Да, Малфои быстро учатся — этого у них не отнять. Сколь бы ни был высокомерен сиятельный лорд, он всё же сделал выводы из истории с Добби, да и с Кричером — тоже.


— Ты можешь сейчас переместиться в старый дом Блэков и… пригласить сюда Кричера?


— Да, господин, Тинки может, хозяин, сэр.


Малфой лениво шевельнул рукой, и домовуха с хлопком исчезла. Около минуты прошло в напряжённом молчании. Наконец, один за другим раздались два негромких хлопка и появились Тинки и Кричер, сморщенный, как печёное яблоко, но аккуратный, в белом полотенце, затканном цветочками, что придавало ему несколько комичный вид в сочетании с суровым достоинством, которым так и веяло от старого, но несломленного годами и испытаниями домовика.


— Благородный лорд Малфой хотел видеть старого Кричера, Кричер пришёл, — проскрипел он, кланяясь, хоть и низко, но без малейшей тени раболепства.


За несколько лет, миновавших с тех пор, как был повержен Волдеморт, Кричер не только крепко-накрепко привязался к Гарри, но и в полной мере осознал особое положение своего хозяина, а значит, и своё собственное. Он преисполнился гордости столь глубокой и всепоглощающей, что к нему, можно сказать, пришла вторая молодость, куда более счастливая, чем первая. А главное — теперь он чувствовал себя по настоящему нужным, даже необходимым, что, принимая во внимание безалаберность Гарри, было недалеко от истины.


— Ты можешь перенести кого-нибудь из нас в дом твоего хозяина? — спросил Малфой.


— Старый Кричер сожалеет, но он не может. Хозяин запретил Кричеру допускать в его дом кого бы то ни было.


— И до каких пор действует этот запрет?


— До тех пор, пока сам хозяин его не отменит или… — Кричер наклонил голову, лопухи его ушей поникли, а длинные костлявые пальцы сжались в кулачки.


— Или? — подтолкнул Люциус.


— Или пока хозяин не умрёт… — сквозь стиснутые зубы выдавил домовик.


— Он… Гарри сам так сказал? — встревоженно спросила Гермиона.


Кричер зло зыркнул в её сторону и снова уставился в пол.


— Да, — всё же буркнул он.


Это было странно. Кричер уже давным-давно примирился с тем, что Гермиона дружит с его хозяином и находится в их доме на особом положении, да и вообще — былая враждебность осталась в прошлом. Так что же изменилось теперь?


— Что случилось, Кричер? — спросила миссис Снейп. — Ты за что-то сердишься на меня?


Домовик снова взглянул в её сторону и отвернулся, причём на этот раз его прямо-таки перекосило от ненависти и отвращения. Подобного она не видела от него даже при первой встрече.


— Старый Кричер не должен сердиться на подругу хозяина. Хозяин запрещает ему ненавидеть проклятых грязнокровок и мерзких маглов, — забубнил он.


Гермиона ахнула. Конечно, дело было не в том, что он сказал, а в том — почему. Определённо, случилось нечто, в чём Кричер винит Гермиону или же вообще — всех маглов и тех, кто имеет к ним какое-то отношение.


— Хозяин говорит, что они не виноваты в том, что с ним случилось… — продолжал бормотать домовик. — Не виноваты… конечно, не виноваты… Что теперь будет со старым Кричером… Он не уберёг хозяина — последнего наследника благородного рода…


— Что с Гарри, Кричер?! — Гермиона бросилась к домовику, опускаясь перед ним на колени, чтобы сравняться в росте и заглянуть в мутные от старости глаза, в которых плескались одновременно злоба, растерянность и искреннее горе.


— Кричер не может сказать, — угрюмо отозвался домовик. — Хозяин запретил. Строго запретил рассказывать, что случилось с хозяином из-за мерзких магловских… вещей, которые принесли в наш дом разные грязнокровки, предатели крови, отребье… — он глотнул воздуха, злобно зыркнул на Гермиону, а потом почему-то на Драко.


Но они уже начали понимать — почему; как и то, что Кричер пытается что-то сказать, пытается ответить на вопрос окольным путём, ведь он не может нарушить прямой запрет хозяина. И потому никто не перебил его и не воспользовался паузой.


Во взгляде эльфа промелькнуло удовлетворение: они поняли, они слушают его, но оно тут же сменилось отчаянием: что могут они сделать?!


— Даже наследников благородных чистокровных родов совратили мерзкие грязнокровые выродки, — заскрипел Кричер, враждебно косясь на Драко.


Да, наследник Малфоев оказался столь оборотист и изобретателен, что даже Люциус нередко посматривал на сына с восхищением. Основанная Драко компания "Волшебство будущего" с оглушительным успехом соединила новорожденные магловские компьютерные технологии с тысячелетними магическими традициями.


В жизнь волшебников вошла адаптированная к магии мобильная связь, компьютеры и Интернет! И уже на заре нового тысячелетия, минуя стадию громоздких компьютеров, они начали использовать устройства, напоминающие ноутбуки и планшеты.


Огромный, яркий в своём бесконечном многообразии мир распахнулся перед людьми, долгое время старательно возводившими стены вокруг своего замкнутого мирка. Многие даже не подозревали о том, сколько удивительных открытий и увлекательных развлечений может подарить им мир обычных людей, стремительно развивавшийся, в то время как мир магический старательно консервировал себя в Средневековье.


И уж тем более не подозревали о том, что маглы уже вовсю заглядывают к ним сквозь щели в ограде. Впрочем, тут явно кое-кто изнутри постарался…


Как бы ни отпиралась Рита Скитер, но её причастность к выходу серии книг о Гарри Поттере почти ни у кого не вызывала сомнений. Большинство сходилось на том, что она поставляла сведения Джоан Роулинг, с которой состояла в отдалённом родстве. Разумеется, не просто так, а за жирный процент от доходов.


Правда, некоторые утверждали, что Скитер и есть Роулинг, что она играет роль писательницы, изменяя внешность. А создать "легенду" о прежней жизни скромной учительницы не так уж и сложно, если владеть магией и проявить достаточно изобретательности и предусмотрительности.


Скитер определённо не испытывала недостатка в этих качествах. А ещё ей очень хотелось славы и денег. И она их получила! Правда, ей пришлось оставить волшебный мир, но уж свою долю информации она всегда урвёт. Кто обратит внимание на маленького безобидного жучка…


Если говорить начистоту, то Магическое Сообщество должно было бы поставить памятник тому, кто это придумал — двум женщинам: волшебнице и писавшей под её диктовку магле, или одной — столь успешно справившейся с обеими ролями.


Ведь маги Туманного Альбиона, хоть и плевались, хоть и кричали, что всё переврано и искажено, и что они вообще никогда в руки не брали и не возьмут эти гадостные книжонки (что, впрочем, не мешало им сыпать подробностями "наглого вранья") — но на самом деле не осталось практически ни одного волшебника или волшебницы, которые бы их не прочли, и ни одного дома, где бы они не были припрятаны в каком-нибудь укромном уголке.


А выхода продолжения ждали с таким же нетерпением, с каким некогда верные УПСы ожидали возрождения Волдеморта!


Но и в ожидании маги не скучали… Их захлестнуло волной фанфикшена по миру Гарри Поттера! Это увлечение распространялось, как лесной пожар в сухую и ветреную погоду, — его было не остановить и не залить ничем! Волшебники и волшебницы смеялись до колик, злились до разлития желчи, негодовали и восхищались неукротимой, если не сказать — буйной, фантазией авторов.


Но просто не заходить на сайты фанатов и не читать это "вопиющее безобразие" было по силам лишь единицам! Возмущение профессора Снейпа, прочитавшего (исключительно, чтобы быть в курсе! — ведь школьники-то читают и мерзко хихикают за спиной!) фанф, в котором бессовестные, окончательно распоясавшиеся авторы изобразили его соблазняющим Поттера, достойно занесения в летописи и запечатления в эпосе!


Однако даже ему порой было нелегко устоять перед снейджерами, что, как бы невзначай, подсовывала ему Гермиона. Ну и опять же… надо быть в курсе, в конце концов! Того, что нравится жене…


И вот теперь всем стало совершенно ясно, что Кричер пытается сказать им: с Гарри случилось что-то ужасное именно из-за этих магловских вещей. Разумеется, он может ошибаться. Но другого источника информации у них попросту нет. Надо постараться вытянуть из домовика всё, что возможно…


— Ты говоришь о компьютерах, Кричер? — спросил Драко.


— Эти ужасные движущиеся картинки… и эти книги без бумаги… Где это видано, чтобы книги были внутри плоских коробок, непонятно из чего сделанных?! Мой бедный-бедный хозяин… — Кричер, похоже, готов был чуть ли не разрыдаться, что вообще-то было совсем не характерно для него и потому пугало куда больше, чем злость и оскорбления.


— Ты говоришь о каких-то конкретных… картинках и книгах, Кричер? — осторожно спросила Гермиона.


Кричер набрал побольше воздуха, приоткрыл рот… и из него вырвалось только бессильное шипение… Всё ясно — он хочет, но не может нарушить запрет.


— Твой хозяин сейчас дома? — осторожно спросил Люциус.


Домовик секунду колебался, видимо перебирая полученные приказы и запреты, потом хрипло каркнул:


— Нет, — подумал ещё несколько секунд: — Хозяин в Библиотеке Академии. Теперь он там почти всё время.


Маги переглянулись. Нет, это явно не неукротимое рвение к учёбе, похоже, это попытка найти выход из той неведомой ловушки, в которую он угодил.


— Насколько мне известно, — протянул Люциус, — у Блэков весьма богатая библиотека… Одно из лучших собраний…


Кричер сверкнул глазами из-под кустистых бровей.


— Да, благородный лорд, сэр, — проскрипел он, пожевав губами, и прибавил: — Хозяин уже искал там… просил старого Кричера помочь ему найти… интересную книгу… почитать…


— И ты нашёл? — оживился Малфой.


— Кричер нашёл, — угрюмо ответил домовик. — Но Кричер не хочет! — вдруг вскрикнул он в отчаянии. — Хозяин не должен… — но дальше только хрип вырвался из горла бедняги. Продолжить ему не позволил запрет…


— А какие фильмы смотрел твой хозяин в последнее время? Какие книги читал? — вкрадчиво спросил Люциус. — Он ведь не запрещал тебе говорить об этом? Мы не спрашиваем, из-за каких книг и фильмов с ним случилось… то, что случилось. Мы спрашиваем только, что он смотрел и читал. Он ведь не запрещал тебе говорить об этом?


Кричер шумно сглотнул и с надеждой воззрился на лорда Малфоя.


— Кричер принесёт и покажет. Не скажет ни слова, что случилось с хозяином, не расскажет! Покажет, какие фильмы он смотрел. Что читал. Больше ничего. Это не нарушение приказа… — последние слова он произнёс с некоторым сомнением.


— Конечно, не нарушение, Кричер. Ты можешь показать нам. Мы тоже хотим посмотреть, какие фильмы понравились твоему хозяину, ведь мы его друзья, ты же знаешь. У него нет от нас секретов. Кроме одного — того, что с ним произошло, но об этом ты нам не расскажешь.


— Кричер не расскажет, — забормотал домовик. — Кричер не нарушит волю хозяина. Кричер принесёт вам его… вещь, — с отвращением выплюнул домовик, — покажет, что смотрел и читал хозяин. Это не запрещено, — и он тут же исчез.


ГЛАВА 3. Подсказки и догадки


{31 октября. До Хэллоуина 8 часов}


Кричер появился через две минуты. Рядом с ним на пол хлопнулась большая подарочная упаковка с тремя сотнями DVD дисков. Гермиона тут же узнала свой подарок на последний день рождения Гарри — подарочная коллекция "Золотой фонд кинематографа двадцатого века".


Гарри был так рад и… приятно удивлён. Ну а что? Не всё же дарить умные книги и полезные вещи. Гарри в прошлом году наконец определился с будущей профессией, много и упорно занимался и, несмотря на огромный конкурс, всё же поступил в МАМ — Международную Магическую Академию — на факультет артефактологии.


Заумникус со своими чудо-артефактами произвёл на него сильное впечатление, и Гарри понял, что это именно то, чем он хотел бы заниматься. Но ведь надо же и отдыхать! Вот Гермиона и выбрала подарок и развлекательный и, отчасти, образовательный тоже. Золотой фонд кино-индустрии был представлен всеми жанрами и направлениями. Тут тебе и для души, и для ума, и для беззаботного отдыха. От мудрёных кино-притч до слезливых мелодрам, от комедий до ужасов. Драмы и киносказки, психологические детективы, боевики, фантастика, мистика и экранизации классики.


Гермиона прекрасно помнила, как Гарри счастливо сиял глазами, рассматривая подарок. Кажется, что это было только вчера… День рождения, друзья, подарки… всего три месяца прошло…


Между тем Драко забрал у Кричера подарок на тот же день рождения от семьи Малфоев — это была новейшая модель мощного планшетного компьютера, изготовленная по спецзаказу в единственном экземпляре, а теперь домовик брезгливо держал её за уголок.


Другой рукой он бережно прижимал к груди толстый фолиант в чёрной потёртой обложке — явно не просто старая, а древняя и весьма ценная книга из знаменитого собрания Блэков по самой что ни на есть чёрной магии.


— Ничоси, какой наборчик, — высказался Рон.


В первый момент все подумали, что это он о фильмах, но тут же вспомнили, что Рон-то видит этот "наборчик" не в первый раз.


— Магия, магловские фильмы и… — бормотал Уизли, хмуря лоб.


Нет, не случайно он всегда великолепно играл в шахматы, не напрасно пошёл в авроры и не зря едят хлеб его учителя. Он первым заметил символизм набора, доставленного Кричером. Книга по тёмной магии — вековое наследие волшебников; современные магловские фильмы и… магический компьютер — вещь, соединившая магию и магловские технологии, вместившая в крохотное пространство под плоским корпусом и книги, и фильмы.


Оставалось надеяться, что всё же не такие книги… Хотя… Снейп на пару с Люциусом уже вцепился в фолиант, Гермиона старалась заглянуть через плечо то одному, то другому. Похоже, не такая уж и тёмная эта книга, можно сказать — даже наоборот.


Рассказывает, конечно, о жутких вещах, но посвящена преимущественно тому, как с ними бороться, несмотря на пугающее название: "Прикладная демонология". Подзаголовок более обнадёживающий: "Способы ослабления, борьбы и изгнания на время оговорённое либо навеки, ежели сие потребно и возможно окажется".


Ежели… — нервно усмехнулась профессор Грейнджер. — Конечно, потребно! Было бы только возможно… Во что же ты ввязался, Гарри… и при чём тут магловские фильмы…


— Кричер, а ты уверен, что эти фильмы имеют какое-то отношение… к нашим проблемам? — спросила она на всякий случай, не слишком рассчитывая на ответ.


Домовик лишь возмущённо вращал глазами, открывая и закрывая рот. Наконец он топнул ногой и отвернулся.


Гермиона решила внимательнее рассмотреть свой подарок. Вдруг удастся обнаружить какую-то подсказку. К книге ей пока что не пробиться. В планшет с самым серьёзным и озабоченным видом уткнулся Драко. Луна присела на подлокотник его кресла и тоже внимательно смотрела на экран, где под порхающими пальцами мужа так и мелькали картинки, тексты, меню, истории просмотров и прочее.


Они разбираются в этом лучше всех и вытащат из планшетника всё, что только можно. Проблема в том, что из этого необъятного "всего" необходимо выделить единственно нужное. И с фильмами та же история — их слишком много. Подсказку-ключ должна дать книга.


В коробке фильмы были разложены по отделениям — в каждом определённый жанр или направление. Глаза сами выхватили раздел с фильмами ужасов. Уголок одной плоской коробочки торчал, будто диск засовывали в спешке. Гермиона чуть тронула уголок пальцем — осторожно, чтобы не провалился, но диск, кажется, заклинило.


Она взглянула на Кричера. Домовик смотрел на неё, но как смотрел! Вся его фигура застыла в невероятном напряжении, только длинные пальцы стискивали друг друга так, что страшно было за их сохранность.


Гермиона ухватила коробочку за уголок — она легко вышла, заглянула в образовавшийся просвет — там что-то было! Осторожно призвала это непонятное нечто… Просто катышек какого-то мусора. Вздохнула разочарованно, рассматривая его. Нет! Это тоненький обрывочек пергамента! Так-так… миссис Снейп взялась осторожно расправлять его, но Кричер подскочил к ней и бесцеремонно вырвал добычу.


— Кричер виноват, — зло забормотал он, сверкая глазами. — Кричер плохо смотрел за хозяином Гарри. Мусор здесь по недосмотру Кричера. Это Кричер… — он запнулся. — Намусорил, да! — провозгласил домовик, словно сообщал о важном свершении или подвиге.


— Кричер намусорил? — тихо переспросила Гермиона.


— Да, Кричер! Кричер плохой эльф, плохо служил хозяину, не уберёг хозяина, — домовик вновь погружался в скорбь, но вдруг, словно вспомнив о чём-то, громко заявил: — А теперь ещё и намусорил!


— Ты самый лучший эльф в мире, Кричер, — с чувством откликнулась его собеседница. — И самый умный! — она схватила диск с фильмом.


Всё ясно: домовик хотел привлечь внимание к определённому диску, и он это сделал, затолкав в щель комочек из скрученной полоски пергамента. Гермиона прочла название, рассмотрела жуткую обложку, подошла к Драко и Луне, молча показала им диск.


У обоих тут же загорелись глаза.


— Да-да, — забормотал младший Малфой. — Вот… это как раз недавно… больше всего просмотров у Поттера, вот…


Луна кивала и указывала куда-то тонким пальчиком.


Северусу и Люциусу тоже повезло: в книге обнаружилась закладка. Правда, она была зачарована так, чтобы её мог видеть только владелец, но чары оказались не слишком сложными, хотя и не сказать чтобы совсем уж простыми, а главное — они были довольно-таки оригинальными и очень стойкими.


Похоже, закладка являлась результатом одного из опытов Поттера по созданию пока простеньких, но всё же — артефактов. Снять чары удалось за три минуты. Учитывая мастерство и опыт зрелых магов и неопытность Поттера, он заслуживал высшего балла за своё экспериментальное творение.


Видимо, и Люциус подумал об этом, пробормотав:


— Определённо — "выше ожидаемого"…


Снейп скривился.


— Если учесть, как мало от него можно ожидать, то… пожалуй.


— Северус! — Гермиона с такой горькой укоризной посмотрела на мужа, что он даже несколько смутился, но тут же взял себя в руки:


— Поттер ещё не умер, слава Мерлину, чтобы говорить о нём только хорошее.


— Да… — пробормотала миссис Снейп. — На доброе слово от тебя Гарри может рассчитывать только посмертно…


— Так постараемся же, чтобы профессору не пришлось наступать себе на горло, оно у него и так прокушенное! — провозгласил Рон.


Снейп наградил его молниеносным, как бросок кобры, свирепым взглядом и снова уткнулся в книгу.


— Именно этим мы и занимаемся, мистер Уизли, — протянул Люциус, уступая фолиант профессору.


— Может быть, уже пора поделиться успехами? — Рон повертел в руках выхваченный у Гермионы диск.


— Ну что там у тебя, хор… Драко? Я же вижу: морда довольная, значит, отрыл что-то! Давай уже — делись, это ж не деньги!


— Морда — это у кого-то другого, у того, кто до сих пор не научился вести себя в приличном…


— Ладно-ладно! — Рон поднял руки ладонями вперёд. — Хоть рыло! Только хватит уже тянуть!


— Я не знаю, почему Гермиона носится именно с этим диском, хотя их в коробке, похоже, не одна сотня… — начал младший Малфой, по-прежнему глядя в экран.


— Их там три сотни, — нетерпеливо перебил Рон. — И она правильно носится, я знаю — почему, а тебе не обязательно. Не тормози уже!


Драко, в отличие от Рона, пропустивший сцену с домовиком и мусором, хмыкнул, но продолжил:


— Поттер читал об этом фильме, ходил по всем связанным с ним ссылкам и многократно открывал написанный по нему фанфик. Между прочим, не только по нему — это кроссовер с книгами, — Драко снова хмыкнул, — Роулинг. Называется сие творение "Кошмар Тёмного Лорда". И если бы этот кошмар был напечатан на бумаге, то Поттер зачитал бы его до дыр!


— А у Волдеморта действительно были проблемы со сном? — спросила Луна.


Драко и Люциус дружно задумались, и даже Снейп вынырнул из фолианта.


— Вообще-то он последний год будто и вовсе не спал… — задумчиво проговорил Драко. — Замучил всех ужасно… Собрания устраивал по ночам и… всякое… — Драко словно заледенел лицом.


— Ах, бедняжки, — криво ухмыльнулся Рон. — Тяжелы Пожирательские будни! Ни днём, ни ночью не отдохнуть от пыток и…


— Прекрати, Рон! — окрик Гермионы отрезвил Уизли, вспомнившего о пережитых ужасах и потерях, и он увидел, как до синевы побледнел и без того белокожий Драко, как закаменел Люциус.


Да, определённо, им было что вспомнить…


— Вы напрасно полагаете, мистер Уизли, — очень серьёзно, без тени иронии заговорил Люциус, — что мы получали от происходящего в те страшные дни удовольствие. Это было ужасное время. Ужасное для всех. Я не снимаю с себя вины, но сейчас нам следовало бы подумать о том, что происходит сегодня. А обсудить прошлое и выслушать то, что вы обо мне думаете, я могу и в другое время.


— Простите, сэр, — искренне сказал Рон, сам не веря в то, что говорит это. — Прошлое в прошлом. Просто вспомнилось… ну, вы понимаете…


— Понимаю, — с достоинством согласился Люциус. — Так вот… если проанализировать то, что нам известно о… распорядке дня Риддла в последний год его жизни, а никто лучше нас — меня и Нарциссы — об этом не осведомлён, то получается, что Риддл действительно всячески избегал сна… Можно было бы подумать, что он страдал какой-то тяжёлой формой бессонницы…


— Но принимаемые им в больших количествах бодрящие зелья это опровергают, — закончил за Малфоя Снейп. — Я варил для него модифицированные составы, а он требовал всё более сильных и в то же время — зелья, купирующие побочные эффекты. Зелье ясного сознания поглощалось галлонами!


Рон виновато вздохнул и потупился. Досталось, конечно, профессору в тот, последний, год, что и говорить…


— А почему вы спрашиваете, дорогая? — обратился лорд Малфой к невестке.


— В этом фанфике, который читал Гарри, как раз и написано об этом. Риддл боялся спать, потому что его преследовал… демон кошмаров или… кто-то в этом роде. Насколько я понимаю, фильм, который обнаружила Гермиона, как раз о нём. А что в книге?


— Закладка отмечала место, где рассказывается о демонах сновидений и способах защиты от них или временного изгнания, — задумчиво отозвался Малфой.


— Временного? — переспросила Гермиона.


— А вы хотели бы изгнать их навечно? — Люциус снисходительно, но как-то совсем не обидно улыбнулся, словно ребёнку. — Демоны существуют, пока существует зло. Но их возможности вмешиваться в жизнь людей ограничены, потому они порой используют души величайших грешников и злодеев, давая им некое подобие псевдо-жизни и власть творить зло и после смерти тела.


— Такие полу-демоны полу-люди могут быть особенно опасны, так как их почти ничто не сдерживает, и они могут терзать и убивать даже невинных, как, собственно, и поступали во время земной жизни. Иногда их удаётся изгнать в ад на какой-то срок, а иногда — даже вовсе уничтожить. Но демоны снов снова находят подходящую чёрную душу и… всё начинается сначала. Так что рано или поздно они всегда возвращаются, профессор Грейнджер…


ГЛАВА 4. Как всё начиналось


Неужели прошёл всего месяц? Гарри казалось, что с тех пор как он посмотрел тот фильм, миновала целая вечность… Вечность, наполненная мраком и страхом. Расслабился после напряжённых занятий, называется…


{1 октября. До Хэллоуина 30 дней}


Хотелось отдохнуть в тишине, покое и уюте старого дома, чья угрюмость и враждебность почти развеялась под натиском ожившего Кричера и вообще — новой мирной жизни. За окнами барабанил дождь, шелестел в разноцветной осенней листве, выходить из дому было лень. Кричер наготовил всяких вкусностей — ему всё хотелось, чтобы хозяин поправился, всё казалось, что Гарри плохо ест, и он старался вовсю, даже в Сеть научился выходить, чтобы изучать мировые кулинарные традиции!


Так что вечером, в первый день октября Гарри с ногами забрался в кресло, придвинув поднос с эльфийскими шедеврами, которые было жалко есть, а хотелось запечатлеть для иллюстрирования подарочного издания о вкусной и здоровой пище, и включил ужастик.


Говорят, что люди, прошедшие через войну, не любят смотреть ужасы. Но тут всё чисто индивидуально: и люди, и фильмы бывают разными. Гермиона как-то рассказывала, что психологи считают жанр ужасов полезным — не всем и не всегда, разумеется, но многим подобные творения помогают бороться со страхами и глубоко упрятанными в подсознание фобиями.


Недаром дети всего мира с большим удовольствием рассказывают друг другу и обожают слушать "страшилки". Так они готовятся к непростой взрослой жизни и учатся держать страх в узде, хотя смотреть "ужасы" детям всё же не рекомендуется!


Вооружённый этими знаниями, Гарри очень даже неплохо скоротал вечерок за просмотром одного из признанных шедевров жанра. Правда, он предпочёл бы, чтобы в фильме было меньше крови и разного рода кровавых деталей. Но сюжет захватил и увлёк, заставил бояться вместе с персонажами и сопереживать им. Финальная победа главной героини очень порадовала.


Потом, правда, главный злыдень вновь появился, намекая, что это ещё не конец, но Гарри предпочёл списать это появление на желание создателей фильма оставить зрителей в напряжении и, возможно, в ожидании продолжения. И умиротворённый отправился спать…


Гарри мгновенно провалился в сон, а когда открыл глаза… ничего не увидел. Вокруг плескалась абсолютная непроглядная тьма, густая, душащая. И ещё было стойкое ощущение того, что в окружающем пространстве, кроме этой густой тьмы, больше ничего нет. Гарри находился в пустоте, заполненной мраком.


Он мог шевелиться, поднимать руки, поворачивать голову и переступать ногами, он не был связан, на него никто не нападал и подозрения в слепоте, как ни странно, не посещали, но в окружающем мраке рос страх, вызревал, как отравленный плод, набухал, как гигантская волна — вот-вот обрушится и захлестнёт с головой.


Гарри старался взять себя в руки: надо глубоко дышать, надо собраться, надо понять, что происходит. Он удерживал это цунами страха силой воли, зная, что сдаваться нельзя, но физически ощущал, как утекает в необъятную пустоту его сопротивление. "Это сон, — вдруг подумал он. Вдруг, потому что в первый момент ему это и в голову не пришло! Наверняка сон. Надо проснуться".


Гарри хотел ущипнуть себя, но из темноты донёсся какой-то звук, и он снова замер, вслушиваясь. Даже если это действительно сон, в чём Гарри пока что вовсе не был уверен — слишком уж реалистично и ярко воспринималось происходящее, — то сон явно не простой… Звук приближался, отдалялся, доносился то с одной, то с другой стороны.


Наконец Гарри понял, на что это похоже: на скребыхание огромных когтей, на скрип и скрежет, какой они могли бы издать, если… к примеру, лениво водить ими по металлической трубе… Почему по трубе? — тут же мысленно возмутился Гарри, недовольный собственной впечатлительностью. Подумаешь! — какой-то дурацкий фильм. Да, звук похож, но… Да никаких "но"! Просто нужно проснуться, вот и всё!


И в тот раз Гарри это действительно удалось. Мягкий свет осеннего утра заливал спальню, встревоженный Кричер стоял рядом с кроватью.


— Хозяину приснился плохой сон, — не спросил, а утвердил он.


Гарри ещё удивился тогда, как Кричер узнал. Ведь он не кричал во сне. Но думать об этом было некогда, да и не хотелось. Почему-то Гарри был уверен, что с Волдемортом это не связано, а всё остальное казалось незначительной ерундой.


Но на следующую ночь жуткий сон повторился. И на этот раз всё было хуже. Тьма вокруг него больше не была пустой, она смотрела на Гарри, она наблюдала за ним, видела его насквозь, препарировала разум и душу, как равнодушный студент — лягушку.


Вновь раздался знакомый скрежет, и Гарри вздрогнул всем телом, почти подпрыгнул на месте, но не закричал и не попытался убежать. Он всё ещё боролся — изо всех сил боролся со страхом, интуитивно понимая, как это важно, чувствуя, что стоит только поддаться и… он провалится в пучину бесконечного ужаса.


Нужно понять, нужно разобраться, что и почему с ним происходит, но прямо спросить об этом у того, кто наблюдал за ним из тьмы, кто сам и был этой тьмой, Гарри пока не мог и не хотел. Им владело предчувствие, что стоит только заговорить с этим незримым и неосязаемым врагом, как его связь с ним упрочится, станет неразрывной.


Собрав волю в кулак, Гарри вытолкнул себя из жуткого сна. На этот раз он проснулся не утром, а глухой ночью, поспать удалось не более часа. Гарри встал и больше уже не ложился. Кричер хлопотал вокруг него, бросая тревожные взгляды, и просил не прогонять его, когда Гарри пытался отправить преданного домовика спать. Он устроился в углу и так и просидел до утра, глядя на хозяина больными несчастными глазами.


— Ну что с тобой такое, Кричер? — пытался увещевать его Гарри. — Со мной всё в порядке. Это просто… плохой сон.


— Не просто сон… — горестно качал головой старый эльф, — не просто… Хозяин в опасности…


— О какой опасности ты говоришь?


— Кричер не знает… Кричер чувствует… Зло, темнота, злоба… Он пришёл за хозяином, хочет забрать хозяина…


— Кто — он, Кричер? Волдеморт?


— Нет! Это хуже… Риддл умер! Он горит в аду! А тот, кто пришёл за хозяином… он вышел из ада, да! Он — зло! Кричер не знает, кто он, но это не Риддл, нет! Проклятый Риддл умер и не вернётся. Злой, злой, ужасный, с когтями, пришёл за хозяином, преследует его… А Кричер ничего, совсем ничего не может сделать! — и старый домовик начал биться головой о стену, чего уже очень давно не делал.


— Я запрещаю тебе причинять себе боль, Кричер! Прекрати немедленно!


— Кричер не будет, — покорно отозвался эльф, глядя на Гарри с отчаянием и тоской. — Только пусть хозяин не бросает Кричера!


Даже спустя месяц сплошного кошмара, чувствуя себя лишь пустой оболочкой, отупевшей от бессонницы и бесплодных попыток найти выход, Гарри не мог спокойно вспоминать ту душераздирающую сцену, а в ушах всё ещё стоял, стоило только вспомнить о домовике, тот жалобный вопль. Кричера было жалко до слёз…


А тогда Гарри попросил домовика не расстраиваться и сохранять спокойствие, потому что таким — спокойным и сильным — он нужен ему, Гарри, — нужна его поддержка и помощь. Это был единственно верный способ удержать домовика от погружения в безысходную тоску, и он сработал.


Кричер неотлучно находился рядом с Гарри — каждую минуту, что его любимый хозяин проводил дома, и тут же будил, стоило только сну Гарри стать беспокойным. Но беспокойным он становился каждый раз, стоило только заснуть…


Гарри понял, с кем имеет дело, на третью ночь. Нет, его мучитель всё ещё не торопился показывать себя, но в непроглядной тьме, в которую он заключал Гарри, помимо скрежета когтей, вдруг зазвучал тоненький детский голосок — невыразимо печальный, обречённый, медленно напевавший: "Раз, два, Фредди в гости жди. Три, четыре, двери затвори…"


ГЛАВА 5. На лекции


{4 октября. До Хэллоуина 27 дней}


"Раз, два, Фредди в гости жди. Три, четыре, двери затвори…"


Странно, но именно этот голосок пробил броню, которую Гарри старательно ковал, стараясь не поддаваться кошмару. Он заледенил душу и словно сжал сердце теми самыми когтями, что скрежетали во тьме, приближаясь так медленно, почти лениво…


Гарри ощутил власть страха, непреодолимую лавину ужаса, погребающую под собой даже самых смелых. Вокруг стало чуточку светлее, и в сером тумане прямо перед ним появилась жуткая изломанная фигура. В тот раз Гарри не успел её разглядеть — его разбудил верный Кричер.


После двух бессонных ночей (в первую всё же удалось поспать, ведь кошмар пригрезился уже утром) Гарри предсказуемо задремал на занятиях. Он давно подозревал профессора Дримса в родственных связях с достопамятным профессором Бинсом. Может, они астральные двойники?


Так или иначе, но сходство между ними, а главное — между их стилем преподавания, было очевидно. И даже предмет схожий: там история магии, здесь — история артефактологии!


В общем, отличались они только тремя буквами в фамилии и тем, что Дримс бдительно отслеживал задремавших студентов, чтобы жестоко отомстить им на экзаменах и зачётах. Ну и ещё тем, что он был живым — пока. Хотя Гарри почти не сомневался, что Дримс пойдёт по стопам Бинса и продолжит мучить студентов и после своей кончины.


Слушатели Академии на лекциях профессора Дримса засыпали с завидной регулярностью, но Гарри до сих пор ни разу не отличился подобным образом, и преподаватель даже зауважал его. Поговаривали, что тем, кто не попадётся Дримсу дремлющим, он ставит зачёт чуть ли не автоматом. Если так, то Гарри свой шанс упустил…


Он очень старался не закрывать глаз, он незаметно щипал себя то за руку, то за ногу, но это помогало лишь на несколько секунд. Монотонный голос профессора и его привычка прохаживаться перед аудиторией, покачиваясь в такт своим словам… это было слишком.


— История создания этого артефакта темна и запутанна, его первое появление датируется примерно… Раз, два, Фредди в гости жди…


Гарри вяло удивился тому, что голос профессора изменился, смысл произнесённого доходил до него с запозданием.


— Три, четыре… — прошипел Дримс.


Прошипел?! Гарри распахнул неумолимо закрывающиеся глаза. Профессор смотрел прямо на него, и на лице Дримса расплывалась самая омерзительная ухмылка, какую Гарри когда-либо видел.


— Спите на занятиях, мистер Поттер? — зловеще протянул преподаватель.


— Простите, профессор, — пробормотал Гарри, которому казалось, что сон и реальность наплывают друг на друга, наслаиваются так, что не разделить.


— Подобное пренебрежение совершенно непростительно, мистер Поттер, — теперь Дримс говорил так же, как и всегда.


И Гарри уверился, что задремал лишь на секунду, а бдительный Дримс его тут же "спалил", но, может, оно и к лучшему — зато разбудил!


— Прощу, — буднично ответил профессор и резко повернулся спиной, — когда получу своё, Гар-ри-и… — прошипело белое, чудовищно омерзительное лицо, обнаружившееся у него на затылке.


Гарри вздрогнул и отшатнулся, а лже-профессор мгновенно переместился прямо к нему — спиной вперёд, так что знакомое до боли лицо Волдеморта, которое во время оно скрывал под тюрбаном Квирелл, оказалось совсем близко. Безгубый рот растянулся в ухмылке, из плеч вытянулись чешуйчатые щупальца и неспешно потянулись к Поттеру. Но он лишь тряхнул головой, шумно сглотнул и сказал уверенно:


— Я сплю. Это всего лишь сон. Квирелл давно мёртв. И Риддл — тоже.


— Ты уверен?.. — прошипело лицо, злобно сверкая красными глазами.


— Уверен. Абсолютно, — спокойно ответил Гарри.


— Зато я жив! — лже-профессор развернулся, и теперь уже сквозь лицо Дримса нарочито медленно проступила тошнотворная образина Фредди Крюгера.


Его правая рука поднялась, и из пальцев вытянулись бритвенно острые когти — такие же длинные, как в фильме, но, в отличие от него, это была не перчатка, — они действительно вырастали прямо из пальцев; другая рука монстра заканчивалась клешнёй; а из плеч по-прежнему спускались толстые щупальца, они непрерывно извивались, будто жили какой-то своей жизнью.


— Я-а-а… жи-ив! — торжествующе провозгласило чудовище. — Я вечен!


— Ничего подобного, — не согласился Гарри. — Ты — сон. И ты мёртв. Я не боюсь тебя. И ты ничего не сможешь мне сделать. Я. Тебя. Не. Боюсь.


Монстр покачнулся и воззрился на Гарри чуть ли не с ужасом.


— Сейчас я проснусь, — уверенно сказал Гарри.


И он действительно проснулся, успев услышать напоследок:


— В каждом есть страх, Га-ар-ри… И я найду твой страх…


Гарри открыл глаза. Все лица в аудитории были обращены к нему.


— Многообещающее заявление, мистер Поттер, — несколько обескураженно и в то же время обиженно протянул профессор. — Я польщён тем, что вы приняли такое решение, хотя могли бы мирно почивать до конца лекции. По крайней мере, в последнем случае вы не прервали бы меня самым возмутительным образом!


"Значит, я говорил во сне", — холодея, думал Гарри под аккомпанемент смешков и хихиканья сокурсников.


— Простите, сэр, — покаянно сказал Поттер, вставая.


Профессор пристально посмотрел на него.


— Вы что-то неважно выглядите сегодня, мистер Поттер. Вы хорошо себя чувствуете?


— Вообще-то… честно говоря, не очень, профессор.


— В таком случае, вам лучше немедленно обратиться к колдомедику.


— Пожалуйста, позвольте мне остаться, профессор, — тихо сказал Гарри.


— Ну хорошо, — Дримс раздражённо махнул рукой. — Так. На чём я остановился? Мистера Поттера, конечно, спрашивать об этом бесполезно. Мисс Грациани, прошу вас.


Названная студентка, красотка и хохотушка, только что веселившаяся больше всех, медленно поднялась, растерянно оглядываясь по сторонам, наткнулась на Поттера, наградила его уничижительным взглядом и заблеяла:


— Вы… говорили… говорили, профессор, о… о том, что… о том, когда…


— С вами всё ясно, мисс Грациани, — устало вздохнул профессор, обведя аудиторию укоризненным взглядом. — И не только с вами… — бормотнул он себе под нос, прежде чем продолжить.


Гарри стало стыдно из-за того что он сравнивал Дримса с Бинсом. На самом деле профессор знал невероятно много, и даже коллеги за глаза называли его ходячей энциклопедией. Он в любой момент мог рассказать о любом более или менее известном артефакте всё, что о нём вообще было известно, перечислив не только его свойства, но и владельцев или места хранения.


"Наверняка существуют какие-нибудь артефакты, которые могут помочь контролировать сон, — подумал Гарри, глядя на профессора с новым интересом и надеждой. — И Дримс знает об этом лучше всех".


Студенты избегали задавать вопросы профессору, так как его ответ обычно длился не менее получаса, а в редких случаях, если тема попадалась благодатная, мог доходить и до двух часов! За это время несчастный успевал получить количество информации, в десятки раз превышающее желаемый объём, и столько же раз пожалеть, что связался с Дримсом.


Причём, в отличие от лекций, задремать не было никакой возможности. Правда, некоторые решались на этот отчаянный шаг в преддверии зачётов или экзаменов. Такая индивидуальная лекция на заказ смягчала профессора, вселяя в него наивную, но неистребимую веру, что его предмет интересен кому-то, кроме него самого.


Лекция завершилась, и аудитория стремительно опустела. Лишь профессор перебирал какие-то бумаги. Гарри помедлил на пороге и вернулся, подошёл к преподавательскому столу, мучительно пытаясь придумать, как сформулировать вопрос. Какой или какие именно артефакты его интересуют? Возможно, следовало получше всё обдумать и уж тогда обращаться к Дримсу. Пока Гарри колебался, профессор поднял голову.


— Вы что-то хотели, мистер Поттер?


— Да… я… хотел спросить…


Преподаватель вздохнул.


— Если вы опасаетесь, что я буду "валить" вас на зачёте, то можете не беспокоиться, — сухо сказал Дримс. — Я действительно более… внимательно подхожу к проверке знаний тех студентов, которые регулярно используют занятия для отдыха от тяжких студенческих будней. Если сон на моих лекциях не войдёт у вас в традицию, мистер Поттер, вам нечего волноваться.


— Ещё раз простите, профессор… — сейчас, вблизи, Гарри вдруг увидел, что Дримс вовсе не стар, ему, наверное, нет и пятидесяти, а все видят в нём какого-то замшелого старого зануду. — Мне действительно нужна ваша помощь, профессор, — решился Гарри. — Это не из-за зачёта. Я хотел спросить…


— Да? — Дримс поднял на Гарри серые глаза, прежде выглядевшие бесцветными и тусклыми, но стоило профессору поверить, что студента и вправду интересует что-то помимо оценок и зачётов, в них вспыхнули искры, оживляя обычно слишком строгое и замкнутое лицо.


— Так что именно вас интересует? Артефакты из категории накапливающих магическую энергию, о которых я рассказывал сегодня, или что-то другое… Поттер, да что с вами такое?!


Ещё на последних словах, произнесённых Гарри, за спиной профессора мгновенно соткалась из воздуха знакомая перекошенная фигура, обезображенное лицо искривила кровожадная ухмылка, Крюгер неторопливо выпустил когти, — в отличие от кино-героя, у этого, настоящего Крюгера, они могли втягиваться и появляться вновь. Щупальца, выраставшие из плеч, с каким-то омерзительным сладострастием огладили фигуру ни о чём не подозревающего профессора.


Словно художник, примеривающийся к чистому холсту, монстр с нарочитой задумчивостью водил когтями перед лицом Дримса, нацеливаясь то в глаз, то в ухо, поднёс жуткую острую клешню к его горлу, замер в сомнении и… вопросительно-оживлённо подмигнул Гарри, как бы желая узнать его мнение: с чего лучше начать?


Глаза Гарри расширились от ужаса, на лбу выступила испарина, он отрицательно замотал головой — нет, нет, нет… не трогай его! Крюгер чуть-чуть отстранился от профессора, который не видел монстра, а видел лишь совершенно непонятную неадекватную реакцию Поттера на закономерный вопрос — что же именно его интересует.


— Да что с вами такое?! — воскликнул уже не на шутку встревоженный Дримс.


— Извините, профессор… — с трудом выдавил Гарри, глядя на издевательскую ухмылку Крюгера, поигрывающего когтями в опасной близости от лица профессора. Намёк был вполне прозрачен, и Гарри понял его мгновенно и однозначно.


Существовала вероятность, что это пустая угроза, но проверять, так ли это, Гарри не хотел. Ни за что. Нельзя впутывать в свои проблемы Дримса.


— Я только хотел узнать, что вы говорили о Кристалле Поглощения… Я и правда плохо чувствую себя сегодня, потому и…


— Я вижу, — обеспокоенно отозвался Дримс. — Давайте-ка я провожу вас к дежурному колдомедику, мистер Поттер. У нас работают отличные специалисты.


— Не сомневаюсь, профессор. Спасибо, сэр. Но мне лучше вернуться домой, у меня есть знакомый специалист, который полностью в курсе моих… проблем.


— Если это как-то связано со Второй Магической Войной в Британии, то, возможно, я могу чем-то помочь, может быть, дать совет или консультацию. Возможности артефактов часто недооценивают, и совершенно напрасно!


— Спасибо, профессор. Я обязательно обращусь к вам, если будет нужно… — Гарри стиснул край стола, наблюдая, как невидимое для профессора щупальце шарит по его груди. — Но пока ничего не нужно, правда. Я только хотел узнать, что пропустил сегодня, ведь этого нет в учебнике.


— Да, мистер Поттер, — с законной гордостью отозвался профессор, — не вижу смысла в пересказе того, что содержится в общедоступном учебнике. Мне думается, студенты Академии и сами в состоянии прочесть то, что там написано. Потому повальный сон на моих лекциях кажется мне весьма… недальновидным и даже… необъяснимым, — Дримс подошёл к одному из стоящих у стены шкафов и начал перебирать корешки книг, продолжая говорить:


— Конечно, есть списки рекомендованной литературы, но далеко не все внимательно её читают, а кроме того — и в ней вы не найдёте многого из того, что я безуспешно пытаюсь донести до студентов.


Дримс выбрал одни из томов и подошёл к Гарри, протягивая его. Крюгер продолжал неотступно следовать за ним, отвратительно кривляясь.


— Возможно, вам придётся пропустить занятия, но, если чтение вам не противопоказано, то в этой книге вы найдёте всё, что пропустили сегодня и намного больше. Очень ценное издание.


— Благодарю, профессор. Я обязательно прочту.


Гарри уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг передумал.


— Я хотел вам сказать, профессор…


— Да, я слушаю, — Дримс устремил на Гарри взгляд серых, всегда немного печальных глаз, в то время как Крюгер за его плечом оскалился и нацелился клешнёй на его ухо, давая понять, что отрежет его, стоит Поттеру сказать что-то не то.


— Мне кажется, всё дело в вашей манере читать лекции. Вы говорите так… монотонно и при этом покачиваетесь в такт своим словам, что… это невольно навевает сон. Особенно, конечно, на тех, кто не выспался, но… в общем… — окончательно смешался Гарри и в который уже раз за сегодня промямлил: — Простите, профессор.


Но Дримс этого, кажется, даже не услышал.


— Вот как? — удивился он. — Я никогда не думал об этом… в таком ключе. Я всегда полагал, что имеет значение лишь само содержание лекций… Что ж, благодарю вас, мистер Поттер. Вероятно, вы правы… Жаль, что никто не сказал мне об этом раньше.


Гарри выскочил из аудитории как ошпаренный, с пламенеющими щеками и колотящимся сердцем. Крюгер отступил от профессора, когда убедился, что Гарри не собирается обсуждать тему кошмаров. Интуиция подсказывала, что это не обман. По крайней мере, пока Крюгер не разделается с самим Гарри, а Гарри очень надеялся, что этого не произойдёт никогда, он не тронет профессора Дримса.


И понимание этого принесло Поттеру ни с чем не сравнимое облегчение. Он не заметил, каким торжеством пылал взгляд монстра, и тем более не слышал, как, прежде чем исчезнуть, Крюгер прошипел:


— Я почти нашёл, Гарри… Твой самый большой страх… Страх есть у все-е-х-х…


ГЛАВА 6. Расследование


{31 октября. До Хэллоуина 7 часов}


Вероятно, поклонники поттерианы дорого бы дали, чтобы увидеть, как Северус Снейп и Люциус Малфой смотрят "Кошмар на улице Вязов", а потом дружно читают кроссовер "Кошмар Тёмного Лорда". Сами же Снейп и Малфой тоже не поскупились бы, лишь бы им никогда не пришлось этого делать. Но, увы, не повезло обеим сторонам.


Драко, Гермиона, Луна и Рон тоже смотрели и читали, разумеется. Но это уже было не столь впечатляющее зрелище. Фолиант из собрания Блэков миссис Снейп и Драко изучали, прижавшись друг к другу так тесно, что Снейп никак не мог сосредоточиться на кровавом творении русского магла со странным именем Евгений.


Лишь Луна была способна не только сама сохранять спокойствие, но умиротворяюще влиять даже на Снейпа. Обменявшись взглядами с невозмутимой миссис Малфой, профессор обнаруживал, что багровая пелена ревности уже не застит ему белый свет, а так же и то, что обе стороны — и Гермиона, и Драко — вообще не замечают друг друга, а если и замечают, то воспринимают исключительно как досадную помеху на пути к знаниям.


Выдохнув, Северус снова погружался в череду ужасов, со смаком описанных автором, и раз-другой даже мстительная ухмылка слегка искривила его губы. Всепрощение никогда не входило в список его добродетелей…


— Хотел бы я знать, откуда они всё это берут… — проворчал Рон. — Не Скитер же этому фикрайтеру о Волдеморте насвистела? Или…


— Этому — уж точно не Скитер, — отозвался Драко. — Он вообще русский.


— Может, врёт? — подозрительно прищурился Рон.


— Тебе нельзя идти в аврорат, Уизли. Ты ещё только учишься, а твоя паранойя уже сделала карьеру! Что ж дальше-то будет… Русский он, русский! Это мы, благодаря магическому переводу, можем на любом языке читать, а маглы до этого ещё не дошли. Пробуют авто-перевод, получается отвратительно, с трудом можно понять, о чём речь. А этот… Ев-ге-ний… ну и имена у них! — пишет только на русском языке.


— Тогда откуда он узнал? — не отставал Рон.


— Когда дело касается маглов, я уже вообще ничему не удивляюсь, — философски заметил Драко. — К астралу подключился, наверное… Откуда они всё узнают? Кстати, у него есть ещё один фанф, о-очень длинный. И пишет он в нём о так называемых Зачарованных.


— Это семья потомственных охотников на тёмных тварей? — приподнял бровь Люциус.


— Именно. Вот как маглы про них пронюхали?! Про них целый сериал наснимали! Переврали, конечно, всё, что только можно… но тем не менее.


— Ну, тут более-менее понятно, — возразил Рон. — Они же защищают маглов, так что…


— Память маглам чаще всего корректируют, а остальные и сами помалкивают. Сериалы - это одно, а психушки для тех, кто всерьёз рассказывает о подобных вещах, пока ещё никто не отменял, — усмехнулся Драко.


— Они, насколько я помню, по большей части проживают в Америке? Где-то во Флориде, как раз неподалёку от Академии? — задумчиво протянул Люциус. — Как их там… Холливелы, кажется…


— Да-да, Холливелы. Только живут они не во Флориде, а в другом штате, в городе Сан-Франциско, это Калифорния. Под этой фамилией они давно известны в Магическом Мире, а теперь и маглы пронюхали. После этого магловскую фамилию они поменяли… — Драко, оторвавшись от книги, к радости Гермионы оказавшейся в полном её распоряжении, снова уткнулся в Поттеровский ноут. — Да, отец, Поттер, как видно, думал о том же. Искал любую информацию о Холливелах. Наверняка и в Академии пытался о них разузнать.


— А к нам не пришёл! — угрюмая и встрёпанная Гермиона вынырнула на миг из фолианта и снова скрылась в пучине знаний.


Чем дальше, тем более мрачной и решительной она становилась. Последнее откровенно пугало Снейпа. Он ни за что не позволит ей в этом участвовать! "Когда и кому удавалось хоть что-нибудь не позволить Гермионе, если она преисполнилась решимости и убеждена, что должна поступить именно так?" — тоскливо вопрошал внутренний голос. От этой мысли всё внутри сжималось и закручивалось в тугую спираль.


Снова. Опять. А он так надеялся, сам себе не признаваясь, надеялся, что больше никогда… Никогда больше… Не придётся сходить с ума от горя и бессилия, потому что под ударом те, кого он любит… Чтоб этому Поттеру… — Снейп стиснул зубы. — Чтоб ему… Всегда быть здоровым и благополучным! Чтобы никогда больше не нужно было его спасать! Ну сколько можно, в конце концов?!!


— М-да-а… боюсь, что Холливелы нам не помощники… — разочарованно вздохнул Драко. — На форуме Американской Магической Ассоциации пишут, что они куда-то пропали. Похоже, у них проблемы с сыном, самым сильным магом в семье… Он, по слухам, обратился ко злу и сам теперь командует демонами, вместо того чтобы бороться с ними, или что-то в этом роде.


— Об этом и было написано в фанфике Евгения, — заметила Луна.


— Всё-то он знает, — невесело усмехнулся Драко. — В общем, у Холливелов сейчас слишком много своих проблем, чтобы их интересовали чужие. Хорошо ещё, если им удастся что-то сделать с этим их Вайеттом. А иначе мы можем получить нового Тёмного Лорда уже в масштабах всей планеты…


— Значит, мы должны рассчитывать только на себя, — отрезала Гермиона, откладывая книгу.


"Дочитала", — обречённо подумал Снейп, ощущая, как всё внутри, прежде закрученное в спираль, теперь оледенело и застыло, но разум продолжал работу — неумолимо и планомерно.


Малый Круг, нужен Малый Круг, и уж он постарается, чтобы никто больше не погиб. Никто, кроме него самого. У него получится — это он знал наверняка. Поттер, конечно, герой… но молодость и желание жить никто не отменял. А он сам… Снейп едва заметно дёрнул уголком губ. Один раз уже обманул смерть и получил прекрасный дар — любовь и счастье с самой лучшей девушкой в мире. Пора отдавать долг.


Но третий… кто будет третьим?! Только Люциуса он мог бы взять с собой. Это будет справедливо, это будет правильно. Вот только сам Люциус вряд ли придерживается того же мнения… Ведь он ничем и не рискует по сути, но… Желание и готовность должны быть искренними. Искренними! Где сиятельный лорд Малфой и где искренность?! Тем более, если речь идёт об искренней готовности пожертвовать собой… Что же делать… Нужен третий. И это не считая многих других проблем.


— Что? Всё так плохо? — озабоченно спросил Рон.


Гермиона только молча кивнула, потом обвела угрюмым взглядом собравшихся. С сомнением остановилась на старшем Малфое.


"Считает, — понял Снейп. — Понимает, что Люциус — слабое звено в цепи". Наткнулась взглядом на взгляд мужа. Куда там всем тем пронзительным, обжигающим и всяким другим, которыми он обычно пугает окружающих!


Вот это — взгляд, о который можно разбиться, как корабли в море разбиваются о рифы! Каменный, несломленный за целые века бурь и штормов, непреклонный. "Ты не будешь в этом участвовать", — говорил этот взгляд. Говорил так, что возражать было невозможно. А она и не стала возражать

— просто опустила глаза.


Гермиона могла бы учиться на любом факультете Хогвартса, включая Слизерин, — в ней было всё. И она отлично понимала, что лобовая атака — далеко не всегда лучшее решение.


— Ну что там, не томи! — не выдержал Рон, терпеливо ожидавший ответа уже минуты три.


Он единственный всё ещё пребывал в неведении относительно того, что было написано в редчайшей книге из собрания Блэков. В счастливом неведении, как справедливо полагали остальные, уже почерпнувшие из горького источника знаний. Луна, впрочем, тоже книгу не читала. Но Луна — это особый случай. Ей мистическим образом всегда известно больше остальных.


Гермиона отложила фолиант, сцепила руки в замок. Надо собраться, систематизировать всё, что она узнала за последние часы, объяснить Рону… в доступной форме — коротко и ясно. Это тоже может помочь охватить ситуацию в целом, собрать из частей единую картину.


— Он очень хорошо подготовился, Рон, — начала она, и все в комнате затихли, прислушиваясь к её негромкому голосу, потому что сразу поняли: это не пересказ прочитанного, а результат размышлений и анализа информации из всех источников. Даже Люциус, в отличие от Рона сразу сообразивший, кто этот "он", приготовился слушать со вниманием.


— Кто? Гарри? — спросил Рон.


— Нет, Гарри он застал врасплох, как и рассчитывал. Он всё рассчитал, понимаешь? Демон Кошмаров. Пожиратель Душ…


ГЛАВА 7. Страх Гарри


{4 октября. До Хэллоуина 27 дней}


В день памятного разговора с профессором Дримсом при активном участии Крюгера Гарри, несмотря ни на что, возвращался домой в приподнятом настроении. Спускаясь в огромный холл Академии, занимая своё место, куда утром его, как обычно, перенёс усовершенствованный многоразовый портключ, который получал при поступлении каждый студент МАМ, активируя его и привычно-мгновенно переносясь в дом на Гриммо, Поттер думал, что не стоит больше бороться со сном. Это путь, ведущий в тупик.


Надо бы поискать в библиотеке Блэков книги об этой напасти — так, на всякий случай. Можно попросить Кричера, он отлично ориентируется в этом книжном изобилии, систематизированном таким образом, что постичь эту самую систему Гарри никак не удавалось.


Он понимал, что она есть, но, когда казалось, что закономерности наконец-то выявлены, обязательно обнаруживалось нечто, рушившее их и оставляющее Гарри в недоумении — под руинами очередной, такой стройной, простой и понятной версии.


От того, чтобы расставить всё по-своему Гарри удерживало понимание, что на это уйдёт полжизни, — с одной стороны; и здравая мысль о том, что сейчас хотя бы Кричер может там что-то найти, а после не сможет уже никто — с другой.


Есть ещё библиотека Академии, но… Гарри давно пришлось признать, что самые ценные, самые древние книги по большей части хранятся в личных собраниях, а вовсе не в доступных студентам библиотечных хранилищах. Многие фолианты защищены от копирования, некоторые — настолько хорошо, что их даже вручную не переписать, пожелай кто-нибудь потратить на это мерлинову уйму времени.


Со вкусом и отменным аппетитом воздав должное стряпне Кричера, Гарри приказал ему не будить себя. Но на всякий случай всё же дал позволение нарушить этот запрет — в самом крайнем случае. И, оставив встревоженного домовика бесплодно вопрошать, какой случай можно считать крайним, а так же ворчать, бубнить и кряхтеть, на все лады склоняя безалаберность хозяина, Гарри отправился спать…


Он провалился в сон, как в пучину. Но поначалу там, на глубине, оказалось светло и приятно. Однако вскоре появилось подспудное ощущение приближающегося ужаса, оно росло, поднимаясь из глубин души, без всяких видимых причин.


Люди, не понаслышке знакомые не просто с неприятными или страшными снами, а самыми настоящими кошмарами, знают, как часто жуткое содержимое прячется за безобидной упаковкой.


Безоблачный день, улыбающиеся лица или цветущая лесная полянка с порхающими бабочками, или самые близкие люди и собственный уютный дом — всё это может стать началом кошмара, потому что контраст между любимым, красивым и безмятежным и выпущенными на волю глубинными страхами наносит самый сильный удар, самый глубокий, болезненный, сокрушительный…


Внутри растёт, зреет, крепнет с каждым мгновением ощущение неотвратимости ужаса, который пока не обрёл формы, у него пока нет ни лица, ни имени, совершенно неизвестно, чего от него ждать, — и тем сильнее он страшит.


Так и Гарри, глядя на улыбающуюся умиротворённую Гермиону, нашёптывающую что-то нежно-ласкательное своим очаровательным малышам — своим бесценным первенцам-двойняшкам, чувствовал, как неотвратимо надвигается нечто ужасное.


Он не знал — что, он не понимал, чем вызвано это чувство и, хуже того, он не только не представлял, как предотвратить приближающуюся катастрофу, но в глубине души был уверен, что это вообще невозможно.


Гермиона радостно возилась с детьми, малыши счастливо улыбались беззубыми ротиками и тянули к ней ручки, ухватывали протянутые игрушки, снова бросали — познавали мир, и более безмятежную сцену нельзя было представить.


А Гарри ощущал, как тиски напряжения и страха, в которых он зажат, сжимаются всё сильнее. Вот сейчас… сейчас… сейчас это случится…


Что именно — Гарри не мог даже предположить. Он забыл обо всём — о Крюгере, о том, что спит, — он вообще забыл себя, потерял, обратившись в зрение и слух, в одно сплошное ожидание, становившееся непереносимым. Он хотел, чтобы наконец произошло хоть что-нибудь, лишь бы не эта душащая неизвестность, лишь бы не ждать больше…


В дверь стучат. Гермиона открывает, не задумываясь. Гарри, убеждённый, что за дверью её поджидает какой-нибудь жуткий монстр, хочет закричать и остановить её, но голоса нет — только бессильный хрип вырывается из горла, и тело его не слушается, налившись непреодолимой тяжестью.


Гермиона открывает. За порогом стоит… — он сам. Тот самый Гарри Поттер, которого знают все маги Британии, тот самый, которого он ежедневно видит в зеркале, ведя вечную безнадёжную войну со своей непослушной шевелюрой. Слегка смущённый вид, беззащитное без привычных очков лицо.


Гермиона рада, она приглашает дорогого гостя в дом, а Гарри — настоящий Гарри, бессильный помешать, пытается до неё докричаться…


— Это не я! Это не я, Гермиона!!! — только глухой сип…


Подруга его не слышит… Он пытается выйти из угла, в котором стоит, напрягая все силы, старается привлечь внимание… Тело не слушается, он не может оторвать ногу от пола, не может поднять руки… Но привлечь внимание ему удалось…


О да! Лже-Гарри смотрит на него — прямо на него, и Гарри знает, что он его прекрасно видит… Он смотрит и улыбается… он улыбается… Это ужасная улыбка — ни один хищный оскал не сравнится с ней… Но только Гарри видит это, видит содержимое сквозь упаковку, а Гермиона ничего не замечает.


Она собирается выйти из комнаты — что-то принести или заварить чай, а фальшивый Гарри пока присмотрит за детьми. Да-да, он присмотрит! С огромным удовольствием…


— Нет, Гермиона! Не делай этого! Не оставляй их с ним!! Нет!!! — Гарри надрывается так, что кажется — лёгкие сейчас лопнут.


Но Гермиона не слышит… Поддельный Гарри улыбается… — ей, детям и настоящему Гарри, корчащемуся в углу, как бабочка, пришпиленная булавкой… Такой же безгласный, как она, такой же беспомощный…


Гермиона поворачивается и уходит — медленно, не торопясь. Чудовище, прикрывшееся личиной Гарри Поттера, делает шаг к кроватке, и его улыбка меняется, становится действительно жуткой, — теперь не заметить этого невозможно. Если бы Гермиона увидела его сейчас! Если бы обернулась….


Но она не оборачивается. Медленно-медленно закрывается дверь за её спиной. Фальшивый Гарри Поттер склоняется над детьми. Они агукают и доверчиво тянут к нему ручки — это же не чужой, не посторонний, а хорошо знакомый дядя Гарри, который всегда так весело с ними играет, так заразительно смеётся и даже позволяет тянуть и дёргать себя за волосы, забавно морщась, но никогда не хмурясь.


Настоящий Гарри до крови закусил губу, он собрал все силы, он оторвал от пола одну ногу, другую… Медленно, слишком медленно… Чудовище, принявшее его обличье, в наигранном сомнении переводит взгляд с одного улыбающегося малыша на другого.


Это о чём-то напоминает Гарри, но он не может вспомнить, о чём. Сейчас не до этого. Наконец монстр выбирает того, что в нежно-сиреневых ползунках — девочку, протягивает руку, грубо хватает её за пухлую ножку и поднимает вверх. Его улыбка теперь — злобный торжествующий оскал. В глазах плещется безумие.


Малышка беспомощно взмахивает ручками. Она думает, что это какая-то новая игра, но такая игра ей не нравится, личико начинает кривиться — она готова заплакать, но пока ещё ждёт, что вот-вот всё снова станет хорошо и будет весело, как всегда бывает с добрым и весёлым дядей Гарри.


Смотреть на это невыносимо. И настоящий Гарри нечеловеческим, запредельным усилием бросает своё закаменевшее тело вперёд, и крик почти срывается с его онемевших губ — спасительный крик, на который тут же прибежит Гермиона, а может и Снейп, что ещё лучше, но хватило бы и Гермионы. Гарри почему-то убеждён, что справиться с этим врагом не так и трудно, лишь бы сорвать с него маску, лишь бы оказать хоть какое-то противодействие.


И когда до победы лишь миг, когда Гарри почти удалось вырвать из жестоких рук начавшую хныкать малышку, его враг вдруг обращается к нему. Он откидывает со лба волосы, демонстрируя знаменитый шрам, побледневший, но всё ещё заметный, предъявляет его, словно это некий знак подлинности, неопровержимое доказательство.


Глаза его вспыхивают красным огнём — это безумные змеиные глаза Волдеморта.


— Я — это ты, — говорит он тихо и улыбается страшной улыбкой. — Ты — это я.


Гарри просыпается с душераздирающим криком, наконец-то нашедшим выход, вырвавшимся из непробиваемой немоты сна. Он кричит и не может остановиться, кричит, срывая голос.


Верный Кричер дрожит рядом, слёзы текут из его глаз, он всхлипывает, ломая руки и бормоча что-то неразборчивое…


ГЛАВА 8. Выводы


{30 октября. До Хэллоуина — 4 часа}


— Он всё рассчитал, понимаешь, Рон? Демон Кошмаров. Пожиратель Душ… — Гермиона помолчала секунду и быстро продолжила:


— Он начал с Риддла, для него это было забавной игрой. Такой, как Риддл, понятен до примитивности. Волдеморт стремился к бессмертию. Зачем? Он просто боялся смерти.


— Все боятся смерти, — буркнул Рон.


— Но не так, — покачала головой Гермиона. — Ни я, ни ты не стали бы убивать, чтобы обрести вечную жизнь. Даже если бы знали, что это возможно. Итак… — она вздохнула, — ещё тогда он, будем называть его Крюгером, присматривался к Гарри. Скорее всего. Но пока не трогал…


— Почему? — удивился Рон. — Тогда Гарри было легче достать. Мы все были измучены, а Гарри, наверное, больше всех…


— Всё верно, Рон, но, тем не менее, тогда Крюгер не трогал Гарри, напротив — он занялся Волдемортом. Такое впечатление, что он хотел, чтобы Гарри победил. Возможно, он знал, что так будет, и решил поучаствовать просто для развлечения.


— Но зачем ему победа Гарри? — недоумевал Рон. — Неужели он действительно… — Уизли ухмыльнулся, — спасал детишек, чтобы затем пожрать их души, как написал этот русский?


— Конечно, нет, хотя Риддлу он мог говорить что угодно, в том числе и это. Но детей в мире достаточно. Демоны же не воевали с Гитлером, погубившим миллионы детей, скорее — помогали ему. Есть сведения, что они спасали его от покушений, не говоря уж о силе убеждения, которую он получил от тёмных сил… Но сейчас не об этом.


— У демонов свои источники информации, и Крюгер, вероятно, знал, что Гарри победит и останется жив. Может быть, он знал, что существует такая вероятность, и старался, как мог, чтобы эта вероятность стала реальностью.


Рон открыл рот и снова закрыл. В очередной раз хотел спросить — зачем? Но остановил себя. Гермионе и так нелегко, она сама всё расскажет.


— Крюгеру нужна особенная душа — чистая, отважная. Душа победителя Волдеморта прекрасно подходит для его целей. Когда… — Гермиона тряхнула головой, — если! Если он получит такую душу, то он станет полным воплощением Демона Кошмаров, и обретёт огромную мощь. Он сможет, — она опустила голову.


— Он действительно сможет убивать невинных — детей, даже совсем маленьких. Что бы ни показывали в магловских фильмах, но обычно демоны не имеют такой власти, за некоторыми редкими исключениями. Справиться с Гарри для него непростая задача, но, как я уже сказала, он отлично подготовился и всё рассчитал.


— Сначала он занялся Риддлом — обнаружить его страх было проще простого. Душа Риддла для него ни малейшей ценности не представляла, но подпитку от его страха Крюгер получил. Потом, вероятно, были и другие… Ежедневно по всему миру люди умирают во сне. Кто знает, сколько из них стали жертвами Крюгера? Он не терял времени даром — копил силы и ждал подходящего случая, благоприятного момента. Когда Гарри посмотрел фильм, Крюгер решил воспользоваться случаем, тем более что…


— Что? — не выдержал Рон.


— Думаю, Крюгер не случайно выбрал время — незадолго до Хэллоуина. Это особый день, когда граница между мирами становится тоньше, и именно в этот момент он собирается одержать победу, чтобы получить как можно больше силы и власти в нашем мире. Если бы Гарри и не посмотрел фильм, это бы мало что изменило, — Гермиона замолчала, глядя прямо перед собой остановившимся взглядом.


— Но у него же ничего не выйдет, правда? — тихо спросил Рон. — Гарри ему не по зубам. Он же… он самый смелый. И даже смерти не боится.


— Да… — прошептала Гермиона, закрывая лицо руками. — Гарри не боится смерти… Своей смерти… В том-то и дело… Он решил…


— Что?! Ну не плачь, пожалуйста! — Рон подбежал к диванчику, где сидела подруга, и втиснулся рядом, бесцеремонно вытолкнув Драко.


Младший Малфой безропотно пересел.


— Я не буду… не буду плакать, — Гермиона тряхнула волосами и убрала руки от лица. Сухие глаза лихорадочно блестели. Рон засунул свой сомнительного вида платок, который хотел предложить ей, обратно в карман.


— Крюгер нашёл страх Гарри. Страх есть у всех, — прошептала миссис Снейп, не ведая, что повторила любимую фразу Крюгера. — Те, кто не боится за себя, обычно боятся за других. Если человек способен любить, если есть кто-то, кто дорог ему, его всегда можно напугать. Наверное, Крюгер использовал это с Гарри. Наверняка использовал. Но просчитался. Гарри решил его уничтожить.


— А это возможно? — оживился Рон.


— Только на время, на какое-то время… Лорд Малфой прав. Но всё же — да, возможно. Здесь, — Гермиона положила руку на книгу, — сказано — на время одного поколения. Не знаю, что имеется в виду… Одна человеческая жизнь? Магловская? Семьдесят лет?


— Вряд ли, — подал голос Люциус. — Я думаю, речь о двадцати годах — времени, за которое взрослеют дети, то есть — вырастает следующее поколение… Возможно — двадцать один год, трижды по семь. Там упоминаются именно эти цифры — три и семь, так что…


— Вероятно, вы правы, — кивнула Гермиона. — Значит, чтобы избавиться от демона на двадцать один год… нужно принести добровольную жертву. Произнести ритуальные слова и добровольно отдать свою жизнь.


— Господи… — прошептал побледневший Рон. — Неужели Гарри… неужели снова…


— Да! — выкрикнула Гермиона. — Он опять решил умереть ради нас.


— Но что-то же можно сделать… — бормотал Рон. — Не может быть, чтобы не было другого выхода…


— Другой выход есть, — Гермиона вцепилась в книгу, как в спасательный круг, даже пальцы побелели. — Но для этого нужны семь человек. Целых семь человек, Рон! Каждый из которых должен быть готов отдать свою жизнь, чтобы остановить демона.


— Семеро смертников? — сглотнул Рон.


— Нет, ты не понимаешь. Если наберётся семеро, и все они будут полны решимости, то никто не умрёт.


— А-а-а, — облегчённо протянул Уизли.


— Хватит и троих, — непререкаемым тоном произнёс Снейп.


— Нет! Нет, не хватит! Слушай, Рон. Трое — это Малый Круг. Они должны быть готовы отдать свои жизни, и один из них действительно умрёт — тот, чья решимость сильнее, чем у остальных. Но если кто-то из троих подведёт, если струсит, то умрут все трое.


— А что там с семерыми? — тихо спросил Рон.


— Семеро — Большой Круг. Если никто не подведёт, то все останутся живы, понимаешь?


— Понимаю… — Рон быстро окинул взглядом комнату.


Люциус подобрался и поджал губы. Он давно понял, куда ветер дует, и давно подсчитал собравшихся, но ему совсем не нравилось, что теперь и другие… его сосчитали…


— А если подведёт? — спросил Рон, глядя прямёхонько на сиятельного лорда, пытающегося сделать вид, что к нему этот разговор ни малейшего отношения не имеет.


Да, он не хотел умирать! И рисковать жизнью не хотел совершенно! Но то, что его именно в этом все подозревают, почему-то казалось оскорбительным.


— А если подведёт, — тихо и весомо вступил Снейп, — то тогда, мистер Уизли, могут погибнуть все. Все. Семеро. Понимаете? — обращаясь вроде бы к Рону, Снейп смотрел только на жену — так пристально, так… смотрел, что Рон вдруг почувствовал себя лишним и ощутил желание исчезнуть.


Поэтому он ничего не ответил, только молча кивнул.


— Это ещё неизвестно, — тоже тихо и не менее весомо сказала Гермиона, так же пристально глядя на мужа.


Казалось, что между ними натянута струна, проволока, канат… нет! — стальной трос. И натянут он до звона, до того, что его вибрация заставляет дрожать всех. Противостояние воль, характеров, сердец… чувств… Кто первым нарушит звенящую тишину, кто не выдержит?


— Ты не будешь в этом участвовать! — взорвался Снейп, в эту самую секунду понимая, что проиграл…


— Подумай хотя бы о детях… — сказал он тихо.


— Именно о них я и думаю. И Гарри, я уверена, думает именно о них. Если мы сейчас позволим ему принести себя в жертву — ради наших детей — как мы посмотрим им в глаза, когда они вырастут? Как мы объясним им… Да что там… — она махнула рукой. — Как мы жить-то будем с этим?!


Лорд Малфой тихонько вздохнул и отвёл глаза. "Как жить…" Счастливо! Сначала, конечно, — благородная скорбь, скупые, но прочувствованные речи, памятник ценой в целое состояние. Он бы оплатил! Хотя… почему это он один должен нести расходы, если Поттер спасает всех?!


— Никто и не говорит о том, чтобы позволить Поттеру принести себя в жертву, — прервал профессор далеко зашедшие Малфоевские мечты. — Вполне достаточно Малого Круга. Пойду я и… — Снейп посмотрел на замороженного Малфоя, — и Люциус, — закончил он с нажимом.



Теперь Снейп и Малфой уставились друг на друга с нечитаемым выражением в глазах. Казалось, что они встретились впервые в жизни и встречей этой весьма удивлены и, пожалуй, заинтересованы.


— Нет, — вмешалась в их безмолвный диалог Гермиона.


— Да! — рявкнул Снейп, так что напряжённый Рон подпрыгнул на диванчике, но у миссис Снейп даже ресницы не дрогнули.


— Мы все пойдём, — спокойно сказала Луна. — И никто не умрёт.


ГЛАВА 9. Решение


{31 октября. До Хэллоуина 3 часа}


— Мы все пойдём, — спокойно сказала Луна. — И никто не умрёт.


Драко схватил жену за руку.


— Нет! Я пойду с профессором. А ты останешься дома! Нашему сыну нужна мать!


— Конечно, — согласилась Луна. — И отец тоже нужен. Нас как раз шестеро. Гарри — седьмой. Всё будет хорошо. Не сердитесь, пожалуйста, — неожиданно обратилась она к Люциусу.


— Я? — лорд Малфой в изумлении приподнял бровь. — С чего бы мне сердиться? Мой собственный сын считает, что я допущу... позволю... что я буду спокойно наблюдать, как он рискует собой — вместо меня. Не вижу оснований для гнева. Видимо, это должно быть для меня весьма лестно, — Люциус фыркнул и отвернулся.


— Отец, — тихо сказал Драко.


Гермионе показалось, что у сиятельного лорда шевельнулось ухо, как у кота, когда к нему обращаются, а он делает вид, что не слышит. Но это ведь не могло быть правдой?.. Однако неведомым образом Люциус всё же отреагировал на обращение сына, хотя вроде бы и не шелохнулся.


— Отец, я так не думаю, — серьёзно сказал Драко. — Я знаю и всегда знал, что ради семьи, ради нас с мамой ты готов на всё. Но ведь речь была о Поттере. У вас с ним, конечно, наладились отношения в последнее время, — Драко усмехнулся, — но не думаю, что всё зашло так далеко, чтобы ты был готов пожертвовать ради него жизнью.


Люциус вновь тихо фыркнул и повернулся.


— Да, не скрою, я не готов умирать за Поттера, какими бы ни были наши отношения. Я мог бы помочь ему любым доступным способом — советом, книгами из фамильной библиотеки, связями, деньгами, но жизнь… Моя жизнь принадлежит только мне и… моей семье. Однако… в сложившихся обстоятельствах… я вынужден признать, что это уже не дело Поттера, это наше общее дело. Если предположения миссис Снейп верны, а у меня есть достаточно серьёзные подозрения, что так оно и есть, то… Этот… Крюгер… — последнее слово Люциус произнёс с непередаваемым отвращением, — намерен добраться до наших детей. Моих детей! Моего внука! — пальцы лорда Малфоя с такой силой и яростью стиснули подлокотники кресла, словно это было горло врага, и будь это так, у этого врага не осталось бы ни единого шанса.


Гермиона отстранённо подумала, что сказал бы психолог, подсчитав количество притяжательных местоимений в речи Люциуса. Определённо, если бы Малфой тонул, то нужно было бы кричать ему не "давай руку", а — "держи" или "хватайся".


Да, он самовлюблённый эгоист, хитрый и расчётливый, но дело в том, что свою семью он воспринимает как часть самого себя, причём — лучшую часть, самую ценную — своё продолжение, своё будущее.


— А вы, мистер Уизли, — Люциус развернулся к Рону. — У вас ведь нет детей. Вы готовы… принять участие в этом… небезопасном мероприятии?


Рон оскорблённо вспыхнул.


— Конечно, готов! У меня есть друзья!


— Конечно, дружба — это прекрасно, но… — с сомнением протянул Люциус. — Я не хочу вас обидеть, мистер Уизли, поймите меня правильно. Я просто не вполне понимаю ваши мотивы… и это меня беспокоит, не скрою. От каждого из нас будет зависеть, выйдем ли мы живыми из сумеречного мира. Всем нам есть, ради кого поставить на карту жизнь. Но у вас ведь пока нет семьи…


— У Гарри — тоже, — угрюмо ответил Рональд.


— Да, — несколько смущённо пробормотал Люциус, — я, признаться, никогда не понимал гриффиндорцев.


— А у меня есть семья, — продолжил Рон. — Я скоро женюсь, значит, будут и дети, и я хочу быть спокоен за их будущее, насколько это вообще возможно. И, если вы не знали, у меня есть племянники, — Рон на пару секунд замолчал, подняв глаза к потолку, — шестеро племянников, и я их очень люблю!


— Мерлин… — прошептал Драко, — уже шестеро?! Ну, теперь я спокоен за будущее Магического мира. Уизли не истребить никому! А моему сыну не придётся запоминать множество фамилий — вокруг будут одни Уизли, слегка разбавленные Томасами. Сколько там уже детей у Джинни?


— Пока один, — с достоинством ответил Рон, — но она ждёт второго. И вообще — завидовать лучше молча! Я только теперь наконец-то понял, почему наша семья всегда не давала вам, Малфоям, спокойно спать. Зависть — плохое чувство, хотя… я могу вас понять… — сочувствующе покивал Рон.


— Ты ещё забыл о Снейпах, Драко, — вскинула голову Гермиона. — Придётся твоим наследникам напрячься и выучить хотя бы три фамилии, потому что я не собираюсь останавливаться на достигнутом. Но этот бессмысленный разговор уже пора бы остановить. Если вы забыли — до Хэллоуина осталось меньше трёх часов!


— Вот именно! — встрепенулся Рон. — Не подведу, не беспокойтесь, — бросил он напряжённому Люциусу. — Давайте лучше подумаем, как всё это провернуть… Что там пишут о ритуале, Гермиона?


— Всем участникам Большого Круга нужно погрузиться в сон примерно в одно и то же время. Рекомендуется принять снотворное, если есть проблемы с засыпанием. И ещё — все должны находиться в одном месте. По крайней мере, это желательно, — Гермиона закусила губу. — Вообще-то, все должны договориться заранее и произнести заклинание, чтобы их сон стал общим и все попали в сумеречную реальность.


Драко ухмыльнулся, но не успел ничего сказать — Рон его опередил:


— У Фреда и Джорджа продаётся такое зелье. Они его из Мексики завезли и ещё усовершенствовали. "Сон на двоих" называется. Но на самом деле можно хоть вдесятером принимать, только дорого выйдет — недешёвое оно.


— Надеюсь, нам предоставят скидку, — скривился старший Малфой. — Всё-таки оптовый заказ.


Снейп закатил глаза.


— И это всё, что тебя волнует, Люциус?! Я не допущу, чтобы моя жена пила всякую отраву! Мало эти ваши близнецы мне крови попортили! И не только мне!


— Не волнуйтесь, профессор, — вмешался Драко. — Зелье качественное.


— Вы-то откуда знаете?! — фыркнул Снейп, в то время как Люциус молча наградил сына изумлённым взглядом.


Драко смутился, но ответил:


— Мне его Луна подарила. Не мог же я отказаться… И нисколько не жалею! Ей такие интересные сны снятся… никогда таких не видел… — пробормотал он уже себе под нос под заинтересованными взглядами присутствующих.


— Ну хорошо, — скривился Снейп, — допустим… Допустим, благодаря этой отраве… то есть зелью, разумеется, — ядовито улыбнулся он. — Нам удастся вломиться в сон Поттера. Это вообще возможно, мистер Уизли? Без его желания и согласия?


— Возможно, — Рон взъерошил волосы. — Только тот, в чей сон… вламываешься, должен быть рядом. Для верности можно отрезать волосок и добавить в состав — как с оборотным. Тогда уж точно…


— Обнадёживающе… — процедил Снейп. — Не хотелось бы, знаете ли, вместо сна Поттера оказаться в экзотических сновидениях миссис Малфой… Осталась самая малость — добраться до Поттера! — Снейп с мрачным торжеством окинул притихшую компанию. — И как же мы это сделаем, если все входы в дом блокированы, а домовику запрещено перемещать туда кого бы то ни было?! Ведь Поттер наверняка именно у себя дома вознамерился… почить — во всех смыслах этого слова.


Кричер, всё это время тихо-тихо сидевший в углу и наблюдавший за происходящим, вышел на середину комнаты, осмотрел всех, как генерал — своё войско, и весомо произнёс:


— Хозяин Гарри собирался вернуться домой вечером и лечь спать. Хозяин велел Кричеру никого не пускать в дом. Но хозяин не запрещал Кричеру вынести его из дома!


— Кричер — ты гений! — выдохнула Гермиона.


— М-да… опасные всё-таки существа — домовики, — пробормотал Люциус, в задумчивости потирая подбородок.


ГЛАВА 10. Расчёты и просчёты


31 октября. До Хэллоуина — 30 минут


Действие бодрящего зелья заканчивалось. Гарри всё верно рассчитал. Да, несмотря на то, что в последнее время мысли у него были тяжёлыми и медленно перекатывались в голове, как шершавые булыжники, несмотря на мутный туман, уже привычно колыхавшийся в голове, вызывающий непреходящую тошноту, несмотря ни на что — он рассчитал всё верно.


А Крюгер — просчитался.


Он узнал самый главный, самый мучительный страх Гарри — страх принести друзьям и близким боль и страдания, стать причиной их гибели, и вообще — потерять их — по любой причине. И, узнав, он возликовал и бил в одну точку. Но Крюгер так и не понял сущности Гарри, хотя и знал, что страх многое говорит о человеке и что душа Гарри — ценная и сильная душа, тоже знал. Но не понял.


Это было за пределами понимания Крюгера, и он даже не пытался заглядывать за эти пределы, уверенный, что там вовсе ничего нет, ничего важного, по крайней мере. Он не задумывался, чем такой страх может угрожать ему. Главное — это действовало, а остальное его не интересовало.


Возможно, демон, стремившийся обрести полное, а не частичное, как сейчас, воплощение в Крюгере, знал много больше, хотя тоже не понимал, но… опыт есть опыт. Опыт тысячелетий, наверное, говорил ему, что люди именно с такой разновидностью страха, люди, боящиеся за других больше, чем за себя, опасны.


Но… пока он не мог предостеречь Крюгера — эта чёрная душа должна была действовать самостоятельно. И Крюгер действовал, упиваясь своей властью, наслаждаясь мучениями жертвы.


Он тоже вёл свои расчёты, согласно которым к Хэллоуину Поттер достаточно ослабеет, а он сам — напротив, наберётся сил, чтобы всё получилось как нужно. Бодрящее зелье? Да, пока что Крюгер не обрёл полной силы в реальном мире, но уже окреп достаточно, чтобы преследовать Гарри и наяву.


Он обвинял Гарри в образе Сириуса, он представал перед ним в виде Лили и Джеймса — и они тоже то обвиняли сына в собственной смерти, то горевали о том, что Волдеморт всё же победил, завладев душой Гарри, а значит, их гибель была напрасной.


Десятки раз Гарри видел у своего отражения в зеркале красные безумные глаза Риддла. Он перебил почти все зеркала в доме на Гриммо, расколотил одну витрину в Косом переулке и два зеркала в туалете Академии, после чего научился виртуозно избегать любых отражающих поверхностей. И тогда у него начал болеть шрам…


С каждым днём боль становилась сильнее, кольцо страха сжималось, Крюгер торжествовал, не обращая особого внимания на упорную борьбу Поттера. Сначала все сопротивляются… У маглов просто нет бодрящего зелья, с которым кофе не идёт ни в какое сравнение, и прочих зелий, позволяющих достаточно долго сохранять здравый рассудок, несмотря на отсутствие сна.


Последние Поттер мелким оптом закупил через знакомого студента из Китая. Будь благословенна Академия! Иначе Снейп и Гермиона вычислили бы его много раньше. А он не мог допустить, чтобы они узнали правду.


Крюгер постоянно угрожал, что немедленно займётся любым, кому Гарри расскажет о нём. Возможно — лгал, а может и нет. Гарри не хотел проверять. Памятная сцена с профессором Дримсом на корню задушила в нём саму мысль привлечь к этому делу хоть кого-нибудь.


Другое дело — Холливелы… Это их работа, они подготовлены к ней и знают, что делать, должны знать. Но Крюгер предусмотрел это. Холливелы были для него действительно опасны. Это маглы не знали, где и у кого искать помощи, маги же были осведомлены не в пример лучше.


Волдеморт просто не мог обратиться к ним — он сам был врагом для таких, как они. Гарри — другое дело. Но Крюгер по своим каналам был прекрасно осведомлён о проблемах Холливелов. Он узнал о падении Вайета ещё раньше, чем его близкие, и намеренно выбирал момент, когда Холливелы будут слишком заняты своими проблемами, а у него окажутся развязаны руки. И вот нужный момент наступил.


Радуясь своей предусмотрительности, Крюгер лишь забавлялся, наблюдая, как Гарри пытается выйти на семью Охотников. Не добившись успеха, Поттер переключился на книги, разыскивая и изучая всё, что казалось ему подходящим, в библиотеке Академии и в собственной, унаследованной от Блэков.


Крюгер не проявил особого интереса к этим изысканиям и не встревожился. Что там может быть такого? Ничего. Гарри в ловушке. Пусть терзает свой мозг изучением жутких фолиантов и нудных трактатов. От первых кошмары могут начаться у кого угодно — без всякого вмешательства тёмных сил; от вторых — слипаются глаза даже у тех, кто отлично спит по ночам… Пусть читает!


Ту самую книгу — единственную, где давался чёткий ответ на вопрос, как остановить чудовище, для Гарри нашёл Кричер. Если бы он знал, что именно там написано, то скорее съел бы всю книгу вместе с обложкой, чем отдал хозяину…


Гарри, стоило ему изучить соответствующий раздел, понял, что это судьба. Пять лет назад он обманул её, но теперь она настигла его. Что ж… Он сделал выбор один раз и во второй не подведёт тех, кто ему дорог.


Однажды он уже был за чертой и знает, что это не страшно. Ведь он даже колебался тогда, не был уверен, что стоит возвращаться. Но вернулся. И не зря. Он прожил жизнь не зря. И смерть его не будет напрасной.


Возможно, именно ради этого Высшие Силы сохранили ему жизнь. Чтобы он остановил монстра, чтобы не позволил ему уничтожить множество жизней, чтобы защитил детей.


Он пройдёт свой путь до конца, и ему не будет стыдно смотреть в глаза ни тем, кто ещё жив, ни тем, кто встретит его за гранью. Это будет радостная встреча. Крюгер лгал, когда показывал Сириуса и родителей обвиняющими Гарри, разочарованными в нём. Крюгер лгал.


Но и он, Гарри, тоже обманет Крюгера. Обманет его ожидания. Теперь он знает как.


И знает, что его близкие — по обе стороны грани, отделяющей земную жизнь от жизни потусторонней, — любят его и всегда будут любить.


Гарри, не раздеваясь, лёг на кровать поверх покрывала. Сон накатывал неумолимым прибоем. Не забыл ли он чего-нибудь… Письмо для Гермионы, Луны и Рона, в котором он всё объяснил и попрощался, — ведь они должны знать об этой угрозе… Даже если "срок одного поколения" — это целая жизнь, в чём Гарри не был вполне уверен, всё равно — потом монстр может вернуться. Но к тому времени они обязательно что-нибудь придумают и будут готовы.


Распоряжения, отданные Кричеру… Главное — никого не впускать в дом, пока его сердце ещё бьётся, и не будить — что бы ни случилось, не будить его… Бедный Кричер… Завещание… Гарри предлагал Кричеру свободу, но он не пожелал, предлагал завещать его Малфоям — не захотел… Как ни странно, Кричер предпочёл, чтобы Гарри завещал его Гермионе. Чтобы изводить её, не иначе…


Мысли путались… Гарри казалось, что он что-то забыл, что-то не предусмотрел… Никого не пускать в дом… Кажется, всё правильно, но беспокойство не отпускало.


Наверное, это просто нервы, расшатанные нервы… профессор Снейп… Гарри мысленно хихикнул — закономерная ассоциация. Они этого так не оставят, постараются выяснить, что с ним, но не успеют, не должны успеть… Кричер… он бывает очень хитёр, когда захочет…


Странно, что он выглядит почти спокойным… неужели что-то задумал… не пускать в дом… Не в силах продолжать борьбу, Гарри закрыл глаза и провалился в сон. До Хэллоуина оставалось пять минут.


ГЛАВА 11. Большой Круг


{31 октября. До Хэллоуина 3 минуты}


Гарри открыл глаза. Вокруг плескалась, молчала, ждала — тьма, густая, бескрайняя. Так было в его самом первом кошмаре, вызванном Крюгером. Теперь Гарри понял, что в тот раз Крюгер затащил его сюда, в сумеречный мир, о котором рассказывалось в книге.


Всё верно. Тогда состоялась их первая встреча. Эта станет последней. Именно здесь монстр должен обрести полную силу. Гарри закрыл глаза и сосредоточился, как учил автор фолианта — араб, живший в незапамятной древности, чей трактат был переведён в Средние века, а оригинал давно утерян.


Перед тем как лечь, Гарри произнёс формулу, которая должна была перенести его сюда и на какое-то время защитить от обнаружения. Это позволит ему без помех совершить задуманное. На этот раз он явился в сумеречный мир по своей воле, и пока Крюгер его не видит…


— Видеть суть вещей желаю. Внутреннее око открываю… — прошептал Гарри и снова открыл глаза.


Тьма превратилась в серый сумрак, клубящийся туманными завихрениями. Гарри стоял на краю обрыва, отвесно уходящего во мрак, из которого поднимались острия чёрных скал, тонкие, словно иглы, напоминавшие зубы неведомого чудища, обитавшего в бездне до начала времён.


Гарри поднял взгляд, стараясь унять головокружение и подавить инстинктивное желание отступить назад. Многомудрый араб утверждал, что отступать нельзя, нельзя даже оборачиваться, а он, похоже, знал, о чём писал…


Далеко впереди виднелся противоположный край провала, с той стороны его освещало багровое зарево, исходящее из невообразимых глубин, иногда разрываемое всполохами мертвенного света. Скал в той стороне не было, может, расплавились?


За провалом — на том берегу — высилась гигантская арка, живо напомнившая Гарри об убийственной арке в Отделе Тайн, но эта была, наверное, в сотню раз больше. В её проёме колыхался занавес, словно сотканный из живой тьмы.


Гарри старался успокоить дыхание, не смотреть вниз — на алчные, ждущие зубы-скалы. Не забыть слова, не пропустить нужный момент, не растерять решимость к тому времени, когда он наступит…


Ровно в полночь над пропастью должен появиться призрачный мост, а за завесой — чудовище, желающее получить силу и власть в мире людей. Гарри напряжённо ждал, но всё равно едва не пропустил момент, когда над провалом возникло, стремительно сгущаясь, призрачное голубоватое мерцание.


Мост, словно сотканный из лунного света, был прекрасен, но Гарри знал, что это только начало. По такому мосту демону не пройти, и потому его верный слуга кое-что подготовил для своего господина.


Внутри прозрачного сияния вспухли кровавые пятна, багровые отпечатки рук с растопыренными, словно в немой мольбе, в бессильной попытке вырваться из кошмара, пальцами, почти чёрные сгустки уже запёкшейся крови и алые разводы свежей… Гарри знал, что каждое пятно, каждый след — это погубленная Крюгером жизнь.


Сколько же их… они тянулись через весь мост, вливая в него осязаемую плотность боли и ужаса. Если бы у Гарри ещё оставались хоть какие-то сомнения, то они испарились бы в этот миг и обратились в неколебимую решимость после того, как он увидел: за посветлевшей и поредевшей завесой проступила чудовищная бесформенная фигура — гигантская, под стать арке, она колыхалась, будто раздумывая, какую форму принять.


А вот и Крюгер — на том берегу провала — между мостом и аркой. Он напряжённо осматривается, и этот взгляд сейчас обшаривает весь сумеречный мир — он ищет Гарри, он знает, что Гарри где-то здесь, но пока не видит его.


Что-то в стороне привлекает взгляд Крюгера, он мечется по краю разлома. Гарри понимает, что это нечто важное, он и сам ощущает странные колебания окружающего пространства, словно его пропороли несколько раз подряд. Но сейчас у него нет времени выяснять, что происходит.


Мост проявился полностью. Кровавые пятна слились в ужасающую тропу. Из-за завесы появилось несколько жадных бесформенных отростков. Казалось, что они принюхиваются, готовясь устремиться на запах мучений и смерти. Крюгер повернулся к Гарри — он уже почуял его, через миг он его увидит. Пора.


{— Ты более не имеешь власти надо мной,} — уверенно произнёс Гарри.


Крюгер оскалился, протянул к нему все свои омерзительные конечности и хотел, как и прежде, мгновенно перенестись к своей жертве — ему для этого не нужен был мост. Но Гарри больше не был его жертвой. Ритуал начался. И Крюгер ничего не мог с этим поделать, он застыл, прикованный к месту.


{— И никакой страх более не имеет власти надо мной. Я обращаюсь к Высшим Силам и молю Их лишить тебя, Демон Кошмаров, всякой власти и силы в мире смертных.}


Гарри показалось, что к его голосу присоединились другие голоса. Наверное, эхо… Он продолжил со всей решимостью:


{— Я готов отдать ради этого жизнь. Свою жизнь. Добровольно. Да будет так!}


Пока Гарри говорил, Крюгер рычал и бился в невидимых путах и почему-то смотрел то вправо, то влево от Гарри, будто и там происходило что-то не менее важное.


Он видел то, чего не мог видеть Гарри, — все, попавшие в сумеречную реальность, не видели и не слышали никого из своих товарищей, — но Крюгер слышал другие голоса. Семь голосов!


Большой Круг! Этого не могло быть! Но это — было.


{— Я готов отдать ради этого жизнь,} — угрюмо-яростно произнёс Северус Снейп и, вопреки словам о свободе от страха, страх сжимал его сердце.


Но не за себя, только за Гермиону, за детей и даже за… растуды его! — Поттера! Но ни капли страха за себя.


{— Я готова отдать ради этого жизнь,} — спокойно и уверенно выговорила Луна.


Она с ужасом смотрела на Кровавый Мост. Но страха в ней не было — вообще. Луна не сомневалась в своих товарищах.


{— Я готова отдать ради этого жизнь!} — почти выкрикнула Гермиона, глядя прямо в пылающие злобой глаза Крюгера.


Он, между тем, с надеждой воззрился на Люциуса. Вот его лазейка! Пусть даже его планам на этот раз не суждено сбыться, но эти людишки, осмелившиеся бросить ему вызов, осмелившиеся помешать ему, не доживут до рассвета! А он сам — избежит Огненной Бездны.


Люциусу категорически не хотелось умирать. Тем более… он вовсе не был уверен в том, что Врата Рая распахнутся перед ним. Их вряд ли удастся подмаслить, как он обычно поступал с любыми вратами в нашем грешном мире. И небезуспешно, надо заметить!


Но чтобы вот этот монстр преследовал его детей, его обожаемую Нарциссу, внука?! Ни за что! Их жизни ему дороже.


— Я не трону их! — возопил Крюгер. — Клянусь, не трону!


"Я ещё не выжил из ума, чтобы верить демону", — мысленно ответил Люциус.


{— Свою жизнь,} — вслух гордо уронил лорд Малфой.


{— Добровольно,} — вторил ему Драко.


{— Да будет так!} — подтвердил Рон, думая о невесте, о родителях, о братьях и Джинни и чудесных племянниках, обожавших весёлого дядю Рона. Как и зачем ему жить, если он не сделает всё возможное для их спасения?!


{— Да будет так!} — прозвучало одновременно над мрачной бездной.


Семь душ покинули свои тела, устремляясь к мосту. Только самоотверженная душа может разрушить Кровавый Мост в ночь Хэллоуина.


Семь сияющих звёздочек вонзились в мост, он завибрировал и… рухнул! — вниз, на острые скалы с одной стороны и в пылающую бездну — с другой.


Туда же — в багровое ненасытное пламя с воем обрушился Крюгер.


А звёздочки устремились обратно. Только бы успеть… Астральные тела, покинутые душами, опасно наклонились. Если ритуал проводит один человек, у него нет шансов успеть. Тело упадёт вниз — на острые скалы Мрачной Бездны, и смельчак больше не проснётся.


И одному из троих, если отважных окажется трое, ни за что не успеть. Но семеро должны справиться!


Они возвращаются… Одна звёздочка, вторая, третья… Только бы успели…


***


Гарри открыл глаза и обвёл взглядом знакомую комнату… У него галлюцинации? Сон продолжается? Или он действительно лежит на ковре в гостиной дома Снейпа и Гермионы в Хогсмиде?


Вокруг вповалку спят сами хозяева дома, оба Малфоя, Луна и Рон… Точно галлюцинация… Спящие зашевелились.


Лорд Малфой, словно обжёгшись, отдёрнул руку, во сне заброшенную на плечо Рона, Луна туманно улыбнулась Снейпу, оказавшемуся к ней слишком близко, по мнению недовольного Драко, Гермиона резко села и принялась осматривать это "лежбище", считая проснувшихся по головам. Точно галлюцинация…


Но тут Гарри наткнулся на счастливый взгляд и восторженно раскинутые в стороны уши Кричера, стоявшего в углу, и именно это убедило Поттера в реальности происходящего. Вот ведь старый прохиндей!


— Я ведь приказал тебе, Кричер, — возмущённо начал Гарри и осёкся, силясь сообразить, какой именно из его приказов нарушил упрямый домовик.


— Кричер всё сделал, как велел хозяин, — не без ехидства отозвался эльф, утирая ушами нос и глаза. — Кричер никого не пустил в дом хозяина! — провозгласил он торжествующе. — Кричер не будил хозяина. Кричер — хороший, — тут он неуверенно посмотрел на Гарри и повторил уже не столь убеждённо: — Кричер хороший домовик, хорошо заботится о хозяине…


— Конечно, Кричер, — улыбнулся Гарри. — Самый лучший. И самый умный.


— Чего о вас никак не скажешь, Поттер! — заявил Снейп, поднимаясь и подавая руку жене, закончившей ревизию своих гостей, находящихся на разных стадиях пробуждения, потирающих затёкшие конечности, но несомненно — живых.


— И вас с возвращением, профессор! — лучезарно улыбнулся Гарри. — Как всё-таки хорошо, что Крюгер не сумел узнать о моём самом главном, самом тайном страхе!


— Это о каком же? — оживился любознательный Рон.


— Больше всего я боялся, что от этой напасти может помочь только окклюменция и мне придётся возобновить обучение под руководством лучшего окклюмента Британии!


— Взаимно, Поттер, — Снейп скривился, довольно успешно пряча улыбку, — как ни странно, наши с вами тайные страхи… идентичны.


ЭПИЛОГ


{Прошёл двадцать один год}


Ясным днём середины осени Лили Поттер — семнадцатилетняя дочь того самого Гарри Поттера, известного всему миру, благодаря неугомонной Скитер, прогуливалась по Лондону. Обычному магловскому Лондону. Она любила этот город, впрочем, как и многие другие. Лили выросла космополиткой и идеалисткой.


У неё было множество друзей среди маглов, и она была совершенно убеждена, что рано или поздно наступит время, когда маги и маглы смогут сосуществовать в открытом мире — без взаимных страхов и притеснений. Но, конечно, до этого было ещё очень далеко.


Однако уже сейчас необходимо было что-то делать, как-то влиять на магловский мир, раздираемый войнами и противоречиями. Она считала делом своей жизни борьбу за мир во всём мире, а тем магам, которые полагали её цели смешными, отвечала вопросом: что будут делать маги, если случится ядерная война, к примеру?


Сегодня, возвращаясь от подруги, она решила побродить по Лондонским закоулкам, ей нравилось смотреть на людей, наблюдать, как старушка кормит голубей, молодая мама улыбается своему малышу, блаженствующему в коляске, а две девочки крутят скакалку, через которую прыгает их подружка.


Что-то насторожило Лили, ей даже показалось вдруг, что на неё повеяло запредельным холодом, но это, должно быть, просто ветер решил напомнить о том, что сейчас всё же октябрь, а вовсе не август, как можно было подумать.


Но, тем не менее, она невольно замедлила шаг, наблюдая за последней сценкой. Почему у девяти-десятилетних девочек такие бледные лица? откуда тени под глазами? отчего такие напряжённые взгляды? Девочки выглядели вполне благополучными… Они вертели скакалку, повторяя считалочку, Лили остановилась и прислушалась.


— Раз, два, Фредди в гости жди,


Три, четыре, двери затвори…


Лили замерла, не веря своим ушам…


Она прекрасно знала историю Крюгера и то, как его удалось остановить в прошлый раз. Он больше никогда не сможет напасть ни на кого из потомков тех, кто принял участие в Ритуале Большого Круга. Но это совершенно не означает, что все остальные в безопасности… Как говорил дядя Люциус, они всегда возвращаются…


Лили прикинула в уме… Ну да! Прошёл двадцать один год! Неужели… Неужели он вернулся…


Лили подошла поближе. Девочки остановились, настороженно глядя на незнакомую девушку.


— А что это у вас за считалочка такая? — спросила Лили, не придумав ничего лучшего.


Девочки переглянулись, забегали глазами по сторонам. "Они не доверяют взрослым", — поняла Лили. Не у всех такие родители, как у неё. Кроме того, маглы просто не знают, как бороться с подобными вещами, и потому предпочитают молчать, если сами сталкивались с подобным…


— Раз, два, Тедди в гости жди, — нерешительно проговорила наиболее бойкая из подружек. — Три, четыре, пироги пеки!


— А дальше? — не отставала Лили.


Девочка насупилась. Потом вскинула голову и одарила Лили враждебным взглядом.


— А зачем вам? Нам запрещают разговаривать с незнакомыми! — и она отвернулась, демонстрируя, что разговор окончен.


— Прошу прощения, — пробормотала Лили и прошла дальше, завернув за угол ближайшего дома.


Там она остановилась, прислонившись к стене. Так хотелось поверить в то, что ей просто показалось! И считалочка была именно такой — о гостях и пирогах. А дальше ей не рассказали просто потому, что детей действительно насторожил странный интерес незнакомки. Очень хотелось поверить…


Бедный папа… Через какой ужас ему пришлось пройти… Прежде это было для Лили лишь страшной сказкой, семейным преданием, а сейчас оно внезапно ожило для неё, наполнилось реальностью и… ужасом. Какая она трусиха, оказывается.


Лили не задумывалась о том, что, как и её отец, она сильна своим страхом — страхом за других, а не за себя. Ведь она знала, что ни ей, ни её детям, когда они появятся, нечего опасаться. Ритуал Большого Круга надёжно защищает весь род — до скончания времён.


Её сердце сжималось от страха и боли за других — за этих несчастных девочек, которым, если она права и ей не померещилось, даже довериться некому…


Лили незаметно наложила на себя чары невидимости и крадучись вернулась обратно. Девочки снова крутили скакалку, размеренно повторяя считалочку голосами, в которых Лили послышалась обречённость:


— Пять, шесть, крепче стисни крест,


Семь, восемь, тебя не спать попросим.


Не показалось… Всё верно. Он вернулся. Лили всмотрелась в бледные личики, запоминая их, и решительно зашагала прочь.


Навязчивая считалочка крутилась в мыслях, лишая мужества… Что делать, что делать… Внезапно Лили остановилась. Ну конечно!


Тогда, двадцать один год назад, Холливелы не могли помочь. Но теперь-то могут! Им всё-таки удалось вернуть самого сильного мага в семье — Вайета — на путь истинный. Кажется, они даже использовали перемещение во времени, вопреки существующим запретам на подобные вещи. Но Лили смотрела на вопросы шире — главное, что помогло! Вот к нему-то она и обратится! И он обязательно поможет!


— Семь, восемь, помощи попросим, — вдруг как бы сами собой преобразовались слова считалочки, продолжавшей крутиться в мыслях, но теперь Лили только бодрее шагала, спеша добраться до подходящего безлюдного места, чтобы поскорее переместиться домой и рассказать папе о своём открытии. — Девять, десять, верю и надеюсь!


ЧАСТЬ ПЯТАЯ. Сказки семейства Снейп


— Папа, а сказку? — восьмилетняя Эйлин строго посмотрела на отца.

Гроза всея Хогвартса, директор Снейп, сложил газету и бросил на дочь суровый взгляд, которым можно было бы легко распугать толпу Гриффиндорцев. Но достойная своего отца юная леди не дрогнула. Она смотрела всё так же укоризненно, с полным осознанием своего права и убеждённостью в скорой победе.


— Попроси маму, — предпринял профессор попытку отступления на заранее подготовленные позиции.


Но тут в гостиную вошёл Август — брат-близнец Эйлин — и, обменявшись взглядом с сестрой, отрицательно покачал головой.

— Мама говорит, что ей ещё нужно составить учебный план, — сказал мальчик.


Северус вздохнул. Уж он-то, как директор, отлично знал, что у Гермионы давно составлены все планы эдак года на три вперёд, но не говорить же об этом детям. Проблема была в том, что миссис Снейп (впрочем, как и мистер Снейп) не умела сочинять сказки, а дети хотели именно таких — пусть и неуклюжих, но придуманных специально для них историй, заявляя, что читать они и сами умеют. Правда, семейной традиции чтения вслух, введённой Гермионой, это не отменяло.


Кто же это первым рассказал детям какую-то незатейливую историю, после которой не прошло ни одного вечера без требований рассказать — именно рассказать, а не прочитать! — сказку? Кажется, это тоже была Гермиона. А теперь она, видите ли, пишет несуществующий план, а он, вымотавшийся настолько, что глаза сами закрываются, должен отдуваться…


Но ничего не поделаешь. Северус слишком хорошо помнил собственное детство, в котором "отвяжись", "иди к матери" и "не мешай отцу отдыхать" были ещё самыми мягкими словами из тех что он слышал, когда был маленьким.

Позже Северус научился сам обходить "заботливого" родителя десятой дорогой.

И теперь, когда у него появились собственные дети, Северус дал слово, что у них будут совсем другие воспоминания, а уж слово он умел держать как никто другой. Значит, деваться некуда.


Взглянув на неумолимых слушателей, уютно устроившихся на диванчике и глядящих на него с требовательным ожиданием, Снейп не удержался от нового вздоха и прикрыл глаза, надеясь как-то стимулировать свою фантазию и придумать хоть что-нибудь. Но перед мысленным взором тут же поплыли списки ингредиентов для нового экспериментального зелья. Северус открыл глаза и тряхнул головой.


— Расскажи про Чёрного Рыцаря, — попросила Эйлин, решив придать сказке наиболее интересное для себя направление.


Северус нахмурился. Ну конечно! Всё началось именно с этого! Гермиона рассказала какую-то дурацкую историю про Чёрного Рыцаря — защитника Волшебного Замка и его жителей. Замок несомненно был Хогвартсом, а в Чёрном Рыцаре очевидно воплотились её романтические представления о собственном муже.


И что теперь прикажете делать? Ладно. Всё-таки сказку рассказывать — это не зелье варить, и если получится уж совсем плохо, то, может быть, в следующий раз ему позволят почитать книжку, а не вымучивать тут невесть какой бред…


— Однажды, — бросился Снейп как с обрыва, не представляя, что говорить дальше, — хозяин Волшебного Замка вызвал к себе Чёрного Рыцаря.


— А звали хозяина Сладкий Леденец, — с ухмылкой вставила появившаяся в дверях Гермиона, — потому что он очень любил сладкое и всех угощал конфетами. Вот только от его конфет у всех потом болели зубы, так что со Сладким Леденцом надо было держать ухо востро.


Снейп попытался удержать на месте уголок губ, предательски ползущий вверх. Ну вот, теперь эта идиотская "сказка" точно превратится в фарс. Впрочем, помощь жены явно не будет лишней.

Гермиона устроилась на подлокотнике его кресла и улыбнулась, давая понять, что теперь ход Северуса.


— И чего же хотел Сладкий Леденец от Чёрного Рыцаря? — не выдержал Август.


— Да самую малость, — принял подачу Северус. — Нужно было удерживать вместе Льва и Змею, которые ненавидели друг друга. При этом постараться научить их чему-нибудь полезному и не допустить, чтобы Лев загрыз Змею, а Змея ужалила Льва.


— А ещё постараться, чтобы ненависть Льва и Змеи только крепла, — добавила Гермиона. — Они ни в коем случае не должны были подружиться или хотя бы научиться терпимо и уважительно относиться друг к другу.


— Но почему? — удивилась Эйлин. — Почему бы не постараться наладить отношения Змеи и Льва, если они должны были находиться рядом и вместе учиться?


— Для этого у Сладкого Леденца были свои тайные причины. У него на всё были тайные причины, и он любил добиваться своих целей такими запутанными способами и окольными путями, что порой запутывал сам себя, не говоря уж обо всех остальных. Все жители Волшебного Замка страдали от чрезмерной хитроумности его хозяина, но больше всех доставалось Чёрному Рыцарю, — вздохнула Гермиона.


— Ещё Рыцарь должен был присматривать за оборотнем, которого Сладкий Леденец поселил в Замке — поближе к детям.


— Но зачем? — изумился Август.


— По доброте душевной, — скривился Снейп. — Ему было жалко облезлого и несчастного оборотня, который скитался по свету и бедствовал.


— Но разве нельзя было устроить оборотня где-нибудь подальше от детей? — спросила Эйлин.


— Наверное, можно, но Сладкому Леденцу такое соседство казалось очень удачным, а следить за безопасностью детей он поручил Чёрному Рыцарю и больше об этом не беспокоился.


— Также Рыцарь должен был заслужить доверие Красноглазого Гада — главного врага всех обитателей Замка — и рассказывать Сладкому Леденцу обо всех его планах. — Гермиона замолчала.


— Это всё? — с надеждой спросила Эйлин. Ей стало ужасно жаль Чёрного Рыцаря.


— Если бы… — вздохнул Северус. — Самым важным и трудным заданием было уберечь мальчишку по имени Тридцать Три Несчастья. За ним следовало наблюдать круглосуточно, так как, стоило лишь отвернуться, как Тридцать Три Несчастья попадал в беду.

Даже по ночам он не спал, а бродил по Замку в поисках новых неприятностей и опасностей. И для того чтобы ему было удобнее их искать, Сладкий Леденец дал Тридцати Трём Несчастьям мантию-невидимку, под которой мальчишка прятался от Чёрного Рыцаря. Сладкий Леденец рассчитывал, что Тридцать Три Несчастья заразит своей несчастливостью Красноглазого Гада и погубит его. В конце концов так и вышло.


— А ещё Чёрный Рыцарь обязан был вести себя так, чтобы все обитатели Замка его ненавидели, — вставила Гермиона.


— Но для чего?! — хором спросили дети.


— Сладкий Леденец считал, что так Рыцарю будет легче завоевать доверие Красноглазого Гада. Нужно было, чтобы он поверил в преданность Рыцаря и в то, что в Замке он остаётся лишь для того, чтобы шпионить за Сладким Леденцом и остальными.


— Но если Рыцарь должен был шпионить за обитателями Замка, разве не логичнее было бы втереться к ним в доверие, а для этого нужно было вызвать их симпатию, а вовсе не ненависть, — рассудительно проговорила Эйлин.

ТЕЛЕГРАМ

Канал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками

Книжный Вестник

Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)

Поиск книг

Свежие любовные романы в удобных форматах

Любовные романы

О психологии, саморазвитии и личностном росте

Саморазвитие

Детективы и триллеры, все новинки

Детективы

Фантастика и фэнтези, все новинки

Фантастика

Отборные классические книги

Классика
ВКОНТАКТЕ

Цитаты, афоризмы, стихи, книжные подборки, обсуждения и многое другое

Книжный Вестник
БИБЛИОТЕКИ

Библиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории

Любовные романы

Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров

Фантастика

Самые популярные книги в формате фб2

Топ фб2 книги