Журнал "Компьютерра" №714

Показуха по науке

Автор: Сергеев Александр

Современная наука предстает перед нами в двух ипостасях. С одной стороны - скучная серьезность уроков, лекций и прочей "научно-технической информации", а с другой - захватывающие образы научной фантастики и курьезные новостные сюжеты. Однако нужно ли превращать науку в забаву на потребу публике?

Об 
авторе

Александр 
Сергеев - модератор Клуба научных 
журналистов, научный редактор журнала 
"Вокруг света".

Было время, когда наука не нуждалась в общественном внимании. Датский астроном Тихо Браге, например, полагал, что добытые знания должны быть доступны только правителям, знающим, как ими распорядиться. Его последователь Иоганн Кеплер, придерживался противоположного мнения и даже написал фантастическую повесть о полете на Луну.

Долгое время наука держалась посередине между этими крайностями. Знания не скрывались, но требовались немалые усилия, чтобы добраться до них и понять их. Именно в таких условиях сформировалось научное сообщество, с принятыми в нем механизмами взаимного признания компетентности. Эта схема была вполне приемлема, пока финансирование зависело от просвещенных монархов или меценатов. Но с переходом развитых стран к демократическому устройству наука стала финансироваться из общественных фондов, а значит, зависеть от мнения публики, которая воспринимает только язык шоу.

Ученые, разумеется, с трудом восприняли эту перемену. Многим не по душе выступать в роли массовика-затейника, развлекая рассказами, например, про эволюцию Вселенной рабочих и служащих, особенно если речь идет о вопросах спорных, где и самим-то ученым не все ясно. "Мы отдаем себе отчет, что должны все-таки объяснять людям, налогоплательщикам, что мы делаем. Но нужно популяризировать те области науки, которые уже полностью понятны, - настаивал на встрече в Клубе научных журналистов специалист по математической физике академик РАН Людвиг Фаддеев. - Современную науку труднее популяризировать. Рассказывать про всякие кварки, струны, поля Янга-Миллса… получается нехорошо - с обманами". На Западе подобные возражения задержали становление научного шоу-бизнеса до конца 1970-х годов, а в России его и по сей день нет.

Раз научное шоу - неотъемлемый элемент финансирования науки в эпоху демократии, стоит к нему приглядеться повнимательнее. И первый вопрос - о потребностях, которые удовлетворяет этот продукт. Зачем люди смотрят и читают материалы, построенные на научных идеях? Что ими при этом движет? Оставим в стороне очевидный первый слой - желание отдохнуть и развлечься - это можно сделать и иным способом. Зачем человек идет смотреть научно-фантастическую антиутопию, а не легкую комедию? Почему в газете он читает колонку о звездах на небе, а не на телевидении? (Речь, конечно, о тех, кто все это смотрит и читает, а таких, кстати, совсем немало.)

Единственный убедительный ответ на этот вопрос - повторить мысль Сагана (см. врезку) об интересе к "глубочайшим научным вопросам о природе и происхождении мира". Стремление к познанию - первичная человеческая потребность наряду с известным треугольником "спать, есть, размножаться". Из всех первичных потребностей она самая человеческая, и в тоже время она легче других подавляется. Знать об устройстве звезд и эволюции жизни надо не "для чего-то" - это самоценно (что, впрочем, не мешает подобному знанию порой неожиданно приносить вполне практическую пользу).

Стремление к пониманию устройства мира, в котором довелось жить, не нуждается в дополнительных объяснениях. Но мир сложен, а человечество изучает его давно. Узнать нечто по-настоящему новое может только тот, кто выделяет узкую область, и посвящает ей жизнь, опираясь на огромный массив уже накопленного знания. Получатся, что познание природы вынужденно отдано "на аутсорсинг" касте профессиональных ученых, которых общество берется содержать. Они же приносят добытые знания, облекая их в форму, которая удовлетворяет потребности остальных. Такова суть "контракта" между обществом и учеными как социальной группой. Научные шоу - это и есть исполнение обязательств по нему. В ответ на них наука получает деньги на развитие - они ею честно заработаны.

В послевоенное время овладение ядерной энергией, выход в космос и создание компьютеров обеспечили ажиотажный интерес к науке. Особенно ярко это выразилось в фантастике. Раньше немногочисленные фантасты использовали средства литературы, чтобы популяризировать волновавшие их идеи прогресса. Получалась бесплатная, хотя и немного односторонняя, реклама науки. Но потом достижения реальной науки оказались столь впечатляющими, что теперь уже она, как бы возвращая старые долги, поддерживала фантастику своим авторитетом.

Наука ассоциируется с точностью, надежностью, эффективностью, мощностью. Но в кино выше всего ценилась реалистичность, которую придает наукоподобие даже самому невероятному сюжету. Один вид пультов управления на мостике звездолета "Энтерпрайз" подсознательно рождает доверие, которое лучше всякого Dolby Surround обеспечивает иммерсивность - погружение зрителя в воображаемый мир фильма.

Но ничто не вечно. К концу американской программы пилотируемых полетов на Луну "Аполлон" интерес публики к науке стал снижаться. Многократно прокатанные визуальные научные сюжеты перестали притягивать широкое внимание. Даже успешная посадка "Викингов" на Марс в 1976 году не вызвала большого воодушевления. Пресса и телевидение почти проигнорировали это событие. Наука, взятая сама по себе, как она есть, перестала быть шоу. Между тем, мандат доверия от общества в форме денег на исследования она по-прежнему должна была подтверждать. Show must go on. И оно продолжилось.

В конце 1970-х директор по анализу данных и планированию проекта "Викинг" Джентри Ли учредил продюсерскую компанию, которая по сценарию астронома, биолога и научного писателя Карла Сагана сняла 13-серийный научно-популярный фильм "Космос". Фильм охватывал широчайший набор тем - от судьбы Александрийской библиотеки до межпланетных полетов, от эволюции звезд до происхождения жизни. Сериал был "нацелен на неподготовленную аудиторию, и нуждался в великолепном визуальном ряде и музыкальном оформлении, чтобы захватывать сердца также, как и умы", - писал Саган. Причем это популярное научное шоу не опускалось на уровень попсы, а создавалось "в предположении, что публика гораздо умнее, чем о ней принято обычно думать, что глубочайшие научные вопросы о природе и происхождении мира вызывают любопытство и энтузиазм у огромного числа людей".

Саган оказался прав. С тех пор "Космос" посмотрели 600 млн. зрителей (около 10% населения Земли) более чем в шестидесяти странах мира (Россия в их число не входит). Это был один из первых экспериментов по профессиональному созданию захватывающего научно-популярного кино. В 1985 году, спустя пять лет после премьеры "Космоса", был запущен телеканал Discovery, целиком посвященный научно-популярным и историческим программам. На сегодня в США он лидирует среди кабельных каналов по числу подключений - 92 млн., и еще более 300 млн. в 170 других странах.

Поняв роль научно-популярного шоу-процесса, мы можем по-новому взглянуть на некоторые свойственные ему аномалии. Представьте себе, что спектакль с научными декорациями разыгрывают люди, отношения к науке не имеющие. В этом случае общество получит фальсифицированный, псевдонаучный продукт, а средства, собранные для поддержки науки, окажутся направленными на совершенно другие цели.

Нашей страны эта проблема касается самым непосредственным образом. С распадом Советского Союза разрушилась и прежняя система популяризации науки. В последующее десятилетие заботы о хлебе насущном почти задавили в обществе спрос на познание. Денег почти не выделялось даже на саму науку, не то что на ее популяризацию. Сейчас небольшие средства стали появляться. Но если в науке еще что-то сохранилось, то людей и структур, готовых и умеющих делать качественное научное шоу, просто не оказалось. (Их и раньше-то у нас почти не было - ведь это атрибут демократического общества.)

Когда на российском телевидении заметили рост интереса к науке (совершенно естественный в период экономической стабилизации), то осваивать бюджеты стали люди, ведущие странную деятельность, далекую от настоящей науки. В результате начали появляться фильмы безупречные технически, но псевдонаучные по содержанию. Взять, например, невероятно красивую ленту "Великая тайна воды" (2005, канал "Россия"), проникнутую таким актуальным в наши дни гуманистическим пафосом, благодаря которому она заслужила восторженный прием у зрителей. Между тем, вся "научная" основа фильма представляет собой густую смесь ошибок, мистификаций и дезинформации, вокруг известной псевдонаучной темы о так называемой "памяти воды". Может ли что-то достойное покоиться на таком фундаменте?

Вред от такой шоу-продукции не ограничивается тем, что средства, отпущенные на популяризацию науки, очередной раз пошли не туда. Гораздо хуже то, что публика, воспринимающая все более эмоционально, нежели рассудочно, оказалась введена в заблуждение. В итоге фильм оказал мощную поддержку многочисленным полумошенническим компаниям, продающим всевозможную "заряженную" воду, "информационные" лекарства и прочие предметы для "сравнительно законного отъема денег у населения". Одновременно настоящая наука получила нож в спину: ведь теперь, всякий ученый, отвергающий миф о "памяти воды", не только идет против общественного мнения, но в его глазах выглядит "бездушным технократом", поднявшим голос против такого красивого и доброго фильма. А ведь подобная псевдонаучная видеопродукция - постоянный ингредиент большинства российских телеканалов, и это уже стало серьезно сказываться на мировоззрении общества.

Но не стоит думать, будто на телевидении затаились какие-то враги науки. Появление таких сюжетов совершенно закономерно при современной структуре интересов и финансирования. Как ни заинтересована публика в знакомстве с "глубочайшими научными вопросами", а все-таки в первую очередь ей нужно красивое и увлекательное зрелище (или чтиво, чтобы все-таки не ограничивать наш разговор одним только ТВ - ситуация везде примерно сходная). Сделать красивый и качественный материал о настоящей науке гораздо труднее, чем пойти на поводу у мистификаторов и выпустить фейк. Псевдонаука не несет затрат на исследования, большую часть сил она может посвятить продвижению своих идей, которые еще и легко адаптируются к вкусам журналистов и публики - ведь они не связаны с реальной, неподатливой нашим прихотям природой. Работая с мистификатором, журналист будет постоянно слышать одобрение, он может даже почувствовать себя соучастником "исследования". А настоящий ученый будет дотошно вылавливать неточности, заставлять все переделывать и, в конце концов, останется не вполне доволен результатом потому что, говоря словами Фаддеева "получается нехорошо - с обманами". Так что, будучи оставлены наедине с публикой, СМИ неизбежно будут желтеть, подменяя качественную научную информацию дешевыми сенсациями.

Выход из этого положения известен. В связке "наука - СМИ - публика - государство" наука стремится продолжать исследования, СМИ - заработать денег, публика - развлечься и удовлетворить любопытство, государство (если оно "правильное") - сохранить конкурентоспособность и повысить благосостояние общества. Для СМИ научная тематика - дорогая, затраты на ее производство выше средних. К тому же она ориентирована на относительно небольшой сегмент аудитории. Поэтому вряд ли СМИ будут выбиваться из сил, за свой счет обеспечивая качество научной информации. Расклад может измениться, только если дать науке проявить заинтересованность в информировании общества о своих результатах.

Реклама? Конечно! Именно наука должна компенсировать СМИ разницу в трудоемкости изготовления научных и обычных материалов. И в мире уже давно придумано, как это делать. Естественно, тривиальный механизм платного размещения рекламы здесь не годится. Выплачивать авторам публикаций надбавки к гонорарам - тоже не дело, поскольку нарушает принцип независимости СМИ. Остается одно: взять на себя часть работы по подготовке публикаций и обеспечить максимально комфортные информационные условия для журналистов.

Именно эту задачу решают в Америке и Европе пресс-службы при исследовательских центрах и научные информагентства, такие как EurekAlert!, ScienceDaily, NewsWise, AlphaGalileo. Некоторые крупные научные журналы, в том числе Nature, специально для журналистов готовят обзоры самых интересных публикаций и бесплатно дают доступ к оригинальным статьям. В России этого важнейшего механизма обратной связи науки с обществом нет. Даже в тех НИИ, где формально имеются пресс-службы, они не справляются со своей задачей: регулярно предоставлять прессе удобную в работе информацию. Между тем, крупные научные конгломераты, скажем, NASA или ЦЕРН располагают еще и обширными мультимедийными архивами и даже готовят свои телепрограммы, которые могут использовать другие СМИ. У нас же на сайтах большинства исследовательских центров нет даже приличных снимков используемых установок.

Может быть, наука в нашей стране попросту не заинтересована в собственном выживании? Нет, просто мысль о том, что наука должна не формально-бюрократически, а доступно, красиво, весело отчитываться перед обществом, еще не уложилась в головах наших ученых и научных администраторов. Директор исследовательского института и в страшном сне не выделит, скажем, пару процентов своего бюджета на public relations. Да у него и права такого нет - подобные расходы просто не предусмотрены.

И вот это уже вопрос, который должен решаться на государственном уровне. Бюджетные исследовательские организации не только должны иметь право тратить средства на популяризацию своих работ, но активно к этому поощряться. На словах руководство страны, вроде бы, понимает, что развитие науки - важно для повышения благосостояния и безопасности. Но суть-то в том, что это должны понять граждане и при этом научиться отличать настоящую науку от поддельной. А для этого научное шоу должно стать регулярным, в нем должны выявиться носители компетентности, чьи слова станут вызывать доверие.

Без этого систематическая реклама псевдонауки (ее ведь не запретишь) приводит к опасным последствиям. Так, уже сейчас из-за некомпетентного освещения дискредитированы в глазах общества генетически модифицированные организмы, а несуществующие пока методы лечения эмбриональными стволовыми клетками активно рекламируются и вызывают большой интерес; нарастают страхи перед прививками, в то же время широко распространяются крайне сомнительные медицинские приборы. Да что там говорить, если не где-нибудь, а в НПО им. Хруничева на полном серьезе ведут разработку "двигателя", нарушающего третий закон Ньютона, и в прессе об этом сообщается как о чем-то само собой разумеющемся.

Мы уже дошли до точки, когда в суды стали поступать иски против теории эволюции и в защиту астрологической гармонии мира. Пока они отклоняются. Но если разложение рациональности и снижение доверия к науке будут идти такими же темпами, как в последние десять лет, весьма вероятно, что в глазах общества наука утратит свое привилегированное положение. Люди перестанут быть уверены, что в школе надо изучать физику, а не парапсихологию, что судебную экспертизу должен проводить ученый, а не экстрасенс.

Социальная структура науки вовсе не так уж незыблема. Если ее не беречь, она вполне может неожиданно разрушиться просто потому, что общество начнет считать научное знание не более чем одним из возможных мнений. А тогда это уже будет совсем другая страна. И вот чтобы этого не случилось, наука непременно должна найти общий язык с публикой: show must go on.

Астрономия дала начало и другим форматам научного шоу. Часть ресурсов, высвободившихся после закрытия программы "Аполлон", NASA перебросило на создание космического телескопа, получившего впоследствии имя Эдвина Хаббла1. Когда в 1990-х телескоп заработал в полную силу, сотрудники Space Telescope Institute стали получать изображения невиданного прежде качества. Соединяя вместе несколько снимков, сделанных с разными фильтрами, они делали удивительные цветные фотографии объектов, которые раньше представали нам смутными белесыми пятнышками на негативах.

Телескоп "Хаббл" был оснащен большими по тем временам ПЗС-матрицами - 800х800 пикселов (астрономия уже тогда стала переходить на "цифру"). Фактически это породило новый жанр фотоискусства - художественную астрофотографию. Лучшие снимки собраны в галерею The Hubble Heritage Project, для регулярного пополнения которой космический телескоп ежемесячно отвлекается от других научных программ. Впрочем, сегодня благодаря совершенствованию ПЗС и прогрессу в технике обработки изображений даже любители астрономии снимают яркие туманности и галактики не хуже "Хаббла".

Вслед за астрономами профессионально делать из своей науки массовое развлекательное шоу стали палеонтологи. Всеобщая динозавромания, начавшаяся с выходом фильма "Парк юрского периода" (1993), улеглась лишь недавно. Но еще на самом ее пике от нее отпочковалась тема астероидной опасности с фильмами "Армагеддон" и "Столкновение с бездной" (1998), которая органично сменилась следующим глобальным научным пиар-проектом, связанным с потеплением климата ("Послезавтра", 2004; "Неудобная правда", 2006). Кстати, две последние темы напрямую связаны с концепцией ядерной зимы, которую раскрутил еще в 1980-е годы уже упомянутый Карл Саган. Недавнее присуждение Нобелевской премии мира Альберту Гору, видимо, знаменует кульминацию темы потепления. Ей на смену уже спешат новые волны - стволовые клетки и нанотехнологии, за ними поиски бозона Хиггса на Большом адронном коллайдере, а вдалеке, как и двадцать лет назад, маячит термояд.

Часто встречается мнение, будто все эти сюжеты раздуты едва ли не на пустом месте, чтобы слупить денег с правительства. Верна только вторая половина этой мысли. Научный PR для того и существует, чтобы оправдывать и стимулировать финансирование науки. Однако правда и то, что за всеми перечисленными попсовыми сюжетами стоят реальные научные проблемы, хотя устроены они, конечно, намного сложнее и получаемые результаты далеко не столь однозначны, как может показаться из развлекательного потока информации. Но если бы не эти сюжеты, настоящая серьезная наука недополучила бы средств на многочисленные важные исследования.