Гиль

19. Крестьянское движение 1818–1820 годов на Дону

Крестьянское движение 1820-х годов на Дону стало первым после Отечественной войны 1812 года массовым народным выступлением. Не дожидаясь указа об освобождении, крестьяне отказались подчиняться помещикам и выполнять в их пользу повинности.

Источники:

rostov-region.ru/books/item/f00/s00/z0000024/st017.shtml

foruml.kazakia.info/viewtopic.php?p=2170#p2170

В 1818–1820 годах на Дону вспыхнуло мощное крестьянское движение. Это было самое крупное в России выступление крепостных крестьян со времени войны под предводительством Пугачева. Оно охватило 256 донских селений, в которых проживало свыше 40000 крестьян.

После указа 12 декабря 1796 года, закрепившего крестьян за донскими помещиками, на Дон, спасаясь от феодального гнета, продолжали переселяться крестьяне из разных районов страны. Они полагали, что указ 1796 года на них не распространяется, и, зачастую селясь на землях помещиков, считали себя свободными. Помещики же относились к ним, как к своим крепостным, и требовали безоговорочного выполнения господских повинностей. Это вызывало возмущение крестьян.

Когда весной 1818 года через Донскую область проезжал император Александр I, крестьяне нескольких слобод, расположенных на реке Сале, подали ему жалобы, в которых писали, что «чувствуют беспрестанные и несносные притеснения» от господ. В жалобах они объявляли свое закрепощение незаконным и просили царя покончить с несправедливостью и освободить крестьян.

Встревоженный положением на Дону, царь прислал войсковому атаману Денисову рескрипт о жалобах крестьян на жестокое обращение с ними помещиков и выражал надежду, что атаман предпримет меры «для искоренения сего зла». Эти слова крестьяне поняли, как желание царя ликвидировать крепостное рабство на Дону. Стремление крестьян опереться в своей борьбе за свободу на подобные царские указы еще раз подчеркивает наивные царистские иллюзии, характерные для антифеодальных движений русского крестьянства.

Не дожидаясь заветного указа об освобождении, будучи уверенными, что он скоро появится, крестьяне сальских слобод отказывались подчиняться помещикам и выполнять в их пользу повинности. Волнение сальских крестьян было подавлено военной силой. Для подавления волнения был послан казачий полк с двумя орудиями под командованием генерал-майора Родионова. Около двухсот человек были преданы суду и жестоко наказаны плетьми. Но усмирить крестьян удалось ненадолго.

В начале 1820 года снова вспыхнули волнения в сальских слободах Несмеяновке, Орловке, Городищенской. Вскоре волнения охватили села и слободы по реке Миусу: Мартыновку, Александрову, Матвеев Курган, Мокрый Еланчик и другие. Начались выступления крестьян и в Ростовском уезде. Здесь крестьяне также требовали освобождения их от крепостного рабства и отказывались работать на барщине. Центром движения стала большая слобода Мартыновка с населением более 1200 человек (ныне районный центр Куйбышево). К восставшей слободе присоединились соседние села, крестьяне которых объявили себя вольными и отказались повиноваться помещикам и местным властям. В Мартыновке восставшие создали свою власть — «завели себе порядок, избрали от себя голову, выборного, десятника и казначея».

Для усмирения восставших крестьян в Мартыновку атаманом Денисовым был послан лейб-гвардии Атаманский полк. Но восставшие отбросили его за Миус. Тогда правительство направило против повстанцев пять казачьих полков, Симбирский пехотный полк и два эскадрона того же лейб-гвардии Атаманского полка с шестью пушками. Пехота атаковала восставших, но крестьяне смело вступили в бой. И лишь когда в ход была пущена артиллерия, стрелявшая картечью, сопротивление повстанцев было сломлено.

Обезоруженных крестьян вывели в поле, где от них потребовали смирения и покорности. Но из четырех тысяч арестованных лишь восемь человек просили прощения.

В июле 1820 года восстание на Дону было подавлено. 434 крестьянина предали суду временной комиссии под председательством А. Чернышева. Рядовых участников восстания подвергли наказанию плетьми, а вожаков сослали в Сибирь на каторжные работы и поселение.

Из рапортов генерал-адъютанта А. И. Чернышева Александру I: «…дух неповиновения помещикам и местной власти со стороны крестьян обнаружился в весьма сильной степени. К четырем слободам, по реке Салу расположенным, присоединилось еще 10 соседственных селений. Число душ в них вообще простиралось до 4000. В начальстве Миусском, без изъятия населенном помещичьими крестьянами и сопредельном с Екатеринославскою губерниею, отложилось 10 значительнейших слобод, в коих известно до 8000 душ. Те и другие, возмечтав быть вольными, не хотели внимать увещаниям присыпанных к ним чиновников, а некоторые из сальских дерзнули даже обезоружить и бить пришедшие к ним небольшие казачьи команды. Пример ненаказанности трех главных слобод: Орловки, Городищенекой и Несмеяновки, где крылся самый корень возмущения, возбуждал всех прочих. Недоверчивость к войсковому правительству сделалась для крестьян общею.

Закоснелое упорство и дерзость начинщиков возмущения, ожидавших прибытия моего равнодушно и готовившихся к сопротивлению, требовали с моей стороны весьма быстрого движения и осторожности. 21 мая занял я слободу Орловку и арестовал жителей, которые, несмотря на кроткие увещания и вразумления, в кругу и в церкви во весь тот день делаемые, остались преслушными. 22-го рано поутру то же произведено над слободой Городищенскою, 1 200 жителей в себе заключающею, куда взято было более 100 человек орловских. Внезапное и удачно расположенное появление отряда устрашило безумцев сих и упредило всякое дурное последствие.

Целые 5 дней провел я с г-ном действительным статским советником Болгарским в одних снисходительных увещаниях и толковании законов крестьянам. Находившиеся при мне чиновники и священники также уговаривали их к покорству непрестанно. Но, к сожалению, мера кротости не имела над ними никакого действия. Правосудие представилось неизбежным. Главнейще вспомоществуемый г-ном Болгарским, я произвел следствие и открыл важнейших начинщиков. Комиссия, составленная под председательством моим из 5 членов, произнесла над ними приговор свой, основанный на точных доказательствах вины каждого, и на законах, определяющих меру наказания. По определениям сей комиссии сослано: в Нерчинск в работу из слободы Городищенской с наказанием кнутом 6, без наказания 3; Орловки с наказанием 3, без наказания 1; в Сибирь на поселение из Орловской и других слобод с наказанием плетьми 8, без наказания 4; в воинскую службу в Сибирский корпус, а за негодностью — на поселение и в крепостную работу 2 да наказано плетьми и розгами с оставлением в домах 33 человека…

Но между тем как занимался я усмирением жителей на реке Сале, ежедневно получая от войскового правительства известия, что неповиновение крестьян помещичьих в начальстве Миусском распространяется с невероятною скоростью и наконец обнаружилась почти во всех селениях, начальство то составляющих, в котором известно около 30000 душ, что главное и дерзновеннейшее скопище ослушников, мечтающих о вольности, находится в слободе Мартыновке, куда стекаются жители прочих слобод в большом числе, быв возбуждаемы к своевольству чрез разосланных от нее поверенных, и что убеждения местной власти не имеют возможности остановить действия зла сего, столь быстро там развивавщегося…

Полк же Атаманский, появившись пред Мартынювкою безвременно и один, только что возбудил дерзость собравшихся в оную более 5000 человек крестьян и сделал отпадение их от послушания в целом начальстве общим, ибо крестьяне, вытеснив из слободы одну вошедшую туда сотню, не допустили прочие, стоявшие вне оной сотни, ни воспрепятствовать умножению вновь приходивших к ней возмутителей, ни ловить их, стреляя из ружей и грозя различными в руках их орудиями; командира же того полка Кирсанова, начинавшего увещевать их, выслали от себя с дерзостью. Равномерно обуявшие крестьяне не хотели внимать и верить печатному воззванию моему…» (6 июня 1820 г.) «…слобода Мартыновка, из 1300 душ состоящая, в единомышленном союзе буйного своевольства имеет не только соседственные с нею, но даже и отдаленные селения Миусского начальства и уезда Ростовского, из коих множество крестьян приходят в оную и остаются на случай общего сопротивления или возвращаются домой с наставлением никого не слушать; что в слободе сей стеклось до 5000 человек, вооруженных дубинами, цепами, заостренными кольями, косами и малою частью ружьями, кои, содержа караул днем и ночью, делают вылазки против казачьих пикетов и останавливаемых сими последними приходящих из других селений отнимают силою, уводя с собою в слободу, причем были ранены 1 офицер и 2 казака; что подобное сему скопище возмутившихся крестьян находится в другой слободе Дмитриевке, столь же по населению своему значущей и такой же союз со многими другими слободами имеющей. Начинщики, управляющие обольщенными толпами крестьян, действовали на умы их с полною властью… Многие из донских помещиков, опасаясь следствий неистовства крестьян своих, прислали ко мне письменные просьбы об обеспечении жизни их с семействами посредством откомандирования к ним казачьих команд, в чем, однако же, всех их удовлетворить было невозможно без видимого ослабления отряда, и я советовал удалиться на время в ближайшие города.

В одно время с сими известиями получил я от ростовского исправника рапорт, что дух неповиновения и буйства весьма скоро разлился в помещичьих селениях, которые главным скопищем своим имеют села Ряженое, вооружаются подобно миуоским и презирают все увещания местной власти, разогнав команду внутренней стражи, посланную в село Лакедемонское с одним чиновником в числе 100 человек…» (15 июня 1820 г.).