СССР 2010. Жить стало лучше, жить стало веселее!

Глава 6

Утро встретило меня уже немного набившей оскомину «Пионерской зорькой», но, с другой стороны, под нее проспать еще ни разу не получилось. Привычная десятикилометровая пробежка на максимальной скорости закончилась разминкой, а затем визитом к Михалычу. Точнее, к Анастасии и ее пыточному инструменту. Полчаса, и я выжат как лимон. Что не помешало Выгорскому еще полчаса гонять меня как сидорову козу по различным полосам и лишь потом отпустить, мол, иди отдыхай, праздники все-таки. А вот дома ждал сюрприз, в виде суетившейся мамы, нарядившейся в какое-то старье и доставшей резиновые сапоги. В коридоре лежали грабли, тяпка и топор, обмотанные тряпками, чтобы никого не поранить.

– Семушка, успел, думала, без тебя уеду, а взял ты ключи или нет, не знаю, – мама села на табурет, перебирая что-то в большой сумке. – Садись завтракать, я блинов напекла. Со сметаной и вареньем, как ты любишь.

– Блины! – я быстренько помыл руки и кинулся за стол, ибо жрать хотелось просто зверски, тут же набив рот горячим тестом. – Фкуфняфина! А фы… ты куда намылилась с утра пораньше?

– Да на дачу хочу съездить, траву прошлогоднюю хоть убрать, а то перед соседями неудобно. – Мама подумала и, достав из холодильника шмат сала, положила его в сумку. – И так ничего не садим, а сорняки-то лезут. Не по-человечески это, людям вредить.

– У нас что, дача есть?! – я выпал в осадок, застыв с блином в руке. – Серьезно?

– Ты чего, Сем? – удивленно уставилась на меня мама. – Забыл, что ли? Еще от бабушки осталась. Мы, правда, там редко бываем, в основном я весной и осенью езжу, траву убираю, а тебя так и не вытащишь, но участок есть. Коля, правда, уговаривал его продать… ой… Семушка…

– Все нормально, мам. – Я усилием воли заставил себя разжать кулак, но улыбаться не стал, боясь, что это будет скорее оскал. – Правильно сделала, что не послушала этого мудака. И забудь уже о нем. Все, нет его, был и сплыл. Больше тебя никто и никогда не тронет. Я обещаю.

– Конечно, Семушка, конечно, – зачастила мама. – Все у нас хорошо будет.

– А хочешь, я с тобой съезжу? – вдруг у меня возникла идея. – Чего ты сама будешь там корячиться, когда такой здоровенный лоб рядом?

– Ой, да не надо, – попыталась отказаться та. – Я потихоньку-полегоньку управлюсь да вернусь.

– Вот вместе и управимся, – отмел все возражения я. – Так, найди мне вещи для работы, я пока в душ схожу, а то после тренировки мокрый как мышь. Переоденусь, и поедем. Посвятим день труду, раз уж у нас праздник весны и труда. Можно в магазин зайти, сосисок взять и там на костре пожарить. Будет пикник… ну, это по-английски так выезд на природу называется. Правда, у них там и природы-то нормальной нет, не то что у нас в Сибири.

Сказано – сделано. Да и мама отнекивалась скорее рефлекторно, чтобы загладить неловкость момента. Да, меня бесило, когда она вспоминала Каленого, но надо признать, делала она это чаще всего в негативном ключе, так что я старался сдерживать характер. Да и сама мама после всего случившегося старалась об этом ублюдке лишний раз не говорить, но иногда прорывалось. Из песни слов не выкинешь, как говорится. Так что приходилось с этим жить. Но я уже дал себе зарок, что постараюсь перебить память об уроде новыми яркими впечатлениями. Тем более что сделать это было несложно, не так уж много мама видела в своей жизни. А сейчас появился шанс пожить для себя.

Первым пунктом плана у нас было метро, и вот тут я словил очередной шок. За те две-три недели, что я находился в этом мире, мне как-то не доводилось пользоваться подземкой. Вся активность проходила в пределах нашего района, на тренировки через мост я предпочитал бегать, а мой альтер эго воспринимал метро как что-то само собой разумеющееся. Ну, есть и есть. Я же еще при входе залип у карты, пытаясь сообразить как! Ну как они это сделали?! И почему у нас за срок на сорок лет больше не смогли осилить даже десятой доли! Хотя, в принципе, ответ был очевиден.

Там, у нас, всем было плевать на людей. Те несколько станций, что все-таки с горем пополам открыли за это время, были запланированы еще в семидесятых. Я не вру, видел план развития метрополитена, где были заложены не две, а четыре ветки, соединяющие отдаленные районы города. Но здесь, в советском Новосибирске образца 2010 года, этот план не просто выполнили, а перевыполнили с огромным запасом!

Как вам прямая ветка с улицы Титова до Снегирей и еще дальше аж до Пашино? А от Октябрьской до Кольцово не желаете прокатиться, там пересесть на другую ветку и добраться до Академгородка? Или от площади Станиславского смотаться в Кудряши? Да я только от названий минут десять глазами лупал!

Правда, справедливости ради надо было признать, что часть веток, особенно за городом, все-таки шла по поверхности, но, на мой взгляд, это было абсолютно правильное решение. Оно позволяло сэкономить огромные средства и при этом связать удаленные районы с центром. Может быть, поэтому город рос гораздо быстрее и уже стремительным домкратом приближался к цифре в пять миллионов жителей. Хотя тут явно будет спор а-ля яйцо или курица, который, как по мне, особого смысла не имеет. Развитие города без транспортной сети невозможно, равно как и эта самая сеть развивается по мере роста населения агломерации. Вопрос лишь в том, насколько власти заинтересованы в обоих процессах. Вот тут я видел, что люди у них стояли на первом месте, что не могло не радовать.

– Сем, ты чего завис? – толкнула меня в плечо мама и сунула пятак. – Поехали, а то весь день потеряем.

Я кивнул и отлип от карты. Ехать нам предстояло за Васхнил. Еще одно направление, раньше никак не развивавшееся. А сейчас по этой ветке можно было добраться до Шлюзов, что дало огромный буст к развитию территории, потому как места там были замечательные. Река, море, дамба, красота. По берегам сплошные дачные поселки и садоводческие товарищества. В моем мире эта зона была сплошняком застроена коттеджами. А чего, кто откажется жить в своем доме, но в черте города. Да еще фактически в лесу, потому что там оставили приличный массив, отрезающий поселки от сплошной городской застройки. Лепота! И становилось понятно, почему сука Каленый уговаривал мать продать дачу. Стоить она даже здесь должна весьма прилично.

Новые станции метро оказались по-советски красивыми. Это не преувеличение, бывал я и в Нью-Йорке, и в Париже, специально заходил посмотреть. Потом ночами вздрагивал. Грязь, вонь, бомжи и крысы. А здесь прохлада, красота и благолепие. И легендарная мышь с вязанием, я чуть не прослезился, увидев мозаику на станции Васхнила. Вот могут же, а! Недаром здесь работала знаменитая Алиса Селезнева, точнее, актриса, сыгравшая ее в фильме. Она, кстати, тут тоже была, точнее, ее портрет. Как положено, юная, красивая и в пионерском галстуке.

Автобусы в сторону дачных поселков ходили регулярно, и вот тут меня отпустило. А как иначе, если передо мной стоял легендарный ЛИАЗ «Луноход», причем весьма потрепанный жизнью. Справедливости ради надо сказать, что тут имелись и новые модели, незнакомые мне от того же ЛИАЗа, ПАЗа и даже КвАза, но все же лупоглазых старичков было больше. В него мы и втиснулись, стараясь никого не задеть граблями. Получалось так себе, но с учетом того, что и другие пассажиры были при оружии, так сказать, никто не обижался. Сейчас тебя рукоятью ткнули, потом ты отомстил, поставил канистру на ногу обидчику, и в расчете.

Мама хотела сама кинуть монеты за билет, но я не позволил. Дома я подобное не застал, но всегда мечтал прокомпостировать билет, так что сам закинул деньги в прозрачную коробку, отмотал два билетика и прилежно клацнул компостером. И вроде лет уже столько, а на душе прямо посветлело. Особенно когда оказалось, что один из билетов счастливый. Не то чтобы я в это верил, но, как говаривал Нильс Бор, это помогает и неверующим.

Ехать пришлось довольно долго, я даже не ожидал, зато вдоволь насмотрелся на дачные домики. И сделал вывод, что коттеджей новых русских здесь можно не ждать, но и хибар, сколоченных из чего бог пошлет, тоже. Короче, полный контраст с моим родным миром, где зачастую соседствовало и то и другое. Или, точнее, наверно, правильно будет говорить, старым или прошлым миром. Ведь чем дальше, тем больше я ощущал себя дома, на месте. Будто тут и жил предыдущие шестнадцать лет, а все остальное мне действительно приснилось. И это мне нравилось.

– Сколько соток у нас? – Я в который раз за день стоял в полном обалдении перед заброшенным участком, заросшим травой, и не мог сообразить, где именно наша земля. – Только не говори, что…

– Да это наше место, – кивнула мама. – Тут раньше деревня была, дом наш стоял, но сгнил уже давно, как бабушка умерла. Мне тогда пятнадцать было. Дом лет двадцать назад соседи на дрова распилили, чтобы пожара не было. А земля так и стоит пустая. Я документы на нее оформила, как на дачный участок, тогда как раз на месте деревни товарищество сделали. Двадцать пять соток вышло.

– Сколько?! – я вытаращил глаза, ибо для меня, привыкшего к жалким клочкам соток в шесть, это казалось просто невозможным. – Откуда столько?!

– Так всем давали, – мама пожала плечами. – Это я еще половину нормы взяла. Нам с тобой больше и не надо, картошку там посадить, морковку, лучок. А люди и по пятьдесят брали, и по гектару. Правда, его давали только тем, кто сады заводить думал, да проверяли потом. Но люди брали, даже у нас вон сколько.

– Ага, – я повертел головой, разглядывая густые кроны яблонь у соседей. – Понятно.

Мне действительно становилось ясно, что именно произошло и откуда такое изобилие продуктов в магазинах, причем не только банальных овощей, но и фруктов по бросовым ценам. Раньше-то я грешил на энергетов, мол, раз мамонтов вырастили, значит, и яблоки на Северном полюсе не проблема. А разгадка оказалась куда проще.

Нет, свою руку одаренные селекционеры тоже приложили, иначе разные нежные фруктовые деревья в нашем климате просто не прижились бы. Да и картоха, устойчивая к болезням и вредителям, тоже лишней не была. Но главной причиной было не это. Просто здесь в истории не случился Никита Хрущёв, так и оставшийся лишь региональным функционером и которого быстро задвинули и сняли с должности за троцкизм. Вот у людей и остались приусадебные участки, которые в моем старом мире этот мудак просто взял и отнял.

И никто не заставлял сажать кукурузу, категорически не подходящую нам по климату, вместо картошки, за короткое сибирское лето дающей достаточный урожай, чтобы и прокормить семью, и скотине оставалось вдоволь. И не только селяне могли прокормить себя сами, но и городские жители, массово получавшие участки в собственность. Голод отступил, появились излишки. Цены стали падать, но при поддержке государства это было не критично для колхозов и сельских артелей. Зато сказалось на рабочих, которые уже не хотели горбатиться на дачах ради банальной картошки в свободное от работы время и начали массово сажать плодовые деревья и кустарники. Даже двадцати пяти соток хватало на небольшой сад. А это свои яблоки и груши, и малина с клубникой, да еще много чего.

Один факт потянул за собой другие, и итог оказался разительно отличающимся. Может, именно поэтому здесь Союз крепко стоял на ногах, даже не думая шататься. Люди сыты, одеты, обуты. Есть работа, уверенность в завтрашнем дне. Чего еще желать? Может, зря я все это затеял с соцсетями и прочим? Может, и не надо все это советским людям? Я тяжело вздохнул и взялся за тяпку. Лучше всего дурные мысли изгонять тяжелым физическим трудом. Вот и займусь этим.

– Здравствуйте, соседи! – Мы едва осилили десятую часть, когда из-за забора показалась женская голова. – А я смотрю, ты, Валюш, это или не ты. Думала, неужели продала кому дачу-то. Парень-то незнакомый. Еле-еле Семена узнала. Я ж его совсем еще маленьким последний раз видела, вот таким. Под стол пешком ходил.

– Людмила Никаноровна? – удивилась мама, но улыбнулась в ответ. – Здравствуйте. С праздником. Мы это, кто ж еще. Земля-то от матери память, тут дом наш стоял, куда я ее дену. Вот приехали порядок навести, пока выходные.

– И то правда, – женщина лет пятидесяти вышла из неприметной калитки и подошла к нам. – Нет, но как Сема-то вымахал. Жених прям. Сколько ему?

– Здрасьте, – не люблю, когда обо мне говорят в третьем лице, хотя я рядом стою. – Шестнадцать.

– Здравствуй, здравствуй, – улыбнулась женщина. – Ой, да ты меня, поди, и не помнишь. Мы с твоей бабушкой соседями были, а когда ты маленький был, гостил у нас, как в деревню приезжали. Мы и картошку вместе сажали, и копали тоже всем скопом. Помню, все соседи собирались, и кто раньше тут жил, и новые кто. Помогали друг другу, потом костры жгли, песни пели. Весело было.

В это я охотно верил. Советские люди помогали друг другу абсолютно бескорыстно и охотно, а уж семье, где из мужчин всего один пацан от горшка два вершка, сам бог велел. Ну, или кодекс строителя коммунизма, кому что ближе. По сути, если разобраться в базовых установках, одно от другого слабо отличалось. Другой вопрос, как их толковать, а вот там находилось огромное поле для манипуляций. Вот тот же протестантизм взять, как вывернули-то? Вроде призывают к аскезе и покаянию и при этом поддерживают накопление капитала почти в любом виде. Эксплуатируешь других, чтобы заработать – значит, угоден богу. А что рабочих ты при этом грабишь, так они сами виноваты, плохо верят, вот им бог и не помогает.

– Чего мы стоим, пойдемте к нам. Посидим, чаю попьем, – вдруг засуетилась Людмила Никаноровна. – Я как раз пирогов напекла. С яблоками, с печенью, с капустой. Идемте!

– Спасибо, – покачала головой мама, – но у нас работы невпроворот. Вроде только начали, а время уже к двенадцати. Боюсь, не успеем за сегодня.

– Ой, Валюш, да брось ты, – отмахнулась соседка. – Сейчас покушаем, внуков кликну, мигом все сделают. Семка вон какой здоровый вымахал, да мои оболтусы. А мы посидим, поговорим, а то сто лет тебя не видела. К вечеру баньку истопим, попаритесь, сполоснетесь.

– Да неудобно, – смутилась было мама, но я уже подцепил ее под локоть и повел к калитке.

– Конечно, давайте, – не то чтобы мне хотелось в гости, но возможность для мамы отдохнуть в комфорте я упускать не собирался. – Посидите, пообщайтесь. А я и сам справлюсь.

– Да брось, – Людмила Никаноровна была настроена решительно. – Сейчас пообедаем, у меня как раз борщ поспел, а потом ребята тебе помогут. Все равно без дела сидят, дурью маются. Хоть делом займутся.

Отказаться у нас вариантов уже не было, и через пять минут мы сидели за громадным столом, рассчитанным на большую и дружную семью. И таковая имелась. У Людмилы Никаноровны и Дмитрия Трофимовича имелось двое детей, сын и дочь, и аж восемь внуков, по четверо на нос. Дети, дядя Коля и тетя Света, мать быстро вспомнили, поохали, пообнимались, познакомили со своими вторыми половинками и зацепились языками. А я попал под прицел восьми пар любопытных глаз.

Хотя справедливости ради надо сказать, что половина детей быстро отвалилась в силу возраста. Малолеткам, может, и интересно посидеть с почти взрослыми братьями да сестрами, но их быстро шуганули, оставив лишь самых возрастных. Их тоже набралось как раз четверо, самая старшая, Маша, училась на втором курсе педа, а Алик, младший из компании, заканчивал восьмой класс. Еще двое, Зоя и Александр, оказались моего возраста.

В общем, разброс небольшой, так что общий язык мы нашли быстро. Тем более что ребята оказались шустрые на подъем и без проблем вызвались мне помочь. Так что, перекусив вкуснейшим борщом и не менее шикарной кулебякой, мы с молодежью навалились на сорняки, буквально за несколько часов приведя участок в достойный вид. И пошли топить баню. Мама со старыми знакомыми в честь встречи и праздника труда накатила красненькой, отпускать ее никто не собирался, да я и сам был не против попариться. В этой жизни я еще в настоящей бане не был и собирался сегодня наверстать упущенное.