Жертвоприношение

Глава первая

Линдинис Начало 45 г. н.э.

Когда мятежный пленник вышел на импровизированную арену, в толпе раздался гортанный рев. Он нервно оглядывался на зрителей на земляных насыпях.

Со своей позиции высоко на деревянных трибунах оптион Гораций Фигул наблюдал, как пара санитаров утаскивала безжизненный труп предыдущего бойца. Кровь хлестала из глубокой раны на груди убитого британца, оставляя на траве блестящий влажный след. Изможденный пленник ненадолго остановился, увидев мертвого бойца, прежде чем один из легионеров, дежуривших по арене, толкнул его вперед. В нескольких шагах от него стоял его противник, высокий дуротриг, с обнаженным торсом, покрытым закрученными татуировками и напряженными мышцами. Он, сжимая в правой руке короткий меч, угрожающе смотрел на следующего претендента. Туземец с мечом уже убил троих противников в серии жестоких боев насмерть, и остался победителем. Теперь толпа притихла в ожидании последнего поединка этих игр.

- Эта схватка быстро закончится, - сказал легионер Ватья. - У этого тощего нет никакого шанса попасть в Аид. Только не против этого здоровенного ублюдка.

Фигул потер щетинистую челюсть, оценивая бойцов своим профессиональным солдатским взглядом. Туземец с мечом был на несколько дюймов выше и значительно крупнее своего противника. Но усилия предыдущих боев сказались на дуротриге, и он выглядел усталым, его грудные мышцы вздымались вверх и вниз, когда он переводил дыхание.

- Думаю, у тощего есть шанс.

- У этого долговязого бурдюка мочи? - прошипел Ватья.

Фигул кивнул: - Скорость всегда побеждает силу, легионер, - сказал он, вспомнив слова своего погибшего друга Секста Порция Блеза.

Ватья насмешливо фыркнул: - Простите, господин. Но в Сенате больше шансов найти честного человека, чем победить тощего.

Фигул взглянул на своего товарища и улыбнулся. Децим Арторий Ватья был одним из немногих остававшихся легионеров в небольшом отряде оптиона. Невысокий, коренастый солдат родился в трущобах Авентина в Риме, и дерзкий молодой мошенник никогда не лишал себя удовольствия выразить свое мнение заумной фразой или грязной шуткой.

- Считаешь себя экспертом, не так ли, парень?

- Если я в чем-то и разбираюсь, так это в боях гладиаторов, господин. Раньше я работал уборщиком в амфитеатре Статилия Тавра. Я видел всех великих бойцов прошлых лет. - Он стал перечислять их на своих пухлых пальцах. - Бритомарис, Тетраит… даже Паво. И я полагаю, что тот с мечом победит с разницей в милю. - На его круглом лице заиграла ухмылка. – А, вы не хотите поставить на него?

Фигул колебался. На мгновение у него возникло искушение принять пари, но затем здравый смысл взял над ним верх. Он уже потерял значительную часть своего заработка, играя в кости долгими зимними месяцами в Британии, и больше не мог позволить себе разбазаривать свои жалкие сбережения. Он покачал головой.

- Может быть, в другой раз, парень.

- Пока идет хороший бой, мне наплевать, кто победит, - пробормотал Пульхер, еще один из легионеров отряда. - Половина этих объедков оказалась вообще никчемной. Даже греческие школьники сражаются лучше этих гладиаторов.

Фигул повернулся к арене, когда судья по этим играм, центурион из Восьмой когорты, представил обоих бойцов: - Мечник против Копейщика!

Огромная толпа бриттов, торговцев и не занятых римских солдат собралась, чтобы посмотреть на дневные игры на земляной и деревянной арене, наскоро возведенной местным гарнизоном в низкой долине между фортом и обширным поселением туземцев в Линдинисе. Игры были организованы Тренагасом, проримским правителем дуротригов. В прошлом году Рим вернул его на трон, но попытки правителя умиротворить свой угрюмый народ встретили ожесточенное сопротивление. Двумя днями ранее мятежники зловещего культа друидов захватили Линдинис. Друиды Темной Луны и их фанатичный верховный жрец Калум взяли Тренагаса в заложники и намеревались казнить его, если римские ауксиларии не сдадут форт и не отступят с этих земель. Только прибытие легионерской помощи из Каллевы спасло Рим от унизительного поражения.

Десятки мятежников были взяты в плен во время ожесточенной схватки за освобождение поселения. Теперь Тренагас приказал этим заключенным сражаться насмерть на глазах у своих соплеменников. Мрачное публичное зрелище должно было развлечь как римский гарнизон, так и осажденных подданных правителя, и послужить предупреждением о наказании, ожидающем всех тех, кто посмеет бросить вызов правителю. С полудня толпа наблюдала, как сорок пар мятежников выходили на арену с разнообразным оружием, грубо подражая боям гладиаторов, проводившимися в Риме. Некоторые сражались длинными кельтскими мечами. Другие были вооружены трезубцами или топорами, а в одной схватке два британца сражались даже голыми руками. Несколько заключенных обратили свое оружие против себя, предпочтя смерть борьбе с сородичами-мятежниками, но большинство сражались охотно, поскольку Тренагас объявил, что победитель будет избавлен от смерти и вместо этого его продадут в рабство.

На арене воцарилась тишина, когда один из легионеров выступил вперед и вложил копье в правую руку дуротрига. Пленник посмотрел на свое оружие, неловко взвешивая его в руках, проверяя вес. Напротив него противник с мечом напряг мускулы, острие его окровавленного лезвия блестело в бледном свете зимнего солнца.

- Бой вот-вот начнется, господин, - сказал Ватья, радостно потирая руки. - Это будет легкая победа.

Фигул слабо улыбнулся: - Посмотрим, легионер.

В другое время оптион был бы в восторге от состязаний. Он наслаждался хорошим гладиаторскими боями так-же, как и любой другой мужчина, но последние несколько дней его терзало чувство вины. Двое его товарищей были схвачены дуротригскими мятежниками во время отчаянного бегства после разгрома из Линдиниса. Хельву и Рулла они увели с собой в свою потаенную крепость на в болоте, и Фигул не смог их спасти. В самые мрачные моменты своей жизни галл терзал себя образами своих друзей во вражеском стане, мрачно ожидающих своей участи. Или, возможно, они уже были мертвы. Он представлял себе как их головы срубались с плеч или они заживо сжигались в одном из ужасающих плетеных чучел друидов…

Резкий треск разорвал воздух, когда судья хлестнул кнутом. Когда началась схватка, толпа разразилась оглушительным ревом.

- Вот, началось! - сказал Пульхер, ударив кулаком в воздух.

Туземец с мечом, не теряя времени, бросился на своего противника, стремясь быстро его прикончить и стать победителем игр. Копейщик быстро отступил за пределы досягаемости, когда более крупный британец ударил его, и он чуть не потерял равновесие на залитой кровью земле. Он взял себя в руки и отпрянул, когда мечник сделал выпад и рубанул по животу копейщика. Римляне и торговцы в толпе одобрительно заревели. Британцы были более подавлены, им было стыдно наблюдать за публичным убийством своих собратьев-дуротригов, и многие из них угрюмо смотрели, как оба мятежника сражаются насмерть.

- Завязывай, ублюдок! - закричал Ватья на мечника, как будто британец мог расслышать его сквозь восторженные аплодисменты и крики публики.

Мечник издал рев разочарования, когда копейщик продолжал отступать по краю арены, неуверенно тыча своим оружием в противника, чтобы держать его вне досягаемости удара. Затем туземец с мечом опять сделал ложный выпад, целясь острием клинка в открытое горло противника. Последний увидел атаку в последний момент, и быстро присел на корточки, уклоняясь от удара. Плавным движением туземец с копьем нанес удар своим оружием, направив острие вниз под углом и вызвав вопль боли дуротрига с мечом, когда наконечник копья в форме листа задел его бедро, пронзив мышцы и сухожилия. С глухим рычанием копейщик вырвал свое оружие и дернулся назад, ловко уходя из зоны досягаемости, когда мечник яростно ударил его своим клинком.

- В конце концов, может быть, хотя бы сейчас мы увидим ближний бой, господин, - заметил Пульхер.

- Удачное попадание, не более того, - проворчал Ватья.

Фигул отвел взгляд от происходящего и перевел взгляд на Тренагаса. Правитель дуротригов сидел рядом с полем боя, окруженный многочисленной свитой по бокам и двумя рядами закаленных в боях легионеров из Девятой когорты, которые временно были назначены его телохранителями. Тренагас выглядел ослабшим после своего недавнего пребывания в руках друидов Темной Луны. Его кожа была бледной, как мел, а глубокую рану, полученную на голове, прикрывала большая повязка. Несмотря на травмы, Тренагас сидел прямо, с подергивающейся на губах улыбкой, наблюдая за состязанием.

Оптион оглянулся на происходящее, когда мускулистый британец затаил дыхание, а затем бросился на своего противника. Лицо копейщика было сконцентрировано на мече, когда он уклонился от удара и в молниеносном движение развернулся в сторону своего ошеломленного противника, прежде чем тот успел провести мечом по тыльной стороне его ног. Толпа охнула, когда наконечник копья вонзился в икру ноги британца, забрызгав красной кровью землю. Мечник сделал несколько шагов вперед, кряхтя от боли. Прежде чем он смог восстановить равновесие, копейщик ударил древком своего оружия в спину британца, и мечник со стоном рухнул на землю.

- Он победил! - взревел Фигул, охваченный волнением, и на мгновение забывший о своем горе. - Копейщик его добил.

Копейщик мгновенно оказался рядом со своим противником. Он отшвырнул ногой меч так, чтобы мужчина не мог до него дотянуться, затем поднял свое оружие двумя руками, собираясь вонзить его в горло мечника. Части толпы вскочили на ноги, отчаянно пытаясь не пропустить момент убийства.

- Вставай, идиот! - заорал Ватья во весь голос.

Копейщик опустил свое оружие на поверженного противника. Но мечник быстро перекатился вправо, едва избежав удара копьем. Он вскочил на ноги, когда копейщик пригнулся и толкнул своим оружием более крупного британца. На этот раз мечник уклонился от удара, а затем обхватил огромной рукой древко копья, притянув его к себе и заставив противника наклониться вперед. В тот же момент мечник правым коленом ударил по лицу копейщика. Раздался резкий треск, когда нос тощего британца хрустнул и покрылся кровью. Он отшатнулся назад, со стоном отпустив хватку на своем оружии.

- Прикончи его! - умолял Ватья во весь голос.

Схватив копье обеими руками и быстро развернувшись, мечник бросился на своего ошарашенного противника. Тощий бритт увидел опасность слишком поздно. Он взвыл в агонии, когда копье вонзилось ему в живот. Затем мечник сделал поворот копьем, пронзив жизненно важные органы этого дуротрига, вызвав бурное аплодисменты толпы. С диким ревом британец вырвал копье. Из раны хлынула кровь, брызнув на ноги копейщика, заливая его набедренную повязку. Копейщик мгновение постоял, шатаясь, на месте, прежде чем рухнуть на землю. По всей арене раздались возгласы аплодисментов, когда мечник, отбросив в сторону свое оружие, в дерзкой позе победителя вскинул кулаки в воздухе.

- Мечник победил! - Ватья повернулся к Фигулу, ухмыляясь. - Что я вам говорил, господин?

Фигул уныло смотрел на убитого соперника: – Копейщик чуть было сам не прикончил его.

- “Чуть было”, не засчитывается!

Оптион хмыкнул. Очевидно, ему еще предстояло многое узнать о гладиаторских боях. Краем глаза он заметил, как Тренагас коротко кивнул судье. Последний отдал приказ легионерам, образовавшим круг по краю арены. Трое ближайших к сражению солдат выступили вперед и подошли к победившему британцу, осторожно положив руки на ручки своих мечей. Двое легионеров схватили мужчину за руки, сжав ладонями его массивные бицепсы, в то время как мужчина в тревоге оглядывался. В то же время третий легионер с резким скрипящим шипением вырвал свое оружие из ножен. Британец сразу сообразил, что происходит, и попытался вырваться из рук солдат. Но у римлян была крепкая хватка, и они заставили вастать человека на колени.

- В чем дело? - спросила Ватья. – Я думал, старый дурак обещал пощадить победителя.

- Похоже, Тренагас передумал, - нахмурившись, ответил Фигул.

Прилив тошноты подступил к горлу оптиона, когда солдаты приготовились к казни. Туземцы вокруг арены горько шептались из-за этой неожиданной развязки игр, в то время как солдаты и торговцы требовали казнить дуротригского мятежника. Зрители посмотрели на правителя, когда он нетвердо поднялся на ноги. Тренагас сделал паузу, глядя на мятежника с холодным безразличием. Затем он повернулся, чтобы обратиться к своим подданным.

- Мои люди, слушайте меня - заявил правитель, изо всех сил стараясь, чтобы его слабый голос был услышан. - Нашим врагам не может быть пощады. Никому! Те, кто осмелились бросить мне вызов… кто осмелились предать своего правителя и племя, давшее им жизнь, лишаются права дышать. Они должны умереть, как вероломные псы. - Его голос дрожал от ярости, и Фигул мог видеть, как задрожали его костлявые руки по бокам, когда он вызывающе оглядел арену, прежде чем продолжить. - Это я приказываю, как ваш законный правитель и ваш повелитель !

Тренагас сделал знак судье, прежде чем снова плюхнуться на свое место. Центурион отдал приказ своим людям, и легионер, вытащивший оружие, провел острием меча по животу британца.

- Они собираются выпотрошить этого ублюдка, - пробормотал Пульхер.

Британец напряг мышцы. Он поднял взгляд на толпу и вызывающе уставился на своих соплеменников, крича им что-то на резком гортанном туземном наречие. Ватья наклонился ближе к Фигулу.

- Что он говорит?

За два года напряженной кампании в Британии Фигул выучил местный диалект, похожий на его родной галльский, на котором он с детства разговаривал в своей Лютеции.

- Он говорит, что не боится смерти, - робко перевел оптион. - Он говорит, что друиды Темной Луны снова восстанут и очистят эти земли от римских захватчиков. Все те, кто предал богов племени, будут убиты. Калум, их верховный жрец и верный слуга Круаха, предсказал это. - Фигул тяжело сглотнул и продолжил. - Скоро земля станет красной от римской крови, а легионы будут отброшены в море.

Ватья хмыкнул: - А больше, этот Калум ничего не предсказал?

Британец зажмурил глаза, его мышцы дернулись в конвульсиях, когда легионер отвел руку с мечом назад. Затем солдат одним четким ударом полоснул клинком по животу британца, разорвав ему кишки. Мужчина издал отвратительный искаженный крик, когда его кишки стали вылезать из раны и, соскользнув вниз по его животу, вывалились на землю между его ногами блестящей красно-серой кучей. Некоторые туземцы, сидевшие ближе к арене, в ужасе отвели глаза. Фигул заставил себя смотреть, как два легионера, державшие британца за руки, ослабили хватку и позволили человеку рухнуть на землю. Затем третий легионер вонзил свой окровавленный меч мужчине за шею, чуть выше ключицы. Британец на мгновение содрогнулся, когда острие пронзило его позвоночник. Затем он обмяк, кровь быстро скапливалась под его безжизненным трупом.

Над ареной повисла напряженная тишина. Как только казнь была приведена в исполнение, Тренагас жестом указал что-то римскому офицеру, отвечавшему за его личную охрану. Центурион Минуций повернулся к своим людям и заорал на них.

- Хорошо, ребята. А теперь шевелитесь! Расчищайте путь через эту грязную толпу.

Легионеры вытянулись по стойке "смирно" и начали уводить правителя с арены, расталкивая толпу щитами и вызывая проклятия и гневные взгляды угрюмых туземцев. Минуций шел на шаг впереди Тренагаса, его рука с мечом сжимала оружие в ножнах, готовый наброситься на любого, кто попытается подойти слишком близко к правителю. После того, как Тренагас ушел, остальная толпа начала медленно покидать временную арену, плетясь обратно к своему поселению на юге и недовольно ворча между собой. Некоторые из них останавливались и смотрели на Тренагаса с едва скрываемой ненавистью.

Когда Фигул смотрел, как зрители уходят с арены, его внутренности сжались от беспокойства после дерзкого предупреждения британца. Хотя многие туземцы в целом симпатизировали друидам, они все же жили в страхе перед нечестивым культом Темной Луны. Они были нетерпимы к другим сектам, и кошмар очередного восстания друидов в землях дуротригов напугал многих местных жителей не меньше, чем римлян. Если культу Темной Луны удастся изгнать Рим с этой земли, обе стороны проиграют, как предполагал Фигул. Пока Калум жив, в неспокойной провинции не может быть покоя.

Когда последние зрители покинули арену, санитары начали убирать арену. Команды собрали оружие, которое использовалось для игр, и погрузили его на тележку, чтобы вернуть на склад форта, в то время как другие утаскивали трупы мятежников, чтобы сбросить их в местную помойку, на радость диким животным

- Как насчет выпивки? - спросил Ватья. - После всего этого я ощущаю непреодолимую жажду, господин. В городе появилось несколько новых винных лавок. Мы можем их проверить.

Прежде чем он успел ответить, Фигул заметил писаря, спешащего со стороны форта, к северу от временной арены. Писарь оглядывал арену, ища чьи-то лица в толпе, шаркающей из различных проходов. Он заметил Фигула и быстрым шагом направился к нему.

- Оптион! Вот, пожалуйста, - сказал писарь, переводя дыхание. - Искал вас повсюду.

- Что случилось? - спросил Фигул.

Псарь напрягся: - Сообщение от трибуна. Он хочет видеть вас в штаб-квартире.

Фигул сильно нахмурился: - Прямо сейчас?

- Да, сейчас!

- Ладно! Пошли. - Он повернулся к Ватье. - Похоже, с твоей выпивкой придется подождать.

С тяжелым вздохом Фигул последовал за писарем с арены. Сгущались сумерки, и, пока они быстрым шагом шли к форту, Фигул не мог не волноваться. Что трибуну нужно было от него?