Журнал «Вокруг Света» №09 за 1995 год

Родосские колокола

Весной этого года компания «Московские воздушные линии» открыла прямое сообщение между Москвой и Родосом. На борту первого самолета, совершившего рейс на этот греческий остров, находилась группа журналистов, в том числе и специальный корреспондент «Вокруг света». Журналистов принимала греческая туристская компания «Дезнако». Когда смотришь на карту Эгейского моря, в глазах рябит от множества больших и малых островов. Это вершины погрузившейся в море четыре миллиона лет назад суши, некогда соединявшей Европу с Малой Азией. Однако задолго до того, как была произнесена эта научная гипотеза, люди придумывали легенды, чтобы объяснить происхождение заселяемых ими территорий. Одна из них связана с Родосом — крупным островом на юго-восточной окраине Эгейского моря. Остров своими очертаниями напоминает дельфина и, согласно легенде, был поднят богами со дна морского по просьбе бога Солнца Гелиоса, который хотел устроить на нем свое святилище. Поэтому жители Родоса, считая Гелиоса своими покровителем, решили воздвигнуть его гигантскую статую. Так был сооружен Колосс Родосский — одно из семи чудес древнего света.

Тени забытых кораблей

Есть две версии местонахождения статуи Гелиоса, и обе сходятся в том, что бог Солнца приветствовал корабли, входящие в гавань Родоса, главного города острова. Согласно первой версии, широко расставленные ноги Гелиоса, опиравшиеся на крылья мола, образовывали подобие арки, под которой проходили суда.

Другая же версия не дает такого простора фантазии, но подтверждается свидетельствами античных авторов и современными инженерными расчетами. Колосс, гласит она, был установлен на мысу, у входа в гавань, и имел три точки опоры: ноги и плащ, свисающий с левой руки. Целых 12 лет статую складывали из отдельных частей, нанизывая их, наподобие детских кубиков, на несущие каменные колонны и железные скрепы. Для подъема материалов использовалась постоянно наращиваемая земляная насыпь вокруг строящегося гиганта — а он был в три раза выше, чем петербургский Медный всадник.

Оказавшись в центральной части Родоса, называемой Мандраки, я первым делом поспешил на мол, где теперь на высоких колоннах стоят бронзовые фигуры оленя и лани.

Очень заманчиво было представить на этом месте 35-метрового Колосса, и в этом желании я был не одинок. Какой-то молодой человек в шортах и тяжелых желтых ботинках демонстрировал своей юной спутнице позу, в которой мог стоять бог Солнца.

Однако бог Солнца указывал мореплавателям вход в гавань всего полвека. В 220 году до н.э. сильнейшее землетрясение разрушило город и вместе с ним статую. Почти тысячу лет обломки поверженного чуда непочтительно валялись на берегу, изумляя заезжих чужеземцев, пока предприимчивые арабы, завладевшие к тому времени островом, не продали их для переплавки.

Вообразите себе нависающий над морем горбатый мыс с прямоугольным навершием крепости и ослепительно-белое полукружие кубистических домов, наподобие пенного прибоя подступившее к утесу. Таков Линдос — родина знаменитых мореходов древности и наших дней, второй по значению город на острове Родос.

Совершить пешее восхождение на акрополь Линдоса не так трудно, особенно если постоянно думать, как легко будет спускаться по широким, отполированным ступеням. Первый же поворот после подъема на утес заставляет остановиться. Словно фантом из тьмы тысячелетий, из скалы проступает барельеф знаменитой греческой триремы — корабля-воина, корабля-труженика. Внушительные размеры изображения позволяют разглядеть детали обшивки, палубу, круто загнутый нос. Именно на таких утлых, по сегодняшим меркам, суденышках воины Линдоса отправились под стены Трои, за что и были удостоены упоминания в гомеровской «Илиаде». Считается, что автором рельефа является тот же скульптор родосской школы, что изваял знаменитую Нику Самофракийскую. Разумеется, в античные времена этот барельеф имел ритуальное значение: здесь приносились жертвы богам.

Акрополь Линдоса похож на многие сохранившиеся акрополи Эллады: расчищенная от позднейших наслоений площадка и несколько колонн с остатками капителей, установленных на отреставрированное основание. Напрасно искал я среди древних камней, изъеденных водой и ветром, знаки морской судьбы Линдоса — их не было. Время и многочисленные войны почти ничего не оставили от величественного храма, посвященного Афине Линдосской.

Афина, традиционно считающаяся олицетворением мудрости, богиней-воительницей, в Линдосе приобрела еще одну «профессию» — стала заступницей моряков. И сюда, к ногам богини, приносили мореходы богатые дары, чтобы умилостивить свою покровительницу.

В наши дни жизнь островитян зависит от моря несравненно меньше, чем в древности или даже в недалеком прошлом. Потомки знаменитых капитанов из Линдоса становятся служащими, торговцами, предпринимателями, военными. Лишь рыбаки, да и то, наверное, не все, передают детям дедовские навыки и знания о погоде и море.

Мы отправились на причал, то есть заехали туда на автомобиле, как заезжают по утрам скупщики рыбы. На палубе одного катера мое внимание привлек крепкий черноусый мужчина в замызганном комбинезоне и пестрой спортивной шапочке. Мы подошли к нему, а он, не понимая причины нашего интереса, назвался Никосом и сообщил, что профессия рыбака в их роду потомственная, рыбные места он знает как свои пять пальцев, в последние годы рыбы стало намного меньше, а оптовики все время немилосердно сбивают цены. Потом он громко крикнул: «Анастасий!» и, кивком головы указав на высунувшегося из рубки парнишку, сказал, что это его сын. На этом и завершилось мое интервью с представителем трудового народа острова Родос.

Я не спросил у рыбака, какому святому он молится перед ежедневным выходом в море. Скорее всего в его каюте висела иконка покровителя всех плавающих по морям святителя Николая. Но в этих местах есть и другой святой, покровительствующим людям моря. Я узнал об этом на острове Сими, что в двух часах хода от Родоса, в монастыре Святого архангела Михаила Панормитского.

Когда мы подошли к причалу, на острове зазвонили колокола. Их звон продолжался до тех пор, пока все пассажиры не сошли на берег. Однако я не обнаружил фигуру звонаря на красно-белой колокольне над вратами монастыря. Колокольный звон для создания соответствующего настроения у путешествующих передавался в записи на магнитную пленку. Объяснение этого факта я нашел в монастыре. Братия оказалась столь малочисленной, что некому было бить в колокола: здесь всего два монаха и игумен — архимандрит Гавриил.

Монастырь, основанный в конце XVIII века, существует за счет пожертвований и сборов с туристов. В монастырском музее, где стараниями братии и добровольных помощников поддерживается образцовый порядок, хранится немало памятных даров, поднесенных командами заходивших сюда кораблей. Есть подарки и от русских моряков — иконы, предметы церковной утвари, модели судов.

Популярность монастыря объясняется тем, что здесь хранится чудотворная икона архангела Михаила, а архангел Михаил Панормитский считается небесным покровителем путешествующих по морю. Поэтому и заворачивают сюда моряки, они просят у святого патрона удачи — так же, как когда-то просили их предки у Афины-Паллады.

— Ежегодно в день святого архангела Михаила у нас бывает по пять-шесть тысяч паломников, так что в гавани становится тесно, — говорил нам архимандрит Гавриил. — Это и моряки, и люди, направляющиеся к христианским святыням Иерусалима. Только из России теперь не бывает ни кораблей, ни паломников...

Сими, как и Родос, относится к архипелагу Двенадцати островов, которых на самом деле больше сотни. Еще сто лет назад он считался крупнейшим в Средиземноморье центром рыболовства и добычи морских губок. Население острова приближалось к тридцати тысячам человек. Однако экономическая депрессия и падение спроса на продукты традиционного промысла привели к тому, что люди стали уезжать с острова. Теперь здесь всего две с половиной тысячи жителей, сосредоточенных, главным образом, в городке Ано Сими, или, как его называют местные жители, Хорио.

Обитатели Хорио занимаются обслуживанием туристов и работают в порту, куда из Пирея и с островов Эгейского моря приходят огромные грузовые паромы, заменившие шхуны и ялики здешних морских извозчиков. С палуб нарядных прогулочных судов несколько раз в день высыпает на берег космополитическая толпа коллекционеров впечатлений, вооруженная фотоаппаратами и видеокамерами. Набережная встречает их магазинчиками и лотками, где продается местная экзотика: губки, поделки из камня и раковин, высушенная морская живность.

Но для того, чтобы ощутить подлинный дух Хорио, надо неторопливо подняться по Кали Страта, извилистой улице-лестнице из пятисот ступеней, на самую вершину холма, где установлен высокий крест, кажущийся снизу двумя прутиками. Конечно, дома моряков и рыбаков, построенные в прошлом веке, помнят и лучшие времена. Брошенные строения постепенно превращаются в руины. Но таких мало. Те же дома, где живут люди, и теперь ласкают глаз своей непритязательной патриархальностью и приспособленностью к условиям острова. Пусть даже кое-где облупилась краска с резных дверей, кованые балкончики тронуты ржавчиной, а охра с крашеных стен смыта дождями.

По дороге, во время передышек, можно заглянуть в боковые улочки и переулки, в тупички, где козы щиплют жесткую траву, в крохотные дворики, затейливо выложенные разноцветной галькой, в приземистую церковь, где в таинственной пустоте потрескивают лампады перед темными ликами византийских икон. Когда же Кали Страта приведет тебя на самый верх холма, к железному кресту, казавшемуся снизу двумя прутиками, откроются изгибы береговой линии, коричневые нагромождения гор, уходящее за горизонт море и небольшая площадка на берегу, где когда-то находилась верфь. Если очень постараться, то сквозь дымку иногда можно увидеть там быстрые тени греческих трирем с круто загнутыми носами, соскальзывающие со стапелей в море...

Приют для рыцарей

Я иду по городской стене Родоса. Здесь проложена настоящая дорога шириной метров пятнадцать-двадцать, вымощенная камнями. На ней растут маки — целые поляны алых маков, невольно вызывающих ассоциацию с пятнами крови.

Справа от меня — каменные зубцы парапета и выступающие наружу ниши с бойницами, где устанавливались небольшие пушчонки и укрывались арбалетчики. Артиллерия врага, разумеется, старалась накрыть тех, кто находился на самой высокой точке. Поэтому не будет преувеличением сказать, что алые маки действительно выросли на крови.

Но значительно больше крови было пролито там, внизу, где во рву зеленеет пышная растительность и пронзительно вскрикивают павлины. Сухие рвы, широкие и глубокие, представляли собой в средневековье серьезное препятствие для наступающих. Они гибли здесь сотнями, обстреливаемые со стен, башен, бастионов и городских ворот.

Сверяясь с картой, рассматриваю бастион Святого Георгия, башню Девы Марии, башню Испании, ворота Святого Иоанна, башню Италии. Вдали, на фоне моря, видны очертания массивного форта Святого Николая, сторожившего вход в гавань. Этот средневековый форт не потерял военного значения и по сей день. В годы второй мировой войны итальянцы, владевшие островом, обстреливали оттуда американские корабли.

Фортификационные сооружения Родоса по своему инженерному уровню и сохранности уникальны — другого слова не подберешь. Когда понадобилась подходящая натура для съемок фильма по роману Алистера Маклина «Пушки острова Наварон», выбор сразу же пал на Родос. В романе рассказывается о том, как горстка американских десантников и греческих партизан овладевает считавшейся неприступной цитаделью, расположенной в Эгейском море на вымышленном острове Наварон.

Слева парапета нет. Я подхожу к краю стены и осторожно заглядываю вниз. Деревья мушмуллы с желтыми крупными цветками кажутся отсюда кустами дрока, а город — нагромождением серо-коричневых и желтоватых кубов и плоскостей, однообразие которых нарушается колокольнями, куполами и минаретами. Основной ориентир для меня — дворец великого магистра. Четырехугольный двор Археологического музея, неподалеку от него, подсказывает, что там где-то проходит улица Рыцарей, на которой мне надо будет еще раз побывать. И дворец, и госпиталь (нынешний Археологический музей), и улица Рыцарей, и католические церкви, и мощные укрепления — все это память об ордене иоаннитов, управлявшем островом 213 лет.

Возникновение этого ордена относится ко времени первых крестовых походов, когда группа монахов основала в Иерусалиме благотворительное учреждение — странноприимный дом с госпиталем. Здесь оказывали помощь паломникам и рыцарям, пострадавшим в битвах за веру, поэтому занимавшиеся этой деятельностью монахи получили прозвище госпитальеров. С годами, однако, благотворительная деятельность монашеского сообщества отошла на второй план.

Ко времени высадки на Родосе (1309 год) орден госпитальеров, официально называвшийся орденом святого Иоанна Крестителя, стал крупной военно-религиозной организацией с жесткой структурой и дисциплиной. Его называли мечом Святого престола, направленным в самое сердце мусульманского мира. При щедрой поддержке западноевропейских монархов рыцари-иоанниты не только насаждали веру Христову, но и брали под контроль торговые морские пути, приобретали владения, добывали рабов.

Но не эти свершения, оставшиеся уделом исторических сочинений, составили подлинную славу иоаннитов. Город Родос, отстроенный ими за два столетия практически заново и окруженный четырехкилометровой стеной, стал памятником рыцарям, носившим на плаще белый восьмиконечный крест — символ восьми рыцарских доблестей.

Направляющая путника стрелка указывает, что пора спускаться с крепостной стены вниз, в городскую суету. Буквально в десяти шагах от подножия лестницы шумят на все голоса улицы, носящие имена Софокла, Аристофана, Эсхила, Перикла, Платона, Демосфена и других знаменитых греков. Улицы, узкие и извилистые из-за экономии площади, ныне представляют собой непрерывный ряд магазинов, где идет торговля без перерывов и без выходных дней с утра до позднего вечера. Магазины расположены в прохладных первых этажах, а наружу, на горячий асфальт мостовых, выставлен наиболее привлекательный и ходовой товар.

Главная торговая улица, законодательница мод и традиций, носит имя Сократа. Эта улица заслужила право называться именем великого философа, жившего в V веке до н.э., поскольку под ней раскопали мостовую эллинистического времени.

Столь же древний фундамент у нынешней улицы Рыцарей. Короткая и прямая, она вывела меня к дворцу великого магистра ордена иоаннитов. Улица Рыцарей примечательна бывшими подворьями так называемых «языков» — своего рода национальных секций ордена. В ту пору, когда иоанниты завладели Родосом, в составе ордена было семь «языков» — Прованс, Овернь, Франция, Италия, Арагон, Англия и Германия. Позже было решено разделить Арагон и Кастилию, и «языков» стало восемь. Подворья использовались для собраний рыцарей, представлявших определенные «языки», и в качестве пристанища для земляков. Руководитель каждого «языка» входил в высшую иерархию ордена и отправлял строго определенные обязанности. Так, должность адмирала флота всегда занимал итальянец, а должность казначея — немец.

Дома, построенные из желтоватого песчаника, кажутся поначалу однообразными. Но это проходит, и ты видишь, что у каждого дома, тем более у каждого подворья — своя физиономия, создаваемая арками, решетками, обрамлениями окон, эркерами, отделкой фасада. Рельефные изображения гербов, отмечавших национальную принадлежность того или иного подворья, исполняли роль флагов над нынешними посольствами. Я долго разглядывал бурбонские лилии на фасаде французского и провансальского подворий.

И странно, как в сюрреалистическом фильме, открылся вдруг передо мной темный закоулок с припаркованным там красным «фиатом», и девушка в белых брюках громко прокричала что-то в открытое стрельчатое окно, откуда через секунду высунулась рука с японским магнитофоном...

Трудно представить, в каком состоянии пребывали до реконструкции эти дома, возле которых теперь с удовольствием фотографируются туристы. В течение трехсот лет господства Оттоманской империи многие здания перестраивались, использовались не по прямому назначению. В городе появились мечети, медресе, бани и другие сооружения в восточном стиле.

Понадобилась скрупулезная работа археологов и историков, чтобы идентифицировать то или иное строение, выявить его первоначальный облик. Ценным подспорьем для исследователей стали средневековые миниатюры и хроники, благо, пожелавших описать удивительный город в средние века оказалось немало.

Но самая сложная и невероятно трудоемкая работа была впереди: восстановление, пусть и с известным допуском, первоначального облика средневекового Родоса. Эту задачу выполнили итальянцы, захватившие остров в 1912 году.

Надо сказать, что итальянцы обосновались здесь, как говорится, «всерьез и надолго». Мой родосский знакомый Ираклий Павлидес увез меня в центральную часть острова и там, помимо отмеченных в путеводителях достопримечательностей, вроде Долины бабочек, показал следы итальянского пребывания. Среди них были: асфальтированные дороги и действующий поныне водовод с акведуком, бывший командный пункт военно-морских сил с примыкающими к нему церковью, гостиницей и стадионом. Гостиница работает, католический храм заперт на замок, а бывший штаб никак не используется, и каждый может сюда свободно войти. Туристы с Апеннинского полуострова, знающие о его местонахождении, специально приезжают сюда, чтобы осмотреть ветшающее двухэтажное здание, откуда, как говорят, был отдан приказ о начале военных действий итальянских военно-морских сил против Греции. «VTVE ITALIA!» — прочел я надпись краской на стене одной из комнат этого дома, пахнущего старым деревом...

Итальянский губернатор Двенадцати островов де Векки в 1937 году объявил о начале грандиозной программы восстановления средневекового Родоса. Ни у местной администрации, ни у самого дуче не было и тени сомнения в том, что Италия будет всегда владеть Родосом, а быть может, и всей Грецией. Разумеется, определенную роль в принятии такого решения сыграло и болезненное пристрастие итальянских фашистов к поискам исторических корней своего движения, их желание обрядить в героические одежды каждый свой шаг. Миссия средневековых рыцарей в восточном Средиземноморье, их ритуалы и деяния, благословляемые папой римским, — все это явно волновало воображение губернатора.

В наибольшей степени амбиции де Векки воплотились в сооружении дворца великого магистра. Когда-то турки, воспринимая прежний дворец как символ врага, устроили в нем тюрьму. Здание разрушалось. В середине прошлого века взорвался порох в подвале церкви Святого Иоанна, и второй этаж дворца рухнул.

Надо отдать должное искусству архитекторов и мастеров-строителей, которые за четыре года возвели практически новый дворец.

Пройдя через портал между двумя мощными башнями, я оказался во внутреннем дворе, где в нишах установлены подлинные эллинистические скульптуры, потом поднялся в крытую галерею второго этажа. Но только побродив по анфиладам комнат и залов, число которых приближается к 160, уясняешь до конца простую истину: дворец строился не как приближенная к оригиналу копия, а как резиденция губернатора и место приема гостей высокого ранга. Поэтому в пустоватых помещениях непонятного назначения великолепные античные мозаики, вывезенные с острова Кос, соседствуют с китайскими вазами, резными шкафами красного дерева, византийскими колоннами, готическими статуэтками, золочеными канделябрами... Есть залы, предназначенные для танцев и банкетов, что, разумеется, никак не вяжется с нравами монахов-рыцарей, каравших смертью на колу христианок, вступивших в любовную связь с иноверцами.

Очевидно, пределом мечтаний губернатора было принять во дворце короля Виктора-Эммануила. Для него был приготовлен парадный зал с величественным креслом на возвышении, под лепным королевским гербом. Однако король не удостоил Родос своим посещением.

А что же рыцари-иоанниты? Какова была судьба ордена после того, как турки, осадившие город, предъявили ультиматум? Осознав бесполезность дальнейшего сопротивления, рыцари, ведомые великим магистром Иль-Адамом, и около пяти тысяч родосцев во главе с православным митрополитом Клементом, в соответствии с условиями капитуляции, погрузились на корабли и вечером 1 января 1523 года отбыли на остров Крит. Оттуда через несколько лет рыцари ордена святого Иоанна перебрались в Италию, где скитались из города в город, пока испанский король не даровал им Мальту.

Став мальтийскими рыцарями, они продолжали прежнюю тактику борьбы с неверными, нападая на их суда и города. Пытаясь возродить былую славу ордена, они даже провозгласили своим великим магистром русского царя Павла I, а во время войны Греции за независимость предложили себя в союзники греческому временному правительству, чтобы возвратиться на Эгейские острова. Все было тщетно — средневековая идеология и принципы деятельности ордена безнадежно устарели.

В конце концов иоанниты (родосские, мальтийские рыцари) нашли в себе силы возвратиться к истокам. Теперь они содержат больницы в европейских странах и более чем когда-либо имеют право называться своим изначальным именем — госпитальеры.

Неисповедимы пути твои, История...

Пасха

Поздно вечером на Великую Субботу, то есть 22 апреля, под праздник православной Пасхи, нарядно одетые люди заполнили площадь перед самым большим храмом Родоса — собором Иоанна Евангелиста. Люди толпились повсюду: на набережной и тротуарах соседней улицы, на палубах украшенных фонариками кораблей и балконах окрестных домов. Присутствовала рота солдат с оружием.

Длинная вереница горожан медленно втягивалась под своды церкви, где совершалась Божественная литургия. Из раскрытых церковных врат доносилось суровое одноголосье мужского хора, напомнившее мне древние распевы русских. Время от времени офицер, командовавший солдатами, принимал положение «смирно» и отдавал честь официальным лицам, прибывающим на Пасхальное богослужение. Официальные лица, в свою очередь, пожимали руку офицеру.

Перед полуночью солдаты по команде офицера совершили перестроение, высоко вскидывая коленки, и промаршировали к убранному цветами и лентами деревянному возвышению, специально возведенному перед церковью.

Наконец, под удары колокола из врат показалась процессия высших священнослужителей, среди которых шествовал митрополит Апостолос, глава церкви Двенадцати островов. Взойдя на возвышение, он после молитвы провозгласил:

— Христос анесте!

И сотни голосов согласно повторили за ним:

— Христос анесте!

Снова грянул хор, зазвонили колокола, оповещая весь люд о наступлении самого главного и самого красивого праздника православной церкви. Гавань огласилась корабельными сиренами, треском множества хлопушек и ракет. Люди с просветленными лицами поздравляли друг друга с Христовым Воскресением, подпевали хору, зажигали свечи. У многих в глазах стояли слезы радости.

В какой-то момент я вспомнил, что именно в византийской церкви князь Владимир открыл благолепие, тронувшее его языческую душу, отчего и повелел крестить народ Киевской Руси по греческому обряду. Сами же греки обрели христианскую веру от апостола Павла, который после казни Христа немало поездил по земле Эллады с проповедью новой веры. Южнее Линдоса есть живописная голубая бухта, носящая имя Святого Павла. Здесь, по преданию, он ступил на берег Родоса, чтобы крестить жителей острова.

Тут надо сказать, что православная церковь сыграла особую роль в истории Греции, многие века находившейся под иноземным, а значит, и иноверческим гнетом. Во многом благодаря ей сохранились не только вера, но и национальная культура и самобытность народа. Поэтому и Пасха здесь — праздник общенациональный.

...На следующее утро после всенощной мне довелось стать свидетелем интересного действа, которое носит название «Облачение епископа при народе». Как мне стало известно, в нашей церкви он совершается почти каждую неделю, а в Греческой — один раз в год, на Пасху.

Церемония облачения происходила в каком-то школьном зале, увешанном анатомическими плакатами и изречениями мудрецов. Несмотря на неподобающий антураж, обряд был исполнен с торжественной величавостью. Под звуки все тех же песнопений мужского хора с постоянным рефреном «Христос анесте!» на митрополита Апостолоса было возложено праздничное облачение, состоявшее из довольно значительного числа предметов, надеваемых в определенном порядке. После этого, взяв посох, митрополит вышел из школы на тихую городскую улицу, сопровождаемый священнослужителями и официальными лицами.

А на улице митрополит проследовал по живому коридору, благословляя на ходу паству, и, наконец, занял место во главе процессии. Под звуки духовой музыки начался крестный ход. Согласно традиции Русской православной церкви, он происходит в пасхальную ночь. Однако не столько это обстоятельство, сколько сам обряд облачения епископа, проведенный почему-то не в храме, а в школе, вызвал у меня желание получить разъяснение. И я обратился к коллеге по поездке, сотруднику отдела внешних церковных сношений Московского патриархата Александру Булекову.

— Этот обряд во время турецкого владычества призван был подчеркнуть непокорность православной церкви и всего греческого народа, — пояснил Александр.

— Епископа одевали в укромном месте, после чего паства окружала его плотным кольцом, и они с пением шли к храму, и турки не смели нарушить церемониал. Вот о чем напоминает нам сегодняшнее действо, куда не случайно прибыли официальные лица и военные.

Упоминание о военных вызвало в памяти вчерашний вечер. Присутствие на Пасхальном богослужении вооруженных людей показалось мне тогда неуместным, чуть ли не отзвуком военного режима «черных полковников», о которых мы когда-то вдоволь наслышались. Александр Булеков посоветовал мне поговорить на эту тему с отцом Венедиктом. Поскольку программа включала контакты с Греческой церковью, он был включен в нашу журналистскую группу в качестве официального представителя Русской православной церкви. Отец Венедикт-выпускник богословского факультета Афинского университета и потому, помимо своих служебных обязанностей, часто помогал нашему переводчику.

— Церковь освящает все общество, в том числе и вооруженные силы, которые его защищают, — рассказал отец Венедикт. Ведь есть и святые, которые носили оружие и поражали им врагов. У нас, например, это Александр Невский и Дмитрий Донской. Кстати, вчера я был приглашен на пасхальное разговление к митрополиту. Там присутствовал и генерал, который возглавляет расквартированные здесь войска. Солдаты показали нам народные танцы, и мне очень понравилось, что сиртаки вместе с солдатами танцевали и офицеры. Это было братское общение. И церковь присутствовала, была молитва, и народные традиции, все было.

Так же радостно и светло праздновали на острове через несколько дней день Святого Георгия. Происхождение этого праздника уходит корнями в языческую древность, в те времена, когда земля воспринималась пахарем как живое существо, как мать-кормилица.

Вечером, услышав колокольный звон, я отправился в городок Афанду, километрах в двух от нашей гостиницы, но застал уже конец празднества, хотя народу на площади возле церкви было еще много.

Мгновенно распознав во мне иностранца, какие-то женщины в черных платках и кофтах прикололи мне на рубаху квадратик картона с изображением святого Георгия, а на следующем шагу мне была вручена тяжелая краюха хлеба.

Так уж получилось, что и я стал не чужим на этом празднике жизни.

О-в Родос, Греция

Александр Полещук Фото Андрея Нечаева