Глэдис выполняла свои обязанности с усердием и радостью. Иногда госпожа давала ей дополнительные деньги за особенно тщательно выполненную работу, и тогда темные глаза девушки с такой искренней благодарностью смотрели на нее!

Господа временами спрашивали себя, о чем эта девушка все время думает, но Глэдис молчала.

Это была ее тайна.

Был только Один, Кто знал об этом. Она часто становилась на колени, чтобы рассказать Господу, сколько она уже отложила денег на путешествие в Китай.

Как только она сберегла первые три фунта, она осведомилась в бюро одного судоходного общества о цене билета до Китая.

- Самый дешевый билет - девяносто фунтов.

- А вы не знаете, как можно дешевле доехать туда? - спросила она.

- Знаю,- ответил служащий,- самая дешевая поездка - поездом через Европу, Россию и Сибирь. Это стоит сорок семь фунтов. Но мы не советуем вам предпринимать такую поездку, так как в Маньчжурии идет война.

На это предупреждение Глэдис, однако, не обратила внимания. Она направилась в бюро путешествий Миллер, на Хеймаркете.

Там маленькая смуглая девушка немножко застенчиво положила перед служащим свои три фунта.

Человек, оформляющий билеты за границу, спросил:

- Ну, а зачем мне эти деньги?

- Они на мое путешествие в Китай,- ответила Глэдис.

- Китай?.. - с удивлением повторил тот. Да кто же хочет ехать в Китай?

- Я хочу,- заверила она.

Он строго посмотрел на нее и сказал:

- Не думай, что я дам молодой девушке одурачить себя! Поездка в Китай и притом за три фунта?

Она серьезно посмотрела на него и, пододвигая к нему деньги, убедительно сказала:

- Господин, я должна ехать в Китай. У меня уже есть три фунта. Каждую неделю я буду приносить вам еще денег, так что вы сможете скопить их для меня.

Мужчина потерял терпение. Он побарабанил пальцами по столу, сунул деньги ей под нос и раздраженно посоветовал:

- Иди домой к матери.

Губы девушки решительно сжались в тонкую линию. Два темно-карих глаза посмотрели на него, излучая непреклонную силу воли, и он вдруг понял, что перед ним - взрослый серьезный человек.

- Вот три фунта,- повторила она.- Мне нужен самый дешевый билет. Я буду приносить деньги каждую неделю, пока их не окажется достаточно.

Она записала для него имя, фамилию и адрес, оставила деньги у него и вышла из бюро.

Конторский клерк в полном изумлении посмотрел ей вслед и пожал плечами. "Может быть, эта девушка не в себе?" - подумал он. Но какой у нее взгляд! Должно быть, у нее очень твердая воля и светлый ум",- решил мужчина.

Он положил три фунта в отдаленный уголок своего письменного стола.

По оживленным улицам Лондона Глэдис торопилась обратно в дом, где служила.

В свободные вечера она подрабатывала в других семьях или на званых обедах и таким образом получала дополнительные деньги. Новую одежду она не покупала. Для себя самой она вообще не покупала ничего. Все деньги откладывались для поездки.

Каждую неделю она уносила заработанные деньги в бюро путешествий, простодушно сообщая:

- Вот, господин, это на мой билет в Китай.

Так прошло несколько месяцев.

Глэдис работала, откладывала деньги и часто присутствовала на богослужениях Китайской Миссии.

Однажды с речью выступал только что вернувшийся из Китая миссионер. Он рассказал о семидесятитрехлетней англичанке, которая трудилась на одиноком миссионерском пункте в Северном Китае. Ей так хотелось бы иметь у себя молодую девушку, проникшуюся любовью к миссионерскому труду, которая заботилась бы О бедных китайских женщинах и детях и рассказывала им библейские истории.

У Глэдис, слушавшей это, сердце сильно застучало от радости.

Как только окончилось служение, она подошла к миссионеру и спросила, не может ли она поехать в тот пункт.

- Милая моя,- грустно произнес этот немолодой мужчина,- госпожа Лосон в Китае молится о помощи, но, к сожалению, нет никого, кто взялся бы оплатить дорожные расходы.

Глаза Глэдис радостно засияли.

- Эти деньги я уже собрала. Я только ждала указания от Господа, куда мне именно надо ехать.

- Да благословит тебя Господь, мое дитя. Господь да благословит тебя! Быть миссионером трудно, а если надо отправляться одному - тем более. Но если Господь призвал тебя, Он позаботится о тебе. Если ты когда-нибудь окажешься в самой большой нужде, уповай на Него и только на Него!

Глэдис написала госпоже Лосон в Китай. И вот в одно незабвенное утро она обнаружила в своем почтовом ящике письмо с китайской маркой.

- Я могу ехать,- взволнованно поделилась она со своими хозяевами и коллегами.- Могу ехать в Китай, заботиться о бедных и знакомить их с Библией.

В тот вечер Глэдис читала шестьдесят седьмой Псалом. Два стиха особо запали ей в душу:

"...Во власти Господа Вседержителя врата смерти. Царства земные! Пойте Богу, воспевайте Господа!"

По убедительной просьбе отца Глэдис провела последние дни перед отъездом дома в Эдмонтоне. Это были волнующие дни для семьи Эльверд. Мама осмотрела вещи Глэдис.

- Тьфу ты! Разве эта черная полуизношенная юбка горничной - все, что у тебя есть?

Да, они знали, конечно, что каждое заработанное пенни Глэдис откладывала для путешествия. Она ничего не покупала для себя. Но поедет она прилично одетой, в голубом плаще и оранжевой юбке мамы. Так решила сама госпожа Эльверд. А сестра Виолет смастерила для нее шляпку.

Нагруженная двумя чемоданами с одеждой и пищей, свернутым одеялом и сумкой, со спиртовой горелкой, к которой были привязаны чайник и сковорода, Глэдис вышла из родительского дома.

- Паспорт ты не забыла? А блокнот и ручку взяла, чтобы как можно скорее написать нам? Хорошо спрячь деньги и паспорт! - озабоченно повторяла мама.

Она придумала нечто особенное: сшила два удобных бумажных мешочка, в которых спрятала дополнительный чек и очень маленькую карманную Библию. Эти мешочки Глэдис должна была носить на веревочке при себе. В случае потери всего багажа у нее все же остались бы эти необходимые вещи.

Мать, сестра Виолет и группа друзей сопровождали ее на вокзал Ливерпул Стрит.

Отец ехал с ними до станции Бетнл Грин.

- Дальше я не могу, потому что опоздаю на работу,- сказал он.

Но они поняли его. Ждать на платформе до того момента, как засвистит кондуктор в знак отправления поезда, ему было слишком тяжело. А потом видеть Глэдис за окном купе, смотрящую на него своими черными глазами и сдерживающую себя, чтобы не заплакать при отъезде в такую даль... Свидятся ли они когда-нибудь еще? Что ждет ее на границе Маньчжурии? Ведь там война. Нет, эти последние полчаса на вокзале отец просто не выдержит.

Они простились, пожав друг другу руки.

- С Богом, папа.

- С Богом, Глэдис.

Больше слов не было. Но их глаза ясно выражали боль прощания.

На платформе вокзала Ливерпул Стрит они уже без отца стояли вместе до тех пор, пока свисток кондуктора не подал сигнал.

Пассажиры поспешили в вагоны.

Глэдис также вошла в купе. Через открытое окно - последнее короткое рукопожатие.

- С Богом, Глэдис!

- До свидания, Глэдис... Господь да благословит тебя!

- С Богом, Виолет... С Богом, мама... До свидания!..

Кондуктор поднял свой флажок. Поезд со скрипом тронулся. Прощальные взмахи руки, и вот уже они перестали видеть друг друга.

Было 15 октября 1932 года.

Глава 4. Как птичка вырвалась из клетки

Поезд следовал из Лондона до одного из приморских городков Англии. Глэдис смотрела в окно на пробегающие мимо нивы, луга и маленькие деревеньки. Теперь, когда она покидала свою родину, у нее появилось чувство опустошенности.

Англия впредь уже не будет ее страной. Она на пути к новой стране, к другому народу.

Началось долгое путешествие в Китай.

В Харидже она вышла из поезда. С чемоданом, к которому были привязаны чайник и сковорода, она вместе с другими пассажирами взошла по сходням на корабль, который унесет ее через Северное море в Голландию. Потом из Гааги начнется долгое путешествие на поезде через Голландию, Германию, Польшу, Россию и Маньчжурию. А оттуда китайским транспортом - до миссионерского пункта в Северном Китае.

На вокзале Гааги ей пришлось долго ждать нужного поезда. Уже в вагоне Глэдис взяла свой новый дневник и начала писать:

"Благополучно добралась до Голландии, где пересела на другой поезд. Это красивый и чистый поезд, но нет подушек, сиденья здесь деревянные..."

Голландский кондуктор проверил ее билет. Он долго изучал его, а затем испытывающе посмотрел на девушку.

- Сколько дней до Китая? - спросила она его.

- До Китая? - повторил мужчина.- Вы едете в Китай?

Девушка с серьезным видом решительным тоном подтвердила:

- Да, сэр, мне в Китай.

Кондуктор в изумлении покачал головой и с сожалением пробормотал:

- Поездка обычно длится две недели, но вы до Китая не доедете. Поезд идет не дальше России.

Глэдис не обратила внимания на эти слова. Она двигалась к своей цели, и это было главное.

Она взяла Библию и снова прочитала из двенадцатой главы Бытия о том, как Господь сказал Авраму: "Пойди из земли твоей... и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

В ее сердце звучала тихая молитва о силе, необходимой для того, чтобы оторваться от родины, народа и своих родственников и, послушно Его воле, ехать в далекий Китай. Она молилась и просила, чтобы Бог укрепил ее веру в то, что это истинно воля Его. И тогда ее сердце наполнил чудный покой, и опять она услышала сердцем слова, однажды обращенные Господом к Авраму: "...И Я благословлю тебя".

Сердце этой маленькой простой девушки, которая затаилась в углу купе мчащегося через Голландию к немецкой границе поезда, было наполнено упованием на Господа и смиренной молитвой использовать ее для прославления Его имени в далекой стране. Не ее имени, нет, ей совсем не нужны честь и слава. Ведь кто она? Пусть остается она неизвестной. Но ЕГО ИМЯ, имя Царя царей, должно прославиться во всех уголках земли!

Трое суток поезд мчался через Голландию, Германию, Польшу и Россию.

Глубоко тронутая крайней нищетой, которую она наблюдала на русских вокзалах и в поездах, она жалела, что не знает ни слова по-русски. Ей так хотелось и этим людям читать Слово Божье! Но, к сожалению, это было невозможно. У нее была только Библия на английском языке.

18 октября поезд прибыл на московский вокзал.

Она писала в своем дневнике:

"Сегодня вторник, 18 октября; мы подъехали к главному вокзалу Москвы. Я не могу описать свои чувства, видя, насколько бедны, грязны и апатичны люди в России. В поезде далеко не чисто. Все женщины, которых я вижу, занимаются грубой работой, они носят дрова и инструменты дорожников. На вокзалах часто сидят и ждут поездов большие группы людей, окруженные всякой утварью, будто они берут с собой в дорогу все свое имущество. Я не встречала людей, которые бы выглядели радостными и счастливыми. На всех лицах лежит какой-то отпечаток печали. Судьба детей также жестока. Я вижу, как маленькие дети трудятся и тащат слишком тяжелый для их плеч груз. Обреченность и уныние детей меня поражают. Я хотела бы рассказывать им из Библии..."

В письме родителям она написала: "Я сижу на главном вокзале Москвы и вижу толпы солдат, но, о ужас! какие они неряшливые и грязные! Выглядят так, словно должны ехать на фронт. Что со мной в этой дальней поездке еще случится, не знаю. Мне страшно при виде стольких грубых солдат, но я молюсь и знаю, что и вы много молитесь о моем благополучии. Сейчас я чувствую великий мир и покой, и сердце мое наполняется милостивым присутствием Господа. О, я хочу воспеть моего Бога и славить Его за все милости, оказанные мне".

Поезд отправился из Москвы, направляясь по широким просторам необъятной русской земли в Сибирь. Глэдис накинула старую шубу. За окнами проплывали величественные и пустынные русские равнины.

Поезд был полон солдат. Скучая, они попеременно прохаживались по проходам мимо купе.

Глэдис также иногда надоедало сидеть на одном месте. Она несколько раз проходила по всем вагонам, от первого до последнего. В дневнике она писала:

"В пятницу, 21 октября, проснувшись, я почувствовала себя очень скверно. Я нахожусь в этом поезде вот уже четыре дня, ни слова не понимая из того, что говорят другие пассажиры. Одиночество стало невыносимым, я чувствовала себя больной. Но, открыв Библию и прочитав сто первый Псалом, я ободрилась и укрепилась духом, готовая более, чем когда-либо прежде следовать за чудным Богом, каким бы путем Он ни повел меня.

...Сегодня утром я прочитала третью главу книги Софонии. Особое внимание я обратила на семнадцатый стих и порадовалась, что имя Божье прославится моим послушанием Его призванию...

...В субботу, 22 октября, мы прибыли в Сибирь. В каком-то городе мне пришлось пересесть в другой поезд. Сейчас мы едем по покрытому снегом миру. Я никогда не думала, что может быть столько снега.

...В понедельник, 24 октября, в поезд вошел один мужчина, который немного говорил по-английски. У него было ко мне много вопросов, и я очень старалась на все ответить, так что у меня даже разболелась голова, когда он вышел из поезда.

Не знаю, будет ли завтра, 25 октября, возможность писать дневник..."

Спустя несколько дней Глэдис заметила, что в поезде почти не осталось гражданских пассажиров. Кое-где еще сидели старики и старушки, а в основном купе были заполнены солдатами. В Чите и они вышли из поезда. Вошли новые группы солдат. Усмехаясь, военные смотрели на нее и старались заговорить, но Глэдис не понимала ни слова по-русски, а мужчины не знали английского.

Вошедший русский офицер попросил у нее на проверку проездной билет. Поняв, что она следует в Китай, он безнадежно махнул рукой и покачал головой, показывая, что ей не повезло.

Поезд стоял на полустанке у одинокого сторожевого поста, среди необозримой, занесенной снегом сибирской равнины. Офицер взял ее чемодан и сумки и попытался разъяснить Глэдис, что поезд дальше не идет.

Она не встала.

Цель ее путешествия - Китай, а не какой-то одинокий полустанок на границе заснеженной Сибири. Ведь она на этом поезде должна ехать в Маньчжурию, а оттуда в Китай; там находится миссионерский пункт, где ее ждет госпожа Лосон. Никто не может заставить ее отказаться от этой цели.

Она спокойно оставалась на своем месте, еще плотнее закутавшись в шубу, взяла Библию и опять читала: "...Пойди в землю, которую Я укажу тебе... и Я благословлю тебя..."

Офицер поставил чемодан обратно на багажную полку. Он вызвал начальника вокзала, и они вместе еще раз отчаянными жестами старались убедить Глэдис выйти.

Военный рукой указал на горизонт, сказал "Маньчжурия" и сделал жест, будто стреляет из своего ружья. Языком он издал щелкающие звуки ружейных выстрелов.

Глэдис глубоко вздохнула и продолжала сидеть.

В купе вошел начальник вокзала. Он немного понимал по-английски и спросил, куда она хочет ехать.

Она показала ему свою Библию и спокойно, но решительно объяснила:

- Это Божье Слово я должна принести в Китай!

Когда мужчина перевел этот ответ на русский язык, все солдаты разразились громким смехом. Они втискивались в купе, чтобы поближе рассмотреть, кто это так глуп, чтобы совершать такое опасное путешествие ради такой неизвестной книги.

Глэдис немножко нервничала. Она снова села и, крепко прижимая к себе Библию, тихо молилась о помощи Божьей.

Поезд медленно отошел от вокзала Читы и теперь тащился по бесконечно широким снежным равнинам.

Глэдис заснула. Сколько времени длился сон, она не знала. Но вдруг она услышала скрежет тормозов. Толчок - и поезд остановился. Солдаты молча взяли свои ружья и ранцы и вышли из купе.

Она пристально всмотрелась в темноту ночи и испугалась. Поезд пустеет, свет гаснет, а она сидит одна.

Опять в ее купе вошел какой-то военный. Он взял ее чемодан и сумку, вынес их из вагона и поставил на темную платформу. Теперь она уже должна была встать и выйти, а не то мог пропасть багаж.

Как только она опустилась на платформу, двери опустевшего вагона закрыли на замок. Начальник станции исчез в своей плохо освещенной постовой будке, а солдаты промаршировали в морозную, темную ночь.

И вот она стоит одна, дрожа от холода и страха. Проводник, который немного говорил по-английски, подошел к ней и участливым тоном сказал, что здесь - конец поездки. Поезд дальше ехать не может, так как идет война между Россией и Маньчжурией из-за железной дороги на границе между странами. Вышедшие солдаты отправляются на фронт. Поезд будет стоять на этой станции, может быть, несколько недель и ждать раненных на фронте солдат, чтобы отвезти их обратно в город Читу. Услышав это, Глэдис упала как подкошенная на чемодан и в отчаянии закрыла лицо руками. Резкий холодный ветер гнал на нее колючие снежинки.

Какие-то мужчины в меховых шапках и тяжелых зимних шубах помогли ей встать. Они жестами указали на видневшийся в стороне примитивный барак. Там ей дадут горячего чаю, а потом она должна будет вернуться в Читу.

Мужчины показали на железную дорогу, извивавшуюся в тусклом свете луны темной змеей среди снежных полей и сосновых лесов. Где-то там, за горизонтом, находится Чита. Вдали на темном небе видно было смутное отражение городских огней.

В бараке она выпила чай. Потом мужчины выставили ее наружу, закрыли дверь на засов и спокойно легли спать.

Темной ночью, таящей в себе непредвиденные опасности, пришлось Глэдис идти обратно в Читу. Хрупкая девушка пошла вдоль железной дороги и исчезла в непроглядной ночи. Было очень холодно. Глэдис поплотнее укуталась в шубу, крепко держа в руках чемодан и сумку.

Но разве это путь в Китай? Можно ли таким образом добраться до миссионерского пункта? Видит ли все это Господь? Неужели это Его водительство?

Через полчаса она остановилась, напуганная зловещими звуками пулеметной очереди сзади и воем волков впереди.

Огни станции исчезли. Она стояла одна между высокими соснами в ужасающей темноте русской ночи. Она видела, что железная дорога тянется между покрытыми снегом полями и исчезает в лесу.

Снег стал падать реже. Подул ледяной ветер, свет луны стал ярче. Сбоку она рассмотрела очертания гор, а впереди, где-то за лесом, была Чита. Ах, какой это далекий путь! А ветер такой холодный, одиночество настолько тягостное.

Четыре часа шаг за шагом она пробиралась по глубокому снегу вдоль железной дороги. Вдруг с верхушек сосен что-то тяжело грохнулось на землю. Дрожа от страха, она воззвала к Тому, от глаз Которого ничего не скрыто и Который видит все. И тогда в ее сердце громко, отчетливо прозвучали слова: "Не бойтесь... помните Господа".

Ее душа наполнилась упованием на верного, милостивого Господа. Страх ушел, одиночество исчезло, и она уже не чувствовала себя оставленной. Господь хранил ее. Она чувствовала сердцем Его любовь. Теперь она увидела, что этот шум произвел огромный ком снега, упавший с дерева.

Ночь уже не казалась такой темной, путь не представлялся таким далеким, и вой волков замер вдали.

Одна в этом бесконечном заснеженном мире, она поставила чемодан рядом с железнодорожным полотном, зажгла спиртовую горелку, вложила в чайник несколько горстей снега, а затем, когда он закипел, растворила в нем бульонный кубик. Она выпила горячую жидкость, съела пару бисквитов и при свете спиртового пламени стала читать в Библии о том, как Моисей вывел народ израильский из египетского рабства и провел его через Чермное море к обетованной земле.

Стих из открытки продолжал звучать в ее сердце. "Не бойтесь... помните Господа". Глэдис нашла его в четвертой главе книги Неемии и опять прочитала. Затем она, раскаиваясь в своем неверии, заплакала. Да, она сомневалась и, отчаявшись, думала, что все плохо кончится. Ей трудно было понять, что это и есть путь в Китай, путь в миссионерский пункт.

Она не может ехать дальше. На фронте сзади - пулеметный огонь, в лесах перед ней - волки, а вокруг нее - северный ветер.

Как ей быть в эту страшную ночь? Спасет ли ее Бог от одиночества, как некогда избавил Он Моисея и народ израильский? И опять в ее сердце возникли слова: "Не бойтесь... помните Господа".

Она обхватила голову руками и заплакала от бессилия. Но все же в сердце ее теплились тихое доверие и надежда, что Бог Моисея выведет и ее из этого безвыходного положения.

Она закрыла Библию, погасила спиртовое пламя и несколько минут неподвижно сидела на чемодане, стараясь не выпускать тепло из шубы.

Сам Господь наполнил ее мысли Своим приветливым присутствием и надеждой на покровительство.

Она посмотрела в пустоту холодной снежной ночи. За горами уже забрезжили первые лучи утренней зари.

Дрожа от усталости, но с миром в сердце она встала. В рассвете этого раннего утра железная дорога уже не казалась такой угрюмой. Сейчас она будто приглашала следовать по шпалам в Читу.

Она взяла чемодан и сумку и мужественно отправилась в путь. Много-много часов она пробиралась по снегу. В пути она еще раз зажигала спиртовую горелку, чтобы сварить горячий бульон, пожевала несколько бисквитов и двинулась дальше.

Во второй половине этого дня начальник читинского вокзала увидел тоненькую девушку, шагавшую вдоль железной дороги в шубе, с сумкой и чемоданом, на котором болтались кастрюли. Ему не раз приходилось видеть странных бродяг, выходящих из леса, но эта фигурка привлекла его внимание.

Когда девушка, еле держась на ногах, поднялась на платформу и, плача, опустилась на чемодан, он позвал одного из служащих. Вместе они помогли ей пройти в зал ожидания и подвели к теплой печке. Прошло немало времени, пока жар огня не отогрел ее закоченевшее тело.

Наконец она открыла глаза, жадно выпила предложенный ей горячий чай и взяла Библию. Слово Божье для ее души являлось пищей, светом и теплом гораздо больше, чем для ее замерзшей плоти тепло огня и горячего напитка.

Она еще раз прочитала историю о том, как чудным образом Моисей пересек Чермное море. Позже, когда все тревоги и волнения были позади, Глэдис писала в письме родным: "Желание моей души - славить Господа за Его великие дела, которые Он совершил, чтобы вести меня СВОИМ путем. Прославьте и вы вместе со мной Его имя и дела!

Да, Он чудный Бог во всем, что делает. О, как я той ночью часто плакала от слабости и беспокойства в этом трудном путешествии, но сейчас я ощущаю Божью охрану. Я знаю: Он, Верный, покажет мне дальнейший путь в страну, куда я еду. Слабость и страх порой препятствуют мне, но я продвигаюсь дальше благодаря вере, которую Он мне дает. О, как я теперь чувствую, что Его мир вливается в мою душу! Что бы ни случилось, Он будет вести меня, и я теперь верю, что Он дал мне этот трудный путь для того, чтобы еще больше прославилось Его имя.

Господь показывает, какой Он чудесный Бог.

Я уповаю только на Него!"

Когда Глэдис в зале ожидания немного отдохнула и согрелась, вошел контролер в красной фуражке. Он сказал, что она должна пройти в служебное помещение. Она взяла чемодан с привязанными кастрюлями и сумку и пошла за человеком в красной фуражке.

Через минуту она уже находилась в маленькой темной комнате перед двумя строго смотрящими на нее русскими офицерами.

Один из них металлическим голосом скомандовал:

- Дайте мне ваш паспорт!

Глэдис заколебалась.

Отдавать паспорт незнакомым людям? Ведь этот паспорт - доказательство того, что она на пути в Китай.

Увидев ее колебания, мужчина еще раз строгим тоном приказал:

- Дайте паспорт!

Глэдис нашла документ в сумке и, крепко зажав в руке, показала русскому офицеру, чтобы он мог его прочитать, но мужчина в красной фуражке резким движением вырвал паспорт из ее рук.

Оба пристально изучали слово "миссионерка"

в паспорте. На их лицах появилось подозрительное выражение, они обменялись взглядами, затем стали увлеченно обсуждать что-то.

Глэдис ничего не поняла из их разговора, но у нее появилось ощущение нависшей над ней опасности.

Один офицер приказал увести ее в еще меньшую комнату. Там был отвратительный затхлый воздух. Дверь за ней закрыли на замок. Здесь ей предстояло пробыть несколько часов.

Время шло медленно. Сколько же ей еще ждать? Когда она наконец доедет до госпожи Лосон?

Ее размышления прервались скрежетом замка. Дверь со скрипом открылась. Солдат безучастно сообщил ей, что здесь она должна переночевать. В грязной комнате не было ни постели, ни стола, ни стула. Спать можно было только на шершавом деревянном полу.

Она расстелила шубу на полу, завернулась в нее, положила сумку под голову и постаралась заснуть.

Со страхом и тревогой думала она о вечном заключении в России. Видит ли еще ее Господь? Знает ли Он ее нужду? Почему путь в Китай такой невозможно трудный? В молитве она высказала свои заботы Господу.

На следующее утро тот же самый солдат повел ее в кабинет русского офицера.

Строго посмотрев на нее, он сказал:

- Это значит, что вы -машинистка.

Тот достал ее паспорт и указал на пометку "миссионерка". Строго посмотрев на нее, он сказал:

- Это значит, что вы - машинистка. Вы не должны ехать в Китай, вы должны остаться у нас в России. Нам нужны способные молодые люди для работы. Вы остаетесь в России!

Первую минуту Глэдис стояла неподвижно. Потом она отчаянно выкрикнула:

- Нет! Нет! Я не машинистка, я миссионерка, мне надо везти вот эту Книгу в Китай!

Она взяла Библию, открыла ее и положила на стол перед офицером. Из переплета Библии выпала фотокарточка. Это был снимок ее брата в парадной форме великобританской армии. Солдат немедленно подобрал фотокарточку, и офицер с большим интересом начал рассматривать ее. Потом он остановил испытывающий взгляд на Глэдис и спросил, кто этот мужчина на снимке.

- Это мой брат!

Ее сразу перевели в отделение милиции. Там мужчины, пошептавшись между собой, пришли к выводу, что человек в такой роскошной форме, должно быть, генерал.

С этого момента к ней относились с большим уважением. Ее сопроводили на вокзал и посадили в поезд, следующий по направлению к русскокитайской границе. Наконец-то она опять на пути к своей цели!

Через несколько часов поезд остановился. Проводник объяснил ей, что надо пересесть.

И вот она опять стоит в вечернем холоде на темном, безлюдном вокзале. Поезд отошел. В отчаянии она пыталась объяснить дежурному по вокзалу, что ей нужно в Китай, показала ему билет на поезд, но он только отмахнулся.

Выключили свет, закрыли двери, и Глэдис снова осталась одна.

Единственное, что ей оставалось,- это завернуться поплотнее в шубу и провести ночь на скамейке у вокзальной стены.

Платформу продувал леденящий ветер, он проникал в каждую клеточку ее тела, так что ей казалось: еще немного и она умрет от холода. Но усталость взяла свое. Она заснула со сложенными на груди руками и молящимся сердцем.

Рано утром дверь зала ожидания открылась. Включили свет. Растопка печи разбудила ее окончательно. С чемоданом и звякающими кастрюлями она потащилась в зал ожидания. Она жаждала тепла и пищи.

Спустя несколько часов у нее появилось достаточно сил, чтобы снова искать поезд на Харбин. Сколько радости было в ее сердце, когда она с деревянного сиденья купе снова смотрела, как проплывают мимо русские поля и леса! В дневнике она записала:

"...Бедная, бедная Россия. Везде вижу длинные очереди худых, бедствующих людей, ждущих черного хлеба. Его не заворачивают, каждый несет его просто так, под рукой. Повсюду можно встретить усталых людей с глазами меланхоликов, которые сидят и жуют этот хлеб. По дороге тащатся худые дети. Думаю, что эти люди довольны своим существованием. Они никогда не видели чего-либо лучшего. Но ах, эта нищета их души! У меня такое сильное желание говорить с ними о Слове Божьем, но я не знаю русского языка. Мое сердце благодарит Господа за то, что Он призвал меня привезти Свое Слово в Китай.

...Это трудное путешествие через Россию ясно показало мне, в какую беду попадают та страна и тот народ, которые отвергают законы Божьи и Его Слово.

...О, поблагодарите Господа за то, что вы родились и живете в стране, где есть свет Евангелия, где можно беспрепятственно ходить в дом Божий, где вы можете читать, молиться и свободно говорить о великой благодати Бога для грешников в Иисусе Христе..."

Долгие дни поезд медленно трясся по бесконечной Сибири и Дальнему Востоку, не встречая никаких станций. Иногда ей казалось, что она - в пути на край света. Но в один прекрасный день она увидела, как вдали вздымаются судовые мачты.

- Владивосток, конечная станция,- без выражения объявил проводник.

Все пассажиры вышли, а Глэдис не сдвинулась с места.

- Мне дальше, мне в Китай,- объяснила она проводнику, когда он велел ей сойти с поезда.

Он с нетерпением взял ее чемодан и сумку, вышвырнул багаж на платформу и рявкнул:

- Здесь конец железной дороги!

Он вытолкнул ее и захлопнул дверь вагона.

И вот она опять стоит на вокзале, обдуваемая всеми ветрами. Что ей делать, куда же ей теперь?

К ней подошел мужчина. На ломаном английском языке он спросил:

- Это вы путешествуете в Китай?

- Да, да,- благодарно закивала Глэдис. Вы не скажете, как мне доехать туда?

- Следуйте за мной,- коротко ответил он. С притворной любезностью он рассказал, что он по поручению милиции забронировал для нее номер в гостинице.

- Мне не до гостиницы, мне нужен поезд в Китай,- объясняла она возбужденно.

На лице у него появилась странная усмешка, которая вызвала у нее недоверие.

- Следуйте за мной! - приказал он.

В этом незнакомом ей городе Глэдис пришлось подчиниться. Наконец он остановился перед старым запущенным зданием.

- Вот ваша гостиница.

Глэдис разволновалась и глубоко вздохнула. Неужели это гостиница? Здание больше походило на тюрьму. Она должна была отдать паспорт охраннику, который спрятал его в свой письменный стол.

- Нет! - взволнованно воскликнула она. Вы не имеете права отбирать его у меня! Мне надо в Китай!

На его лице появилась холодная усмешка.

- Завтра,- сказал он,- завтра вы получите его.

Владивосток - порт на Дальнем Востоке России. Там живут люди из разных стран Азии и говорят на многих языках. Но вся эта новизна не привлекала Глэдис. Она должна была оставаться в гостинице три дня, и куда бы она ни шла, мужчина, встретивший ее на вокзале, всюду сопровождал ее. Она предположила, что он сотрудник милиции, ведающей делами иностранцев. Он постоянно старался убедить ее остаться работать в России. Глэдис неизменно отказывалась.

Однажды днем ей удалось отправиться на прогулку без него. Где-то в районе порта она вдруг услышала английские слова. Голос девушки звучал взволнованно:

- Подойди сюда и слушай меня, я должна тебя предупредить.

- А ты кто? - озабоченно спросила Глэдис.

- Это неважно,- ответила девушка.- Я хочу тебе помочь, потому что ты в большой опасности. Тебе уже вернули паспорт?

- Нет,- зашептала Глэдис,- охранник не хочет возвращать его.

- Сегодня вечером ты обязательно должна упросить его вернуть паспорт. Ночью надо постараться убежать. Слушай меня,- девушка стала говорить еще тише на ломаном английском языке.- Сегодня в час ночи в дверь твоей комнаты стукнут два раза. Будь готова с чемоданом, открой дверь после стука и следуй за стариком, который там будет. Не говори ни слова, иди за ним бесшумно, он поможет тебе убежать. Бог да благословит тебя и да поможет нам.

Внезапно девушка исчезла. Глэдис задохнулась от волнения. Ее сердце сильно билось. Как можно спокойней она пошла обратно в гостиницу, прямо в свою спальню, стала на колени и в молитве излила все свои тревоги Богу. В душе ее возникло глубокое желание почитать Слово Божье.

Она отыскала в Библии третью главу пророка Софонии и прочитала:

"В тот день скажут Иерусалиму: "не бойся!" и Сиону: "да не ослабевают руки твои!

Господь Бог твой среди тебя: Он силен спасти тебя...

...Сделаю вас именитыми и почетными между всеми народами земли, когда возвращу плен ваш пред глазами вашими, говорит Господь".

Это был тот самый стих, который уже однажды дал ей столько уверенности на трудном пути. И опять эти слова дали ей ту самую силу веры:

"...Когда возвращу плен ваш".

Она долго молилась, умоляя о помощи и освобождении. Потом она пошла к охраннику просить у него паспорт. Тот вернул его со словами:

- Завтра вам дадут постоянное место работы. Вы должны помочь в построении нашего нового свободного государства.

В своей комнате Глэдис осмотрела паспорт.

Дрожа от испуга, она увидела, что слово "миссионер" заменили на "машинист". Она поняла. Ее хотели использовать на работах в Сибири.

Медленно тянулось время в этот вечер. В гостинице стало тихо.

Глэдис ждала с молящимся сердцем.

Гнетущая тишина. И вдруг...

Ясно и коротко раздались два удара в дверь. Точно в час ночи.

Глэдис тихонько открыла дверь. В коридоре стоял старик. Она молча последовала за ним. Не слышно было ни звука. Они вышли из гостиницы через черный ход.

На небольшом расстоянии она последовала за провожатым по темным, узким переулкам к порту.

Внезапно возле нее появилась уже знакомая ей девушка. Старик исчез. Девушка быстро сказала:

- Видишь вон там японский корабль? Иди туда быстро и без звука. Постарайся попасть на корабль, зайди в каюту капитана и упроси его взять тебя с собой в Японию. Ну, быстрее, корабль скоро уйдет!

- Как могу я отблагодарить тебя за помощь?

- спросила Глэдис. Девушка поколебалась немного, потом спросила:

- Может, у тебя есть что-нибудь из одежды? Мне ужасно холодно.

- Да, вот мои перчатки.- Глэдис опустила руку в карман.- Вот и еще шерстяные чулки. Спасибо за помощь. Бог да благословит тебя.

- Иди быстрее,- сказала девушка.- Бог да благословит твой труд в Китае и... молись за меня...

В темноте ее руки на мгновение коснулись руки Глэдис для безмолвного прощания. Потом она быстро повернулась и исчезла в темноте ночи.

В порту Владивостока стояло японское торговое судно, готовое к отплытию. Все таможенные бумаги судового груза и экипажа были проверены. Все было в порядке. Судно могло покинуть порт.

Капитан сидел в каюте и при слабом свете лампы просматривал бумаги. Русские таможенники, к счастью, все пропустили, хотя при проверке иностранных судов они обычно бывают несговорчивыми и недоверчивыми. Впрочем, капитану можно было не волноваться. Он никогда не возил запрещенные товары или ненадежных лиц.

Вдруг дверь его каюты с шумом распахнулась. Появилась взволнованная девушка с чемоданом и сумкой. Она закрыла за собой дверь, прижала ее спиной так, будто ее преследуют, и посмотрела на него большими испуганными глазами.

Капитан положил бумаги на стол. С восточным самообладанием, не выказав никакого волнения, он испытующе смотрел на девушку. В каюте стояла тишина. Золотые галуны на капитанской форме поблескивали при свете лампы.

Его лицо строго вытянулось в ожидании объяснения, как она посмела сюда войти.

Наконец ее сильно бьющееся сердце несколько успокоилось, и она смогла говорить.

- Господин,- умоляюще обратилась она к нему,- господин капитан, пожалуйста, помогите мне. Возьмите меня с собой в Японию.

Капитан все еще молча пристально изучал ее. Она еще раз с волнением попросила:

- О капитан, возьмите меня с собой... Мне нужно в Китай, но они хотят удержать меня здесь, в России. Они переправили мой паспорт, чтобы заставить работать здесь машинистом, но я ведь миссионерка... мне в Китай!

- Вы откуда? - холодным тоном спросил капитан.

- Из Англии, господин. Я из Англии, и мне нужно в Китай.

- Покажите мне паспорт! - строго приказал он.

В глубоком раздумье он тщательно изучил документ. Опять его глаза строго, испытующе осмотрели девушку.

- У вас есть деньги для этой поездки в Японию? - поинтересовался он уже немножко мягче.

- Нет, господин. Я в Лондоне истратила все свои заработанные деньги на билет в Китай.

Опять в каюте капитана стало тихо. Он еще раз тщательно осмотрел паспорт и девушку.

Глэдис шумно вздохнула и повторила:

- Мне в Китай. Если вы не возьмете меня с собой, то русские задержат меня здесь и посадят в тюрьму, так как я не хочу работать на них.

Капитан кивнул в знак понимания. На его каменном лице не отразилось никаких чувств, когда он ответил:

- Да, понимаю, у вас трудности. Вы английская подданная, следуете в миссионерский пункт в Китае, и вам нужна помощь.

Он положил перед нею бумагу.

- Подпишите вот это, пожалуйста, я возьму вас под свою ответственность с собой в Японию, а там передам ваше дело английскому консульству.

Ни минуты не колеблясь, Глэдис подписала предложенный документ.

- Я вам покажу каюту, где вы должны находиться первые часы.

Через несколько часов, когда над холмистыми русскими берегами забрезжил ранний рассвет, корабль неторопливо вышел из порта в океан.

В открытом море Глэдис могла выйти на палубу. Она стояла, держась за поручни. Дул свежий морской ветерок, и волны плескались о судно. Ее охватило чудесное чувство свободы.

Порт Владивосток стал расплывчатым пятном, которое скоро исчезло в серой утренней дымке. Глэдис пристально всматривалась в отдалявшийся берег. Там была Россия. И в том грязном портовом городе осталась девушка, которая ей помогла. А кто же тот старик, который ночью увел ее из гостиницы в порт? Она не знала.

Незнакомые люди, кем-то предупрежденные, помогли ей убежать из России.

Она знала, что высоко над волнующимся морем, над серыми облаками живет Всемогущий Господь, Которого она может просить, чтобы Он хранил этих незнакомых русских друзей.

Три дня Глэдис наслаждалась спокойным морским путешествием из Владивостока в Японию.

В городе Кобе ее повезли в английское консульство, где помогли получить билет на судно, отправлявшееся в Китай.

Прибыв туда через несколько дней и сойдя с чемоданом и сумкой на китайскую землю, она была охвачена восторгом.

- Теперь я в Китае,- говорила она себе. Теперь я наконец в Китае!

В дневнике она записала:

"...В субботу, 5 ноября, получив билет, я уехала из Кобе в Японии в Тяньцзинь. Друзья из миссионерского пункта в Кобе проводили меня до парохода. На борту не было скамеек; мы сидели на палубе на циновках из соломы. Это было очень утомительно, и через некоторое время спина начала болеть.

...Во вторник, 8 ноября, я увидела над желтой морской водой далеко на горизонте берег Китая. Через два дня я сошла на берег в Тяньцзине..."

Друзья из Лондона дали ей адрес одного миссионерского пункта в Тяньцзине.

Тут же у парохода она смогла нанять рикшу - человека, который тянет двухколесную тележку, перевозящую людей и грузы.

- В полицию,- попросила она.

Там она хотела узнать, в каком квартале города находится дом миссии.

Мальчик положил ее багаж в рикшу. Она сама едва успела сесть, как китаец уже схватил ручки тележки и стремительно помчался с территории порта. Она еще никогда не видела, чтобы люди так быстро бегали.

Он ловко поворачивал тележку на крутых поворотах узких улочек. Вдруг она увидела на стене вывеску со словами "Дом миссии".

- Стоп! Подождите! Дальше не надо, мне туда! - взволнованно кричала она.

Это было здание Лондонского миссионерского общества.

Она быстро слезла с шаткой тележки и потащила чемодан и сумку к зданию миссии.

В дверях ее встретил джентльмен, который говорил по-английски.

- Вам хотелось бы посетить наш миссионерский пункт? - вежливо спросил он ее.

Ах, какая радость после стольких лишений услышать участливый голос, произносящий слова на ее родном языке!

- Да, да... в Лондоне мне дали ваш адрес. Не можете ли вы помочь мне доехать до госпожи Лосон в Янчэне?

Сердечное гостеприимство миссионера и его жены очень ободрило ее.

Увидев опрятную одежду хозяина и его семьи, Глэдис вдруг заметила, как грязна и потрепана одежда на ней самой после странствования по России и путешествия на грузовом судне. Но люди в доме миссии ничем не выказали ей пренебрежения.

Вечером, когда она рассказывала о всех страхах, перепетиях и чудных спасениях во время своего долгого путешествия, миссионер и несколько китайских христиан внимательно слушали. В завершение дня английский миссионер помолился и поблагодарил Господа за Его охрану и водительство. Молились о силе и благословении Глэдис на миссионерский труд, который ей скоро предстоит начать среди людей Северного Китая.

Глава 5. Женщина с книгой

Из Тяньцзиня Глэдис поехала поездом в Пекин и дальше в Юцзе, на границе провинции Шаньси. Там железная дорога заканчивалась. Пассажиры, следующие дальше, могли переночевать в китайском трактире.

На следующее утро из Юцзе отошел грохочущий автобус. Он подскакивал на ухабах скалистой горной дороги, вилял из стороны в сторону, карабкался по крутым подъемам и смело пересекал ручейки и речушки. Казалось, что для шофера не существовало непреодолимых препятствий.

Вечером автобус остановился в Цзиньчжоу, а на следующий вечер - в Тешьчжоу, где находился миссионерский пункт.

После смерти мужа госпожа Смит осталась на пункте Тешьчжоу. Благодаря миссионерскому служению, там возникли маленькая община и интернат для детей христианских семей.

Госпожа Смит очень сердечно приняла Глэдис. Она рассказала ей о своих встречах с госпожой Лосон и таким образом постаралась подготовить Глэдис к трудной работе, которая ожидала ее в Янчэне у пожилой миссионерки.

- Тебе лучше бы сразу начать носить китайскую одежду,- посоветовала ей госпожа Смит.- Смотри, какой красивый китайский халат. Надень его.

Глэдис с удовольствием сменила свою грязную оранжевую юбку на голубую одежду, которую носят крестьяне области Шаньси.

Госпожа Смит внимательно посмотрела на нее и в изумлении воскликнула:

- Миленькая моя, в этой одежде ты почти китаянка! Твои волосы такие же прямые и черные, как и у них, и ты такая же маленькая, как они. Посмотри-ка в зеркало!

Глэдис долго смотрела на себя и, когда наконец повернулась к госпоже Смит, та увидела, что девушка взволнована.

- Миленькая,- нежно спросила она,- что с тобой? Тебе трудно носить такую одежду?

- Нет,- сказала Глэдис,- нет, ничего; но теперь я понимаю...

Госпожа Смит подождала, пока Глэдис сама начала рассказывать:

- Да, теперь я понимаю... Когда я была маленькой девочкой, у меня было два больших горя. Первое - эти прямые, черные волосы... Они были такими черными, такими черными... Ни у кого не видела я что-нибудь столь ужасного. Заплетенные в две прямые твердые косички, они выглядели как два маленьких конских хвоста, и я не могла их терпеть. Никто не знает, сколько слез пролила я из-за этих черных косичек, но это ничуть не изменило их цвет. Они так и остались черными и прямыми.

Второе мое горе началось, когда другие дети в нашей семье подросли. Они были хорошо сложены и выглядели привлекательно, а я, казалось, на полпути перестала расти. Я думала: "Ну, это совсем уж несправедливо. Я никогда не смогу носить такие красивые юбки и костюмчики, как другие". Так я и осталась совсем маленькой. Но теперь я понимаю, почему мои волосы должны были быть такими черными. Сейчас, когда увидела китайских женщин... Ведь у них такой же цвет волос, как и у меня. Совершенно такой же. Теперь я понимаю, почему я осталась такой маленькой. Я такого же роста, как китаянки. О, как совершенно и мудро Бог творит все Свои дела и как Он все предусматривает!

Растроганная ее рассказом, госпожа Смит сказала:

- Миленькая, ты сейчас далеко от родного дома. Если тебе потребуется помощь, то сообщи мне. Тешьчжоу ближайший к Янчэну миссионерский пункт. Правда, туда два дня езды на осле, но к северу и западу еще нет христиан, а здесь дверь всегда открыта для тебя. Тебе надо как можно лучше приспособиться к обычаям людей этой провинции. Китайцы не любят иностранцев, но ты...

Она еще раз посмотрела на Глэдис в ее голубой одежде и с удовлетворением добавила:

- Кожа у тебя еще совсем белая, но все-таки... ты очень похожа на них!

Об этой первой встрече Глэдис писала матери:

"О, как тепло встретила меня госпожа Смит!

Я чувствую, что уже сейчас люблю ее. Она хочет заменить мне здесь мать..."

Среди высоких гор вьется узенькая тропинка.

По ней шагают навьюченные ослы. Движутся они медленно, потому что тропинка круто поднимается вверх. В горах тишина. Совершенная тишина... Слышен только приглушенный цокот ослиных копыт.

Ослы нагружены тяжелой поклажей. Это корзины и тюки с просом, рисом, пшеницей, фарфоровыми мисочками и одеждой.

Рядом с ослами идут китайцы в желтых соломенных шляпах. Их длинные черные косы спускаются на спины. Это погонщики ослов.

Каждый день они путешествуют по обширной гористой стране, направляясь из деревни в деревню, из города в город, чтобы на рынках предлагать свои товары.

В центре каравана идет один осел без вьюков. На нем сидит Глэдис Эльверд...

Наконец она в Северном Китае. Уже несколько недель она в дороге, а до миссионерского пункта в Янчэне все еще так далеко... Из Тешьчжоу ей надо было два дня путешествовать на осле через дикие горы, пересекая через многочисленные долины с быстрыми горными ручейками. Глэдис была очень утомлена. Иногда ей казалось, что из-за непривычной тряски ее спина сломается.

Пока караван ослов медленно тащился дальше по высоким горам, она часто доставала свою Книгу и начинала читать. Погонщики с удивлением смотрели на нее. В горах Северного Китая женщины никогда не читали книг. Они должны были трудиться в поле и дома. Книги в Китае читали только ученые мужчины.

Погонщики не знали, какую именно книгу читала эта молодая иностранка. Они еще никогда не видели эту книгу и не догадывались, что в ней написано.

Глэдис прочитала в Библии: "Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие".

Эти слова Господь Иисус сказал однажды Своим ученикам. Он хочет, чтобы из всех народностей и из всех стран мира приводили к Нему детей. Однако пока никто из детей этого дикого горного уголка Китая не призван к Нему. Библия еще не дошла до этих далеких глухих сел. Вот поэтому она и совершает эту долгую-долгую поездку.

К вечеру, незадолго до наступления ночи, караван прибыл в маленький городок, и погонщики стали искать постоялый двор, в котором можно было бы переночевать. В китайских постоялых дворах мужчины спят в одной комнате, на так называемом канге.

Глэдис отвели на ночь отдельную комнатку. На следующий день они поехали дальше. Так два дня ехала она с ослиным караваном через горы, далеко на северо-запад. Они проезжали через маленькие поселки и мимо одиноких хуторов, через высокие горы и глубокие долины, слышали журчание ручейков и плеск водопадов.

И чем дальше уходили они в горы, тем тише становилось вокруг. Слышен был только однообразный цокот ослиных копыт на горной тропинке:

цок-цок, цок-цок...

Иногда им встречались дети. Это были китайские мальчики и девочки в голубых крестьянских рубашках. С любопытством, но застенчиво смотрели они на нее и потом быстро убегали.

Ах, как хотелось ей уже сейчас рассказывать этим детям что-нибудь из Библии... Но ей надо было следовать дальше, гораздо дальше...

Наконец, на закате дня караван обошел скалистую стену, и за крутым поворотом вдали показался городок.

- Видите вон там город? - спросил начальник каравана Глэдис.- Это Янчэн!

Ослы приостановились, и Глэдис увидела вдали, на склоне горы, старый китайский городок. Заходящее солнце освещало гору оранжевокрасными лучами, отчего казалось, что Янчэн охвачен всполохами огня.

Ослы затопали дальше. И опять в тихих горах зазвучал стук ослиных копыт: цок-цок, цок-цок - и так до тех пор, пока они не подъехали к городу.

Сторож открыл большую дверь в городской стене и пропустил караван. Ослы сразу начали сопеть и толкаться, желая рысью пробежать во двор трактира. Они хотели воды, корма и покоя, но начальник прежде всего отвез Глэдис к дому в городской стене.

Это было старое здание с широким, полутемным двором. Там жила госпожа Лосон, которая вот уже полвека трудилась в Китае на миссионерской ниве и недавно переселилась в этот северный горный городок. Услышав шум во дворе, старая дама вышла из дому и вопросительно посмотрела на Глэдис.

Пока караван ослов медленно тащился дальше по высоким горам, она доставала свою Книгу и начинала читать.

Глэдис спустилась с осла и постаралась на безопасном расстоянии обойти его сопящую голову. Ее передергивало от одного вида ослов.

Она почтительно поклонилась высокой, стройной с серебристо-белыми волосами госпоже Лосон и почувствовала себя маленькой и незначительной перед этой миссионеркой с колоссальным опытом работы.

Джинни Лосон была шотландкой и не привыкла проявлять какие-либо эмоции. Деловитым тоном она спросила:

- Кто ты?

- Я Глэдис Эльверд. Я писала вам из Лондона.

- Так это ты. Не хочешь ли войти?

"Неужели так приветствуют человека, проделавшего тысячи километров, чтобы помочь тебе?

Разве спрашивают его, хочет ли он войти?" - изумленно подумала Глэдис.

Госпожа Лосон без дальнейших слов вошла в дом. Глэдис, почти падая от боли в спине, последовала за ней. Войдя в помещение, она с любопытством оглянулась по сторонам. Так это и есть тот дом, где она впредь будет жить? Все вокруг выглядело довольно запущенным и грязным.

Везде валялся всякий хлам, клочки бумаги.

- Я полагаю, ты хочешь есть! - убежденно сказала старая дама и сразу исчезла в кухне.

Через пару минут она вернулась, неся блюдо со странным варевом.

Глэдис едва взглянула на него, и ее затошнило от запаха этой бурды. Охотнее всего она сразу бы отодвинула его, но вместо этого вежливо сказала:

- Спасибо вам! - и осторожно попробовала. Вкус был отвратительный, но она должна была выбирать: либо пустой желудок, либо эта пища. Чтобы хоть немного утолить чувство голода, она принудила себя съесть половину.

Потом они немного поговорили. Госпожа Лосон рассказала, что этот дом находится в старой части города. Она смогла его снять за небольшую плату. Долгое время он стоял незанятым, так как никакой китаец не хотел жить здесь. Среди них существовало поверье, что по этому дому бродят злые духи.

- А я еще ни одного не видела,- решительно заявила старая миссионерка.- Надо отчистить и отремонтировать дом, так что работа для тебя пока есть!

Так как госпожа Лосон не показала Глэдис, где ее спальня, та наконец спросила:

- Где мне можно прилечь? Я ужасно устала.

- Да, конечно, ложись отдыхать: делай, как хочешь,- лаконично ответила госпожа Лосон.

- А где же я могу спать?

- Где хочешь! - сказала она и широким жестом указала по сторонам.- Сама выбери себе местечко.

Глэдис обошла весь дом и повсюду видела одинаковый беспорядок. Она выбрала себе комнату, смела сор в один угол и только тогда заметила, что в окнах нет ни стекол, ни занавесок. В комната не было даже двери.

- А где можно переодеваться? - робко спросила она госпожу Лосон.

- Зачем тебе раздеваться?

- Потому что я хочу лечь спать.

- О-о, не беспокойся, не надо переодеваться на ночь. Лучше не раздеваться и взять все свои вещи с собой в постель. Тогда их не украдут. Ты видишь, двери у нас не запираются.

Итак, первые ночи в Янчэне Глэдис спала в своей голубой китайской одежде, держа у себя в постеле свое скромное имущество.

На следующее утро ее разбудил шум оживленных голосов за открытым окном. К ее изумлению, в окно заглядывало множество желтых лиц, темные глаза которых с любопытством осматривали комнату. Вероятно, весть об иностранке, приехавшей с прибывшим накануне караваном, уже обошла весь город, и сейчас эти женщины и дети пришли посмотреть на "женщину с Книгой".

В письме матери Глэдис так описала свои первые впечатления о новом месте жительства.

"Янчэн очень красивый китайский городок на склоне горы, он тянется вдоль долины, между высокими голыми скалами, окруженный защитной стеной и полный узких извилистых переулков. Здесь много храмов. Никто не знает, сколько тысяч лет он существует.

Мы живем у старой ослиной тропы, ведущей из Хэбея в Хэнань. В этом уголке мира нет дорог, только ослиные тропы. Через город, вдоль стены, постоянно проходят ослиные караваны. Деревьев тут почти нет, только высокие и голые скалы. Во время восхода и захода солнца горы поразительно красивы. Госпожа Лосон рассказала мне, что зимой горы покрыты снегом. Весной здесь прекрасно. Чистая вода горных ручейков течет по сияющим в свете солнца камешкам. Вдоль берегов растут всякие цветы. Китаянки стирают одежду в мелководных местах реки. В соседнем доме живет старый китаец, который выращивает в цветочном горшке английскую капусту. Он очень гордится ею и не хочет отдать капусту мне в пищу. Он думает, что это редкое заморское растение..."

Глэдис приехала в Янчэн в конце ноября 1932 года.

Первые недели жизни здесь стали для нее настоящим испытанием. Госпожа Лосон привыкла заниматься миссионерской деятельностью одна, а теперь она должна была познакомить Глэдис с проблемами миссионерского служения. Но обучать других было не в ее характере. Она поступала только так, как диктовало ей ее настроение, а Глэдис молча следовала за ней. Она терпеливо старалась вынести раздражительность старой миссионерки.

Уже скоро девушка заметила, что люди в Янчэне кричат вслед госпоже Лосон недоброжелательные слова, хотя смысла их она еще не понимала.

- Что они выкрикивают? - полюбопытствовала она.

- О, они кричат, что я - странный дьявол с белыми волосами. Китайцы ненавидят всех иностранцев,- равнодушно ответила старая дама.

Глэдис в ужасе вздрогнула. Неужели люди и ее считают иностранным бесом?

Госпожа Лосон критически обвела Глэдис взглядом и пробормотала: - Ты такая же маленькая, как они, твои волосы такие же прямые и черные, ты для них не такая странная. Но пока ты не выучишь их язык, ты не будешь знать, что люди говорят о тебе.

Первые недели в Янчэне работа Глэдис заключалась в уборке старого дома. Она мела и мыла, стараясь сделать дом пригодным для жизни. "Теперь я горничная в Янчэне вместо Лондона",- с иронией думала она.

Но ситуация скоро переменилась. Глэдис все лучше понимала китайскую речь. Как будто без больших стараний с ее стороны какая-то чудная сила внедряла незнакомый прежде язык в ее сознание.

Госпожа Лосон заметила это и в один прекрасный день предложила:

- Сходи сама в город сделать покупки. Я сегодня чувствую себя неважно.

До того они всегда появлялись на людях вместе. И вот Глэдис пошла одна.

Она вышла из дому в хорошем настроении.

Город, в котором она теперь жила, находился на старом торговом пути с юга на север и запад, до китайской стены. Он являлся местом отдыха для многочисленных караванов, еженедельно проходивших через него. На узких, извилистых улицах царила постоянная сутолока. Крестьянки с плоскогорья проносили корзины с овощами, просом и другими продуктами на рынок. Ей часто встречались женщины в голубой крестьянской одежде и желтых соломенных шляпах, из-под которых свисали длинные черные косы. Мужчины с раскачивающимися палками-носилками, обвешанными тяжелыми корзинами, бегали, ловко прошмыгивая сквозь толпу. Глэдис просто не могла наглядеться на все это. Но личного общения с людьми пока не получалось. Ее миссионерскому труду еще только предстояло начаться.

Внимание Глэдис снова и снова привлекали изящные формы многих китайских храмов и зданий. Она шла по красивым торговым улицам, где между домами висели многоцветные лампионы, где богатые китаянки ходили в цветных длинных вышитых туниках, где в магазинах они изящными пальцами щупали дорогие шелковые ткани, мечтая пошить еще более красивую одежду, которой они могли бы блеснуть на аристократических приемах у мандарина, правителя области, когда его жены приглашали во дворец узкий круг избранных подруг.

Идя вдоль городской стены все дальше, она обнаружила трущобы города, где перед обветшалыми домиками дети играли в грязи. У хибарок, которые в любой момент могли развалиться, сидели женщины, устремив пристальные, скорбные от голода и горя взгляды в пустоту. Там располагались грязные, жалкие трактиры и постоялые дворы для погонщиков ослов, на самом деле не что иное как развалины, где ослы стояли во дворах, заваленных отходами и пометом.

Ее пробрала дрожь.

Но все же и здесь жили люди с бессмертными душами, но без всякого представления о Слове Божьем. Именно этим людям она должна была проповедовать Евангелие.

Внимание Глэдис снова и снова привлекали изящные формы многих китайских храмов...

Возле одного из дворов Глэдис увидела группу маленьких детей. Медленно проходя мимо, она приветливо на них посмотрела. Она сказала девочкам несколько ласковых слов, но дети посмотрели на нее вовсе не приветливо. Одна девочка плюнула на ее юбку. Другие закричали неприличные слова.

Потом прибежали ребята, которые выругали ее самым скверным образом. Мальчики постарше начали бросать на нее комья грязи и помет ослов. Как это было ужасно!

Затем из своих домиков вышли их матери и начали ругать ее еще хуже.

- Чего хочет эта иностранка от наших детей? Может, она хочет украсть их! - кричали они. Эй ты, убирайся отсюда! -требовали они и тоже бросали в нее грязью.

Глэдис так испугалась, что уже не решилась делать покупки. Она побежала из этих переулков назад, в миссионерский пункт, в старый дом в городской стене.

Входя, она разочарованно воскликнула:

- О-оо, я не могу... Не могу...

- Ну, что случилось?.. Почему ты так расстроена?

- спросила госпожа Лосон.

- Я хотела поговорить с детьми, но они не захотели меня слушать. Они бросали в меня помет и грязь и ругали скверными словами. Я не смогу быть миссионеркой... не смогу,- плача и дрожа ответила Глэдис.

Госпожа Лосон дала ей выплакаться и спокойно сказала:

- Господь Иисус говорил Своим ученикам о том, что ненавидели Его, возненавидят и их. Если Господь Иисус хочет использовать тебя для Своего труда, то люди будут поносить и тебя. А может, будет и еще хуже.

В последующие дни Глэдис следовала за госпожой Лосон, куда бы та ни ходила. Старая дама гуляла с ней по Янчэну, знакомила Глэдис с некоторыми доброжелательно настроенными китайскими семьями и учила ее некоторым китайским выражениям, необходимым в беседах с людьми. Глэдис тщательно повторяла все слова, сопровождая их доброй улыбкой, благодаря чему производила хорошее впечатление на местных жителей.

Однажды днем, когда они вместе возвращались с гор в Янчэн пешком, их несколько раз обогнали караваны, следующие к восточным воротам.

- Сегодня в городе будет оживленно, заметила Глэдис.- Вряд ли хватит трактиров для такого множества погонщиков и ослов. К тому же, некоторые постоялые дворы слишком запущены и грязны..., брр! - содрогнулась она.

Джинни Лосон остановилась и задумчиво посмотрела вслед ослиному каравану. Животные были усталые. Шаркая копытами, они высоко поднимали сухую пыль горной тропы.

- Ты права,- произнесла госпожа Лосон, глядя на склон горы, где вечернее солнце освещало Янчэн.- Ты права... - задумчиво повторила она.

В этот вечер Глэдис заметила, как старая дама ходила по дому из комнаты в комнату, очень внимательно осматривая их. Она несколько раз прошлась по двору, бормоча что-то себе под нос, и вдруг сказала:

- Да, возможно! Начнем сразу же.

- Что вы имеете в виду? - спросила Глэдис.

- Что я имею в виду?.. Разве ты не понимаешь?

В Янчэне не хватает мест для погонщиков ослов.

- Да-а-а,- протянула Глэдис, не понимая, что она хочет сказать.

- Итак,- пояснила Джинни Лосон,- мы откроем постоялый двор. У нас для этого достаточно места. Во дворе поместится немало ослов.

- Я не для этого сюда приехала,- заявила Глэдис с негодованием.- Это не миссионерский труд.

- А я говорю, что мы откроем постоялый двор! - решительно заявила Джинни Лосон.Ты знаешь, в чем нуждаются эти мужчины? В пристанище и покое, в воде и корме для своих ослов, в спальном месте и в привычном ужине. За скромную плату мы наймем китайского повара, а вечером после ужина сможем знакомить их с Библией.

Глэдис посмотрела на нее, остолбенев от изумления.

- И вы думаете, что они посмеют сюда войти? - спросила она робко.

- А это уже твоя задача,- деловито прозвучало в ответ.

Под руководством госпожи Лосон, с помощью Глэдис и старого китайского повара, которого звали Чан, дом уже через пару дней был готов принять первых посетителей. Чан приготовил большой горшок проса с прекрасно пахнущими приправами.

Скоро должны были подойти погонщики ослов.

- Пойди стань у наших ворот и приглашай их зайти сюда! - велела Джинни.- Мои белые волосы только отпугнут их, поэтому к воротам должна пойти ты.

Старый Чан дал Глэдис хороший совет:

- Надо взять первого осла группы за голову и втащить в ворота, а остальные последуют за ним сами.

- Я боюсь ослов. Пусть Чан сделает это, попробовала возразить девушка, но упрямая шотландская миссионерка решительно заявила:

- Я решила, что это сделаешь ты, и так и будет.

Итак, Глэдис Эльверд послушно, но дрожа от страха, погнала первый ослиный караван через ворота во двор.

Долгие месяцы Джинни Лосон и Глэдис обе со страстным усердием работали над своей новой миссионерской задачей.

Весть о новом постоялом дворе в Янчэне, который обеспечивает погонщикам лучшие условия проживания, чем все другие, распространилась до отдаленнейших мест области Шаньси. Питание там отличное, услуги дешевле, помещения чище, чем в других ночлежках, канг хорошо греет и к тому же вечером рассказывают чудные истории из Книги, о которой никто здесь еще никогда не слыхал.

Эта иностранная женщина с белыми волосами не так опасна, как они раньше думали. Ведь повар Чан решился у нее поселиться и теперь с уважением рассказывает о миссионерке, которая живет в Китае вот уже пятьдесят лет и еще никогда никому не причинила вреда. Хотя жители Янчэна еще не полностью доверяли госпоже Лосон и Глэдис, страх перед этими чужестранками мало-помалу исчезал.

Работы на постоялом дворе прибавлялось. Все больше погонщиков ослов стекалось к воротам миссионерской гостиницы.

Вечером, когда госпожа Лосон у канта читала и рассказывала погонщикам библейские истории по-китайски, Глэдис также внимательно слушала и старательно запоминала. С удивительной быстротой она училась понимать, читать и писать по-китайски. Ее самоотверженность в решении миссионерских проблем, находчивость в трудных ситуациях удивляли слышавших о ней миссионеров из других мест.

В знании китайского языка и в эффективности миссионерского служения Глэдис Эльверд превзошла самых способных миссионеров, когда-либо посланных миссионерским обществом. За несколько месяцев она превратилась в самостоятельную личность, способную поступать согласно собственным убеждениям.

Пришло время, когда у педантичной Джинни Лосон и энергичной, инициативной Глэдис Эльверд стали возникать расхождения во мнениях.

Глэдис изо всех сил старалась не вступать в конфликты с госпожой Лосон. Но однажды дело все-таки дошло до столкновения.

Из-за пустячного повода Джинни Лосон вдруг пришла в ярость и закричала на Глэдис:

- Хватит! Вон из моего дома!

Чан в страхе выбежал из кухни посмотреть, что это за скандал. Несмотря на испуг и слезы Глэдис, пожилая дама продолжала кричать:

- Вон, уходи отсюда!.. Забирай свои вещи и вон отсюда!

Глэдис поспешно запихала свои пожитки в чемодан, а Чан позаботился о провожатом с ослом, которые перевезли бы ее в один из миссионерских пунктов Китайской Внутренней Миссии. Это было место, обозначенное на большой карте Китая в лондонском лекционном зале КВМ красной точкой. Там трудился доктор Стэнли Хойт со своей женой.

Они приняли Глэдис гостеприимно, будучи наслышанными о том, что у Джинни Лосон бывают капризы.

- Все наладится,- утешал ее доктор Хойт. Вы можете остаться у нас, пока она не позовет вас назад. Ведь она не сможет долго обходиться без вас.

Как раз теперь доктор Хойт должен был сопровождать свою жену на операцию в одну из больниц Пекина. Они порадовались, что в это время Глэдис присмотрит за детьми.

Так Глэдис несколько недель прожила в семье Хойт. Потом пришла неожиданная весть, что госпожа Лосон тяжело больна. Она попросила Глэдис поскорее вернуться.

Глэдис немедленно поехала в Янчэн.

Джинни Лосон была еще способна узнать Глэдис и говорить с ней. В течение нескольких дней Глэдис без чьей-либо помощи ухаживала за старшей миссионеркой. Ведь во всей провинции Шаньси не было ни одного европейского врача или медсестры.

День и ночь Глэдис дежурила у постели умирающей.

- Глэдис,- прошептала больная однажды, я знаю, что Бог поставил тебя рядом со мной... в ответ на мою молитву... Его воля, чтобы ты продолжала этот труд.., сколько Он хочет... Он позаботится о тебе... Он охранит тебя... и благословит тебя...

Джинни Лосон произнесла свои последние слова.

>Глэдис осталась одна. Единственная европейка в этой большой северокитайской области...

Глава 6. Мандарин Янчэна

После смерти Джинни Лосон госпожа Смит, которая трудилась в миссионерском пункте Тешьчжоу, послала одного китайского благовестника, мистера Лу, в Янчэн для того, чтобы он помогал Глэдис в ее нелегком труде.

Как-то Глэдис поведала мистеру Лу о своем желании посетить северные горные деревеньки и там рассказать женщинам и детям о Христе.

- Это невозможно,- возразил мистер Лу. Туда могут добраться только погонщики ослов. Пусть они и передают весть Евангелия тамошним людям.

- Мы могли бы попросить разрешения у мандарина отправиться вместе с ними,- предложила Глэдис,- ведь он правит этой областью.

- Это невозможно,- повторил мистер Лу. Во-первых, женщине слишком трудно будет совершить такой переход по горам. А во-вторых, европейским миссионерам запрещено говорить с женщинами в этих деревнях.

Глэдис почувствовала себя одинокой и загрустила.

С кем ей посоветоваться? Если нельзя уговорить мандарина, то кто другой мог бы помочь ей вступить в контакт с этими деревенскими жителями?

Правда, она знает, что погонщики ослов каждый вечер внимательно слушают библейские истории и могут рассказать их в деревнях. Но их понимание Слова Божьего еще очень ограничено. Кроме того, погонщики передадут эту весть только мужчинам. Женщин и девушек они вовсе не берут в расчет.

Однажды Глэдис спросила одного погонщика ослов, сколько у него детей.

- Моя жена подарила мне четверых сыновей,- ответил тот.

- А у вас дочери есть? - задала она следующий вопрос.

- Их мы не считаем,- удивленно заметил погонщик.

Его слова заставили Глэдис задуматься. Ведь у женщин и девушек в Китае тоже есть душа. И им надо рассказать о том, что написано в Слове Божьем.

В тот вечер она долго стояла на коленях в своей комнате и в молитве открывала свои желания и заботы Господу. Ведь Он может устроить так, чтобы она поехала в горные деревни с Библией и рассказала женщинам и детям о Спасителе.

Но как же это осуществить? Глэдис стояла как бы перед закрытой дверью. Казалось, что это невыполнимо. Тогда она взяла Библию и начала читать. В те часы, когда она чувствовала себя очень одинокой, Слово Господне было ее единственным утешением.

"...Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу".

На следующий день, работая по дому, Глэдис вдруг услышала шум и возбужденные голоса во дворе. Она вышла узнать, что случилось.

Там у ворот стоял повар Чан с перекошенным от страха лицом. Он возбужденно махал руками, показывал на улицу и кричал:

- Мандарин едет! Мандарин едет!

Его черная коса прыгала на спине, когда он выбегал из ворот.

Глэдис слышала, как на улице со всех сторон раздавались взволнованные крики:

- Мандарин едет!

Ей стало любопытно посмотреть на него. Она поспешила через двор. Выйдя на улицу, Глэдис не поверила своим глазам.

Прямо перед их воротами появился прекрасный китайский паланкин, украшенный золотом и багряными цветами, который несли кули в белых одеяниях. Окна паланкина были задрапированы синими камчатными занавесами, перевязанными золотым шнурком.

Кули осторожно поставили паланкин во дворе. Высшие чиновники из ямыни в голубых, шелковых мантиях немедленно вышли вперед и расположились рядом с дверным проемом паланкина. Все были одеты в многоцветные одежды из желтого, синего и пурпурового шелка.

Это была впечатляющая сцена из восточной жизни, такого Глэдис еще никогда не доводилось видеть.

1 Ямынь - в дореволюционном Китае здание областного правительства.

- Мандарин желает с вами поговорить, сказал ей один из чиновников в синем.

Ее сердце сильно застучало.

- Мандарин желает поговорить со мной... со мной? - повторила она растерянно.

- Мандарин желает видеть женщину с Книгой! - торжественно возвестил чиновник.

Двое слуг раздвинули синие занавесы паланкина, и оттуда вышел мандарин. Придворные почтительно поддерживали его.

Глэдис не знала, что делать. Она в полном изумлении взирала на восточного правителя.

Это был высокий, стройный человек с узким лицом и светлой, цвета слоновой кости, кожей. Темные миндалевидные глаза внимательно смотрели на Глэдис. Его черные волосы были собраны сзади в длинную косу. Красная шелковая накидка, отделанная синими и зелеными полосками и расшитая золотыми цветами, доходила внизу до черных остроносых туфель. Из широких рукавов мантии виднелись красивые руки с длинными, красиво подточенными ногтями, которые держали чудно раскрашенный веер. На голове у него была треугольная, обшитая по краям золотом, черная шляпа.

Мандарин долго не сводил с Глэдис своих серьезных глаз.

Что же она должна делать? Ах да, мистер Лу сказал, что надо кланяться мандарину. Она не слишком умело трижды поклонилась ему.

Выпрямившись, Глэдис увидела, что мандарин все еще пристально смотрит на нее.

- Я приехал обратиться к вам за советом, сказал он после долгого молчания, во время которого, казалось, оба они чувствовали себя несколько неловко.

- О да? - робко произнесла она.

Снова пауза.

Глэдис не в состоянии была сказать ни слова больше и лишь еще раз смущенно поклонилась знатному гостю.

Мандарин продолжил:

- Недавно мне передали на подпись правительственный указ об улучшении положения женщин. Указ запрещает обвязывать ножки новорожденным девочкам, а женщинам и девушкам на всей территории Китая применять ограничители движения. Этот указ надо передать во все деревни нашей области. И понимаете, для проверки выполнения указа нужна женщина.

Я хочу вас попросить найти для меня такую женщину. Может быть, у вас есть в Китае знакомые христианки, ноги которых хорошо приспособлены для продолжительной ходьбы, так как никогда не были связанными. Напишите им письма и найдите подходящих женщин для проверки исполнения указа в деревнях. Вознаграждением за ваш труд будет один децилитр проса в день и два раза в неделю овощи. Я предоставлю в ваше распоряжение осла и двух солдат для сопровождения. Мне срочно нужна ваша помощь.

Слова мандарина звучали как просьба, но его повелительный взгляд требовал послушания.

Мандарин степенно прошествовал назад к паланкину и исчез за синими драпированными занавесами. Знатная процессия медленно тронулась обратно в Ямынь.

Во дворе осталась потрясенная Глэдис.

После визита мандарина Глэдис усердно взялась за дело и написала письма в известные ей миссионерские пункты.

С большим нетерпением она ждала ответов. Наконец через несколько недель погонщики ослов доставили ей пачку писем. Эти письма пришли из Тяньцзиня и Шанхая, но - какое разочарование! - ответы были отрицательными.

- Вы нашли то, что требуется? - поинтересовался Чан.

- Нет, Чан,- с огорчением ответила она,не нашлось никого, кто согласился бы поехать в деревни.

- Но...- обеспокоенно произнес Чан,- это приказ мандарина, он должен быть обязательно исполнен!

В одно солнечное утро, когда Глэдис работала на своем постоялом дворе, снова появилась торжественная процессия во главе с мандарином.

Придворные повелели взволнованному Чану позвать женщину с Книгой, ибо мандарин хотел говорить с ней.

Роскошь китайской знати и на этот раз произвела большое впечатление на бедную Глэдис.

Выйдя из паланкина, мандарин вновь с царственной осанкой остановился перед ней в своем прекрасном красном одеянии. Глэдис поклонилась ему, как учили ее мистер Лу и Чан.

Потом придворный писарь спросил, какой ответ женщина с Книгой может дать мандарину.

Глэдис посмотрела в строгие, требовательные глаза мандарина и с трудом осмелилась ответить. Она рассказала ему о своих письмах в миссионерские пункты и о неутешительных ответах.

Мандарин неподвижно стоял перед ней. Его лицо не отражало ни малейших эмоций. Однако он напряженно размышлял: "Эта иностранка с Книгой бегло и без акцента говорит на горном диалекте Шаньси; ее ноги хорошо приспособлены для ходьбы в горах; она не боится ездить на осле по узким скалистым тропинкам, где могут встретиться бандиты, в общем это как раз та женщина, которая нужна мне для выполнения этого нелегкого задания".

Затаив дыхание, повар Чан смотрел на важных людей на постоялом дворе. Какой ответ даст сейчас мандарин?

Глэдис ждала, что мандарин сядет в паланкин и уедет. Ведь он понял, что она не в силах помочь ему.

Но мандарин не садился в паланкин.

Он все еще с важным видом неподвижно стоял перед ней. Наконец правитель начал говорить, едва шевеля губами, а Глэдис очень внимательно слушала.

- Мисс Эльверд, вам, наверно, известно, что на всей территории Китая вот уже много столетий ноги девочек сразу после рождения перевязывают. Маленькие ноги и семенящая походка считаются непременными признаками красоты и грациозности китайской женщины. Однако наши девушки и женщины из-за этого обычая не могут быстро ходить.

Вдруг Глэдис заметила, что темные глаза мандарина направлены на ее ноги. И она остро почувствовала себя чужой среди этой китайской компании. Она невольно и сама посмотрела на свои ноги, единственные не втиснутые в маленькие туфельки женские ноги в этом большом горном краю. Она не семенит ногами, как китайские женщины. Когда она, Глэдис Эльверд, идет по торговым улицам и трущобам Янчэна, чтобы посетить нищие семьи, бездомных детей и попрошаек и рассказать этим несчастным людям о Библии, она всегда шагает быстро и энергично. Значит, по мнению мандарина, она лишена красоты и грациозности.

Глэдис вздохнула, испытывая чувство неполноценности перед этим знатным господином, не сводящим с нее строгого и властного взгляда.

Но мандарин уже не смотрел на ее большие ноги, он пристально взглянул ей в лицо и повелительно произнес:

- От имени правительства я назначаю вас, мисс Эльверд, своей придворной с поручением в качестве инспектора объехать все горные деревни и поселки этой области Шаньси для проверки исполнения указа правительства. Ваша обязанность - тщательно и быстро исполнить это задание. Я предоставлю в ваше распоряжение осла и двух солдат. Ваша служба начинается с завтрашнего дня.

Потрясенная, она не смогла сдержать изумленного восклицания:

-Я... Я... ваша придворная?!

Лицо мандарина было невозмутимо, он строго смотрел на нее.

Тогда, задыхаясь от возмущения, она продолжила:

- Вы думаете, что я соглашусь служить вам?

- Да,- ответил мандарин,- я повелеваю вам это!

- А знаете ли вы, зачем я здесь, в Китае? - взволнованно спросила она.

Мандарин не отвечал. Его придворные были ошеломлены. Такого они еще никогда не слыхали. Эта иностранка возражает самому мандарину!

Глэдис между тем нервно продолжила:

- Я ехала сюда тысячи миль для того, чтобы здесь возвестить о Слове Божьем. В России хотели меня арестовать и заставить работать машинистом, но я вырвалась. Я должна была привести Слово Божье в Китай. А сейчас, когда я наконец могу рассказать вашему народу о Боге, вы предлагаете мне служить вам для проведения в жизнь новых законов вашего правительства? Нет, это невозможно. Мое предназначение - служить Господу, я не могу быть вашей служанкой.

С твердой убежденностью в голосе она отказалась исполнить приказ местного правителя. Всякое чувство неполноценности у нее исчезло. Ее вера в свое высокое предназначение дала ей храбрость и силу.

Придворные разволновались, задрожав от страха. Они зашевелились, так что их одежды зашуршали. Все взоры были направлены на мандарина.

Какой приговор вынесет он за этот отказ?

Разве эта иностранная женщина не знает, что их господин царствует над жизнью и смертью, свободой и пленом каждого жителя этой области?

Самому же мандарину в этот момент было над чем подумать. Ему понадобилась вся мудрость китайской философии, чтобы найти правильный ответ. Перед своими придворными и народом он должен сохранить авторитет могучего властителя. Но эта женщина, которая осмелилась противоречить ему, считая поручение своего Господа выше его приказа, вызвала его глубокое уважение.

Какой же это должен быть могучий Царь, этот Бог, свод законов Которого она всегда носит с собой! Городской писарь рассказал ему, что истории из этой Книги она рассказывает владельцам магазинов, женщинам на улице, попрошайкам по дороге и погонщикам ослов, посещающим ее постоялый двор. В этой Книге написаны законы, представляющие собой больше ценности, чем древние китайские законы в его ученых книгах, так она сказала.

Откуда же взялась у этой женщины смелость отказаться исполнить его приказ? Хотелось бы побольше узнать об этой Книге и о ее Боге. Но он не должен выдать это свое желание сейчас.

Повар Чан был глубоко возмущен отказом мисс Эльверд. "О, какая это глупая-глупая женщина,- подумал он.- отказать самому мандарину!

Ведь быть его придворной такая великая честь!".

Чан от страха выскочил за ворота и теперь украдкой заглядывал через пролом в стене, чтобы узнать, чем все это кончится.

Придворные из Ямыни также в гробовой, напряженной тишине пристально смотрели на этих двух людей: представительного мандарина Янчэна и простую женщину в голубом платье. Глэдис снова, на этот раз спокойно, но очень решительно заявила:

- Господин мандарин, я приехала в Китай для того, чтобы принести сюда Слово моего Бога. Мне очень хотелось бы поехать в деревни с Книгой Божьей, но я не могу быть вашей служанкой!

Его взгляд все еще был непроницаемым.

После долгого и глубокого раздумья он повелительно сказал:

- Завтра два солдата и осел будут приготовлены для вас. Ваше служение начинается завтра. Вы должны посетить каждую деревню и каждый поселок в этой области Шаньси. Я дам вам специальное удостоверение. Вы регулярно будете посещать меня в ямыни и сообщать о результатах вашего труда. Я отдам приказ о ежевечернем приготовлении спальной комнаты для вас в трактире, и...

Глэдис вдруг увидела, что его губы слегка дрожат. Ей показалось, что на его красивом цвета слоновой кости лице промелькнуло волнение.

Он тихо, почти неслышно для придворных добавил:

- Вы можете брать с собой свою Книгу.

Куда бы вы ни поехали!

Услышав это, Глэдис вздрогнула.

- Я могу рассказывать из Книги? В каждой деревне, в каждом доме?

- Да, если только вы быстро и тщательно исполните мой приказ.

Глэдис трижды поклонилась ему и ответила:

- Господин мандарин, я принимаю свое назначение инспектора и надеюсь исполнить ваше поручение согласно вашим пожеланиям.

После отъезда мандарина Глэдис пошла в свою комнатку и стала на колени. Ее сердце было полно удивления, что Бог использует даже мандарина, чтобы открыть ей закрытые двери к далеким горным деревням. Только что чудным образом исполнилось ее желание. Она теперь может беспрепятственно распространять Слово Божье в отдаленных горных краях Северного Китая.

"...Но Он сказал: невозможное человекам возможно Богу".

В последующие месяцы Глэдис ясно поняла, что Сам Господь дал ей эту новую возможность посещения горных деревень.

Под охраной двух солдат мандарина, которые должны были защищать ее от разбойников в горах, Глэдис объезжала горный край севера. Она посещала не только маленькие поселки недалеко от Янчэна, но и добиралась до сотен деревень и поселений по всей области.

Официальный, написанный на красной бумаге приказ мандарина и конвой солдат облегчали ей труд и создавали больший авторитет среди горцев.

Сама Глэдис с радостью исполняла свои новые функции инспектора. В каждой деревне сначала оба солдата ходили по узким улочкам и созывали семьи к деревенской площади.

Убедившись в том, что все жители присутствуют, один из солдат громким голосом зачитывал приказ мандарина. Высоко подняв официальную красную бумагу в руке, солдат сообщал горцам, что перевязывать ноги девочкам и женщинам впредь запрещено. Ноги должны у всех развиваться и двигаться свободно. Тот, кто не повинуется этому новому закону, будет посажен мандарином в тюрьму.

Старые женщины на площади беспокойно шаркали ногами. Мужчины недовольно реагировали на эту весть.

Долгие столетия маленькие ноги китайской женщины считались признаком ее красоты. Почему же это вдруг должно измениться? Мужчины бормотали, что не хотят этого.

Тогда солдат поднимал руку. Красная бумага колыхалась на ветру. Его голос оглашал деревенскую площадь:

- Если какая-то женщина или девушка откажется развязать ноги, ее муж или отец будет посажен в тюрьму. Женщина с Книгой является государственным инспектором. Сейчас она по приказу мандарина проверит ноги женщин. Отказавшиеся от проверки будут наказаны.

Люди начинали волноваться. Женщины смотрели испуганно, а мужчины строптиво.

Между этими взволнованными людьми и громко кричащими солдатами стояла женщина с Книгой.

В первой же деревне Глэдис влезла на груду камней развалившейся стенки и жестами рук попросила тишины. Солдаты замолчали, и глаза народа устремились на нее.

Что хочет сказать им эта чужестранка?

В установившейся тишине ее взгляд спокойно скользнул по рядам женщин, девушек и детей. Вся ее осанка выражала достоинство. В руках у нее была Книга. Она открыла ее. Ясным голосом по-китайски она прочитала девяносто девятый Псалом.

Люди слушали. Тревожный шепот утих.

Прочитав Псалом, она еще с минуту стояла неподвижно, потом подняла голову. Ее глаза устремились вдаль, где высоко к небу поднимались вершины гор.

Люди напряженно ждали.

И вдруг... зазвучало прекрасное пение ее сильного, задушевного голоса:

"Воскликните Господу, воскликните Господу, вся земля, воскликните Господу, вся земля!

Служите Господу с веселием, идите, идите, идите пред лицом Его, идите пред лицом Его, идите пред лицом Его с восклицанием, с восклицанием".

Неужели эта иностранка так хорошо поет?!

Хвалебный гимн плыл над их головами и поднимался вверх, расплываясь в бесконечной синеве неба.

Люди стояли неподвижно. Казалось, что сила голоса удивительной женщины возвысила ее над окружающими. Она пристально смотрела вверх, в бесконечность. Тепло и сильно звучал ее голос, когда она с упоением пела:

"Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас.

И мы Его, Его народ, овцы паствы Его, и мы Его, Его народ и овцы паствы Его".

Под влиянием этого пения сопротивление большинства слушателей сломалось. Открылись уши и сердца, чтобы воспринять весть из Книги.

Глэдис заметила, что много глаз с ожиданием устремлены на нее. Теперь говорить было легче, хотя она ощущала великую ответственность за каждое свое слово.

Она еще раз прочитала стих из девяносто девятого Псалма: "Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас..." Простыми словами она рассказала о сотворении человека, как Сам Бог дал человеку тело и душу.

Она закончила свою короткую речь следующими словами:

- Тела всех людей создал великий Творец. И они должны оставаться такими, какими были сотворены, имея возможность расти так, как определил Создатель. Если бы Бог захотел, чтобы у девочек и женщин были очень маленькие ноги, то Он бы сделал их маленькими. Но великий Творец этого не сделал. Он создал их такими, какими они и должны быть. Сейчас правительство издало новый закон о том, что все те, кто обвяжет ноги и таким образом воспрепятствует их росту, будут строго наказаны. Если бы мужчины попробовали семенить с такими туго обвязанными ногами хоть немного, они бы поняли, как это ужасно. Это некрасиво, потому что неестественно и противоречит Божьему замыслу. А теперь... матери, возьмите своих маленьких девочек и развяжите им ножки. Я буду проверять!

Женщины начали возбужденно переговариваться. Они улыбались, глядя на Глэдис, но взяли малюток к себе на колени и ждали, кто осмелится первым выполнить приказ.

Глэдис присела на корточки перед одной молодой матерью и развязала бумажные ленты вокруг ножек ее ребенка. Все глаза очень внимательно смотрели на ее руки.

- Смотрите-ка! - воскликнула Глэдис. Смотрите-ка, какие красивые ножки! - Она показала ножку ребенка его матери.

- Смотрите-ка,- повторила она,- эти ножки сейчас могут свободно расти и двигаться, а потом ваш ребенок будет свободно ходить, прыгать и бегать. Ноги у нее больше не будут болеть.

Это станет освобождением для китайских девушек и женщин.

Она на минутку приподняла девочку вверх и обратилась к матерям:

- А у ваших девочек тоже такие красивые ножки? Покажите-ка их!

Скоро на площади царил необыкновенный шум. Всем девочкам развязали ножки, и матери постарались заставить их стоять и ходить. Девочки постарше сами развязали свои ноги, но после этого с трудом могли стоять на них.

Глэдис была потрясена деформацией их ног. Пальцы некоторых были намертво согнуты, им понадобится много времени, пока они вернутся в нормальное положение.

Для пожилых женщин, конечно, было уже поздно исправлять положение. Их ноги оказались слишком искривленными, они обречены были и впредь ходить обвязанными ногами.

Перед отъездом из деревни Глэдис рассказала людям библейскую притчу о потерянной овце и выучила с ними слова одного из Псалмов:

"Пастырь мой - Господь всесильный, С Ним нужды не знаю я".

Люди в этом краю любили петь, и некоторые погонщики ослов, которые жили в этой деревне и уже выучили этот псалом на миссионерском постоялом дворе, дружно поддержали пение.

Солдаты на прощание всегда предупреждали людей о том, что женщина с Книгой еще вернется для проверки, чтобы ноги женщин не оказались обвязанными снова.

Когда ей надо было переночевать в деревне или поселке, люди вечером с удовольствием приходили туда, где находилась Глэдис.

Она и там продолжала рассказывать истории из Библии так же, как рассказывала погонщикам ослов в Янчэне. Китайские крестьяне слушали ее с большим интересом и вниманием.

Сам Господь в Свое время и Своим способом открыл ей все двери в этом краю, так что она могла разъезжать и всюду провозглашать Его Слово.

Каждый раз она раздавала людям карточки со стихами. Она предлагала выучить наизусть эти библейские стихи, а при ее последующем визите карточки сменялись, и они учили новые стихи, псалмы и гимны.

Под вечер она обычно вместе с жителями пела несколько гимнов на деревенской площади. Когда золотой отблеск заходящего солнца освещал склоны гор и из какой-нибудь горной деревни поднимались звуки пения, погонщики ослов на горных тропинках знали, что женщина с Книгой опять посещает одну из деревень.

Мандарин и его солдаты восхищались ее храбростью и неутомимостью во время долгих и утомительных поездок на осле по узким горным тропинкам, мимо крутых скал и расселин.

Глэдис была уверена, что Сам Господь хранит ее, день за днем давая ей необходимую силу. Она часто вспоминала слова: "Ты возжигаешь светильник мой, Господи.."

Благодаря знакомству с Библией в некоторых деревнях многое изменилось в жизни людей. Мужчины больше не обращались с женщинами как с рабынями, не били их. Курение опиума запретили, детей больше не продавали в рабство, а во время работы на полях нередко пели псалмы и духовные гимны. Распространялось Евангелие, и мистер Лу, китайский благовестник, получил возможность основать маленькие общины.

Глава 7. Девятушка

Каждый раз, когда Глэдис возвращалась из поездки по горам, мандарин ожидал ее в палате, чтобы выслушать отчет о результатах проверки. Обычно он был очень доволен тем, что она так храбро посещает далекие горные деревни на северо-западе и что люди добровольно исполняют его указ.

В один прекрасный день Глэдис увидела на дороге в ямынь странного вида женщину, расположившуюся на обочине дороги. Рядом с ней сидела маленькая девочка. Глэдис остановилась, глядя на них.

Какой больной выглядела эта девочка! Ее головка склонилась на сторону, глазки были закрыты, ручки безжизненно свисали вниз, а личико было покрыто нарывами.

Женщина посмотрела на Глэдис и спросила:

- Нравится вам ребенок?

- Нет,- ответила Глэдис,- не нравится.

Она, кажется, очень больна. Не надо сидеть с ней здесь, на улице. Смотрите, как палит жаркое солнце ее головку, вам надо отвести ее домой и позаботиться о ней.

Женщина посмотрела на собеседницу со странной злой ухмылкой на лице и возразила:

- Нет... это не нужно. Вы можете купить ее у меня.

- Купить?! Купить ребенка... нет!

Какой больной выглядела эта девочка! Ее головка склонилась на сторону, глазки были закрыты ...

- Если вы не купите ее, я заставлю ее умереть,- равнодушным тоном заявила женщина. За пять юаней1 вы можете купить ее,- настаивала она.

Юань - денежная единица Китая.

За пять юаней!

- Какая же мать продает своего ребенка?! - воскликнула потрясенная Глэдис.

В глазах женщины сверкнула такая злоба, что Глэдис вздрогнула.

- Мне нужны деньги,- невозмутимо объяснила она.- Вот вам.

Женщина рывком поставила ребенка на ноги и толкнула ее к Глэдис.

- Возьмите ее и дайте мне деньги! - отрубила она.

Глэдис растерялась. Ей жалко было ребенка, она поняла, что эта женщина принадлежит к числу торговцев детей, которые крадут их возле домов и продают в рабство. Из ее сердца вознеслась молитва о помощи: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

В тот момент ей пришли в голову слова, однажды изреченные Господом Иисусом: "...И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".

Она поняла, что эти слова сейчас направлены к ней. Она достала из кармана девять мелких монет и протянула их женщине.

- Это все, что у меня есть,- сказала она.

- Ну давайте, этот больной урод и не стоит больше,- ответила женщина.

Она взяла деньги и снова подтолкнула девочку.

Глэдис подхватила ее и на руках понесла истощенного ребенка домой. В миссионерском доме она обработала раны девочки, вымыла ее, дала ей чистую одежду и рассказала Чану, как за девять пятаков спасла ребенка от смерти. Повар Чан сразу назвал девочку Девятушкой, с тех пор так ее все и звали.

Через несколько недель хорошего ухода девочка выздоровела. Она очень привязалась к Глэдис, почувствовав в ней мать, которая с любовью заботится о ней.

Она стала первым ребенком, которого "мама Глэдис" взяла к себе в миссионерский дом.

Глава 8. Помните узников

Благовестник мистер Лу, Глэдис Эльверд и некоторые погонщики с нагруженными ослами стояли за воротами постоялого двора, готовые в дорогу. Они должны были ехать в одну горную деревню, где мистер Лу собирался основать небольшую христианскую общину.

- Картину о двух путях уже уложили? - спросила Глэдис, проверяя коробку с литературой.

Эта картина о широком и узком путях производила большое впечатление на людей. Глэдис любила рассказывать по этой картине. После Библии аллегория Джона Буньяна "Путешествие пилигрима" была ее самой любимой книгой.

Как раз в тот момент, когда они собирались выехать, во двор вбежал курьер ямыни.

- Сообщение от мандарина! Пожалуйста, прочитайте его и немедленно придите! - взволнованно закричал он, размахивая бумагой.

Прочитав письмо, Глэдис удивилась:

- В тюрьме бунт... Но я не понимаю, почему об этом пишут мне?

- Вы должны пойти туда, потому что эта бумага из ямыни написана вам,- сказал мистер Лу.

- Вернитесь в ямынь и скажите мандарину, что мы собрались ехать в Чуан и сейчас я не могу прийти,- обратилась Глэдис к курьеру.

Тот в испуге посмотрел на нее и выбежал на улицу, но не успели они тронуться в путь, как снова прибежал запыхавшийся курьер. Он еще более настойчиво махал бумагой и, задыхаясь от бега, произнес:

- Вы обязательно должны прийти... Вы должны прийти немедленно!

- Ну хорошо,- кивнула она в знак согласия. Мужчина быстро пошел вперед, так что она еле успевала за ним.

Вопреки ее ожиданию, он повел ее не в ямынь, а в тюрьму. Издалека был слышен шум мятежа. Навстречу ей из-за ограды неслись громкие, яростные крики.

У входа с бледным, как мел, лицом ее ждал начальник тюрьмы.

Ломая руки, он в отчаянии воскликнул:

- Узники страшно взбунтовались!

- Да, это слышно даже здесь,- ответила она ему.- А почему же бунтуют?

- Ой, не знаю. Никогда не знаешь, отчего это может быть. Мы обращаемся с узниками как можно строже, но все-таки это случилось. Они были во дворе, один из них нашел топор и, кажется, с ума сошел. Ужас. Пойдемте со мной... пойдемте, я вам покажу, как это ужасно, настойчиво упрашивал он Глэдис.

Он повел ее к входным воротам и открыл окошко в тяжелой двери.

- Вот,- указал он,- вон там этот высокий парень с топором. Он бросается на всех подряд. Он уже ранил несколько человек, и другие тоже в 124 опасности. Какой ужас!

- Но почему же вы не остановили этот мятеж? - воскликнула потрясенная Глэдис.Вы должны немедленно положить этому конец!

Дрожа от страха, он посмотрел на нее и объяснил:

- Если я пойду туда, они меня убьют, вот почему мы послали за вами. Никто другой, кроме вас, не осмелится туда войти,- и он дрожащей рукой показал пальцем на безумно дерущихся узников.

Глэдис в ужасе посмотрела на него. Она не могла поверить своим ушам. Неужели она правильно поняла его?

- Вы имеете в виду меня? Мне туда? Как вы можете мне такое предлагать?! - спросила она с дрожью в голосе.

- Вас не убьют, потому что вы христианка.

Вы сказали людям, что живой Бог послал вас в Китай и что Он пребывает с вами,- сказал начальник тюрьмы совершенно серьезно и с полным убеждением.

Он сунул большой ключ в замок двери и открыл ее. Когда Глэдис с трепетом взглянула в темный коридор, ведущий во двор, он настойчиво крикнул:

- Теперь вам надо идти!

Она услышала, как за ней закрылась тяжелая дверь и опять скрипнул ключ в замке.

Казалось, будто горло ее сдавило. В глазах у нее рябило.

Вот она стоит в темном коридоре тюрьмы. Во 125 дворе перед ней сумасшедший мужчина, кидающийся на узников с топором, в полумраке вокруг нее крики смертельного ужаса, а за ней закрытая дверь.

- Ну, идите же... быстрее! - крикнул надзиратель через окошко в стене коридора.

Глэдис чувствовала, что она в смертельной опасности. Из ее души вознесся крик о помощи:

"О Боже мой, великий Боже, Который сохранил Даниила во рву львином... сохрани мою жизнь... помоги мне".

При виде страшной картины во дворе, освещенной дневным светом, ей стало дурно.

На квадратной площади под палящим солнцем метались в смертельном ужасе человеческие существа, преследуемые высоким парнем с топором в руке. Он уже наметил очередную жертву, которую пытался убить в своей ярости.

Преследуемый старался спрятаться за спины других узников. Но когда этот буян с топором бросался на группу людей, все разбегались. На земле уже лежали двое раненых.

Глэдис стояла неподвижно, словно в столбняке. В голове у нее стучало, ее тошнило, но она все-таки верила теперь, сию минуту, что Бог способен спасти ее.

"Господи! Яви свою силу!" - молилась она в душе.

Бедный узник уже не мог прятаться, парень с топором преследовал его по пятам. Крича от ужаса, преследуемый вдруг увидел незнакомую женщину, подбежал и спрятался за ее спиной.

И вот к ней подбежал безумец.

Глэдис распростерла руки и во весь голос крикнула:

- Остановитесь!!!

Неожиданный звук женского голоса заставил высокого парня остановиться. Он стоял перед ней с высоко поднятым топором в руке и, дико вращая глазами, смотрел на нее.

Протянув к нему руку, она повелела:

- Дайте мне этот топор!

Ее голос откликнулся эхом от стен внезапно затихшего двора.

Мужчина смотрел на нее еще с минуту, его рука с топором опускалась, но глаза еще пылали яростью.

Глэдис стояла неподвижно.

Она без страха повелительно посмотрела на мужчину.

- Дайте мне этот топор! - повторила она громким голосом.

А душа ее кричала: "Господи! Помоги же мне!"

Мужчина заметно растерялся. На его лице появилось недоуменное выражение, и он подал ей топор.

Взяв окровавленный топор, она показала пальцем на пол перед собой и велела ему:

- Садитесь там!

Мужчина сел. На несколько секунд воцарилась мертвая тишина. Она оглянулась по сторонам и прониклась чувством ужаса. Заключенные сбились в небольшие группы. На их худых телах висели лохмотья. Их взоры выражали голод и бесконечное страдание. Некоторые глаза смотрели с отчаянием, на лицах других отразились ожесточенность и недоверие. Все они были олицетворением бесчеловечного обращения.

Вдоль стен двора стояли железные клетки, куда обычно заключали узников и кормили их, как зверей.

Сердце Глэдис наполнилось глубоким состраданием к этим людям в их тяжелой беде. Но сейчас она должна была продемонстрировать силу.

- Подойдите все сюда и станьте передо мной!

- властно распорядилась она.

Ковыляя, узники медленно приблизились.

- Почему вы дрались? Почему вы подняли бунт? - спросила она с негодованием.

Некоторые из них в смущении опустили голову, другие пристально смотрели на нее.

Глэдис обвела глазами группу мужчин перед собой. Ее душа болела при виде этих разрушенных жизней. Эти люди сотворены Богом для того, чтобы жить во славу Его. И вот они стоят, похожие больше на зверей, чем на людей, грязные, худые, с выступающими скулами на изможденных лицах, у некоторых из них раны на руках и ногах, из которых течет кровь.

Они молчали. Никто не отвечал.

- Почему вы бунтовали? - спросила она еще раз.- Никто не решился войти сюда, и тогда послали меня, чтобы восстановить порядок. Но вы должны хорошо понять, что я приехала сюда не для того, чтобы служить полицейским или солдатом и подавлять мятежи. Я приехала в Китай для...

Она уже не могла сдержаться. Полились слезы, пережитое ею напряжение оказалось слишком сильным. Понизив голос, она продолжила:

- Я приехала сюда для того, чтобы принести Слово Божье и рассказать о нем, чтобы читать людям о законе Божьем и о Господе Иисусе, Который в силах дать узникам свободу...

Опустившиеся головы медленно поднимались.

Глэдис увидела много темных отчаянных глаз, с пробуждавшейся надеждой устремленных на нее. Она снова не смогла сдержаться. Слезы сострадания к этим беднягам катились у нее по щекам.

Из группы молчавших узников вышел вперед один мужчина. Это был тот, который спрятался за ее спиной. Выражение озлобления и страха в его глазах исчезло, черты лица смягчились. Проникновенным голосом он негромко произнес:

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те, благодарим вас.

Он сказал что-то другим мужчинам, и из многих уст робко и нерешительно зазвучало:

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те, благодарим вас.

На китайском диалекте области Шаньси Ай-Вэ-Те значит: "та, которая любит нас" или "мать, которая защищает нас".

С теплотой он долго смотрел ей в глаза и повторил:

- Благодарим вас...

Но его глаза, как и много других глаз, словно умоляли о дальнейшей помощи.

Глэдис казалось, будто беда этих узников легла тяжестью на ее душу. Из ее сердца вознеслась молитва: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

Во дворе стало тихо. Заключенные все еще вопрошающими глазами пристально смотрели на нее и ждали ее слов.

Через дверное окошко начальник тюрьмы наблюдал за ситуацией. "Пора проявить свой авторитет",- подумал он. Короткими, стремительными шажками вошел он во двор и визгливым голосом воскликнул:

- А теперь вон в ваши клетки, теперь уж вы никогда не выйдете! - Он указывал на железные каморки, расположенные вдоль стены.

Глэдис посмотрела на узников и опять увидела эти направленные на нее умоляющие глаза. Ни один из мужчин даже не взглянул в сторону разгневанного начальника.

Видя, что никто не трогается с места, он пригрозил им ударами кнута.

- Господин начальник, эти клетки едва ли пригодны для зверей, а ведь это люди. Я хочу поговорить с ними, и я уверена, что они больше не будут бунтовать,- вдруг авторитетно заявила Глэдис.

- Вот что,- распорядилась она.- Ты здоров, и ты, и ты тоже, вы помогите своим друзьям. Сейчас мы их перевяжем, а потом поговорим с вами о лучшем обращении.

- Благодарим вас, Ай-Вэ-Те... благодарим вас! - опять произнес спасенный ею мужчина.

- Ты руководи,- повелела ему Глэдис,- я потом проверю раненых.

Короткими командами он организовал группу мужчин, которые занялись ранеными, оказывая им возможную помощь.

Разгневанный начальник тюрьмы все время кричал ей, что это не обыкновенные люди, а воры и убийцы, не достойные человечного обращения.

Она холодно ответила ему, что он сам послал за ней подавить мятеж и сейчас должен предоставить дальнейший ход событий ее руководству.

- А что вы хотите с ними сделать? - нервно воскликнул он.

- О, сначала надо устроить в главном здании специальную комнату для сбора узников. Потом мы поговорим с ними о работе. Они должны работать, плести циновки и ткать. Я надеюсь и впредь регулярно посещать их и читать им Библию. Они также должны учить псалмы и гимны. По освобождении они вернутся к своим семьям, и надо им помочь начать новую жизнь на свободе, чтобы они больше не совершали преступления.

Ошеломленный начальник посмотрел на нее и заикнулся:

- Но ведь такого в нашей области еще никогда не бывало!

- Ну,- ответила Глэдис,- тогда пора начинать сейчас. В Слове Божьем написано, что Господь в силах дать узникам свободу. Это может случиться и здесь. А сейчас пойдемте, пожалуйста, будем говорить с заключенными.

Начальник тюрьмы, все еще немного недовольный, последовал за ней в помещение.

Глэдис вызывала узников одного за другим и просила их рассказать, за какое преступление они попали в тюрьму. Она хотела узнать, сколько времени они уже находятся в заключении, как проводят дни, сколько лет еще осталось до освобождения и так далее. Она начала с мужчины, назвавшего ее Ай-Вэ-Те. Он слегка поклонился и начал говорить с ней грамотным языком образованного человека; она слушала с удивлением.

Его звали Фын. От имени всех заключенных он еще раз выразил ей благодарность за помощь. Без ее вмешательства случилась бы большая резня.

Глэдис ответила ему, что мятежу был положен конец благодаря вмешательству и помощи Бога. Она была лишь средством в руке Божьей.

Потом Фын рассказал о своей жизни. Он родился в знатной китайской семье, много лет учился, а потом стал священником в храме Будды, до того момента как... Фын, немного смущенный, умолк, опустив глаза.

- До того, как?.. - вопрошающим тоном повторила Глэдис.

Фын медленно поднял голову и робко продолжал:

- До того дня, когда я совершил преступление... и был приговорен к восьми годам лишения свободы. Вот почему я сейчас нахожусь в этой тюрьме.

- Какое это было преступление, Фын? - тихо спросила она.

Бывшему буддийскому священнику потребовалось немало усилий, чтобы назвать свое преступление иностранке, которая спасла ему жизнь. Наконец он признался, что взял одну вещь у другого священника.

- Значит, ты украл, Фын?

-Да!

- А украденное много ли стоило?

Мужчина с недоумением посмотрел на нее и сказал:

- Важна не стоимость, важен поступок. Может, стоимость была низкая, но это было кражей. А кража для священника является тяжелым преступлением.

- Эта кража - бремя для твоей души, Фын? Взгляд Фына проник до глубины души Глэдис, когда он ответил:

- Вы все поняли, Ай-Вэ-Те, ваши мысли глубоки, как море.

- Фын,- обратилась она к бывшему священнику,- в Слове Божьем написано, что для грешников, в том числе и воров, есть прощение благодаря жертве Сына Божьего. В Библии написано: "...и кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха". Завтра я приду к вам опять и буду читать всем вам тексты из Библии.

Фын вежливо кивнул головой, хотя и не знал, что такое Библия и что означают странные слова, которые эта иностранка только что произнесла.

Один за другим, шаркая ногами, заключенные прошли перед Глэдис. Некоторые из них откровенно рассказали о своих преступлениях, но большинство мужчин упорно и недоверчиво молчало.

Фын оставался рядом с миссионеркой и коротко сообщал ей о прошлом худых мужчин в лохмотьях, об их преступлениях и приговорах.

Спустя несколько часов Глэдис знала о многих бедах большинства узников. Одни что-то украли, другие подрались, вследствие чего их посадили в эту страшную тюрьму.

Прежде чем уйти, Глэдис еще раз с состраданием обвела взором несчастных, остававшихся взаперти за высокими стенами тюрьмы.

- Я приду опять завтра,- пообещала она,и тогда почитаю вам Книгу.

Фын еще раз поблагодарил ее за помощь и в изысканных выражениях поведал о своей тоске:

- Ай-Вэ-Те, мы будем думать о вас, но стены этой тюрьмы высоки, двери тяжелы, а засовы крепки. Наша участь здесь - страх, тьма и голод. А далеко... очень далеко...- при этих словах глаза Фына наполнила печаль,- далеко отсюда есть горы и синее небо, солнце и цветущие деревья, и женщины, которые ждут мужа, дети, которые ждут отца. Но это далеко, недостижимо далеко. Увидим ли мы еще когда-нибудь наши деревни... услышим ли детские голоса... встретим ли еще женщин, мелющих зерно?

Потом он повернулся и увел мужчин в свои камеры.

В тот вечер в своем миссионерском пункте в Северном Китае молодая женщина стала на колени пред Господом. Ему, своему Царю, она могла рассказать о бедах этих людей как о своей великой нужде и спросить: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

Рядом с ней не оказалось друзей-христиан, с кем бы стоило посоветоваться. Она была здесь совершенно одна. Но у нее было Слово Божье, которое так часто освещало ее путь. И это Слово Господа дало ей ответ и теперь, в ее новых заботах: "Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле".

Благодаря неожиданному визиту в тюрьму Янчэна миссионерские обязанности Глэдис опять умножились.

Глава 9. "Кто примет одно такое дитя во имя Мое..."

После смерти Джинни Лосон Глэдис иногда чувствовала себя очень одинокой. Она тосковала по подруге, с которой могла бы поговорить.

Повар Чан был отличным помощником на кухне, всегда готовым принять как можно больше посетителей. Он уважал свою хозяйку тем более, что она стала слугой самого мандарина.

Мистер Лу был самоотверженным благовестником, который оборудовал на постоялом дворе специальный зал, где регулярно проповедовал Слово Божье и старался привлечь сюда как можно больше жителей Янчэна. Жаль только, что мало кто еще осмеливался войти в этот чистый зал. В Янчэне все еще ходили слухи, что здесь "бродят духи", так как раньше в этом помещении почитали предков.

Большим утешением для Глэдис стала Девятушка.

Глэдис верила, что Господь доверил ей эту девочку для того, чтобы она дала ей христианское воспитание и познакомила ее с Библией.

Девятушка же, в свою очередь, помогала Глэдис совершенствовать китайский язык, поправляя ее произношение.

Однажды днем, наигравшись на улице, Девятушка, очень взволнованная, вдруг вбежала на кухню.

- Мама, крикнула она,- мама, ужин уже готов?

- Да, да,- кивнула Глэдис. Ты что, голодна?

- Да, немножко, но... могу ли я сегодня покушать чуть меньше?

- Кушать меньше? - с удивлением переспросила Глэдис.- Но ведь ты всегда хочешь покушать больше.

- Да, но сейчас я хочу покушать чуть меньше и положить остаток в мисочку. А ты, мама, не хочешь ли покушать чуть меньше тоже?

- Но, милая, что ты имеешь в виду?

- О-о-о,- взволнованно протянула Девятушка,- наши два остатка мы положим в мисочку для одного очень голодного мальчугана!

- Ну, а кто же этот мальчуган?

Не отвечая, девочка выбежала на улицу. Через несколько минут она вернулась, держа за руку мальчика. Ростом меньше, чем Девятушка, и очень худой, он выглядел совсем заброшенным.

Ребенок испуганно смотрел на Глэдис. Он робко остался стоять в дверях, так, чтобы при малейшей угрозе сразу же убежать. Но Девятушка держала его за руку и возбужденно говорила:

- Мама, посмотри-ка... вот этот мальчишка. Может он съесть два остатка нашей еды? Ему так хочется кушать, а у него нет мамы... нет дома... Можно он останется у нас навсегда?

- Ну, Девятушка,- немного растерянная, ответила Глэдис,- нельзя просто так брать ребенка с улицы. Может, папа и мама ищут его.

- О нет,- возразила девочка,- у него нет ни мамы, ни папы. Каждый день я вижу его сидящим на улице. И ему так хочется есть... и он ищет мать...

Девятушка замолкла на минутку. С теплотой во взгляде, проникающем в глубину души Глэдис, она умоляюще произнесла:

- И мне так хочется иметь братика. Девятушка обняла дрожащие плечики ребенка в лохмотьях, стоявшего рядом с ней. Глаза мальчика пугливо скользнули с Девятушки на Глэдис.

Вдруг, ворча, вошел повар Чан.

- Не надо, Ай-Вэ-Те, не надо. Нам едва хватает пищи для себя, зачем же брать к себе в дом еще одного голодного ребенка? Выгоните его, ведь нельзя наполнить наш дом всеми скитающимися в Китае детьми.

Девятушка еще крепче обхватила плечи худого ребенка и покровительственно прижала его к себе.

Глэдис увидела перед собой две пары умоляющих детских глаз и опять услышала предупреждение Чана:

- Не надо, не надо, а то завтра придут новые голодающие.

Но Глэдис нужно было другое указание, не от людей, а от Того, Который послал ее в эту далекую страну. Поэтому опять в ее сердце зазвучала тихая молитва: "Господи, что Ты повелишь мне делать?"

И снова сердцем услышала она слова Господа Иисуса: "Кто примет одно такое дитя во имя Мое..."

- Ну ка, подойди,- ласково сказала она и заключила заброшенного ребенка вместе с Девятушкой в материнские объятия.

Недовольно ворча и шаркая ногами, Чан отправился на кухню. Мальчуган жадно съел из мисочки еду, оставленную для него Глэдис и Девятушкой.

Ему надо было дать имя. Так как он был меньше своей новой сестрички, Глэдис назвала его Лэсс, что на английском языке значит "меньше".

Ребенок помылся, ему дали чистую одежду, и с тех пор Лэсс жил в доме миссии.

Теперь у мамы Глэдис было двое детей, с которыми она по вечерам становилась на колени возле их постели. Она учила их молиться.

Чан целыми днями ворчал, что дети слишком много кушают и что Девятушка намеревается привести в миссионерский пункт новых голодных детей.

Была озабочена и Глэдис, так как денег явно не доставало. Джинни Лосон в свое время получала постоянную зарплату от миссионерского пункта в Тешьчжоу, с которым она добровольно сотрудничала. А Глэдис поехала в Китай по своей воле, в полной уверенности, что Господь позаботится о ней. Она и сейчас не посмела ехать в Тешьчжоу за помощью.

Пришла зима. В область Шаньси пришли холода. Горные тропы целыми неделями оставались заваленными толстым слоем снега, так что ослиные караваны не могли пройти. Ослы стояли в хлевах у своих хозяев, а погонщики долгие недели жили со своими семьями в бедных избах, построенных на склонах гор.

Та зима для многих людей стала периодом голода и нищеты. Это было тяжелое время и для постоялого двора миссионерского пункта. Редко кто заезжал переночевать.

Повар Чан, ссутулившись, целыми часами дремал у очага на кухне, словно погруженный в зимнюю спячку.

За эти зимние недели Девятушка и Лэсс выучили с мамой Глэдис множество песен и стихов. Вечером, когда она рассказывала им истории из Библии, они сидели на канге, плотно прижавшись к ней. Тогда и Чан просыпался и внимательно слушал рассказы, стараясь сохранить их в памяти. Чан очень хотел и сам рассказывать эти истории, когда опять приедут погонщики ослов. Но ему так трудно было запоминать все эти чужие имена из Книги Ай-Вэ-Те.

Наконец настала весна.

Над серыми скалами и одинокими поселками засияли теплые лучи солнца. Зимний пейсаж уже проникался весенним настроением. Тающий снег стекал в долину, где множество журчащих горных ручейков соединялось в кипучую водную массу. Река в долине наполнялась чистой водой и, извиваясь между скалами, уходила в невидимую даль, где припадала к могучей Хуанхэ, Желтой реке. Эта река на протяжении четырех тысяч километров течет по китайской земле, прежде чем влиться в море. Хуанхэ является естественной границей между северо-китайскими горными районами и Центральным Китаем, где расположены большие города и густонаселенные области.

Казалось, все в Янчэне проснулись от зимней спячки. В домах открыли деревянные ставни. Женщины, положив зимнюю одежду в большие корзины и весело болтая, семенили в долину. Стоя на берегу реки, они полоскали ватные зимние пальто в воде, а потом раскладывали их на скалах, палками выбивая из них воду. И так повторяли несколько раз. Таким образом они весной чистили одежду. Беспрестанно шлепали палки о мокрую ткань.

- Ни одна вошь не должна остаться в живых,- приговаривали женщины.

Глэдис с Девятушкой и Лэссом также вышли на берег реки. И она палкой дочиста выбивала мокрые одежды, восприняв народные обычаи этого горного края.

К концу дня, когда уже почти все ушли домой, к ней подбежали Девятушка и Лэсс.

- Мама, смотри, мы нашли братика. Ему хочется кушать и он так плачет. Можно он останется с нами?

Подняв глаза, Глэдис увидела малыша лет двух, которого дети держали за грязные кулачки.

Его личико было так испачкано, что Глэдис передернуло. Из глаз ребенка капали слезы, оставляя на щеках две чистые дорожки.

- Но, Девятушка, нам нельзя брать с собой этого ребенка. Его мать будет его искать.

- О нет,- горячо возразила Девятушка, никто не ищет его, нигде нет его матери, и ему хочется кушать. Ну давай, мама, возьмем его!

С выражением решимости на своем детском личике Девятушка крепко держала его ручку.

По скалам речного берега они взошли на горную тропу. Там Глэдис ищущим взглядом посмотрела вокруг, пытаясь определить, не видно ли матери, потерявшей своего ребенка. Но нигде никого не было.

Внизу в свете заходящего солнца искрилась река. Вершины гор темнели на фоне синего неба. Неужели можно было оставить этого малыша в полном одиночестве на произвол судьбы? Глэдис стала на самую высокую скалу, приставила руки ко рту и громко закричала:

- Нашли мальчугана! Нашли малыша! - Ее голос откликнулся эхом в горах, но ответа не последовало.

- Вы тоже кричите,- велела она детям.

Вдоль реки зазвучал концерт детских голосов, но ответа все не было.

- Ну что же, давайте, возьмем его с собой. Но завтра мы будем искать его маму.

И так она с тремя детьми вернулась в свой миссионерский пункт, помещавшийся в городской стене.

На следующий день Чан по ее поручению везде в городе спрашивал, кто мать ребенка. Люди безразлично пожимали плечи. Вокруг бродит столько детей, это не их забота.

Девятушка и Лэсс, однако, позаботились о мальчугане. Они не оставляли его ни на минутку, беспрестанно следя за ним. Они давали ему покушать из своей мисочки просяной каши.

Глэдис была растрогана, когда вечером увидела, как помытый ребенок сидит между двумя другими у очага на кухне. Девятушка назвала его Бао-Бао.

Когда они ложились спать, Девятушка научила малыша становиться на колени и произносить вечернюю молитву. Теперь у Глэдис было трое детей.

Четвертый ребенок не заставил себя долго ждать. Из-за тающего снега Хуанхэ вышла из берегов и залила часть долины. Некоторые крестьянские поселки оказались затопленными водой. Жители этой долины бежали повыше в горы и искали прибежище в городе Янчэн.

Среди этих беженцев оказался мальчик семи лет, бродячий ребенок без родителей. С голодными глазами он собирал остатки пищи возле домов, но его отовсюду гнали. Город был перенаселен, и после зимы в домах осталось мало пищи.

Ночи ослабленный от голода мальчик проводил в сарайчиках и хлевах для ослов. Однажды утром Девятушка увидела его совершенно обессиленного на обочине дороги.

- Пойдем со мной,- предложила она ему. Я найду для тебя мать и бесплатную пищу.

Она крепко сжала его слабую ручонку и повела с собой на постоялый двор. С любовью приняла мама Глэдис и этого ребенка.

Он рассказал, что его зовут Фрэнсис и что у него уже нет ни отца, ни матери. Его родственники не хотят о нем заботиться. У каждого и со своей семьей хлопот полон рот.

У мамы Глэдис было уже четверо детей, которых она могла воспитать в христианском духе.

Глава 10. Потерянная и найденная овца

Весной, когда в Янчэн начали прибывать первые ослиные караваны, Глэдис с нетерпением ждала писем из Англии. О, как она жаждала весточек от родственников и друзей, как надеялась на финансовую поддержку своего миссионерского труда!

Но Глэдис ждала напрасно. Друзья, которые обещали ей материальную помощь, все еще медлили. А ей сейчас так нужны деньги! Где же их взять?

Чан так сетовал, что он не сможет купить пищу!

- Слушай, Чан,- сказала как-то Глэдис, сегодня вечером я буду рассказывать тебе историю из Книги Господа о людях, которым также хотелось есть и которые получили хлеб, не заплатив за него деньги.

- Ох, ох...- вздохнул Чан,- такого в Китае еще никогда не бывало.

Старый китаец с недоверием покачал головой, но все-таки ему интересно было, что это за история.

В это время погонщики редко останавливались на ночлег, и доходы от постоялого двора были невелики. Постояльцы платили немножко за просяную кашу, сваренную Чаном, за спальное место на теплом канге и за ночлег своих животных. Вот бы привлечь побольше посетителей в их миссионерский пункт!

Когда день уже клонился к вечеру, Глэдис внезапно услышала доносившийся со двора шум многих голосов. Казалось, что все погонщики ослов собрались сегодня сюда вместе со своими животными.

Старый повар рассказал Глэдис, что он днем у ворот города ждал прихода караванов и обещал погонщикам, что на их постоялом дворе они получат хорошую пищу, теплое спальное место на канге и сверх того... бесплатный рассказ из Книги Ай-Вэ-Те.

Глэдис заметила, что Чан уже не называл ее иностранкой, а говорил погонщикам об Ай-Вэ- Те, "той, которая любит нас". Этим именем, которое дал миссионерке священник Фын во время посещения ею тюрьмы, теперь часто называли ее в Янчэне.

В этот вечер на постоялом дворе царила приятная сутолока. Погонщики ослов большим кругом расселись на полу. Чан с важным видом наполнил все мисочки просяной кашей с приправами. Усталые погонщики с загорелыми и обветренными лицами выглядели довольными.

Мужчины наслаждались покоем и горячим ужином.

Вошла Глэдис, одетая в такие же голубые китайские одежды, как крестьянки в горах. В руках она несла Книгу.

Мужчины пробормотали что-то друг другу. Чан услышал, что они шепчут:

- Да, это она, женщина с Книгой.

За ней вошли Девятушка и Лэсс. Когда она начала рассказ, они подсели к ней поближе, чтобы не пропустить ни слова.

Глэдис прочитала несколько стихов из Евангелия от Матфея о насыщении пяти тысяч голодных людей. Просто и доступно для всех она рассказала о Господе Иисусе, Который сжалился над голодными и исцелил больных.

Слушали ее в глубокой тишине. Даже Чан, который обычно отличался непоседливостью и говорливостью, сидел неподвижно и тихо.

Когда она закончила, все стали просить, чтобы она рассказала еще какую-нибудь библейскую историю.

Глэдис полистала Библию. О чем рассказать им? Она искала с молящимся сердцем. Библия открылась на той странице, где излагалась притча, которую Сам Господь Иисус рассказал идущим за Ним людям.

Это интересная история о пастыре, одна из ста овец которого заблудилась очень далеко, в пустыне.

Да, об этом она им и расскажет.

А поймут ли эти суровые буддисты то, что написано в Евангелии от Луки: что на небе бывает радость и об одном кающемся грешнике?

В сознании своей беспомощности она помолилась о Божьем благословении и попросила, чтобы Святой Дух открыл сердца этих людей для Его Слова.

Глэдис только начала рассказывать, как погонщики ослов, повар Чан, дети, да и она сама забыли, что сидят в теплой кухне между чадящими, мерцающими керосиновыми лампами. Под влиянием рассказа они мысленно перенеслись далеко в горы, где на узкой горной тропинке блеет от страха и одиночества отбившаяся от стада овца.

Овца отбилась от стада и уже не слышит пастыря. Острые выступы скал ранят ее, она зовет, и блеет, и, спотыкаясь, бредет все дальше. Дальше и дальше...

Сумерки. Тропа уже не видна. На краю пропасти заблудшая овца останавливается. В испуге она пристально смотрит вниз, не смея шагнуть дальше. Каждый шаг во тьме может привести к падению в эту темную, глубокую пропасть.

Становится еще темнее, наступает ночь. Овца кричит от страха. Перед ней пропасть, а дорогу обратно она не может найти!

Дети пододвинулись плотнее к Глэдис, она почувствовала их ручки на своей руке. Темные глаза погонщиков пристально и с ожиданием смотрели на нее. Что будет с этой овцой?

- А другие овцы и пастырь,- напомнила Глэдис,- где же они?

Они, к счастью, находятся в хлеву, девяносто девять овец в полной безопасности. Значит, пастырь может быть спокоен и сам ляжет спать на ночь? Нет... нет, этот пастырь не думает о своем покое. Он думает о бедной заблудшей овце. И он начинает искать ее, эту озорную, непослушную, потерянную овцу.

Он карабкается по опасным горным тропам и наконец во тьме слышит ее испуганное блеяние. Он находит овечку... Вот она стоит во тьме, на краю пропасти - с израненными ногами, вся испачканная грязью.

О, как разочарован пастырь! Неужели это его красивая, беленькая овечка, о которой он так заботился? Не лучше ли оставить это отвратительное, грязное животное во тьме? Ведь овца сама виновата!

Глэдис рассказывала с детской простотой, и глаза погонщиков с детской напряженностью разглядывали в мигающем свете керосиновых лампочек Библию, лежавшую открытой на коленях у Глэдис.

Она приподняла Книгу, ее глаза скользнули по коричневым лицам, она постаралась поймать взгляд слушателей, и лишь тогда прочитала ответ из Слова Божьего. Пальцем она указала на слова текста. В немой тишине ее голос звучал ясно и убедительно. Она читала:

"А нашед возьмет ее на плечи свои с радостью; И пришед домой, созовет друзей и соседей и скажет им: порадуйтесь со мною, я нашел мою пропавшую овцу".

О, какая у этого пастыря любовь к своей заблудшей овце! Он поднимает ее у края пропасти и кладет себе на плечи. Да, у этого пастыря столько любви, что он несет ее. Он знает, что овца устала и не может идти обратно сама... Вот почему он несет ее. А разве он не боится запачкаться? Нет, его любовь так велика, что он несет ее домой, чтобы вымыть, почистить и перевязать ей раны.

Теперь овца уже не заблудится, потому что она с пастырем. А пастырь всегда знает правильную дорогу. Даже во тьме он найдет дорогу домой.

А нашед возьмет ее на плечи свои с радостью. Так и Господь Иисус, Сын Божий. Он великий Пастырь, Который пришел с неба на землю для того, чтобы найти заблудших овец, то есть, отдалившихся от Бога людей, очистить их от грехов и привести к Богу.

- А вы тоже заблудшие овцы?

Немая тишина.

Погонщики ослов, ссутулившись, неподвижно сидели на канге. Керосиновые лампочки отбрасывали тени на стены. Даже повар Чан, погрузившись в свои мысли, тихо сидел на своем месте. Он был так рад, что овца в руках пастыря оказалась дома живой и здоровой.

- Сейчас мы будем петь о Пастыре и Его овцах. Я сначала прочитаю, а вы потом постараетесь спеть со мной, - предложила Глэдис.

Мужчины слушали, но никто не пел... В тишине Глэдис спела одна:

"Пастырь мой - Господь всесильный, С Ним нужды не знаю я, И на пажити обильной Он покоит Сам меня".

Она спела двадцать второй Псалом в стихотворном варианте, а потом еще одну песню, которую помнила с детских лет, песню о заблудшей овце.

В этот вечер дети и мужчины запомнили первые стихи двадцать второго Псалма: "Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться..."

Глэдис старалась объяснить, что каждый человек является заблудшим и что только через личное обращение он может вернуться со своего ложного пути греха и идолопоклонства к великому Пастырю, Господу Иисусу.

В кухне долго царила мертвая тишина.

Рано утром во дворе постоялого двора царила оживленная суета.

Накормили и напоили ослов. Животные терпеливо ждали, пока мужчины нагрузили их опять тяжелыми мешками товаров и привязали корзины к седлам. Над серыми шерстистыми телами ослов дрожал теплый воздух. От дыхания из широких ноздрей в прохладный утренний воздух поднимались белые клубы пара.

Глэдис стояла на балконе, наблюдая за сборами во дворе.

Повар Чан прощался с посетителями постоялого двора. Вдруг он позвал Ай-Вэ-Те и попросил спуститься вниз: мужчины хотят что-то спросить у нее.

Минуту спустя она стояла между погонщиками. Оживленные разговоры стихли.

Ослы фыркали и нетерпеливо постукивали копытами о землю. Они уже приготовились отправиться по горным тропам.

- Чан, зачем ты позвал меня? - спросила Глэдис.

- Мужчины хотят поблагодарить вас за вчерашний хороший рассказ. Они просят, чтобы вы сами приехали к ним и рассказали женам и детям об этой заблудшей овце и о Пастыре,- ответил Чан.

Глэдис смотрела на группу погонщиков ослов.

Мужчины робко опустили глаза в землю. Ни одна пара глаз не смотрела на нее, но она ощутила, что все уши с нетерпением ждут ее слов. Она немного помедлила с ответом. С одной стороны, у нее самой было большое желание съездить в каждую деревню, посетить каждый дом Северного Китая, чтобы рассказать о Слове Божьем. С другой, она ощущала сильную усталость, ее физические силы после трудной зимы были на исходе. А если она сейчас пообещает прийти, она непременно должна будет это исполнить. Нарушить свое обещание - значит подорвать доверие этих язычников к своей высокой миссии.

Беспредельное доверие этих простых погонщиков, этих приветливых людей, живущих одной жизнью с природой китайских гор, с которым они относились к ее поступкам и словам, иногда смущало ее. Но она укрепляла себя мыслью о том, что это не ее личная заслуга, все это творится силой Божьей, это Его труд.

В притихшем дворе, где молодая одинокая христианка стояла среди ждущих ее слова китайцев, поднялся из души ее страстный зов:

"Господи, что повелишь мне делать? Как же я смогу посетить все эти дома и семьи, чтобы принести туда Твое Слово? Труда так много, а моих сил так мало. Будь Ты моей силой и Водителем".

На сердце у нее стало спокойно, она словно ощутила божественное присутствие, которое дало ее духу и телу новую силу свыше и вложило слова мудрости в ее уста.

Темные, загорелые и обветренные лица мужчин с напряжением слушали ответ:

- Вы знаете, что мандарин поручил мне проверить исполнение указа об освобождении ног девочек и молодых женщин. Этот новый закон обязательно должен быть исполнен. Я надеюсь посетить каждую деревню. Вы проходите со своими товарами все деревни, так что передайте это старостам и скажите им, в какой день я приеду. Староста каждой деревни должен позаботиться о том, чтобы все женщины и дети были собраны в одном месте. Тогда мы исполним то, что требует новый закон, а потом я смогу рассказать всем собравшимся библейскую историю о Пастыре и заблудшей овце. Всей деревне сразу. Я ведь не могу войти в каждый отдельный дом. Мужчины понимающе кивнули.

- Чан,- повелела она,- договорись с мужчинами о том, когда я буду приезжать в их деревни. Я надеюсь посещать две деревни в неделю. Солдаты мандарина будут меня сопровождать.

После договора с Чаном довольные мужчины ушли, уводя своих ослов. Глэдис и Чан долго еще были заняты уборкой двора и кухни. Деньги за ночевку погонщиков Глэдис тщательно распределила на покупку продуктов для новых посетителей.

Через горы проходило много караванов, и миссионерский постоялый двор в Янчэне стал самым популярным местом среди погонщиков. По всей области распространился слух о том, что там хорошая пища, теплый канг, безопасный двор для ослов и женщина с Книгой, которая каждый вечер рассказывает интересные и поучительные истории.

Было раннее утро, и свежий, прохладный горный воздух наполнил городок Янчэн, когда Глэдис решила в очередной раз посетить тюрьму. В течение многих столетий эта мужская тюрьма была ужасным местом наказания людей, укравших, иногда из-за крайней нищеты, пищу или какую-нибудь вещь ради поддержки своей семьи. Сидели здесь и люди, поранившие кого-то в деревенской драке, хотя иногда встречались среди простых горных крестьян и убийцы и другие опасные преступники.

Тюремный сторож впустил Глэдис в ворота и сообщил о ее приходе начальнику. Тот довольно сдержанно приветствовал миссионерку.

- Доставили уже ткацкие станки и жернова, чтобы люди могли работать? - сразу поинтересовалась она.

На лице начальника появилось раздраженное выражение. На ее вопрос он только огрызнулся, заявив, что его заключенные - не ее забота.

Глэдис подошла к камерам и увидела узников, опять сидящих на земле в полной апатии с потухшими взглядами.

В ней вспыхнуло возмущение. Этим людям надо помочь! Она еще раз попыталась договориться с начальником тюрьмы, и когда он упрямо отказался организовать условия для работы заключенных, она строго сказала:

- Если вы не поможете, я сейчас же пойду к мандарину. Мне удастся убедить его принять меры, чтобы улучшить положение заключенных.

Быстрыми, решительными шагами она вышла из тюрьмы и направилась в палаты мандарина. Придворный сообщил ему о ее приходе.

Сидя на престоле, мандарин ждал, когда войдет европейская женщина, которая попросила аудиенции. Раньше в Китае никогда не бывало, чтобы женщина приходила учить его новым законам, но в последнее время это случалось не раз, и ему приходилось соглашаться. Он только не понимал, откуда бралось у этой женщины столько смелости и мудрости, чтобы так часто учить его, как совершенствовать китайские законы.

Через минуту она стояла перед ним, убедительно и авторитетно рассказывая, что положение людей в тюрьме невыносимо. Что у них нет никакой возможности зарабатывать деньги, поэтому они никогда не смогут откупиться. А их семьи настолько бедны, что никогда не смогут внести выкуп. Лишение свободы и ужасное обращение в тюрьме губят у несчастных дух и тело, так что многие из них превращаются в озверевшие существа. А это значит, что вскоре возможен новый бунт.

- Ваши китайские национальные законы слишком суровы, господин мандарин. Они не учитывают природу человека и потребности его духа.

Немножко удивленный и раздраженный, мандарин слушал ее речь в защиту узников. Откуда взялась у этой женщины смелость критиковать законы его, мандарина, правителя большой области Шаньси?

Холодным тоном он задал ей вопрос, с какой стати она берется судить китайские законы. Она ответила спокойным взглядом человека, уверенного в своей правоте.

"Этот твердый, спокойный взгляд должен быть результатом большой учености и глубокой мудрости",- подумал мандарин.

Он осведомился о ее образовании. Сколько книг, заключающих в себе западноевропейскую мудрость, изучила и хранила она в памяти?

Она улыбнулась, но глаза ее оставались серьезными. Торжественно она подняла руку, в которой держала Библию.

- Эта Книга является источником всякой мудрости, господин мандарин. Она содержит в себе знания, необходимые нам для жизни на земле и для души. И в частности, в ней можно найти заповедь, как обращаться с узниками:

"Помните узников, как бы и вы с ними были в узах, и страждущих, как и сами находитесь в теле".

- Господин мандарин, Закон Божий велит и вам выпускать узников на свободу, как только срок их заключения истечет. Они хотели бы внести за себя выкуп, но откуда им взять деньги? Они сами бедные, и семьи их тоже нищие. Но они могут и должны работать и таким образом зарабатывать деньги. Им надо дать ткацкие станки, тростник для плетения корзин, камни для размола зерна и другие необходимые для работы вещи.

Надменный взгляд мандарина скользнул по ее маленькой, тоненькой фигурке. Эта чужестранка пришла им командовать?! Его губы сжались, он раздраженно повел бровями и нахмурился. Глэдис поняла, что в его сердце идет борьба. Последовать Слову Божьему значило для китайского правителя утратить свой авторитет господина, единовластно распоряжавшегося судьбами людей в этом краю. Миссионерке пришлось проявить талант дипломата. Она грациозно поклонилась ему по обычаю его страны и почтительно произнесла:

- Господин мандарин, ваша служанка Глэдис Эльверд покорнейше просит вас дать узникам работу.

Глаза мандарина почти незаметно заискрились. Значит, женщина с Книгой признает за ним право повелевать и готова подчиниться его власти!

И только тогда Глэдис, подняв на него спокойный и уверенный взгляд, с достоинством добавила:

- Я вас прошу... а Бог вам повелевает через Свое Слово!

Взгляд мандарина Янчэна встретился со взглядом маленькой английской миссионерки. Они словно измеряли силу духа друг друга.

Глэдис опустила глаза на Библию. Тихо, но убежденно, она повторила:

- Бог вам повелевает!

Подняв голову, она увидела потупленные глаза мандарина. Его взгляд теперь тоже был направлен на открытое перед ним Слово Божье. Поразмыслив с минуту, он ответил:

- Я подчиняюсь законам вашего Бога, написанным в Его Книге.

В последующей затем тишине два столь различных между собою человека ощутили себя очень близкими духовно. Могучий правитель северо-китайской области и простая женщина из Англии в голубой китайской одежде с открытой Библией в руках.

Именно Библия силой неизменного Слова Божьего в эту минуту преодолела дистанцию между людьми разной веры, разной национальности, разного общественного положения, - дистанцию, которую преодолеть другим способом было бы невозможно.

Глава 11. Он ищет заблудшего

Юаньцзунь - небольшой поселок на крутом склоне далеко в горах области Шаньси - пользовался дурной славой. Рассказывали, что там живут работорговцы, жестокие мужчины и женщины, которые крадут девочек и запирают их в своих трущобах для того, чтобы продать в юном возрасте.

В этой деревне Глэдис еще не была. Солдаты мандарина никак не хотели вести ее туда. Они знали, что некоторые мужчины из этого поселка принадлежат к шайке преступников. Для Ай-ВэТе визит туда был сопряжен с большой опасностью.

Глэдис стало известно, что там в Юаньцзуни в хижинах и сарайчиках прячут девочек с обвязанными ногами. Когда через несколько лет у всех девочек в Шаньси будут нормально выросшие ноги, эти девочки со своими маленькими обвязанными ножками будут очень ценны, так думали их владельцы. Ведь найдется еще достаточно китайских помещиков, которые захотят женить своих сыновей только на девушках с маленькими ногами и не пожалеют больших денег, чтобы купить такую девушку.

В один прекрасный день Глэдис решительно сказала:

- Сегодня мы едем в Юаньцзунь, я хочу узнать, что там делается.

Солдаты и мистер Лу озабоченно переглянулись.

- Это наихудшее место во всей области, АйВэ-Те, туда нельзя,- в один голос начали возражать они.

Но Глэдис настаивала на безотлагательном посещении поселка.

- К чему такая спешка? - спросил мистер Лу.

- Там есть потерянные овцы, мы должны их спасти немедленно. Великий Пастырь ищет заблудших! Мы должны ехать.

Наконец солдаты согласились, но предложили, что они поедут вперед, чтобы посмотреть, сможет ли Ай-Вэ-Те в безопасности добраться туда.

- О нет! - строго сказала она.- Если вы поедете вперед и скажете, что я приеду, то они за это время успеют спрятать девочек так хорошо, что мы их не найдем. Нет, мы едем вместе, и притом немедленно!

Солдаты привыкли выполнять приказы Глэдис, так как она была служанкой мандарина и уполномоченной государства. Но на всякий случай они на этот раз взяли с собой еще двух солдат, чтобы как можно надежнее защитить ее, и несколько дополнительных ослов.

Поездка была трудной. Горная тропа становилась все уже, а склон все круче. На неровной местности, где кончилась горная тропинка, только одна грубая скалистая пешеходная дорожка вела к разбросанным домам, образующим поселок. Для ослов почти не было возможности продвигаться.

В деревушке царила мертвая тишина. Никто не вышел на улицу.

Впереди шли два солдата, потом Ай-Вэ-Те и по обеим сторонам рядом с ней - солдаты личной охраны. Они прошли мимо убогих, запущенных домов.

Поселок, казалось, обезлюдел. У обветшалого трактира они замедлили шаги.

- Остановитесь здесь. Посмотрите, есть ли кто-нибудь в доме.

Один солдат открыл дверь и позвал хозяина. Немедленно выбежал на улицу трактирщик. Он задрожал при виде солдат и подозрительно посмотрел на приехавшую с ними женщину.

По поручению одного из солдат мужчина ввел их в грязную, темную комнату, где ужасно пахло навозом.

- Это Ай-Вэ-Те, она приехала с приказом мандарина,- торжественно объявил солдат.

Трактирщик, дрожа, выслушал сообщение Глэдис:

- Сегодня днем я хочу проверить ноги всех девочек и женщин этого поселка!

- Вам бы лучше подождать до завтра, предложил он.

- В таком случае весь поселок, конечно, будет извещен, и жители смогут спрятать своих девочек. Мы начинаем теперь, сию минуту! - решительно заявила она.

Под охраной солдат она стала обходить дома. Трактирщик выругался им вслед.

Солдаты около домов кричали, что все женщины с девочками должны выйти на улицу. Ноги девочек должны быть немедленно развязаны. Тот, кто прячется, будет наказан мандарином.

Женщины очень разволновались. Почему эта иностранка приехала именно сегодня, когда мужчины уехали торговать? Она должна иметь в виду, что в некоторые дома ее не впустят. Мужчины говорили, что сюда она никогда не сможет войти. Как им потом быть, когда мужчины, вернувшись, обнаружат, что эта женщина все-таки развязала ноги девочек?

- Это приказ мандарина. Выполнить его вы должны теперь, а не то всех ваших мужчин посадим в тюрьму,- кричали солдаты.

Испуганные женщины решились выполнить приказ солдат. Лучше уж пусть мужья рассердятся, но зато не попадут в тюрьму. Слово "тюрьма" действовало на них, как удар кинжалом.

Придется развязать ноги.

Наконец они подошли к одному запертому дому. Внутри не видно было даже слабого света.

- Здесь никого нет дома,- решили солдаты и пошли дальше.

А Глэдис остановилась. Ей надо сюда, в этот дом с закрытой дверью... Он ищет заблудшего...

Она постучала в дверь кулаком. Мертвая тишина.

Солдаты подошли к ней и сказали, что никого нет дома.

- Мне надо войти,- возразила она. Откройте эту дверь!

Они с силой ударили ногами в дверь и закричали:

- Откройте дверь, здесь Ай-Вэ-Те с приказом мандарина!

В доме не было слышно ни звука.

- Позовите еще раз и скажите, что мы влезем через окно, если эта дверь не откроется! - повелела она громким голосом.

Дверь медленно приоткрылась. В щель выглянуло худое испуганное лицо.

Солдаты с силой распахнули дверь и вошли.

- Послушай, женщина,- обратилась Глэдис к хозяйке,- я знаю, кого ты спрятала в этом доме; мой Бог, Которому я служу, открыл мне это. Сейчас же приведи девочек сюда, иначе мы сами обыщем дом и найдем их.

Женщина поспешно ушла и через минуту вернулась с жалким, худым и испуганным существом лет четырех. Девочка не могла стоять; ее ножки были так туго обвязаны лентами, что лодыжки распухли. Дитя заплакало и на коленях поползло по полу.

Из глубокого сострадания к ребенку Глэдис взяла ее на руки, на глаза ее навернулись слезы сочувствия мучениям этой маленькой девочки.

Солдаты стояли на карауле у наружных дверей, так что никто не мог выйти.

Глэдис села на канг и посадила девочку к себе на колени. Она осторожно развязала ленты, освободив ее ножки.

- Принеси мне миску с теплой водой,- приказала она женщине, которая стояла тут же с угрюмым лицом.

Та повиновалась.

Глэдис погрузила опухшие детские ножки в теплую воду и очень осторожно стала растирать их.

- О, как хорошо...- пробормотал ребенок.

Массируя ножки, Глэдис тихо запела:

"Как овечку, Пастырь сильный, Ты веди меня вперед; Пажити Твои обильны, Голос Твой к водам зовет..."

Девочка мало-помалу успокоилась и прильнула головкой к плечу Глэдис. Ее клонило ко сну. Она отдыхала на руках Ай-Вэ-Те, "матери, которая любит нас".

Вдруг девочка встрепенулась. Большими глазами она пристально посмотрела на Глэдис и взволнованно сказала:

- А ножки Перл, Лили, Руби и Кристалл? У них тоже больные ножки! - и ребенок опять заплакал.

- Ну не надо... не надо,- успокоила ее Глэдис.- Ты останься у меня, спи, они тоже придут сюда.

- Приведи остальных детей! - велела она женщине.

- Больше детей нет,- злобно ответила та.

- Лили и Кристалл...- повторила дрожащая девочка.

Женщина ткнула пальцем в девочку и визгливо воскликнула:

- Этот ребенок вздор болтает!

С девочкой на руках Глэдис пошла к двери и позвала своих двух солдат.

- Здесь есть еще маленькие девочки, а эта женщина не хочет привести их. Сделайте обыск!

- Здесь нет больше детей! - закричала женщина.

- Посмотрим,- ответили солдаты, входя в дом.

Двое из них остались в карауле у выхода.

- Ну ладно, не надо, я их приведу,- сердито прошипела женщина.

Шаркая ногами, она пошла вглубь дома и вернулась с четырьмя девочками, которые выглядели такими же несчастными, как и первая.

Когда Глэдис хотела развязать у них ножки, испуганные дети отшатнулись от нее. Но Глэдис запела, взяла их на руки и, погрузив ножки в теплую воду, осторожно стала растирать. Сначала они боялись и плакали, но слезы постепенно высохли, и на их личиках появились довольные улыбки.

Глэдис положила детей на канг, и скоро все пятеро крепко уснули.

Ночью она не решилась оставить детей одних под надзором этой угрюмой женщины. Глэдис захотела сама остаться с девочками, поэтому солдатам пришлось занести ее багаж в дом.

Солдаты тоже остались в доме. Они по очереди дежурили. По приказанию Глэдис на ночь не затушили керосиновую лампу, чтобы можно было видеть, что происходит в доме.

Угрюмая женщина спала в той же комнате, а солдаты караулили у двери.

Среди ночи Глэдис проснулась от рыданий женщины и увидела, что та сидит и, закрыв лицо руками, горько плачет. Она подсела к ней и спросила, в чем дело.

- Я так боюсь хозяина,- призналась она. Когда он вернется, он меня убьет. Он запретил мне впускать вас сюда. Вы не должны были видеть девочек.

- Не бойся,- ответила Глэдис.- Мы с солдатами приехали сюда по поручению мандарина, и они проследят, чтобы он тебе не причинил никакого зла.

- О, вы не понимаете,- рыдала она,- он такой жестокий и коварный. Он меня купил и этих детей тоже купил. Он заставил меня очень туго обвязать их ноги. Когда пальцы загнуты под подошву, ножки остаются маленькими. Он хочет продать их мужчинам за большие деньги.

- Так значит, он торговец детьми! - воскликнула возмущенная Глэдис.- Откуда эти девочки?

- Ой, не знаю,- рассказывала женщина. Он привел их сюда и велел мне обвязать их ноги. Если бы я ослушалась приказа, он сильно избил бы меня... Никто не может спасти меня от этой беды. Я его рабыня, никто не может выкупить меня...- в отчаянии стонала женщина.- Через три дня он вернется... я так боюсь!

- Я знаю Того, Кто может освободить рабов от их оков и грехов, и Он может избавить тебя от страха,- сказала ей Глэдис.- Слушай, будем читать Книгу живого Бога. Он послал Своего Сына на землю пострадать и умереть за людей. В Его власти освободить грешников от злых оков.

В том, что ты так плохо обращалась с этими детьми, ты ведь и сама виновна. Помолимся Богу о твоем прощении. Он может это сделать.

В то время как пятеро девочек спали, а солдаты караулили, Ай-Вэ-Те беседовала и молилась с бедной испуганной женщиной.

На следующий день девочки, помогая друг другу, учились ходить на своих ослабевших ножках. Ножки еще болели, но опухоли заметно спали.

И опять мама Глэдис массировала детские ножки.

Женщина, ее звали Рухама, в страхе ждала приезда своего хозяина.

В то время как два солдата охраняли дом Рухамы, Глэдис с другими солдатами еще раз прошла по всему поселку. Она посетила все дома и поговорила со всеми женщинами, предупредив их, что торговля детьми - большой грех.

На рассвете третьего дня своего пребывания в Юаньцзуни Глэдис разбудила детей.

- Мы немедленно отправляемся в Янчэн, пока не вернулся жестокий хозяин, и берем с собой этих девочек,- сказала она солдатам.

Нагрузили ослов.

К этому времени девочки уже могли самостоятельно делать несколько неустойчивых шагов.

- Ой! - вдруг в изумлении воскликнула Глэдис,- только теперь я поняла, зачем мы взяли с собой столько ослов! Они для этих девочек.

Смотрите, как Господь всем премудро руководит!

Сама Глэдис стояла еще перед домом, держа на руках первую девочку, которой она помогла. Эта девочка при обвязывании ног больше всех сопротивлялась; она кричала, брыкалась и царапалась, поэтому Рухама назвала ее Тигр. Другим девочкам она дала более красивые имена: Перл, Лили, Руби и Кристалл.

Глэдис с нежной материнской любовью, как будто девочка была ее собственным ребенком, несла ее на руках. В Янчэне она всем им даст новые имена, это будет лучше. А эту девочку она назовет Павлина.

- Моя Павлина,- шепнула она ребенку, моя маленькая Павлина, ты поедешь с нами в дом Ай-Вэ-Те. Вы все поедете к нам.

- А что будет с Рухамой? - озабоченно спросила старшая девочка. Она не любила эту женщину, так плохо обращавшуюся с ними, но знала, как жестоко изобьет ее хозяин, когда вернется. И тогда уже не будет солдат, которые могли бы защитить ее.

- И Рухама поедет с нами,- пообещала Глэдис.

Дети взволнованно спросили:

- А она уже не будет обвязывать нам ноги?

- Нет, дети, никогда. Скоро вы сможете свободно ходить и прыгать, как все другие дети в Янчэне. У вас будет много братиков и сестричек и достаточно еды.

Девочки были в восторге.

Рухама по приказу Глэдис тоже влезла на осла, покрыв лицо платком, и караван покинул поселок.

На улице не было никого. Только трактирщик злобно смотрел вслед каравану, который осторожно по узкой пешеходной тропинке спускался в Янчэн. Для тех, кого Глэдис взяла с собой из деревни, это был путь к свободе!

Проехав через ворота во двор миссионерского постоялого двора, они были встречены восторженными криками детских голосов.

Расталкивая друг друга, к Глэдис бежали дети.

Они восторженно приветствовали новых сестричек, прыгали вокруг них и все время радостно восклицали.

- Тише!.. Тише!..- строго покрикивал на них Чан.

Глэдис сошла с осла и взяла на руки маленького Бао-Бао. Дети так обрадовались, что их мама вернулась, да и сама Глэдис с восхищением смотрела на детей, своих детей. Они уже образовали одну большую семью.

- Ну-ка, станьте рядышком и по очереди приветствуйте новых сестричек,- велела она им.

Мало-помалу во дворе стало тише. Дети, аккуратно, как научила их Ай-Вэ-Те, стали в ряд. Каждый ребенок, от самого большого до самого маленького, знал свое место.

- Вот вы видите сестричек, эту малютку зовут Павлина,- сказала Глэдис, подняв девочку на руках.- И другие девочки получат новые имена, они впредь будут жить у нас.

Притаившись в уголке двора, Рухама смотрела на эту сцену. Да, эти девочки сейчас радуются, но ей остался только страх, страх тюрьмы. Она подошла к Глэдис и спросила:

- А когда вы поведете меня в тюрьму?

- В тюрьму? - в изумлении воскликнула она.- Но тетушка Рухама, я не собираюсь вести тебя в тюрьму!

- Ох,- удивилась женщина,- но куда же мне теперь? Мой хозяин будет меня искать и заберет, потому что он купил меня. Я его боюсь.

- Не бойся,- успокоительно произнесла Глэдис,- ты будешь жить у нас. Можешь спать у меня в комнате.

Рухама удивленно посмотрела на нее.

- Вы хотите сказать, что я могу жить у вас, в этом доме?

- Да, здесь, у нас, на миссионерском постоялом дворе. Думаю, ты могла бы стать хорошей помощницей Чана на кухне.

- Ай-Вэ-Те, я была плохой женщиной, я жестоко обращалась с девочками своего хозяина. Я отказывалась слушать Книгу вашего Бога и говорила с вами грубо и неприветливо. И вы все-таки хотите взять меня в свой дом?

- Бог ищет заблудшего,- ответила Глэдис.- Вечером, когда мы читаем Книгу, ты можешь слушать вместе с другими.

Женщина вслед за Глэдис поплелась в дом, на кухню.

- Чан, вот тебе помощница,- весело сказала Глэдис.- Чем она может тебе помочь?

- О, иди сюда и помешай суп.- Он немедленно вложил в руки новой кухарки длинную палку.

Пока женщина прилежно мешала суп в большой кастрюле, Чан занялся другими делами, все время бормоча себе под нос:

- Да-да... Ай-Вэ-Те приводит сюда плохих людей, а Бог Книги может плохих людей исправить.

В этот вечер на миссионерском постоялом дворе было очень людно.

Семья Глэдис постепенно выросла, в нее входили уже двадцать четыре ребенка, вдова Ру Мей и тетка Рухама.

Глэдис привыкла ужинать с детьми до прихода ослиных караванов. В это время двор бывает еще чист.

Пока стояла теплая погода, они кушали во дворе.

На этот раз они, как всегда, получили свою просяную кашу. Все двадцать четыре ребенка стояли с мисочками в руках вокруг Чана у кастрюли с кашей. Ру Мей наполнила мисочки. Стоя, они вместе помолились о благословении на пищу так, как научила их Ай-Вэ-Те. Потом они сели на землю и начали есть.

Как только они съели все, что было в мисочках, их веселые голосочки зачирикали во дворе. Эти дети, пережившие трудные годы заброшенности и скитаний, как с цепи сорвавшись от норм организованного общества, покорно подчинились дисциплине, которую поддерживала в своей большой семье Ай-Вэ-Те. Но они были такими же веселыми шалунами, как и все другие дети на свете. Их неожиданные крики и внезапное баловство Глэдис встречала с улыбкой. А если нужно было, она крепко брала слишком разыгравшегося ребенка за руку и вела его в отдельную комнату миссионерского дома, где вместе с ним становилась на колени и молилась о духе любви и терпимости в молодых сердцах.

В этот вечер Рухама тревожно смотрела на толпящихся во дворе погонщиков, приехавших со своими животными. Сколько людей, сколько суеты! Испуганная, она спряталась в темном уголке комнаты. Ей хотелось держаться подальше от этих незнакомых людей. Если они узнают и выдадут ее хозяину... Она вздрогнула при этой мысли.

Глэдис заметила, что Рухама не по себе, и увела ее в другую комнату.

- Пойдем со мной, здесь для тебя есть работа. Помоги Ру Мей помыть детей перед сном,велела она Рухаме.

Какая разница между теперешней и бывшей работой! Раньше она по приказу своего жестокого владельца должна была мучить девочек, обвязывая им ножки, так что дети плакали от боли. А сейчас, у Ай-Вэ-Те, она может заботиться о детях, чего ей еще никогда в жизни не приходилось делать. Она не совсем понимала, почему эта иностранная женщина делает так много добра. Ру Мей, молодая христианка, рассказала ей, что Глэдис выполняет Заветы своего Бога.

Этим вечером караваны один за другим заходили через ворота во двор. Началось столпотворение.

Как бы медленно ослы ни шли днем, вечером, когда руководитель каравана позволял первому ослу зайти во двор на ночь, другие тотчас резво бежали за ним.

Чан был доволен. "Значит, будет много постояльцев и много слушателей рассказов АйВэ-Те",- подумал он.

В этот тихий вечер мужчины и дети сидели во дворе и слушали чтение Библии и рассказы АйВэ-Те. Керосиновая лампа в воротах освещала двор тусклым светом. Только топот ослиных копыт время от времени нарушал тишину.

Погонщики с глубоким вниманием слушали Глэдис.

Снова и снова повторяла она, что Бог неустанно ищет заблудших грешников, которые сами не в состоянии найти путь к примирению с Богом. Узники, люди в оковах, рабы жестокого хозяина - все могут получить освобождение, когда великий Пастырь отыщет их. Поэтому и нужно было принести Его Слово в этот горный край Северного Китая.

Он учит их, что они потеряны; Он ищет их Своим Словом; Он может Святым Духом воздействовать на их сердца; Он слушает, молятся ли и зовут ли Его на помощь; Он спасает их на краю пропасти; Он уносит их от пропасти на Своих любящих руках; Он омывает их, прощает им грехи и ведет к Своему стаду. А тех, кого Пастырь причислил к стаду, Он всегда охраняет. Если они опять собьются с дороги на опасную тропинку, Он это увидит. По их зову Он опять вернет их.

Глэдис подчеркнула, что раз человек найден Им и получил Его любовь и прощение, он уже не сможет жить без Него и станет всегда следовать за Ним.

Следуйте за Пастырем... Он всегда показывает правильный путь.

Глэдис закончила рассказ тем, с чего начала:

- Бог ищет заблудшего...

Она увидела, что Рухама встала и, горько плача, вошла в дом. Все вместе спели гимн:

"Как овечку, Пастырь сильный, Ты веди меня вперед; Пажити Твои обильны, Голос Твой к водам зовет..."

Уложив детей спать и показав мужчинам их спальные места на канге, Глэдис пошла в свою комнату.

Там, на краю постели, сидела плачущая Рухама.

- Ай-Вэ-Те, я была плохой женщиной, я очень виновата, но хочу измениться. Научите меня, пожалуйста, что я должна сделать для того, чтобы найти Господа Иисуса. Помолитесь со мной и попросите Его простить мои грехи и послать мир в мое сердце.

Они вместе стали на колени и помолились Спасителю, чтобы Он обратил Свой взор на бедную рабыню и вразумил ее Своим Словом.

Глэдис знала: главное сейчас для Рухамы - поверить, что Иисус Христос - ее личный Спаситель.

Однажды в Лондоне жена пастора стала на колени и помолилась с восемнадцатилетней девушкой, которая в своей духовной нужде пришла за помощью. Сейчас, пятнадцать лет спустя, та девушка сама в далеком Северном Китае могла сделать то же самое для рабыни Рухамы, чтобы спасти ее заблудшую душу.

Незаметно проходили дни и недели.

Рухама проявляла огромный интерес к вечерним рассказам из Библии. И каждый вечер АйВэ-Те перед сном вместе с этой женщиной становилась на колени. Они молились о благодати и мире, которые достигаются верой в Господа Иисуса Христа.

В один прекрасный день Рухама подошла ко Глэдис и поведала ей:

- Мое сердце было стянуто грехом, жестокостью и страхом так же туго, как я обвязывала ноги девочек. Но теперь узы греха сорваны, в мое сердце вошел Господь Иисус. Я верю, что Он простил мне мою вину. Он спас мою душу и дал мне мир и любовь в сердце. Он избавил меня от страха... Он ищет заблудшего...

Глэдис с радостью наблюдала изменения, происшедшие в этой женщине. Она заметила, что Рухама часто заходит в их комнату, где она молилась, пела и читала на память библейские стихи, которые учили вечером. Все остальное время она помогала на кухне Чану.

Рухама никогда не выходила во двор одна. А через ворота на улицу и вовсе боялась показываться. Она еще не избавилась от страха перед своим жестоким хозяином, который мог потребовать ее возврата.

Поэтому Глэдис решила пойти к мандарину.

Эту женщину, как и привезенных девочек, надо выкупить из рабства.

Глэдис Эльверд решительно шагала ко двору мандарина, чтобы рассказать ему о своей поездке в Юаньцзунь. Ей трудно было владеть собой, так как она была глубоко возмущена ужасной торговлей детьми в этой области. Однако поначалу она сдержала себя.

Мандарин одобрил результаты ее поездки и помощи в улучшении жизни китайских женщин и девочек. Наконец он подал своему придворному слуге знак, что беседа закончена и миссионерка может уйти. Когда слуга открыл перед ней дверь, она не сдвинулась с места.

- Мандарин дает вам понять, что беседа закончена. У мандарина к вам больше нет вопросов,- вежливо сказал слуга.

Глэдис стояла неподвижно с Книгой в руке.

- Господин мандарин,- спросила она,- что вы делаете с людьми, которые крадут и продают маленьких девочек?

Мандарин с удивлением посмотрел на нее. Его брови высоко поднялись.

- Это не мое дело! - резко ответил он и снова дал знать слуге, что гостья должна уйти, но Глэдис не тронулась с места.

Так она не может уйти. Во власти этого правителя страдания или благополучие тысяч китайских детей. Она должна повлиять на него, чтобы он защитил детей в своей области.

- Господин мандарин, почему вы это не запретите? Вы правитель этой области. Вы издали приказ об освобождении девочек от тягостной необходимости уродовать свои ноги, и все вам послушны. Вы также можете издать закон о тюремном наказании всех крадущих и продающих детей. Это предотвратило бы много горя.

- Идите домой, Ай-Вэ-Те, позаботьтесь о своих детях-сиротах и о погонщиках и исполняйте свои обязанности инспектора. Не вмешивайтесь в чужие дела! - повелительным тоном сказал он и в третий раз нетерпеливо подал знак своему слуге у открытой двери.

- Господин мандарин,- спокойно продолжила Глэдис,- мой Царь послал меня в Китай для того, чтобы объявить здесь Его законы. Могу ли я прочесть вам Его закон о краже?

Не давая ему возможность возразить, она открыла свою Библию и прочитала несколько стихов.

- Мисс Эльверд,- торжественно возвестил он,- у нас есть свои законы. Я вас с ними познакомлю.

Пойдемте со мной в библиотеку.

Мандарин в своем прекрасном шелковом одеянии медленно и степенно пошел вперед.

Придворный слуга пошел за ними.

Они шли через зал по толстым коврам, мимо искусно сделанных столиков из слоновой кости, на которых стояли прекрасные старинные разрисованные фарфоровые вазы. Потом они вошли в тихую комнату и остановились перед большими книжными шкафами, знатный китайский правитель и простая англичанка в своей голубой хлопчатобумажной одежде, с Книгой в руке.

Придворный слуга остановился на некотором расстоянии от них.

Мандарин пальцем указал на толстые книги и сказал:

- Вот наши законы, но среди них нет закона о наказании за кражу детей.

- Господин мандарин, я все-таки прошу вас от имени моего Царя строго запретить торговлю детьми и предоставить в мое распоряжение дом для приема детей-сирот и заброшенных детей-бродяг. Наш постоялый двор переполнен, и у меня уже нет сил принимать новых детей. Мне так нужна ваша помощь!

- Нет,- холодно возразил он,- нет, мисс Эльверд. Бездомные дети умирают от голода и болезней вот уже много веков, но еще никогда никакой мудрый царь в Китае не вмешивался в это дело.

- А Царь царей, у Которого больше мудрости, чем у всех царей, проживающих когда бы то ни было в Китае, позаботился и об этом,- с достоинством заметила Глэдис.

Она поискала в Библии и прочитала ему слова Господа Иисуса: "Пустите детей приходить ко мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие".

- Тот, о Котором вы говорите, должно быть, был особенным Царем, а мы поступаем по законам китайской мудрости,- заметил мандарин с улыбкой.

- Вы говорите, что Он, наверное, был особенным Царем. Да, и если бы вы знали, Кто этот Царь, вы, наверное, захотели бы стать Его подданным и исполнять Его законы. Этот Царь - Господь Иисус, Сын Божий. Он покинул Свою обитель на небе, чтобы жить на этой земле, искупить грехи людей, исцелить больных, утешить одиноких. Вот здесь написано в Его Слове:

"И приступило к Нему множество народа, имея с собою хромых, слепых, немых, увечных и иных многих, и повергли их к ногам Иисусовым; и Он исцелил их; так что народ дивился, видя немых говорящими, увечных здоровыми, хромых ходящими и слепых видящими; и прославлял Бога Израилева".

- Господин мандарин, был ли в Китае хоть однажды такой царь? У вас были свои цари, а только Господь Иисус - ЦАРЬ над всеми народами. И Он послал меня для того, чтобы объявить вам Его Слово и Его законы. В Его законе есть любовь, любовь к нищим, угнетенным, бедным. Мандарин бесстрастно слушал ее речь. Однако мало-помалу холодное выражение на его благородном лице исчезло, и в глазах мелькнуло чувство уважения к этой женщине с Книгой ее Царя: все ее слова и поступки наполнены любовью к своему Богу, Которому она служит и о Котором говорит.

- Ай-Вэ-Те,- мягчим тоном произнес он,- я прикажу отвести вас на женскую половину. Там есть дети и женщины со своими служанками. Пусть они послушают вас. Расскажите им историю о Пастыре, Который спас заблудшую овцу на краю пропасти и отнес ее на руках домой.

Глэдис пошла за слугой в женские комнаты. "Откуда Мандарин знает историю о заблудшей овце? Может быть, погонщики рассказали?" - удивленно думала она по дороге.

Никогда в жизни не забудет она своего посещения женского двора, этих на редкость очаровательных китайских женщин, которые в царственной шелковой одежде за столиками из слоновой кости пили чай. Среди них были и молодые девушки, купленные мандарином для ухода за детьми, а также для уборки помещений и украшения их букетами, которые они ставили в фарфоровые вазы.

Одна молодая девушка, рабыня, которую мандарин получил от знатной китайской семьи, очень церемонно подала гостье чай. Нечасто доводилось Глэдис встречать китайскую девушку с такими прекрасными чертами лица и с такими наивными детскими глазами, которые она не сводила с миссионерки. Девушку звали Суалань.

После чаепития Глэдис рассказала историю о потерянной и найденной овце. Женщины и дети слушали в мертвой тишине. Здесь для Глэдис исполнилось слово, что она перед царями и великими мира сего будет свидетельствовать о единственном Пастыре, спасающем заблудших грешников, в том числе и китайских, от вечной гибели.

Несколько недель спустя она при посредничестве мандарина смогла выкупить Рухаму и пятерых маленьких девочек у их хозяина. Теперь все они могли спокойно жить на миссионерском постоялом дворе.

Глава 12. "Я с вами во все дни..."

Будучи единственной европейкой в этом северо-китайском горном краю, Глэдис часто чувствовала себя одинокой.

Одиночество начало угнетать ее, хотя утешением ей служило то, что она часто ощущала особенную защиту и водительство Бога. Утром она никогда не выходила из дома, не ставши на колени и по-детски безыскусно не рассказав Ему в молитве обо всех своих заботах, не попросив Его о помощи.

Даже Девятушка заметила это. Когда мама Глэдис молится в своей комнате, никто не должен ей мешать; тогда она говорит со своим Богом.

Обычно Глэдис обращалась к Богу со следующими словами: "Господи, я не знаю, как мне быть дальше, а Ты знаешь. Укажи мне путь... Господи, что Ты повелишь мне делать? Научи меня следовать за Тобой, даже если я не вижу дороги. Ты же видишь ее... Если будет темно, то пусть свет Твоего Слова осветит мой путь".

Молитва и чтение Библии ежедневно давали ей силы неустанно трудиться. Но все же Девятушка видела, что мама Глэдис иногда выглядит очень грустной. Она старалась утешить ее своей детской любовью, но это не всегда получалось. Глэдис уже не пела и часто проводила время одна в своей комнате.

Она жаждала помощи, ей хотелось, чтобы у нее появилась подруга из ее народа, с которой она могла бы обсуждать свои проблемы и у которой могла бы найти поддержку.

Каждый день она молилась о том, чтобы всемогущий Бог послал ей подругу и соратницу, но всегда в ее сердце звучало при этом заключительное предложение: "Господи, не как я хочу, но как Ты".

И вот однажды из Англии пришло письмо от девушки, которая услышала о ее труде в Китае и захотела приехать, чтобы помогать ей.

С огромной радостью Глэдис написала ей ответное письмо на пяти листах, исписанных с обеих сторон. Она закончила свое послание следующими строками: "Поторопись и приезжай скорее. Не думай, что я старая, нервная женщина, желающая властвовать над тобой. Ты будешь иметь полную свободу, мне хотелось бы быть для тебя матерью и помочь тебе чувствовать себя у нас как дома. Ладно? Мне уже снилось, что ты приехала сюда и что я купила для тебя китайскую одежду..."

Где-то в Англии сидела в своей комнате девушка, которой еще не исполнилось двадцати лет, и читала письмо из Китая. Письмо от Глэдис Эльверд из далекого горного края.

Она читала и перечитывала это письмо. Последние строки ей понравились: "Мне хотелось бы быть для тебя матерью и помочь тебе чувствовать себя у нас как дома". Но главное для нее содержалось в начале письма: "Прежде чем рассказать тебе о самом важном в миссионерском труде, я хотела бы сказать тебе, что, если Бог призвал тебя в Китай и ты имеешь в сердце уверенность в своем предназначении, то не дай себя удержать или напугать... Всегда помни, что Сам Бог призвал тебя - Тот, Кто некогда призвал Моисея и Самуила".

Дальше Глэдис писала о своем опыте. О том, как друзья старались запугать ее, чтобы удержать от поездки в Китай. И как, наконец, она сама пыталась убежать от этого внутреннего голоса, но...

Голос свыше посредством Слова Божьего, звучал в ее сердце: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

Она опасалась провала своего плана, мало верила в свои силы и способности. Но тогда она получила это обещание из Слова Божьего, которому она поверила и которое наполнило ее сердце миром: "...и благословлю тебя, и возвеличу имя твое; и будешь ты в благословение..."

Она поверила в то, что Бог ей поможет, последовала своему призванию и уехала. И теперь она уже несколько лет живет и трудится в Китае, и Бог спасает ее, помогая в нужде и поддерживая в преодолении испытаний. Да, через эти испытания и помощь в нужде Господь объявлял народу горного края Северного Китая Свою Божественную власть: нищим крестьянам в долинах, погонщикам ослов, женщинам и детям в деревнях, а также знатному мандарину в его дворце.

Снова и снова молодая англичанка перечитывала наказ опытной миссионерки: "...если Бог призвал тебя в Китай и ты имеешь в сердце уверенность в своем предназначении..."

Она должна написать Глэдис. Должна дать ей честный ответ.

Несколько недель спустя Глэдис получила письмо от девушки. Она бережно держала письмо в руках, словно это было сокровище. Сейчас она откроет и прочитает его и сразу приготовит комнатку и составит план их поездок в горные поселки. Они будут вместе читать Библию и беседовать, петь и рассказывать детям, словом, все будут делать вместе. И сама она, Глэдис Эльверд, больше не будет одинокой. С улыбкой на лице она открыла конверт и прочитала ответ.

Словно грозовая туча, это письмо превратило свет радостной надежды Глэдис в темноту беспросветного одиночества.

Девушка писала, что не приедет. Она считает себя еще слишком молодой для такой далекой поездки и такого ответственного труда. Глэдис не должна рассчитывать на нее.

С письмом в руках Глэдис с трудом поднялась наверх. Ее радость исчезла. Ее надежды на дружеские беседы и совместную работу рухнули.

Она должна остаться одна... одна.

Одна... Но почему же? Почему никто не приезжает к ней на помощь? Это одиночество для нее уже невыносимо. В своей комнатке она стала на колени, и тогда горе и напряжение ослабли.

Разочарование неудержимым плачем прорвалось изнутри.

В своей комнатке она стала на колени.

Маленькая женщина походила на цветок, надломленный и прибитый к земле неожиданным порывом ветра. Она долго и безудержно плакала, взывая к Богу:

- Господи, видишь ли Ты меня? Я же умру от одиночества!

И вот в ее душе с Божественной силой зазвучал голос: "Я с вами во все дни..."

- Господи! - растроганная, ответила она, Господи... Ты здесь?

Она испытала близость своего Царя, Который успокоил штормовой ветер и сказал в ее душе: "...Я живу, и вы будете жить".

- Господи, Боже мой!..

Больше она не могла говорить. Ее наполнило невыразимое спокойствие, в душу снизошел мир. Опять она могла полностью отдать себя в Его руки, безусловно и покорно довериться Ему.

Она взяла Библию. На коленях, открыв эту дорогую для нее Книгу, остановившись на тексте сто семнадцатого Псалма, она исторгла из глубины души свидетельство веры:

- Господи, я верю: "Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни".

Девятушке надоело ждать, пока мама Глэдис вернется вниз. Она поднялась наверх, очень тихо открыла дверь комнаты и увидела ее на коленях с Книгой перед собой. Девочка подождала, пока Глэдис встала.

- Ты разговаривала со своим Богом? - с детской наивностью спросила она.

- Господь говорил со мной. Он сказал мне ласковые слова, Девятушка. Он был у меня.

- А сейчас ты опять можешь петь? - спросила девочка.

- Да, сегодня вечером у канга.

На постоялом дворе царила суматоха.

Сколько посетителей, сколько вьючных животных, какое оживление!

Чан, довольный тем, что снова у них множество гостей, суетился на кухне. Разгорелся огонь, пускали пар кастрюли с горячей водой для супа из трав, и весь дом наполнился аппетитным ароматом.

Фрэнсис и его друзья поили ослов, кормили их соломой, забот хватало. Погонщики развязали ремни вьюков и седел, чтобы животные могли хорошо отдохнуть.

В вечерних сумерках разнеслись довольные крики накормленных ослов.

Пока погонщики на кухне у Чана ели суп из трав и просяную кашу, Глэдис еще раз поднялась наверх. На задней стороне дома находился встроенный в городскую стену балкон с видом на далеко простиравшуюся суровую горную землю. Там она немного постояла одна. Ее сердце было все еще наполнено переживаниями этого дня.

Ее Господь и Царь сказал ей, да, сказал ей в душе: "Я с вами..." Он не только говорил через Свое Слово, но и явил Свое присутствие, ниспослав в ее душу полный мир. А она пообещала Ему: "Не умру, но буду жить и возвещать дела Господни". Как раз сейчас у нее для этого подходящий случай. Было ли когда-нибудь раньше столько погонщиков на их постоялом дворе, как сегодня вечером?

Чан уже успел с сияющим лицом шепнуть ей:

- Сегодня вечером будет много ушей для рассказа, Ай-Вэ-Те.

Да, она знала. Много ушей, чтобы слушать, и много еще закрытых и невежественных сердец, пребывающих в тисках языческого идолопоклонства.

Стоя на балконе, она любовалась вершинами гор, темнеющих под оранжево-красным небом и всем сердцем молилась о ниспослании мудрости для того, чтобы рассказать о делах Божьих.

Во дворе внизу послышались шаркающие шаги.

Китайцы привели какую-то девушку и, быстро жестикулируя, наперебой рассказывали что-то повару.

Глэдис увидела, как многократно кланяется им Чан, как почтительно говорит с ними и как одобрительно кивает девушке.

Спустившись вниз, Глэдис увидела, что эти мужчины - придворные из ямыни. С ними была красавица лет тринадцати. Они поклонились Глэдис и сказали, что эта девушка со двора мандарина. Мандарин желает преподнести Ай-ВэТе подарок. Они еще раз поклонились и ушли.

Девушка осталась у нее. По ее лицу скользнула робкая улыбка, когда Чан взволнованно повторил:

- Ай-Вэ-Те, вам подарок, подарок от мандарина!

Глэдис посмотрела на руки девушки, но они были пусты. Она не видела никакого подарка.

- У тебя для меня подарок? - спросила она.

- Да,- робко сказала девушка,- да, подарок от мандарина.

- Ну,- любопытно спросила Глэдис, какого подарка мандарин удостоил меня?

С той же самой робкой улыбкой на лице девушка поклонилась Глэдис и прошептала:

- Я пришла слушать вас.

- Чан, что она имеет в виду? - не понимая, спросила Глэдис.

- О Ай-Вэ-Те, мандарин - мудрый царь.

Он дал вам эту девушку для того, чтобы она всегда слушала вас; эта девушка - подарок. Она впредь будет жить у вас.

Глэдис в недоумении посмотрела на нее. Так мандарин дал ей эту девушку? А где она уже видела это личико? О да, вспомнила. На женском дворе мандарина эта девушка была рабыней, ухаживающей за детьми.

- Как тебя зовут?

- Меня зовут Суалань, Ай-Вэ-Те,- робко ответила она.

- Ну, Чан,- сказала Глэдис,- я еще не совсем понимаю, что произошло, но в любом случае пусть она входит и сегодня вечером послушает вместе с другими рассказы из Библии.

Вечером, когда на постоялом дворе опустилась вечерняя мгла, погонщики на кухне уселись поближе к теплому кангу. Дрожали огоньки керосиновых ламп. Мертвая тишина установилась еще до того, как Глэдис начала читать. Это была трогательная картина: комната, битком набитая китайскими мужчинами, женщинами и детьми, и иностранка, в глубокой тишине открывающая свою Книгу.

В тусклом свете Глэдис видела лица людей. Это были простые крестьяне из деревень без всяких богословских познаний, но с восприимчивыми душами. Этим людям надо было рассказывать просто, как детям. При своем ограниченном знании китайского языка и незначительных познаниях слушателей она должна передать этим людям весть о живом Боге. Она решила рассказать им библейскую историю о Моисее, о выходе израильского народа из Египта.

Скоро погонщики забыли, где они находятся. Рассказ увлек их в пустыню Египта. Они видели, как народ израильский, толпясь, выходил через городские ворота. В их воображении это были китайцы с палками-носилками, обвешанными пожитками. Толпы беженцев. Мужчины с узлами стеганых одеял и вещей на спине, кувшинами с водой и мешками с зерном на плечах. Перегруженные ослы. Женщины с корзинами и детьми на спинах. Они убегают от преследующего их врага. Обессиленные старики падают и остаются на обочине дороги. Вместе с людской толпой идут стада блеющего и мычащего скота. Больных приходится нести на руках, а тут еще дети плачут, уставшие от дороги, и жалуются на больные ножки.

Они идут по горячему песку, их томит жажда. За ними по пятам гонится войско фараона, который хочет их убить... Им надо дальше... дальше... все дальше... Отдыхать нельзя. И враг не отдыхает. У врага есть оружие. А беженцам нечем защищаться. И вот перед ними раскинулось широкое Чермное море - непреодолимое препятствие на пути к свободе.

В народе раздаются крики о помощи. Среди толпы стоит Моисей, великий вождь, назначенный Богом для того, чтобы вывести Его народ на свободу.

Но эта вода... Чермное море... Неужели они сейчас погибнут? Неужели Бог не может помочь?

- Представьте себе,- продолжала Глэдис, что это Хуанхэ и что вам надо переправиться через нее. Возможно ли это? Человеку такое не по силам, но Бог все может, а с верой в Бога сможет и человек. Бог требует безусловной веры в Его могущество.

Вот у берега моря стоит молящийся Моисей, и Господь говорит ему: "Не бойтесь, стойте и увидите спасение Господне".

Моисей верит, и воды расступаются в стороны, Бог пролагает израильтянам дорогу к свободе. Все благополучно переходят на противоположный берег.

Глэдис замолчала на минутку.

- Потом они стали на колени на берегу, спели благодарственный гимн и прославили могущество своего Бога.

В полной тишине она взяла песенник и начала петь:

"Ибо сей славный Бог есть Бог наш; Он наша доля на все века.

Ни время, ни вечность не разделят нас:

Он будет вождем нашим до самой смерти". Зачарованные взоры мужчин были направлены на Книгу. Они слушали, и жаждали еще и еще. А Глэдис продолжала рассказывать.

Жители Янчэна и все люди в этом северо китайском горном краю должны знать, что Бог Моисея живет и поныне.

Да, и сегодня, теперь и навсегда! Она была уверена в том, что Он жив. Он говорит с людьми посредством Своего Слова, и Он лично говорил с ней. Да, Он говорил с ней, Ай-Вэ-Те, которая сидит перед ними. Господь Бог говорил с ней, когда она еще жила на своей родине. Он сказал, что она должна покинуть Англию и жить среди них, народа Китая. Он через Свое Слово сказал ей: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

Рассказывая об этом голосе, призвавшем ее, она еще раз осознала всю важность своего труда. Она словно снова испытала тяготы ужасной поездки через Россию, когда она так явственно чувствовала защиту и водительство Бога. Ее глаза заблестели при воспоминании о всем пережитом. Когда она говорила о страхах и испытаниях, слушатели сидели, затаив дыхание.

В этот вечер истина вести Божьей из Его Слова все глубже проникала в души китайских горцев. Казалось, что люди чувствовали присутствие живого Бога и Его общение с ними через Слово. Они поверили свидетельству женщины с Книгой и ее словам.

Тишина. Все головы склонены. Мужчины молча сидят, размышляя об услышанном.

При тусклом свете керосиновых ламп Глэдис увидела личико Суалани. Молодая девушка вопрошающими глазами посмотрела на нее. Казалось, что сердце девушки тронуто. Она не отводила от нее глаз.

Это растрогало Глэдис. Может быть, Господь с особенным намерением привел к ней эту девушку? Может, Он тронул это молодое сердце?

Глава 13. Синь Ю

Промозглым серым утром следующего дня резкий холод проникал на кухню, когда погонщики выходили, чтобы оседлать и нагрузить своих ослов. От серых боков животных исходил пар. Двор был полон топота копыт, фырканья и криков.

Чан в своих свободных туфлях шаркал среди этой суеты. Он болтал с мужчинами и уговаривал их скоро вернуться, чтобы получить здесь горячий суп и новые рассказы. Ведь в Книге еще очень много рассказов.

Глэдис заметила, что Чану нравится, когда много погонщиков кушают у них и вечером при керосиновом свете слушают рассказы из Библии. Но сам Чан пока не проявлял искреннего интереса к духовным ценностям Слова Божьего. Он был хорошим поваром и хорошим помощником, но еще не стал христианином.

Ослов одного за другим вели к воротам двора, а затем караван двинулся через узкую улицу к городским воротам.

Во дворе остался один молодой погонщик.

Глэдис никогда раньше не видела этого мальчика.

Казалось, он ждал ее прощального взгляда.

Какие у него чудные и серьезные глаза! Какие, вероятно, глубокие мысли у этого мальчика! Не сказав ей ни слова, он пошел за мужчинами через ворота и, поникнув головой и опустив плечи, потащился за ними. Глядя на него, Глэдис подумала, что он еще совсем ребенок и слишком хрупок для тяжелых поездок с торговым караваном.

Руководитель группы резко его окликнул. Мальчик быстро взял веревки одного осла и потащил строптивое животное вверх по горной тропе. Ему нельзя остановиться и поразмышлять об интересном рассказе, который вчера вечером рассказала в трактире женщина с Книгой. Он должен следить за самым упрямым ослом, чтобы тот не сбросил с себя корзины с товарами и шел побыстрее. И он, Синь Ю, самый младший из погонщиков, в следующем городе должен будет снять груз с ослов и нести на крытый рынок. Ему придется таскать тяжелые корзины с глиняной посудой, мисками и горшками, пока его руки, как свинцом налитые, уже ничего не смогут поднять.

Тогда руководитель каравана прикрикнет на него:

- Эй ты, лентяй, вялый болван, работай побыстрее, а то сегодня не получишь ужин, не заслужишь спальное место на ночь!

Он опять с трудом соберет свои слабые силы и послушно потащит тяжелые корзины, пока...

Пока не упадет и больше никогда не встанет. Тогда никто уже не даст ему есть, потому что у него нет ни отца, ни матери, ни родственников.

Синь Ю происходил из бедной крестьянской семьи. Их участок пахотной земли находился на плоскогорье. Когда в горах шли плодородные дожди, вода текла мимо их полей, арендуемых у одного помещика, и не орошала их. Но бывало, что какое-нибудь дождевое облако проливало свою воду как раз на их пашни. Тогда все они ликовали и благодарили "бога воды", который живет в горах над Желтой рекой. Так поступали и их предки. Но дождевая вода с гор почти никогда не касалась их пашни.

Отец Синь Ю попросил помещика об отсрочке арендной платы. Тогда он смог бы купить орудия, чтобы вырыть каналы для воды. Дождевая вода текла бы по этим каналам и питала бы поля прекрасной влагой с неба. Солнце озаряло бы ростки, просо и пшеница дали бы обильный урожай. Они больше не голодали бы и вовремя смогли бы заплатить за аренду. Тогда они стали бы счастливыми.

Помещик очень рассердился. Он немилосердно выругал крестьянина, повысил плату за аренду участка и приказал впредь платить вперед. Отец Синь Ю хочет вырыть каналы? Ну и пусть роет руками. Их нищета стала еще беспросветное. Они не смогли внести арендую плату, и помещик потребовал, чтобы ему отдали сестричек Синь Ю в рабыни.

Крайняя нищета сгубила прилежную крестьянскую семью. Мать Синь Ю заболела. Пищи им уже не хватало, и тогда... случилось нечто ужасное.

Его отец "украл" немножко проса из урожая своих полей, который лежал, приготовленный для помещика.

Мешочек проса нужен был для того, чтобы сварить кашу для больной матери и спасти детей от голодной смерти.

Кто-то увидел это и донес помещику. Тот послал контролера, и отец признался в том, что взял немного проса.

Бедного, закованного в кандалы крестьянина увели в тюрьму. Суд помещиков приговорил его к восьми годам лишения свободы. С поникшей головой и закованными руками он ушел, бросив последний взгляд на детей, и на больную жену. Они ничего не сказали друг другу. Что в такой беде можно сказать?

Мать Синь Ю тихо лежала и ждала смерти. Кушать было нечего. Иногда она пила воду, которую давал ей сын. Тогда она смотрела на него... так беспомощно... так грустно... Но однажды ее глаза уже не открылись.

Соседи похоронили ее.

Синь Ю и двух его братьев выгнали из дома. Они вынуждены были оставить все имущество в качестве выплаты за аренду участка. Мальчики ушли из дому с пустыми руками. Братьев Синь Ю взяли в услужение крестьяне побогаче, так что они по крайней мере уже не умирали с голоду.

А он, Синь Ю, с горя ушел странствовать... Мальчик ни за что не хотел работать у жестокого помещика. Лучше ночью брать немного пищи из кормушки свиней и брести дальше...

Куда? Он не знал.

Таким образом он долгие месяцы бродил по горам Шаньси, останавливаясь на ночлег в пещерах и берлогах.

Один торговый караван нашел его, совершенно обессилевшего, Руководитель крикнул: на горной тропе.

- Эй ты, бездельник, вставай и помоги мне с этим упрямым ослом! Твое вознаграждение - миска проса и теплое спальное место.

Правильно ли он понял? Миска проса и теплое место на ночь? Дрожа от радости, он встал, схватил веревки упрямого осла и потащил животное, чтобы никто не догадался, что его тело трепетало от слабости, сердце сильно стучало, а дыхание прерывалось, когда он громкими криками подгонял ослов на крутой горной тропе. Надежда на суп и теплое спальное место дала ему силу совершить с мужчинами тяжелый поход по высоким горам, несмотря на страшную изможденность.

Вот так Синь Ю стал погонщиком ослов.

Каждый день он прилежно исполнял свои обязанности, хотя такой труд был для его молодого организма слишком тяжел. Но надо было выдержать. Куда же ему иначе? Благодаря этому труду он ежедневно получал порцию еды и каждую ночь теплое спальное место в трактире.

Но этот постоялый двор в Янчэне, у иностранки с Книгой, он никогда не забудет. Ее рассказ о беженцах, которые с Моисеем шли по пустыне и между расступившимися волнами моря... Слова женщины о том, что ее Бог более могучий, чем все мандарины Китая, взволновали его. Этот Бог настолько могуч, сказала она, что Он даже мог бы открыть Желтую реку.

Если бы его отец и мать попросили этого Бога о помощи, его отец не попал бы в тюрьму, его мать не умерла бы от голода и его братиков и сестричек не забрали бы из их дома. Но они еще никогда не слышали об этом Боге. У них были свои китайские боги предков, но они не помогли им.

- Эй ты, бездельник, вставай и помоги мне с этим упрямым ослом!

Неделями Синь Ю с караваном скитался по Северному Китаю. Погонщики посещали самые высокогорные деревни вплоть до "большой стены", старой Китайской стены, служащей границей с Монголией и Маньчжурией. Мужчины торгового каравана были единственными людьми, поддерживавшими связь между жителями этого одинокого горного пограничного края и остальной областью Шаньси. Они привозили глиняную посуду, пищу, одежду, хлопчатобумажные ткани и толстые ватные зимние пальто на север. А обратно в Шаньси и Хэнань они брали с собой меховые шкуры, тонкое рукоделие и вышитые изделия.

Погонщики ослов также передавали в трактирах все новости с юга на север и с севера на юг. Они повсюду рассказывали о постоялом дворе в Янчэне и о женщине с Книгой, из которой она читает удивительные истории.

Ранней весной 1937 года, когда караван ночевал в самых северных трактирах, погонщики услышали перешептывания озабоченных китайцев о больших сосредоточениях японских солдат у границы с Маньчжурией.

Как им быть, если японская армия завоюет север? Каждый китаец знает, что японские солдаты беспощадно жестокие. Если люди не сразу покорятся им, они будут наказывать и убивать. А куда им, бедным, невооруженным горцам, бежать? На севере стоит большая стена, за ней живут монголы, которые им не друзья. На юге находится почти бесконечная суровая горная страна, одинокий край с маленькими, обнесенными стеной городками и деревнями, где не хватит ни места, ни пищи для новых жителей. Еще дальше, на юге, течет могучая Желтая река, которая является естественной границей между северными областями и густо населенным Средним Китаем.

Вечером на канге при слабом свете керосиновых ламп люди взволнованно обсуждали тревожные новости. Все трепетали при мысли о японском вторжении, но на следующее утро приходилось забывать об угрозе и заниматься ежедневной работой. И мужчинам каравана, поддерживавшим торговые связи между севером и югом области Шаньси, просто не хватало времени размышлять о войне.

Руководитель должен следить за тем, чтобы караван за день прошел как можно больший путь. Его задача - все время подгонять мужчин.

Каждая ночевка в трактире стоила денег. Поэтому они часто проходили мимо деревенских трактиров, куда их громко зазывали зайти и переночевать. Тогда руководитель сердито кричал:

- Эй... проходите дальше, в следующую деревню!

И погонщики с трудом тащили уставших животных, жаждавших покоя и корма.

Но если караваны порой и пропускали иной трактир, чтобы до захода солнца достичь следующего городка, то постоялый двор в Янчэне они посещали всегда.

Силы Синь Ю во время этого похода на север совсем иссякли. Иногда мальчик едва не падал, он мог бы остаться, лежа на дороге. Но что тогда с ним будет? Никто не поможет ему. Он должен выдержать... до Янчэна.

Синь Ю изо дня в день тащился дальше. Руководитель грозил, что прогонит его, если он не будет сгружать и нагружать тяжелые корзины как можно быстрее. Что ему за дело до ленивого сорванца?

И Синь Ю трудился. Как бы плохо он себя ни чувствовал, он знал: ему надо выдержать до Янчэна, где есть Книга того Бога, Который спас Моисея и беженцев, проведя их через широкое море.

Однажды, когда день склонялся к вечеру и сумерки опускались над двором, Чан зажег лампы у ворот и увидел на улице запоздалый ослиный караван. Животные беспокойно фыркали и кричали. Наступала ночь; они искали теплого приюта и корма.

Чан пригласил погонщиков зайти. Услышав его голос, ослы сразу неудержимо устремились в ворота. Во дворе они плотно прижались к стене, опустили головы и стояли, закрыв глаза. Наконец-то дошли. Никакой погонщик уже не сможет погнать их дальше, они не сделают больше ни шагу.

Руководитель громко дал команду разгружать ослов. Мужчины взялись за работу и поставили вьюки и корзины на землю.

Фрэнсис, один из детей Глэдис, помогал кормить и поить животных.

Один осел остался загруженным; не было погонщика, который бы снял с него корзины.

Во дворе прозвучал яростный крик руководителя каравана:

- Где этот ленивый сорванец?

Ответа не последовало.

Мужчина снова крикнул:

- Куда делась эта ленивая свинья?

Опять нет ответа.

- Если он попадет в мои руки, я вобью его в землю! - гневался надсмотрщик.

Вечером, когда мужчины, съев просяной суп, сидели у керосиновых ламп, и Глэдис начала рассказывать истории из Библии, вдруг вошел в кухню Чан. Он тащил за собой дрожащего мальчика.

- Вот он! - торжествующе сказал Чан.

Руководитель каравана вскочил. Глэдис едва успела предотвратить его сильный удар кулаком по голове мальчика.

- Он лежал в хлеву,- сообщил Чан.- Я подумал, что он умер, но когда ударил его ногой, он пошевелился, хотя жизни в нем осталось немного.

Он опустил мальчика на пол. Глэдис стала возле него на колени.

- Кто ты? - спросила она.

На нее с истощенного лица смотрели два тусклых глаза.

- Моисей,- шепнул он,- книга Моисея.

- Он бредит,- сказала она.- Ру Мей, присмотри за ним, а мы будем продолжать рассказ из Библии.

Ру Мей положила мальчика в угол кухни, дала ему попить и оставила его в покое до того момента, как Ай-Вэ-Те закончит рассказ.

Они не видели, что мальчик в темном углу пытался слушать Слово Божье. Синь Ю добрался до постоялого двора Янчэна из последних сил. Почти угасший свет жизни еще слабо трепетал в нем.

На следующее утро три человека склонились над неподвижным телом китайского мальчика, лежавшего на полу комнаты: Ай-Вэ-Те, повар Чан и руководитель каравана. Погонщик ослов, нахмурившись, молча смотрел на своего истощенного помощника. Мальчик едва подавал признаки жизни.

Чан все время бормотал:

- Ах... ах... ох... ох...

Этими словами он хотел сказать, что миссионерская семья уже и так достаточно большая, какая им польза от больного мальчика? Неужели и он должен здесь остаться?

Мама Глэдис стала на колени возле мальчика и пощупала у него пульс. Сердце еще слабо билось.

- Он останется у нас, пока не поправится, сказала она руководителю,- в таком состоянии нельзя брать его с собой.

- Если он завтра выздоровеет, прикажите ему быстро идти за мной, чтобы нагружать и разгружать ослов, такой ленивый сорванец, сердито распорядился мужчина.

- Нет,- решительно возразила она.- Нет, он не оправится до завтра. Может быть, через несколько недель. Пройдет очень много времени, пока он восстановит силы.

Мальчик неподвижно лежал на полу, в то время как погонщики с шумом выгоняли своих животных через ворота на улицу.

Топот копыт откликнулся эхом по узкой улице и замер, когда ослы исчезли за городскими воротами.

Синь Ю остался на миссионерском постоялом дворе, где мама Глэдис, вдова Ру Мей и Суалань заботливо выхаживали его.

Миссионерский пункт в Янчэне стал приютом и для Синь Ю. У мальчика снова появился свой дом. И каждый вечер мама Глэдис рассказывала ему истории из Библии.

Дети учили наизусть библейские стихи и на родном языке пели гимны, тексты которых благовестник мистер Лу получил из одного миссионерского пункта на юге.

Господь благословил миссионерский труд в Янчэне. Его Слово добрым семенем упало во многие детские души и незаметно укоренялось в их сердцах, чтобы в свое время принести видимые плоды.

Они все вместе были так счастливы! Когда Глэдис навещала узников в тюрьме и крестьян в горных деревнях, Ру Мей и Суалань заботились о маленьких детях. Чан обеспечивал пищей всех голодных детей, а мистер Лу трудился благовестником в Янчэне и в окрестностях.

Маленький черенок миссии начал вырастать в видимое растение. Но область Шаньси велика.

Здесь требовалось еще трудиться многие годы.

В эти месяцы Глэдис исполняла свои миссионерские обязанности с особой радостью и ощущала, что свет благоволения Божия сиял в ее сердце и был с ней, куда бы она ни пошла.

"...Ибо с тобою Господь, Бог твой, везде, куда ни пойдешь..."

Глава 14. Война в горах

Мистер Лу несколько дней провел в более южном миссионерском пункте. В Янчэн он вернулся встревоженный и рассказал Глэдис, что японские войска все дальше вторгаются в глубь китайской территории, разрушая города и деревни. Генерал Чан Кайши является главнокомандующим всей китайской армии. Одна воинская часть, "восьмое полевое войско", под руководством генерала Мао продвигается вперед на север. Это "восьмое войско" расположилось в Яньань, чтобы оттуда атаковать японские войска на севере.

Глэдис слушала благовестника не слишком внимательно. Ей хватало забот в ее трудном деле. Мистер Лу между тем продолжал рассказывать о китайских вооруженных силах, которые, по его мнению, разделились между собой на большую армию под руководством генерала Чан Кайши и "воинское подразделение Красной армии" под руководством генерала Мао Цзэдуна.

- Этот раздор ослабит нашу армию в борьбе против японцев,- вздохнул мистер Лу.

Генерал Чан и генерал Мао оба боролись против японцев, но они также боролись друг с другом. Таким образом, их силы надломились.

Слушая эти новости, Глэдис думала, что японские солдаты никогда не придут в суровый горный край Шаньси. Что им может понадобиться в Янчэне?

Было солнечное весеннее утро 1938 года. Закончилось утреннее богослужение. Мистер Лу, Глэдис, Ру Мей и Рухама вместе читали Библию, пели и молились. Мистер Лу помолился о силах и верности в исполнении миссионерских задач нового дня.

- Что это такое? - внезапно воскликнула Ру Мей, испуганно глядя в окно.- Что за шум?

Глэдис вскочила, напряженно прислушалась к гулу, который доносился издалека и нарастал, как звук приближающегося грома. Вдруг она узнала этот звук: самолеты... Может, это были японские самолеты? Ей стало страшно. Значит, война?!

Со зловещим гулом низко над городом понесся бомбардировщик. Немедленно последовали тяжелые, оглушительные взрывы, земля затряслась, дом миссии дрогнул.

Глэдис воскликнула:

- Господи, Ты видишь это? О Господи, наши дети, наш бедный город!

Опять пролетел самолет, и другой, и еще один. Сбрасывая бомбы, они почти касались крыш домов, а затем быстро поднимались и, как серебряные птицы, плыли по синему небу, пока не исчезали за горами Шаньси.

Бомбардировщики совершили свой разрушительный труд. Под развалинами Янчэна слышны были стоны и крики людей, взывающих о помощи. В течение нескольких секунд на городок пролился целый поток военной беды. В хаосе горящих, дымящихся и обвалившихся домов там и сям метались люди. Дом миссии тоже пострадал:

разрушилась передняя стена, крыша покосилась, с потолка обвалилась штукатурка на разбитую мебель в комнате.

Мистер Лу первым выкарабкался из-под обломков. Он помог Ру Мей встать и в облаках кружащейся пыли и извести стал искать Ай-ВэТе. Наконец он услышал какой-то звук в углу разрушенной комнаты под грудой досок и цементных обломков. Он сразу вместе с Ру Мей вскарабкался по куче обломков и начал убирать доски, чтобы освободить заваленную Глэдис.

Еще немного оглушенная, она растерянно смотрела на него.

- Бог сберег вашу жизнь,- сказал благовестник. В его словах прозвучала благодарность.

Прошло несколько минут, пока и Глэдис поняла, что случилось. Она осмотрела разрушенную комнату, где все было разбито. Даже выход во двор был завален камнями и обломками балкона. Дыра в стене со стороны улицы могла послужить единственным выходом.

- Чемоданчик с лекарствами, а дети..., о, дети,- стонала Глэдис.

Мистер Лу указал пальцем на проем в стене, и Ру Мей первая выкарабкалась на улицу.

Порывшись среди обломков в комнате, Глэдис вытащила свой чемоданчик с лекарствами. Она поняла, что теперь везде в городе будут раненые, значит, этот чемоданчик очень пригодится.

Она с трудом пробралась сквозь пролом в стене на улицу и увидела, что улицы уже не было. Разрушенные дома, дымящиеся развалины, и среди них неподвижные тела мертвых. Мужчины, женщины и дети из любопытства вышли на улицу посмотреть на чудных серебряных птиц над городом, а те сбросили свои смертоносные бомбы и убили сотни граждан на узких улицах Янчэна.

Глэдис минуту стояла неподвижно, потрясенная невыразимым горем. К ней с трудом подошел старик. Он показал пальцем на ее чемоданчик с лекарствами и на ребенка на своих руках с кровавой раной на голове. Ее сердце сжалось при виде умоляющих глаз старика. Ребенок умер, помочь ему уже было невозможно. Но старик обтирал грязное личико и умолял о помощи. К ней подбежал привратник.

- О Ай-Вэ-Те, как нам быть? Приходят японцы, они нас убьют! О, читайте вашу Книгу, скажите, что нам делать!

- Немедленно закройте ворота и идите к мандарину,- ответила она,- он правит этим городом.

В сердце она помолилась: "Господи, что Ты повелишь мне делать сейчас?" Ответ был очевиден: надо помочь раненым, убрать обломки и заставить работать всех потрясенных людей, рыдающих у своих разрушенных домов.

Ее сердце наполнилось покоем и миром. Она позвала Ру Мей и мистера Лу и приказала им:

- Посмотрите, там в обломках лежат люди.

Их надо откопать, но очень осторожно... Эй, вы там! - обратилась она к копошащимся среди развалин людям.- Так нельзя! Вы опрокинете стену, а под ней лежат люди. Осторожно... осторожно с ранеными.

Приказы Глэдис звучали громче всех стонов и криков раненых. Один из торговцев, который раньше не хотел общаться с иностранкой, в панике воскликнул:

- Слушайте, что говорит женщина с Книгой, слушайте, она скажет, что нам в Янчэне надо сделать!

Скоро вокруг нее собрались напуганные люди, кричащие:

- Ай-Вэ-Те, как нам быть?

Долго думать было некогда, внутренний голос ясно подсказывал, что надо.

- Эй, женщины... подогрейте воду, принесите теплую воду для раненых; а вы помогите Ру Мей омыть и перевязать раны; принесите бинты; мужчины, откапывайте раненых; а вы тушите пожары... быстро, быстро и осторожно,- распоряжалась миссионерка.

Ее голос с необыкновенной силой звенел в хаосе. Вдруг она увидела, что мужчины принесли к Ру Мей безжизненные, изувеченные тела, будто она могла их воскресить. Люди в панике не соображали, что делали.

- Нет! - воскликнула она.- Не приносите мертвых, только живых! Соберите мертвых в одном месте и накройте их тела!

Подошли несколько полицейских и чиновников из ямыни. В короткой беседе Мистер Лу, Глэдис и полицейские обсудили, как организовать помощь всем жителям города. К ним подошел начальник тюрьмы.

- Ай-Вэ-Те,- сказал он, поклонившись в пояс,- мандарин желает с вами побеседовать.

- Как, теперь? - изумленно спросила она. Теперь, в этом хаосе?

- Да, Ай-Вэ-Те, именно теперь.

Глэдис не хотела прерывать свою работу по спасению людей. Но к ней подошел привратник, член их маленькой христианской общины, и тоже стал настаивать на том, чтобы она пошла. В конце концов она согласилась пойти в ямынь.

Дворцовый сторож ямыни с удивлением посмотрел на запачканную и растрепанную женщину, попросившую встречи с мандарином. Глэдис сама не знала, что выглядит так ужасно. Ведь ей пришлось карабкаться по руинам и помогать раненым. Слишком ошеломленная, она не думала сейчас о своей внешности.

На женском дворе она смогла отдохнуть, и ей дали деревянный таз с теплой водой, чтобы помыть запыленные лицо и руки. Наконец она предстала перед мандарином.

- Ай-Вэ-Те, как быть с нашими заключенными?

- С заключенными? Вы имеете в виду всех этих раненых людей, которых необходимо поместить в больницу?

Немножко раздраженный, мандарин ответил:

- Я имею в виду узников нашей тюрьмы.

- Неужели снова возник бунт? - ужаснулась она.

- Нет, Ай-Вэ-Те, мятежа нет, но в тюрьме может случиться нечто худшее.

После непродолжительного молчания он продолжил:

- Ай-Вэ-Те, как вы думаете, город Янчэн будут еще бомбить?

- Да, господин мандарин, боюсь, что будут.

- Так,- сказал он,- а что будет с заключенными, если после нового нападения вылетят двери или развалятся стены тюрьмы?

Глэдис усмехнулась.

- Тогда они окажутся на свободе, сбудется их мечта, да к тому же бесплатно. Они немедленно присоединятся к своим семьям в горах.

- Вот, вы понимаете, узники могут убежать, а это надо предотвратить. Поэтому все они будут убиты, казнь совершится до ночи.

- Нет! - воскликнула она.- Нет, так нельзя!

- Но поймите же,- убеждал он.- Согласно китайским законам, они должны умереть.

- Господин мандарин,- начала Глэдис, среди узников есть христиане. Я с ними побеседую, они не убегут. И даже...- у нее вдруг мелькнула неожиданная мысль.- Они могут помочь убрать обломки и перевезти раненых в городе!

- Заключенные... помогать в городе?.. На непроницаемом лице мандарина показалось удивление. Но Глэдис с такой любовью к ближнему рассказала ему о том, как она организует работу заключенных, что наконец он, улыбнувшись, поклонился ей и приветливо сказал:

- Ай-Вэ-Те, я разрешаю вам побеседовать с узниками. Я верю, что вы приобрели удивительную мудрость из Книги вашего Бога.

Глэдис наконец могла уйти. Она сразу поторопилась в тюрьму, чтобы поговорить с начальником и заключенными. При виде Глэдис глаза несчастных узников засветились неподдельной радостью. Им уже сообщили о приказе насчет казни, и вот опять пришла женщина с Книгой и спасла их жизнь.

- Ай-Вэ-Те, мы благодарим вас,- говорили они растроганными голосами.

Это был день ужасных находок. Приходилось хоронить все больше мертвых. Но случалась и радость, когда люди вдруг видели живыми родственников, которых уже считали погибшими.

Мама Глэдис была так счастлива, когда днем, натерпевшись немало страха, нашла у разрушенного дома миссии всех своих детей живыми и здоровыми.

К концу дня она еще раз посетила зал старого китайского храма в городе. Там длинными рядами лежали на полу больные и раненые, дома которых были разрушены. Тут и там трепетали язычки огня керосиновых ламп. Несколько добровольцев дежурили здесь всю ночь. Глэдис ходила между рядами раненых и говорила им слова утешения и ободрения. Мистер Лу помолился за всех больных. Он просил Бога о защите в предстоящую ночь и об убежище от нападений врага.

Потом Глэдис осторожно двинулась по развалинам города к миссионерскому пункту.

Наступал вечер, и тьма распространилась над разрушенным горным городком Янчэн. На улицах и городских воротах уже не горели лампы. Лишь некоторые дымящиеся масляные лампочки между обрушенными стенами указывали на те места, где ночевали люди.

На постоялом дворе дети убрали обломки, так что Глэдис могла войти в дом. Через щель кухонной двери она увидела Чана и детей, сидевших на канге. Они ждали ее. Но она постаралась как можно тише добраться до своей комнатки. Глэдис хотела побыть одна. Между кучами хлама из досок и цементных обломков она добралась до своей постели, стряхнула с покрывала известь и осколки стекол и, изнеможенная, легла. После напряженного дня в тишине своей комнаты Глэдис плакала от невыразимого горя, обрушившегося на Янчэн.

Янчэн, город, который она так любит, место, куда Бог ее направил для того, чтобы проповедовать Его Слово и заботиться о детях-сиротах. Неужели пришел конец ее деятельности? Придет ли враг опять, чтобы уничтожить оставшихся жителей? Допустит ли Господь, чтобы все они погибли, чтобы уничтожили Его церковь?

Когда немного попозже Ру Мей вошла к ней, она увидела, что маленькая уставшая женщина, плача, молится своему Богу.

Не замечая присутствия Ру Мей, Глэдис взывала:

- О Господи, укрепи мою веру в Тебя... о Боже мой, она подвергается таким сильным испытаниям, укрепи ее и дай мне силу...

Ру Мей тихонько вернулась на кухню к детям. Она ясно чувствовала свой христианский долг. Она вслух помолилась за детей, за маму Глэдис, за всех в миссионерском пункте, а также за больных и раненых в своем разрушенном городе.

Наступал вечер, и тьма распространилась над разрушенным горным городком Янчэн.

Ночью в город вошли солдаты армии генерала Чан Кайши, которые со своими пулеметами укрылись в домах. Все утро с грохотом въезжали в городские ворота повозки с боеприпасами. Это были двухколесные, запряженные ослами повозки, наполненные воинским снаряжением для обороны города. Весь Янчен охватила паника. Люди отлично поняли, что их город оказался на передовой линии и что с севера будут надвигаться японские войска. А где же несчастным жителям найти теперь безопасное для жизни место?

Утром Глэдис сперва посетила больных и раненых в полуразвалившихся домах и в большом зале храма. Спустя несколько часов напряженного ожидания на улицах зазвенел звонок глашатая. Мандарин приказал, чтобы все население до заката этого дня покинуло город и искало приюта в расположенных южнее деревнях. Город Янчэн стал военной зоной.

Немедленно группы мужчин, женщин и детей стали покидать город. Свои пожитки они нагрузили на двухколесные, запряженные ослами повозки, а также на собственные спины и плечи.

В миссионерский пункт прибыл китайский крестьянин из христианской общины в деревушке Печуан. Он просил благовестника мистера Лу, Глэдис и Ру Мей с детьми поехать с ним в его поселок. Их маленькая христианская община хотела взять христиан из Янчэна к себе в дома.

Благодарный за эту помощь, мистер Лу сначала организовал перевозку больных и раненых из храма в этот безопасный приют.

Весь день из города отбывали группы людей. Ру Мей и дети поменьше поехали с крестьянином в Печуан, а Глэдис, мистер Лу и старшие дети еще остались в городе, чтобы помочь. Они хотели обеспечить пищей больных, которых уже нельзя было перевезти, так чтобы у них хватило еды на последующие дни.

После полудня Глэдис отправила к городским воротам старших детей с Девятушкой, Суаланью, Лэссом, Фрэнсисом и Синь Ю, нагруженных своими жалкими пожитками. Сама она хотела уйти из миссионерского пункта последней.

Последний раз она прошла по старому дому в городской стене, который сейчас развалился. Здесь она могла жить и трудиться столько лет! Столько вечеров она сидела с погонщиками ослов на кухне Чана и рассказывала им истории из Библии. Она занималась распространением Слова Божьего с Божьей помощью, и Он дал Свое благословение на это. Погонщики доносили библейские истории до самых далеких поселков на севере.

Здесь она взяла к себе заброшенных и скитающихся детей. Эти дети стали ее детьми, которых дал ей Господь Своим повелением и со Своим обещанием: "...И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".

Это обещание Он исполнил. Он жил Своей любовью и милостью в этом доме. Он давал ей чувствовать Свое ласковое присутствие. В этом доме она молилась с детьми, учила их стихам из Слова Божьего. Вместе они пели столько гимнов; под руководством благовестника мистера Лу здесь была организована маленькая христианская община, и вот теперь... теперь все кончено.

Приходится покинуть это место, которое ей так дорого, потому что здесь с ними был Господь. О, как тяжело это расставание!

Последний раз она стала на колени в своей комнате, где так часто преклонялась перед Богом; где могла рассказывать Ему о своих нуждах, о тяжести одиночества, о своих радостях и сомнениях. Посреди разрухи в этот печальный момент она все-таки еще раз торжественно преклонилась перед своим Царем и еще раз рассказала Ему о всех своих заботах. Она призналась перед Ним в своей слабости перед очередным испытанием веры и в истощенных физических силах. Как она сможет ободрить массу испуганных беженцев, если она сама чувствует себя такой бессильной?

- Господи, почему Ты призвал именно меня для решения этой тяжелой задачи?

Она встала, обессиленная душой и телом, но тут ей попался на глаза календарик, висевший на полуразрушенной стене. Глэдис не раз читала стих на дощечке календаря, но сейчас она с особым чувством произнесла его вслух: "...И немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное". Эти слова проникли в ее сердце и наполнили его новой силой веры. Ее мысли успокоились. Однажды друзья в Англии подарили ей этот календарь, и вот сейчас, в этот трудный день, он стал для нее особенным утешением и ободрением. Бог, Который избрал немощное, хочет использовать и ее. Теперь она может спокойно и покорно покинуть свой миссионерский пункт, чтобы отправиться с детьми на юг.

Янчэн был охвачен паникой. Надвигаются японские солдаты, а где найти для стольких людей безопасный приют?

Встретившись с детьми у городских ворот, Глэдис покидала город в составе последней группы. До самого последнего момента они помогали больным, раненым и старикам. За воротами они увидели беженцев с палками-носилками со скудными пожитками на плечах и с узлами одежды на веревках. Женщины несли на спинах младенцев, а между перегруженными ослами тащились плачущие дети и старики.

Синь Ю приостановился, пораженный этой общей трагедией. Он вспомнил тот вечер на постоялом дворе, когда мама Глэдис рассказывала о Моисее, который вывел народ израильский в пустыню, спас людей от рабства и от преследования фараона.

Суалань ждала его. Она увидела его печальные глаза.

- Ну пойдем же,- позвала она.- Пойдем, Синь Ю, мама Глэдис уже далеко впереди.

Мальчик не двинулся с места. Он молча смотрел на эти длинные ряды беженцев.

- Синь Ю, что ты там стоишь, что ты видишь? - спросила девушка.

- Вижу беженцев,- грустно ответил он, столько беженцев! Нам надо убежать от врага, но нет Моисея, который бы показал нам дорогу...

Суалань заметила, что мальчик дрожит от бессилия и страха. С детской доверчивостью она показала пальцем на небо и сказала:

- Там, Синь Ю, вон там живет Бог Моисея, и Он покажет нам дорогу в безопасную страну.

Деревушка Печуан находится к юго-востоку от Янчэна, и к ней можно добраться только по крутой, извилистой горной тропе. Деревушка состоит из простых домиков с хлевами, сложенных из камней и прижавшихся к скале. Там жили несколько христианских друзей, которые взяли к себе часть беженцев из Янчэна.

Глэдис Эльверд и ее детям дали приют в маленьком, скрытом за поворотом горной тропы доме. Хлев в скалистой стене приспособили под временный госпиталь. На глиняный пол расстелили соломенные подстилки для больных и раненых.

Другой хлев в скале хозяин отдал для здоровых беженцев. Скоро он стал похожим на муравейник.

Вечером благовестник при свете керосиновой лампы прочитал в их новом приюте псалом Давида, убежавшего от царя Саула в пещеру:

"Помилуй меня, Боже, помилуй меня; ибо на Тебя уповает душа моя, и в тени крыл Твоих я укроюсь, доколе не пройдут беды". После короткой проповеди, в которой он попросил взрослых и детей лично помолиться всемогущему Богу о защите, они спели псалом.

Пели все вместе. Слушая тихое и робкое песнопение в полутемном хлеву, Глэдис вновь осознала, как важно в миссионерском труде учить наизусть гимны, псалмы и стихи. Сейчас все, от старух до маленьких детей, могли петь те гимны, которым она их научила, когда посещала их поселки в качестве посланницы мандарина.

Бои между вторгнувшимися японскими войсками и армией генерала Чан Кайши день ото дня усиливались.

Беженцы несколько месяцев жили в Печуане.

В это время Глэдис ежедневно старалась посещать другие деревушки, утешать беженцев и молиться с ранеными. Иногда она встречалась с группами солдат китайской армии. Солдаты не препятствовали ее деятельности. Они знали, что она старается помочь китайскому народу.

Иногда в более северных деревнях она встречалась с маленькими отрядами японской армии, оккупировавшими хутора. Они тоже давали Глэдис свободу действий и даже разрешали ей читать японским солдатам рассказы из Библии. С помощью японского солдата-христианина, который служил переводчиком, она говорила с ними о смерти, которая, может быть, для них очень близка, и о Божьем суде, которому подвергнется каждый человек. Японец ли, китаец ли, погибнув в сражении, каждый должен явиться перед судилище Божье. Каким же будет приговор им, если они не нашли прибежище у Господа Иисуса, чтобы Он простил их грехи?

Некоторые японские солдаты-христиане попросили Глэдис регулярно посещать их для того, чтобы читать с ними Библию и рассказывать о Боге.

В такие моменты Глэдис Эльверд чувствовала себя настоящей миссионеркой. Она видела перед собой не врагов, а людей с бессмертной душой, и всем этим людям надо было передать весть о покаянии. Когда она рассказала о своей миссионерской деятельности среди японских солдат одному китайскому офицеру, он вдруг очень заинтересовался ее рассказом.

- В какой деревне вы рассказывали им истории из Библии? - спросил он.

Ничего не подозревающая Глэдис припомнила название деревушки, лежавшей несколько километров южнее.

- Это был большой военный отряд? - продолжал расспрашивать он.

- Не знаю,- ответила она,- я их не считала, только рассказала им истории из Библии.

- Хорошо, что вы это делаете,- одобрил китайский офицер.- Идите туда и завтра, попросите их собрать всех солдат послушать вас, подсчитайте людской состав, спросите, куда они идут, есть ли в горах еще японские отряды, но не упоминайте о нас. Никаких справок о нашей армии. Вы хорошо поняли это?

Глэдис поняла. Она опять встретилась с японским отрядом, почитала солдатам Слово Божье, спела с ними гимны и в те мгновения не думала о поручении китайского офицера. Но перед тем как уйти, она по-детски наивно спросила, есть ли в области еще японцы, она хочет помочь их больным и раненым и утешить их. В каких местах они находятся? Сколько их человек? Долго ли останутся в горах, получили ли они новые приказы завоевать более южные деревни? Если это так, то она, Глэдис, хочет предупредить простых крестьян в горах, что надо эвакуироваться. Японский офицер ответил на ее вопросы, не подозревая, что его сообщения в тот же день будут переданы китайскому офицеру.

Вследствие этих походов по горам и своей связи с китайскими и японскими военными, Глэдис попалась в ловушку шпионажа. Она не совершала предательства умышленно. Сама она не осознала своего опасного положения. Ее двигало лишь искреннее желание проповедовать Евангелие всем людям, в частности, и японцам. В своей детской непосредственности она ни минуту не задумывалась о последствиях своих действий. Она еще не понимала, что миссионерка никогда и ни при каких обстоятельствах не должна передавать сведения о военных действиях или передвижении вражеских войск.

Зима 1939-1940 годов принесла крестьянскому населению области Шаньси большую беду. Поселки, деревушки и обнесенные стеной горные городки постоянно переходили из рук в руки. Иногда долгими неделями территорию терроризировали жестокие японские солдаты; потом вихрем бросались на них сильные китайские отряды с пулеметами и оттесняли японцев. Во вемя боевых действий нередко гибли мужчины и женщины из крестьянского населения, работавшие в поле.

Детей-сирот высылали в Печуан. Ведь там в бывшем хлеву жила миссионерка Ай-Вэ-Те, "мать, которая любит нас", которая брала голодающих, напуганных сирот под свое покровительство. К ней приходило все больше детей; Глэдис иногда просто стонала от этого наплыва. Что ей делать со всеми этими детьми, если война будет продолжаться и у нее иссякнут запасы еды? .

Из баптистского миссионерского пункта Цзечжоу сообщили, что в Южном Китае госпожа Чан Кайши открыла большой приемный пункт для китайских сирот военного времени.

Давид Дэвис, миссионер в Цзечжоу, посоветовал Глэдис перевести большую группу детей под ее руководством на юг, где дети и сама Глэдис будут в безопасности.

Благодарная за эту весть, Глэдис отправила сто детей в Цзечжоу под руководством благовестника мистера Лу. Взяв еще одну группу детей из миссионерского пункта Давида Дэвиса, он повел их кратчайшим путем по главной дороге к Желтой реке. Большие паромы перевезли беженцев на южный берег, где они нашли безопасный приют.

Миссионер Дэвис был очень встревожен тем, что сама Глэдис все еще оставалась в районе боевых действий. Что с ней случится, если японцы возьмут ее в плен? Им уже стало известно, что женщина с Книгой передает сведения о передвижениях японских войск генералу китайской армии.

Давид Дэвис направил к Глэдис посланца с предупреждением, что для нее лучше покинуть область. Но Глэдис не верила, что она в опасности. Она хотела остаться со своими детьми и ежедневно обходить близлежащие селения, чтобы утешать больных и проповедовать им Евангелие.

Несколько недель Янчэн был свободен от военной оккупации, и люди мало-помалу возвращались из деревушек и пещер в свой разрушенный город. Глэдис и дети со своими скудными пожитками также вернулись на полуразваленный миссионерский постоялый двор. Они оттащили обломки стен, сделали уборку, и Чан, как раньше, сварил на кухне просяную кашу.

"Смогут ли жители оставаться в своих домах, восстановить город и начать новую жизнь?" - думала Глэдис.

Пытаясь остановить продвижение японских войск на юг, китайцы взорвали дамбы вдоль Хуанхэ. Это очень затруднило продвижение беженцев на безопасный правый берег. Дороги были заняты военными колоннами, поэтому беженцы вынуждены были идти по затопленной земле, где вода реки превратила желтую почву в мягкую глиняную массу. Люди едва могли передвигаться. До смерти усталые, они босиком пробирались по мокрому, чавкающему грунту, с большим трудом неся с собой на временных носилках больных и детей.

Наступил момент, когда войска генерала Чан Кайши начали отступление под неумолимым натиском японской армии.

В это время пришли из своей крепости в Яньани в область Шаньси партизаны Красной армии генерала Мао Цзэдуна, чтобы завербовать крестьян для усиления своей армии. Призыв встретил активный отклик у простых людей, уставших от угнетения жестокими помещиками.

Мао Цзэдун обещал народу освобождение от вековой нищеты, эксплуатации и угнетения беспощадными землевладельцами, обещал крестьянам Северного Китая новое будущее, и десятки тысяч этих простых, одетых в голубые рубахи людей присоединялись к быстро растущей армии генерала Мао. В глазах у них горел огонь ненависти к своим бывшим угнетателям.

Взбудораженные революционными лозунгами, они с невиданным энтузиазмом бросались в бой против японцев, против солдат армии генерала Чан Кайши, а заодно и против бесчисленных мирных граждан, которых они в своем чрезмерном увлечении считали врагами.

Миссионер Давид Дэвис в Цзечжоу очень беспокоился о судьбе Глэдис в этом растущем военном хаосе, хотя Янчэн временно и находился немного в стороне от боев на нейтральной земле. Услышав о том, что японцы расстреливают выявленных помощников китайской армии, он заволновался еще больше. Глэдис необходимо было как можно скорее покинуть Северный Китай. Давид вновь направил к ней посланца. Глэдис с изумлением прочитала его письмо. Неужели Давид думает, что она оставит свой миссионерский труд и из трусости убежит на безопасный юг? Нет, никогда. Она сама расскажет ему, что Бог призвал ее в этот горный город. В этом она твердо уверена. Давид Дэвис не должен препятствовать выполнению ее миссии.

Глэдис поехала в Цзечжоу на осле. Через два дня она сидела в миссионерском пункте Цзечжоу перед Давидом Дэвисом.

- Ты должна как можно скорее покинуть Янчэн! - убеждал он ее.

- Почему ты так настаиваешь? - раздраженно ответила она.- Разве ты не знаешь, Кто призвал меня? Я не могу, не хочу быть неверной, я останусь у своих детей в Янчэне.

В его глазах вспыхнул сердитый огонек.

- Да, я знаю, Кто тебя призвал. И я также знаю, Кто теперь велит тебе уйти. Сам Господь это повелевает.

Она с недоверием посмотрела на него.

- Ты ошибаешься, Давид.

- Нет, Глэдис, ты не видишь всей опасности.

- Ты велишь мне уйти отсюда, а сам остаешься.

- Ну уходи же, тебя убьют. Японцы назначили высокое вознаграждение тому, кто выдаст тебя им. Тебя считают шпионкой.

Наступила тишина. Оба они были преисполнены сознанием значительности этого момента. Ведь они были последними миссионерами в Северном Китае. Давид увез жену Джин и детей на морской берег, где о них заботились в приемном пункте для миссионеров, а сам, рискуя жизнью, вернулся в миссионерский пункт в Цзечжоу, считая, что пока еще не пришло время оставить его.

Тишину нарушил китайский курьер, который принес Дэвису письмо и попросил срочный ответ.

Пробежав глазами послание, Давид побледнел. Потрясенный, он сказал курьеру:

- Подождите во дворе. Я сейчас подготовлю ответ.

Безмолвно он положил лист на стол перед Глэдис. Она прочитала его. Последующая тишина показалась Давиду предвестником смерти.

Она еще и еще раз перечитывала письмо. Постепенно до нее дошло, что в нем содержится ее смертный приговор. Это было письмо от китайского генерала. Оно содержало предупреждение для некоторых лиц, что им надо немедля бежать, так как японцы назначили огромную сумму тому, кто выдаст им мандарина, а также женщину с Книгой. Они шпионы, и их ждет наказание.

- Ты теперь понимаешь, что надо бежать? - взволнованно спросил Дэвис.

- Да, я уйду.

- Иди кратчайшим путем к Хуанхэ. Курьер говорит, что ты можешь под защитой их войска пойти на юг.

- Нет,- спокойно возразила она,- я иду к своим детям, в Янчэн.

- Глэдис, заклинаю тебя: беги!

Сложив руки, она минутку сидела перед ним неподвижно. Давид грустно глядел на эту маленькую женщину с великой верой. Каким будет ее ответ?

Глэдис встала. Какой хрупкой казалось она в сравнении с крепко сложенной, сильной фигурой Дэвиса! Она протянула ему руку, и Давид увидел решительный взгляд, проникший до самой глубины его души.

- Христиане не убегают! - заявила она твердым голосом.

Дэвис крепко пожал руку своей соратницы по миссионерскому труду среди китайского народа. Она не принадлежала к той же организации, что и он, но это не важно; они едины в вере, в надежде и в любви ко Христу. Вот почему он хочет и должен защитить ее.

- Давид, наши пути расходятся. Передай привет Джин и детям. Да благословит тебя Бог...

Она не могла говорить больше. Давид Дэвис подыскивал подходящие слова, но так и не нашел. Наконец он сказал:

- Увидимся ли мы когда-нибудь?

Курьер снова явился:

- Ай-Вэ-Те должна уйти, японцы приближаются, сейчас закроют ворота города, и больше никто не сможет выйти.

После полного опасностей путешествия по военной зоне Глэдис, обессиленная от волнения, добралась наконец до полуразрушенного постоялого двора в Янчэне. Там ее встретили шаловливые дети, которые протягивали к ней руки и кричали:

- Мама, мы взяли к себе еще братцев, которым хотелось есть!

Чан пробормотал:

- Да, смотрите, сколько у нас уличной детворы. Они кричат, бегают по дому и требуют пищи. Они заморочили мне мою бедную старую голову.

Оказалось, что за дни ее пребывания в Цзечжоу дом наполнился новыми беспризорными детьми, возбужденными от пережитой военной беды. Они все время кричали наперебой, Глэдис трудно было навести хоть какой-то порядок среди беспризорных детей, но ей было жалко их. Именно этим сиротам военного времени так нужны были любовь и защита!

На следующий день добралась до Янчэна маленькая группа девушек тринадцати-пятнадцати лет. Они пришли из Цзечжоу. Миссионер Дэвис успел выслать их из города, когда японские солдаты уже входили через передние ворота в дом миссии. Он вывел этих дочерей родителей-христиан через задние ворота. Он знал об ужасной судьбе молодых девушек, попавших к солдатам.

Единственное, что он мог для них сделать, это отправить их к Ай-Вэ-Те.

Глэдис, дрожа, слушала рассказы девушек о жестокости японских солдат.

Какова же судьба Давида Дэвиса?

Глава 15. Детское пение у Желтой реки

Новость о том, что Ай-Вэ-Те будет переправлять детей на безопасный юг, распространилась по селениям вокруг Цзечжоу и Янчэна. Новое японское наступление ускорило выполнение ее намерения. Все больше родителей приводили своих детей в миссионерский пункт и умоляли Глэдис взять их с собой в Южный Китай. Строгий наказ миссионера Давида Дэвиса самой пойти с детьми вызвал в ней огромную духовную борьбу. Она знала, что Бог посредством Своего Слова однажды дал ей поручение поехать именно в этот край Китая. Как ей сейчас быть: оставаться в военной зоне, несмотря на все опасности, или уходить с детьми? Мучительные сомнения миссионерки могло разрешить лишь какоелибо специальное указание свыше.

Однажды вечером вестник из ямыни принес в дом миссии письмо для нее. Это было послание мандарина. Еще не отдышавшись от быстрого бега, придворный настойчиво сказал:

- Мандарин желает немедленно побеседовать с Ай-Вэ-Те.

Просьба мандарина встревожила ее. Какие новые проблемы возникли в этом несчастном краю?

В ямыни мандарин ждал Глэдис в своей приемной. После почтительного приветствия она с изумлением оглядела его: правитель края был одет в голубую крестьянскую рубаху, брюки и черную ермолку. Его длинная черная коса была срезана. Она вряд ли узнала бы его в этой простой одежде. Каким он был внушительным в своем прекрасном, вышитом золотой нитью одеянии, и как грациозно свисала его черная коса, выделяясь на багровой мантии! А теперь...

- Ай-Вэ-Те,- торжественно начал он, наш город и наш народ опять находятся в большой опасности. Японские войска приближаются. Возможно, что их передовая воинская часть окружит и займет наш город уже в течение ближайших суток. Мы посоветуем людям двинуться на юг еще до восхода солнца. Север этой области уже полностью захвачен японцами. Ай-Вэ-Те, вы видите, что я уже одет как простой крестьянин.

В этом наряде я покину город на рассвете. Вам тоже надо уйти, причем сейчас же, немедленно... Сторож у городских ворот по моему приказу откроет вам ворота.

Глэдис серьезно посмотрела на него и решительно сказала:

- Господин мандарин, я не могу уйти сейчас, я хочу остаться с детьми. Завтра утром я отправлю своих детей на юг. До этого я не имею права бежать.

В его глазах вспыхнул гнев, его повелительный взгляд пронзил ее.

- Я приказываю вам уйти сейчас же, так как японским солдатам приказано найти вас и привести к своему генералу. Нашедший вас получит высокую награду - сто английских фунтов стерлингов.

- Ах,- вздохнула она,- неужели миссионерка для японского генерала имеет такую ценность?

Мандарин неподвижно стоял перед ней. Его глаза горели.

- Послушайте,- ответил он, доставая какую-то бумагу и протягивая ей. Это письмо одного китайского офицера. Он пишет мне:

"Скажите женщине с Книгой, чтобы она немедленно бежала на юг через Желтую реку. Японцы хотят взять ее в плен, они не щадят ничьей жизни. Бегите немедленно".

- Мисс Эльверд,- продолжил мандарин,- в нашем городе прибили к городской стене объявления о том, что тот житель Янчэна, который выдаст вас японцам, получит награду. Ваша жизнь в большой опасности.

Мандарин заметил, что лицо этой храброй женщины слегка побледнело. Это был один из редких моментов его правления, когда он тревожился за жизнь человека. По беспощадным китайским законам он раньше осуждал на смерть множество подданных, не чувствуя огорчения или раскаяния. Но жизнь этой иностранки, которая преподала ему столько христианской мудрости из Книги своего Бога, приобрела для него большое значение.

В комнате могущественного мандарина области Шаньси несколько минут царила глубокая тишина. Какая чудная сцена: правитель в голубой крестьянской рубахе прощается с традицией, предписывавшей ему пышность и великолепие древнекитайских царей, и в то же время - со своей религией.

- Ай-Вэ-Те,- проникновенно произнес он,- ваш Бог, Который спас вашу жизнь во время мятежа в тюрьме, и сейчас спасет вас от опасности со стороны врага.

Она с изумлением посмотрела на него, заметив, что его холодный взор смягчился, а на лице появилось выражение растроганности. Он продолжил:

- Ай-Вэ-Те, благодарю вас за все, что вы сделали для моего народа, моего города, для нашей области и наших детей. Я благодарю вас за то, что вы сделали для меня лично. Сейчас нам надо прощаться. Ай-Вэ-Те... я хочу спросить вас... могу ли я стать христианином?

После серьезных раздумий мандарин Янчэна предпочел мудрость и законы Бога, Творца неба и земли, новой революционной теории, навязываемой людям генералом Мао. Результатом его раздумий стал вопрос, который он повторил снова:

- Ай-Вэ-Те, не можете ли вы принять меня в христиане?

- Принять вас может только Бог. Единственное, что я могу сделать, это передать вам Его Слово. Это Слово научит вас, как стать христианином. Да примет вас Бог по Своей милости.

Мандарин поклонился миссионерке, и Глэдис поклонилась мандарину.

Больше они никогда не виделись.

Над жителями Янчэна нависла опасность новой военной угрозы. Глашатай предупредил людей о том, что надо эвакуироваться в горные селения до того, как придут японцы. Городской сторож увидел прибитые к городской стене объявления с призывом об аресте женщины с Книгой. Он настойчиво попросил Глэдис немедленно уйти из города, обещая свою помощь.

- Ну, а дети? - спросила она его.

- О, оставьте детей здесь, невозможно взять их с собой, вам надо идти одной,- уговаривал ее мужчина.

Даже Ру Мей и Чан настаивали на ее немедленном бегстве без детей. Но Суалань, Девятушка, Лэсс, Синь Ю и все другие дети умоляюще смотрели на нее, и она не решилась их оставлять. Она очень хорошо знала, что Янчэн опять будет захвачен японской армией. Что они сделают с молодыми девушками и детьми, если она их оставит?

Глэдис обвела глазами большую группу сирот военного времени, доверенных в течение последних недель ее попечению. Ответственность за этих детей была для нее почти непосильной нагрузкой. Она поднялась по лестнице в тишину своей полуразрушенной комнаты, где стала на колени в укромном уголке. В этой молитвенной комнате она уже столько раз говорила Богу о своих нуждах, и сейчас она снова обратилась к Нему за помощью.

- О Боже мой, дай мне ответ... лишь Твое Слово может указать мне, что делать...

В тишине одиночества с настойчивой силой проникли в ее душу слова: "Бегите, уходите скорее, сокройтесь в пропасти..."

- Господи,- ответила она,- Господи, это Твой голос. Ты хочешь, чтобы я ушла?

Преклонив колени, миссионерка ждала указания своего Царя. Ее душа замерла в ожидании, она вспомнила слова Самуила: "Говори, Господи, ибо слышит раб Твой".

Господь говорил, и ее душа с полным доверием приняла Его слова: "Бегите, уходите скорее, сокройтесь в пропасти... говорит Господь, ибо царь Вавилонский сделал решение о вас и составил против вас замысел".

Сомнения нет. Господь сказал, что ей надо уйти.

Календарик на стене опять подсказал ей утешительные слова: "Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи".

Маленькая и слабая сама по себе, но сильная верою, она вышла из молитвенной комнаты, чтобы подготовить детей к долгому путешествию.

В часовне дома миссии Ру Мей с напряжением ждала с детьми, когда спустится вниз мама Глэдис. Старый Чан, дрожа, стоял на кухне.

- Дети, вы все садитесь сюда и слушайте! - приказала им Глэдис.

Все мигом опустились на пол часовни. Мама Глэдис спокойно стояла перед ними. Ее темные глаза проникновенно и серьезно смотрели на каждое детское личико. Увидев, что все детские глаза направлены на нее, она решительно сказала:

- Приготовьте свои толстые ватные пальто, затем возьмите свои мисочки и палочки и наполните их у Чана просом. Быстро покушайте, потом я почитаю вам из Библии, потом вы ляжете спать на канге, а завтра очень рано утром мы отправимся в далекое путешествие. Мы пойдем очень-очень далеко.

На рассвете, когда городской сторож отодвинул тяжелые засовы городских ворот, Глэдис со своей группой детей и Ру Мей вышли из города. У ворот царила суматоха. Люди рассказывали, что японские солдаты уже показались в горах и быстро продвигаются в направлении города. Все торопились поскорее выбраться из опасной зоны и добраться до более спокойных горных селений.

За городской стеной перед ними простиралась большая равнина с желтыми созревшими хлебными полями. А дальше виднелись горы Шаньси - высокие голые серые скалы с многими узкими ослиными тропами и ущельями, где можно спрятаться в пещерах.

Дети пели, прыгали и радостно кричали:

- Мы отправляемся в путешествие! Очень далеко! Очень далеко!

Для них это было прекрасным приключением. Они еще не понимали, что такое война.

Глэдис заставила их идти парами - большой ребенок рядом с маленьким. Семнадцатилетний Тимофей как старший мальчик нес на спине самый тяжелый узел вещей. Суалани также исполнилось уже семнадцать. Как старшая девушка она должна была ухаживать за двумя младшими. Длинной цепочкой дети весело шагали по тропе между хлебными полями, к горам. Их пригрели первые лучи солнца, птицы пели свою утреннюю песню.

Глэдис была очень озабочена, она с нетерпением смотрела на серые горы вдали. Там безопаснее, чем в открытом поле.

Недалеко от гор к ним подскакала во весь опор группа китайских конных солдат. Командир остановил свою лошадь рядом с Глэдис. Облако пыли, поднятое конскими копытами, накрыло детей, которые в испуге убежали в хлебное поле.

- Куда вы идете? - строго спросил он.

- Мы с детьми хотим на юг, где японские солдаты не смогут нас убить.

- Хорошо,- сказал он,- идите узкой дорогой по горам. Почти все селения, которые вы встретите, опустели. Везде люди бегут на юг, на ту сторону Желтой реки. Попробуйте найти пищу в селениях и идите быстрее. На том берегу реки вы будете в безопасности.

Командир еще раз взглянул на Глэдис и вдруг спросил:

- А вы женщина с Книгой?

Глэдис утвердительно кивнула головой.

- Вы знаете, что японцы вас ищут и назначили за вас высокую награду? У вас нет никого, кто защитил бы вас в этом опасном путешествии?

-У меня есть самая надежная защита в мире,- ответила она, показав свою Библию.- В этой Книге написано обещание моего Господа и Царя о том, что Он для меня щит и везде меня защитит.

- По мне лучше пара вооруженных солдат, чем книга,- усмехнулся командир. - Что за польза от этой книги?

- Это Слово моего Бога, Который сопровождает нас!

Командир пришпорил свою лошадь.

- Постарайтесь как можно скорее переправиться через Желтую реку! - крикнул он и поскакал с солдатами галопом в город.

Они едва успели проскакать несколько сот метров, как вдруг из-за облака вынырнул японский самолет и с оглушительным треском накрыл группу солдат пулеметным огнем.

Дрожа, Глэдис увидела, что многие солдаты и их лошади убиты и что командир сбит с лошади. Едва он успел сказать, что не доверяет защите Слова Божьего, и вот уже рухнул на землю.

Дети заплакали и закричали.

- Ложитесь ничком в пшеницу,- крикнула она,- тогда нас не увидят и не обстреляют! Дети мигом бросились на землю.

Самолет с рокотом улетел и исчез за городской стеной Янчэна.

Когда Глэдис решила, что опасность миновала, она велела детям встать и как можно быстрее идти в горы. Дети поспешили к защитным скалистым стенам. Мальчики, как всегда, бежали далеко впереди. Девочки со своими деформированными ножками, столько лет обвязанными тугими бинтами, с трудом тащились сзади. Уже скоро Глэдис поняла, что для девочек нужно установить более спокойный темп движения.

В этот первый вечер долгого путешествия на юг, когда сумерки опускались над горами, прежде чем скрыться за перевалом, Глэдис остановилась на горной тропинке и в последний раз бросила взгляд на свой любимый Янчэн. Солнце осветило серые скалы оранжево-красным блеском и заставило город гореть в вечернем свете. Это было ее прощанием с городом.

Солнце закатилось. Что теперь ожидает Янчэн? Исчезнет ли навсегда из него свет Слова Божьего? Кто одержит победу над Северным Китаем: японские войска или Красная армия генерала Мао Цзэдуна? Она не знает; никто еще не знает. Но в одном она была уверена: обе армии будут беспощадно преследовать христиан. Поэтому она правильно сделала, выведя детей на юг.

Они могли идти только по верхним узким пешеходным дорожкам, так как более низкие горные дороги были захвачены японцами и партизанами старой китайской армии. А на этих высоких горных тропах не было селений, так что уже первую ночь им пришлось провести под открытым небом.

Глэдис нашла пещеру в скалистой стене, где она однажды спряталась от дождя. Тимофей разложил костер у входа так, чтобы ночью к ним не осмелились войти волки. Волки боятся огня. Хотя дети слышали в темноте ночи звериный вой, но они настолько устали, что скоро заснули на твердом полу и никакой опасности больше не замечали.

На следующее утро, сварив на костре просяную кашу и подкрепившись, они продолжили путешествие по извилистой горной тропинке. На другой стороне перевала тропа вела вниз. После полудня они проходили через тихий, опустелый поселок. Убежали все жители, кроме старого китайского крестьянина, который умолял Глэдис взять с собой его трех внуков. Сам он хотел остаться в поселке.

Получив у старого крестьянина еду и питье, путешественники шли еще несколько часов до следующей деревушки. Там они легли спать в опустевших домах и после завтрака отправились дальше. Так по узким горным тропам их отряд двигался из селения в селение. В большинстве поселков к группе Глэдис присоединялись одинокие осиротелые дети. Таким образом, число ее детей в течение нескольких дней увеличилось до ста с лишним. Вечером дети были усталыми и плакали, но утром, когда всходило солнце, они вновь улыбались и пели, как птички. Так путешествовали они несколько дней по суровой гористой стране северо-китайской области Шаньси.

Корзины с просом, которые дал им мандарин, уже опустели. Их начал мучить голод. Все селения, которые они проходили, были безлюдны. Нигде не находили они ни проса, ни риса, ведь здесь до них прошло уже столько беженцев! Им очень хотелось пить, но и воды не было.

Наступили дни тяжелого испытания веры Глэдис. Однажды днем, на десятый день их скитания по горам, когда усталые дети тащились по тропе, один мальчик заплакал и закричал:

- Мама, у меня так болят ножки!

Тимофей, который уже два дня нес на спине больного ребенка, подошел к ней и пожаловался:

- У меня так болит спина, я уже почти не выдерживаю.

- Мама, когда мы дойдем до Желтой реки?

- робко спросила Суалань, Глэдис направила свой взгляд вверх, где жил ее Господь и Царь, Который видел все их страдания.

Но небо стало серо-черным, по нему плыли темные облака. Грозовые тучи угрожающе повисли над горами. Поднялся сильный ветер.

- Быстрее! - закричала Глэдис.- Идите побыстрее, дети, нам надо найти укрытие, прежде чем пойдет дождь!

Тимофей со своей больной спиной так отчаянно посмотрел на нее, что она, собрав все силы, взяла у него больного ребенка.

- Ищи укрытие, Тимофей, пусть Синь Ю поможет тебе!

Мальчики старались как можно быстрее идти вперед, а за ними следовал по горной тропе длинный ряд плотно прижавшихся друг к другу детей. Маленькие беженцы в поисках свободы...

Глэдис чувствовала, что силы ее на исходе. Последние остатки проса она дала детям, не взяв себе ничего. Она уже два дня не ела. Больной ребенок тяжело лежал на ее руке, личико его горело от лихорадки.

Черные тучи все более угрожающе сгущались над вершинами гор. На черном небе сверкнула молния.

Дети остановились и стеснились вокруг Глэдис. Они хватались за нее и кричали один за другим:

- Нам страшно, мама, нам страшно!

Сверкала молния, гремел гром, а где им укрыться?

Глэдис увидела рядом с собой бледное личико Суалани. Ее изящные черты выражали отчаяние.

- Ай-Вэ-Те,- умоляюще сказал один из мальчиков,- когда мы будем на Желтой реке? Я не могу идти дальше, я натер себе ноги и спина у меня болит.

Самые маленькие ныли и плакали, отталкивали друг друга и кричали:

- Мама, я устала!

- Мама, а где же Желтая река?

- Мама, у меня ножки болят!

- Мама, мне так хочется пить!

- Мама, хочу спать на канге!

- Мама, давай вернемся домой!

- Мама, нам страшно! - хором кричали дети.

Глэдис видела эти испуганные детские глаза, которые умоляюще смотрели на нее. Но мама Глэдис не в состоянии была им помочь. Именно сейчас дети должны были учиться уповать не на нее, а на Господа, на Бога Библии, о Котором она им рассказала.

- Давайте помолимся! - крикнула она, стараясь перекричать шум ветра.

- Да, помолимся,- согласился один мальчуган и стал на коленки на горной тропе, словно он совершал свою утреннюю молитву в доме миссии.

- Да, помолимся! - также крикнула маленькая девочка рядом с ним.

И она стала там, среди гор, на коленки. Все последовали их примеру, и через минутку на горной тропе стояли коленопреклоненными более ста китайских детей. Мама Глэдис стояла между ними. В своей большой нужде она воззвала:

- Господи, Ты могучий Бог, Ты сказал, что я должна убежать и взять с собой этих детей, чтобы они не попали в руки врага. Ты послал меня в эту страну для того, чтобы привести к Тебе этих детей и просить Тебя о помощи в каждой нужде. Услышь нас, охрани нас, поведи нас Твоей рукой, покажи нам укрытие от этой бури...

Когда она сказала "аминь", эхом из детских ртов прозвучало: "Аминь!"

- Ну давайте пойдем дальше...- она старалась громко кричать, но ее голос был слабым, она пошатнулась.

Старшие девушки озабоченно переглянулись. Кажется, мама Глэдис заболела.

Растянувшаяся цепочка детей едва двигалась, когда начали падать первые крупные дождевые капли. Тимофей, который забежал вперед, вернулся из-за поворота горной тропы и радостно крикнул:

- Ай-Вэ-Те, там пещера, большая пещера, которая всех нас вместит!

Суалань и Девятушка, которые шли рядом с Глэдис, почти одновременно произнесли:

- Господь услышал нашу молитву.

Синь Ю обнаружил щель в скале. По личному опыту он знал, что обыкновенно за такой щелью находится пещера. Он оттащил несколько камней и ветвей, закрывавших вход в пещеру, вполз в горную щель и уже скоро очутился в безопасном месте. Пещера раньше, наверное, служила приютом для ослов, это Синь Ю сразу заметил по старому ослиному помету и соломе.

В ответ на крики Тимофея дети побежали за поворот скалистой стены. Их радостные крики прозвенели среди скал. Глэдис увидела, что дети второпях отталкивали друг друга, чтобы как можно скорее добраться до пещеры.

- Осторожно! - озабоченно крикнула она.- Осторожно, берегите младших!

Толпясь, они могли столкнуть друг друга в ущелье.

Синь Ю и Тимофей помогли детям забраться в пещеру через узкую щель. Едва все вошли в укрытие, как проливной дождь забарабанил по скалам. Мальчики разложили из соломы, нескольких ветвей и старых лепешек ослиного помета костер. Пещера наполнилась едким дымом, дети начали кашлять, но уже скоро дым вышел через щель, и костер распространил приятную теплоту.

На улице штормовой ветер бушевал по перевалу, его порывы, казалось, сотрясали скалы. А в пещере сидела мама Глэдис со своими многочисленными детьми, в безопасности, но... без пищи.

- Ну давайте,- как можно веселее сказала она,- поблагодарим Господа за этот приют.

Она стояла у красного пламени костра, эта маленькая женщина со своей великой верой.

- Мальчики,- спросила она,- вы не помните, как начинается двадцать второй Псалом? Прочитайте-ка этот стих, только все мальчики вместе...

Тимофей встал, начал говорить, и хор голосов подхватил:

- Господь - Пастырь мой; я ни в чем не буду нуждаться...

- А сейчас девочки,- предложила мама Глэдис,- может быть, мы сейчас забудем о голоде.

Суалань встала, и девочки повторили за ней:

- Он покоит меня на злачных пажитях и водит меня к водам тихим.

- Подкрепляет душу мою, направляет меня...- продолжили мальчики.

Детские голоса прозвучали дружным хором, в то время как у них не было пищи, они убегали от японской армии и снаружи в горах ревела сильная буря. Когда опять заговорили девочки, голос Суалани возвысился над всеми другими голосами:

- Если я пойду и долиной смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты со мною...

В темноте пещеры мама Глэдис сидела на земле с детьми. Слезы катились по ее щекам. Дети не должны были видеть это, но всевидящие глаза Господа увидели. Он видел ее и там в ее больших заботах и испытании веры.

- Господи,- тихо умоляла она,- Господи, останься с нами, дай этим детям узнать, что Ты наш Бог и наш Помощник.

Наступила ночь. Мальчики положили последние дрова и сухие лепешки помета на костер. Теплый жар наполнил пещеру. Дети спали на земле, плотно прижавшись друг к другу.

Тимофей не хотел спать; он дежурил у костра. Старшие девочки озабоченно смотрели на маму Глэдис. Ее лицо совсем осунулось, и под глазами появились темные круги. Глэдис не могла заснуть. Она продолжала сидеть у костра. Суалань села рядом с ней и прильнула головой к плечу Глэдис. Они вместе тихонько заплакали. Тимофей подсел к ним. Мальчик старался держаться молодцом, но это ему давалось нелегко.

Снаружи у входа пещеры послышался какойто шорох. Волки! Они начали выть. Тимофей бросил несколько камней наружу. Волки убежали, но скоро вернулись. Глэдис вспомнила тот вечер в Лондоне, когда она получила письмо из Китая с сообщением, что она может приехать, чтобы ухаживать за детьми и рассказывать им истории из Библии. В то время она прочитала слова шестьдесят седьмого Псалма: "Во власти Господа Вседержителя врата смерти".

Эти слова вспомнились ей сейчас, и вера в то, что Бог, Который дал такое обещание, действительно покажет им выход из положения, укрепилась. Это вселило спокойствие в ее душу, и она рассказала об этом Суалани и Тимофею. Мальчик закрыл глаза руками и наклонил голову.

Глэдис поняла его. Он старший и осознает свою великую ответственность. Бремя же стало для него слишком тяжелым.

На следующее утро стояла прекрасная погода. Дети отдохнули, но были необыкновенно тихими. Хотелось есть и пить, но ни пищи, ни воды не было. Глэдис прочитала из Библии и помолилась с детьми, а потом они пошли дальше.

Если они будут шагать побыстрее, то после полудня смогут достичь Хуанхэ. Уже в пути один из мальчишек заметил, что скалы еще мокрые от дождевой воды. Все детские личики прижались к скалистой стене, слизывая влагу. Чтобы приглушить голод, дети грызли ветки.

Наконец скитальцы достигли деревни, расположенной недалеко от берега реки. Где-то в сарае нашлась корзина заплесневевшего проса.

Часть сварили и съели, а остальное взяли с собой в дорогу.

Спускаясь со склона, они вдруг услышали могучий шум Хуанхэ. Глэдис еще никогда не слышала такой прекрасной музыки, какую сейчас производила бурлящая вода. Ее сердце возрадовалось, наконец исполнится надежда на спасение Господне.

Дети пошли немного побыстрее и закричали:

- Река! Мы видим реку!

На берегу должны были стоять большие паромы, чтобы перевозить людей на ту сторону. Глаза Глэдис внимательно осматривали берег реки. Ее тошнило, ее сердце неистово колотилось от напряжения... Но она не видела никакого парома... На берегу было безлюдно и тихо. Только шум бурлящей и кипящей вокруг тростника воды нарушал тишину.

Тимофей вопросительно посмотрел на нее. У Суалани задрожали губы.

- Мама...- зарыдала она,- мама, а где паромы?

Глэдис молчала. Это огромное разочарование было сверх ее сил. К ней подошел старый китайский земледелец и спросил ее, что она собирается делать со всеми этими детьми у реки.

- Нам надо на ту сторону,- удрученная объяснила она,- где же паромы?

Старик с состраданием посмотрел на них и покачал головой.

- Поздно,- мрачно сказал он,- вы пришли поздно!

- Поздно?! - крикнул Тимофей. - Поздно?!

- Да, поздно,- кивнул старик.- Сегодня утром переправили через реку последних беженцев.

Сейчас паромы останутся на той стороне.

Никто уже не сможет переправиться через реку, все китайские солдаты находятся на южном берегу, а мы остались здесь...- он печально посмотрел на Глэдис.- Мы здесь на севере станем жертвами японской армии, которая уничтожит нас.

Глэдис еще никогда не слышала такой ужасной вести. Река, к которой они так стремились, стала непреодолимым препятствием к свободе.

Маленькие дети стали на колени у воды и пили с рук. Им очень понравилось, что есть вода и можно наконец напиться.

Глэдис села на землю. Силы ее угасли, голова кружилась и гудела. Она закрыла глаза, не осмеливаясь произнести ни слова.

- Ай-Вэ-Те, у вас вера еще есть? - устало спросил Тимофей.

Своим вопросом он словно воткнул ей нож в сердце. Неужели ее дети сейчас испытают, что в этой нужде Бог уже не может помочь?

- Тимофей, присмотри за детьми, я хочу минутку побыть одна,- попросила она.

Мальчик понял. Мама Глэдис хочет побыть одна, чтобы помолиться.

Наступил вечер, солнце зашло. Все дети сели в кружок, и Глэдис начала рассказывать им истории из Библии. Надо было подбодрить детей, в то время как ее собственное сердце молило о вере.

После вечерней молитвы они сварили последние запасы проса на тростниковом костре. Насытившись, дети захотели спать. Они нашли укромное место между двумя холмами и там, плотно прижавшись друг к другу, спали под открытым небом на берегу Желтой реки.

Глэдис не спала. Она бродила вдоль речного берега, где сухой тростник шуршал на вечернем ветру. В небе показалась луна, дрожа в серебряных водах реки.

Тимофей и Суалань всегда были рядом с ней.

Они видели, что мама Глэдис с каждым днем худела. Оживленное выражение ее глаз исчезло, взгляд стал очень тусклым и усталым. В сердце Глэдис шла борьба между надеждой и страхом. Вера Глэдис подвергалась тяжелым испытаниям, и в душу заползали сомнения. Но ведь Бог не нарушает Свои обещания, Он верный! "Во власти Господа Вседержителя врата смерти".

Она вспомнила слова старого миссионера в Лондоне, который сказал ей:

- Если Господь призвал тебя в Китай, Он и позаботится о тебе. Если ты однажды будешь в самой большой нужде, научись уповать на Него и только на Него!

Глубокой ночью она постаралась заснуть и проснулась, когда солнце уже сияло и дети играли у воды. Но голод мучил их, и дети начали плакать. Она велела Тимофею с несколькими мальчиками искать пищу в опустевших домах ближайшей деревни. После полудня они вернулись с сухими кусками теста из заброшенной пекарни. Выпекли лепешки, и дети полакомились ими.

Опять наступила ночь, и дети спали на берегу реки.

Так прошло трое суток, а паромы не приходили. Утром четвертого дня старый китаец еще раз подошел к ним и рассказал, что японские солдаты быстро продвигаются и к вечеру достигнут реки. Они убивают всех женщин и детей, которые попадаются им на дороге. Передав эту печальную весть, старик собрался уходить.

- Вернитесь с детьми обратно в горы, там более безопасно. Здесь на реке все дети погибнут,- посоветовал он, прощаясь.

Суалань стала рядом с Глэдис. Девушка увидела растущее сомнение в ее глазах.

- Ай-Вэ-Те,- утешала она,- ты не помнишь, как однажды рассказала нам о Моисее, когда Бог повелел ему переправиться с народом израильским через Чермное море? И он пошел! И они благополучно добрались до той стороны.

Глэдис недоуменно посмотрела на Суалань.

- Мама,- сказала девушка,- ты веришь ли, что это действительно так и было?

- Но, миленькая, разве я бы научила вас чему-нибудь, сама не веря этому? Это действительно так случилось, так написано в Слове Божьем!

- Да, и я этому верю,- ответила Суалань. Тогда ты сказала, что Бог силен сделать то же самое с Желтой рекой. Почему мы сейчас не переходим через воду? Ведь Бог может и сейчас проложить для нас дорогу через реку.

Слова Суалани потрясли маму Глэдис.

- Миленькая, я же не Моисей!

- Нет, ты не Моисей, но Бог все еще Тот же Самый Бог,- сказала Суалань в полной уверенности.

- Да, так. Бог сейчас еще Тот же Самый, могущественный Бог!

Суалань позвала старших мальчиков и девочек. Вместе с мамой Глэдис они стали на колени на берегу реки. Суалань помолилась с детской доверчивостью:

- Господи, вот мы. Ты нас видишь. Мы ждем Тебя, мы уповаем на Тебя, Ты откроешь нам путь через Желтую реку. Никто другой не может помочь нам, только Ты.

Глэдис наклонилась, ее лицо и руки тронули землю. Она плакала и умоляла:

- О Боже мой, я выбилась из сил. Я больше ничего не могу сделать для этих детей. Я не достойна Твоей помощи. Но помоги же ради Тебя Самого, Господи, во славу Твоего имени... О Боже, помоги нам, не дай нам погибнуть.... Спаси нас, покажи Твое всемогущество. Мы в Твоей руке! Господи, спаси же нас, тогда дети узнают, что Ты могущественнее всех китайских богов.

Господи, спаси нас... наша надежда на Тебя одного.

Чудным гимном ей опять пришел в голову стих из шестьдесят седьмого Псалма: "Царства земные! пойте Богу, воспевайте Господа".

Это ли не ответ на ее молитву?

В ее душе явственно прозвучало: "Воспевайте Господа... воспевайте Господа!"

Она собрала детей и вместе с ними начала петь один псалом за другим. Младшие дети очень устали, но Глэдис настойчиво просила:

- Мы должны петь, если споем, мы спасемся.

Снова и снова она запевала новый гимн, в твердой вере, что они обретут спасение.

На берегу реки, спрятавшись в тростнике, сидел китайский солдат, последний военный, оставленный в карауле на северном берегу. Он должен был оставаться там до прихода японских солдат и только тогда переправиться с донесением через реку на безопасный юг.

Солдат все время пристально осматривал землю и небо, не подходит ли уже враг. Он слышал плеск волн реки. Вдруг он услышал что-то вдалеке... Какие-то странные звуки... Похоже было на детское пение.

Он с тоской вспомнил свою молодость; в то время они так же хорошо пели в своей маленькой христианской общине в Южном Китае. Но здесь, на Желтой реке, поющие дети? Нет, это невозможно.

Он ходил в тростнике, осматривал в бинокль окрестности.

Опять тихо на реке, очень тихо.

Солдат в тростнике услышал что-то вдалеке... Ах, он, конечно, ошибся. Солдат снова сел поближе к лодке, на которой должен будет уплыть с донесением. Вспоминая свою молодость, он опять услышал эти звуки и внимательно прислушался. Может, это пение тростника на ветру? Неужели тростинки так чудно поют? Но нет, ясно слышались детские голоса, поющие гимн.

Или это ему мерещится? Поющие дети на Желтой реке... Это же невозможно! Солдат пошел вдоль берега в направлении звуков, которые становились все громче. На мгновение пение прекратилось, а потом опять началось.

Вдруг он остановился. Мерещится ему, что ли? Невдалеке, в ложбинке, он увидел большую группу китайских детей, сидевших на земле, и женщину с ними. Подойдя к ним, он услышал испуганные крики детей:

- Солдат!.. Мама, там солдат!

В середине группы сидела мама Глэдис. Она сразу увидела, что это китайский солдат, а не враг.

- Я услышал пение детей,- сказал он. Почему вы здесь?

- Мы беженцы, нам нужно на тот берег реки,- ответила Глэдис,- но уже нет паромов.

- Сколько времени вы уже здесь?

- Почти четыре дня,- сказала она. Ошеломленный солдат молча смотрел на нее.

С сотней детей четыре дня у реки ждать спасения!

- Мы из Янчэна, убежали от врага.

- Кто довел вас сюда?

- Мы сами шли по горам три недели, чтобы добраться до реки, а когда пришли сюда, было уже поздно.

- Вы совершили это длинное путешествие с детьми одна?

- Нет, я не была одна, мой Бог был с нами... Во власти Господа Вседержителя врата смерти... Он силен спасти нас и сейчас.

Солдат растроганно посмотрел на Глэдис.

- Вы христианка? Откуда у вас все эти дети?

- Я миссионерка и забочусь об этих детях. Я обязана благополучно переправить их через реку,- пояснила она.

- Это пение вас спасло,- сказал солдат. Сегодня днем я должен переправиться на ту сторону, я последний караульный на реке. Услышав поющих детей, я нашел вас здесь. Бог вас спас.

Он взял двух детей к себе в лодку и отправился на южный берег. Ширина реки в этом месте составляла около полутора километров. Скоро вернулись двое солдат с паромом. Дети радостно вскарабкались на борт, взволнованные этим новым приключением.

Переправляясь на противоположный берег, один из младших мальчиков сказал:

- Я думаю, что Господь Иисус увидел, какие мы усталые. Поэтому нам не надо идти по тропе через реку.

- Да... Он увидел, что мы слишком устали, чтобы ходить, и поэтому послал нам лодку. Теперь мы можем сидеть и отдыхать,- подхватил другой ребенок.

Паром трижды переправлялся через реку, чтобы забрать всех детей. Мама Глэдис села с последней группой. Глэдис уже не могла говорить, она была совсем истощенная, но в ее сердце прозвучала тихая молитва Богу, Который исполнил Свое обещание: "Во власти Господа Вседержителя врата смерти".

На южном берегу Хуанхэ Глэдис с детьми сошла на берег. Теперь они все были в безопасности.

Тимофей стал рядом с ней и предложил:

- Мама, поблагодарим Господа?

- Да, ты, пожалуйста, произнеси молитву, Тимофей.

Она слабым голосом попросила детей стать на колени и поблагодарить Господа за это чудное спасение. Тимофей стоял среди детей, Глэдис также стала на колени, солдаты обнажили голову и, глубоко растроганные, слушали молитву Тимофея, который в этом ужасном путешествии хорошо понял, что Бог Библии - единственный, Который в состоянии охранить и спасти.

Военный врач организовал отправку поездом Глэдис с детьми в безопасный город Сиань. Детей поместили в лагерь беженцев американского миссионерского пункта, а Глэдис положили в больницу. Там она, совершенно истощенная и тяжело больная, четыре недели находилась между жизнью и смертью. Лихорадка подорвала ее силы, и зная, что ее дети в безопасности в Сиани, она захотела уйти на вечный покой. Она желала услышать голос Того, Который возлюбил ее и вел через самые тяжелые испытания жизни; желала, чтобы Он взял ее руку и сказал:

"Переправимся на ту сторону Иордана".

Сквозь сумерки долины смерти сила ее веры открыла страну Еммануила, о которой написано в седьмой главе книги Откровения:

"После сего взглянул я, и вот, великое множество людей, которого никто не мог перечесть, из всех племен и колен и народов и языков стояло пред престолом и пред Агнцем... И он сказал мне: это те, которые пришли от великой скорби; они омыли одежды свои и убелили одежды свои кровию Агнца; за это они пребывают ныне пред престолом Бога и служат Ему день и ночь в храме его... Они не будут уже ни алкать, ни жаждать, и не будет палить их солнце и никакой зной..."

На той стороне смертного Иордана не будет угнетения, но для Глэдис время освобождения еще не пришло. Господь дал ей силы жить еще на этой земле и потрудиться для Него. Мало-помалу она поправилась и вернулась к детям, которые еще не могли обойтись без нее. Глэдис заботилась о детях, неустанно заботилась... Об этих заботах она написала в своем дневнике. И лишь дневнику поверила она свой страх перед новыми испытаниями. Слово Божье, записанное во второй главе Откровения, подсказало ей: "Не бойся ничего, что тебе надобно будет претерпеть. Вот, диавол будет ввергать из среды вас в темницу, чтоб искусить вас, и будете иметь скорбь дней десять. Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни".

Господь объявил ей, что некоторые дети, пришедшие с ней из Янчэна и испытавшие тягостное путешествие по горам, будут призваны Им носить мученический венец.

>Глубоко потрясенная этим, она много молилась с детьми, указывала им на необходимость покаяния, говорила с ними о милосердии Христа и призывала бестрепетно встретить страдания, которые должны будут принять они за имя их Спасителя Иисуса Христа.

Глава 16. В тени смерти

Летом 1940 года дороги Китая к югу от Хуанхэ - Желтой реки - день и ночь были забиты нескончаемой вереницей усталых и голодных беженцев, устремившихся в Сиань. Слово "Сиань" означало для них безопасность и защиту. Как колонны муравьев, они со всех сторон стекались в ворота большого, обнесенного стеной города. В Сиань набилось столько беженцев, что администрация города приказала закрыть ворота. Больше никого не впускали.

Запасы пищи в городе оскудели, лекарства иссякли, росло число больных. Боялись эпидемии холеры.

А по дорогам в город все брели тысячи беженцев - мужчины, женщины, дети и старики, с мешками и корзинами, с длинными раскачивающимися палками, на которых болтались их скудные пожитки. Гонимые страхом перед японской армией, измученные лишениями, они по вечерам стучались в дома в поисках ночлега, готовые провести ночь в любой будке или сарайчике.

Но повсюду ответы были одинаковые:

- Нет, идите дальше, здесь полно.

У нас нет ни места, ни пищи!

И они брели дальше.

Обессиленные и отчаявшиеся, они выпрашивали хоть местечко во дворе, где смогли бы посидеть. Но всегда им отвечали одно и то же:

- Нет, нет мест!

У стен Сиани постепенно образовалось столпотворение измученных, изголодавшихся людей.

Как только Глэдис Эльверд в больнице немножко оправилась после серьезной депрессии, она вернулась в лагерь беженцев, куда поместили сотню с лишним ее детей. Она была ошеломлена увиденными беспорядками и падением морали в забитом до отказа лагере взрослых, где находились старшие дети. Ее особенно беспокоило положение девушек. Нельзя было оставлять их в таком ужасном месте.

И это страна той свободы, в которую они так настойчиво стремились? О, она чувствовала, что мир повсюду полон греха и несчастья. Для христианина земля - место, где он всегда окружен грехом и опасностями.

Но разве можно допустить, чтобы ее девушки погубили свои юные жизни в таких условиях, в этом лагере, где процветает безнравственность? Сколько раз в Янчэне и во время долгого путешествия она становилась вместе с ними на колени и молилась о их личном покаянии! Сколько раз она доверяла их душу и тело Божьей благодати и охране, чтобы они не попали в руки японцев с их беспощадными военными законами! Благодаря охране Бога все они переправились через Желтую реку и благополучно достигли Сиани, и вот теперь...

- Господи, мои дети... дети, которых я посвятила Тебе... Я не могу их защитить... они в Твоей руке, Господи, Ты их сохрани,- молилась она.

Обратившись к начальству лагеря, Глэдис попросила перевести девушек в другое, более подходящее место.

В этом и состоял смысл жизни Глэдис - молиться и трудиться.

Случайно ей попалось на глаза объявление миссии "Благая весть", которая советовала беженцам посылать девочек-подростков в дом миссии, расположенный в городе Фуфын. Там им обещали обеспечить заботливое попечение и хорошее будущее.

Слабость и усталость помешали Глэдис принять меры предосторожности: она так и не навела справки о том, что это за организация в Фуфыне. Она знала один миссионерский журнал под названием "Благая весть", в котором писали о благой вести Евангелия. Глэдис подумала, что и этот дом принадлежит той же миссии и что у них искреннее желание проявить христианскую любовь к ближнему. В лагере для сирот военного времени, организованном американской миссией, она решила оставить младших детей. Условия для них там были неплохие.

Испытывая слишком большое доверие к добрым намерениям других, действующих под красивым названием и раздающих красивые обещания, она взяла девушек из лагеря и вместе с ними поехала в Фуфын.

Беженцы ехали бесплатно. В поездах для них едва хватало стоячих мест. Все вагоны были забиты, но в них еще и еще втискивались беженцы со своими корзинами и мешками. Некоторые даже залезали на крыши вагонов, лишь бы уехать.

В этой поездке Глэдис почувствовала, что силы снова оставляют ее. Сновавшие вокруг нее люди раздражали, в голове стоял гул. Ей казалось, будто поезд спускается с горы, все быстрее и быстрее устремляясь в мрачную бездну... Черные круги поплыли перед глазами, и она почувствовала, что проваливается в темную даль...

- Господи,- молилась она,- что это, конец? Становится так темно, я не вижу Тебя, Господи... Дети...

Увидев, что мама Глэдис упала и лежит неподвижно, будто мертвая, Суалань нагнулась над ней. Она заботливо растирала ее худые руки, пока опять не почувствовала слабый пульс и Глэдис, дрожа, подняла голову, взглянув на нее тусклым взглядом.

- Ай-Вэ-Те, я останусь с тобой,- шепнула Суалань,- я позабочусь о тебе.

Девятушка и Суалань следили за тем, чтобы теснящиеся люди в поезде не толкали маленькую женщину.

В голове у Глэдис постепенно прояснилось. Она узнала девушек, осознала, что они находятся в поезде, и спросила о других детях. Ответы девушек ее успокоили. Она могла опять ясно думать, и никогда не оставлявшее ее сознание долга дало ей новые силы. Надо крепиться, выдержать новые испытания, напрячь все силы, чтобы благополучно довезти девушек до миссии "Благая весть".

В буддийском храме Фуфына, теперь специально приспособленном к приему девочек-подростков, китайские женщины "Благой вести" приняли их сердечно. Уютно обставленные комнаты, украшенные коврами и фарфоровыми вазами, произвели впечатление обеспеченности, и Глэдис с легким сердцем оставила там девушек, которые теперь некоторое время должны были обходиться без мамы Глэдис.

- Не забудьте то, чему вы научились, наставительно сказала она при прощании.

- Ай-Вэ-Те, мы знаем, мы не забудем.

- И мы будем всегда молиться о тебе,- сказала Суалань,- чтобы ты опять вернулась к нам.

Девушки подумали, что мама Глэдис вернется в американский миссионерский пункт, недалеко от Сиани, но Глэдис туда не возвратилась. Позже она не могла вспомнить, почему осталась в Фуфыне. Беспокойство, вызванное крайним переутомлением, побуждало ее блуждать по городу. В голове у нее все время кружились мысли о невзгодах и лишениях последних лет войны. Наконец она нашла себе спальное место, но несколько дней оставалась совершенно без пищи. Время от времени глоток воды - и все. С ней было ее единственное имущество - Библия и шаль, чтобы укрыться в холодные ночи. У нее не было денег на еду, но голода она уже не чувствовала. Спать она тоже уже не могла.

Ее одолевали мысли о том, что она должна что-то делать. Ведь Бог призвал ее с единственной целью - возвещать Его Слово.

- Ну,- сказала она самой себе,- в окрестностях Фуфына есть столько деревушек, забитых беженцами, вот туда мне и надо, там надо читать Слово Божье.

С лихорадочным усердием пешком отправилась она в одну далекую деревню на плоскогорье, с Библией в руке и с шалью на плечах.

В густо населенной местности вокруг Сиани находились сотни деревушек и селений, где не было ни миссионерского пункта, ни христианской общины. Только в старом, грязном городе Фуфыне, с его узкими улочками, находился дом миссии. Это было маленькое запущенное здание в глухом переулке. В нем никто не жил. Когда миссионеры из отдаленных мест делали покупки в Фуфыне, они знали, где найти этот маленький дом. Там они могли бесплатно переночевать, а иногда и встречались с миссионерами других протестантских миссий, приехавшими из разных европейских и американских стран. В этой чужой стране они были иностранцами, прибывшими с одной целью: распространять и проповедовать Слово Божье китайскому народу.

Некоторые из них были твердо уверены в своем призвании к миссионерскому труду, другие пока лишь надеялись на это. Но все они были связаны одним делом, голосом Учителя: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие..." Они приехали в необъятный Китай с его сотнями миллионов душ, чтобы провозгласить имя Господа Иисуса и оказать христианское милосердие нищим, изгнанным и больным.

Однажды в конце жаркого летнего дня, когда в доме миссии в Фуфыне собирались переночевать один американский миссионер с женой, в переулке появилась небольшая группа китайцев, тащивших веревками двухколесную повозку. Перед домом миссии они остановились.

Американский миссионер предположил, что на повозке лежит больной китаец. Люди знали" что в случае необходимости они всегда могли обратиться в миссионерский пункт. Когда там жили миссионеры, нуждающихся в помощи никогда не отсылали без поддержки и утешения. Раньше в доме постоянно обитали люди, но из-за недостатка миссионеров и средств пришлось закрыть постоянный пункт. И все-таки горожане приходили сюда по привычке, надеясь получить в доме миссии помощь.

На высокой двухколесной повозке, под грубой джутовой тканью неподвижно лежала больная.

Осторожно подняли покрывало.

Миссионер пристально всматривался... Кто эта женщина? Китайские крестьяне не знали. Они нашли ее; она, казалось, была близка к смерти. В руке она держала книгу, и некоторые женщины сказали, что она рассказывает истории из этой книги людям в горных селениях. Больше о ней ничего не было известно. Крестьяне знали, что другие миссионеры иногда носили с собой такую же книгу, поэтому они привезли ее в Фуфын, в миссионерский пункт.

Неподвижное тело внесли в дом и осторожно положили на диван. Вежливо поклонившись, китайские крестьяне исчезли. Они выполнили свою задачу. Минуту еще слышно было тарахтение колес по булыжникам, потом у дома миссии в Фуфыне опять стало тихо.

Для супружеской пары миссионеров происшествие было полной загадкой. Кто же эта маленькая женщина? Они не знали, как зовут больную, случайно попавшую в их дом, но поняли, что она должна быть христианкой, так как у нее Библия. Ведь у кого еще в этой громадной стране можно найти Библию? Только у горстки разбросанных по этой земле христиан!

Американец заметил, что больная не китаянка, она скорее всего европейка. Она выглядела очень истощенной и измученной.

Американец открыл Библию незнакомки. В ней были сделаны датированные пометки. Некоторые стихи отмечены значком или рядом написано несколько слов, как например:

"Молитва втайне, в уединении от шума этого мира нужна ежедневно, чтобы лучше узнать благодать Божью во Христе".

В другом месте миссионер нашел записку со стихом из Евангелия от Иоанна 15, 12 - "Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас". Рядом было написано на английском языке:

"Эта любовь ищет ближнего не для того, чтобы получить что-нибудь от него, но лишь для того, чтобы ему дать; она ищет ближнего для того, чтобы в нем прославился Христос; эта любовь ничего не ищет для самой себя, эта любовь не ищет никакой награды, она ищет Бога ради Него Самого".

Листая Библию и прочитывая комментарии, написанные на полях, миссионер убедился, что Священное Писание для этой женщины не мертвая буква, а источник жизни и пищи для души. Он осознал, что эта больная женщина доверена его заботам Божьим провидением. Он почувствовал себя связанным с этой маленькой, худой, заброшенной женщиной, сделавшей в своей Библии столь чудные пометки.

Восстановить ее здоровье будет нелегко, но они должны сделать все возможное.

Не колеблясь, он послал срочную телеграмму в баптистский миссионерский пункт в Сиани:

"Срочное сообщение. Незнакомая англичанка тяжело больна, немедленно пришлите, пожалуйста, врача. Густафсен".

Он знал, что протестантских миссионеров в округе слишком мало. Но он также знал, что в чрезвычайной ситуации всегда можно положиться на помощь других. В таком случае не спрашивали, какая у кого церковь и миссия, но, будучи тружениками одного исповедания, желающими распространять чистое Слово Божье, помогали друг другу чем могли. Поэтому Густафсен надеялся на помощь баптистов, а сам тем временем организовал перевозку больной в ближайший миссионерский пункт в Синпине.

В Сиани после получения телеграммы сразу же попросили врача и квалифицированную американскую медсестру оставить свою работу и немедленно отправиться к больной в Синпин.

Сиань и Синпин были связаны единственной в этом краю Китая железной дорогой.

Снаряженные лабораторными приборами для анализа крови, шприцами и различными лекарственными средствами, врач и медсестра немедля отправились в путь. Они нашли пациентку с высокой температурой. Когда врач обратился к ней, она возбужденно отреагировала, предположив в бреду, что он японский офицер со злыми намерениями.

Врач послал срочной почтой в Сиань ее кровь для исследования в лаборатории. Ответ, полученный на следующий день, подтвердил его опасения: у больной инфекционная болезнь, обычно сопровождающаяся сильной лихорадкой.

В бреду больная мысленно вернулась ко временам своей молодости в Англии, когда после первой мировой войны ее семья жила в глубокой нищете. Она звала отца и сестренку. Потом, когда наступил новый приступ лихорадки, она ощутила себя в Янчэне; она вновь посещала горные селения, чтобы развязать детские ноги и рассказать людям истории из Библии.

Врач и медсестра сидели у ее постели и напряженно слушали ее. Они с трудом понимали ее речь. В Сиани давно не все знали мандаринский, на котором Глэдис говорила о живом Боге Библии, Который послал Своего Сына Иисуса Христа на землю для того, чтобы спасти и их, крестьян Северного Китая, от власти греха, смерти и сатаны.

Ее хрупкое изможденное тело дрожало от лихорадки, руки судорожно ухватились за край постели и с напряжением всех сил она крикнула по-английски:

- Нет! Я не хочу обратно... обратно в грех, в мир. Я уже не хочу в театр... нет, пустите же меня!

Озабоченная, медсестра склонилась над ней и услышала ее молитву:

- Господи, Ты повел меня в Свой дом, я стала Твоей, Ты держи меня...

Она опять задремала, несколько часов ничего не говорила и мирно лежала, спокойно дыша.

Врач думал о том, кто эта больная. Она говорит о своей молодости в Англии и на каком-то северокитайском диалекте разговаривает с воображаемыми китайскими крестьянами.

Следующий день прошел для пациентки спокойно. Она спала крепким, тихим сном. Но ночью снова вспыхнула лихорадка. Больная опять начала кричать:

- Самолеты летят... укройтесь в пшенице... быстрее, быстрее... не вставайте!

Врач неустанно дежурил у постели больной. Он многократно проверял ее температуру и пульс, старался истолковать ее выкрики, успокоить и напряженно пытался понять, кто она. Больная вдруг устремила на него испуганные глаза.

- Мой осел! - воскликнула она.- Сторож должен привести моего осла... бомбят Янчэн... А дети... где дети?

Обессиленная, она опустилась на подушки, долго плакала и взволнованно махала руками, будто пыталась оттолкнуть от себя врага.

Врач увидел, что движения рук больной постепенно замедлились, какое-то мгновение они лежали неподвижно на одеяле, потом соединились вместе. Ее губы зашевелились, но он не понимал слов.

- Она молится,- сказала медсестра.

- Она так измучена, чудо, что она еще жива,- заметил врач.

Рано утром он сделал пациентке еще один укол и сказал медсестре:

- Лихорадка сейчас пойдет на убыль. Температура упадет ниже нормальной. Потом наступит крайняя слабость. Думаю, что вы теперь сможете ухаживать за ней одна, но в случае ухудшения ее состояния сразу сообщайте мне.

Он немедленно выехал в Сиань, где его ждало много работы. Спустя пять дней пришло срочное сообщение от медсестры: "Температура пациентки сильно понизилась, потом подскочила; она опять в бреду". Он сразу поехал в Синпин, обследовал пациентку и установил, что она больна тифом и начинается воспаление легких. Он знал, что у них нет запасов специальных лекарств против тифа, но миссионер Густафсен, который как раз вернулся из отпуска в Америке, привез некоторые эффективные лекарства.

- Вы можете их использовать,- предложил он врачу.

Врач посчитал это предложение волей провидения. Ведь где он мог бы иначе достать такие лекарства среди этой долины слез войны, когда всюду недоставало медикаментов?

- А может, ты их хочешь приберечь на некоторое время? - спросил он миссионера Густафсена.- Ведь они очень дорогие, а у этой больной нечем платить.

- Возьми их,- сказал Густафсен,- может быть, они послужат решающим средством для возвращения ее к жизни.

- Надо как можно скорее перевезти ее в больницу,- заметил врач.- Лечить ее следует крайне осторожно. За ней нужен уход день и ночь, и я сам хочу этим заняться.

Еще не зная, кто она, он чувствовал особую ответственность за жизнь этой тяжело больной женщины. Вернувшись в Сиань, он попросил управляющего железной дорогой этого края прицепить к поезду из Синпина в Сиань специальный вагон для одного важного пациента. К его удивлению, на эту просьбу ответили положительно.

"Не Бог ли - Бог постоянных чудес? - подумал он.- В такое напряженное военное время предоставлять специальный вагон в распоряжение больной. Может быть, она является предметом особой заботы Всевышнего?"

Он поспешил с вокзала обратно в больницу. Надо было приготовить комнату для больной незнакомки. Но в переполненной миссионерской больнице уже не было ни одного места. Где найти ей спокойный уголок? Одна врач-англичанка предложила положить безвестную землячку в свою комнату.

Целыми днями врачи и медсестры в больнице Сиани боролись за спасение жизни больной. Наконец кризис прошел, и пациентка пришла в себя.

Однажды утром она спокойно проснулась, осмотрела комнату и, увидев медсестру рядом с постелью, шепнула:

- Написать письмо... пожалуйста, письмо матери... она будет беспокоиться...

- А где живет ваша мать? - спросила медсестра.

- В Эдмонтоне,- тихо ответила больная, она живет в Эдмонтоне, в Англии.

- А кто вы? - продолжила медсестра. Больная лежала закрыв глаза.

- Пишите,- после паузы произнесла она. Глэдис Эльверд...

Она опять замолкла. Ей тяжело было говорить.

Медсестра терпеливо ждала, радуясь тому, что кризис миновал.

Через несколько минут больная едва слышно шепнула:

- Мама не должна беспокоиться... у Глэдис все в порядке... То, что Бог делает, хорошо... Он заботится обо мне...

Как только медсестра узнала, как зовут больную, она немедленно сообщила об этом врачу. Может быть, он мог бы узнать, есть ли у нее в Китае родственники или друзья.

В то время, как в больнице Сиани крайне старательно ухаживали за Глэдис, девушки в миссии "Благая весть" переживали кошмарное время. Они очень скоро обнаружили, что "Благая весть" - не миссия, а род брачного бюро. Китайские родители могли обратиться сюда с просьбой о девушке для своих избалованных сыновей, которые не могли сами себе найти жену. За девушку они отдавали одного здорового осла или платили его цену в деньгах.

И китайцы постарше, жены которых уже не справлялись с домашней работой, могли здесь за одного осла приобрести вторую молодую жену.

Самих девушек ни о чем не спрашивали. Организация сама решала их судьбу. Они заметили, что всех девушек-беженок, попавших сюда, некоторое время хорошо кормили, чтобы они выглядели отдохнувшими и свежими, а потом продавали.

Какое ужасное открытие! Если бы с ними была мама Глэдис, она помогла бы им избавиться от этого ужаса. Но Ай-Вэ-Те не было, девушки вот уже несколько недель ничего не слышали о ней.

- Мы должны молиться,- шептали они друг другу.- Бог Библии, Который спас нас у Желтой реки, силен спасти нас и сейчас!

В буддийском храме в Фуфыне, куда организация "Благая весть" поместила девушек, дети мамы Глэдис не раз в своих комнатах становились на колени и простыми словами выражали свою нужду, как научила их Ай-Вэ-Те в Янчэне и во время долгого путешествия:

- Господи, лишь Ты в состоянии спасти нас, только Ты!

Однажды воскресным утром, дней через десять после того, как прошел кризис болезни Глэдис, город Сиань вспугнули гудки тревоги.

Врач и медсестры, которые в этот момент выходили из больницы, чтобы посетить собрание в баптистском доме миссии, в ужасе посмотрели друг на друга.

- Воздушная тревога,- сказал доктор Стокли,- значит, быть беде. Будут бомбить Сиань.

- Может, нам лучше остаться в больнице? - спросила молодая медсестра.

-- Воздушная тревога или нет - я иду в церковь,- заявила старшая медсестра.- Если будет воздушная атака, нам всем придется очень тяжело, мне нужна новая сила .веры. Слово Божье обещает, что в Его доме будет пища. Мне надо туда!

Другие еще колебались, но врач твердо сказал:

- Лучше идите. Никто не знает, когда будет следующее собрание. А я останусь у своей пациентки. Днем, когда все вернулись в больницу, прилетели японские самолеты, и в городе загрохотало от разрывавшихся бомб.

Доктор Стокли сидел рядом с постелью Глэдис. Он стал свидетелем сильнейшего шока, который ему когда-либо доводилось видеть. Как только она услышала гул самолетов и раскаты взрывов, ее хрупкое тело скорчилось и начало так сильно дрожать, что кровать, на которой она лежала, затряслась.

Глубоко озабоченный, врач наблюдал это новое нервное расстройство.

"Слабые силы больной уже не смогут справиться с таким приступом страха, это будет ее конец,- подумал он.- Но почему она должна пережить еще и это испытание? Разве она не достаточно страдала, Бог не довольно испытывал ее? Это ли награда за ее твердость в вере?" Все существо врача восстало при виде ее страданий.

Несколько месяцев спустя, сам переживая тяжелые испытания, доктор Стокли часто вспоминал о покорности Глэдис Божьему водительству. Никогда он не слышал от нее жалоб по поводу испытаний и навсегда запомнил ее слова:

"Бог по Своей воле дал мне благодать многих испытаний для того, чтобы Он прославился многими избавлениями".

Когда бомбардировщики улетели, оставив разрушенный город, врач задумался о перевозке Глэдис Эльверд в более спокойное место.

Тактика японцев заключалась в том, чтобы бомбить один город три дня подряд. Значит, в понедельник днем самолеты вернутся для новой атаки. А его пациентка еще один такой шок уже не выдержит.

На следующий день рано утром он ломал себе голову над тем, куда до полудня перевезти Глэдис. Он решил зайти к другу и спросить у него совета.

- Доктор, вас просят сделать срочную операцию,- сообщил ему ассистент.

- Но у меня совсем нет времени,- ответил доктор Стокли.

- Доктор, тогда, пожалуйста, сами побеседуйте с пациентом. Он хочет лично поговорить с вами.

Доктор Стокли вышел в приемную и, к своему удивлению, увидел директора почтамта с его большой собакой.

- Ну, господин Смит, разве вам нужна операция? Вы выглядите совершенно здоровым, заметил врач.

- Да, да, я, к счастью, еще здоров, но моей собаке нужна помощь. Вот, смотрите, какая лапа! Коготь врос в мясо и гноится. Животное хромает.

- Ну, милый мой, в такое время не до собаки,- воскликнул возмущенный доктор Стокли.

- Ну пожалуйста,- упрашивал его господин Смит,- исцеление собаки - тоже дело большой важности. Ведь вы знаете, какие ценные услуги оказало нам это верное животное в военное время. Если ее лапа заживет, то она скоро опять будет самым быстрым и верным курьером для доставки писем.

- Да, понимаю, но теперь у меня более важные дела. Подождите до полудня, тогда я прооперирую лапу собаки.

И доктор Стокли собрался выйти.

- Нет! - воскликнул господин Смит,- не уходите! Скажите мне, чем я мог бы помочь вам, в то время как вы будете лечить собаку.

- Помочь мне? Если бы это было возможно, мой друг. Не знаете ли вы адрес, куда я срочно мог бы перевезти из этой больницы тяжело больную? Место далеко за городом, где не бомбят, где спокойно и хороший уход, дом с христианским милосердием?

Вскочив со стула, директор почтамта взволнованно воскликнул:

- Кто эта пациентка? Может, я знаю такой адрес!

Врач с недоверием посмотрел на него.

- Да, да, я знаю такой адрес, у супругов-миссионеров в Мейсяни. Это далеко за городом, там еще спокойно. Я уверен в том, что Фишеры каждому нуждающемуся окажут хороший уход.

- У миссионеров? - обрадовался доктор Стокли.- Ну, это было бы прекрасно. Моя пациентка тоже имеет дело с миссией. Она говорит, что трудилась в Янчэне, в Северном Китае.

- Как ее зовут? - спросил директор почтамта.

- Она говорит, что ее зовут Глэдис Эльверд и что она из Англии.

- Глэдис Эльверд из Янчэна? - переспросил господин Смит.- Да не может быть! Миссионер Фишер с женой тоже трудились на севере. Они однажды рассказали мне о встрече с этой миссионеркой из Янчэна. Да, я еще помню этот рассказ. Они направлялись на миссионерскую конференцию. По дороге переночевали в гостинице, а рано утром были разбужены пением гимнов, доносившимся из соседней комнаты. Удивленные, они услышали женский голос, который произносил молитву. Это была полная веры мольба к Богу:

"Наша нужда настолько велика, как высоки вершины гор, мы выхода уже не видим. Но Господи, Ты можешь указать выход. Я возвожу глаза не к людям, которые столько обещают, но потом забывают об этом. Я возвожу очи мои к горам, откуда придет помощь моя. Помощь моя от Господа, сотворившего небо и землю... Он мой помощник в бедах". Потом снова до них донеслось пение псалма. Фишеры вошли в ту комнату. Там они застали Глэдис Эльверд и двух китайских женщин, которые пели псалмы и молились.

"Расскажи мне о своей нужде",- попросил господин Фишер. "Мы сообщили свою нужду Господу",- был ответ Глэдис. "Но расскажи и мне, о чем ты просила у Него",- настаивал миссионер. "Ну, мы сказали Господу, что у нас больше нет денег. Те люди, которые пообещали нам выслать их, не высылают. Сейчас мы ждем помощи от Бога".

Тогда Фишеры дали ей нужные деньги. Они считали особенным водительством то, что оказались именно в комнате рядом с ними и услышали это пение и эти молитвы. Я не думаю, что потом они встречали Глэдис. Но я уверен, что они охотно возьмут ее к себе в дом и предоставят ей наилучший уход,- так закончил свой рассказ господин Смит.

Доктор Стокли сел. Он не мог сразу ответить, у него столько мыслей кружилось в голове.

- О чем вы думаете? - спросил директор почтамта.

- О чем я думаю? - воскликнул врач.- Я думаю, что вы пришли сюда не случайно. Я думаю, что у вашей собаки должна была заболеть лапа именно теперь.

Он потер себе лоб и глубоко вздохнул.

- Господин Смит, я хотел сделать все возможное, чтобы перевезти мою пациентку в спокойное место, но я опять замечаю, что она предмет особенной заботы Всевышнего. Ее Бог заботится о ней, и Он хочет использовать даже больную лапу вашей собаки, чтобы указать мне, куда ее перевезти. Если бы вы не зашли ко мне, я бы ничего не узнал о миссионере Фишере.

Оба мужчины минутку стояли рядом, размышляя, как чудно Бог заботится о Своем дитяти.

- Миссионер Густафсен с медсестрой немедленно перевезут ее в Мейсянь. Она должна прибыть туда до следующей воздушной атаки. А я останусь здесь и прооперирую лапу вашей собаки,- сказал наконец врач.

- Тогда я устрою хорошее место в вагоне, так что они смогут срочно выехать из города,заверил врача господин Смит.

Глава 17. "Ты руководишь меня советом Твоим"

В приветливом доме миссионера Фишера Глэдис Эльверд приняли с любовью. С первой минуты ее пребывания там госпожа Мэри Фишер с особенной заботой ухаживала за больной. Фишеры с трудом узнали ее. Хрупкая, изнуренная женщина с тусклым взглядом - неужели это мисс Эльверд?

Доктор Стокли сказал, что его пациентка нуждается в хорошем питании и сердечном отношении. Он также предупредил Фишеров о том, что им понадобится немало терпения в уходе за ней, так как мысли Глэдис нередко путались, порой ей казалось, что люди вокруг нее - японские солдаты, которые хотят убить ее детей.

- Долгие сильные приступы лихорадки оказали пагубное влияние на работу ее мозга, но постепенно она придет в норму,- объяснил доктор.

- Ну, Мэри,- сказал миссионер Фишер своей жене,- с тобой она будет в надежных руках, ведь ты у меня такая добрая и заботливая.

Поначалу Глэдис не реагировала ни на что. Она только сидела неподвижно в удобном кресле в саду и отсутствующим взглядом смотрела вдаль. Через несколько недель она мало-помалу оживилась. У нее появилась потребность рассказать о своих детях, о которых заботились в баптистской миссии в Сиани, и о старших девушках, находившихся в организации "Благая весть" в Фуфыне.

У Мэри Фишер был талант слушать. Целыми часами она сидела возле Глэдис и слушала ее рассказы о молодости в Англии, об отце и матери, которые не понимали, зачем она хотела поехать в Китай. Она вспоминала слова, которыми Господь призвал Авраама и которые, как она верила, направлены и к ней: "Пойди из земли твоей, от родства твоего и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе".

Господь указал ей на Китай. Он вел ее в этой ужасной поездке через Россию. Он помогал ей трудиться в Янчэне. Он охранял ее с детьми в путешествии по горам и через Хуанхэ - Желтую реку.

Теперь, когда здоровье Глэдис постепенно улучшалось, Мэри Фишер решила, что она может вернуться к своим повседневным обязанностям, и стала снова сопровождать мужа на библейские собрания в деревнях и учить китайских детей в воскресной школе. Но однажды, возвратившись домой с работы, она нашла Глэдис в слезах.

- Что случилось, почему ты плачешь? - озабоченно спросила она.

- Я такая одинокая и чувствую себя так слабо,- пожаловалась Глэдис.- Мне так хотелось бы также ходить по деревням и рассказывать детям из Библии, но у меня нет сил.

Миссионер Фишер попытался утешить ее:

- Если Богу угодно тебя использовать, Он даст тебе силы, хотя твое недомогание, возможно, продлится еще долго. Тебе бы сейчас стоило поехать в длительный отпуск в Англию, к родственникам. Сколько лет ты уже в Китае?

-С 1932 года.

- А за эти восемь лет ты никогда не уезжала в отпуск?

- Иногда я бывала несколько дней у друзей в другом миссионерском пункте. Вы же знаете, что у меня нет денег для поездки в Англию!

- Попробуем попросить помощь у английского консула и службы иммиграции. Надеюсь, скоро все будет в порядке,- уверенно сказал господин Фишер.

С помощью европейцев в Сиани отправили заявление английскому консулу. Но скоро пришел разочаровывающий ответ: мисс Эльверд не является английской подданной. Несколько лет тому назад, в 1936 году, она подала заявление о получении китайского гражданства, и оно было удовлетворено. Теперь английский консул помочь ей не мог.

Английские друзья в Сиани и Мейсяни были очень огорчены. Как охотно они бы отправили ее в Англию, подальше от всех этих трудностей военного времени! Но, к сожалению, это сейчас невозможно.

Как-то услышали о Глэдис европейцы, занимавшиеся торговлей с Китаем, и заехали к ней.

- Какая миссия заботится о вас? - спросили они ее.

- Господь заботится обо мне,- ответила она.

- Выздоровев, куда вы собираетесь отправиться, раз не получилась поездка в Англию?

- Не знаю, я подожду и посмотрю, где меня хочет видеть Бог.

- Но неужели у вас нет собственного дома или имущества в Китае?

- Нет, у меня нет ни дома, ни денег.

- Неужели у вас нет ничего? - удивленно спросили они.

Еще дрожа от слабости, Глэдис показала им свою Библию.

- Вот мое имущество, и этого достаточно! Европейские посетители были поражены. Мисс Эльверд говорит, что Бог заботится о ней, но она вот уже столько лет своей жизни отдала для служения Ему, покинула родину и семью, и сейчас у нее нет ничего. Почему Бог, Которому она служит, не дает ей дом? Почему не заботится о ней лучше? Разве это награда за то, что она выбрала Христа своим Царем, чтобы служить Ему?

- Оставьте меня,- устало попросила она.

Но посетители не уходили. У них появился план. Из признательности за великий труд, который совершила мисс Эльверд в Янчэне и в этом ужасном путешествии по горам, они хотят впредь заботиться о ней. Они предложили предоставить ей домик и деньги на жизнь.

- Оставьте меня,- попросила она еще раз,- мне не нужна ваша помощь.

Не добившись никакого результата, посетители вышли. Глэдис была опять одна, но с истерзанной душой. О, этот горький упрек, почему Бог не заботится о ней лучше!

У Глэдис было лишь одно средство утешения - молитва и чтение Слова Божьего. Она захотела поговорить со своим Царем и пред Ним признаться в том, что она не выбирала Христа своим Царем. Нет, в молодости она выбрала мир, но Бог в Своей благодати остановил ее на пути греха. Он повел ее в Свой дом. Разве Он теперь выпустил бы ее? Упрек этих гостей - не уловка ли это сатаны, чтобы внушить ей недоверие к Божьему водительству?

Следующие дни были для Глэдис полны духовной борьбы, но Господь не оставлял ее. Она научилась от Него, что жизнь христианина - это тоже путь страдания.

Она описала свои переживания следующими строками:

"Многие выбирают Спасителя своим Царем, но мало кто несет Его крест.

Многие ищут Его помощи и охраны, но мало кто жертвует имение и дом за дело дорогого Учителя.

Они любят мир, любят свои земные блага, не имеющие ценности.

Многие сидят за столом Иисуса, но мало кто готов с Ним поститься. Они дрожат и бегут, забывая Его имя, когда чаша страдания наполняется до краев". Мейсянь, 1940, Г. Э.

Она сберегла бумажку с этими строками в обложке своей Библии. В последующие годы страдания она часто находила в них утешение.

Благодаря шестимесячному хорошему уходу Мэри Фишер и духовной поддержке ее мужамиссионера, Глэдис постепенно выздоровела. Она очень тосковала по девушкам в Фуфыне. С разрешения доктора Стокли она покинула Фишеров и одна поехала в Фуфын.

Итак, однажды днем она неожиданно появилась в организации "Благая весть".

Какую радость доставило девушкам свидание через столько месяцев с мамой Глэдис! Девушки все еще жили в уголке буддийского храма с перспективой на скорую продажу взамен за одного осла.

Когда девушки шепотом спросили, может ли Ай-Вэ-Те помочь им избежать такой ужасной судьбы, Глэдис ответила:

- Как только одну из вас продадут в жены, немедленно сообщите мне об этом. Я хочу простится с вами лично, прежде чем вы уедете из этого дома.

В тот момент она не сказала девушкам, что сделает все возможное для их освобождения. Если девушки услышат это теперь и в своей радости не смогут молчать, начальство храма заподозрит неладное и усилит охрану девушек, таким образом усложнив ей выполнение плана.

Домой, в маленькую, грязную квартиру миссионерского пункта в Фуфыне, Глэдис вернулась страшно возмущенная. Она чувствовала себя обманутой.

Ее девушки в опасности, им уготована жалкая жизнь, а она все это время верила, что организация для помощи беженцам должным образом заботится о них. Если эти негодяи из "Благой вести" думают, что они могут таким гнусным образом распорядиться ее детьми, то они просчитались.

Свой план ей удалось исполнить блестяще. Без помощи других она потихоньку забрала девушек, которые ночью, одетые, ждали ее у храма, и благополучно перевезла их в Сиань.

Прежняя смелость Глэдис при решении проблем, ее быстрое мышление и решительность в поступках восстановились. Надежда на Божью охрану дала ей силы выполнить план, а ее собственное спасение русской девушкой в порту Владивостока несколько лет тому назад теперь оказалось полезным опытом для освобождения своих девушек.

Утром, проснувшись, приветливые леди "Благой вести" обнаружили, что исчезли девять девушек: Ай-Вэ-Те похитила их. Леди очень рассердились. Их притворная приветливость исчезла. Прибыль, на которую они рассчитывали, оказалась враз утраченной.

Хотели было вызвать полицию, чтобы вернуть девушек, но кто-то сказал:

- Тот Бог, Которому служит Ай-Вэ-Те, помогает ей и охраняет ее. Мы ничего не сможем сделать. Мы бессильны против силы этого Бога и мудрости из Его Книги.

И в Фуфыне люди видели и слышали, что женщина с Книгой находит мудрость и помощь в этой Книге и в молитве.

В помещении баптистской миссии в Сиани мама Глэдис нашла безопасное место для своих девушек. Но вот однажды...

- Вы уже слышали? Тонкуань завоеван, японцы захватили город!

Потрясенные, сестры миссии смотрели на посыльного, который, запыхавшись от быстрого бега, принес эту зловещую весть.

- Если это так, то нам надо немедленно уехать, со страхом ответила одна молодая медсестра.

- А может, и не так,- сказала другая.- Ведь вы знаете, сколько распространяется ложных слухов.

В этот момент в миссионерский пункт вошел китайский благовестник с таким же сообщением.

- Японцы взяли Тонкуань, они могут достигнуть этого миссионерского пункта завтра вечером. Надо уезжать и эвакуировать все селение.

- Но уже почти полночь, как нам поздно вечером эвакуировать людей? - засомневался миссионер Фишер.

- Давайте сейчас ляжем спать, а завтра узнаем поточнее, в самом ли деле Тонкуань в руках японцев. Если это правда, завтра утром мы сможем быстрее выехать, чем сейчас в темноте.

Маленькая группа миссионеров, как раз собравшаяся на несколько дней у семьи Фишер для молитвенного собрания, сидела уныло. Их ужаснула весть о приближавшихся японских войсках. Глэдис Эльверд была среди гостей.

Японская армия перешла в наступление; англичане и американцы отступали все дальше на юг. Нейтралитета уже никто не придерживался.

Вторая мировая война достигла своей вершины.

Япония являлась врагом как Китая, так и Америки с Англией. Япония также стала врагом Норвегии.

Среди собравшихся в доме Фишеров оказалась и миссионерка по имени Анни Скей из Норвегии.

Ее послал сюда Скандинавский Баптистский Миссионерский Союз. Анни была младше всех. Она находилась в Китае не более пяти лет, и ей пока не хватало опыта в миссионерском труде.

На следующее утро военное положение еще более осложнилось. Многие приходящие к Фишеру подтверждали, что в Тонкуань вошла большая японская военная часть. Пора было покинуть миссионерский пункт и пробираться на юг.

Миссионеры начали быстро упаковывать вещи. Брать с собой можно было только самое необходимое, одежду и пищу. Но вот в комнату вошла Анни Скей. Весь ее облик выражал непоколебимую уверенность, она спокойно смотрела на суетившихся вокруг нее людей.

- Ты уже готова? - спросила одна из медсестер. Анни ответила не сразу, а некоторое время молча смотрела на своих друзей. Наконец она остановила взгляд на Глэдис Эльверд и решительно сказала:

- Нет! Я не верю, что Господь хочет, чтобы мы убежали.

В комнате стало тихо. Все взоры с удивлением устремились на Анни.

- Но весть о наступающих японцах сегодня утром подтвердилась, посмотри только на улицу, на толпы беженцев с севера! - со страхом воскликнула помощница-китаянка.

- Неужели воля Божья заключается в том, чтобы мы покорно отдались в руки безмерно жестокого врага? - спросил другой.

Анни стояла очень спокойная, полная решимости.

- Господь говорил со мной и дал мне знак.

Слушайте, что Он сказал мне через Свое Слово...

И она медленно прочитала из Книги, которую держала в руках, следующие слова: "Вот, Я пошлю в него дух, и он услышит весть, и возвратится в землю свою..."

- Вот что Господь сказал мне сегодня утром, очень рано,- продолжала Анни.- Я не искала именно этот стих, а хотела лишь найти в Слове Божьем поддержку в эти страшные часы. Я открыла первую попавшуюся главу, и в ней было описано наше положение. "И ныне, Господи, Боже наш, спаси нас от руки его, и узнают все царства земли, что Ты, Господи, Бог один". Потом я опять прочитала эти слова: "Вот Я пошлю в него дух, и он услышит весть, и возвратится в землю свою..." Я верю, что нам сейчас не надо уходить.

Пораженные словами Анни, Глэдис и старшая миссионерка посмотрели друг на друга.

- Эти слова, конечно, истина, но почему ты думаешь, что Господь сказал это специально тебе в связи с бедствием, постигшим нас сегодня утром? - спросил старший миссионер.

Анни спокойно и уверенно ответила:

- Господь дал мне веру, что сегодня эти слова исполнятся и для нас!

Мнения присутствующих разошлись. Кое-как устроившись среди полуупакованных коробок на полу, они раздумывали о том, как поступить. Послушаться совета Анни или продолжать собираться в дорогу? Лишь некоторые из них продолжали упаковывать свои пожитки и пищу для бегства на юг.

Глэдис Эльверд знала Анни. Она знала, что эта молодая медсестра-миссионерка никогда не принимает поспешные решения и часто в молитве поверяет свои заботы Господу. Глэдис помнила и в своей жизни такие времена, когда Слово Божье давало ответ на ее личные вопросы и ее сердце наполнялось такой верой, что она уже не могла сомневаться. Может, сегодня утром это произошло и с Анни? Даст ли Господь спасение?

- Пусть другие продолжат сборы,- сказала Глэдис Анни и старшей миссионерке,- а мы будем молиться и вопрошать Господа еще раз.

Втроем они нашли тихое место в доме. Сестра Анни читала из Слова Божьего, а потом они стали на колени. Во время совместной молитвы о совете миссионерки все больше убеждались в душе, что слова, тысячи лет тому назад высказанные Израильскому царю, сегодня применимы и к ним, живущим в Среднем Китае в военном году. Они настолько поверили, что Господь через Свое Слово говорит именно с ними, что души их наполнились чудным спокойствием. Они уже ничего не упаковывали и не думали о бегстве.

- "Вот, Я пошлю в него дух, и он услышит весть, и возвратится в землю свою...",- еще раз тихо и с благоговением произнесла Анни.

И в тот день чудо совершилось.

Волны войны, залившие побережье Тихого океана, откатились назад. Прилив сменился отливом. Готовившаяся к новому наступлению на юг японская армия вдруг получила известие о том, что американцы мощными вооруженными силами атаковали японские острова. Весть об этом мгновенно прокатилась по рядам японской армии.

"Прибыли американцы, они захватывают японские острова, прибыла большая сила... На море сильный шум военного флота... нам надо вернуться на родину, защитить ее".

В этот самый день приехал в дом миссии к миссионеру Фишеру курьер из Тонкуани с сообщением о том, что японская оккупация внезапно снята. Наступление на юг сорвалось. Японские дивизии были вынуждены немедленно отступить из Среднего Китая.

В миссионерском пункте все стали на колени для благодарственной молитвы за это чудное спасение. Сестра Анни Скей тихо удивлялась великим делам Божьим. А Глэдис еще раз с благоговением повторила эти слова: "Вот, Я пошлю в него дух, и он услышит весть, и возвратится в землю свою..."

На следующее утро все миссионеры, ободренные чудным спасением, которое даровал им Господь, разъехались по местам для продолжения своего дела.

Перед тем, как покинуть дом миссии, они вместе спели английский гимн по 47-му Псалму:

"Ибо сей Бог есть Бог наш на веки и веки; Он будет вождем нашим до самой смерти". Итак, после неожиданного отступления японской армии все члены маленькой группы миссионеров вернулись к своим повседневным обязанностям. Только Глэдис Эльверд еще оставалась в городе Сиань, где не было у нее ни работы, ни покоя. Куда ей идти? Дети, которых она повела в долгом путешествии по горам и через Желтую реку из Янчэна в Сиань, все нашли новое пристанище. У старших девушек теперь была работа, они пока находились в безопасности. Некоторые из старших мальчиков добровольно вступили в китайскую армию генерала Чан Кайши. Мальчики помладше осваивали профессии служащих, а маленькие дети были хорошо обеспечены в баптистской миссии.

Иногда мама Глэдис сильно тосковала по жизни в Янчэне до японского вторжения, в доме миссии, со своими детьми. Но это время прошло и уже никогда не возвратится.

Сейчас ей надо идти дальше, но куда же?

Неожиданно она получила приглашение от доктора Хойта и его жены погостить у них в СевероЗападном Китае. Супруги Хойт работали в больнице имени Бордена в Ланьчжоу. Глэдис с благодарностью приняла приглашение и поехала на север.

Больница располагалась у подножья холма, на берегу Желтой реки. Недалеко находился обнесенный стеной город Ланьчжоу, через ворота которого изо дня в день входили и выходили сотни путешественников и верблюжьи караваны, направлявшиеся по торговому пути через горы в Среднюю Азию.

Над городом простиралось ясное синее небо Северного Китая. Глэдис несколько дней наслаждалась прекрасным видом на горы и покоем.

Больница являлась универсальным лечебным центром, так что приезжали туда на лечение со всех сторон, порой больные прибывали издалека на осле или повозке. Приезжали тибетцы в своей живописной одежде, туркмены в расшитых тюбетейках и кожаных ботфортах до колен, мусульмане с длинными бородами и их жены, одетые как монахини, с покрытыми черной чадрой лицами, китайские женщины в своих голубых куртках. Глэдис наблюдала всех этих входящих и выходящих через ворота больницы людей.

Иногда приезжали мужчины и женщины с очевидными признаками проказы. В больнице и в лепрозории работы хватало. Все медицинские работники были по горло заняты.

После стольких лишений Глэдис нашла наконец дом и безопасность.

- Ты можешь оставаться у нас сколько угодно времени,- предложили ей Хойты.

Но вскоре она опять почувствовала беспокойство. Привычка к постоянному труду давала о себе знать. Может ли она проводить дни в безделье, забросив свои миссионерские обязанности? Она снова чувствовала себя в силах совершать свой труд и умоляла Господина жатвы о новом задании.

Однажды она услышала разговор пациентов больницы о Цзиншуе, маленьком горном городке к югу от Ланьчжоу, прячущемся в нагорье, где простые люди нуждались в помощи. Некоторые жители северных областей были выгнаны войной из своих деревень. Поскитавшись, они попали на южный берег Желтой реки. Горцы-крестьяне искали нового места жительства в высоких горах, и несколько христиан оказались в горном селении Цзиншуй.

Эти христиане, оторванные от маленькой миссионерской общины в своей прежней деревне, искали кого-нибудь, кто мог бы учить их Слову Божьему. Но они никого не находили.

- Я поеду,- радостно сказала Глэдис.- Это для меня указание Господа. Там Он определил мне новое задание.

- Я думаю, что ты еще не достаточно окрепла. Подожди еще несколько недель, чтобы набраться сил,- посоветовал ей доктор Хойт.

Но Глэдис ждать не хотела. После двухнедельного пребывания в семье Хойт она уехала на юг, в Цзиншуй.

Доктор Хойт долгое время спустя писал в письме к друзьям о Глэдис Эльверд:

"Во время ее пребывания у нас не происходило особенных событий и разговоров. Самым важным были не ее слова, а ее поступки. Вся ее жизнь влияла на людей вокруг нее. Она очень искренна и честна, и жизнь свою строит в полном созвучии со своими словами. Удивительна сила ее духа, она никогда не тратила время на жалобы и попытки пробудить сострадание к себе. Ни разу не посетовала она об испытанных страданиях, но всегда свидетельствовала о чудных спасениях Божьих от всех испытаний и о добрых людях, с которыми Он соединял ее на жизненном пути. Она была простодушная, но очень целеустремленная. Выбрав путь служения Богу и китайскому народу, она никогда не тратила время на заботы о своем здоровье".

Один из ее старших друзей-миссионеров однажды сказал:

- Когда Глэдис где-нибудь видит нужду, она сразу бросается туда, чтобы помочь, не задумываясь о возможных последствиях для самой себя.

Вот и теперь Глэдис, осознав свой долг, без колебаний отправилась в отдаленный городок Цзиншуй. Она нашла там маленькую группу одиноких христиан, с которыми провела суровую, холодную зиму.

Коренные жители Цзиншуя отличались угрюмостью и нетерпимостью. В городке царила атмосфера взаимного недоверия. Все было совсем не так, как раньше в ее любимом Янчэне. В Цзиншуе женщины редко показывались на улице:

мужчины считали, что они должны сидеть по домам, и если те нарушали обычай, их подвергали суровому осуждению. Поэтому, когда Глэдис заходила к одиноким больным, чтобы предложить им помощь, или давала библейские уроки женщинам и детям, мужчины всюду кричали ей вслед ругательства.

Это еще более усугубляло ее одиночество, хотя она знала, что маленькой группе христиан в этом месте очень нужно библейское образование и что Господь благословляет ее библейские уроки. Но чувство одиночества пронизывало все ее существо. Она записала это на обложке своей Библии:

"Цзиншуй, 1944 г.

Одинокая, покинутая!

Эти слова заставляют лить слезы...

Но тот, кто ходит со Христом, никогда не бывает один.

Одна, да все же не одна, Он здесь.

Г.Э."

В период своего пребывания в Цзиншуе Глэдис жила в большой нищете. Члены маленькой христианской общины снабжали ее зерном и лишь иногда давали немножко денег. Зимой в ее комнате обычно стоял страшный холод, так как нечем было топить. Она стала более молчаливой и печальной. Угнетающая атмосфера в городке действовала на нее, на душу опустилась какая-то тяжесть, ей все труднее становилось говорить с людьми о делах Божьих. Она чувствовала растущее сопротивление Слову Божьему и своему миссионерскому труду.

Постепенно Глэдис обнаружила, что некоторые женщины в городке являются медиумами с прорицательным духом. По их словам, они имеют связь с духами умерших предков и передают от них сообщения живым. Это создавало зловещую, таинственную атмосферу, тяготившую ее. Она очень ясно чувствовала противостояние демонских сил Слову Божьему и ее труду. Ей пришлось вести интенсивную молитвенную борьбу с ними.

В этом селении она была единственной миссионеркой и не имела друзей, которые могли бы поддержать ее. Именно в это время Слово Божье было единственным светом стезе ее и давало силу для труда и твердости в вере. В это трудное время Послание апостола Павла к Ефесянам о духовном всеоружии стало ее указателем:

"Облекитесь во всеоружие Божие, чтобы вам можно было стать против козней диаволъских; Потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных.

Для сего приимите всеоружие Божие, дабы вы могли противостать в день злый и, все преодолевши, устоять".

Последовали полные испытаний месяцы, но все-таки она знала, что воля Божья заключается в том, чтобы она поддерживала маленькую группу христиан-беженцев, проживавших там. Она не жаловалась людям, но приносила свою нужду в молитве к престолу благодати.

Позже обнаружилось, что именно в эти месяцы некоторые христиане в Южном Китае особенно молились за нее и вспоминали на своих молитвенных собраниях ее одинокий труд в Цзиншуе.

В это зимнее время для нее засияли лучи света - дружба с несколькими подростками школы для беженцев. Хотя местные горные крестьяне относились к ней с презрением, но молодежь проявляла к ней особенный интерес, ведь она была иностранкой, из Англии, говорила по-английски и готова была учить их английскому языку.

Однажды несколько юношей, придя в ее комнату, обнаружили, что у нее очень холодно, потому что нет топлива. Все вместе они собрали несколько монет для покупки древесного угля. Разожгли его, а потом расположились вокруг печки, и Глэдис начала рассказывать.

Наконец-то после долгих месяцев холода, тьмы и депрессии рядом с ней сидели вокруг огня эти молодые люди со своим глубоким интересом к историям из Библии, и сердце Глэдис засветилось новой теплотой и радостью. Она могла свидетельствовать перед этими молодыми китайцами об истине Слова Божьего и о доброте и всемогуществе своего Бога, пославшего ее в Китай. Возвеличивать, славить имя Господне - это было страстью ее сердца, и ребята слушали ее затаив дыхание.

К концу холодной и трудной зимы в Цзиншуе Глэдис Эльверд все же ощутила благословение в своем труде. Один из юношей-беженцев, будучи под впечатлением того, что он услышал из Слова Божьего, попросил ее оказать помощь в поездке в Сиань. Там он хотел продолжить учение в доме, где ежедневно можно слушать, читать и говорить о Слове Божьем. Она написала рекомендательное письмо руководителю миссионерским пунктом КВМ в Сиани, попросив его принять этого мальчика для прохождения курса в Библейской школе. Она также дала ему личное письмо, в котором посоветовала всегда молиться, чтобы он мог стать истинным воином под знаменем Христа. Глэдис знала, что, если этот юноша по благодати Божьей обратится и станет последователем и свидетелем Господа Иисуса, он встретит презрение и преследование мира.

Она внесла его имя в свою записную книжку под длинным списком имен детей, совершивших с ней долгое путешествие по горам из Янчэна в Сиань. О судьбе некоторых детей она ничего не знала, но все они были постоянным предметом ее молитв. Много часов она проводила в одиночестве, молясь за личное обращение этих детей. Ей очень хотелось вновь встретиться и поговорить с ними. Но самой большой радостью для нее была бы весть об их освобождении от грешной жизни и о признании ими Господа Иисуса Христа Спасителем и Царем.

По окончании зимы она выехала из Цзиншуя в ближайший миссионерский пункт КВМ, в Чэнду. Там ее сердечно приняли сотрудники миссии. Правда, Глэдис не принадлежала к коллективу Китайской Внутренней Миссии, но это не вызывало затруднения. Миссионеры за рубежом помогают друг другу при всяких обстоятельствах. Ей предоставили комнату, где она жила несколько недель. Она вновь жаждала труда во имя Господа.

В ее сердце осталась тоска по любимому Янчэну, но она хорошо знала, что в это военное время поездка туда невозможна. Весь Северный Китай над Желтой рекой был в руках японцев, а все усиливавшаяся борьба между армиями генералов Мао Цзэдуна и Чан Кайши сделала поездку на север совсем невозможной. Если она, Глэдис Эльверд, попадет в руки Красной Армии или японцев, что с ней случится? Она сама знала ответ: за то, что она когда-то по своей наивности была вовлечена в шпионскую деятельность, ее приговорят к смертной казни.

И друзья Глэдис были озабочены этим. Они осудили ее деятельность в пользу армии Чан Кайши. Миссионеры никогда не должны вмешиваться в политическую борьбу, им надлежит лишь передавать весть Слова Божьего всем людям, с которыми они встречаются. Но, несмотря на эту ошибку миссионерки, Господин жатвы не отстранил ее от Своего труда. Ее жизнь была в руках Господа.

Еще долгих четыре военных года Глэдис Эльверд скиталась по Китаю, прежде чем вернуться на родину. Невозможно описать все ее приключения и переживания этих четырех лет, поэтому придется ограничиться рассказом о некоторых из них.

В Чэнду она встретила китайского врача-христианина. Он предложил ей узкую комнату во дворе своей маленькой больницы. Она может стать ему хорошей помощницей, сказал он. Ему нужен подходящий человек, чтобы беседовать с больными и рассказывать из Библии на маленьких собраниях в больнице.

Глэдис приняла его предложение. Со своими скромными пожитками, собранными в коробках и узлах, она поселилась в комнатушке, где начала широкое общение с местными китайцами. Это напоминало ей о Янчэне.

- Как она, иностранка из Европы, так быстро находит друзей среди китайцев? - с удивлением спрашивали друг друга миссионеры Китайской Внутренней Миссии.

Встретив Глэдис и услышав, как быстро и свободно она говорит по-китайски, они еще больше удивлялись. Всем было ясно, что сердце Глэдис открыто для китайского народа и что сердца многих китайцев открыты для Ай-Вэ-Те с ее неиссякаемой любовью к Слову Божьему.

Однажды она встретила молодого человека с севера. Звали его Джарвис Тянь. Джарвису было 22 года, он недавно сдал экзамен в китайском военно-воздушном училище. Он находился далеко от родного города Юньаня, у него не было денег, и он чувствовал себя в чужом и дождливом Чэнду абсолютно одиноким. Джарвису сказали, что в городе есть маленькая церковь, где можно бесплатно слушать проповедь, где спокойно и сухо. Там проповедует христианский проповедник, поют псалмы и люди ласково относятся друг к другу. От скуки и одиночества Джарвис стал посещать церковные богослужения. Поначалу у него не было истинного интереса к этим христианским собраниям.

Когда-то в Юньани он несколько раз посетил богослужение христиан, но оно не произвело на него никакого впечатления. Но сейчас, в Чэнду, все резко изменилось. Проповедник говорил на текст из Евангелия от Матфея: "Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?"

Джарвису было трудно объяснить самому себе, почему эти слова произвели на него такое сильное впечатление. С детских лет он почти каждый день видел птиц и всегда считал нормальным, что они живут, не заботясь о запасах пищи на зиму, как это делают многие другие животные. Но что-то в этих словах из Библии внезапно очень глубоко тронуло его сердце: "...и Отец ваш Небесный питает их". Это убедительно указало ему на существование всемогущего и заботливого Бога. И 24-й стих шестой главы Евангелия от Матфея не выходил из его мыслей:

"Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и мамоне". Осознание существования всемогущего Бога совершило в неверующем сердце Джарвиса переворот. Он убедился в истине Слова Божьего и стал все больше беспокоиться о состоянии своей души.

Благодаря святому водительству Бога он разговорился с Глэдис вскоре после ее прибытия в Чэнду.

Однажды она подождала его у выхода маленькой церкви и пригласила к себе в гости. Она заметила заинтересованность Джарвиса и захотела с ним поговорить. Одинокий молодой человек робко отвечал на ее вопросы. Мало-помалу его скованность исчезла, и он начал рассказывать о своем родном доме и о пребывании в Чэнду, где он должен был получить дальнейшее образование военного летчика. Он также рассказал, что недавно стал членом маленькой христианской общины, хотя еще не нашел истинный мир душе.

- Джарвис,- сказала Глэдис,- тебе надо чаще приходить сюда, у меня есть для тебя книга, которую ты обязательно должен прочесть. Эта книга называется "Путешествие Пилигрима"

Джона Буньяна. В ней написано, что каждый человек в мире живет в городе Разрушения и должен узнать опасность жизни без мира с Богом. Служить и Богу, и миру невозможно. Ты должен осознать бремя своих грехов, найти путь к спасению и идти по нему. Есть только один путь возвращения, путь через ворота, путь ко кресту. И для того, чтобы этому научиться, Джарвис, нужны постоянные молитвы. В жизни христианина самое важное - молитва. Тот, кто уже не может дальше жить со своим бременем греха, но осознает свою вину перед Богом, будет поставлен Им на путь спасения во Христе. Мы будем просить проповедника молиться с тобой о правильном понимании Слова Божьего.

Итак, Джарвис стал частым посетителем маленькой, бедно обставленной комнаты Глэдис, где он жаждущей душой слушал ее наставления из Слова Божьего. Число молодых людей, приходивших и слушавших ее, постепенно росло.

Джарвис обнаружил, что у мамы Глэдис нет постоянного источника доходов. В это военное время пища была скудной, а когда она получала что-нибудь, то сначала оглядывалась на людей вокруг: не нуждается ли кто-нибудь больше, чем она, и в таком случае большую часть своих денег передавала нуждающемуся ближнему. Джарвис замечал, что когда она сама начинала сильно голодать, то в своей маленькой комнатке рассказывает об этом Всемогущему. Тогда она молилась о нескольких кусках пищи. Но часто бывало, что ее молитва переходила в мольбу о благодати для души Джарвиса, о Божьем водительстве в его дальнейшей жизни, об обращении пациентов больницы и о действии Духа Божьего в маленькой христианской общине.

В такие моменты Джарвис вспоминал тот самый стих: "Взгляните на птиц небесных: они не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?"

Он заметил, что мама Глэдис одна из тех, кто еще более верным способом, чем птицы, получает свою ежедневную пищу из руки Господа в тихой вере, что Он даст нужное. Это побудило Джарвиса испытать такую же силу веры.

Однажды он рассказал ей, что его направляют для получения дальнейшего военного образования в Америку.

- Ой,- озабоченная, воскликнула мама Глэдис,- надо найти адрес друзей-христиан, в доме которых ты сможешь проводить свободное время.

Она пошла к американскому миссионеру и спросила его о надежном адресе в США, куда бы, получив увольнительную, мог приходить Джарвис. Она написала рекомендательное письмо, в котором назвала Джарвиса своим приемным сыном. После серьезной молитвы мамы Глэдис за Джарвиса он должен был проститься с ней и отправиться в путь к другому континенту, где ждала его совсем другая жизнь.

Как Глэдис, так и Джарвис верили, что Сам Господь направил их пути так, что они встретились и завязалась дружба, превосходящая земные отношения.

Из Америки Джарвис регулярно писал ей. Он был тронут тем, что она назвала его приемным сыном. Получив прибавку к зарплате, он регулярно посылал ей деньги на жизнь, хотя и знал, что большую часть она все равно отдаст другим нуждающимся в Китае.

В жизни Джарвиса Глэдис смогла посеять Слово, и у нее теперь было желание ежедневно молиться за него, дабы это семя возрастил Сам Бог.

Глава 18. Он разрывает все узы!

Город Ч. был одним из мест в Китае, где посеянное семя Евангелия принесло видимые плоды.

По просьбе китайских христиан в книге опущены полные названия некоторых городов. (Примеч. автора) Во время своего пребывания в Ч. Глэдис встретила китайского благовестника, по имени Кристиан Чан. Это был мужчина лет сорока, но физически он казался развалиной. Хронический алкоголизм и грешная жизнь прежних лет повлекли за собой неизлечимую болезнь, которая неудержимо развивалась.

Но Богу было угодно через проповедь Своего Слова вмешаться в жизнь этого грешника, так что он был остановлен на своем пути и увидел, что устремляется к вечной гибели. И он испытал благодать Того, Кто сказал: "Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию".

Подобно Павлу, он был повержен, но благодатью восстановлен. Итак, в его душе и образе жизни произошло полное изменение, и в его сердце возникло глубокое желание посвятить остаток своих дней делу распространения Царства Божьего.

Получив образование в библейской школе в Нанкине, он был назначен благовестником в Ч. Там, в пригороде, он встретил Глэдис Эльверд среди группы китайских женщин. Она учила их по Библии. С удивлением он слушал ее рассказы.

Глэдис носила длинное голубое китайское платье и такие же самодельные туфельки, как китаянки. Ее черные волосы были гладко причесаны назад и сплетены в косу вокруг головы.

В Ч. многие женщины зарабатывали на жизнь шитьем туфель на дому. Обычно они группками сидели за работой где-нибудь в переулке или во дворе. Эти женщины привыкли к неожиданным появлениям Ай-Вэ-Те. Она подсаживалась к ним. Так как Глэдис теперь имела китайское подданство, она рассказывала женщинам, что принадлежит к их народу. Она помогала им, насколько было возможно, ухаживала за больными в убогих домах, окружала любовью детей и постоянно наставляла их Словом Божьим.

Благовестник Чан скоро заметил, что Глэдис говорит о Боге, как о Том, Кого она хорошо знает. Его поразила простота ее объяснений Библии, которые слушали не только женщины и дети, но и мужчины, сидящие вместе и плетущие корзины и циновки, чтобы заработать на пищу для семьи. Когда она замечала, что кто-либо из ее слушателей особенно беден и голоден, то отдавала свой хлеб и деньги, так что сама часто оказывалась слабой и голодной.

Кристиан Чан понял, что Глэдис не такая, как многие другие миссионеры, с которыми он встречался. Она не ждала почестей от людей, ничего не искала для самой себя. Истинной целью ее миссионерской деятельности являлось спасение грешников. Рассказывая о Священном Писании, она служила живому Богу. Глэдис также рассказывала об ужасном существе, которого зовут сатаной и который является ее врагом. Она убеждала каждого, с кем ей доводилось беседовать, что у любого человека есть бессмертная душа, сотворенная для вечного существования либо на небе, либо в аду. Она убеждала людей в том, что каждый человек, по словам Буньяна, автора "Путешествия Пилигрима", живет в городе Разрушение и находится на пути к вечной гибели, и передавала им Слово Божье, которое призывает грешников войти через узкие врата и пойти путем голгофского креста. И все те, кто верою сможет услышать через Слово Божье голос воскресшего Иисуса: "Я живу, и вы, будете жить", уже никогда не должны бояться. Какие бы испытания веры и мучения сатаны им не суждено было пережить, Господь не нарушит Свое обещание. Он сохранит их на узком пути в небо, ибо верен Обещавший.

Благовестник Чан оценил доступность объяснений этой миссионерки. Он знал, как обратил его Бог, но у него не было глубоких богословских познаний. Единственным, что он твердо знал, был факт собственного спасения, когда он сошел с широкого пути, ведущего к гибели, и стал на узкий путь в вечную жизнь.

Благовестник попросил разрешения китайского правительства на миссионерский труд в тюрьме Ч. Он получил для себя и для Глэдис Эльверд пропуск, позволяющий свободно посещать тюрьму и проповедовать Слово Божье там, где о нем никогда не слыхали.

Глэдис обнаружила, что в тюрьме есть особые камеры для преступников, приговоренных к пожизненному заключению или смертной казни. Она попросила разрешения и этим мужчинам читать из Слова Божьего. Не сказал ли Господь в 106-м Псалме: "Он вывел их из тьмы и тени смертной и расторгнул узы их"?

Скоро узники оценили визиты Глэдис и стали ждать ее прихода. Для многих слушание вести Евангелия было первым лучом света в их многолетней тьме.

Она учила узников петь псалмы и гимны, молиться, рассказывала истории из Библии о жизни, страдании и смерти Господа Иисуса, дабы самые страшные грешники, даже убийцы смогли бы спастись, поверив в Него.

Среди узников находился молодой человек, убийца, который ждал казни. Ее должны были совершать публично, на рынке города. Однако казнь почему-то откладывалась. Неожиданно его присоединили к тем, кто отбывал пожизненное заключение.

Если бы его обезглавили в назначенное время, Глэдис не смогла бы его встретить. Но, благодаря святому водительству Бога, он еще жил и через рассказы Глэдис со временем попал под влияние Слова Божьего. Этот молодой китаец заслужил среди своих товарищей по заключению репутацию великого комика, умевшего подражать словам и жестам людей. Наибольшим успехом он пользовался после того, как Глэдис серьезно и трогательно рассказывала им истории из Библии. После ее ухода из зала он становился на стул, кривлялся, корчил различные гримасы, подражал ее голосу, а особенно ее северокитайскому горному диалекту, двигал руками и головой так же, как это делала она, и с издевкой повторял ее рассказ из Библии. При этом в группе узников нередко поднимался громкий смех. Лишь один мужчина среди узников не смеялся, но тихо смотрел на эту сцену. Его лицо выражало озабоченность.

Единственная цель, с которой приходил на библейские уроки молодой Вон-Туань,- наблюдать за Глэдис. После этого вечером, когда мужчины без дела сидели вместе, кто-то предлагал:

- Эй, Вон-Туань, дай-ка нам еще представление!

Тогда он вставал и искусно подражал Глэдис, ее рассказам, жестам и пению. Заключенные покатывались со смеху.

Однажды, взобравшись после визита Глэдис на стул, чтобы повеселить товарищей, он заметил, что в руках появилась какая-то тяжесть. Он не мог их поднять, как обычно. И когда он собрался с издевкой подражать словам миссионерки, ничего не вышло. Казалось, будто его язык после короткого заикания окостенел.

Веселое представление явно не получалось.

Вдруг тот узник, который никогда не смеялся со всеми, столкнул его со стула и сказал:

- Разве ты сам не понимаешь, почему не можешь подражать ее словам? Ты не веришь в то, чему подражаешь, а она говорит с верой. Ты не должен издеваться над человеком, который рассказывает нам о святом Боге.

- Чепуха,- бросил Вон-Туань.- Сейчас я немножко похожу по коридору, потом получится.

Вернувшись, он стал на стул, откашлялся, посмотрел вокруг и снова попробовал говорить... И опять начал заикаться.

Когда в третий раз ничего не вышло и узники высмеяли его, он рассердился. Вернувшись в свою камеру, он пробормотал:

- Неужели я больше не могу шутить? Отчего я заикаюсь?

Он негодовал, потому что его комическое представление женщины с Книгой не удалось. Теперь вместо того, чтобы восхищаться его способностями, мужчины смеются над ним! В нем вспыхнула неудержимая ярость, и через некоторое время он из-за пустяка поссорился с другим узником. Вскоре он пустил в ход свои сильные кулаки. Несколько мужчин попытались успокоить его, но он все яростнее колотил руками и ногами. Он попал под власть злого духа, и его охватило лишь одно желание - убить другого.

Потрясенные мужчины позвали надзирателей, которым с большим трудом удалось вырвать жертву из его рук живым. Вон-Туаня потащили в камеру для приговоренных к смерти. Там и было его место. Его руки и ноги заковали в железные кандалы, и теперь он мог подумать о своей новой попытке убийства.

На следующий день его вызвали в суд, где повторно приговорили к смерти.

Он уже не мог свободно ходить по двору, работать на ткацком станке или слушать библейские рассказы Ай-Вэ-Те. Прикованный к стене камеры смертников, он должен был ждать казни. Теперь в этой тюремной камере сидел уже не издевающийся подражатель миссионерки, а несчастный человек, приговоренный к казни и трепещущий от страха перед наказанием вечным.

Хотя он и умолял надзирателя разрешить еще хоть один разок послушать чтение Ай-Вэ-Те из Слова Божьего, ему в этом категорически отказали. Он пытался обратиться к самой Глэдис Эльверд через других узников, но и это не вышло. Ему больше не давали свиданий.

Тогда он стал вспоминать то, что она рассказывала из КНИГИ и над чем он издевался, а теперь... О, если бы еще один раз послушать эту весть о благодати даже для убийц... Ведь она рассказывала об убийце, которого распяли рядом с Господом Иисусом, Сыном Божьим. Перед самой смертью этот убийца попросил что-то у этого безвинно казненного Сына Бога. И тогда этот убийца спасся. Иисус навсегда искупил его грехи.

Но что именно просил этот убийца? Какие слова он сказал? Он уже не помнил. Он, Вон-Туань, потом издевался над этим... А теперь... его вновь приговорили к смерти.

Но этот приговор в душе, это невыносимое бремя гнева Божьего над его издевательством - вот что было самым страшным!

Глэдис услышала от тюремщика о новой попытке убийства, совершенной Вон-Туанем, и приговоре его к смерти. Она также узнала, что он попросил свидания с ней и получил отказ.

Ее не покидали мысли о судьбе этого молодого человека. В своей комнате она прочитала 106й Псалом, где написано:

"Но воззвали к Господу в скорби своей, и Он спас их от бедствий их; вывел их из тьмы и тени смертной и расторгнул узы их".

Воззвал ли Вон-Туань к Господу так же?

Она почувствовала сильное желание посетить его. Непременно! Надо преодолеть все препятствия. Тут речь идет о человеке, находящемся на пороге смерти!

Она пошла в тюрьму, усиленно молясь в душе об открытой двери в тюремную камеру молодого убийцы.

Когда она входила в тюрьму, один студент библейской школы как раз проводил с группой узников библейский урок. Потом они спели 106й Псалом.

Во время этого пения Глэдис почувствовала особенное желание спросить, может ли ВонТуань до казни еще раз поприсутствовать при пении гимнов и молитве.

- Пойте еще несколько стихов,- сказала она студенту,- а я спрошу, могут ли мужчины на минуту выйти из своих камер, чтобы послушать.

И...- о чудо! - тюремщик согласился. Но только единственный раз, потому что Ай-Вэ-Те так умоляла об этом.

Возвратившись в маленький зал, она слушала пение мужчин:

"Но в скорби своей воззвали к Господу.

Он спас их от опасностей, положив конец страху".

Вдруг она услышала звук: динь-динь... динь-динь... По коридору кто-то шел. Это был... ВонТуань.

Он едва мог передвигаться, так как его руки и ноги были закованы в кандалы. Он с трудом шаг за шагом тащил их за собой. Тяжелая, прикованная к лодыжкам цепь звенела по полу: динь-динь... динь-динь...

Низко опустив голову, он подошел к двери в зал и остановился, слушая пение мужчин:

"Он вывел их из тьмы, помог им в их беде, угнал от них тень смерти, расторгнул Он оковы все".

С большим трудом он поплелся по маленькому залу, в то время как мужчины пели:

"Все узы Он расторгает, все узы Он расторгает..."

Бедный студент библейской школы, еще никогда не видевший подобного, чуть не упал в обморок от испуга. Посреди пения он закричал:

- Стоп! стоп... Остановитесь! Такое мы теперь не можем петь, будем петь что-то другое. Давайте споем "Мне нужен Иисус".

Мужчины прервали свое пение и начали гимн, названный студентом.

Бедный Вон-Туань был полностью захвачен этими словами. В своей великой беде, растроганно смотря на Глэдис, он со стоном повторял слова гимна:

- "Мне нужен Иисус", о, помолитесь за меня.

- Вон-Туань, как ты ужасно выглядишь! - потрясенная, воскликнула она.

Он горько заплакал и снова простонал:

- Мне нужен Иисус...

Она обратилась к студенту библейской школы и мужчинам:

- Давайте помолимся. Будем молиться Богу об освобождении Вон-Туаня от оков. Но будем молиться об освобождении его таким образом, чтобы об этом услышали не только вы и вся тюрьма, но и весь город - так, чтобы Господь прославился.

В зале послышалась молитва, которую вложил в сердца узников Святой Дух. Он дал им слова в уста, слова веры, через которую имя Господа Иисуса прославится.

Надзиратель пришел за узниками. Вон-Туань потащился обратно в камеру, и Глэдис вновь услышала его мольбу:

- Мне нужен Иисус...

Потом она пошла в свою комнату за церковью, где долгими часами молила Господа о милости к молодому преступнику.

На следующее утро она опять посетила его в тюрьме. Ей разрешили очень короткое свидание. Она застала парня в жалком и бедственном состоянии.

- Мои грехи... мои грехи, - были его первые слова, которыми он ее встретил.

Сильно похудевший, он отчаянным взглядом пристально смотрел на нее.

- Я издевался над вашими словами...- произнес он и запнулся.

- Это не так страшно,- сказала она,- но издеваться над Словом Божьим, над написанным в Его святой Книге - да, это плохо.

Глэдис, дрожа, посмотрела на его запястья, где железные цепи протерли в коже желобок.

- У тебя цепи тяжелые, тебе больно от их веса? - спросила она с состраданием.

- О,- ответил он,- моя боль в сердце, вес моих грехов несравненно тяжелее... это невыносимо.

Надзиратель предупредил Глэдис, что она должна уйти, свидание уже и так продлилось слишком долго. Убийца больше не достоин снисхождения.

В своей комнате она умоляла Господа оказать этому тяжело закованному парню благодать и до казни освободить его душу от оков греха.

Надзиратель позже рассказал ей, что молодой убийца, глубоко убежденный в своей вине, все время стоял в камере на коленях. К скудной пище, принесенной ему, он не притрагивался. Он испытывал отвращение ко всякой земной пище, и вечером сказал тюремщику:

- Я заслужил двойную казнь: я убийца... и я издевался над Словом Божьим, а это так плохо, так тяжело.

Через два дня Глэдис опять посетила тюрьму и попросила свидания с молодым преступником.

- О, Ай-Вэ-Те,- воскликнул надзиратель,- как хорошо, что вы пришли. У нас произошли такие странные события, что никто ничего не понимает.

Ее немедленно повели к Вон-Туаню. Теперь он находился в камере побольше, где были и другие заключенные, закованные в цепи. Он сидел среди них, но со свободными руками и лодыжками.

- Вон-Туань, что с тобой случилось? - с удивлением спросила она.

Он посмотрел на нее таким спокойным взглядом, что Глэдис не могла отвести от него глаз.

- Что же случилось? - повторила она.

- Отпали,- ответил он спокойно и просто.

- А как же это произошло?

Он начал рассказывать.

- Последние дни я почти не мог заснуть.

Цепи и оковы были такими тяжелыми, а страх перед смертью был так велик. Этой ночью я услышал в камере шум. Я думал, что за мной пришел тюремщик для исполнения справедливого приговора, ведь я заслужил казнь. Но это был не тюремщик.

Я лежал на своих нарах, совсем разбитый и полный страха перед казнью, и вот в углу камеры я вдруг увидел яркий свет. Он был таким ярким, таким сияющим, что я вздрогнул. Я еще никогда не видел такого. Я смотрел и смотрел, и вдруг увидел образ лица. Я увидел Его... и сказал: "О Господь Иисус, это Ты?" - "Да, это Я",- ответил Господь Иисус.

Вон-Туань приостановился. В камере стояла тишина. Потом с глубоким благоговением продолжал:

- Ничего больше я не желал, как только смотреть, и смотреть, и смотреть. О, Он был такой невыразимо красивый... такой чистый...

такой святой. Потом Он сказал мне: "Вставай и следуй за Мной!"

Я повернулся к краю нар и занялся кандалами, чтобы встать, но сил у меня не хватало. И пока я там возился, этот дивный Свет передвинулся из угла ко мне на середину камеры; затем Он прошел мимо меня. О, пока Его сияющая одежда скользила мимо меня, был такой особенный аромат, такой прекрасный... такой сладкий... такой чистый... Я был во власти этого дивного запаха.

Пока я впитывал его и старался прийти в себя, Он успел удалиться. Другие мужчины в камере ничего не заметили, а их было еще шестеро, и я сказал им: "Ребята, проснитесь, Господь Иисус Христос здесь!"

Мужчины сели и заметили ярко сияющий свет, исчезающий в стене, но Его они не увидели.

Тюремщик услышал шум двигающихся заключенных и звон их цепей. Но в камере опять царила темная ночь. Свет исчез. Надзиратель открыл дверь и, схватив первого, кто попался ему в руки, а это был я, потащил из камеры по коридору.

Вон-Туань замолк. Он сидел очень тихо, умиротворенный.

- А что случилось потом? - помолчав, спросила Глэдис.

Вон-Туань просветленным взглядом пристально смотрел на нее, как будто он был возвышен над всем земным.

- О, какой Он был дивный... какой милый...- тихо ответил он.

Приложив раненую руку к сердцу, он продолжил:

- Я почувствовал, что Он со мной. Он прорвал оковы моей души, исчезли мои грехи, и уже не давило на меня тяжелое бремя суда Божьего. Он освободил меня от всякого наказания. Он разорвал мои узы...

По его щекам лились слезы.

- Теперь я принадлежу Господу Иисусу, и Он сказал: "Следуй за Мной".

Вон-Туань не мог дальше рассказать о своих оковах. Он лишь все время повторял:

- О, какой Он был дивный... какой драгоценный...

Другие узники рассказали ей, что произошло дальше. Надзиратель извлек Вон-Туаня из камеры и потащил по коридору. В коридоре он вдруг, замерев от испуга, воскликнул:

- Где твои кандалы?

Но чудо! Кандалы Вон-Туаня были разомкнуты, и он держал их в руках.

Надзиратель задрожал и воскликнул:

- Скажи, как они раскрылись?

- Раскрыл их Господь Иисус,- ответил Вон-Туань с глубоким благоговением.

- Ну, побыстрее убирайся в камеру и молчи об этом. Завтра утром я отрапортую, что сам по ошибке разомкнул их,- с раздражением сказал сторож и втолкнул Вон-Туаня вместе с кандалами обратно в камеру.

Но на следующее утро возникла большая проблема, так как ключ от этих оков висел на стене в кабинете начальника тюрьмы. Итак, ответственность за происшествие перешла от тюремщика к самому начальнику.

Пока Глэдис Эльверд с крайним изумлением слушала рассказ о событиях этой ночи, ВонТуаня вызвали в кабинет начальника тюрьмы. Он все еще держал в руках раскрытые оковы.

Начальник разрешил Ай-Вэ-Те присутствовать свидетелем при расследовании дела. И вот она и Вон-Туань стоят у него в кабинете.

- Как разомкнулись эти цепи? - строго спросил начальник.

С миром в сияющих глазах Вон-Туань благоговейно ответил:

- Их разнял Сам Господь Иисус.

- Положи их на стол.

Глэдис и начальник тюрьмы долго смотрели на кандалы, лежавшие на столе. Наконец он сказал ей:

- Это непонятное дело, не так ли?

- Нет, это не так уж непонятно,- ответила Глэдис.- Это не что иное, как сила Господа Иисуса, Который один в состоянии делать такое. Понимаете, мы молились Ему и просили освободить Вон-Туаня от оков, но так, чтоб об этом услышала не только вся тюрьма, но и весь город, и через это прославился бы Господь. И Он это сделал.

- Где ключ от кандалов? - спросил начальник.

- За вашей спиной на стене.

- Да, вижу. Есть и еще нечто чудное. Надзиратель и заключенные утверждают, что в этой камере появился особый запах. Я очень хотел бы сам убедиться в этом, но вы же понимаете, мне несколько неудобно самому идти туда и проверить там воздух,- неуверенно сказал начальник.

- Вы можете произвести осмотр камер; я готова идти вместе с вами,- предложила Глэдис.

Вместе с надзирателем они вошли в камеру.

Там, в этой грязной, отвратительно затхлой камере китайской тюрьмы стоял чудно сладкий запах "нарцисса Саронского". Христос оставил доказательство Своего присутствия - очищающий запах!

Везде, где присутствует Господь Иисус очищающим и прощающим Спасителем, всякий запах нечистоты должен уступить место запаху чистоты и обаяния Личности Иисуса Христа.

Начальник тюрьмы вместе с Глэдис Эльверд еще раз обсудил дело Вон-Туаня.

Помилованного Царем молодого убийцу помиловал и его земной судья.

Ведь Господь через Свое Слово сказал преступнику:

- Вставай и следуй за Мной. Иди... и расскажи, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя.

Вон-Туань должен был идти и свидетельствовать о милости Господа, чтобы прорвались оковы греха и у других, и грешники освободились от уз сатаны.

Глава 19. Приведи сюда нищих, увечных...

Несколько недель Глэдис вместе со студентом библейской школы ходила в тюрьму для бесед с заключенными.

- Заключенные стали преклоняться перед авторитетом Слова Божьего, вследствие чего атмосфера в тюрьме полностью изменилась, рассказал начальник тюрьмы благовестнику Кристиану Чану.

У Глэдис не было источника постоянных доходов. В военное время почти полностью прекратилась связь с Англией, и деньги для нее не доходили. Заметив это, благовестник Кристиан Чан попросил ее стать его помощницей в общине в Ч., за что она будет получать небольшую зарплату.

Она приняла это предложение.

Одной из ее задач являлось содержание в чистоте церкви и, посредством миссионерского труда в городе, привлечение большего числа горожан к воскресным богослужениям.

Глэдис приняла свою задачу всерьез. Проверяя церковное здание, она ужаснулась, до чего оно было грязным и запущенным. Благовестник извинился за беспорядок.

- Сюда приходят и слушают проповеди многие люди, но часто они боятся наказания за это со стороны своих языческих богов и делают это тайком. А вот открыто помочь нам и вычистить церковное здание - нет, на это не осмеливается никто из китайцев.

Поэтому помощь Глэдис ему так необходима.

Но с чего же начать?

Сначала она проверила галерею, надеясь, что хоть там почище. Ее тошнило от затхлого воздуха, разбросанного хлама, грязных и липких скамеек, бумажек на полу и бесчисленных ползающих насекомых. Разве это дом Божий? Как же она справится с задачей? Глэдис была одна, она стала на колени на грязный пол и очень просто помолилась:

- Господи, Ты видишь этот дом. Хочешь ли Ты через Твое Слово говорить и жить в этом доме? Твоя воля, чтобы я здесь работала, или я должна уйти? Что Ты повелишь мне делать?

И тут ей очень ясно вспомнилась история Неемии, как будто в сию минуту это была весть для нее самой. Неемия скорбел о том, что город и дом Господа были разрушены и запущены. Под Божьим водительством он получил разрешение со святой прилежностью взяться за дело в Иерусалиме и восстановить порядок, чтобы народ опять мог ходить в дом Божий.

Для Глэдис эта история послужила знаком к тому, чтобы взяться за дело здесь, в этой запущенной церкви. Дом для проповеди Слова Божьего должен содержаться в порядке и чистоте.

Она обвязалась полотенцем, взяла веник и начала выметать мусор. Поднятая в воздух пыль летала вокруг нее, и через несколько минут с одышкой и кашлем Глэдис выбежала на улицу.

- Ну ты, злой сатана, хочешь остановить меня всей этой грязной пылью, чтобы я больше не могла работать? - сурово сказала она.- Я не уступлю твоему злому коварству, этот дом должен быть чистым, и в воскресенье для тебя не будет здесь места. В воскресенье этот дом наполнится людьми, которые должны освободиться от твоего рабства.

Она стала мести более осторожно, чтобы не так сильно пылить. Но все-таки она почувствовала в сердце определенный страх перед силой сатаны. Казалось, будто он в этом здании старается воспрепятствовать ее работе. На нее напало уныние, и внутренний голос сказал: "Брось эту работу, разве это миссионерский труд? Зачем очищать галерею? Это бесполезно, ведь в воскресенье никто не придет слушать. В Ч. так мало христиан, в воскресенье церковь будет пустой, откуда же тебе взять людей?"

Она снова стала на колени в галерее, прямо в пыли.

- Господи,- молилась она,- в Твоем Слове написано, что мы должны пойти по улицам и переулкам города и привести в Твой дом нищих, увечных и хромых, дабы Твой дом наполнился!

Один из местных служителей церкви, зайдя в здание, услышал раздававшийся с галереи голос. Он потихоньку подошел ближе и, стоя неподвижно, слушал ее мольбу:

- О всемогущий Боже, покажи Твою силу и в воскресенье наполни эти скамьи людьми. Приведи сюда грешников, чтобы они услышали Твое Слово. Выгони сатану из этого дома, покажи Твою победу, да будет сатана проигравшим. О Господи, вырви из его лап грешников, развяжи узы его пленников, освободи потерянные души от его власти. О Господи, сделай это во славу Твоего имени!

Она встала, подняла глаза к небу и помолилась, на этот раз беззвучно. Потом ее голос прозвучал удивительно сильным, повелительным тоном:

- Сатана, я повелеваю тебе именем и силой Господа Иисуса, выйди отсюда и останься на улице!

Затаив дыхание, служитель ждал, что будет дальше. Он увидел, что женщина у каждой скамьи становится на колени и молится:

- О Господи, приведи грешников на эту скамью, дабы наполнился Твой дом. Сделай так, чтобы в воскресенье Твой дом был полным, спаси грешников от власти сатаны.

Когда Глэдис собралась выйти на улицу с веником и совком, он потихоньку покинул здание. Он увидел, что она идет в маленькую комнату за церковью, где она временно поселилась.

Всю неделю Глэдис тщательно убирала церковное здание. И каждый день в определенное время молилась о том, чтобы в воскресенье церковь наполнилась людьми.

На этой неделе она встретила молодого китайца, которого звали Сю, что значит "прокаженный".

Раньше Сю был служащим канцелярии на северо-западе Китая. Обнаружив у себя проказу, он впал в такое отчаяние, что пытался совершить самоубийство. Благодаря Божьей благодати, эта попытка не удалась. А потом одна проповедь, услышанная им от миссионера, стала причиной его обращения.

В связи с его болезнью, его приняли в больницу для прокаженных в Ч. Там он познакомился с благовестником Кристианом Чаном и встретился с Глэдис Эльверд.

Кристиан Чан попросил Глэдис посетить, кроме тюрьмы, и дом для прокаженных. Это стало для нее ужасным испытанием. Какой это был несчастный дом! Жилое помещение выглядело довольно прилично, но ужасные ссоры, драки, воровство и жестокость пациентов друг к другу испугали ее.

- Видите, здесь живет дьявол,- пожаловался Сю.- Здесь никто не знает Слова Божьего, царит безжалостная атмосфера, люди враждуют друг с другом, и все чувствуют себя заброшенными и одинокими. Любви здесь вовсе нет. Ежедневно жить здесь - ужас.

- Бог силен изменить это,- ответила она, Он может победить сатану и прогнать его из этого дома.

Сю посмотрел на нее. Она стояла с Книгой в руке, с крепко сжатыми от напряжения губами и обводила всех этих несчастных прокаженных сочувственным взглядом.

- Бог силен прогнать сатану! - с твердой уверенностью повторила она.- Веришь ли ты этому, Сю?

Помедлив с ответом, Сю произнес:

- Верю, я испытал это на себе. Он спас меня от оков сатаны и от уз греха.

- Сю,- сказала она,- эти люди должны ходить в церковь и слушать Слово Божье. Все они должны в воскресенье прийти.

- Это невозможно, нам запрещено находиться среди других людей.

- Богу все возможно, Сю, и Он повелевает:

"Пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых... чтобы наполнился дом мой".

Убедившись в том, что эти люди должны прийти в церковь, Глэдис приняла смелое решение.

В следующее воскресенье прокаженные, вымытые и аккуратно одетые, должны были прийти с Сю в церковь.

- Вам надо прийти как раз после начала богослужения, а я вас подожду,- сказала она ему.

В воскресенье утром так и случилось. Глэдис ждала на улице. После того как другие прихожане вошли и началось служение, пришел Сю со свитой бедняг. Поманив рукой, она повела их в боковой вход. Тихие, как мыши, они во время пения прокрались наверх на галерею и робко сели на скамьи. Галерея наполнилась. Все места были заняты. Они сидели, со своими изувеченными лицами, подточенными руками и деформированными ногами. Поникнув головой, они внимательно слушали проповедь Слова Божьего о проказе своей души. И Глэдис сидела, склонив голову, удивляясь тому, что ее молитва о церкви, полной людей, таким образом услышана.

Во время пения последнего гимна она вывела их на улицу. Никто из других прихожан не заметил, что галерея была наполнена прокаженными.

И в следующее воскресенье Сю с прокаженными ходил в церковь, на галерею. Они слушали проповедника с большим вниманием. Для некоторых из них эти богослужения стали причиной вечного благословения.

В доме прокаженных изменилась атмосфера. Так Сю стал свидетелем оказанной ему благодати Божьей.

Время пребывания Глэдис в Ч. оказалось временем благословенного труда. После отъезда Джарвиса Тянь в Америку и после того как она привела прокаженных Сю и других нищих бедняг в церковь, она встретила группу студентов. Эти молодые китайцы вскоре поняли, как много может дать им эта миссионерка, ведь, прекрасно разговаривая по-китайски, она была готова учить их английскому языку. Эти студенты большей частью были беженцами с севера. Они жили в суровое военное время, время неустроенной жизни, массовых смертей и голода. В будущее они смотрели без оптимизма. После встречи с миссионеркой Глэдис Эльверд оживился их интерес к учебе. Эта добрая женщина сама была беженкой, такой же бедной, как все другие беженцы. Но она рассказывала им о совсем ином будущем, говорила с ними о Книге живого Бога. Молодые студенты обращались с ней почтительно.

Скоро в городе стало известно, что женщина с Книгой может давать уроки английского языка.

В ее скромную комнату за церковью в Ч. стали заходить многие посетители. Китайские полицейские, проходящие подготовку, спросили ее:

- Не можете ли вы учить английскому языку и нас?

Потом подошли к ней чиновники ямыни:

- Если вы даете уроки английского языка полиции, то почему бы не давать их и нам?

Глэдис согласилась, и вскоре ее дни были заполнены уроками студентам, полицейским, чиновникам, врачам, офицерам армии генерала Чан Кайши и другим. Большей частью это были люди с севера, убежавшие от японской армии. Глэдис сразу же почувствовала себя ответственной за духовную нужду этих людей. Все они должны узнать, что живой Бог говорит с ними через Свое Слово. Поэтому она всегда и везде носила с собой свою Библию. Она прочитывала из нее, говорила о ней, и люди слушали.

Глава 20. Бежать... но куда?

В это время армия генерала Чан Кайши терпела поражение на всех фронтах. С севера подкатывались волны Красной Армии под командованием генерала Мао Цзэдуна, захватывающей огромные территории китайской земли. В "освобожденных"

генералом Мао районах люди должны были быстро сделать выбор, чтобы спасти свою жизнь. Им немедленно навязывали коммунистический режим. Великий вождь Мао Цзэдун сам до тонкостей разработал этот режим и закрепил его в новых законах.

Стояла весна 1948 года.

Сопровождаемый десятками тысяч бедных крестьян с севера, вооруженных захваченным американским оружием разбитых войск Чан Кайши, генерал Мао продвигался по стране. Он был простым человеком, который вырос в маленьком домике из высушенных глиняных обломков. В детстве он жил в комнате с глиняным полом, где не было даже деревянных табуреток.

Уже в молодости он испытывал боль, видя нищету простых крестьян и угнетение их богатыми помещиками. С самого детства у него появилась идея - вывести простой китайский народ из глубокой нищеты. С 1912 до 1918 года он учился в педучилище, в 1923 году вместе с Чан Кайши получал образование в военной академии.

Поначалу у них были одинаковые цели, но постепенно пути их разошлись. Мао Цзэдун выбрал путь радикального коммунизма и собрал вокруг себя народные массы. Долгие годы он демонстративно носил все ту же изношенную одежду и шапку, даже после того как стал "великим вождем".

Итак, весной 1948 года его армия стремительно двигалась по Китаю. Когда он проезжал через деревни, люди ликовали. Обездоленные и угнетенные кричали:

- Мао - спаситель нашего народа!

Оставив труд на полях, тысячи крестьян следовали за ним. Это было триумфальное шествие генерала Мао по стране. На одной огромной площади Мао Цзэдун слез с лошади. Когда "великий спаситель" появился на балюстраде правительственного здания, его приверженцы стали на колени, преклонились перед ним и ликовали. К нему поднялись тысячи изможденных от голода лиц. Великий вождь улыбнулся, и толпа загудела от радости. Такого лидера еще никогда не видали в Китае! Человек из народа, в крестьянской одежде и с ласковой улыбкой для нищих.

- С ним мы построим новый Китай! - крикнул кто-то.

- Сияет над нашей страной новое солнце! - радостно воскликнул другой.

Из сотен тысяч уст прозвучали новые праздничные песни во славу "великого спасителя", генерала Мао Цзэдуна.

А в Ч. собрались глубоко озабоченные миссионеры, христиане и студенты. До них дошли сообщения о триумфальном шествии генерала Мао и о жестокости его приверженцев к христианам.

- Подходит Красная Армия, надо бежать! - кричали все кругом.

- Бежать, но куда? - спрашивали друг друга, укладывая скромные пожитки.

Север и восток Китая были уже захвачены Красной Армией, а из-за перенаселенности беженцами на юге царил голод.

- Попросим в молитвенном собрании Господа,- посоветовала им Глэдис Эльверд.

Вечером они собрались в какой-то школе вместе со студентами и христианами. Они читали в Слове Божьем о войнах и разрушениях, предсказанных через пророков Богом Израиля.

Повторятся ли сейчас эти ужасы?

"День тьмы и мрака, день облачный и туманный: как утренняя заря, распространяется по горам народ многочисленный и сильный, какого не бывало от века... При виде его затрепещут народы, у всех лица побледнеют. Как борцы бегут они и как храбрые воины влезают на стену... Перед ними потрясется земля, поколеблется небо, солнце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет... Но и ныне еще говорит Господь: обратитесь ко Мне всем сердцем своим в посте, плаче и рыдании".

В классе все стали пред Господом на колени: отцы, матери, дети, молодые мужчины и женщины склонились в молитве. Долгими часами они плакали, молились, умоляли о милости.

Наступила ночь, но все еще не было ответа от Господа. Куда же им бежать?

- Нам надо сначала поспать несколько часов,- сказал один китайский благовестник. В коридорах и классах люди искали себе спальные места. Везде лежали и сидели на полу целыми семьями. Глэдис дали отдельную комнатку. Но спать она не могла. Ее мучило беспокойство о детях. Нет, за себя она не боялась, но дети, ее дети... Тимофей, Фрэнсис, Лэсс, Синь Ю, Гордон, Девятушка и Павлина, которые убежали с ней из Янчэна, что с ними будет? Принесло ли Слово Божье уже плод в их молодых сердцах? Услышал ли Господь ее молитвы о них? Она еще не знала. Ей хотелось видеть признаки их личного обращения. Если их арестуют коммунисты, будут ли они верно исповедовать Слово Божье?

Даже при угрозе смерти?

Душа мамы Глэдис стонала от боли и тревоги за детей. Она стала на колени, чтобы вновь предать их милости Божьей. Она молила Господа не избавить их от возможных физических страданий, а лишь о спасении душ этих мальчиков и девочек.

Переутомленная, она заснула. Но сон был коротким; проснувшись, она услышала голоса в соседней комнате. Она вышла в коридор и увидела приоткрытую дверь. В комнате мерцал тусклый свет. Там она увидела юношей, их было около пятнадцати, стоявших на коленях вокруг географической карты. Один из них молился вслух об указании от Господа. Через несколько минут они замолкли. Потом помолился другой. Его рука двигалась по географической карте на полу, пока палец не остановился у места в западной области Китая, на границе Тибета.

Стало тихо. Прислонившись к косяку, Глэдис пристально смотрела через щель в комнату.

- Вот здесь,- сказал наконец молодой человек.

Все склонились над картой.

- Не знает ли кто-нибудь из вас что-либо об этом месте? - спросил он.

Нет, никто не знал этого места. Юноша опять помолился. Все другие помолились с ним, прося о вере, что они на самом деле должны бежать именно туда. Второй юноша остановил палец у того же самого места на карте и поблагодарил Господа, давшего им веру в то, что они должны отправиться в это место. Потом его палец продвинулся дальше по карте и остановился у другого места.

- Здесь люди, которые должны послушать Слово Божье. Кто пойдет туда?

Вопрошающим взглядом он посмотрел вокруг. Никто не отвечал.

- Господи, покажи, пожалуйста, Сам, кто из нас должен пойти и принести Твое Слово туда, снова помолился юноша.

В комнате вновь стало тихо.

Сердце Глэдис сильно билось. Какие она видит чудные вещи! Неужели Господь сейчас откроет этим мальчикам, а не ей, куда им всем бежать? Вернувшись в свою комнату, она заплакала от стыда по поводу своего неверия. Разве Господь обязан дать ответ именно ей? Ведь Он хочет слушать и этих молодых людей!

Бегство к границе Тибета обещало стать тяжелым переходом через дикие высокие горы. А сколько времени потребуется, чтобы Красная Армия пришла и туда?

На следующий вечер молодые студенты опять разложили географическую карту и вместе помолились, прося Господа указать им, кто должен пойти в отдаленную горную деревню, чтобы принести туда Слово Божье.

Через два дня внутренний голос убедил Глэдис в том, что должна пойти она. Она рассказала об этом студентам.

- Как, вы? - сказали мальчики.- Мама Глэдис, вы в эту далекую горную деревню? Это тяжело.

- Я пойду туда, куда Господь меня посылает,- спокойно ответила она.

Глава 21. Бог, Который творит чудеса!

Прежде чем Глэдис Эльверд начала путешествие в незнакомую гористую страну Тибета, молодые христиане собрались для молитвы. Глэдис порадовалась их искреннему стремлению к распространению Царства Божьего в этой части Китая. Поторопила ее вера этих молодых людей в то, что Бог поручил нести Свое Слово в это незнакомое место. Молитвы и пожелания благословения этих молодых людей долго еще звучали в ее сердце, так что она с радостью отправилась в путь.

В первые дни путешествие было легким, стояла приятная погода. По дороге она везде встречала приветливых, простых людей, которые охотно ее слушали.

Ее предупреждали о том, что язык тибетцев значительно отличается от китайского. Это так и оказалось. Но в каждой деревне находился кто-нибудь, хорошо понимавший по-китайски и готовый служить переводчиком.

Вечерами, найдя в горном селении ночлег, она в трактире беседовала с жителями о Слове Божьем. Повсюду она старалась убедить людей в том, что надо читать Библию. И так как большая часть населения была неграмотна, она побуждала тех счастливчиков, которые умели читать, к чтению Слова Божьего другим.

В некоторых поселках ей показывали брошюры со стихами из Библии. Много лет тому назад эти места посетил миссионер, который беседовал с людьми и раздавал религиозную литературу. С тех пор миссионеры больше не появлялись, и никто не был в состоянии объяснить стихи. Глэдис серьезно задумалась. Должна ли она оставаться в этом районе, чтобы проводить с людьми библейские уроки, или следовать дальше? Нет, она не может остаться, ей надо продолжать свой путь. Место, указанное молодым человеком на географической карте, находится дальше, гораздо дальше - высоко в горах.

Каждое утро она просила переводчика служить ей гидом до следующей деревни. Оттуда переводчик возвращался домой, а она находила нового переводчика и гида на следующий день.

Таким образом продолжалось ее путешествие до Ц. Там Глэдис, по провидению Божьему, нашла приют на двое суток у приветливой семьи, принадлежавшей к маленькой группе христиан. Когда она осведомилась у местных жителей о дальнейшей дороге в горы, все в один голос сказали:

- Дальше идти невозможно.

- Но мне надо дальше,- ответила Глэдис.

- Дальше нет дороги,- объяснили ей. Есть лишь нехоженые тропы. Там конец света. Но это не могло остановить миссионерку.

- Конец света так не выглядит,- сказала она.- Мне надо дальше. Я должна следовать по своему пути.

Жители горной деревни озабоченно покачали головой. По их лицам скользнуло мрачное выражение. Может, эта женщина не в своем уме? Кто решится путешествовать по бездорожью в этом суровом горном краю?

К ней подошел врач-китаец и попытался удержать ее от осуществления столь сомнительного плана.

- Может ли ваш Бог требовать от вас совершить столь опасное путешествие одной? - спросил он.

- Если Он мне поручит нести туда Его Слово, я должна идти, и Он меня охранит,- спокойно ответила она.

- Ну что же,- сказал врач,- в таком случае мой долг - сопровождать вас в этом путешествии. Кроме того, мне очень хотелось бы увидеть тех людей, ради которых вы переносите столько испытаний, согласно воле вашего Бога.

Доктор Хуан заготовил несколько пакетов с пищей, которые два тибетца несли в плетеных корзинах на палке-носителе.

Во время путешествия доктор Хуан беседовал с Глэдис о Слове Божьем. Оказалось, что он член маленькой группы христиан в Ц., однако, его знание Библии очень ограничено и его духовному опыту не хватает глубины. Но он умеет и любит читать. В дороге Глэдис без конца рассказывала о Слове Божьем.

Через несколько часов, утомленные долгой ходьбой, они остановились немного отдохнуть на склоне горы. Носильщики готовили обед, а доктор Хуан рассказывал Глэдис о своих религиозных проблемах. В христианском учении для него было еще столько непонятного. Но так как доктор Хуан был образованным человеком, у них возникали интересные и запоминающиеся беседы. В тех случаях, когда ей не удавалось убедить доктора Хуана словами, она вручала ему свою Книгу, чтобы он сам смог прочесть и обдумать некоторые тексты.

Доктор Хуан намеревался через пять дней вернуться в свою деревню, но твердость веры Глэдис в то, что они встретят людей, которым должны принести Слово Божье, произвела на него такое глубокое впечатление, что он решил путешествовать с ней дальше. В глубине души он считал своим долгом сопровождать эту женщину и защищать ее в суровой гористой стране.

Все дальше, все выше путешественники забирались в горы. Они беседовали со всеми людьми, встречавшимися им на пути, и выяснили, что никто из них никогда не слыхал о Господе Иисусе, Сыне Божьем.

В десятый день путешествия тропа закончилась под склоном горы, где они переночевали в грязной избушке. Весь следующий день они тащились вдоль склона, где уже не было тропинки. Во всей округе не наблюдалось ни малейших признаков человеческого присутствия.

Носильщики вернулись в свою деревню. Они не осмеливались идти дальше, решив, что достигли конца света, где живут боги и где им запрещено появляться.

Доктору Хуану и Глэдис самим пришлось нести тяжелый багаж, пробираясь среди каменных глыб по крутым склонам.

К закату одиннадцатого дня Глэдис почувствовала, что у нее иссякли силы. Идти дальше она уже не могла. Где им этой ночью спать? Где им в этой пустыне найти пищу? Глэдис упала духом. Правильно ли она выбрала путь, эту ли дорогу указал ей Сам Господь? Она почувствовала себя ужасно одинокой. Единственный ее спутник - это доктор Хуан. Но кто он? Она даже не знает его как следует, ведь они познакомились с ним лишь несколько дней тому назад. Правда, до сих пор он был ей огромной поддержкой.

Доктор Хуан пошел вперед, чтобы разведать местность. Он искал новую тропинку, но не находил.

Глэдис остановилась и ждала его. В одиночестве она устало прислонилась к скалистой стене, в ее душе все росло сомнение. Не слыша больше шагов идущей за ним Глэдис, доктор Хуан возвратился. Он с удивлением взглянул на тоненькую, хрупкую женщину, прежде казавшуюся такой мужественной, лишенной страха и сомнения. Она стояла у скалистой стены и большими испуганными глазами пристально смотрела на суровый, непроходимый склон. От отчаяния и безысходности по лицу ее текли слезы.

- Доктор Хуан, поставим сюда свой багаж и помолимся! - воскликнула она.

Положив узлы на землю, они стали на колени. В короткой молитве Глэдис изливала весь страх своего сердца и умоляла:

- Господи, милостивый Бог, помилуй нас. Ты видишь нас здесь. Ты знаешь, как плохо наше положение. О Господи, дай нам пищу и приют на ночь. У меня уже нет сил. Господи, помоги нам!

Доктор Хуан слушал внимательно. Он уловил в ее молитве сомнение и страх. Неужели это она - маленькая женщина с большой верой? Тогда он начал молиться и спокойно высказал свое желание:

- О Господи Боже, вышли нам навстречу того человека, которого Ты хочешь, чтобы мы встретили, чтобы мы смогли рассказать ему о Господе Иисусе и о пути к спасению. Сегодня мы еще никому не могли свидетельствовать о Тебе, но ведь Ты послал нас сюда с особенной целью. Господи, покажи нам, где найти того человека, которого Ты по Своему святому плану намеревался благословить.

Пораженная этими словами, Глэдис почувствовала стыд. В то время как она беспокоилась о своих нуждах, этот врач заботился о деле Царства Божьего.

- Споем гимн? - спросила она через минуту.

- Да, давайте споем,- согласился он.

И вот они сидели и пели. Разреженный горный воздух понес их голоса вдаль, очень далеко. Они пели один гимн за другим, прославляя Господа, и их души обрели новую силу.

Вдруг доктор Хуан вскочил.

- Вон там тот, кто нам нужен! - воскликнул он. Глэдис не успела ничего спросить, как он уже убежал. Она осталась сидеть одна, вновь почувствовав себя очень неуютно в этой дикой, бесплодной местности. Наконец далеко на склоне горы она увидела двух людей. Приблизившись, доктор Хуан закричал ей:

- Вставайте и подходите, я нашел нужного нам человека!

Она продолжала сидеть неподвижно. Ей казалось, что вскарабкаться по этому крутому, усыпанному каменными глыбами склону, невозможно.

Наконец доктор Хуан вернулся к ней.

- Теперь ясно: воля Божья заключается в том, чтобы мы пошли дальше; идемте, поторопитесь,- сказал он.

- А наши узлы? - спросила она.

- Пусть лежат здесь. Ведь тут нет никого, кто мог бы их украсть.

С трудом поднявшись на ноги, она стала медленно карабкаться вверх по склону, все выше и выше. Добравшись вслед за доктором Хуаном до вершины горы, она увидела прислонившегося к скалистой стене ламу - тибетского священника. Глэдис с удивлением посмотрела на доктора Хуана. Она знала, что ламам запрещен всякий контакт с женщинами; им нельзя с ними говорить и даже находиться в их обществе.

Доктору Хуану и Глэдис Эльверд было известно, что тибетские ламы, хотя и стремились к святости, но им нередко недоставало внутренней силы победить грех. Поэтому они старались избегать соблазнов. Отсюда и один из их строгих монастырских законов - абсолютный запрет говорить с женщиной. Вот о чем подумала Глэдис при встрече с ламой.

- Вы ему сказали, что я женщина? - поинтересовалась она у доктора Хуана.

- Да, но он пригласил вас к себе, переночевать в монастыре.

На минуту она заколебалась. В какие сети они могут попасть? Почему тибетские священники пригласили ее в свои освященные здания?

- Здесь нет никакого другого места, где можно остановиться,- объяснил доктор Хуан. Лама заметил сомнения Глэдис.

- Мы ждали вашего прихода, чтобы вы рассказали нам о том Боге, Который любит грешников,- сказал он.

Она в изумлении взглянула на него.

- Мы вас ждали,- повторил лама.

Глэдис почувствовала, как затрепетало от волнения ее сердце. Значит, он и есть тот человек, которому они должны принести Слово Божье?

Без дальнейших разговоров лама тронулся по узкой тропинке вдоль склона горы, и они последовали за ним. Тропинка вилась вокруг вершины горы к югу, и внезапно перед ними открылся совершенно другой пейзаж, так что у Глэдис захватило дух. Она едва могла поверить своим глазам.

Тот склон, по которому они взобрались, был пустынен и угрюм, весь усыпан каменными глыбами.

А на другой стороне раскинулись отлогие холмы, пышно поросшие травой и ярко цветущими виноградными лозами.

На вершине холма находилось величественное здание ламаистского монастыря.

Красота пейзажа умиротворила душу Глэдис, но когда они подошли ко входу в монастырь, ее страх возвратился. Они вошли внутрь, и огромные ворота за ними закрылись. "Вот мы сюда вошли, но выйдем ли когда-либо?" -- с испугом подумала она.

Общество ламаистских священников встретило их с необыкновенной почтительностью. Глэдис проводили в маленькую комнату.

На вершине холма находилось здание ламаистского монастыря.

Монахи доставили туда множество вещей, чтобы ей было как можно приятнее. Они принесли одеяло из тигровой шкуры, подушки, воду для омовения и освежения. Одно за другим подавались блюда тщательно приготовленных деликатесов. Выходя из комнаты, они пятились, чтобы не показать ей своих спин. Это была высшая форма вежливости.

Все казалось просто сном.

После тяжелого подъема по скалистым склонам Глэдис чувствовала себя очень усталой. Она решила было прилечь на диван, но в дверь постучали двое мужчин с вежливой просьбой последовать за ними. Во внутреннем дворе к ним присоединился доктор Хуан. Вели их через целый ряд внутренних двориков, пока они не вошли в огромный двор. Там на специальных подушечках для коленопреклонения, покрытых кокосовыми листьями, сидели ламы, благочестиво скрестив руки и наклонив головы. Их было около пятисот.

Гостей подвели к двум пустым подушечкам в середине полукруга. Сердце Глэдис неистово колотилось от напряжения. Что они намереваются делать? Чего ожидают от них ламы?

- Мы гости,- шепнул ей доктор Хуан, говорить должны мы. Спойте сначала гимн.

- А что мне спеть? - взволнованно шепнула она.

- Это не важно, что хотите!

Дрожащим голосом она начала петь написанный американским миссионером гимн "Чудесная свобода".

После пения последовала мертвая тишина.

Потом начал говорить доктор Хуан. Он рассказывал о самой важной в мире Книге - Слове Божьем. Он говорил о грехе и о Спасителе, Который родился в хлеву Вифлеемском. О том, что Он Сам засвидетельствовал: "Я пришел призвать не праведников, а грешников к покаянию". Потом он рассказал, почему этот Спаситель, Иисус Христос, Сын Божий, умер на голгофском кресте.

-- Теперь спойте еще раз,- попросил он Глэдис. Она опять запела, на этот раз более уверенно. Это был гимн по Псалму 99:

"Познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас, познайте, что Господь есть Бог, что Он сотворил нас.

И мы Его, Его народ и овцы паствы Его, и мы Его, Его народ и овцы паствы Его".

- Вы можете рассказать им об этом Псалме,- посоветовал доктор.

Глэдис начала говорить. Она излагала суть так же просто, как раньше в беседах с погонщиками ослов в трактире Янчэна.

Пятьсот лам неподвижно сидели на своих подушечках.

Их лица не были видны для посетителей, так как они сидели, склонив головы. Но почему же никто из них не говорит? Почему никто из них не движется, не дает знак, что это собрание закончено?

Когда Глэдис кончила рассказывать, доктор Хуан опять начал говорить.

- Спойте еще раз,- попросил он.

Она снова спела и рассказала о псалме. Потом опять заговорил доктор Хуан.

Ламы все еще неподвижно сидели и слушали.

Но не может же это продолжаться всю ночь!

Силы Глэдис Эльверд были на исходе, и она шепнула доктору Хуану:

- Я не могу говорить больше, еще пара минут - и я упаду в обморок.

- Тогда закончим сейчас же,- ответил доктор Хуан.

Он встал, и она последовала его примеру.

Вряд ли осознавая, где она находится, Глэдис, шатаясь, пошла за ним через большой двор.

Позже они узнали, что по ламаистской традиции гости должны встать первыми в знак окончания собрания. Значит, из вежливости ламы часами слушали своих посетителей и должны были сидеть неподвижно, пока говорили гости.

Глэдис подумала, что наконец она сможет отдохнуть в маленькой комнате для гостей. Но опять ей помешал стук в дверь. У дверей стояли двое священников.

- Госпожа, если вы не слишком устали, не согласитесь ли вы рассказать нам побольше? - почтительно спросили они.

- А войти в мою комнату вам позволено?

- Позволено, если войдем вдвоем.

Войдя в комнату Глэдис, они очень внимательно слушали все то, что она рассказывала им из Библии. Потом они ушли.

Через несколько минут пришли двое других.

И так продолжалось до глубокой ночи. Ламы задавали одни и те же вопросы:

- Объясните нам, как и почему Он умер.

- Скажите, действительно ли Он может любить грешников.

Глэдис заметила, что у этих людей нет никакого сомнения в том, что Бог - Творец земли. Они не сомневались в рождении Иисуса от девы Марии; для них чудеса, которые Он сотворил на земле, не подлежали сомнению. Главное, что необычайно сильно поразило их, было чудо Божьей любви к грешникам. История смерти Христа на кресте Голгофы наполнила их души почтением и благоговением перед Ним.

На следующее утро, когда ламы только собирались в храме, доктор Хуан и Глэдис могли обменяться опытом ночных разговоров. Доктор Хуан сказал, что и в его комнату приходили священники с просьбой рассказать о Слове Божьем.

Об их пребывании в ламаистском монастыре Глэдис позже писала в письме: "Здесь мы встретили людей, на самом деле жаждущих истины и древней, чистой истории чудного плана Божьего об избрании и спасении грешников".

Они решили остаться еще на несколько дней, чтобы поговорить с ламами. И целую неделю, едва освободившись от своих монастырских обязанностей, монахи приходили к ним с просьбой рассказывать дальше о Слове Божьем.

Наконец доктор Хуан и Глэдис решили, что на следующее утро они должны уйти.

В этот последний день Глэдис получила приглашение от главного ламы. Она до сих пор еще не видела его.

Рядовые ламы были родом из китайско-тибетской пограничной области, и многие из них говорили по-китайски. Но Глэдис предположила, что настоятелем такого большого монастыря должен быть только тибетец. "Как нам преодолеть языковый барьер, если он не говорит по-китайски?",- озабоченно подумала она.

Группа ламаистских священников молча проводила ее в апартаменты своего настоятеля. Там на сказочно раскрашенной подушечке сидел главный лама.

Затаив дыхание, она пристально смотрела на его тонкое, очень красивое лицо, весьма почтенного вида. Его окружали слуги, которые очень внимательно следили за его малейшими желаниями.

Отличаясь изысканностью речи и жестов, они служили ему с благоговением и преданностью.

К ее удивлению, он заговорил на литературном китайском языке, так что она свободно понимала его. По китайскому обычаю, он долго расспрашивал ее о положении ее дел. Наконец она осторожно поинтересовалась:

- А почему вы допустили меня, иностранную женщину, в свой ламаистский монастырь? В комнате на минуту воцарилась тишина. Глэдис едва посмела продолжить:

- Почему вы разрешили мне беседовать со своими священниками?

- Это целая история,- неспешно ответил он,- я вам расскажу, что произошло. На склонах гор вокруг нашего монастыря растет лакричник, корни которого мои ламы собирают и продают в городе. Несколько лет тому назад, когда мужчины, нагрузив урожай корней на ослов, поехали вниз, в долину, они встретили в одной деревне мужчину, который держал в руках какие-то листовки. "Кто хочет? - кричал он.- Читайте вот это и слушайте весть Евангелия! Каждый грешник может получить прощение. Кто обратится и уверует, получит спасение, блаженство и вечную жизнь. Если вы хотите побольше узнать об этом Евангелии, приходите на евангельское собрание в доме миссии". Ламы, пораженные его словами, взяли одну такую листовку и принесли в монастырь.

Главный лама показал Глэдис потрепанный кусок бумаги, прикрепленный к стене. На нем были написаны слова из Евангелия от Иоанна.

- У нас в монастыре все уже много раз читали эти слова,- сказал главный лама.- А те, кто не умеет читать, снова и снова просили, чтобы им прочитали, пока слова эти не запечатлились в их сердце. Больше такой бумажки ламы не приносили, и лишь из этой мы узнали, что существует Бог, любящий грешников.

Окруженный слугами и монахами, главный лама с благоговением прочитал Глэдис слова, написанные в листовке: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную".

Прочитав эти важные слова, лама продолжил свой рассказ.

- В следующем году, когда наши мужчины опять увезли урожай корней вниз в город, я им поручил разобраться, где живет этот Бог, Который любит грешников. Но за пять лет им так и не удалось ничего узнать. Тогда тот лама, который принес в монастырь листовку со стихом из Библии, дал в монастыре торжественный обет, что он не вернется, пока не узнает побольше об этом Боге. Вместе с другими ламами он совершил долгое путешествие по горам и наконец добрался до городка Ланьчжоу. Остановив одного из прохожих, они задали ему тот самый вопрос: "Не знаете ли вы, где живет Бог, Который любит мир?" - "О, да,- ответил он,- идите прямо до высоких ворот с тремя иероглифами: "Вера, Надежда, Любовь". Входите туда, там могут вам рассказать об этом".

Обрадовавшись, они пошли в указанном направлении и дошли до маленького миссионерского пункта Китайской Внутренней Миссии, где задали свой вопрос китайскому благовестнику. Тот рассказал им сколько мог и дал по четыре Евангелия на их родном языке. С горячим желанием разделить это со всеми священниками они поторопились обратно в монастырь. И вот мы все вместе прочитали Евангелия от Матфея, Марка, Луки и Иоанна.

Лама на минуту замолк, потом проникновенным голосом продолжил:

- Мы верили, что все написанное - истина.

Но многое было еще нам непонятно. Один стих из Евангелия показался нам особенно важным. Христос сказал: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари". Поэтому мы верили, что в один прекрасный день к нам придут вестники, получившие это поручение, чтобы рассказать нам побольше об этом чудном Боге.

Единственное, что нам оставалось, это ждать и быть готовыми к приему этих вестников, как только Бог их к нам пошлет. Итак мы ждем вот уже три года с тех пор, как мы получили Евангелия. Ждем с нетерпением, ибо стремимся поглубже проникнуть в смысл Евангелия. На прошлой неделе двое лам, отправившись на холмы собирать дрова, услышали пение. "Это вестники, которых мы ждем",- предположил один из них. "Так поют только те, кто знает Бога",- сказал другой. Один лама побежал обратно в монастырь и сообщил нам о доброй вести, чтобы мы здесь, в монастыре, подготовились к приему долгожданных вестников. А другой пошел вам навстречу на склон горы, чтобы вас приветствовать. Вот почему мы сделали все для того, чтобы принять вас как можно лучше.

Последовала немая тишина.

Глэдис была настолько растрогана, что отвечать не могла. Как дивны пути Божьи: Он хотел использовать ее в качестве одного из Своих вестников. Теперь она поняла, почему ламы так радостно встретили ее, спустились вниз по опасному скалистому склону и сопроводили ее по крутой тропе к монастырю. Они ждали весть с жаждущими сердцами.

На следующее утро доктор Хуан и Глэдис должны были уходить. Они не спрашивали лам, поистине ли обратились они теперь, после слушания ее рассказов о благодати. Миссионеры принесли в монастырь Слово Божье и рассказали о нем на месте, указанном им Самим Богом. Принесет ли это плоды? Они не знали. Плоды этого визита надо оставить провидению Бога и труду Святого Духа. Но в одном они не сомневались: Благая Весть должна была проповедоваться и имя Господа Иисуса Христа должно было провозгласиться жаждущим душам на этом месте, так высоко в горах Тибета.

Миссионеры пустились в обратный путь, и вскоре цветущие холмы, где ламы собирали корни лакричника, сменились суровыми и безлюдными склонами.

Спустя короткое время после чудной встречи Глэдис Эльверд с ламаистскими священниками коммунисты из Китая перешли границы Тибета. В своем крайнем неприятии веры в Божественное верховное существо они полностью разрушили монастырь, но ламам удалось заблаговременно покинуть его.

Благодаря чудному водительству Бога они оказались полностью оторванными от своего служения Будде. Пятьсот лам, облачившись в одежду тибетских крестьян, рассеялись среди сотен тысяч беженцев на китайско-тибетской границе. О некоторых из них стало известно, что они нашли мир с Богом верою в Иисуса Христа. Попав в лагеря беженцев, несколько из этих бывших лам стали христианскими проповедниками. Среди убегающих от коммунизма они распространяли Евангелие своего Спасителя, как семя на ветру. Лишь Он Один знает, где это семя упало в подготовленную добрую почву и, окропленное росой Святого Духа, пробудило жизнь уже никогда не умирающую, но живущую вечно.

В одном из писем Глэдис написала об этом следующее: "Только в вечности мы узнаем результаты моих трудов во время самой чудесной недели моей жизни, которую я провела во время визита в ламаистский монастырь, расположенный высоко в Тибетских горах, точно в том месте, которое указал на географической карте один молодой китайский христианин. Да, у нас действительно Бог, Который творит чудеса!"

Глава 22. Верен до смерти!

После посещения ламаистского монастыря надо было возвращаться. Доктор Хуан намеревался сопровождать мисс Эльверд в течение пяти дней. Но вот уже семнадцать дней прошло с начала их путешествия. Его жена и дети, наверное, беспокоились. Итак, они поспешили назад в Ц.

Однако и в пути они находили время для беседы с одиночными горцами о Слове Божьем и о единственном пути к спасению через Иисуса Христа, Который сказал: "Я есмь путь и истина и жизнь".

Из Ц. Глэдис немедленно поехала дальше, туда, где жили молодые студенты-христиане и ежедневно молились о благословении ее труда. Там с нетерпением ждали ее возвращения.

Сколько было радости, когда они опять встретились!

Глэдис Эльверд рассказывала своим молодым друзьям о том, что их молитвы были услышаны Богом. Она смогла донести Слово Божье до ламаистских священников в высокогорном краю. Желая поблагодарить за это Господа, она попросила одного из студентов прочесть сто двадцать пятый Псалом.

"...Уста наши были полны веселия, и язык наш - пения; тогда между народами говорили:

"великое сотворил Господь над ними!"

Великое сотворил Господь над нами: мы радовались".

Когда он дошел до слов: "Возврати, Господи, пленников наших..."- у него в горле застрял комок, и он положил Библию. Эмоции были слишком сильны. Все молчали.

- Давайте вместе станем на колени и помолимся о своей теперешней нужде,- предложил другой юноша.

Они стали на колени, и Глэдис с ними. Юноша опять прочитал этот стих как молитву:

"Возврати, Господи, пленников наших, как потоки на полдень".

После короткого молчания все вместе повторили эту молитву:

"Возврати, Господи, пленников наших...

Сеявшие со слезами будут пожинать с радостию.

С плачем несущий семена возвратится с радостию, неся снопы свои". Наступила тишина. Все оставались на коленях, Один из мальчиков начал молиться об охране Божьей. Из молитвы Глэдис узнала, что во время ее путешествия Красная Армия достигла китайско-тибетской границы и скоро объявится в этом краю. Молитвы, по очереди высказанные молодыми студентами-христианами, были впечатляющие.

- О Господи, дай мне силу свидетельствовать о Тебе до самой смерти,- помолилась одна девушка.

- О Боже, помилуй меня, я к смерти не готов, прости мои грехи. Господь Иисус, помилуй меня,- плакали и умоляли другие.

- "Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни",- прозвучал другой молодой голос спокойно и утешительно.

- Господь Иисус, если нам суждено умереть за имя Твое, пошли нам смерть, которая станет семенем новой жизни для других, еще не познавших Тебя,- молился следующий.

Время летело, но никто не обращал внимания на часы. Казалось, будто время остановилось. В душах молодых людей появилось ощущение того вечного мира, который когда-нибудь обретут праведники.

В один из таких дней в бюллетене евангельского миссионерского пункта было напечатано объявление о том, что требуется благовестник, готовый служить переводчиком для тысяч китайских беженцев, ежедневно прибывающих с севера, чтобы, отдохнув в городе, отправиться дальше в поисках более безопасного места жительства. Студенты-христиане сообщили об объявлении Глэдис, которая сразу решила взять эту миссию на себя.

Несколько следующих недель она при поддержке своих молодых друзей совершала интенсивный миссионерский труд среди беженцев, многие из которых еще никогда не слышали ни о единственном истинном Боге, ни о Его святом законе, ни о Евангелии Иисуса Христа. Казалось, что Дух Божий действует чудно и сильно. Миссионеры сеяли семя Евангелия, а услышанное Слово Божье, как острый лемех, глубоко вспахивало сердца слушателей. Открывались скрытые грехи, со слезами признавались перед Богом и людьми в нечистоте, краже, лжи и других проступках. Среди больших групп беженцев разрасталась волна покаяния.

Это было похоже на особенное излияние Духа Божьего, Который шел по долине духовной смерти, касался душ, давал осознание вины и побуждал к признанию в грехах и к совместной молитве: "Что нам делать, чтобы спастись?"

Люди искали друг друга, чтобы вместе молиться, словно овцы, направляемые рукой пастуха, собирались в стада под вечер.

Под руководством Глэдис Эльверд горстка молодых христиан несла весть о благодати и примирении в Господе Иисусе Христе этой измученной кающейся толпе. Сознавая свою вину, души рождались свыше, и в группах беженцев звучали хвалебные гимны и свидетельства во славу Божью.

Слухи об этом распространялись и побуждали многих к тоске о вечном спасении. Образовывались новые молитвенные группы. А сколько было тех, кто в уединении молил Бога о личной благодати, прежде чем придет "великая скорбь".

Это длилось несколько недель. Стало очевидно, что Господь благословил деятельность миссионеров. А если действует Бог, кто Его остановит?

Глэдис написала об этом:

"Казалось, будто мы возвратились к временам первых христианских общин. Мы стали свидетелями чудного излияния Святого Духа! Позже я поняла, что Бог через Свое особенное действие хотел дать нам силу для того, чтобы пережить грядущие испытания и объединить всех обездоленных под водительством великого Пастыря Иисуса Христа".

Словно неудержимый цунами, китайская армия генерала Мао ворвалась в город. Коммунистическая партия немедленно взяла под контроль университет, служивший пристанищем пятистам студентам-беженцам. Каждому из них вручили бланк. Им велено было заполнить его, ответив на целый ряд вопросов.

Мама Глэдис достала такой бланк, чтобы узнать, какие сложности могли доставить ее молодым друзьям-христианам вопросы. Некоторые из них были трудными, на некоторые ответить было почти невозможно, как, например:

"Вы не знаете, от чего умерла ваша бабушка?", "Сколько детей было у вашего дяди?", "Сколько денег было у вашего дедушки, когда он умер?".

В этих вопросах не было ни слова ни о религии, ни о политических взглядах, но к концу списка, когда множество бессмысленных вопросов должно было утомить и запутать опрашиваемого, внезапно вынырнул наиважнейший вопрос:

"Каково ваше личное отношение к новой власти? Если вы голосуете за новое правительство, то поставьте кружок, если вы против нового правительства, поставьте крестик".

Что им ответить на это?

Голосовать за новое правительство - это значит соглашаться со всем тем, что будет делаться, выполнять все приказы новых властей. Голосовать против - значит оказаться изгоем. Тогда нельзя будет устроиться на работу, придется проводить жизнь в нищете и вечном страхе.

В последние месяцы большинство студентов приняли христианскую веру. Когда они были больны, за ними ухаживали в маленькой миссионерской больнице, и многие из них признали авторитет Слова Божьего. Они впитывали Слово Божье и пели гимны и псалмы. Некоторые из них свидетельствовали о своей личной вере. Что ответят эти молодые люди на вопросы анкеты?

После вручения и проверки пятисот бланков оказалось, что триста студентов поставили кружок, а двести - крестик. Контролеры Красной Армии выглядели раздраженно, на их лицах появилось жестокое выражение. Собрали студентов, поставивших кружок в знак согласия с новой могучей партией и подчинения ей.

- Вы правильно заполнили бланки, для вас есть работа,- объявили им.

"Работа" заключалась в том, чтобы согнать двести студентов, проголосовавших против правительства, и подвергнуть их телесным наказаниям.

Вздрогнули триста молодых людей. Так вот каков результат их подчинения партии? Как они могут согнать своих товарищей по учебе и жестоко обращаться с ними?

Весь следующий месяц продолжались издевательства над непокорными студентами. Потом снова были розданы анкеты с предложением ответить на вопросы. К крайнему изумлению партийных контролеров, на этот раз оказалось меньше бланков с кружками и больше с крестиками.

Началось расследование. Наконец обнаружилось, что студенты-христиане каждое утро собираются на молитвенный час. Лекции в университете начинались в девять часов утра. Студенты собирались в восемь, чтобы вместе позавтракать, а за час до завтрака студенты-христиане собирались группами для чтения Библии и молитвы, чтобы получить силы для дня новых испытаний.

Обнаружив это, представители новой власти стали делать все возможное, чтобы срывать молитвенные собрания. Молодые христиане решили собираться еще раньше, но и эти собрания были обнаружены.

Коммунисты были настроены решительно.

- Этим сборищам и молитвам будет положен конец,- заявили они.

Молодых христиан взяли под стражу на долгих три месяца, во время которых на них пытались оказать давление самыми жестокими методами.

Мама Глэдис умоляла сторожей разрешить ей свидание со своими молодыми друзьями. Не разрешали. Не было никакой возможности контактов с ними. Глэдис трепетала при мысли о будущем этих молодых людей. Некоторые из них были еще "новорожденными младенцами": они приняли Иисуса как своего Спасителя лишь несколько месяцев тому назад. Единственное, что ей оставалось - это молиться о том, чтобы, несмотря на все испытания, их вера не пошатнулась.

По истечении трехмесячного срока всех китайских беженцев и жителей городка согнали на рыночную площадь. Прибыв туда, они увидели, как под стражей членов "Красной гвардии" и милицейских патрулей на площадь были приведены студенты-христиане.

Возле них встал представитель власти со списком имен. Он объявил первое имя и фамилию.

Из рядов арестованных выступила вперед девушка лет семнадцати - красавица с утонченными чертами лица; ее движения были полны восточной грации. Она выросла в китайской дворянской высококультурной семье в довоенном Пекине. Ее родители послали ее в Тибет в надежде, что коммунистическая революция не докатится до этой отдаленной местности. И вот теперь она стояла здесь перед своими обвинителями!

- Как ты теперь относишься к партии? - строго спросил ее мужчина со списком.

Девушка пошла вперед, к помосту перед подсудимыми. По дороге она пошатнулась; казалось, что она вот-вот упадет.

"Как жестоко заставлять идти первой эту хрупкую, слабую девушку,- думали окружающие.Бедное дитя, как она сможет защитить себя?"

Неожиданно ясно и внятно прозвучал ее голос.

- Господин, три месяца тому назад, когда меня изолировали и начали испытывать, я думала, что Иисус Христос - Истина. Я думала, что Библия достоверна.

Она приостановилась на минутку, быстро дыша. Пошатнувшись, она попыталась ухватиться за что-нибудь, но не было никакой опоры. Девушка стояла одна, окруженная сотнями зрителей, бессильных ей помочь. Она сложила руки как в молитве и направила свой взор вверх, к бесконечному, вечному. Это продлилось лишь несколько секунд, после чего на ее лице промелькнула чудная улыбка мира и радости.

Казалось, будто ее стройная фигурка наполнилась силой. Твердым голосом она повторила:

- Тогда я так и думала...

Опять она помолчала минутку, осматривая людей, стоявших перед ней. Ее лицо освещала улыбка добра и любви. Когда она продолжила, в голосе ее зазвучало ликование, словно исполнялся хвалебный гимн:

- Сейчас я уверена в том, что Иисус Христос - мой Царь и Спаситель; сейчас я твердо знаю, что Его Слово - истина!

На площади наступила мертвая тишина. Обвинитель злобно посмотрел на подсудимую.

Хрупкая девушка спокойно ждала своего приговора. Она подписала себе смертный приговор, признав своим Царем и Спасителем Иисуса Христа, а не всемогущую коммунистическую партию.

Одного за другим вызывали студентов-христиан; один за другим они нетвердой от слабости походкой выходили вперед, к помосту; одному за другим предлагали отречься от своего вероисповедания. Но никто из них не колебался с ответом, хотя все они знали, как ненавидят их гонители верующих и какие тяжелые страдания им предстоят.

Допрос длился уже несколько часов. Люди, согнанные на площадь, должны были ждать, слушать и смотреть. Никто не мог уйти. Некоторые старшие христиане, в их числе и Глэдис Эльверд, тихо молились. Их души вопияли к Богу о постоянстве в вере у этих молодых людей.

Ответив обвинителю, узники ждали приговора. Среди толпы на площади царило невыносимое напряжение. Приговор выносил трибунал - "народный суд партии". Надо провести радикальную чистку, решили судьи. По их мнению, каждый христианин является противником партии и каждого противника надо немедленно устранить. Каждый день заключения, каждый кусок хлеба, каждый глоток воды, потраченные на таких упрямых,- уже слишком много.

Приговор был таков: в тот же день обезглавить всех непокорных на рыночной площади.

Тишина... Немая тишина... Никто не говорил, никто не двигался. Вызвали палачей. Принесли мечи. Узникам предоставили последнюю возможность публично отказаться от веры. Вновь начали вызывать их. Выступила вперед та самая девушка, которая первой объявила о своей вере. Сейчас она уже не шаталась. Она шла очень твердыми, уверенными шагами.

- Перед тобой выбор: отказаться и жить или презирать партию и умереть! - повысив голос, обратился к ней народный судья.

Она повернулась и посмотрела на своих друзей. Какой у нее был уверенный и спокойный взгляд! Откуда у нее этот свет в глазах? Откуда эта твердая убежденность в голосе, который вдруг, словно трубный глас, прозвучал над площадью?

- "Кто отлучит нас от любви Христовой?

Скорбь, или гонение, или меч?

Мы как овцы, обреченные на заклание, Но все сие преодолеваем силою Возлюбившего нас".

По знаку палача она замолкла и стала на колени, склонив голову. Последовал удар мечом...

Не слышно было никакого крика. Кровь жертвы напитала землю.

Глэдис Эльверд стонала, как будто меч ударил по ее душе. "Господи,- заплакала ее душа, Господи, доколе? Помилуй этих детей!"

Одного за другим вызывали всех студентов.

Никто из них не отступал. Один за другим они с твердой верой выступали вперед. Меч поднимался и мигом опускался, снова и снова.

Один молодой человек затрепетал; его жесты выражали сомнение и страх. Но сильный голос одного из его товарищей произнес:

- "Будь верен до смерти, и дам тебе венец жизни!"

Юноша стал на колени, меч поднялся и стремительно упал вниз.

Даже последние узники, которые были свидетелями ужасного убийства своих друзей, не уклонялись от смертельного удара. Их держала чудная сила.

Выступил вперед последний. В последний раз опустился меч.

Насильственно вырвали из жизни сотни молодых людей. На глазах у зрителей, принужденных стоять, слушать и смотреть на ужасную резню, осуществился победный гимн из послания к Римлянам 8, 36:

"За Тебя умерщвляют нас всякий день; считают нас за овец, обреченных на заклание".

Наступило лето 1949 года.

Началась новая мученическая история.

Глава 23. Ты знаешь мой путь

После великого и благословенного духовного пробуждения среди беженцев и трагической смерти сотен молодых христиан люди продолжали собираться на молитвенные собрания. Они испытывали Божье водительство в том, чтобы собираться и вместе молиться о своих нуждах. Если кто-нибудь особенно переживал о чем-то, он сообщал о своей заботе другим, и все вместе постоянно молились о ниспослании ему милости Божьей.

Однажды, когда Глэдис присутствовала на одном таком собрании, один молодой китаец попросил всех помолиться за Англию.

После собрания Глэдис отвела молодого человека в сторону и спросила его, почему он решил, что имеется необходимость в молитве за Англию.

- А вы думаете, что Англия не нуждается в молитвах? - спросил он.

- Ну да, конечно, но все-таки это ведь не языческая страна, там живет христианский народ,- ответила она.

- А духовное пробуждение, национальное обращение к Богу в Англии есть?

- Не знаю.

- Я думаю, что нет. Если бы там происходило духовное пробуждение, мы бы услышали об этом даже здесь, среди всех бед войны и наших страданий. Такое скрыть невозможно. Но Англия, та страна, которая послала нам Евангелие, сейчас сама служит другим богам, печально сказал он.

- Что ты имеешь в виду? - удивилась Глэдис.

- Ну, для них спорт, кинозвезды, богатство, светские забавы гораздо важнее, чем служение Богу.

- А откуда ты все это знаешь?

- Из газет. Я принесу вам пару, и вы убедитесь в этом сами.

Через несколько часов он вручил Глэдис пачку китайских газет. Просматривая их, она начала понимать его тревогу.

Во всех сообщениях об Англии с восторгом писали о скачках, пьесах, кинозвездах и спорте, как будто это были самые важные дела в жизни. Не нашлось ни малейшего упоминания о существовании Бога, ни смиренного признания благословений, оказанных Им Англии в период завершения второй мировой войны.

Англия, благополучная и процветающая страна, народ которой жил в мире и покое, в то время как другие испытывали ужасы войны и страдали от коммунистического господства, эта Англия забыла самое важное: сознание того, что лишь по Божьей милости над страной и народом они сейчас могут жить в условиях свободы религии и социальных благ.

Нет, английский народ не помнит дела Божьи! Он не признает благословения Бога и увяз в духовной лености и безразличии. Он жаждет лишь богатства, развлечений и наслаждений. Когда Глэдис в полной мере осознала смысл газетной информации, она испытала глубочайшее потрясение. С этого момента она решила, что надо вернуться на свою родину и сделать все возможное для того, чтобы помочь людям выйти из духовной спячки, которая овладела большинством из них.

Захочет ли Господь благословить ее на новое дело?

Она должна рассказать на своей христианской родине о молодых китайских христианах, оставшихся верными Господу даже до смерти. Надо рассказать английскому народу и о великих делах Господа в ее жизни.

Спустя несколько недель она подала заявление о разрешении на выезд в отпуск в Англию. Первый отпуск после семнадцати лет миссионерского труда в Китае!

Но все путевки в ее родную страну были распроданы. Ей пришлось ждать целый год, чтобы снова сделать попытку получить разрешение на выезд. За это время земля в Китае стала гореть у нее под ногами. Она нигде не могла найти спокойного места. Коммунисты подозревали ее в противодействии партии, поэтому ей необходимо было покинуть Тибет и бежать в другой край. Но куда?

В Ч. собралась маленькая группа европейских миссионеров для обсуждения вопроса о том, как доставить Глэдис в безопасное место. Лучше всего было бы немедленно отправиться на пароходе по реке Янцзы в Шанхай, город на берегу моря.

Во время собрания в комнату вошел молодой человек, китайский христианин, и взволнованно сообщил:

- Коммунисты ищут Ай-Вэ-Те, она должна бежать, иначе ее арестуют и убьют! Этот молодой человек пустился на хитрость.

Он сказал командиру подразделения Красной Армии, находившегося в городе, что в этот вечер женщина с Книгой собирается выступить с речью на собрании беженцев. После собрания нетрудно будет арестовать ее.

Вечером солдаты Красной Армии караулили у зала собрания. Тем временем Глэдис в своей китайской одежде незаметно выскользнула из городских ворот. У нее не было с собой ничего, кроме корзинки с пищей и Библии на китайском языке.

Никто не узнал ее. Она была похожа на крестьянку, покидающую город, возвращаясь домой в горы.

Солдаты ждали напрасно. Женщина с Книгой исчезла, и никто не знал куда.

Глэдис в одиночку отыскивала дорогу по узким горным тропам, стараясь избежать столкновения с солдатами Красной Армии, врагами христиан. Это был тяжелый поход по незнакомым горам. Она направлялась в город Чунцин, двигаясь вдоль пропастей по высоким плоскогорьям, тщательно обходя стороной контрольные пункты в горах. Иногда слышались выстрелы, свидетельствующие о боях между подразделениями Красной Армии и солдатами генерала Чан Кайши, скрывавшимися в скалах. Тогда она отходила в сторону, ища другие тропы к Чунцину.

В деревушках и одиноких избах ее встречали гостеприимно, охотно предлагая пищу и место для ночлега. Ее китайская речь вызывала у людей доверие. В каждом доме она читала из Книги и рассказывала о Спасителе грешников, о единственном пути к спасению: покаянии и вере в Господа Иисуса. Но, несмотря на все это, она чувствовала себя очень одинокой. Не имея своего угла, она скиталась по миру. В это время она с особым чувством вспоминала слова пятьдесят пятого Псалма: "У Тебя исчислены мои скитания..."

Но с людьми она об этом не говорила. Им она рассказывала только о своем чудном призвании Богом в Китай, чтобы принести сюда Его Слово, и о Его чудной ежедневной заботе о ней на протяжении вот уже семнадцати лет. О ней и о детях. Ее детях из Янчэна. Где они сейчас? Когда она думала о них, на ее лице появлялось выражение боли и грусти.

- Дети,- тихо повторяла она.

Тогда она выходила из дому и поднималась на гору. Там в одиночестве она становилась на колени и молилась за детей.

Добравшись до Чунцина, она смогла отдохнуть после тяжелого путешествия по горам. Там ее встретил доктор Стокуэлл с вопросом, скучает ли она по родителям в Англии.

- Да, мои родители стареют, и я была бы рада их увидеть. Мне бы очень хотелось поехать сейчас в Шанхай. Может быть, я найду там некоторых из моих детей из Янчэна. Правда, пока у меня нет денег.

- А как можно в таком случае доехать до Шанхая? - удивился доктор Стокуэлл.

- Ну, если Господу угодно, чтобы я ехала в Англию, Он позаботится о деньгах для поездки, Он всегда заботился обо мне; я буду молиться о Его воле. Если получу деньги на дорогу, это будет для меня доказательством того, что можно ехать. Если я их не получу, я буду знать, что надо остаться здесь. Сегодня вечером я буду молиться Господу о Его воле. Не пускайте ко мне никого, я хочу побыть одна.

Когда Глэдис Эльверд уединилась для молитвы, доктор Стокуэлл со своим персоналом обсуждал, что бы они смогли для нее сделать. Сначала он написал письмо комитету "Миссии для помощи сиротам", которая во время войны была организована в Китае главным управлением одной немецкой миссии. Эта миссия особенно заботилась о немецких и других миссионерах, из-за войны не имевших связей с родиной.

Доктор Стокуэлл попросил руководителей комитета оказать помощь одинокой миссионерке без средств, которой необходимо вернуться в Англию, чтобы обеспечить себе безопасность. Когда он объяснил, кто она, они согласились на оплату ее поездки на пароходе из Шанхая в Англию.

Кроме того, доктор Стокуэлл попросил работников Китайской Внутренней Миссии принять ее в штаб-квартире в Шанхае, если ей будет необходима их поддержка.

Теперь нужно было изыскать средства, чтобы оплатить ее полет из Чунцина в Шанхай. Он сам управлял фондом помощи миссионерам, испытывающим материальные затруднения.

"Ну,- подумал он,- если Ай-Вэ-Те не принадлежит к таким миссионерам, то кто тогда?"

Деньгами из этого фонда он оплатил ее полет.

Позже, когда он находился в тюремном заключении и вспоминал о событиях своей жизни, он еще раз с удовлетворением подумал, что поступил абсолютно правильно.

Коммунисты посадили доктора Стокуэлла в китайскую тюрьму, где он находился два года, с ноября 1950 по ноябрь 1952 гг. (Примеч. автора) Выезд из Китая оказался почти так же труден, как въезд в эту страну семнадцать лет тому назад. Глэдис нужен был китайский паспорт. Для его получения надо было сначала съездить в Нанкин. Там пришлось посетить столько бюро и заполнить столько бланков, что иногда у нее голова кружилась.

Английское консульство считало ее иностранкой, желающей въехать в Англию, что было не просто. Ведь она была китайской подданной и должна была выполнить все правила, установленные для английских иммигрантов.

Прежде всего необходимо было найти кого-нибудь, кто был бы готов поручиться за нее. Все это приводило ее в отчаяние. Она должна убежать из Китая, потому что она здесь иностранка, а получить паспорт в Англию, кажется, почти невозможно, так как она иностранка и для Англии.

Работники КВМ в Шанхае проявляли внимание к ней, но это не могло ее утешить. Глэдис очень тосковала по своим детям. О, если бы она могла встретиться хоть с некоторыми из них!

Всемогущество Бога настолько велико, что Он мог бы выполнить это желание.

В Шанхае она вынуждена была неделями ждать оформления документов. В это время город ломился от беженцев. Как в прежние годы, когда тысячи людей бежали из Северного и Восточного Китая на запад, в Тибет, чтобы избежать опасной встречи с японскими войсками, так теперь десятки тысяч людей бежали с запада в морской порт Шанхай, чтобы спастись от коммунистического террора.

В Шанхай волна за волной все вливались беженцы. Из порта выходили одно судно за другим, битком набитые китайцами, навсегда покидавшими страну своих предков. Среди них оказывались порой и некоторые из студентов, с которыми Глэдис познакомилась в Западном Китае и Тибете и которым она пообещала постоянную переписку.

Однажды один из этих юношей очень удивился, увидев в зале беженцев наклеенное на информационную доску письмо, адресованное ему. Это было письмо от Ай-Вэ-Те с просьбой зайти к ней на улицу Синзы.

"Что делает Ай-Вэ-Те в Шанхае?" - изумленно подумал он. Он пошел в КВМ, где нашел маму Глэдис. Она восторженно приветствовала его. Исполнилось ее большое желание:

она встретилась со знакомым молодым христианином. Они начали дружественный разговор. Он намеревался навсегда покинуть Китай и переселиться на Тайвань, а она собиралась ехать в Англию. В Своей великой заботе о ней Господь обеспечил ее билетом в Англию. Когда-то Он повел ее в Китай, теперь Он поведет ее в Англию. Он заботился о ней вот уже почти двадцать лет и - она верила - впредь позаботится о ней. Ее упование было только на Него.

Однажды в КВМ на ее имя пришло письмо с десятью долларами от незнакомого жертвователя. На эти деньги она купила своему молодому другу карманный фонарь и еще дала ему один доллар, который он должен был сберечь на случай самой крайней нужды. Скорее всего им не суждено было увидеться с ним, и ей очень хотелось помочь ему в последний раз. Вскоре все ее деньги иссякли, но это не заботило ее.

Приближалось то время, когда она должна была взойти на борт корабля и навсегда покинуть материк. Сильная тоска по детям побуждала ее много молиться. Она надеялась на последнее свидание с одним из них, хотя и не знала где.

В один из последних дней в Китае у нее возникло необъяснимое желание сходить в большой гонконгский банк, хотя она даже не знала дорогу туда. Один из сотрудников КВМ предложил сопровождать ее. Предполагая, что она хочет зайти в банк для того, чтобы поменять деньги, он позвал ее к окошку обмена валюты.

Глэдис в полной растерянности посмотрела на него и сказала:

- Нет, мне не надо менять деньги, мне кажется, я должна здесь с кем-то встретиться.

Ее спутник повел ее на второй этаж, где находилось не менее пятнадцати кабинетов банковских служащих.

- Вы нашли того человека, с которым хотите поговорить? - спросил он.

- Я не знаю, с кем я должна поговорить, ответила она, Ее спутник с недоумением посмотрел на нее.

- Что вы имеете в виду? Вы не знаете, кого ищете?

- Господь повелел мне идти сюда, чтобы встретиться с кем-то, а я не знаю, с кем именно,- прозвучал ответ Глэдис.

К ним приблизился один аккуратно одетый китаец. Подойдя к Глэдис, стройный молодой человек протянул к ней руки и с широкой улыбкой воскликнул:

- Мисс Эльверд! Что вы здесь делаете?

Она в изумлении посмотрела на него.

- Я один из ваших детей,- сказал он.- Вы не узнаете меня?

Он сказал, как его зовут, ее лицо прояснилось.

- О мой мальчик, я бы ни за что не узнала тебя! Ну и вырос же ты. Мальчик мой! Ты так изменился. Помнишь, как ты пришел ко мне в Янчэн?

- Помню. А вы помните, как заботились о нас в долгом путешествии в Сиань?

- Да, мой мальчик, но никогда не забывай, что это Господь позаботился о нас.

- Мама Глэдис,- тихо произнес он,- и вы заботились о нас. Этого я никогда не забуду. У нее стало тепло на душе от того, что этот молодой китаец по-прежнему называет ее "мама Глэдис". Так вот зачем она должна была прийти сюда, в гонконский банк - для встречи со своим мальчиком.

Они долго беседовали, улыбаясь друг другу. "Могла ли встреча матери со своим ребенком после долгих лет разлуки быть сердечнее этой встречи?"-думал ее спутник.

- Мама, а что вы делаете в Шанхае и куда вы направляетесь?

Она рассказала ему об этом. Его лицо опечалилось.

- Вы уедете, может быть, навсегда?

- Я не знаю, Господь знает.

Потом она назвала несколько имен других детей.

- Ты не знаешь, где они? - с волнением спросила она.

Он ответил не сразу.

- Мама Глэдис, за последнее время случилось так много событий, я не знаю, все ли из нас остались в живых.

Ее пронзила боль.

Молодой человек зашел в свой кабинет и вернулся с деньгами, которые ей вручил.

- Вот вам, мама, для поездки. Вы уезжаете, а мы здесь остаемся. Спасибо вам за то, что научили нас молиться.

Прощание было тяжелым.

"Мог ли родной ребенок относиться к родителям благороднее этого молодого человека?" - опять подумал спутник Глэдис.

Глава 24. Опять в Англии

Вскоре после своего возвращения в Англию в 1949 году, Глэдис Эльверд собрала своих лондонских друзей, чтобы поделиться с ними мыслями, вызванными путешествием. Ниже приводится ее рассказ.

"Вернувшись после семнадцатилетнего отсутствия в Англию, я почувствовала себя такой же чужеземкой, как в свое время по прибытии в Китай.

Тринадцать лет тому назад я приняла китайское гражданство. Я носила китайскую одежду, ела китайскую пищу и думала, как думают китайцы.

Потом я вернулась в совершенно изменившуюся Англию. Я прибыла в страну с рубцами от войны и с ужасающей нравственной деградацией народа.

Это глубоко потрясло меня. Здесь, в Англии, где было столько церквей и почти на каждой улице встречались маленькие здания для евангелизационных служений, где трудились тысячи проповедников, именно здесь я заметила у людей равнодушное отношение к Слову Божьему и к вечному спасению их бессмертных душ.

В Китае я видела христиан, которые лишь несколько лет тому назад были идолопоклонниками. Они подвергались за свою веру ужасным испытаниям, их сажали в тюрьмы. И если они не соглашались отречься от христианского исповедания, им часто предстояли новые страдания, пытки и даже смерть. Разве проявили бы такую твердость так называемые христиане стран Европы в случае установления у них коммунистической диктатуры?

Даже в церкви наши христиане проявляют безразличие к духовной жизни. Женщины, кажется, интересуются только модой, а мужчины - политикой, что стало считаться более важным, чем церковные служения и молитвенные собрания для смирения и обращения народа. Распространение в Англии благовестия стало тяжелым трудом.

Сердца так называемых христиан в Европе, кажется, крепче закрыты для покаяния, чем сердца невежественных язычников в Китае.

Возвращение в Китай для меня пока невозможно, потому что гонения на христиан коммунистами там еще очень сильны. Но я часто скучаю по простой жизни в своем любимом Янчэне до его разрушения японскими войсками.

Несмотря на эту тоску по Китаю, я чувствую, что Сам Бог привел меня обратно в Англию. Мое пребывание здесь явилось частью Его святого плана для моей жизни. И очень скоро Он открыл мне путь, по которому мне надлежит идти для того, чтобы и в Англии свидетельствовать о Его всемогуществе и великих чудесах.

Я обнаружила, что в Англии живет немало китайцев. Какими же одинокими они должны чувствовать себя в чужой стране! Мне приходится регулярно отмечаться в полиции, ведающей делами иностранцев.

В полицейском участке я встречала китаянок и китайцев, которые, как и я, должны были отмечаться. Со временем мы подружились и начали организовывать в Лондоне собрания для китайцев. Мы собирались по воскресеньям и слушали проповеди одного китайского благовестника.

Этот китайский беженец трудился в портах Англии. Там он встречал суда из Гонконга и Сингапура, приветствовал китайских моряков и раздавал им карточки со стихами из Библии. Он приглашал их на евангелизационные собрания.

Там они находили приют в кругу своих земляков. Через этих китайских матросов я иногда слышала новости о своем любимом несчастном Китае. Бывало даже, что они привозили весточки от некоторых моих детей.

Какую радость испытываю я сердцем, замечая в их письмах, что семя Слова Божьего, посеянное в их молодые сердца, не было истреблено даже коммунистическим господством. Им дана была сила остаться верными исповеданию Христа Иисуса как единственного Спасителя и Царя".

Глава 25. Вон Квай

Вскоре после приезда в Англию Глэдис Эльверд несколько раз приглашали в Ирландию. Но пока она не увидела в этом водительство Божье, она не решалась принять приглашение.

Однажды поступила новая просьба, и на этот раз Глэдис поверила, что Господь хочет, чтобы она посетила Северную Ирландию. Она немедленно отправилась в путь.

Когда английский пароход причалил к пристани в Белфасте, она увидела, что на борт поднимаются начальник полиции и двое полицейских. Через несколько минут стюард подошел к ней с просьбой зайти в капитанскую каюту. Там ее встретили полицейские.

- Уважаемая леди, начальника известили о том, что на этом пароходе находится иностранка из Китая, которую им придется проверить, сказал капитан полуизвиняющимся тоном. Единственным лицом, соответствующим их описанию, являетесь вы.

Глэдис не могла не улыбнуться, увидев недоуменное выражение лица капитана. Она объяснила, что родилась в Англии, но почти двадцать лет трудилась в Китае и приняла китайское подданство, поэтому в Англии ее зарегистрировали иностранкой и установили за ней полицейский надзор.

- Довольно затруднительная ситуация, заметил начальник полиции, задумчиво потирая подбородок.

Один из полицейских вопрошающе посмотрел на нее и сказал:

- Мне надо заполнить этот бланк. Я напишу, что вы, английская леди, одетая в китайскую одежду, прибыли в Ирландию для того, чтобы выступить с речью на миссионерском собрании.

Я пока не вижу причин для вашего задержания. Глэдис снова улыбнулась.

- Мне уже приходилось сидеть в русской тюрьме, я также бывала в китайских тюрьмах.

Полагаю, что ирландские тюрьмы не хуже тамошних!

Полицейские улыбнулись в ответ, поняв, что эта китайская подданная не собирается предъявлять какие-либо претензии по поводу объяснений с представителями иммиграционной службы.

- Если позволите, я отвезу вас в гостиницу на своей машине,- предложил начальник полиции.

- Я была бы вам очень благодарна,- сказала она,- потому что не знаю, как из порта попасть в город.

На машине начальника полиции Глэдис, как почетный гость, ехала в город. С изумлением она отметила, что Господь сделал для нее поездку настолько благополучной, что ей не пришлось даже искать место ночлега. Приветливым рукопожатием она попрощалась с полицейским, который сказал:

- Если у вас возникнут какие-либо затруднения во время вашего пребывания в нашем городе, не стесняйтесь обратиться ко мне за помощью. Я буду рад вам помочь.

Она поблагодарила его за предложенную помощь, но про себя подумала, что в Белфасте ей вряд ли понадобится полицейская охрана.

На следующий день, гуляя по городу, она встретила китайскую девушку, которая была одета так же, как и она сама. Они посмотрели друг на друга и поздоровались как люди одного и того же народа в чужой стране. Завязался долгий разговор, в заключение Глэдис пригласила девушку на миссионерское собрание вечером следующего дня, на котором она собиралась рассказывать о Китае.

- Не живут ли в этом городе еще китайцы, которых можно пригласить? - спросила Глэдис.

- Да, еще трое.

- Дай мне, пожалуйста, их адреса, чтобы я смогла их посетить.

Девушка дала имена и фамилии своих соотечественников и написала для Глэдис их адреса.

- Здесь есть еще одна китаянка,- нерешительно добавила она,- но она вас вряд ли заинтересует. Пригласить ее нельзя, так как она находится в психбольнице.

Пообещав посетить завтрашнее миссионерское собрание, девушка простилась.

Глэдис решила немедленно зайти к трем китайцам, живущим в Белфасте. Она стремилась встретиться с ними, чтобы побеседовать о Слове Божьем. О женщине в психбольнице она пока не думала. Перед тем как пойти по полученным от девушки адресам, она в своей комнате стала на колени для молитвы о благословении Господа на дальнейшее время. Ей нужны были водительство и помощь Бога при каждой беседе, каждой встрече, всегда и повсюду. Может, Господь хотел бы использовать ее и здесь, в Ирландии, чтобы подарить благословение этим одиноким китайцам в Белфасте?

Она совсем уже собралась идти к ним, но что-то задерживало ее. Она не знала, что это такое, не знала, почему ее остановило какое-то неопределенное чувство. Ей надо было снова молиться Господу о Его воле.

При этом она невольно подумала о незнакомой женщине в психбольнице. Она старалась выкинуть эту мысль из головы, ведь девушка на улице сказала, что пригласить ее на собрание невозможно. Но ее мысли снова и снова обращались к этой женщине. Почему она все время думает о ней?

"Позаботься о ней!" - этот призыв неожиданно ясно промелькнул в ее голове.

"Позаботься о ней!" - снова услышала она эти слова в сердце, как будто их произнес чей-то голос. Не Сам ли Господь говорит ей эти слова, написанные в Слове Божьем в притче о милосердном самарянине?

Ее сердце настолько наполнилось заботой об этой незнакомке, что она поверила: Господь хочет, чтобы она пошла к ней.

- Господи, я пока не понимаю Твой замысел, но научи меня идти путем, указанным Тобою, помолилась она.

Выйдя из комнаты, она спросила у хозяина, как пройти к психбольнице.

- Вам повезло,- ответил тот,- один мой друг является членом управления этого дома и имеет туда свободный доступ. Он может вам помочь.

Позвонили другу, который согласился немедленно доставить ее на место. Он уведомил главврача больницы о причине визита Глэдис Эльверд к китайской пациентке.

Позвали старшую медсестру. Она предупредила, что китаянка Вон Квай невменяема, контакт с ней невозможен.

Другая медсестра повела Глэдис в зал ожидания.

- Вас предупредили, что контакт с пациенткой невозможен,- сказала медсестра,- но...она очень серьезно посмотрела на Глэдис и тихо шепнула: - Мисс Эльверд, я верю, что у этой женщины такой же здравый ум, как у нас с вами. Может, Бог вас послал для того, чтобы помочь этой бедной женщине.

Это замечание медсестры показалось Глэдис странным.

Дверь зала ожидания медленно открылась. То, что Глэдис увидела, заставило ее сердце сжаться от сострадания.

Медсестра медленно ввела в зал жалкого вида китаянку. Женщина казалась олицетворением крайней беды и отчаяния. Она едва походила на человеческое существо: крайне изможденная, вся в морщинах, мучимая каким-то страхом, который заставлял ее корчиться, как собаку под ударами кнута.

Глэдис приветствовала женщину на китайском языке, но та не реагировала. Ее бессмысленный взгляд был устремлен в пол.

- Я приехала сюда для того, чтобы вам помочь. Как вас зовут? - сказала Глэдис по-китайски. Ответа не было.

Глэдис достала из сумки так называемый "лунный кекс" и протянула его женщине. Это китайское лакомство привезли ее друзья, которые хотели сделать ей приятный сюрприз. Она взяла кекс с собой для этой пациентки.

Женщина смотрела на предмет в своих руках, осторожно ощупывая его пальцами. С ее губ сорвался сдержанный вздох.

- Лунный кекс,- шепнула она по-китайски. Подняв глаза, она со слабой улыбкой посмотрела на Глэдис. Ее пальцы беспрерывно ощупывали кекс.

- Вон Квай, я очень хотела бы вам помочь, сказала Глэдис.- Я китайская подданная. Не можете ли вы рассказать мне о том, как вы сюда попали? Скажите, как можно вам помочь.

Женщина долгое время пристально смотрела на нее. Мало-помалу ее взгляд прояснился. Ее глаза вдруг засияли ясным светом, так что Глэдис вздохнула от радости. Дрожащими пальцами женщина открыла свою сумку и достала пачку помятых писем.

- Вы читать умеете? - едва слышно шепнула она по-китайски.

Глэдис ласково посмотрела на нее.

- Да, я читаю по-китайски.

- Их написал мой сын, но я читать их не могу,- сказала больная трагичным тоном.

Открыв первое письмо, Глэдис прочитала его. Это была весточка от ее любящего сына, умоляющего мать рассказать ему, где она и почему он перестал получать известия от нее. Во время чтения китаянка зарыдала в крайнем отчаянии. Прекратив чтение, Глэдис дала женщине выплакаться и подождала, пока она немного успокоилась.

- Вон Квай, расскажите мне, пожалуйста, как вы сюда попали, я напишу об этом вашему сыну,- предложила она.

Медленно, с долгими паузами, тяжело задыхаясь, Вон Квай шепотом рассказала свою печальную историю.

В Китае она нанялась к ирландскому капитану и его жене нянькой их двух маленьких детей. Когда капитану пришла пора вернуться в Ирландию, они договорились, что Вон Квай поедет с ними, чтобы во время поездки заботиться о детях, очень привязавшихся к ней. Ей пообещали, что после этого она возвратится в Китай.

По прибытии в Ирландию капитан повез ее с двумя детьми в дом своей матери. Перед возвращением Вон Квай на родину капитан решил посетить родственников в Англии и оставил детей на ее попечении.

Его старая мать - властолюбивая ирландка - питала отвращение ко всем иностранцам. Она считала Вон Квай китайской шпионкой.

Вон Квай не говорила по-английски, а старуха не понимала по-китайски. Это вело, конечно, к взаимному непониманию и трудностям. Старая ирландка начала ругать и даже бить китайскую няню своих внуков. Бедную женщину, которая так старалась хорошо ухаживать за детьми капитана, вместо благодарности ждали одни наказания.

Однажды, защищаясь от побоев, она крикнула что-то на китайском языке. Хозяйка сразу позвонила в полицию и заявила, что больше не хочет терпеть в своем доме этого злобного китайского дьявола и что надо немедленно поместить Вон Квай в психбольницу.

Бедная китаянка не понимала сказанного о ней и очень испугалась, когда полицейские вдруг схватили ее и втащили в машину. Она кричала и билась в приступе страха и отчаяния.

Полицейские не понимали по-китайски. И вообще не было никого, кто мог бы понять ее. Полицейские увезли ее в психбольницу.

Там несчастную женщину сначала посадили на длительное время в одиночку. Потом ее заставили подметать пол, что она и делала до сих пор каждый день.

Иногда она кричала, чтобы ее отпустили к капитану. Ведь он пообещал, что она сможет возвратиться в Гонконг, как только он приедет домой из Англии. Но никто в больнице не понимал ее криков на китайском языке.

Когда стали приходить из Китая письма от ее сына, злая старуха переправляла их ей, а бедная Вон Квай читать не умела.

Рассказав Глэдис свою историю, бедная женщина долго и горько плакала. Глэдис с состраданием смотрела на нее. Что можно сделать для этой женщины, которую полиция доставила сюда на принудительное лечение, как опасную сумасшедшую? Вдруг она вспомнила. О, как чудны пути Божьи! Как особенно мудро Он правит всем! Не сказал ли ей начальник полиции, что она всегда, если нужно, может попросить его о помощи?

- Вон Квай,- утешительным тоном сказала Глэдис дрожащей женщине,- мы будем молиться Богу о помощи, чтобы полиция помогла нам освободить вас из этой тюрьмы.

- Освободить...- с тоской повторила женщина,- на свободу, а потом к сыну, в Гонконг.

- Мы будем молиться вместе, Вон Квай, сказала Глэдис.

- Молиться? - пробормотала она.- Что это такое - молиться?

- Ну, слушайте,- ответила Глэдис, которая поняла, что у этой женщины двойная беда: не только тело ее словно заключено в клетку, но и душа находится во тьме невежества. Значит, эта женщина даже молитвой не могла облегчить свои страдания. Она просто не знает, что такое молитва. Глэдис в молитве рассказывала нужду этой женщины своему Господу и Царю и молила Его о помощи. Но что же будет с Вон Квай, если ее действительно выпустят на свободу?

"Позаботься о ней!" - снова зазвучали в ее душе слова из притчи о милосердном самарянине.

Именно это и будет теперь ее задачей - помогать бедняжке, заботиться о ней, дать ей приют, оказать христианское милосердие. Это поручение Господа она очень ясно ощутила в сердце.

А это значит, что Он Сам проложит этой женщине путь к свободе. Может быть, она, Глэдис Эльверд, потому и должна была приехать в Ирландию именно сейчас, чтобы помочь в освобождении Вон Квай из тягостных оков сатаны? Да, она поверила, что это дело Божье.

Начальник полиции тщательно расследовал дело Вон Квай и обнаружил, что в контракте с ней, подписанном капитаном, оговорена его обязанность обеспечить ее возвращение в Китай, и выдал ей соответствующие бумаги. Кроме того, Глэдис Эльверд лично взяла на себя ответственность подписать поручительство, необходимое для выписки Вон Квай из психбольницы. Наконец несчастную китаянку выпустили на свободу.

Глэдис взяла запуганную, заброшенную женщину с собой в Англию. В своей квартире, снятой в пригороде Лондона, она вместе со своей подругой Розмари с такой любовью и заботой ухаживала за китайской женщиной, что та прямо на глазах преобразилась и вновь превратилась в нормальное человеческое существо.

Глэдис не проповедовала ей, просто рассказывала на китайском языке библейские истории. Каждый день она вслух молилась об обращении Вон Квай. Женщина внимательно наблюдала за ней и наконец начала молиться сама. Иногда Глэдис слушала ее молитву: китаянка признавалась в своих грехах и благодарила Бога за то, что Он освободил ее от оков сатаны; но в ее душе еще была пустота. Она избавилась от сатаны, но по-настоящему не пришла к Богу.

Проходили недели. Для Вон Квай это были недели душевной борьбы. Ее наполнила невыразимая тоска по миру с Богом.

Глэдис старалась объяснить ей, в соответствии со Словом Божьим, что освобождение от власти дьявола является благословением. Но для того, чтобы иметь истинный мир в душе, нужно еще одно условие: "Итак, если Сын освободит вас, то истинно свободны будете".

Однажды утром, после того как ночью Глэдис Эльверд особенно долго и горячо молилась о спасении Вон Квай, китаянка села рядом с ней. Она сидела очень тихо, с чудным, мирным выражением лица. Глэдис увидела в женщине явную перемену. Каким миром веяло от нее! Вон Квай, казалось, стала другой женщиной, новым творением.

- Ай-Вэ-Те,- тихо сказала она,- в моей душе появился мир, так как Господь Иисус вселился в мое сердце.

Положив руку на сердце, она благоговейно повторила:

- Он вселился сюда, теперь я истинно свободна!

Дальнейших объяснений она не давала, хотя Глэдис очень хотелось бы услышать о том, что изменилось у нее в душе. Но она понимала: надо подождать, когда женщина сама расскажет об этом.

Однажды, возвращаясь из участка службы регистрации иностранцев, Вон Квай привела с собой одну китаянку, госпожу Чен. Женщины пошли на кухню, и Глэдис сквозь приоткрытую дверь вдруг услышала, что Вон Квай объясняет госпоже Чен, какая великая перемена произошла у нее в душе и в жизни. Она рассказывала о том, что сделал для нее Господь Иисус - ее Спаситель. О, это чудо, что Он нашел ее, избавил от страданий и искупил ее грехи Своей кровью!

Глэдис слушала, затаив дыхание. Она поняла, что Вон Квай действительно обрела Спасителя. Ее душа была накрепко привязана к Нему. Она не могла говорить ни о ком другом, даже о Глэдис, которой была очень благодарна. Только об Иисусе.

С тех пор Вон Квай уже не нуждалась в уходе, наоборот, ощущала потребность помогать другим нуждающимся. Она начала регулярно посещать китайское поселение в Лондоне, помогала, чем только возможно, и распространяла Слово Божье среди своих земляков в Англии. Китаянка рассказывала своим соотечественникам о силе Христа, пришедшего для того, чтобы разрушить дела дьявола, о чуде спасения, которое однажды один спасенный грешник выразил такими словами:

"Вечное чудо, непонятное чудо: тот, который желал втащить меня в ад, сейчас потерял меня навсегда!"

Глава 26. Рождество в Лондоне

Вместе с некоторыми друзьями Глэдис Эльверд активно занималась упаковкой подержанной одежды для китайских беженцев в Гонконге. Друзья-христиане и местные женские союзы повсюду собирали пригодные вещи, перевозили их в квартиру Глэдис и помогали упаковывать. На кораблях судоходной линии Англия-Китай тюки с одеждой переправляли в Гонконг.

В Гонконг прибывали из коммунистического Китая огромные массы людей. Лагеря для беженцев были переполнены, там ощущалась большая нужда в одежде. Анни Скей, миссионерка из Норвегии, с которой Глэдис познакомилась в Китае, убежав от Красной Армии, трудилась в Гонконге среди десятков тысяч китайских беженцев. Анни принимала высланную Глэдис одежду и раздавала ее беднякам.

Перед Рождеством Глэдис чувствовала себя изнуренной из-за многомесячного перетаскивания коробок и тюков с одеждой для отправления в Китай. Кроме того, она совершила много поездок по Англии с лекциями о миссионерском труде в Китае. Пожертвования отчасти использовали для перевозки вещей, но большую часть она высылала Анни для организации миссионерской деятельности в Гонконге.

Рождественские дни Глэдис собиралась провести с Розмари Бриско, одной из своих лучших подруг.

- Давай отметим Рождество очень спокойно и тихо,- предложила ей Глэдис.

- Да, необходимо отдохнуть, мы с тобой уже на пределе,- сразу согласилась Розмари.

- Но мне очень хотелось бы пригласить нашу китайскую подругу Вон Квай,- сказала Глэдис.- Иначе она будет такой одинокой.

- Очень хорошо,- согласилась Розмари,- тогда я закажу одну курицу. В эти дни мы будем отдыхать, и Вон Квай будет нашей единственной гостьей.

На следующее утро Розмари немножко взволнованно сказала:

- У меня все время не выходит из головы бедная госпожа Чен. Она тоже очень одинока.

Может, пригласить и ее провести Рождество с нами? Ты согласна, Глэдис? Курицу можно поделить и на четверых.

Вечером зашел к Глэдис Петр, застенчивый молодой китаец. У него к ней был какой-то вопрос.

- Как ты будешь праздновать Рождество, Петр? - спросила Глэдис.

- В одиночестве,- грустно ответил он.

Глэдис вопрошающим взглядом посмотрела на Розмари. Та подумала, немного нахмурясь, а потом кивнула в знак согласия. Ну что ж, курицу можно поделить и на пятерых.

- Ну, тогда заходи на весь день к нам, Петр,- предложила ему Глэдис.

Приятно удивленный, Петр посмотрел на нее. Его глаза восторженно засияли.

- Я могу зайти к вам?! -- радостно переспросил он,- А я уже думал, что в Рождество для меня нигде не найдется места.

Эти слова поразили Глэдис.

Петр еще не успел выйти из квартиры, как к Глэдис зашел в гости Алан. Он был родом из Франции, сейчас жил в Лондоне и чувствовал себя здесь очень одиноким. Недавно Алан стал членом маленькой китайской общины. Праздник Рождества Христова он тоже собирался провести в одиночестве: ведь эти дни люди обычно проводят в семейном кругу, а у Алана не было родственников. Розмари и Глэдис взглянули друг на друга. Пригласили к празднику и Алана.

На следующее утро принесли телеграмму от Джейн, китаянки, живущей в Ирландии, через которую Глэдис познакомилась с бедной Вон Квай. Джейн спрашивала, может ли она провести рождественские дни у Глэдис; она чувствует себя очень одинокой.

- О, моя курица,- вздохнула Розмари. Смогу ли я накормить всех?

Когда перед Рождеством у Глэдис поселилась Вон Квай, Розмари озабоченно рассказала ей об этой одной курице, которую придется поделить уже на семь частей.

- Ах,- растроганно вздохнула китаянка, какая чудная милость Господня, что на Рождество столько представителей нашего народа будет у нас радоваться рождению Спасителя.

Немного пристыженная, Розмари отметила про себя, что Вон Квай, в отличие от нее, думает более о значении Рождества, чем о вкусном ужине.

Наступило Рождество. Приехала Джейн.

Пришла в гости госпожа Чен. Пришли Петр и Алан, так что маленькая квартира Глэдис гудела от голосов. Вон Квай, которая долгие годы работала поварихой в знатной семье, предложила приготовить ужин.

Днем позвонили в дверь.

- Неужели будут еще гости? - озабоченная, спросила Розмари.

Вон Квай поспешила из кухни, чтобы открыть дверь. Вдруг прозвучал по дому ее голос:

- О-о-о, ребята, ребята!

Вбежав в комнату, она взволнованно закричала:

- Ай-Вэ-Те, приехали ребята из Гонконга!

Глэдис пошла к дверям. Там стояли трое молодых китайцев. Они вежливо поклонились ей. Один из них, очевидно старший, сказал:

- У нас группа из шестнадцати юношей и девушек; мы студенты, приехали пароходом из Гонконга. Сойдя на берег, мы обнаружили, что все магазины и студенческие общежития закрыты. Мы нигде не можем найти приют.

- А почему вы пришли сюда? - удивленно спросила Глэдис.

- Потому что мы нигде не могли найти другого приюта,- ответил руководитель группы.

- Откуда вы знаете наш адрес? - поинтересовалась Глэдис. Она немного растерялась: гости были неожиданны и, честно говоря, не слишком желательны.

Юноша показал ей бумажку, на которой китайскими иероглифами были написаны ее имя, фамилия и адрес в Лондоне.

- Этот адрес нам дал китайский христианин, который провожал нас в Англию. Он сказал, что, если возникнут трудности, мы можем идти сюда, потому что Ай-Вэ-Те - христианка, она никого не отсылает, не оказав помощи.

Глэдис лихорадочно думала, как же быть.

- Нигде нет места для нас,- повторил юноша и вопрошающими глазами посмотрел на нее.

У Глэдис застрял комок в горле. Судьба этих молодых скитальцев тронула ее. ей захотелось помочь им всем. Но что скажет Розмари? Ведь они договаривались о спокойном празднике.

Ее подруга пригласила мальчиков в дом и спросила, где другие члены группы. Это немного ободрило Глэдис.

- Они пока ждут с багажом. Но мы не знаем, куда нам идти. Нигде нет места для нас.

Глэдис посмотрела на Розмари. Они поняли друг друга. Вместе они обсуждали вопрос о ночлеге и еде для прибывших. Разместить их в своих комнатах было совершенно невозможно, но Глэдис вспомнила о небольшом и недорогом пансионе неподалеку от ее квартиры. Она пошла туда и переговорила с хозяйкой. Та была готова принять на ночлег всю группу молодых людей. Но еды для них у нее не было.

Студенты со своими скромными пожитками и пустыми желудками пошли в пансион.

- А как им быть с едой? - вернувшись домой, спросила Глэдис.

Розмари почти в отчаянии сказала:

- Разве можно поделить одну курицу на двадцать с лишним человек? Мы ведь совсем не рассчитывали, что с нами будет столько чужих людей!

Глэдис помедлила с ответом. Ее сердце в этот момент было очень тронуто значением рождественской истории. В самом деле, их посетили чужие, иностранцы в незнакомой для них стране. Эти молодые христиане вынуждены были покинуть родину, преследуемые коммунистическим террором. Не особенное ли водительство Бога проявилось в том, что Глэдис, которая однажды сама приехала в Китай, будучи иностранкой, и знает, что такое одиночество в незнакомой стране, сейчас может принять этих несчастных людей из Китая в своей квартире?

Случилось ли на этой земле когда-нибудь более трогательное событие, чем чудо пришествия вечного Сына Божьего, Господа Иисуса Христа, Который готов был жить, страдать и умереть в этом столь враждебном Ему мире, чтобы спасти грешников и приготовить им место в доме Отца?

Рожденный в Вифлееме, Он страдал на Своей земле, подобно этим китайским христианам, и странствовал во враждебном, отвергающем Его мире, среди народа, не верующего в Него, чтобы Своим рождением, страданием и смертью примирить врагов с Богом.

Глэдис высказала свои мысли перед подругой и гостями. Глаза Вон Квай засияли.

- Вот это настоящее празднование Рождества, сказала она.

Какое значение имеет количество еды на столе, если люди собираются, чтобы говорить о жажде души? Тот, кто никогда не испытывал в сердце, наполненном грехом, скорбью и разлукой с милостью Божьей, духовную жажду, никогда не будет жаждать благодати Христовой. Это испытала на себе сама Вон Квай, и об этом она в день Рождества хотела рассказать молодым людям.

Все шестнадцать китайских студентов были приглашены на ужин к Глэдис. Пришли еще неожиданные гости, так что в рождественский вечер собралось в комнате у Глэдис двадцать семь человек. Вон Квай сварила в больших кастрюлях рис. Она сварила и курицу, разрезала ее на мелкие части и подмешала в рис. Получился простой, но хороший ужин.

Многие англичане отмечали праздник с пышными ужинами, дорогими подарками и рождественскими песнями, создающими впечатление духовной растроганности. Но мало кто, наверное, испытал в этот рождественский вечер такую радость, как китайские беженцы в комнате Глэдис, в пригороде Лондона.

Вон Квай рассказала о том, как Господь нашел ее, невежественную язычницу, и привел к покаянию. Глэдис Эльверд свидетельствовала о своей духовной перемене в Лондоне, когда ее, восемнадцатилетнюю девушку, решившую проводить свою дальнейшую жизнь в театре и танцевальных залах, Бог остановил неожиданным для нее богослужением с проповедью на тему: "Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово..."

В молодости она пела рождественские песни и тогда думала, что уютная семейная атмосфера на Рождество и является верой. Но потом она поняла, что это не так. Нельзя обрести Спасителя без личного покаяния.

Эту истину она возвещала в Янчэне знатному мандарину и простым крестьянам в горных поселках, детям в доме миссии, беженцам в Южном Китае и в Тибете. Теперь она должна пробудить этой вестью английский народ. И с молодыми студентами, прибывшими из Гонконга, она как о самом важном в жизни говорила о необходимости личного обращения.

Все слушали Глэдис очень внимательно.

Затем вместе пели, молились и читали Слово Божье. Этот праздник Рождества все они потом вспоминали много лет.

После благословенных рождественских дней, проведенных вместе с неожиданными китайскими гостями в квартире Глэдис, Вон Квай стала сильно тосковать по дому, по Китаю.

- Вон Квай,- сказала Глэдис,- вы можете остаться жить у нас, ведь и в Лондоне найдется для вас большое поле деятельности.

- Нет, мне надо домой,- ответила она, мой сын еще никогда не слышал о Господе Иисусе, и моя тетя, которая живет в горах, не знает Слова Божьего. Мне надо туда. В горных поселках живет еще столько людей, которые никогда не слышали о Библии. Мне надо туда!

Спустя несколько недель сын Вон Квай прислал Глэдис письмо с сердечными словами благодарности за все, что она сделала для его матери. В бандероль был вложен подарок - китайское платье, которому Глэдис очень обрадовалась. Последние строчки письма гласили: "Моя мать здорова и ее душа живет в спокойном мире со своим Господом".

Глава 27. Одевающий и питающий нищих

Из Китая поступали известия о бедственном положении тысяч беженцев в приемных лагерях Гонконга. Те, кому посчастливилось с севера и запада добраться до границы в свободный Китай, не могли взять с собой ничего, кроме одежды, в которую были одеты, и своих мисочек для проса. Как блуждающие овцы, они сбились в лагеря для беженцев, где их объединяла нужда и беда. Некоторые из них заболели от тоски по бывшей, уже без возврата потерянной жизни.

"Иногда они живут даже хуже зверей,- так писала Глэдис одна из миссионерских сестер.- У зверей есть по крайней мере естественная защита от непогоды в виде шкуры, а беженцы стесняются друг друга, потому что потрепанные вещи болтаются на их телах лохмотьями".

У миссионеров не хватало пригодной одежды для раздачи. Уязвлялось чувство нравственности людей, падала мораль.

Эти известия заставили Глэдис задуматься. На собраниях женских союзов она рассказывала о безвыходном положении многих китайских христиан. Вскоре опять хлынули потоком пакеты с одеждой от семей из всей Англии.

С каждым днем скапливалось в ее комнатах все больше вещей, предназначенных для отправки. Дело дошло до того, что они с Розмари уже почти шагу не могли ступить. Рядом с домом находился заброшенный гараж, который Глэдис сняла и приспособила под склад. Вычистив его, женщины перенесли туда пакеты с вещами. Через несколько недель гараж был завален одеждой. С утра до вечера Глэдис и Розмари беспрерывно занимались упаковкой.

В эти послевоенные годы покупать новую одежду в Англии можно было только по текстильным талонам. Но, несмотря на это, люди жертвовали много еще пригодных вещей для китайских беженцев, оказавшихся в столь бедственном положении.

Однажды среди полученных вещей оказался очень красивый мужской костюм, обративший на себя внимание Глэдис и Розмари, которые залюбовались элегантной вещью.

- Человек, который получит этот костюм, будет выглядеть джентльменом.

- Какое высокое качество ткани и какой изящный покрой! - говорили они друг другу.

Наконец к отправлению в Гонконг была готова очередная партия коробок и тюков с одеждой.

- Надеюсь, что все попадет в нужное место,- сказал один из друзей, помогавших перевезти груз в порт.

Глэдис попросила маленькую группу помощников вместе помолиться о благополучном прибытии ценных пакетов с одеждой в центры для беженцев в Гонконг.

- Может, там в Китае есть христиане, которые молятся об одежде. Так давайте помолимся Богу о Его милостивой помощи и сопровождении пакетов.

Он Сам знает, где больше всего нужны эти вещи.

В гараже, между горами коробок и тюков, склонились головы: миссионеры с верой во всемогущество Бога простыми словами выражали свои пожелания. Глэдис молилась о ниспослании мудрости миссионерам в Гонконге при распределении пакетов нуждающимся. До нее доходили слухи о том, что в лагерях для беженцев эпидемией распространяются зависть, недоброжелательство и недоверие.

За пределами территории, попавшей под господство китайской коммунистической партии, недалеко от границы был организован большой лагерь для беженцев. Многие китайцы покинули страну своих предков, надеясь найти себе и своим детям новую родину.

Китаец обычно сильно связан с родиной, ее самобытной культурой и образом жизни. Поэтому большинство беженцев искало новое будущее на китайской земле: на свободной территории вокруг Гонконга и на свободном острове Тайвань.

Приемный лагерь быстро переполнился. Недоставало пищи, постелей, одежды и всяких других необходимых вещей.

Из-за коммунистического режима вынуждена была покинуть свой миссионерский пункт в Китае и Анни Скей из Норвегии. Вместе с другими беженцами она отправилась на юг. Она самоотверженно трудилась в приемном лагере для беженцев, собирая в группы женщин и детей для библейских уроков, стараясь хоть чем-то облегчить их существование.

Миссионеры очень обрадовались прибытию пакетов с одеждой от Глэдис Эльверд из Англии. Теперь они опять смогут помочь многим людям. Ведь наступала зима, ночи стали холодными. Все чаще Анни слышала, как в своих жалких, с дырявыми стенами трущобах люди кашляют и стонут. Свирепствовали воспаление легких и тяжелый грипп. Эта одежда хоть немного будет защищать людей.

Совершая свой миссионерский труд, Анни была настолько уверена в необходимости водительства и благословения Господа над каждым полученным ими пакетом с медикаментами, пищей и одеждой, что всегда перед раздачей вещей собирала друзей миссионеров на молитвенный час. И в этот вечер они поступили так же.

Собралась маленькая группа китайских и европейских христиан. Один китайский благовестник поблагодарил Господа за то, что они получили столько вещей, и попросил о Его водительстве при их распределении.

Вечером того же дня Анни встретила китайского торговца-христианина. Тот рассказал ей, что он регулярно ездит с товарами в Макао.

- А много в Макао беженцев? - осведомилась она.

- Город переполнен ими,- ответил он.

- Работают ли среди этих беженцев миссионеры?

- с горячим интересом спросила она.

- О нет! Всякий миссионерский труд запрещен, так как Макао находится под властью португальского правительства.

- А нуждающиеся христиане там есть? - продолжала расспрашивать его она.

- Есть, но именно им никто не помогает.

Анни спросила торговца, есть ли у него адреса этих людей.

Имен и адресов у него не оказалось.

Взяв один из пакетов, полученных от Глэдис из Англии, Анни вручила его торговцу с большой просьбой:

- Возьмите, пожалуйста, этот пакет с собой в Макао и помолитесь, чтобы Бог повел вас туда, где вам предстоит встретить именно того человека, который нуждается в этой одежде.

Торговец взял пакет и, не открывая, повез его с собой в Макао.

Анни тоже не знала, что находится в пакете.

Но зная, что Бог Своим чудным всемогуществом и водительством пасет и кормит Свое стадо, она не сомневалась, что этот дар попадет в нужное место.

Прибыв в Макао, китайский торговец принес пакет в свою временную квартиру. Собравшись сделать кое-какие покупки, он вышел из дому. На торговой улице его внимание привлек мужчина, который шел ему навстречу и выглядел больным и изголодавшимся. На его истощенном теле болтались только безрукавка и несколько лохмотьев, которые раньше представляли собой брюки, под которыми виднелись рваные женские чулки. Тем не менее ему как-то удавалось держаться с достоинством. Торговец внимательно посмотрел на него. Этот истощенный человек, остановившийся перед ним, показался ему знакомым. Вдруг от волнения он затаил дыхание: неужели это на самом деле тот человек, который когда-то был одним из самых первых высокопоставленных лиц в Китае?

Он осторожно начал разговор с человеком в лохмотьях и робко спросил его:

- Господин, вы, может быть, ищете ночлег?

Мужчина кивнул дрожащей головой.

- Могу ли я пригласить вас пойти со мной в ресторан? - спросил торговец.

- Спасибо, господин, да, я с удовольствием воспользуюсь вашим приглашением,- ответил его странный собеседник.

Они вместе пошли в маленький ресторан, где торговец заказал недорогой обед.

- Я узнал вас, когда вы шли мне навстречу по улице,- осторожно заметил торговец после обеда и, еще немного подумав, назвал имя и фамилию своего так обнищавшего знакомого.

- Могу ли я еще чем-нибудь вам помочь? - спросил он.

- Я думаю, что вы христианин,- сказал его гость,- давайте вместе помолимся?

Торговец кивнул в знак согласия и склонил голову. Мужчина в лохмотьях задумчиво смотрел вдаль. Потом он начал молиться:

- О Господи, благодарю Тебя за Твою милость, за то, что ты удовлетворил две мои нужды, о чем я просил Тебя. Ты сохранил мне жизнь, и теперь я в безопасности. Ты дал мне пищу. А сейчас. Господи, да будет Тебе угодно услышать и мою третью нужду. Мне так необходима одежда, чтобы не стыдиться больше своего вида и иметь возможность устроиться на работу...

- Я думаю, что и эта, третья молитва об одежде уже услышана,- взволнованно сказал торговец.- Пойдемте со мной.

В квартире торговца они вместе открыли пакет, который в Лондоне Глэдис и Розмари упаковали с такой любовью и молитвами. Открылся мешок, и первое, что им попалось в руки, был прекрасный мужской костюм! Торговец с изумлением посмотрел на него. Его гость взял костюм, восхищаясь оказанной ему Богом милостью. Пакет был наполнен мужской одеждой, подходящей к костюму. Гость немедленно выбросил старые лохмотья и оделся в костюм, заботливо посланный ему Богом в ответ на услышанную молитву.

Несколько недель спустя Глэдис получила письмо из Макао. Оно было подписано человеком, который до того, как пришли к власти коммунисты, был одним из самых богатых и авторитетных людей в Китае. Новое правительство отняло у него семью, дом, деньги и все имущество.

Письмо содержало проникновенные слова благодарности за ту одежду, которую он через нее получил от Господа. Теперь он был в состоянии устроиться на подходящую работу и надеялся с помощью заработанных денег организовать приезд жены и детей в Макао, где они смогли бы опять жить и работать вместе.

Он также признался, что раньше он был буддистом. Представители новой власти конфисковали все его имущество и посадили его в тюрьму. И там он от сокамерника впервые в жизни услышал о Слове Божьем. Там он, потерявший все грешник, по милости Божьей принял верою Христа Иисуса своим Спасителем и Господом. В мире он потерял все, но полученные через Слово Божье мир и радость в сердце враг был не в состоянии отнять у него.

Это письмо вместе с другими письмами подобного содержания из свободного Китая побудило в сердце Глэдис глубокое желание возвратиться в Китай. Ей очень хотелось встретиться со своими детьми в Гонконге и на Тайване.

Мысль о необходимости возвращения в Китай овладела ею настолько сильно, что она решила расстаться с благополучной жизнью и безопасными берегами Англии и присоединиться к народу, который она так сильно любит. Опять Глэдис будет с ними делить опасности и страдания.

Глэдис переписывалась с друзьями-христианами в Китае и написала им о своем желании вернуться в эту страну.

Друзья отвечали на ее письма очень осторожно. Они, конечно, очень хотели снова встретиться с Ай-Вэ-Те. Однако ее возвращение могло бы подвергнуть ее большой опасности. В Китае все сильнее господствовал террор атеистического коммунизма. Случалось много тайных арестов христиан. Взаимное доверие было утрачено. Брат предавал брата. Бывало, что близкие люди становились тайными врагами и подавали в суд донесение на друзей за исповедание власти Бога выше власти коммунистической партии. Так называемая великая культурная революция полным ходом продолжала "чистку" страны от десятков тысяч несмирившихся китайцев. На рыночных площадях городов и поселков все еще казнили массы людей.

Глэдис сильно мучила тревога о ее детях. Страшная картина уничтожения молодых христиан на границе Тибета стояла у нее перед глазами.

Однажды вечером, когда она жила у своей подруги Кули в центре Лондона, ею вдруг овладело сильное волнение. Она никак не могла заснуть, беспокойно ворочалась с боку на бок и стонала от глубокого горя.

Ее подруга, которая находилась в той же комнате, заметила это. Ночью она, озабоченная, увидела, что Глэдис стала на колени перед постелью и, плача, с душевной скорбью сетовала:

- О мои дети, о Господи, мои дети! Подавленная горем, она стонала:

- Дети, мои дети, они в опасности! Происходит что-то ужасное... что-то кошмарное!

Казалось, будто сама она испытывала предсмертную агонию. Ее тело дрожало, на лбу выступил холодный пот, когда она восклицала:

- Лэсс, о Лэсс, Льян, Син Ю, Девятушка, Гордон... О Боже, сохрани их!

Сестра Кули молча стала рядом с ней на колени, слушала и молилась с ней за этих детей, находящихся в смертельной опасности. После нескольких часов беспрерывной молитвы Глэдис замолкла. Обессиленная от скорби, но в спокойном состоянии повиновения воле Божьей, она всю ночь оставалась на коленах пред своим Господом.

- Да будет воля Твоя...- шептала она.

Глаза ее души были устремлены в вечное, как у апостола Иоанна на Патмосе:

"И увидел... души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божие, которые не поклонились зверю, ни образу его..." (Откр. 20, 4).

Кто они, получившие сегодня ночью мученический венец? Были ли среди них и ее дети? Она не знала, но боялась, что да.

- Да будет воля Твоя,- в тихом повиновении воле Божьей еще раз повторила она.

Сестра Кули проснулась при тусклом свете ранней утренней зари. Она увидела маленькую, согнутую фигурку Глэдис все еще стоявшей на коленях перед постелью. Кули бережно подняла подругу, уложила в постель, укрыла ее и растроганно смотрела на заплаканное, морщинистое лицо. Этой ночью она стала невольным свидетелем душевной скорби Глэдис, когда она так горько оплакивала возможную смерть своих детей в Китае. Она молча слушала, как ее подруга говорила со своим Господом о своих первых одиноких годах в Северном Китае, о страданиях и молитвах, о личном спасении детей, о своей терпимости по отношению к врагам имени и дела Иисуса. Она, Кули, также услышала покаяние Глэдис, ее смиренное признание вины пред Богом, ее мольбу об искуплении кровью Иисуса Христа, которая очищает от всякого греха.

Сестра Кули очень тихо вышла из комнаты, где спокойно спала ее подруга. Ее ждал очередной рабочий день.

Вечером, вернувшись домой, она бесшумно открыла дверь квартиры. В каком состоянии она застанет Глэдис Эльверд?

В доме было совершенно тихо. Не было никого. Спальня была пуста. Комнату она застала чистой и убранной, что было похоже на Глэдис. На столе лежало письмо, написанное детским почерком Глэдис:

"Сердечно благодарю тебя, дорогая сестра.

Бог да благословит и наградит тебя за твою заботу обо мне.

Я очень любила покой и тишину твоих комнат. Сегодня я прочитала здесь пятьдесят третью главу Исаии, которая мне очень дорога, и еще раз торжественно доверила себя Ему и подтвердила свое обещание следовать за Ним и служить Ему до конца пути.

Глэдис"

Сердце сестры Кули растрогано затрепетало. Она чувствовала себя словно на святой земле. Сегодня в этой комнате состоялась торжественная беседа и вновь высказалась преданность маленькой миссионерки своему великому Учителю.

После того как Глэдис подала заявление с просьбой о выдаче документов для возвращения в Китай, ей приходилось по-прежнему выступать на миссионерских собраниях.

В 1950 году в Англии вышла из печати первая книжка о мисс Глэдис Эльверд под названием "Одна из непобежденных". В ней описывались важные вехи ее миссионерского труда в Китае в 1932-1949 годах, рассказанные ею самой своим друзьям. Благодаря этой книжке ее труд стал известным во всей Англии и Шотландии. Напечатанные на английском языке, книги скоро достигли Америки, Австралии, Южной Африки и других стран.

Все больше людей хотели слушать рассказы Глэдис Эльверд о Китае. Поступало столько приглашений, что принять их все было уже невозможно.

Пригласил Глэдис выступить с докладом на собрании престарелых дам и пастор Роланд Лэмб. Глэдис приняла приглашение, и они договорились о дате.

В день собрания зал был наполнен до отказа. Дамы с интересом ждали прихода известной мисс Глэдис Эльверд из Китая. Все они были безупречно одеты и незаметно осматривали друг у друга одежду, прически, новые сумочки и украшения. Позже об этом можно будет посплетничать дома или у знакомых в гостях за чаем.

Они с любопытством ждали появления мисс Эльверд. Явно удивленные, а, может быть, и немножко разочарованные, они увидели, как к кафедре прошла маленькая женщина, одетая в простую голубую китайскую юбку.

Неужели это она? Неужели это мисс Эльверд? И это она совершила такие подвиги, эта непривлекательная, маленькая женщина?

Богато одетые дамы потеряли интерес к докладчице и начали поудобнее устраиваться в своих креслах. Некоторые из них прикрыли глаза и задремали. Другие с новым интересом принялись рассматривать одежду своих знакомых.

Пастор Роланд Лэмб, организатор этого собрания, озабоченно наблюдал положение в зале: полудремлющие дамы и простоватого вида мисс Эльверд за кафедрой.

Глэдис стояла очень спокойно. Она смотрела в зал. Собравшиеся явно не оказали ей должного внимания. После вступительных слов председателя она нормальным тоном начала читать стих из Библии:

- "И сказал Господь Авраму..."

Она приостановилась. В зале было тихо, очень тихо.

- "ПОЙДИ!" - вдруг с необыкновенной силой прозвучал, как труба, ее голос.

Вздрогнув, дамы все разом выпрямились в креслах. Ошеломленные, они удивленно уставились на докладчицу. Что значит этот крик?

Пастор Роланд Лэмб заметил, что теперь внимание всех приковано к мисс Эльверд. Целый час беспрерывно и с большим вниманием они слушали и смотрели. Теперь в зале не хотелось спать никому. Когда Глэдис начала рассказывать, они забыли о времени.

- Вот эти слова Господь говорил и мне, те же самые слова, которые Он однажды говорил Аврааму: "Пойди из земли твоей... и из дома отца твоего, в землю, которую Я укажу тебе..."

В то время, когда Господь призывал меня, я была самой непригодной личностью для такого труда, тем более для самостоятельной поездки в Китай. Мне еще ни разу не пришлось сдавать серьезный жизненный экзамен.

Но Господь Бог не спросил меня, способна ли я на такое. Он сказал мне: "Не бойся, Я вложу слова Мои в уста твои. Я открою твое сердце, твои уши и твой рот и научу тебя говорить на китайском языке. Ведь ты поедешь именно в эту страну и к этому народу, чтобы там свидетельствовать обо Мне.

Иди и расскажи о великих делах Божьих.

Иди и расскажи о Моем Имени для спасения грешников.

Иди и свидетельствуй об истине Слова Моего."

Бог совершал немало чудес, но я верю, что самое большое чудо нашего времени произошло в моей голове. Я умею говорить на китайском языке! О, какое это чудо! Я говорю по-китайски. Только не думайте, что я этим горжусь.

Наоборот. Я еще ниже склонилась пред всемогущим Богом, сотворившим это чудо надо мной.

Он обещал, что даст способность тому, кого призвал. Так Он и сделал. Он призвал меня, а я могла только сказать:

- Вот я. Ты призвал меня, сделай со мной, как Ты хочешь.

Тогда я уже твердо знала, что должна ехать в Китай.

В зале все сидели неподвижно и тихо, пока Глэдис продолжала свой рассказ.

- Вскоре после прибытия в Китай мне пришлось столкнуться с трудной ситуацией. Старая шотландская миссионерка Джинни Лосон, к которой я приехала, чтобы помогать ей, решила превратить дом миссии в Янчэне в постоялый двор для погонщиков ослов. Нашей целью было обучение их Слову Божьему.

Итак, мы открыли новый постоялый двор. Только не думайте, что я любила эту работу. О нет! Раньше у меня никогда не возникало желания иметь дело с ослами. Но Джинни заставила меня помогать, сказав, что это необходимо. Мы открыли постоялый двор, и нам надо было идти дальше по этому пути. Нам нужны были посетители.

Джинни поручила мне караулить на улице у ворот. И когда прибывала группа погонщиков с караваном,- тут рассказчица тяжело вздохнула,- я должна была быстро схватить первого осла за голову и втащить его в наши ворота. Если это удавалось, остальные ослы сами следовали во двор. Ох уж эти кричащие, вонючие, потные, лягающие копытами животные! Вначале я их так боялась! Я была просто в отчаянии. Разве для этого я приехала в Китай?

Но вдруг мне пришла в голову одна ужасная мысль: если я не втащу во двор ослов, то и их погонщики минуют наш трактир, не узнают Слово Божье и не смогут обратиться к Богу.

Они не смогут войти в вечное спасение, чтобы всегда быть с Господом, только потому, что я не осмелилась затянуть их к нам.

"Итак вера от слышания, а слышание от слова Божия".

И тогда я поняла: я обязана выполнять эту трудную и неприятную работу: хватать ослов и втаскивать их в наши ворота.

Глэдис приостановилась. В зале царила мертвая тишина. Неожиданно она обратилась к присутствующим. Войдут ли те, кто теперь слушает ее доклад о миссионерском труде в Китае, однажды сами в вечное спасение? Покаялись ли они уже и обратились ли к Господу? Или будет так, что погонщики ослов из Северного Китая войдут в Царство Божье, а благопристойные на вид церковные прихожане из Англии, со своей унаследованной верой, но без личного признания Господа Иисуса своим Спасителем, вовек останутся вне милости Бога?

Внимание присутствующих не ослабевало.

Никто уже не дремал и не отвлекался. Кое-где уже смахивали слезу.

Собрание закончилось на час позже, чем планировалось и все разъехались по домам под глубоким впечатлением услышанного.

Пастор Роланд Лэмб понял, почему на собраниях, где выступает с речью Глэдис, всегда бывает столько слушателей. Глэдис говорила о чудесах всемогущего Бога, испытанных ею самой. Она хорошо знала, о Ком рассказывала: о Том, Кто призвал ее и почти двадцать лет вел по Своему пути в далекой огромной стране, ставшей ее второй родиной.

Глава 28. Опять в Китай

Летом 1957 года Глэдис Эльверд отправилась на пароходе в Китай. Так как Суэцкий канал был перекрыт, ехать надо было из Англии через Кейптаун. Таким образом она смогла посетить Южную Африку, где в китайских кварталах беседовала с жителями о Евангелии.

По прибытии в Гонконг она тотчас почувствовала себя как дома среди больших групп беженцев. Ее старые друзья, которых она встретила в Гонконге, были радостно взволнованы тем, что вновь к ним вернулась Ай-Вэ-Те.

- Та, которая любит нас, снова с нами! - говорили они друг другу.

В Гонконге оказались ее знакомые студенты из Чэнду. Они работали в переполненных приемных лагерях, организовывая библейские школы. Глэдис попросила их раздавать людям вместе с Библией и привезенные ею книги "Путешествие Пилигрима" Джона Буньяна.

Встретилась она и с молодым беженцем из Кантона, о котором слышала еще в Англии. Этот молодой человек остался в живых благодаря получению денег и продуктов, высылаемых Глэдис и ее друзьями. Теперь он сопровождал ее в походах по лагерям, переводя ее рассказы из Библии на кантонский язык. У нее появилась возможность утешать несчастных людей, которых мучили страх, голод, нищета и болезни.

Гонконг находится ближе других городов к границе коммунистического Китая. Несмотря на все кордоны, установленные новыми властями, по огромной территории Китая текли целые потоки людей, которые тайно пересекали границу, вырываясь на свободу. Гонконг был переполнен до невероятности. Этот город расположен на одном из маленьких островов, окружающих полуостров. Он являлся британской колонией с важным политическим, экономическим и стратегическим местоположением. Ныне на площади чуть более тысячи квадратных километров живут четыре с половиной миллиона людей. Плотность населения здесь - четыре тысячи триста шесть человек на квадратный километр. Для сравнения:

на территории Московской области на квадратный километр приходится примерно триста сорок жителей.

Гонконг уже не долго будет находиться в своем необычном положении города, пограничного с коммунистическим Китаем. Англия и Китай заключили договор о передаче в 1997 году этого важного торгового города Китаю.

Из Гонконга Глэдис писала в Англию о бедственном положении беженцев:

"Сотни маленьких хижин всяких видов и размеров и бесчисленные плавучие разбитые суда в портах являются местом жительства этих несчастных. Во время моего пребывания шли сильные дожди, в результате чего обвалилось много хижин. Люди здесь трогают меня тем, что безропотно переносят все страдания. Я спрашиваю себя: многие ли из европейцев были бы в таких обстоятельствах столь терпеливыми.

По утрам христиане собираются в маленькую церковь на молитвенный час. Все деньги, высылаемые мне Оксфордским комитетом помощи пострадавшим, я использую для этих беженцев..."

Друзья Глэдис знали, что она способна отдать этим нуждающимся даже собственные средства до последнего цента.

С помощью Михаила, студента гонконгской библейской школы, она основала небольшой миссионерский пункт под названием "Миссия надежды", для организации помощи беженцам.

Люди на плавучих разбитых судах всегда с нетерпением ждали приезда Глэдис. На маленьких рыболовных лодках или качающихся плотах она посещала порты, говорила с людьми, старалась ободрить их, читала им из Библии и увещевала всех обратиться к живому Богу. Беженцы на плавучих жилых плотах слушали весть Евангелия с глубоким вниманием.

Глэдис предлагала им заходить в "Миссию надежды", где можно было получить пищу, одежду и медицинскую помощь. Туда обращались сотни беженцев. Вместе с Михаилом она исполняла труд христианского милосердия и распространяла среди людей Слово Божье.

Однако, к своему большому разочарованию, она не смогла долго оставаться в Гонконге. Давнее решение об отречении от британского гражданства и принятии китайского решило ее судьбу и сейчас. Гонконг - английская колония, следовательно, в Гонконге она считалась иностранкой. А в перенаселенном Гонконге иностранцам не разрешали постоянное проживание.

Ее очень огорчила необходимость оставить столь необходимую людям деятельность, тем более, что с отъездом она потеряла надежду отыскать хоть одного из своих янчэнских детей.

Осенью 1957 года Глэдис должна была покинуть Гонконг и своих новых друзей. Она поехала на Тайвань - последний оплот свободного Китая. С тех пор этот маленький остров стал ее домом. Там она провела последние годы своей жизни.

Глава 29. Добро пожаловать на Тайвань!

В длинной очереди у таможни Глэдис Эльверд терпеливо ждала проверки паспорта. Помещение таможни кишело людьми, которые, подобно ей, были принуждены покинуть Гонконг и которые теперь, нагруженные корзинами и тюками, двигались навстречу новому, незнакомому будущему на острове Тайвань - последней части свободного Китая.

Глэдис никогда не бывала на Тайване. Найдет ли она там друзей? Она оглядела окружавших ее людей: ни одного знакомого лица. С чувством гнетущего одиночества она ждала своей очереди.

Вдруг она услышала крики:

-Ай-Вэ-Те!..

Глэдис с изумлением подняла голову и увидела по ту сторону контрольно-пропускного пункта маленькую группу молодых людей, взволнованно машущих ей поднятыми руками, в которых они держали цветные гирлянды.

- Ай-Вэ-Те! - кричали они,- скорей, скорей... Мы тебя ждем!

Кто эти молодые люди? Откуда они знают имя, придуманное ее детьми в Янчэне, которое означает "та, которая любит нас"? Почему они ее там ждут?

Ее охватило нетерпение. О, как медленно сегодня проверяют паспорта! Глэдис, которая обычно терпеливо ждала и пропускала других впереди себя, теперь сама решительно протискивалась вперед. Она все слышала крики:

- Ай-Вэ-Те... Скорей, скорей!

Таможенник раздраженно посмотрел на нее.

- Не будьте такой нетерпеливой, гражданка,- сказал он с упреком.

Наконец ей разрешили пройти.

Как во сне, Глэдис сразу оказалась окруженной молодыми людьми. Два молодых мужчины подошли к ней.

- Мама...- обратились они к ней,- мама... Они обнимали и целовали ее, как это могут делать только сыновья.

- Ты наша мать... Помнишь нас?

Услышав их имена, она их узнала. Эти два парня были с ней в Янчэне и в долгом путешествии по горам. И теперь, спустя столько лет разлуки и невозможности узнать что-либо об их судьбе, они стояли перед ней и называли ее мамой!

Ее волнение было огромно. Растроганная, она ничего не могла сказать, а лишь повторяла:

-Дети... Вы здесь?

Под восторженные возгласы ее обвешали гирляндами и цветами.

- Наша мать приехала, наша мама опять с нами! - восклицали молодые люди.

В группе находились и студенты из Чэнду, которые тоже обрадовались свиданию со своей Ай-Вэ-Те.

Мама Глэдис счастливо улыбалась. Так вот где ее дети. На острове Тайвань - частичке свободного Китая - она опять будет чувствовать себя дома у своего народа.

Джарвис, один из ее сыновей, умолял ее поехать с ним домой, утверждая, что его жена и дети очень хотят познакомиться с мамой Глэдис.

- Наши дети - твои внучки, мама,- сказал он.

Глэдис благодарно приняла его просьбу. В доме Джарвиса на южном берегу Тайваня она встретила сердечный прием. Взяв внучек на руки, она почувствовала себя совершенно счастливой.

В тот вечер в дом Джарвиса приехали другие дети, которые были с ней в долгом путешествии. Вместе они вспоминали прошлое и снова переживали его, особенно тот поход по горам в 1940 году, когда они узкими горными тропами через высокие перевалы бежали от японской армии на Желтую реку, надеясь вырваться на свободу. Какое ужасное разочарование ждало их всех на берегу! Тогда мама Глэдис вместе с ними стала на берегу реки на колени и помолилась. Потом освобождение... Этот солдат, который услышал их пение и пришел им на помощь. Незабвенный момент появления лодки, переправа через реку... Да, они все это еще очень хорошо помнили.

Потом, в Сиани, они попали в детский лагерь беженцев и с тех пор уже ничего не слышали об Ай-Вэ-Те. Несколько дней тому назад, однако, дошло письмо от одного друга Джарвиса из Гонконга, который написал, что мисс Глэдис Эльверд едет на Тайвань. Джарвис немедленно сообщил своему другу Фрэнсису:

- Ай-Вэ-Те, наша мама из Янчэна, приезжает на Тайвань.

Вместе со своими друзьями оба мужчины устроили для нее этот восторженный прием.

Джарвис рассказывал Глэдис про свои трудные юные годы в Китае до того, как они смогли убежать в Гонконг. В британской колонии оба друга учились. фрэнсис получил ученую степень доктора, а Джарвис стал военным летчиком в свободной китайской армии под руководством генерала Чан Кайши.

В этот вечер в доме Джарвиса благодарили Господа за Его милость, за то, что они смогли увидеться снова.

Через неделю Глэдис совершила поездку по острову и встретила некоторых старых знакомых.

После этого один миссионер - врач из города Тайбэй предложил ей пожить в его доме.

Новость о приезде на Тайвань мисс Глэдис Эльверд быстро распространилась по всему острову. Конечно, эта весть имела значение прежде всего для ее старых друзей. Большинство жителей Тайваня ничего не знало о ее прежнем миссионерском труде.

В одном из городов Тайваня хлопотала на своей кухне молодая китаянка Павлина. Услышав по радио о том, что в город Тайбэй приехала мисс Глэдис Эльверд, она остолбенела от изумления. Не ослышалась ли она? Ай-Вэ-Те в Тайбэе? Ее мама Глэдис, которая в ужасном путешествии по горам так заботилась о ней, которая, несмотря на усталость, несла на спине больных детей по крутым склонам, мама Глэдис, которая вместе с ними стала на колени и помолилась на берегу Желтой реки, когда уже не было лодок, мама Глэдис, по которой она вот уже столько лет тоскует,- неужели она в Тайбэе?

Павлина больше не могла продолжать свои занятия. Хотя ужин был готов только наполовину, она все оставила и быстро нацарапала несколько строчек для мужа: "Приехала моя мать, мне надо ехать, чтобы ее найти".

Павлина поспешила в Тайбэй. Там она обошла все миссионерские пункты. Даже в церквах и домах священников пыталась она узнать что-либо об Ай-Вэ-Те.

Наконец она встретила человека, который указал ей адрес Глэдис в доме миссионерского врача.

Там они и встретились. Павлина бросилась Глэдис в объятья и заплакала от радости.

- Мама... мама...- рыдала она.

И у Глэдис появились на глазах слезы радости. Теперь она встретила одну из своих пропавших дочерей. Какой Господь добрый, какой Он могущественный!

- Миленькая, давай прославим Господа за Его великие чудеса. Он нас свел.

Павлина, как маленький ребенок, точно как раньше в Янчэне, сидела, крепко прижавшись к маме Глэдис. У них было так много о чем рассказать друг другу. В минувшие годы случилось столько событий! Хотя они радовались этой встрече, но чувствовали и боль оттого, что многих не было с ними, а некоторых уже никогда не будет.

Глэдис уже слышала печальную весть о мальчике Лэсс, которого в Янчэне привела к ней Девятушка. Его убили коммунисты. Ей было так больно думать о том, что ее девятнадцатилетний сын лишился жизни. Она вспомнила, как Девятушка привела его, маленького изголодавшегося малыша, за руку и сказала; "Мама, если ты покушаешь чуть меньше и я покушаю чуть меньше, то наши два остатка мы положим в мисочку для него". А потом умоляла: "Мама, не может ли :он остаться у нас? Он так хочет иметь маму".

Глэдис взяла его к себе в дом и воспитала. В их ужасном путешествии по горам он был ей такой хорошей опорой. Да, ее мальчики - Лэсс, Синь Ю и Тимофей очень много помогали ей:

несли малышей и читали на память библейские стихи. Лэсс и Синь Ю были убиты безбожными коммунистами, потому что они не хотели отречься от веры в Иисуса Христа, своего Спасителя.

Неужели для того пережили они это страшное путешествие по горам из Янчэна к Желтой реке, чтобы потом так страшно умереть? Глэдис вспомнила ночь в комнате сестры Кули в Лондоне - ночь беспрестанной молитвы за детей, которые были в опасности, в особенности за тех, кому был уготован мученический венец. Она успокоилась лишь благодаря Слову Божьему, которое утешило, действуя как бальзам на рану: "Блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих..."

Через несколько недель Глэдис узнала, что мальчики мирно и радостно засвидетельствовали перед коммунистическим народным судом о своей надежде на вечное спасение в Господе Иисусе Христе. Тогда она смогла оставить свое горе у ног Того, Кто преобразовал горе мальчиков в вечную радость.

Начали поступать известия и о других детях, которые ее утешили. Девятушка вышла замуж и родила сына. У нее счастливая семья, она хочет воспитать детей в христианском духе так, как она научилась этому от своей мамы Глэдис.

Пожив некоторое время в доме миссионерского врача, Глэдис возвратилась к образу жизни, более ей подходящему. В пригороде Тайбэя ей удалось снять маленькую комнату.

Однажды, гуляя вдоль медленно текущего ручья и размышляя о своих миссионерских делах, она познакомилась с Есфирью, женой офицера китайской национальной армии.

Есфирь была приветливой, образованной и энергичной женщиной, которая искренне и убежденно рассказывала людям, встречающимся на ее жизненном пути, о своей любви к Господу и Его Слову.

Некоторые полагают, что вера - личное дело, о котором не надо говорить с другими. Но Есфирь думала иначе. Она считала так: раз человек убежден, что надежная весть о спасении содержится лишь в Слове Божьем, он должен познакомить с этим Словом других.

Есфирь верила, что Библия - Слово Божье, которое от начала до конца достоверно. Встретившись с Глэдис, она поделилась с ней своими мыслями. Они сразу поняли друг друга, и между ними возникла дружба.

Есфирь еще раньше слыхала об Ай-Вэ-Те, которая всегда старается помочь ближним. Вот почему она обрадовалась встрече и сердечно пригласила Глэдис к себе в гости.

Позже и сама Есфирь зашла в гости к Глэдис. Она была потрясена, увидев нищету, в которой жила Глэдис. После этого Есфирь регулярно, но очень деликатно, чтобы это не бросалось в глаза, приносила "своей сестре", как она ее называла, пищу и деньги.

Но этим дело не ограничилось. Есфирь поняла, что Глэдис страдает от одиночества и решила сделать еще одно доброе дело. Как-то она зашла в гости к одному молодому китайскому беженцу.

- Ты здесь, в Тайбэе, один-одинешенек, ласково сказала она юноше.- Хотелось бы тебе иметь мать, которая будет любить тебя? Я знаю одну женщину, которая мечтает заботиться о сыне.

О да, он очень хотел бы иметь мать! Днем юноша работал, а вечером учился. На Тайване у него не было родственников, не было близкого человека постарше, который мог бы дать ему мудрый совет в затруднительной ситуации, поддержать его и о ком он сам мог бы позаботиться. Да, он был бы очень рад стать кому-либо вместо сына.

- Ну, пойдем,- пригласила Есфирь,- я тебя поведу к ней.

Итак, они вместе попали в бедно обставленную комнату Глэдис, где она приняла юношу с радостью.

Она сняла еще одну комнату, где мальчик мог спать, а Есфирь платила за квартиру.

Между мамой Глэдис и усыновленным ею юношей установилась сердечная дружба.

У самой Есфири была большая семья, в которой она была очень счастлива. Уже скоро она заметила, что сердце Глэдис готово принять и других мальчиков и девочек-сирот из христианского милосердия. Где бы Есфирь ни встречала сирот военного времени и одиноких молодых людей, она вела их к маме Глэдис, где они находили постоянный дом.

Вскоре пришлось снять в Тайбэе для быстро растущей семьи Глэдис большой дом. А Есфирь как могла помогала ей дружеским участием и скромными материальными средствами.

Кроме поддержки одиноких молодых людей, приведенных к ней Есфирью, Глэдис Эльверд занялась на Тайване миссионерской деятельностью, как раньше в Северном Китае. Она посещала деревни, расположенные вокруг Тайбэя, отправлялась в горы, добираясь до деревушек и селений на высоких плоскогорьях. Регулярно выступала она и во время евангелизационных служений, проводимых в городе и на американской базе. В зависимости от аудитории, она говорила на китайском или английском языках.

Ее дни вновь были полностью заполнены миссионерским трудом. И этот труд делал ее счастливой.

Несколько друзей-христиан помогли ей снять отдельную жилплощадь рядом с домом молодых людей, которым она помогала, чтобы она иногда могла уединиться в покое и тишине собственного дома. Годы шли, и Глэдис постепенно старела. Ежедневная сутолока детей вокруг становилась для нее слишком тяжелой, так решили ее друзья.

Так думала и сама Ай-Вэ-Те. Ей хотелось, пока хватит сил, приносить пользу своей миссионерской деятельностью на Тайване, а вечером в покое своей комнаты вести тихую, уединенную жизнь в углубленном исследовании Слова Божьего и молитвах, когда можно в одиночестве испытать незримое общение с Богом, высказать пред Господом нужды миссионеров, помолиться о бедных христианах, находящихся в Китае, о детях, которых она еще не нашла.

Однажды вечером, возвратившись с миссионерского собрания, Глэдис, к своему ужасу, увидела, что взломана входная дверь ее дома.

Она быстро осмотрела вестибюль, кухню и комнату, но поняла, что ничего из вещей не пропало. Была открыта дверь ее спальни, хотя она перед уходом закрыла все двери. Может быть, украли что-нибудь из этой комнаты?

Она решительно вошла в спальню и огляделась. На полу у ее постели что-то лежало... Маленькая шевелящаяся кучка тряпок... Изумленная Глэдис наклонилась над этой странной вещью.

Из тряпок внезапно выпросталась маленькая ручонка. Хрупкие пальчики хватали воздух. Потом из тряпок послышался нежный голосок новорожденного ребенка, плачущего от голода.

Потрясенная, она откинула тряпки. Перед ней лежал маленький ребенок нескольких дней от роду. Его ручки и ножки болтались в воздухе, ротик был открыт в плаче.

Глэдис сразу все поняла. Это подкидыш, положенный в ее комнату как безмолвная просьба о помощи.

- О нет... Нет, Господи! Только не это. Я не могу ухаживать за ребенком. Мне шестьдесят лет, я слишком стара, чтобы растить маленьких детей. Нет, Господи... нет, не это! - воскликнула она в отчаянии.

Она стала на колени рядом с ребенком и завела один из скрытых от людей разговоров со своим Богом. Это была молитва нужды, в которой она умоляла Господа избавить ее от этого испытания. Но пока она возражала своему Царю, снова прозвучали в ее сердце такие знакомые ей слова: "И кто примет одно такое дитя во имя Мое, тот Меня принимает".

После внутренней борьбы ее молитва закончилась словами:

- Ну хорошо. Господи, хорошо. Если Ты хочешь, чтобы я вновь взяла к себе в дом маленьких детей, я согласна. Господи. Да будет Твоя воля!

Взяв ребенка на руки, она стала молить Бога о благодати над этим бедным, взъерошенным мальчуганом.

- С помощью Господа я надеюсь позаботиться о тебе, дитя мое,- шепнула она малышу.

Она выкупала ребенка, завернула его в чистую простынку и приготовила ему молоко. Когда успокоенный и накормленный мальчишка заснул на ее руке, в сердце Глэдис вновь расцвела материнская любовь, она тихо шепнула:

- Благодарю Тебя, Господи... благодарю Тебя. Да будет Твоя воля!

В своей спальне она подготовила ему постельку. Ее маленький мальчик, приведенный сюда Господом, будет всегда находиться рядом с ней.

Таким образом Глэдис Эльверд основала в городе Тайбэй дом для детей-сирот, подкидышей и нуждающихся малышей. На ее плечи лег новый труд христианского милосердия. Позже основанный ею пансионат назвали: "Детский дом имени Глэдис Эльверд".

Глава 30. Конец пути

Остров Тайвань - небольшая свободная территория огромного Китая - стал для Глэдис Эльверд местом самых больших радостей и самых сильных тревог. Здесь должно было закончиться ее "паломничество" после того, как она послужит своему Учителю до конца пути.

Однажды вечером зал заседаний американской военной базы в Тайбэе заполнился до отказа. По всему острову Тайвань разнеслась весть о том, что там будет выступать с докладом о своей работе в Китае мисс Эльверд. Люди собрались со всех сторон.

Как только Глэдис взошла на трибуну, в зале стало тихо. Она начала выступление. Ее рассказ подкупал своей искренностью.

- Когда я решила отправиться в Китай, я еще никогда не видела ни одного китайца. Я даже толком не знала, что это за страна Китай. Для меня он был лишь обыкновенным пятном на географической карте.

По прибытии туда меня поразила огромная величина страны. До тех пор единственная часть мира, которую я знала, был маленький зеленый остров Англия. Но вот теперь вокруг меня на многие тысячи километров простиралась прекрасная и неизмеримая страна - Китай.

Я твердо уверена в том, что Сам Бог направил меня в Китай, где томилось столько миллионов жаждущих, измученных душ. Да, знаете... в один прекрасный день Он остановил меня на ложном пути...

Глэдис умолкла. Люди с полным вниманием ждали ее дальнейших слов. Ее взор устремился вверх, ее мысли сосредоточились на том трогательном событии в одной из лондонских церквей в тот вечер, когда Господь остановил ее на неправедном пути... Но она не могла говорить об этом теперь: ведь это слишком личное дело.

Поэтому она лишь повторила слова:

- Да, в один прекрасный день Он остановил меня на ложном пути. Он сказал мне: "Приди!", и я пришла. Если Он скажет: "Приди!", невозможно не прийти. Потому что Его голос - голос Властелина.

Я помню, как, едва осознав свое призвание отправиться в Китай, я сказала отцу: "Папа, знаешь, мне хотелось бы поехать в Китай".

Мой отец был очень спокойным и тихим. Но иногда он умел очень решительно проявить характер.

Он сказал: "В Китай? Что ты хочешь там делать?". Я сказала: "Ну, я еще не знаю". - "Ты не медсестра, не так ли?" - "Нет,- ответила я,- я не медсестра". - "Значит, ты ни за кем не сможешь ухаживать". - "Нет". - "Преподавать ты тоже не умеешь, ведь ты не учительница, так?" - "Нет, этого я тоже не умею".

Тогда он быстро повернулся в кресле и воскликнул: "Уходи! Я не хочу тебя видеть! Единственное, что ты умеешь, это говорить!"

Я помню, как я вышла из комнаты и прошла через кухню. Там, под лестницей, был маленький коридор, где я остановилась и зарыдала. Да, знаете, мой отец не понял меня, потому что Господь призвал не его, а меня следовать за Ним. И нельзя дать понять другому, что это такое, когда Он призывает тебя. Этому можно верить лично, так как Его голос - голос Властителя. Если Он скажет: "Приди!", то невозможно не прийти.

Ну, а когда я там стояла и плакала, я вдруг осознала слова отца и сквозь слезы шепнула самой себе: "Ах, Господи, мой папа сказал: единственное, на что я способна,- это говорить. Ну хорошо, тогда я и буду говорить, не перестану говорить о Боге... Ах, Господи, не может ли именно это стать моим служением Тебе?"

Отец очень удивился бы, если бы ему сказали тогда, что однажды его слова осуществятся. Потому что в тот самый момент Господь вложил в мои уста умение говорить то, что нужно Ему. И во время своего пребывания в Китае я непрестанно говорила о Господе - рассказывала многие, многие годы на языке, который не был моим родным языком.

Так что, мои дорогие друзья, если вы думаете, что время чудес уже ушло в прошлое, вы неправы.

Я всегда так говорила и повторю теперь: в то время самым большим чудом Божьим был тот факт, что Он дал возможность Глэдис Эльверд говорить на китайском языке.

Итак, не падайте духом, дорогие друзья, особенно будущие миссионеры. Если я смогла научиться китайскому языку, то вы сможете научиться любому другому языку. Тем более, что в вашей голове больше ума, чем было тогда у молодой девушки, оказавшейся в чужой стране.

В зале все еще царила немая тишина. Люди с глубоким вниманием слушали Глэдис, которая с растроганным видом рассказывала о всех испытанных благословениях в своем миссионерском труде. Ее искренность и вера тронули сердца слушателей, а она продолжала.

- Незадолго до моего вынужденного отъезда из Китая я посетила одну церковь. Там впереди меня стояла группа людей. Среди них находился один старик с седой бородой - это был отец губернатора. Возле него стоял почтенный китаец - директор тюрьмы. А рядом с ним - обратившийся к Богу взломщик. И вообще там было много самых разнообразных людей. Они собрались для того, чтобы креститься и свидетельствовать перед большой толпой о своей вере во Христа.

- Я верю,- убежденно закончила Глэдис, что это были плоды семени Божьего Слова, посеянного много лет назад, которые взросли и созрели. Это было в тот вечер, когда в Лондоне маленькая группа молодых людей затащила в церковь одну молодую девушку, Глэдис Эльверд, которая вдруг обнаружила, что она оказалась в том месте, куда никогда не хотела заходить,- в церкви.

И в этой церкви, там, в Лондоне... Да, там Он начал призывать меня. Каются грешники и превращаются в учеников Христа. Он сказал:

"Приди!" и призвал меня в Китай.

Шли годы, сеялось в Китае семя Евангелия.

"Ибо всем нам должно явиться пред судилище Христово, чтобы каждому получить соответственно тому, что он делал, живя в теле, доброе или худое".

Сейчас вы будете возвращаться домой. Может быть, Бог сегодня захочет остановить и вас на вашем пути. Вполне возможно, что Он укажет вам такое место для миссионерского труда, куда вам совсем не захочется ехать. Но если Он вас призовет, не отказывайтесь и не бойтесь. Он сказал: "Дана Мне всякая власть на небе и на земле; Я дам вам силу!"

Уже давно, еще в дореволюционном Китае, до известного китайского философа Су Соо доходили слухи об Ай-Вэ-Те. Ему рассказывали, что ее миссионерские собрания привлекают массы народа. Теперь он сам получил возможность послушать ее.

Он увидел, как она шла к трибуне, одетая в простую одежду. А потом убедился, что люди слушают ее очень внимательно.

Он начал понимать, в чем секрет ее популярности. С детской непринужденностью, просто и искренно рассказывала она о своем опыте и о своем тайном общении с Господом и проникновенно убеждала слушателей обратиться к живому Богу и повиноваться Его голосу через Слово.

Ай-Вэ-Те призывала людей к обращению и вере, к искренности и верности. Она говорила о первопричине покаяния: "Потому что Бог производит в вас и хотение и действие по Своему благословению...", а также о плодах покаяния:

"...чтобы вам быть неукоризненными и чистыми, чадами Божиими непорочными среди строптивого и развращенного рода, в котором вы сияете, как светила в мире" (Фил. 2,13-15).

Ее слова оказывали сильное воздействие на людей - старых и молодых, богатых и нищих, интеллигентных и неотесанных.

Ученый Су Соо приезжал слушать выступления Глэдис три вечера подряд. И он понял, что является движущей силой ее самоотверженности, понял, почему эта хрупкая женщина оказалась в состоянии исполнить задание ехать в Китай и воспитать многих доверенных ей детей-сирот для жизни настоящего благочестия. Такой силой стало для нее осознание живого Бога как Личности, Которую она знала лично, на Которую она полностью уповала и Которой была безусловно послушна.

Позже он писал о Глэдис Эльверд, сравнивая ее с ученым, употребляющим очень простые примеры для формирования у учеников ясного и наглядного представления о сложном предмете. Он считал ее даровитым оратором и писателем, всегда выдвигающим на передний план главный предмет своих рассуждений - Слово Божье, прирожденным оратором, умеющим передавать слушателям самые глубокие чувства и, наконец, тонким философом, умеющим проникать в суть самых трудных предметов, таких как духовная жизнь человека и мотивация его поступков. Китайские мудрецы прежних времен никогда не анализировали эти темы таким образом. Говоря о труде Божьем в Китае, женщина с Книгой иллюстрировала его фактами собственной биографии.

Сам Бог сделал Глэдис Эльверд одной из величайших личностей современной китайской истории, так писал о ней Су Соо.

Он закончил свой очерк о мисс Эльверд признанием, что с тех пор, как послушал ее, его мнение о христианской религии совершенно изменилось. Раньше он думал, что христианство основано на выдумках. После встречи с мисс Эльверд он стал верить в Бога Библии, Который сотворил вселенную и правит всеми мыслями и поступками Своего творения.

Число подкидышей и детей-сирот в детском доме Глэдис Эльверд все росло. Возник недостаток в деньгах и помощи.

Однажды к ней заехал один американец, который услышал о ее сиротском приюте. Он участливо спросил, нужна ли ей помощь. У него в Америке был родственник, который являлся членом комитета помощи нуждающимся по всему миру.

- Ах,- сказала Глэдис,- если бы кто-нибудь нам помог! Если бы люди там, в Америке, увидели собственными глазами этих китайских малышей, брошенных и беспомощных. Эти дети появляются у нас голодными и почти раздетыми. От жалобного, слабого плача этих несчастных малышей сжимается сердце. О, им бы там в Америке увидеть это самим!

- Да,- повторил американец,- им бы увидеть это самим.

Подумав, он предложил:

- Вы должны поехать в Америку и рассказать там о своем детском доме. Если ваш рассказ будет убедительным, люди словно увидят все это собственными глазами. И они обязательно вам помогут.

Американец написал письмо на родину в адрес организации помощи нуждающимся с просьбой пригласить мисс Эльверд выступить с речью на нескольких миссионерских собраниях. Это может пробудить от духовной беззаботности людей в Америке и в то же время даст возможность собрать средства для детского дома на Тайване, страдающего от бедности. Нужны деньги для оплаты аренды сиротского дома и обеспечения питанием шестидесяти восьми проживающих там детей.

Примерно в это время Глэдис суждено было пережить огромное испытание. Тяжело заболел ее милый маленький мальчик Гордон, которого она застала когда-то новорожденного в своей комнате, а ныне ему исполнился год. Три месяца она дежурила у постели больного ребенка, который заметно слабел.

Какую нежную любовь чувствовала она к этому ребенку! Маленький Гордон, которого она усыновила и за которым с материнской любовью ухаживала, был для нее самой большой драгоценностью на земле.

Врач очень осторожно сказал ей, что надежды на исцеление почти нет.

Эта весть лишь умножила ее молитвы, усилила борьбу веры за его спасение. Она верила, что всемогущий Бог может исцелить его.

Но положение только ухудшалось.

Врач посоветовал перевезти ребенка в больницу.

- Это невозможно, доктор,- с болью в голосе ответила Глэдис.

- Он должен быть там обязательно, мисс Эльверд,- серьезно сказал врач.

- Невозможно, доктор...

- Но почему? - спросил он.

Он заметил, как она вздохнула и, отведя от него глаза, смотрела куда-то вдаль.

- Я не могу сказать, доктор. Господь знает, почему невозможно.

- Но все же он должен лечь в больницу. Мы приложим все усилия, чтобы спасти его жизнь, решительно сказал врач.

- Ох, дитя мое, дитя мое. Если мне придется уступить тебя, то только Господу,- шепнула она.

Она подняла смертельно больного ребенка с постели, чтобы перевезти его в больницу. Как тяжело ей было оставить его там на попечение чужих людей!

Вернувшись домой, она стала на колени рядом с пустой кроваткой и умоляла о спасении его жизни. Но разве у великого Творца нет права поступить со Своим творением по Своему замыслу?

- Хорошо, Господи, все то, что Ты делаешь - хорошо,- согласилась она.

Когда она заехала в больницу, чтобы посетить маленького Гордона, врач радостно сказал:

- Мисс Эльверд, его здоровье удивительно поправилось. Бог возвращает вам этого ребенка.

Она благодарно посмотрела на врача, потом на ребенка и сказала:

-- Да, у нас Бог, Который творит чудеса. Он могучий Исцелитель.

Здоровье Гордона быстро улучшалось.

Наконец наступил тот день, когда она могла взять окрепшего малыша домой. Ей выдали счет больницы. Потрясенная, она посмотрела на него и глубоко вздохнула.

- Не следовало отвозить его в больницу, потому что у меня не было денег,- сказала она в унынии,- но...

Вопрошающим взглядом она смотрела на медсестру:

- Можно ли выплатить эту сумму в рассрочку? Пожалуйста! Каждый месяц я буду приносить, сколько возможно.

Медсестра передала эту просьбу врачу.

- Пригласите ее в мой кабинет,- попросил он.

- Мисс Эльверд,- с сочувствием спросил он,- кто будет оплачивать расходы в связи с пребыванием в больнице вашего ребенка?

- О доктор, разрешите мне каждый месяц приносить маленькую сумму для оплаты счета. Я буду экономить и постепенно соберу нужную сумму.

- У вас теперь денег не хватает?

- Ох, доктор, у меня таких денег нет! Но Господь мне поможет заплатить все.

- Вы верите, что ваш Бог позаботится об этом?

- Да, доктор, обязательно. Он всегда заботится обо мне. И потом... мне самой ведь много не надо.

- Да, да... мама Глэдис, которая так часто отдавала свою еду голодным детям-сиротам, чтобы поддержать в них жизнь, сейчас будет жить впроголодь, чтобы оплатить этот счет, задумчиво произнес он.

Глэдис робко смотрела на него. Что еще можно сказать?

- Слушайте, Ай-Вэ-Те,- обратился к ней врач,- вы действительно верите, что ваш Бог вам поможет?

- Да, доктор,- ответила она с убеждением,- Бог в состоянии дать мне эти деньги даже в сию минуту, но... Он также может мне помочь каждый месяц выплачивать небольшую сумму.

- Ну, тогда то, во что вы верите, теперь же и сбудется, Ай-Вэ-Те. Счет будет оплачен в сию минуту.

И в тот же миг врач подписал счет.

- Все в порядке. Вы можете спокойно идти домой.

- Доктор... но это значит, что платите вы?

- Ай-Вэ-Те, это лишь скромная награда за все то, что вы сделали для стольких детей нашего народа.

Глэдис писала об этом в письме:

"Какой у нас великий, чудный Бог! Какими ничтожными мы чувствуем себя, осознав Его величие! Я никогда не пойму, почему Он спас таких людей, как я, и хочет использовать в Своем служении. Почему Он избрал женщину, у которой столько недостатков? Но я люблю Его и мечтаю исполнить Его волю. О, если бы у нас было еще больше доверия к Его Слову и мы молились бы больше с верою, ожидая от Него великие дела".

Для Глэдис была организована поездка в Америку. Там в разных местах объявили, что на миссионерских собраниях выступит с речью мисс Эльверд. Миссия "Уорлд Вижн" взялась обеспечить ее проезд и проживание в Америке.

"Добро пожаловать в Америку, мама Глэдис!"

- писали они.

Во время ее отсутствия о сиротском доме на Тайване вызвались заботиться молодые китайские супруги. Молодой человек успел проявить себя хорошим администратором. Его жена рассказывала, что она в ранней юности совершила с мамой Глэдис долгое путешествие по горам.

Глэдис четко помнила почти всех детей, которые в то время были у нее, но эту девушку... Нет, она ее не запомнила.

- Вы стареете, Ай-Вэ-Те,- сказал молодой человек,- ваша память притупляется. Моя жена - одна из ваших детей, значит, я ваш зять. Вы можете спокойно доверить нам весь дом. Мы хорошо позаботимся о нем.

По прибытии в Лос-Анджелес Глэдис встретил делегат миссии "Уорлд Вижн". Приветствовав ее словами "Добро пожаловать в Америку!", он посадил ее в машину и помчался в гостиницу, где ей предстояло прожить несколько дней до того, как начнутся миссионерские собрания.

Не успела Глэдис опомниться, как она уже оказалась одна, в незнакомой стране, да к тому же в гостинице. Она еще никогда не жила в гостинице.

Она не знала, откуда взять себе пищу. В столовой лежали меню, но цены ее отпугнули. Нет, кушать в гостинице невозможно. Для этого у нее не хватит денег. Вновь ей пришлось ограничить себя в еде. Иногда она находила ресторан попроще или закусочную, где можно было стоя скушать булочку или рубленый бифштекс.

- Дайте мне самое дешевое, пожалуйста, просила она.

Глэдис уехала с Тайваня почти без денег. Ведь американец сказал, что в Америке ее расходы будут оплачиваться.

Спустя несколько дней один из членов миссии приехал забрать ее из гостиницы. Получив счет, он с удивлением посмотрел на него. Там значилась только плата за ночлег.

- Дайте мне и счета обедов,- попросил он.

- Их нет. Госпожа у нас ничего не кушала.

- Мне совершенно непонятно, почему вы здесь не кушали? - сказал он Глэдис.

- У меня денег не было,- смущенно ответила она.

- Но вам не надо было платить. Мы сказали, что заплатим!

- Но вы не дали мне денег!

- Надо было после каждого обеда подписывать счет официанта, и все. Тогда я теперь все бы оплатил. Ведь наша миссия пообещала вам оплатить ваше пребывание.

Извиняющимся тоном она сказала:

- Я еще никогда не жила в гостинице. Я гостиницы не люблю.

- Мы впредь будем более внимательны к вам,- заверил ее он.

Вечером того дня Глэдис в Первой Пресвитерианской церкви рассказывала о миссионерском труде в Китае. Там присутствовало более ста молодых служащих военно-морских сил. На них произвел такое сильное впечатление рассказ миссионерки о своем Повелителе и о чудесах Божьих в Китае, что они попросили пастора церкви организовать еще одно собрание с ее выступлением.

Через несколько дней в том же здании присутствовало уже более полутора тысяч человек.

Снова Глэдис рассказывала о миссионерском труде в Китае, а также о своем сиротском доме на Тайване; о несчастных брошенных детях и о том, как она пытается организовать им помощь.

Глэдис не просила о пожертвованиях. Она высказала свою уверенность в том, что Бог поможет. Он позаботится о них, и может быть... Да, может быть, даже сегодня найдутся на собрании люди, через которых Господь осуществит Свою волю.

У слушателей Глэдис открылись сердца для доброго дела. Кроме того, американские газеты опубликовали ее историю. Со всех сторон поступали в миссию "Уорлд Вижн" большие и маленькие пожертвования для детского дома на Тайване. Глэдис благодарила Бога за то, что теперь с нехваткой средств в ее приюте будет покончено.

Почти каждый вечер Глэдис приглашали куда-либо рассказывать о Китае. В каждом городе, который она посетила, ее слушали тысячи людей.

Скоро она заметила, что американская публика отличается от публики на Тайване и в Англии. Здесь любили эффектных ораторов, с первой минуты уже своим представительным видом и яркой речью производивших большое впечатление. Поэтому каждый раз поначалу, когда она всходила на трибуну, присутствующие были заметно разочарованы. И это знаменитая мисс Эльверд, о которой газеты в Америке писали на первых страницах? Эта неприметная женщина, так скромно одетая, так просто и безыскусно начинающая свое выступление?

Но постепенно ее рассказ так сильно захватывал слушателей, что люди смотрели на нее не отрывая глаз.

В абсолютной тишине, неизменно устанавливавшейся каждый раз, Глэдис рассказывала о своем обращении. О том, как Бог остановил ее на ложном пути. О том, как Он призвал ее в Китай.

О госпоже Лосон, которая вместе с ней открыла постоялый двор для погонщиков ослов. О том, как Господь использовал ее для посева семени Евангелия в Янчэне и среди тысяч беженцев от коммунизма. Растроганная, она говорила о молодых китайских христианах, оставшихся верными Господу до смертного часа.

А потом... Потом многим из присутствующих становилось не по себе. Она спрашивала, находится ли каждый из них на ложном пути греха или они остановились и обратились к Богу. Приняли ли они верою Иисуса Христа своим личным Спасителем? Следуют ли за Ним, знают ли Его?

Знают ли они поручение Иисуса: "Идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари"? Может быть, Бог лично их призвал через Свое Слово свидетельствовать о Нем в Америке или в других странах, и они были этому голосу непослушны, потому что не были готовы оставить земные блага и комфорт и следовать за Ним по крестному пути?

Этот вечер может решить их дальнейшую жизнь, говорила Глэдис. Еще не поздно обратиться к живому Богу и стать сеятелем Евангелия, что Бог поручил каждому верующему.

Китай, ее вторая родина, который она так любит, закрыл Слову Божьему границы. Однако для Царя Иисуса нет закрытых границ, нет закрытых дверей. Его Божественная власть распространяется через все земные границы, разрывает все узы.

- Молитесь за себя и за христиан в Китае!

Посрамленные за свое безразличие к христианскому образу жизни, многие слушатели расходились с собрания с обновленной душой.

Глэдис не знала, какие плоды принесут ее проповеди в Америке. Но она не сомневалась в том, что Господь послал ее в мир, чтобы говорить о Его Слове. И теперь Он привел ее на американский континент.

Неделя за неделей Глэдис Эльверд вместе с американским христианином ездила по США. Ее сопровождающий отвечал за хорошую организацию миссионерских собраний. За это время они подружились.

Во время далеких путешествий они много разговаривали о вере, и она убедилась, что он понимает ее лучше многих других христиан. Но однажды Глэдис вдруг замкнулась и стала избегать всяких разговоров. За столом и в поезде, где они сидели напротив друг друга, Глэдис не говорила ни слова, устремив взгляд куда-то вдаль.

-Молодой человек не понимал причину этой внезапной перемены. Он относился к мисс Эльверд с большим уважением и старался сделать ее пребывание в Америке как можно приятнее. Почему она так переменилась? Не оскорбил ли он ее чем-нибудь?

Наконец он решился спросить ее, почему она стала такой молчаливой.

- Мисс Эльверд,- сказал он,- если вы ничего не скажете мне, мы с вами сегодня вечером не сможем вместе проводить беседу с людьми на миссионерском собрании. Как мне молиться вместе с вами, когда наша дружба нарушена? Скажите же наконец, чем я провинился перед вами.

Ее ответ очень удивил его.

- Я все время думаю о Тибете,- с тревогой в голосе призналась она.

Причиной ее хмурого настроения являлся вовсе не ее спутник. Господь говорил с ней. Он предупредил ее о том, что безбожные коммунисты из Китая начнут ужасное преследование беженцев в Тибете. В ночном видении Он показал ей, какие страшные силы собраны там, чтобы уничтожить церковь Божью. Теперь все ее мысли постоянно пребывают там.

Ночью она вместо сна долго молилась за христиан в Китае и Тибете. И сейчас в этой поездке она не могла не думать беспрестанно о том, что там может произойти.

Спустя неделю они увидели в киоске газету, сразу привлекшую их внимание.

На первой странице большими буквами было напечатано:

"Массовое убийство трех тысяч беженцев в Тибете".

Жестокая расправа, как в Варфоломеевскую ночь.

Глэдис, дрожа от ужаса, все перечитывала страшный заголовок. В глазах у нее потемнело, и она без сознания упала на пол.

Несколько часов спустя, когда она окончательно пришла в себя, ее стала терзать мысль о том, что она мало молилась за беженцев в Тибете. О, если бы она молилась более серьезно, более настойчиво и с большей искренностью, то они, может быть, остались бы в живых!

Молодой сопровождающий с сочувствием и почтением слушал ее. Его потрясла ее способность так глубоко сопереживать страдающим людям. Она переносила боль своих друзей-христиан вместе с ними настолько реально, будто страдала сама. Живя в полном согласии с христианскими установлениями, она ощущала свое единство со всеми возлюбившими Господа Иисуса. Ведь они принадлежали к одному Телу, одной Церкви. "Посему, страдает ли один член, страдают с ним все члены; славится ли один член, с ним радуются все члены" (1 Кор. 12, 26).

Очевидно, в этом и состояла тайна ее удивительного воздействия на слушателей: она умела испытывать боль других людей как свою, и люди не могли остаться глухими к ее призыву оказывать помощь страдающему человечеству.

Едва успев вернуться домой из Америки, Глэдис получила приглашение приехать и рассказать о миссионерском труде в Китае в Австралию, Новую Зеландию и Корею.

Из всех этих стран, а особенно из Америки и Канады, потоком лились пожертвования для сиротского приюта на Тайване. Наконец детский дом имени Глэдис Эльверд в Тайбэе был избавлен от денежных забот.

Лицо молодого администратора сияло от удовольствия. В связи с ростом популярности и авторитета Глэдис в Англии была основана специальная организация для обеспечения финансовой поддержки ее детского дома - Благотворительный фонд имени Г. Эльверд.

В 1963 году у членов фонда возникла мысль организовать в Лондоне собрание старых миссионерских друзей Глэдис, куда будет приглашена пресса. Мисс Эльверд будет самым важным лицом на собрании.

Ее сестра Виолет и брат Лори, друг-миссионер Давид Дэвис из Шаньси, врач Хендли Стокли и другие друзья тоже будут присутствовать. Они смогут вспомнить былое, а журналисты опубликуют эти рассказы в английских газетах.

Глэдис с благодарностью приняла приглашение. Сиротский дом она опять сможет на несколько недель доверить молодым супругам.

- Не правда ли, мы хорошо позаботились обо всем, когда ты была за рубежом? - заметил администратор, который звал себя ее зятем.

- Бухгалтерия в порядке? - спросила мама Глэдис.- Мы ведь получили столько пожертвований.

Он заверил ее, что она может спокойно ехать.

Все в порядке, и... в Лондоне ее ждет приятный сюрприз.

С благодарной улыбкой Глэдис прощалась с "зятем" и его женой, которым она безмерно доверяла. Маленького Гордона она взяла с собой в поездку. Ему было уже почти три года. Она не хотела расставаться с ним ни на один день.

Малыш очень любил свою приемную мать. Когда ее не было дома, он плакал и звал ее, пока она не возвращалась домой и не брала его на руки.

Мама Глэдис и маленький Гордон.

Глэдис Эльверд и маленького Гордона приняли в Англии с большой радостью. Друзья вспоминали события первых лет их работы в Китае. Приглашенные журналисты старались не упустить ни одного слова.

И вдруг... Сюрприз...

На собрании внезапно появился "зять" с Тайваня. С широкой улыбкой и к большому удовольствию газетчиков, он приветствовал английских друзей и обнял маму Глэдис. Она никак не могла понять, когда он успел приехать. Четыре дня тому назад она простилась с ним на несколько недель, и вот он перед ней в Лондоне. Да, на самом деле, такой сюрприз.

Но управление благотворительной организации, устроившее поездку мисс Эльверд в Англию, считало немного странным, что этот молодой человек по собственной инициативе, без договоренности совершил это дорогостоящее путешествие в Англию.

В эти дни статьи о Глэдис Эльверд, ее снимки вместе с маленьким Гордоном и интервью с ее друзьями стали в Англии важными газетными новостями, Несколько дней спустя после собрания у сестры Кули в Лондоне зазвонил телефон. Она услышала голос Глэдис, которая хотела встретиться с подругой до отъезда на Тайвань. Кули очень обрадовалась возможности поговорить со своей старой подругой, о которой она хранила самые добрые воспоминания.

- Ты уже скоро едешь? - спросила она.

- Да, но до отъезда я еще должна обедать у королевы,- несколько смущенно сообщила Глэдис.

- Ты... Глэдис, ты будешь обедать у королевы Англии? - крайне взволнованная, переспросила сестра Кули.

- Да. Меня пригласили, я не успела сказать тебе об этом заранее. У меня здесь столько различных дел. Но ты никому не рассказывай об этом пока.

- В какой одежде ты хочешь туда ехать? - озабочено спросила Кули.

Она знала, что Глэдис довольно безразлична к одежде.

- О, это зависит от погоды. Я еще не знаю, что одену.

- А на чем ты поедешь?

- На автобусе или возьму такси.

- Нет, Глэдис, так нельзя, визит к королеве - большая честь. Нельзя ехать в Букингемский дворец (Резиденция Английской королевы) в простой одежде и на такси. Ты здесь представитель свободного Китая. Надо все организовать как следует. Предоставь это мне. Я устрою так, что все будет в порядке.

- Ну ладно. А я, пожалуй, куплю новую сумочку. Моя уже слишком старая. И еще... Кули, дорогая подруга, молись за меня, пожалуйста, чтобы обед был таким, какой я могу кушать. Ты знаешь, что некоторые блюда я вовсе не люблю. Я очень боюсь, что подадут то, что я не могу есть,- с детской непосредственностью призналась Глэдис.

- Я буду молиться о том, чтобы все прошло хорошо.

С помощью сестры Кули Глэдис приобрела новую красивую китайскую одежду. Потом один представительный китайский бизнесмен, живущий в Лондоне, повез ее на шикарном автомобиле во дворец. Сопровождали их на своих машинах пастор Ван и некоторые китайцы из Лондона. Все происходило как положено.

Выехав через несколько часов из дворца, Глэдис решила сразу заехать к сестре Кули. Ее подруга должна была знать, что все прошло благополучно. Обед был прост и хорош, она смогла кушать все поданное. Было восемь гостей, из которых она была единственная женщина. Во время обеда ее усадили рядом с принцем Филиппом, который приятно с ней беседовал. Она совсем не волновалась.

Королева показала ей свои фламинго в саду. Когда Глэдис предложила ей рулон расшитого шелка - подарок от детей-сирот с Тайваня, на холодном учтивом лице королевы появилась легкая улыбка. Она казалась слегка растроганной.

- Смотри, Филипп,- сказала она мужу,не прекрасно ли это? Из него можно сделать красивый каминный щит.

Сестра Кули считала большой честью, что Глэдис встретилась с королевой Англии и ее мужем, принцем Филиппом.

Вместе с бухгалтером-ревизором Лондонского Благотворительного фонда имени Глэдис Эдьверд Глэдис возвратилась на Тайвань. Она была очень довольна, что он ехал с ней. Как хорошо, что человек, уже несколько лет поддерживающий приют, сможет наконец увидеть дом своими глазами. Это даст ему лучшее представление о ее труде и христианском воспитании детей-сирот.

Для Глэдис наступило время радости и успокоения. Незаметно для нее самой в ее сердце начал всходить росток беспечности. Сиротский дом на Тайване был избавлен от денежных забот.

Благодаря ее выступлениям в Америке деньги полились потоком в Тайбэй. Поступали пожертвования и из Англии и других стран. В Англии она обедала с королевой и принцем, и о ее труде писали американские и английские газеты.

Воистину, простая миссионерка из Янчэна стала мировой знаменитостью.

На Тайване бухгалтер-ревизор с интересом осмотрел сиротский дом. Он выглядел вполне ухоженным.

По поручению своего треста он должен был также проверить бухгалтерию и денежную отчетность.

- О да,- сказала Глэдис,-- конечно. Все книги для вас открыты. И мой зять, администратор, может вам объяснить все, что нужно.

Открылись книги. Бухгалтер-ревизор удивился, потом нахмурился и начал озабоченно задавать вопросы.

"Зять" был явно чем-то расстроен.

Что-то было не так.

Бухгалтерские документы оказались не в порядке. Пропала большая сумма, более полумиллиона долларов. Куда девались эти деньги?

Бухгалтер-ревизор все тщательно изучал.

Одно печальное открытие следовало за другим. В тайбэйский суд были переданы документы, свидетельствовавшие о растрате денег Благотворительного фонда администратором сиротского дома.

После этого бухгалтер-ревизор выехал в Англию. В качестве главного свидетеля обвинения в суд теперь должны были вызвать мисс Эльверд.

Растрата сиротских денег была для Глэдис едва ли не самой горькой пилюлей, которую ей когда-либо в жизни пришлось проглотить.

Сначала она не хотела верить, что это так. Он бы никогда не совершил такое. Ведь она знала его и полностью доверяла ему. Но доказательства его вины были неопровержимы. Тогда она стала убеждать его признать свой грех и покаяться.

Если он исповедует свою вину перед Богом и людьми, тогда, может быть, найдется способ избавить его от тюремного заключения.

Мама Глэдис плакала от горя. Обняв "зятя" и его жену, она умоляла их отказаться от своего ложного пути и исповедовать свою вину. И им однажды надлежит явиться пред судилище Христово... и быть судимыми.

Но все мольбы Глэдис были напрасны.

Для Ай-Вэ-Те наступил новый период испытаний.

Дело о растрате денег в приюте получило широкую огласку. В конце концов им занялся военный прокурор.

- Какой позор для китайского народа, что один из его представителей обманул и обокрал такую женщину, как Ай-Вэ-Те, сделавшую столько добра китайским детям!- заявил он, Виновник раньше служил в китайской армии, и поэтому будет судим военным судом.

Мама Глэдис постаралась защитить виновного "зятя" и умоляла об облегчении его наказания. Благодаря ей ему дали сокращенный тюремный срок.

Итак, "зять" был осужден судом, сиротский дом потерял своего администратора, деньги пропали.

Для Глэдис наступил мрачный период. Она уже никому полностью не доверяла. Ей было стыдно встречаться с прежними друзьями и появляться на миссионерских собраниях.

К тому же, она получила письма из Англии, в которых ей сообщали, что вышла в свет неизвестно кем сочиненная история о ее жизни в Китае. Она, Глэдис Эльверд, якобы завела любовный роман с офицером китайской армии, что послужило основой для написания романа, который уже опубликован в Англии и Америке.

Глэдис плакала от обиды и негодования. Кто сочинил такое о ней? Она никогда не заводила романов. Почему люди рассказывают о ней такое?

Глэдис казалось, что все ее презирают. Она чувствовала себя оставленной Богом и людьми. Ее вера пошатнулась. Никого не желая видеть, она закрылась в своем доме.

Единственным утешением для нее в это время был ее маленький Гордон. Его детский щебет скрашивал ее суровые дни. Она могла разговаривать с ним и рассказывать ему истории из Библии. Молиться за него она могла, но для самой себя она, казалось, потеряла всю веру.

Целых два года прожила она в уединении в сиротском доме, ухаживая за Гордоном и другими детьми. Она больше не осмеливалась ходить по деревням, чтобы свидетельствовать о своем Господе. Отчаяние и духовная усталость стали ее постоянными спутниками.

Однажды она прочитала 53-ю главу из книги пророка Исаии о страдании Христа.

"О, как дорога мне эта глава",- писала она в одном из писем.

После тяжелого испытания веры Глэдис получила более глубокое познание Спасителя.

В эти годы я получила от нее с Тайваня письма, в которых она писала о своей духовной нужде и своем новом уповании на Господа. (Примеч. автора) Одной медсестре-миссионерке, у которой были большие неприятности, она писала:

"Я отлично понимаю то, что ты сейчас переживаешь, так как я испытала то же самое. Этот год был для меня самым страшным годом моей жизни. Я не думаю, что смогла бы выдержать такое еще раз. Казалось, будто все мои дела были неправильны. Моя вера ослабела, но Он, живой Бог, не дал мне утонуть в волнах сомнения, хотя я переносила один удар за другим. Сейчас у нас новая забота: мы должны покинуть сиротский дом. Нас выселяют. Поэтому я теперь в поисках другого дома для детей. Это требует от меня много энергии, а у меня мало сил. Я ужасно устала. Я не хочу, чтобы окружающие заметили, как часто болит у меня голова. Иногда я испытываю сильные головокружения. Выдержать все это можно только уповая на Господа. Дорогая подруга, я верю, что Бог призвал тебя и меня служить Ему. Он дает нам идти не по спокойному, ровному пути, а по тому пути, по которому шел Он Сам. Это крестный путь на Голгофу. Наступит тот день, когда мы достигнем конца пути и сможем обозреть свой пройденный жизненный путь.

Там мы все поймем и прославим Его за все Его чудеса, сотворенные в нашей жизни. Я чувствую себя тесно связанной с тобой в твоих заботах. Мы идем рука об руку по пути, по которому Он ведет не так уж многих. И Он сказал: "Что Я делаю, теперь ты. не знаешь, а уразумеешь после" (Иоан. 13, 7).

Есфирь, которая очень сочувствовала маме Глэдис, регулярно заезжала к ней и следила, чтобы у нее самой и у детей было достаточно еды.

В сиротском доме недоставало помощников для ухода за детьми и не было знающего бухгалтера.

Иногда Глэдис хотелось все бросить. У нее уже не хватало сил.

- Я больше не выдержу,- грустно сказала она как-то Есфири.

- Надо молиться о помощи. Господь может послать кого-нибудь, чтобы вам помочь,- утешала ее Есфирь.

Однажды к Глэдис приехала Кэтлин ЛэнгтонСмит из Англии. Услышав, что у мисс Эльверд большие затруднения, что "зять" осужден за растрату и Ай-Вэ-Те нуждается в помощи, она отправилась на Тайвань.

- Не могу ли я вам помочь в сиротском доме? - предложила она.

- У тебя есть опыт работы с детьми? - спросила Глэдис.

- Нет, я всегда жила одна, у меня не было ни братьев, ни сестер. Но я могла бы работать в бухгалтерии. Я двадцать лет работала на почтамте и привыкла к работе с бумагами.

- О-о-о...- изумленная, произнесла Глэдис, неужели Господь послал тебя именно для этого? Неужели Бог хочет еще сотворить чудеса для нас? Если ты наведешь порядок в нашей бухгалтерской отчетности, то организация в Англии, может быть, вновь станет присылать нам деньги.

Так и случилось. Кэтлин Смит быстро освоилась со всеми делами сиротского дома. Она навела порядок в бухгалтерии, писала письма в Англию с просьбой о поддержке и со временем стала для Глэдис не только надежной помощницей, но и верной подругой.

Мало-помалу Ай-Вэ-Те возвращалась к жизни. Депрессия проходила. Мама Глэдис стала опять простой миссионеркой, избегавшей всей славы мира и со всей любовью своего сердца ухаживавшей за нуждающимися детьми.

Прошло уже почти три года с тех пор, как она последний раз посещала деревни. Но для миссионерского труда она чувствовала себя еще слишком слабой и неуверенной. Больше всего она любила работать с малышами в детском доме. Они нуждались в ее любви, и им она могла доверять.

Благодаря стараниям Кэтлин Смит вновь начали поступать пожертвования для сиротского дома. Дела приюта поправились, и последние годы своей жизни Глэдис смогла провести в покое.

1968 год стал для них годом мира и благословения. У них была машина, подаренная одной миссией для того, чтобы они могли посещать горные селения для проведения библейских уроков.

Кэтлин умела водить машину. Три раза в неделю они вместе выезжали за город. В эти поездки они брали с собой и Гордона. Ему исполнилось уже восемь лет, и он считал себя слишком большим для того, чтобы оставаться дома с маленькими детьми. Он очень любил сопровождать маму Глэдис.

Приближалось Рождество 1969 года. В сиротском доме это было горячее время. Глэдис многое надо было организовать. Вместе с Гордоном она готовила рождественские подарки. Она хотела послать некоторым друзьям изъящный китайский календарь, который можно было купить в Тайбэе.

Погода была плохая, дул резкий ветер, а Глэдис и без того была простужена.

-Тебе лучше остаться дома,- посоветовала ей Кэтлин.

- Нет, это невозможно, мне надо купить эти календари и написать письма друзьям в Европу.

Глэдис поехала в город и вернулась домой с календарями и почтовой бумагой. Надо было немедленно написать рождественские письма и новогодние поздравления. На внутренней стороне переплета каждого календарика она написала слова: "Люби Гордона".

Почему она с такой нежностью писала о нем друзьям, о том, что ему нужно прикосновение руки Божьей для того, чтобы он обратился? Почему она с такой любовью к этому ребенку просила друзей в письмах молиться о нем? Может быть, она чувствовала приближающееся прощание?

Наступил новый 1970 год. Стояла холодная, туманная погода. Много людей в тот год болело гриппом. Чувствовала себя больной и Глэдис. Голова у нее пылала, она сильно кашляла.

- Тебе надо остаться дома,- уговаривала ее Кэтлин.

- Но сегодня состоится новогоднее собрание женщин-христианок. Меня попросили выступить там с речью.

- Тебе бы лучше лечь в постель, Глэдис, ты выглядишь так плохо.

- Я должна идти, они меня ждут. Я очень хочу еще раз рассказать о Том, Кого я так сильно люблю.

- Тебе нельзя идти, ты слишком больна! - еще раз предупредила ее Кэтлин.

Но отговорить Глэдис было невозможно.

- Пусти же меня, я желаю служить Ему до конца пути.

- Тогда я еду с тобой, я повезу тебя туда на машине,- озабоченная, ответила Кэтлин. Глэдис выступала на женском собрании. Она говорила больше часа. В зале царила немая тишина. Люди видели, что Глэдис едва держалась на ногах от слабости. Головная боль и ломота в спине мучили ее.

Но сильным голосом она предупреждала слушателей о том, что наступил новый год, в котором сатана постарается распространить свое господство над землей.

- Что нам принесет новый год? Осознаете ли вы, на каком мы сейчас пути, как мы живем? Народы на земле идут путем, далеко-далеко удаляющим их от Бога! Несмотря на экономический прогресс, несмотря на всю ученость, несмотря на развитие науки и технические открытия, мир отдаляется от Слова Божьего. Человечество вступило в самый критический момент своей истории. Над миром, кажется, царствует дьявол, а беспечные христиане не хотят замечать опасности. В ближайшие годы сатана применит еще больше силы для того, чтобы рассеять и уничтожить Церковь Иисуса Христа.

От имени Учителя она призывала каждого слушателя: "Встань, спящий, и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос" (Еф. 5,14).

Многие из ее друзей-христиан в Китае были казнены за веру. Она служила Ему до конца пути.

А теперь борьба кончилась.

Навсегда.

Кэтлин подошла к постели спящего мальчика и взяла его на руки. Его голова лежала на ее плече. Она постояла еще минутку рядом с постелью Глэдис.

Мама Глэдис больше не сможет за него молиться.

С мальчиком на руках, который - она знала - будет сильно тосковать по матери, Кэтлин тихонько вышла из комнаты.

Пилигримское путешествие завершилось.

"Ибо не имеем здесь постоянного града, но ищем будущего".

Тогда наступит тот день, когда она войдет в Церковь спасенных и соединится с теми, которые перед престолом поют вечную хвалу, там будут и они...

"И я увидел души обезглавленных за свидетельство Иисуса и за слово Божье..."

Вернувшись домой, Глэдис жаловалась на усталость. Она была очень слаба и вся горела от высокой температуры. У нее едва хватило силы, чтобы пройти в спальню.

Кэтлин помогла своей больной подруге лечь в постель. Но сначала Глэдис стала на колени рядом с постелью Гордона. Мальчик спал и не слышал, что мама Глэдис молится о нем. Но был Один, Который услышал и увидел ее мольбы об обращении этого мальчика. Когда он был годовалым ребенком. Господь исцелил его от тяжелой болезни и вернул ей. Она смогла ухаживать за ним восемь лет. Теперь она очень хотела, чтобы жизнь этого ребенка была посвящена Ему.

Кэтлин всю ночь не спала, не отходя от Глэдис, которая дрожала в лихорадке и стонала от головной боли.

К середине ночи температура Глэдис стала еще выше.

Кэтлин позвонила врачу. Тот определил у больной воспаление легких и сделал ей укол.

Кэтлин немного вздремнула, но через два часа опять пошла в комнату больной.

Мама Глэдис лежала, сложив руки, как будто молилась.

Кэтлин осторожно поправила ее одеяло.

Как спокойно лежала Глэдис! Может, температура понизилась?

Кэтлин дотронулась до сложенных рук Глэдис... и замерла.

Да, правильно, эти сложенные руки - холодны.

Нагнувшись над Глэдис, она пыталась уловить дыхание. Его уже не было.

Кэтлин печально смотрела на безжизненное тело своей подруги.