Жестокая Императрица

Глава 8 Шестеро в круге

Те скорпионы, — тихо сказала Вилл, — они что, укусили ее?

Мама Лю пошевелилась.

— Нет. Я просто… очень устала. Я надеялась… надеялась, что теперь темнота уйдет, но… Лепесток, дитя мое, где ты? Дай я ощупаю твое лицо. Ох, я так мечтала увидеть его еще хоть раз.

— Вы хотите сказать, что по-прежнему… ничего не видите? — спросила я.

— Только темноту, — прошептала она. — Одну только темноту.

Я почувствовала жуткую злость. Это было так несправедливо! Проделать такой долгий путь, пережить столько испытаний… Мама Лю была такой храброй, да и все горожане тоже — они выступили против сильного и жестокого врага, гораздо сильнее, чем они сами. И, в отличие от нас, они сражались, не обладая никакими магическими силами. Мама Лю заслужила, чтобы зрение вернулось к ней, и я не понимала, почему заклятие все еще работает, если императрица, наложившая его, исчезла.

— Не можем ли мы… не может ли кто-нибудь исцелить ее глаза? — спросила я, обводя взглядом круг своих подруг-чародеек.

Вилл помотала головой.

— Я не знаю, как это сделать, — ответила она с несчастным, беспомощным видом. — Я бы очень хотела, но не знаю.

Корнелия тоже медленно покачала головой.

— Прости, — сказала Ирма, отводя взгляд. Тарани шмыгнула носом и утерла слезы.

— Так нечестно, — сказала она, словно подслушав мои мысли. — Может, спросить у Оракула…

И тут я заметила, что нас в круге не пятеро, а шестеро. I С нами была моя бабушка.

Даже не знаю, как я это обнаружила, потому что видеть я ее не могла. Но вот прозвучал ее голос:

— Лю… Посмотри на меня. Мама Лю резко поднялась.

— Лин… — выдохнула она, улыбаясь. — Ты вернулась! Вернулась…

— Я же говорила, что вернусь.

— И я могу видеть тебя!

— Да.

Я старалась разглядеть, что же видела Мама Лю, но, хоть я и знала, что бабушка здесь, она оставалась для меня невидимой.

Мама Лю протянула руку.

— Ты пришла, чтобы забрать меня с собой? — спросила она, и рука ее едва заметно дрожала. — Думаю, я готова к этому.

— Нет, — почти резко ответила моя бабушка. — Хватит пугать своих близких. Давай, поднимайся. Люди нуждаются в тебе. Тебе еще не настал черед уходить.

Мама Лю издала короткий фыркающий смешок.

— Что, мне опять придется учить всех, как поступать? Что ж, хорошо. Буду жить дальше, раз ты велишь, — а потом она прошептала, почти беззвучно: — Спасибо! Спасибо тебе, Лин.

Я почувствовала, как по щеке бежит горячий ручеек слез. Конечно, хорошо, что бабушка поговорила с Мамой Лю и вернула ее к жизни, но как же я? Я так скучала по бабушке! Каждый день я грустила, что ее больше нет рядом…

— Я здесь, малышка. Я здесь.

Я откуда-то знала, что никто кроме меня не слышал этот ласковый шепот. На душе сразу потеплело.

— А теперь вы должны покончить с этим делом. Вы должны найти императрицу.

И бабушка ушла.

Найти императрицу? Но она… она ведь развеялась.

Мама Лю и Лепесток обнялись, рыдая от радости.

— Я вижу тебя, — твердила Мама Лю. — Я снова могу тебя видеть!

Мне тоже хотелось бы присесть рядом с ними и греться в лучах их счастья, но я помнила, что у нас осталось незавершенное дело.

Я обвела взглядом четырех своих подруг.

— Мы должны… найти императрицу.

— Найти императрицу? — переспросила Ирма. — Но она исчезла. Испарилась. Разлетелась на все четыре стороны!

Я упрямо помотала головой. — Что-то обязательно должно было остаться.

— Но, Хай Лин, ты же сама все видела, — возразила Вилл. — Она рассыпалась. Не осталось ничего, кроме всяких там отдельных жуков-тараканов.

— Может, и так. Но однажды она уже возвращалась. Ей потребовалось много времени, чтобы восстановить свое тело, но в конце концов она вернулась. Я не хочу, чтобы так произошло и на этот раз.

— Но куда она делась? — поинтересовалась Корнелия. — Что мы должны искать, раз уж ты уверена, что нам есть что искать?

— Я не знаю. — Я медленно поднялась с колен, от усталости чувствуя себя такой же старой и дряхлой, как Мама Лю. — Но бабушка сказала, что мы должны посмотреть. Она велела мне найти императрицу.

Никто из подруг не сказал, что у меня не все в порядке с головой. Видимо, они все почувствовали, что в круге был кто-то шестой. И они слышали, как Мама Лю говорила с бабушкой, хоть, как и я, не могли ее видеть.

— Наверное, можно попробовать погадать, — предложила Тарани. — Спросить наши Стихии про императрицу. Как вы думаете?

Все по очереди кивнули. Тарани зажгла маленький огонек и стала качать его в ладони, вглядываясь в пламя. Корнелия приложила ладонь к земле, а Вилл достала Сердце Кондракара. Ирма соорудила прямо на полу тронного зала небольшой прудик и стала разглядывать его зеркальную поверхность. А я закрыла глаза и прислушалась к ветру.

Я так устала, что едва могла стоять, но гадание заняло всего одно мгновение. Потом я снова открыла глаза, было заметно, что и остальные сразу получили ответ. Вилл загадочно улыбнулась.

— Ну, хорошо, — сказала она, — давайте с ней разберемся!

Местные жители с любопытством смотрели, как пять чужеземных гостий носятся по залу, гоняясь за чем-то столь мелким, что и разглядеть-то было трудно. Но вот наконец Ирма бросилась на пол, накрыв что-то руками.

— Поймала! — победно вскричала она и встала на ноги, зажав между ладонями свою добычу. У нее в руках был черный жук, чуть крупнее остальных, с белой короной на каждом надкрылье.

— Лепесток, принеси-ка мне банку, — попросила Ирма. — Только непременно с плотно прилегающей крышкой, ладно? Ее Величеству нужны новые апартаменты!

— Может, останетесь? — спросила Лепесток, ставя на низкий столик поднос. Дело происходило в доме ее бабушки. — У нас было столько дел, и мы не успели как следует вас отблагодарить…

— Вы и так нас очень хорошо отблагодарили!

Представьте себе, их благодарность выражалась в том, что мы сидели как истуканы и улыбались, пока куча народу подходила и, не смея поднять на нас глаза, осыпала нас похвалами. Думаю, вам бы от этого тоже было не по себе. Жители Иворечья гораздо больше нравились мне, когда просто разговаривали с нами, смеялись и вели себя так, будто мы обычные люди, а не какие-то высшие существа, которые могут обидеться, если им недостаточно низко кланяться.

Мама Лю посмотрела на меня, и в ее живых черных глазах заиграла улыбка.

— Может быть, нашим гостьям хочется просто спокойно посидеть и попить чаю, дитя мое, сказала она Лепестку. — Мы и так уже утомили их своими славословиями.

— Но мы должны показать, как мы им признательны! — возразила Лепесток.

— Разумеется. Но церемонии — это не главное. Наши гостьи знают, что благодарность навсегда останется в наших сердцах.

Я почувствовала, что к щекам приливает жар, и слегка наклонила голову.

— Спасибо, — смущенно вымолвила я, уткнувшись в чашку с чаем. Это был очень вкусный зеленый чай, такой, какой всегда делала бабушка. Тут вдруг мне пришло в голову, что я все-таки расплатилась за зеркало. Я сдержала бабушкино обещание, а в награду испытала чувство, что она рядом, что она гордится мною. Что она все так же сильно любит меня.

И, зная это, мне будет немного легче справляться с тоской по ней.

Вскоре мы покинули гостеприимный дом Мамы Лю.

Горожане уже вовсю трудились, наверстывая упущенное, за время рабского труда у императрицы. Из мастерской Плотника Ву доносился веселый стук молотка, а из пекарни веяло чудесным ароматом свежего хлеба. Над головой стремительно летали ласточки, гоняясь за мошками.

Мы зашагали вверх по склону горы Белого Ветра, к той маленькой площадке, где нас еще так недавно встретила Лепесток. Там по-прежнему слышался тонкий мелодичный звон колокольчиков.

— По-моему, это не то место, — сказала Ирма, оглядевшись. — Зеркала-то нет!

Она говорила правду. Все было на месте: ажурные лиственницы, плоская каменная поверхность с разложенными на ней нехитрыми дарами, надтреснутая миска, белый цветок, уже успевший увянуть, только рис пропал — наверное, им полакомились какие-то животные. Но овального зеркала-прохода с колеблющейся поверхностью нигде не было видно.

— Вот так всегда, — сказала Корнелия. — Ну почему магия без всяких сложностей перетаскивает тебя неизвестно куда, а с возвращением вечно возникают проблемы?…

— Мы обязательно вернемся, — заявила я. — Оракул же не бросит нас здесь.

— Что-то вы обе резко поглупели, — заметила Вилл. — Зачем нам зеркало? Мы ведь можем воспользоваться Сердцем Кондракара и попросить Оракула перенести нас домой. К тому же у нас для него есть посылка. — Она указала на плотно закупоренную банку у меня в руках. Внутри находился жук, раздраженно тыкавшийся головой в стекло и сердито шебуршавший. В лучах заходящего солнца отметки в виде корон на надкрыльях отливали золотом.

— ты права, — кивнула я. — Только давайте поторопимся. Мне поскорее нужно вернуться домой. Вдруг дяде Као стало хуже?…

Вилл достала Сердце Кондракара, и мы все возложили на него руки — одна поверх другой. Знакомое приятное тепло согрело меня, словно разлившийся по жилам солнечный свет.

Звон колокольчиков стих, и горный пейзаж вокруг нас начал растворяться.

«Добро пожаловать, Стражницы».

Мы оказались в просторном зале оплота Кондракара. По бокам высились огромные мощные колонны, а стены терялись где-то в бесконечности. В центре находился Оракул, он приветливо и тепло улыбался. Один его вид был словно прикосновение к нашему талисману, Сердцу. Но на этот раз я искала глазами другую фигуру.

— Привет, малышка. Спасибо тебе.

Голос бабушки был полон любви и нежности. На какой-то миг мне захотелось остаться тут с ней, вечно наслаждаться ее добротой и заботой.

«Это невозможно».

Я и сама это знала. И, конечно, на самом-то деле мне не хотелось расставаться с родителями, с хитерфилдскими друзьями, с моей привычной жизнью. И все же какая-то часть меня испытывала боль и тоску.

«Твоя бабушка обрела здесь свое место в награду за долгое служение Кондракару. Когда-нибудь и ты сможешь остаться здесь. Но сейчас ты должна вернуться в Хитерфилд и жить своей собственной жизнью. Проявлять те смелость, упорство и мудрость, которые ты показала, выполняя обещание Ян Лин».

Вернуться. Да, я так и собиралась поступить. Но неужели прямо сейчас?

— Пожалуйста, еще минутку, — прошептала я, почти не видя бабушкиного лица сквозь пелену слез. — Я не хочу покидать тебя, бабушка!

— Знаю, малышка. Но мы с тобой непременно еще увидимся. К тому же твои родители будут волноваться, если ты не вернешься вовремя. Кстати, — она наставительно подняла палец, — в этот час девочкам уже пора быть в постели!

Это прозвучало так… так по-бабушкиному, что я не могла не хихикнуть. Повернувшись к Оракулу, я протянула ему банку.

— Вы позаботитесь о Ее Величестве? Улыбка тут же исчезла с лица Оракула, он сразу стал строже.

«Да, разумеется. И, так как она мучила своих пленников непосильным трудом и морила их голодом, в наказание ей тоже придется посидеть взаперти. Пока она не усвоит, что нельзя применять силу во зло».

Через духовную связь, установленную Сердцем Кондракара, я почувствовала, как Ирма внутренне усмехнулась.

— Ну, мы как раз и собирались преподать ей такой урок, — сказала она. — Только боюсь, что процесс обучения затянется надолго.

Казалось, ее фраза позабавила Оракула.

«Быть может, ты и права, Стражница».

А потом время и пространство закружились вокруг нас — это Оракул отправил нас домой, в Хитерфилд. Мы снова очутились во дворе за рестораном.

Было уже почти утро.

— Я должна поторопиться, — сказала Тарани. — Мама убьет меня, если узнает, что меня ночью не было дома.

— А ты скажи ей, что гуляла с Найджелом, — предложила Ирма. Найджелом звали нашего одноклассника, который нравился Тарани.

— Ты шутишь? Тогда она уж точно меня убьет! Зеркало и фонарик слабо покачивались на вишневых ветках у нас над головами. Фонарик давно погас, а зеркало выглядело совсем не так загадочно, как раньше. Внутренний голос говорил мне, что оно больше не перенесет меня в Иворечье, даже если я попрошу. Зеркало выполнило свое предназначение, и магия покинула его.

Я аккуратно сняла его с ветки, а потом проделала то же и с фонариком. Фонариком Лю. Теперь-то я знала, почему бабушка так называла его.

— Ну, до завтра, — попрощалась Вилл, зевая. — Если я, конечно, смогу завтра оторвать голову от подушки.

Мои подруги разошлись. Они выглядели как самые обычные хитерфилдские девчонки. Я тихонько проскользнула в дом, чтобы урвать хоть пару часов сна. Мне показалось, что едва только я рухнула в кровать, как мама стала теребить мое плечо.

— Малышка, пожалуйста, вставай. Позвонили из больницы, мы должны сейчас же поехать туда.

Я растерянно заморгала, а потом резко села. Первые солнечные лучи окрасили комнату в почти белый цвет.

— Что-то с дядей Као? Ему хуже?

— Не знаю, малышка. Звонила медсестра, она только передала, что кузина Ли просила нас приехать поскорее.

Сердце заколотилось с бешеной скоростью, в ушах зашумело. Я стала натягивать вчерашнюю одежду и так спешила, засовывая руку в рукав, что он чуть не треснул. Потом мы побежали по лестнице и выскочили на пустынную утреннюю улицу, где папа уже ждал нас с заведенной машиной.

Мы доехали до больницы быстро, как автогонщики. Но там что-то заставило нас не торопиться. Мы не побежали по коридору, а пошли размеренным шагом. Наверное, мы все боялись того, что можем узнать, когда подойдем к палате дяди Као. Но в палате мы увидели улыбающегося дядю. Он сидел на кровати и потягивал зеленый чай из чашки, которую держала перед ним кузина Ли.

— Вам лучше, — сказал папа, с облегчением опускаясь на стул для посетителей.

Старик кивнул.

— Кое-кто сказал мне, что мне еще не пора покидать этот мир, и я должен перестать пугать своих близких.

У меня отвисла челюсть. Это были почти те же самые слова, какие бабушка сказала Маме Лю. Точно, те же самые слова.

Мои губы медленно растянулись в улыбке.

— Кажется, я знаю, кто вам это сказал, — прошептала я.

Дядя Као взглянул на меня, его глаза таинственно блестели на худом покрытом морщинами лице. Потом он улыбнулся в ответ.

— Что ж, может быть, ты и знаешь, девочка. Вполне может быть.