Жонглёр с тиграми

Ночная жизнь?

На следующее утро меня разбудил громкий стук в дверь. Это был генеральный менеджер нашего рекламного агентства, мокрый от жары и чем-то чрезвычайно взбудораженный.

— Что тут случилось вчера ночью? — взволнованно спросил он голосом на несколько октав выше обычного.

Я рассказал, как решил, что с меня довольно грохота досок под окнами и как я разобрался с этими досками.

— Напрасно вы так, — сказал он. — Почему вы не позвонили в полицию или мне?

— Телефон же не работает, — напомнил я.

— Это очень опасный человек, — всплеснул руками генеральный менеджер, имея в виду бихарца — менеджера “Белого дома”. — Он гангстер! Самый настоящий гангстер! Сегодня утром он меня вызвал к себе. Не пригласил, а именно вызвал. Только что он сказал мне, что будь вы индийцем, вас бы уже не было в живых. Он не убил вас сразу только потому, что вы иностранец. Поверьте, он имеет в виду именно то, что говорит! Вам надо отсюда уехать, и немедленно.

Я принялся упаковывать свои пятнадцать сумок и чемоданов.

— Возьмите только самое необходимое. Мы пришлём потом кого-нибудь за остальными вещами, — нервничая, торопил меня генеральный.

Мы спустились к машине, возле которой стоял Джордж. Он тоже нервничал. Несколько мускулистых крепышей — телохранители менеджера “Белого дома” — пялились на нас, явно надеясь на малейшую провокацию. Даже спасатель старательно держался ко мне спиной.

Вся эта история ошеломила моего Джорджа. Охранник рассказал ему, что я напился и, явно в приступе белой горячки, выкрикивал странные слова и швырял во все стороны доски, а одной из них разбил стекло в конторе менеджера.

— Это всё стресс, — оправдывался я, когда мы навсегда уезжали из ворот “Белого дома”.

— Стресс? — Название новой болезни, на которую можно пожаловаться, приободрило Джорджа. — Я тоже страдаю от стресса, сэр!

— Вот как?

Я мог бы и сам догадаться.

— Да, сэр. У меня от него болят ноги. Это оттого, что я всё время сижу за рулем. И весь стресс спускается у меня к ногам.

Я решил сменить тему.

— И кроме того, жара. Я никогда не жил в таком жарком климате. И никакой передышки. Господи, когда же станет хоть чуточку попрохладнее?!

— На рождество, сэр, — ответил Джордж, явно разочарованный, что я не захотел обсуждать его новую болезнь.

Меня переселили в пятизвёздочный отель, уже другой. Этот стоял окнами на Делийский гольф-клуб[123]. Теперь у меня была комната с пасторальным видом из окна, работающим телефоном, действующим кондиционированием и телевизором с кучей спутниковых программ. Настоящее убежище, кокон из достижений цивилизации. Кроме того, я получил возможность посмотреть важный футбольный матч — Англия играла с Норвегией. Жаль только, что его транслировало не спутниковое телевидение, а “Дурдáршан” — индийский государственный канал. В приблизительном переводе его название обозначает “Видящий то, что вдалеке”[124]. Матч проходил в Лондоне, но качество передачи было таким отвратным, что казалось, игра идет на Плутоне. Я приготовился к игре: сделал обширный заказ службе доставки еды в номер, повесил на дверь табличку “Не беспокоить”, велел заблокировать все входящие звонки. Затем развалился на своей широкой постели, открыл бутылочку “Кингфишера” — менее крепкого родственника пива “Тандерболт”, — и был полностью готов насладиться долго предвкушавшимся зрелищем. Но оказалось, что у местных телевизионщиков припасено для меня несколько подлых сюрпризов. Первый они преподнесли в тот момент, когда англичане начали отлично скоординированную атаку на ворота норвежцев. В самый критический момент пустили ужасно длинный рекламный блок — а когда через несколько минут передача возобновилась, все игроки были уже на противоположном конце поля (игра шла в прямом эфире).

Но худшее было ещё впереди.

Время игры кончилось, а счет был ничейный. Дали дополнительное время, и каждая команда забила ещё по одному мячу. Назначили обмен пенальти. И опять вышло баш на баш — забили обе команды. А на второй раз, когда норвежский игрок бил пенальти по нашим воротам, он промазал. Теперь если англичане забьют свой мяч, победа наша! Игрок разбежался… и картинка исчезла. После долгой паузы появилась надпись: “СЕГОДНЯ В ПАРЛАМЕНТЕ”. Как ждать установки телефона, так и десять лет для Индии не срок, а вот как десять секунд подождать результатов пенальти — так времени у них нет!

Я много смотрел телевизор и много читал. Вы спросите, почему? Потому что в Дели решительно нечего делать после захода солнца. Вездесущая и всеохватная индийская фраза — “А что поделать?”, относящаяся к ситуации, над которой нет контроля, могла бы стать кратким, но полным описанием ночной жизни столицы и ее девизом. Бомбей предлагает множество вариантов ночных развлечений, и некоторые из них носят весьма декадентский характер. Бангалор знаменит пивными, Калькутта — кофейнями. В этих и других крупных городах можно неплохо провести ночь, но Дели, кажется, боится темноты. С наступлением темноты делийцы устраивают добровольный комендантский час. Как только около десяти вечера отправляется в парк последний автобус, улицы пустеют, особенно в Новом Дели. Редкие пешеходы — это бедолаги, которых какая-то нужда заставила высунуть нос на улицу, или охранники. Исчезают даже машины, словно их нанимают только на светлое время суток. Немногие оставшиеся передвигаются крадучись и какими-то перебежками, будто водители изображают киношпионов.

Когда я только-только приехал, я подозревал, что тут какой-то заговор. Я был уверен, что на самом деле в городе есть глубоко законспирированная подпольная вакхическая сеть ночных клубов, баров, казино, дискотек и прочих злачных заведений. Надо только найти правильного человека и узнать явки и пароли… Я начал расследование. Я спрашивал сослуживцев, одного за другим отзывая их в уголок: где в Дели можно повеселиться в ночное время?

— Повеселиться? В Дели?.. — настороженно переспрашивали они, подозрительно рассматривая чересчур любопытного сибарита.

— Я имею в виду, что вы делаете вечером? — настаивал я.

— Идём домой.

Вообще-то некоторые из них жили весьма далеко от офиса, так что вполне могло быть, что когда они возвращались домой, им пора было опять собираться на работу. Но кое-кто жил сравнительно близко! Что делали они, вернувшись домой?..

— В основном мы смотрим “Стар Ти-Ви”. Иногда к нам заходят друзья или родственники…

— Ну, а когда приходят друзья или родственники — вы устраиваете вечеринку? — приставал я, надеясь на приглашение.

— Нет. Мы вместе смотрим “Стар Ти-Ви”.

Не помог и консьерж в моём первом отеле. Он сказал, что в отеле, действительно, есть дискотека[125], только сейчас она закрыта из-за межкастовых беспорядков.

— Но некоторые из наших гостей по ночам[126] бегают трусцой, — сообщил консьерж. — Это вполне безопасно, — добавил он, без особого, впрочем энтузиазма.

— В такую жару?..

— На Васант Вихаре есть кинотеатр, где показывают довольно новые американские фильмы[127]… А можете взять напрокат видеокассеты. Видеоплейер мы вам в номер поставим, — предложил он.

Короче, пришлось взять кассету. “Семья Аддамс”[128]. То есть на коробке было написано “Семья Аддамс”… Это была пиратская копия, снятая с киноэкрана любительской камерой. В Штатах я был в кино сотни раз, но никогда не видел индийцев, снимающих фильм ручной камерой. Но кто бы ни переснимал “Семью Аддамс”, он никак не мог держать камеру хотя бы более-менее неподвижно. Может быть, он просто задремал?.. Как бы то ни было, в кадре были в основном зрительские затылки, а диалоги заглушались звуками поедаемого с хрустом поп-корна, бульканья колы и смеха. Помимо всего прочего, фильм оборвался задолго до запланированного режиссером финала: очевидно, у пирата кончилась кассета, а может, его вышвырнули из кинотеатра.

Будучи британцем, я отправился в британское посольство — узнать, не могут ли они предложить каких-либо увеселений брошенному в чужой стране соотечественнику. Сошли бы даже любительские постановки комических опер Джилберта и Салливана[129] или шотландские танцы под волынку. Всё лучше, чем ничего. Увы, после короткой беседы с сотрудницей по связям с общественностью я понял, что мне остаётся именно что “ничего”.

— Лето в Дели — мертвый сезон, — обрадовала она меня. — Большинство наших уезжает в отпуск домой…

— А зимой, значит, тут веселее?

— Да я бы не сказала. Большинство дипломатов почти всё время заняты на разных официальных мероприятиях. Честно говоря, эти формальные приёмы надоедают до смерти, и каждый из нас рад провести случайно освободившийся вечер дома.

Надо полагать, наслаждаясь передачами “Стар Ти-Ви”.

— Но, может быть, при посольстве есть клуб?..

— Да, но для того, чтобы стать кандидатом в его члены, необходимо иметь рекомендателя и поручителя из числа сотрудников посольства. К тому же у нас и так очень длинный список ожидания для желающих стать кандидатами…

— А я ни с кем в посольстве не знаком, — вздохнул я.

— Некоторые из молодых наших сотрудников бегают трусцой. Клуб “Трактирные гончие”[130], по понедельникам, вечером. Прекрасный способ познакомиться с ними.

Опять бег трусцой?..

И кроме того, я уже встречался с “трактирными гончими” прежде — в Гонконге и Куала-Лумпуре, где, собственно, и была придумана эта забава. Глупость в погоне за дрянью: толпа потных толстяков, вопящая “Вперед! Вперед!” и ломящаяся по переулкам в поисках меток… чтобы финишировать под теплое пиво и оскорбительные выкрики приятелей.

Раз уж я всё равно оказался в посольстве, я решил зарегистрироваться на случай необходимости внезапной эвакуации. Мало ли что. В приемной консульского отдела я оказался следующим за соотечественником, который пришёл обменять свой паспорт. Лицо соотечественника выдавало его любовь к портвейну — вероятно, подумал я, он-то знает, где тут можно приятно провести время.

Он усмехнулся.

— Знаете ли, друг мой, до приезда сюда я работал на буровой платформе в Северном море. Так вот, по сравнению с Дели это был настоящий Лас-Вегас!

— Чем же вы занимаетесь по вечерам?

— Сижу дома, жду, когда отключат электричество.

Интересно, подумал я, все сидят по домам потому, что в Дели нет ночной жизни, или ночной жизни нет, потому что все сидят по домам?.. Ответ я нашел в газете “Таймс оф Индиа”. Согласно проведенному ее корреспондентом опросу, большинство относящихся к среднему классу делийцев даже не смотрит по вечерам “Стар Ти-Ви” и не приглашает в гости друзей. Они утверждают, что им некогда: они предпочитают вечерами работать! Странно, что ни один из этих трудоголиков не захотел отчего-то работать у нас в агентстве.

— Знаешь, — попытался я как-то пошутить, обращаясь к одному из коллег, довольно общительному и сравнительно трудолюбивому индийцу с задатками сибарита, — если бы Дебби попыталась уделать не Даллас, а Дели, она, пожалуй, осталась бы девственницей.

— Дебби?.. — он озадачился. Кажется, его даже слегка покоробила моя откровенность. — Она что, твоя подружка?

— Что? Господи, конечно, нет! Это знаменитый американский порнофильм — “Как Дебби уделала Даллас”.

— Понял, — ответил коллега, хотя я вовсе не был в этом уверен. Но позже подошел ко мне и, словно участник игры “Назови этот фильм”, с ухмылкой предложил ещё одно название из той же серии.

— Ты всё время чем-то болен и всё время жалуешься, как тяжело работать в Индии. Как тебе название — “Как Дели уделал Келли”?..

Что ж, неплохой вариант названия для этой книги.

Вот почему, когда несколько проживающих в Индии британцев пригласили меня на “эротическое шоу” в одном из считанных злачных местечек Дели, я одновременно предвкушал развлечение — и был настроен весьма скептически.

— Сперва все собираемся в баре при отеле “Империал”, — сообщил мне Генри, ирландец, инженер с химической фабрики в Пенджабе. В Дели он приехал на уикенд.

Уж не помню, как и почему, но ко мне присоединился Кыш, наш художественный директор, тот самый, который всегда говорил с невероятной скоростью. В баре при “Империале” нас собралось примерно дюжина человек. Выпили по нескольку стаканов пива, сами собой стали рассказываться анекдоты. Один я запомнил. Он был про сардара-джи[131], то есть консервативного сикха, который два года был в отъезде, а, вернувшись, обнаружил, что жена родила ребенка. Он был в ярости и набросился на жену, упрекая ее в неверности. “Я не изменяла тебе! — плакала жена. — Я люблю только тебя!”. “Тогда как же ты забеременела?!” — кричал муж. — “Я каждую ночь брала в постель твою фотографию, — проворковала супруга, — должно быть, от нее и понесла!”. Муж поверил, но на другой день, обдумав эту историю, ворвался к жене злее прежнего: “Я не верю тебе, женщина! — крикнул он. — На этой фотографии я снят только до пояса!”.

Кыш тоже рассказал анекдот. Под воздействием алкоголя он приобрел способность тараторить ещё быстрее обычного. Его анекдот в несжатом виде, очевидно, был минут на десять, но он отбарабанил его за тридцать секунд: “Одинокий-Рейнджер-надикомзападе… красиваянагаяблондинка… “давыослышалисьнепоездаа…””

— Очень уж вы быстро говорите, — заметил кто-то из слушателей.

— Думаю я ещё быстрее! — хихикнул он.

Из “Империала” мы целой колонной такси и частных машин двинулись к “Голубой звезде” — “самому злачному месту Дели”, как объявил Генри.

— Это дурное место, — остерег меня Джордж, когда я назвал ему адрес.

— Отчего же? — полюбопытствовал я.

— Там скверные женщины, — объяснил он.

Кыш со своей обычной безумной скоростью сказал несколько фраз на хинди и засмеялся.

— Ты понял, что он сказал? — поинтересовался я.

— Нет, сэр, — покачал головой Джордж. — Это, по-моему, какой-то код…

“Голубая звезда” казалась на вид закусочной, вход в которую украшала снаружи громадная цементная чашка на блюдце. Облупившаяся вывеска обещала “Программы кабаре”. Мы заплатили по полтораста рупий и получили каждый по полоске кожи вроде книжной закладки.

— Что это? — спросил я кассира.

— Буфет.

— Буфет?

— Меняйте это внутри на еду, — объяснил он. — Кушайте. Приятного аппетита. Спасибо.

Внутри около сотни посетителей толпились вокруг длинного подиума. У стены три густо парящих котла изображали “буфет”[132].

— Приятного аппетита, — пожелал нам официант, отгоняя от котлов несколько эскадрилий мух. Мы все как один почувствовали, что не голодны, и потребовали пива.

— Нет пива, — ответил официант. — Только прохладительные.

Сдобренные ядовитым “Тандерболтом” или хотя бы “Кингфишером”, заведение и шоу могли бы ещё оказаться сносными. Но принятый в “Империале” алкоголь понемногу выветривался, и впечатление от этого “злачного места” становилось всё более безрадостным. Мы все вдвенадцатером уселись рядком на длинной деревянной скамье — точь-в-точь пациенты в приемной у врача, — а прочие посетители поглядывали на нас со вполне понятным подозрением — или, если они уже знали безобидный характер шоу, с сочувствием или забавляясь про себя. Наконец, свет в зале убавили, подиум осветился зеленым прожектором, и оркестр заиграл. Впрочем, “заиграл” — не то слово, скорее, начал настраивать инструменты. Так это звучало.

Первая из выступавших девиц напоминала Джорджа, обмотанного рыбацкой сетью. Только она была ещё крупнее. Вед в сети. С ног до головы обмотанная сотней каких-то занавесок, девица принялась гулко прыгать по сцене, не в такт музыке — потому что уловить ритм не смог бы никто. Когда у музыкантов иссякли силы, девица умчалась вон, так и не сняв с себя ни одного лоскутка. Минуту спустя она появилась в зале и стала с каждым здороваться за руку.

— Зачем она жмёт нам руки? — спросил я Кыша. Надо было, конечно, спросить кого-нибудь с нормальной дикцией.

— Незнакомые… друзья… трахаться! — радостно проорал он, пытаясь перекричать новый приступ активности оркестра.

— Что?.. — переспросил Генри, который не сумел разобрать ответ.

— Незнакомые… друзья… трахаться, — повторил я.

Генри покачал головой, так и не поняв ничего. А я и сам ничего не понял.

Последовало ещё несколько девиц разных форм и размеров, и каждая, покабаретив немного на подиуме, спускалась в зал и торжественно жала нам руки. Чем-то это напоминало визит королевской семьи, которую развлекают народными танцами. Для Генри это было слишком (слишком много или слишком мало — не знаю).

— Они что, раздеваться-то будут? — проорал он официанту, пытаясь перекричать оркестр.

— А? Вам цыпленка?.. — заорал в ответ официант.

Мы просидели там ещё с час, и девицы не сняли с себя ни ниточки. Тогда мы дезертировали — Кыш, впрочем, остался.

— Позже… много… ого! — обещал он; впрочем, на следующее утро на работе по нему было видно, что “ого” он так и не дождался.

Из “Голубой звезды” я велел Джорджу везти меня обратно в мой отель. Со мной поехал иностранный корреспондент, который работал в Индии уже пять лет и знал чуть ли не все ходы-выходы. Мы решили принять по рюмочке на сон грядущий.

— Трудно понять, почему в стране, где когда-то царила полная сексуальная открытость, сегодня секс — табу, — начал он. Джордж вытянул шею, прислушиваясь. — Года три назад я написал статью на эту тему. Представляете, большинство мужчин здесь бывали в борделях по единственной причине: они никогда в жизни не видели обнаженной женщины!

— Вы имеете в виду — молодые холостяки? — уточнил я.

— Да нет же! Примерно четыре пятых всех женатых мужчин никогда не видели обнаженной даже собственную жену! Индийское общество крайне зажато в сексуальном отношении. Большинство мужчин, к примеру, не знают, что женщина может испытывать оргазм. Кстати, большинство женщин тоже этого не знают. Даже язык тут пуританизирован. Например, вместо “сексуального домогательства” скажут — “он дразнил даму[133]”.

— Господь карает грешников СПИДом, — тоном проповедника изрек Джордж, который явно не мог более молчать.

— Я бы сказал, СПИДом людей карает их невежество! — возразил корреспондент. — На недавней медицинской конференции, которую я освещал, оказалось, что больше половины участников — врачей и ученых-медиков, между прочим! — практически ничего о СПИДе не знают. Это при том, что носителей вируса сегодня уже больше миллиона. А к концу века жертвами СПИДа станет около пятнадцати миллионов человек…

— Между прочим, мы предложили разработать кампанию против СПИДа, — сказал я, — собственно, я ее разработал. Удалось даже договориться о размещении материалов кампании в прессе, на радио и телевидении, — почти везде были готовы помещать эти материалы даром. Но соответствующие власти не проявили интереса.

— Что вы, правительство и не проявит никакой инициативы в этом направлении. Существует реальная угроза смертельной и заразной болезни, но правительство не может или не хочет говорить об опасности — потому что нельзя открыто обсуждать что бы то ни было, связанное с сексом.

На другое утро, по дороге в офис, Джордж нервно спросил меня:

— Сэр, ведь СПИДом нельзя заболеть только из-за того, что говоришь о нем, правда?..

Через некоторое время после нашей экспедиции в “Голубую звезду” в Дели прилетел один из наших иностранных клиентов, представитель международной компании. Я уже встречался с ним в Гонконге и несколько ночей подряд показывал ему город. Но в Дели обширная экскурсионная программа не планировалась. За коктейлем в его гостинице он поинтересовался, чем мы займемся вечером.

— Ну, — сказал я, — сперва я угощу вас ужином. А потом, пожалуй, вы сможете отдохнуть. Вероятно, вы устали после перелета.

На его лице обозначилось разочарование.

— Не очень-то заманчиво звучит, — заметил он. — И я нисколько не устал, ведь я летел всего лишь из Сингапура. Так где тут веселятся?..

— Честно говоря, на особое веселье в Дели вам лучше не рассчитывать, — признался я.

— Не может быть. Столица, девять миллионов жителей, страна Камасутры[134]… Должно же быть какое-то место, где собирается народ?

— Конечно. Есть такое место. Тысячи людей со всего света, дешевые импортные спиртные напитки, пиво и вино…

— Превосходно! — обрадовался гость, потирая руки. — Что за место?

— Международный аэропорт имени Индиры Ганди[135].