Живой Дали

С этого дня, по крайней мере, художника больше не тревожила половая принадлежность Аманды. Тем не менее он никогда полностью не доверял ей. Он был увлечен ею в какой-то степени, но настоящей страсти не испытывал.

- Думаю, она ведет дневник, -услышал я как-то. - Она все время записывает за мной.

Дали имел привычку возвращать купленные на самолет билеты и просить меня снова и снова оплачивать счета в отеле, даже если не жил там. Вероятно, заметал следы?

- Ее честолюбие так же велико, как и размер ее ноги, - сказал он мне однажды.

На мой взгляд, это лучшая по краткости и по емкости характеристика Аманды. Она всегда приходит на ум, когда я случайно натыкаюсь в каком-нибудь журнале на фотографию этой во всех отношениях необычной дамы.

Посещение замка в Переладе

Коллекция моих воспоминаний о Дали не ставит перед собой цель охарактеризовать личность художника. Пусть этим занимаются те, кто знал его хуже, чем я, или те, кто не знал его вовсе, но для кого размышления важней живого опыта.

Я никогда не пытался понять, почему Дали так привлекают физиологические отправления. Он придавал им огромное значение. "В актах испражнения и смерти есть некая общая мистическая энергия, которую я нахожу весьма полезной" - это его слова.

В своих воспоминаниях Дали признается, что мочился в постель уже достаточно взрослым - "ради чистого удовольствия". Подобное отклонение от нормы кажется мне затянувшимся инфантилизмом. И это, конечно, наложило отпечаток на его творчество.

Хочу заметить, что подчеркнутая скатологияДали была неприемлема для сюрреалистов, особенно для Андре Бретона, хотя именно они призывали к свободному выражению подсознательного. Интерес художника к испражнениям привел к ссоре, результатом которой стало изгнание Дали из творческого сообщества. Фекалии, изображенные в нижнем правом углу полотна "Траурная игра" 1929 года, вызвали настоящий скандал. Интересно отметить, что по сравнению с теми образами физиологических отправлений, что найдут свое отражение в будущих эротических полотнах художника, созданных уже во времена независимости от мнения цензоров, "Траурная игра" весьма безобидна.

Если бы вы побывали в зале оригинального рисунка в моем музее в Кадакесе, вы бы поняли, о чем я говорю.

Однажды мы отправились в Переладу посетить замок, который принадлежал тогда, в эпоху Франко, другу Дали - послу Испании во Франции. Охранник получил указание открыть все комнаты и предоставить нам полную свободу передвижения. Мы переходили из комнаты в комнату, поднимались по лестницам и в конце концов потеряли счет длинным коридорам. Замок оказался огромным.

Внезапно Дали поинтересовался, где находится туалет. Чтобы выяснить это, мне пришлось спуститься на несколько этажей вниз и спросить у охраны о расположении уборных. Получив нужную информацию, я со всех ног помчался обратно. Однако, когда я объяснил Дали, куда нужно идти, в ответ прозвучало:

- Спасибо, Капитан, но этом уже нет необходимости. Я не мог терпеть. Дали ненавидит терпеть! Я облегчился в одну из этих фарфоровых ваз.

У стены стояли вазы из знаменитого лиможского фарфора. Заглянув в ближайшую, я обнаружил, что она до краев наполнена мочой, которая начала уже испускать тошнотворный запах.

Дали выглядел весьма и весьма довольным. Он явно был рад, что оставил хозяину замка подобный сувенир. Я решил, что попытка объяснить что-либо охране не найдет понимания, и мы продолжили нашу экскурсию как ни в чем не бывало.

Честно говоря, нам очень повезло, что Божественному Дали не приспичило в тот момент по-серьезному, иначе...

Примечания

. Скатология - заостренность на физиологических отправлениях; влечение в творчестве к подобной теме (от греч. scatos - кал и logos - учение).

. Центр искусств Перро - Мура в Кадакесе, работал с 1988 по 2002 год.

. Маленький испанский городок, основная достопримечательность которого - средневековый замок князей Рокаберти, окруженный прекрасным парком.

Сюрреалистические цветы

В одну из наших совместных поездок в Барселону Дали получил заказ написать пятнадцать цветков в сюрреалистическом стиле. Каждый цветок нужно было изобразить на отдельном отрезке картона. На работу давалось не больше месяца. Дали сразу же принял заказ, но, как только клиент вышел из комнаты, впал в необъяснимое волнение.

- Дали никогда не сделает эту работу! - захныкал он. - Только если вы отвезете меня в бордель! Отдельный бордель для каждого цветка!

К счастью, осведомившись у швейцара, я выяснил, что в Барселоне найдется пятнадцать борделей.

Итак, каждый день я отвозил Дали в новый бордель, где не происходило ничего, что обычно происходит в подобных местах.

Дали располагался у мольберта, а девица раздевалась перед ним и позировала, не подозревая, что может превратиться в увядшую маргаритку или в сияющие анютины глазки. Взглянуть на результат не было дозволено ни одной из девиц. Естественно, ведь Дали рисовал цветы. В Барселоне, вероятно, до сих пор пятнадцать проституток искренне верят в то, что позировали великому Дали!

Конечно же я заплатил девушкам за потраченное время. Некоторые из них были благодарны, что не пришлось ничего делать, а кто-то явно хотел большего.

Одеваясь, одна из девиц спросила меня:

- Дали импотент? Или он предпочитает мальчиков?

- У художников все устроено по-другому, - ответил я. - Они испытывают оргазм глазами!

Пикассо и журнал «Лайф»

Дали испытывал слабость к журналу "Лайф" и страстно хотел оказаться на его обложке. Узнав, что "Лайф" собирается посвятить весь номер недавно скончавшемуся Пикассо, он проявил невероятную заинтересованность. Не знаю, было ли это совпадением, но в один из дней к Дали пришел журналист из этого журнала, чтобы узнать, не сохранилось ли у него фотографий или других документов, связанных с великим художником.

- Конечно, - ответил Дали, - у меня есть прекрасный портрет Пикассо, рисунок, который я сделал много лет назад!

Журналист захотел его увидеть.

- Я поищу его, - обещал Дали. - Уверен, что он вам понравится! Великолепный вариант для обложки следующего номера!

Позже, днем, я увидел Дали в библиотеке. Он перелистывал старые книги и вырвал из одной чистую страницу. Догадаться, зачем она ему понадобилась, было не так уж трудно. Я представил, как он будет лихорадочно рисовать портрет Пикассо, а пожелтевший лист поможет создать впечатление, что наброску уже несколько десятков лет.

- Хорошая новость, Капитан! - сказал он мне спустя несколько дней. - Я нашел наконец портрет Пикассо! Звоните в "Лайф"!

В его руках был тот самый листочек, выдранный из старой книги.

Портрет так и не был опубликован, но я позаботился о том, чтобы сделать с него литографию, которая впоследствии стала знаменитой. Портрет Пикассо работы Дали!

Много лет спустя моя жена Кэти показала мне в журнале портрет Пикассо работы Брассая.

- Ничего тебе не напоминает? - спросила она.

И действительно, фотография почти копировала набросок Дали. Или наоборот?

Примечания

. Брассай, наст. - Дьюла Халаш (1899-1984) - французский фотограф, художник и скульптор, венгр по происхождению. Создал галерею фотопортретов современников - Пикассо, Дали, Матисса, Джакометти, Мишо, Жене и др.

Рикар, «Ловля тунца» и рыбный суп

В один прекрасный день в бухте Порт-Льигата бросила якорь весьма внушительная яхта. Кто-то из экипажа обратился ко мне с вопросом, сможет ли мэтр принять хозяина яхты.

Как оказалось, яхта принадлежала Полю Рикару, знаменитому производителю анисового ликера, популярного французского аперитива. Я договорился о встрече. Гости должны были прийти с наступлением сумерек.

В назначенный час раздался звонок в дверь. Дали встретил гостей очень торжественно, облачившись в белую адмиральскую форму.

Рикар продемонстрировал большой интерес к работам Дали, и, желая ублажить перспективного клиента, мэтр отвел его в свою мастерскую. Он показал предпринимателю акварель, над которой работал. Насколько я помню, это была нетипичная для Дали картина, ее нельзя было назвать ни абстрактной, ни сюрреалистической, но она, тем не менее, повергала зрителя в недоумение. Никто не мог сказать, что на ней изображено. Рикар тактично признался, что подобный род живописи не совсем ему подходит.

Тогда Дали включил электрический механизм, установленный в мастерской для того, чтобы облегчить работу с большими полотнами: он мог перемещать их вверх и вниз, вытягивая из специальной расщелины в полу.

Пара минут - и перед нами предстала грандиозная картина. Это полотно Дали писал два года и закончил его совсем недавно: "Ловля тунца", три метра на четыре.

Ришар, как только увидел полотно, сразу воскликнул:

- Вот то, что я искал!

Он немедленно купил картину. В первый раз работа Дали была продана за сумму, превышающую двести пятьдесят тысяч долларов.

Любитель живописи, Поль Рикар прежде всего был деловым человеком. Его истинные намерения открылись нам позже. Он собирался вложить деньги в новый коммерческий проект: рыбный суп, приправленный анисовым ликером. "Ловля тунца" должна была стать этикеткой продукта. Не знаю, к счастью или к несчастью, но рыбный суп Рикара так никогда и не был сварен.

Театр-музей в Фигерасе

В течение десяти лет я работал с сеньором Гвардиолой, мэром Фигераса, родного города Дали, и с сеньором Дураном, владельцем лучшей гостиницы города, помогая созданию театра-музея Дали.

Сложностей хватало. Место, где планировалось построить музей, находилось в собственности города. Когда-то здесь был обычный муниципальный театр, который сожгли франкисты. Сожгли ненамеренно - отряд расположился на ночевку в здании, солдаты разожгли костер, отчего театр сгорел почти дотла.

Шли годы, но городские власти не соглашались потратить ни песеты на восстановление театра, и со временем на его месте появился рыбный рынок.

Почему-то считалось, что за ущерб, причиненный войной, обязано платить центральное, мадридское, правительство.

Когда Дали обратился к местным властям с просьбой разрешить ему использовать здание и сделать в нем музей, чиновники обрадовались, решив, что это заставит наконец раскошелиться Мадрид.

Каждый год, в конце лета, Дали ездил в Мадрид, чтобы встретиться с Франко. В этот раз на него была возложена более важная - в некотором роде даже политическая - миссия.

Едва переступив порог кабинета генералиссимуса, он начал рассыпаться в благодарностях.

- О, Франко! - запел он. - Я должен благодарить вас! Вы готовы построить музей Дали в Фигерасе! Дали сказали, что музей откроется через два года! О, генерал, вы полюбите этот музей. Дали наполнит его самыми прекрасными из своих произведений. Тысяча благодарностей, генерал! Дали обезумел от счастья, он никогда не сможет выразить, до какой степени он доволен!

Скорее всего, как только художник вышел из комнаты, Франко позвонил своему атташе по культуре, чтобы узнать, о чем, черт побери, шла речь. В действительности открытие музея Дали было приостановлено Министерством культуры, потому что многие в этом ведомстве недолюбливали Дали и не собирались дарить ему музей.

Благодаря фейерверку благодарностей из уст Дали Франко, не знавший, что проект почти закрыт, распорядился продолжить над ним работу. Не обошлось, однако, и без шероховатостей: центральное правительство не выделило деньги на внешнюю отделку здания. Чтобы решить этот вопрос, Дали отправился в муниципальный совет. Члены совета согласились выделить нужную сумму, но славные каталонцы хотели знать, какое количество картин художник планирует выставить в своем музее. Дали объяснил, что вышло "огромное недоразумение".

- Дали не собирается открывать музей Дали, - сказал он чиновникам. - Дали собирается открыть музей в стиле Дали. Там будут машины, разные вращающиеся штуковины, фотографии и много чего еще, что привлечет туристов, потому что все это будет творением Дали. Это будет Далиленд!

Муниципальным властям подобная перспектива не показалась привлекательной. На несколько лет они разорвали отношения с художником. И все же работы продолжались, хотя так и не было решено, что за произведения украсят музей.

В конце концов здание был отстроено, и тут Дали охватила паника. Он понял, что его идея может потерпеть полный крах. Хотя бы несколько картин должны храниться в музее.

Что же делать? Художник попросил меня выставить картины из моей собственной коллекции, которую я собирал в течение многих лет. Я оказался достаточно наивен, чтобы согласиться.

Назначенный Дали хранителем музея, я перевез полотна из Женевы, чтобы повесить их в Фигерасе. Моя коллекция включала в себя не только работы Дали, но и произведения других мастеров, которые я покупал, следуя советам мэтра. Например, там были приводящие его в восторг Бугро и Месонье - представители классической живописи. Всего я перевез около шестидесяти полотен, сорок из них кисти Дали. Особенно я гордился полотном "Апофеоз доллара" - самым большим по формату в моей коллекции.

В 1974 году, накануне открытия, картины развесили в холле музея и по залам. Дали добавил в атмосферу музея трогательности, украсив стены своими детскими рисунками.

Открытие прошло с большим успехом. Однако через некоторое время я узнал, что Дали сыграл со мной злую шутку. Ввоз моей коллекции в страну стал возможен благодаря консульскому соглашению, и я подписал страховку на три миллиона долларов. Все, казалось, шло по плану, пока мой французский адвокат, месье Папилар, не обратил внимания на то, что разрешение на временный импорт художественных произведений необходимо продлевать каждые полгода. К тому же он получил предостережение от одного мадридского друга: "Скажите Капитану, чтобы он был осторожен! Если полотна пробудут в Испании больше года, они станут рассматриваться как собственность испанского государства. В этом случае вывезти их будет практически невозможно, даже на короткое время, на выставку".

Месье Папилар встретился в Фигерасе с моим испанским адвокатом, доном Рамоном Валлесом.

К своему глубокому удивлению, они обнаружили, что в страховке, защищавшей мои картины, отсутствует одна страница - та, на которой значилось имя получателя страховой суммы. Тогда они изучили копию, выданную полицией. Но и в ней указанная страница отсутствовала. Адвокаты нашли это совпадение странным и отправились к новому мэру Фигераса, чтобы выразить ему свое недоумение. После долгого обсуждения мэр распорядился принести подлинник документа. Вместо моего имени там значилось: "Сальвадор Дали и Музей Дали". Все стало ясно. Дали убедил власти, что коллекция принадлежит лично ему и что я лишь подставное лицо в этой игре.

Мэр поспешил заверить меня, что ни о чем не догадывался и был убежден: Дали - владелец картин. Все закончилось более или менее благополучно. Мой французский адвокат тут же пригнал из Женевы пару грузовиков, в которые погрузили полотна. Их переправили обратно через границу, в мои швейцарские сейфы. Там им ничто не угрожало.

Через дорогу напротив музея находилась старая грязная столярная мастерская. Я довольно долго вел переговоры с ее владельцем - хотел купить помещение и превратить его в небольшой магазинчик, торгующий сувенирами и предметами искусства.

Однажды (магазинчик вот-вот должен был открыться) я шел вместе с Дали в его музей. Художник остановился и пристально посмотрел на витрины.

- Капитан, - произнес он, - как вы могли упустить такую возможность? Здесь раньше была столярная мастерская, а теперь какой-то пройдоха построил на этом месте сувенирный магазин!

- Ничего не поделаешь, - ответил я, - не можете же вы всегда быть хитрее всех.

Через две недели я пригласил Дали на торжественное открытие своего предприятия.

Однако будем справедливы, отдадим кесарю кесарево. У Дали был дар очаровывать публику. Каждый его жест, взгляд, каждое его слово работало на повышение репутации личности по имени Сальвадор Дали. Театр-музей Дали стал очень популярен.

В Испании избыток музеев. Но в отличие от американских испанские музеи более скучны. В те времена в Испании не существовало эквивалента нью-йоркскому Музею современного искусства, где предметы двигались и возникали из ниоткуда, где само пространство музея являлось предметом искусства. В Испании многие музеи напоминают кладбища. Умерших кладут в могилу, закрывают двери и приходят навещать в определенные дни. В начале 1970-х, когда создавался музей Дали, почти все хранилища материальной и духовной культуры (именно этим музеи и являются) представляли собой унылые, покрытые пылью и плесенью могилы, дорогу к которым давно позабыли туристы. Дали знал, что его музей будет другим.

Он решил, что в Фигерасе воцарится игровая атмосфера, где искусство откроется навстречу зрителю и очарует его. Долой сдавленный шепот, долой запреты! Долой бессмысленное передвижение по тускло освещенным залам! Долой смотрителей, шикающих на туристов!

По замыслу Дали его музей должны были наполнять тысячи необычных экспонатов: например, "Дождливый кадиллак", в салоне которого, если кинуть монетку, идет настоящий дождь, старая ванна в викторианском стиле, лицо Мэй Уэст, вырисовывающееся из предметов обстановки. Картины? Несколько картин и литографий действительно развесят по стенам там и тут, и в один прекрасный день музей объявят открытым. Он получит официальное название "Театр-музей Дали". Великолепная комедия, разыгранная мэтром! Почему бы предметам, подобранным на пляже в Порт-Льигате, не соседствовать с творениями художника? Ничего смущающего! Ни намека на тяжеловесную художественность. Лишь бесконечный спектакль Дали. Удивительное место - не устану это повторять.

В финансовом смысле результат превзошел все ожидания: к концу 1980-х годов театр-музей Дали в Фигерасе сравнился по посещаемости со знаменитым музеем Прадо в Мадриде.

Дали доказал муниципальным властям свою правоту. Если бы они построили только выставочный зал и разместили там полотна, предприятие не вызвало бы подобного интереса. Театр-музей Дали превратился в блестящий развлекательный центр для туристов и занял место второго по популярности музея в Испании.

Примечания

. Бугро, Адольф-Вильям (1825-1905) - французский живописец, крупнейший представитель салонной академической живописи.

. Месонье, Жан-Луи Эрнест (1815-1891) - французский живописец. Приобрел известность небольшими жанровыми картинами и батальными сценами.

. Уэст, Мэй (1893-1980) - американская актриса, секс-символ; одна из самых скандальных звезд своего времени.

Гала в музее

В 1978 году мы открыли наш музей, музей Перро - Мура в Кадакесе. Было решено устроить его в старейшей гостинице города. Гала и Дали присутствовали на торжественном открытии, и, должен заметить, Гала отнеслась к музею более внимательно, чем ее супруг, который пробежался по залам с такой скоростью, будто опаздывал на поезд.

Все осмотрев, Гала спустилась на первый этаж и направилась ко мне. Она явно была чем-то раздражена.

- Вы написали на стенах имена знаменитостей, которые останавливались здесь...

- Да, - ответил я, - вам ведь известно, что в свое время эта гостиница была очень популярной. Здесь останавливались многие выдающиеся личности.

В список входили Бунюэль, Поль Элюар, Макс Эрнст и Арп.

- Но вы поставили мое имя рядом с именем Дали! - возмутилась она.

- Что вас не устраивает? - не понимал я. - Вы жили вместе с Дали в этой гостинице. Я прочел ваше имя в старой регистрационной книге.

- Да, - согласилась она, - но я была здесь и с другими мужчинами. Я ночевала не только с Дали!

- Гала, - возразил я, - если это так вас задевает, я могу все уладить. Сейчас мы уберем табличку, где вы упомянуты рядом с Дали, и повесим другую, на которой напишем, что вы спали со всеми подряд, с каждым художником, останавливавшемся здесь.

- Это будет намного ближе к правде, чем то, что вы написали, - заявила она.

Примечания

. Перро - девичья фамилия жены Капитана, Кэтрин.

. Арп, Жан (1887-1966) - французский художник и скульптор, один из основоположников дадаизма - направления в искусстве, использовавшего в качестве средства выражения творческой идеи элементы бессмыслицы и абсурда.

Немецкое телевидение

Одна греческая поговорка гласит: "С деньгами любая уродина станет красавицей". Но бывает и наоборот - деньги могут обезобразить прекрасного человека.

Многие думают, что, почивая на лаврах успеха, Дали был широкой натурой в том, что касалось денег. Далеко не всегда, скажу я вам. Еще в молодости, будучи начинающим художником, он не отличался великодушием (во всех смыслах), а с возрастом стал просто скуп.

Случалось, однако, что резкости, которые он бросал людям в лицо, возвращались к нему ощутимой оплеухой.

Помню один случай. В Испанию приехало немецкое телевидение, чтобы снимать Дали. Они позвонили в дверь его дома в Порт-Льигате. Дверь открыл сам Дали. Съемочная группа изложила ему цель своего приезда.

- Сколько вы платите? - последовал вопрос.

- Мы не платим, - объяснили телевизионщики, - мы снимаем для культуры.

- Нет! - взорвался Дали. - Не будет денег - не будет и культуры! Прощай, культура! - И он захлопнул дверь у них перед носом.

Съемочная группа отправилась обедать в ресторан гостиницы неподалеку от дома Дали. Они обсудили случившееся с владельцем гостиницы, который, как и большая часть населения этого уютного местечка, недолюбливал художника.

- Я знаю, где вы сможете найти Сальвадора Дали! - сказал мужчина.

После обеда он отвел их на соседнее кладбище и показал могилу. На надгробии значилось: "Сальвадор Дали". Это была могила отца Дали, знаменитого в Фигерасе нотариуса, уроженца Кадакеса. Скромное погребение, согласно воле усопшего. Надо знать, что имя, выгравированное на надгробии, как и сама простота захоронения, всегда нервировали Дали. Однажды он отправил Артуро с поручением покрыть могильную плиту большой короной, под которой не будет видно надписи. Прошли месяцы, корона сгнила и развалилась на куски. Можно не уточнять, что Артуро пришлось снова водружать на камень корону, уже новую. Но с последнего посещения помощника Дали прошло довольно много времени.

Немецкие телевизионщики решили, что, раз уж не удалось взять интервью у самого художника, они смогут хотя бы снять могилу и передать, таким образом, атмосферу городка в документальном фильме о Кадакесе и окрестностях.

Фильм, снятый в несколько сюрреалистической манере, шел по немецкому телевидению. Он назывался "Жизнь и смерть Сальвадора Дали".

Как и все, связанное с именем Дали, фильм имел успех.

Отель «Ритц», Мадрид

Каждый год Дали находил предлог, чтобы вернуться в Мадрид. Однажды он решил, что не хочет больше останавливаться в гостинице "Палас", где обычно селился, приезжая в город.

- На этот раз, - сообщил он мне, - Дали остановится в "Ритце"!

Мы взяли такси и поехали в сторону роскошного отеля, расположенного в конце улицы Прадо. Но как только я попытался снять номера для себя и Дали, сразу возникли сложности.

- Сальвадор Дали? - с ухмылкой переспросил регистратор. - Сальвадор Дали не может здесь остановиться.

Я поинтересовался, в чем причина подобного отказа, и мне объяснили, что художники, музыканты и прочие богемные личности не имеют права снимать здесь номера. Отель предназначен для более респектабельных испанцев. Хотя мне, как военному в отставке, вполне могли подыскать номер.

Дали не выказал обиды, когда услышал новость, но каждое утро в половине одиннадцатого он восседал в гостиной "Ритца" с чашкой кофе в руках и изображал из себя постояльца отеля.

Положение обязывает!

Бунюэль

В юности, в пору студенчества в мадридской Школе изящных искусств, Дали и будущий режиссер Луис Бунюэль были близкими друзьями. Вместе они сняли несколько фильмов. Самый известный из них - "Андалузский пес". Революционный фильм, поставленный на средства Бунюэля и его родных. Тем, кто видел его, наверняка запомнились страшные сцены превращения руки в муравейник и разрезания глаза молодой девушки лезвием бритвы.

Ко времени моего знакомства с Дали его дружба с Бунюэлем распалась, однако художник настаивал на том, что "они с Луисом по-прежнему близки".

Однажды Дали попросил меня отправить телеграмму Бунюэлю с предложением снять продолжение "Андалузского пса". Дали считал, что в свое время картина не была закончена и потому стоит продолжить работу над ней.

Прошло десять дней, прежде чем мы получили каблограмму на испанском, адресованную Дали. Я спросил художника, что в ней говорится.

- Да так, - ответил Дали, - он пишет, что очень занят на съемках и что не сможет выделить ни минуты для работы над фильмом.

Прошло еще несколько дней, и я случайно наткнулся на послание Бунюэля, лежавшее на столе. Смысл ответа несколько отличался от того, как его преподнес Дали.

Удивительно поэтично Бунюэль написал: "Ни одна река не протекает дважды под одним и тем же мостом". На самом деле это была старая испанская поговорка, которая означает: "Да плюнь ты на все это!"

Примечания

. Телеграмма, передаваемая по подводному кабелю связи.

Время

Со всех концов света к нам съезжались заказчики - с золотыми слитками, швейцарскими франками, долларами... Они хотели заполучить Дали, опережая других. Снова и снова мы видели мужчин и женщин, ставивших все на карту ради творений Дали. Благодаря дерзким махинациям многие из них богатели. Самые требовательные - как правило, издатели книг и литографий - хотели, чтобы их заказ был изготовлен немедленно. Поэтому самым сложным моментом в переговорах оказывалось установление срока окончания работы.

Например, как-то в мае мы подписали контракт на двенадцать медных гравюр. Их нужно было изготовить к сентябрю. Но Дали всегда набирал слишком много заказов и работал над ними не спеша. В конце концов, он - мировая знаменитость и должен выделять время, чтобы играть и эту роль.

Наступил сентябрь, потом октябрь, а медные гравюры так и не были готовы. Заказчик выразил недовольство, и мне пришлось докладывать об этом Божественному.

- Капитан, у нас масса времени! - с наивностью ответил Дали. - Масса времени! Посмотрите на дату окончания работы.

- Я как раз недавно заглядывал в бумаги, - сказал я. - Гравюры должны были быть готовы к сентябрю.

- Ну вот, - обрадовался художник. - Мы не обязаны сдавать заказ заранее, до назначенного срока.

- Но уже октябрь, Дали!

Художник растерянно посмотрел на меня:

- Как это?

- Уверяю вас. На дворе уже октябрь.

- В таком случае, - со всей серьезностью объявил Дали, - кто-то похитил у меня сентябрь.

Пуболь

У Дали было много талантов. Талант к живописи, что очевидно, но еще и талант к жульничеству. Если бы он не стал художником, то наверняка стал бы первоклассным жуликом. Помню случай, когда он обдурил одного губернатора.

Дали купил замок Пуболь для Галы за невероятно низкую цену - двадцать тысяч долларов. Еще пятьдесят тысяч он потратил на ремонт. Учитывая доходы художника, для него это были, в прямом смысле, карманные деньги.

Однако существовала проблема. Добраться до замка по приличной асфальтовой дороге было невозможно. Проселок, соединявший замок с деревней, был в таком состоянии, что по нему даже танку не проехать, - сплошные рытвины и огромные валуны. Что же делать?

Мэр объяснил Дали, что вот уже пятнадцать лет, как они пытаются отремонтировать дорогу, но им не хватает средств. Никто не знает, на что уходят деньги. Пришлось объявить, что строительство не по силам городу, и на этом все работы были заморожены.

Дали поинтересовался, кто вообще отвечает за благоустройство дорог.

- Ответственность лежит на губернаторе области, - сказал мэр.

Дали узнал имя губернатора и его телефонный номер.

- Я все улажу, - подмигнул он.

На следующей неделе губернатор получил приглашение на чашечку чая в замок Галы, в Пуболь. Гостей ждали точно к четырем часам. Пробило пять, а губернатора все не было, и я заметил, что либо губернатор не отличается вежливостью, либо что-то случилось.

"Что-то случилось" - это было верное предположение. Губернатор вместе с супругой и личным секретарем прибыли около шести. Они рассыпались в извинениях:

- Дорога просто отвратительна! У нас лопнули два колеса, а запасное было только одно!

Дали пристально посмотрел ему в глаза.

- Да, - сказал он, - меня это очень тревожит. Через три недели генералиссимус Франко приедет к нам в гости, и, боюсь, он не одобрит такого положения вещей.

На следующее утро ремонт дороги был возобновлен.

Сегодня можно свернуть с основной магистрали и подъехать к замку Пуболь по удобной асфальтовой дороге. Правда, дальше всё обрывается.

И хотя Франко так и не приехал в гости, дорога по-прежнему функционирует.

Манитас де Плата

Дали ненавидел самолеты. Поэтому несколько раз в год мы пересекали Атлантический океан на круизном лайнере. Особенно нам нравилось роскошное судно под названием "Франция".

В одну из поездок мы узнали от стюарда-испанца, что на пароходе находится цыган-гитарист, путешествующий третьим классом. Он едет в Америку в первый раз и с удовольствием выступает для всех, кто готов его слушать.

- El es muy bueno, - сказал стюард.

Дали очень заинтересовался.

Мне пришлось немного надавить на капитана, и в конце концов он дал разрешение на приватную встречу пассажира третьего класса с пассажирами первого. Гитарист должен был прийти в каюту Дали и сыграть для него.

После ужина в дверь постучали. Вошел молодой человек лет двадцати. Небольшого роста, черноглазый, он казался очень стеснительным. Парень вытащил гитару из чехла и с такой страстью ударил по струнам, что мы, прослушав первую вещь, попросили его продолжить. В итоге он играл для нас три часа подряд, до глубокой ночи.

Дали был покорен талантом цыгана и, как только мы прибыли в Нью-Йорк, представил его журналистам, собравшимся в порту

Гитариста звали Манитас де Плата. Неожиданное внимание Дали открыло перед ним невероятные возможности: через неделю он уже выступал в Карнеги-холл, причем не в обычные вечерние часы, а в полночь, на специальном закрытом концерте. Дело было в шляпе!

По иронии судьбы капитан судна, который был очень недоволен тем, что пассажир третьего класса приходит выступать в каюту Дали, просил нас достать ему билет на этот закрытый концерт...

Манитас стал известен и богат. Пластинки с его музыкой продавались миллионными тиражами.

Как-то он приехал к Дали в Кадакес и устроил импровизированный концерт в открытом внутреннем дворике дома в Порт-Льигате. Но об этом пусть расскажет Кэтрин.

В тот августовский день, в начале 1970-х, было душно и жарко.

Мы все сидели в гостях у Божественного, в патио, где жара ощущалась не так сильно. В тот день он пригласил своего большого друга Манитаса де Плата, цыганского гитариста, сыграть для нас.

Собрались все сливки каталонского общества, "от короля до бедняка", как говорил сам Дали.

В некотором возбуждении художник наблюдал, как гости рассаживаются.

- Капитан, Капитан, идите сюда, - позвал он нас.

Но мой муж не последовал его совету и увел меня подальше от толпы. Мы поднялись на балкон и расположились там. Я была довольна - сверху удобней наблюдать за остальными, но, как оказалось, это был тот случай, когда "у Питера есть причины, о которых Кэтрин совершенно не догадывается"!

Музыканты, то есть Манитас де Плата и четверо его друзей, расположились напротив гигантской кофейной, чашки, из которой росло оливковое дерево. Солнце стояло в зените. На плечи музыкантов спадали вьющиеся волосы, пестрые рубашки были расстегнуты по пояс и открывали загорелые торсы, в глаза бросались толстые золотые цепи, без которых трудно представить цыган.

Заиграла музыка. Все как будто позабыли о жаре и принялись хлопать в ладоши в такт, кое-кто даже пританцовывал. Гитаристы почти сразу взмокли. Они старались вовсю, довольные успехом. И вдруг... пошел снег! Снег из перьев! Белые, серые, коричневые, они испускали страшную вонь, как в старом курятнике, и постепенно заполняли все пространство. Люди начали чихать, кашлять, задыхаться!

Гитаристы превратились в пушистых цыплят, но продолжали играть, выплевывая перья в небольших паузах фламенко.

Дали веселился от души. Он стоял в стороне, под навесом, защищенный и от солнца и от перьев!

Ларчик открывался просто. Над патио находился огромный вентилятор, который обычно использовался для поднятия пластикового купола над одной из башен дома. К вентилятору привязали большой мешок, сшитый из простынь, и набили его перьями, собранными на птицеферме рядом с Фигерасом.

- Теперь ты понимаешь, почему мы сели здесь, чтобы послушать Манитаса? - шепнул мне Питер. Он прекрасно знал, что должно произойти.

Это событие наделало шуму. Многие до сих пор вспоминают о нем. В тот день Дали и Тала рисковали остаться без прислуги: даже полгода спустя дворецкий, кухарка Пакита, горничная Роза и Артуро, человек на все случаи жизни, натыкались на перья в разных уголках и закоулках просторного дома.

Примечания

. Он очень хорош (исп.).

На причале

Выражение "путешествовать налегке" применить к нам было бы трудно! С приближением к Нью-Йорку нас начинало лихорадить от предчувствия предстоящей выгрузки. Кэти занималась чемоданами, а я проверял, хорошо ли закрыты многочисленные ящики и наклеены ли на них нужные этикетки. Оцелоты всегда чувствовали наше волнение и становились нервозными.

Сборы были в самом разгаре, когда в каюту позвонил Дали.

- Капитан, - сказал он, - с какой стороны судна находится ваша каюта? Со стороны моря или набережной?

В окно была видна набережная.

- О, тогда вы увидите, как подъемный кран передвигает платформу, на которой стоит великолепная машина цвета беж. Но одно колесо соскользнуло с платформы и висит в воздухе. Как только они попытаются опустить платформу на землю, машина рухнет прямо в воду. Знаете, что самое смешное, Капитан? - Дали сделал небольшую паузу. - Речь идет о вашем "бентли".

Маэстро обожал поддразнить людей и всегда наслаждался подобными ситуациями. Я привык к его странным шуткам, но все же меня охватило некоторое волнение, когда я действительно увидел свою машину.

В конце концов "бентли" удалось благополучно выгрузить с корабля, без единой царапины. Дали был счастлив и с удовольствием ездил на ней по Нью-Йорку. Он даже нарисовал на бардачке маленькую симпатичную Деву Марию.

- Пусть она охраняет вас, Капитан, от несчастных случаев.

Бездарь

Мне кажется, в начале нашего сотрудничества Дали считал меня никчемным человеком. Потом он решил, что я все-таки не бездарь, но удачно им притворяюсь. Спустя еще какое-то время он сумел признать, что я в чем-то успешен. А через десяток лет работы бок о бок... полюбил меня и даже гордился мной.

Он обожал устраивать розыгрыши, и мне случалось частенько журить его за очередную проделку:

- Дали, как бы вам ни хотелось меня надуть, у вас ничего не получится!

Мы смотрели друг другу в глаза и начинали хохотать. Это была наша игра. Дали был счастлив, если ему удавалось разыграть меня.

Эта история случилась в первый год нашего сотрудничества. Я договорился о встрече с богатым клиентом, человеком, с которым познакомился еще в те времена, когда вращался в кинематографических кругах. С ним можно было заключить сделку на сто тысяч долларов. Встреча, как всегда в подобных случаях, была назначена в баре отеля "Сент-Реджис".

В то утро я опоздал на пятнадцать минут по уважительной причине. Директор отеля остановил меня, чтобы поговорить о важной проблеме: вот уже три года подряд чета Дали не оплачивала счетов. Мне удалось договориться и снизить задолженность в пятьдесят тысяч долларов наполовину. Касательно остальных двадцати пяти тысяч я предложил творческое решение: Дали оформит бар на первом этаже отеля, и репродукциями его картин мы украсим каждый номер.

Вполне довольный собой, я наконец спустился в бар.

Дали и мой давний приятель уже были там. Они болтали о чем-то и смеялись, когда я подошел.

- Капитан, - сказал Дали, - познакомьтесь, это мой старый друг...

- Старый друг? - удивился я.

- Ну да, мы знакомы уже сто лет!

В действительности они впервые увидели друг друга всего несколько минут назад, ведь это я организовал встречу. Дали пустился на хитрость, чтобы лишить меня законных десяти процентов. Мне не оставалось ничего больше, чем подыграть ему и глупо улыбнуться.

Через две недели Дали попросил у меня номер телефона этого человека.

- Но, Дали, - сказал я, - это же ваш старый друг! Уверен, у вас есть его номер!

Естественно, никакого номера у него не было. Он даже не мог вспомнить полное имя своего "давнего знакомого".

- Ладно, Дали, - согласился я. - Вы получите его телефон, но это будет стоить десять тысяч долларов! Мои десять процентов!

Он заплатил в тот же день.

Майор Барнс

Когда в 1969 году мы оказались в Нью-Йорке, я позвонил одному из своих старых друзей по армии, старшему по званию офицеру, и сообщил ему, что остановился в отеле "Сент-Реджис".

Майор Барнс (в годы Второй мировой он был одним из ближайших помощников генерала Эйзенхауэра и занимался проблемами ведения психологической войны, также ему довелось послужить и на флоте) наведался в бар "Кинг Коул", полный желания отыскать меня. Бармен отправил его к Дали, сказав, что тот сидит в соседнем зале, совсем рядом.

Рядом? Прекрасно! Барнс, довольно мощный мужчина под метр восемьдесят, решительно заша-гал в соседний зал и обнаружил там Дали в окружении поклонников.

- Я ищу капитана Мура, - сказал майор. - Мы вместе служили в армии, он был славным офицером!

- Да вы что? - удивился Дали. - Капитан Мур и правда служил в армии?

Барнс сбросил куртку и схватил Дали за галстук.

- Вам повезло, - заорал он, - что вы не мой подчиненный!

Я успел как раз к тому моменту, когда стычка готова была перейти в драку, и утащил майора в соседний зал. Он был на взводе и горел желанием выбросить Дали на улицу.

Больше Дали никогда не шутил над моим военным прошлым.

« Foc !»

Дым. Сильный запах дыма. Я открываю дверь номера на шестом этаже нью-йоркского отеля "Сент-Реджис". Да, действительно дым, и явно не сигаретный. Что-то горит.

Я поспешно закрываю дверь и звоню в администрацию отеля.

- О, нет никакого повода для беспокойства, сэр. На одном из нижних этажей загорелся матрас, но огонь уже потушен. Мы постараемся обзвонить всех постояльцев и успокоить их, - сказали мне.

Я подумал, что Дали может слишком взволноваться, услышав подобную новость, и решил позвонить ему сам. Но в его номере никто не брал трубку. И тут я услышал странный шум в коридоре.

Дали несся по коридору, прижимая к груди старый помятый чемодан, в котором всегда хранил свои сокровища, то, что не должно погибнуть при пожаре... пожаре, готовом вот-вот, по его мнению, охватить все здание. Мне было известно, что среди сокровищ числятся незаконченная опера под названием "Быть Богом", осколки метеорита и крохотный кусочек дерева, который, как считал сам Дали, был частью Креста Господня.

Не снижая скорости, он бил кулаком в каждую дверь, мимо которой пробегал, выкрикивая при этом "Пожар!" на каталанском. В моменты паники он всегда переходил на родной язык.

- Foc! Foc! Foc!

С каждым выкриком его голос становился все визгливее.

Я подумал, что большую часть постояльцев успели предупредить и они не обратят внимания на вопли сумасшедшего. Но вдруг открылась дверь, и на пороге появилась толстая американка с бигуди в волосах, явно рассерженная тем, что ее прервали в самый разгар туалета. Она выкрикнула на английском:

- Fuck your-self!

Думаю, это грубое выражение в переводе не нуждается.

Карты Таро

Работа, которую Дали делал на заказ, часто, под давлением жизненных обстоятельств, творческого поиска или иных причин, получалась не совсем такой, какой ее рассчитывал увидеть клиент. Простота и ясность были чужды Божественному, он намеренно стремился к сложным формам. Бывало и так, что Дали заходил в тупик, не зная, как завершить работу. Другой на его месте, возможно, подумал бы о том, что стоит остановиться. Но у Дали был свой подход - он всегда стремился к нестандартному решению проблемы. Я убежден в одном: хорошим идеям доступно развитие. Они могут дремать где-то в подсознании, а потом вдруг распуститься пышным цветом. Так получилось со знаменитой колодой карт Таро, которую Дали заказал Брокколи.

Кабби Брокколи, продюсер фильмов о Джеймсе Бонде, попросил Дали нарисовать карты Таро, которые хотел использовать в очередной серии о подвигах знаменитого агента 007. Но Дали так долго выполнял заказ, что Броколли больше не мог ждать и использовал в фильме другие карты.

Тем не менее Дали продолжал работать и успешно завершил проект.

Увы, продать карты было некому.

Спустя примерно месяц один ньюйоркец из свиты поклонников Дали (с легкой руки художника к нему приклеилось прозвище Теленок) вдруг заявил, что нашел покупателя. Он и в самом деле отыскал человека, готового выложить полмиллиона долларов за право на издание двухсот пятидесяти литографий с каждой карты плюс потиражные. К тому же этот человек собирался выпустить книгу о картах Таро с иллюстрациями Дали и просто об игре в карты.

Дали был рад, и не только из-за денег. Карточные игры широко использовались представителями сюрреалистического направления ради разоблачения традиционных взглядов на искусство и общество.

Не знаю, был ли издатель карточным игроком, но, надо отдать ему должное, блефовать он умел. При заключении договора он выдал Дали чек на двести тысяч долларов и пообещал приехать к нему в Париж, чтобы выплатить остаток суммы.

Не думайте, что он обманул художника. В один прекрасный день он объявился в отеле "Морис" и каким-то образом проник в апартаменты Дали. Художник в это время завтракал в постели. Далее последовала поистине театральная сцена: издатель широким жестом подбросил купюры в воздух, пробормотал какие-то подобающие случаю слова, сослался на занятость и быстро ретировался.

Дали пришел в восторг. Доллары, с тихим шорохом падавшие на ковер, произвели на него гораздо большее впечатление, чем банковский чек.

К счастью, я оказался поблизости и заставил Дали пересчитать деньги. Несмотря на огромное количество купюр, их общая сумма не превысила шестидесяти пяти тысяч долларов. Пришлось догонять издателя и хватать его буквально за руку. Разумеется, он пришел в ярость, однако недостающее было уплачено им уже на следующий день.

Карты Таро, нарисованные Дали, имели колоссальный успех. Успех, равный "Джеймсу Бонду".

Пока смерть не разлучит нас!

Перечислить всех деловых людей, добивавшихся встречи с Дали в нью-йоркском отеле "Сент-Реджис", невозможно - их слишком много. Предложения, с которыми они приходили, порой были фантастическими. Но все же один случай мне запомнился особо.

Господин Купер представлял организацию под названием "Удлините свою жизнь". По заведенному порядку сперва ему пришлось поговорить со мной, так как именно я решал, насколько важен тот или иной вопрос и стоит ли беспокоить по этому поводу Дали.

Признаться, я был удивлен. Господин Купер ни слова не сказал о живописи, коммерческих предложений от него также не последовало. Организация "Удлините свою жизнь" обещала вернуть Дали к жизни в весьма и весьма отдаленном будущем. Для этого необходимо было законсервировать тело с помощью, как выразился Купер, "замораживающей перфузии".

Я познакомил представителя фирмы с Дали. Процедура, которой собирались подвергнуть художника, носила поэтическое название: "Замораживаем. Ждем. Возрождаем". Через сто (а точнее, через двести) лет Дали должен был ожить в хорошей физической форме.

Дали сомневался, но все-таки сказал, что готов согласиться на предложение с условием, что я тоже заключу подобный контракт.

- Но мне-то зачем это делать? - поинтересовался я. - Ведь это вы знаменитый художник, а я простой человек.

- Затем, - ответил Дали, - что через сто или двести лет не останется никого, кто бы помнил о Божественном Дали. И мне понадобится человек, который сможет рассказать обо мне людям. О, Капитан, без вас я не справлюсь!

Примечания

. Перфузия - продолжительное (постоянное или периодическое) нагнетание жидкости (например, крови) с лечебной или экспериментальной целью в кровеносные сосуды.

Авиакомпания «Бранифф»

Дали заплатили неплохую сумму за участие в рекламе авиакомпании "Бранифф". В кадре художник спускался по трапу самолета, покручивая ус, и громко говорил: "Обожаю летать самолетами авиакомпании "Бранифф""

Увы, в скором времени после того, как реклама вышла в эфир, Дали пригласили на какое-то ток-шоу.

- Вам, вероятно, приходится часто летать в США и другие страны? - поинтересовался ведущий.

- Вовсе нет, - ответил художник. - Дали не летает на самолетах!

На следующий день авиакомпании "Бранифф" пришлось снять рекламу с эфира, а мы вынуждены были вернуть им все деньги.

Грант

Нью-йоркский адвокат Дали Арнольд Грант, женатый на бывшей "мисс Америка" Бесс Майерсон, закончил, как ни удивительно, в доме для умалишенных. Некоторые утверждали, что это случилось из-за Галы - якобы она достала его своими жалобами.

Гранту нравилось работать с Дали, и... он умел убеждать художника платить ему гонорары картинами. После его смерти наследники решили продать картины. Гала наняла адвоката и подала в суд. Она утверждала, что произведения Дали просто "хранились" в доме Гранта и теперь они не могут продаваться и должны быть возвращены автору.

Ей не удалось выиграть дела, и шедевры затерялись в недрах поделенного наследства.

Клуб «21»

Однажды, я повел Дали пообедать в клуб "21". Этот легендарный нью-йоркский клуб был открыт Джеком Крейндлером и Чарли Бернсом на Западной 52-й улице в ночь с 31 декабря 1929 года на 1 января 1930 года. Он знаменит живописным потолком с подвешенными на нем игрушками. Голливуд часто снимает в этом клубе фильмы, Джон Ф. Кеннеди ужинал там накануне своего избрания.

Мне приходилось ужинать в этом клубе в компании Джо Кеннеди, Лоуренса Оливье и Чарльза Лоутона.

Однажды я привел в клуб Дали. Он был там впервые, и помещение не произвело на него сильного впечатления.

- Это не ресторан, - сказал он. - Больше смахивает на какой-то ирландский кабак!

Мы не просидели и пятнадцати минут, как меня вызвали к телефону. Я попросил, чтобы телефон принесли к столику. Звонил директор клуба.

- Что это за бродягу вы привели сегодня, Питер? - спросил он. - Какой ужасный тип! Он так странно выглядит!

- Это испанский художник, - объяснил я.

- Но что за усы, Питер! Уже трое человек мне пожаловались!

Дали сказал, что никогда больше не пойдет в клуб "21", и наябедничал своему адвокату Арнольду Гранту:

- Капитан водил меня в какой-то жуткий ирландский ресторан. Называется "21".

- "21"? - переспросил Грант. - И вас туда пустили?

- Конечно, - ответил художник. - Я ведь Дали!

Через три или четыре дня он позвонил мне:

- Дали хочет пойти в жуткий ирландский ресторан!

- Но, Дали, у меня уже есть планы на вечер, - ответил я.

Он настоял, чтобы я дал ему адрес, и отправился в клуб один.

Естественно, его туда не пустили.

Примечания

. Лоутон, Чарльз (1899-1962) - актер, режиссер, сценарист и продюсер. Играл на сценах лондонских театров, снимался в голливудских фильмах.

Справедливости ради

Знаменитая парижская марка духов решила выпустить новый мужской аромат. Лучшей рекламой парфюму послужило бы оформление Дали. Но художника в тот момент не оказалось в городе. И тут же возникла неразрешимая проблема - Гала.

Сначала она запросила двадцать пять тысяч долларов. Предложение было принято. Тогда она удвоила сумму. И на это получила согласие. После чего Гала снова повысила цену, уже до ста тысяч. Заказчики устали от постоянных переговоров, и сделка была расторгнута.

В следующий наш приезд в Париж вдруг выяснилось, что духи все же выпущены. Они назывались "Мусташ". Однако ни на коробке, ни на флаконе не было никакой отсылки к Дали. Художник пришел в бешенство и заявил, что подаст на фирму в суд.

Юрист из нью-йоркской адвокатской конторы Луиса Найзера объяснил Дали:

- Если бы вы были единственным человеком в мире, который носит усы, вы бы могли выиграть это дело.

Нечто подобное случилось, когда корпорация "Дженерал Моторс" решила выпустить новый "кадиллак". Представители корпорации обратились к Дали, чтобы он привнес в модель нечто такое, что привлекло бы покупателей.

Божественный принялся за работу и через какое-то время представил заказчикам совершенно безумный вариант. Во всяком случае, в реальной (не кинематографической) жизни Америка такого еще не видела. Представьте себе автомобиль Бэтмена в форме "кадиллака" с разного рода техническими прибамбасами. Вместо капота на авто была металлическая юбка, отливающая золотисто-голубым, и плюс ко всему с эффектом оптической иллюзии. Безусловно, это производило впечатление, но руководство "Дженерал Моторс" не выразило энтузиазма и отказалось от проекта.

Через три года компания выпустила новую модель под названием "Гала". Не считая усовершенствованной начинки - обычная черная машина, почти полностью идентичная всем предыдущим "кадиллакам", выпускаемым в течение десятилетий. Однако руководство "Дженерал Моторс" упустило из виду, что музу и жену художника зовут Гала, и Дали подал иск о незаконном использовании имени его дражайшей половины. Так как сумма иска была не слишком значительной, а неминуемое освещение в прессе - не желательно, компания выплатила художнику требуемую сумму.

Примечания

. Усы (фр.).

. "Праздник".

Бабу и господин Лукас

В 1963 году, когда Бабу был еще котенком, мы водили его гулять по Третьей авеню в престижном восточном районе Манхэттена. Однажды, прогуливаясь с Дали, мы набрели на небольшую типографию, называвшуюся "Центр старинных эстампов". Дали захотел купить там гравюры Пиранези, чтобы использовать их в работе над театральными декорациями.

Владельцем типографии оказался приятный пожилой человек по имени Лукас. Он очень взволновался, увидев нашего оцелота, так как держал в магазине собаку. Мы решили посадить Бабу на этажерку. Сказано - сделано. Устроив его повыше, мы принялись разглядывать гравюры. Выбрав несколько экземпляров, заплатили за покупку и покинули типографию. Перед этим я с трудом сумел отыскать своего любимца, который успел к тому времени перебраться на соседнюю этажерку.

На следующее утро господин Лукас, явно потерявший контроль над собой, появился в отеле "Сент-Реджис". В руках он держал большой сверток гравюр из его коллекции - на каждой красовалось по желтому пятну. От гравюр исходил сильный запах. Господин Лукас объяснил, что Бабу помочился на гравюры и что моча просочилась на другие экземпляры. Ущерб, сказал он, составил четыре тысячи долларов.

Я сообщил об этом Дали, который, как и ожидалось, ответил:

- Это ваш оцелот, Капитан, вы и должны возместить убыток.

У меня не было выбора, и я выписал чек господину Лукасу, а сверток с испорченными гравюрами оставил себе.

Спустя несколько часов в отель прибыла госпожа Лукас и попросила о встрече со мной. В руках она держала чек. Нельзя ли вместо того чека, сказала милейшая женщина, попросить Дали напечатать одну из его литографий в их типографии? Дали согласился, и супруги Лукасы растиражировали "Взрывчатую весну".

Результатом нашего визита - а точнее, "визита" Бабу на этажерки "Центра старинных эстампов" - стала выгодная сделка на миллион долларов и многолетнее сотрудничество с супругами Лукасами.

Примечания

. Пиранези, Джованни Баттиста (1720-1778) - итальянский археолог, архитектор и художник-график, мастер архитектурных пейзажей. Оказал сильное влияние на последующие поколения художников романтического стиля, а и позже - на сюрреалистов.

Усы

Дали носил усы в подражание Веласкесу. Он всегда стремился стать таким же богатым и знаменитым, как этот художник XVII века. Могущественный и всеми уважаемый, Веласкес был придворным живописцем и прославлял своим искусством короля. Он был удостоен звания дипломата. А вот Дали так и не удостоился признания в официальных кругах, хотя в конце жизни успел стать маркизом.

Усы Дали представляли собой две закрученные вверх "проволоки", которые он каждое утро старательно смазывал воском. Если он решал, что усы не достигают достаточной для предстоящих в этот день событий длины, немедленно добавлялся воск и накладывались дополнительные волосы, запас которых всегда хранился у его парикмахера.

К счастью, у Дали хватало волос на голове, чего нельзя сказать о Гале, которая в последние годы жизни почти полностью облысела. Днем и ночью она не снимала парик, часто украшенный бархатным бантом. Я так и не понял, заметил ли Дали, что жена его стала лысеть.

Усы служили художнику великолепной рекламой. Даже те, кто никогда не интересовался живописью, всегда узнавали человека с усами, спускавшегося по Пятой авеню или пересекающего Гринвич-Виллидж, модный квартал Нью-Йорка.

Однажды, когда мы пытались поймать такси на Манхэттене, нас бесплатно подбросили до "Сент-Реджиса" на пожарной машине, совершавшей учебный рейд. Лучшего транспортного средства для художника, поклоняющегося французскому классику Месонье и помпезному искусству XIX века, нельзя было и найти.

Примечания

. Игра слов (оба фр.): pompeux - помпезный и pompe - пожарная помпа.

Комедия положений: комедия Морзе

Когда М. А. Рейнольде Морзе, бизнесмен из Кливленда, штат Огайо, начал коллекционировать полотна Дали (за каждую он платил около тысячи долларов), он сообщил художнику, что по действующему американскому закону владелец картины имеет право тиражировать ее без ведома художника. Подобная странная ситуация действительно существовала в Соединенных Штатах, поскольку Америка не подписала в Берне международное соглашение по соблюдению авторских прав.

В скором времени Морзе заключил договор на издание репродукций со всех имеющихся у него полотен Дали с журналом "Нью-Йорк График", входящим в Издательский дом "Тайм Лайф". Таким образом, он быстренько вернул себе большую часть потраченной суммы, и это еще мягко сказано.

Обнаружив, что репродукции, благодаря усилиям Морзе, с успехом распространяются по всей Европе, я написал ему и предупредил, что, если подобное безобразие не прекратится, он не сможет больше купить ни одного полотна Дали. Никогда.

Морзе поумерил свой пыл. Тем не менее в 1958 году он опубликовал иллюстрированную книгу "Дали: Исследование жизни и творчества". Рейнольде был не таким человеком, чтобы отступиться, когда им владела навязчивая идея.

В 1971-1972 годах Дали собрался посетить первый музей в честь собственной персоны в Кливленде. Предстоящая поездка приводила его в страшное возбуждение.

- Сегодня, Капитан, - сказал он мне утром в гостиной своего номера в отеле "Сент-Реджис", - очень важный день! - Дали выпучил глаза, как делал всякий раз, когда собирался пережить невероятное приключение. - Сегодня, - продолжил он, поправляя бархатный пиджак, - мы отправляемся в Кливленд!

- Кливленд... - повторил я с восторгом, который обычно приберегал для визита к проктологу. - Что мы там забыли?

Мэтр свирепо закрутил кончик уса.

- Я вас не понимаю, Капитан! - воскликнул он. - Мы отправляемся смотреть музей Дали, открытый американским миллионером Рейнольдсом Морзе!

С первого дня нашего пребывания в Нью-Йорке, вот уже несколько недель подряд, Дали только и говорил об американском миллионере Рейнольдсе Морзе. С завидной периодичностью художник сообщал мне, что этот человек "богаче самого Рокфеллера!".

Гала рассказывала, как Дали познакомился с Морзе в отеле "Сент-Реджис". Точнее, в туалете этого отеля (и было это не менее десяти лет назад).

Бизнесмен пристроился к писсуару и взглянул в сторону Дали, занимавшегося тем же, чем и все в этом месте.

- Вы... вы, должно быть, художник! - воскликнул он.

- Самый лучший! Я - Дали! - ответил мэтр. - Не уходите! Сейчас я принесу вам свою картину.

Через несколько минут, не выходя из туалета, Морзе оказался владельцем одного из произведений Дали. Картина была куплена за тысячу долларов, что в те времена для Дали было целым состоянием.

Теперь, спустя годы, сумма в тысячу долларов за полотно уже не казалась Дали достаточной, а Морзе успел скупить около пятидесяти произведений, среди которых были и весьма значимые в творчестве художника.

Мне очень не нравилась вся эта ситуация, и я не раз делился с Дали своими опасениями. Но Морзе, когда хотел приобрести очередную картину, сказал, что собирается выставить полотна в новом музее Дали в Кливленде. И теперь Дали готов был нанять лимузин с шофером и отправиться на северо-восток США.

Я позвонил в службу такси, взял в банке пачку банкнот, и мы отправились по платной автомагистрали в сторону Пенсильвании. Из-за крутых поворотов, резких спусков и подъемов Дали укачало. То, что он не попросил водителя повернуть обрат -но, доказывало его сильнейшее желание побывать в музее. И вот, как только над нами сгустились розоватые сумерки, длинный блестящий лимузин въехал в Кливленд.

- Где именно находится музей? - спросил я Дали.

Он уверил меня, что точно знает его местонахождение.

- Следите за указателями, - сказал он, покручивая ус.

Мы проехали до центра города, читая указатели. "Футбольный стадион", "Порт", "Музей Изобразительных искусств Кливленда" - музея Дали среди них не было. Тогда мы решили спросить дорогу у прохожих, но и они не смогли нам помочь.

- Музей должен быть очень большим и красивым, - твердил Дали, - вы ведь знаете, этот миллионер богаче самого Рокфеллера.

Наступила черная, непроглядная ночь. В конце концов я забежал в какой-то отель и с помощью администратора, который справился по телефонному справочнику, выяснил, куда приблизительно нам надо ехать.

Мы долго кружили по городу и наконец оказались на окраине Кливленда.

Местные жители, услышав имя Морзе, указали нам на кирпичный домик на пять комнат с небольшим садиком у крыльца.

- Не может быть! - сказал Дали. - Рейнольде Морзе - американский миллионер...

И мы закончили хором:

- Богаче самого Рокфеллера.

Я взбежал по ступенькам и позвонил в дверь, ожидая, что нас в очередной раз отправят блуждать в поисках музея. Но зажегся свет, дверь приоткрылась, и глазам предстало удивительное зрелище: Рейнольде Морзе в полосатой пижаме.

Он и его супруга вынуждены были устроить Дали импровизированную экскурсию по дому. В холле и в гостиной висели его картины, еще несколько было распределено по разным комнатам.

- Это и есть музей Дали? - поинтересовался я.

- Еще чего! Конечно нет! - нервно усмехнулся Морзе. - Я отвезу вас в музей Дали завтра утром! В это время уже все закрыто!

Человек "богаче самого Рокфеллера" готов был уступить художнику собственную постель. Однако мы не воспользовались его предложением и переночевали в соседнем мотеле.

На следующее утро Морзе повез нас в "музей Дали".

- Дали ведь предупреждал Капитана. Музей обязательно будет огромным, - выговаривал мне художник, пока наш лимузин ехал за мощной машиной Морзе по окраинам города, потом по индустриальной зоне, где заводские трубы выкашливали в воздух клубы черного дыма.

Примерно в середине промзоны мы наконец остановились.

Дали ожидал увидеть большую и красивую вывеску с надписью "Музей Дали", но вместо нее была другая: "Пластиковые изделия Морзе".

Морзе вел нас по своему заводику, а Дали становился все более тревожным. Он никак не мог понять, где же его музей.

- Ну вот мы и на месте! - объявил Морзе и провел нас сквозь секретариат, где работали машинистки, в небольшую пристройку. - Музей Дали, прошу вас, господа!

Он включил неоновую лампу, которая сразу же жалобно загудела. Мне показалось, что мы находимся на складе. Дюжина полотен затаилась в унылом зеленоватом свете. Дали остолбенел.

Перед тем как уехать из города, я уговорил мэтра заскочить в музей Изобразительного искусства Кливленда, один из самых известных в США. Дали сразу узнали, и мы получили возможность встретиться с руководством музея. Художника спросили, что привело его в Кливленд. Он похвастался, что приехал посетить музей Дали. Для него оказалось большой неожиданностью, что никто из дирекции ничего не слышал о подобном музее, а тем более о бизнесмене по имени Рейнольде Морзе.

После неудачного визита в Кливленд мы вновь уселись в лимузин и отправились в Нью-Йорк. Дали был в отвратительном настроении и хотел только одного: ехать не по автостраде, а по какой-нибудь другой дороге. Путь, выбранный водителем, оказался намного более приятным, но через каждые полтора метра мы попадали в пробку. Из-за этого мы потеряли несколько часов, и за семьдесят пять километров до Манхэттена Дали проголодался.

Попросив шофера остановиться у небольшого ресторанчика "Casa Mario", я оставил Дали в лимузине и вошел внутрь. Со мной поздоровался невысокий лысый человек с большим носом и испачканными в муке руками. Взглянув на меня поверх теста, лежавшего на столе, он расплылся в широкой улыбке.

- Какой сюрприз! - услышал я по-итальянски. - Вот настоящий подарок! Господин Дэвид Нивен!

Возможно оттого, что я носил усы, меня часто путали с актером Дэвидом Нивеном. Подобные ситуации всегда смущали меня. Однако я не поправил мужчину, а, сделав непроницаемое лицо, поинтересовался, можно ли поесть в его ресторане.

- Господин Нивен, - воскликнул хозяин заведения, - здесь можно поесть так же хорошо, как в ресторане "Романофф" в Голливуде, где я так часто вас обслуживал!

Квадратные скатерти, бутылки кьянти, запечатанные воском, - ресторан производил приятное впечатление. Я позвал Дали, и мы отведали такой же великолепной еды, какую, вне всякого сомнения, пробовал Дэвид Нивен в голливудском ресторане "Романофф".

В конце ужина мы попросили счет, но нам ответили, что ужин был за счет заведения. По-прежнему улыбающийся Марио, так звали хозяина, подошел к нашему столику. В руках он держал книгу почетных гостей.

- Господин Нивен, - обратился он ко мне на итальянском, - не будете ли вы так любезны расписаться здесь?

- Хорошо, - ответил я ему на том же языке, - но хотя бы из вежливости предложите сначала расписаться господину Дали.

Марио посмотрел на меня, потом на Дали и разразился мощным хохотом.

- О, господин Нивен, - сказал он и хлопнул меня по спине, - вы, вероятно, хотите посмеяться над Марио? Я много раз видел фотографию Сальвадора Дали! Этот человек не Сальвадор Дали, и он не распишется в моей книге. А вы, господин Нивен, вы должны расписаться!

Чтобы не вступать в бессмысленный спор, я расписался в книге именем "Дэвид Нивен", и мы ушли. Дали так никогда и не узнал, что итальянец обвинил его в том, что он не Сальвадор Дали.

В связи с Морзе мне вспоминается еще один вечер, вечер аукциона, проводимого домом "Парк-Бернет" в Нью-Йорке. Десятого марта 1971 года на торги выставлялась знаменитая картина Дали "Открытие Америки Христофором Колумбом".

В то утро, перед началом торгов, я прогуливался по галерее особняка, в котором проходил аукцион, и с ужасом узнал, что такая значимая для творчества Дали работа оценена всего лишь в двадцать семь тысяч долларов. В те времена обычная литография с ограниченным тиражом удостоилась бы большей суммы.

Итак, я был свидетелем явной несправедливости. Возникла необходимость в немедленном вмешательстве, иначе на моих глазах обесценилась бы важная часть творчества художника.

Перебрав все возможные варианты, я попросил близкую подругу, Кармен Делл'Орефис, одну из давних натурщиц Дали, помочь мне поднять цену. В распоряжение аукционного дома "Парк-Бернет" я предоставил заверенный банком чек на сумму в сто тысяч долларов и попросил оценить полотно в ту же сумму.

Благодаря моей тайной манипуляции стоимость "Открытия Америки" достигла ста тысяч долларов.

В вечер после торгов я просунул записку под дверь номера Дали в отеле "Сент-Реджис".

"Вам будет приятно узнать, - говорилось в записке, - что в первый раз одна из ваших картин продана за сто тысяч".

На следующий день Дали проснулся в великолепном настроении. Он всем и каждому рассказывал, что одна из его картин была продана за сто тысяч долларов. Однако я заметил, что Гала не разделяет его восторга. Она досадовала, что не успела сама, раньше меня, провернуть ловкую махинацию. О моем участии в поднятии цены на картину она уже догадалась.

К полудню атмосфера в отеле накалилась до предела. Дали позвонил взбешенный Рейнольде Морзе и пригрозил, что никогда больше не купит ни одну из его работ. Оказывается, он посылал из Кливленда на торги своего тайного уполномоченного, и, по его сведениям, цена за картину не превышала тридцати тысяч долларов. Только "извращенная идея Капитана Мура" подняла ее стоимость до ста тысяч!

- Что это значит? К чему эти происки? - разорялся Морзе.

- Этот человек довольно глуп, - сказал я Дали. - Он купил уже около ста ваших картин, а я за одну ночь сделал его мультимиллионером!

- Это так, но ему нужна картина, - сказал Дали.

- А вы хотите, чтобы картина попала к нему? - с интересом осведомился я.

- Да, Капитан.

- Ну так никаких вопросов, - согласился я. - Скажите ему, пусть вернет мне сто тысяч долларов, которые я на нее потратил, и картина в его руках.

Через пять дней после торгов Морзе прислал мне чек на сто тысяч долларов в обмен на картину. Он даже не удосужился поблагодарить меня.

Сегодня "Открытие Америки Христофором Колумбом" оценивается в миллион долларов.

В 1974 году, когда в Фигерасе открывал двери для посетителей театр-музей Дали, художник с возмущением узнал, что Морзе отказался предоставить в экспозицию больше одной картины из своей коллекции. Не могу не сказать, что коллекция Рейнольдса, которую он собрал за триста тысяч долларов, стоила уже не меньше тридцати миллионов. Однако американец не демонстрировал ни тени признательности. Возможно, он и не испытывал подобного чувства.

Чтобы спасти ситуацию и обеспечить музей хотя бы несколькими произведениями художника, я позаботился перевезти в Испанию свою личную коллекцию, которая хранилась в Женеве. Это сделало торжества по поводу открытия действительно представительными и, несомненно, украсило музей. Таким образом, я помог Дали и... открыл ему глаза на то, что творится за его спиной. Парадокс! Дали предоставили музей, но лишили возможности выставить там картины, ибо они разошлись по чужим рукам. Я добровольно предложил свою коллекцию, зная, что мечту о собственном музее Дали лелеял еще с юных лет.

Каждый раз, когда Морзе объявлял о своем приезде в Кадакес, Дали начинал жаловаться:

- Что я буду делать с этим болваном? Капитан, вы должны что-то придумать. Это ваша работа!

Конечно, подобное не входило в мои обязанности, но я все же организовывал какие-то экскурсии по местам, так или иначе связанным с Дали, чтобы держать Морзе подальше от него.

Но однажды у меня кончились идеи. Дали тоже не мог придумать, куда бы отправить Морзе, но мы как-то выкручивались.

В один из последних приездов американца художник бросился к нему с горящими глазами.

- Господин Морзе! Послушайте! Это очень важно! Запишите! Скорей, скорей! Это очень важно!

Морзе поспешил найти кусок бумаги и приготовился записывать инструкции Дали.

- У вас есть машина? - спросил Дали.

-Да.

- Прекрасно! Тогда вы точно справитесь!

- Да? - Морзе не терпелось узнать, в чем дело.

- Сегодня вы должны поехать в Баньолас.

- Зачем мне туда ехать?

- Там есть озеро...

- А...

Озеро находилось в семидесяти пяти километрах. Дали подробно описывал маршрут, Морзе записывал.

- Что я должен сделать, когда найду озеро? - спросил он.

- У озера растет несколько оливковых деревьев. Всего несколько. Как только свернете с главной дороги к воде, остановитесь и сфотографируйте их.

Морзе перестал записывать и бросил на художника недоумевающий взгляд:

- Дали, мне нужно знать, почему так важно, чтобы я сфотографировал оливковые деревья?

- Господин Морзе, именно в этом месте я в первый раз, в восемь лет, ублажал себя.

Самое удивительное, что Морзе поехал в Баньолас и запечатлел места, вызывающие столь ностальгические воспоминания.

В 1982 году я узнал, что в Санкт-Петербурге, во Флориде, открывается музей Сальвадора Дали, в котором Морзе собирался выставить коллекцию картин художника. Я заказал по этому случаю в Кадакесе сувенир из керамики. Горшечник сделал для меня прекрасный кувшин и украсил его изображением дома Дали в Порт-Льигате. Великолепный подарок к открытию музея.

Как только я прилетел в Нью-Йорк, мне позвонили организаторы церемонии открытия и поинтересовались, прибудет ли к празднику "господин Дали лично". Я ответил," что Дали так слаб в последнее время, что был бы не в состоянии приехать, даже если бы захотел.

Журналисты и организаторы отнеслись к этой новости с недоверием. Видимо, Морзе распространял слухи о том, что Дали в последнюю минуту прибудет на личном самолете. Он врал, что художник звонит ему по нескольку раз в день, но я-то знал, что Дали неделями ни с кем не разговаривал.

Я решил, что смогу немного поразвлечься и завлечь беднягу Рейнольдса в ловушку его же сплетен. Обратившись к флористу отеля "Сент-Реджис", я попросил парня наполнить землей кувшин из Кадакеса. Нью-йоркскую землю не отличишь от земли Порт-Льигата, к тому же ее не надо было везти через океан.

Прибыв в санкт-петербургский музей Дали, я тут же отправился на встречу с Морзе.

- Рейнольде, я привез вам керамический кувшин из Кадакеса, - сказал я, - он наполнен землей Порт-Льигата. Теперь у вас будет немного земли с родины Дали. Это для вашего музея.

Через несколько часов, отдыхая в отеле, я включил телевизор и попал на Морзе, дававшего интервью. Он держал перед камерой кувшин, полученный от меня, и объяснял, что Дали лично прислал ему этот сувенир и что он наполнен землей из сада великого художника...

На следующее утро, столкнувшись с Морзе, я сказал ему:

- Дали ничего для вас не передавал, оставьте эту землю в покое.

- Но я... - замялся Морзе.

- Я видел ваше интервью вчера по телевизору.

- Не знаю, что вы такое видели, - возмутился Рейнольде, - но я никогда не говорил подобных вещей по телевиденью.

Типичное для него поведение!

Накануне, под видом другого подарка, я отдал Морзе зонтик, "принадлежавший Дали". В свете вчерашнего я попросил вернуть мне его, пока он не раструбил всем, что зонтик подарил ему лично Сальвадор Дали.

Морзе вернул мне зонтик, который я потом оставил директору гостиницы в Санкт-Петербурге в знак благодарности за прекрасный прием и великолепный номер, предоставленный в мое распоряжение.

Примечания

. "Парк-Бернет" - крупнейший в США аукционный дом со специализацией на произведениях искусства. В 1964 году стал собственностью фирмы "Сотбис".

Национальная галерея искусства в Вашингтоне

Каждый художник имеет право следить за состоянием своих картин в публичных галереях и музеях, однако он вынужден подчиняться административным ограничениям. Скандальная репутация Дали поубавила доверия к нему среди директоров этих заведений. Но редко негативное отношение достигало такой степени, какую проявила однажды дирекция Национальной галереи искусства в Вашингтоне.

В течение нескольких лет мы получали письма, в которых говорилось о странном повреждении, постигшем "Тайную вечерю", выставленную в вашингтонской галерее. Анонимный корреспондент производил впечатление фанатика, так как он очень живо описывал, что на сердце Христа, прямо посередине полотна, появилось пятно.

Во время визита в Вашингтон Хуана Карлоса, старшего сына графа Барселонского, еще не успевшего стать королем (на престол он взойдет только после смерти Франко в 1975 году), Дали попросил меня договориться, чтобы его пропустили в музей, где он сможет самолично проверить состояние картины.

Единственный свободный день в Вашингтоне у нас выпал на воскресенье, но музей в этот день не работал. Только благодаря помощи друга, господина Мовинкля, старого полковника, служившего в американской разведке во время войны, Национальная галерея открыла свои двери ради особого гостя.

У входа нас ждали четверо представителей администрации, двое охранников и хранитель музея. Нас торжественно провели в зал, где была выставлена "Тайная вечеря".

Меня не покидало чувство, что охранникам поручено не спускать с нас глаз. Мы вытянулись по струнке перед картиной и с большим удивлением обнаружили, что анонимный корреспондент говорил правду: на месте сердца Иисуса красовалось масляное пятно.

Взглянув на Дали, я понял, что в этот момент в его голове зарождается мысль о чуде. Признаться, и я думал о чем-то подобном. Возможно, я стал свидетелем внезапного проявления милости Божьей по отношению к художнику, каковую, по личному признанию Дали, он никогда не знал, но всегда надеялся на ее существование. Что может быть прекрасней, чем обретение веры, благодаря собственному творчеству? Или еще лучше: благодаря чуду - слезе, источившейся из сердца Христова, которое художник сделал живым...

Почувствовав, что бдительность конвоя немного ослабла, Дали проворно перемахнул через веревку, предупреждающую посетителей о необходимости держаться от произведения искусства на почтительном расстоянии. На какие-то мгновения он оказался прямо перед полотном, но охранники кинулись к нему и потребовали немедленно отойти.

Дали отреагировал на это не совсем дипломатично, в результате чего нас тут же выставили из музея.

Таким вот образом американские вышибалы оказались виновны в провале божественного чуда, благодаря которому город Вашингтон мог бы стать таким же знаменитым, как Перпиньян и особенно перпиньянский вокзал, казавшийся Дали и его бурному воображению в 1963 году центром мироздания.

Примечания

. Дали очень любил бывать в Перпиньяне и на вокзале этого французского города, который часто рисовал. В "Дневнике одного гения" он признавался, что не однажды испытывал на этом вокзале "приступ космогонического экстаза".

Булавка для галстука

Служащий нью-йоркского ювелирного дома Картье позвонил мне как-то и спросил, не интересует ли меня булавка для галстука, которую Альфонс XIII подарил своему слуге на смертном одре. Я рассказал Дали об этом предложении.

- Капитан должен купить булавку для галстука! - воскликнул художник. - Когда мы встретимся с нашим новым королем, Дали подарит ему булавку!

Я заметил, что булавка вообще-то будет принадлежать мне.

- Капитан должен купить булавку для галстука! - повторил он. - Дали отдаст вам взамен драгоценную коллекцию писем и эротические рисунки!

И я купил булавку. Она стоила около восемнадцати тысяч долларов и была упакована в симпатичную бархатную коробочку, украшенную последними словами короля, которые тот произнес перед смертью. Дали отдал мне письма и эротические рисунки.

Было видно, что булавка ему нравилась, он постоянно носил ее, цеплял даже к пижаме!

Когда я купил булавку, Франко был еще у власти, но Дали не сомневался, что вскоре молодой наследник, Хуан Карлос, станет королем Испании.

Приблизительно через год мы были приглашены в Вашингтон, на прием к наследнику престола в испанское посольство. Приглашены были все - Дали, Гала, оцелот и я. Хуану Карлосу, мне кажется, не нравилась Америка, и он порядком устал от той деятельности, которую вынужден был вести в этой стране. На всякий случай я сказал Дали, что ему представляется великолепная возможность преподнести булавку в подарок. В тот вечер Дали прикрепил булавку не поверх галстука, а с обратной стороны.

Посол принял нас радушно. Пока мы поднимались по лестнице, ведущей к покоям Хуана Карло-са, я заметил, что Дали снял булавку с галстука и положил ее в карман.

Меня удивило, что за весь вечер он ни разу не упомянул о булавке при Хуане Карлосе, которому вскоре предстояло стать Его Величеством Хуаном Карлосом I.

- Дали, - спросил я позже, - почему вы не подарили булавку наследнику?

Он посмотрел на булавку, которая в тот момент была приколота к его пиджаку:

- Она достанется королю после моей смерти.

Не сомневаюсь, что желание Дали было искренним, но после его смерти булавка, вместо того чтобы вернуться к королю, бесследно исчезла. Ее местонахождение неизвестно и по сей день.

Примечания

. Альфонс XIII (1886-1941) - король Испании из династии Бурбонов. Правил до 1931 года.

Миа Фэрроу

Миа Фэрроу, блистательная актриса, была безумно влюблена во Фрэнка Синатру. Певец в каком-то смысле отвечал ей взаимностью. Почти каждую неделю, по вторникам, юная актриса приходила к Дали на чашку чая в отель "Сент-Реджис". Однажды она призналась ему в своем глубоком чувстве к Синатре.

- Вы хотите выйти за него замуж? - спросил Дали.

Миа кивнула.

- Дали расскажет вам, что сделать, чтобы Синатра на вас женился.

Миа придвинулась поближе.

- С сегодняшнего дня, - сказал Дали торжественным голосом, - вы будете переодевать туфлю с правой ноги на левую, а с левой на правую!

- Но зачем? - удивилась Миа.

- Вам станет сложно ходить, и у вас начнут болеть ноги, - ответил Дали. - И именно поэтому Фрэнк Синатра немедленно влюбится в вас!

Через три недели Фрэнк Синатра сделал предложение мисс Фэрроу. В день свадьбы туфли на ней надеты были правильно

Риццоли

В пору, когда я жил в Риме, Анжело Риццоли был на коне. Итальянский вариант Уильяма Рэндольфа Херста. В его руках находились газеты, журналы, книжные магазины, типографии, издательские дома и даже одна кинокомпания. Человек, сделавший себя сам, как говорят американцы.

Вышедший из низов, этот миллионер умел быть своим в любой среде. Сегодня он играл в карты с руководителем христианско-демократической партии и заключал с ним сделку. На следующий день его видели уже с главой социалистов, а через день он вел переговоры с Ватиканом. Для него не существовало границ.

Я столкнулся с Риццоли при необычных обстоятельствах. Мне принадлежал дом в Риме в одном из наиболее престижных районов города, по адресу Форо Романо, 3. Дом был разрушен, но Муссолини дал разрешение на его восстановление одному весьма эксцентричному англичанину, лорду Бернерсу. Я купил дом, когда работал на сэра Александра Корда. Великолепная постройка, из окон открывался вид на Форум! Дом был слишком велик для человека, не имеющего огромного семейства, но я обожал его.

Однажды в Риме, в холле отеля "Эксельсиор", знаменитый продюсер Пепино Амато познакомил меня с Анжело Риццоли. Первое, что произнес Анжело, было:

- Я хочу купить ваш дом!

Я объяснил, что дом не продается.

Взаимопонимание между Корда, венгром огромных размеров, и Риццоли, маленьким итальянцем, было настолько глубоким, что вскоре Риццоли стал самым успешным в Италии продюсером фильмов.

После смерти Корда Риццоли убедил меня основать собственную кинокомпанию. Он готов был вложить в нее деньги - но с условием, что в случае банкротства я верну ему всю сумму. Тогда мне еще не были знакомы макиавеллевские приемы, и я ни о чем не догадывался. Все это выглядело как искреннее желание помочь.

Грэм Грин, написавший роман "Третий человек", чья экранизация имела огромный успех, придумал новую шпионскую историю. Книга была написана в том же жанре, что и "Третий человек", только в ней рассказывалась история мальчика, пропавшего в Венеции. Разумеется, я схватился за сценарий "Похищения в Венеции". Вместе с Риццоли мы взяли на себя задачу выпустить фильм. Были задействованы серьезные актеры, такие как Алида Валли (звезда фильма "Третий человек"), Ричард Бейзхард, Эдуардо Чианелли и многие другие. Режиссером выступил Марио Солдати.

Сложность заключалась в том, что в Венеции, где нужно было снимать фильм, погода меняется слишком часто. Июль и август традиционно считаются самыми "надежными" месяцами, поэтому съемки были назначены на этот период. Но, как назло, с 15 июля до конца августа в Венеции не прекращались дожди.

Из-за сорванных съемок (будь проклята эта погода!) бюджет фильма оказался превышен на два миллиона долларов. Я нес ответственность за половину этой суммы. В качестве гарантии у меня был заложен дом, а проценты все увеличивались. До меня быстро дошло, что я не смогу покрыть такую задолженность. Я честно признался в этом Риццоли и объяснил ситуацию.

- Все будет в порядке, - широко улыбнулся он, - отдайте мне дом, и проблема решена.

Он не предупредил меня, что не собирается вновь закладывать дом, - просто выделил двадцать четыре часа, чтобы освободить помещение. Стоимость дома была меньше миллиона долларов, но по счастливому выражению лица Риццоли я понял, что именно дом (в каком-то смысле) и был его целью с самого начала нашего сотрудничества. Готов поклясться - если бы не погодные условия, он бы нашел еще какой-нибудь способ, чтобы превысить бюджет фильма. Например, ведущие актеры могли заболеть в последнюю минуту.

Вероятно, я был единственным продюсером в истории кинематографа, который снимал фильм исключительно для того, чтобы коварный партнер сумел отобрать у него дом. То, что Риццоли хотел, то и получил.

Однако удача имеет и обратную сторону. Она может повернуться спиной к счастливчику. Прошли годы, прежде чем я сумел отомстить.

Однажды в "Сент-Реджисе" Дали спросил:

- Капитан, вы знакомы с Риццоли?

- Да, - ответил я.

- Он вас не любит, - сказал Дали.

- Странно почему, - немедленно отреагировал я. - Он ведь практически уничтожил меня, отобрал дом в Риме и, можно сказать, лишил состояния.

- Значит, настал ваш счастливый день!

- ???

- Сегодня вы должны встретиться с Риццоли, - сказал Божественный. - Он выпустил Библию с иллюстрациями Дали, не имея на это прав.

Я согласился, предвкушая наслаждение, которое получу, выполняя это задание.

В телеграмме, отправленной в отель "Вальдорф-Астория", я представился человеком, защищающим интересы художника.

Когда меня впустили в комнату, где сидел человечек, укравший мой дом, я прочел в его взгляде изумление, доставившее мне искреннюю радость.

- Капитано Мур... - выдохнул он. - Что вы здесь делаете?

- Я здесь ради интересов господина Дали. Вы издали его Библию, не заключив соответствующего договора. Дали в бешенстве, и адвокаты сказали ему, что он вправе подать на вас в суд. Они также посоветовали ему добиться закрытия ваших банковских счетов в этой стране и ареста вашего имущества!

Риццоли порозовел, как поросенок, которого поджаривают на вертеле.

- Капитано, - промямлил он, - какое счастье, что вы говорите по-итальянски, мы сможем во всем разобраться!

- Разобраться? Дорогой Риццоли, помните ли вы, как ограбили меня на миллион долларов? Итак, первое, что вы должны сделать, это заплатить господину Дали миллион долларов. А потом мы, возможно, и поговорим по-итальянски...

- Капитано, не будем вспоминать былое...

- О нет! Настоящие ирландцы вроде меня никогда не забывают того, что пережили. Вы оставили меня в дураках. Теперь моя очередь.

Риццоли сложил руки и взмолился:

- Но книга расходится плохо...

- Это не играет роли, - ответил я.

- Ну что ж, миллион долларов - разве это деньги? - в конце концов сдался Риццоли. - Если мы должны заплатить - значит заплатим.

Я встал. К этому нечего было добавить.

- Капитано, - после небольшой паузы заговорил человечек, - когда вы вернетесь в Италию?

- Должно случиться нечто особенное, чтобы я приехал в Италию, - сказал я.

- Например, что?

Я задумался на мгновение.

- Возможно, я мог бы приехать на ваши похороны.

Больше мы не встречались. Риццоли выполнил свое обязательство. Дали получил миллион, а я свои десять процентов - сто тысяч долларов.

На следующий год Риццоли умер. На его похоронах я не присутствовал.

Примечания

. Херст, Уильям Рэндольф (1863-1951) - американский газетный магнат и ведущий газетный издатель. Создал индустрию новостей и придумал делать деньги на сплетнях и скандалах. Херст поднял статус профессии журналиста с безвестного сборщика информации до авторитетной фигуры и влиятельного лица.

Дали в такси

В Нью-Йорке Гала каждый день давала Дали по сорок - пятьдесят долларов. Он тратил их во время прогулок. Однажды утром у нее не оказалось мелких денег, и она дала ему купюру в сто долларов.

В тот день, еще до того как Дали успел вернуться в отель к обеду, пошел дождь.

- У вас остались те сто долларов? - спросила Гала, встретив мужа.

- Нет, - ответил Дали, - пошел дождь, и я взял такси.

- Тогда верните мне сдачу, пожалуйста, - попросила она.

- Сдачи не осталось, - ответил Дали.

- Где же вы были? - недоверчиво спросила Гала.

- В "Плазе", - ответил художник.

- Вы взяли такси от отеля "Плаза"?

- Да.

- Так где же сдача?

- Сдачи не осталось!

- Как это?

- Ну, - объяснил Дали, - когда такси остановилось, счетчик показывал 1:0:0. Я отдал купюру водителю. Стыдно, на чаевые не хватило!

Гала вообще-то и сама грешила излишней расточительностью. Незадолго до этого случая она плыла на лайнере "Королева Мария" из Гавра в Нью-Йорк. Изначально при ней было около трехсот тысяч долларов. Но, увы, на борту она решила посетить казино. К моменту прибытия в Нью-Йорк она не смогла оплатить даже такси. Дали, по крайней мере, все же сумел взять машину.

Дали в банке

В начале 1940-х годов Дали получил - в первый раз - чек на пять тысяч долларов и решил обналичить его.

Гала спала, он взял чек и отправился в банк на Пятую авеню.

Когда подошла его очередь, Дали сказал в окошечко кассы, что хотел бы обналичить чек на пять тысяч долларов.

- Могу я увидеть ваш чек? - спросил служащий банка.

Дали вынул бумажку и повертел ею перед кассиром, удерживая на почтительном расстоянии от окошка.

- Так вы мне дадите чек или нет? - спросил служащий.

- А вы мне дадите деньги? - спросил Дали.

- Если вы не дадите мне чек, - рассердился служащий, - я не смогу выдать вам деньги!

- А вдруг, - возразил Дали, - вдруг я дам вам чек, а вы мне не дадите деньги? Что тогда?

Скомкав чек, он начал жевать его.

Кассир в панике забил тревогу, появилась охрана, которая чуть не выкинула Дали за дверь, но в это время прибежала Гала. Проснувшись и обнаружив, что нет ни чека, ни мужа, она поняла, где его надо искать.

Супругам удалось в конце концов обналичить деньги, но чек, скомканный и изжеванный, находился в столь плачевном состоянии, что Гале пришлось вызывать клиента и просить его заменить старый чек на новый.

Деньги

У Дали я работал на условиях десяти процентов от каждой выгодно заключенной сделки. Годовой доход Дали составлял около двух миллионов долларов - проценты от этой суммы, соответственно, составляли около двухсот тысяч долларов в год.

И все же я не питался икрой. Эти десять процентов шли на оплату отелей, переездов плюс ежедневные издержки. Семь дней в неделю из семи у меня были рабочие, и все развлечения, а также юридические вопросы оплачивались из моего кармана.

За долгие годы сотрудничества с супругами Дали я обедал с ними только два раза. В такого рода отношениях фамильярность могла вызвать лишь презрение, и я намеренно выискивал часы в течение дня, во время которых мы не общались.

Вот пример того, как работало наше предприятие.

Я подписал договор на несколько репродукций Дали с одним нью-йоркским издателем, Лукасом. Это была разовая сделка, но Лукас решил возобновить ее. На этот раз я решил проверить, продает ли он репродукции по подходящей цене. В первый раз, в самом начале сотрудничества, Лукас заплатил Дали тысячу долларов и такую же сумму потратил, чтобы сделать репродукции. В итоге он получил десять тысяч долларов прибыли. На этот раз, так как я был уже лучше осведомлен об авторских правах, Лукасу пришлось заплатить по десять тысяч долларов за каждый экземпляр, не считая стоимости самой печати. В результате, однако, все остались довольны.

Мои отношения с Дали у многих вызывали большой интерес. За исключением обедов и ужинов мы весь день проводили вместе. Один из наших клиентов как-то спросил Дали:

- А в чем именно состоит работа Капитана? Что он делает для вас?

Дали отвел его в сторонку.

- Дали слегка безумен, но Капитан безумней его, - таинственно прошептал он.

- Что вы имеете в виду? - удивленно спросил клиент.

- Капитан настолько безумен, что работает день и ночь, чтобы заработать денег! Девяносто процентов он отдает Дали!

Жадный до долларов

В одном из интервью Дали заявил, что его любимая газета - "Дэйли Ньюс".

- А не "Нью-Йорк Тайме"? - уточнил журналист.

- Нет! "Дали Ньюс"!

Среди художников многим было известно прозвище Дали Avida Dollars - анаграмма от Salvador Dali. Прозвище придумал Андре Бретон, так как в Нью-Йорке Дали быстро превратился из Труднопостигаемого в Легкопродаваемого. Оно носило явно оскорбительный характер, но Дали принял его, он даже сфотографировался, приложив к своему закрученному усу две кисточки, чтобы изобразить знак доллара.

Многие знали, что Дали любит деньги. Не меньше денег он ценил золото.

Однажды некий французский издатель появился в отеле "Морис". Он тащил за собой огромный чемодан. Целью издателя было заказать художнику несколько эскизов.

- Маэстро, - произнес он и ловким движением откинул крышку чемодана, - я готов заплатить вот этим!

Мы увидели тускло поблескивающие золотые слитки.

Дали охватило невообразимое возбуждение.

- Капитан, - сказал он, - немедленно подготовьте контракт. Клиент платит золотом!

Я обговорил сроки исполнения заказа и уточнил стоимость работы - полмиллиона долларов. После чего взвесил слитки и осведомился о рыночной цене золота. За обедом я произвел некоторые подсчеты на бумажной салфетке, и все прояснилось. Цена золота не дотягивала до полумиллиона - не набиралось и двухсот пятидесяти тысяч!

- Дали, - сказал я художнику, поднявшись в его номер, - этот человек решил нас перехитрить. Вместо пятисот тысяч долларов он предлагает слитки, не дотягивающие в цене и до половины.

- Но, Капитан, это же золото!

Дали помрачнел, когда я объявил ему, что контракт не может быть заключен. Однако он вновь повеселел после того, как французский издатель принес ему во французских франках сумму, равную пятистам тысячам долларов.

В другой раз один предприниматель заказал Дали серию гравюр. Он оставил сумку, набитую пластинами. Когда я открыл ее, стало ясно, что заказ невыполним. Половина пластин была из меди - вполне подходящий материал для гравировки, - но остальные пластины оказались из золота. Вероятно, заказчик не знал, что на золоте невозможно отпечатать гравюры - оно слишком мягкое и не подходит для подобной работы, в результате и гравюры получатся некачественными, и золото будет испорчено.

В общей сложности золотые пластины весили десять килограммов. По тогдашнему курсу это тянуло примерно на сто шестьдесят тысяч долларов. Я позвонил заказчику и попросил его выдать нам под гравюры медные пластины взамен золотых. Мы договорились, что за золотом он приедет через несколько недель в Кадакес.

Когда он появился Кадакесе, я попросил Дали отдать пластины.

- Но Капитан, - ответил художник, - у Дали нет золотых пластин! Дали вам все отдал!

- Дали, - спокойно сказал я, - где пластины?

- Скорее всего, Капитан потерял их. Возможно, Капитан оставил их в Париже.

Он махнул рукой, давая понять, что разговор закончен.

Выходя из дома, я столкнулся с верным помощником Дали.

- Артуро, - сказал я, - вы не видели золотые пластины?

- Конечно, видел, Капитан, - честно ответил парень. - Они у Дали под кроватью!

На следующее утро я пришел к девяти часам - раньше, чем обычно. Я знал, что Дали будет еще в постели.

- Дали, - сказал я, входя в его спальню, - мне нужно с вами поговорить!

- Что? - спросил он, вытаращив на меня глаза. - Капитан, что вы здесь делаете в такую рань?

В этот момент я специально выронил целую горсть мелочи. Мне пришлось опуститься на колени, чтобы собрать ее, и я успел заглянуть под кровать. Там действительно лежали золотые пластины. Разумеется, я вытащил их.

- Какая удача, Дали! - бросил я. - Золотые пластины нашлись!

С этими словами я покинул спальню. Если бы не подсказка Артуро, мне бы пришлось возмещать стоимость пластин из своего кармана. Для Дали это, конечно, было бы лишним поводом для веселья.

В шутках подобного рода Гала не отставала от своего мужа. Однажды, когда я собрался взять отпуск, чтобы навестить семью Кэти в Швейцарии, Гала попросила меня:

- Вы не могли бы положить сто пятьдесят тысяч долларов на мой швейцарский счет?

- Конечно, давайте деньги.

- А не могли бы вы одолжить их мне? - сказала она. - Я верну вам сразу же, как вы приедете.

В ту пору я зарабатывал для Дали миллионы долларов и поэтому с легкостью согласился.

- Какой у вас номер счета, Гала?

- А почему я должна вам его сообщать?

- Гала, как я сделаю вклад, если не знаю ни названия банка, ни номера счета?

- Хорошо, тогда скажите и вы, в каком банке храните деньги и какой у вас номер счета.

- Гала, я же не прошу вас положить деньги на мой счет!

С большим недоверием она сообщила мне нужные реквизиты. Приехав в Женеву, я добросовестно положил сто пятьдесят тысяч долларов на ее счет. Уже в Париже я сказал ей:

- Итак, Гала, я сделал вклад. Теперь вы должны вернуть мне деньги.

- Откуда мне знать, что вы положили деньги на мой счет?

Я начал нервничать:

- Гала, вы прекрасно знаете, что швейцарские банки не выдают квитанций! Вместе с Дали мы заключаем контракты на миллионы долларов. Конечно же я положил деньги на ваш счет!

- Питер, дело в том, что у меня сейчас ни цента. Я ездила в Канны, в казино, и все проиграла. - Внезапно она добавила: - Не говорите Дали.

Через несколько дней Гала появилась в моей комнате, на лице ее играла простодушная детская улыбка. В руках она держала телеграмму.

- Я получила телеграмму из банка! Вы положили деньги на мой счет!

- Ну конечно же я положил деньги на вас счет! Теперь верните их мне, прошу вас.

- Но, - сказала она, - я по-прежнему без денег!

Через две недели я вновь потребовал от нее уплаты долга.

- Но я же вам все вернула! - пожала плечами она.

Только после того, как я всерьез разозлился, Гала вышла, зашла в свою комнату и вернулась с сумкой от Гуччи, доверху набитой стодолларовыми купюрами. Там было ровно сто пятьдесят тысяч долларов.

- Не злитесь на меня, - сказала она. - Я только хотела проверить, можно ли вам доверять.

Однажды в Париже, когда мы упаковывали чемоданы, чтобы через несколько часов отправиться в порт и сесть на корабль, уходящий в Нью-Йорк, Дали попросил меня зайти к нему в комнату. Гала в это время на первом этаже забирала из сейфов драгоценности и деньги.

- Капитан! Капитан! - истерически кричал Божественный. - Дали потерял Крест Господень!

- О нет, опять?!

- Да, он потерян! Дали не может уехать!

- Наверняка он в одном из внутренних карманов, - сказал я.

Мы прошли в его спальню и начали открывать все чемоданы подряд. Во внутреннем кармане первого чемодана креста не было - там лежала тысяча долларов. Я посмотрел в заднем кармане брюк Дали - креста нет, но снова тысяча долларов. То же самое - в куртке, а потом еще в одной. В целом, если сложить, по карманам было распихано около ста тысяч долларов.

"Цыгане! - подумал я. - Цыгане, путешествующие первым классом!"

В конце концов мы все-таки отыскали пропажу в туалетных принадлежностях Дали. Обыкновенная деревяшка, которую художник считал обломком того самого Креста Господня.

Через несколько недель мы с Дали сидели в баре "Кинг Коул" в отеле "Сент-Реджис". Прибыл курьер, чтобы вручить чек на пятьдесят тысяч долларов - гонорар за скульптуру, которую Дали только что закончил. Художник как раз собирался подняться к себе в номер, и я отдал ему чек.

- Передадите это Гале, - сказал я.

Дали ушел. Через полчаса Гала позвонила в бар:

- Питер, где чек?

- Я отдал его Дали.

Я слышал, как она допрашивала мужа.

- Он не запомнил этого, - наконец сказала она.

Я поднялся к ним в номер. Мы посмотрели везде, где только можно. Дали был бледный как полотно. Внезапно я вспомнил, что, когда он уходил из бара, в руках у него был номер "Тайм Мэгэзин".

- Дали, где журнал?

Он покачал головой:

- Ничего интересного на этой неделе. Дали его выбросил.

Я бросился искать журнал. В конце концов поиски увенчались успехом. Номер лежал в мусорном ведре, в подвале. Я схватил журнал и начал трясти его. Выскользнувший из него чек плавно закружился в воздухе, как опавший листок.

Гала принялась меня отчитывать:

- Никогда не давайте чеков Дали! Он их теряет.

- Хорошо, - ответил я, - но и вам я не буду их давать, так как вы забываете о моих десяти процентах.

Она молча отсчитала мне пять тысяч долларов.

Я вернулся в бар "Кинг Коул" и сел там в ожидании следующей катастрофы.

Примечания

. В переводе с испанского это означает "жадный до долларов".

Марсель Дюшан

Марсель Дюшан приезжал в Кадакес каждый год. Он был человеком достаточно скромным и сдержанным. Когда нью-йоркский Музей современного искусства решил устроить выставку его работ, основным чувством, охватившим художника, было смущение.

В один прекрасный день Дюшан появился в "Сент-Реджисе" и объявил, что на завтра у него назначена встреча в музее, на которой ему предстоит обсудить с администрацией будущую выставку.

- Друг мой, что же вас смущает? - спросил Дали и аккуратно насадил кисточкой голубое пятно на морской пейзаж, над которым работал.

- Им нужно мое мнение по поводу оформления зала, - сказал Дюшан. Не привыкший к грандиозным выставкам, он боялся предстоящего события. - Вы должны пойти со мной!

Дали, не колеблясь, согласился, хотя его энтузиазм слегка поубавился после того, как Дюшан сообщил, что встреча назначена на семь часов утра.

На следующее утро в шесть часов пятьдесят минут мы спускались втроем по Пятой авеню, а ровно в семь прибыли к Музею современного искусства. Предвестником того, что, увы, должно было произойти, послужила полная неосведомленность охраны о том, кто мы такие и по какому поводу здесь оказались.

Пока парни созванивались с начальством, мы отошли в сторонку. Потом один из них махнул нам рукой и показал, в какую сторону идти.

Я ждал, что к нам бросится с приветствиями кто-то из дирекции музея. Вместо этого в зале нас ждали только... рабочие. Дюжина работяг что-то ковали, пилили, сверлили и едва обратили на нас внимание.

Мы присели на деревянный ящик рядом с мотком железной проволоки и принялись ждать. Дюшан читал газету, а я все надеялся, что вот-вот кто-то примчится и займется нами. Ведь администрация сама пригласила художника, желая услышать его мнение об оформлении выставки.

Прошел час. Никто нами так и не заинтересовался, даже рабочие.

Дали захотел есть.

- Мы сделали все, что могли, Капитан! - сказал он. - Пойдемте отсюда.

Дюшан отложил газету и поднялся. Бросив последний взгляд на выставочное пространство, он произнес:

- Пусть сами выкручиваются! - Что должно было означать, вероятно: "Пусть сами разбираются в том бардаке, который устроили!"

Так мы и покинули музей, оставшись незамеченными. Насколько мне известно, Дюшан больше ни разу не посетил Музей современного искусства, даже не пришел на собственную выставку!

Бал бриллиантов

Каждый год супруги Дали присутствовали на Бале бриллиантов, проходившем в отеле "Плаза" в Нью-Йорке. Один раз перед этим балом я решил заглянуть к русскому ювелиру в большой антикварный магазин - кажется, он назывался "Старая Россия". Там можно было найти потрясающие ювелирные изделия от Фаберже.

Мне удалось взять под залог для Галы корону, принадлежавшую когда-то русской императрице. Гала и Дали были на седьмом небе от счастья.

- Вы обязательно должны пойти с нами на бал, - сказал Дали. - Но вам нельзя садиться за наш столик. Дали и Гала будут сидеть с важными людьми. А вы сможете устроиться за соседним столиком.

На балу я выяснил, что буду сидеть с американским политиком.

- Дали, - предложил я, - может быть, лучше вы сядете за этот столик?

- Нет, - возразил Дали, - мы сидим с намного более серьезными людьми.

Таким образом, Дали ужинал в компании Уильяма Зекендорфа, европейского набоба, который вскоре обанкротился. А я - с Ричардом Никсоном, ставшим через несколько лет президентом Америки.

Когда Никсона избрали в президенты, Дали попросил меня передать ему экземпляр своей книги "Тайная жизнь Сальвадора Дали" с дарственной надписью. Я выполнил его просьбу. После этого между двумя мужчинами завязалась весьма оживленная переписка. Вероятно, им бы понравилось сидеть за одним столиком в "Плазе".

Украшения, деньги и яичница-болтунья

В погоне за долларами Дали был готов на любые уловки. Он снимался в рекламе духов, рисовал плакаты, рекламирующие шелковые чулки, появлялся в телевизионных анонсах. Свой талант художника он использовал также для разработки украшений.

В начале 1940-х годов в холле отеля "Сент-Реджис" Дали познакомился с одним аргентинцем, Карлосом Алемани. Это был красивый человек небольшого роста, элегантно одетый и полный загадок. Когда-то давно он сочинял музыку и великолепно танцевал. Теперь он работал ювелиром.

- Вы ювелир! - воскликнул Дали, когда Алемани рассказал ему о своей профессии. Взглянув на булавку, прикрепленную к галстуку аргентинца, он усмехнулся: - Ваша работа? Если бы Дали придумал для вас эскиз булавки, она бы стоила не меньше ста тысяч долларов!

Ювелир принял всерьез хвастовство мэтра и через некоторое время вернулся с деловым предложением: он хотел, чтобы Дали разработал для него несколько вещиц. Алемани был готов заплатить за эскизы по пять тысяч долларов. За ним сохранялось право оставить у себя наброски (по которым, собственно, и должны были делать украшения).

Позже Карлос признался мне, что для него оказалось настоящим мучением найти деньги. Он был вынужден выпрашивать их у своего врача, дантиста, не говоря уже о близких знакомых. Каждому он объяснял, что Дали - великий художник, поэтому его эскизы и стоят так дорого. Но овчинка стоит выделки - даже если украшения никогда не будут изготовлены, прибыль при начальном вложении в пять тысяч за каждый эскиз обеспечена.

Все это прекрасно, но Дали повернул дело иначе!

Он подписал контракт на создание пяти эскизов для пяти ювелирных изделий. Затем он пошел в магазин и купил там бумагу фирмы "Кансон" самого большого размера, какой только можно было найти. Эскизы он сделал так, что их невозможно было отделить: если отрезать один, вся прелесть второго терялась. Более того, вручая Алемани ватман с пятью рисунками, он подписался внизу один раз.

Алемани вынужден был признать, что в контракте не исключалась возможность подобного варианта.

Прошло несколько лет, прежде чем ювелир сумел собрать достаточно денег, чтобы изготовить украшения. Он купил у Дали еще несколько эскизов и, когда у него набралась необходимая сумма, сделал больше дюжины изделий, одно красивей другого.

Надо признать, Алемани оказался достаточно изобретательным: используя крошечные бриллианты и мельчайшие рубины, он вставил их в такую красивую оправу, что каждое изделие производило впечатление абсолютного шедевра.

Многие изделия имели еще и механическое дополнение: они двигались или вращались. В результате ювелир оказался обладателем ослепительной коллекции.

Когда коллекция была готова, Алемани решил превратить презентацию в роскошное действо. Он снял клуб "Радуга" на верхнем этаже Рокфеллеровского центра в центре Манхэттена, заказал великолепную закуску и лучшее шампанское. Потом нанял четырех вооруженных охранников, чтобы придать происходящему необходимую важность.

Единственное, на чем сэкономил Алемани, были приглашения. Он не воспользовался услугами ни одной из рекламных фирм, чтобы дать объявление о предстоящем событии. Вместо этого он купил список полезных контактов у какого-то ювелира и самолично разослал открытки. Две тысячи приглашений были адресованы сливкам нью-йоркского общества.

Алемани договорился с Дали, что позвонит в "Сент-Реджис", когда прибудет достаточное количество важных персон. Предполагалось, что Дали возьмет такси до Рокфеллеровского центра и эффектно появится в самом разгаре вечера.

Наступил знаменательный день. Дали, облачившись во фрак с длинными фалдами, сидел перед зеркалом в своем номере и накручивал усы. Сегодня он планировал сделать их чуть длиннее, чем обычно.

Телефон молчал. Художник еще немного удлинил себе усы.

Телефон молчал по-прежнему.

В конце концов Дали сам позвонил Алемани.

- Из элиты еще никто не приехал, - ответил ювелир. - Я перезвоню вам через час.

Дали ждет. Телефон молчит. Мэтр вновь звонит Алемани.

- Рокфеллеры еще не приехали, - говорит ювелир. - Фиппсов тоже еще нет. Вероятно, они будут с минуты на минуту. Я позвоню вам.

Дали снова ждет. Никто не звонит. Тогда он перезванивает Алемани и говорит, что после приема в клубе "Радуга" у него было запланировано важное мероприятие: Бал бриллиантов в "Плазе". Если Алемани не перезвонит в течение пяти минут, он не сумеет почтить своим присутствием вечер в клубе.

Алемани обещал немедленно сообщить, как только вышеозначенные персоны явятся.

Ровно через пять минут Дали вместе с Галой отправился на Бал бриллиантов в "Плазу".

Все это время в клубе "Радуга" Алемани рвал на себе волосы. Он разослал две тысячи приглашений лучшим из лучших людей Америки. Никто не пришел. Ни души...

В чем его ошибка? Он не понимал. Мысль о том, как он будет расплачиваться за столь шикарно подготовленный вечер, приводила его в ужас. Ювелир всерьез обдумывал самоубийство.

Утром зазвонил телефон.

- Карлос? - произнес чей-то голос. - Это Катервуд. Я хотел бы извиниться перед вами. Мы собирались прийти на ваш прием, но должны были посетить Бал бриллиантов в "Плазе". Он поздно закончился, мы не успели к вам.

Алемани молчал.

- Карлос, - продолжал голос, - нам очень нравятся ваши работы. Вы не против личной встречи?

Алемани решил воспользоваться случаем:

- Господин Катервуд, вчера пришло столько народу, что я, к сожалению, не обратил внимания на ваше отсутствие. Но я буду счастлив, если вы приедете взглянуть на украшения сегодня в полдень.

Супруги Катервуд прибыли в назначенный час и с интересом изучили коллекцию.

- Мы с женой хотим организовать фонд, - объяснил Катервуд. - Ваши изделия великолепно подходят под нашу программу. Вы не могли бы продать их нам, все сразу? Сколько это будет стоить?

Алемани потом рассказывал, что не помнит, как назвал цену, зато хорошо запомнил голос Катервуда, эхом повторивший за ним:

- Миллион двести тысяч? По-моему, это честно. Вот визитка моего адвоката. Я попрошу его заняться этим делом.

Получилось так, что никто не пришел на презентацию, но первый же человек, увидевший украшения, купил их все сразу.

Когда Дали выходил прогуляться из отеля "Сент-Реджис", он обычно спускался вниз по улице, не глядя по сторонам. Он считал, что пусть лучше другие глазеют на него.

Но в тот день (мы шли рядом) он вдруг взглянул на противоположную сторону улицы, испустил крик и ринулся с тротуара в гущу машин. Завизжали тормоза, загудели клаксоны. Перебежав на другую сторону, Дали бросился навстречу элегантному человеку с проседью.

- Карлос! - услышал я его крик. - Карлос Алемани! Дружище! Какой приятный сюрприз! - Он по-дружески обнял ювелира.

У Дали было множество причин испытывать пылкую привязанность к ювелиру, но я не мог понять, зачем ему понадобилось демонстрировать чувства так преувеличенно. В Нью-Йорке они виделись часто, по нескольку раз в неделю. К тому же офис ювелира находился в отеле "Сент-Реджис". Скорее всего, он возвращался в отель, когда мы его встретили.