- Я ужаснулся, - продолжал Серж, - ибо та завеса, которая всегда скрывала вашу истинную натуру от моих глаз, та пелена, которой вы закрывали глаза всем нам прорвалась. Ну так вот: эта женщина лжет! Эта неземная супруга, эта соратница, утверждавшая, что для неё превыше всего работа мужа, в которой она участвует рядом с гением, этот чистый "дух", эта благородная интеллигентность, это божественное существо, которое соединяет в единый культ любовь к мужу и безграничную любовь к науке, - все это вопиет от отчаяния, потому что её не обнимают, не ласкают со всем жарким пылом. Да, её достаточно не ублажают, как в первые ночи после свадьбы с Роланом... Когда после ночи, в которую вы всячески приукрасились, чтоб соблазнить, собственного мужа. Но, увы! - безрезультатно! И тогда вы задумали тот проект "самоубийства", причем при таких условиях, при которых можно было бы уверовать, что вас убил ваш собственный супруг... С его револьвером вы стучите в его дверь, крича при этом: "На помощь! Меня убивают! Ролан! Убийца! Убийца!"
- Я кричала: "На помощь! Меня убивают!" - хрипло выкрикнула мадам Гароди.
- Зачем же вам надо было кричать: "Меня убивают"? Ведь вас никто не убивал?! Я докажу, что араб, который якобы стрелял в вас, к этому времени уже был мертв, когда вы пытались умереть! Но вы стремились умереть, погубив своего Ролана. И в доказательство этого, я вам представлю тотчас же. Вот оно: после той ночи, когда я вас видел в конце коридора на вилле, вы написали одной из своих парижских приятельниц, мадам де Ланс, письмо. Оно заставило её примчаться в Гавр, узнав спустя два дня о разыгравшейся на "Цветущей вилле" драме. В этом письме вы текстуально писали: "Теперь он меня ненавидит. Я прочла это в его глазах... Он хотел бы, чтобы я умерла!.. Жди какую-нибудь ужасную трагедию!.. Я её жду, и я к ней готова! Если ты узнаешь о моей смерти, скажи себе с полным основанием, что меня убил он!"
Но ваш план не удался: вы не умерли, а только ранили себя! И когда мадам де Ланс увидела вас в Сент-Адресе, вы указали ей на стоящего перед вами на коленях своего мужа... В тот момент вы считали его вновь завоеванным. И вы приняли на вооружение утверждение окружающих о том, - что вас хотел убить араб, друг Теодоры.
После этих слов Сержа в зале воцарилось молчание, молчание, при котором что-то ждали от этой женщины, вцепившейся в барьер, отделяющий судей от публики, но это "что-то" не наступило и Серж продолжал:
- Относительно этой первой "истории" сказано достаточно... Перейдем теперь ко второй. Впрочем, мне мало что следует сказать на сей счет. Какое-то время спустя, я стал думать, что вы провернули дело в Пасси таким же образом, как и в Сент-Адресе. Мне нужны были только доказательства, и они были найдены, потратив все необходимое время и обманув вас, как вы обманывали всех. Подлинной находкой для понимания второй истории стало то, что вы подбросили в этот домик в Пасси "кольцо рабства", найденное вами на вилле в Сент-Адресе! Наконец, у меня оказалась записка, подписанная Роланом Гароди и вновь якобы звавшая Теодору Фарнезе в свои объятия. Та самая записка, подлинность которой эксперты отвергают. Она могла быть написана только вами!
- Ложь!.. Подделка!.. - прошипела мадам Гароди, уже не глядя, на Сержа.
- Мадам, у меня здесь есть доказательство, что вы многократно старались подделать почерк своего мужа. Больше того. Я склеил, восстановил последовательно наброски этой записки. Мсье председатель! Вскройте вот этот конверт. После этого мадам нечего будет сказать!
И Серж упорно посмотрел на мадам Гароди, словно хотел её загипнотизировать, пока служитель передавал конверт председателю суда.
- Мне как раз надо кое-что вам сказать, мсье председатель, сравнительно тихо, на одном дыхании молвила мадам Гароди. - Действительно, я часто пыталась имитировать почерк мужа; об этом он сам меня просил, чтобы я отвечала вместо него на письма его многочисленных корреспондентов и особенно корреспонденток и даже... расписывалась за него!
- Это-все, что я хотел знать! - вскричал Серж. - А теперь, мсье председатель, вы можете порвать конверт: в нем ничего нет!
Присутствующие в зале словно оцепенели. А затем, несмотря, на всю серьезность события, то тут, то там раздались смешки.
- А сейчас ещё несколько слов, несколько положений, - добавил Серж. Об абсолютном доказательстве присутствия мадам Гароди на вилле в Пасси в момент преступления и о доказательстве её преступления. Свершив свое злодеяние, мадам Гароди спустилась в кухню и, испытывая жажду, выпила свежей воды из-под крана, налив её в стаканчик из шкафа по соседству. Только мадам Гароди ошиблась и поставила обратно свой стаканчик неправильно по сравнению с остальными... Я дал его на осмотр эксперту. Он обнаружил на стаканчике отпечаток, в важности которого нельзя ошибиться, - отпечаток пальцев убийцы.
- Это - неправда! - вскричала несчастная женщина в последнем порыве самозащиты.
- Почему вы сказали: "Это - неправда!"? Не потому ли, что у вас на руке нитяные перчатки? Но ваша перчатка оставила свой след на стаканчике. Он обличает вас сильнее признания!
- Выходит, - прервал Сержа председательствующий, - нитяные перчатки носит только мадам Гароди?
- Нет. Но она носила их часто. И надела их в тот день, что легко определить, ибо у её перчатки на мизинце правой руки был шов, который мы обнаружили и на стаканчике! Впрочем, вот она, эта перчатка! Вы, мадам, напрасно её потеряли на лестнице в тот роковой вторник, когда ушли из моей квартиры.
И Серж продемонстрировал перчатку, вынутую из небольшого пакета, который находился в кармане его пиджака.
- На этот раз перчатка здесь, - сказал он. - Не так, как с предшествующими бумагами!
Со стороны мадам Гароди донеслось какое-то хриплое дыхание, послышался глубокий стон. Она поднялась над барьером, но внезапно рухнула на пол. Тереза была мертва, сердце её не выдержало.
Сержа как будто нисколько не взволновала эта смерть, приведшая в смятение всех собравшихся в зале суда. Люди устремились к выходу, и заседание суда, снявшего все обвинения с Сержа, было прекращено. Он поведал мне с невообразимым хладнокровием:
- Самое замечательное здесь то, что перчатка - подделка! Я купил её сегодня утром и сам сделал этот шов! - Что правда, так это то, что на стаканчике действительно есть отпечаток нитяной перчатки и шва! Следовательно, я ничем не рисковал, фабрикуя недостающую мне улику! Эта ужасная женщина изобретала улики против Теодоры Фарнезе, которую стоит пожалеть. В борьбе с мадам Гароди я использовал её же оружие! Только мои улики были менее фальшивыми, чем её доказательства!
Часть II
НОВЫЕ ЖЕНЩИНЫ - НОВЫЕ ДЕНЬГИ
В ШОТЛАНДИИ
Рассказывает Серж
Лето и осень уступили место зиме. По совету врачей я временно поселился в горах Швейцарии. Правда, морозы там были не "сибирскими", но все же достаточно ощутимыми, и, казалось, что такая зима мстит за летне-осеннее благоденствие, что сама природа взбунтовалась и не хочет, чтобы любовь была беспрерывной, будь то любовь к 22-летней Иване, или любовь к зрелой женщине - Терезе. Мне казалось, что Ивана искренне меня любила.
Положение с Терезой было сложнее: "безмужняя" замужняя Тереза искала не просто наслаждений "на стороне", а на самом деле тосковала о единственно любимом. Но тут я выразился крайне неточно. Терезе недостаточно было иметь единственного любимого. В её душе уживались принципы современного общества и матриархата. Поэтому-то она и заблудилась "меж трех сосен", не зная, кого в конечном счете, предпочесть: отвергающего её супруга и меня, влюбленного в нее. Убивая своего мужа, чтобы отомстить за пренебрежение ею как женщиной, она из ревности убила и Ивану.
Тереза оставила, как бы чувствуя приближение своего конца, завещание: половина её состояния, то есть около шести миллионов франков, отходила её дочери, Анне Дюбрей, жившей в Женеве со своим мужем; вторая половина передавалась мне, как "другу семьи Гароди". Вначале я хотел было не прикасаться к этим деньгам, а потом подумал: зачем так? Полтора миллиона франков оставил себе, а полтора - перевел Артуру. В нашем бизнесе "женские игры" - доходы мы делили поровну.
...Где-то в окутанной туманами Шотландии жила ещё одна женщина, которая, в первую же ночь её пребывания в Париже, пришла ко мне в постель, и мне никогда не забыть ту бурную ночь, которая показалась нам обоим, Цинтии и мне, слишком короткой. Да, то была сама леди Цинтия, баронесса Кэрвью. Мне стало ясно, что она - ничто без меня, а я, тем более, - ничто без нее.
Спустя год после нашего первого свидания меня встречала у порога своего замка Кэрвью баронесса леди Цинтия.
...Она, должно быть, увидела меня издалека и подскакала на горячем вороном коне. Амазонки на ней не было: одета она была в обычную городскую одежду, и никто её не сопровождал.
Остановив коня, она соскочила с седла, и мы сжали друг друга в объятиях. Я нежно поцеловал её.
Ее престарелый муж, до последнего дня своей жизни державший леди Цинтию на "сухом пайке", скончался с полгода тому назад. Единственная законная владелица замка Кэрвью леди Цинтия вынуждена была отказаться от своих амурных проказ в Эдинбурге (приходилось считаться с общественным мнением округи). А вообще-то, как мне сразу показалось, леди Цинтия просто повзрослела, как говорится, "перебесилась" и её тянуло к настоящему домашнему очагу.
А тут - и как раз вовремя - появился я. Леди Цинтия меня буквально зацеловала. Она целовала меня в губы, в щеки, в лоб, не забывая проверять, достаточно ли взбунтовалась против её лона моя мужская плоть. Эти проверки, очевидно, и навели её на очень интересную мысль: взять меня себе в мужья! Тут и я не растерялся, сделав ей официальное предложение, руки и сердца.
Что последовало потом, догадаться не трудно. Поужинав вдвоем в старинной столовой, рассчитанной минимум на много персон, мы отправились в спальню, куда меня, естественно, вела баронесса леди Цинтия, так как я туда дороги ещё не знал.
Дрожа от едва сдерживаемого желания, она позволила себя раздеть донага, но наотрез отказалась дать мне снять с её стройных ножек желтые колготки. Я решил с ней не спорить: тем более, что эти желтые колготки приятно контрастировали с яркой белизной её роскошного тела. Я любил её всю ночь, и опять эта ночь оказалась очень короткой, хотя на дворе уже стоял апрель. "Я нарожу тебе множество сыновей, чтобы удовлетворить твою любовь к сыновьям, а себе нарожу только трех дочерей, и у нас будет многодетная семья".
Но я думал иначе. Я буду любить Цинтию до тех пор, пока не пойму, как завладеть её имуществом и деньгами. Сама Цинтия оказалась бой-бабой и не такой простой, как она себя называла. В жизни она прошла огонь, воду и медные трубы.
* * *
Впервые о Цинтии во дворе её дома узнали соседи, когда ей исполнилось шесть лет. До тех пор она находилась у отца на ферме в окрестностях шотландского города Эдинбурга.
Во дворе дома, где жила её семья, была песочница, и там летом часами играла Цинтия.
В тот день на девочке был одет скромный костюмчик серого цвета: прямые брючки и курточка тоже прямого пошива. Она была коротко подстрижена и одна копалась в песке. Через некоторое время к ней подошла небольшого роста пожилая женщина, можно сказать старушка, поскольку она так отвечала о своем возрасте: мне немного более семидесяти лет. Ее звали Энти. Она стала смотреть на ковырянье ребенка в песке. Та в свою очередь изредка поглядывал на стоящую рядом старую женщину. У неё были спокойные глаза и неторопливые манеры.
Женщина подошла ближе и спросила:
- Как тебя зовут, мальчик?
- Я не мальчик, а девочка!
Тут только Энти поняла, что допустила ошибку, приняв стройную фигурку, одетую в брючный костюм, девочки, за мальчишечью. Когда же она увидела глаза, смотревшие на нее, уловила их нежно-голубой блеск, поняла, что перед ней девочка.
- Ну, ты извини меня, я ошиблась!
- Ничего страшного, - спокойно ответила девочка. Видимо, не она первая ошибалась, принимая Цинтию за мальчика в её шестилетнем возрасте. - Меня зовут Цинтия. Я живу в этом доме.
- Но почему же ты так долго находишься на улице. Пора идти домой. Ты, наверно проголодалась?
- Я уже привыкла. Мама придет нескоро, а бабушка уехала за город и вернется только завтра, к тому же я потеряла ключи от квартиры.
- Ну и что же ты собираешься делать?
- Ничего, подожду.
Энти долго не раздумывала: у неё дома был обед и она пригласила девочку к себе: переждать, когда придет кто-либо из её родных.
Девочка быстро согласилась; она была голодна и не опасалась старухи, тем более она и раньше её встречала во дворе.
Энти жила в небольшой двухкомнатной квартирке на втором этаже, квартирке с балконом, который находился на кухне. Кухня метров шести имела большое окно, балконную дверь. Кухонная мебель, газовая плита и холодильник, и небольшой стол для еды едва-едва вмещались в небольшое пространство: стоять у газовой плиты двоим людям уже было невозможно. Но Энти смогла ещё втиснуть в кухню и крохотный диван. На нем было уютно посидеть за обеденным столом, особенно, когда её редкие гости обладали отменным аппетитом, как и случилось на этот раз.
Цинтии понравилось на кухне. Здесь как-то приятно пахло домашней готовкой, было чисто и все лежало на своих местах.
Пока Энти разогревала еду, Цинтия с разрешения хозяйки осмотрела остальные помещения. Это были две комнаты: одна двенадцать метров, другая девять. В большой комнате находился новый цветной телевизор, платяной шкаф, два кресла, столик. Весь пол был устлан ворсистой тканью. Хотя Энти и смотрела телевизор, но редко, считая, что телевизор делает людей дураками и отнимает у них все человеческое. В этой комнате они принимала родственников и гостей.
В маленькой комнате помещались широкая тахта, покрытая шотландским пледом, с двумя подушечками разного цвета; стояли небольшой письменный стол и плетеная корзина с принадлежностями для вязанья.
От созерцания скромного комнатного убранства Цинтию оторвал голос хозяйки:
- Ты вареную курицу есть будешь? С рисом?
- Да, - робко ответила девочка. Она готова была есть все, что угодно: последний раз она ела ранним утром.
- Я готовлю только вареных кур, - говорила Энти, пока Цинтия быстро поглощала еду. - А ещё я тебе дам чай с лимоном и блинчики с яблоками. Сколько тебе ложек сахарного песку в чашку?
Цинтия хотела сказать, что надо класть как можно больше, но постеснялась:
- Две! - мужественно ответила она. Она бы съела ещё и курицы с рисом, но просить не осмелилась. А вот на блинчики она навалилась. Энти отдала ей все, что оставались в сковородке.
Цинтия шустро расправилась с блинчиками, и сделала это так быстро, что Энти не успела даже помыть посуду. Она подозрительно посмотрела на девочку и хотела её что-то спросить, но Цинтия её опередила:
- Они очень-очень вкусные! - воскликнула она и широко улыбнулась.
Этот ответ хозяйке блинчиков понравился, и она пообещала в другой раз угостить девочку горячими блинчиками, сказав:
- Когда они горячие, то гораздо вкуснее! Ты любишь горячие блинчики?
- Конечно! - ответила поспешно Цинтия, а про себя подумала: "Лишь бы они были!"
- Вот и отлично! Идем, я тебе покажу свое вязание.
В доме Энти звали библейской бабушкой и не потому, что она была слишком набожной, а совсем по другой причине. Она где-то вычитала, что люди, которые сочиняли Библию, находились в возрасте 93 лет. Вот и она решила дожить до 93 лет. Она не только мечтала об этом, но и кое-что делала для этого. Прежде всего определила диету: не есть соленого, мало сладкого, не есть макарон, мало хлеба, в остальном - вареные куры, немного рыбы, каши, главным образом гречневая, овощи и фрукты, немного картофеля.
Энти считала, что именно так питались люди, которые писали Библию. Правда, думала она, в их рационе наверно было козье молоко, сыр. Молоко она не пила, а вот сыр, только не острый, употребляла.
Она много ходила, потому что слышала историю про сельскую почтальоншу, которая разносила почту пешком, хотя им полагался велосипед. Эта почтальонша дожила до 104 лет.
Иногда Энти так вживалась в своем воображении в библейские сюжеты, что представляла себя живущей в эпоху, когда составлялась Библия. Вот одна из этих её картинок, родившаяся в её фантазии. Энти живет в шатре, покрытом овечьими шкурами. Место действия - оазис, расположенный на краю пустыни. Кругом пески, а вдали виднеются горы. Рядом ещё несколько таких же шатров. Это их пастуший род. Она замужем за одним из авторов Библии. Свою часть он пишет на длинных свитках папируса. Чем пишет? Она долго думает и представляет себе, что это сок какого-нибудь красящего растения, а буквы выводятся мягкой сердцевиной из ветвей растущего кругом кустарника. Ей за 70 лет, а ему уже все 93 года. Это высокий жилистый мужчина с длинной седой бородой. Кроме писания Библии он пасет отару их овец, занимается мужской работой по хозяйству и приносит Богу в жертву агнецов.
По ночам мужчина удовлетворяет свою жену, что Энти нравится и она представляет себе, как это происходит и оправдывает себя. Ведь в библейские времена прародитель людей Авраам жил со своей старой женой Саарой и она в столетнем возрасте родила ему сына. Так далеко в своих мечтаниях Энти не заходила, но представляла себе, что, когда они с мужем наслаждаются любовью в постели, от него пахнет овчиной и немного овечьим навозом. Почему навозом? Она не знала, но оставляла этот запах в своем воображении, ибо считала, что в те далекие времена люди редко мылись. Смирилась с этим запахом и не обращала на него внимание. Главное, считала Энти, по отношению к мужчине, женщине надо уметь быть терпеливой, остальное все само собой сладится.
...Так, - воображала дальше Энти, - когда их часть Библии будет написана, муж умрет и ей придется доставить эту часть в Иерусалим и положить её под Священный камень в Иерусалимском храме. Ведь по приданию, рукописную Библию нашли под этим камнем 5000 лет тому назад.
...Когда муж умер, Энти запаковала их часть Библии в прочную овечью шкуру, взяла из хозяйства ослика, собаку, продукты на дорогу, запасную одежду и отправилась в Иерусалим. Добираться до него ей пришлось двадцать лет, и она достигла цели, когда ей исполнилось 93 года. Выполнила свой долг: доставила часть Библии в целости и сохранности и положила её под Священный камень в Иерусалимском храме, где уже находились другие части Библии, которые в последствии стали называть - Евангелиями. После этого она умерла. Перед смертью попросила похоронить её в том месте, где через 5000 лет будет находиться Гроб Господень, ведь она знала сейчас, где он находится.
Из её воображаемых представлений о жизни родилась и другая идея, которая воплотилась в жизнь. Придумала, что может помочь семейной паре, которая сама не может выносить ребенка. Она знала, что 50-летние женщины вынашивали таких детей, например, одна мать в их графстве успешно выносила и родила для своей дочери мальчика из оплодотворенного семени родителей. Дала объявление в газеты. Было несколько звонков, но когда звонившие узнавали о её возрасте, то отказывались от её услуг.
И все же Энти повезло. О её желании узнали в Медицинском центре Эдинбургского университета и провели с её помощью успешный эксперимент.
Ученые потому заинтересовались предложением Энти, что они предполагали: в результате таких родов, если их удастся осуществить, организм старой женщины омолодится. И не ошиблись. После всех анализов смелый эксперимент начался. Энти подтянули и закрепили матку, её кормили по особой диете. Она много ходила, что ей самой очень нравилось. В результате ребенок - мальчик родился здоровым и полновесным. "Красавец!" - так определила сама Энти, разглядывая его после родов. Рожала сама, отказавшись от кесарева сечения. "Роды должны быть настоящие! - заявила она, - а страдания во время родов, покажут насколько я сильная женщина!"
Удалось и другое: Энти помолодела на 10 лет. Она всем говорила, что ей немного за семьдесят, хотя ей на самом деле было "немного" за восемьдесят.
Радовались и медики из Медицинского центра: они начали зарабатывать бешеные бабки на омоложении старых женщин по методу, испробованному на Энти.
...На протяжении нескольких лет Энти опекала Цинтию: кормила её обедами, зашивала колготки, обогревала в холодные дни.
Девочка была очень благодарна библейской бабушке и любила её. Однажды она сказала ей в порыве чувств: "Когда я вырасту, - куплю тебе автомобиль!" - "Да он мне и не нужен", - ответила та, не придав никакого значения её словам. Сама Цинтия мечтала об игровом компьютере, но так никогда его и не получила. В семье не было денег на такую покупку.
Семья Цинтии состояла из трех человек: мамы, бабушки и её самой. Отец после рождения ребенка покинул семью: разладились отношения между ним и её матерью. Мать была высокой и стройной женщиной, довольно красивой. Она очень радовалась рождению дочери. Спустя несколько месяцев после рождения Цинтии у её матери появились первые признаки шизофрении. Временами она как бы попадала в другую реальность и жила в ней некоторое время, потом снова приходила в себя. Это и послужило причиной ухода отца из семьи.
Как люди сходят с ума? Этим вопросом занималась Энти, когда познакомилась с мамой Цинтии. Она перечитала несколько книг и поняла, что у человека, у которого "поехала крыша", никаких изменений в мозгу не происходит, так писали ученые-медики, а происходит что-то другое. Что пока они не могли установить. На этот счет Энти создала свою версию. Этот вопрос её лично интересовал, потому что соседи в связи с её "библейскими" рассказами, тоже считали Энти немного "чокнутой", почему она и выясняла для себя этот вопрос.
По её мнению, в разуме психа "ломаются" чувства, а мозг остается невредимым. Но как они "ломаются"? Еще ни один псих, пришедший в себя, не рассказал, как все происходит. Возможно, процесс перехода от нормального человека, полагала Энти, к ненормальному происходит так: представьте себе, что вы идете в полной темноте по ступенькам лестницы вниз. Приходиться спускаетесь осторожно. Наконец, доходите, как вы полагаете, до последней ступеньки и делаете ещё один, последний шаг вниз, чтобы твердо стать ногой на пол. Но оказывается, это была предпоследняя ступенька, и вы, не удержавшись, резко ступаете, и, не рассчитав расстояния, проваливаетесь ногой до пола. Ощущение получается совсем другое, чем, если бы человек стал спокойно на пол. Так нормальный человек, становясь психом, сменяет одни чувства на другие, неадекватные данной конкретной обстановке. Вернуться в обычное состояние, к прежним чувствам, такому человеку невозможно. На это есть свои причины. Вот одна из них: такому человеку необходимо снова обрести чувство реальности, ибо именно чувство реальности отсутствует у человека "тронутого". Псих этого не понимает, и сделать сам подобное не может. Такое положение в некоторой степени относится и к алкоголикам, курильщикам и наркоманам, хотя они и могут сознавать это чувство, но перебороть его в подавляющем большинстве сами не могут: такой процесс сложен психологически, потому что они, поддаваясь своим чувствам, отключают от такого процесса свое сознание.
Так думала о происхождении психов Энти, основываясь на своем богатом воображении, и понимала, что мама Цинтии никогда не вылечится. А попытки та предпринимала. Она вышла второй раз замуж, но брак оказался неудачным. Второй муж очень любил мать Цинтии, хорошо относился и к девочке, считал её своим ребенком. Брак просуществовал недолго, и хотя этот мужчина ещё раз женился, но добрые отношения между ними остались. Он помогал своей бывшей жене материально, принимал в своем доме Цинтию.
После второго брака мать Цинтии стала много курить и увлеклась наркотиками, дело дошло до того, что её периодически на месяц укладывали в больницу. Цинтия сильно переживала.
Бабушка Цинтии работала до пенсии зубным врачом, и, поэтому кое-какие средства у неё имелись на содержание семьи, но этих средств не хватало. Цинтия испытывала недостаток во всем, в одежде, в питании, в развлечении, а ей хотелось многого, и в этом она была максималисткой. Дело даже доходило до драк с бабушкой: Цинтия настаивала: купи, купи! У подруг это было, но не у Цинтии.
Где-то в 11-12 лет у Цинтии начали расти груди, и когда они чуть обозначились под майкой, а дело было летом, ей стало ужасно стыдно и она, чтобы скрыть это, стала надевать на майку кофточку. В жару кофточка не смотрелась. Первая это заметила библейская бабушка и спросила:
- Ты, что? - Потом сама поняла в чем дело, покачала головой и добавила: - Никто не обращает внимания, но тебе самой все это необычно, отсюда и такая стеснительность, да?
Девочка пожала плечами и опустила голову: ей нечего было сказать, так как все на самом деле так и происходило.
Через несколько дней Цинтия сняла кофточку, поддавшись на уговоры Энти, но зачесала волосы на глаза. Когда она шла по улице и смотрела на встречных знакомых людей, через волосы, ей казалось, что не так стыдно. Но и такая детская застенчивость скоро прошла. Вместе с другими ребятами из своей школы она летом на два месяца попала в лагерь бойскаутов.
После возвращения рассказов было много о летнем отдыхе, но самые интересные из них оказались те, в которых Цинтия влюблялась в разных мальчиков и как они влюблялись в нее, как целовались с ней, как тискали её. Библейской бабушке Цинтия призналась, что целоваться с мальчиками ей не понравилось. "Они слюни пускают", - сказала она. В ответ бабулька только хмыкнула и ничего не ответила, но представила себе, как они целовались в жаркую лунную ночь, когда её библейский муж окончил писать свою часть Библии. Конечно, по этому случаю выпили виноградного вина пятидесятилетней давности, которое хранилось у них в глубине одной из пещер в большом запечатанном синей глиной кувшине, работы её мужа, который, к тому же владел искусством гончарного круга...
После окончание школы Цинтия не захотела дальше учится, да и денег не хватало, чтобы оплатить учебу для получения приличной профессии. Сорилась с бабушкой, которая настаивала на том, чтобы Цинтия пошла учиться на зубного врача. Внучка не соглашалась и, в конце концов, заявила, что станет проституткой, сразу заработает много денег, и будет хорошо жить без учебы. Бабушка пришла в ужас, но не надолго. Ужас сменился деловым расчетом.
Среди пациентов бабушки Цинтии, как зубного врача, попадались и богатые люди. Вспомнила о лорде Кервью. К этому времени ему исполнилось 60 лет. Он был вдовцом и увлекается молодыми девушками. Бабушка решила "подставить" ему свою внучку. Ко времени окончания школы она стала красивой девушкой.
Лорд владел большими богатствами. У него имелось обширное поместье со старинным замком, много земель. Его рысаки выигрывали немало скачек и приносили лорду хороший доход. Он владел акциями ряда компаний, в том числе холдинга "Ксерокс", в который вложил деньги, когда ещё появились только первые аппараты "ксерокс".
Цинтию долго уговаривать не пришлось: за то, что лорд лишит её девственности и переспит несколько первых ночей с ней после месячника, когда можно будет делать "это" без резинки и без опасения беременности, он выплачивал немалые деньги. На них можно было окончить колледж и затем учиться в Эдинбургском университете, или просто прожить безбедно несколько лет.
Сохранить девственность для первого мужчины, несмотря на все подростковые влюбленности, Цинтии посоветовала библейская бабушка. Она говорила:
- Ведь девственность - тоже собственность, расставание с ней можно высоко оценить. Или подарить её любимому мужу.
Цинтия послушалась советов, и время пришло: она дорого продавала свою девственность старику.
И ещё по другому вопросу посоветовалась Цинтия с бабушкой Энти. Как быть в тот момент, когда лишаешься невинности, ведь это больно?
- Не только больно, - ответила Энти, но можешь после этого потерять всякий интерес к сексу и даже станешь ему противиться.
- Почему?
- В такой момент может появиться резкая боль и никаких ощущений приятного чувства, если мужчина груб и девушка не подготовлена к первому половому акту.
- Как подготовлена?
- Я не думаю, что лорд будет с тобой груб. А подготовлена так: он должен тебя ласкать, а ты чувствовать его ласку, расслабиться при этом и ласка должна быть тебе приятная и ты должна себя подготовить, на все быть согласна, и идти на встречу мужчине. Знаешь для чего так нужно? Нет? Для того, чтобы в твоем влагалище появилась смазка, тогда у вас все пройдет не на "сухую", тогда ты совсем не почувствуешь боль и тебе будет приятно.
Совет оказался хорошим, но он чуть было не испортил все, когда Цинтия в первый раз оказалась в постели с лордом.
После завершения договоренностей, все остальное происходило в замке лорда, среди цветов и прекрасной мебели. Цинтия пожелала, чтобы не было электрического света, а действо произошло бы при свечах, и горел бы большой камин.
...В тот вечер, когда Цинтия пришла в замок, лорд встретил её в холле, взял за руку и чуть привлек к себе, заглянув в её небесно-голубые глаза. Девушка не выдержала взгляда и опустила глаза. Ей захотелось зачесать волосы на лоб, чтобы они прикрывали её взгляд, как это она делала в свое отроческое время, когда у неё стали расти груди. В этот момент лебединая нежная шея и плечи были оголены, а вырез её платья немного показывал округлости её девичьей груди. Лорд пристально и жадно её разглядывал. Он отметил чуть смуглый цвет её лица, гибкий стан, изящную линию бедер.
Они находились в вестибюле замка. Девушка оказалась немного выше его ростом. Это устраивало лорда: он не любил низкорослых женщин, но в то же время не тянулся и к слишком высоким.
Прошли в богато убранную комнату. На столе, к которому Цинтию пригласил лорд, был приготовлен чай с лимоном. Девушка не притронулась к нему. Она изрядно волновалась и сидела у стола сжав руки на коленях. Хозяин потянулся к чаю, но заметив волнение гости, отставил чашку и пристально посмотрел на Цинтию. Та опустила глаза и слабо улыбнулась.
- Не надо волноваться, все будет хорошо, - сказал он, пожирая страстным взглядом сидящую перед ним красавицу, - Все будет хорошо! Иди ко мне!
Та подошла и остановилась перед ним, опустив глаза и молчала, но потом сказала, чтобы минутная неловкость исчезла:
- Какие прекрасные цветы!
- Тебе нравяться?
- Очень!
В этот момент лорд притянул девушку к себе и, поцеловав в щеку, провел рукой по спине и слегка погладил по груди.
- Ой! - тихонько вскрикнула та, и хотела было отстраниться, но не сделала этого, быстро вспомнив зачем она здесь.
Лорд начал расстегивать пуговицы на её платье. Цинтия сначала вся сжалась, но потом расслабилась и даже стала помогать ему. У лорда слегка дрожали руки от нахлынувшего возбуждения. Девушка все больше и больше волновала его, особенно, по мере того, как обнажалось её прекрасное молодое тело. Сначала лорд увидел две большие белые груди и не удержался, чтобы не поласкать их руками, потом потянулся губами к розовым нежным соскам.
Цинтии стало немного щекотно, и в этот момент хозяин замка почувствовал, как под его ласками соски затвердели, а её тело напряглось от прикосновений. Он ещё более воодушевился, почувствовав, что ему самому уже невтерпеж и быстро снял с девушки оставшуюся одежду. Когда девушка оказалась раздетой, он замер от восхищения. Она была прекрасна: высокая белая грудь, тонкая талия, крутые бедра. Он притянул Цинтию к себе и начал целовать её в рот. Она не сопротивлялась, но и не отвечала на его поцелуи, только подставляла покорно губы и тело вошедшему в раж первому в своей жизни мужчине.
Лорд быстро сбросил с себя одежду и прильнул к горячему молодому телу девушки, покрывая его поцелуями, потом отстранился и стал разглядывать и ласкать его. Он положил одну руку на ягодицу, а второй полез девушке между ног и попросил её раздвинуть ноги. Она сделала это, но чуть-чуть. Он пытался продвинуть свою руку глубже, но та стала сопротивляться, вихляя бедрами:
- Ой, не надо так! Не надо! - просила она.
Через некоторое время лорд понял, что они оба готовы для постели.
- Пойдем в постель! - предложил он. Одной рукой обнял её за талию, другой продолжал ласкать грудь и они отправились в постель. Лорд от нетерпения и большого плотского желания ещё больше распалялся. Цинтия, казалось, ничего этого не замечала, она выполняла все, что от неё требовалось.
В постели они не сразу поладили. Цинтия, помня советы Энти, медлила отдаваться старому, но пылкому любовнику. Она стремилась к тому, чтобы он её больше ласкал. Тот это и делал, но наконец, не выдержал, и после того, как приустал от своих усилий, спросил девушку:
- Что такое? Почему ты медлишь и не отдаешься мне?! Раздвинь же ноги как следует!
Цинтию эти слова смутили, и она перестала крутиться по постели, но нашла в себе смелость и пересказала лорду совет Энти и свои страхи по поводу первого контакта с мужчиной.
Лорд слушал широко раскрыв глаза, потом он от всей души рассмеялся и хохотал несколько минут. Но за это время у него как-то спало желание близости, а для его возраста потеря темпа осложняет дальнейшие действия.
Улыбнулась и девушка в ответ на слова лорда:
- Да, я готов тебя ласкать всю ночь, но первое действие нам надо сделать!
Он снова стал ласкать и целовать, но новый страстный порыв к нему медлил приходить, член его упал и стал сморщиваться. Это заметила и Цинтия и она забеспокоилась: неужели придется возвращать деньги? Но, тут вспомнила рассказ Энти из её жизни со своим библейским мужем. Как-то раз, рассказывала Энти, они легли в постель, и ей очень хотелось это, но муж ничего не смог сделать. В тот день у него не получалось с писанием Библии, сильный дождь разметал стенку загона для овец. В Писании у него не выходила фраза о болтливости людей. В последствии в Библии эта фраза стала выглядеть так, когда она была написана в другой день: "При многословии не миновать греха, а сдерживающий свои уста - разумен" (19 Прит., Библия).
В этот же день неудач, когда у ритуального камня муж Энти поднял нож, чтобы заколоть агнеца и принести его Богу, его большой палец укусила огромная оса. Он так вскрикнул, что из шатра выбежала Энти. Закапывание агнеца в тот день не состоялось: от укуса опухла вся ладонь и опухоль начала подниматься к локтю, боль становилась невыносимой.
Энти знала, что нужно делать в подобных случаях. У них имелось одно лекарство от всех наружных болячек. Это была смесь козьего сыра, ослиного помета и синей глины. Такую смесь приготавливали в каждом шатре. Перед употреблением её следовало положить в рот, обильно смочить собственной слюней и приложить к опухоли. Энти так и сделала, Для того, чтобы ориентироваться во времени, Энти три раза пересчитала своих овец, а когда она закончила расчет, опухоль начала спадать и вскоре совсем исчезла. Таким сложился у них этот напряженный день.
В ту ночь Энти сказала мужу, которого впоследствии люди назвали Апостолом за написание одного из Евангеля (части) Библии:
- Успокойся, милый, у нас все получится! - И она положила свою теплую ладонь на обмякший член Апостола. Действительно, вскоре он стал таким же твердым, как палка для загона овец, которую потом верующие стали называть посохом.
Цинтия вспомнила этот рассказ, и, воспользовавшись им, сказала:
- Успокойтесь (она опустила слово "милый" и говорила с лордом на "вы"), у нас все получится! - И она опустила свою ладонь на съежившийся член лорда. Тот от этого прикосновения вздрогнул, так горяча была ладонь девушки: он подобной прыти никак не ожидал от девственницы, хотя и не на йоту не сомневался, что та девственница.
Цинтия ласкала (по совету Энти) рукой член лорда, пока тот не стал таким же твердым и стремительным, как ракета взлетающая к небесам.
К концу первой встречи лорд сказал Цинтии:
- Я готов ласкать тебя всю жизнь!
Цинтия ничего не ответила, только отвела взгляд в сторону и подумала, что эти слова нужно обязательно передать бабушке.
За первой встречей последовали другие. Страсть к Цинтии не утихала.
Лорд сразу назначил новое свидание. Девушка согласилась, сказав при этом:
- Я тоже хотела бы с вами встретиться!
Свидание состоялось, и принесло лорду много нового, запомнившись ему на всю жизнь.
На этот раз Цинтия сама разделась перед старым любовником. Ему показалось, что она похудела, немного осунулась на лицо и даже как-то плохо выглядит, но глядя на её обнаженное тело, он быстро воспламенился и потащил её в постель. Здесь, как будто, все прошло по-прежнему. Когда они лежали в постели после первой ослепляющей вспышки эмоций, отдыхая, в ожидании нового всплеска чувства любви, лорд начал ласкать девичьи груди и промежность, что было его любимым занятием в постели, а Цинтия стала слегка приводить свои волосы в порядок. Лорд потянулся погладить по голове, памятуя о её пышных волосах.
Он был на верху блаженства, девушка ему очень нравилась, особенно в постели. Она оказалась сексуальна. Как только он прикасался к её обнаженной груди и начинал её ласкать, девушка тут же воспламенялась и когда он в неё "входил", трепетала от страсти.
В своем дневнике Цинтия писала так, как могут писать только страстные натуры, какой она была. Вот как она писала о том, как переживала, дав свое согласие на встречу с лордом.
"Я никак не могу согласиться на встречу с лордом. Не могу представить себе, когда меня станет раздевать чужой мужчина, а потом я окажусь перед ним голой, совсем голой. Он начнет меня трогать своими руками, брать в руки все, что захочет, а я должна буду ему это разрешать и быть покорной и терпеливой. Потом скажет: "Пойдем в постель!" И я пойду ...Или он меня поведет и я все равной пойду, деваться, тогда голой, мне уже будет некуда. Он ляжет на меня и войдет в меня. или это будет как-нибудь по другому, я ведь девственница и это случиться первый раз в моей жизни... Я отдамся ему или он меня возьмет? Чужой мужчина меня возьмет? Изнасилует? Нет, я сама лягу в постель и буду с трепетом ждать, что он будет делать со мной. Говорят, бывает больно? Но и это не самое страшное. Плохо то, что потом, после постели, я окажусь в полном его распоряжении. А в постели он будет говорить мне: ложись на спину, раздвинь ноги. Он будет делать, как хочет, а я должна буду повиноваться ему. И мало ли чего он захочет! В следующий раз я должна буду встречать его с улыбкой, обнимать и целовать и только потому, что я уже принадлежу ему..."
После двух встреч с лордом Цинтия пишет: "Мне понравилось быть с мужчиной в постели, я зажигаюсь и не обращаю внимания на то, какой старый этот лорд. Он первый мой мужчина, а мне хочется мужчину ещё и ещё раз. Я уже не страшусь его, а выполняю все его желания. Их у него немного. Он подолгу ласкает меня, когда я сижу у него на коленях голая, разглядывает меня, а в постели всегда предпочитает всегда быть сверху. Это как бы он довлеет надо мной и даже насилует. Он любит, когда я при этом громко постанывают и дергаюсь под ним от наслаждения. Я подыгрываю ему в этом и он бывает довольным и не забывает, возможно, поэтому о дорогих подарках.
Когда мы сидим за столом и пьем чай с шоколадными конфетами и пирожными, он просит меня быть обнаженной до пояса. За столом он берет мою грудь в руки, ласкает её, закрывая при этом глаза, и целует в шею, за ушко, делает это он нежно-нежно и после этого мы снова "летим" в постель... Возможно, мне уже давно хотелось мужчину..."
Девушка очень переживала, что отдалась за деньги, но в конце концов успокоилась и рассказала лорду о своих переживаниях (так сделать ей посоветовала бабушка). Она поведала, что её угнетают такие отношения, а ей хотелось бы, чтобы это была любовь, а не деньги, как основа их отношений. Лорд призадумался и все остальные четыре дня их встреч слова Цинтии не выходили у него из головы.
Через несколько дней, когда бабушка запретила Цинтии встречаться с лордом, чтобы ей "не залететь" и не родить ребенка, лорд сделал официальное предложение руки и сердца.
В браке они прожили более десяти лет. Детей у них не было.
После нескольких месяцев семейной жизни Цинтия встретилась с Энти и сказала ей:
- Я покупаю тебе машину, как и обещала!
- Нет, Цинтия, машина мне не нужна!
- Тогда ослика, ты же в своей воображаемой жизни много ездила на ослике!
- В Англии на осликах не ездят!
- Тогда, что?
Энти немного подумала и ответила:
- Дай мне лучше немного денег. Мне нужно больше есть фруктов и овощей, ведь я хочу дожить до 93 лет, может быть ещё съезжу как туристка в какую-либо европейскую страну.
Энти получила через банк деньги за обещанную ей машину, а Цинтия после смерти своего лорда вышла замуж за Сержа. У них родился первенец - мальчик. После его рождения Цинтия стала заговариваться, как и её мать. Шизофрения было её семейным наследием.
СМЕРТЬ И ЗАГРОБНАЯ ЖИЗНЬ ЦИНТИИ
Рассказывает Серж
Цинтии стало плохо, когда ребенку исполнился год. Она хотела второго, но я притормозил, сославшись на то, что лучше будет детям расти, если между ними разрыв в летах составит хотя бы три года. Цинтия нехотя согласилась. К тому, чтобы возражать против второго ребенка у меня появились веские основания. Не дай Бог, если вторым ребенком будет девочка. Она унаследует от матери шизофрению.
А болезнь, хотя и незаметно, но подобралась к Цинтии, и вцепилась в неё основательно. Она стала раздражительной, неспособной сосредоточить внимание на своих делах. У неё появилась бессонница, ночные страхи, чувство внутренней напряженности. Шизофрения, - сказал мне врач, - это сны наяву.
А сны ей снились, дай Бог какие!
Один из них.
Сон будто выступил и накатил на Цинтию из какого-то темного отверстия. Вокруг неё образовался невообразимый вихрь. Все в движении, отовсюду крики. Перед ней шел пир черных людей, и тут же рядом суетились какие-то вооруженные люди. Откуда-то из толпы появился кто-то очень знакомый, но она никак не могла его узнать, только чувствовала, что это близкий ей человек.
Он бежал к ней в тревоге, проталкиваясь сквозь толпу чужих, враждебных ей людей. На устах у него была какая-то весть, важное сообщение. Она ждала, чтобы он поскорей приблизился к ней, - и не могла дождаться, хотела побежать к нему - и не могла. Упала возле каких-то дверей, в которых он стоял, и заслонила его собой.
А кругом дым, но без пламени, что-то падает с крыши и глухо ударяется об землю... Она рванулась всем телом вперед.
Но вдруг все скрылось и пропало. Она стоит на краю обрыва, а внизу огромный пруд прорвал в плотине отверстие размером с каменный дом и убежал вниз по оврагу. От плотины осталась только груда развалин. Казалось в этих развалинах воплотилась сама сила уничтожения и глядит на нее, ощерясь. Вода шумным и угрюмым потоком несется вниз по оврагу. Цинтия видит глубокую яму, куда спешит вся вода. Внизу вода и вода. Не сводя глаз с её коварной, прячущейся, непроглядной глубины, она начинает падать вниз. Ей становится душно, тяжело на душе.
Зрение померкло... Вдруг не то мать, не то ещё кто-то словно поднял её и вынес из темноты. Ах, наконец-то! Вот она бежит ночью по темному полю, темному полю... По пашням, по пустынным заброшенным, безлюдным нивам. Страх гонится за ней по пятам, ветер свистит, но она его не слышит, ей только кажется, что он свистит. Под ногами какая-то полевая дорога с давно засохшими в мокрой глине колеями... Она бежит дальше, хочет закричать: "Люди! Люди!" Страх сдавил горло...
Вдруг видит: прямо перед ней сад - просто рай! Вдалеке занимается голубой рассвет. Вишневые деревья облиты белой кипенью, прутья черешни белеют высоко в синеве. Ах, эти деревья! Какое наслаждение видеть их во сне!
Рассвет вступал в невиданный сад. Трава в нем по пояс. Сплошной ковер высокого клевера. Там и сям торчат вбитые в гибкую траву, в мягкие, как дым туман, островки спорыньи, златолистые шляпки гвоздей подорожника. Цинтия протягивает руки и ладонями касается цветов. Мокрые от утренней росы они холодят кожу ладоней.
На Цинтию смотрят белые, круглые, милые глазки из черных и влажных трав. Невыразимый аромат и молчание. Дыхание укромного приюта родит в сердце чувство счастья и могучее ощущение жизни. На каждом цветочном лепестке висит большая капля росы, крупная, тяжелая. Красный солнечный свет упал на эти огромные капли, словно блеск большого меча; солнце срубает отдельно каждую каплю то тут, то там. Они тяжело падают на землю... Падают росинки в мокрую траву. То в медовый клевер, то на хрупкий шар одуванчика. А те, что остались, Цинтия осматривает каждую порознь. На каждой останавливает свой взгляд, заглядывает во внутренний мир каждой.
Вдруг посреди этой легкости чувств - пробуждение. Цинтия обнаружила, что голова её свесилась с кровати, одеяло сползло на пол, и она лежит вся голая. Тихий смех охватил её сладким, чудным ощущением, когда она увидела свое собственное обнаженное тело. Сердце забилось, поплыло над землей. Полусонная, она ещё слышала звук тяжелых капель росы, падающих на шары одуванчиков, на подушки клевера, на её сердце и на ресницы. Блаженство телесное и блаженство ещё не отлетевшего сна, казалось, налегло ей на грудь и на все её тело. Блаженство приникло к её горячим губам, к глазам, к обнаженной груди.
И вдруг пришла, словно откуда-то изнутри дома, тихими шагами, страшная в своей силе, новая волна сна. Цинтия, закрыв глаза, увидела продолжение сна, на этот раз плохого. Как будто её влекла неведомая, властная сила, Цинтия, затаив дыхание, быстрыми шагами и с бьющимся сердцем пошла в черную глубь вишневого сада. Движения её ускорились, и она полетела над садом, над травой, внизу свет померк, солнце не проглядывалось, наступила темнота. Она почувствовала, что находится в совершенно темной комнате. На ощупь она определила, где стены, но двери, несмотря на все усилия, найти не смогла. Она теряет ориентировку и чувство реальности. Отчаянно пыталась избавиться от такого состояния и начала судорожно метаться, натыкаясь на стены, не находя выхода. Яростный гнев, охвативший её, стал разрушать границы разума и был готов хлынуть в область безумия. Цинтия стала метаться по постели...
В это время я разбудил Цинтию и обнаружил, что она оцепенела, похолодела и ослабла. Глаза её показались мне дикими и злыми. Пришлось сначала её растормошить, потом приласкать, чтобы окончательно успокоить.
- Что случилось?
- Не знаю, мне приснился страшный сон! Даже не могу тебе его сразу рассказать, - ответила Цинтия, приникнув ко мне на грудь.
Сон она мне рассказала, вспоминая его по частям, но с тех пор она на яву стала попадать в "черную комнату" из своего сна и в это время отключалась от реальности. Единственное, что её успокаивало и отвлекало от "черной комнаты" - бешеная скачка на лошади по полям и перелескам, не разбирая дороги. После такой скачки она на несколько дней успокаивалась и делалась прежней. По периоды "черной комнаты" становились все чаще и чаще.
Цинтия стала подозревать меня во всем. Особенно донимали меня дикие сцены ревности, которые начинались на ровном месте и оканчивались ничем. Она выдыхалась, успокаивалась и, казалось, забывала, что происходило некоторое время назад между нами.
Наши отношения осложнились. Во время скандалов я видел её искаженное лицо, её гримасы гнева и ненависти, обращенные на меня. Со временем её облик в моем восприятии изменился до неузнаваемости. Вместо привлекательного, он стал отталкивающим, вместо красивого, он стал отвратительным - от скандалов, криков, искаженного лица, резких жестов. Я бы назвал такой облик "мордой обезьяны". Даже, если бы болезнь и прошла, и мы помирились, я бы не смог уже быть с ней, иметь с ней близость. Меня бы тошнило от этого.
Мне стало понятно, почему люди, которые разошлись в браке, а затем снова сошлись, уже не могут жить вместе. Когда они расходились, делили имущество, детей, они скандалили, ругались, ненавидели друг друга. В этих случаях особенно усердствуют женщины. Таким образом они создают свой образ "морды обезьяны". В глазах мужчины он забывает все хорошее, что есть у женщины. И поэтому, вернуться к ней он не может, не может и снова быть с ней близким в постели.
Во время одной из своих бешеных скачек на лошади к Цинтии пришло видение "черной комнаты", и она перестала понимать, куда мчится, а её руки судорожно дергали за поводья. Лошадь, сбитая противоречивыми командами наездницы, зацепилась ногой за сук. Лошадь увернулась от дерева, но наездница упала на землю, сломала себе шейный позвонок.
Цинтия была жива некоторое время. Лежа на тахте, пыталась приподнялась из последних сил на локтях, чтобы увидеть мое лицо. Она почувствовала мои две руки, которые я подсунул ей под затылок и поднял её бессильную голову. Она знала, что сама лежит навзничь, а я стою на коленях и держу её голову в своих неподвижных руках. Впилась в мое лицо своими большими глазами. Глаза наши встретились. Улыбка раздвинула её губы. Говорить она не могла: в это время изо рта полилась кровь. Она вся вспыхнула своей прежней счастливой улыбкой и с этой улыбкой умерла, ища в наступающем на неё мраке смерти мой взгляд.
Через девять месяцев после кончины Цинтии ко мне обратился лечивший её врач, - Джером Баррет. Он предложил мне провести необычный эксперимент. По его словам, у Цинтии во время её болезни появилось ясновидение и, по его мнению, она могла быть медиумом на спиритическом сеансе. Д-р Баррет мне сказал:
- Если существует жизнь после смерти, то никто лучше, чем Цинтия не сможет провести научный эксперимент, другими словами, вернуться из потустороннего мира и войти в контакт с нами. При жизни в беседе со мной она согласилась предпринять такую попытку, если она умрет преждевременно, и рассказать о потустороннем мире.
После некоторого раздумья я согласился на эксперимент: мне хотелось снова увидеть Цинтию и потом, это было очень необычно - вызвать человека из загробного мира и пообщаться с ним.
В эксперименте участвовало несколько ученых, которых пригласил д-р Баррет. Он проводился в нашем замке. Под него было отведено просторное помещение столовой. Из неё вынесли всю мебель. До начала эксперимента специальной аппаратурой была проверена герметичность помещения. Кроме того, была установлена одна видеокамера, на которую снималось все, все, что происходило во время эксперимента. Это был спиритический сеанс связи с недавно умершей моей женой Цинтией.
Эксперимент проводил д-р Джером Баррет.
Цинтия сдержала свое обещание и, когда начался эксперимент, явилась перед её участниками в виде призрачного создания. Ее образ запечатлела видеокамера. Ее голос был отчетливо слышан и скорее походил на шепот.
Эксперимент длился 4 минуты.
Безразличным, но приятным голосом дух - душа назвала себя, упомянула об уговоре с д-ром Барретом рассказать о потустороннем мире. Но прежде дух Цинтии обратился ко мне:
- Серж, я люблю тебя по-прежнему и даже больше. Здесь я более живая, чем там. Здесь нет никаких болезней и я чувствую себя здоровой. Серж, ты заботился обо мне к пробовал меня удержать, что вполне понятно, но я вынуждена была уйти... Береги сына... Земная жизнь - это мгновенье, а здесь жизнь вечна... Я люблю тебя и нашего сына... Я жду вас здесь, как бы не была долга ваша земная жизнь... Здесь мы будем любить друг друга и жить вечно. Прощай, любимый, это наша последняя встреча в твоей земной жизни... Поцелуй от меня нашего малыша... Когда-нибудь все узнают, что существует другой мир, в которое есть любовь и правда...
Д-р Баррет напомнил духу Цинтии рассказать о потустороннем мире.
По словам духа, земная жизнь - это только одно из состояний бытия и перенос из одного состояния в другое, т. е. возвращение на землю - в плотское тело, невозможен, а контакты с живыми людьми случайны и ограничены.
- Нам нельзя информировать о нашем бытие после физической смерти, поскольку можно нарушить равновесие между этими двумя состояниями, рассказала Цинтия. - Просто никто не захотел бы жить. Могло бы произойти массовое самоубийство людей земной цивилизации.
- Однако кому бы это помешало? - спросил духа английский физик, профессор Вильям Хенкамп.
- Ему, - ответил дух Цинтии. - Вселенная - это один организм, подчиненный общему ритму, который определил Творец.
- Существуют ли рай или пекло? - был задан также вопрос. - Как выглядит система наказаний и поощрений в потустороннем мире?
- Моральные критерии касаются только земной жизни, - ответил дух Цинтии. - Они были созданы людьми на Земле, так же, как и религии. Здесь признается только вера, впрочем, не обязательно верить в Него. Это нужно вам. Остальное поймете в свое время.
После эксперимента я задумался. Мне не нужна та Цинтия, которая является как призрачное видение, мне нужна реальность. В то же время, контакт с другим измерением, которое называется жизнью после смерти, был для меня сверх неожиданным и трудным для объяснения. Я понял, что состояние души, отошедшей в другой мир - это её отрешенность от всех земных дел. Я же хочу жить на Земле и быть как можно более живым, чтобы все чувствовать и все иметь. Поэтому мне следует забыть о встрече с духом Цинтии.
После смерти Цинтии я получил в свое распоряжение все её состояние через опекунство над малолетним сыном.
НЕПЛОХИЕ ДЕНЬГИ
ПЯТНАДЦАТЬ МИЛЛИОНОВ ФРАНКОВ
Рассказывает Артур
Когда Серж со своей новой женой Цинтией приезжал из Англии в Париж, он познакомил меня с интересным для нас человеком. Это был один из отпрысков королевской европейской династии Гогенцоллернов. Серж знал его ещё по Москве, когда жил на Светлом проезде и учился в МАИ.
В Париж российский Гогенцоллерн перебрался после того, как ему вернули значительную часть имущества - фамильные драгоценности, картины мировых мастеров, редчайшую посуду из фарфора, серебра и золота. Он приехал в Париж с женой и дочерью 12 лет. Жена - типичная русачка, с курносым лицом, зелеными глазами и русыми волосами. Дочь же была похожа на него: шатенка, с угловатыми чертами лица, чуть удлиненным подбородком, вишневыми полными губами и лучистые взглядом голубых глаз. Фигурка у неё намечалась прекрасная: гибкая и стройная.
Моего нового знакомого звали Иоганн Карл Гогенцоллерн. Он хорошо знал немецкий и французский языки, неплохо рисовал. У него был обширный круг знакомых. Вот он-то и свел нас с богатым человеком, немцем по происхождению, внебрачным сыном Йозефа Геббельса, который был одним из вождей фашистской Германии. Его имя - Зигфрид. Ко времени нашего знакомства ему исполнилось 62 года. Отец оставил ему 15 миллионов франков. Мы намеревались их заполучить. Зигфрид оказался вдовцом и интересовался хорошенькими девочками, подумывал найти себе пару: хотелось иметь наследника для своих миллионов. Мы с Сержем поняли: здась кроется шанс получения 15 миллионов франков. Серж почти все это время находился со своей новой женой Цинтией в Шотландии, поэтому делом, в основном, пришлось заниматься мне.
В свои 62 года побочный сын Геббельса был среднего роста бодрым располневшим от возраста и чревоугодия человеком. Его крупная голова выделалась высоким лбом, испещренным сеткой неглубоких морщин, узкими губами. Его фигура расширялась за счет заплывшей жиром талии. Но самым примечательным являлось его лицо. Жир на нем не вмещался на щеках и сползал книзу, раздувая щеки и подбородок. Голова выглядела как тыква: непропорционально большая внизу и сужающаяся сверху.
В детстве я видел один раз такое лицо и то на рисунке в школьном учебнике по истории. Лицо английского короля Генриха VIII, жившего в 16 веке, имевшего пять жен, и одну из них Анну Бойль он казнил за измену. С тех школьных времен я не встречал таких лиц. И вот теперь - Зигфрид. А в сегодняшней России таких лиц, расширяющихся к низу от жира, немало среди власть имущих. Особенно такими лицами выделяются губернаторы. Когда видишь подобное лицо, то уже знаешь, к чему этот человек стремится: есть и пить много, у власти оставаться долго и быть неподсудным за любые преступления.
Такое лицо было и у Зигфрида. Мы не знали, как он прожил свои 62 года, но понимали, что это - хитрый, изворотливый, наглый, жадный и жестокий тип. Все эти качества он унаследовал от отца и недалеко ушел от него. Такому человеку палец в рот не клади. Это усложняло решение нашей проблемы по отнятию у него денег, но трудности нас не пугали.
История происхождения Зигфрида весьма занимательна.
Б Библии есть такое выражение - "избранный Богом". Имеется ввиду народ Иудеи. Иудеи 5-6 тысяч лет тому назад подарили миру Библию. Йозеф Геббельс - отец Зигфрида, был избран Богом (Природой), чтобы стать основоположником современной пропаганды и рекламы. Он был непревзойденным мастером тонкой лжи. В фашистской Германии Геббельс занимал пост рейхсминистра пропаганды. На этой должности стал автором всеобщей полной системы "промывания мозгов", тотальной идеологической обработки населения. Небольшого роста, хромой, узкогрудый, смуглый и темноволосый, он совсем не походил под описания "нордического человека", "белокурой бестии", воспетой писателями нацистского толка. Враги и соперники называли его в насмешку "древним германцем, высохшим и охромевшим от древности". Геббельс как человек был жесток, жаден, похотлив, но при этом прагматичен.
Дело происходило перед Второй мировой войной, в Берлине, столице фашистской Германии.
Однажды на перекрестке, у кромки тротуара, автомобиль Геббельса затормозил перед полицейским-регулировщиком. Геббельс увидел, как дорогу переходит молодая, миловидная женщина. Она хромала. Наблюдая за ней, он предположил: "У неё на одной ноге протез".
Геббельс вышел из машины и помог женщине взойти на тротуар. Его помощь была воспринята с большой благодарностью. "Данке шон!" - сказала ему женщина. Пока она говорила ему слова благодарности он успел заметить, что у неё голубые-голубые глаза. Ему захотелось ещё раз взглянуть в них. В ответ на его пристальный взгляд она распахнула свои глаза и буквально облила мерцающим светом своих глаз всего Геббельса. Он не мог от неё оторваться и спросил, не протез ли у неё на одной ноге.
Он обожал обнаженные женские искалеченные натуры и его заинтересовала эта женщина. У неё было круглое лицо с матовой кожей, с чуть вздернутым носом, открытый взгляд и главное - она была блондинкой с пышной копной волос.
Они разговорились. Женщину звали фрау Эльза, у неё была маленькая дочка, муж с ней развелся, когда она попала в уличную аварию, в результате которой потеряла ногу.
Фрау Эльза дала свой адрес, телефон и предложила заходить. У Геббельса затрепетало сердце от возможной встречи с одноногой красавицей. Эта предстоящая встреча имела свою предысторию, случившуюся в подростковые годы Йозефа Геббельса.
Когда ему было 12 лет у него был друг Путтецль, старше его на три года. Как-то они познакомились с одноногой девушкой на деревянном протезе. У неё не было мужчин и она согласилась удовлетворить сексуальные запросы приятелей.
Они затащили девушку на сеновал какого-то сарая, дело это оказалось трудным, но получилось. Путтцель говорил, что это надо, чтобы она не сбежала, когда они станут её раздевать. Но девушка и не сопротивлялась, она только сама отстегнула свой протез, прикрепленный к её телу ремнями. Ребята стали раздевать девушку. Делали они это торопливо, у Йозефа дрожали руки и он путался, снимая с девушки одежду, а та только посмеивалась и как могла, помогала им. Приятель был поопытнее Йозефа и поэтому, как только девушка была раздета, он разложил её на сене, стал её разглядывать и ласкать. Там, где было свободно от рук партнера, запускал свои руки Йозеф.
Девушка ежилась и корчилась, тихо вскрикивала от щипков ребят и наконец сказала: "Ну давайте, скорее ребята! Я уже очень хочу, хочу!"
Первый на неё залез приятель Йозефа и пока он насыщался, Йозеф гладил обезображенное, укороченное колено девушки. Сначала оно подрагивало, затем завибрировало в руке подростка. Но вот девушка испустила долгий протяжный стон и Йозеф почувствовал, как колено - обрубок затвердел в его руке. Потом настала очередь Йозефа овладеть искалеченной девушкой.
Пока девушка одевалась на сеновале, они стащили её деревянный протез. Она кричала им, но протез они не вернули и даже не узнали, что было с ней дальше.
Встречи с фрау Эльзой продолжались более двух месяцев. Геббельсу нравилось ложиться в постель с искалеченной молодой женщиной и ласкать её, ласкать под её вскрикивания и стоны. Ему казалось, что в её лоне бушует огонь, который он не встречал у других женщин. Однажды, она сообщила ему, что беременна. Поначалу он испугался этого и хотел было избавиться от ребенка, но потом передумал. Сказал фрау Эльзе, что ребенка он оставляет и будет её хорошо содержать, её двух детей, девочку и своего сына. Он был уверен, что у него будет сын. Почему ему хотелось сына? У него были одни дочери от жены Магды и единственный сын, но жена говорила, что сын не от Геббельса, а от Гитлера и это Магда говорила во всеуслышание и даже хвалилась этим. Вот теперь пусть и у него будет свой сын.
Действительно, у Геббельса с фрау Эльзой родился сын. Его назвали Зигфридом. Он рос здоровым ребенком и больше походил на свою мать, а не на отца. Геббельс никогда от него не отказывался и никогда его не забывал. В день своей гибели он отправил ему прощальное письмо...
В конце апреля 1945 года замкнулось кольцо советских войск, окруживших Берлин. 22 апреля 1945 года Геббельс, вместе со своей женой и детьми, перебрался в бункер к Гитлеру.
Бункер имел два этажа. Верхний состоял из двенадцати небольших комнат, четыре из которых были отданы под кухню; все комнаты соединялись общим коридором, проходившим посередине, в котором обычно располагались обедающие. В заднем конце коридора находилась винтовая лестница, ведущая на нижний этаж, к комнатам Гитлера. Нижний этаж состоял из восемнадцати несколько более просторных комнат, тоже располагавшихся по обе стороны коридора, задний конец которого служил помещением для совещаний; он имел площадь всего около шести квадратных метров. Стены были серые, без всяких украшений. Обстановка состояла из длинной коричневой скамьи, большого стола для топографических карт и одного простого стула. Оба коридора были довольно просторны, но комнатки были маленькие, не больше вагонного купе или судовой каюты. Шесть таких комнат занимали Гитлер и Ева Браун; ещё пять были отданы под туалеты, кладовые и телефонный узел. Бункер имел два главных выхода: один вел в кухонные помещения рейхсканцелярии, а другой - в сад министерства иностранных дел; и был ещё запасной выход, ведущий из заднего конца коридора нижнего этажа в сад рейхсканцелярии.
Главными жильцами бункера были Гитлер, Ева Браун и Геббельс с женой и шестью детьми. Магда Геббельс с детьми заняла четыре комнатки на верхнем этаже, а Геббельс поместился в одной комнате, находившейся напротив апартаментов фюрера. К прочим обитателям бункера относились адъютант Геббельса Гюнтер Швегерманн и доктор Людвиг Штумпфеггер, личный врач Гитлера, сменивший на этом посту профессора Морелла, отпущенного 22 апреля; ещё там жили: адъютант Гитлера, его камердинер, две его секретарши и его личный повар, готовивший ему вегетарианские блюда.
С отлетом женщины-пилота Ханны Райч, которая увозила раненого генерал-фельдмаршада Грейма, назначенного Гитлером вместо Геринга командующим люфтваффе, обитатели бункера воспользовались последней возможностью передать письма во внешний мир. Магда Геббельс послала письмо своему старшему сыну Гаральду Квандту, находившемуся в плену. Письмо сохранилось. Оно имеет пометку: "Написано 28 апреля 1945 года в бункере фюрера".
Геббельс тоже воспользовался этой последней возможностью послать письмо своему сыну Зигфриду от одноногой любовницы.
В письме говорилось:
"Милый Зигфрид! Мы сидим взаперти в бункере фюрера, неподалеку от рейхсканцелярии, и боремся за свою жизнь и честь. Одному Богу известно, когда кончится эта битва. Я же знаю одно: живой или мертвый, я не покину этого бункера, не сохранив своей чести и славы. Думаю, что мы с тобой вряд ли ещё увидимся, так что это, наверное, последние строчки, которые от меня получишь.
Живи во благо, мой сын! Встретимся ли мы ещё - не знаю, все в руках Божьих! Если этому не суждено сбыться, то помни с гордостью о своем отце, который и перед лицом невзгод остался верным фюреру, его чистым и святым делам. Желаю всего наилучшего, с приветом от всего сердца. Твой отец".
30 апреля 1945 года, после 15 часов, все услышали выстрел, резко прозвучавший в тесном пространстве бункера. Гитлер пустил пулю себе в рот.
1 мая вечером за ужином Магда дала своим детям сильное снотворное и уложила в постель. После этого она дала им яд. Было около 20 часов 30 минут, когда Науманн (заместитель государственного секретаря в министерстве Геббельса), Швагерманн (адъютант Геббельса) и Pax (его личный шофер) увидели Геббельса и Магду, выходящих, взявшись за руки, из своей комнаты. Лицо Магды покрывала смертельная бледность; она тяжело опиралась о руку мужа; Геббельс же был очень спокоен. Он обратился ко всем троим подчиненным: сначала к Науманну, а потом - к остальным, и поблагодарил их за верную службу. Его слова звучали ясно и подчеркнуто четко. Он даже попытался улыбнуться, объяснив, что они с Магдой решили избавить их от лишнего труда и самим подняться по лестнице, чтобы их тела не пришлось потом тащить наверх. Магда не смогла произнести ни слова, только протянула руку Науманну, которую тот молча поцеловал. Геббельс тоже замолчал и больше не говорил ничего. Он медленно снял перчатки, осторожно стянув их с пальцев, снова подал руку Магде, и оба стали медленно подниматься по лестнице. Науманн и остальные постояли внизу, провожая их взглядами, а потом тоже ступили на лестницу, когда те двое скрылись из вида. Через некоторое время, показавшееся, по словам Науманна, невыносимо долгим, раздались выстрелы: сначала один, потом, сразу же - другой.
Тела Геббельса и его жены облили бензином и подожгли. Пламя едва лизало обгорелые тела Йозефа и Магды, а потом, придавленное легким туманом свежей весенней ночи, постепенно потухло совсем.
Рано утром пришли русские. Они осторожно спустились в бункер с автоматами наготове и тщательно обыскали его, заглядывая во все комнаты и не находя ничего, кроме мусора и мертвых тел. Потом они поднялись по лестнице в сад рейхсканцелярии и увидели там, в воронке от взрыва, труп Йозефа Геббельса. Одна его рука, обугленная и скрюченная, была поднята вверх, как будто приветствуя победителей.
Солдаты не тронули тела и не стали их хоронить, пока не прибыли специалисты по опознанию. Они привезли с собой Фриче, который перед этим без особых приключений попал в плен, и ему пришлось принять участие в неприятной процедуре идентификации трупов. Сделали фотографии - последние в карьере этого человека, запечатленного при жизни на бесчисленном множестве снимков. Эти последние изображения Геббельса выглядят ужасно.
Потом трупы Геббельса и его жены закопали в изрытую и перепаханную взрывами землю завоеванного города.
Таков был отец Зигфрида. Сам Бог велел нам прибрать к рукам его нацистские деньги.
Для успеха нашего дела нужно было найти молодую женщину. Ее задача обольстить Зигфрида, выйти за него замуж, родить ребенка, обязательно мальчика. А нам - вовремя убрать Зигфрида, затем эта женщина должна была поделиться с нами его деньгами в пропорции, о которой мы договоримся, а не "затырить" деньги Зигфрида.
Нужна была женщина без комплексов. А такой могла бы быть опытная проститутка. Или как "врачи без границ" называют женщин подобной профессии "секс - работница". Стали искать таковую среди парижских проституток.
В Париже есть два знаменитых места, где тушуются секс-работницы, известных в истории города: площадь Пигаль или Пляс Пигаль и улица Сен-Дени, по-русски Святой Дени. Под его именем в средние века, например, во времена короля Людовика IX французы воевали на полях сражений. Об этом сказано в романе Вальтера Скотта "Квентин Дорвард". Сегодня на улице имени Святого Дени в самом центре Парижа расположены сотни небольших квартир проституток. Здесь они живут и принимают клиентов. Никакой романтики, чисто деловая жизнь царит на этой довольно узкой улице, застроенной невысокими несовременными домами. В районе Сен-Дени расположено много фабрик, где трудятся малооплачиваемые китайцы и негры. Они шьют одежду для магазинов среднего класса. На Сен-Дени много закусочных, секс-шопов и гей-саунов.
Проституция во Франции легализована. У местной проститутки есть права и обязанности. Они не имеют права приставать к прохожим и не имеют права на сутенера. Обязаны принимать клиента на чистом белье, показываться врачам, пользовать презервативом. В случае грубого обращения клиента с проституткой она может обратиться в полицию, и грубиян обязательно будет наказан. Но в то же время секс-работница сама нарушив закон может попасть в заключение.
На улице Сен-Дени в любое время суток можно снять девочку. По две-три стоят у своих подъездов, ожидая, когда к ним подойдут. Есть среди них белые, черные, желтые. Прикрыты только чулками и корсетами. По любому знаку или слову клиента готовы приступить к работе, прямо на месте - нужно только войти в подъезд и подняться наверх в квартиру. Лифтов нет. В подъезде сидит консьерж - крепкий парень. Одного клиента к секс-работнице он не пустит, только с хозяйкой квартиры. В случае шума наверху, консьерж запирает входную дверь и быстро поднимается наверх наводить порядок. Он же может вызвать и полицию. Клиентов много, отбоя нет. Стоят услуги по-разному. Отдельные из них могут обойтись и в 50 франков. Секс-работницы ценят не сами услуги, а время, затраченное на их исполнение, поэтому некоторые секс-услуги обходятся клиенту не в одну сотню франков. Но все равно услуги проститутки с Сен-Дени сравнительно дешевы - их потребители рабочие, приезжие и мелкие торговцы с улицы.
Проститутки на Сен-Дени внешне выглядят хорошо, у них приятные манеры общения. Они не кричат, не ругаются, лица спокойны и приветливы, чуть накрашены. По внешнему виду они тянут на добропорядочных матерей семейства, или, если молоды, то на учительниц первоначальных классов. Наблюдаю за одной из них: стоит закутавшись в легкое пальто, на лице приятная улыбка, призывный взгляд через очки на носу, скромный пучок волос на голове.
Я пришел сюда искать нужную нам девушку. Вот с девушкой поравнялся мужчина-клиент. Она легким движением распахивает полы пальто. Клиент бросает взгляд на её прелести. Она говорит ему что-то с улыбкой, тихо и внимательно вглядываясь в выражение его лица. Сделка заключается за секунды. Оба понимают друг друга с полувзгляда и полуслова. Приглянувшаяся мне девушка уводит клиента к себе.
Я оставался на месте ещё некоторое время, ко мне никто не подходил, ведь во Франции, как я уже говорил, проститутки не имеют права приставать к прохожим - за это они могут загреметь за решетку, ибо нарушат закон. По этому я спокойно стоял и наблюдал.
Но негритянка нам не подходила, нам нужна была белая девушка, желательно русоволосая, не курящая. Прошло 20 минут и из "моего" подъезда вышла та самая девушка. Теперь она была свободна, и я подошел к ней. Полы её пальто как бы сами собой разошлись, я увидел стройное тело, небольшую, но приятную упругую грудь и все остальное. Я знал, что они подмываются после каждого клиента, и поэтому смотрел на её прелести без брезгливости. Мне не очень хотелось женщину, но дело есть дело. Я не успел и слова сказать, как она сама заговорила:
- 50 франков за один контактный секс! С презервативом!
Я кивнул головой. Это означало, как я понимал 15-20 минут секса. Я рассчитывал предложить ей ещё деньги и попросить о других услугах, чтобы пробыть с ней подольше, разговориться и может условиться о встрече в другом месте.
Мы вошли в подъезд. Девушка шла впереди и консьерж распахнул перед ней железную решетчатую перегородку, которая запиралась после каждого входа и выхода человека. Поэтому просто вбежать в подъезд и подняться по лестнице или сбежать с лестницы и выскочить на улицу, минуя консьержа, было невозможно. Тут я вспомнил, рассказ моего приятеля, которому в советское время доводилось бывать в здании ЦК КПСС, в Москве, на Старой площади. Двери там открывались и закрывались последовательно в разные стороны. Если первую дверь вы открывали, толкнув её вперед, то следующую вы должны были открывать на себя. Это было сделано для того, чтобы возможный преступник, в случае кражи им бумаг или убийства какого-либо "культа личности", запутался бы при открывании дверей и при бегстве мог быть схвачен.
Так и обитатели "красных" квартир были предусмотрительны, если клиент им не заплатил бы и стремился бы убежать, то он мог быть перехвачен на выходе консьержем.
...Мы поднялись на третий этаж и вошли в квартиру. Из маленького коридора последовали в просторную комнату. Я заметил, что из коридора был ход на кухню, в туалет, ванную и ещё одну комнату.
В комнате, куда мы зашли, увидел простую обстановку: большая железная кровать с жестким матрасом, как я в этом вскоре убедился, покрытым чистой несмятой простыней и плоской небольшой подушкой. Никакого покрывала или одеяла не было. Несколько зеркал на стенах вокруг кровати, видимо, чтобы клиенты могли видеть, как они занимаются сексом, кресло, стул, вешалка с плечиками.
Девушка подошла к вешалке, повесила на неё свое пальто и оказалась в чем мать родила. Я увидел, что у неё стройные ноги и про себя подумал: "Во Франции в проститутки некрасивых не набирают!"
Пока я с интересом разглядывал её, она приблизилась, протянула руку и сказала:
- Пожалуйста, мсье, возьмите!
В её руке был презерватив. Я взял его, но она продолжала держать раскрытую ладонь передо мной. Догадался в чем дело и вложил в её руку 50 франков. Она забрала деньги и презерватив. Понял, что она сама его оденет.
Продолжал стоять, не двигаясь, любуясь наготой девушки, У неё обнаружилась длинная, изящная шея, нежная линия плеч и молочная белизна кожи на груди. Я протянул было руку, чтобы поласкать её грудь, но девушка отстранилась.
- Раздевайтесь, же мсье! - сказала она нетерпеливо, и я понял, что она ценит время. - Или вас мне самой раздеть?
Я как-то смутился. Как это раздевать взрослого, здорового мужика хрупкой девушке? Стал сам раздеваться. Потом я узнал, что девушка готова была раздеть меня, эта услуга стоила дополнительно 10 франков.
Мы в постели. Девушка привычно рукой возбудила мой "револьвер", взяла в рот презерватив и одела его. Как-то быстро я очутился на ней, потянулся её поцеловать в губы, но она отстранилась, сказав, "Это за дополнительную плату!" "Ладно, - подумал я, - слишком много подготовки, давай, Артур, за дело!"
Несмотря на то, что девушка все делала в темпе, но у меня не создавалось ощущения спешки. Я сделал все в наилучшем виде, девушка в нужный момент немного постонала, и все у нас получилось хорошо. Не торопила, чтобы я слезал с нее, но поглаживала меня по спине, и я понял, что, когда она перестанет поглаживать, мне нужно будет вставать. Я не стал ждать этого момента и пристроился рядом с ней, полуобняв её за талию.
Поняв меня по-своему, она спросила:
- Мсье, хочет еще?
- Да!
- А что именно?
Я сразу не смог изобрести "новый велосипед" и попросил:
- Ну, побудь на мне сверху, а?
- Это будет стоить мсье ещё 100 франков!
Понимал, что ей придется со мной потрудиться: снова возбудить, поласкать, потом попрыгать на мне и довести дело до очередного оргазма. Работа есть работа. Я встал с постели, подошел к своему костюму и достал бумажник. Ста франков не нашел, а обнаружил 500 франковый билет. Его я и протянул девушке. У неё заблестели глаза.
- Сделай все, на что ты способна и деньги твои!
- Конечно! Конечно, мсье! Мсье получит полное удовольствие!
Она принялась за работу, и тут я понял, что "дело мастера боится". Опытная профессионалка доставила мне массу удовольствия.
Мне хотелось провести с ней несколько часов, чтобы разговорить её. Но не получилось, как я хотел. Она полагала, что, прежде всего, должна доставить мне удовольствие и поэтому была не разговорчива. Однако я узнал, что её зовут Дельфина, что один день в неделю она отводит отдыху и в этот день готова со мной встретиться в другом месте. Для этого я должен был придти к ней сюда ещё раз. Я понял, что она опасается случайных знакомств, и наше знакомство следует зекрепить. На этом мы и расстались. Я нежно поцеловал её в губы, за это было заплачено, она ответила мне тоже нежным поцелуем со словами:
- Я очень жду вас, мсье, в любое удобное для вас время и о нашей большой встрече мы тогда и договоримся.
Мы оделись, спустились на правый этаж, перед нами щелкнуло своим запором железное ограждение, очутились на улице. Дельфина как-то незаметно отдалилась от меня и стала ко мне боком, а я пошел налево, к выходу с улицы Сен-Дени.
Несколько дней я обдумывал дальнейшие ходы в отношении с Дельфиной, готовясь к новой встрече. Совершенно случайно, я позвонил нашему адвокату Тессону, решив с ним посоветоваться, не раскрывая всю подноготную нового дела.
Тессон первую часть рассказа о наших планах в отношении Зигфрида выслушал молча и без комментариев. А когда я ему рассказал о поисках подходящей девушки среди французских проституток, он пришел в ужас.
- Это тюрьма! Тюрьма, слышите меня, Артур! Тюрьма и больше ничего!
- Но почему же? Что в этом опасного?
- Вы должны понять, что французская проститутка отличается от русской не только внешностью, манерами, но и законопослушанием. Любая из них, которую вы выберете, донесет на вас в полицию!
- Так уж и донесет?
- Непременно!
- Но, почему же? Любая женщина продается за большие деньги. Помните рассказ о Наполеоне, вашем соотечественнике и его отношении к женщинам.
- Какой из них, их много?
- Одна светская дама говорит Наполеону на балу, где они были представлены друг другу: За деньги я никогда не отдамся мужчине! - И за сто тысяч франков? - спрашивает Наполеон. - Нет, мсье! - И за двести тысяч? Нет, мсье! - И за пятьсот тысяч? - Нет, мсье! - Ну за миллион? - Дама ничего не отвечает, краснеет и потупляет глаза.
- Артур, это просто байка. Вы же не предложите проститутке, которую вы нашли, сразу миллион франков, принеся его в кейсе? Нет? Нет. Конечно, вы этого не сделаете потому, что дело может не состояться, а вы не можете рисковать. Все остальное только обещания. Так?
- Да, так.
- Значит, ваша Дельфина не станет рисковать и предпочтет синицу в руках, т. е. свою секс-работу, которая ей обеспечивает средства на существование, чем обещанный вами журавль в небе, который может и не сбудется. Разве вы уверены, что все вами задуманное совершится?
- Нет, конечно, риск есть.
- Ну вот, значит, французская секс-работница отпадает, вам надо найти свою соотечественницу, которая не знает французских законов, будет зависима от вас во всем. Обещать ей выгоду от вашего дела - солидный куш. И обманывать её не стоит, от этого ничего хорошего не получится.
Подумал и согласился с Тессоном.
Мне пришлось вызвать в Париж Сержа я рассказать ему о затруднениях. Он попросил несколько дней на решение проблемы, потом предупредил меня, что на некоторое время улетает в Германию во Франкфурт-на Майне, где у него должна состояться встреча по нашему делу.
Эти несколько дней я провел в обществе Тессона. Он мне предложил:
- Уж раз ты побывал на улице Сен-Дени, то до прилета Сержа я познакомлю тебя с другими злачными местами Парижа.
Я дал согласие.
С Тессоном побывали на известнейшей парижской площади Плас Пигаль. Раньше здесь было знаменитое пристанище местных проституток. Как рассказал Тессон, они бродили по этой небольшой площади толпами, стояли у стен небольших невзрачных зданий в ожидании клиентов. Машины здесь никогда не ездили, все ходили пешком. Предание гласит, что имя свое эта площадь получила от имени одной из служанок кардинала Ришелье во времена правления короля Людовика XII.
Эту служанку звали Жанна Пигаль. Таких девушек как Жанна брали для кардинала из сельской местности. В основном они служили ему в постели, становились "постельными служанками". Когда они беременели от кардинала, их оставляли рожать при доме господина. После родов отправляли домой и давали при этом приличное приданное. Поэтому всегда находился селянин, готовый взять в жены девушку с ребенком и приданным.
Жанна родила мальчика от кардинала и была отправлена домой. Она вышла замуж за соседа, но вскоре её муж умер от лихорадки. Ей пришлось туго и она, оставив ребенка на родителей, перебралась снова в Париж. В доме кардинала её не приняли, кардинал предпочитал только молодых девушек и не рожавших.
Дворец кардинала находился недалеко от небольшой площади, на которой располагалась таверна испанца Нуньеса Хименеса. Она называлась по-испански "Гато Туэрто" - "одноглазый кот". На вывеске таверны был намалеван кот с черной повязкой на дном глазу. Таверну посещали испанцы-иезуиты, работавшие при дворе кардинала, земляки хозяина таверны Нуньеса Хименеса, который от них получил прозвище Нунья Химена.
- Так вот, - продолжал свой рассказ Тессон, - у стен этой таверны и обосновалась продавать свое тело Жанна Пигаль. Хозяин таверны её не прогонял, потому что она привлекала клиентов и в его таверну. Он даже разрешал ей ночевать у него на заднем дворе. Жанну никто никогда не прогонял с этого места, потому что она всем говорила, что она служанка кардинала Ришелье. Кардинала и его гвардию окрестное население откровенно побаивалось, и поэтому Жанну никто не трогал. Когда Жанна отдыхала, её место занимали другие женщины, и они пользовались её именем, их поэтому также никто не прогонял. Жанна Пигаль проработала на этом месте 30 лет. Ее сын вырос, завел детей, и только тогда Жанна вернулась в свою деревню. При ней была добрая сумма денег, которые она скопила у стен таверны Нуньи, поэтому её хорошо приняли родные и близкие. Место, где работала Жанна и её последовательницы, со временем назвали Пляс Пигаль... Такова история названия этой площади, - закончил свой рассказ Тессон.
- Но сегодня здесь совсем не видно проституток по сравнению с улицей Сен-Дени? - удивился я.
- За последние годы она преобразилась, - пояснил адвокат, - теперь здесь все для туриста, все - кроме живого тела и контактного секса.
- Почему?
Тессон пояснил:
- На площади построено много секс-шопов, фаст-фудов, дешевых отелей, немало секс-театров и просто питейных заведений, где у столика посетителя устраивается по его заказу за его деньги секс-шоу.
В этот момент к нам обратился зазывала одного из таких заведений со словами:
- Мсье, мсье! Не желаете ли бокал вина и маленькое шоу?
- Зайдем, Артур, вы увидите, что это такое!
Мы спустились по ступенькам вниз, в подвал и расположились за одним из столиков. К нам подсела китаянка, молоденькая и довольно таки приличная на вид, полуодетая.
Тессон пояснил, что если мы будем заказывать напитки, а они здесь в по тройной цене, то она станет перед нами раздеваться, вертеть голой попой и садиться на колени.
Я заказал шампанское, и шоу началось. Немного посидели, и мне это надоело. Если есть деньги, то можно заказать девочку, и она будет у тебя дома всю ночь бегать перед тобой голой и делать все, что ты хочешь. Мы быстро ушли.
В следующий раз Тессон привез меня на окраину Парижа в Булонский лес. На место, которое расположено у теннисных кортов Роллан Гарос. Оказалось, что это место проституции мужской, где промышляют голубые. В основном это выходцы из латиноамериканских и африканских стран. Переодетые в женщин мужчины сооружают под деревьями нечто подобное шатрам из простыней или натягивают тонкие байковые одеяла среди, деревьев, создавая закрытое пространство для занятия гей-любовью. У дороги они зазывают клиентов.
На меня увиденное произвело неважное впечатление.
Тессон так прокомментировал мое состояние:
- Это потому, что вы, Артур, гетероориентированный мужчина. Для геев это даже очень хорошее местечко и местные проституты хорошо зарабатывают. Места здесь продаются и покупаются за хорошие деньги.
Нам удалось увидеть одного местного секс-работника. На нем была короткая юбочка, волосы на груди и ногах сбриты, отращены ногти и в тех местах, где у женщин положены округлости, закачан силикон.
Тессон пояснил, что силикон они закачивают самостоятельно шприцами. Услуги пластических хирургов дороги и к тому же нет медицинской страховки и разрешения на работу. Такому проституту может повезти в жизни: если его не поймает полиция, не найдут ночлежку нелегалов, где он живет, и он продержится в Булонском лесу год-два, то может уехать на родину обеспеченным человеком.
Пока мы с Тессоном ходили по злачным местам Парижа, вернулся из Франкфурта-на-Майне Серж. Приехал не один, а со своей старой знакомой татаркой Луизой Тухватуллиной. Она стала "мамкой" и привезла с собой группу красивых девочек. Из Парижа они направлялись на французский курорт Лазурный Берег. Там раздолье для иностранных проституток. Работа для них сезонная: лето-осень. Приезжают сюда по турвизе. В это время там есть в изобилии богатый клиент, в том числе и наши "новые русские", считающие Лазурный Берег своей второй родиной.
Вечером в любом городе по всему Лазурному побережью, вдоль дорог, парапетов и автобусных остановок прогуливаются, русские, украинские, румынские, венгерские, югославские девушки. Полиции их поймать трудно, они умеют прикидываться отдыхающими.
В этот Лазурный рай и направлялась Тухватуллина со своими девицами. По старой дружбе она рекомендовала Сержу одну из своих девушек по имени Кристина. Выбор оказался удачным. Кристина хорошо знала немецкий язык и с этой стороны вполне подходила для нашего дела с Зигфридом.
История Кристины такова. Сама она преподаватель немецкого языка в средней школе. С подругой собралась в Германию на заработки. Предполагалось, что они могут служить нянями в богатых немецких семьях. Язык знают, имеют педагогическое образование. Судьба их круто изменилась в небольшом польском городе Франкфурте-на-Одере. Он расположен на границе с Германией. Часть его находится на польской земле, часть на немецкой. Эти части разделяет река Одер.
Ночью в их номер в гостинице вломились двое чеченцев. Они избили девушек, отобрали паспорта, велели им молчать под страхом смерти. В эту же ночь девушки были проданы двум немцам в этой же гостинице. Те их раздели и изнасиловали. На следующий день чеченцы переправили их в Германию и доставили в большой немецкий город Франкфурт-на-Майне, расположенный в западной части Германии. Здесь они были проданы, каждая за 2 тыс. долларов в публичный дом. За ночь они обслуживали по 8-10 клиентов. Худшее было то, что их хозяин перепродавал их другим немцам. В свою очередь те, выкупив девушку на несколько дней, устраивали её перепродажу сразу 3-4 желающим. Таким образом они перекрывали свои затраты в несколько раз. Плохо было то, что во время такой перепродажи новые клиенты измывались над девушками. как только могли. Во время одной такой оргии подруга Кристины задохнулась и умерла. Дело получило огласку, вмешалась полиция, были публикации в прессе.
В это время во Франкфурте-на-Майне появилась Тухватуллина. Она-то и выручила Кристину из беды, предложив ей присоединиться к её группе за 50 % прибыли от каждого её клиента. Той ничего не оставалось делать, как согласиться. Так Кристина оказалась в Париже, где и была представлена мне. Нам с Сержем она подошла. Нам оставалось договориться с ней и подготовить её к предстоящему делу.
Мы долго беседовали с Кристиной. Сначала её спросили: хочет ли она быть богатой, хотя этот вопрос можно было бы и не задавать. Мы разъяснили ей, что она может получить 5 миллионов франков, роскошную квартиру, загородный дом, машину и т. п.
Сначала она думала, что мы её разыгрываем, но потом мы убедили её, что это не байки. Когда мы ввели её в суть дела, глаза у неё загорелись, и она воскликнула:
- Да я могу этому Зигфриду родить 10 детей за эти деньги!
- Десять не надо, но одного и желательно мальчика родить придется! пояснил я.
- Я согласна на все, пусть это будет мальчик, я буду терпеть и ласкать этого старика, лишь бы стать богатой!
- Кто из россиян не мечтает в наше время стать богачом, - заметил Серж. - Я от своей прабабушки, которая была молодой в царское время, слышал такую поговорку: "Эх, ма! Была бы денег тьма, купил бы деревеньку и жил бы помаленьку!" Но, Кристина, если ты выполнишь то, о чем мы договоримся, у тебя действительно будет денег "тьма".
- Скорей бы, - сказала со вздохом Кристина, - я готова!
У Кристины было круглое лицо с нежным овалом, длинные русые волосы, прямой нос, чуть выпуклые глаза серого цвета, но она всех уверяла, что у неё они голубые. Она обладала уменьем располагать к себе собеседника. Хорошо знала немецкий язык и неплохо владела, как вторым, французским языком.
Фигура у Кристины нас вполне устраивала. Это была фигура девушки со стройными ногами, развитым бюстом. Кисти рук у неё были узкими, как у настоящей аристократки, пальцы длинные и нежные. Когда она улыбалась, её чувственные губы привлекали взгляд собеседника.
Ее "мамка" нас заверила, что девушка достаточно сексуальна, умеет удовлетворять вкусы мужчин. Раскрыла и один секрет: строение её прелестей таково, что ей приходится для ублажения мужчины прибегать к разным приемам в постели, чтобы мужчина был доволен. Мы не стали допытываться детальных разъяснений, полагаясь на профессионализм нашей собеседницы.
Начали готовить Кристину после того, как расплатились с её "мамкой" и та укатила на Лазурный Берег со своей ватагой.
Первое - учили носить дорогую одежду, дорогие украшения, что далось ей легко. Намеревались выдать её за прибалтийскую немку родовитых кровей, полагая, что Зигфрид не станет докапываться до истины. Риск правда был, но мы им пренебрегли.
Прививали Кристине уменье быть благодарной. Люди, если их не воспитать с детства, не умеют быть благодарными. Человек забывает добро и помнит зло. Привели ей пример из Библии: Иисус Христос за один день исцелил десять прокаженных и только один поблагодарил его.
Старикам нужна не только благодарность, они любят слушать анекдоты, разгадывать кроссворды. Всему этому мы учили Кристину. Обещали поставлять ей новые анекдоты и разгаданные кроссворды.
Договорились с девушкой: 15 миллионов франков, когда они окажутся в её руках, поделим следующим образом: 5 - ей и по 5 нам с Сержем. Она согласилась. Никаких расписок мы не брали, но закрепили это согласие тем, что показали как ей "не сдобровать", если она свое согласие нарушит.
Мы её познакомили с одним молодым человеком привлекательного вида. Она хорошо рассмотрела его приятную внешность. Потом показали этого молодого человека в действии, снятом на видеофильме под названием "Изменим жизнь к лучшему". Название мы взяли из какой-то рекламы для того, чтобы человек, посмотрев фильм, не стремился изменить свою жизнь "к лучшему", т. е. ухудшить её настолько, чтобы умереть под мучительными пытками.
Видеофильм рассказывал о "забавах" молодого человек с женщинами, которых он завлекал к себе домой и насиловал разными способами. Фильм цветной и было хорошо видно, как он после этого скручивал своей жертве веревкой руки и ноги, брал в руки острый нож и начинал долго и медленно отрезать от тела жертвы кусочки, которые на её глазах раскладывал на полу, как бы составляя из них мозаику. Потом он расчленял жертву на отдельные части и складывал их в полиэтиленовые мешки.
После окончания фильма, я пояснил напуганной Кристине:
- Если ты предашь нас, когда получишь деньги и не станешь делиться с нами, другими словами, захочешь ещё более изменить свою жизнь "к лучшему", то с тобой будет то же самое!
Кристина поклялась своим будущим ребенком, что никогда не отступится от наших договоренностей. Мы ей рассказали, что этот молодой человек, его звали Анатолием, происходил из семьи людоедов, которая жила в Москве на Светлом проезде, где обитал и Серж.
Людоедство произошло в 1993 году, когда и. о. премьера России Гайдар провел либерализацию цен. Денег не было, жрать не было и люди приспосабливались, кто как мог, чтобы не умереть с голода. Дело происходило в Москве на Светлом проезде в доме 14, корпус 3. Зимой того года ударили холода. В трубах образовалась пробка. Жильцы дома обратились в ДЭЗ с просьбой принять меры.
- Да мы не можем, - ответил вызванный сантехник, - в квартиру № 36 нас не пускают. Там живут Холодцевы. А кран, чтобы спустить воздух, находится у них.
Соседи настояли на своем. Дверь решили ломать. Пригласили милицию. Когда бригада вскрыла металлический каркас, в нос ударил тошнотворный запах мертвечины. Встречать непрошеных гостей бросился с диким лаем огромный водолаз. Собаку пришлось запереть в туалете.
А все увиденное впечатляло. Ворох окровавленной детской одежды. Грязь. Хлам... Стало ясно, что в квартире обосновался настоящий убойный цех семейного мясокомбината. В ванной были обнаружены останки изуверски разрезанных на части девочек. Детское тельце без рук и ног, а рядом, в бочках, две полусгнившие головы. Разрезанный живот одной из них был заткнут тряпкой. На телах виднелись следы многочисленных побоев. Кошмарную картину дополняла чуть живая пятнадцатилетняя девочка. Позже, когда врачи-реаниматологи эту девочку Галю Нусинову вернули с того света, она поведала страшную тайну семьи-людоедов.
Ее она рассказала:
- К Насте и Жене - к моим подружкам и ко мне на улице подошла женщина и попросила донести сумки. С ней мы поднялись на третий этаж... и больше из квартиры не выходили. Там взрослый детина по имени Шурик, нас травил собакой. Девочек избивал, насиловал, потом Настю зарубил насмерть. Меня и Женю заставлял разделывать топориком труп. Мясо, где не было костей, заворачивал в целлофан. Его сестра варила суп и жарила котлеты. Ничего не подозревавшие друзья-бомжи не отказывались от угощения. А он ещё нахваливал: "Баранина - высший сорт!" Мне было очень страшно.
Когда Шурик глумился над жертвами, то на всю катушку включал музыку. Соседи по лестничной площадке стонов не слышали. Под покровом ночи мать Шурика, Людмила в ведрах выносила человеческие останки. Чудовищное зрелище происходило на глазах двенадцатилетней дочери Нади и восьмилетнего Толика, в последствии нашего маньяка и героя видеофильма, который мы показывали Кристине. Правда, активного участия в актах каннибализма они не принимали, но котлеты из человечины ели... В последствии, когда Толик подрос и вышел из детского дома, он познакомился на Светлом проезде с Сержем и стал принимать участием в его делах. За надобностью тот прихватил его в Париж...
Мы также прививали Кристине уменье проявлять искренность и честность в отношениях с Зигфридом.
Я говорил ей:
- Ты можешь быть с Зигфридом, ни честной, ни искренней, но проявлять эти чувства с ним необходимо, чтобы он проникся доверием к тебе... Ведь говорят: "Он врет, но искренне" или "честный, но дурак". Можно услышать и такое: "Он искренне признался в своем поступке", "он всегда был честен со мной", "он долго и искренне верил тому, что ему говорили". Ты должна понять, что искренность и честность - это форма выражения чувств, способ поведения человека в различных жизненных ситуациях. Искренность и честность люди используют для того, чтобы обмануть других людей. Так, например, сделал А. Мавроди, создав свою прирамиду МММ, чтобы у искренне доверчивых людей выманить большие деньги. Так и ты должна поступать с Зигфридом всегда и во всем, чтобы он понимал, что ты искренний и честный человек. Иначе ничего не получится. Твой старик - весьма подозрительный, недоверчивый человек и мы можем в один миг прогореть с нашими планами!
- Да, до меня дошло!
- И еще. В твоих будущих интимных отношениях с ним, ты и твое тело, должны выражать максимум искренности чувств, никакой холодности, никакого пренебрежения даже в мелочах в постели: внимание ко всему, чувственность и нежность и все это искренне.
Кристина разволновалась и даже сглотнула слюну, кашлянув, прижала платок ко рту.
- Я это сделаю, я этого добьюсь! - воскликнула она. - Но, если я свою часть проведу хорошо, вы все остальное гарантируете?
Мы заверили Кристину, что все будет в порядке, если же все-таки дело сорвется, мы ей заплатим определенную сумму за её труд.
Решили также познакомить Кристину с судьбой самой знаменитой парижской проститутки Мари Дюплесси, жившей в XIX веке. Ее любовниками были миллионеры, а в Париже её называли принцессой наслаждений. Это была дама с камелиями, ставшая прототипом Маргариты Готье, героини романа Дюма-сына "Дамы с камелиями", а также героини оперы "Травиата" великого итальянского композитора Джузеппе Верди. Кристину все это заинтересовало. Мы отвезли её на кладбище Монмарта, где показали могилу Мари. На её надгробии были изображены камелии, и могила была усыпана этими цветами, несмотря на то, что со дня её смерти прошло более 150 лет.
Рассказали Кристине её историю.
Восемнадцатилетний парижанин впервые увидел даму с камелиями в 1842 году когда он прогуливался по Place de la Bourse. Ей тоже было 18 лет. На поводке она вела двух спаниелей; в руках её, затянутых в перчатки, красовался букет камелий; на её лице сияла обворожительная улыбка. Юношей был Александр Дюма-сын. Он увидел перед собой высокую, очень изящную брюнетку с бело-розовой кожей. Голова у неё была маленькая, глаза миндалевидные, словно подведенные эмалью и они искрились жизнью. Ее губы были краснее вишни, а зубы - великолепны. Ее прелестное молодое лицо хранило выражение испуганной невинности. Она была почти худа, удивительно грациозна и изящна; её темные глаза выражали ласкающую томность; цвет лица её был ослепительным; замечательным в ней были её волосы: восхитительные, шелковистые, темные.
Когда через два года Дюма-сын стал её любовником, он поинтересовалась, почему Мари "занимается проституцией"? Она ответила: "Почему я продаю себя? Потому что труд работницы не принес бы мне той роскоши, неодолимую тягу к которой я испытываю. Я не жадна и не развратна, как это может показаться. Просто я хочу познать утонченные удовольствия, радость жизни в изысканном и культурном обществе. Я всегда сама выбираю себе друзей. И я любила. О да, я любила искренне, но никто не откликнулся на мою любовь. Вот в чем трагедия моей жизни. Нельзя иметь сердце и быть куртизанкой. От этого можно умереть".
Мари Дюплесси сохраняла на своем ангельском лице выражение детской невинности. Дюма отразил эту её особенность, написав в своем романе "Даме с камелиями": "Как случилось, что её бурная жизнь пощадила её лицо, оставив на нем девственное, почти детское выражение? Такой вопрос мы можем поставить, но не в силах на него ответить".
В маленькой деревушке Сен-Жермен-де-Клерфей в Нормандия 15 января 1824 года родилась девочка, которую назвали Роза Альфонсина Плесси. Ее мать звали Мари-Луиза Дешайе. Отец её, Марэн Плесси, - уличный торговец, затем владелец лавки текстильных товаров, - был алкоголиком. Ее бабка со стороны отца была проституткой, и ещё молодой скоропостижно скончалась от туберкулеза. Младшая дочь от этого брака впоследствии стала известна как Мари Дюплесси. Позже она сама так объяснила перемену имени Розы Альфонсины Плесси на Мари Дюплесси: "Я выбрала имя Мария, так как это имя Богоматери". Она стала Дюплесси, потому что это звучало более аристократично, чем Плесси, а также потому, что помнила под Нонаном поместье "Дю Плесси", которое надеялась когда-нибудь купить, заработав достаточно денег.
Мать, когда Мари было три года, бросила мужа и поступила на работу горничной в семью живущих в Париже англичан. А Мари и её старшая сестра Дельфина были отданы на воспитание двоюродному брату матери, владельцу фермы.
Ее мать умерла от туберкулеза, когда Мари было 8 лет. Двоюродный дядя не занимался воспитанием сестер, и они, предоставленные сами себе, делали что хотели. В 12 лет Мари влюбилась в молодого работника с фермы и потеряла с ним свою девственность. Об этом вскоре узнал дядя, это ему не понравилось и он отослал Мари к отцу.
В свои 13 лет Мари оформилась в хорошенькую девочку. Когда пьяница-отец заметил, что у его дочери лицо ангела и прекрасное тело, он решил на этом заработать. За хорошие деньги он продал её своему другу 70-летнему зажиточному холостяку Плантье. Мари спала с крестьянином на одной кровати, а когда было тепло, он заставлял её ходить голой по дому. Через год Мари вернулась к отцу. К этому времени жизнь с мужчиной она воспринимала, как что-то обыденное, совсем не затрагивающее её душу. Отец совсем перестал о ней заботиться; и ей приходилось работать - сначала официанткой в таверне, потом на фабрике по производству зонтиков. В конце-концов отец отправил её к дальним родственникам - владельцам бакалейной лавки в Париже. Она сняла небольшую комнатку в Латинском квартале, населенном студентами. На жизнь она зарабатывала, служа посыльной в корсетной мастерской, продавщицей в магазине шляп и промышляя проституцией. К этому времени ей исполнилось 16 лет. Он с трудом умела читать и писать. Внешне она выглядела неотесанной деревенской девицей, очень грязной, но в тоже время и изящной. Приближалось время, когда из уличной девки она превратилась в великолепную куртизанку.
Есть точная дата начала этой перемены - в одно из воскресений 1841 года, когда Мари исполнилось 17 лет, она с двумя подругами поехала на прогулку в Сен-Клу, предместье Парижа, они зашли перекусить в небольшой ресторан, расположенный неподалеку от дворца Пале-Рояля. Его владелец, вдовец Нолле, заметил красотой Мари и пригласил её приехать на следующей неделе одну.
В этот же визит она стала его любовницей. Нолле предоставил ей квартиру на улице Де л'Аркад. С тех пор у Мари появились предметы первой необходимости, а через несколько месяцев - и предметы роскоши.
Произошло это так.
Однажды вечером граф Фердинанд де Монгюйон увидел её в театре и уговорил покинуть господина Нолле. Некоторое время спустя на балу её приметил молодой богач Аженор де Гиш, очень заметная фигура во Франции: впоследствии герцог де Гиш-Грамон, министр иностранных дел Франции при императоре Наполеоне III. Де Гиш переманил Мари от графа, и отвез её на лето на один из курортов Германии. Мари считала, что она настоящему влюбилась в де Гиша. У Мари от де Гиша родился сын. После этого любовь пошла на спад, де Гиш перестал интересоваться Мари. Он нашел для ребенка приемных родителей. В 1869 году к старшей сестре Мари Дюплесси, Дельфине Паке, пришел мужчина лет двадцати семи и попросил показать ему портрет Мари. Уходя, он оставил свою визитную карточку, на которой значилось: Жюделе, коммерции советник, Тур. Его лицо имело поразительное сходство с портретом.
К этому времени сыну Мари исполнилось 28 лет. Он заинтересовался своей матерью спустя 22 года после её смерти. Сестра Мари передала ему письмо, в котором говорилось:
"Мой дорогой сын!
Оставляю тебе свое последнее прости. Пишет тебе твоя мать, и когда ты получишь это мое письмо, останки мои будут покоится на кладбище. К тому времени это будет уже никому неизвестная женщина. Если можешь, разыщи мою могилу и положи на неё цветы, но только чтобы это были белые камелии. Это будет память обо мне. Прости меня за все.
Я не смогла тебя воспитать, из-за той жизни, которую я вела. Чувства мои к тебе, к семье, которой у меня не было, оказались не востребованными.
Прощай и прости!
Твоя мать Мари Дюплесcи"
Жюделе, сын Мари, письмо прочел, но оставил его у сестры Мари.
После де Гиша у Мари Дюплесси появилось много любовников. Она сама объясняла это тем, что хотела быстрее достичь материального благополучия. В течение нескольких месяцев её содержали семь любовников. Они складывали деньги в общую кассу, и каждому отводилась одна ночь в неделю для визитов к Мари. В качестве символа коллективной преданности они подарили ей красивый туалетный столик с семью ящичками.
В 20 лет она превратилась в утонченную даму, эталон хорошего вкуса в фривольном и пресыщенном Париже; она держала шестерых слуг, читала Гюго, Эжена Сю и Мюссе, развлекала парижское общество, вызывала оживление в салонах Сен-Жерменского предместья и разоряла богатейших мужчин Франции.
Мари Дюплесси поселилась в роскошной квартире в доме 11 на бульваре Мадлен. Стены комнат, обитые тяжелым шелком, были обставлены в экзотическо-романтическом стиле Людовика XV. В прихожей поражали редкостные растения, помещенные в кадки из полированного дерева. В гостиной с мебелью красного дерева стояли диваны, обитые гобеленами из Бове; здесь же находились венецианские зеркала, украшения из чистого серебра и великолепный рояль "Плейель". Столовую с резным дубовым столом посередине, покрытым зеленым бархатом, украшали редкостные гобелены и дрезденский фарфор. В будуаре стоял тот самый туалетный столик с семью ящичками; на полках выстроились в кожаных переплетах сочинения Мольера, лорда Байрона и аббата Прево; на окнах висели бархатные и атласные драпри; огромный шкаф был битком набит туалетами от госпожи Пальмиры. Еще более замечательной была её спальня - место трудов и наслаждений Мари. Там на ковре с цветочным орнаментом покоилась гигантская кровать из красного дерева. Напротив помещались позолоченные бронзовые часы, украшенные фарфоровыми птичками.
Мужчин в ней привлекали её непосредственность, неожиданные вспышки веселья, её такт, но более всего - её меланхоличность, являвшаяся следствием бессмысленности её существования и все учащавшихся приступов слабости, вызванных туберкулезом. И все же она наслаждалась жизнью нарядами, слугами, двумя своими спаниелями, загородными поездками в экипаже, посещениями драматического театра и оперы. Она была не прочь поиграть в карты, выпить и послушать непристойные анекдоты. На её обедах бывали Эжен Сю, Оноре де Бальзак, Теофиль Готье, а иногда и знаменитая гостья Парижа - Лола Монтес. Однако втайне она мечтала об одиночестве, покое и настоящей любви, но за всю свою жизнь не получила ни того, ни другого, ни третьего.
Про неё говорили, что "она превращала порок в добродетель, причем делала это с чувством собственного достоинства и необыкновенно красиво". Символом её чистоты, элегантности и красоты была белая камелия. Каждый день в её комнатах ставили вазы со свежими камелиями, и где бы она ни находилась - в экипаже во время прогулки на Елисейских полях или в опере, - у неё в руках всегда был небольшой букет из свежих камелий.
В 1844 году, когда Мари исполнилось 20 лет, у неё появился суперлюбовник. Именно он платил за всю роскошь, собранную в доме на бульваре Мадлен. Он оплачивал все счета, выписывал из Англии экипажи и лошадей для Мари, заказывал ложи в лучших парижских театрах. Им оказался старый русский аристократ. Мари встретила графа Штакельберга на водах в Баньере. Он был русским послом в Вене. Он был женат, богат, и ему было 80 лет. В "Даме с камелиями" Дюма-сына он изображен под именем герцога де Мориака. В романе он дружески относился к Маргарите Готье (под этим именем в романе выведена Мари Дюплесси). Он содержал её, потому что она напоминала ему его умершую дочь. В романе их отношения были чисто платоническими. Сам Дюма признавал, что это было не так: "История больной туберкулезом дочери, двойника которой герцог увидел в Мари Дюплесси, - чистый вымысел. Несмотря на свой возраст, герцог относился к Мари, как к женщине, и наносил ей визиты два раза в месяц".
В то же время герцог - граф Штакельберг, - не мог дать ей одного любви, о которой она мечтала. Удовлетворения этой стороны своих потребностей - необычайного романтизма и страстной чувственности - она искала повсюду. Первое место среди её молодых любовников занимал виконт Эдуард де Перрего. Он служил в кавалерии в Африке, а затем стал членом парижского Жокей-клуба. В те дни, когда русский посол был занят своей женой, Перрего навещал Мари.
Когда Александр Дюма-сын впервые увидел Мари в 1842 году, он понимал, что шансы сблизиться с ней у него невелики. Она была игрушкой миллионеров, обожаемой принцессой наслаждений, возведенной на этот трон сильными мира сего. Он же был всего-навсего незаконнорожденным сыном великого отца. За право называться писателем он боролся, находясь в тени славы своего растолстевшего, похожего на ребенка родителя. Дюма-отец был гигантом: он похвалялся тем, что наплодил пятьсот детей, дрался на двадцати дуэлях, написал столько, что это могло заполнить двенадцать сотен томов (включая "Графа Монте-Кристо" и "Трех мушкетеров"), заработал и потратил за свою жизнь сумму, эквивалентную 5 миллионам долларов. Александр Дюма-отец знал бы, как подступиться к Мари Дюплесси, - сын же был беспомощен.
И все же через два года, 1844 году, он сделал её своей любовницей и благодаря ей снискал славу и богатство. "В один из чудесных сентябрьских дней 1844 года я был в Сен-Жермен-ан-Лэ у моего отца, - вспоминал впоследствии младший Дюма. - По пути я встретил Эжена Дежазе, сына известной актрисы. Мы проехались верхом по чудесному Сен-Жерменскому лесу, возвратились в Париж пообедать и затем пошли в "Варьете". Наши места были в партере. Мари Дюплесси в одиночестве сидела в правой ложе. Время от времени она нюхала цветы, доставала из кулька конфеты и едва слушала, что происходило на сцене. Мари бросала во все стороны взгляды, обменивалась улыбками с некоторыми из наших соседей и изредка отклонялась назад, чтобы перемолвиться словом с невидимым гостем, который был не кем иным, как престарелым русским графом Ш.".
Дюма повезло: Мари помахала рукой дородной женщине, сидевшей в ложе напротив нее. Это была Клеманс Пра - модистка, которая жила поблизости от Мари и часто выполняла для неё обязанности сводни. Приятель Дюма, Дежазе, был знаком с госпожой Пра и отправился к ней поболтать. Вернулся он с потрясающими новостями: после спектакля граф Штакельберг отвезет Мари домой и тут же уедет. Они должны подождать на улице, потом войти в дом и разделить с Мари и госпожой Пра ужин.
В полночь Дюма со своим другом вошел в изысканную гостиную. Мари Дюплесси в парчовом платье сидела за роялем. Подали шампанское. Затем последовал ужин. Когда госпожа Пра рассказала какую-то. вульгарную историю, Мари залилась смехом, но закашлялась и бросилась в спальню. Дюма пошел за ней. Поняв, что она серьезно больна, он сказал ей, что если сможет и дальше бывать у нее, то станет заботиться о ней. Все, что случилось потом, Дюма точно, слово в слово, описал в своем романе. Мари, или Маргарита, задумалась на минуту, а затем стала его расспрашивать.
- Значит, вы в меня влюблены? Скажите об этом прямо - так намного проще.
- Возможно, но если я и скажу вам об этом когда-нибудь, это будет не сегодня.
- Будет лучше, если вы вообще не станете этого говорить.
- Почему же?
- Потому что тогда могут случиться только две вещи... Если я не приму вашу любовь, вы затаите на меня злобу; если же приму, вы получите плохую любовницу - нервную, больную, печальную женщину, а если и веселую, то это веселье хуже горя; вы получите женщину, которая харкает кровью и тратит сотню тысяч франков в год. Все это хорошо для богатого старика вроде герцога, но совсем не годится для такого молодого человека, как вы. И вот доказательство моей правоты: все молодые любовники очень быстро покидали меня".
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги