Живое божество

1

Солнечные лучи пробивались сквозь листву. На каждой травинке сверкали капельки росы, и мир был подобен деве, облачившейся в алмазы, чтобы идти под венец. Свежие летние запахи сулили долгий жаркий беззаботный день. Поблизости паслись лошади, непрерывно хрустя травой, а где-то в синих вратах небес жаворонок пел приветственную песнь утру.

Вот бы его зажарить – чудный вышел бы завтрак!

Ило лениво повернул голову, зашуршав сухими листьями, и посмотрел на Эшиалу. Угольно-черные пряди ее волос перепутались, длинные ресницы лежали на щеках, словно гребни. Похоже, сон принес ей покой. Его же сон был полон кошмаров. Он не мог прикоснуться к возлюбленной, потому что они положили между собой Уомайу, чтобы защитить ее от ночного холода.

Наступило утро, но кошмары не оставили его. Вот лежит женщина, которую он любит, которая носит его дитя. И он готов сделать все на свете, лишь бы заслу жить улыбку своей дамы. Все, чем он обладает: ум, полмешка золота, красивое тело, некоторое обаяние, – все это принадлежит ей. Ей принадлежит и остаток его дней – сколько их ни есть. И до чего же он ее довел?

Она голодает.

Ночует в чистом поле.

Ее преследуют.

«Ты проиграл, Ило! Проиграл!»

И сегодня ему придется расплачиваться за проигрыш. В этом Ило был уверен. Никогда больше, проснувшись, ему не увидеть рядом с собой ее прекрасного лица. Эшиалу вернут во дворец, его бросят в темницу. И это еще самое лучшее, что могут сделать с ней, и самое меньшее, что могут сделать с ним! А Уомайа станет править миром – марионетка в руках Зиниксо.

Легионеры преследовали их уже три недели, но до сих пор беглецам удавалось уходить от погони. Это было триумфом для них – в особенности для Ило – и великим позором для легионеров. Он был героем, но предал их, кто в него верил. Скорее всего так им сказали. И поведать им правду невозможно – они все равно не поверят. Они могут не знать, в чем именно он провинился, но, поймав его, обойдутся с ним очень сурово. А они его непременно поймают. И даже то, что ему удавалось столько времени уходить от погони, обойдется ему недешево.

Майа пошевелилась во сне. Императрица Уомайа. История Империи насчитывала с десяток правящих императриц, но Ило был уверен, что ни одной из них никогда в жизни не приходилось ночевать под кустом. Кое-кому из императоров приходилось, но не императрицам. Да, с этим пора кончать. Хотя бы ради девочки.

И ради другого ребенка – его нерожденного младенца.

Вчера беглецы целый день скакали на север, уже не осмеливаясь спрашивать дорогу и надеясь без посторонней помощи найти перевал. Но дорога, по которой они ехали, привела их к пастушеской хижине и оборвалась. Они повернули назад, но жертва, возвращающаяся по своим следам, попадает в лапы преследователя.

Приблизительно в лиге или чуть дальше отсюда лежал хуторок, название которого Ило так и не удосужился узнать. Легионеры, должно быть, уже там или, по крайней мере, на первой развилке оттуда. У них есть карты и содействие законопослушных граждан. Они наверняка знают, что добыча впереди и загнана в тупик. На рассвете они выступят.

А рассвет уже настал. Начинался день.

Ило был голоден, грязен, небрит, одежда на нем изорвалась, и он уже больше не мог пускать крестьянам пыль в глаза, разыгрывая из себя знатного господина. Теперь он выглядел как преступник, преследуемый законом – каковым он, собственно, и являлся.

– Мама! – раздался детский голосок.

Эшиала открыла глаза. Видимо, она спала не так крепко, как казалось Ило.

– Что тебе, радость моя?

– Я есть хочу!

Эшиала посмотрела на Ило. И в ее глазах не было упрека, но и иллюзий в них тоже не было. Печаль. Покорность судьбе. И немой вопрос.

– Я как раз подумывал о том, чтобы зажарить жаворонка, – сказал он.

Эшиала слабо улыбнулась:

– А как насчет того, чтобы проесть наше золото?

– Почему бы и нет, – сказал Ило, потягиваясь. – Можно отправиться на ближайшую ферму и купить там еды. Например, рыбки копчененькой!

Интересно, как кормят в императорских темницах? Впрочем, это не лучший способ утолить голод…

Утренний туалет не занял много времени – долго ли стряхнуть с себя листья и мусор? Когда они подошли к лошадям, бедные создания уставились на них с немым укором. «Не мучайте нас, добрые люди!» – казалось, говорили их глаза.

Ило огляделся. Вокруг простирались унылые поля и пастбища – и никаких признаков жилища! На севере огромным белым бастионом высился горный хребет – Квобль. Ило уже успел возненавидеть его. Не надо было так далеко забираться в горы! У моря легче найти убежище. И углубляться в сельскую местность не следовало. В городе укрыться куда проще. И не надо, не надо, не надо было приближаться к Квоблю! Как он с самого начала не догадался, что это ловушка!

Эшиала подошла к нему сзади и обвила его руками.

– Ты хочешь сдаться? – спросила она.

– Придется. Ради детей.

– Не хочу! Лишний день погоды не сделает.

«Кто знает!»

Ило повернулся в ее объятиях, так, чтобы тоже обнять возлюбленную.

– Ну Эшиала! Посмотри, на кого мы похожи! Бродяги, оборванцы, беглые рабы! Никто не поверит ни единому нашему слову! Я уже растратил все свои правдоподобные байки, чтобы добиться помощи.

– У нас есть деньги. За золото можно купить все, что угодно.

– Рискуя тем, что тебя прирежут, чтобы ограбить? – Ило вздохнул. – Прости, дорогая. Я тебя подвел. Опасность с каждым днем все ближе.

– А что там? – спросила Эшиала, указывая в сторону восходящего солнца.

Ило не имел об этом ни малейшего представления. Он безнадежно заблудился без карт. Но зачем говорить ей об этом? Только еще больше расстраивать… В той стороне, в лиге от них, возвышался пологий холм.

– Наверно, еще одна долина.

Эшиала стиснула зубы:

– Давай попробуем заглянуть туда. В конце концов, чем мы рискуем? Хуже, чем здесь, уже не будет. Если они ждут нас там, мы сдадимся. А если нет – у нас будет в запасе еще один день.

– Да, но…

– Мама, я есть хочу!

– Она хочет есть, – сказал Ило. Он уже смирился с поражением.

– Вон коровы с телятами.

– Ну и что?

– Ты что, все еще относишься ко мне как к императрице? Я, между прочим, дочь мелкого лавочника, а мой дед землю пахал. Ты, сигнифер Ило, может, и не умеешь доить коров, зато я умею!

– Я буду ловить, ты будешь доить, да? – рассмеялся Ило. – У нас же ведра нет!

Глаза Эшиалы сердито сверкнули.

– Зато есть два мягких кожаных мешка! Золото можно будет потом положить обратно. А можно и выкинуть. Мне плевать. Седлай коней, сигнифер Ило!

Коровы доиться не желали. Пару раз Ило думал, что его вот-вот забодают. Он совершенно не умел обращаться со скотиной. Но голь на выдумки хитра, а Ило был настроен весьма решительно. Один из наиболее испытанных стратегических приемов – захват заложников, и Ило проделал это с телятами. В конце концов они надоили парного молока вполне достаточно, чтобы позавтракать и даже умыться: мешок безбожно протекал. Днем, когда станет жарко, они провоняют кислым молоком. И тем не менее им удалось хотя бы ненадолго прогнать голод, и мир показался краше.

Майа очень устала. Она просилась домой, хотя вряд ли помнила, как выглядит ее дом. Когда Ило хотел посадить ее в седло, она раскапризничалась.

– Давай ее мне, – сказала Эшиала. – Сегодня деточка поедет с мамой. Хорошо?

Ило беспокоился о чалой. Накануне вечером он заметил, что кобыла бережет правую переднюю ногу. Теперь вроде все было в порядке, но Ило все же решил присматривать за ней. Он усадил Эшиалу с Уомайей на гнедого, а сам сел на чалую, решив позднее спешиться и пройти часть пути.

Эшиала торжествующе улыбнулась ему.

– На восток! – провозгласила она.

– На восток так на восток, – согласился Ило, вскакивая в седло. Они и так все время ехали на восток -все дальше и дальше, словно перелетные птицы, летящие наперерез остальным.

Легкой рысью они поскакали через кладбище, стараясь держаться ближе к живой изгороди, высокой, словно лесные заросли, переплетенной шиповником и норичником. Эшиала очень хорошо ездила верхом – ее учили лучшие наездники во дворце, – и сейчас она, смеясь, подбадривала дочку. Ило с тоской смотрел на Эшиалу. С тех пор как осознал, что очень скоро ее лишится, он старался запечатлеть в памяти ее лицо, хотя оно уже и так было знакомо ему до мельчайших черточек.

Он видел это лицо пылающим от страсти и искаженным в экстазе. Он видел его исполненным нежности, когда Эшиала ласкала дочь. Видел веселым и добродушным, когда Эшиала принимала помощь от крестьян. А давным-давно, во дворце, видывал его холодным и надменным и знал, что Эшиала таким образом скрывает свой страх от всех, кроме самых проницательных. В Юдарке он видел Эшиалу отчаявшейся, но непокоренной. Но никогда Ило не видел ее надутой, капризной или самодовольной.

А теперь им грозила опасность большая, чем когда бы то ни было. Ило не сказал Эшиале об этом и не стал спорить, когда она решила ехать в эту сторону, потому что положение их было отчаянным. И как знать, возможно, та долина и в самом деле подарит им еще несколько часов или дней свободы! Да, но…

Путники на дороге не могут вызвать подозрения ни у кого, кроме преследователей. Люди, едущие напрямик через поля, навлекают на свою голову еще и гнев фермеров. Сойти с дороги – это всегда последний, самый отчаянный шаг беглеца.

Опасения Ило оказались обоснованными. Они не проехали и фарлонга, как путь им преградила другая изгородь. Ее колючие ветки вздымались выше головы всадника, а в ширину она была шире телеги. Они поехали вдоль изгороди, и вскоре им повезло: нашлось место, где можно было пробраться сквозь заросли. Ило спешился и принялся убеждать чалую, что если он может протиснуться в просвет изгороди, то и она сможет это сделать. Изгородь состояла из боярышника, шиповника и жгучей крапивы. Всадник и лошадь оба исцарапались, продираясь сквозь нее, но это было не смертельно. За изгородью оказалось другое пастбище. Ило привязал чалую и отправился за гнедым.

Его внимание привлекла далекая вспышка. Он сразу понял, что это солнце блестит на кольчугах. Легионеры были далеко, за два поля отсюда, но Ило видел пыль, поднимающуюся из-под копыт. Он насчитал восемь или девять всадников, растянувшихся, словно они уже давно скакали по горячему следу.

– Вот они, – сказал Ило безразличным тоном. – Видишь, дорогая?

Да, Эшиала тоже заметила погоню. Ее конь испуганно заржал и с треском проломился сквозь изгородь. Ило отскочил с дороги. Майа, которую Эшиала крепко прижимала к себе, вскрикнула и подняла ручонки, чтобы защититься от колючих веток. Гнедой с места рванулся в галоп.

Здравый смысл говорил, что игра окончена. Гончие наконец завидели добычу и вот-вот схватят ее.

Но к черту здравый смысл! В дело оказался замешан материнский инстинкт Эшиалы. Ее ребенок в опасности!

– За мной, Ило! – крикнула она, удаляясь. – Бежим!

2

Архонт Рейм развлечения ради мастерил мебель с помощью рубанка и резца. Король Краснегара в изгнании предпочитал пользоваться волшебством. Рэп сотворил два великолепных кресла и поставил их на лужайке перед домом. Кресла он застелил удобными циновками ярко-фиолетового цвета. пикс в таком кресле утонул бы, но Рэп мог вытянуться в нем во весь рост и наслаждаться комфортом, который так любил. Для Инос кресло оказалось великовато, и она отпустила несколько ядовитых замечаний по поводу дурного вкуса Рэпа. Уж если по воле Богов ему суждено провести остаток дней в этой золоченой клетке, пусть хотя бы научится подбирать цвета!

Но разве сейчас до того? Сейчас было время расспросов, улыбок и странного чувства благодарности. Прошло всего два дня с тех пор, как он на рассвете привел Инос в Дом Рэпа. Он чувствовал себя не столько рыцарем, спасшим даму своего сердца, сколько сиволапым мужиком, который привел невесту в свою убогую хижину. Много лет назад она принесла ему в приданое дворец; теперь же он не мог предоставить ей ничего лучше двухкомнатной хибарки. Но Инос, как всегда, тонко чувствовала его настроение и нахваливала его дом сверх всякой меры. И ей удалось-таки сделать эту хижину уютнее любого замка.

Двух дней, конечно, было мало для того, чтобы стереть следы восьмимесячной разлуки, особенно если учесть, что они уже не надеялись свидеться друг с другом. Двух дней было мало, чтобы успеть рассказать обо всех удивительных событиях, что довелось пережить им обоим. Двух дней было мало для того, чтобы приглушить и смазать ощущение чуда, когда просыпаешься и видишь, что твоя любимая рядом с тобой, или когда поднимаешь глаза и встречаешь такой родной и знакомый взгляд. Два дня – это очень мало и в то же время так много!

Они лежали под вязом и улыбались друг другу, преисполненные радости и довольства.

– Послушай, а когда тебе было хуже всего? – спросила Инос.

Рэп пожал плечами:

– Пожалуй, труднее всего мне было в плену у колдуньи в Касфреле. А может, в тот момент, когда мы не смогли помешать Зиниксо убить Олибино. Но чародей, наверное, знал, что погибнет. Я виноват перед ним – всегда его недооценивал.

Наверное, он и сам себя недооценивал, пока от него не потребовалось сделать больше, чем он мог. А когда было лучше всего?

– Дурацкий вопрос.

Инос хихикнула.

Немного погодя она вздохнула и спросила:

– Рэп, а что будет дальше?

– Здесь? Здесь ничего не будет. Хранительница об этом позаботится.

– В самом деле? Она действительно может помешать Сговору проникнуть сюда?

– Она так считает. Или, по крайней мере, так говорит. На самом деле на все воля Богов. Возможно, что-нибудь привлечет внимание Зиниксо к Тхаму, он поймет, что Проклятая страна – не то, чем кажется. А иначе…

А иначе они оба останутся здесь навсегда, до самой старости, до смерти.

– А бежать никак нельзя? – спросила Инос, поняв, о чем умолчал Рэп.

– Уйти отсюда можно только с ее разрешения. Я полагаю, она наложила на нас заклятие, так что бежать мы не сможем. Хранительница, вероятно, предвидела, что произойдет в лагере джиннов. А быть может, следовала пророчеству, но она знала, что я вернусь, готов поручиться. По-моему, Хранительница ничего не делает наудачу. – Он поднял голову. – Смотри-ка, у нас гости!

Через лужайку шли Кейди и Тхайла. У одной из них были коротко стриженные русые волосы, у другой длинные и черные, но обе нарядились в одинаковые сине-зеленые юбки, белые блузки и сандалии. Глаза у одной были золотистые, у другой зеленые, но улыбки выглядели одинаково напряженными.

Кейди решила остаться в Доме Тхайлы. Она забегала к родителям дважды на дню, но подолгу не засиживалась. Девушка постепенно приходила в себя, но даже появление матери не произвело на нее ожидаемого эффекта. На это потребуется некоторое время. К тому же Рэпа беспокоило подозрение, что Кейди приходит к ним только потому, что ее посылает Тхайла. А вот сегодня Тхайла и вовсе сама привела ее.

Рэп встал, раскланялся и сотворил еще два кресла. Он обменялся любезностями с девушкой-пиксом и обнял Кейди, пытаясь убедить себя, что она уже не так каменеет от его прикосновения, как раньше. А когда она, лукаво улыбнувшись, спросила мать, хорошо ли той спалось, ему даже показалось, что она уже немного похожа на прежнюю Кейди.

– Конечно, плохо, – ответила Инос. – Садись.

Увы! Этот ответ удивил и встревожил Кейди. Так, стало быть, она не шутила. Ее зеленые глаза перебегали с Рэпа на Инос и обратно. Кейди была в том возрасте, когда дети начинают понимать, что их родители – вовсе не какое-то особое явление природы, а такие же люди, как и все, но мысль о том, что ее папа и мама могут заниматься этим – в их-то годы! – ее, похоже, шокировала.

Все четверо уселись в кружок. Девушки настояли на том, чтобы старшие заняли более удобные кресла. Рэп предложил Тхайле создать угощение по своему вкусу, и она наколдовала холодный горьковатый фруктовый напиток. Завязалась легкая, ни к чему не обязывающая беседа. Интересно, они пришли лишь затем, чтобы Кейди повидалась с родителями, или у этого визита есть какая-то иная, более глубокая цель?

– Папа! – сказала Кейди с жеманным видом, почти таким же, какой напускала на себя в былые времена, задумав какую-нибудь шалость. – Расскажи, как там идет война.

– Я не уверен, что Тхайле хочется слушать рассказы о таких мрачных вещах.

– Хочется, хочется! То есть… – Кейди встретилась взглядом с глазами подруги и хихикнула. – То есть, я думаю, она не станет возражать.

Вот она, истинная цель их прихода!

– Но ведь она, пожалуй, знает об этом не меньше моего, если не больше, – осторожно сказал Рэп. Он был уверен, что встреча с Тумом и Неимом, в результате которой он отправился к халифу, была подстроена Хранительницей, но не подумал, что Тхайла станет сотрудничать с Хранительницей. Ведь эта женщина убила ее мужа и ребенка! Однако, когда имеешь дело с волшебниками, ни в чем нельзя быть уверенным.

– Армия джиннов продолжает отступать, ваше величество, – сказала Тхайла. – И халиф по-прежнему едет на носилках.

– Рад это слышать. И пожалуйста, зовите меня Рэпом – по крайней мере до тех пор, пока не увидите в короне. Сегодня я оставил ее не столбике кровати…

Тхайла кивнула с серьезным видом:

– Благодаря вашему вмешательству Тхам избавлен от опасности.

– Но надолго ли?

Тхайла пожала плечами:

– Вероятно, надолго. Найти нас можно лишь с помощью магии, а против магии у нас есть защита. Так как же обстоят дела с вашей войной? Успели ли вы с… с Инос обменяться сведениями?

– Успели, – сказал Рэп. Интересно, кто еще, кроме них, слушает этот разговор? – Скорее всего мы знаем куда меньше, чем Хранительница, но известно нам следующее. Смотритель Востока Олибино погиб, Смотритель Запада, Чародейка Грунф, втянута в Сговор. Лит'риэйн прячется у себя в Вальдориане и готовится покончить жизнь самоубийством, бросив вызов Зиниксо, как будто кто-то это заметит. Распнекс, насколько нам известно, узник темницы в Зарке.

– Распнекс в темнице? – недоверчиво переспросила Кейди.

– Да, в темнице, защищенной магическим щитом. Это, пожалуй, самое безопасное место, какое он мог бы найти. Похоже, все волшебники согласны с тем, что открытая борьба начнется в день летнего солнцестояния, стало быть, послезавтра. Именно тогда, когда таны Нордленда соберутся в Нинторе, чтобы объявить войну Империи.

Кейди прикусила губу:

– И Гэт поехал туда?

– Он отправился в Нордленд, – попыталась успокоить ее Инос. – Однако вряд ли ему удастся попасть на сборище танов.

– А когда боевые галеры отправятся на юг, – добавил Рэп, – все они будут полны воинов, и для пассажиров там не найдется места. Так что Гэт останется в Нордленде. Пожалуй, он нашел себе очень надежное убежище.

Кейди переводила взгляд с отца на мать, очевидно размышляя, можно ли этому верить. Она тревожится за брата. Это хороший признак. Да, ей стало лучше с тех пор, как она увиделась с матерью.

– Все волшебники в мире знают о предстоящей схватке, – продолжил Рэп, попутно размышляя, какое слово уместнее: «схватка» или «разгром». – Кто из них решится в ней участвовать – будет видно. Если первая стычка окончится поражением, большинство, видимо, предпочтет отсидеться в укрытии – кому охота участвовать в безнадежном деле! Но если мы выстоим, то можем рассчитывать на поддержку.

А кто это – «мы»? Кто остался с ними? Рэп подозревал, что Зиниксо передавил своих противников поодиночке, как мух на окне. Олибино нет. Грунф нет. Участникам сопротивления не на кого опереться. А теперь и сам он вышел из игры – разве что Хранительница смилостивится.

Тхайла разглядывала свои руки, сгорбившись в кресле, словно раза в четыре состарилась. Теперь она подняла голову:

– Вы имеете представление о расстановке сил?

– Не имею, потому что точно не знаю, каковы силы Сговора. Насколько я понимаю, под его знаменами сотни волшебников, в том числе два смотрителя. Зиниксо совершил налет на архипелаг Ногид и захватил больше половины антропофагов. А за двадцать лет подготовки к заговору наверняка успел переманить на свою сторону большинство дварфов. Все волшебники гоблинов скорее всего были сторонниками Светлой Воды, так что Зиниксо должен был унаследовать их всех, кроме двоих, которых Распнекс подобрал в Крибуре. Но волшебники Азака, насколько мне известно, пока на свободе. Когда удастся откопать – именно откопать! – Шанди, к нам присоединится значительное количество гномов, которые обещали… свою поддержку при благоприятных обстоятельствах.

Будучи высказанным вслух, все это выглядело даже более мрачно, чем прежде казалось Рэпу.

Он вздохнул:

– Да, архонт, то есть Тхайла, я и сам вижу, что дело плохо. Грунф предала антропофагов и троллей, высадившихся на мысе Дракона, или, по крайней мере, большинство из них. Остальные тролли предпочтут остаться у себя в джунглях. Импы… О них мне ничего не известно, а между тем среди импов волшебников больше всего, и возможно, многие из них пока на свободе.

– Но не больше половины? – холодно уточнила Тхайла.

– Вероятнее всего, да. Эльфы сражаться не станут – разве что за свои небесные деревья. Пиксы тоже…

Тхайла вскинула брови.

– А вы все еще считаете, что мы должны сражаться?

Если вопрос поставлен таким образом, то очевидно, какого на него ждут ответа, поэтому Рэп не стал отвечать.

– Остаются етуны и морской народ, – продолжил он. – О морском народе мне ничего не известно. А етуны… Сомневаюсь, что среди них достаточно волшебников. Етуны магию презирают.

Наступило молчание.

Две бабочки впорхнули под сень дерева и снова вылетели на солнце. Рэп подумал о пиксах. Да, Хранительница права. Из бабочки шершня не сделаешь.

– Рэп, вы забыли упомянуть еще кое о чем, – тихо сказала Тхайла.

Рэп удивленно посмотрел на нее. Она казалась юной и простодушной деревенской девочкой, поэтому Рэп все время забывал, какой мудростью наделила Тхайлу ее магическая сила.

– О чем же я забыл?

– Вы сами выведены из игры.

– Я? Ну, я один погоды не сделаю, да к тому же, наверно, слабейший волшебник в мире.

– И, тем не менее, вы – признанный лидер сопротивления. Стало быть, теперь ваши сторонники остались без лидера. А что с императором?

– Насколько нам известно, он в темнице вместе с Распнексом.

– Шанди не может быть лидером, – вмешалась Инос. – Во-первых, он мирянин. Во-вторых, Распнекс говорит, что волшебники прочих рас не станут подчиняться импу, тем более этому.

– А я полукровка, – сказал Рэп. – Он это имел в виду?

– Вовсе нет!

– Я никогда не стремился быть лидером.

– Как сказал дварф, именно потому, что ты всегда отказывался от трона смотрителя, все остальные готовы подчиняться тебе.

Ну и логика! Такой ход мысли присущ скорее эльфам, чем дварфам! Но в чем смысл этой беседы? Уж не намекает ли Тхайла, что готова помочь Рэпу выбраться из Тхама, если он согласится занять место вождя? А хочет ли он этого? Как он только что сказал, их положение безнадежно. Половина волшебников каждого народа Пандемии захвачена Сговором. Так что с точки зрения численности война уже проиграна. Есть, конечно, исключения, но особых надежд они не внушают: число волшебников у джиннов и морского народа неизвестно, етунов, видимо, в расчет брать не стоит… Остаются гномы. Но решатся ли они участвовать в войне?

Здравый смысл подсказал Рэпу, что он достиг тихой гавани и ему лучше всего остаться здесь, в Тхаме, а весь прочий мир пусть позаботится о себе сам.

– Тхайла… – начал он и запнулся. – В чем дело?

Девушка невидящим взором смотрела в пространство. Затем она торопливо извинилась и встала. Кейди тоже вскочила.

– Что случилось?

– Ничего, – пробормотала Тхайла. – Срочное дело… – И растаяла, как дым.

Кейди испуганно вскрикнула.

3

Гнедой мерин был крупным, сильным конем, хотя и с ленцой. Ило очень радовался, когда ему удалось его купить, да еще за смешную цену. Чалую, спокойную, послушную кобылку он выбирал специально для Эшиалы. Теперь он видел, что не стоило беспокоиться – эта женщина могла бы прокатиться верхом на урагане!

Ило никак не мог поравняться с ней. Кобыле не нагнать могучего мерина, тем более что Ило отнюдь не перышко. Всадники неслись по полю – Эшиала впереди, с большим отрывом. За топотом копыт Ило смутно различал вопли Майи. Впереди показалась другая изгородь, но Эшиала углядела в ней ворота. Собственно, даже не ворота – просто дыру, перегороженную плетнем. Эшиала направила коня на плетень, птицей взмыла над ним и исчезла.

У Ило голова пошла кругом. О Боги! Женщина! Подумай о нашем ребенке! Подумай о кротовых норах! Нет, о кротовых норах лучше не думать…

Потом Ило сам оказался перед плетнем и дал кобыле шенкеля. Судя по тому, как она прижала уши, прыгать через препятствия ей еще не приходилось; но кобыла все же послушалась и взяла препятствие не хуже опытного прыгуна. Они очутились на поле, засеянном пшеницей. От Эшиалы он теперь отставал куда больше, чем прежде. Уж не забыла ли она, что беременна?

Ило оглянулся, но увидел позади лишь быстро удаляющуюся изгородь. Он очутился на вершине холма. Всюду куда ни глянь были лишь поля да голубое небо – и изгороди, изгороди, изгороди… И в ближайшей из них проходов не было. Но Эшиала, казалось, не видела этого. Пригнувшись и прижимая к себе Майу, она подгоняла коня, держа поводья одной рукой.

Когда Ило встретился с Эшиалой впервые, она показалась ему хрупким полевым цветком, увядающим в душной дворцовой оранжерее. Но вскоре он обнаружил, что Эшиала больше похожа на дикое животное, попавшее в ловушку, и соответственно изменил свои планы, но не успел чего-либо предпринять, как прежняя жизнь рухнула. Судьба швырнула Эшиалу в пучину опасностей, но одновременно освободила из плена. С тех пор ему ни разу не доводилось видеть, чтобы она выказывала страх. Вызволив ее из Юдарка, он думал, что ему остается лишь сорвать цветок, но не тут-то было! Эшиала заставила его помучиться в ожидании награды, но потом, созрев, отдалась ему без оглядки.

Если бы Шанди вернулся, воскрес из мертвых, он не узнал бы своей прежней Эшиалы в этой уверенной, отважной, надежной женщине. Во дворце она всего боялась, потому что неравный брак заставил ее стать светской дамой, какой она никогда не была и быть не хотела. Ей приходилось изображать любовь к человеку, которого она не любила, к человеку, который любил в ней не ее саму, а некий мифический идеал. Трудно проявлять отвагу перед лицом неведомого и необъяснимого. Эшиала предпочла бы встретиться лицом к лицу с вооруженными легионерами, чем с кучкой затянутых в корсеты придворных сплетниц. Сталкиваясь с понятной ей опасностью, она была отважна, как закаленный многими битвами воин.

А как верхом ездит! Ило и не подозревал, что ленивый мерин способен на такую прыть. И все же это безумие – так носиться в ее положении. Надо догнать ее у изгороди и сказать ей…

Она неслась прямиком на изгородь!

«Женщина! Стой! Клянусь Богами, она же слишком высокая! И ты не знаешь, что на той стороне! А вдруг она широкая! Конь споткнется и сбросит вас обеих на колючки!» А, черт! Холодный ветер сдувал пот с лица. Ило хотел крикнуть Эшиале, чтобы она остановилась, но был слишком от нее далеко. И к тому же его крик может отвлечь ее, а это еще опаснее. Изгородь служила защитой от ветра, и в ней было много деревьев. Эшиала выбрала просвет между двумя деревьями, но колючие кусты в том месте были выше человеческого роста… Конь откажется прыгать…

Не отказался. Силуэт мерина мелькнул в просвете между деревьями, а потом Ило остался один посреди поля, не зная, что с его возлюбленной. Жива ли она там?

Ну что ж, если ей удалось, то и у него должно выйти. Ило похлопал кобылу по шее.

– Я тебе говорил, что я великолепный наездник?

Кобыла ничего не ответила. Ило еще раз оглянулся. Погони пока видно не было. Впереди возвышалась изгородь.

Ило вспомнил Звездочку, своего первого пони, и как однажды его старший братец Ишан поставил барьер высотой по колено и велел ему прыгать. Ило взял барьер и с тех пор никогда не боялся прыжков. Но сейчас ему было страшно. Прыжок вслепую, на необученной лошади, слишком маленькой для его веса… Императорская темница вдруг показалась уютной и желанной.

Он послал бедную чалую на изгородь исключительно с помощью грубой силы и в этот момент постарел лет на десять. И все-таки кобыла прыгнула, увлекая за собой вихрь листьев боярышника. Коснувшись земли, она споткнулась, потом выправилась, но Ило обнаружил, что она хромает на ту самую правую переднюю ногу. Ило про себя выругался.

Скошенный луг спускался в другую долину. Эшиала была уже на середине луга и забирала влево, распугивая пасущихся коров. Она направлялась к воротам в северной изгороди.

За полем шли другие поля. Укрыться было негде – построек почти никаких. На дне долины блестела река, а за рекой – лес! Это была надежда. Серебристый поток делил долину на две неравных части. Эта сторона была возделана и ухожена. А противоположный берёг выглядел диким и необитаемым. Лес уходил вдаль на несколько лиг. Если беглецам удастся перебраться через реку, найти их можно будет только с собаками. Конечно, они могут умереть от голода, но ведь живет же там кто-нибудь! Угольщики, лесники… Таких людей можно будет подкупить гораздо меньшим количеством золота, – чем то, что у них с собой…

Эшиала была уже у ворот. Там красовался очередной плетень. «Любимая, не забывай, что ты прыгаешь вниз!» За изгородью не было поля – только узкая тропинка и еще одна изгородь. Прыгнуть-то она прыгнет, но куда приземлится? Ну что ей стоит подождать, пока Ило ее догонит и отодвинет плетень? Ило зажмурился, а когда открыл глаза, мерин уже исчез – видимо, перескочил загородку и мчался направо, вниз, к реке. Молодец Эшиала! А гнедой – прирожденный прыгун. По этой дорожке они спустятся прямо к реке. «Теперь только не урони Майу, дорогая!»

Чалая замедляла ход и все сильнее прихрамывала. Опыт всадника требовал, чтобы Ило остановился, пока совсем не искалечил лошадь. Над ним нависла тень покойного отца, в уши ему кричали духи давно умерших старших братьев Ишана и Ийана. Но Ило продолжал подгонять лошадь, торопя ее к воротам.

Он снова бросил взгляд через плечо. На поле появились три всадника. Четвертый перемахнул через изгородь на глазах у Ило и покатился по траве вместе с конем. Так, одним меньше. Впрочем, и трех будет достаточно. Оружие у Ило есть, но с троими ему не справиться.

Ворота были уже рядом. Но чалая слишком сильно хромала, чтобы прыгнуть. Нет, до реки на хромой лошади ему не добраться.

4

– Ради всех Богов, Кейди! – говорила Инос, обнимая рыдающую дочь. – Тхайла ушла всего на несколько минут! Ну перестань, как тебе не стыдно!

Она пронзила мужа разъяренным взглядом зеленых глаз.

– Э? Ну да, – пробормотал Рэп. – Я, знаете ли, как раз собирался пойти искупаться. Кто-нибудь хочет составить мне компанию? Нет? Ну тогда я пошел. Пока. – И поспешно зашагал прочь.

Ох уж эти женщины!

Похоже, проблемы Кейди куда серьезнее, чем он думал, если она впадает в истерику каждый раз, как теряет из виду свою героиню. Она ведь еще ребенок, а он – ее отец. Поэтому Рэп решил подслушать беседу жены и дочери, зная, что Инос если не ждет этого, то по крайней мере возражать не станет. Он пробирался через кусты и заросли молодых тополей, но его магические глаза и ум остались у хижины.

– Присядь, Кейди, – строго сказала Инос. – Давай поговорим. Твой отец не видит разницы между креслом и двуспальной кроватью. Я всегда подозревала, что он не различает цветов, но теперь в этом убедилась. Садись рядом. Впрочем, мы можем даже прилечь.

Они растянулись рядом на подушках. Кейди продолжала всхлипывать, уткнувшись матери в плечо.

– Фу! – сказала Инос. – Тебе не повредила бы хорошая оплеуха. Ну прекрати! Ты ведешь себя как настоящая принцесса!

Рэп вышел к морю и съехал вниз вместе с лавиной гальки. Был отлив, и море отступило, обнажив полосу белого песка, усеянного скользкими валунами. Волосы Рэпа развевались на ветру. Он пошел к кромке воды, мысленно вернувшись к разговору.

– Семья есть семья, – говорила Инос, – а друзья есть друзья. Добрый друг дороже алмаза, но он тебе не принадлежит. Друг – это не собачка. У него своя жизнь…

Рэп дошел до влажного песка, остановился и разделся. Прохладный соленый ветер ласкал его кожу. Насколько он мог видеть, в бухте никого не было. Возможно, во внешнем мире Тхам и обитаем, но не здесь, не в мире Колледжа. Рэп зашагал дальше, наслаждаясь ощущением прохлады под босыми ногами.

Инос, похоже, все не удавалось разговорить Кейди.

– Тебе очень повезло, что Тхайла нашла тебя и была очень добра к тебе. Я понимаю, почему ты так к ней привязана, но скажи, что дает ваша дружба Тхайле? Чем ты ей платишь за помощь и заботу?

Кейди только шмыгнула носом.

– Я уже говорила тебе, Кейди: нельзя относиться к другу как к собачке. И ты не можешь вести себя с ней как любимая собачка. Если ты будешь слишком надоедать Тхайле, в конце концов она к тебе охладеет. Надо быть деликатнее.

Рэп вошел в воду, вглядываясь в большие буруны впереди. Он научился плавать в бурунах много лет назад, в Дурфинге. Хорошо бы попробовать, как у него это получится теперь! Но не сегодня…

– Она не против, – сказала Кейди. – Она мне это сто раз говорила. – Всхлип. – Она говорит, ей со мной хорошо, потому что у меня… – всхлип, – потому что у меня здесь тоже никого нет.

И Кейди снова расплакалась.

Рэпа поволокло вперед, и над ним угрожающе нависла зеленая волна.

– Кейди, ты знаешь, почему волшебники никогда не женятся на волшебницах и наоборот? – спросила Инос.

Волна висела в воздухе, сквозь нее просвечивало солнце. Рэп нырнул под нее, уносясь в прохладные зеленые глубины.

– Скорее всего Тхайла не могла тебе сказать, – продолжила Инос. – Но я скажу. Я, пожалуй, единственный человек на свете, кто это знает! Слова Силы нельзя произносить во всеуслышание, они утрачивают могущество!

Рэп вынырнул на поверхность и поплыл прочь от берега. За спиной слышался шум бурунов.

– Я сделала это и теперь не знаю ни одного Слова Силы. Я, пожалуй, единственная в мире волшебница. Выслушай меня. Зная четыре Слова Силы, ты станешь волшебником. Но пятое Слово скорее всего погубит тебя. Это слишком тяжкая ноша, лишний тюк на спине верблюда. Но любой, кто вынесет эту ношу, становится полубогом. Такова Хранительница. Таков когда-то был твой отец. Полубоги чрезвычайно могущественны, куда могущественней обычных волшебников, но жизнь для них становится мукой, непрерывной борьбой с силой, которая стремится разрушить их изнутри.

– Разрушить? – спросила Кейди. – Как это?

– На моих глазах волшебница узнала пятое Слово и вспыхнула, словно подожженный трут.

Следующая волна вознесла Рэпа к небесам вместе с качающейся на поверхности воды чайкой – пернатым корабликом с насмешливыми золотыми глазами.

– Это было ужасно, – произнесла Инос. – Она сгорела дотла. Вот почему волшебникам не следует влюбляться в волшебниц. Они просто не осмеливаются на это! Когда мужчина и женщина занимаются любовью, они, как бы это сказать… не всегда соображают, что говорят. И могут нечаянно произнести вслух Слово Силы.

– А я думала, эти Слова трудно выговорить! – воскликнула Кейди, глядя на мать покрасневшими глазами.

Рэп поплыл вперед, рассекая воду сильными, уверенными гребками.

– Это другое дело, – сказала Инос. – Когда замешана любовь, все иначе. Иногда волшебники все же влюбляются друг в друга и делятся Словами Силы, но тогда это происходит совсем иначе.

Инос молодец! Рэп набрал в грудь воздуха и снова нырнул.

– У нас с твоим отцом возникла как раз эта самая проблема. Два человека плюс пять Слов Силы плюс любовь…

– В чем дело?

Рэп усмехнулся про себя, уходя в темно-зеленые глубины. Он этого ожидал. Судя по выражению лица Инос, она испытывала внезапный приступ морской болезни.

В тайне хранят не только Слова, моя дорогая. Боги не дозволяют…

Ой! Тхайла явилась ему прямо в глубине моря.

– Рэп! Ваше величество! – произнесла она. Ее было прекрасно слышно, и вдобавок она выглядела совершенно сухой.

– Что?.. – Ошарашенный этим внезапным явлением, Рэп разинул рот и чуть не захлебнулся.

– Рэп, нам нужна ваша помощь, и как можно скорее. Пожалуйста, идите сюда.

И внезапно Рэп оказался посреди леса – голый, мокрый, судорожно отплевывающийся.

5

Ило остановил взмыленную чалую и спрыгнул на землю. Он похлопал лошадку по потной шее – молодец, сделала все, что могла! – и взглянул на загородку. Так, сплетена из колючих веток и с двух концов привязана к изгороди прочной на вид веревкой. Вытаскивать кинжал? Долго, да и незачем. Он пролез под плетнем, исцарапавшись в кровь, и бросился бежать по дороге.

Как только изгородь скрыла его от всадников, он вернулся к воротам и притаился. Сердце его отчаянно колотилось.

Он посмотрел назад, в сторону реки. Эшиала исчезла за поворотом, потом появилась вновь. Она была уже довольно далеко и продолжала скакать галопом, хотя мерин, похоже, устал. Она обернулась, и Ило с трудом подавил желание помахать ей: если она увидит, что он без лошади, то, чего доброго, вернется к нему на выручку.

Раздался топот копыт, чалая заржала. Ило нагнулся и подобрал камень – большой тяжелый камень, каким можно сбить всадника с лошади. Он поставил кобылу так, чтобы она загородила собой ворота. Остановятся ли всадники, чтобы очистить проход? Топот копыт замедлился. Загородка заскрипела – испуганная чалая попыталась убраться с дороги. Топот стал громче и внезапно оборвался. Ило швырнул камень и сразу понял, что взял слишком низко. Лошадь со всадником взвились в воздух, и камень ударил коня в морду чуть ниже глаза.

Впрочем, этого оказалось достаточно, чтобы помешать коню нормально приземлиться. Он упал на колени и покатился кубарем вместе с седоком. Человек в кольчуге распростерся на дороге, а сверху на него рухнул конь.

Значит, осталось двое. В наступившей тишине Ило слышал топот копыт – сюда скакали еще лошади.

Тот легионер, которого он свалил, уже не представляет собой угрозы. Если Боги будут благосклонны к Ило, ему удастся взять его коня. Конь попытался подняться – ему мешала нога всадника, застрявшая в стремени, – потом снова рухнул наземь. Ах ты, падаль! Нет, Боги не были к нему благосклонны. Ило куда больше жалел коня, чем всадника.

Он оглянулся, ища глазами Эшиалу. Она уже спустилась с холма и направлялась к следующим воротам. Еще одно поле – и она окажется у реки. «Не останавливайся, любимая! Беги! Беги! Беги!»

Топот приближался. Чалая заржала и шарахнулась в сторону, отодрав половину загородки, так что на ее месте остался барьер едва ли по колено высотой.

Ило обнажил клинок.

Рэп стоял в лесу, среди буков и каштанов, рядом с ним – архонт Тхайла и еще несколько человек. Нагота других людей волшебников не смущает – они ведь способны видеть сквозь каменные стены. Но своя собственная нагота – дело совсем другое! Едва закончив отплевываться, Рэп срочно сотворил себе штаны. Штаны вышли того самого изумительного фиолетового оттенка, который так раздражал Инос, но сейчас это было не важно. Буковые орешки кололи его ноги, но с обувью можно было подождать.

Рэп узнал Тхайлу и Рейма. Двое других тоже были архонтами, но их имен Рэп не помнил. Они стояли на вершине невысокого утеса, окруженного зарослями кустарников. Внизу лес спускался к реке. А за рекой лежали возделанные поля и скошенные луга, которые не могли быть ничем иным, как его родной Империей. Скорее всего это был Квобль.

Рэп наконец откашлялся.

– Звали? – спросил он.

– Посмотрите туда! Видите, что происходит? – спросила Тхайла. Все присутствующие всматривались в дальний берег. Магическое пространство искрилось от напряжения. Благостное настроение Рэпа как ветром сдуло.

– Нет, – ответил он. Его дальновидение значительно уменьшилось за последнее время.

Ему добавили силы, причем такой мощной волной, что Рэп едва устоял на ногах. В первый миг он зажмурился – такая острота зрения могла бы ослепить и ястреба! – а потом увидел, что происходит. К реке на гнедом коне во весь опор скакала женщина, прижимающая к себе ребенка. Дальше виднелись с полдесятка всадников, которые явно ее преследовали. Они цепью растянулись по всей вершине холма. На них были доспехи легионеров, и на шлемах по крайней мере у троих красовались белые султаны центурионов. Один из всадников вылетел из седла, пытаясь перескочить изгородь, и теперь сидел на траве, растирая правую лодыжку. Его конь, видимо, не пострадал и спокойно пасся поблизости.

Вот еще один конь, а рядом – человек в штатской одежде. Он спешился у закрытых ворот живой изгороди и оставил коня перед ними. Он явно притаился в засаде, поджидая первых преследователей. Но разве сможет он один противостоять стольким всадникам?

– Они спасаются бегством? – спросил Рэп. – Но ведь в ваших лесах, должно быть, все время кто-то пытается скрыться?

– Женщина с ребенком! – ответила Тхайла. – И к тому же она беременна. Пророчество!

Рэп хотел пожать плечами и сказать: «Я ведь уже помог вам три дня назад – и что мне это дало?» Но вместо этого спросил:

– И что я должен сделать? Я же говорю, здесь наверняка все время кто-то пытается укрыться! Чего ради сюда собрались четверо архонтов. И зачем вам я?

– Ты что, не видишь? – спросил Рейм. – Взгляни на окружение!

О Боги! В небе висели два огромных глаза, полупрозрачных, как дым. Они были нематериальны и все же выглядели каменными, словно высеченными в скале, – призрак, сотканный из тени и тумана, на фоне голубого неба. Конечно, это была иллюзия – разум Рэпа пытался представить себе невообразимое, – и тем не менее от этого зрелища его мороз подрал по коже. То же самое привиделось Рэпу, когда Всемогущий разыскивал его в Илрэйне. Он ощутил присутствие Сговора. Значит, Сговор тоже наблюдал за драмой, разворачивающейся в долине у реки. Почему?

Народу прибавилось – рядом с ними возникло еще несколько архонтов.

– Да, я вижу, у вас проблемы, – сказал Рэп. – Но не далее как полчаса назад Тхайла говорила мне, что повредить Тхаму может лишь магия. А ведь все эти люди миряне, не так ли?

– Похоже, что да, – согласилась Тхайла. – Но в таком случае зачем Всемогущий охотится за ними?

– А я откуда знаю! – воскликнул Рэп.

Эти пиксы, интересно, представляют себе, как велик внешний мир и сколько людей в нем живет?

Первый из преследователей перемахнул на коне через ворота, у которых притаился тот человек, и покатился по земле вместе с конем. Нет, это точно был не волшебник!

Ну конечно, у них та же проблема, что с Азаком. Если Хранительница воспользуется своей силой, чтобы отвадить пришельцев, Сговор это заметит. Если же позволить беглецам пересечь реку, они исчезнут за магической завесой, и Сговор это тоже может насторожить.

Но кто же эти беглецы? Почему они удостоились такой погони и такого наблюдения? Рэп сосредоточил свое дальновидение на женщине. Потрясение, отразившееся на его лице, встревожило остальных волшебников.

– Кто это? – спросила Тхайла. Рэп не верил своим глазам.

– Это… это императрица Эшиала! А ребенок – ее дочь, наследница трона Империи.

Боги, как же Эшиала очутилась здесь, в Тхаме? Ведь Шанди оставил ее в надежном доме в окрестностях Хаба! Как она сюда попала?

– А мужчина? – спросил один из архонтов.

Мужчина? Тот штатский, что прятался у ворот? Он не попытался помочь упавшему легионеру, а выхватил меч. Конь легионера, похоже, покалечился; сам солдат, должно быть, погиб. Наверно, это штатский помог ему упасть. Но если так, он сражается не по правилам.

Боги, да ведь это же Ило! Сигнифер Ило! Его лицо было изодрано в кровь и покрыто разводами грязи и пота, но ошибиться Рэп не мог. Такие смазливые рожи встречаются не так часто, чтобы их можно было не узнать.

Да, точно.

– Этот человек – сигнифер императора. – В языке пиксов не было понятия «сигнифер», и Рэпу пришлось употребить импское слово. – Это знаменосец Шанди. Он распутник, дамский угодник. Когда я видел его в последний раз, он ухаживал за императрицей. И, видимо, добился своего.

Ило был вместе с Шанди, когда того взяли в плен гоблины, однако Рэпу и в голову не пришло спросить у Инос, что стало с императорским сигнифером. У них было множество куда более важных тем для разговора.

– Значит, Всемогущий охотится за этой женщиной? – спросил Рейм.

– Да, скорее всего. Или за ребенком. Ило, конечно, смазливый малый, и у него есть хорошие качества, но ничего особенного он из себя не представляет.

Рэп пораскинул мозгами.

– Слушайте, вызовите-ка сюда мою жену!

– Зачем она нам? – осведомился шелестящий голос позади него.

Рэп посмотрел назад, не поворачивая головы. Хранительница стояла поодаль под деревьями – темная фигура, опирающаяся на посох, тень среди теней.

– Я всего лишь хочу помочь, Благословенная, – ответил Рэп. – Вы ведь сами назвали меня другом Тхама!

– Вызовите ее, – распорядилась Хранительница.

А тем временем к воротам приближался второй легионер, и Ило явно собирался сразиться с противником, одетым в доспехи и сидящим на коне. «Ничего особенного не представляет?» Либо Ило сильно переменился с тех пор, как Рэп встречался с ним в последний раз, либо сошел с ума.

Императрица перескочила через ворота, ведущие на заливной луг, конь под нею споткнулся и упал. Ребенок отлетел в сторону.

– Хорошо! – сказала Хранительница.

Приближающийся противник наверняка вооружен коротким мечом, который обычно носят легионеры. На Ило не было кольчуги, а в руке он держал рапиру – оружие знати, – потому должен был немедленно воспользоваться преимуществом в длине своего клинка, иначе его оружие легко выбьют из рук или даже сломают. Он стоял справа от легионера, так что многое зависело от того, успеет ли солдат вытащить меч. Да, это будет грязный бой, бой без правил; впрочем, императорская армия придерживалась лишь одного правила, гласившего: «Хорошие ребята всегда побеждают, а мы – хорошие ребята!»

Топот копыт замедлился. Солдат, должно быть, видел, как упал его предшественник, и догадывался, что его ждет засада. А может, просто высматривал, как проехать. Оставшиеся от загородки брусья не представляли собой серьезного препятствия, но усталая лошадь могла споткнуться и о них…

Он взял барьер по всем правилам – то есть низко пригнувшись в седле. Возможно, его внимание отвлекло тело погибшего товарища, а возможно, он ожидал, что на него будут нападать слева. Ило метнулся вперед и ударил вверх. Острие рапиры скользнуло по кольчуге и вонзилось в дыру под мышкой. Таким ударом человека не убьешь, но рана может оказаться опасной. Во всяком случае, Ило добился чего хотел. Легионер издал булькающий вопль и упал на шею коня. Клинок Ило высвободился.

Конь взвился на дыбы и сбросил раненого легионера на землю. Приземлившись на колючки изгороди, раненый взвыл. Ило поймал коня за упряжь, некоторое время боролся с ним, помогая себе проклятиями, но наконец утихомирил животное. Держа коня под уздцы, Ило наклонился и поднял оброненную рапиру. Конь шарахнулся назад и пронзительно заржал от страха, закатывая глаза. Но, по счастью, конь уперся крупом в изгородь, так что Ило сумел подойти и влезть на него – справа, хоть это и не положено.

Оказавшись в седле, Ило почувствовал себя на коне в прямом и переносном смысле.

Раненый то ли потерял сознание от боли, то ли конь задел его ударом копыта… Да все равно он вскоре истечет кровью.

Ило ощутил безумный восторг. Двух уже нет! Он могуч и непобедим!

К нему уже приближался третий всадник – он несся через пастбище, пригнувшись к шее лошади. На фоне неба появились еще двое. А Эшиала?..

Эшиала ковыляла через луг к реке, прижимая к себе Майу. О Боги! Она что, упала? Впрочем, должно быть, с ней все в порядке, раз она может идти… Но дойдет ли? До берега довольно далеко…

Ило на миг заколебался.

Потом решительно развернулся лицом к погоне. Несчастных случаев больше устроить не удастся. Значит, он должен продержаться здесь, в воротах, чтобы дать ей время скрыться в лесу. Хорошие ребята всегда побеждают!

Его противник по ту сторону изгороди натянул повод и выпрямился в седле. Ило отсалютовал ему рапирой.

– Ты, наглый фат! – взревел Хардграа, с леденящим душу скрежетом выхватывая свой меч. – Думаешь, тебе удастся остановить меня?

Теперь в лесу было уже десять наблюдателей: сюда собрались все архонты.

– Это он! – сказала Хранительница. – Сговор следит вон за тем солдатом.

Откуда она это знает? Но спросить Рэп так и не успел. Раздался вопль Инос, визг Кейди, и обе женщины Рэпа оказались рядом с ним, обнявшись, как сидели в кресле. Они едва не упали, и Рэп схватил Инос за плечи, чтобы помочь ей устоять на ногах.

– Когда Шанди попал в плен, – поспешно спросил Рэп, – он тебе ничего не говорил о своем сигнифере Ило?

Инос оглядела присутствующих, посмотрела на расстилающийся перед ними пейзаж и вскинула брови.

– Что, очередной аврал? Нет, тогда он мне ничего не говорил.

– А потом?

– Кейди!

Но Кейди, не обращая внимания на окрик матери, кинулась к Тхайле. Та рассеянно улыбнулась девушке и обняла ее за плечи одной рукой.

– Потом вскользь упомянул, что его товарищу, наверно, удалось бежать.

– И больше ничего? – нетерпеливо уточнил Рэп. – Что-нибудь насчет особых распоряжений…

Инос нахмурилась. Ей не нравилось, что ее допрашивают, даже не объяснив, что происходит.

– Он только намекал, что беспокоится, как бы Ило не приударил за его женой. И все.

Рэп застонал. Все сходилось. Других объяснений не было.

– Ну так оно и есть. Ило с ней спутался. Они здесь.

– Здесь?!

– Вон там, за рекой. Императрица бежит к воде, вон, видишь? А Ило – на дороге, сражается с… О Бог Милосердия!

С центурионом Хардграа.

– Чумазый гладиатор! – орал Ило. – Попробуй возьми! Ты что думаешь, урожденный Иллипо испугается тебя, подонок?

Последний из Иллипо! Потомок могучих воителей! Ило был исполнен жажды крови. Он сражался за свою женщину и своего нерожденного ребенка! Этот вонючий легионер мимо него не пройдет, в кольчуге он там или без кольчуги!

Хардграа обернулся. С холма спускались двое его подчиненных, но лошадь одного из них заметно хромала. Ило боролся с искушением напасть на врага, пока тот один.

– На эту удочку меня не поймаешь, кретин!

Конь Ило, обезумевший от ужаса и от запаха крови, гарцевал и взбрыкивал, но Ило машинально, не задумываясь, удерживал его на месте. У него есть преимущество, и он им воспользуется! Этому лупоглазому придурку-центуриону нужно еще добраться до него, а путь преграждает половина барьера. Хардграа был великолепным фехтовальщиком и знал все подлые уловки, но уступал Ило в искусстве верховой езды.

Хардграа, все еще глядя назад, вонзил шпоры в бока лошади, уже и без того окровавленные – вот скотина!

Его конь рванулся к воротам, словно центурион намеревался смести Ило вместе с лошадью.

Ило привстал на стременах, наклонился вперед, целя рапирой в глаза центуриону, в надежде воспользоваться тем, что его оружие длиннее. Хардграа небрежно отмахнулся своим более тяжелым клинком. Кони с визгом сшиблись грудью, зазвенели клинки – рапира против короткого меча легионера. Ило попытался отступить, но тут же понял свою ошибку. Он лучше управлялся с лошадью, и оружие его было длиннее, поэтому для него было естественно держаться на расстоянии. Он ожидал, что центурион, напротив, постарается сократить дистанцию. Но Хардграа сейчас стремился прежде всего прорваться мимо Ило. Следовало преградить ему путь! На время в проходе образовалась свалка. В ход пошли колени и копыта. Противники скрылись в клубах пыли.

Ило пригнулся – иначе меч Хардграа снес бы ему голову, – и конь центуриона встал на дыбы, тесня Ило. Кончик рапиры скользнул по шлему врага. Черт, ведь чуть-чуть промахнулся! Но легионер, проворный, как гадюка, быстро оправился от удара и снова замахнулся мечом. Ило отшатнулся и почувствовал на своем лице ветер от меча, прошедшего совсем рядом. Не успел Ило отвести руку для нового выпада, как Хардграа рванулся вперед и ударил снова. Ило отразил удар, иначе лишился бы правой руки, но рапира не была предназначена для подобных схваток. Она изогнулась змеей, меч Хардграа скользнул по ней и вонзился в бедро Ило, разрубив его до кости. Боль, страх, тошнота ошеломили Ило. Лошади разошлись. Ило повис на гриве своего коня. Его рапира со звоном упала в грязь. Пульсирующая боль пронзала тело, словно удары молнии. По ноге струилась горячая кровь. Ило затаил дыхание, ожидая последнего, смертельного удара.

– Я тебя потом прикончу! – рявкнул Хардграа, разворачивая коня. Он вонзил шпоры в бока лошади и галопом понесся по дороге.

– Он убил его – воскликнул Рэп.

– Кто кого убил?

Инос вцепилась ему в рукав – Ило?

– Тот, на сером, это Ило? А другой кто?

– Хардграа.

Архонты переговаривались между собой. Магическое пространство искрилось от переполнявших их эмоций. В небе по-прежнему висели глаза: холодные каменные глаза, бесстрастно наблюдавшие за разворачивающейся внизу мелкой драмой. Императрица все ковыляла через луг, отягощенная своей ношей. Похоже было, что она вот-вот упадет. А Хардграа вихрем мчался к ней.

– Я полагаю, инцидент исчерпан, – с удовлетворением прошелестела Хранительница.

– Кто такой Хардграа? – требовательно спросила Инос.

Рэп не отрывал глаз от погони.

– Один из людей Шанди. Он был телохранителем Эшиалы. Похоже, это он преследовал их всю дорогу.

– Так, по-твоему, она сбежала с этим Ило?

– Вероятно, она думает, что Шанди погиб, – сказал Рэп. – Ну да, конечно! Они все уверены в этом! И считают девочку правящей императрицей! Потому-то Хардграа и здесь!

– Рэп! – воскликнула Инос. – Что ты имеешь в виду?

– Ему нужен ребенок.

Рэп посмотрел на жуткие глаза, висящие в небе. Хардграа, видимо, находится во власти Сговора, ведь мирянина можно сделать сторонником точно так же, как и волшебника. Должно быть, именно это и имела в виду Хранительница. Хардграа сам, быть может, того не ведая, привел с собой Сговор.

Похоже, он близок к победе.

Но Ило мчался следом.

Он выхватил кинжал и погонял коня. Мир то проступал вокруг, то вновь растворялся в сером тумане. Каждый удар копыт отдавался в бедре дикой болью, Ило чувствовал, что оставляет за собой кровавый след. Вскоре он потеряет сознание, так что времени у него осталось очень мало. Сознание его мутилось, в ушах звенело. Он не видел ничего, кроме спины ненавистного Хардграа. Все, что было нужно, – это догнать его. И выстоять с одним кинжалом против легионера в кольчуге.

Иллипо! Иллипо! Последний из Иллипо. Отец, Ийан, Ишан, помогите! Дайте мне дожить…

Хардграа, должно быть, решил, что позади него скачет один из его приятелей. В последний момент он обернулся и остолбенел от изумления – даже под шлемом было видно, как вытянулась его физиономия. Но было уже поздно: его враг поравнялся с ним слева, и Хардграа не успел бы обнажить свой короткий меч.

Центурион снова пришпорил коня, надеясь уйти от погони. Ило рукой вытащил висящую плетью правую ногу из стремени и острием кинжала ткнул коня. Тот бешено рванулся вперед. Ило последним усилием, цепляясь за гриву, соскользнул в сторону – раненая нога безжизненно болталась – и ударил кинжалом единственную мишень, по которой нельзя было промахнуться – коня Хардграа. Пальцы Ило уже разжались, и он начал падать, но еще успел почувствовать, что кинжал вонзился в сухожилие лошади.

«Эшиала!..» – подумал он и провалился в пустоту.

Конь Хардграа рухнул наземь. Сверху упал конь Ило. Оглушенный центурион отлетел в сторону. Ило оказался зажат между двумя лошадьми.

Императрица, не оглядываясь, брела к реке.

Рэп и Инос упали друг другу в объятия – обоим было дурно.

– Рэп Краснегарский! – донесся из тени голос Хранительницы. – Ты должен спуститься к реке и заставить эту женщину повернуть обратно. Я снова укрою тебя магическим покрывалом, и ты станешь невидимым.

– Я? – вскричал Рэп. – Да никогда! Впусти ее, ты, бессердечная старая карга! Если тебе не жаль ее, пожалей хотя бы ребенка!

Архонты, как по команде, развернулись в его сторону.

– Ш-ш! – испуганно прошипела Инос.

– Ведь это о ней говорит ваше пророчество! – продолжал Рэп, не понижая голоса. Он понятия не имел, в чем суть пророчества, но пиксы явно относились к нему очень серьезно. – Похоже, Боги вмешались в твою игру, Хранительница!

– Нет! – завопила Хранительница. – Мы должны остановить ее!

Рэп оттолкнул Инос в сторону. Он уже не владел собой, его охватил етунский гнев.

– Ты думаешь, это вас спасет? Два дня назад на востоке повернула назад целая армия. Сегодня повернет эта беглянка. Ты что, считаешь, Зиниксо такой дурак? Полагаешь, он ни о чем не догадается? О Тхаме уже известно, Хранительница! Трубы трубят!

Торжествующий вопль Хранительницы и архонтов заставил Рэпа обернуться. Императрица упала. Ребенок сидел рядом с ней и орал, но сама женщина неподвижно лежала не берегу, недалеко от воды. С холма спускались два всадника. Они уже почти поравнялись с тем местом, где лежали Ило, Хардграа и две бьющиеся лошади. У Рэпа оборвалось сердце.

– Мы все же спасены, фавн! – воскликнула Хранительница.

Первый всадник спрыгнул с коня и опустился на землю рядом с Хардграа. Рэп видел, как центурион что-то сказал, но слов разобрать не смог. В это время подъехал второй. Его лошадь хромала. Первый выпрямился, махнул ему рукой и снова вскочил в седло. Хардграа велел им сначала схватить женщину, а потом уже позаботиться о нем.

– Все кончено! – сказала Инос.

Рэп мрачно кивнул. Он ничего не мог поделать, и подвиг Ило – а Ило наверняка погиб – пропал втуне. Все кончено. Нет! Хранительница взвыла, как собака: на сцене, где разворачивалась драма, появились еще двое участников. Две девушки вброд переходили реку, спеша на помощь. Белые блузки, длинные юбки… Рэп не почувствовал в магическом пространстве волнения, и это неудивительно, ведь Тхайла – очень могущественная волшебница. Она перенесла себя и Кейди к границе защитного барьера так, что никто этого и не заметил. Даже Хранительница…

– Остановите их, Благословенная! – закричал один из архонтов. – Их же увидят!

Уже увидели. Прозрачные глаза на небе сузились при виде двух новоявленных участников драмы. И долго еще Сговор намерен смотреть, ничего не предпринимая?

Инос схватила Рэпа за плечи.

– Это ведь Кейди, да?

Рэп кивнул и обнял ее.

– Я ничего не могу поделать… – пробормотал он с несчастным видом.

И никто ничего не мог поделать. Любое вмешательство лишь ухудшило бы положение, тем более появление Рэпа собственной персоной. И все-таки он чувствовал себя последним трусом. По его лицу стекали капли холодного пота.

Тхайла и Кейди бок о бок выбежали на квобльский берег реки и бросились к беглецам. Кейди подхватила на руки маленькую принцессу. Тхайла помогла подняться императрице. Всадники остановились у изгороди и были заняты тем, что привязывали коней.

«Тхайла, ты с ума сошла! Ты же прибегаешь к магии на глазах у Сговора!» – пронеслось в мозгу у Рэпа.

– Благословенная! – воскликнул все тот же архонт. – Остановите ее!

– Остановить?! – взвизгнула Хранительница. – Я не могу ничего сделать! Я вам говорила! Как вы думаете, почему она бросилась спасать эту девчонку? Я же вас предупреждала, что Боги еще отомстят нам! Это все ваших рук дело, идиоты! Детоубийцы! Смотрите, что вы сделали с Избранной!

Архонты упали на колени, устрашась ее ярости. Кейди с ребенком была уже на середине реки. Императрица следовала за ней, тяжело опираясь на плечо Тхайлы. Всадники ехали назад к Хардграа.

Глаза, висевшие в небе, обратились к Тхаму. Всемогущий нахмурился, и небо потемнело, словно перед грозой. Он был озадачен и разгневан. У Рэпа волосы встали дыбом, и он невольно крепче прижал к себе Инос. О, он хорошо знал эти глаза! Но сейчас они не видели его. Если бы Зиниксо увидел Рэпа, он бы напал тотчас же. Так что заклятие продолжало действовать.

Потом туманное видение исчезло. То ли дварф понял, что за ним следят, то ли решил обдумать эти странные события. Разумеется, того, что он видел, достаточно, чтобы пробудить его подозрения. Пробудить подозрения Зиниксо было совсем не трудно.

Беглецы выбрались из воды уже в Тхаме, стало быть, они в безопасности. По крайней мере пока. Всадники усаживали Хардграа на лошадь. Похоже было, что он ранен, но в сознании. Покалеченным лошадям перерезали глотки. Ило лежал неподвижно, как мертвый. Никто не обращал на него внимания.

Рэп обернулся. Архонты, трепеща, стояли перед Хранительницей. Его снова обуял гнев.

– Ты проиграла, Хранительница! Теперь Сговору известно, что в Тхаме кроется какая-то тайна!

– Нет! – И фигура, закутанная в плащ, отшатнулась.

– Да! – взревел Рэп. – Вам больше не удастся прятаться! Присоединяйтесь к битве, пока не поздно!

Хранительница вскинула голову.

– Уже поздно! – воскликнула она. – Уже слишком поздно! Ваше дело проиграно! А я предала свой народ! Прости меня, великая Кииф!

Ее крик звучал все тоньше и пронзительней – вопль отчаяния, режущий подобно ножу.

Рэп зажал уши. Архонты тоже. Магическое пространство ожило, вспыхнуло, и вскоре свет сделался нестерпим. Кости Хранительницы просвечивали сквозь тело, словно солнце сквозь туманную дымку. Рэп отвернулся. Ему не хотелось смотреть на это.

– Рэп! – воскликнула Инос. – Что с Хранительницей? То же, что с Рашей, да? Она горит! Что произошло?

– Божье правосудие, – ответил Рэп. – Хранительница отказалась от борьбы. Семь лет нестихающей боли, которые могли завершиться только так… – Ему следовало бы пожалеть ее, но он почему-то не чувствовал жалости. – Оно и к лучшему!

Предсмертный вопль Хранительницы наконец утих.

Рэп печально смотрел на следы бойни за рекой.

Хардграа скособочился в седле. Его коня вели под уздцы к ближайшей ферме, мимо трупов двух легионеров, погибших от руки Ило.

Тело Ило лежало в грязи между двух прирезанных лошадей. В небе кружили два ворона.

И неизбежна смерть: