Жертвоприношение

Глава 18

На ягодице у Евы красовалась татуировка – розовый бутон – но это, судя по всему, не вызывало восторга у ее обладательницы. Стоя в ванной, она пыталась разглядеть бутон в трюмо.

– Пожалуй, за это ее можно и арестовать, – проговорила Ева с мрачным видом.

– И с какой же формулировкой? – поинтересовался вошедший в ванную Рорк.

– За украшение задней части полицейского без его на то согласия? Или за использование татуировок с особым цинизмом? Ты, кажется, этому радуешься, а? – Ева раздраженно сдернула с крючка халат.

– Ева, дорогая, кажется, ночью я доказал тебе, что полностью разделяю твое негодование. Разве я не пытался съесть эту скабрезную татуировку?

Она с трудом удержалась от смеха.

– Мне срочно необходим раствор, которым это можно смыть!

– Зачем такая спешка? Картинка довольно... милая.

– А что, если мне нужно будет пройти через дезинфекционную камеру? Или придется принимать душ и переодеваться в участке? Ты представляешь, как надо мной все будут издеваться?

Рорк обнял ее, запустив руки под халат.

– Сегодня ты не работаешь.

– Но мне надо поехать проверить свой компьютер. Фини мог переслать на него важную информацию.

– Ничего, проверишь в понедельник. У нас сегодня выходной.

– И чем мы будем заниматься? Рорк молча улыбнулся и погладил то место, на котором красовался бутон.

– Разве мы это только что не делали? – Ева вдруг почувствовала, что почему-то краснеет.

– Повторить не помешает, – ответил Рорк. – Но можно и чуть позже. Почему бы нам не поваляться у бассейна... где-нибудь на Мартинике? Не волнуйся, собираться не надо, – сказал он, чмокнув ее в губы. – Там понадобится только то, что на тебе.

День на Мартинике Ева провела без одежды, с постоянной улыбкой на лице и с татуировкой на ягодице. Возможно, поэтому в понедельник утром она была немного не в себе.

– У вас усталый вид, лейтенант, – заметила Пибоди, доставая из сумки два горячих пончика. – И где это вы так загорели? Были в солярии?

– Да нет, просто повалялась денек на солнышке.

– Вчера весь день шел дождь.

– Только не там, где была я, – ответила Ева с набитым ртом. – Мне надо разобраться с этим процентом вероятности и доложить майору. Фини кое-что нашел, и я все-таки хочу установить круглосуточное наблюдение за основными подозреваемыми.

– Вот на это, думаю, процент вероятности крайне низок. Сегодня утром пришли сведения о существенном превышении бюджета.

– Да пошли они к черту! Когда возникает такая острая необходимость, не до бюджета. Уитни может обратиться к начальнику полиции или даже к мэру. У нас речь идет о двух убийствах, журналисты вьются вокруг, как воронье. Нужны люди, чтобы закончить расследование.

– Вы репетируете разговор с майором? – рискнула улыбнуться Пибоди.

– Похоже, что так. – Ева вздохнула и потерла пальцами виски. – Проблема в том, что слишком много людей в этом деле замешано. Нам надо проверить каждого члена этих сект. Более двухсот человек. Положим, половина из них по психологическому портрету и данным не подойдет. Остается сотня. И мы должны проверить алиби каждого.

– Работы дня на три, – согласилась Пибоди. – Даже если майор выделит нам несколько человек и вычеркнет тех подозреваемых, кто явно в этом не замешан.

– Боюсь, таких почти нет. – Ева встала из-за стола. – Один человек не мог притащить к нашему дому тело Лобара. И без машины тут не обойтись.

– Ни у одного из главных подозреваемых нет машины, в которой бы поместились и тело, и деревянная конструкция.

– Может, такая есть у кого-то из общины. Так что придется еще проверять, у кого какие транспортные средства. Если ничего подходящего не найдем, надо будет проверять машины, взятые в аренду или украденные в ночь убийства. К сожалению, есть вероятность, что кто-то просто увел машину со стоянки, а потом поставил на место.

– Но проверять все равно надо?

– Надо. Может, Фини поручит это кому-нибудь из компьютерного отдела. Ладно, вы приступайте к работе, а я иду к майору.

Но уйти Ева не успела: раздался телефонный звонок, и она взяла трубку.

– Даллас слушает.

– Мне необходимо с вами поговорить.

– Луи? – вскинула брови Ева. – Если вы насчет обвинений, предъявленных вашему клиенту, обращайтесь к прокурору.

– Мне необходимо поговорить с вами, – заявил адвокат. – Наедине. И как можно скорее.

Ева взглянула на Пибоди и выразительно приложила палец к губам.

– О чем?

– Я не могу говорить об этом по телефону. Нам необходимо встретиться. Поверьте, необходимо.

– Приезжайте сюда.

– Нет. Они могут за мной следить. Я не знаю, что делать. Я должен соблюдать осторожность.

«Интересно, он заметил наблюдателя, посланного Фини, или у него просто приступ паранойи?» – подумала Ева.

– Кто за вами может следить?

– Нам надо встретиться, – твердил адвокат. – В моем клубе, в “Лакшери", на Парк-авеню. Пятый этаж. Я сообщу ваше имя на входе.

– Хотя бы намекните, о чем речь, Луи. У меня очень много работы.

– Мне кажется... мне кажется, я был свидетелем убийства. Я буду говорить только с вами, Ева. Больше ни с кем. Убедитесь, что за вами не следят, – и торопитесь.

Ева с задумчивым видом положила трубку.

– Да, намек серьезный, Пибоди. По-моему, один сломался. Попробуйте уговорить Фини, чтобы он дал вам человека в помощь.

– Вам нельзя идти туда одной! – воскликнула Пибоди, увидев, что Ева уже схватила сумку.

– С напуганным до смерти адвокатом я как-нибудь справлюсь. У клуба все равно дежурит наш человек. И я не буду отключать рацию. Пока.

– Возвращайтесь поскорее, лейтенант.

На пятом этаже клуба “Лакшери" располагалось двадцать номеров. Члены клуба могли устраивать там не только личные, но и деловые встречи. В каждом из помещений, декорированных в стилях разных эпох, имелось все необходимое оборудование – компьютеры, факсы и прочее.

Луи Триван отдавал предпочтение номеру 5С: ему нравилась изысканная роскошь эпохи Людовика XVI. Он обожал бархат уютных кушеток, тусклую позолоту кресел и столиков, ему нравились тяжелые шторы на окнах, а своих случайных возлюбленных он ублажал на роскошном ложе под балдахином.

Он любил именно эту эпоху – за гедонизм и стремление к земным радостям. Короли правили и жили в свое удовольствие, при них процветали искусства. А что до крестьян, голодавших под стенами роскошных дворцов, то это не что иное, как отраженный в общественной жизни естественный отбор. Избранные всегда живут не так, как толпа.

Живущий в конце XX века, в самом сердце Манхэттена, Луи Триван полностью разделял убеждения своих предков.

Однако сейчас он не мог ничем наслаждаться – ходил из угла в угол и пил виски. Страх не покидал его. Ноги подкашивались, сердце билось в груди точно загнанный заяц. Луи был почти уверен, что стал свидетелем убийства. Но все, что он помнил, казалось ему нереальным, походило на какую-то жуткую компьютерную игру.

Потайная комната, дым, гул голосов – и его голос среди них, привкус теплого терпкого вина во рту… Ко всему этому за последние три года Луи успел привыкнуть. Он стал членом этой общины, поскольку верил, что главное в жизни – удовольствие. Кроме того, ему нравились их обряды, нравились балахоны, маски, черные свечи. А секс! Это было просто невероятно.

Но потом Луи стал замечать за собой нечто странное. У него появилась почти маниакальная потребность присутствовать на собраниях, он дрожал в ожидании первого глотка вина, подаваемого во время церемонии. И еще: в памяти начали возникать провалы, а наутро после очередной встречи у него была тяжелая голова и он с трудом мог сосредоточиться.

Недавно Луи обнаружил у себя под ногтями засохшую кровь и не мог вспомнить, что именно произошло.

Но постепенно он начал что-то осознавать. Первая вспышка случилась, когда он глядел на фотографии, которые показала ему Ева. Вспомнилось нечто, повергшее его в ужас: дым, уходивший вверх, голоса, распевающие гимны, стоны наслаждения, а потом – фонтан крови. Он вспомнил Седину со странной и зловещей улыбкой на лице, нож у нее в руке. Лобар – о господи, это был Лобар! – рухнувший с алтаря с перерезанным горлом.

Убийство… Луи нервно отдернул одну из штор и выглянул на улицу. Да, он стал свидетелем жертвоприношения. Но в жертву был принесен не козел, а человек. Окунал ли он сам пальцы в разверстую рану? Слизывал ли с них свежую кровь? Неужели он мог?

Боже, а что, если были и другие жертвы? Что, если он просто стирал эти воспоминания из памяти?

Луи задернул штору и попытался внушить себе, что он человек цивилизованный. Муж и отец. Уважаемый адвокат. Он не мог стать соучастником убийства!

Налив себе еще виски, Луи взглянул в зеркало в резной золоченой раме. На него смотрел человек, который несколько дней не ел, не спал, не виделся с семьей. Он боялся спать – боялся, что видения, пришедшие во сне, будут еще кошмарнее. Боялся есть, потому что еда могла застрять в глотке. И смертельно боялся за свою семью.

Неожиданно он подумал, что Вайнбург также был на той церемонии, стоял с ним рядом и видел то же, что и он. А теперь Вайнбург мертв. Только у Вайнбурга не было ни жены, ни детей, а у него они есть. Если он пойдет домой, за ним ведь могут прийти туда. За эти несколько дней он начал понимать, что умер бы от стыда, если бы дети узнали, в чем принимал участие их отец. Он должен был защитить и себя, и их. И уверял себя в том, что здесь он в безопасности. Никто не войдет в номер, если он сам не откроет дверь.

Луи утер со лба пот и подумал, что, возможно, преувеличивает опасность. Стресс, усталость, работа вечерами напролет. Возможно, у него просто нервный срыв.

Надо показаться врачу.

Ну конечно же! Он обязательно пойдет к врачу. А потом заберет семью и уедет куда-нибудь на несколько недель. Устроит себе небольшие каникулы. И порвет с сектой. Ведь ясно же, что это ему на пользу не идет, а сколько денег уходит на взносы! Он слишком далеко зашел. А виной всему – любопытство и тяга к неординарному сексу. Он чересчур много пил, вот ему и стало казаться невесть что.

Но эта кровь под ногтями…

Луи закрыл лицо руками и постарался дышать ровно. “Все это не важно, – подумал он. – Не надо было звонить Еве. Не надо было паниковать. Она решит, что я сошел с ума. Или, что еще хуже, сочтет меня соучастником… В конце концов. Седина – моя клиентка, а я должен блюсти интересы клиентов".

Но тут перед его глазами возникла Селина с окровавленным ножом в руке. Луи, спотыкаясь, помчался в ванную, где его вырвало. Потом, с трудом придя в себя, он пустил воду, попытался умыться, но неожиданно разрыдался и никак не мог успокоиться. Рыдания его эхом разносились по комнате. Лишь спустя несколько минут он поднял голову и заставил себя снова посмотреть в зеркало.

Он действительно видел то, что видел. И надо найти в себе силы признать это. Он все расскажет Еве и тем самым облегчит свою душу.

На краткий миг Луи почувствовал облегчение – ему захотелось позвонить жене, детям, услышать их родные голоса. И тут он заметил в зеркале какое-то движение.

– Как вы сюда попали? – воскликнул он, резко обернувшись;

– Я горничная, сэр. – Темноволосая женщина в строгом платье и фартуке стояла, держа в руках стопку полотенец.

– Я не вызывал горничную. – Луи поднес к лицу дрожащую руку. – Ко мне сейчас должны прийти. Оставьте полотенца и… – Он медленно опустил руку. – Я вас знаю. Я вас знаю…

«В дыму! – подумал он, и на него нахлынула волна ужаса. – Это лицо я видел в дыму».

– Конечно, знаешь, Луи. – Не переставая улыбаться, она бросила на пол полотенца – под ними оказался атам. – Мы трахались с тобой на прошлой неделе.

Он не успел даже вздохнуть, как она полоснула атамом по горлу.

Ева вышла из лифта вне себя от возмущения. Охранник при входе задержал ее на добрых пять минут – проверял документы. А потом отказывался пускать в клуб с оружием. Она уже готова была это оружие применить, но тут появился управляющий и рассыпался в извинениях. То, что извинялся он прежде всего перед женой Рорка, а не перед лейтенантом Евой Даллас, разозлило ее еще больше. Она пообещала себе, что позже разберется и с ним. “Посмотрим, как понравится клубу “Лакшери" проверка из министерства здравоохранения! – раздраженно думала Ева. – Можно будет еще напустить на них полицию нравов и отдел по борьбе с проституцией". Она знала, на какие рычаги надавить, чтобы на несколько дней превратить жизнь администрации клуба в сущий ад.

Подойдя к двери номера 5С, Ева собралась уже нажать на кнопку звонка, но вдруг заметила, что дверь приоткрыта. Она тут же достала оружие.

– Пибоди!

– Слушаю, лейтенант. – Голос сержанта звучал глухо, потому что рация лежала у Евы в кармане.

– Дверь не заперта. Я вхожу.

– Вам нужна подмога, лейтенант?

– Пока нет. Будьте на связи.

Она бесшумно скользнула внутрь, прикрыла за собой дверь и внимательно оглядела комнату.

Изысканная, на Евин вкус, слишком уж роскошная мебель. На диване – пиджак. На столе – полупустая бутылка. Шторы задернуты. Тишина.

Держась ближе к стене, она шагнула в глубь комнаты.

Ни за шторами, ни за диваном никто не прятался. Маленькая кухонька была пуста.

Ева осторожно подошла к двери в спальню. Кровать была убрана, видно было, что там никто не спал. Она взглянула на плотно прикрытые дверцы шкафа, шагнула к нему и тут услышала звуки, доносившиеся из ванной. Чье-то тяжелое дыхание, а потом – женский смех. Ева подумала, что Луи решил поразвлечься с проституткой, и от злости заскрипела зубами. Но бдительность не утратила. Шагнув в сторону, она резко открыла дверь, а потом метнулась в ванную.

Сначала Ева почувствовала запах. И лишь потом увидела…

– Господи!

– Лейтенант? – тут же раздался озабоченный голос Пибоди.

– Назад! – Ева направила револьвер на женщину. – Бросьте нож и отойдите назад.

– Посылаю подмогу. Обрисуйте ситуацию, лейтенант, – раздался в рации голос Пибоди.

– Только что произошло убийство. Я сказала, назад, черт возьми!

Женщина лишь улыбнулась. Она стояла над Луи – вернее, над тем, что от него осталось. Кровь была на полу, на ее лице и руках.

Луи уже ничем нельзя было помочь. Он лежал с перерезанным горлом и вспоротым животом. Видимо, его собирались потрошить.

– Он мертв, – сказала женщина с ласковой улыбкой.

– Я вижу. Бросьте нож. – Ева шагнула к ней. – Бросьте нож и отойдите от него. Спокойно! Лечь на пол, руки за голову!

– Это было необходимо. – Женщина переступила через труп адвоката и опустилась с ним рядом – как плакальщица над гробом. – Вы меня узнали?

– Да. – Ева вспомнила это лицо и мелодичный голос. – Вы ведь Мириам? Новообращенная? Бросьте свой проклятый нож – и на пол. Руки за голову.

– Хорошо. – Мириам послушно отложила в сторону нож, который Ева тотчас схватила и отшвырнула в дальний угол. – Он сказал, чтобы я поторопилась, одна нога здесь, другая там, а я потеряла счет времени.

Ева вытащила из кармана наручники и защелкнула их на запястьях Мириам.

– Он?

– Чез. Он сказал, что с этим я могу справиться и одна, но надо поторопиться. – Она вздохнула. – А я замешкалась…

Ева, поджав губы, взглянула на Луи Тривана. “Нет, – подумала она, – это я замешкалась".

– Вы записываете, Пибоди?

– Да, лейтенант.

– Вызовите Чарлза Форта на допрос. Сделайте это лично. С собой возьмите двоих полицейских. Одна к нему не приближайтесь!

– Понятно. Вы полностью контролируете ситуацию, лейтенант?

Ева отступила от лужи крови, растекавшейся по полу.

– Да, – сказала она. – Полностью.

Перед допросами ей пришлось принять душ и переодеться. Это было совершенно необходимо – она успела перемазаться в крови с ног до головы. Может, кто-нибудь из женщин-полицейских, находившихся в душевой, и заметил татуировку, но комментариев не последовало.

На ее участке уже знали о том, что произошло.

– Сначала я поговорю с Мириам, – сказала Ева Фини, наблюдая за девушкой через стекло.

– Тебе бы надо передохнуть, Даллас. Говорят, сегодня утром тебе пришлось круто.

– Да уж… Знаешь, порой думаешь, что уже всякого навидалась, – устало проговорила Ева. – Оказывается, нет. Обязательно находится что-то новенькое. – Она вздохнула. – Нет, я лучше займусь этим сейчас. Разберусь до конца.

– Ладно. Пойдем вместе, или ты хочешь одна?

– Одна. Я думаю, она будет говорить. Ее чем-то опоили… – Ева покачала головой. – Может, конечно, она просто сумасшедшая, но мне кажется, без наркотиков не обошлось. Надо провести экспертизу. Прокурор не любит, когда признания делаются под каким-либо воздействием.

– Я этим займусь.

– Спасибо.

Она похлопала Фини по плечу и вошла в комнату, где сидела Мириам. На арестованной был серый балахон, выданный уже в полиции, на лице – по-прежнему пятна крови. Тем не менее выглядела Мириам, как прекрасная юная фея.

Ева включила магнитофон, проговорила все положенные слова и села.

– Вы знаете, что я вас поймала с поличным, Мириам. Так что давайте без лишних предисловий. Вы убили Луи Тривана?

– Да.

– Что вы принимали?

– Принимала?

– На “Зевс" не похоже, вы слишком расслабленная. Вы согласны пройти экспертизу на наркотики?

– Я не хочу! – Девушка надула губки. – А впрочем, какая разница? Ладно, я согласна. – Она попыталась одернуть подол балахона. – А нельзя ли мне одеться, в свое? Это платье такое колючее, и выгляжу я в нем ужасно.

– Это вас сейчас больше всего волнует? Итак, почему вы убили Луи Тривана?

– Он был воплощенным злом. Так сказал Чез.

– Чезом вы называете Чарлза Форта?

– Да, только Чарлзом его никто не зовет. Просто Чез.

– Чез сказал вам, что Луи – воплощенное зло. Он просил вас убить Луи?

– Он сказал, что я могу это сделать. Раньше я только наблюдала, но теперь мне надо было сделать это самой.

Было очень много крови. – Она внимательно посмотрела на свои руки. – Теперь ее нет…

– А что было раньше?

– Раньше? – Девушка пожала плечами. – Раньше было много смертей. Кровь очищает.

– Вы были свидетельницей или соучастницей других убийств?

– Конечно. Смерть – это переход, очень важный акт. Я изгнала из него демона. Демоны существуют, и мы должны с ними бороться.

– Убивая людей, в которых они находятся?

– Да. Чез говорил, что вы сообразительная. – Мириам взглянула на Еву. – Но его вы никогда не тронете. Он для ваших законов недосягаем.

– Давайте вернемся к Луи. Расскажите мне все по порядку.

– Ну, у меня есть друг, он работает в “Лакшери", в обслуге. Мне надо было с ним трахнуться. Это нетрудно, я люблю трахаться. И я сунула один из электронных ключей себе в карман. Поэтому у меня не возникло проблем с замком. Я надела костюм горничной и пошла прямо в номер Луи. Понесла ему полотенца. Он был в ванной. Его вырвало, это я поняла по запаху. И я его зарезала. Я перерезала ему глотку, как и должна была! А потом, наверное, не могла остановиться.

Она снова повела плечами и лукаво улыбнулась Еве.

– Это как... проткнуть ножом подушку. И звук такой странный – хлюпающий. Мне удалось изгнать из него демона, и тут пришли вы. Но я все успела.

– Да, пожалуй… Вы давно знаете Чеза?

– Года два. Он обычно приходит ко мне днем, чтобы никто не догадался, чем мы занимаемся.

– А как к этому относится Исида?

– Она не знает. – Мириам закатила глазки. – Ей бы это не понравилось.

– А как она относится к убийствам? Мириам нахмурилась, задумалась.

– К убийствам? Она не знает. Или знает? Нет, мы ей об этом не рассказываем.

– Значит, знаете только вы с Чезом?

– Только мы. – Взгляд Мириам стал пустым. – Наверное. Конечно.

– Вы рассказывали об этом кому-нибудь из общины?

– Из общины? – Она в задумчивости оттянула пальцами губу. – Нет. Это наш маленький секрет.

– А как насчет Вайнбурга?

– Кто это?

– Ну, в гараже. Банкир. Вы помните?

– Этого я не делала. – Теперь она прикусила губу и покачала головой. – Нет. Это делал Чез. Он собирался принести мне сердце, но не принес. Сказал, времени не было.

– А Лобар?

– Лобар, Лобар… – Мириам принялась барабанить пальцами по столу. – Нет, там было по-другому. Или так же?.. Я не помню. У меня голова болит! – произнесла она с мольбой в голосе. – Я не хочу больше разговаривать. Я устала. – Она сложила на груди руки и закрыла глаза.

Ева несколько секунд смотрела на нее. “Нет смысла дожимать ее сейчас, – решила она. – Девица и так сказала достаточно".

Ева вызвала полицейского, и тот снова надел на Мириам наручники.

– Отведите ее к психиатру. Пусть Мира составит заключение. И получите разрешение на экспертизу – надо проверить ее на наркотики.

– Слушаюсь, лейтенант.

Ева шагнула к двери, нажала кнопку вызова.

– Приведите Форта в комнату С. Ей вдруг самой ужасно захотелось прилечь. Но она вышла в коридор, где стояли Пибоди и Фини.

– Пибоди, сейчас вы мне понадобитесь. Как она тебе, Фини?

– Она явно не в себе. – Фини протянул Еве засахаренные орешки. – Не знаю, то ли она под дозой, то ли психическая. Похоже, и то и другое.

– И я того же мнения. А в ту ночь, когда я ее увидела впервые, она выглядела совершенно нормальной. – Ева внезапно расхохоталась. – Странные вещи я говорю! Ведь Мириам стояла голая посреди леса, а Форт целовал ее. Она приложила ладонь к глазам и некоторое время молчала. – Его отец никогда не работал с напарниками. Он был сам по себе.

– У него просто был другой стиль, – заметил Фини. – А девица, хоть и не в себе. Форта выдала.

– Что-то здесь не так, – пробормотала Пибоди, и Ева посмотрела на нее с интересом.

– Что не так, сержант?

Уловив в голосе Евы саркастические нотки, Пибоди воинственно вздернула подбородок.

– Виккане никого не убивают!

– Убивают люди, – напомнила ей Ева. – И не все относятся к своей религии достаточно серьезно. Кстати, вы, например, давно ели мясо?

Пибоди, которая уже давно и безуспешно пыталась стать вегетарианкой, залилась краской.

– Это другое…

– Я пришла сразу после совершения убийства, – сказала Ева. – Женщина, в руках у которой был нож, назвала Чарлза Форта своим сообщником. Это факт. Я хочу, чтобы во время допроса вы руководствовались только фактами. Понятно?

– Да, лейтенант. – Пибоди нахмурилась. – Слушаюсь. Ева пошла по коридору, а Пибоди немного задержалась.

– У нее было тяжелое утро, – проговорил Фини, как бы извиняясь за Еву. – Я видел фотографии места происшествия. Впечатление сильное.

– Я знаю. – Пибоди увидела, как Чарлза Форта вводят в комнату для допросов. – Все равно, что-то здесь не так, – заявила она.

Пибоди вошла в комнату, когда Ева знакомила Чарлза с его правами.

– Я не понимаю… – неожиданно пробормотал он.

– Вы не понимаете? Не понимаете, на что имеете право?

– Нет, это я понял. Я не понимаю, почему меня сюда вызвали. – Чез был явно озадачен и огорчен. – Если вы хотели снова поговорить со мной, вам требовалось только сообщить мне. Я бы встретился с вами или пришел сюда сам. Незачем было присылать ко мне домой троих полицейских.

– Я сочла подобную меру необходимой, – сухо проговорила Ева. – Вы хотите воспользоваться услугами адвоката, мистер Форт?

– Нет. – Он нервно заерзал на стуле. Ему было не по себе от того, что его допрашивали в полиции, как когда-то его отца. – Скажите, что вы хотите знать. Я постараюсь помочь вам.

– Расскажите мне о Луи Триване.

– Прошу прощения… – Он покачал головой. – Я не знаю этого человека.

– Вы часто посылаете своих помощниц убивать незнакомцев?

– Что? – Он побледнел и вскочил на ноги. – О чем вы говорите?

– Сядьте, – резко сказала Ева. – Два часа назад Мириам Хопкинс убила Луи Тривана.

– Мириам?! Это невозможно!

– Очень даже возможно. Я вошла как раз в тот момент, когда она вырезала ему печень.

Чез покачнулся и тяжело опустился на стул.

– Это ошибка. Такого не могло быть.

– Думаю, ошибку допустили вы – Ева встала и подошла к нему. – Вам следовало тщательнее выбирать сообщников.

– Я не понимаю, о чем вы. Можно... воды? Я ничего не понимаю.

Ева жестом велела Пибоди налить воды.

– Мириам рассказала мне все, Чез. Она сказала, что вы были любовниками, что вы, хоть и обещали, не принесли ей сердце Вайнбурга и что вы разрешили ей самой убить Тривана. Потому что кровь очищает.

– Нет. – Он взял стакан обеими руками и все же расплескал воду. – Нет.

– Ваш отец любил разрезать людей на куски. Он показывал вам, как это делается? Скольких еще вы использовали в качестве помощников? А когда они выполняли свое задание, вы от них избавлялись?

Он сидел, раскачиваясь из стороны в сторону, а Ева продолжала:

– Вы так себе представляете религиозную войну, Чез? Врага надо уничтожать? Изгонять демонов? Ваш отец был стихийным сатанистом, и он превратил вашу жизнь в ад. Вы не могли его убить, а теперь вам до него не добраться. Но есть другие. Они что, замещают его? Убивая их, вы представляете себе, что убиваете его? Так вы мстите ему за то, что он с вами сделал?

– Господи! О господи! – воскликнул Чез, зажмурившись.

– Сейчас вы еще можете себе помочь. Расскажите, как это происходило. Расскажите – почему. Объясните мне все, Чез. Я могу добиться облегчения вашей участи. Расскажите об Алисе. О Лобаре.

– Нет, нет. – Он поднял голову, в глазах его блестели слезы. – Я не такой, как мой отец! Ева не вздрогнула, не отвела глаз.

– Вы в этом уверены? – спросила она. Чез зарыдал.