Журнал «Вокруг Света» №05 за 1995 год

Самая большая трещотка Африки

Женевьева Ренсон целый год готовилась к своему двенадцатому путешествию по Африке, задавшись целью найти и сфотографировать одну из редчайших африканских птиц. Ничто не обещало фотографу счастливого случая. Однако только ему, господину Случаю, бесстрашная француженка, прошедшая через все перипетии опасной экспедиции по болотам северо-восточной Замбии, обязана своими лучшими фотоснимками.

Птица, на поиски которой отправилась Женевьева Ренсон, — королевский китоглав (Balaeniceps rex). А.Э.Брем в «Жизни животных» говорит о китоглаве как об «одной из самых замечательных птиц Африки и даже одной из самых своеобразных птиц всего света». Эти птицы большая редкость, настоящий раритет. Их можно повстречать небольшими стаями, а чаще в одиночку исключительно в Африке, в болотистых районах верховьев Нила, в Судане, Уганде, Танзании, Руанде, Заире и Замбии. Специалисты предполагают, что их популяция составляет в общей сложности десять-пятнадцать тысяч особей.

Отличительная особенность Balaeniceps rex — мощный клюв, очень похожий на тяжелый деревянный башмак, за что нередко птицу называют еще башмакоклювом. Арабские ученые-путешественники дали ей имя Абу Маркуб, что значит «Отец башмака».

Относятся ли башмакоклювы к аистам, цаплям, пеликанам или иному виду пернатых, учеными окончательно не выяснено. Но твердо установлено, что их клюв — около 20-30 сантиметров длиной — в отряде боевых птиц самый мощный.

Интересно, что другие представители отряда боевых птиц цапли и ибисы нередко собираются в стаи вокруг клювастых одиночек, чувствуя себя в безопасности рядом с этими устрашающего облика и внушительных — до полутора метров длиной — размеров птицами.

Перед тем, как отправиться в экспедицию, Женевьева Ренсон беседовала со всеми очевидцами, которые встречали необычных птиц с мощным клювом, тщательно изучала все сообщения, касающиеся Balaeniceps rex.

К сожалению, это мало что дало. Во всяком случае, ясно было, что в Замбии, по мнению ученых, эти пернатые гнездятся многие годы, в то время как в других странах Африки были отмечены всего-навсего только промежуточные места отдыха отдельных одиноких птиц.

И вот в Замбии, южнее озера Бангвеулу в болотах Кафуе, раскинувшихся на территории в 8000 квадратных километров, Ренсон находит районы довольно плотной популяции башмакоклювов.

Женевьева хорошо знала, что для успешного исследования и фотографирования редких представителей фауны Африки, в частности и в этих малонаселенных, почти первозданных регионах, нужно следовать непреложному правилу натуралистов быть в определенном месте в строго определенное время. Правда, это правило умалчивает о том, сколько мужества и сил нужно для того, чтобы найти это место и в нем вовремя появиться, особенно когда все это происходит в болотах Северо-Восточной Замбии.

Отваге и поразительной целеустремленности путешественницы нельзя не удивляться. Ведь даже рыбаки замбийского народа бемба, живущие в этих краях, не отваживаются забираться туда, где вполне можно заблудиться среди однообразных берегов болотных водных потоков и где принятый в качестве ориентира, покрытый плотной растительностью холм может запросто бесследно исчезнуть.

По их мнению, в марте, в самой середине сезона дождей, отправиться пешком на разведку в эту обманчивую и жутковатую местность, как это сделала француженка, равняется попытке самоубийства. И рыбаки наотрез отказались быть ее проводниками: здесь даже твердой, казалось бы, надежной поверхности нельзя доверять. Под тяжестью человека она может внезапно уйти в трясину, где его подстерегают хищные, подчас ядовитые зубы болота — жирные водяные змеи и крокодилы, укрывающиеся под берегами плавающих островов.

После многонедельной разведки — на самолете и на лодке — Женевьева пробралась наконец именно туда, куда так стремилась. Здесь, совершая пешую разведку со своим неразлучным тяжеленным рюкзаком, она не раз, к счастью, только по шею, проваливалась в болото, проклиная в сердцах его коварство, пока не обнаружила в центре болотистой местности вполне подходящий островок на надежном, устойчивом грунте. Здесь и устроила она базовую стоянку.

...Вокруг до самого горизонта простирается ковер тростников и буйных трав; лишь кое-где виднеются редкие кустарники и одинокие деревья. Это своеобразное покрывало болота, под ним скрывается полное воображаемых и вполне реальных ужасов необозримое водное царство: таинственные омуты, трясины и гнилые булькающие вонючими испарениями пруды. А там, где появляются прогалы в растительном покрове болота, светится бодрящая, чудесная синь отраженного в воде тропического африканского неба. Медленно вращаясь, дрейфуют по ней плавучие острова из плотно спутанных гниющих и живых болотных растений. Кое-где из глубины на поверхность вырываются пузыри болотных газов, и запах падали заполняет неподвижный воздух. На многие километры ничто не напоминает о человеке, как будто он еще вовсе не появился на земле...

Тем не менее отважная представительница рода человеческого уже поставила на островке маленькую портативную палатку, а в развилке довольно крепкого приземистого дерева устроила скрытое ветками и противомоскитными сетками наблюдательное гнездо.

И вот уже, часто отирая пот со лба и то и дело стряхивая со своих ботинок и плотно перевязанных на лодыжках брюк десятки кровожадных крылатых насекомых, которые проскальзывали даже через сетку, Женевьева опять проверяла свое снаряжение, камеры, штативы, объективы, пленки. Все было в состоянии готовности номер один. Только виновник всех этих приготовлений башмакоклюв совсем не торопился появляться. Правда, Женевьева Ренсон уже успела убедиться, что без достаточного запаса терпения и выдержки ей не добиться цели.

Башмакоклюв вовсе не первый объект ее экспедиций. С 1969 года она совершает все более дальние и длительные вояжи из своего родного Парижа, неутомимо выслеживая с фотокамерой почти неизвестных, редко встречающихся, иногда находящихся на грани вымирания диких животных. В своих экспедициях Женевьева отдает предпочтение почти неисследованным регионам, почти забытым людьми территориям нашей планеты, Она любит «обособленность тысяч звуков», среди которых отсутствует только голос человека.

Ко времени фотоохоты на башмакоклюва путешественнице удалось побывать в Центральноафриканской Республике, в Чаде и Судане, в Заире, Ботсване, на Береге Слоновой Кости, где она разыскивала таких редких животных, как большой куду, бонго, ситатунга, мандрил, окапи, ставших почти легендой, ибо даже ученые очень мало знают о них. Незнакомое, редкое интересует исследовательницу значительно больше и серьезней, чем то, что известно многим. Так было всегда во всех ее делах.

Так, еще в пятидесятых годах, в пору детства, Женевьева часто проводила лето в сельской местности западнее Парижа, где на задворках родительского дома открывала и осваивала свои первые «джунгли»: дебри жгучей крапивы и заросли колючей ежевики; через щели в изгороди она выбиралась иногда из мира своей домашней будничной повседневности «на другую сторону».

Окончив школу, Женевьева была коммерсантом, потом четыре года работала в каком-то бюро в Париже, была даже хозяйкой небольшого ресторана в Тунисе.

В конце концов в 1968 году она находит свой путь к независимости и свободе. Женевьева начала работать в парижском агентстве, специализировавшемся на фотографировании редких и примечательных объектов природы. Краски дальних стран, жизнь и привычки диких животных, запечатленные корреспондентами, стали ее страной чудес. И однажды Женевьева Ренсон отправилась в Африку сама.

Два с половиной года сопровождает она исследователей и охотников, переживает приключения полевой походной жизни, начинает понимать, что значит вести наблюдения за природой. Она покупает свою фотокамеру и возвращается в Париж, уже мастером фотосъемки.

Многому очень ценному и важному в этом деле Женевьева Ренсон научилась от других, но до многого доходила сама. Может быть, поэтому все свои последующие экспедиции она организовывала только сама и была всегда единственным их участником. И непременно только в полюбившуюся ей Африку.

В результате ее работы появился атлас фауны Центральноафриканской Республики и книга о жизни обезьян мандрилов. В Париже она получает награды за свои фотоснимки, а многие ученые очень высоко ценят ее наблюдения за жизнью редких и находящихся под угрозой исчезновения диких животных.

...Женевьева Ренсон долгие дни не видит ни одного башмакоклюва. Ночами она слышит только топот слонов, пробирающихся через заросли папируса, и изредка неосторожные крики браконьеров. Неделями держит вахту на своем наблюдательном пункте, боясь пошевелиться, чтобы не вспугнуть ненароком башмакоклюва. Несколько раз Женевьеве все же удалось наблюдать эту неуловимую птицу, да и то вдалеке.

Однако то, что она увидела, мало вдохновляло. Часами стояли эти пернатые одиночки, не двигаясь и вытянувшись во весь рост в зарослях тростника, как столбы, врытые в землю. Причем, как правило, спрятав свой достопримечательный клюв в перьях, плотно покрывающих грудь и зоб. И никаких движений. Затем одна нога складывается под брюхом, а еще через несколько часов выпрямляется. И опять-таки через долгие часы начинает двигаться вторая нога. Некоторые, особо нетерпеливые и подвижные птицы поворачивают также голову на несколько сантиметров и потягивают крылом. И все. Только по отношению к рыбам, безмятежно плавающим в ближайшем водоеме, башмакоклювы проявляют проворство. Попавшихся им крупных рыб они легко раздавливают мощным клювом. И снова замирают. А удовольствовавшись своими трофеями, только сильно встряхнут головой, чтобы освободиться от приставших травинок и веток мощным клювом.

Так же, без всякой спешки, башмакоклювы снимаются с места. Летят они медленно и спокойно, поглядывая вокруг. Пролетая над своими сородичами, приветствуют их громким щелканием клюва. Однако башмакоклювы редко сбиваются в стаи. Правда, однажды целых девять баш-макоклювов собрались одновременно на площади примерно в один гектар, но на очень далеком расстоянии от наблюдательницы.

Уже многие недели Женевьева Ренсон жила на клочке суши в сплошном болоте. Обувь ее стала красного цвета, а одежда была разодрана колючками. И все-таки ей так и не удавалось близко видеть башмакоклюва, балансирующего на плавучих растительных островах...

Через шесть месяцев почти бесплодного ожидания Женевьева Ренсон решила перебраться на другое место. И вот тут она повстречала рыбаков в их сети случайно попались два башмакоклюва, один из которых был ранен. Женевьева уговорила рыбаков отдать птиц ей. Она знала, что здешние рыбаки, считая этих больших птиц своими главными конкурентами, не задумываясь, подвергали их обычно короткой и жестокой расправе (хотя это было строго запрещено природонадзором).

Птицы так привыкли к Женевьеве, что забыли всякую осторожность и иногда даже позволяли себя погладить. Вот за это время пристальных и близких наблюдений она окончательно поняла, что главными особенностями характера башмакоклювов являются удивительное спокойствие и чувство собственного достоинства. Спустя неделю ее подопечные поправились, и она отпустила их на волю. А за эту неделю она наконец-то сделала много замечательных фотроснимков, о которых так долго мечтала.

По материалам журнала «Geo» подготовил Р.Тедер