Жил на свете рыцарь бедный

ГЛАВА 5

Примерно в то же самое время, а может, чуть позже, Коля вошел в стеклянное здание первого корпуса гуманитарных факультетов на Воробьевых горах и растерянно огляделся. То ли занятия уже кончились, то ли наступила перемена — в вестибюле и в гардеробе клубилась оживленная толпа, состоявшая по большей части из девушек, с редкими вкраплениями молодых людей. Сперва Коля вдруг застеснялся, сам толком не зная отчего, но потом вспомнил, что он здесь не сам по себе, а как представитель организации, которая, может, будет и посильнее университета, взял себя в руки, взбодрился и двинулся вперед. Все-таки со студентами ему разговаривать не хотелось. Он отыскал глазами женщину постарше и спросил, на каком этаже филфак. Потом он поднялся на лифте, немного побродил по длинному коридору и вдруг увидел табличку: «Кафедра русской литературы XX века». Он постучал и вошел. В углу, за столиком, сидела женщина, перебиравшая бумаги. «Секретарша», — понял Коля. Женщина оторвалась от бумаг, подняла глаза и спросила:

— Вы по поводу пересдачи?

— Нет, — краснея, объявил Коля. — Я по другому делу. — И показал удостоверение.

Секретарша воззрилась на него с чрезвычайным любопытством:

— Я вас слушаю.

Коля быстренько объяснил, что ему нужно.

— Семинар ведет Дина Максимовна Соловьева, — сообщила секретарша. — Вам повезло. Она как раз сейчас подойдет. А то могли бы сегодня и не застать. Поздновато приехали. Садитесь, подождите.

Коля сел и стал с независимым видом разглядывать стоявшие вдоль стен книжные шкафы. Секретарша снова занялась бумагами, но время от времени поднимала голову и исподтишка с любопытством разглядывала юного представителя правоохранительных органов. Минут через пять дверь отворилась, и в комнату, оживленно беседуя, вошли несколько человек. Секретарша тут же бросила свои бумаги, быстро встала, подошла к одной из вошедших — смуглой, гладко причесанной немолодой женщине и, указывая глазами на Колю, зашептала что-то ей на ухо — впрочем, нетрудно было догадаться, что именно. Коля встал. Женщина обернулась, посмотрела на него с удивлением и подошла.

— Вы хотели со мной поговорить?

Коля торопливо изложил свой вопрос.

— Сейчас продиктую, — сказала женщина, доставая записную книжку. — Но… не могли бы вы мне все-таки объяснить зачем… если не секрет…

Женщина была, во-первых, немолодая, во-вторых, вполне симпатичная — от этого Коля снова почувствовал себя неловко, но тут же взял себя в руки и ответил вежливо, но твердо:

— Извините, не могу. Это как раз секрет, то есть тайна… тайна следствия. Но это, честное слово, не имеет к вашему семинару никакого отношения, — добавил он, поддавшись желанию ее успокоить. — Понимаете, мы ищем одного человека… свидетеля… Этот человек был знаком с другим человеком, которого… ну, в общем, тот, второй, человек тоже не преступник, а жертва… — Тут он спохватился, что, пожалуй, уже говорит лишнее, и умолк.

— Хорошо, — сказала женщина. — Записывайте.

Всего студентов в семинаре оказалось семь. Сологубом, как выяснилось, занимался только один человек, точнее — одна, и звали ее Агнией. Коле стоило большого труда не подпрыгнуть, когда он это услышал. Разумеется, он сделал над собой усилие и ничем себя не выдал. Он старательно переписал все имена, фамилии и телефоны, поблагодарил Соловьеву за помощь и собирался откланяться, но тут ему пришлось пережить довольно сильное впечатление. В дверь постучали, и на пороге появилась девушка. Она сделала несколько шагов вперед и остановилась в нерешительности, глядя на Колину собеседницу. Коля посмотрел на эту девушку, и у него захватило дух. До сих пор он видел таких девушек только в кино или по телевизору, а в жизни — никогда. Она была настоящая красавица. Коля откровенно разинул рот.

— Вы ко мне, Агния? — спросила Соловьева и тут же осеклась, опасливо покосившись на Колю.

«Значит, это она и есть!» — пронеслось в голове у Коли и тут же, следом — нечто уж совершенно неделовое, не имеющее никакого отношения к боевому заданию: «Значит, я ее еще увижу!»

— К вам, Дина Максимовна, — ответила девушка. — Но если вы заняты…

— Нет, я уже освободилась, — сказала Соловьева и вопросительно посмотрела на Колю.

Коля понял намек, сказал: «До свидания!» — и вышел, делая огромные усилия, чтобы не повернуться и не пойти задом. Выйдя на улицу, он потряс головой, немного опомнился и вприпрыжку полетел к метро.

Мышкин и Гаврюшин сидели в кафе. Сперва они сосредоточенно глотали горячий суп и не говорили ничего, кроме: «Передайте, пожалуйста, соль». Потом тарелки унесли, между первым и вторым образовалась пауза. Гаврюшин блаженно откинулся на спинку стула и произнес:

— Ну что, инспектор, прав я был или нет?

— Еще как! — улыбнулся Мышкин, в свою очередь откидываясь на спинку стула. — Совсем другое дело! Новая жизнь, можно сказать.

— То-то! Ишь ты… — вдруг добавил Гаврюшин без всякого перехода. — Не знает, к кому она уходила! Не врет?

— Н-не знаю… Вроде бы незачем? Кстати, Женя, что там насчет анонимки? Изучили?

Гаврюшин покачал головой.

— Изучить-то изучил, но без особого толку. Вот разве что тире… «Убийца — Дерюгин». Тире там, конечно, лишнее. Запятых нет, а тире есть. Уж скорее должны быть запятые… Согласны, инспектор?

— Конечно… Но с другой стороны, знаете, как бывает… Вдруг это тире с чего-то засело в памяти, одно из всего синтаксиса? Я знал одного человека, который из всей школьной математики запомнил график функции игрек равняется икс в квадрате. Как-то он вдруг на этом уроке проснулся…

— Так no-вашему, это мог быть какой-нибудь бескорыстный… представитель общественности?

— Запросто! Они, знаете, на многое способны… бескорыстные-то… Просто удивительно! Но уверенности опять-таки никакой. Может, совсем и не бескорыстный, а напротив — весьма корыстный и лично заинтересованный. Отпечатков нет. Значит, всерьез готовился человек…

— То-то и оно! И опять-таки пистолет…

— Кстати, — вдруг перебил Мышкин, — вы телевизор смотрели? Газеты последние? Я забыл совсем. Что там?

— «Погибла подруга миллионера. Милицию вызвали соседи. Дерюгин в отчаянии. Разговаривать с корреспондентами отказывается». Все. Как-то на этот раз повезло. Никакой дополнительной информации. Ни про алиби, ни про то, что он вообще там был…

— Ага, — кивнул Мышкин. — То есть если это глас народа, то этот глас исходит исключительно из общих соображений — о богатых и бедных, о всеобщей продажности и тому подобное. Ясно. А если это заинтересованное лицо, то оно как не знало про алиби, подбрасывая пистолет, так до сих пор и не знает. Только вот зачем ему это понадобилось — письмо писать?..

— Поторопить нас…

— Ну да, но ведь это глупость. Лишний риск. Пистолет подброшен, отпечатки — на месте. Эксперты работают. Зачем вылезать? Глупость? Глупость.

— А кто вам сказал, инспектор, что он умный? Может, он как раз дурак и есть. Суетливый дурак.

Принесли второе, которое они съели в задумчивости, потом — кофе, потом они совсем уже было собрались уходить — и тут в кафе влетел Коля, засыпанный снегом, разрумянившийся от мороза и чрезвычайно довольный, что было заметно с первого взгляда. Он на секунду остановился, отыскал взглядом своих коллег и возбужденно крикнул чуть не от самых дверей:

— Все в порядке, нашел!

Кругом было довольно шумно, однако Колин звонкий голос перекрыл ресторанные звуки. За некоторыми столиками замолчали и обернулись. Гаврюшин поморщился.

— Надо бы ему сказать, что ли… Коля! — начал он, как только стажер добрался до них и плюхнулся на стул, распространяя вокруг запах улицы и мороза. — Вы кто, сыщик или зазывала на ярмарке? На нас ползала смотрит. Может, слыхали насчет тайны следствия?

Коля застыл, растерянно озираясь.

— Инцидент исчерпан, — примирительно сказал Мышкин. — Есть будете, Коля?

— Не хочу. — Коля помотал головой.

— Тогда рассказывайте скорее! Почему вы думаете, что нашли именно то, что нужно?

— Имя! — забывшись, громко воскликнул Коля и тут же с размаху хлопнул себя по губам, втянул голову в плечи и зашептал: — Ее зовут Агния! Редкое ведь имя, правда? Сологубом занимается. И главное — сразу же нашел, с первой попытки. Но вы не думайте… — поспешно добавил он, обращаясь к Мышкину. — Если вы скажете, я завтра дальше поеду, в другие места…

— Да нет, — сказал Мышкин. — Похоже, что уже не понадобится… Расскажите, как дело было. Ее саму вы, надеюсь, не видели?..

Коля слегка замялся. Мышкин посмотрел на него вопросительно.

— Я ее видел… — честно признался Коля. — Но… нечаянно. Так вышло. Я сделал все, как вы сказали.

И он поспешно объяснил, как было дело. Его ужасно подмывало заранее предупредить Мышкина, что им придется иметь дело с необыкновенной девушкой. В конце концов он не удержался и добавил:

— И знаете что? Она — красавица…

В ту же секунду он поймал ехидный взгляд Гаврюшина и раскаялся, но было поздно.

— Красавица? — переспросил Гаврюшин. — Ну надо же! Еще одна! Та была красавица, эта — красавица… Сплошные красотки, куда ни плюнь. А так ведь не скажешь — на улице или, к примеру, в метро…

— Отлично, Коля! — похвалил Мышкин. — Тут нам, кажется, действительно повезло с первого раза. Велик ли шанс, что судьба подкинет нам еще одну специалистку по Сологубу…

— По имени, скажем, Элеонора… — с чего-то вдруг брякнул Гаврюшин.

— Почему Элеонора? — удивился Мышкин. — Аделаида… Агриппина…

Гаврюшин посмотрел на него как на ненормального и пробормотал:

— Не вижу разницы…

— Лучше бы ей начинаться на «А», — пояснил Мышкин. — Хотя вообще-то необязательно.

— Я понял! — вдруг закричал Коля и тут же снова с размаху шлепнул себя по губам. — Я понял! — повторил он уже шепотом. — Это вы про козловский дневничок — про то, что придет кто-то на «А»!

— Ах вот вы о чем! — с деланным равнодушием кивнул Гаврюшин. — Это, конечно, красиво, инспектор, но как-то уж больно все лихо подстегивается одно к другому. Вам не кажется?

— Вы правы, Женя, — легко согласился Мышкин. — В свое оправдание могу сказать одно. Если бы эту Агнию звали Элеонорой, я бы все равно непременно с ней побеседовал. Но если завтра выяснится, что она и есть знакомая Козловой, то, согласитесь, картинка будет занятная…

Коля внезапно подскочил как ужаленный.

— Вы… вы хотите сказать… что она могла быть там… в тот день? — испуганно проговорил он.

Мышкин беспомощно развел руками:

— Что же я могу поделать, Коля, сами посудите?.. Я отнюдь не уверен, что это так, но проверить ведь нужно…

Коля беспомощно кивнул и умолк, погрузившись в мрачные размышления.

— Что теперь? — поинтересовался Гаврюшин. — Кто, куда и когда?

— Изловить Тошкина, то есть Зуева, — задумчиво сказал Мышкин, строя башню из солонки и перечницы. — Попробовать завтра прямо с утра. Агнии позвонить — сейчас, как вернемся… И еще… Сологуб Сологубом, но Дерюгин меня сегодня почти убедил, что это мог быть кто-то из его врагов… по бизнесу. Во всяком случае, исключать такого варианта нельзя. Хорошо бы составить представление о дерюгинских делах, хоть какое-то, минимальное… Только без риска для жизни… Кого-то он, может, сам назовет. Что-то, возможно, расскажет этот Зуев, если, конечно, вообще объявится. Надо бы узнать, не переступал ли он кому-нибудь дорогу в обозримом прошлом и не собирался ли сделать этого в обозримом будущем. Кстати, это обозримое будущее, именно обозримое, меня особенно занимает… Не намечалось ли в ближайшее время какого-нибудь важного мероприятия?

— Так нам все и расскажут! — скептически усмехнулся Гаврюшин. — Запросы у вас, скажу я вам, инспектор! Соразмерные вашей наивности… Упаси бог влезать в дела этих людей — это ж верное самоубийство!

— Не то! — отмахнулся Мышкин. — Вы не поняли. Я говорю об информации, самой что ни на есть поверхностной и открытой. Газеты. Журналы. Новости. Это раз. Плюс вопросы Дерюгину и сотрудникам. Вопросы прямые и… как бы это сказать… невинные — с прямым разъяснением задач и целей, чтобы никто не испугался. Ну, в общем… не знаю, как объяснить. Не копать глубже той информации, которую нам дадут добровольно… во всяком случае, пока… Все-таки Дерюгин должен быть сам заинтересован…

— Хорошо, — сказал Гаврюшин, допивая остатки воды из бутылки. — Я согласен. Вы меня убедили. Что, если мы сделаем так… Колю посадим читать прессу, я побеседую, с кем получится, а вы, инспектор, встретитесь завтра с таинственной сологубоведкой и займетесь любимым делом — психологией. Что же касается Зуева…

— Про Зуева решим завтра, — предложил Мышкин. — Глупо решать заранее — вдруг он не появится. А я, кстати, сегодня еду к домработнице Наташе. Ну хорошо… Будем считать, что договорились. Вы согласны, Коля?

Коля сидел молча с совершенно убитым видом.

— Смотрите-ка, инспектор! — хмыкнул Гаврюшин. — Совсем приуныл наш молодой человек. В библиотеке работать не любите?

Коля помотал головой.

— А! Я понял! — воскликнул Гаврюшин. — Он вам завидует! Может, уступите ему разговор с красавицей?

— Н-нет… — пробормотал Мышкин, страдая. — Не могу… С этой книжкой… я бы хотел сам разобраться. Хотите, сделаем так… Вы где-нибудь посидите, поблизости. Если выяснится, что Агния Козлову не знает, я вам позвоню, и вы ее, например, проводите… Ну а если знает — тогда вы ее еще увидите.

— Ну вы даете, инспектор! — восхитился Гаврюшин. — Вот это гуманизм! А подшивки кто будет просматривать?

— Да он же и будет. Начнет, по крайней мере. За последнюю неделю есть у нас в библиотеке. И пожалуйста, Коля, смотрите внимательно. Все, что связано с Дерюгиным… Попробуем пока так.

— Вот и ладно, — вполголоса заметил Гаврюшин, когда Коля, извинившись, на минуту отлучился. — Ребенок при деле, не будет путаться под ногами. Заодно поучится работать с прессой.

— Да нет, — нехотя пробормотал Мышкин. — Он мне не мешает. Я думаю — вдруг он правда что-то найдет…

— А вы не думаете… — начал было Гаврюшин, но тут вернулся Коля, и он на ходу перестроился. — Вы не думаете, что нам пора?

— Еще как пора! — отозвался Мышкин. — Надо ходить в самообслуживание. А то что это? Как древние римляне. Получается разврат.

Они расплатились, оделись и, упрятав носы в воротники, побежали через дорогу к своему зданию. Там они распрощались и разошлись в разные стороны. Мышкин зашел к себе в кабинет, позвонил по телефону, полученному от Коли, услышал мужской голос, сообщивший, что Агния будет часа через два, не раньше, собрал кое-какие бумажки, спустился во двор, с огромным трудом отчистил лобовое стекло и отправился к месту следующего назначения.