Жестокие игры

Глава 1. Не трусь, я сам боюсь

Прежде чем радоваться, что добро побеждает,

стоит убедиться в том, что зло — это не вы.

Тихонько поцарапавшись, в дверь спиной вперед протиснулась официантка. Чуть не оступилась на разбросанных ботинках, повернулась испуганно. Еще бы! Ей год пахать на одни Алинкины норковые ботфорты с золотыми пряжками! Чудный ротик девчонки приоткрылся, а щеки залились пунцовой краской. Она чуть не уронила поднос с батареей бутылок и сырной тарелкой, но я приложил палец к губам, призывая к молчанию, и глазами показал на столик, задом к которому в махровой набедренной повязке-полотенце на корточках стояла Алинка.

Я собрал волосы пятерней и глубже насадил ее рот на свой член, не давая низвергнутой к моим ногам королеве универа повернуться и увидеть наивную дуреху, у которой от неловкости и испанского стыда покраснели даже коленки. Что эта невинность делает в элитной сауне, вообще? Синее форменное платье чуть ниже задницы, черные гольфы и — вишенкой на этой пошлой безвкусице — малиновый, как сейчас ее щеки, галстук с эмблемой комплекса «Нимфа» ей шли, как штырю передничек.

Я жестом руки показал ей поскорее ставить на стол поднос и уматывать отсюда, пока из сауны в комнату отдыха не выскочила остальная компания — не хотелось, чтобы эту девчонку увидели здесь мои сегодняшние спутники.

Но официантка бесила. Замерла с приоткрытым ртом, таращилась так, будто увидела моего двойника.

Я застонал, чтобы заставить эту пигалицу отмереть.

Она бросилась из предбанника… зажмурившись. Когда грохнулась, зацепившись за колченогий диван, я чуть не кончил от того, что Алинка едва не откусила мне член по самые яйца от неожиданности.

Девчонка с писком скрылась за дверью, оставив на сетчатке моих глаз пожизненный отпечаток вида ее стройных ножек и изящной попки в малиновых трусиках-шортиках.

Ох, как хотелось выдрать эту милоту членом за все хорошее!

Олег, Боря, Денис и две холеные девицы — свита королевы — высыпали из сауны, разгоряченные не только паром.

— Прости… — обронила виновато Алинка.

А я натянул на бедра простыню.

— Что это было? — падая в кресло и вытирая пот рукой, спросил Ден. Впрочем, в голосе его особого интереса не было. — Виталик, кинь в меня бутылкой, — попросил он.

Я встал и за горлышко переправил штоф с коньяком в руку старшекурсника. Взял свою почти опустевшую пачку Capitan Black's и вышел на улицу покурить.

Стояли последние дни апреля, и природа уже обманула ассортиментом летних погодных прелестей, а сегодня вдруг устроила послезимний айс — столицу накрыло пришедшим с севера циклоном, и с утра пробрасывал снег с дождем. Пришлось надеть утепленную куртку.

— Виталя… — услышал за спиной голос Алинки. Она вышла, тоже обмотанная простыней, встала рядом, поежилась. — Мы дальше в боулинг, ты с нами?

— Пожалуй, откажусь, — кинул я равнодушно и сунул в рот следующую сигарету, так и не повернувшись к девушке.

— Жаль, — она провела кончиками пальцев по моему прессу и заглянула в глаза.

— Мне тоже, — бросил сухим льдом.

***

Из сауны я ушел первым. Мог уехать на такси, как и приехал, но решил прокатиться до метро на автобусе по вечернему ближнему Подмосковью, немного подумать — имелось над чем — и просто проветриться. Было уже поздно, когда я подошел к козырьку остановки и увидел под ним одинокую фигурку девушки. Когда оказался ближе, понял — это та самая официантка. Она заметила меня, отвернулась, подняла воротник короткого пальтишка и уткнулась в него лицом.

— Привет, — я проигнорировал ее смущение. Уж кому и стоило бы прятать глаза, так это мне. Закурил, глубоко затянулся, задрав голову, выпустил дым маленькой тучкой, повернулся к напуганной девчонке и спросил: — Зовут как?

— Ма… Марина… — буркнула она тихо, стрельнув сердитым взглядом, и отошла на шаг.

— Ты прости за то, что видела там, — зачем-то сказал я и снова глубоко затянулся.

Мы молчали несколько минут. Я пинал камни на дорогу, изредка бросая взгляды на соседку по остановке — перед глазами так и вставала пикантная картинка: шикарная попка в простых трусиках, будто чем больше на них ушло плотной ткани, тем надежнее это защитило бы их владелицу от всего, что происходит в элитных борд… саунах.

А Маринка словно застыла в одной позе, напряженная и как будто испуганная. Да, я сегодня плохой парень, самому от себя тошно, но что поделаешь? С волками быть — по-волчьи выть.

Когда автобус подошел, я пропустил девчонку вперед, не отказав себе в удовольствии попялиться на обтянутые узкими джинсами ножки, и оглядел салон: чуть дальше сидели трое пацанов, один оценивающе наплыл взором на фигурку Марины. Девушка села к окну сразу у входа и отвернулась, вжавшись в сиденье. Я загрузил смельчака тяжелым взглядом, на всякий случай незаметно в кармане просовывая пальцы в защиту для кулака, и с видом собственника сел рядом с девчонкой. Одну руку положил на спинку сиденья за ней, наклонился, вдыхая сладковатый свежий и слегка вызывающий аромат парфюма и юной кожи, и тихо сказал:

— Не трусь, я сам боюсь.

Я просто мастер успокаивать, ага.

Снова захотелось закурить. Я сидел и выстукивал по пластику незатейливый мотив привязавшейся песни, игравшей в сауне, пытаясь понять — на кой мне сдалась эта девчонка? Подумаешь, если эта троица позабавится с ней. Может, ей вполне по душе такое? Скромняшки в таких местах, как «Нимфа», не работают. А эта… Окинул ее внимательным взглядом, повернул двумя пальцами к себе лицо за подбородок. Губешки задрожали, взгляд олененка, носик засопел от возмущения, губки пухлые… так бы и впился…

Тр-р-р… Что за бред?

Член налился тягучим желанием. Да что за на хрен?!

Марина через несколько остановок несмело завошкалась и, снова едва взглянув на меня, тихо пропищала, чтобы пропустил. Я подвинулся, давая ей проскользнуть к выходу перед остановкой, и краем глаза заметил, что компания парней подорвалась к другой двери. Девчонка тоже это заметила, сжалась вся в комочек — как только дымком не просочилась в щель между створками двери? — взглянула на меня испуганно распахнутыми глазами, закусила губу и отвернулась.

Глава 2. Мы. Учимся. В одном. Универе...

Алина стояла спиной ко мне, склонив голову вбок, выставив ножку вперед, и крутила ступней на высокой шпильке, добавившей ей десять сантиметров роста. Черные густые волосы волной рассыпались по спине до самого пояса, темно-серая юбка чуть выше колена плотно обнимала узкие бедра и круглую задницу, руки сложены под внушительной — пятерочка точно — грудью. Она повернулась, заулыбалась так, что я на пару секунд затормозил — здрасти вам с кисточкой! Звезда небо с землей попутала? Еще одной порции адреналина моя психика не выдержит!

— Виталя, приве-ет! — она подступила ко мне, повисла на шее и наследила помадой на моей щеке.

— Привет, — хмыкнул я, все еще не догоняя, за что мне такое счастье привалило.

Вчера она просто нафеячилась и под дурью сама захотела отсосать мне, а сегодня-то что? Едва сдержался, чтобы не пощупать ее лоб. Я не первый парень в универе, чтобы метить меня не то галочкой, не то крестиком.

Невольно скосил взгляд на блузку Алинки: белая и строгая в комплекте с прямой юбкой — как училка. Расстегнутый ворот и верхняя пуговица — консервативная эротичность, призванная возбуждать. Но я-то знал, что под этой маской ни стыда, ни совести. Только штырь на девушку вообще не среагировал. Перед глазами малиновой пеленой стояли чуть ли не бабушкины трусики на Маринке.

Какого она вообще делала в сауне?! Надо было спросить вчера… Но ничего, приеду и отшлепаю крепкий орешек, и задам этот вопрос лично. Да, точно, так и сделаю. Я просто должен узнать, как она после вчерашнего, но на и этом все. Больше не буду о ней думать. Вообще.

— Виталь, давай встретимся на большом перерыве? Есть тут укромное местечко… — пропела, глядя мне в глаза влажным взглядом, Алинка и кончиком языка провела по краешку нижней губы.

Королева хотела взять реванш и намекала вполне прозрачно: я тебе отсосала, ты мне отлижи.

Щаз-з! Уже язык стерся!

— Может, пообедаем вместе? — предложил я нейтральную территорию.

Алина на секунду зависла, но кивнула и неожиданно накинулась — аж наши зубы стукнулись, — грязно целуя с языком, а потом отпустила, потянув сначала нижнюю губу зубами. Больно. Королева недовольна. Ну ничего, будет орать у меня, когда доберусь до ее тела. Мало не покажется.

Поднял взгляд — королевская свита шушукалась метрах в трех дальше по коридору, не сводя с меня взгляда. Аля и София, кажется. Я подмигнул им и улыбнулся. Девчонки захихикали, переглядываясь, выперли сиськи вперед, пока Верхова не видела. Я ухмыльнулся и повел взгляд назад к обузе на своей шее, мазнул им по стенке, у которой пошевелилась какая-то тень. Сердце екнуло, тело вздрогнуло, перед глазами замелькали черные мушки, член заинтересованно поднял голову.

Марина.

Мы. Учимся. В одном. Универе.

Твою. Мать.

Хотелось хорошенько тряхнуть эту пигалицу. Какого черта?! Она знала?! Знала? Знала! И ни черта не сказала!

Мне будто дали под дых. Дико захотелось уничтожить оставшийся в легких воздух дымом сигареты. Королева универа на шее теперь казалась камнем, который утащит на дно. Похлопал себя по карманам, достал пачку Captain Black's, отцепил от себя руки Алинки и шагнул по коридору к выходу.

— Виталь! — пулей ударилось в спину недовольное.

Да не пошла бы ты…

***

Душили слезы. Хотелось орать и реветь, а еще больше — вцепиться в шикарные космы Верховой и протащить ее по полу в этой белоснежной блузке, а ему — просто надавать по щекам…

…и чтобы он поймал меня за руки, прижал к стене и поцеловал на глазах у этой шлюхи, сказал, что просто хотел подразнить, что ему нужна только я…

Когда отошла от стены, показалось, что Виталя заметил меня. Но нет — он просто искал по карманам сигареты. А так хотелось, чтобы повернул голову! Вдруг, если бы увидел, подошел бы хоть просто поздороваться? Вот бы Алина разозлилась!..

…и уничтожила меня потом. Самая красивая девушка в университете, модель, не раз снимавшаяся в рекламных роликах и смотревшая на мир с обложек глянцевых журналов, ведущая молодежного ток-шоу «Между нами говоря».

Я бросилась в туалет, заперлась в кабинке и дрожала от ледяной дыры в груди на месте сердца, которое высыпалось острыми осколками, что жгли ревностью. Сидела на крышке унитаза в кабинке и кусала ладонь чуть не до крови, чтобы не разреветься. Не знала, как сегодня смогу учиться. Хотелось уйти с занятий, закрыться дома и реветь в подушку.

Легче было справляться со своими чувствами, зная, что у Витали нет девушки. И вообще, я сама виновата. Могла же просто подойти к нему и сказать: «Привет, сосед! Узнаешь меня?»

Подвывала тихо-тихо, спуская эмоции. Веки налились свинцовой тяжестью, я чувствовала себя разобранной на части.

Это вчерашний поцелуй… Затопала ногами от того, как стало обидно, кулаки сжимались, ногти впивались в ладошки, только я даже не чувствовала этого, потому что зажмурилась, задрав голову, будто это помогло бы удержать слезы.

Боже, больно-то как видеть их вместе!..

***

«Жду в “Шок'ладнице”» — пришло сообщение от Алины.

За десять минут до конца ленты я молча собрал учебники и вышел из кабинета, удивив препода. Забежал к секретарше в приемную ректора, назвал адрес и узнал нужную мне фамилию, номер телефона и курс. За обещанную шоколадку девушка согласилась помочь. Я стоял у двери аудитории, когда она постучалась и попросила выйти Марину Хорошилову, улыбнулась мне и удалилась в приемную.

Маринка выскочила из кабинета так стремительно, что я еле успел ее поймать. Прижал к стене у двери за плечи и еле сдержался, чтобы не впиться в пухлые губы поцелуем. Еле отодрал от них взгляд:

— Ничего не хочешь мне сказать? — спросил строго.

— Иди к своей Алине! — гордо задрала она нос.

Затащить бы в туалет, спустить трусы и нашлепать по голой заднице за то, что вчера не сказала, что мы учимся вместе. Все три пары думал только о ней, о том, как теперь все усложнилось. Я едва мог стоять в полушаге от Марины, хотелось придавить всем телом, почувствовать ее тепло, кусать, целовать, вдыхать ее необычный запах... Смотрел в глаза сердито, стараясь не сползать взглядом на губы, но видел их и терял секунды.

Глава 3. Надо было черничное брать

Вечерние пробки бесили. Пока добрался до Маринкиного дома, матом трахнул всех лузеров на дороге, скурил полпачки сигарет и отбил руки о руль. Боялся, что девчонка успеет свинтить на смену в сауну. От этой мысли яйца поджимались как в ожидании неизбежного пинка. Сверну шею, не приведи бог ей туда сунуться. Так будет лучше, чем однажды ее распишут на троих-четверых-пятерых ни хрена не в хорошей прогрессии.

Пока доехал, нервы взвинтил так, что дрожали руки, машину припарковал прямо у подъезда, подпер, как будто этим мог перекрыть ей ход. С чего бы ей меня спрашивать — даже не думал. Сказал, не пойдет — точка. Надеюсь, повелительное наклонение она не хочет от меня прочувствовать. А я могу. Особенно сегодня. Прям дико чешется нагнуть и отпороть.

Бл***. Что за мысли?

Выкурил сигарету, сидя в машине, чтобы немного успокоиться. Надо бросать. Или на безникотиновые переходить. Выполз из-за руля и подошел к кухонному окну — свет горел, за шторкой я видел чью-то тень, но Маринка это или нет? Потоптался под окном и вернулся в машину да так и застыл — девчонка шла через дорогу из того парка, где я отбивал ее у трех полудурков. Бедра стройные под юбочкой соблазнительно очерчивались при каждом шаге, грудь небольшая под шелковым шарфиком дерзко вздрагивала — аж слюни потекли. Подошла к машине — не подойти к подъезду, только если обтереть грязь с крыла. Возмущенно вскинула взгляд на водителя — на меня то есть — и застыла. Я залип, пока смотрел ее эмоции — она вспыхнула снова, в глазах возмущение, узнавание, удивление… Завел машину, сдал назад на метр, наклонился и дверцу с пассажирской стороны открыл:

— Садись!

— Отвали! — фыркнула она и в подъезд пошла. — Придурок!

Сам знаю.

Меня как накрыло — она сейчас за железной дверью забаррикадируется, никакими клещами ее оттуда не достану. Выскочил из машины и рявкнул:

— А ну в машину села! Быстро!

Марина аж на месте подпрыгнула, обернулась, глазищи опять с чайные блюдца. Напряглась вся, но вернулась, села, спина прямая, руки на колени положила.

Нагнулся, лицо к лицу, глаза в глаза…

…губы в губы… пил ее дыхание, не давая ему раствориться в воздухе, и надышаться ее сладким дерзким запахом не мог…

Тряхнул головой, наконец, нащупав ручку дверцы. Захлопнул и выпрямился. Она, кажется, даже выдохнула расслабленно. Я зачем-то снова завел машину, обогрев пожарче врубил — Маринку постоянно согреть хочется, взять ее, мелкую, в плед укутать и на коленках держать в руках, чтобы разомлела от тепла, поддалась… и на кровать ее положить, зацеловать, чтобы горела вся, как ее щеки, пылала, как костер, и согреться в ней, раствориться, забыться…

Бл***! Бл***! Бл***!

Я схватился за сигарету нервно, сунул аж две в зубы, чертыхнулся, одну в окно швырнул, вторая прилипла и следом полетела. Выматерился и дал газу, машину с места сорвал с визгом покрышек, чуть на дорогу, что в десяти метрах, кузнечиком не выпрыгнул. На девчонку не смотрел — всю душу вымотала! Сейчас лупить по стене возле ее лица хотелось сто раз кряду. Или двести. Дал круг вокруг парка. Потом второй. Как бешеный заяц, убегал от себя и от нее, держа рядом. Она молчала, а я на третьем круге ларек с мороженым увидел. Остановился, два ведерка взял: с джемом из малины — для меня, зеленое яблоко — для нее. Попросил у продавщицы две ложки пластиковые и вернулся за руль. Закатился опять в ее двор, сунул ей в руки банку килограммовую:

— Ешь!

Она взяла робко, открыла осторожно, царапнула по краешку порцию с горошину, языком слизнула, ложку между губ сунула и сжала… Я это все взглядом проводил, и член чуть трусы не порвал.

Вцепился в свое ведро, черпанул от души.

— Ты мороженое поесть приехал? — осмелела она.

— Угу, — буркнул я, набивая рот порцией с обилием джема.

А сам мысленно уже раздел ее и языком в этом малиновом джеме ее сосочки облизал, весь животик вымазал и ниже сползал, так лизнуть ее бугорок хотел, пройтись языком по складочкам, вычистить их от влаги возбуждения как следует…

— Можно у тебя попробовать? — услышал.

Чуть ложку не проглотил.

— Ч… чего?

Повернулся к ней, аж дыхание потерял. Она уже джем в моем ведре на ложку собрала и мороженное отколупывала, а я смотрел на такое близкое, склоненное над моими ногами лицо, и мысли такие непристойные в голову лезли: ведерко отодвинуть, член вытащить и дать ей попробовать. Пока представлял, она полную ложку наковыряла и поднялась, на меня смотрит и в рот розовый шарик сует. Сглотнули вместе.

Надо было черничное брать.

— У тебя вкуснее, — сообщила она и подтек джема с ложки языком слизала.

Меня как спицей насквозь прошило. Сунул ей в руки свое ведро и ложку, снова машину завел, выкатился на дорогу и помчался в город, как возбужденный кот, которому скипидар под хвост плеснули.

Он уже огнями расписался, светился весь, пробки рассосались. Куда ехал — сам не знал, просто хотел, чтобы Маринка рядом была, мысли в порядок привести, от развязных фантазий отвлечься. Музыку включил. Тепло, уютно стало. Поговорить захотелось.

— Что ты в сауне делала? — спросил я и повернулся к девчонке, краем глаза за полосой следя. Разглядывал ее лицо, в полумраке салона машины такое красивое.

— Работала, — пожала она плечами.

— Когда теперь на смену? — зло спросил, чувствуя, что закипаю снова.

— Я ушла оттуда.

Даже яйцам легче стало. Пот со лба утер — когда только вспотел так? Сделал обогрев поменьше.

— Ты ешь, ешь, — заулыбался я, как придурок, — пока все не съешь, домой не повезу.

— Два кило мороженого?! — засмеялась она. Весело так, непринужденно. Я невольно залюбовался ей. Правда красивая. И смех у нее красивый. И сиськи сто процентов тоже красивые. — Я ж с ангиной свалюсь!

— Зато под ногами не будешь путаться.

Бл***! Я это вслух ляпнул?!

Чуть чуб себе не выдернул от досады на самого себя. Хотя… к лучшему. Мотало меня как перекати-поле — то к ней, то от нее, сам не знал, чего хотел и добивался.

Глава 4. Пришла пора играть по-взрослому

Сегодня Маринку в универе не встретил ни разу. На мое сообщение она не ответила, что ничуть не удивило. Удивило бы, вступи она в диалог. Я удовлетворенно хмыкнул и забыл о ней.

Вернее, думал, что забыл.

— Бро, чего ты по стенам взглядом шаришь? — пихнул в бок друг Пашка после второй ленты. — Ищешь кого?

— Новости вчера смотрел?

В глазах друга разлилась боль, кулаки сжались. Я его понимал. Танюшка — его младшая сестренка — меньше года назад погибла вот так же. Отправилась на вечеринку в «Синий филин» и не вернулась. А утром пришли полицейские и сообщили, что ее нашли за остановкой в районе Киевского вокзала с оторванной головой. Я был у него в тот момент и до сих пор помнил тот кошмар, который происходил потом. Мать разбил инсульт, после которого она не выжила, и похороны Тани легли на плечи Пашки. Я сдал квартиру на полгода с оплатой вперед, чтобы были деньги на ритуальные услуги, а сам перебрался к нему. Наверное, никто не видел столько мужских слез, сколько видел я. Парень едва не сломался и из-за всего этого взял академ. Только после зимней сессии вернулся в универ, и то лишь потому, что сюда перевелся я, хотя перед дипломом это было очень сложно, чревато и не вовремя.

— Пять раз. С одного канала на другой переключишь — снова обезглавленный труп, пикеты у следственного комитета и разведенные руки полицейских... — как-то остервенело ответил друг. — И не захочешь смотреть — не получится.

— Девчонка вчерашняя — не здешняя, — я крутанул головой, имея в виду МГУ. — А первая жертва тоже здесь училась… — «как и Таня» проглотил, хотя и без того при ее имени вставал ком в горле.

— И что ты по стенам ищешь?

— Да ничего не ищу, мысли в кучу собираю.

— Снова гонял?

— Гонял.

Да, гонял. Сначала по городу на машине, как припадочный, потом, когда напряжение и злость на Маринку и себя не пропала, гонял в кулаке яйца, пока не кончил. Правда, не особо помогло — у меня и сейчас стоял от одного только воспоминания, как целовал ее вчера. Я снова прошарил взглядом вокруг, не поворачивая головы. Но даже тень девчонки не мелькнула ни разу.

Бл***. Сам же потребовал, чтобы не путалась под ногами. Так потребовал, что самому тошно. Дико захотелось закурить.

— Может, у меня задержишься? — спросил Пашка

— Нет. Такое чувство, что я в эпицентре. Держись от меня пока подальше, — хлопнул его по плечу. — И вообще — держись.

Хотел бы я ему передать часть своей выдержки, но ему с этим теперь жить.

Я вышел из здания универа, зашел за угол и достал пачку сигарет — тошно было от всего, а еще душило нехорошее предчувствие. Я смотрел в сторону Московского Делового Центра, руки в карманах, сигаретка приклеена к губе, пыхал, как паровоз, и перекатывался с носков на пятки — тело никак не желало оставаться в состоянии покоя. Хотелось забить на три следующие пары и рвануть к Маринкиному дому — может, заболела после мороженого? Почему не видел ее сегодня?

Бл***… Придумал себе причину снова оказаться с ней рядом.

Вдруг прохладные ладошки накрыли мои глаза. Я успел увидеть наращенные ногти.

— Привет, Алин… — едва вымолвил, резко развернулся и заключил девушку в объятия, схватив за талию.

Выгнулась — такая выдающаяся грудь не оставляла ей шансов прижаться ко мне всем телом. Верхову если и обнимать, то только сзади. Вот очевидный минус таких больших сисек.

— Вит, мы сегодня собираемся в «Синем филине», присоединишься?

— А то, — ответил равнодушно, а внутри екнуло.

В этот клуб, принадлежащий сынку криминального авторитета Дену из компании Алинки и ее сводного братца Олега, просто так не попадешь. А мне только что дали проходной билет. Вот оно — верное предчувствие.

Я смотрел на девушку, заключенную в кольцо моих рук. Носик аккуратный, кожа ровная, без изъяна, словно искусственно созданная, подбородок чуть вздернутый, чуть великоватый рот, но именно он придавал ей изюминку, высокий открытый лоб — волосы королева собрала в высокий хвост, красивая линия скул, подчеркивающая большие темные глаза девушки с южной кровью. Изломанная линия бровей сейчас еще больше заострилась — Алина вздернула ухоженные, словно по лекалу выщипанные полоски, и спросила с улыбкой:

— Нравлюсь?

— Очень! — ответил проникновенно и увлек красавицу в глубокий поцелуй.

Спустил ладони с ее талии на попу и прижал к себе, давая почувствовать стояк, к которому она снова не имела ни малейшего отношения. Я вообще не запоминал ощущений от близости Алины. А вот каждое прикосновение к Маринке отпечатывалось на моем теле клеймом. Стоило вспомнить эпизод встречи — кожа начинала гореть в том месте, где девчонка прикасалась ко мне, и все эти ощущения стекались сгустками в яйца. Я просто сдохну от спермотоксикоза, если не трахну первокурсницу! Алинка может отсасывать мне сколько угодно — это все фантомное, очень кратковременное и слабое облегчение. Просто откачка лишнего из яиц, чтобы они тут же наполнились новой порцией от воспоминаний о мелкой пигалице.

Я отпустил Алинку и снова уставился в ее лицо ищущим взглядом. Имеет ли она отношение ко всему этому кошмару? Не очень на нее похоже. Не такая уж она и стерва, напускное это у нее. Олег по-настоящему опасен, но они одна семья. Я никому не доверял в универе, кроме Пашки и… Маринки.

От внутреннего напряжения меня уже потряхивало. Единственное, пару дней как перестали сниться кошмары, где я стоял и смотрел в мертвое лицо девушки, поддерживая друга за плечи, а сам внутри сдыхал от боли и желания выть и дергать волосы от безысходности и бессилия что-то изменить. Теперь каждую минуту беспокойного короткого сна занимала первокурсница с глазами-омутами, опушенными длиннющими ресницами.

Алина хихикнула глупо под натиском моего пытливого взгляда и дотронулась до припухших и покрасневших губ кончиками пальцев:

— Люблю пожестче, — улыбнулась она лукаво.

Ах… да? Было мало?

Я провел костяшками пальцев по ее скуле, пальцами по виску, нежно взял в ладонь хвост у основания, пропустил через свой кулак и, резко вцепившись в собранные волосы, дернул девушку к себе, останавливая ее лицо напротив моего всего в сантиметре:

Глава 5. Не по Сеньке шапка

В «Синий Филин» я подкатил на такси уже за полночь. Королева встретила с оскорбленным видом, сверкала зло зенками и надувала губы. Я достал из своего арсенала самый виноватый преданный вид, нацепил его на себя и побитым щенком заскулил ей в ухо, прижимая к себе крепко:

— Уточка моя, летел к тебе подбитым селезнем. Прости, хромал на одно крыло… Вот, дохромал, сирый и убогий, — я сложил брови домиком с умоляющим видом.

Не ту профессию выбрал, надо было в Театр сатиры сразу после армии чапать.

Она вскинула на меня недоуменный взор и после паузы рассмеялась:

— Уточка?! — Я кивнул, пожимая плечами и строя забавную рожицу. Алинка расхохоталась весело и непринужденно. — Какой ты милый, Вит, — она прижалась губами к моим, вовлекая в поцелуй.

Я ж обещал оттрахать ее так, чтоб умоляла отпустить. Пришлось держать марку — всосал губы так, что, наверное, ее глаза сползли на щеки. Захотелось ржать от этой мысли, но я закрыл глаза и чуть не задрал ножку, как девушка, выражая степень своего блаженства. Трахнул ее рот языком, чувствуя вкус какого-то коктейля и женских ароматизированных сигарет, — ненавидел ментол и эвкалипт, у меня на него психологическая аллергия еще с колледжа, когда пережрал «Ментоса» и Halls после несанкционированных ночных загулов, а от королевы просто разило этим мятным айсом.

Захотелось отплеваться, но я просто отпустил губы девушки, покрасневшие и заметно припухшие.

— Здорово, Виталя! — хлопнул по плечу Олег. — Добро пожаловать в клуб! — фальшивое радушие, призванное спрятать его холод и раздражение от необходимости во мне, плохо справлялось со своей задачей. — Пойдем, покажу, что здесь к чему.

Ничем особенным клуб от других не отличался — подвижная площадка для диджея, стробоскопы, дискотечные шары, пара вип-ярусов, тумбы для танцовщиц гоу-гоу, напоминавшие филинов: крылья — ажурные лестницы, голова — клетка, раскрывающаяся лепестками, края которых горели живым пламенем. Как раз сейчас в центре огненного цветка танцевала девушка.

Олег повел меня в коридор, скрытый за тяжелыми портьерами с двумя охранниками по бокам. Таких качков еще поискать. Скользнул по их телам взглядом, бегло оценивая слабые места — привычка.

В коридоре было намного тише — шторы явно со звукоизолирующими вставками.

Мы прошли в самый конец, потом по лестнице на второй этаж. Здесь стояла мягкая тишина, такая, как бывает, когда стены задрапированы тканью, а полы застелены коврами — как здесь. Приглушенный свет добавлял тепла, большие экзотические растения оживляли комфортное для самоощущения пространство, а тщательно подобранные естественные теплые природные оттенки расслабляли. Я зевнул, бросил взгляд на композицию кожаных кресел и деревянного столика-куба в квадратном тупичке с окном. Сюда меня и привел Олег.

— Присаживайся, — предложил он, откидывая крышку столика, как оказалось, с винным холодильником внутри и держателями для бокалов. — Виски, коньяк, вино, текила?

— Вино, — я заметил бутылку итальянского белого полусухого — такую же пили в сауне, и напиток мне понравился. Очень легкий, с ненавязчивым послевкусием.

— Что у вас с Алинкой? — неожиданно спросил Олег. — Ты ей нравишься.

— Ты о нас хотел поговорить? На правах брата? — усмехнулся я.

— Да плевать на что там у вас, — оскалился он, поворачиваясь ко мне на пятках. Его глаза горели яростным безумием, черты лица заострились. — Меня ее… — он сжал губы на секунду и выхаркнул со слюнями: — папаша достал!

И бутылка коньяка, из которой он явно собирался плеснуть себе в бокал, лихо отправилась в межконтинентальный полет, но врезалась в стену и со звонким хлопком разбилась. Видно, Верхов достал пасынка прямо пропорционально стоимости белого коньяка и приложенной силе, чтоб отправить его раскрасить стену мокрым вонючим пятном...

Это я сейчас о коньяке или Верхове-старшем?

— Избавь меня от этих подробностей, — лениво ответил я мажору. — Если ты решил меня кинуть — расходимся, — смотреть сверху вниз, сидя напротив стоявшего полудурка, оказалось затруднительно, но я старался. — У меня все готово. Жду бабки.

— Давай договоримся: тридцать процентов — сейчас, и остальные, когда сделаешь дело…

Я поставил бокал, встал и пошел к лестнице.

— …Сорок! — услышал вдогонку. А через еще три уверенных шага: — Пятьдесят!..

Я остановился, пару секунд постоял и пошел дальше.

— ...достану деньги! — крикнул он мне в спину.

— Семьдесят процентов, — ответил я ему. — На конкурсе «Мисс Университет».

— Жесткий ты тип, — неприязненно процедил Олег и хлебнул вина прямо из горлышка бутылки.

— Это ж не я заказал папочку своей сестренки, — ухмыльнулся я.

— Ты забываешься, Гром, — оскалился мажор, повышая голос. — В моей власти превратить твою жизнь в ад!

— А деньжат хватит? — хмыкнул я, подцепив за живое. За то, что уберу медиамагната, я запросил нехилую сумму. Оказалось, не по Сеньке шапка — мажор не тянул. У него и было как раз тридцать процентов, а я загонял его в угол. — Если на конкурсе не будет налички, я продам Верхову его досье. И твое тоже, — я зловеще улыбнулся ровной линией губ.

***

Алинка опять нафеячилась. После разговора с Олегом я заглянул в бар за парой коктейлей и уже приготовился и дальше изображать провинившегося щенка, высунув язык, таскаться за королевой и выполнять команду «к ноге», но она укокошилась в говнище.

Я не сразу это понял. Она сидела на диване в вип-зоне и, казалось, дремала, раскинув руки ладошками вверх и запрокинув голову, или наслаждалась музыкой и коктейлем — ее бокал был пуст. Я почувствовал, что она дрожит, но сначала принял это за вибрацию — музыка лупила так, что стены трясло, не то что организмы. Но когда обнял, чтобы подлизаться к королеве виноватым ежиком, даже через плотную ткань ее платья почувствовал, как она горит. Взял за руку и не успел нащупать пульс, как тонкие пальцы с длинным маникюром свело спазмом.

Глава 6. Ноу-хау

— Итак, жду инфу, — я привалился к стене рядом с дверью подъезда, выпуская дым из ноздрей. Типа огнедышащий дракон, ага.

Крош пританцовывал рядом. Я просто пришел, позвонил в дверь его логова и вытащил за грудки на улицу, в чем он был. Я бываю резкий, когда злой. А на него еще долго буду злой из-за Маринки. Вот он и приплясывал в шортах, футболке и сланцах.

— Я про тебя тоже много чего знаю, — оттопырил губу пацан.

— Значит, уже в курсе, откуда я все знаю о тебе и твоих приятелях. И что крепко держу вас за яйца — тоже.

— Батон не при делах. Мы с ним здесь познакомились.

Я молча сделал затяжку, запрокинул голову и выпустил дым, помолчал и так же, не глядя на хакера, сказал всего два слова:

— Ира Волкова.

Крош дернулся, как от удара с ноги в зубы. Я его понимал. Нас, как оказалось, связывала не только Маринка, но и эта неизвестная мне девушка. Жертва, как и Танюшка. Большой город, а связи с жертвами на каждом шагу. Только вот с убийцей — слишком тонкий неуверенный след, и не уверен, что он верный. Мне без Кроша и его дружка никак не обойтись.

— Заткнись… — глухо выдал хакер.

Я посмотрел ему в глаза:

— У меня тоже есть такое имя. Поэтому вы нужны мне, а я — вам. Работаем?

Я протянул парню руку. Он переступил с ноги на ногу, явно что-то прикидывая в уме, уверен — вспоминал досье на меня, которое наверняка нарыл раньше, чем сделал то, что я просил, и сжал мою ладонь.

— В общем… это надо видеть. Заходи, — махнул рукой и повел меня к себе, — только тихо, дед у меня контуженный, а сегодня поддал, чужих не любит, застрелит еще.

Я вошел следом в лифт и хмыкнул:

— А тебя-то как не пристрелил?

Я вообще-то имел в виду те «чудеса», что творит Крош, сидя за компом, и совсем не ожидал, что он спустит футболку и покажет огнестрельную рану на плече:

— Он всю Великую пешком прошагал, тридцать танков подорвал, сорок ранений, осколок в голове. Трофейную винтовку у него после того, — дернул простреленным плечом, — участковый отобрал, замяли, но дед — зверь.

У героя войны внук насильник?

— Тебе яйца надо было отстрелить, — озвучил я мысль.

— Да не сделали бы ничего с твоей девчонкой, попугали бы немного…

Я вспомнил Маринкины глаза по пять рублей и мокрые джинсы, и сам не понял, как впечатал парня в стенку лифта, сжав горло:

— А если бы Иру Волкову вот так же «попугать» кто решил? — прошипел ему в лицо. — Если бы мог один справиться, в жизни бы к таким ублюдкам за помощью не пришел, — отпустил его кадык и замахнулся кулаком, но лифт остановился, и я просто не слишком сильно ударил рядом с головой Кроша. Вышел первый. — Как деда зовут?

— Карелий Петрович, — услышал за спиной. — За девчонку извини. Правда, дурь какая-то нашла…

— Дятел экстази подогнал? — я обернулся и по поджавшимся губам пацана понял, что попал в десяточку. — Придурки… — процедил уже тише.

И вспомнил Алинку. Все-таки надо навестить. Поморщился.

Крошев открыл незапертую дверь, и я услышал раскатистый храп. Не знаю, такой ли уж зверь этот дед, а храпит он как рота солдат в громкоговоритель.

Квартира оказалась двухкомнатной, парень обосновался в большей из них. Судя по обстановке, функции гостиной она не носила. У стены стояла широкая многофункциональная кровать с компьютерным столиком, массажным креслом и полками в подлокотниках во всю длину спального места, встроенными колонками, ночной подсветкой, пуфом и комодом. Изножье — банкетка с еще одной системой хранения. Напротив на стене — большой жидкокристаллический экран. Под ним…

…компьютерным столом эту хакерскую студию назвать было сложно. Два ряда мониторов — не самое главное. Сама столешница служила системным блоком. Подсвеченные синим и белым, между двух стекол крутились вентиляторы, тянулись провода, крепились платы… Вся задняя стенка слоеной столешницы — выводы для подключения периферических устройств: нескольких принтеров, среди которых и 3D; этих самых мониторов; клавиатур — одна сенсорная прямо на стекле, другая чуть ли не вертикальная, с портами-держателями для сотовых и сканером отпечатка, еще одна — будто разломанная на две части.

Это далеко не все, были даже отдельно выведенные комбинации клавиш, но таращиться на это чудо можно было долго.

— Хрена себе… — все же выдал я.

Такую систему себе отгрохал — в Лэнгли нервно курят. Я залип так, что самому курить захотелось, и что-нибудь такое тоже сделать… И кровать такую на «Алиэкспресс» купить. Хрен знает, зачем мне хакерский фарш, но круто, правда. И пацан реально шарит в своем деле. Черт. Поймал себя на мысли, что если бы не Маринка — такой спец мимо проплыл бы. Вот же где подтверждается изречение: не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Сам делал, — не без гордости, конечно, сказал Игорь. Оно и понятно — мне вот гордиться особо нечем. Среднестатистический я.

— Играешь? — я кивнул на супергеймерскую конструкторскую клавиатуру Mad'Catz STRIKE. У меня стояла такая же, но Крош свою дополнил разнообразными модулями.

— А то!

— С такими наворотами, наверное, круто. И девчонок не надо в парках ловить, — все равно зацепил я его.

— Блять, достал ты! — вызверился парень. — Извинились уже, че тебе еще надо?! Веник ей принести и на колени пасть?!

— Ладно, проехали, — рыкнул я. — Давай, что ты там нарыл?

Хакер что-то сделал, и все мониторы разом засияли нужными мне профайлами. Изучить было что, а мне еще и сопоставить. Тут, если смотреть бегло, не поймешь. Черт…

— Слушай, а биллинг… сможешь?

— Конечно, — пожал плечом парень и неуловимым движением оказался в кожаном кресле перед — или, скорее, за — компьютерным станком.

Просто улет! Я еще не мог прийти в себя от этой крутизны с подсветкой. Не, Крош — реальный пацан. Теперь дело быстрее пойдет. И так который месяц на месте топчусь.

— Тогда все на карту памяти кидай, — я вытащил из кармана свой сотовый и присел на банкетку. — Что ты там сказал про «это надо видеть»?

Глава 7. Эпикриз

— Значит, везде просочишься? — усмехнулся Роман Ильич, внимательно меня рассматривая. — Ушлый, умеешь налаживать связи, находишь общий язык…

Я пожал плечами.

Чего никак не ожидал, что магнат привезет меня к моему дому. Водила и второй телохранитель, пригнавший мою машину, торчали на улице, а мы разговаривали в джипе.

— Спасибо за Алину, парень. Хотел бы я, как в сказке, сказать тебе «проси, что хочешь, за спасение единственной дочери», но не скажу.

— Да я и не настаиваю, — ответил я, сохраняя серьезность, спокойно встречая его прямой взгляд.

— Вот это правильно, — он одобрительно дернул уголками губ, но тут же иллюзия улыбки пропала, — не привыкай к подачкам, даже под красивым именем «благодарность». Хотя во всем нужно иметь свою выгоду.

— Какая выгода от меня? — спросил я с ленцой — уже понял, что это все не просто так.

— Все решает информация, думаю, ты — парень умный — не будешь с этим спорить?

— Не буду. Что вам нужно?

— Максималист... Деликатнее надо быть, Виталий Семенович.

Ох, как мне не понравилась эта оговорка о деликатности… Такое чувство, что ступил на тонкий лед, и он уже хрустнул громко, как позвоночник на зубах хищника, распустил молнии-трещины, запружинил опасно, грозя вот-вот разойтись осколками и ухнуть меня с головой в пропасть… ну или в пасть медиа-акуле. Аж мороз по коже прошелся.

— И все-таки?

— Всему свое время, Виталий Семенович, мы с вами еще встретимся.

Это не прозвучало как угроза, но дало полное ощущение неизбежности и «до свидания». Поэтому я просто открыл дверцу и вышел из джипа.

Браток отдал ключи от моей тачки с визиткой автосервиса:

— Позвони туда.

Сел в машину и захлопнул дверцу.

Я хмыкнул — все-таки магнат умеет быть благодарным.

***

Ну точно, у бывшего соседа кукушка поехала.

Иначе как объяснить это?! Просто конский по размерам член с вибратором! И записочка к нему: «Держи кусочек меня. Гром».

Кусочек… Лайт-версия без прибабахов, полкило чистого удовольствия, ага.

Кусище!

Я даже как-то забыла страшные слова из файла, что прислал мне хакер.

Не знала, верить или нет в нелепое «Гром Виталий Семенович страдает диссоциати́вным расстройством идентичности, наблюдается в психиатрической частной клинике…». Я же знала семью Витальки…

Черт…

Взяла сотовый и набрала номер мамы:

— Привет, солнышко, — в ее голосе чувствовалась теплая улыбка.

— Мамуль, привет, я так соскучила-а-ась! — пустила в голос плаксу. — Вы с папой обещали приехать в мае, помнишь?

— Конечно, Мариш, на девятое прилетим на пару дней, — заверила мама. — Как у бабушки здоровье? Как у тебя дела в институте?

— Все хорошо. А я, знаешь, почему звоню… Помнишь, на той квартире у нас соседи были напротив?

— Гром которые? Конечно, помню. А что такое?

— А у них все были нормальные? Ну, то есть психически?

Пауза на несколько секунд ответила лучше слов, зная маму, я понимала, что она подбирает выражения. Наконец она ответила:

— Ну… скажем так… у нас любят вешать на людей бирки, начиная с рождения и до стола патологоанатома. А почему ты спрашиваешь? — настороженно прозвучал вопрос.

— Ну, просто мне тут прилетела новость, что сосед, Виталя, помнишь? Что у него раздвоение личности.

— Кто тебе сказал?

— Ну, хакер знакомый… ладно, забей. Меня, похоже, просто разыграли.

Вот я дура-то! Нашла кому верить! Ведь понятно, что этот Крош специально мне на Витальку гонит!

— А с чего хакеру вдруг о нашем бывшем соседе что-то узнавать и тебе докладывать?

Вот и я о том же.

— Виталя учится в МГУ на последнем курсе. Тут история такая была…

И я все-все маме рассказала, ну, кроме пикантных подробностей.

— Все понятно, Мариш. Ты просто подумай о том, что вряд ли бы он учился в кадетском лицее и МГУ, если бы был психически нездоров. Да и в армии он отслужил. Но ты все же будь осторожнее со знакомствами... Ну все, дочь. Люблю, целую. Скоро прилетим. Пока-пока!

Я успокоилась. Все-таки Крош липку мне прислал. Придурок.

Бросила взгляд на открытые на компе файлы, на распечатку с фото Витальки и поняла, что как-то у меня нехорошо на душе. Будто в чужом грязном белье порылась, скелеты на вешалках в чулане пошевелила.

Еще член этот с вибратором… Я даже не знала, как к этому подарочку относиться. Виталька, конечно, сказал, что он будет у меня первым, но… блин… зачем мне этот фаллос? Я ж еще ни разу…

Откуда Витальке знать, что я еще ни-ни?

«Держи меня кусочек».

Блин… Он правда, что ли, такой огромный?

Нет, он точно ненормальный!

Сунула член под подушку, спрятала инструкцию в стол между конспектами и решила понежиться в ванне. Скинула все с себя до нижнего белья, халат накинула махровый, носки вязаные взяла, полотенце чистое из шкафа достала… и на подушку глаза скосила. Аж губу закусила, чувствуя, как заливается краской лицо от мыслей, что в голове мелькнули. Внизу живота комок собрался тянущий, я даже задышала прерывисто.

Тряхнула головой и решила — пусть он там лежит.

Выключила свет и вышла из комнаты, прикрыв за собой дверь.

***

Посмотрел на часы — надо лететь к Маринке. Проверять, я накосячил с адресом или доставка перепутала адресатов, уже не осталось времени, но, может, я еще успею кое-что исправить. Маринка ведь не имеет привычки возвращаться домой рано, и сегодня первый раз я молился, чтобы она не торопилась.

Прыгнул в машину, поматерился на халтурившее сцепление и полетел в Реутов ни черта не хуже, чем Димон на своей «субмарине». Вынес мозг навигатору так, что он под конец начал заикаться, но таки объехал пробки и припарковался на любимом месте — подпер подъезд. Вышел из машины и обошел дом — мне нужно окно Маринкиной комнаты. Вернулась весенняя погода, отопление еще не выключали, и я очень рассчитывал на открытое окно.

Глава 8. Аlter ego

Шарики, зашедшие за ролики — это не лучший диагноз. Но Вадим Юрьевич когда-то сумел убедить меня, что это не плохо, не хорошо — просто вот так бывает. Моя личность раздвоена, и вторая, «темная», сторона — циничная сволочь, но не полномасштабное зло.

С ней мои скилы прокачаны. Наше взаимодействие, по словам дока, уникально — мы не переключаемся, как телеканалы, а взаимодействуем постоянно. Но так стало далеко не сразу.

Егор старше на десять лет, мудрее и сильнее, а я настырнее, резче и гораздо эмоциональнее. Он хотел подчинить, подавить меня, но док Юрьич его убедил, что при нашем общем пакете ценностей и вкусов мы дополняем друг друга и практически ни в чем не противоречим, а потому можем быть эффективнее, если сумеем найти общий язык и раз и навсегда договориться... владеть одним телом.

Мы смогли. И теперь всегда действуем сообща, но оставляем друг другу личное пространство. Как сегодня ночью, когда он повернул руль к Алинке.

Но сейчас я находился в клиническом ступоре, со стороны наблюдал, в глухом шоке, как мой доппельгенгер разжимает застывшие на голове жертвы пальцы, наклоняется к телу, осматривает шею и одежду в поисках хоть чего-то, чтобы узнать, кто эта девушка, и ищет остатки чокера. Он, как всегда, хладнокровен, но…

…раннее утро я встретил в переулке недалеко от клиники. Сидел на корточках и держался за голову, раскачиваясь из стороны в сторону. Руки были по локти в крови, липкие ее брызги жгли и стягивали лицо, пряди торчали засохшими иглами от сгустков человеческой плазмы. Брюки стояли колом, пропитанные кровью и прихваченные утренней прохладой.

Передо мной лежала оторванная голова черноволосой девчонки с остекленевшими карими глазами, в которых застыл нечеловеческий ужас…

***

— Гром Виталий Семенович… — строго и громко вопрошал следак в тесном кабинете здания Следственного комитета, — как вы оказались на месте в момент преступления?

Я только руками развел и плечами пожал:

— К машине своей шел, — выразительно вскинул взгляд на настенные часы.

— Я могу задержать тебя на двадцать суток по статье 139 части 2, — ответил на мой жест майор.

Я цокнул языком с кривой усмешкой:

— Не получится. Я не убийца. И вы это прекрасно знаете.

Этот следак мочалил меня уже третий час, и не только он — даже вышак снизошел. Я вроде как диковинка — первый, кто видел момент убийства, и удобный кандидат, чтобы свесить на меня всех жертв. Но только тут все понимали, что это не я, и закрыть дело, бросив меня на амбразуру, — не получится. Я так себе профайлер, но и то чувствовал, что убийца вошел в кураж. Меня закроют, а он уже не остановится. Если бы он ножом жертв чикал или еще как-то банально убивал, а тут изощренно, неповторимо. Хрен знает, как он этими чокерами управляет. Так что сделай меня СК козлом отпущения, его просто по кирпичикам разнесут те самые демонстранты, что требуют линчевать убийцу, когда его поймают, а поимку вообще доверить частным сыщикам. Увы, но в родную полицию народ давно и прочно не верит.

Мне же совсем не улыбалось стать народным героем из выпуска новостей. Громкие дела требуют тишины. Потому первый, кому я позвонил, был Вадим Юрьевич. Доза препарата, что он мне ввел, да само его присутствие на месте, когда я дождался опергруппу, гарантировали адекватность восприятия мной ситуации и контроль над собой. Все мои эмоции держались внутри под прессом укола, как кипящий бульон под закрученной крышкой кастрюли. Док сказал, мне нужно лечь спать, но кто б дал?

Кстати, об этом.

— Вообще не понимаю, что тут делаю, — я встал и направился к двери.

— Сядь! — вонзилось в спину твердое слово.

Я вернулся и сел.

— Ну? — я устало посмотрел на следка. — Я не задержан, могу идти.

— Где ты был до момента убийства? — молодой мужик расстегнул ворот рубашки, снижая градус официоза.

— Трахался. Смачно, долго и очень жестко. Часов пять напролет.

Сколько можно повторять?

Следак подвинул мне несколько листов чистой бумаги, сверху положил ручку и почти не приказал:

— Пиши все, что рассказал, что делал — во всех подробностях. Все, что видел, о чем подумал, что слышал и даже что показалось.

Я посмотрел ему в глаза прямо — понимал, зачем ему мои мысли и ощущения, но написал. Сначала описал весь тот ужас, который мне теперь сниться будет. Потом еще кое-что — на отдельных листах. В кабинет то и дело заглядывали, и каждый морщился — кровищей от меня несло дико. Говорили тихо, я не прислушивался, но обрывки тревожных фраз ясно дали понять — комитет стоит на ушах из-за маньяка и меня.

Раздвоение личности и наличие психиатра на месте преступления рядом со мной очков мне в карму не добавили. Здесь реально рассматривался вариант, что убийца — я. Одна из моих личностей.

А я уже почти наверняка знал, что убийца — далеко не маньяк. Он — хладнокровный игрок. Все это рассказал чокер. У меня было время рассмотреть его остатки и сфотографировать во всех подробностях. Я не мог забрать его, хотя с моей стороны это было логично. Просто не рассчитывал, что моя невольная команда — Крош и Дятел — смогут помочь разобраться с его механизмом. Крепко держал в памяти, как он выглядел до детонации, чтобы поморосить позже на эту тему с еще одним человеком.

Тузом моем в рукаве…

Артем Данилович забрал у меня плотно исписанные бумаги. Прочитал внимательно показания о событиях сегодняшней ночи, лишь один раз подняв на меня глаза от того листа, где я описал, как «трахал Алину Верхову — дочь того самого медиамагната», смял этот лист и бросил в корзину. Потом, прочитав еще один мой опус, внимательно посмотрел на меня, прищурившись, встал, подошел к окну, налил из кулера холодной воды:

— Ты борзеешь, — сделал глоток.

— У вас нет вариантов. Я вам нужен.

— Пришлю повестку на днях. Из города ни шагу. Возьми визитку на столе, там номера мой и старшего опера. Звони по любой мелочи, какую вспомнишь. Ты, парень, далеко не дурак, на рожон не лезь — этого у нас не любят. Я кое с кем встречусь по твоему вопросу. А сейчас… пошел вон, пока я не передумал.